Бесплатный фрагмент - Жатва

Жатва

Пролог

Солнце кланялось к закату над гигантскими и могучими стенами священного Хашшалафа. На улицах древнейшего города Карсканы, где поколениями в великой библиотеке хранилась мудрость времен, по-прежнему кипела жизнь. Рынок был переполнен торговцами, солдатами и прибывающими беженцами с континента.

Всего несколько часов тому назад в город въехал новый караван, переполненный людьми, бегущими от злой чумы и смерти, охватившей далекие земли.

Две недели измученные беженцы брели по горячим пескам, пробираясь к самому дальнему оплоту цивилизации в пустыне — Хашшалафу.

Едва корабли, истощенных долгой дорогой чужаков, причалили к гавани возле города Саанх-ти, местные жители гордого и древнего народа пустынников, гневно осматривали прибывающих чужаков. Если бы в порту не дежурили вооруженные до зубов грозные наемники, то скорее всего толпа бы разорвала людей, предки которых уже не раз сжигали эти места, предавая жителей мечу. А толпе ведь совсем неважно кто и когда это сделал, южный король или северный. Важным было то, что люди с континента несут за собой всегда лишь смерть и разрушение.

Однако прибывающие беженцы не задерживались надолго у берегов Тихого моря. Они бежали, бежали как можно дальше от увиденного на своей родине. Их днем и ночью преследовал страх, не дающий покоя их душам и заставляющий двигаться все дальше вглубь пустыни. Они искали спасения и защиты в самых дальних и укромных уголках этих земель. Некоторые из них уходили в дали, где и вовсе не было цивилизации. Но не многие решались попытать счастья в бесплодных дюнах великой пустыни.

Султан Али-Абдуин-Шах приказал создать в своих владениях несколько безопасных путей по которым двигались караваны в города пустыни. Но до них еще предстояло добраться.

На дорогах обозы часто подвергались атакам кочевников, коих развелось слишком много во время отсутствия правителя на своих землях. В те времена, когда он расширял свою власть на южных берегах чужой страны.

Местные жители песков не упускали шансов нападать на чужаков, грабить их, насиловать женщин и заковывать в цепи мужчин. Но если была нужна защита в дороге, чтобы отвадить все угрозы недружелюбной пустыни, то всегда можно было найти крепких ребят из наемных отрядов, которые доставят тебя в безопасности до нужного места.

Наймиты были намного лояльнее к прибывшим, нежели местные солдаты. Оно и понятно, ведь у наемного меча нет претензий к тому, кто платит. Естественно такие профессиональные воины знали себе цену и брали достойную плату. Поэтому беглецам все равно приходилось продавать свои пожитки, чтобы заработать достаточно монет и оплатить услуги воинов. Но это было куда лучше, нежели попасть в плен к бандитам или лишиться жизни.

Караван прибывший вечером в Хашшалаф охранялся самыми опытными солдатами из наемных отрядов. Грабители и бандиты на дорогах, едва завидев знамена отряда «Кости» зарывались в пески. Наемники отряда знатно прославились на всю Карскану, когда обагрили кровью своих врагов песчаные дюны и барханы.

Они охотились на крупные банды бедуинов, подавляли бунты в городах зазнавшихся эмиров, что вознамерились вернуть власть на своих землях в отсутствие султана. Стерегли и сопровождали знатных особ, охраняли города и пополняли гарнизоны армии Али-Абдуин-Шаха.

Вот и сейчас восемьсот наемников прибыли в город, чтобы поддерживать порядок в последнем оплоте цивилизации, за которым начиналась бесконечная песчаная пустошь.

По поверьям пустынников где-то далеко за стенами этого города томились самые чудовищные из созданий, что правили выжженными солнцем землями. Местные говорили о хитрых джиннах, опасных колдуньях, гигантских кровожадных варанах и змеях. По слухам, выбраться из тех мест удавалось не каждому, но те, кто возвращался, непременно становились богатыми и знатными. Подобные истории любили рассказывать старики, что беспрестанно курили свои трубки с ароматным дурманящим табаком, развалившись на просторных коврах и почесывая длинные седые бороды.

Лейтенант прибывшего отряда спешился со своего коня, едва заехав в городские ворота. Он подозвал к себе младших командиров, поднял забрало устрашающего шлема и начал раздавать им приказы.

Выглядел военачальник весьма грозно. Стальной доспех обрамляли массивные наплечники с шипами. Из груди кирасы кричал вылитый сталью череп, а за спиной воина висел гигантских размеров двуручник.

Лейтенант полностью снял стальной шлем-череп с оскалом, из-под которого на его плечи упали длинные черные волосы с проседью. Пока командир говорил, он все время почесывал свою объемную черную бороду, которую также тронуло время и местами она была седой. После своих наставлений и указов, он подошел к встретившему отряд управителю, который сопроводил его во дворец правителя города.

