Бесплатный фрагмент - Звено цепи

Часть первая. Семейное дело

Пролог

(Весна 2016 года)

Санитар открыл двери и посторонился. Первым в холодную комнату шагнул высокий человек в чёрном кителе полковника. За ним, мгновение помедлив — штатский, среднего роста, в светло-коричневом пальто. Оба подошли к столу, на котором, под простынёй, угадывалось тело.

Санитар прошёл вслед за ними, и обратился к штатскому:

— Игорь Сергеевич! Вы готовы?

— К этому можно подготовиться? — резко переспросил тот, поднял руку, словно хотел убрать что-то невидимое с собственного лица, но тут же опустил, и добавил тише: — Простите. Да, готов.

Патологоанатом кивнул, взял ткань за углы и отогнул таким бережным жестом, словно боялся разбудить усопшего. Штатский подался вперёд, наткнулся на край стола, и замер. Полковник отвёл глаза в сторону. Он видел за свою жизнь достаточно убитых, но то, что происходило сейчас, отдавало мистикой. Изуродованное лицо покойника сохранило характерные черты. При жизни у него был красивый нос с едва заметной горбинкой, высокий лоб, хорошо очерченные скулы и большие, серые глаза, такие же, как у склонённого над ним человека. Казалось, что живой смотрит в своё отражение, обезображенное жестоким зеркалом смерти…

Они были родными братьями, близнецами, но один лежал бездыханный и искалеченный, а второй, в белом свете прозекторской, казался сейчас бледнее покойного. Полковник шагнул к нему.

— Игорь!

Штатский выпрямился, словно его ударили по лопаткам.

— Я бы хотел остаться с ним на несколько минут, — сказал он, ни на кого не глядя.

Полковник кивнул и жестом указал санитару на двери. Они тихо вышли в коридор.

Оставшись один, Игорь снова подался к телу брата.

— Олег… — Губы едва шевельнулись, но тут хоть кричи во весь голос — ничего не изменишь.

Игорь провёл ладонью по лицу и огляделся, словно пожалел, что просил всех выйти. Пустое помещение сверкало бликами на белом кафеле. Одиночество ничем не восполнить…

Выдержка подвела его: ноги подогнулись, и он опустился на колено, цепляясь пальцами за край стола. Уткнувшись лбом в холодный металл и кусая губы, он зажмурился, словно хотел очнуться от кошмарного сна. Но ничего не менялось, белый свет пробивался сквозь веки, холодный край врезался в кожу, колено ощущало твёрдую поверхность пола. Секунды стучали пульсом в ушах. Хотелось, чтобы этот стук прекратился…

Через минуту он глубоко вздохнул, открыл глаза и поднялся на ноги.

— Так, значит, — проговорил он тихо. — Что же ты наделал, брат?!..

Минута слабости прошла. Решительно откинув простыню, Игорь осмотрел тело. Светлые брови сошлись к переносице, резче обозначив вертикальную складку. Ему приходилось то и дело моргать, чтобы избавляться от влаги, набегавшей на глаза и мешавшей осмотру, но он тщательно проверял прочитанный за полчаса до этого отчёт патологоанатома, будто тот мог ошибиться и пропустить что-то существенное. Но, как говорится, информации никогда не бывает много. Даже той, которую тебе никогда бы не хотелось узнавать.

Наконец, он снова набросил на тело простыню, медленно склонившись, прижался щекой к ткани, закрывшей холодный лоб покойника, потом одёрнул складки, отвернулся и вышел в коридор. Здесь, вместе с полковником и патологоанатомом, его ждала высокая, белобрысая девица. Она подалась навстречу, но наткнулась на категоричный взгляд, и остановилась, не сказав ни слова. Игорь повернулся к полковнику.

— Александр Борисович! Вы можете сделать так, чтобы меня не отстранили от этого дела, как близкого родственника и заинтересованное лицо? — спросил он.

— В данном случае, не вижу ничего плохого в заинтересованности, — ответил тот. — Я как раз тебе хотел поручить довести операцию до финала.

Полковник знал, что для этого невысокого, русоволосого человека, два часа назад узнавшего о том, что его брат зверски убит, найти предателя и наказать убийц будет делом чести.

Глава первая. Утраты, которые порождают множество вопросов

Обводный канал — не самая чистая «артерия» Санкт-Петербурга. Спросите у местных — и кто-нибудь наверняка ткнёт пальцем в место слияния Обводного и Екатерингофки: вода реки прозрачна в сравнении с мутным потоком канала. Там, где они встречаются, можно увидеть чёткую границу, словно на чистое небо наползают грязные тучи. Но не спешите отворачиваться от Обводного. Кирпичная архитектура зданий, построенных на его берегах полтора века назад, достойна внимания. Газовый завод, бумагопрядильная фабрика, церкви, склады-склады-склады: железнодорожные, винные, хлебные… Их тёмно-красный, закопчённый временем кирпич, простые узоры и тяжеловесная красота не менее значимы, чем изящный шпиль Адмиралтейства, или белые колонны Эрмитажа. Они — одно из лиц многоликого и таинственного города.

Между Старо-Петергофским проспектом, улицей Розенштейна и Обводным каналом стоит уникальный квартал. В 1860-м году, здесь обосновалась первая в России резиновая фабрика. «Красным треугольником» она стала после 1918 года, когда большевики переименовали её, соединив топографическую схему с пролетарским цветом. Скажи коренному петербуржцу это название — он сразу вспомнит о сапогах и галошах. Для полной картины стоит добавить к списку шины и синтетический каучук. Правда, пятнадцать лет назад предприятие признали банкротом, но полтора века истории — это половина жизни всего Питера от момента его основания. Срок солидный!

К 2016-му году огромная территория «Красного треугольника» дала пристанище множеству организаций, и шинных, и обувных, и даже культурно-творческих. В старых кирпичных постройках есть своя прелесть, особый дух. Правда, кое-где, в заброшенных цехах, можно обнаружить дух совершенно иной и ничуть не привлекательный, ибо мало что воняет так мерзко, как гниющие остатки каучука. Но территория слишком огромна, чтобы провонять её целиком. Придёт время — и эти зловонные подтёки уберут, найдя старым зданиям новое применение.

Помещение, о котором пойдёт речь, располагалось в одном из частично обжитых корпусов, под самым чердаком. На двойной железной двери красовалась вывеска «ЗАО Копирайт». Комната за ней выглядела так, словно в неё ещё не успели внести мебель, или наоборот, забыли вынести то, что осталось от предыдущих хозяев. Пол закрывали крашеные фанерные листы, из меблировки присутствовало два стола, три стула на колёсиках, железный шкафчик в одном углу, и пара матрасов — в другом. Ах, да! Ещё электрический кофейник. Единственное окно, с широченным подоконником, выходило на Обводный канал. Двойные стёкла мало отличались от обычных, но внутреннее исключало подсматривание и экранировало лучи подслушивающих устройств. Об этом дополнении ведали только арендаторы помещения.

В Чикаго пятидесятых годов прошлого века похожие тайные места подбирала себе мафия, когда банды воевали между собой, и их боевики переселялись «на матрасы». На здешних матрасах, вместо бандитов, валялись расстёгнутые спортивные сумки. Кроме них, в комнате обосновались двое. Худощавый, русоволосый мужчина сидел перед разложенным на одном из столов ноутбуком и гонял туда-сюда аудиозапись. Высокая, платиновая блондинка варила кофе. Прежде, чем налить горячий напиток, она дунула в кружку и наморщила нос. Потом перевернула кружку и постучала ею о край стола, словно хотела выгнать оттуда паука. Мужчина на стук не обернулся, хотя блондинка заметила, как он едва заметно повёл лопатками.

— Не нравится, — буркнула блондинка, снова дунула в кружку и налила в неё кофе. — Сокольский! Ты уже пятый раз это слушаешь, — напомнила она.

Мужчина мельком глянул на свою коротко стриженную коллегу. Та успела подойти, и теперь стояла перед его столом с кружкой кофе.

— Я не мазохист, если ты это хотела сказать, — ответил он серьёзно.

Игорь Сокольский мог добавить, что уже пережил самое худшее, пока читал отчёт патологоанатома и смотрел на изувеченное тело своего брата-близнеца, но посчитал лишним. Его помощница — умная девочка, сама поймёт, если захочет. Вместо этого она поставила кофе перед его носом и уселась на край столешницы. Видимо решила, что настало время поговорить.

— Откуда запись?

— Микрочип Олега передавал сигнал на записывающее устройство, которое он установил в своей машине, — пояснил Сокольский, с некоторым трудом отрываясь от своего занятия. — По счастью, оно имело обширный радиус действия и продолжало писать, даже когда Олега увезли на другой конец города. Качество записи — оторви и брось, много «глухих» мест, но наши спецы сумели вытянуть звук и убрать помехи.

— Оно того стоило?

В голосе девицы звучало явное сомнение, но Сокольский утвердительно кивнул.

— И что сказали аналитики? — не удовлетворилась она.

— В целом, они сделали те же выводы, что и я. Но что-то они упустили, а я должен услышать. — Сокольский потёр глаза: он почти не спал последние двое суток. — Кто может знать Олега лучше меня? Вот только, я пока не могу понять…

— Тогда отдохни и выпей кофе, — предложила блондинка.

— Инга! — Он посмотрел на неё, нахмурив одну бровь. — Если ты устала — матрас в углу. Можешь поспать.

— Я не устала, — процедила она холодно.

— Тогда не мешай.

— Объясни, что ты пытаешься понять, — не смутилась девица.

Игорь отвернулся от компьютера и некоторое время раздумывал, глядя на помощницу. Инга Берестова работала с ним в паре последние три года. Сокольский успел привыкнуть к её бесцеремонной манере общения. Со стороны могло показаться, что для неё все мужики — младшие братья по разуму.

Короткие, но очень густые волосы Инги хорошо скрывали шрам от пулевого ранения. Сокольский знал, на что смотреть, поэтому видел характерную отметину. Берестова начинала служить в ФСКН, шесть лет назад. На первой же операции она ухитрилась получить пулю в голову. Сослуживцы посчитали, что оправившись, Инга перейдёт на более безопасную службу. Получилось с точностью до наоборот: Берестова будто вообще перестала испытывать страх, равно как и большинство других эмоций. Она отдалилась от родичей, порвала все старые связи и знакомства, и полностью отдалась службе.

Сокольский ценил Ингу. Берестова была младше него на десять лет, но обладала рядом исключительно полезных навыков. Она мастерски водила машину (любую — от легковушки до грузовика с прицепом), метко стреляла, быстро соображала, всё замечала, легко подчинялась дисциплине и при случае могла оказать грамотную медицинскую помощь. При этом, требования к начальникам и напарникам Инга предъявляла чрезвычайно высокие. Она не терпела дураков, трусов и безответственных людей. Сокольскому льстило, что с таким набором качеств, она быстро начала ему доверять. Он ей тоже доверял. Вопрос: насколько он мог положиться на неё сейчас, когда за самого себя не может поручиться.

