Бесплатный фрагмент - Золотое деревце

ЖЕЛАЕМ ДОБРА

На свой день рождения таёжный волк Вова получил поздравление от всех представителей царственного леса, состоящее только из двух слов: «Желаем добра». Волк внимательно осмотрел гладко отшлифованный кусочек берёзовой коры, похожий на открытку, но, кроме изображения белки, грызущей орех на широкой сосновой ветке, и тонко, словно солнечным лучом написанного пожелания, ничего больше не увидел. «А где же добро? — задумался волк. — Не иначе как они его в лесу где-нибудь для меня припрятали».

И решил волк найти предназначенное ему добро. Еловой веткой он причесал свой пушистый хвост, лохматый от цепких репьёв, и отправился в путь. Первым повстречался ему пыхтящий от усердия ёжик, тащивший на своих колючках грибы и дикие яблоки. «Не встречалось ли тебе моё добро?» — спросил его волк. «Моё добро приколото ко мне, — отвечал ёжик, — а своё добро сам ищи». Дальше пошёл волк. И услышал, как над его головой птахи зазывно рассвистелись. Задрал волк Вова морду и увидел сияющее гнёздышко, собранное ими из веточек и лучиков. «А вдруг там моё добро?» — подумал он. «Эй, мелкотня, — крикнул волк, — не моему ли добру радуетесь?» «Ой, дружочек, залетай в гости, — развеселились еще больше птахи. — У нас птенчики народились, а это самое доброе и желанное, что есть на свете». Повесил волк голову, не обрадовался чужому счастью и дальше пошёл. И повстречалась ему белка, точь-в-точь такая, как на берёзовой открытке. Вынимала она острыми коготочками орешки из крупной шишки и сосредоточенно их разгрызала. «Не ты ли, — встрепенулся волк, — своим красивым почерком написала: «Желаем добра»? «Я, дружок, я, — защелкала-засмеялась белка. — Только какой ты глупый: от добра добра вздумал искать. Много работящих зверей в лесу, и все они тебе добра желают, потому что любят, а это и есть твоё добро». Сказала и кинула волку Вове в подарок сосновую шишку. Пусть попробует разгрызть белкины орешки.

ПТИЧЬИ РАДОСТИ

Из лучей и веточек

Гнёздышко свивали,

О весне — весёлые

Песни распевали.

И яички тёплые

Появились быстро.

Вот — уже шевелятся —

И глядят лучисто!

МАЛЬЧИК СЕРЕБРЯНАЯ ДУДОЧКА

Во дворе у старенькой рябой женщины жила курочка Ряба. Ряба была такой крупной, гладкой и чистой, что было понятно: хозяйка её очень любит и кормит отборным зерном. Однажды эта курочка снесла красивые, светлые яички. Одно же из них оказалось настолько большим, что старушка-хозяйка подошла с ним к окну, чтобы полюбоваться на него в ярком свете солнечных лучей. И вдруг ясно увидела внутри яичка очень маленького мальчика, который сидел с наклонённой головой. Старушка ему очень обрадовалась, так как своих детей у неё не было. Она попыталась разбить скорлупу чайной ложкой — но тщетно! А нанести более сильный удар по яйцу хозяйка побоялась. Тогда она положила яичко в красивую вазу с плоским дном и поставила её на окно. В это время влетела в открытую форточку птичка-невеличка, тюкнула клювом по яичку три раза — треснула скорлупка! И вышел на свет Мальчик Серебряная Дудочка. В руках он держал крошечную волшебную дудочку — и сразу приложил её к губам.

Старушка за всю свою жизнь такой необыкновенной музыки не слышала. Это были птичьи голоса, слившиеся в одну мелодию. Пение соловья и малиновки, иволги, зяблика, дрозда, а также многих других лесных певчих, угадывалось в этой необычной радужной аранжировке. Старенькая женщина зачарованно слушала, сидя в кресле-качалке, и мысленно переносилась в далёкое прошлое, когда она с подружками уходила в глубину леса, и на полянке, усыпанной земляникой, внимала заливистым птичьим трелям.

Смолкла дудочка — и старушка очнулась. Мальчонка, прижав к груди свой серебряный инструмент, спал, свернувшись калачиком среди лепестков опавшей розы.

Из сада на него смотрели со всех сторон слетевшиеся птицы. Положила старенькая хозяйка крошечного музыканта на свою ладонь — и такое счастье переполнило её сердце, что вдруг помолодела она и стала юной златовласой женщиной, какой была раньше.

Тут и сказке конец!

ВОРОБЕЙ

На скамеечке синей сижу,

Аппетитную булку крошу

Моментально слетевшимся птичкам:

Голубям, воробьям и синичкам.

Лишь один воробьишка неловкий

Остальным уступает в сноровке.

То ли шаг у него нерешительный,

То ль такой он совсем необщительный,

Только хлеб у него отбирают,

Да и снова на корм налетают.

Я, голодную птичку жалеючи,

Предлагаю поесть со скамеечки.

Увидал мой воробышек крошки —

Вот уж скачет по синей дорожке.

Ах, какой догадливый

Воробей понятливый!

ПЕТУШОК-ЗАДИРА

Жил в нашем деревенском дворе петух. За высокий гребень, склоняющийся немного набок, и особенности яркого темперамента прозвали этого петуха Задирой. Часто его вспоминаю.

Вскочит, бывало, Задира на крышу сарая, наклонится немного вперёд, захлопает крыльями и изо всех сил проорёт: «Кука-реку». Обопрётся дед на черенок лопаты, посмотрит на него — и только головой покачает: «Ну что ты речёшь, пустая твоя головушка, чего надрываешься?»

