Бесплатный фрагмент - Жизнь сквозь Вселенную — I. Элис

Пролог (1995 год)

Алька (Земля)

— Пожалуйста, прошу, молю всех богов, которые меня услышат, помогите! Я сделаю всё что угодно, только пусть мой сын выживет, пусть он очнётся! Даже если не сможет ходить, даже если забудет меня, пусть он будет жив, пожалуйста, молю, пожалуйста!..

Алька стояла на коленях посреди комнаты, сложив руки в молитвенном жесте и закрыв глаза, из которых продолжали литься слёзы. Как и большинство родившихся в СССР, она не верила ни в каких богов, хотя, следуя веяниям перестройки, крестилась в девятнадцать лет. А поддавшись на уговоры мамы, и Даньку тоже крестила. Она не знала ни одной молитвы и никогда не испытывала желания помолиться. Но сейчас готова была поверить во что угодно и согласиться на любые обряды и даже жертвоприношения, если это поможет Даньке.

Уже шесть дней Алька не видела своего сына, к нему не пускали, но она всё равно таскалась каждый день к дверям отделения реанимации, чтобы услышать: «Без изменений. Состояние стабильно тяжёлое». И «успокаивающие» слова доктора: «Вы не ходите сюда так часто, если что — мы вам позвоним. Вам очень повезло, буквально на прошлой неделе пришла гуманитарная помощь из Германии, лекарства, без которых надежды не было бы никакой». А сейчас она есть, надежда… Значит, надо надеяться.

Конечно, все сочувствующие — от соседей до медсестёр в больнице — советовали сходить в церковь, помолиться. Алька пошла, и даже свечки поставила перед указанными служительницей иконами, но не почувствовала там никакого отклика, никакого душевного трепета. Казалось, что она там лишняя, что делает что-то не то и не так. Поэтому сегодня, вернувшись из очередного похода к дверям реанимации, зажгла все найденные дома свечи, и, встав на колени, молилась так, как получалось — так, как просила душа, просто произносила вслух то, что шло из сердца:

— Пожалуйста, услышьте меня те, кто может помочь, помогите моему сыну, я буду служить вам всю жизнь, отдам что угодно, только помогите!

Альке казалось, что это не она сама, а её душа молит о помощи, и зов поднимается ввысь, облетая Землю. И вместе с этой молитвой её как будто покидали силы.

Наконец, слёзы высохли, слова закончились, словно утратив смысл. Алька погрузилась в какой-то ступор, сидя на полу комнаты, не замечая ничего вокруг. И вдруг тишину квартиры разорвал телефонный звонок. Выйдя в прихожую, девушка со страхом смотрела на телефон — с мамой она сегодня уже общалась, больше звонить было некому, разве что из больницы… Сердце как будто застыло в груди, когда она подняла трубку:

— Алло…

— Алина Валентиновна? Здравствуйте, это из Центральной детской больницы, отделение реанимации. Ваш сын очнулся, можете приехать, вас пустят к нему, но не больше чем на два часа. Приезжайте к шестнадцати ноль-ноль.

— Спасибо… — слёзы снова текут по щекам. Она кладёт трубку и, прислонившись к стене, сползает по ней на пол. Почему-то вместе с радостью сердце разрывает непонятно откуда взявшаяся тревога…

Лора (Альн)

— Я нашла её! Я её слышу! — Лора выбегает из распахнувшихся прозрачных дверей дома и несётся к тренировочной площадке, где всё чаще проводит своё свободное время Рен, чем сильно её раздражает. Вместо того чтобы помочь, посочувствовать, утешить, только и знает, что носится на аэроплатформе или отрабатывает боевые приёмы с големом на площадке… Но девушка не даёт обиде разрастись, ведь ей так нужно поделиться своей радостью. Пробегает через сад, замечая, что сантия уже зацвела. Мелькает воспоминание, что Элис очень любила эти цветы и всегда ставила в комнату веточки цветущей сантии.

Лора выбегает из-под тени деревьев и останавливается на миг, любуясь открывшейся картиной. Солнце ещё невысоко и утренний воздух кажется голубоватым, а на светло-фиолетовом небе бело-голубые облака создают волшебный по красоте узор, который отражается в бирюзовой воде озера. Девушка улыбается, давно она не обращала внимания на окружающую красоту. Вдохнув полной грудью, Лора вновь пускается в путь, огибает озеро и, подбегая к защитному куполу тренировочной площадки, тихонько касается его ладонью. Раздаётся мелодичный звон. Отражающий атаки голема мужчина поднимает руку, давая сигнал закончить бой, и поворачивается к девушке:

— Какая приятная неожиданность, Лора, вот уж никак не ожидал тебя здесь увидеть! Что за беда заставила тебя пересилить ненависть ко мне и нелюбовь к боевым единоборствам и прийти сюда?

Девушка могла бы ответить, что вовсе ничего не имеет против единоборств, ведь с детства занималась на тренировочной площадке с родителями и Элис. А в Академии они обычно занимались с Дэми. Но при воспоминании о Дэми и Элис настроение её падает, и Лора уже жалеет, что прибежала сюда, решив как можно быстрее поделиться новостью.

— Рэн, я нашла! — волнение вдруг зашкаливает, и девушка не может продолжить разговор, она прижимает руку к груди и пытается успокоить бешено стучащее сердце.

Рэн смотрит внимательно на Лору и взмахом руки убирает купол.

— Это Элис? Я чувствую, что это она, покажи мне.

Он подходит к девушке, протягивает ей руку ладонью вверх и невесело улыбается, видя её опасение.

— Давай же, Лора, я не кусаюсь. Обещаю, что не затрону твой щит, возьму только то, что покажешь сама.

Девушка, наконец решившись, кладёт руку ладонью на ладонь Рэна. Между соединёнными ладонями появляется голубое сияние и полностью окутывает их руки. Через несколько секунд мужчина разрывает контакт, убирая ладонь, и тут же зарывается ей в свои светлые волосы.

— Ей нужна помощь. И Дэми, похоже, рядом нет. Неужели они так и не встретились? Где же он тогда? — Рэн зачёсывает рукой назад растрепавшиеся волосы, он всегда начинает теребить их, когда волнуется. Лоре почему-то тоже хочется потрепать его по волосам, они всегда ей нравились, такого красивого серебристого цвета, как лунный свет… но она сдерживается, убирая руки за спину. Она укрепляет мысленный щит, запирая те чувства и воспоминания, которые хотела бы забыть. Как и самого Дэми… На секунду ей кажется, что чувство вины и раскаяния вырвутся, что щит их не удержит, Лора подавляет их, закрывая крепко-накрепко внутри. Элис нужна помощь! Она всё ещё чувствует боль сестры, боль, которая может убить душу, её нельзя переживать в одиночестве.

— Я нужна ей. Я пойду туда.

— Ты с ума сошла? Что ты можешь там сделать? Вселишься в младенца? Много от тебя помощи ей будет? Ты же всё забудешь. Да и она сейчас тебя не услышит. Она не помнит. Она не узнает тебя.

— Я должна быть с ней, я должна помочь! В конце концов, это моя вина. Она попала туда из-за меня. И я изучила всё, что касается Переноса, я смогу сохранить воспоминания.

— Не делай этого, пожалуйста! Элис справится, она сильная. Она справится сама, или Дэми найдёт её и поможет.

Рэн подходит к девушке и пытается обнять, словно хочет удержать, но она вырывается, она ещё чувствует боль Элис, и чувство вины грызёт её изнутри, стремясь разрушить, уничтожить, поглотить… «Если я не смогу помочь, если я не попытаюсь помочь, то моя вина просто съест меня заживо. Так что это себе я помогаю, а не сестре. Себе… Только себе…» — Лора отворачивается и делает пару шагов по направлению к дому, но потом останавливается и поворачивается к мужчине:

— Если у меня не получится вернуться, передай Элис, что я её очень люблю. И прошу у неё прощения. За всё.

— Нет, Лора, подожди, послушай меня, наверняка есть способ помочь ей по-другому. Давай обратимся к Старейшинам!

— Старейшины уже все сказали мне во время Суда. Я должна сама исправить то, что совершила. Это моё наказание. Так что не останавливай меня. Не мешай.

— Тогда разреши тебе помочь. Разреши пойти с тобой.

— Нет, ты не сможешь найти Элис, ты потеряешься, и нам ещё тебя придётся спасать. Просто жди нас здесь.

— Позволь хотя бы проводить тебя до Храма.

Девушка кивает и, развернувшись, идёт по направлению к стоянке аэроплатформ, слыша, как Рэн топает следом. Она пытается не показать радость оттого, что он будет рядом. Конечно, она бы справилась и сама, но так как-то спокойнее — знать, что не одна, что есть тот, кто подстрахует и поможет, кто будет тебя ждать.

