Бесплатный фрагмент - Жизнь в Лицах

ЖАЛКАЯ ЛЮБОВЬ

Глава 1. Рождение любви

8-953-252… Он записывал номер телефона на первый попавшийся листок бумаги. Попытать знакомство через интернет не его конёк. Но он всё равно пробовал пытать счастья в этом направлении знакомства. Примерно за пять лет таких поисков Павел встретился раз пятнадцать-двадцать, из них лишь одна встреча была более-менее результативна. В остальных случаях кто-то из двоих кому-то не нравился, а то и разочарование было обоюдным. Он не стал откладывать в долгий ящик возможность позвонить. Поэтому тут же набрал её номер телефона:

— Привет! Вот решил не тянуть до завтра, сразу тебе позвонить!

Довольно-таки приятный женский голос одобрил его решение:

— Ну, и хорошо, что позвонил! Я ещё не сплю!

Часы показывали двадцать один час тридцать минут.

— Чем занимаешься? — спросил Паша.

— Так, ничем особенным. Обычная рутина. Готовлюсь к завтрашнему рабочему дню. Надо провести с детьми интересное занятие!

Павел уже знал из их переписки, что Ира работает воспитателем в детском саду.

— Понятно! А я ничего не делаю. Музыку слушаю.

Буквально сегодня он дочитал один из романов Ремарка и в очередной раз восхитился талантом писателя:

— Вот бы мне так уметь писать! Мне готовиться не надо! У меня все умения и навыки в голове! — весело отрапортовал Паша.

Ира в ответ шуточно позавидовала его профессионализму. Она также уже знала о роде его деятельности. Павел работал учителем физической культуры в школе и тренером в спортивном клубе. Вернулся в школьную жизнь недавно, всего месяц назад. Да и то не с начала учебного года. Три школы за его плечами. И вот, придя в эту, четвёртую по счёту, школу, Павел решил:

— Она станет последней до моей пенсии либо до окончательного разочарования в педагогической деятельности.

Но, помимо «перебежек» из школы в школу, Павел не первый год вёл тренерскую деятельность. Набирал группы детей, подростков при общеобразовательных школах, но наборы толком не шли, финансовая выгода не дотягивала и до прожиточного минимума, пока два года назад он не поменял формат своей услуги и место её предоставления.

Летом Павлу исполнился сорок один год. Ире шёл тридцать третий год. Из них вот уже одиннадцать лет она с сыном мыкалась по съёмным квартирам. С того самого момента, как приехала в город, покинув свою родную деревню. Жизнь Павла также была не проста. Она не заладилась сразу по окончании института и возвращении домой. На тот момент его мать серьёзно болела. С работой в родном городе дела обстояли плохо. Павел часто порывался уехать в столицу, дабы там обустроить свою жизнь. И уезжал. Но всегда возвращался, так как мать «требовала» его участия. И вот с момента окончания института уже прошло восемнадцать лет. Павел жил с матерью. Он хотел бы жить отдельно, однако решил какое-то время потерпеть из экономических соображений. К тому же его личная жизнь до сих пор не сложилась. Им принадлежала комната в трёхкомнатной квартире, хотя относительно недавно в другом районе города имелась отдельная однокомнатная квартира. Несколько лет назад они её продали, уехали жить в другой город к отцу Павла. Но по ряду причин вернулись обратно. Купить смогли только комнату, так как денег на квартиру недоставало. Паша разделил их нынешнюю большую комнату стеной и поставил дверь. Правда, вот звукоизоляция оставляла желать лучшего. И сейчас, когда они с Ирой вели увлечённую беседу, голос Паши звучал несколько тише обычного, опускаясь до вкрадчивого тона, что, на его удачу, она не заметила. Время приблизилось к полуночи, когда «влюблённые» всё-таки смогли расстаться друг с другом по телефону, условившись созвониться на следующий день и непременно встретиться вечером.

В семь утра Павел был на ногах. Давно его настроение не отличалось от пасмурного ноября. Он открыл внутреннюю дверь комнаты. Мама, как всегда, о нём беспокоилась. Поэтому заварила чай, в тарелке лежали бутерброды. Но вот Павла такая забота не трогала. Ему хотелось самостоятельной жизни, стать мужем и отцом. Порой Паше казалось, что некие невидимые силы привязывают его к матери, чему он всячески противился. Все начавшиеся отношения с девушками неожиданно прекращались. Избранницы Павла предавали его искренние чувства, принимая решение с ним расстаться. Он не понимал, почему так происходит, сильно расстраивался, душевно переживал, но веру в своё будущее обычное человеческое счастье не терял.

— Опять, уже встала. Тебе ведь не надо на работу! — вместо доброго утра сказал Павел.

— Чего мне лежать, если я уже выспалась? Ешь бутерброды! Пей чай!

Мама совершенно не обижалась на подобное утреннее приветствие сына. Она вообще ни на что не обижалась. Ею правила слепая, нездоровая материнская любовь. Он ей представлялся неким ребёнком лет семи-десяти. Ведь разум Надежды Николаевны, так звали мать Павла, частично жил вне реальности. Много лет назад смерти близких родственников пошатнули её психику, душевное равновесие, и мир в глазах Надежды Николаевны исказился. Павел мучился и смирялся с таким положением вещей. «Хорошо, что всё необходимое для обычной жизни по-прежнему может делать», — жаловался он друзьям.

Паша ел быстро, включив погромче телевизор. Он всегда так делал, сокращая время «насилия» своего мозга со стороны мамы. Она могла бесконечно говорить какую-нибудь ерунду, от которой здоровому человеку становилось не по себе. С той же скоростью поедания завтрака Павел оделся и выскочил из квартиры. Как только он закрыл за собой дверь, то тут же остановился, перевёл дух и облегчённо сказал: «Слава Богу!». Что означало: наконец-то избавился… Но, когда вышел из подъезда, ему сразу стало жаль свою маму. Он поднял голову вверх и с сожалением посмотрел на их окно. «А ведь когда-то всё было по-другому. Мама была здравомыслящим человеком. Она улыбалась. Как же это было давно! Боже, помоги мне, пожалуйста! Дай мне счастья!» Паша по-своему помолился и ускорил шаг. А через пятнадцать минут стоял на автобусной остановке. «Гонщики» местного пошиба подгоняли один за другим на своих «коробчонках». Паша влез в полный автобус, сзади его «утрамбовали» мужчина и молодой паренёк. За счёт их усилий он преодолел ещё одну ступеньку вверх и даже сумел продвинуться на один шаг вперёд, где цепко ухватился за поручень. «Ненавижу эти ПАЗики!» — думал он. Но, когда представил возможную сегодняшнюю встречу с Ириной, подобрел, расслабился и ушёл в свои мечты. Его подбрасывало вверх на дорожных ухабах, то слева, то справа толкали протискивающиеся к выходу и наоборот пассажиры. Пашу всё устраивало. И через пять остановок, когда вышел из автобуса, он широко раздвинул свою грудь, вдохнув так не хватавшего ему воздуха.

Школа находилась недалеко, в пяти минутах ходьбы. Она делилась на два корпуса. В первом корпусе располагались администрация школы, учительская, актовый зал, медицинский кабинет и классы, где проходили уроки по всем предметам, кроме физической культуры. Там же вели свою работу прочие структуры, поддерживающие жизнь образовательного учреждения. Второй корпус, рабочее место Павла Сергеевича, стоял поблизости в виде одноэтажного белого здания, примерно в двадцати метрах от основной школы. Как правило, прежде чем пойти к себе, Павел Сергеевич сначала заходил в основную школу. Сегодня дежурила Алла Николаевна, бывший педагог, а в нынешнее время пенсионерка со стажем.

— Здравствуйте!» — он поприветствовал вахтёра.

Она отозвалась c той же вежливостью, а с другой части холла сразу донеслось не менее приятное его уху:

— Здравствуйте Павел Сергеевич! А мы сегодня придём к вам на физкультуру! — весело и игриво давали о себе знать старшеклассницы.

— Очень буду рад! — он отшутился в ответ.

И девушки не случайно с ним заигрывали, чем вводили Павла в смущение. Очень симпатичный мужчина, физически развитый, конечно, вызывал симпатию у молодых особ, мечтавших о любви, своих идеалах, красующихся в глазах привлекательного учителя физической культуры. Он поднялся на второй этаж, прошёл по длинному коридору до учительской. Открыл дверь и вошёл в просторный кабинет. В это время там уже находились несколько педагогов: Екатерина Львовна — учитель русского языка и литературы — что-то помечала в своей рабочей тетради, Надежда Олеговна — математик с двадцатилетним стажем — наводила порядок в одном из школьных журналов, а Вера Семёновна заполняла рабочую тишину некоторыми фразами по поводу разболтанных учеников, которые на днях сорвали ей урок пения. Павел Сергеевич громко поздоровался сразу со всеми. Тут же направился к полкам, где стояли классные журналы. Ему был нужен 11 «Б». Женщины отвечали по очереди:

— Здравствуйте!

— Доброе утро!

— Здравствуйте, Павел Сергеевич!

— Павел Сергеевич, вы уж поставьте Васенкову тройки! Пусть он вам что-нибудь сдаст, какие-нибудь зачёты! — побеспокоилась Надежда Олеговна.

Васенков учился в 6 «Б» классе, а Надежда Олеговна его классный руководитель.

— Да, я поставлю. Только пусть на уроки приходит. Его ведь почти не бывает. А когда и бывает, то ничего не делает. Придёт без формы, сядет на скамейку и сидит!

— Я понимаю. Там родители такие… С ними бесполезно говорить. Говорят: «Нет у нас денег на спортивную форму. Пусть школа купит!» И всё-таки ведь надо что-то делать. Вы же понимаете. Мы всё равно должны его аттестовать!

— Да-да! Конечно!

Павел ретировался из кабинета: «Всего месяц работаю, а мне уже надоел этот маразм!» Он спустился вниз, куда уже начали прибывать дети. Поэтому на выходе пришлось протискиваться сквозь учеников, которые противились его противоположному движению. И Алла Николаевна вовремя за него вступилась:

— Вы что, не видите, учитель идёт? Пропустите! Дайте выйти преподавателю!

Тут в один момент все дети замерли, вжались друг в друга, и Павел Сергеевич удачно, как праздничная пробка из бутылки шампанского, вылетел наружу! Свобода!

