Посвящение
Страницы дневников моих, шагов незримых тихие следы.
Искателям.
Бесценной Эос, ушедшей, но не угасшей.
Благодарности
Лидии Николаевне Казаковой, в надежде на вечную встречу. И всем моим наставникам, учителям — за труд любви, за веру в Бога и веру в человека.
Супруге Алёне, семье, родным и друзьям, всем дорогим и любимым — за любовь и верность, за ваш свет во тьме, долготерпение, поддержку и прощение.
Поэтам Мамеду Халилову и Ларисе Желенис. Вы не просто стали литературными редакторами этой книги — благодаря вам я словно заново рождался!..
***
С…
Я остался один средь пустыни безбрежной,
Поражённый известьем о смерти твоей.
Вмиг поблекли все краски моей жизни мятежной,
И предвечная осень воцарилась над ней…
И в глухие рыдания вылилось сердце.
И сломался мой посох надежды земной.
И я бил себя в грудь — там, где узкая дверца
В неизведанный мир, напоённый весной.
И я взял мою Книгу с золотистым обрезом —
Я свой меч беспощадный из ножен извлёк,
Свои жгучие слёзы я рубил им и резал!..
Но твой образ прекрасный перед ним не поблёк.
За разлукой земною иная разлука
Мне открылась — как путь всё равно что до звёзд. —
То ль за все прегрешенья — нам суд и наука…
То ли милости трепетной сказочный мост…
2017 г.
Время ясно слышать
***
Вот и вновь непогода. И всё мне, как будто бы, снится.
Едут воины-тучи и льётся небесная сталь.
Вот и снова на сердце слетела усталая птица,
Серым лебедем свила гнездо и согрелась печаль.
Я так много прошёл, мне не стыдно собою гордиться.
Я узнал, как устроено всё, что я вижу вокруг.
Только что же мне делать с моей своевольною птицей?
Её можно прогнать, но её не покормишь из рук…
Я открою окно, я раздвину тяжёлые тучи,
Прогоню мою птицу в просторы небесных морей.
Опустеет гнездо, но не станет мне легче и лучше —
Я заплачу о том, что не знаю язык лебедей.
1992 г.
***
Когда могучий здравый смысл
В своих крикливых воплощеньях
Заляжет набираться сил,
Мне, бывшему весь день мишенью,
Как ею здорово не быть!
Какое счастье — осторожно
Зажечь свечу и ощутить
Знакомый ветерок по коже,
Войти в семью любимых книг,
Во тьме таинственно оживших,
С тоскою вспомнить чей-то лик,
Всплакнуть о бывшем и не бывшем.
И, насладившись тишиной
И дрожью сонного пространства,
Оставить книги за спиной,
Уйти куда-то… но остаться.
Остаться. И, открыв окно,
Вдохнуть медлительно, поглубже —
И вдруг в восторге обнаружить
Всё то, что смертным не дано!..
***
Выключатель, пятачок розетки. —
Не сдержусь, ударю кулаком…
Чтоб кленовая горела ветка
Вместо лампочки под потолком.
Чтоб не затмевал живые звёзды
Электрический холодный свет,
И прервать мои ночные грёзы
Мог один серебряный рассвет.
Чтоб аппаратуры электронной
Мне не помешал ни скрип, ни свист
Слышать, как в зелёном зале тронном
Падает, кружится жёлтый лист…
Потому что осень скоро, осень —
Время звёздных и земных дождей,
Время убегать под сумрак сосен,
Время ясно слышать для людей.
***
Тишины, тишинищи б омутной!..
Ах, оставьте меня, — устал!
Суетою слепою тронутый,
Всё я слышал. И всё сказал.
В одиночестве б — одиночества.
Тень моя, убирайся прочь!
Лишь твоё признаю высочество
И выслушиваю тебя, ночь.
***
Б. Г.
И тихое слово, и скрипка, и флейта
О том, что незримо, расскажут.
Но горние звёзды, деревья и ветер
Не станут искать пропажу:
Она будет слишком мала. И задача
Останется прежней: быть ближе,
Быть ближе и выше. И всё это значит,
Что следует только услышать
В биении сердца, в дыхании ветра
Неслышимое — о незримом,
О том, что не смерить минутой и метром,
Но бережно ими хранимом.
***
Работа — дом. Заботы — сон.
Рождает день свой хлеб насущный.
Но — вечный вздох, и вечный стон
О неизвестной жизни, лучшей.
Года — идут. Дела — идут.