— Олег должен был предположить, что я буду слушать эту запись, — проговорил он, нарушив собственную паузу. — Поэтому так странно вёл себя на их допросе.

— Странно? — Инга слезла со стола и придвинула табурет, усевшись рядом. — Ну, говори.

Он перемотал запись обратно, до нужного места.

— Вот слушай: он постоянно их злит. «Можете хоть все кости разбить на три — ничего не скажу…» Называет их «дешёвками», «продажными шлюхами». «Деньги на авианосец потратили — не на что скополамин купить». Авианосец… О каком авианосце может идти речь? И он упоминает «стеклянный дом»…

— Почему ты думаешь, что в этих словах есть смысл? — Кофе он так и не заметил. Инга машинально забрала кружку и сделала несколько глотков. — Может, он злил их, просто чтобы разозлить.

Она не добавила: «…и заставить убить себя побыстрее», хотя фраза крутилась на языке.

— Потому, что мой брат не имел привычки болтать попусту. — Сокольский повернулся обратно к столу, взглядом поискал кофе, не нашёл и забыл о нём.

— Я вообще не знала, что у тебя брат-близнец, — напомнила Инга.

— Не удивительно, — признал Сокольский. — К нашей работе это не имело отношения… До настоящего момента. Олег был умница, мне до него далеко. Только определиться никак не мог. После института он долго искал «место в жизни». Работал в милиции, потом подался в адвокаты. И там и там его сразу оценили, но он лишь твердил: «Всё не моё». Наконец, завёл своё детективное агентство — и это ему понравилось. Я знаю, что он по мелочам не разменивался, собирал информацию по фирмам-конкурентам, брался проверять платёжеспособность и честность… Хорошо зарабатывал, кстати. На старое вино и чёрную икру хватало. — На несколько секунд Сокольский замолчал, потом встрепенулся и добавил: — Он знал, о чём говорит!

— Его били, — напомнила Инга, поставив чашку на стол. — Сильно. Мог он от боли потерять контроль?

Сокольский углядел оставшиеся полчашки кофе и допил одним глотком, как водку. Потом прикусил губу, раздумывая. Инга не была уверена, что он полностью абстрагировался от того, что на аудио — запись допроса Олега Сокольского. Звуки ударов, стоны и хрипы не оставляли сомнений в том, что там происходило. Это ведь был его брат! Она протянула руку и выключила запись. Сокольский вздрогнул и поднял голову.

— Нет! Не мог. До последней минуты, пока они не ввели ему скополамин, он говорит совершенно осознанные вещи, не путается и продолжает их злить. «Дешёвки. Продали родину, авианосец купили, а на скополамин денег не осталось»… И он засмеялся перед тем, как его снова ударили. Нет, он прекрасно осознаёт каждое своё слово. Все эти средства — скополамин, пентотал натрия — они как алкоголь: на кого-то действует больше, на кого-то меньше. Это не стопроцентная гарантия получить правдивые ответы, особенно если человек готов сопротивляться.

— Поэтому и считается эффективнее сперва сломать физически, а уж потом вводить «сыворотку правды», — продолжила его мысль Инга. — Разве не так?

— Так, — согласился Сокольский и по его сосредоточенному лицу скользнула тень запоздалой судороги, словно он только сейчас ощутил горький вкус напитка. Другой бы не заметил, но Инга успела изучить его мимику и видела то, что не улавливали другие. Она промолчала, по опыту зная, что в успокоении этот человек не нуждается. Свою боль он всегда переживал сам, а россказни о том, что «надо выговориться, чтобы полегчало», и он, и Инга справедливо считали абсолютной чушью.

— Не в данном случае, — проговорил наконец Сокольский.

Инга заметила несколько слов на листке, которые он обвёл карандашом.

— А это что? «Финт», «Финт под горой», «Тень».

Сокольский посмотрел на неё, словно раздумывал, стоит ли говорить дальше.

— Не определил ещё. Он несколько раз повторяет эти слова, и у меня такое чувство, что я должен знать, что они означают. — Он качнул головой, словно отставляя проблему до времени, и вернулся к компьютеру. — Потом. Сейчас вот о чём: машину Олега нашли вот тут, на стоянке. Это бизнес-центр. Значит, так: обычно он выполнял работу, приносил на флешке инфу — наниматель копировал данные к себе, а флешку Олег забирал.

— Интересно, — кивнула Инга. — И опасно.

— Да… — задумчиво согласился Сокольский. — И кто-то перехватил Олега именно на выходе из здания. Никакой флешки, если верить записи допроса, при нём не было. Значит, он должен был скинуть её где-то по пути своего следования. Надо найти!

— Иголка в стоге сена, — разочарованно заметила Инга. — И не факт, что в этот раз он не передал запись каким-то иным способом.

Сокольский покачал головой.

— Брат был пунктуален. И не такой у нас большой стог сена. Я еду туда.

— А если за этим местом следят? — охладила его Инга.

— Наверняка следят. Они ведь так и не получили, что хотели, и тоже могут посчитать, что это здание — единственная зацепка. Я должен попытаться найти флешку. Если Олег её действительно там оставил…

— Вызывай группу, пусть прикроют, — предложила Инга, которой его слова совершенно не понравились.

Сокольский покачал головой.

— Почему?

На её законный вопрос он ответил не сразу и пауза получилась долгой. Инга терпеливо ждала. Потом Сокольский посмотрел ей в лицо своими внимательными, прозрачными глазами, и сказал вполголоса, словно их мог кто-то услышать:

— Есть мнение, что у нас завёлся «крот». Поэтому мы сидим на конспиративной явке, а не на базе. И поэтому мы с тобой пока будем работать своими силами, не привлекая внимания.

Инга оценила информацию и кивнула.

— Поеду я, — бросила она и поднялась с табурета.

Сокольский сдвинул светлые брови.

— Почему?

— Ты уже засветился.

— Меня там никто не видел.

— Тупица, — беззлобно наградила его напарница. — Там видели твоего брата! Ещё есть вопросы?

Сокольский выдохнул. Похоже, он вышел из себя, позабыв на мгновение, что они с братом — близнецы, и чуть не совершил ошибку.

— Ладно. Я объясню, что и где искать, — сдался он, вывел на экран схему улиц, и ткнул пальцем: — Буду здесь, за стоянкой, чтобы видеть вход. Если что-то пойдёт не так — подстрахую.

Инга кивнула. Длинных уверений в безопасности ей не требовалось.

Глава вторая. Оперативные действия и их последствия

Мотоциклистка сняла шлем, встряхнув вылившейся на свободу каштановой шевелюрой. Сойдя с мотоцикла, она двинулась, поводя бёдрами, к сверкающему зеркальными стёклами зданию. Обтянутая блестящей эластичной тканью задница тут же привлекла внимание караулившего снаружи охранника. Он чуть шею не вывернул. Но девица прошествовала мимо.

— Могу я спросить, офицер? — Изящный изгиб — и она уже заглядывает через окошко в пуленепробиваемом стекле.

— Что вам угодно? — Он старается не поддаваться, но смотрит на пухлые губы, на которые невозможно не смотреть, потому что девица очень сексуально жуёт жвачку, а её покрытая золотистым загаром кожа источает аромат незнакомых пряностей или цветов, вперемежку с запахом бензина от её мотоцикла.

— Мне сказали, что в этом бизнес-центре… Это ведь бизнес-центр? — Она показывает пальчиком в сторону лестницы и, получив кивок, продолжает: — что тут нужен секретарь-референт.

— Да, конечно! Вы пройдите… — Он высовывается наружу и показывает рукой направление. — Поднимитесь по этой лестнице, а потом садитесь в лифт, и поезжайте на шестнадцатый этаж…

Не дослушав указаний, девица направилась к лестнице, крутя блестящим задом. Охранник проводил её взглядом, потом осадил рванувшее вслед воображение, поднял трубку и, набрав короткий номер, сообщил:

— Тут какая-то странная девка, по объявлению. Я отправил её на шестнадцатый этаж. — Пауза. — Не заметил, но лучше лишний раз проверить… Понял. Жду.

Во время допроса от Олега Сокольского требовали телефон, по которому он связывался с нанимателем. Он продиктовал «липовый» номер. Потом его убили. Поторопились его палачи, понадеялись на «чудесное» действие скополамина, которое Олег успешно имитировал. Имя нанимателя, способ связи — всё это кануло вместе с выброшенным на свалку телом. Но оставалась слабая надежда, что Олег работал не один, и что его помощник либо наниматель как-то себя проявят. Поэтому на вахту бизнес-центра убийцы Олега временно усадили подставного человека. В его задачу входило — докладывать обо всех подозрительных лицах, которые не имея прямого отношения к местным конторам, будут заглядывать в здание. Этот самый человек, охранник, сперва честно отвлёкся на шикарные формы незнакомой девицы, но потом заметил, что идя по лестнице, она ненавязчиво провела рукой по нижней части перил, от самого низа и до верха. Этого оказалось достаточно, чтобы в охраннике взыграла профессиональная подозрительность.

Инга не могла слышать его короткого диалога по телефону. Она уже ехала на шестнадцатый этаж.

— Какое здесь всё стеклянное! — Она профессиональным взглядом вычислила, где внутри лифта поставлена камера наблюдения, и демонстративно надула розовый пузырь из жвачки.

Крошечный наушник в её ухе заговорил голосом Сокольского:

— Стеклянный дом?.. Поднимись, куда указали, потом спустись на тринадцатый по лестнице. Олег был именно там, надо начать оттуда.

В тот роковой день, забрав деньги за работу и спускаясь на лифте, Олег заметил подозрительных личностей, потому что произнёс: «Это что за комиссия по встрече?» Значит, у него была возможность спрятать флешку либо в кабине лифта, либо возле неё. Скорее всего, в лифте. Но проверить нужно весь путь, от и до. Аудиозапись с чипа не давала полной картины.

— Коридоров понаделали! — Инга говорила тихо, и маскировала движения губ усердными жевательными движениями. Камеры наблюдения в здании торчали на каждом углу.

— Не отвлекайся, ищи на уровне метра от пола. Мы обычно клеили к предмету кусочек двустороннего скотча и прятали так, чтобы можно было найти, не наклоняясь. Он должен был заранее об этом позаботиться, просто «на всякий пожарный».

— Полезное развлечение, — промурлыкала Инга, и двинулась, не торопясь, вдоль очередного коридора. — В лифте я весь поручень прошла. Пусто.

Сокольский напряжённо думал. Тайник могли обнаружить и уборщица, и охранник, и случайный посетитель. Возможно, флешку просто бросили в мусорное ведро, даже не потрудившись проверить, что на ней. У Олега не было времени сочинять что-то особенное, искать надёжный тайник. Хотя, он всегда быстро соображал. Это качество необходимо и правительственному агенту, и частному сыщику.

— Если лифт стеклянный, нельзя приклеить флешку позади поручня — её могут заметить снаружи. — Сокольский закрыл ноутбук, чтобы не отвлекаться от раздумий. — Можно снизу, так менее заметно. Но всё равно рискованно. «Комиссия по встрече»… Он стоял прямо перед дверью. Шарахаться назад — подозрительно и не в его стиле. Да и откуда он мог знать… Олежка-Олежка, что же ты наделал!.. — Сокольский прикусил губу, но тут же опомнился и продолжил: — Значит так. Что там за покрытие на полу?