Уже подлетая к Храму, завидев его монументальные очертания, Лора подумала, каково Рэму, пережив Осуждение и Изгнание, вновь оказаться там. Почему он согласился проводить её? Ведь она всегда относилась к нему хуже всех, выказывая пренебрежение и неприязнь. Она даже пыталась переложить на него свою вину, ведь если бы не он, ничего бы не случилось, и Элис и Дэми были бы сейчас дома. А он всегда относился к ней, как к ребёнку. Точно, он, видимо, чувствует за неё ответственность, как старший, поэтому и поехал проводить, хотя ему наверняка это неприятно.

Они заходят в Храм, как всегда, величественный и совершенно пустой, двери сами открываются перед ними, словно их тут ждали. «Как в прошлый раз», — думает Лора и снова тяжесть вины накатывает на неё удушающей волной. Рэн подходит, обнимает девушку сзади и зарывается носом в её волосы.

— Ты что, меня нюхаешь?

— Хочу запомнить твой запах. Ты даже не вздумай там пропадать, Лисичка! Ты же знаешь, что если что-то случится, я отправлюсь за тобой?

— Зачем?

— Я последний из нашей семьи, должен же кто-то стать тем героем, кто всех спасёт, — он поворачивает её лицом к себе и смотрит в глаза. — Только попробуй не вернуться и узнаешь, какой из меня крутой герой получится!

— Нет уж, лучше мне этого не знать! — отвечает она и, освободившись из его рук, делает несколько шагов по направлению к Вратам. Рэн пытается последовать за ней, но его удерживает на месте появившееся откуда-то силовое поле.

— Прошедшему Искупление не разрешено вновь войти во Врата, — раздаётся голос Старейшины, который появляется перед ним словно ниоткуда. — Ищущий Искупления может войти во Врата лишь однажды, — он оборачивается и смотрит на Лору. Девушка оглядывается, кидает прощальный взгляд на Рэна и ступает во Врата. Её окутывает свет, который сменяется беспросветной тьмой. Всё исчезает: Храм, свет, звук, время…

Лора закрывает глаза, находит в пространстве космоса точку, из которой слышала Зов, и вкладывает все свои силы в посыл — к Элис! Она идёт помочь сестре, спасти её сына. Мир вокруг расплывается, вокруг всполохи света и нити тьмы, эти нити опутывают её и… всё та же темнота… а в темноте две светящиеся точки, две родственных души, одна — Элис, а вторая — совсем маленькая, еле светится, наполненная страхом и отчаянием…

— Малыш? — тянется мысленно, стараясь передать чувство утешения и спокойствия. Она чувствует его — маленького мальчика, он боится и очень скучает по маме, но не может выбраться из опутавших его липких серых нитей. Она обрывает эти нити, обнимает его, укутывая в кокон из любви и заботы.

— Не бойся, я тебе помогу, ты скоро увидишь свою маму, обещаю!

Прижимает ребёнка к себе и оглядывается вокруг, пытаясь найти выход из этого черно-серого мрака. Мысленно тянется вперёд, разгоняя мрак. И слышит какой-то навязчивый звук… пип-пип-пип… какой противный звук… она раньше никогда такого не слышала… он ненастоящий, неживой… но там, где есть звук, есть и жизнь… тянется в сторону звука… пип-пип-пип… Открывает глаза. И понимает — у неё получилось.

Часть 1 (1991 год)

Глава 1 — Алька

Алька почему-то всегда была уверена, что у неё не будет детей. Не потому, что она никогда этого не хотела, а потому, что просто не способна родить. Неизвестно, с чего она это взяла, возможно, из-за того случая, произошедшего, когда она училась в десятом классе. Алька шла из школы, когда к ней прицепилась старая цыганка, в те времена они часто ходили по улицам целой толпой и облапошивали наивных жителей. Цыганка хватала её за руки и всё повторяла, что детей у неё никогда не будет, а даже если и будут, то долго не проживут. Алька тогда вырвалась из цепких рук и убежала, даже не испугалась и тем более не расстроилась, потому что, в отличие от большинства своих одноклассниц, вообще не собиралась заводить семью и детей. Не будет — и хорошо, меньше проблем.

Но в последние пару недель она стала плохо себя чувствовать по утрам, несколько раз пришлось расстаться с завтраком, а сегодня вообще упала в обморок в метро, когда ехала утром в институт. Поэтому по пути в общагу после учёбы зашла в аптеку и купила три теста на беременность. Зачем три? Ну, для надёжности. И смотря на две полоски на каждом тесте, думала, как же такое вообще могло случиться? Этого же не должно было быть никогда. Но в душе уже рождалось какое-то новое чувство, какое-то ощущение чуда. Да, она не могла и подумать о таком, но ведь это здОрово! Она теперь никогда не будет одна, у неё будет ребёнок от любимого человека! Жаль, он об этом не узнает…

Два месяца назад Алька решила прогуляться по Невскому проспекту, был солнечный майский день и замечательное настроение, которое не могли испортить даже надвигающиеся зачёты и защита курсовой. Она устроилась на своём любимом месте, рядом с одной из статуй павильона у Аничкова дворца и смотрела на вечно многолюдный и спешащий куда-то Невский проспект. Ей нравилось наблюдать за суетой этого города, в который влюбилась с первого звона часов на Московском вокзале, на котором оказалась через неделю после окончания школы, без раздумий и сожалений променяв домашний уют и заботу родителей на жизнь в общаге, одиночество и удивительный город, прогулкам по которому посвящала всё своё свободное время.

И тогда она встретила ЕГО. Да-да, именно так, именно ЕГО — мужчину своей мечты, в которого влюбилась после первого же свидания. Он шёл в потоке людей, с интересом смотря по сторонам. Высокий, спортивный, в простой чёрной футболке с принтом какой-то рок-группы и голубых джинсах, его чуть волнистые тёмные волосы, длиной чуть ниже ушей, были немного растрёпаны, а на лбу красовались солнечные очки, «Какой симпатичный парень», — подумала Алька, а он вдруг обернулся и посмотрел на неё. И остановился. Они смотрели друг на друга, казалось, несколько минут, хотя на самом деле, наверное, пару секунд, а потом он подошёл и сказал:

— Ты мне не поверишь, но я много раз видел тебя во сне. Ты снишься мне самого детства. Я думал, что ты просто моя фантазия, но… поверить не могу, что ты существуешь на самом деле!

Альке тогда стало дико смешно — какой глупый подкат! Неужели есть девушки, которые на такое ведутся? Но стоило ей взглянуть в его нереально синие глаза, как смеяться расхотелось. Он смотрел на неё по-настоящему, смотрел не на её грудь, волосы или одежду. Он смотрел ей прямо в душу, и она чувствовала, что он говорит совершенно искренне. Его открытый, искренний, полный теплоты взгляд отозвался в душе каким-то неведомым ранее чувством, смесью надежды, предвкушения чуда, любопытства и желания понравиться.

— А я вообще не вижу снов, — ответила Алька, доверив вдруг совсем незнакомому человеку то, что раньше не говорила никому.

— Я научу тебя видеть сны, — ответил он и улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Они гуляли до самого утра, разговаривали обо всём на свете, целовались на набережной под неодобрительными взглядами прохожих, пили кофе и ели пирожки в какой-то модной кофейне. Альке казалось, что она встретила человека, которого давно знала, что они просто ненадолго расставались, а теперь всегда будут вместе.

Но никогда не бывает так, как хочется. Судьба свела их вместе за день до отлёта Сергея на стажировку в Америку. Он остановился у своих друзей в общежитии факультета журналистики. Парни попались понимающие и ушли что-то отмечать к соседям, пообещав до утра не возвращаться. Алька раньше никогда не думала, что будет готова вот так, через несколько часов после знакомства, заняться сексом почти с незнакомцем, без всяких ухаживаний, признаний в любви и обещаний жениться. Но ей было наплевать на всё, она чувствовала, что нашла свою половинку, что хочет быть с ним столько, сколько это возможно и не сомневалась ни секунды в своём решении.

И вспоминая потом эту ночь, Алька улыбалась и вздыхала. Это было… волшебно. Она не могла найти никакого другого слова, чтобы описать то, что происходило между ними. Вспоминались только жаркие, бесконечно-затягивающие поцелуи, горячие руки, тёплое дыхание, страстное, впервые проснувшееся желание и никогда доселе не испытанное невообразимо яркое наслаждение. Есть такое выражение — «пьян от любви» — именно так она себя и ощущала тогда, словно всё происходило где-то в другой реальности, и, возможно, вообще всё это только прекрасный сон. Эта ночь — единственная, которая им досталась, изменила её жизнь навсегда. Ещё вчера она была одна, а теперь у неё есть любимый.