Холодный воздух окончательно его взбодрил. Он пересёк небольшую проезжую часть по направлению к знакомому зданию. Сразу при входе в него, слева, находился кабинет учителей физической культуры. Паша работал не один. У него имелся коллега, Анатолий Иванович, можно сказать, долгожитель этой школы. За последние десять лет в ней поработали несколько учителей физической культуры. Анатолий Иванович трудился четвёртый год. И к своим тридцати трём годам успел поменять две школы, не считая нынешней. Павел слегка нажал рукой на дверь, которая легко поддалась. Да и не удивительно! Горящий свет в их окне был виден ещё с улицы. Анатолий любил приходить на работу рано, а Павел чаще минут за двадцать до начала урока:

— Толик, привет! Ты уже, как всегда, здесь!

Анатолий играл на ноутбуке в «танки» и отвлёкся всего на минуту:

— Привет, да!

Паша подошёл ближе. Они пожали друг другу руки:

— Сколько у тебя сегодня уроков? Какой класс первым?

— Шесть, под завязку. У тебя большой зал. У меня первым уроком 5 «А».

— Ну да! Правильно. У меня одиннадцатый.

Они распределяли два зала, большой и малый, в зависимости от возраста учащихся.

Естественно, одиннадцатый класс не мог заниматься в малом зале, в котором, кроме самого зала, ничего не было. По правде сказать, и залом он являлся постольку-поскольку. Ему больше подходило название музыкальный зал, хореографический, какой угодно, но только не спортивный.

За время диалога с напарником Павел снял и повесил в шкаф свою верхнюю одежду, сумку, как всегда, поставил рядом с письменным столом и далее привычным способом переоделся в спортивную форму. Небольшой кабинет вмещал в себя всего два письменных стола, стоящих друг напротив друга с некоторым пространством между ними, два стула за этими же столами, шкафы для одежды и документов, которые располагались возле стены. Вот и всё, что могло поместиться в этот кабинет, кроме, конечно, двух учителей и нескольких гостей-учащихся, которые всё-таки обычно заходили толпой, устраивая давку, пока кто-нибудь из преподавателей не наводил порядок:

— Я на отметку к вахтёру, — сказал Павел.

Толик его не услышал. Видимо, наушники мешали ему воспринимать внешние звуки, тем более что игра уже шла не на жизнь, а на смерть. Вахта находилась чуть поодаль от их кабинета, с правой стороны.

— Здравствуйте! Вот пришёл отметиться, что я на рабочем месте.

Павел Сергеевич улыбался. Он ещё не запомнил по имени-отчеству всех вахтёров, сменявших друг друга на этой такой нелёгкой службе. Сегодня дежурила женщина лет пятидесяти пяти, интеллигентная, серьёзная, но не строгая.

— Здравствуйте! Я вас уже отметила. Мне ведь видна входная дверь. Но всё равно распишитесь.

Она пододвинула Павлу Сергеевичу открытый журнал, в котором он и поставил напротив своей фамилии подпись.

— У вас сейчас какой класс?

— У меня одиннадцатый! А у Анатолия Ивановича пятый.

— Значит, вам большой зал открывать?

— Да. Кстати, уже можно открыть раздевалки.

Они выстроились перед ним в ровную шеренгу: утончённые барышни, верзилы парни, ещё несколько человек скрывались за их спинами, точнее ногами, так как сидели на скамейке. Это освобождённые по болезни либо по своему разумению. Павел Сергеевич закончил оглашать список, отметил отсутствующих, оставил на потом сидящих на скамейке. И по старой привычке задал один и тот же вопрос:

— Вас что, дожди радиоактивные поливают или с детства специальные таблетки давали для роста?

Вопрос обращался к юношам. Павел Сергеевич при этом улыбался, видимо, считая, что он большой шутник. А рослые парни в ответ пожимали плечами, также улыбались, было видно, что данный вопрос их забавляет. Но Павел Сергеевич не останавливался на достигнутом, ему хотелось добиться иного, показать, что не в росте дело, а им необходимо трудиться, работать над собой и добиваться больших результатов в своём физическом развитии.

— С виду-то вы большие. А вот подтягиваться на перекладине толком не можете. В отжиманиях от пола до необходимого уровня не дотягиваете. Ну, и проку от вашего роста?

А дальше он ставил слегка вперёд левую ногу и ждал. Проходило всего две-три секунды, и из шеренги в его сторону начинали лететь выкрики возмущённых учеников:

— Почему?! Я могу и подтянуться восемнадцать раз, и отжаться пятьдесят!

— И я без проблем!

— И я!

— Я тоже могу!

Всех их он хорошо знал. Одного месяца Павлу Сергеевичу хватило, чтобы понять, кто на что способен в этом классе.

— Про вас я и не говорю! Только вы и можете! Ладно! Хватит разглагольствовать, сейчас разминка, потом совершенствуем волейбольные верхние и нижние передачи. Ну, и сдаёте на оценку подачи. Все уже должны быть готовы. Времени для подготовки было предостаточно. А в конце урока игра в волейбол!

— Павел Сергеевич! Можно сразу сдать подачи?

— Нет, всему своё время!

— Ну, Павел Сергеевич!

— Так, прекращайте канючить! Направо! Налево в обход по залу шагом марш!

Сегодня ему уроки давались легко. На большой перемене он позвонил Ире.

Павел ехал на встречу, так сказать, по пути, за пару часов до начала тренировок. Так они решили: «Времени для первой встречи достаточно. Быть может, вообще друг другу не понравимся. Ведь фото — это одно, а живая встреча — другое». Поэтому Паша старался не зацикливаться на предстоящем свидании. Он ехал в автобусе, обдумывал тренировку и просто в нужное время вышел на несколько остановок раньше обычного.

Мокрый снег с ветром били по щекам, стояла последняя декада ноября. Он подошёл ко входу условленного кафе. «Интересно, какая она? Понравится ли она мне? Понравлюсь ли я ей?» — мысли не давали ему необходимого спокойствия. Он смотрел то налево, то направо в ожидании счастливого чуда. Иру Паша узнал сразу. Она шла быстро и легко. И уже на расстоянии её улыбка согревала мокрый осенний холод, проникавший к нему за пазуху:

— Привет!

Даже её «привет» улыбался, когда она к нему обратилась.

— Привет!

— Видишь, без опозданий! А ты давно ждёшь?

— Нет! Минут пять-семь.

— Замёрз? — Ира лукаво посмотрела на Павла.

— Нет! Вот тебя увидел и вообще согрелся! Ну что, заходи! — и Паша открыл дверь.

Ира вошла внутрь, он последовал за ней в просторное кафе со множеством столиков, где их вежливо встретил обслуживающий персонал. Свободная официантка, как только они сели за предложенный ею стол, подала меню. И через короткое время Павел, учитывая пожелания спутницы, сделал заказ. Официантка удалилась. Ира заговорила первой. Она говорила много и часто, то ли от волнения, то ли согласно своему темпераменту. Но Павлу нравилась сложившаяся расстановка в их общении. Он не всегда мог быть многословен.

А сейчас ему достаточно было пить кофе, любоваться Ирой, отогревать свою «застывшую» душу и слушать. Лишь когда она вспоминала про свой капучино, рассказчиком становился он. И почему-то в глазах Паши всё сверкало! Сверкало помещение, сверкали бокалы и тарелки на соседних столах, сверкали их чашки, сверкало её зелёное платье, сверкали глаза Иры! Он ощутил себя в невесомости. Время для него приятно остановилось. Паше подумалось: «А со мной ли это всё происходит? Какое счастье быть счастливым!» Он потянулся рукой к пальцам её левой руки, лежащей на столе, бережно прикоснулся и замер. Ира всё видела и будто не замечала. Ей не хотелось замечать. Она хотела чувствовать, чувствовать тепло мужской ладони, оттого она заговорила чаще, как бы опережая время их расставания. А время поджимало. Павел страшился спросить, готова ли Ира встретиться второй раз.

Они уже стояли на выходе из кафе. Ненастье на улице продолжалось. Хотя какое ненастье? Погода соответствовала своему времени года. Павел по-прежнему держал в своей руке небольшую ладошку, которая разогрелась от его тепла до горячего состояния. Почувствовав это, он взял другую её ладонь и начал приводить в порядок их тепловое равновесие. Ира не противилась, её щёки покрылись румянцем, и его губы прикоснулись к одной из них.

— Ириш, давай я тебя провожу до автобуса и потом поеду проводить тренировки. С удовольствием и до дома тебя проводил бы, но тренировки отменить не могу.

— Надо было в другой день встречаться, а не перед тренировками, — подметила Ира.

— Я же не знал, что ты мне понравишься, — сказал Паша в ответ и заулыбался.

— Значит, встретимся снова в другой день, — одарила надеждой Ира.

— Завтра?

— Можно завтра. Я согласна.

Они подошли к автобусной остановке, и первый же автобус оказался её, и Павел дождался, когда двери автобуса закрылись. Ира специально села у окна, чтобы проводить его взглядом. Он помахал ей рукой и поспешил на другую сторону дороги. Времени оставалось немного, а опаздывать он не любил.

В этот вечер мама ему не мешала. Он влюблён, а остальные неурядицы в жизни стали мелочью. Мама вела обычные расспросы, вспоминала былое, сравнивала ситуации, людей, заостряла внимание на ненужных вещах. В дни тренировок Павел ужинал поздно. Тренировки заканчивались в двадцать часов, пока дети переоденутся, к тому же ему приходилось ездить в другой конец города. Поэтому в десятом часу вечера, вопреки всем правилам здорового питания, Паша ел полноценное второе блюдо, пил чай, а после любил подолгу не спать, мечтая о чём-то малодостижимом, но, несомненно, ему доступном. В это время мама, как всегда, ещё копошилась за стеной. Павел на редкость был внутренне свободен, не отягощён эмоциональным напряжением.