— Ковролин.

— К полу хорошо прилегает?

— Прибит алюминиевым плинтусом.

— Возвращайся в лифт. Посмотри внимательно: если бы ты уронила флешку, куда бы ты могла задвинуть её ногой? И проверь ещё раз поручень, углы и двери. Ничего не найдёшь — уходи.

Когда лифт бесшумно подползал ко второму этажу, через стеклянную стену на пару секунд стало видно стоянку перед зданием. Именно так Олег мог заметить, что его ждут. Инга тоже заметила странных личностей рядом со своим мотоциклом. На третьей секунде лифт спустился ниже и пост охранника загородил огромное окно.

— Две машины подъехали. Четверо типов в костюмчиках. — Инга говорила лаконично, провела рукой по угловому жёлобу лифта и присела на корточки, уже не скрывая свои действия. — Вроде нашла, — добавила она с той же интонацией, выскребая пальцами серебристую флешку. Она сливалась с металлическими креплениями кабины.

— От лифта иди налево. — Сокольский изучал план здания. — Завернёшь за угол — там коридор к чёрной лестнице и пожарный выход.

Через несколько секунд она была на улице, и доложила:

— Меня заметили. — Голос её звучал спокойно: она не волнуется, просто ставит в известность, что операция под угрозой. — До мотоцикла не доберусь. Они караулят снаружи.

— Я справа, за стоянкой, — оповестил её Сокольский.

— До тебя тоже не дойду, — отозвалась Инга. — Их машина как раз на дороге.

Чем больше шагов в плане, тем легче он срывается из-за непредсказуемых мелочей. На то агенту и дан ум, чтобы менять шаги по мере необходимости. Сокольский думал пару секунд, потом скомандовал:

— Налево, к соседнему зданию, в арку! Там проходные дворы, через них выйдешь на параллельную улицу. Пара минут — и я буду там же.

Вывернув из ряда припаркованных автомобилей, серебристая «Хонда» покатила от бизнес-центра. Сокольский заметил краем глаза, что от главного входа, в ту же сторону, поворачивает чёрный «Форд». «Они!» — безошибочно понял Игорь. Он прибавил скорости, но метров через двести вынужден был затормозить. Из-за угла выкатил громадный, экскурсионный автобус, и встал, загородив всю полосу. Наверное, мотор заглох. «Самое время!» — мысленно съязвил Сокольский, и оглянулся. Чёрный автомобиль попытался обогнуть неожиданное препятствие, но по встречке плотно шли машины. Спешили миновать перекрёсток. Водитель «Форда» обнаглел и повернул на тротуар. Сокольский крутанул руль,«Хонда» подпрыгнула на бордюре, загородив ему путь.

— Я на улице, — сообщила в этот момент Инга.

— Лови машину и уезжай! — ничего не поясняя, приказал Сокольский.

Под возмущённые возгласы прохожих, он попятил «Хонду» назад, на дорогу. Автобус чихнул и сдвинулся с места, освобождая перекрёсток…

* * *

— Эй, парниша! Подвезёшь?

Раскрытый рот парня как нельзя лучше свидетельствовал о его удивлении, но не способствовал делу.

— Езжай уже! — Она плюхнулась на соседнее сидение и захлопнула дверцу.

— А? Да, конечно!

Она оглянулась. Прямо к ним катил чёрный «Форд». Тот самый, что она заметила у бизнес-центра. Серебристой «Хонды» не было.

— Гони! — рявкнула Инга.

Вовремя! Их едва не настигли.

— Кто это? Полиция?

— Киллеры!

На какое-то время подействовало и парень нажал на газ, ухитрившись проскочить под жёлтый свет. Преследователям пришлось затормозить, дорогу преградил покативший через перекрёсток транспорт. «Не надолго это их задержит», — подумала девица, и скомандовала:

— Поверни направо!

— Может, скажешь, от кого мы убегаем?

Хорошо, что произнося эту фразу, он всё-таки повернул, куда требовалось.

— Я убегаю. Ты помогаешь, — уточнила она хладнокровно. — Теперь налево!

Долго это продолжаться не могло, но Инга и не стала рисковать.

— Направо! В подворотню! Стой! Выходи из машины, быстро! Бежим!

Город она знала хорошо, может быть, даже лучше, чем те, кто их преследовал. Парень по инерции мчался за ней. Инга вела его через дворы, по заранее рассчитанному пути отхода, открывая кодовые замки, а в одном месте даже воспользовавшись заранее припасённым ключом-«вездеходом». Они выбрались на соседнюю улицу, значительно опередив преследователей. Инга ловко втащила парня в закрывающиеся дверцы очередного троллейбуса. Если бы не подвернулся троллейбус — они прошли бы ещё несколько дворов, до следующей улицы, но так даже лучше.

— Заплати. У меня проездной, — потребовала Берестова.

— И куда мы едем?

— Можешь подождать с вопросами ещё двадцать минут? — резко спросила она.

— Подчиняюсь красивой девушке, — проворчал парень и, порывшись в кармане, купил билет.

Инга убедилась, что на данном этапе они от погони оторвались, но не остановилась на достигнутом. Следующая остановка была у метро, и она потащила своего неожиданного спутника за собой. Час-пик ещё не наступил, в запасе у Инги был не только проездной, но и пара жетонов. Если ты убегаешь — это надо делать, не оглядываясь и не задумываясь. Жетоны — на тот случай, если вдруг что-то случится с проездным: уронишь, или автомат откажет. Или неожиданный спутник прицепится.

Только когда они проехали несколько станций, выбрались на поверхность и углубились в парк, он заупрямился.

— Куда мы идём? Я машину бросил!

— Она тебе больше не понадобится. Тебя будут искать по ней.

— Что?! С какого перепоя?!

— Они видели тебя со мной — этого достаточно.

Неожиданно он остановился.

— Кто — они? Или ты говоришь, или…

— Или что? — Она пожала плечами и направилась дальше. Парень подумал — и побежал следом.

— Может, всё-таки объяснишь?

— Мафия, — буркнула она. — Разбираются между собой. Есть, куда уехать из города? Они тебя по машине в момент вычислят. — Она не собиралась извиняться, но всё-таки сказала: — Прости, я не думала, что так получится.

— Что у тебя происходит? — Это был голос Сокольского, которого новый знакомый Инги слышать не мог.

— Ничего, — бросила она. — Привязался один… Придётся взять с собой.

И тут парень снова остановился.

— Бабушка! — сказал он. — У меня дома бабушка! Они что, пойдут к ней?

— Быстро соображаешь, — заметила Инга.

Парень сорвался с места и побежал через парк, к другой станции метро.

— Проблемой меньше, — сообщила Инга Сокольскому. — Чел, который меня подвёз. Похоже, он помчался домой, к какой-то бабушке.

— Иди с ним.

— Зачем? — Она была удивлена. — Меня он не знает, тебя вообще не видел. Он всё равно не сможет им ничего сказать.

Сокольский тихо вздохнул.

— Инга! Мы втянули его в это дело. Теперь придётся о нём позаботиться, потому что из-за нас он может пострадать. Иди за ним. Это приказ.

Она перестала спорить и побежала вслед за парнем.

* * *

Новый знакомый Берестовой жил далеко от их места встречи, в доме с тихим двориком, из числа тех, которые ещё не успели загородить железными воротами с кодовыми замками.

— Погоди! — Инга остановила парня, не дав вывернуть из-за угла. — Мне не нравится та машина. Можно попасть в твой подъезд, не проходя через весь двор?

— Теоретически… Можно зайти в крайнюю парадную, там замок на чердак открывается ногтем. По чердаку пройти в соседний…

— Веди, — оборвала его Инга.

Наблюдать и подкрадываться пришлось очень осторожно, но им повезло. На чердаке кроме голубей никто не встретился, дверь на нужную лестницу парень открыл без труда. Но сразу пойти в квартиру Инга ему не дала.

— Сперва посмотрим, — шепнула она — и оказалась права.

На площадку между этажами поднялся какой-то тип, занял удобное место наблюдения на подоконнике у полукруглого окна, ведущего во двор, и стал тихо говорить по мобильнику.

— А если он не придёт?.. Я не уверен, может быть, он вообще здесь бывает раз в неделю… Да мы ничего не сделали! Там старуха была — лет сто наверное! Как увидела ствол — так с копыт. Мы стали смотреть, а она не дышит. А больше спрашивать не у кого. Разве что по соседям пойти… И что делать?

Инга резко притиснула своего рослого спутника к стенке и зажала рукой его рот. Вырываться он не стал, но в глазах появилось что-то отчаянное. Она дождалась, чтобы он понял, что не надо кричать, и потянула наверх, обратно на чердак.

— Да кто ты такая? Зачем ты им нужна? — зашипел он, по счастью, понизив голос до шёпота. — Там бабушка!.. прабабушка… Да какая разница?! У меня никого больше нет! Может, это вы бандиты? С кем ты всё время разговариваешь?

— А они по-твоему кто? — Инга тщательно прикрыла дверь и затянула на место толстый болт, с помощью которого кто-то из предприимчивых жильцов создавал видимость того, что чердак закрыт. — Подумай: что бы сделала полиция, если бы при них старушка помирать начала? Скорую бы позвали!

Он, может быть, и понимал, что она говорит, но явно не мог смириться и всё время смотрел на дверь.

— Слушай! Ты ей уже не поможешь. — Инга говорила спокойно, стараясь выражаться как можно конкретнее. — Они ждут тебя. Если поймают — будут пытать. Захотят убедиться, что ты со мной не знаком. Знаешь, что сложнее всего доказать? Что ты действительно не знаком и ничего не знаешь.

Парень нервно хмыкнул.

— Пытать…

— Они уже пытали одного человека. Забили до смерти, — пояснила Инга.

Он покосился на неё.

— И что теперь делать?

— Лучше всего пойти со мной.

— Куда?

— Точно не скажу, но там ты поговоришь с тем, с кем я всё время разговариваю. Он лучше объяснит, что происходит.

В голове у Инги крутился вопрос: «Что это за личности, которые так быстро вычислили адрес парня и опередили нас? Для этого нужно пробивать номер машины, иметь доступ к базе данных ГИБДД». Ответа у неё не было.

Через пять минут они покинули опасный двор и вышли на соседнюю улицу. Пока ещё парень слушался свою странную спутницу, но выглядел мрачным и потерянным.

— Алё! Что дальше? — Инга напомнила Сокольскому, что вообще-то они до сих пор в опасности.

— Выходите на набережную и идите в сторону гавани. Я вас подхвачу, — ответил голос в её ухе.

Парень даже не отметил, что начал он свой странный путь с длинноволосой шатенкой, а на набережной оказался под руку с коротко стриженной блондинкой, и вывернутая наизнанку куртка её из чёрной превратилась в ярко-розовую.