Младшие командиры проводили своего вожака слегка завистливым взглядом, так как знали, что во дворце его наверняка ждет красивая наложница, может даже не одна. А еще крепкое вино и лучшие яства.

Следом сержанты раздали уже свои указания остальным солдатам. После чего отправились заселять местные казармы и жилища, пока остальные воины начали разгружать вьюки и имущество отряда.

Потом наемники разбрелись по городу. Кто-то отправился к месту ночлега забыться глубоким сном, кто-то остался на дежурство, а другие двинулись на местный рынок с прибывшими с Раздора людьми.

Раздор. Весьма необычное название для земель континента. Но местные жители — пустынники, беспрестанно называли далекие земли именно этим именем. Было еще несколько названий для материка: Земли Раздора, Раскол или Страна мертвых городов. Наемники и беженцы свыклись с новыми именами своей родины. Ведь те земли заслуживали этого.

Улицы Хашшалафа были наполнены жизнью. Куда не посмотри, а везде увидишь что-то диковинное и необычное. Тут встречались бесстрашные факиры, ловкие жонглеры, подбрасывающие в воздух кинжалы, шпагоглотатели и йоги, ходившие по раскаленным углям.

Возле небольших шатров вдоль улиц сидели люди в цветных одеждах и чалмах. Они курили кальяны и наблюдали за восточными танцами обольстительных невольниц.

Прилавки рынка ломились от изобилия фиников, персиков, апельсинов, ароматных специй и дурманящих трав. Тут же встречались работорговцы, представляющие свой «товар» для служения, наслаждения или участия в кровавых боях на местной арене. Торговцы водой предлагали людям утолить жажду с долгой дороги, а торговцы вином предлагали залить свои тревоги и в полной мере насладиться изяществом и изобилием дивного Востока.

Один из десятников отряда отвел в сторону наемника по прозвищу Секач. В переулке они обсудили детали тайного поручения, переданного самим лейтенантом. Седой наемник с жутким шрамом на лице поправил на поясе свой фальшион, достал из ножен клинок с зазубринами, спрятал его в рукав кожаного доспеха и двинулся через толпу людей в глубину города.

Глава 1

После полуночи в городе стало значительно тише, но звуки пьянства и разврата, доносящиеся из хижин и шатров, не давали Секачу в полной мере сосредоточиться на порученной работе. Ведь его собратья развлекались, а он бродил по переулкам и улицам города, высматривая солдатские патрули Карсканы.

В своей голове он вел счет, оценивал бдительность солдат, выискивал среди них капитана стражи. Вскоре он обнаружил неприметного командира и скрытно наблюдал за тем, как его персона лично обходит стены города.

Через несколько часов, капитан пустынников спустился на улицы в сопровождении двух стражников. Сначала они прошлись по площади, прогоняя с нее пьяниц и одурманенных горожан. Затем подошли к прятавшимся в тени переулков куртизанкам. Между прочим, довольно опасная профессия для женщин в этих землях. Обличенным в подобном грехе проституткам грозила смерть. Капитан взял с них плату, после чего отошел в сторону подождать, пока женщины ублажат его сопровождение. У солдат, хранивших молчание, была своя цена. Когда дело было кончено, троица отправилась дальше.

Они обошли несколько хижин, к которым были пристроены лавки для торговли. Капитан собрал свою дань и с торговцев. Его долгий путь закончился возле неприметной хибары, в которую он трижды ударил в дверь.

Хозяин дома открыл не сразу, поглядывая в приоткрытую щель в дверце, но потом запустил продажного воеводу к себе. Стража осталась снаружи. Видимо за тем, чтобы приглядывать за грязными делишками капитана, а точнее за теми, кто захочет сунуть в них свой любопытный нос.

Секач почесывая макушку решил, что лучшего момента, чем сейчас ему уже не представится.

Наемник высунул из кармана свой грозный нож, а другой рукой вытащил из-за пояса фальшион. Он бегло глянул по сторонам укромной улочки, убедившись, что за ним не следят. Когда наемник пересек дорогу, стражники начали что-то причитать наемнику на своем языке, но конечно же Секач ничего не разобрал, так как вырос на далеком и холодном Севере. Да и на самом деле ему было плевать на этот бубнеж. Он хотел скорее завершить дело и отправиться восвояси.

Пустынники обнажили сабли. Секач еще крепче сжал свой фальшион. Навстречу наемнику двинулся воин. Наймит ударил тесаком сверху, но страж вовремя успел блокировать смертоносный удар клинка. Секач рванул вперед. Сблизившись с солдатом, он вогнал ему появившийся в руке нож в шею. Отпустив рукоять зазубренного ножа, наемник схватился за меч двумя руками и накинулся на второго воина, осыпая ударами.