Просигналил телефон, то пришло ответное СМС Иры: «Сладких снов и тебе!» Сегодня Паша ушёл в другие мечты. Он снова и снова прочитывал СМС, пока Ира не представилась ему наяву. Он начал её целовать, страстно и безудержно, с жадностью влюблённого безумца. Затем она растворилась, показался его потолок, он лежал на диване с открытыми глазами. А дальше полетели слова, предложения, рифмы, к нему пришло поэтическое озарение. Павел вскочил, нашёл проверенную тетрадь, взял ручку, которая всегда лежала наготове, и начал писать. Стих лился, словно волшебная музыка. С этой «музыкой» Паша дружил давно. Стихи писал вот уже не один год. Писал, как говорят, «в стол», то рвал написанное, то проходило время, и он восстанавливал уничтоженные материалы. Всё шло как-бы по запланированному кем-то кругу — порванные тетради бросались в мусорные мешки, вместо них открывались новые, а с ними к Павлу приходили знакомые ему тексты, но уже преображённые в более яркие слова, которые выражали ёмкость суждений, и не напрямую, а косвенно, завуалированно, при этом чётко и ясно отображая происходящее вокруг.

Озарение пришло к Павлу посредством мук. Очередным тягостным утром в неком тумане он полуслез, полувстал с софы. Их однокомнатная квартира полна холода. Батарея кое-как отдавала своё тепло, полуголодная жизнь стучала в висках, желудок перестал требовать еду и, будто присохший к позвоночнику, посылал сигналы о жажде. Паша, полусогнувшись, побрёл в кухню в поисках кружки и воды. Чего-чего, а воды из крана текло предостаточно. Мама так же, как сейчас, лежала за стенкой, но мебельной. Её разум остро болел. Вместе с тем она пребывала под воздействием иных, каких-то потусторонних сил. Они снимали у неё чувство голода взамен на возможность давать ей видеть чёрных старух, маленьких, хитрых дедков, слышать голоса людей, которых нет рядом. И за несколько лет она вроде как даже к ним привыкла.

Паша вернулся по окончании института домой, когда и начались самые жуткие и странные годы в его жизни. Вначале он ходил на работу. Деньги выплачивали так редко и мало, что нехватка полноценной еды для поддержки организма росла в геометрической прогрессии. Павел терял силы с каждым новым днём, и в итоге не смог выйти на работу. Голодные годы России коснулись многих семей. Все выживали как могли. Поддержка друг друга стала нитью жизни. Паше по мере возможности помогал друг. Он жил со своим родителями. Ему жилось легче, поэтому суп, «вторак», как любил говорить друг, с его семейного стола не давали Павлу умереть. Коля заходил не так часто, на то были свои причины, и всё же жизнь не покидала Пашу. Сейчас же друг не объявлялся четвёртый день подряд. И Павел радовался: «Наконец-то я умру, раз я лишний на этой земле!» Он попил воды и вернулся в постель. Как только Паша лёг, голова провалилась в подушку, а глаза закрылись так тихо и незаметно, что глухой стук, начавшийся в висках, нисколько не мешал ему засыпать. Паша стоял на песчаной дороге, перед которой возвышалась такая же песчаная гора. Нет! Гора слишком громко сказано. Горка! Примерно метров пять в высоту. Он ни о чём не думал, кроме как преодолеть выросшее перед ним препятствие. Подошёл к подножию горки, сделал первый шаг по её склону, за ним второй, третий, поднимаясь всё выше и выше. Но на четвёртый шаг его передняя нога увязла в песке. Павел начал выдёргивать ногу, помогая двумя руками, и в одно из резких движений пошатнулся в сторону, упал, нога освободилась, но вместе с тем он скатился кубарем вниз. Горечь охватила его душу. Паша встал, рассерженный на «упрямую» горку, вязкий песок, свою странную слабость. «Ладно! Я всё равно на тебя взберусь!» — подумал про себя Павел. При этом сделал новый шаг. Это всё, что он успел предпринять, так как песок, лежавший перед ним, единым целым пластом поднялся и накрыл его. Тут же вся основная масса песка осыпалась вниз. А вот самая ничтожно маленькая прилипла к лицу Павла, закрыв обзор. Он пытался снять песок с глаз, скинуть, оторвать, но тот намертво прилип ко всей его коже, словно посаженный на очень прочный клей. У Паши ничего не выходило. Его голова закружилась, он упал, а через секунду-другую его совсем не стало в этой картине. Он куда-то провалился, где ему стало хорошо и где время потерялось. Сон исчез. Паша открыл глаза и узнал свою комнату. Но внутри него осталось тонкое чувство разочарования. Оно говорило ему о чём-то высшем, счастливом, к чему он прикоснулся своей душой и потерял. А дальше его наградили рифмами. И в них был Бог и ангелы-поэты. И теперь Паша знал всё и ничего!

Сейчас жизнь Павла перестала быть голодной, но «муза» осталась с ним. Паша закончил стих. Поблагодарил Бога за дар и уснул с мыслью об Ире.

Снег безвозвратно овладел городом. Пришёл декабрь, подходила к концу его первая неделя. Они встречались каждый день. То Паша ждал на остановке, а Ира спешила к нему с работы, то в выходной день они гуляли от кафе к кафе, от магазина к магазину. Он всегда стремился держать её за руку, приобнимать. А она насмешливо принимала его проявления любви.

— Я не люблю показывать свои чувства на людях. Мы же не школьники.

Но Паша не обращал внимания на её слова, а продолжал прижимать к себе своими сильными руками, целовать в щёки, губы, глаза, несмотря на проходящих рядом людей, холод, падающий на них снег. Он считал, что им всё к лицу.

— Лучше скажи, ты когда квартиру снимешь? — продолжала Ира, аккуратно освобождаясь от его объятий.

Паша сам хотел первым её обрадовать, застать врасплох и тут широко заулыбался и счастливо произнёс:

— Уже снял. Комнату в квартире. На улице Машиностроителей. Сегодня утром получил ключи. Так что после фильма идём ко мне!

Этот субботний вечер они решили посвятить кино.

— Не люблю этот район. Мне из дома неудобно будет к тебе ездить! Надо две пересадки делать. Ну, хоть что-то! А то я уже устала ходить по улицам да по кафе. Теперь можешь обнимать! — Ира подалась вперёд на Пашку, расслабилась в его мягких объятиях и ощутила его защиту. Он стал для неё самым сильным мужчиной на свете!

— Ну что! Значит, сажаю тебя в автобус. А вечером, как договаривались, жду на остановке, напротив кинотеатра «Парус».

— Да!

— И, ночь наша? — с хитрецой во взгляде добавил Павел.

— Да, наша! — Ира была уверена в своём выборе.

— А вообще тебе пора бы познакомить меня со своей мамой и сыном! Чего ждать?

— Паш! Ну, подожди! Рано ещё! Давай на Новый год?! Все вместе и встретим. У меня ещё сестра с мужем и сыном приедут!

Они жили в районном городе. С сестрой Ира виделась пару раз в год. А вот с мамой гораздо чаще, мама жила у Ирины с ноября до апреля. Остальные месяцы в году проводила в деревне, где и родились, и в школу ходили старшая дочь Юля, ныне жившая в соседнем с деревней районном городе, и младшая, Ира. Анна Васильевна неохотно выезжала на сезонное проживание к дочери, не желая мешать её личной жизни. Но Ира стояла на своём, уверяя в обратном. К тому же деревенская жизнь зимой сложна для одинокого пожилого человека. Муж Анны Васильевны, отец Ирины и Юлии, много лет назад умер. Тринадцатилетняя Ира первой застала отца мёртвым. Он лежал на полу, большой и сильный, но недвижимый. Ира не хотела верить в смерть отца. Ей казалось, что такой сильный человек не может просто так умереть от усталости сердца. Она плакала в своей комнате всю ночь и дальше, до нынешних дней, несла в себе память об отце. Анна Васильевна так больше замуж и не вышла, детей «тянула» одна, работала, не покладая рук, возможно, и сахарный диабет появился у неё вследствие трудностей тех лет. Это стало ещё одним аргументом в помощь Ирине, который она каждый раз использовала, когда мама противилась к ней ехать.

— Ну хорошо! Договорились! Значит, в Новый год войдём вместе! И на всю жизнь!

Они почему-то молча дошли до остановки. Подъехал подходящий автобус. Ира не возражала короткому поцелую в губы.

— До вечера! Но я могу и опоздать. А ты меня жди! — она заулыбалась, заскочила на первую ступеньку, слегка обернувшись в его сторону.

— Буду ждать! Обязательно! — прокричал ей вслед Пашка.

Каждый приближавшийся автобус вызывал в нём интерес. Паша провожал их взглядом до полной остановки, всматривался в пассажиров, готовившихся к выходу. Он ждал. Разочаровывался и снова ждал. Ира опаздывала. Он то и дело посматривал на часы, топтался на месте и всё-таки написал ей СМС: «Ира! Ты где? Скоро подъедешь?» Его охватило неприятное чувство обмана. Паша поддался былым неудачам, вспомнил, как странно, не предупреждая, его любимые женщины пропадали. Ему стало жутко. Им овладела паника. «Неужели и она пропала? Неужто всё повторяется?» Сухая горечь застыла у него во рту. Паше стало сложно дышать. Он ещё раз достал из кармана телефон. Экран светился. «Засветился» и Паша, от Иры пришло СМС: «Через пять минут буду. Уже подъезжаю». Вдалеке мерцали фары автобуса. Паша приготовился. Но тут же пришло дополнительное СМС: «Я еду другим маршрутом!» И на противоположной стороне остановился долгожданный автобус. Ира вышла первой, подошла к пешеходному переходу в ожидании зелёного света.

Паша схватил её за руку на середине дороги. Она не заметила Павла, идущего навстречу, поэтому резко развернулась, поддаваясь его силе.

— Ух! Как хорошо, что ты меня перехватил! А то за мной мужик увязался. Ещё в автобусе начал приставать с вопросами. Видел его? Вот тот, в синей куртке. Видишь? — она показала в сторону уходящей мужской фигуры.

— Нет, не вижу. Да, плевать на него. Я теперь рядом, и тебе нечего бояться!

Они прошли несколько метров в сторону кинотеатра и остановились. Точнее, сначала остановился Павел, и вместе с ним замерла Ира.

— Милая моя! Я ведь тебя не поцеловал!

— Опять ты со своими поцелуями! Опоздаем на фильм!

Но Пашка не слушал. Он обнял свою «дюймовочку». Его поцелуи награждали теплом её щёки, нос, брови. Их губы соединились, и женская нежность закружила ему голову. Они стояли одни на заснеженной дороге, им никто не мешал. Погода этим вечером не баловала. Ведь метель вынуждала людей сидеть дома. А если кого и застала на улице, то «гнала в шею» со своего зимнего бала, на котором могли танцевать только влюблённые.