А на следующий день Алька проводила Сергея в аэропорт.

Они стояли у входа в зону досмотра и никак не могли оторваться друг от друга. «Ну почему? Зачем нам приходится расставаться, только узнав друг друга?» — думала Алька, прижимаясь к широкой груди и стараясь запомнить это ощущение сильных рук, дарящих защиту и спокойствие. — «Мы знакомы меньше двух дней, а уже кажется, что роднее него у меня никого нет. И так страшно снова остаться одной…»

— Так хочется потерять билет, плюнуть на всё и вернуться в нашу комнату в общаге, — словно прочитав её мысли, прошептал Сергей.

— Да, только она не наша и вряд ли нас там снова ждут.

— Это точно. Но думаю, найти комнату в таком большом городе не проблема.

Алька на минуту представила, как было бы здорово — снимать вместе квартиру, вместе завтракать по утрам и уходить на работу, вместе ходить по магазинам за продуктами, готовить ужин, а вечером ложиться в одну постель… И у них было бы много-много таких чудесных страстных ночей, потому что одной было невозможно мало… Но не пожалеет ли Сергей о своём решении, об упущенных возможностях? Не каждому выпадает шанс учиться в Америке. Да и как отреагируют его родители? Если она станет причиной разлада в семье, это причинит боль её любимому.

— Ты же сам понимаешь, что не будем мы искать никакую комнату, — ответила она, прерывая бесполезные мечты о несбыточном. — Ты сейчас сядешь в самолёт и полетишь в эту чёртову Америку, будешь учиться у американских буржуев, как зарабатывать деньги, а через год вернёшься, такой крутой американский мачо, а я буду тебя ждать. На том же самом месте, 17 мая и каждый день после я буду тебя ждать. Обещаю.

— Если тебя там не будет, мне придётся устроить всесоюзный розыск, — он обнимает её ещё крепче, как будто хочет спрятать от всего мира.

— Посадка заканчивается. Тебе пора, — она поднимает голову и смотрит в его глаза. Пытается запомнить его лицо: непослушные чёрные волосы, вечно падающую на лоб прядку, густые чёрные ресницы, прямой аристократический нос и губы, которые заставляли её забыть обо всём на свете. Как глупо, они даже не подумали сфотографироваться где-нибудь, хотя бы в фотобудке, которые есть на каждом вокзале. Ведь у них было время… было… но уже закончилось.

Последний быстрый поцелуй и он уходит, а она долго смотрит ему вслед.

Они договорились встретиться ровно через год, и Алька мысленно обвела во всех календарях дату 17 мая красным кружочком. Всего лишь год. Он пройдёт быстро, она будет учиться, сдавать зачёты и экзамены, ходить на тусовки и концерты, ей будет некогда скучать. Да, так она говорила ему, но…

В первую же ночь после расставания ей приснились колдовские синие глаза, и снились с тех пор каждую ночь… и каждую ночь сновидения становились все более невероятными. Ей снились странные, будто стеклянные, дома с круглой, как в планетарии, крышей, окружённые большими ветвистыми деревьями, на которых цвели большие розовые цветы, и фиолетовое небо с голубыми облаками днём и тремя серебряными лунами и россыпью незнакомых созвездий ночью. Снился Сергей в странных развевающихся одеждах и девочка, похожая на неё как две капли воды, но с длинными золотистыми волосами и ярко-зелёными глазами. Во сне она знала её и любила, но просыпаясь, не могла вспомнить ни её имени, ни тех чувств, которые она вызывала.

И вот сейчас, смотря на пресловутые две полоски, Алька пыталась принять судьбоносное решение. Впрочем, что тут принимать — убивать своего ребёнка она не станет ни в коем случае. Даже если больше никогда не увидит своего любимого, у неё останется его частичка. Она уже любила этого ребёнка и была уверена, что Сергей тоже его полюбит. Девушка представила, как он обрадуется этому известию и, конечно же, они вместе будут растить своего ребёнка и всё будет просто замечательно. Да. Обязательно так всё и будет.

Часть 2 (1992 год)

Глава 2 — Сергей

Он стоял на том самом месте, где год назад встретил ЕЁ. Девушку, в которую влюбился давным-давно, с тех пор как она стала ему сниться. Эти сны были всегда такие яркие и живые, что, просыпаясь, он помнил всё, что в них происходило: и девушку, которую во сне звали Элис, и волшебный мир с фиолетовым небом и тремя лунами, и светловолосую зеленоглазую сестру Элис — Лору.

Когда он увидел Алину здесь, в Питере, то на секунду подумал, что просто спит и видит сон, но нет, она действительно существует — девушка из его странных снов, она именно такая, какой снилось — яркая, живая, настоящая. Сергей, улыбаясь своим воспоминаниям, устроился на том же месте, где в прошлом году сидела Алина. Взглянув на часы, подумал, что ещё только час дня, а встретились они после обеда, часа в два, ещё есть время.

Прошедший год был для Сергея очень тяжёлым. Ему пришлось вписываться в чужой, непривычный мир, говорить на неродном языке, заниматься тем, что не особо-то нравилось. Но отец просто не оставил ему выбора. Он выдвинул ультиматум: либо сын едет на стажировку в Америку, попутно создавая и укрепляя деловые контакты с американскими бизнес-партнёрами, либо, раз не способен принести пользу семье своими мозгами, женится на дочке какого-то его делового партнёра, который «очень далеко пойдёт, поверь мне на слово, сынок, я в таких делах не ошибаюсь». Понятно, что жениться ради папиных амбиций Сергею совсем не хотелось, поэтому пришлось ехать.

А ведь в детстве он мечтал стать лётчиком, а может быть даже космонавтом. Хотел поступать в военное лётное училище, но отец, как всегда, вмешался. Он вообще очень жёсткий человек и если что-то решил, переубедить его невозможно. Отец сказал, что уже немолод, забота о семье скоро ляжет на плечи Сергея, и умение управлять самолётом тут мало чем поможет. Пришлось поступать на экономический в МГУ. Отец проворачивал какие-то полулегальные сделки, скупая то, что ещё не разворовали при развале Союза, и готовился сильно подняться на приватизации. И тут ему был нужен сын и его знания.

Сергей, может быть, и взбунтовался бы на такой отцовский диктат, но были ещё мама и младшая сестра Иринка, которая пока в школе учится. И он, как единственный сын, действительно должен позаботиться об их благополучии.

Он очень соскучился по маме и сестрёнке за этот год. Но из Америки сразу полетел в Питер, чтобы встретиться с Алиной. А завтра поедет домой, в Москву. Может быть, и Алина согласится поехать, и он познакомит её с семьёй. Отец наверняка будет недоволен, но ничего, он ему сейчас нужен, так что тоже может предъявить ультиматум: либо женится на Алине, либо тот пусть сам со всем справляется. Но он надеялся, что до этого не дойдёт, и они примут его девушку в семью без всяких условий.

Сергей снова посмотрел на часы — уже половина третьего, за размышлениями он и не заметил, как пролетело время. «Она просто немного опаздывает, это нормально, девушки всегда опаздывают на свидания». Но в груди начинает скапливаться какое-то холодное липкое чувство, похожее на страх. Он ещё пытается улыбаться и уговаривать себя, что всё нормально и Алина сейчас появится, вот-вот, буквально сейчас…

Следующий час он внимательно вглядывался в каждую приближающуюся девушку, получая в ответ недоумённые, иногда сердитые, иногда вызывающие взгляды. Пара девушек даже пытается подойти познакомиться, но он делает вид, что не понимает их, ему сейчас вообще не до любезностей с другими девушками. Сергей уже почти понял, что она не придёт. Но ещё не верил в это. Неужели что-то случилось?

Он прождал до восьми вечера, уже ни на что не надеясь. Потом отправился к тем самым друзьям с журфака, у которых они ночевали с Алиной. Ребята ему обрадовались, а ещё больше обрадовались бутылке Джека Дэниэлса. Пара бутылок столичной вдобавок к заграничному виски сделали его вечер не таким беспросветным, а наутро он выбрался из гостеприимной общаги с твёрдым намерением найти Алину во что бы то ни стало.

Первым делом направился в институт, где она училась. В деканате его огорошили сообщением, что Алина, сдав летнюю сессию, забрала документы. На вопрос «Почему?» секретарь пожала плечами: «Вроде по семейным обстоятельствам».