— Как тебя зовут? — спросила Инга.

— Виктор, — машинально ответил её невольный спутник. — Виктор Чехов.

— Чехов? Как писатель? Хм…

Серебристо-серая «Хонда» бесшумно подъехала сзади. Инга дёрнула Виктора за рукав, и потащила на заднее сидение. Машина плавно снялась с места, увозя двадцатипятилетнего Виктора Чехова в неизвестность.

* * *

Весенняя зелень радует глаз однообразием. Куда ни глянь — один и тот же ровный оттенок, и у молодой листвы, и у травы. Всё светло-золотисто-зелёное, юное и чистое, не успевшее потемнеть, приобрести индивидуальность, покрыться пылью, манит запахами новизны и свежести, как воспоминания юности. Правда, в экзотическом кафе, на островке небольшой речки, рядом с мостом, по которому безостановочно сновали машины, к весенним ароматам примешивался отчётливый след выхлопных газов. Но не беда, такое случалось лишь при Северном ветре.

Сокольский пожал руку полковнику Баринцеву и опустился на стул. Прошло чуть больше суток с того момента, как они добыли флешку Олега, но измениться успело многое.

— Неплохое место, — заметил Сокольский, профессионально оглядевшись, не поворачивая головы.

— Исключает подглядывание и подслушивание, — закончил за него Александр Борисович. — Надёжнее, чем в моём кабинете. Особенно учитывая последние выводы аналитиков.

— Утечка не из нашего отдела, — с нажимом проговорил Сокольский, и наконец-то перестал оглядываться. — Но вы правы, так надёжнее.

Баринцев наблюдал за ним, пытаясь по лицу определить перемены, которые произошли в Игоре после трагической гибели его брата. Сложно делать выводы по человеку, который контролирует себя так хорошо, как Сокольский. Полковник верил, что с ним Игорёк никогда не лицемерит, но всё равно опасался, что подчинённый скрывает от него свои чувства из опасения, как бы его не сняли с операции. Пару недель назад, на похоронах, Сокольский выглядел так рассеянно, что Баринцев засомневался в собственной оценке его способности продолжить начатое.

— Как ты? — спросил Александр Борисович, хотя вопрос подразумевал возможность уйти от ответа.

Сокольский посмотрел ему в лицо своими серыми, удивительно прозрачными глазами. Прямой, ничем не замутнённый взгляд, белки глаз чистые, без лишних прожилок. Никаких признаков бессонных ночей, эмоциональных стрессов и тому подобного.

— Я в норме. — Ответ того же уровня, что и вопрос. — Вы видели запись с флешки?

— Да, видел. И согласен с твоими выводами. — Баринцев сделал глоток кофе, но тут же вернулся к разговору. — Против фигуранта у нас нет ничего конкретного. Ты это сам понимаешь. — Сокольский смотрел на него вопросительно, и Баринцев добавил: — Догадки к делу не пришьёшь. Сам подумай: аудио со сплошными помехами и видео, сделанное с большого расстояния, без резкости и звука… О чём они разговаривали? Где признаки преступного сговора? Кстати, ты изучил материалы по фигуранту?

Сокольский облокотился о стол и задумчиво поглядел на плакучие ивы, густо растущие вдоль берега. Казалось, что их окружает зеленоватая дымка…

— Маловато, чтобы делать выводы, — сказал он, не глядя на Баринцева.

— Но достаточно, чтобы задавать вопросы? — закончил за него полковник.

— Да.

— И что ты намерен делать?

— У меня есть одна идея. Хочу пойти на контакт с человеком, который нанял Олега следить за фигурантом. По результатам, свяжусь и с объектом слежки. Я намерен действовать от своего имени. Иначе ничего не получится.

Александр Борисович посмотрел на него с сомнением, но потом кивнул.

— Добро. Операция поручена тебе — действуй, как считаешь рентабельным. Что нужно от меня?

Сокольский прищурился, с лукавой усмешкой глядя на полковника.

— Начнём по-старинке, — предложил он. — Пусть группа поддержки будет наготове, но не вмешивается до моего сигнала. И ещё… Глушилка бы пригодилась. Сейчас записывающих устройств до дури, да и с нами — посторонний человек.

— Кстати, об этом постороннем, — встрепенулся Александр Борисович. — Что ты намерен делать с Чеховым?

— Я думаю над этим вопросом.

Ответ подразумевал, что Сокольский разберётся с проблемой сам.

— Хорошо. — Баринцев отставил пустую чашку. — Всё необходимое получите обычным способом передачи. О любых изменениях в операции докладывай только мне.

— А кому ещё?

— И знаешь что, Игорёк… — Александр Борисович внимательно посмотрел в лицо подчинённому. — Не усердствуй с Санорином, или что ты там используешь… — Он показал пальцем на собственные глаза. — Красноту и отёк он снимает, но меня ты всё равно не обманешь.

— Больше не буду, — серьёзно пообещал Сокольский, встал из-за стола и направился к мостику, перекинутому с островка на дорожку парка.

Баринцев посмотрел ему вслед, вздохнул, подозвал официанта и заказал ещё кофе.

* * *

Пару часов спустя Сокольский стоял, облокотившись на раскрытую дверцу изрядно поношенной «Лады Классики» выпуска далёких советских времён. Инга сидела на пыльном капоте и жевала бутерброд с ветчиной. Её положение вовсе не противоречило обычной чистоплотности. И машину, и одежду они должны были сменить в ближайшие полчаса, когда доберутся до нужного места на трассе, но Сокольский ещё не решил, в каком составе они туда поедут. Глядя на коричневую воду залива, он думал о Викторе Чехове. Парень копал пляж носком ботинка, как конь землю, и сопел за его спиной, явно намеренный отыскать новый аргумент в свою пользу. «Что же ты так рвёшься в чужой бой? — подумал Сокольский, не оборачиваясь. — Тебе бы сделать от нас ноги, пока ты их не протянул».

— Послушайте! Я должен быть с вами! — выступил Чехов. Сокольский вздохнул и промолчал. — Вы сами втянули меня в эту историю! Вы не можете просто отвернуться и сказать: «Уходи!» Это дурацкое «уходи» — всё, чего я заслужил?

Сокольский ещё раз вздохнул, оторвался от созерцания воды и повернулся к Виктору. Чехов в свои двадцать пять вымахал выше него на голову, так что приходилось смотреть вверх.

— Видишь? — Сокольский оттянул большим пальцем губу, продемонстрировав ровные белые зубы слева в верхней челюсти. К слову, они ничем не отличались от всех остальных. Кроме одного: — Импланты. Восемь штук. Свои мне выбили, когда допрашивали. Заодно сломали челюсть, четыре ребра, и левую руку в двух местах. От меня в тот раз ничего не узнали. — Он криво усмехнулся. Впрочем, он всегда криво усмехался. — Знаешь, почему? Потому что они не смогли меня разозлить и вывести из себя.

Виктор с сомнением и некоторым трепетом смотрел на него, не понимая.

— Как можно не выйти из себя, если тебя так бьют?

Сокольский скривился и пожал плечами, словно упёртость собеседника начала действовать ему на нервы.

— Можно. Главное — не злиться. Да и на кого? Тот, кто бьёт — либо наёмник, либо садист. Толку на него злиться?

— А на того, кто приказал тебя бить? На него ты тоже не злишься? — Виктор усмехнулся, как ему показалось, скептически. Но весь скепсис сейчас исходил от Сокольского.

— Смысл на него злиться? Того, кто отдаёт приказы, надо переиграть. Он должен выйти из себя, а не ты! — Сокольский осмотрел Виктора с головы до ног и тоже усмехнулся. — Ты же взрываешься — чуть пощекочи. Я один раз потерял над собой контроль — и дорого заплатил за это. Слишком дорого. Больше не хочу, и другим не желаю. Уж извини, но ты — слабое звено.

И он разочарованно прищёлкнул языком.

— А она? — Виктору было обидно и он резким взмахом руки указал на жующую бутерброд Ингу. Та отхлебнула кофе из пластикового стаканчика, будто не видела его жеста и вообще не слушала разговор. — Она же баба! Но ей ты доверяешь!

Сокольский разулыбался, иронично и ласково, и похлопал Виктора по плечу.

— Уже взорвался, да? — Прозвучало так издевательски-участливо, что Чехов чуть не врезал ему по физиономии. Сокольский это почувствовал, перестал улыбаться и убеждённо кивнул. — Доверяю. К тому же, у неё своя задача и я не собираюсь её подставлять. Тебя, кстати, тоже. Так что поезжай, куда я сказал, побудь там до времени, пока мы не закончим. Это для твоей же безопасности. — И он вкрадчиво добавил: — Пока ещё не поздно.

Виктор постоял несколько секунд, уперев руки в бока. Ему хотелось сказать какую-нибудь гадость. Но наверное, он понял наконец, о чём ему толкует Сокольский. Глубоко вдохнув и тихо выдохнув, Виктор опустил руки и расслабился.

«Жаль, что ты такой упорный…» — подумал Сокольский, но довести мысль до конца не успел.

— Я не уйду. Это и моё дело тоже, — сказал Виктор, постаравшись, чтобы на этот раз голос прозвучал спокойно. — Из-за них умер близкий мне человек. Самый близкий! И из-за вас двоих тоже. — Он мотнул головой в сторону блондинки. — Если бы не вы… Вы мне всю жизнь с ног на уши перевернули, а теперь хотите, чтобы я ушёл?! — Под конец он снова начал заводиться.

— Прогонишь — он сам начнёт копать, — подала голос Инга. Она запрокинула голову, выцедила из стаканчика последние капли коричневой жижи и облизнула не накрашенные губы. — Будет путаться под ногами — только хуже сделает, а в результате его всё равно грохнут. Лучше сам пристрели.

Она смяла пустой стаканчик, соскользнула с пыльного капота и пошла в обход машины на водительское место. Виктор посмотрел ей вслед. Было на что: девица двигалась по неглубокому песку раскованными, кошачьми движениями, так что взгляд невольно соскальзывал на уровень её круглой попки. Сокольский тоже посмотрел ей вслед, подумав: «Тут ты права, лучше держать Витька на виду. Уж больно шустрый».

— Ладно! — отвлёк он Чехова. — В машину!

Виктор явно почувствовал прилив сил, кивнул и с готовностью полез на заднее сидение.

— На переднее, — осадил его Сокольский…

Глава третья. Призрак детектива

— Геннадий Антонович! Срочный звонок по второй линии!

Директор отвлёкся от сводки.

— Слушаю! — сказал он в трубку и махнул секретарше, чтобы та убралась.

— Носков! Вы меня подставили!

Геннадий Антонович встрепенулся. Голос звучал приглушённо, но сомнений в своей принадлежности не оставлял.

— Сокольский?! Сколько раз я говорил, чтобы вы не звонили мне на этот телефон?!

— У меня не было выбора.

— Как это? — Носков насторожился. — И что вы такое говорите, как я мог вас подставить?

— Откуда объект узнал, что я слежу за ним? Скажете, не от вас? — Теперь Сокольский говорил отрывисто. — Меня поджидали на выходе, сразу после того, как я отправил вам запись! Я еле ушёл от них.