Билеты Паша купил заранее. На входе в кинозал подал их билетёру. Она оторвала контрольные части, вернула оставшиеся, рукой показала, где находится нужный им ряд. Свет в зале начал медленно гаснуть, когда они отыскали свои места. Желающих посмотреть фильм было не так много. Больше половины мест в кинозале оставались свободными. Ира ждала от фильма приятного потрясения, а Паша пришёл ради неё, чтобы просто сидеть рядом. Любовь во все века правила миром. Ещё война и деньги! Все эти три составляющие сейчас овладевали эмоциями зрителей благодаря героям фильма. Паша смотрел то на экран то на Иру. Но им правила одна составляющая — это любовь!

На улице стало холоднее обычного. А после тёплого кинозала казалось, что мороз усилился не на шутку.

— Ой! Как холодно! Быстрее бы до тебя дойти! А далеко идти?

— Нет! Минут десять!

— Я не спросила, там много комнат? Какая квартира?

— К сожалению, считай, та же коммуналка! Да коммуналка и есть! Но там спокойно, из пяти комнат заселены только три. Сейчас увидишь.

Ира совсем продрогла, поэтому её порадовал даже этот старый двухэтажный деревянный дом зелёного цвета со скрипучей дверью. Они вошли в слишком маленький подъезд. На первом этаже прямо перед ними находилась та самая квартира.

— Открывай же скорей! Я замёрзла. И в туалет хочу! Надеюсь, там туалет есть?

Ира с подозрением окинула взглядом стены подъезда.

— Согласен! Место для проживания не совсем комфортное. Но пока лучшего не нашлось, — оправдался Павел.

Он повернул ключ в замке, открыл дверь, и они вошли внутрь. Длинный коридор разделял три комнаты по одной стороне от двух и кухни по другой. На этом могло показаться, что счёт комнат можно приостановить. Но это не совсем так. В конце коридора находилась дверь. Она отделяла переход в следующий коридор. И когда-то эти два коридора составляли один длиннющий, вмещавший в себя порядка десяти комнат и две кухни. Но в более новые времена владельцы комнат поделили его на две части. Теперь внутри стояла дверь, а жители этих комнат входили и выходили через разные подъезды. Комната показалась Ирине симпатичной. Паша помог ей раздеться, подал тапки, в которых Иринка помчалась в туалет. Он всё же успел объяснить, что уборная находится в другом конце, последняя дверь справа.

В комнате хватало всего необходимого для проживания. Она была небольших размеров, примерно двенадцать квадратных метров. Стоял шкаф-купе, имелась мини-кухня, даже двуспальный диван удачно вписывался в её небольшие метры. На стене висел телевизор, и, лёжа на диване, можно комфортно его смотреть, переключая каналы с помощью дистанционного пульта. Паша в первую очередь взялся за приготовление чая. Он немалое значение придавал чайной церемонии. Чай любил пить свежезаваренный, утром, днём и вечером. Гонять чаи «голяком» не в его правилах, поэтому он обязательно покупал какие-нибудь вкусности.

Паша подходил к кухне, когда Ира возвращалась обратно.

— До чего же тут ужасный, серый, холодный туалет! Ты что, не мог снять жильё получше, а хорошо бы отдельную квартиру?

— Что правда, то правда! Буду искать другое.

— Дай мне полотенце. Я в душ схожу.

— Сейчас! Подожди в комнате!

Паша домыл заварочный чайник. Наполнил водой электрический и поспешил обратно. Ира изучала комнату:

— Комната ещё более-менее, но темновата.

Про освещённость Павел и сам подумал, когда в неё заселялся:

— Сторона, видимо, не солнечная, окно небольшое, и обои в ней должны быть светлее!

Он достал из шкафа полотенце, подал его Ире:

— Только ты меня проводи! А то тут даже ходить страшно! — она весело засмеялась, считая, что Павел обязательно оценит её юмор.

За всё время их перемещений по коридору никто из соседей не появлялся. Но именно в этот раз, когда Ира вышла с полотенцем, из кухни выглянула соседка:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! — мимоходом ответил Паша.

Они даже не приостановились, а проследовали дальше, до нужной им двери. Павел и сам ещё не успел побывать в ванной комнате. Всё её внутреннее хозяйство для него стало таким же открытием, как и для Ирины, и представляло собой жалкое зрелище. Помещение, где находились ванна, рукомойник, вызывало ассоциации военного времени, сороковых годов. Там было холодно и серо. Горячая вода поступала из бойлера. Паша попытался отшутиться за доставленный дискомфорт:

— Да-а! Здесь надо сразу начинать двигаться, чтобы не замёрзнуть!

Но Ира не оценила его шутку:

— Несмешно! Иди давай уже! Если замёрзну, придёшь, спасёшь меня от холодной смерти!

Она слегка подобрела и закрыла за «женихом» дверь. На обратном пути, проходя мимо кухни, Павел всё-таки задержался для беседы с Раисой Павловной. Раиса Павловна занимала общественную должность старшей по «коридору», поэтому имела полное право огласить ему правила проживания в их коммунальной системе.

— Павел! У нас ведь раз в неделю есть дежурства! Это значит уборка коридора, кухни, туалета, ванной!

— А я тут особо жить и не собираюсь! У меня есть своё жильё, правда, с матерью! — для веса он добавил, что у них квартира, утаив от Раисы Павловны правду. Но после некоторой паузы спросил: «А по выходным можно убирать?»

— Ты можешь вообще не убирать. Я могу мыть за тебя. Сто рублей за одно дежурство.

— Согласен!

И поскольку они определились с главным вопросом, то Раиса Павловна продолжила дальнейшие расспросы. Полюбопытствовала про гостью, подметила её красоту, а заключила тем, что Павел заехал к ним ненадолго и скоро съедет жить к своей красавице. Паше понравилось такое умозаключение, но он промолчал. Затем сослался на включённый электрочайник и ушёл к себе.

Вода уже вскипела, чайник стоял выключенным. Павлу оставалось залить подготовленный чай кипятком и ждать. Он никогда не сидел в полной тишине, поэтому включил телевизор. Выбор каналов не представлялся большим, но их хватало, чтобы заполнить тишину. Паша решил, что для этого новости будут самым подходящим средством.

Ира зашла, слегка вздрогнув:

— Бр-р! Согревай меня немедленно!

Она прижалась к нему, обмотанная полотенцем. Наконец-то Пашка ощутил её желанную наготу. И Ира расслабилась, успокоилась, а после некоторой паузы ожила.

— Ну что, чай будем пить? Заварил?

— Естественно, заварил! Садись на диван! — Павел накинул ей на плечи плед, придвинул поближе столик на колёсиках, налил в чашку чай, на выбор предложил печенье. — Ты пей! Согревайся! А я тоже пойду приму душ!

На что Ира съехидничала:

— А, я думаю, пойдёшь ты мыться или нет?

Павел немного волновался. У него несколько лет не было женщины. К тому же он испытывал к Ире сильные чувства. Она лежала под одеялом и смотрела телевизор.

— Ну как, согрелась?

— Да! Уже тепло!

— Ну, сейчас и я попью чаю и к тебе!

Паша торопился, при этом слегка мандражировал. Но стоило ему её поцеловать, как необходимая в нём сила окрепла, волнение прошло. Ира лежала на спине, отдаваясь его поцелуям, прикосновениям, страстной нежности, которая передалась и ей. Только к середине ночи они смогли оторваться друг от друга. Тогда время снова пошло вперёд. Но они продолжали не спать до четырёх утра. Им было чем поделиться.

Ира спешила домой. Она обещала сыну в этот воскресный день проехать с ним по магазинам в поисках подходящей ему зимней обуви. Прежние ботинки практически износились и пропускали холодную, зимнюю влагу. Но она не смогла уйти от Павла, как хотела, в девять утра. Его любовь, утренние ласки не оставили ей выбора. Она в блаженном состоянии продолжила сон, уткнувшись носом в Пашину грудь. И сын сам к полудню напомнил о себе.

— Ой, Серёжка звонит! Времени уже начало первого! Всё проспала!

Пока искала телефон, тот прекратил сигналить. Она перезвонила сыну, пообещала через час быть у торгового центра «Звёздный», куда и он должен подъехать. Сергею пару месяцев назад исполнилось четырнадцать лет. Он был вполне взрослый парень, не знавший мужского участия в своём воспитании.

— Может, и я с тобой поеду? — Павел прижимал Иру к себе.

— Но мы же договорились… Не обижайся, ладно? Я вечером позвоню! Надо бы мне сегодня и с мамой побыть. А то, наверное, потеряла меня.

Счастливая Ирина «выпорхнула» из его объятий в пустой коридор, перед выходом из квартиры подставив щёку для поцелуя. Паша закрыл за ней дверь. Ему стало одиноко.

Учебная школьная четверть подходила к концу. Дети будто взбесились. Вахтёр, завидев его в дверях, поспешила навстречу:

— Павел Сергеевич! Успокаивайте «своих»! Совсем с ума сошли!

6 «А» класс бесновался в узком коридоре. Они толкались, бегали, орали, двое чуть ли не дрались. И до Павла Сергеевича донеслось:

— Пошёл на …!

Так девочка-сирота выразила свои эмоции. До недавнего времени такие дети учились отдельно, в своих детских домах, где и проживали. Но толерантное направление жизни объединило всех учащихся вместе. Учителей сократили, а подопечных детских домов распределили по школам.

— Селивёрстова! Ты совсем обнаглела? Матом тут кричишь! — Павел Сергеевич сделал шаг в её сторону.

— А, чего он ко мне пристаёт?

Девочка, видимо, в доказательство своих слов ударила хулиганистого парня ногой по бедру. Вова Карягин неловко улыбнулся, как-то замешкался и всё же, хоть и с некоторым опозданием, плюнул в свою оппонентку. Да мимо. Анна Селивёрстова не растерялась, вовремя отвела плечо, затем её шея совершила ловкое, резкое движение вперёд, после чего девичья слюна прилипла к свитеру Карягина.

— Да, вы что, одурели? — Павел Сергеевич следующим быстрым шагом встал между ними, разведя в стороны руки:

— Марш переодеваться в раздевалки! Сейчас вам их откроют.

Анна Селивёрстова махнула рукой и одновременно вскрикнула:

— Я на урок не пойду!