Значит, всё же что-то случилось. Пользуясь всем своим обаянием, а также коробкой заграничного шоколада, Сергей узнал домашний адрес Алины. Не так и далеко, на поезде двое суток, но есть ведь и самолёты. Только придётся сначала домой заехать, мама, наверное, волнуется. Не хватало ещё, чтобы отец послал за ним своих ищеек.

Глава 3 — Алька

Он появился на свет в морозный зимний день после новогодних праздников — голубоглазый карапуз, прочно занявший главное место в её сердце.

Беременность была очень тяжёлой, Алька мучилась от токсикоза с четвёртой недели и почти до самых родов. Каким-то чудом умудрилась при этом не завалить сессию. Но после, хорошо все обдумав, забрала документы и уехала домой. Даже если бы ей хватило сил учиться при таком ужасном самочувствии, ребёнку не место в студенческой общаге.

Родители, конечно, были в шоке. Учитывая, что она единственный ребёнок, они совсем не стремились возиться с пелёнками и подгузниками. Поэтому решение пока не подавать документы в местный вуз, как Алька сначала хотела, особо-то и не обсуждалось. Сидеть с внуком они не собирались: «Твой ребёнок — твоя ответственность». Она была уверена, что на самом деле родители её любят и всегда будут на её стороне, но они всю жизнь стараются её воспитывать. Видимо, не очень получается, учитывая положение, в котором она оказалась.

Конечно, Алька почти каждый день думала о Сергее, о том, как проходит его практика в Америке, сколько симпатичных американок его окружают и не надумает ли его отец снова женить сына. Она мечтала, как следующим летом поедет в Питер вместе со своим сыном (то, что будет мальчик, она узнала на УЗИ и была очень счастлива). Как удивится и обрадуется Сергей, встретив их, и как дальше они будут вместе строить семейную жизнь.

Встречая Новый год дома, с родителями, поднимая бокал с яблочным соком вместо шампанского под бой курантов, она загадала, чтобы Сергей не забыл и не разлюбил, чтобы вернулся и ждал их 17 мая, как договаривались, в Питере.

Если бы она знала, что ждёт её впереди, загадала бы совсем другое…

Сначала всё было хорошо, родители встречали её из роддома с цветами. Конечно, больше всего ей хотелось бы видеть Сергея, но она старалась поменьше думать о нём, всё своё внимание и всю свою любовь отдавая сыну — Даньке.

Малыш сразу покорил сердца бабушки и дедушки, голубоглазый, темноволосый, очень активный улыбчивый карапуз, так похожий на своего отца. И молоденькая врач, приходившая из детской поликлиники, заверяла, что всё в порядке, и, хотя ребёнок родился раньше срока, он вполне здоров. Но Алька почему-то всё сильнее волновалась — малыш часто плакал и у него начинала идти кровь из носа. Врач только отмахнулась от такой жалобы — все дети часто плачут и кровь тоже часто у малышей — капилляры слишком тонкие.

А ещё Алька заметила, что чувствует сына, точно знает, когда он голоден или у него болит живот. В последнее время она чувствовала, что у малыша болит голова, и это её очень беспокоило.

Алька уже начала понимать, что вряд ли она сможет поехать с сыном в Питер в мае — он ещё слишком мал. Но окончательно поставила крест на поездке болезнь Даньки — небольшая простуда вдруг обернулась тяжёлой пневмонией, и Алька с сыном загремели в больницу на целый месяц.

В первые дни, глядя на малыша, такого маленького и беззащитного, в больничной палате под капельницей, она не могла сдержать слёзы, и все мысли были только о том, чтобы малышу стало легче. Но когда температура спала, и Данька пошёл на поправку, она всё чаще думала о том, какой глупой была год назад. Неужели нельзя было хотя бы адресами обменяться, почему они были так уверены, что ничто не помешает им встретиться. Да, она тогда не знала, что уедет из Питера, но почему не подумала о таком варианте? Алька металась между мыслями о больном ребёнке и мыслями о несбывшихся мечтах.

Но положила конец этим метаниям врач-кардиолог, поставив Даньке диагноз — врождённый порок сердца. Из-за него повышенное давление, отсюда и кровотечение, и головные боли. «С таким пороком долго не живут, нужна операция», — эти слова словно метлой вымели из головы Альки все мысли о поездке и встрече с Сергеем. Теперь она могла думать только о Даньке. «Долго не живут» врача вдруг перекликнулись со словами старой цыганки из детства, и Алька все свои силы энергию направила на то, чтобы спасти сына.

И дальнейшие дни и недели заполнились походами по врачам, всевозможными обследованиями, анализами и консультациями с местными медицинскими светилами. Врачи единодушно сходились в одном — операция нужна, но кто-то считал, что делать её надо в год, кто-то, что не раньше двух, а кто-то — что в три года самый подходящий возраст.

Хорошо, что с этими походами по врачам Альке помог сосед — он был старше на три года, они вместе росли, в своём дошкольном детстве проводя во дворе всё светлое время суток. А сейчас Лёшка вернулся из армии и восстановился в институте, но до сентября был совершенно свободен. Он возил Альку на отцовской «пятёрке», помогал таскать сумки, забитые детскими принадлежностями — кто бы знал, сколько вещей нужно малышу на каких-то несколько часов.

В конце концов, решено было делать операцию в два года в Москве, а пока Даньке прописали поддерживающую терапию и тепличные условия — болеть так, как в прошлый раз, было категорически нельзя.

Алька наконец-то немного успокоилась, удостоверившись, что сыну в ближайшем будущем ничего не грозит, наконец-то перевела дух и «вынырнула» из своих страхов и переживаний.

На дворе был август, Даньке исполнилось полгода, и он уже сидел в летней коляске, с любопытством глядя на всё вокруг. А Алька вдруг начала «слышать» сына. Его первое «мама» прозвучало у неё в голове, когда она чистила яблоки на шарлотку. Данька сидел рядом в высоком креслице и с интересом наблюдал за её действиями. «Мама», — ещё раз «услышала» она, и, взглянув на сына, увидела, что тот улыбается и тянется за кусочком яблока. «Дай», — то, что она «слышит» Даньку, сомнений не осталось. Она протянула ему кусок очищенного яблока, и малыш с усердием стал его мусолить своим единственным пока зубом.

А самое интересное, что Альку это совершенно не испугало, словно так и должно быть — ну, подумаешь, ребёнок-телепат, что тут такого. Конечно, рассказывать о таких необычных Данькиных способностях она никому не стала, они уже и так устали от больниц и обследований, а сколько их ещё предстоит. А сын, поняв, что Алька слышит его мысленные слова, очень быстро стал пополнять свой словарный запас. Зато почти перестал агукать и кричать, что очень взволновало ее родителей. Они уговаривали Альку показать сына специалистам — вдруг мальчик глухой или немой. Но Алька, понимая, что дело вовсе не в этом, только отмахивалась: потом, после операции со всем разберёмся.

Ей снова стали сниться те странные сны с Сергеем и, проснувшись, она часто плакала тихонько в подушку, стараясь, чтобы сын не увидел её слёз. Она понимала, что шанс на встречу с любимым почти нулевой, она, дурочка, даже не знает его фамилию, ничего, кроме имени и того, что живёт он в Москве.

Но жизнь шла своим чередом, сын требовал внимания и заботы, не давая скатиться в депрессию. Они встретили Новый год вчетвером, папа решил ради внука поставить настоящую ёлку, даже не ёлку — пихту с длинными мягкими иголками. Данька был в восторге, всё время тянулся погладить веточки и по-детски радовался мигающим огонькам.

И, уже не особо веря в удачу, Алька загадала в новогоднюю ночь то, о чём мечтала — встретить Сергея и познакомить его с Данькой.

Глава 4 — Сергей

Дома было хорошо.

Как же он отвык за год от простейших и когда-то казавшихся неизменными вещей — удобной большой кровати с нормальной жёсткости подушками и матрасом, ванной, в которой можно валяться хоть полдня, блинчикам со сметаной на завтрак и домашнему борщу, который мама всегда готовила сама. Дома было уютно и безопасно, отец был доволен и строил грандиозные планы по развитию бизнеса. Мама несколько раз осторожно намекнула, что была бы счастлива понянчить внуков, а Иринка без всяких намёков пришлёпала вечером в его комнату, расположилась в его любимом кресле и потребовала отчёта о его любовных похождениях в Америке.

— Ну давай расскажи, какие там девушки? Они правда всё время жуют жвачку и постоянно улыбаются? Завёл себе там подружку Барби? А сюда привезёшь?

— Не было у меня там никаких Барби, и вообще я ездил работать, а не развлекаться. И на девушек особо не смотрел.

— Да не может быть, за целый год не завёл себе девушку? Неужто они там в Америке совсем не умеют охмурять таких красавчиков, как ты?