— Погодите! А я-то думал: куда вы пропали! — осенило Геннадия Антоновича. — Надеюсь, те люди, которые вас поджидали… м-м-м… Они не узнали, на кого вы работаете?

— Пока нет, — сухо ответил Сокольский.

— Что значит: пока? — Носков разволновался. В двери заглянула секретарша, но он так категорично глянул на неё, что она тут же исчезла. — Слушайте, Сокольский! Я вас не подставлял. Это не в моих интересах!

— Нам надо встретиться, — перебил его собеседник.

— Хорошо! Давайте на старом месте…

— Нет! Выходите прямо сейчас. На стоянке слева, через четыре машины от поворота, стоит вишнёвая «Лада Гранта». Я жду.

Сокольский прервал звонок. Геннадий Антонович посидел минуту с трубкой в руке, но потом решительно встал, набросил плащ и пошёл к выходу.

— Меня ни для кого нет, — бросил он секретарше. — Плохо себя чувствую, хочу пройтись.

Он спустился вниз и вышел из здания. Погода радовала почти по-летнему, но Носкову было не по себе. Он прогулялся туда-сюда, издали заметил нужную машину и, стараясь не спешить, направился в её сторону. Подойдя, ненавязчиво оглянулся, потом открыл дверцу и сел рядом с водителем.

Сокольский смотрел на него. Выглядел он плохо: веки красные, вокруг глаз круги, он постарел, осунулся и, несмотря на тёплую погоду, кутался в тёмное пальто и шарф, так что наружу торчал только его породистый нос с едва заметной горбинкой.

— Что с вами случилось? — обеспокоился Носков.

— Меня выследили люди Шеллера, — ответил Сокольский. — По-моему, я это уже говорил.

— Хорошо, а что вы от меня хотите?

— Вы должны мне помочь.

— Олег Сергеевич! — Носков постарался говорить убедительно. — Вы взялись выполнить для меня работу, я за неё заплатил…

— Если Шеллер найдёт меня, он узнает, кто именно сделал заказ, — перебил его Сокольский, глядя в стекло перед собой. — Полагаю, ваша участь после этого будет не лучше моей. Почему вы не предупредили меня, кто именно должен с ним встречаться?

— Помилуйте! Я и сам не знал! — Геннадий Антонович даже возмутился. — Да и по записи об этом можно только догадываться!

— Но ведь Шеллер не в курсе, какого качества запись? — строго спросил Сокольский.

Носков вздохнул.

— Ну хорошо! — согласился он. — Я вам дам адрес, поезжайте туда…

— Нет! Я поеду с вами. Один раз я чуть не попался, теперь для гарантии, я хочу, чтобы вы сами меня отвезли.

Носков подавил в себе желание усмехнуться и кивнул.

— Хорошо! Будь по вашему. Сейчас я передам в офис, что меня не будет до вечера — и можно ехать. Но лучше пересесть в мою машину.

Сокольский согласился.

— Выезжайте со стоянки, я подсяду к вам после светофора, — пообещал он. — И смотрите, Носков! Мне есть чем защититься.

— Я не самоубийца, чтобы с вами драться, — буркнул Геннадий Антонович и выбрался из машины.

* * *

— Второй! Они свернули с Краснофлотского шоссе у магазина стройхозтоваров.

— Слышу, Первый! Вижу машину! Беру на себя.

— Данила! Смотри в оба! Там дач много. И близко не прижимайся.

Носков не ведал о слежке и осторожно вёл автомобиль по просёлку, всё дальше и дальше от шоссе. В одном месте дорогу ему перегородил колёсный трактор с ковшом.

— Ну куда ты лезешь! — выговорил в пространство Геннадий Антонович.

Трактор словно услышал его возмущение, подался назад, пропустив машину, и бодро покатил в другую сторону.

— Проехали мимо меня, — высказал тракторист в пространство. — Дальше перекрёстков нет.

— Принято! — отозвался наушник в его ухе.

— Не слишком близко? — спросил Сокольский, кутаясь в своё пальто. — Полчаса от города…

— Вы так и не ответили на мой вопрос, Олег Сергеевич, — напомнил Носков. — Вы ранены? Как вы от них ушли?

— Это два вопроса, — огрызнулся Сокольский, который упорно не желал разговаривать в машине, будто боялся, что Носков прячет под сиденьем микрофон. — Поговорим, когда доберёмся до места.

Носков глянул на него с таким любопытством, словно проверял, не стал ли Сокольский бледнее, и не собирается ли упасть в обморок.

— Плохо выглядите, — сказал он вслух. — Может быть, лучше было поехать в ближайшую больницу?

Сокольский не ответил, сунул нос в шарф и прикрыл глаза. Геннадий Антонович не стал его беспокоить, тем более, что они почти приехали. Он свернул к одному из участков. За забором возвышался старый, частично отремонтированный дом с верандой, украшенной наборными стёклами.

Едва машина заехала во двор и ворота закрылись, на обочине появилась девица в спортивной куртке и кепке, из-под которой едва выглядывали светлые волосы.

— Я на месте, — сообщила она своим невидимым собеседникам. — Пятый дом от бетонного мостика.

— Мы рядом, Ин! — отозвался один из коллег.

— Юраша! Попробуй ближе подойти, — предложила девица одному из оперативников, разглядывая из-за покрытого молодой зеленью куста рифлёный забор. — У тебя позиция удобнее.

Носков, пока они переговаривались, помог Сокольскому выбраться из машины и повёл в дом.

— Это не моя дача, так что здесь вас никто не станет искать, — ободрил он. — Отсидитесь недельку-другую…

— Я не собираюсь столько времени торчать в этой дыре, — полушёпотом высказал Сокольский.

Они поднялись на крыльцо и Носков открыл замок.

— Заходите, — он проводил Сокольского через веранду внутрь дома. — Посидите тут, в этой комнате. Я сейчас проверю, есть ли дрова в сарае. Дом с зимы ещё не протапливали как следует, так что здесь сыро. Я сейчас!

Сокольский не стал спорить и опустился в потёртое кресло. Геннадий Антонович, нервно зыркая по сторонам, направился к сараю. Там он некоторое время стоял, не зная, за что взяться. Ему попался на глаза тонкий бельевой шнур. Носков торопливо потянул конец, но в спешке только запутал. Дёргая верёвку, нервничая и всё время оглядываясь на дверной проём, он кое-как вытянул хвост примерно в метр длинной, снова оглянулся, бросил верёвку на верстак и принялся копаться в ящике с инструментами.

Никакого конкретного плана у него не было, но Носков очень хотел избавиться от Сокольского. Дача принадлежала одному знакомому Носкова и здесь в ближайшие две-три недели никто не должен был появиться. «Есть шанс, — говорил он себе, обрезая кусок шнура садовыми ножницами. — Есть шанс!»

Геннадия Антоновича волновало, сможет ли он справиться с противником. Росту в Сокольском — чуть выше ста семидесяти, да и весит он немного. Худой, с изящной костью… В самом Носкове было больше центнера, вымахал он за сто восемьдесят и когда-то занимался спортом. Оценив шансы, он решил, что справится с задачей. Моральная сторона дела напомнила о себе, когда он возвращался в дом, сунув обрезок шнура в карман. Как он сможет спокойно спать, если задушит этого измученного, явно раненого парня? «Выбора нет! — твердил он про себя. — Выбора нет! Ну нет же выбора! Если Шеллер найдёт Сокольского, он узнает, кто его нанял. Тогда убьют меня! И зачем я связался со всем этим?!.»

— Лучше уж он, чем я, — пробормотал Носков. — В какой-то мере, это будет даже благодеяние. Шеллер его замучает, если заполучит.

Временно утихомирив совесть, Носков сложил принесённые дрова у камина. Сокольский сидел спиной к нему, в кресле, закутанный в своё пальто. Геннадий Антонович осторожно вытащил кусок шнура и подошёл ближе. Ему показалось, что раненый уснул. А может, потерял сознание? Так легче. Он даже ничего не почувствует…

* * *

Детьми они постоянно играли в сыщиков. Даже придумали «великого тайного агента» по имени Финт. Он фехтовал, как Зорро, и владел дедуктивным методом Шерлока Холмса. Едва не подравшись из-за выбора эпохи, они добавили в арсенал Финта машину времени и портативное телепортационное устройство. И то и другое скрывалось в эфесе его рапиры.

Финт сам себе выбирал дела: находил в книжках упоминание о нераскрытом преступлении, перемещался в нужную точку земного шара, а уже оттуда нырял в прошлое. Был у него и помощник, по кличке Тень. Этот никаких устройств в арсенале не имел, но по времени и пространству гулял не хуже Финта, цепляясь за его «ментальный след» (кто бы объяснил двум малолеткам, что это такое). Ещё Тень умел проникать в дома сквозь стены и прикидываться любым другим человеком, но когда приходило время «пожинать лавры» — незаметно исчезал. Скромняга, в общем.

Чтобы не ссориться, Олег и Игорь в каждой новой истории менялись ролями. Это Сокольский хорошо помнил, а вот какое именно приключение имел в виду его брат — сказать не мог. Тридцать лет прошло, попробуй сейчас верни в памяти детские забавы, когда у тебя вся взрослая жизнь — сплошные «похождения тайного агента».

«Финт. Финт под горой, — повторял он про себя, размышляя о словах Олега, когда выпадала минута. — Что же он хотел мне сказать? Что за гора такая, под которую мы запихнули нашего сыщика? Сюжет… Какая там была история? Может, Инга права и это бред? Начало агонии? Говорят, детские впечатления часто возвращаются, когда ты на волосок от смерти. Правда, за собой я такого не замечал… Финт под горой… Нет, Олег был уверен, что рано или поздно я вспомню! Мне бы его уверенность…»

Размышления на сей раз прервал господин Носков, подкравшись сзади с явно преступными намерениями. Сокольский сделал вид, что ничего не слышит…

* * *

Геннадий Антонович обмотал концы вокруг своих крепких ладоней и осторожно поднял руки, чтобы обхватить верёвкой шею спящего.

— Не шевелись! Рук не опускай!

Команда прозвучала тихо, но отчётливо. Носков испуганно оглянулся. Рот его приоткрылся от удивления и ужаса. Дверной проём загораживала высокая фигура. Появившийся ниоткуда тип целился в него из огромного, чёрного пистолета…

Размер оружия преувеличило воображение Носкова. На него смотрел обычный ПМ.

— Я… не шевелюсь, — пробормотал Носков.

— Проходите, Геннадий Антонович! — мягко прозвучал из-за его спины знакомый голос.

Носков обернулся и снова вздрогнул. Посреди комнаты, рядом с креслом, стоял Сокольский… Или не Сокольский? Носков прищурился, как близорукий. Ему показалось, что привезённый им человек стал на пару сантиметров выше. А может, просто перестал сутулиться и втягивать голову в плечи? Он стоял в расстёгнутом пальто, сунув руки в карманы, и смотрел на Носкова выжидающим взглядом. Света хватало, чтобы подметить, что черты лица у этого Сокольского резче, губы кажутся тоньше, рельефнее проступают скулы, и выражение такое, какого Геннадий Антонович не помнил у нанятого им частного детектива: холодно-оценивающее, жёсткое, совершенно неподходящее к вкрадчивому голосу.