Она подняла с пола свой рюкзак и выскочила из корпуса на улицу. Павел Сергеевич одной рукой успел схватить за шиворот Вову Карягина, попытавшегося прошмыгнуть мимо него также в сторону выхода. «А ты куда? Иди, переодевайся! И на урок!»

— А она? — сопротивлялся Вовка.

— А с ней, я разберусь, — пресёк возражения Карягина Павел Сергеевич.

Инцидент был исчерпан. Все разошлись по раздевалкам. Лидия Петровна качала головой, сопроводив взбалмошный класс строгим, недоумевающим взглядом.

— Позвольте ключи! — обратился к ней преподаватель.

— Ах, да! Сейчас!

Павел сегодня до обеда работал один. У Анатолия по расписанию пятый и шестой уроки.

Со звонком 6 «А» класс неровной, говорящей шеренгой стоял перед Павлом Сергеевичем.

— Да тихо, в конце концов! Я вам говорю! И встаньте ровно!

Школьники начали равняться. А скорее равнять друг друга. «Волна», извивающаяся «змея» охватили неумолкающий класс. Сидяков, по желанию Гроздева, неожиданно «вылетел» вперёд, споткнулся и упал в метре от преподавателя. Вскочил, ринулся «равнять» Гроздева, что оказалось делом сложным, так как тот на полголовы его выше и плотнее. С первого толчка Сидякова Гроздев улыбался. А второй он ему не позволил сделать. На этот раз Костя Сидяков полетел уже в другую сторону, при этом прихватив с собой Ксюшу Анциферову. Павел не мог унять усиливающийся детский хаос. Он перешёл на крик:

— Успокоились!

И его срыв подействовал. По крайней мере, на время.

— Садитесь на скамейку! — скомандовал Павел Сергеевич. Таким образом удалось навести порядок, чтобы продолжить оглашать список пофамильно для выявления отсутствующих, присутствующих, больных, не больных и прочих «элементов» 6 «А».

Они бежали кто как: парами, вразнобой, срезая круги и пересекая прямую бегущему впереди. Соловьёв шёл обыкновенным шагом, Павел Сергеевич не обращал на него внимания. Этот ученик успел изрядно ему надоесть. Он мог бы заниматься намного лучше. И иногда с ним это случалось. Какое-то время Соловьёв даже «шёл» на четвёрку. Но потом «стих», опустившись в своих усердиях до троек. Сейчас ему больше обычного не хотелось заниматься. А по команде Павла Сергеевича на шаг перешли все. Далее в колонну по четыре ученики строились, поддаваясь стадному чувству. Им не удавалось сообразить, кто куда должен идти, где остановиться, какой интервал соблюдать. Школьники сделали две попытки, и с третьего раза от них всё же удалось добиться порядка в данном нехитром деле. Потом перешли к выполнению разминки. Павел Сергеевич давал ребятам команды, показывал упражнения. Но разминка проходила вяло, вне мыслей учащихся. И он знал, в чём нуждаются ученики. Они любили играть! Да так, чтобы им не мешали. Поэтому бросил клич:

— За баскетбольными мячами! Один мяч на пару!

Бо́льшая часть класса, преимущественно мальчишки, понеслась до двери, где находилась подсобка для хранения инвентаря. И хотя Павел не обнадёживал их по поводу игры, так как по школьной программе предполагалось совершенствование передач мяча в парах и его ведение, но они всё равно бежали наперегонки, чтобы быть первыми.

На этой неделе Павел Сергеевич принимал оставшиеся зачёты, выставляя оценки за четверть. Он разделил спортивный зал на две половины. На одной из них готовились к сдаче нормативов, а на другой сдавали и получали окончательные оценки за четверть. Павел Сергеевич успокоился, процесс вроде пошёл. К концу урока объявилась и Анна Селивёрстова.

— А тебе за четверть два, — пошутил, глядя на неё, учитель.

— Ну, и что! Мне всё равно! — огрызнулась Аня.

— Два! Два! Два! — подхватили мальчишки.

Урок закончился. Они уходили, смеялись над одноклассницей, показывая на неё пальцем. А Вовка Карягин вспомнил про свитер, колкую внутреннюю обиду, подошёл ближе, плюнул Ане в лицо и выскочил из зала. Анна понеслась за ним. По пути они чуть не сбили с ног вахтёра. Вовка не вписался в поворот, оттого с резким заносом упал плашмя, лицом вниз на бетонный пол коридора. Анька с азартом подскочила к нему и, пока Карягин корчился от боли, держа левой рукой ушибленную правую, со всей силой, как по футбольному мячу, пнула его по заднему месту. Павел Сергеевич больше не мог с ними бороться. Он спешил укрыться в своём кабинете.

Второй урок, у 6 «В» класса, прошёл спокойнее. На третий не в полном составе наведался 7 «Б». В этом классе зачётные нормативы практически все сдали. Многие готовились к предновогоднему школьному выступлению. Класс считался хорошим, адекватным и управляемым. А на четвёртом уроке Павел Сергеевич сидел в кабинете директора.

— Ну, рассказывайте, Павел Сергеевич! Что у вас случилось на уроке 6 «А»?» — по-матерински начала Ольга Вадимовна.

— А что случилось? Как обычно, только на этот раз просто с ума сошли!

Дальше можно было не объяснять. Он замолчал. И выжидающе продолжил смотреть своими серо-голубыми глазами на очень привлекательную женщину. Он думал: «Сколько же ей лет?» А Ольге Вадимовне в этом году исполнилось сорок семь лет. Не исключено, что и она симпатизировала Павлу Сергеевичу.

— Да вот ведь дело в том, что Карягина отправили в травмпункт. Пишите, Павел Сергеевич, объяснительную. Ох уж этот мне Карягин! И эта Селивёрстова!

Ольга Вадимовна подала лист бумаги. Павел написал всё от и до. Она пробежала глазами по тексту, с удовлетворением отложила листок в сторону. Но разговор был не окончен.

— А что там с оценкой Селивёрстовой за четверть?

— Пока два, — пояснил Павел.

— Два нельзя, Павел Сергеевич! Пусть после уроков приходит к вам и сдаёт нормативы. Я скажу классному руководителю, чтобы она завтра к вам её отправила!

Павлу показалось, что Ольга Вадимовна хотела что-то добавить. Но не тут-то было. В кабинет зашёл классный руководитель 4 «А» и вовлёк директора в другие заботы.

В городе правило предновогоднее настроение. Паша ходил по магазинам в поисках подарков. Второй раз в жизни он под Новый год влюблён. Павел смотрел подарки маме, Иришке, её маме, Ирининой сестре с мужем, их пятилетнему сыну Петруше и непосредственно сыну самой Иры. «Эко сразу навалилось!» — рассуждал Паша. И всё-таки предновогодняя суета ему была приятна. А Иру в эти дни заботили утренники в детском саду. Она репетировала роль Снегурочки. Их встречи выбились из налаженного графика. Они созвонились вечером после насыщенного дня.

— Три дня не видеться! Это для меня сложно! — Павел шутливо жаловался Ире по телефону.

— Зато соскучимся друг по другу!

— Я уже соскучился! «Чудышко» моё любимое! Кстати! Сегодня ходил по магазинам, выбирал подарки!

— Ты только мне не говори, что купишь! А то не интересно будет. Но я могу тебе сказать, что лучше подарить сестре!

— Давай, говори!

— Купи подсвечник. Она будет очень рада. А Петруше купи какую-нибудь машинку. Серёже сам решай, что подаришь. Маме я подарок подготовлю и скажу, что от нас. Ну и Андрею сама, что-нибудь подыщу.

— Хорошо. Будет сделано. Завтра тебе позвоню. Целую!

— Я тебя тоже!

Ира отключила связь. А потом Павел полночи ворочался, так бывает перед значительными событиями. Ведь в ближайшее время ему предстояло узнать родных его любимой женщины.

Утром ударил морозец. Павел поскрёб ногтем по оконному стеклу на уровне уличного термометра, прикреплённого к внешней части окна: «Ого! Минус двадцать!» Позвонил маме.

— Мам! Доброе утро! Спишь?

— Доброе утро, Паша! Только что встала!

— На улице мороз!

— Ну ничего! Оденься теплее. Во сколько сегодня придёшь?

— Часов в шесть зайду. Сначала после уроков предновогодний концерт посмотрю. Дальше будет небольшое застолье. А потом зайду.

Он теперь не всегда ночевал дома. Жилось спокойнее, веселее, мама его не раздражала. И в школе сегодня для него был лучший учебный день в этом году. Все успевающие, должников нет, тройки вместо двоек, те, кто старался или соответствовал необходимым нормативам, радовались четвёркам и пятёркам. Новая школьная система работать научила. Недаром за плечами двух коллег не одна школа.

— Я всем положительные оценки выставил! — объявил Павел.

— Ну и я само собой! Не дурнее тебя буду! — весело парировал Толик.

— Значит, знаешь, чего от нас с тобой ждёт руководство и система?

— Конечно, Пашенька, знаю! Показатели! — и Толя многозначительно поднял вверх указательный палец.

— На концерт, застолье пойдёшь? — спросил Павел.

— На концерт не знаю, а на застолье пойду. Зря что ли триста рублей сдавал?

В актовый зал классные руководители вереницами заводили детей младших классов. Они рассаживались в первых рядах от сцены. За ними колоннами проходили средние классы. А в заключение в своём порядке заходили старшеклассники, занимая места в последних рядах. Павел с Анатолием вошли в зал, когда все расселись, им достались места в разных рядах. Ведущие концерта, Жанна Витальевна и ученик одиннадцатого класса Григорий Шемякин, объявили о его начале. На подобных школьных мероприятиях ученики открываются учителям с лучшей, незнакомой для них стороны. Павел смотрел на голосистую Варю Одинцову, не проявлявшую себя на уроках физической культуры, а сейчас срывающую аплодисменты и взрослых, и детей. Она перевоплотилась из неуверенной девчонки в настоящую артистку. И Кирилл Авдеев следующим танцевальным выходом раскрывает свой характер, силу, подхватывая почти на лету свою партнёршу, стройную девчушку из параллельного класса. Все движения чётки отточены. Он много лет занимается танцами. А Павел Сергеевич узнал об этом только сейчас. И здесь, на сцене, Кирилл показывает всем своим обидчикам-одноклассникам, каким должен быть мальчик, будущий юноша и мужчина. Ну и без Деда Мороза со Снегурочкой никак не могло обойтись. По старой доброй традиции Валентин Иванович, учитель предмета основы безопасности жизнедеятельности, надел привычные ему белую бороду, костюм, в общем, все необходимые атрибуты сказочного героя. Снегурочка, маленькая, хрупкая, миловидная на лицо, вышла на сцену вместе с Дедом Морозом. Дети 2 «Б» узнали свою любимую учительницу Веру Вячеславовну. Привлекали к себе её внимание, тянули руки для конфет, которые она раздавала всем детям младшей школы. А Паша вспомнил свою «Снегурочку», которая, быть может, сейчас так же радует детей детского сада, где она работает.