— Охмурять пытались, но мне это было неинтересно.

— Неужто твоё сердце уже занято, старший братишка? — она вскочила со своего, вернее, его кресла, и залезла на кровать. — Давай колись, клянусь, я никому не скажу, буду хранить твою тайну так же крепко, как банковский сейф.

— Неудачное сравнение, любой сейф можно взломать. А девушка… я встретил её в Питере перед самым отлётом в Америку. И да, я влюбился. Но она пропала, вернувшись, я обнаружил, что она забрала документы из института.

— Но ты же найдёшь её, да? Это здорово! Мама будет очень рада. И отец наверняка поймёт.

— Надеюсь на это. Да, я узнал её адрес, она живёт в N-ске, завтра собираюсь полететь туда и всё выяснить.

— Вряд ли отец отпустит тебя так быстро. Он и так еле дождался твоего приезда.

— Ну ты же поможешь мне? Я пока не хочу говорить ему об Алине, пока не выясню, что произошло. Сможешь прикрыть меня на пару дней? Скажем, что устроили встречу с друзьями у кого-нибудь на даче.

— Хорошо, попрошу Сашку устроить выезд на дачу с ночёвкой. Он будет рад тебя видеть.

— Что там у тебя с ним? Всё так же вертишь бедным парнем, как вздумается, а он готов на всё ради твоих прекрасных глаз?

— Да каких прекрасных-то, это у тебя прекрасные глаза, а у меня обычные серые. Почему вся красота достаётся тем, кто не хочет ей пользоваться?

— Не прибедняйся, ты очень симпатичная, и глаза у тебя красивые, и поклонников, насколько я помню, достаточно, чтобы заставить Сашку волноваться.

— Да нужны они мне, придурки озабоченные. Там нет никого, кто мог бы хотя бы рядом с тобой встать. Я не соглашусь встречаться с парнем, который будет менее интересен, чем мой брат.

— Хватит лести, лисичка-сестричка, давай уже иди спать, пока мама не поднялась и не устроила мне нагоняй!

— Ладно, пойду Сашке позвоню. Завтра забегу к тебе перед завтраком, расскажу, согласится ли он помочь.

Ирка соскочила с кровати и, уже выйдя за дверь, просунула обратно голову и «томным голосом» проворковала: «Спокойной ночи, дорогой, сладких снов». И быстро закрыла дверь, спасаясь от брошенной в неё братом подушки.

Сергей улыбался, закрывая глаза — всё будет хорошо, завтра он найдёт Алину и… Дальше думать он боялся, поэтому просто отпустил свою тревогу и заснул.

В N-ск Сергей прилетел уже под вечер, поэтому сразу из аэропорта взял такси и поехал по добытому в Алькином институте адресу.

Когда машина въезжала во двор, он увидел её — Алина выходила из старенькой «пятёрки» с ребёнком на руках. Удивившись, он попросил таксиста остановиться за несколько подъездов до нужного, и, выйдя из машины, стал наблюдать, стоя за стволом огромного тополя, как водитель «пятёрки» достаёт сумки с заднего сидения и, помогая Алине, идёт вместе с ней в подъезд. «Наверное, просто знакомый подвёз её домой, а ребёнок — брат или сестра», — Сергей решил подождать, когда водитель вернётся, чтобы никто не помешал его разговору с Алиной. Но прошло уже минут двадцать, а никто из подъезда так и не вышел. «Не может быть, что они вместе, если у них ребёнок, то, значит, сразу, как я уехал…» — дальше мысли стопорились и буксовали, а Сергею вдруг захотелось напиться так, чтобы забыть то, что он только что увидел.

Он простоял во дворе ещё полчаса, потом пошёл куда глаза глядят, стараясь не думать и не чувствовать, зашёл в первую попавшуюся забегаловку, где просидел до закрытия в компании с бутылкой дешёвой водки, которая, однако, делала своё дело — в голове образовалась пустота, а в груди постепенно замерзала душа.

Потом он слонялся по улицам до утра, а утром зачем-то снова вернулся во двор к Алине, словно надеясь, что вчера ему всё привиделось, и сейчас во дворе не будет никакой старой «пятёрки».

Машина стояла на том же месте, а часов в девять утра из подъезда вышла Алина, снова с ребёнком на руках, и тот же парень с сумками, открыл перед ней дверь машины и помог устроиться на заднем сидении. Затем сел за руль, и машина уехала.

А Сергей вдруг рассмеялся — надо же было быть таким наивным! Какая девчонка станет ждать год парня, с которым была знакома всего сутки. Который ничего ей, в общем-то, не обещал и о котором она почти ничего не знала. Только такой, как он, глупый влюблённый дурак, мог поверить в это. А Алина молодец, быстро себе парня нашла, уже и ребёнка успели сделать, глядишь, через годик ещё одного — и вот вам готовая образцовая семья. А таким, как Сергей — наивным идиотам — любовь не положена, им положено жениться на расфуфыренных безмозглых куклах ради денег и нужных связей. Зато не больно.

Сергей вышел со двора, который наверняка будет теперь сниться в кошмарах, поймал такси и поехал обратно в аэропорт. Больше в этом городе ему было нечего делать.

Часть 3 (1972 год)

Глава 5 — Лора (Альн)

Открыв глаза сегодня утром, Лора долго лежала неподвижно, уставившись в потолок, и пыталась сохранить в душе все те чувства, что испытала во сне. Сне, которые так редко стали сниться… Всё чаще ночи были полны просто липким тягучим кошмаром без лиц и голосов, просто ощущением бесконечной вины и одиночества. Но сегодня ей приснилась мама. Мама и Элис. Их с Элис прошлое. Им было лет по семь, они тогда спали в одной большой кровати в общей детской спальне, и по вечерам мама приходила, чтобы уложить их в постель и рассказать сказку:

— Мама, пожалуйста, расскажи нам сказку, — просит Лора, когда мама, укрыв их одеялом, садится на кровать рядом с Элис.

— Нет, не сказку, расскажи лучше про Исход. Папа говорил, что раньше всё было совсем по-другому, до Исхода. Расскажи, пожалуйста.

Мама вопросительно смотрит на Лору и та, конечно, поддерживает Элис:

— Да, расскажи, пожалуйста, как было раньше.

— Ну хорошо, слушайте. Когда-то давным-давно жителей нашей планеты называли альнами. Их было очень-очень много. Население Альна составляло около миллиарда жителей.

— Так много? Это столько, сколько звёзд на небе? — тут же пытается внести ясность Элис.

— Да, примерно столько, сколько звезд на небе, — мама улыбается, и Лоре кажется, что от её улыбки в душе зажигается маленький тёплый огонёк. — Были времена, когда существовало несколько государств, которые то и дело воевали между собой, в которых были разные законы и разные религии. Но постепенно они объединились в одно, и разные религии смешались между собой. Население планеты росло, города росли как ввысь, так и вглубь, жители уже начали осваивать космос и мечтали построить большие космические корабли и отправиться искать планеты, подходящие для переселения.

— Расскажи подробнее про большие города, — перебивает маму Элис.

— В городах было много-много домов, они стояли рядом друг с другом, а между ними строили дорогу, она называлась улицей. Улицы пересекались между собой, по ним можно было добраться из одной части города в другую. Дома были высотой в сто этажей и даже больше, а потом стали строить ещё и подземные этажи. В каждом городе жили несколько миллионов человек.

Мама замолкает и словно задумывается о чём-то. Элис не терпится услышать продолжение, она двигается ближе к маме, прижимается к ней сбоку и заглядывает в глаза:

— Но что же случилось дальше? Они построили космические корабли и улетели?

— Нет, они не успели. Случилась катастрофа, которую сейчас называют Исход. Почти все обитатели планеты погибли, выжили лишь несколько тысяч. Вы узнаете об этом подробнее, когда подрастёте и начнёте учиться.

— Как это погибли? Они прошли трансформацию и улетели? — Лора не может себе представить, что ещё могло случиться с альнами, чтобы они исчезли. В их мире уже давно никто не умирает, и понять, что это значит, тогда им было просто невозможно. Видимо, мама это понимала, потому что сказала, что да, так примерно и было, все просто улетели.

— А что стало с теми большими городами? — Элис, как всегда, думает о своём. — Я бы хотела посмотреть на такой город.

— Города стали разрушаться, потому что некому было их обслуживать, чинить, да и жить там стало некому. Представь, что бы ты стала делать одна в доме, в котором раньше жило несколько тысяч?

Элис закрывает глаза, видимо, пытаясь представить себе такой огромный дом:

— Но если бы все оставшиеся собрались вместе, они могли бы жить в таком доме.