Куда — идут? Такая скука!
И хочется разбить сосуд
Тупого сытого рассудка…
Но всё ж… успеем умереть,
Порадовав кого-то тризной.
Куда спешить? Повсюду смерть
Венчает все земные жизни.
И я решаю всё же: жить! —
Искать во тьме живое Слово,
Чтоб наполнять бесценно-новым
Сосуд, познавший только — быть…
***
Я мучительно роюсь в словах,
Афоризмах и мудрых законах:
Я не знаю, как это назвать
И понять. Только знаю — закован,
Заколдован, застигнут врасплох,
Взят без боя тобой, завоёван,
И теперь каждый взгляд, каждый вздох,
Каждый возглас и жест мой основан
Самым главным… намокшим от слёз
И не знающим схем и названий,
И теперь я свободен — как пёс
На цепи, и та цепь — ожиданье.
Говорят: «Это просто любовь».
Объясняют здоровым инстинктом:
«Он фундамент — и не прекословь! —
Остальное — лишь лак и мастика.
Остальное — все ваши слова,
Соловьи ваши, розы и грёзы.
Вы поэт, знайте Ваши права,
Ваши термины, жесты и позы!..»
Как поэт, я их буду гневить,
Я их термины больше не трону.
Я из тех, кто не знает «любви»,
Я из тех, кто не ведает формул.
Я из тех, кто родился узреть
Эту реку в лесах мирозданья,
Где в волнах, словно хилый медведь,
Терпит бедствие их фундамент.
***
Душа — усталый метроном
Всё ищет в прошлом знаков вещих.
И снится мне мой старый дом,
И снятся лики всех ушедших,
И снится тихий снегопад,
Огонь в печи, и запах сена,
И предрассветный спящий сад,
И долгий дождь порой осенней…
Пока, предчувствуя судьбу,
Живу, уткнувшись в неизвестность,
Всегда, во сне и наяву,
Живёт во мне моё же детство:
Мой первый мрак, мой первый свет,
Озноб и слёзы первой Встречи,
И первый ласковый Ответ,
И первый шаг дорогой млечной…
***
Искатель-разум, телу незнакомый,
Для тела выстроит и рассчитает путь, —
Изнемогу я, родиной влекомый,
И ринусь в распахнувшуюся жуть.
О мать-земля моя, о мама, о родные,
Я к вам тянусь — и я от вас бегу!
О милые, любимые, о злые!
Могу — вернуться, — возвратиться не могу…
Размышления в детском саду
Скитанья. Исканья. Земные просторы.
Миры неземные. Дыхание тайн…
Копилка, квартира, запоры, заборы,
Ларьки, магазины, матерный лай!..
Никто не узнает, никто не услышит,
Бросая оценивающий взгляд,
Что — в этом мальчонке, что — в этой малышке,
Что — глупые эти глазёнки таят.
Как много разбитых, загубленных судеб,
Как много, как много убитых-живых!
Живём, как умеем — и кто нас осудит?
Ведь ад не доказан, а рай — для иных…
***
Жизнь всё чаще живущих пугает
Неожиданной новью своей…
Ранней осенью вьюга срывает
Листья чёрные с тополей.
Ураганы. Землетрясения.
И на гибнущей зелени — снег.
Революции, войны, волнения —
Всё ужасней из века в век.
Концлагерь — в фундамент свободы,
Убийство — во имя Творца.
Вместо природы — заводы.
И всё громче во тьме голоса:
«Все нежданные метаморфозы —
Пророков ожившие сны —
Только тени нависшей угрозы,
Только эхо великой войны…»
Сердце глухо на зов отзывается,
И душа, словно с яблони — плод,
Вдруг с родимого древа срывается…
Но под ним —
Никогда не падёт.
Ученик
***
Там, где нагое тело станет
Стальным пред лезвием меча,
Где, улыбаясь, ветхий старец
Неслышно гаснет, как свеча,
Где в гулком мраке исчезает
Зари звенящей серебро,
Где неподвижно замирает
Над рукописью перо,
Там, где кончается наука,
Где засыпают все слова,
На грани тишины и звука
Поэзия ещё жива…
***
Меж дикою Москвой и дикою землёй,
Меж гордостью и самобичеваньем,
Меж одиночеством и скучной болтовнёй,
Меж бездною любви и разочарованьем…
Я поневоле нелюбим и нелюдим:
Мне снится истина и мне не до сражений.
Я чую идеал, но кто сравнится с ним?
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.