— Запоминай адрес! Улица Светлая, дом семнадцать, квартира пятьдесят два! Третий этаж.

— Подожди! Я лучше запишу!

Ира сделала паузу, затем продолжила: доедешь до остановки «Техникум» на сорок втором автобусе или на одиннадцатом. Перейдёшь через дорогу по направлению к магазину «Весна». Если что, спросишь у людей. Там налево, снова через дорогу, потом направо и иди прямо до длинного девятиэтажного дома. Это и будет мой дом! Понял?

— Не совсем. Но на месте разберусь. Если что — позвоню!

— Подъезжай после восьми вечера!

— Хорошо!

Паша разговаривал на кухне, как всегда инкогнито. Но сегодня настал момент, когда надо рассказать маме про Иру. Новогодний праздник семейный, и она не поймёт отсутствия сына без веской на то причины. Мама, узнав о намерении Паши встретить Новый год у Ирины, не обиделась, и даже наоборот, предложила пригласить Иру к ним в гости. Паша пообещал прийти

вместе с ней в один из праздничных выходных дней в новом году. А сейчас он пошёл собираться.

Подарков набралось столько, что Павлу потребовалась спортивная сумка. Он освободил от вещей сумку, с которой ходил на тренировки, куда и сложил покупки. С подарком для мамы затягивать не стал, а сразу его ей вручил. Это были наручные часы, прежние у неё давно перестали ходить. Подарок маме пришёлся по вкусу. Она пыталась «выудить» из сына, какова же их стоимость. Но Паша держался до последнего, так и не признавшись:

— Мам! Какая разница? Носи!

Павел не сомневался в правильности своих действий, поэтому вчера смело расходовал кредитную карту:

— Сейчас не о чем жалеть. Появилась школа. Плюс, как обычно, секция. Вообще теперь дела пойдут в гору! Я не зря встретил Иришку! С Нового года жизнь у меня начнётся новая, счастливая и в достатке!».

Паша достал из портмоне кредитную карту и убрал её в письменный стол. Оставалось дождаться семи вечера. Ровно во столько он решил выйти из дома. Сейчас часы показывали пятнадцать часов. В бездействии время потянулось очень медленно. Павел попробовал написать новогодний поздравительный стих, но ничего не выходило. Его муза не работала на заказ. Мама полностью перешла на кухню, и он решил предложить свою помощь по очистке картофеля. Время пошло быстрее, с пользой, и было несколько жаль уходить, когда часы показали девятнадцать часов. В предновогодний вечер мама всегда преображалась. И вроде становилась прежней, как раньше, до похорон родных.

…Всё случилось во время учёбы Павла в институте. Будучи студентом второго курса, он позвонил домой. По телефону ответила мама. Её голос прозвучал до ужаса странно. Мурашки пробежали по телу Павла. Странное дело, с ним говорил всё тот же человек, но как подменённый. Затем мама засмеялась неким жутким, дьявольским смехом, а после положила трубку. Отец Павла был на работе. Он приехал, как всегда, ближе к восемнадцати часам. И нёс домой нерадостную весть: его сократили со службы. Тогда многих сокращали с работы. Жизнь складывалась неважная. А вдобавок к этому он застал жену в самый пиковый психологический кризис. Картошка в сковороде лежала недожаренной. На голову жена намотала какие-то нелепые тряпки. На протяжении всей ночи ей чудились умершие люди, в голову навязывались незнакомые голоса, в ушах гудело. Утром муж вызвал скорую помощь. Врач оценил состояние жены, сделал успокоительный укол и рекомендовал подписать согласие на её госпитализацию: «Смерть близкого человека на неё так повлияла. Надо лечить». Умершим близким человеком стал отец Надежды Николаевны. Но от предложения врача Сергей Петрович отказался и в тот же день запил.

Безработная жизнь Сергея Петровича продолжалась. Продуктовые запасы дома заканчивались. Он перезанимал деньги, ходил на собеседования по различным организациям, но устроиться на новое место работы не получалось. Таким образом прошёл месяц. Сергей Петрович собрал сумку, объявил жене о своём отъезде в город своего детства:

— Ну, я поехал. Устроюсь на работу, вышлю денег, и ты тоже приедешь.

Надежда Николаевна ничего не могла сообразить. Они вместе прожили двадцать лет, теперь он уезжает. А она голодная, без денег остаётся одна. Стук закрывающейся за мужем двери гулко отдался в её голове. В это время на расстоянии ей помогал Паша, благо, у него имелась подработка грузчиком. Позже и отец начал вносить свою финансовую лепту в жизнь жены. Самый острый кризис у неё миновал, перейдя в тихое помешательство. А на следующий год умерла её мать (бабушка Паши), и Надежда Николаевна наотрез отказалась ехать к мужу, так как её волновали совершенно другие мысли и люди. Мысли были чёрные, люди неживые, и, как божественный луч, любовь к сыну спасала ей жизнь. Она ждала, когда он вернётся домой…

Видимо, дома не сиделось многим, так как автобус заполнился битком. Поскольку Паша заходил в него в начале его следования, то занял удобное для себя место. Сразу, когда покупал билет, подверился у кондуктора по поводу нужной ему остановки. Он никогда не бывал в том районе города. Примерно через сорок пять минут из освещённого автобуса Павел вышел в незнакомую темноту. Хорошо, что вокруг лежал белый снег, внося хоть какую-то ясность. А в той стороне, куда требовалось идти, светили уличные фонари. Паша перешёл проезжую часть, обогнул пятиэтажный панельный дом, откуда увидел людей с полными пакетами в руках. Они выходили из магазина «Весна». Все спешили по домам. Как и объясняла Ирина, опять перешёл дорогу, вышел на финишную прямую, увидел подпадающий под описание дом, у редких встречных прохожих уточнил его адрес. Убедился в правильности своего выбора. Теперь оставалось найти нужный подъезд. В домофон ответила Ира. Паша волновался и, слегка запыхавшийся, буквально через пару минут позвонил в дверь квартиры. «Какая же она красавица!» — подумал он. Ира в праздничном платье стояла перед ним в прихожей. Он потянулся к ней с поцелуем. В этот момент из комнаты вышла её мама. Ира быстро от него отпрянула:

— Мама, это Паша.

— Здравствуйте!

— Анна Васильевна, — представилась мать Ирины.

Паша сразу понял, что Анна Васильевна хорошая, добрая, открытая женщина. Всё в ней об этом говорило: и приветливая улыбка, и голос, и даже движения.

— Здравствуйте! — Павел не растерялся, а тут же поставил сумку.

На предложение раздеться снял куртку, повесил её на подходящий крючок, разул ботинки. Они все втроём прошли в кухню.

— Ну, ты сиди здесь. Развлекай маму! Я пойду в зал расставлять посуду! — обратилась Ира к Паше.

Анна Васильевна продолжила хлопотать на кухне, одновременно ведя беседу с «зятем». В процессе их разговора в кухню заглянул Сергей. Видимо, ему стало интересно, кто к ним пришёл. Он, конечно же, знал про ожидаемого гостя, оставалось лишь подвериться лично. За каких-то пару минут Павел не смог сделать вывод о симпатии или антипатии к нему со стороны Серёжи. Тот схватил со стола первое попавшееся съестное, им оказалось яблоко, и удалился к себе.

— Заходил на вас посмотреть, — отреагировала Анна Васильевна.

— Наверное! Анна Васильевна, обращайтесь на ты!

— Можно?

— Ну, конечно!

— Хорошо! Буду обращаться на ты!

Их общение ладилось. Мало того, Анна Васильевна, как показалось Павлу, внешне очень походила на его бабушку, мать мамы. «Пойду-ка, Иришке, может, чем помогу», — решил Паша, когда между ними в разговоре образовалась пауза.

Сервировка стола подходила к концу, Ира ставила последнюю чашку. Он прикрыл за собой дверь. Подошёл сзади, взял Иришу за плечи и повернул к себе. Она замерла в ожидании. Паша не спешил. Его лицо медленно приближалось к лицу Иры. Она задышала глубже. Сначала он еле ощутимо своими губами прикоснулся к её губам. В ответ Ира прижалась к нему своим телом, одну ладонь положила ему на затылок, а другую на спину. Паша обнял любимую двумя руками, их губы начали жадно «поедать» друг друга.

— Я так соскучился по тебе, твоему запаху, вкусу твоих губ, твоим прикосновениям, — произнёс Павел.

— Правда?

— Правда! Любимая моя!

Паша произнёс последние слова с такой нежностью, что Ира более не могла сомневаться в правдивости его слов. Им никто не мешал. Но Павел вспомнил про свою миссию:

— Совсем забыл, зачем зашёл! Я ведь помощь тебе хотел предложить! И ещё вопрос: «Куда сумку с подарками поставить?» Я её в прихожей оставил.

— Так вот здесь, между мебельной стенкой и диваном поставь. А задание я тебе сейчас дам. У мамы спроси, что из приготовленного можно забирать с кухни, и носи сюда. Ставь на стол, а остальное моя забота.

Паша принялся за дело. Он подносил то одно блюдо, то другое, а Ира аккуратно расставляла их на столе. «Хорошая квартира. И как ей удалось снять такую квартиру? К тому же зарплата у неё небольшая. Странно!» — размышлял при этом Павел.

— Часов в девять должны подъехать Юля с Андреем и Петрушей, — прервала его мысли Ирина.

Паша посмотрел на настенные часы: «Без двадцати девять!» И вслух сказал: — Двадцать минут осталось!

Они вошли по-праздничному возбуждённые. Анна Васильевна не стеснялась волноваться, Ира обнималась с сестрой, приветствовала Андрея, поцеловала Петрушу. Паша стоял в стороне, пока чужой и непредставленный.