А петух вскинет голову повыше, сверкнёт гребнем, звякнет шпорами, разведёт крылья в стороны, подобно орлу, и командным голосом заладит ещё пуще прежнего: «Реку-реку-реку». А потом пройдётся по двору, так гордо, будто у него генеральские погоны.

Ох, уж и докучал Задира всем ленивым и непослушным!

Нередко случалось: только увидит задиристый петушок, что голова и лапы кота Василия с лавочки свисают, — молниеносно на него налетит и тюкнет клювом в густую шерсть. Кот вскочит, выгнет спину, глаза желтовато-зеленоватые вытаращит, да и убежит восвояси.

Если же щенок Тимка, по глупости своей, начинал пташек гонять и при этом заливисто лаять, петух слетал с какой-нибудь верхотуры, поленницы или крыши и стремительным шагом напускался на него — вот-вот выговор учинит. Пёсик останавливался в нерешительности, а потом, распластавшись по земле, пролезал в щель под забором, от греха подальше.

Что же касается куриц, то ни одна из них противоречить петуху даже не смела. Ходили цыпочки по двору как шёлковые, гладкие и послушные. И яички они откладывали одно за другим.

Но особенно побаивалась петуха моя сестрёнка Маша. Стоило ей заплести косу неаккуратно, Задира норовил сесть девочке на спину и клюнуть в затылок.

На самом же деле наш петух не был вредным. Даже, может быть, в глубине своей птичьей души он был очень добрым.

Однажды Задира крючковатыми сильными лапами раскопал ямку под рябиной и нашёл золотое зёрнышко. Зёрнышко это было светлым и тёплым, и петуху вдруг захотелось такие же зёрнышки подарить курочкам, собаке, коту, и всем остальным.

Он решил закопать золотое зёрнышко в углу полуразрушенного сарая. Вдруг — да вырастет на этом месте золотое деревце!

Только петушок, в тайне ото всех, вошёл в пустой сарай, навстречу ему из тёмного угла солнечный цыплёнок вышел. Сияет весь, словно пёрышки у него золотые, и мешочек полотняный петуху протягивает. Взял петух подарок, хотел поблагодарить, но в этот момент солнечный цыпленок стал похож на жёлтое пятно от зажжённого карманного фонарика — и через несколько секунд исчез.

Заглянул Задира в мешочек и с петушиным удивлением и радостью увидел, что внутри много золотых зёрнышек.

Всех он порадовал: и курочкам зёрнышки достались, и коту, и щенку, и нам, детворе. Как знать, может быть, и вырастет когда-нибудь у нас во дворе золотое деревце.

Было бы желание совершать добро, а солнечные помощники всегда найдутся.

ЗОЛОТОЕ ДЕРЕВЦЕ

Подошли к кормушке

Курочки-пеструшки.

Отделились от пшена

Золотые три зерна.

И пеструшки,

Две подружки,

Крыльями захлопали,

Лапками затопали.

Раскудахтались они:

— Зёрнышки мои! Мои!

Набежал петух

На своих пеструх:

— Отойдите в сторону,

Не поделишь поровну!

Подберу я зёрнышки;

Их, с восходом солнышка,

Надо в землю закопать

И почаще поливать.

Вырастет, мне верится,

Золотое деревце.

Вот тогда и пир устроим

И цыплятам дом построим!

МИРИЛКИН

Жили старик со старухой. И очень они характером разные вышли. Дед тихий и неразговорчивый, а старуха неугомонная и сварливая. Частенько понапрасну упрекала она муженька в том, что он многовато сахара в чай положил. Не столько сладко, сколько гадко от такого чаепития. Старуха целыми днями от стола не отходила, вареньем да кашей объедалась, а деда подозревала: что-то быстро съестные припасы заканчиваются, наверно, старый тайком от неё лишний кусочек себе кладёт.

Как-то старуха устала от своих придирок и ругательств, присела на лавочку в сенцах, где мешок с мукой стоял, ногу на ногу закинула, надулась, как мышь на крупу, а рядышком — тут как тут! — мышка пристроилась: села в такую же позу, щёки надула и хвост свесила. Старуха её увидела и даже привскочила от негодования: «Ах ты, дрянь серая, проныра хвостатая, вот я тебя!» Только хотела вилком, который из корзины вытащила, в мышку запустить, а из растрёпанного капустного листика колечко какое-то странное выкатилось — и не сплошной круг, а с двумя изогнутыми подвижными концами. Украшено оно было золотистым ажуром, который как голова удлинённая. «Это что за оказия такая?» — удивилась старуха. А колечко плясать стало, закручиваться всячески — и заискрилось, как солнышко, со словами: «Примеряли меня, примеряли, кто только не примерял! — и зовусь я теперь Мирилкин. Если надеть меня на указательный палец, либо на мизинец, — все ссоры забудутся!» Заинтересовалась старуха — надела Мирилкина на указательный палец. На душе у неё впервые в жизни легко, хорошо стало, словно заново строптивая родилась. Вошла к старику — глянул он на неё — и просиял от удивления и радости.

С тех пор старик со старухой живут весело, припевая, да добра наживая!

Если захотите с кем-нибудь помириться, скрестите дружески мизинцы и проговорите:

«Мирилкин, Мирилкин, свети до зари, скорей помири и обиды забери!»

АПРЕЛЬ

Вот и солнце озорное,

Долгожданный птичий гам.

Вновь колечко золотое

Покатилось по дворам.

Переливчатые струи

Сговорились на побег,

Будят капель поцелуи

Всюду нежный детский смех.

И уже не задержаться

Жизни — в ледяной тюрьме.

Если стал ручей смеяться,

То пришёл конец зиме!