— Вы — не Олег Сокольский, — медленно проговорил Носков.

— Ваша правда, — согласился собеседник. — Олег убит.

Выудив из кармана резиновые перчатки, Сокольский встряхнул их и принялся не спеша натягивать на руки. Носков побледнел, и подался назад, но вспомнил про парня с пистолетом и замер на месте.

— Что вы от меня хотите? Кто вы? — спросил он, стараясь не заикаться. Ему показалось, что и движения у этого Сокольского другие, более короткие и рациональные.

— Мы ищем убийц, — объяснил Сокольский. — И вы — первый претендент на это звание. Вы наняли Олега Сокольского, отправили его следить за Шеллером, потом приказали приехать в левый офис на Охте — а там его поджидали. Странно, правда?

— Да вы что?! — Носков от возмущения взмахнул руками, почувствовал верёвку и затряс ладонями, избавляясь от предмета, остро напомнившего, что три минуты назад он решился на убийство. — Зачем мне нанимать человека следить, чтобы потом этому же… ну, тому, за которым он следил, сдавать? Чушь!

Сокольский прошёлся по комнате, выдвинул из-за шкафа стул и, взяв его за спинку рукой в резиновой перчатке, плавным движением переставил на середину комнаты.

— Садитесь, Носков. — Он указал на кресло напротив. — Я готов выслушать вашу версию, но если она покажется мне неправдоподобной… — Он покачал головой, словно заранее разочаровывался в собеседнике.

— Да что вы меня пугаете?! — возмутился Геннадий Антонович, но обошёл кресло и присел на краешек, стараясь не оглядываться на типа с пистолетом. — Меня просто попросили нанять человека, чтобы проследить за одной встречей! Я вспомнил про знакомого частного детектива…

— Очень интересно! — Сокольский повернул стул и сел на него верхом. — Вот с этого места о том, кто вас попросил, и о Шеллере — ещё раз, и как можно подробнее!

…Через полчаса Скольский сидел в машине рядом с Берестовой и вытирал лицо влажной салфеткой. Инга вырулила с просёлка на шоссе и мельком глянула на него.

— Ты и без грима мог изобразить собственного брата, — заметила она.

— Не скажи! Мы хоть и близнецы, но отличались. Образ жизни разный. Не хотелось, чтобы этот Носков раньше времени что-то заподозрил. — Он смял одну салфетку и выудил из пачки вторую. — Олег был потяжелее, и не такой потасканный, как я.

Инга критически ухмыльнулась.

— Считаешь себя потасканным?

— Нюансы видны в сравнении, — возразил Сокольский. — Где капли?

— В бардачке. Помочь?

Сокольский приподнял бровь.

— Прямо на ходу? — спросил он, доставая крошечный пузырёк-капельницу, но тут же вернулся к теме. — Думаю, Носков будет помалкивать и своему боссу ничего не расскажет. Кстати, Витьку Чехову об этом тоже лучше не знать.

Можно было и не предупреждать. Инга отличалась крайней степенью молчаливости во всём, что касалось дела.

— Куда едем? К нему? — спросила она.

Сокольский кивнул, запрокинув голову и капнул лекарство по очереди в каждый глаз.

— У нас появилось недостающее звено логической цепочки, — заметил он, крепко зажмурившись. — Отвратный грим. Кто только его делает?..

— Мог бы попросить мою косметику, — хладнокровно отозвалась Инга.

— Ничего, так было даже правдоподобнее.

— С глазами кролика-альбиноса?

Сокольский бросил смятые салфетки в пепельницу, а капельницу обратно в бардачок машины.

— Пора взяться за основного фигуранта, — постановил он, отставив тему кроликов и косметики. — На мой взгляд, на свободе он уже засиделся.

Глава четвёртая. Звонок из бездны

Если не получается поймать человека за руку

— надо сделать так, чтобы он эту руку

сам протянул в нужном направлении.

(Начало лета 2016 года)

Александр Иванович Шеллер никак не ожидал, что посреди важного совещания его помощник передаст, что на пульт поступил звонок с обычного сотового телефона.

— Кто это?

— Он назвал только фамилию: Сокольский.

— Что за чушь? Так поговорите с ним! И проследите, где находится этот… шутник.

Помощник взял у оператора трубку и, выровняв голос, вежливо проговорил:

— Я слушаю. По какому вопросу вы звоните?

То, что он услышал, повергло его в растерянность.

— Слушай, шавка! Я буду говорить с твоим боссом, а не с шестёркой, вроде тебя. Передай этому козлу, что ответить в его интересах.

Голос был совершенно спокойный, но похолодел помощник не потому, что его шефа обозвали козлом. Он узнал этот тембр! Низковатый, немного носовой, и какой-то отрешённый, словно его обладателю не было дела до земных забот. И это действительно был голос покойника, Олега Сокольского! Впрочем, помощник быстро успокоился. Голос и подделать можно. Но кому и зачем это понадобилось? А главное — откуда он узнал, как соединиться с пультом на личной яхте Шеллера?

— Шеф! Вам лучше ответить самому. Этот человек знает вас.

Александр Иванович скривился, отбросил ломтик лимона обратно на блюдечко и взял трубку.

— Что вам нужно?

— Вы даже не спросите, как я вас нашёл? — Голос действительно был очень похож на голос Олега Сокольского. — Хотя, вы и сами знаете, что это несложно.

— Что вам нужно?

Помощник подавал знаки, чтобы шеф поговорил подольше, и наглеца удалось засечь. Но пока что Александр Иванович не знал, что добавить к своей краткой речи. За него заговорил Сокольский:

— Мне нужно, чтобы вы отдались в руки правосудия и понесли заслуженное наказание за организацию убийства.

— Что вам нужно?

Похоже было, что это единственный вопрос, который Александр Иванович Шеллер сейчас мог повторять, как попугай. В голове его вертелось соображение, что это какая-то мистификация и Сокольский не мог остаться в живых. Сам он не видел трупа, но после того, что с этим человеком сделали, ему даже без пули оставалась жить не больше часа.

— Я что, неясно выражаюсь? — Сокольский, наверное, издевался. — Вы должны сидеть в тюрьме!

Помощник положил перед шефом бумажку: «Объект движется по Приморскому шоссе, судя по всему, это легковой автомобиль». «Перехватите его!» — лаконично написал Александр Иванович, наконец-то выйдя из ступора.

— Вы уверены, что именно это вам нужно, Сокольский? Хотите денег?

— Вам надо было предложить их раньше, — разочарованно ответил его собеседник на другом конце беспроводной связи. — Теперь я требую, чтобы вы сдались.

— А если я этого не сделаю?

— Ну, тогда всё просто. — Сокольский явно оживился. — Если через трое суток с этого момента ваше чистосердечное признание не появится ни в одном отделении полиции…

— Вы сумасшедший! — прервал его Александр Иванович.

— Кто меня таким сделал? — переспросил Сокольский ласково. — Так вот, если этого не случится — я засажу вас сам, по более серьёзной статье. Не верите? Я знаю, зачем вы купили то старое корыто, которое прячете за пределами акватории России.

— О чём вы говорите? — как можно хладнокровнее переспросил Шеллер, хотя внутри в очередной раз что-то ёкнуло. — Что за чушь?!

— В данный момент у меня нет доказательств, но через три дня они будут, — пообещал Сокольский. — Это интересная игра, Шеллер! Что произойдёт быстрее: вы сдадитесь за убийство, или я вас сдам за измену родине?

— Мне надоело вас слушать, — как можно холоднее проговорил Александр Иванович.

— Я почти закончил. Если случится чудо и я не успею собрать компромат для контрразведки, я просто отправлю вас туда, куда вы так жаждали отправить меня. Это я обещаю! До скорой встречи!

Последняя фраза Сокольского поразила Шеллера и он едва не поверил, что звонок пришёл на пульт его яхты с того света. Но его разочаровал помощник:

— Он движется в потоке машин, но минут через двадцать его перехватят. Мобильник продолжает работать. Этот дебил даже не подумал, что надо вынуть аккумулятор и сим-карту.

— Значит, он не дух, а вполне обычный человек, — философски заметил Шеллер и глубоко вздохнул, избавляясь от ощущения потусторонности только что проведённого диалога.

* * *

— Как ты это устроил?

Вся компания ехала по совсем другому шоссе и не на Север, а на Юг. За рулём фуры сидела Инга. Сокольский удобно устроился на лежанке позади сидений.

— Ты сам видел, — ответил он Виктору. — Один телефон и одно устройство, работающее с обычной сим-картой. Я установил его на нашу «Хонду» и попросил знакомого парня перегнать машину со стоянки до автозаправочной станции в тридцати километрах. Он должен был уже бросить машину и сесть на автобус. Не люблю напрасно рисковать людьми.

— Они догадаются, — с сомнением покачал головой Виктор.

— Ну и что? Этот фокус они так и так разгадали бы минут через десять. Того парня они не вычислят, а мы в следующий раз придумаем другой способ связи.

Уточнять, что «тот парень» — агент прикрытия, Сокольский не стал. Он вынул из собственного телефона всё, что можно вынуть, сломал и, дотянувшись, выкинул по частям в окошко кабины. Потом откинулся обратно на лежанку и закрыл глаза.

— Разбудите, если случится что-нибудь интересное, — предупредил он.

Инга искоса глянула на Виктора. За последние несколько дней он оживился и отошёл от того, что с ним произошло. Парень, вообще-то, был симпатичный. Высокий, хорошо развитый. Ещё в начале он обмолвился, что занимался греблей. Не удивительно, что грудная клетка у него была — как у бычка. Тёмные волосы не требовали укладки, сами держали наиболее выгодную форму. Карие глаза смотрели то настороженно, то удивлённо, но в нём не чувствовалось настоящей дёрганности или нервозности. Он будто верил, что всё делает правильно.

— Почему ты не женат? — спросила Инга, следя за дорогой.

— А почему я должен быть женат? — удивился Виктор.

— Витёк! У тебя внешность кинозвезды, — пробормотал с полки Сокольский.

— Ну, встречу такую девушку… такую…

— Как Инга? — Сокольский фыркнул. — Не встретишь. Она одна и уже занята.

— Спи! — приказным тоном потребовала девица. — Через час будем на месте.

— Уже сплю, — пообещал Сокольский, но потом затих. По всей видимости, всё-таки уснул.

Глава пятая. Выполнение обязательств

Обыграть тупого противника — не подвиг, но вот вопрос: как тупой противник мог обыграть Олега? Своего брата Игорь считал умным, опытным и осторожным. Шеллер производил впечатление почти обратное. Он верил в свою неуязвимость и в то, что при помощи денег можно заполучить абсолютно всё. «Нет неподкупных людей, есть люди, которым мало предлагают» — вот принцип Шеллера, который он даже не пытался приукрасить. На деле Александр Иванович Шеллер предпочитал натравливать своих костоломов при любом удобном случае, а о деньгах заговаривал лишь тогда, когда откровенное нападение оказывалось принципиально невозможным и опасным для него самого.