— Как добрались?

— Хорошо! Дороги как всегда… А в целом неплохо!

Оба супруга имели водительские права, но единственная легковая машина в их семье принадлежала Юле. Андрей использовал другую, купленную им в кредит машину марки «Газель» для дополнительного заработка. Его основная работа — машинист тепловоза. Также они выплачивали кредит за дом, поэтому большая часть заработанных денег семья расходовала на покрытие долгов. Город, в котором они жили, имел районное значение. Юля работала торговым представителем продуктов питания по всему району. Андрей с Юлей вопросительно посмотрели на Иру.

— Знакомьтесь. Это Паша.

Потом Ира обратилась к Паше:

— Паша, это моя сестра Юля, её муж Андрей.

Мужчины протянули друг другу руки.

— А, это мой любимый племянник Петрушенька! — одновременно представляя его, она села на корточки и прижала к себе мальчугана.

Навстречу гостям выбрался из своего затворничества и Сергей. Со всеми поздоровался, слегка помялся на месте да удалился.

— Всё в игры компьютерные целыми днями играет? — вместе с вопросом Юля мотнула головой в сторону племяша.

— Ой, не напоминай лучше! Ну, пусть уж так! Хоть с дурными компаниями не связывается.

Затем Ира посмотрела на Павла и добавила:

— Вот Паше говорю: «Возьми его на свои тренировки. Пусть попробует».

— А я что? Я не против. С нового года возьму. Группа, подходящая по возрасту, есть. Главное, чтобы он согласился!

— Будем надеяться, согласится, — закончила Ира.

— А какой вид спорта? — присоединился к разговору Андрей.

— Я тренер по рукопашному бою, — Паша начал завоёвывать к себе уважение.

— Ну, вы долго будете тут стоять? Уж скоро за стол пора садиться, — напомнила про Новый год Анна Васильевна. И гости начали раздеваться. Бабушка повела внучка в маленькую комнату, где жил Сергей и где ей также приходилось жить, стесняя внука. Сёстры заняли большую комнату для приватной беседы. Андрей остался наедине с Пашей, но ненадолго.

— Ты куришь? — обратился он к Павлу.

— Нет.

— Я, так и думал. Всё-таки спортсмен. — Андрей надел тапки и вышел из квартиры. Он обычно, когда они приезжали к Ире, курил на площадке между третьим и четвёртым этажами. Там всегда на полу, в углу, стояла консервная банка под окурки, использованные спички, так как сосед сверху тоже болел вредной привычкой. Павлу ничего не оставалось, как пойти в кухню одному.

За стол все расселись скоро. Перед этим женщины подвели заключительные штрихи для своей привлекательности. Последним залез на диван Андрей. Видимо, курение отнимает у человека больше всего времени. Сергей же опять показался на минуту, получил свои порции и снова исчез:

— Ну что, у всех налито? Проводим старый год? — проявил активность Андрей.

Павел поухаживал за всеми присутствующими дамами. Независимо от пристрастий у всех в бокалах «играло» шампанское.

— Подождите! — опомнилась Ира. — Пойду приведу Серёжу.

Сергей лениво, как телок на поводке, вошёл за матерью:

— Посмотрите-ка! Еле его привела!

Ему и Петруше налили в бокалы сок.

— Вот теперь можно провожать! — торжественно объявила Ирина.

Каждый из них по очереди рассказал, что хорошего было в старом, пока ещё идущем году. Произнесли пожелания себе и близким на новый год. Один Петруша ни в чём этаком не объяснялся. Все сели, а Ира продолжала:

— А теперь дарим друг другу подарки!

И первой достала из обычного пакета замечательную шаль, которую от имени себя и Павла вручила маме. Своему избраннику подарила туалетную воду. Она продолжала дарить коробочки, пакетики, в которых что-то лежало. А закончила на Петруше. Паша в ответ преподнёс любимой чайный сервиз и набор женской парфюмерии модной марки. Петруше от него досталась модель спортивной машинки. Юля с Андреем попросили его ненадолго приостановиться, так как им тоже очень хотелось поскорее внести свою лепту в праздничное настроение. Они передавали подарок за подарком. Юля не забыла и про Павла. Она обеспечила его хорошим чаем разных сортов на целый месяц. Анна Васильевна подала ему самолично связанные носки и поцеловала в щёку.

— Стойте, стойте! — не отпускал никого Паша.

Он наклонился к своей сумке и достал подсвечник золотого цвета:

— Юля, это вам с Андреем для романтических вечеров!

Павел не ожидал, что простые вещи могут быть так дороги и желанны.

— Откуда ты узнал про моё желание? — поразилась Юля.

— А вот! Мысли на расстоянии читаю!

— Ладно тебе! Иришка, видимо, сказала?

Сёстры переглянулись. У всех было прекрасное настроение. Но Паша не остановился на достигнутом, со значительным видом протянул Сергею кружку с фирменным логотипом своей спортивной организации.

— Ну вот! Теперь с нового года начнёшь ходить к Паше на тренировки! — воскликнула мама.

— Да! Да! — поддержали её не чужие Серёже люди.

Сергей смущённо посмотрел на мать и пробурчал:

— Я не обещал точно, мама!

— Ну, ладно, ладно! — Ира успокоительно похлопала сына по плечу.

Далее праздничное застолье развивалось обычным порядком. По окончании боя курантов все прокричали:

— С Новым годом!

Паша позвонил маме, отцу, поздравил их с Новым годом. Ближе к часу ночи они всей своей дружной компанией, кроме Анны Васильевны, направились к центральной ёлке местного масштаба. А возвращались под утро, и втроём. Юлю с Андреем «понесло» по клубным местам города. Сергей оставил всех гораздо раньше. Паша тащил так называемую «таблетку», в ней спал намаявшийся Петруша. Ира шла рядом. Они напоминали счастливую, дружную семью.

К восьми утра объявились гуляки. А после непродолжительного сна сёстры затеяли новое застолье. Павел разливал по рюмкам водку, предпочитая смотреть на двух пьянёхоньких женщин, нежели пить.

— Ничего себе! Вы уже без меня опохмеляетесь, — Андрей встал по нужде, а остался по «призванию». Так праздник «полился» до вечера.

Юля любила пошутить. Её шутки, больше напоминали едкие высказывания по поводу кого-либо. Ира предупредила Пашу об этой привычке сестры, поэтому попросила реагировать лояльно, а лучше смеяться. Иногда он себя чувствовал, как на экзамене. Выпившая «экзаменаторша» блестела на него глазами, а в особо ответственные моменты «зыркала», мол: «Только попробуй меня подведи!».

— А у тебя что же, Паша, и машины нет? — подтрунивала над ним Юля.

— У меня не только машины нет, но даже нет водительских прав, — резко ответил Паша.

— Ну да! Ну да! Ты же спортсмен. О здоровье думаешь. Пешком полезно ходить, правильно, — Юля захихикала, глядя на младшую сестру.

— Ничего, он купит… И на права сдаст. Или я сдам на права. Ведь купишь машину? — обратилась Ира к своему мужчине.

— Куплю, куплю.

— Вот слышишь, Юля? Купит. И на права сдаст. А то я ведь выпить могу! А он у нас, считай, не пьёт. Значит, в нашей семье пить я буду! — Ира с озорством посмотрела на Павла.

— Паша, а у нас рюмки пустые. Не следишь! — напомнила Юля.

Павел разлил очередные порции, Андрей подметил, что водка заканчивается и надо идти за добавкой. Он предложил Павлу составить ему компанию. Они вышли на улицу.

— Ты не обращай на Юльку внимания. Бабы пьяные, дурные. Что с них взять?

— Я и не обращаю.

— А ты где детей тренируешь? Выступают на соревнованиях?

Андрей проявил интерес, а дальше разговор пошёл сам собой. Павел почувствовал себя свободнее, так как появились общие темы. Андрей и сам когда-то в юношестве увлекался единоборствами.

— А ты только тренируешь? Денег ведь, наверное, мало?

— Ещё учителем физкультуры в школе работаю. Денег хватает. А ты машинистом тепловоза трудишься, Ира говорила.

— Да! Больше у нас работать негде. Городок железнодорожников.

Андрей развеселился:

— Вижу, Пашка, мужик ты хороший. Жаль только, что не пьёшь.

Далеко ходить не пришлось. Магазин работал. Вернулись быстро.

— Вы ешьте салаты, ведь пропадут. Картошка ещё осталась, рыба жареная. Паша, ты хоть давай налегай! Я тебе сейчас подогрею.

Анна Васильевна беспокоилась обо всех и по поводу приготовления еды была большим мастером. Всё у неё выходило вкусно и добротно.

— Мам, а где там Серёжа? — поинтересовалась Ира.

— Где? Как всегда, в компьютере, вместе с Петей! Этот маленький, а тоже компьютер ему подавай или смартфон!

Анна Васильевна словно опомнилась:

— Сергей, иди, поешь!

— Ба! Я не хочу! — донеслось из дальней комнаты.

Но этим Сергей только усугубил своё положение, потому что у мамы с тётей сегодня игривое состояние. Глянув друг на друга, они вскочили со стульев и, смеясь, побежали к своей «жертве». Бабушка разоблачила их заговор и успела крикнуть им вслед:

— Оставьте вы его в покое! Прямо как две дурочки!

Но там уже шла возня, слышались повизгивания, похрюкивания, смех.

К ночи Ирина протрезвела, чем очень удивила Пашу. Они вдвоём занимали большую комнату, так решили, что «молодожёны» должны спать одни. Остальные разместились в маленькой комнате. Как в ней уместились пять человек, для Павла оставалось загадкой. А Ира «задавала» свои «загадки» и осторожно начала разговор:

— Давай, ты утром поедешь домой. У нас с Юлей есть свои дела. Нам надо побыть вместе. Мы хотели проехать по магазинам. А ты приедешь ко мне на Рождество, хорошо?

Ира в темноте вглядывалась в лицо Паши, ожидая ответа. Ему не нравился такой поворот событий. Но он согласился, при этом с недовольством добавил:

— Ещё и на день рождения ты меня не зовёшь!

— Но ведь тебя не было в моей жизни, когда я заказывала места в ресторане.

— Место ерунда! С местом можно договориться, оплатить.

— Да там никого кроме подруг не будет! А если бы у тебя была подобная ситуация, то есть наоборот?