— Да, наверное, но после того, что случилось, они не захотели вернуться в города, наоборот, они ушли из них и стали создавать свои Дома. А так как почти все выжившие обрели новые способности, они могли сами справляться и с постройкой, и с земледелием, и со всем тем, для чего раньше обитатели планеты объединялись в большие сообщества.

— Значит, эти большие города всё ещё где-то есть? — Элис распахнула глаза и, похоже, была готова прямо сейчас лететь искать эти древние города.

— Нет, их разрушили, потому что они были опасны, вместо них сейчас леса, поля и фруктовые сады.

— Очень жаль. Я так бы хотела побывать в большом-большом городе, где дома высотой в сто этажей.

— Когда-нибудь побываешь, когда вырастешь, найдёшь свою пару, пройдёшь трансформацию и отправишься в Путь. Ты отыщешь среди множества миров тот мир, в котором захочешь остаться. Возможно, это будет именно такой город.

— Да, да, обязательно такой город! — Элис вскочила и начала прыгать на кровати, Лора тут же к ней присоединилась, а мама смотрела на них и смеялась.

Эти воспоминания и сны — всё, что осталось Лоре от её семьи.

Позже, когда они с Элис изучали историю, они подробнее узнали об Исходе и о том, о чём умолчала в том разговоре мама. О том, что не только погубило более 99% населения планеты, но и изменило оставшихся, сделав их тем, кем сейчас являются альниры — почти бессмертными, почти всесильными, почти богами…

В древности было много теорий о том, что происходило с душой человека, когда он умирал. Разные религии считали по-разному — по мнению одних, душа перерождалась и проходила свой жизненный путь снова и снова, по мнению других — отправлялась в рай или ад в соответствии со своими пожизненными заслугами, по мнению третьих — вовсе исчезала навсегда.

Но как оказалось, всё это было не совсем так. Души никуда не девались, они оставались среди живущих, продолжая существовать в виде некой энергетической субстанции, не видимой большинству. Обитатели планеты жили и умирали, их тела исчезали, а вот души оставались. И с каждым годом и с каждым веком их становилось всё больше и больше. Эти души были слишком слабы, чтобы покинуть планету и преодолеть пустоту космоса в поисках новой жизни. Души страдали и злились, и это отражалось на живущих, всё чаще происходили войны и катастрофы, всё меньше оставалось любви и света в сердцах живых.

Некоторые жители Альна чувствовали и даже видели эти души и могли с ними общаться. В древние времена их считали колдунами и ведьмами, старались изгнать или уничтожить. Позднее таких видящих называли просто сумасшедшими и пытались лечить. Но на самом деле они были предками тех, кто пережил Исход. Да, именно такие альны, которые могли видеть и общаться с мёртвыми душами, остались живы и обрели особые силы. Остальные же были поглощены взбунтовавшимися душами.

Это случилось неожиданно, и застало альнов врасплох. Души напали на живущих, им нужна была энергия, чтобы покинуть наконец-то планету и отправиться в путь через космос. И эту энергию они забирали у живых. Забирали и взмывали ввысь, улетая навсегда. И только напав на видящих, тех, кто их видел и слышал, души не могли забрать энергию, наоборот, их энергия вливалась в альна, на которого они напали. И чем больше душ нападало на видящего, тем больше энергии у него становилось. Когда на планете не осталось ни одной свободной души, появилась новая раса, наделённая огромной силой. Они назвали себя альниры — альны перерождённые.

Города стояли пустыми, большинство обитателей планеты — альнов — просто исчезли. А потом те, кто выжил, стали открывать в себе новые способности. Все, пережившие Исход, могли слышать мысли и чувства друг друга, так же, как и оставшихся животных. Они могли чувствовать даже растения и деревья. Они обрели способность управлять силами природы.

Когда альниры осознали случившееся, они решили, что не будут жить в городах и использовать оставшуюся технику. Они, используя вновь обретённые силы, сровняли города с землёй, засадили землю растениями и разошлись по миру, устраивая своё место обитания по своему вкусу.

Сначала альниры создавали большие семьи, рождалось много детей, и население увеличилось в несколько раз, но вскоре они открыли в себе способность путешествовать в космосе в виде энергии. Да-да, научились трансформировать своё тело в энергию и перемещаться на огромные расстояния. После первой трансформации, которую можно осуществить только в паре, они могли менять своё тело по желанию, но не могли больше зачать новую жизнь. И когда число ушедших в другие миры в поисках новых открытий и приключений стало расти, был принят Закон — перед первой трансформацией альнир должен оставить наследника. И то ли сама природа так распорядилась, то ли они что-то поправили в своих генах, но рождаться у пары всё чаще стали близнецы — два наследника.

Именно такими близнецами-наследниками были Лора и Элис. Их родители — Лана и Мирр Рейн, были старшими Дома.

На Альне не было больших городов, альниры жили семьями. Каждый Дом семьи был расположен в большом отдалении от остальных, а семьи чаще всего состояли из двух пар. Обычно один из близнецов приводил свою половинку в свой Дом, а второй отправлялся в Дом своего избранника или избранницы. Конечно, так было не везде, были и большие семьи из четырёх, пяти и даже шести пар, но это было редкостью. Чаще всего семьи были такими, как у Дома Рейн.

Когда родились Лора и Элис, в Доме жили их родители Лана и Мирр и сестра отца Нора, которая уже нашла свою половинку, но пока оставалась с ними, чтобы помочь в воспитании и обучении племянниц.

Как и у большинства современных семей, и семьи альниров здесь не исключение, был у них и семейный «скелет в шкафу» — то, о чём старались не говорить и делать вид, что его не существует. Это был брат Ланы — Рэн — альнир, который был осуждён и отправлен на Искупление.

Государственное устройство альниров довольно сильно отличалось от земного. Существовал свод Законов, исполнять которые должен был каждый. Так как альниры были эмпатами и телепатами, то скрыть нарушение Закона было практически невозможно.

Следили за исполнением Законов Старейшины — верховная власть на Альне. Старейшин было тринадцать, и это были действительно самые старые жители, по слухам, из первого поколения альниров — тех, кто пережил Исход. Старейшины, в отличие от остальных жителей планеты, никогда её не покидали, и никто не знал, способны ли они на трансформацию. Но силы их были очень велики. Любой Старейшина мог прочитать мысли и чувства любого жителя планеты, несмотря на всевозможные щиты и защиту, мог отыскать в глубинах Вселенной любого ушедшего туда альнира и свободно общаться с ним.

За нарушение Законов альнир приговаривался к Искуплению — изгнанию души. То есть тело оставалось на Альне, а душа изгонялась на другую, обычно очень отсталую планету, где вселялась, как правило, в младенца и проживала обычную жизнь, а иногда и несколько жизней, в зависимости от тяжести преступления. После этого душа могла вернуться в своё тело, которое сохранялось на Альне, и продолжить свою жизнь в теле альнира. И ещё не было ни одного случая, чтобы после такого наказания кто-нибудь вновь нарушил Законы.

Конечно, Старейшины не сами занимались поиском нарушивших Закон, они, в основном, вершили Правосудие. Им помогали Стражи — некое подобие объединённых полиции и армии. Тысяча Стражей — достаточно для того, чтобы справиться со всеми внутренними проблемами планеты.

Вешняя же угроза была гораздо опаснее. Учитывая, сколько альниров разлетелось за время, прошедшее после Исхода, по Вселенной, и насколько жадны бывают до чужой силы и особых способностей некоторые расы. Ещё первые альниры осознавали эту угрозу и окружили планету щитом, через который не могло проникнуть ни одно живое существо. Защититься от энергетических и телепатических атак было сложнее, но и с этим справились следующие поколения альниров. Их народ стал считаться во Вселенной кем-то вроде Богов, что было не так уж далеко от истины. На многих планетах альниры действительно стали Богами для местного населения, создавая там цивилизацию по своему вкусу и желанию, а иногда просто порабощая местное население.

Но чем бы ни занимались и кем бы ни становились альниры, ушедшие с Альна, они все считали своим основным долгом не дать жителям остальных планет узнать об Альне и не допустить угрозы для своей планеты извне — ради оставшихся на планете детей и своего Рода.

Благодаря этому, все крупицы правды, известной о народе, странствующем среди звёзд, превращались в легенды, и вот уже истории о Звёздных Странниках становятся любимой сказкой у детей всех обитаемых планет. А верить в сказки могут только дети, не правда ли?

Глава 6 — Лора (продолжение)

Воспоминания о семье всегда приносили боль. Боль, стыд и чувство вины. И как ни пыталась Лора закрыться от окружающих, она видела, что все знают о её чувствах и сочувствуют. И от этого становилось ещё хуже.