Изучая дело этого человека, Сокольский поразился тому, как долго Шеллер остаётся на свободе. Вывод напрашивался сам собой: он — чьё-то прикрытие. Шеллера держат на виду, как страшилку, помогают заметать следы, чтобы использовать снова и снова. «Какой-то многоразовый презерватив получается, — подумал Сокольский. — Пока цел, хозяева старательно его отмывают и кладут на полку. До следующего употребления. Хозяева? Или хозяин? Нет, Шеллер сам по себе интересен мало. Пора сделать в нём дыру, чтобы посмотреть, кто за ним прячется…»

— У нас всё готово, — сообщила ему Инга. — Или планы изменились?

— Нет.

Сокольский покачал головой. Он хотел сказать Инге, что Шеллер — это только начало, но передумал. Им надо продемонстрировать милейшему Александру Ивановичу, что с ним не шутят. Остальное подождёт. Когда Шеллер окажется в руках конторы, будет время вызнать у него, на кого он работает.

* * *

Снаружи завопили охранники. Потом раздались выстрелы и грохот. Шеллер сам не понял, как в три секунды оказался на палубе. Его люди размахивали руками, показывая что-то друг другу. Вопреки опасениям Александра Ивановича, никто его яхту не штурмовал, она мирно покачивалась, пришвартованная к пирсу.

— Вы что?! — напустился Шеллер на подручных. — Что вы делаете?!

— Да она чуть на головы не спикировала! — возмущённо начал объяснять один, но второй его перебил.

— Штука такая, которыми съёмки делают с высоты! Она летела прямо на яхту. Ну, мы её и того! А она как бабахнет! Вон, обломки в воде плавают.

Шеллер посмотрел на воду, потом отвернулся и оглядел из-под руки причалы, берег и пляж, на котором сегодня толпилось изрядно народу. Тот, кто хоть раз бывал на южном море, вряд ли захочет лезть в холодную, грязную лужу под названием Финский залив. Но либо большинство любителей открытых водоёмов Питера и окрестностей на Юге никогда не были, либо им решительно всё равно, где купаться и при какой погоде. Шеллер даже поморщился, представив себе эту процедуру, но потом отвлёкся на свои проблемы. Что-то внутри настойчиво вибрировало, заставляя беспокоиться, и Александру Ивановичу очень не хотелось думать, что Сокольский начал осуществлять свой план.

— Чушь! — сказал он вслух. — Кто-то фотографирует гавань — и что? Болваны! Явится хозяин этой штуки — заплатите ему, сколько скажет.

С этими словами он собрался вернуться в каюту, но неопределённое чувство опасности мешало. Хотелось убедиться, что беспилотник действительно случайно оказался рядом, и он никуда не пикировал, а охранникам со страху показалось.

Шеллер остался на палубе, встав так, чтобы его было не видно с берега. Он покурил, подышал воздухом, размял ноги — но хозяин разбитого аппарата так и не появился. Почему-то отсутствие претензий напрягало Александра Ивановича и с каждой минутой он начинал беспокоиться всё больше. Наконец, не выдержал и позвонил на берег.

— Подгоните мой лимузин, я уезжаю, — распорядился он. Потом повернулся к охранникам. — Отведёте яхту от берега и поставите на якорь. Смотрите в оба и не спите!

Ему пришло в голову, что с причала можно запросто закинуть на борт бомбу…

Лимузин остановился в конце утрамбованной дорожки. Шеллер, в сопровождении трёх телохранителей, сошёл с яхты и двинулся по пирсу к машине. Поблизости никого не было. Разве что, копался рядом с дорожкой, на песке, какой-то оборванный бомжик. Идущий впереди охранник машинально оттолкнул его, чтобы не лез под ноги. Бомжик плюхнулся на задницу, забормотав что-то малопонятное. Шеллер прошёл мимо.

Оборванец переместился на четвереньки и поднялся, неловко, как корова — сперва выпрямил ноги, потом оттолкнулся руками от земли. Медленно повернувшись, он посмотрел в ту сторону, где остановилась машина. Голова его при этом мелко дёргалась, словно он хотел кому-то кивнуть, но не доводил движения до конца. Один из телохранителей всё-таки удостоил его взгляда, но потом отвлёкся, решив, что ждать опасности от этого чучела в вонючих тряпках, с явными признаками последней стадии алкоголизма, нет смысла.

Бомжик постоял немного, потом заметил бутылку, медленно нагнулся, протягивая руку, словно прицеливаясь, кое-как подобрал сосуд с песка и побрёл на полусогнутых, нетвёрдых ногах в сторону пляжа.

— Ты бы так близко не подходил, — произнёс кто-то невидимый в крошечном наушнике, спрятанном в его грязном ухе.

— Уже ухожу, — тихо ответил «бомжик», не прибавляя скорости. — Он оставил на яхте двоих охранников.

— Это не проблема. Сделаем…

— Нет, — мягко отозвался «бомжик», не дав наушнику договорить. — Подождём.

Пройдя мимо пирса, он подлез под старым, покосившимся причалом, и присел на корточки у самой кромки воды. Его «нервный тик» куда-то делся, и суставы начали гнуться, как положено. Внимательными глазами он следил за изящной, белой яхтой Шеллера. Она заслуживала того, чтобы ею любоваться! Гениальное сочетание линий и граней, устремлённых вперёд и вверх, так что даже когда яхта оставалась на якоре — казалось, что она плывёт, едва касаясь волн. Хозяин отвалил за неё не меньше миллиона долларов. А может и больше. Сейчас она медленно отчаливала и поворачивалась в сторону открытой воды.

Прищурившись, оборванец некоторое время следил за маневрами этого чудного создания человеческих рук и разума. Его небритое, худое лицо было мрачным. Могло показаться, что он обиделся и теперь завидует хозяевам яхты, буржуям-богатеям, раздумывая, как бы утопить их посудину вместе со всем содержимым. Но причина его недовольства скрывалась в совсем другом.

— Значит, тут тебя убивали, — пробормотал он тихо. — Где-то тут. Может, даже в трюме этой самой яхты.

Ему захотелось самому попасть на борт и обследовать каждый уголок шеллеровской красавицы. Вдруг что-то найдётся, какая-нибудь зацепка! Но на «вдруг» нельзя полагаться. Если это и происходило на яхте Шеллера, его люди давно «вылизали» трюм, избавившись от следов крови. Да и зачем ему пачкать свою посудину? Он мог воспользоваться одной из вон тех проржавевших барж или брошенным доком в километре отсюда.

Тело Олега обнаружили в противоположной стороне от города. По кольцевой — минут сорок добираться. И подручные Шеллера рисковали, больше получаса таская тело в багажнике? Какая-то получалась нестыковка, но эксперт подтвердил, что на одежде его брата пятна солярки и волокна, из которых плетут снасти, а в лёгких — вода, состав которой указывает именно на эту часть залива. Совсем немножко воды, как если бы человек сделал неосторожный вдох, оказавшись головой в воде, но успел откашляться. А после этого его почти сразу убили. Игорь не просто догадывался, как именно умирал его брат. Он мог представить себе это пошагово, но старался не представлять. Бередить рану и подогревать в себе злость — всё равно что проиграть, даже на начав. Пусть Шеллер выходит из себя и делает ошибки.

Голос в наушнике напомнил, что пора бы на что-то решиться — и Сокольский отвлёкся от раздумий.

— Группа захвата на месте? — Он оглядел причал и яхту, и лаконично приказал: — Работайте!

* * *

Уехал Шеллер не сразу. Хотел убедиться, что больше не будет сюрпризов, и был жестоко разочарован. Через некоторое время со стороны спасательной вышки примчался катер. Какой-то бравый морячок орал в рупор:

— Немедленно покиньте яхту! Она заминирована! Бомба с часовым механизмом! Немедленно покиньте яхту! До взрыва — пятнадцать секунд! Четырнадцать! Тринадцать!..

Под аккомпанемент этого настойчивого голоса охранники «катапультировались» с борта с таким энтузиазмом, словно за ними гнался рой шершней. Потом прогремел взрыв. Он зародился где-то позади яхты, сразу же повалил густой, чёрный дым. Пляжные отдыхающие и люди самого Шеллера, словно заворожённые, стояли и смотрели, как он окутывает белоснежные борта…

Потом на Александра Ивановича набросился тот самый шустрый спасатель:

— Я располагаю информацией о том, что вас заранее предупредили о взрыве! — орал он, так что слышали все, кто оказался в радиусе ста метров от дорожки. — Почему вы не эвакуировали людей?!

Помощник пытался оттеснить моряка от машины, но это не улучшило дело. Откуда ни возьмись, повыскакивали репортёры со своими дурацкими камерами и тыча микрофонами, буквально взяли в кольцо лимузин Шеллера, его помощника и спасателя.

— Мы не были точно уверены в том, что это не шутка, — пытался отговориться помощник, понимая, что слова звучат как минимум — несерьёзно.

— Да?! Но ваш босс, судя по всему, шуткой это не считал, раз пересел в свой лимузин на берегу! А?! Ручаюсь, его не было среди тех, кого мы выловили из воды!..

Александр Иванович не стал дослушивать. Охрана помогла ему вырваться из окружения. Он хотел уехать, когда подбежал один из его людей и, нагнувшись к открытому окошку автомобиля, доложил:

— Дымовые шашки! Мы проверили. Кто-то пошутил, подбросил несколько дымовых шашек на борт! Ничего не пострадало. Только…

— Что?! — Александр Иванович схватил его за ворот и чуть не затащил через окошко в машину. — Говори!

— Ваш сейф! — перепугался охранник. — Его нет! Кто-то его прямо из переборки вывернул…

— Так найдите, кто его вывернул, — прошипел ему в лицо Александр Иванович. — Этот человек или люди, должны быть где-то поблизости. Найдите — или пеняйте на себя!

Шеллер оттолкнул охранника и велел шофёру ехать на дачу. Его загородная вилла располагалась всего в двадцати минутах езды от гавани. Он понадеялся, что достаточно запугал подручных, те перероют весь пляж и окрестности и, к моменту его прибытия в конечную точку, достанут «шутника». Не мог Сокольский находиться слишком далеко от места действия! Просто не мог!

Но приехав домой, Шеллер разочаровался вторично.

— Вы до сих пор его не вычислили?! Поразительно! — У Александра Ивановича был такой скептический вид, что помощник, доложивший о неудаче, стушевался и хотел было оправдаться. Шеллер не стал его слушать.

— Звонит Сокольский, — сообщили ему.

Шеллер забрал трубку. Он знал, что этот звонок непременно последует, и не ошибся. Это радовало: хоть в чём-то Сокольский оказался предсказуем. Хотя, какие тут предсказания, когда этот мерзавец ещё несколько дней назад последовательно описал свои действия? Вот только Шеллер не ожидал, что угроза окажется настоящей.