— Если бы наоборот, то ты была бы со мной в ресторане! По-любому!

— Ну, хватит! Я больше не хочу обсуждать эту ситуацию! Можешь обижаться, если нравится.

Её день рождения, как и Рождество Христово, выпадал на седьмое января. Дата в этом году, по мнению Паши, у Иры знаковая. Ей исполнялось тридцать три года. Между ними образовалось молчание. Долго так продолжаться не могло. Ире хотелось оправдания, поэтому она обольстительно к нему прижалась. Паша не устоял, поцеловал её в висок. Она приподнялась на один уровень с ним. Его губы ощутили её дыхание. Соблазн любимой женщины оказался выше всех обид.

Утром Паша не уехал. Прежде всего, его отъезду воспротивилась Юля. За ней недоумевала Анна Васильевна:

— Куда ты его гонишь? Пусть остаётся. Праздники идут.

К ним присоединился Андрей:

— Я что тут, один мужик среди вас буду?

И Ира сдала свои позиции перед родственниками, но, оставаясь наедине с Пашей, делалась мрачнее тучи. Уже в эту ночь от него отвернулась. А утром, третьего января, Павел решил уехать. Анна Васильевна не понимала поведения дочери:

— Хотя бы накормила мужика. Голодным выгоняешь. Паша, позавтракай, потом пойдёшь! Сейчас что-нибудь тебе приготовлю.

Ещё с час Ира терпела «любимого гостя». А на пороге во время прощания не скрывала своей радости.

Подошло седьмое января.

— Мам! Ну я поехал к Ире на день рождения!

— Хорошо! Поздравь её от меня!

Паша с букетом цветов, открытками, подарками мчался к любимой. На этот раз дверь открыла Анна Васильевна.

— Здравствуйте, Анна Васильевна! С Рождеством Христовым!

— Здравствуй, Паша! И тебя с Рождеством Христовым! Проходи.

— А где Ира?

— Там!

Анна Васильевна указала на дверь большой комнаты: — Платье примеряет!

Паша прямиком направился в «примерочную».

— Ну как, красивое платье? — Ира исполнила что-то вроде кружения.

Ты у меня красивая! Ну и платье тоже! С днём рождения, милая моя! И с Рождеством Христовым!

Паша жадно её поцеловал. Поцелуй длился, пока их не потревожила мама. Анна Васильевна сконфузилась, решила сразу выйти. Но влюблённые в один голос её остановили. Тогда мама рукой сделала движение в сторону дочери с одновременным обращением к «зятю»:

— Хорошо я подогнала Ире платье?

— Так вы ещё и вышивать умеете? — Паше вспомнился кот Матроскин из мультфильма Простоквашино. — Мне такая тёща нужна! И готовит вкусно, и шьёт, и хорошая! — добавил «зятёк».

— А может, я плохая тёща? — приняла его игру Анна Васильевна.

— Хорошая-хорошая! — протестовал Паша.

И тут Ира, кстати, добавила:

— Вот и отлично! Так что мама будет жить с нами. А то она отказывается. Мол, стеснять нас будет.

— Анна Васильевна, какой стеснять? Конечно, с нами! Что там в деревне одной делать?

— Да ну вас! — шутя отмахнулась Анна Васильевна. — Я ещё подумаю. Давайте лучше на стол накрывать.

— А где Сергей? — поинтересовался Павел.

— У себя! Сходи ты позови его. Заодно чем-нибудь у него поинтересуешься. Надо же тебе с ним как-то находить общий язык! — посоветовала Ира.

Так Паша заложил первый «кирпичик» в построении общения с её сыном. Они сидели вчетвером. Юля с Андреем и Петей уехали днём ранее. Поздравления от них именинница получила по телефону. Но не только она. Великий праздник Рождества Христова касался всех. Паша встал, зачитал с открыток два поздравительных стиха собственного сочинения. Вручил каждому присутствующему по фигурке ангелочка. Ира и Анна Васильевна также никого не забыли, поэтому и Павел без приятной мелочи не остался. Они просидели до вечера.

— Ну что, езжай домой. Скоро мне собираться.

Павел понимал, куда Ире пришло время собираться. Он молчал и чувствовал себя какой-то собакой что ли. Потом не выдержал, в его голосе чувствовалась нервозность:

— Да, да, сейчас уйду!

И прикрикнул:

— Я как собака какая-то!

— Да тихо ты! Мама услышит! — она заволновалась, переводя разговор на низкие тона:

— Почему собака? Чего ты ерунду говоришь? В конце концов, я не должна оправдываться. Я тебе объясняла.

Ира нервничала, не желая уступать. В её жизни давно сложились принципы, по которым она и жила.

— Ладно, ладно! Сейчас уйду, — примирился Паша.

— Только не надо обижаться, — Ира положила свою ладонь ему на грудь.

Возможно, в этот момент Паша походил на ребёнка. Но он не мог устоять в своём желании, чтобы не показать ей хоть какой-то характер, свою неуправляемость:

— Я поеду не домой. Поеду на съёмную комнату.

Посмотрел на Иру и вслух сделал предположение:

— Вдруг ты после ресторана захочешь ко мне приехать?

— Вряд ли. Куда я уставшая поеду? Завтра вечером к тебе приеду.

— И всё-таки я на всякий случай буду там. Звони в любое время.

Паша вышел из подъезда в направлении автобусной остановки. По пути позвонил маме, предупредил, что ночевать не придёт. А около двух часов ночи написал СМС Ире: «Ириш! Как празднование проходит? Приедешь ко мне?» И она не замедлила с ответом: «Хорошо проходит! Сидим, выпиваем, танцуем. Скорее всего, домой поеду. Завтра вечером буду у тебя. Созвонимся». — «Тогда я спать! Целую!» — «Спокойной ночи!»

Последующие праздничные выходные они провели вдвоём.

Началась лыжная четверть. Любимая учителями физической культуры и ненавистная ученикам.

— Как спокойно, ни шума тебе, ни беготни по залу сломя голову! — Павел делился впечатлениями с Толиком.

— Это у тебя был седьмой класс! А вот я в том году у первых, вторых классов лыжи проводил. Вот намаялся с ними! Особенно с первыми классами! Лыжи надеть не могут, падают, пока собираемся, четверть урока проходит. Так что у тебя ещё всё впереди. Я сразу сказал: «Новому физруку отдавайте младшие классы!» Вот ты и есть тот самый новый…»

Толя добродушно засмеялся. И Паше сегодня предстояло узнать правдивость его слов. Два первых класса поставили третьим и четвёртым уроками. А сейчас перемена подходила к концу, и его ждал 3 «А». Павлу нравился этот дружный, спортивный класс, хотя классный руководитель Наталья Евгеньевна их не баловала:

— Какой там хороший, дружный? Неуправляемые! За ними глаз да глаз нужен. Видимо, просто физкультуру любят.

И верно. Идущего за ними Павла Сергеевича ребята замечали с начала коридора. По правилам школы, классы с первого по третий учитель физической культуры забирал, так сказать, из рук в руки. Поэтому Наталья Евгеньевна строго-настрого запретила «своим» детям уходить на урок без сопровождения Павла Сергеевича. Завидев учителя, они быстро передавали друг другу как бы по цепочке: «Павел Сергеевич идёт!» — и все дружно кричали: «Ура! Физкультура!» Крики радости доносились до него, и в этот момент от такой популярности он начинал смущаться даже сам перед собой. Ребята выглядывали по очереди, махали ему рукой, торопили, выказывая свою готовность к занятию.

— Ну, что же вы так долго за нами идёте? Мы все уже готовы!

Они устраивали столпотворение, конкурируя друг с другом за первые места в колонне. Но Наталья Евгеньевна тут же брала власть в свои руки. Выстраивала детей по росту, самые высокие автоматически становились приближёнными к Павлу Сергеевичу.

— Я разве долго иду? Всё правильно пришёл. За пять минут до звонка на урок, — оправдался учитель.

— Ну, что, все готовы?

И по кивку головы Натальи Евгеньевны понял, что все. Павел Сергеевич скомандовал:

— Тогда пошли за мной! Напоминаю: по коридору не бежать, меня не обгонять!

Дети шли спокойно и ровно до того момента, пока Наталья Евгеньевна, стоя у открытых дверей класса, преследовала их взглядом. Но когда Павел Сергеевич заворачивал с ними за угол, на лестничную площадку, то становилось напряжённо. И так происходило из урока в урок. Оно и в предыдущую четверть было нелегко сохранить среди них порядок, не допуская возможности получения травм. А с началом зимней четверти всё усложнилось из-за наличия в руках у детей палок и лыж. Того и гляди, чтобы случайно никто никому не ткнул ими в глаз. И вот у Славы, который не отличался расторопностью, одна лыжа выскользнула из руки и полетела по ступенькам вниз. Саша, самый спортивный из класса мальчишка, решил догнать лыжу. Другие, не менее шустрые ребята, Андрей и Женя, рванули за ним, решив, что он захотел всех обдурить. А именно оказаться впереди учителя, что категорически запрещалось. Из-за этого началась суматоха. Павел Сергеевич резко увеличил шаги с одновременным жестом руки для остановки идущих сзади. Дети стояли и вдогонку кричали одноклассникам:

— Куда побежали! Стойте! Нельзя вперёд учителя! Вас вернут обратно в класс!

Но Саша, Андрей и Женя никого не слышали. Они уже бежали между вторым и первым этажами, с лыжами наперевес, приближаясь к заветной цели — выходу из школы с одной лишь мыслью в голове: «Только бы быть первым!» Слава сам поднял свою лыжу, ей даже не удалось пропасть из виду. Она скатилась до площадки между третьим и вторым этажами, где удачно остановилась. Павел Сергеевич с остальным классом безнадёжно отстали от убежавших «сорванцов».

— Вы их накажите! Да-да, обязательно накажите! Пусть идут обратно в класс. Наталья Евгеньевна им выговор сделает и родителям сообщит про их плохое поведение!

Советчиков учителю хватало. Но всех опередила всё та же вахтёр Алла Николаевна. Эта троица с испугом в глазах стояла перед ней навытяжку. Алла Николаевна объясняла правила поведения в школе. Ведь никто, кроме неё, не мог так доходчиво доносить их детям. Они надолго запоминали и правила, и страшную, по их мнению, Аллу Николаевну.