Лора старалась переждать такие моменты в одиночестве, вдалеке от других. Но в последнее время, куда бы она ни уходила, везде через некоторое время появлялся Рэн. И видеть в нём сочувствие и сопереживание было настолько обидно, что сегодня она не выдержала и набросилась на него с кулаками.

— Зачем ты ходишь за мной, зачем? Ты разве не видишь, что я не хочу тебя видеть! Никого не хочу видеть, а тебя меньше всех! Это всё из-за тебя случилось, если бы не ты, если бы ты не вернулся…

Рэн легко отразил её удары, а потом просто поймал за руки и прижал к груди.

— Я во многом виноват, Лора, и многие могут на меня обижаться, но перед тобой я невинен, как младенец. То, что я вернулся, и когда вернулся, не моя воля, и я никак не мог это изменить. Ты же знаешь это. И винить другого в своих ошибках — это слишком по-детски. Пора взрослеть, Лора! Ты должна повзрослеть, справиться с собой и найти способ спасти сестру и Дэми. Это сможешь сделать только ты.

— Да, я знаю, знаю! Старейшины сказали, но как? Как я смогу это сделать?

— Надо искать. Надо изучить всё, что известно о Вратах, о способе их пройти и вернуться. Надо действовать, Лора, а не жалеть себя, не ходить по дому тенью, пугая окружающих, и не кидаться с кулаками на тех, кто хочет тебе помочь.

— Ты хочешь помочь?

— Почему ты сомневаешься в этом?

— Зачем тебе это? Сейчас ты старший в Доме, ты искупил свою вину и можешь спокойно жить дальше. Найти свою пару, родить наследников.

— Моё старшинство никуда не денется, а как старший, я отвечаю за всех членов семьи. И за Элис с Дэми тоже. А с поиском пары мне спешить незачем. Сейчас есть более важные дела.

— И с чего же мы начнём?

— Обратимся в Хранилище Знаний с просьбой предоставить доступ.

— Ты правда веришь в то, что мы сможем их вернуть?

— Я не верю, я знаю, что мы сможем. Ты сможешь, Лора.

Этот разговор с Рэном успокоил Лору, дал надежду, что выход есть, что ей не придётся провести вечность в одиночестве, сожалея о своём поступке.

Уже 30 дней прошло с того дня. Тридцать дней одиночества, без Элис. Ведь раньше они никогда не расставались.

Элис была как бы частью её, её второй половинкой, частью её души. Говорить, что Лора безумно любила свою сестру, было просто глупо — как можно любить часть себя? Она просто не могла помыслить себе жизнь без Элис, день без Элис, даже час без неё. Она ощущала физическую потребность всё время находиться рядом с сестрой. Как они воевали с родителями, когда те в восемь лет решили расселить их по разным спальням! Спать без Элис? Как? Они так и продолжали спать в одной кровати до самого отъезда в Академию. Вторая спальня, называемая «спальня Лоры», использовалась для чего угодно, но только не по назначению.

Всё изменилось, когда они оказались в Академии.

На Альне не так уж много детей, поэтому до десяти лет они обычно живут и воспитываются в своих Домах, а в десять лет отправляются в Академию. Это место, в котором юные альниры учатся управлять своими силами, изучают историю и географию Альна, звездные карты Вселенной, расположение других обитаемых планет и их историю, а самое сложное — учатся общаться со сверстниками, которых до того обычно не видели.

На первой ступени обучения их было всего одиннадцать. Там они и познакомились с Дэми. Он был один. Это редко бывает, обычно дети рождались парами, но иногда случалось и такое — рождался один ребёнок. И тогда родителям приходилось ещё раз проходить через беременность и роды, ведь нужно было оставить двух наследников. У Дэми была сестра Катти, ей только недавно исполнилось шесть.

Поэтому в Академию Дэми приехал без пары.

Лора сразу выделила его среди остальных — черноволосый мальчик с синими глазами, очень серьёзный и какой-то потерянный.

— Смотри, Элис, какой красавчик.

— Это Дэми, у него нет близнеца, ему, наверное, очень одиноко здесь. Давай сядем с ним рядом.

С первого дня они стали неразлучной троицей, везде и всюду были вместе и на каникулах ездили друг к другу в гости. Но чем взрослее они становились, тем больше Лора понимала, что её чувства к Дэми отличаются от сестринских или дружеских. Он нравился ей как пара. Она поняла это в семнадцать, когда они заканчивали учёбу на седьмой ступени. В конце учебного года в Академии обычно устраивали бал, и присутствовать на нём могли только выпускники четырёх старших ступеней.

Чтобы подготовиться к этому событию, на седьмой ступени в расписании занятий добавляли уроки танцев. И вот именно тогда, когда Лора кружилась с Дэми в танце, положив руку ему на плечо, а он обнимал её за талию, и его лицо было так близко, глаза блестели, он улыбался, сердце Лоры переполняли радость, восторг и ещё что-то, какое-то новое чувство, чувство к Дэми. Ей хотелось обнять его крепче, провести рукой по непослушным волосам, прижаться губами к его губам. Она поняла, что это чувство — любовь, что она любит Дэми.

И Лора не сомневалась в ответном чувстве, ведь она самая красивая девочка в Академии. Дэми, конечно же, любит её, или полюбит, стоит ему признаться.

Но признаться Лора не решилась. Ни на первом балу, на котором она блистала ярче всех, ни на следующий год, ни потом. Сначала она не хотела обидеть Элис, ведь если они с Дэми будут вместе, Элис будет одиноко. Потом у неё появилось множество поклонников, и Лоре было интересно поиграть с ними, как кошке с мышами. Она была уверена, что Дэми-то никуда не денется, она всегда успеет ему признаться, а пока можно очень интересно поразвлечься, флиртуя то с одним, то с другим, сталкивая своих поклонников и заставляя ревновать.

И за этими играми Лора не сразу заметила, что Дэми и Элис стали чаще проводить время вдвоём, что Элис теперь садится рядом с Дэми, и они постоянно держатся за руки, словно боясь потеряться. И когда Лора стала наблюдать за ними, она поняла, что опоздала, что Элис уже получила то, что Лора мечтала назвать своим — любовь Дэми.

Элис была влюблена, это Лора чувствовала, она всегда легко читала чувства сестры, несмотря ни на какие щиты. Элис всё время смотрела на Дэми, она улыбалась Дэми, она поправляла Дэми волосы, как поправляла раньше только сестре.

Лора чувствовала, что в ней разрасталось какое-то новое чувство, неприятное, жгучее, едкое, оно словно проедало дыру в сердце, и внутри неё рождалась ненависть. Лора, которая никогда ни на кого даже рассердиться не могла, вдруг начала ненавидеть. Его. Дэми. За то, что он нужен Элис больше, чем она. За то, что улыбается Элис своей обворожительной улыбкой. За его такие красивые синие глаза. За его любовь к Элис. За её любовь к нему. Лора не знала, как ей удалось скрывать свои чувства от остальных, хотя понятно, что Элис и Дэми было совсем не до неё.

Глава 7 — Лора (окончание)

Тридцать дней назад они с Элис были приглашены в Храм, чтобы присутствовать при возвращении Рэна, как старшие его Дома. Дэми и Элис были обручены, поэтому он тоже имел право присутствовать и, конечно же, он не собирался отпускать Элис одну.

Они вообще почти всегда и везде были вместе, чем сильно раздражали Лору. Ей всё сложнее было улыбаться в присутствии сестры и делать вид, что она рада её помолвке с Дэми. Она научилась мастерски скрывать свои чувства, но они разрывали её изнутри, уничтожая в ней всё доброе и светлое, превращая из весёлой, открытой, улыбчивой девушки в злобную стерву. Пусть никто этого не видел, но именно такой стервой ощущала себя Лора, шагая к Храму рядом с Элис. А ещё она боялась, что Старейшины увидят её чувства. Конечно, чувства — это не преступление, и никакого наказания за них не последует, но ей было стыдно, что кто-то ещё узнает её тёмную сторону.

Когда они подошли к входу, двери открылись перед ними. Не всякий мог войти в Храм. Он пропускал внутрь только того, у кого действительно было там дело. Перед остальными дверь оставалась закрытой. Внутри их ждали двое Старейшин. Один стоял позади Врат — расположенного на полу круга около трёх метров диаметром, разрисованного множеством рун и знаков и окружённого голубоватым свечением. Второй Старейшина управлял летающей платформой, на которой находилось тело Рэна. Он направил платформу внутрь круга, а потом оба Старейшины стали произносить Призыв, направляя энергию во Врата.