— Как вам спецэффекты? Я старался, между прочим.

Этот простецкий голос с интонацией старого друга, который звонит напомнить о проигранном ящике пива, начал уже раздражать Шеллера и он с трудом взял себя в руки.

— Интересных ход с беспилотником, — ответил он. — Вы здорово отвлекли внимание моей команды. Но то, что вы сделали потом, мне ещё больше… понравилось.

— Какие пустяки! Надеюсь, все ваши люди спаслись?

— Вашими молитвами, — процедил Шеллер.

Он не был уверен, но почему-то его мысли возвращались к одному странному парню, которого он приметил, когда перебрался на берег. На пляже крутился высокий здоровяк, щупал девок и демонстрировал им, как он умеет ходить колесом, а потом бросился спасать тех, кто выпрыгивал с опасной яхты. Почему Шеллеру казалось, что он причастен к событиям — трудно сказать. Может быть, чутьё подсказывало? Но он не был уверен. Хотя, парень действительно был подослан Сокольским. Виктор играл роль «второго беспилотника», отвлекая внимание некоторой части наблюдателей, потом бросился в воду, честно помог охранникам Шеллера добраться до берега, снова куда-то поплыл — и исчез из виду. Ну, а оборванного «бомжика», руководящего всем этим «концертом», на его фоне вообще не отметили, будто его не было.

Пока шёл разговор, помощники Сокольского сортировали бумаги из сейфа, который успели стырить с яхты под прикрытием дымовой завесы. Сейф забрали целиком, решив не возиться с кодовым замком на яхте, спустили в воду, привязали к поплавку — и незаметно выбрались вместе с ним на берег в стороне от места событий. Кое-что хозяин сейфа успел в этот день забрать с собой, но он явно не подумал, что самое надёжное место, где он держал свои документы и деловую переписку, окажется в чужих руках.

«Достаточно, чтобы арестовать Ш», — написал один из помощников на бумажке и показал Сокольскому. Тот кивнул и сказал в трубку:

— Моё «шоу» сработало, как надо. Ваш сейф у меня, и я как раз собираюсь выбрать куски пожирнее, для ФСБ или контрразведки. Ещё не решил, с кого начать…

— Послушайте, Сокольский! Вам не надоело?! — взорвался наконец Шеллер. В то, что этот человек завладел его бумагами, он поверил безоговорочно.

— Я хотел, чтобы вы убедились в серьёзности моих намерений. — Теперь голос звучал безо всякой издёвки.

— Я убедился. Предлагаю встретиться и поговорить, как деловые люди.

— Хорошо, — легко согласился Сокольский. — Я пришлю вам такси.

— Что?

— Ну, вы же не думаете, что я позволю вам приехать на собственном лимузине и притащить за собой охрану?

— Какие у меня гарантии? — переспросил Александр Иванович.

— Только одна: моё слово.

* * *

Шеллер давно не водил машину. Но это было обязательное условие: он доедет на такси до бензоколонки на 22-м километре, там пересядет в зелёный пикап (ключи в бардачке), потом проедет десять километров до мотеля, снова пересядет в другую машину… Всё это выглядело каким-то фантастическим и не совсем умным розыгрышем, но Шеллер продолжал делать, что говорят. Ему не столько хотелось договориться с Сокольским, сколько — посмотреть на этого человека с близкого расстояния.

— Он пересел и двигается в вашу сторону, — сообщил Виктор, снимая чёрные очки и оглядывая из-под козырька автомата дорогу. — Похоже, за ним действительно больше никто не едет.

— Передвинься в следующую точку и продолжай наблюдение.

— Как скажете, шеф!

Виктор повесил трубку и не спеша направился к крытой «Газели» с надписью «Ремонт теплотрассы». Он уже усвоил эту неторопливую манеру, с которой нужно передвигаться, чтобы не привлекать внимание. Человек может спешить, но он не должен метаться и зыркать глазами по сторонам, будто ожидает нападения взбесившегося слона. Сев на место водителя, Виктор так же не спеша тронулся с места и свернул на боковую дорогу, ведущую к нужному пункту на карте.

Глава шестая. Переговоры

Контора Шеллера существовала совершенно официально. Несколько лет назад он провёл (не без чужой помощи) рейдерский захват небольшой сети складов сельскохозяйственной техники и запчастей. Генерального директора уговорили (или вынудили, хотя он это отрицал) продать контрольный пакет акций. Специалисты, нанятые Шеллером, воспользовались тем, что юридический адрес фирмы не совпадал с фактическим местонахождением, и нашли способы повлиять на решение гендиректора, не привлекая внимание прочих акционеров. Тот предпочёл сделать, что ему говорят, и поскорее исчезнуть из города. Возбудить дело против Шеллера и его подручных не удалось. Он вышел победителем.

Сейчас Александр Иванович складами лично не занимался, у него имелись управляющие, которые отстёгивали хозяину нужные суммы денег и трудились над процветанием его фирмы. Головной офис оставался в арендованном историческом здании, в тихом уголке Петродворцового района, с условием реставрации и сохранения первоначального облика. Именно здесь, по предположению Сокольского, располагалась основная база Шеллера, откуда он рассылал своих подручных отнюдь не для продажи сеялок и веялок.

Подпольная деятельность фигуранта отдалённо напоминала то, что делал частный детектив, Олег Сокольский. Но если брат Игоря проверял честность готовых на сделки бизнесменов и обеспечивал юридическое сопровождение, люди Александра Ивановича искали слабые места для шантажа и вымогательства. У него тоже были юристы, готовые помочь тому, кто платит больше, съесть того, кто платит меньше.

В это утро заместителю Шеллера, господину Кондрашеву, возглавлявшему подпольный бизнес за вывеской ЗАО «Петергоф-Сельхозмаш», было тревожно. Он звонил шефу, чтобы уточнить один деловой вопрос, но тот рявкнул, что занят, и даже слушать не стал. Потом Шеллер отключил свой персональный пульт и дозвониться до него стало возможно только по сотовой связи, которая не считалась пригодной для деловых разговоров. В довершение, и сотовый Александра Ивановича объявил, что «находится вне действия сети».

Кондрашев ходил по кабинету, поглядывая на часы. «Обед уж близится, а Шеллера всё нет», — подумал он, тщетно пытаясь угадать, что случилось, и поймал себя на смутном желании сказаться больным и покинуть офис. Переборов это чувство, заместитель выглянул в окно. Отсюда открывался прекрасный вид на окружённую ясенями дорогу и поворот в сторону пруда, едва заметного среди ветвей. Проехала парочка машин, потом показалась синяя «Газель». Она притормозила у площадки перед входом. За ней, как-то медленно и неохотно, выполз полицейский «Патриот».

Сердце на мгновение остановилось, потом застучало с удвоенной силой. Кондрашев отшатнулся от окна, бросился к столу и с судорожной поспешностью принялся выдвигать ящики. Он куда-то дел ключ от сейфа и теперь пытался его найти, вместо того, чтобы сбежать через чёрную лестницу.

Заместитель Шеллера был опытным человеком, и понимал, что никакая лестница его уже не спасёт. Оставалось лишь уповать на чудо и слушать, когда раздадутся шаги в приёмной. Почему-то он их не услышал, но двери распахнулись.

— Работает ОМОН!

Этого возгласа Кондрашев подсознательно боялся последние несколько лет, но только сейчас понял: «Работает ОМОН» — это значит, надеяться больше не на что. Он спешно поднял руки и позволил парням в масках делать всё, что им полагается.

— Этого оставьте, — сказал кто-то сзади.

Его быстро обыскали, развернули от стены — и он обнаружил, что в комнате кроме него уже нет ОМОНовцев, а есть лишь двое типов гражданской наружности, один в летней куртке, другой — в строгом сером костюме и при галстуке.

— Присаживайтесь, господин Кондрашев, — предложил тот, что был в куртке.

— У вас есть основания врываться сюда? — недовольно спросил заместитель, одёргивая одежду. — Что вы ищете в моём столе? Покажите ордер на обыск! Где понятые?!

— Сядьте уже, — без выражения посоветовал человек в костюме, и что-то в его взгляде заставило Кондрашева опуститься на стул. — В ваших интересах сотрудничать с нами, и начать это делать до того, как мы пригласим понятых.

Он подошёл и сунул под самый нос заместителя Шеллера своё удостоверение.

— Так вы не полиция? — Почему-то Кондрашева удивило наименование учреждения, сотрудники которого явились в его кабинет. Он знал, что у хозяина есть свой человек в ФСБ, и пребывал в уверенности, что уж эта контора их трогать не станет, а у остальных и вовсе руки коротки. Стоит ему сделать звонок… Собственно, куда звонить, когда телефон Шеллера молчит и прямой канал связи тоже не работает?

Человек в костюме наблюдал за ним и, наверное, догадался о характере тех чувств, которые испытывал подручный Шеллера, оставшись один на один с сотрудниками самого грозного ведомства. Он перестал строжиться и предложил:

— Хотите, я попрошу, чтобы ваша секретарша сварила кофе?

— Лучше водки, — пробормотал Кондрашев, но почувствовал, что достаточно пришёл в себя, чтобы постараться провести разговор с выгодой для себя.

Второй агент вытащил из внутреннего кармана куртки маленькую фляжку и протянул её Кондрашеву.

— Коньяк подойдёт?

— Спасибо! — Он выпил. — Я всё равно не понимаю, что вам нужно именно от меня?

— Для начала нам нужно, чтобы вы объяснили, куда делся ваш хозяин.

— Я не знаю! Он поехал на свою яхту… утром. Я не могу к нему дозвониться.

— А вам это не кажется странным?

Кондрашев хлебнул ещё коньяка и поморщился.

— Вот не поверите, мне это действительно кажется странным, — признался он…

* * *

— Садитесь! — Сокольский приветливо распахнул дверцы очередной «Лады» (на этот раз «Гранты») перед Шеллером. Машина стояла на поросшей травяной дорожке среди кустов, метрах в двадцати от трассы. — Как доехали?

Шеллер забрался на заднее сидение. Не то, что было тесновато, он он уже отвык от таких машин. Александр Иванович невольно покосился на водителя, но тот не шелохнулся. Можно было хоть улюбоваться его затылком, спрятанным под вязаную шапочку. Тогда Шеллер повернулся и посмотрел на Сокольского. Тот сидел вполоборота и тоже смотрел на него. Знакомое лицо, высокий лоб, в меру длинный нос с едва заметной горбинкой… Только он кажется старше и суше: жёстче складочки вокруг рта, резче линия подбородка, и взгляд другой, пристальный, изучающий. К тому же, у частного детектива Олега Сокольского было всё в порядке с мимикой, а у этого левый уголок губ выделяется чётче и чуть опущен книзу. Но всё равно, в первый момент неприятные мурашки тронули спину Шеллера. Он с детства был жадным до мистики.

— Вы — не Олег Сокольский, — сказал Александр Иванович, больше ради того, чтобы положить точку в своих размышлениях.

— Вы знали это, когда ехали сюда?