В Храме стало холодно, свечение врат усилилось и на несколько мгновений стало нестерпимо-ярким, слепящим. Лора зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела его — Рэн сидел на полу внутри Врат и смотрел на них. Он показался ей нереально красивым, со своими длинными светлыми волосами и светло-серыми глазами. Он не выглядел потерянным или дезориентированным, как, казалось бы, должен был выглядеть после вселения в тело, пусть даже своё, но отличное от того, в котором он был последние годы. Он с интересом рассмотрел их троицу, внимательно разглядел Лору, посмотрел в её удивлённые глаза, потом улыбнулся и перевёл взгляд на Старейшин. Они всё ещё продолжали направлять энергию. Рэну было приказано покинуть Врата, иначе он останется там навсегда.

«Навсегда!» — пронеслось в голове у Лоры, и какая-то неведомая злобная сила внутри заставила её вскинуть руки и, используя силу воздуха, толкнуть Дэми во Врата, из которых только что вышел Рэн. Старейшины не успели её остановить. Рэн не успел понять, что происходит. Только Элис успела… схватить Дэми за руку и исчезнуть в яркой вспышке вместе с ним.

— НЕЕЕТ! — крикнула Лора, но было поздно. Яркий свет погас, Врата снова светились ровным голубоватым светом, а внутри лежали Элис и Дэми. Вернее, тела Элиса и Дэми. А самих их… на Альне больше не было.

— Где они? — Лора бросилась к Старейшинам и была тут же обездвижена.

— Ты нарушила Закон, Лора Рейн. Ты можешь вернуться домой, но завтра в полдень должна предстать перед судом во Дворце Старейшин. Рэн, теперь ты старший Дома Рейн, ты сопроводишь Лору на суд.

Рэн поклонился Старейшинам, взял Лору за руку и попытался увести её из Храма, но, освободившись от пут, та снова повернулась к Старейшинам:

— Где Элис и Дэми? Вы сможете их вернуть?

— Ты всё узнаешь завтра, Лора, — Старейшины уложили тела Элис и Дэми на парящие платформы, которые затем направили внутрь Храма. После подошли друг к другу, взялись за руки и… исчезли… просто растаяли в воздухе.

— Пойдём, Лора, пока не наделала новых дел, — Рэн крепко держал её за руку, пресекая попытки подойти к Вратам. — Не спеши, туда ты всегда успеешь. Сначала надо узнать, где оказались твои родные. Кстати, за что ты так с парнем? Я же видел, ты хотела отправить во Врата только его. Изменил тебе с этой красоткой?

— Это моя сестра! Я не хотела ей навредить! Я вообще никому не хотела навредить. Это… это само… это не я… я не хотела… — дальше Лора не могла говорить, захлёбываясь рыданиями, она прижалась к груди Рэна и, вцепившись в него, дала волю слезам.

Рэн обнимал её одной рукой, а второй гладил по голове, словно маленького ребёнка, и шептал, что всё будет хорошо, её сестра жива, она вернётся, Лора справится, а он обязательно ей поможет.

Лора не помнила, как они долетели до дома. Она пришла в себя, стоя в дверях, когда Рэн с интересом обошёл холл и, повернувшись к Лоре, сказал:

— Здесь почти ничего не изменилось. Сколько же времени меня не было? И где Лана? Надеюсь, она ещё здесь?

— Мама с отцом прошли трансформацию и отправились в Путь год назад, когда мы с Элис закончили Академию. Элис — это моя сестра.

— Ушла, значит. Не дождалась. Даже не собиралась дожидаться, видимо… Было видно, насколько расстроен Рэн этим известием. Его светящиеся озорными искорками глаза потускнели, постоянная, немного ехидная улыбочка пропала. Казалось, он готов был заплакать, но Рэн просто прижал ладони к лицу, постоял так несколько секунд, а потом, встряхнул руками, словно сбрасывая с себя печаль.

— Ну что ж поделать, значит, такова судьба. Может ещё и встретимся — Вселенная не такая уж и огромная, как кажется. А ты, значит, её дочка. Моя племянница. Как я сразу не заметил твои зелёные, как у Ланы, глаза? А отца вашего как зовут? Надеюсь, она не за Дилана замуж вышла? Я этого точно не вынесу…

— Наш отец — Мирр.

— Мирр… Хороший выбор, Лана. Этот черноволосый красавчик хотя бы голову на плечах имеет, да и по уровню силы, насколько я помню, был лучшим на нашей ступени. Интересно, куда они направились… Когда мы с Ланой были детьми, мечтали отправиться в Путь вместе, найти совершенно пустую планету и построить там сказочный мир.

— Об этом все дети мечтают. Создать самый лучший и самый красивый мир во Вселенной.

— Да. Интересно, у кого-нибудь получилось? Почему-то никто из ушедших не возвращается на родную планету, хотя, уходя, все клянутся обязательно наведаться в гости. Наши родители тоже обещали. А твои?

— Да. Но я сразу не очень-то в это верила. Никто не возвращается. Может, они нас забывают?

— Как можно забыть своих детей? Единственных детей? Нет, я в это не верю. Должна быть другая причина. Я почти добрался до правды перед тем, как… в общем, не успел…

— Нам никогда не говорили, за что тебя отправили на Искупление. Что такого ты мог сделать, ты же только Академию закончил, мы сейчас с тобой ровесники.

— Любопытство, Лора, до добра не доводит. И меня довело до Искупления. Не повторяй моей ошибки. Хотя ты, похоже, уже успела совершить свою. И тебе также грозит Искупление.

Лора побледнела, представив, что на целую жизнь окажется в другом мире одна, без своих способностей, без Элис. А ведь Элис сейчас именно в такой ситуации. Хорошо, если они с Дэми окажутся рядом. Лора слишком мало знала о свойствах Врат — окажутся ли они в одном мире, в одном месте, или их раскидает по Вселенной? Что же она наделала! Ведь они были так счастливы. Собирались пожениться. Сейчас Лоре казалось, что, если вернуть время назад, она никогда не стала бы ревновать, она бы радовалась за сестру и Дэми и желала бы им счастья. Только бы они были рядом, здесь, в их общем доме.

— Не переживай раньше времени, возможно, Старейшины дадут тебе другое наказание. Нас всего двое осталось в Доме Рейн. Я не слишком благонадёжный глава Дома. Не думаю, что меня оставят без присмотра.

— Что меня ждёт завтра? Как это будет?

— Ничего страшного. Несколько Старейшин, которые видят тебя насквозь, много разговоров. Они узнают про тебя всё, даже не пытайся что-то скрыть или изменить. Будь честна и открыта, не сопротивляйся. Покажи им, насколько важна для тебя сестра и как важно тебе вернуть её. Только они могут это сделать. Они могут её найти и призвать обратно. Но вот захотят ли? Это зависит от тебя.

— Я сделаю всё, чтобы убедить их вернуть Элис и Дэми. И если взамен они отправят меня на Искупление, это будет справедливо, я готова пойти на это.

— Смелая маленькая Лора, — Рэн опять смотрит на неё насмешливым взглядом с этой своей ухмыляющейся улыбкой. — Не спеши жертвовать собой, твоя жизнь тебе ещё понадобится.

Он поворачивается и уходит по лестнице на второй этаж, оставляя Лору один на один с мыслями о завтрашнем суде, об Элис и о своём неопределённом будущем.

Часть 4 (1994 год)

Глава 8 — Алька

Три месяца назад Даньке исполнилось два года.

Но оказалось, что попасть в Москву на операцию не так-то просто, Даню поставили в очередь, и подойти она должна была только в сентябре. Так как ни связей, ни денег, чтобы ускорить процесс, у Алькиной семьи не было, то не оставалось ничего другого, кроме как жить дальше в ожидании назначенной даты.

То, что её сын необычный, Алька поняла давно, ещё когда начала слышать его мысленную речь. За полтора года Даня развил этот навык, он научился управлять окружающими так, что они не замечали этого. Люди не напрямую слышали его просьбы, а как будто сами вдруг решали сделать то, что нужно Даньке.

Хитрец очень часто использовал этот навык на бабушке, чтобы избежать кормления ненавистными котлетами или овсяной кашей. Алька помнила, как в детстве ей приходилось есть овсянку на завтрак, так как маму невозможно было переубедить в том, что «это самый полезный завтрак». Но после того, как Даню пару раз попробовали покормить овсянкой, бабушка вдруг заявила, что овсянка детям не полезна и лучше всего кормить их на завтрак блинчиками с вареньем. Это Алькина-то мама, которая считала, что вся жареная пища вредна и блинчики — самое вредное, что может быть. Пришлось объяснять Дане, что если есть только блинчики на завтрак, то он никогда не поправится. Сошлись с ним на блинчиках два раза в неделю и манной каше с вареньем в остальные дни.