Второй пустынник был слишком молод и неопытен. Он в страхе бросился бежать от головореза понадеявшись на спасение. Но от опытного ветерана трудно было скрыться и тот быстро нагнал его, вонзив фальшион между лопаток юноши. Стражник вскрикнул. Эхо разлетелось по безлюдному проулку.

Секач тихо выругался себе под нос. Оглянувшись по сторонам, и не найдя никого вокруг, он пошел обратно к хижине. Наемник мысленно упрекнул себя за непрофессионализм, так как наделал много шума. Он посчитал, что капитан стражи наверняка собрал уже весь проклятый гарнизон в чертовой хижине или ждет его у порога с заряженным арбалетом.

Наймит тихо подобрался к окну. Заглянув внутрь, он не заметил ничего подозрительного. Несколько ковров, лежанка, на которой спала женщина, и несколько полок заставленных глиняными кувшинами.

Секач нахмурился, ожидая засады, но он все же рискнул подойти к двери. Ведь ему нельзя было провалить такую задачу, а иначе лейтенант мог попросту приказать зарыть его в нужнике. На памяти наемника такое уже случалось.

Отогнав дурные мысли, Секач подобрался к зарезанному стражу и достал из его подбородка свой нож. Кровь из раны мгновенно хлынула на пустынника. Красные брызги попали на лицо наемника, и он снова выругался, съездив кулаком по лицу покойника. Вытерев рукавом лицо, он осторожно подкрался ко входу. Затем слегка потянул ручку за дверь. Открыто.

Ворвавшись в дом, Секач занес над собой тесак, но увидел лишь дымящийся на полу кальян, возле которого сидели одурманенные пустынники: хозяин хижины и капитан стражи.

Секач улыбнулся. Опьяненные наркотиком люди улыбнулись ему в ответ. Наемник подошел вплотную к курильщикам, а потом вонзил свой фальшион в живот домовладельца. Капитан даже не повел взглядом продолжая улыбаться. Секач задумался над тем, что курили они явно забористую штуку и ему захотелось тоже, но не сейчас.

Наемник вновь поднял тесак, занес его над капитаном и одним ударом срубил тому голову. Затем Секач снова прислушался и огляделся, заглянул в спальню к спящей женщине. Она по-прежнему дремала, сжимая в руке ручку кувшина, наполненного вином. Солдат удачи осторожно разжал ее пальцы, взял кувшин и направился к выходу. По пути он подобрал кошельки убитых людей, а затем скрылся в переулках.

Через час над Хашшалафом поднималось солнце и у хижины торговца табаком сгрудилось множество стражников. Потом на улицы вышли любопытные люди, а за ними появились торговцы, не упуская возможности что-нибудь продать в этой суматохе.

Глава 2

Клод стоял в главном зале дворца султана скрестив руки на груди. Он разглядывал расписные узоры на колоннах и потолке. Всеми силами командир старался отвадить взгляд от четырех полуголых наложниц, что расположились на подушках подле дивана правителя этих мест. Женщины это чувствовали. Им это нравилось.

Воистину, красивые женщины обладают своей собственной, чарующей силой, заставляя мужчин подчиняться своей воле лишь поведя взглядом. Они о чем-то перешептывались и тихо посмеивались, обсуждая грозного генерала наемного отряда. Клод был бы сейчас и сам не против присоединиться к ним, но служебное положение требовало от него оставаться сдержанным и смиренным ожидая своего нанимателя.

Массивные, инкрустированные драгоценностями, двери зала наконец распахнулись и по золотому коридору шел султан Али-Абдуин-Шах. Он был в окружении своей грозной свиты, состоящей из преданных телохранителей — кхандари.

В рядах обычных солдат про этих убийц ходило много разных и весьма интересных слухов. Преданные ассасины, которые всегда доводят порученное дело до конца, не чураясь расстаться с собственной жизнью, если это будет необходимо. Одеты они были в черные кафтаны, а на их лицах были маски, которые к слову не скрывали их холодных, заглядывающих тебе прямо в душу глаз.

Клод бы не отказался взять в отряд нескольких таких бойцов, но насколько он знал, таких людей не интересовало золото. Их жизнью является беспрекословная преданность своему божеству и его представителю на земле — султану. Фанатики.

— Приветствую тебя, генерал. Добились ли вы каких-нибудь результатов по моему поручению?

— Сегодня утром прибыл ворон. Дело сделано. Мои солдаты закрепились в Хашшалафе и пополнили местный гарнизон. Возможность бунта исключена.

— Замечательно, дражайший генерал. Это очень хорошо. Надеюсь ваши командиры найдут общий язык с моим эмиром. Как же изменились владения в мое отсутствие. Благо, что ваша армия смогла усмирить неверных господ, когда это было необходимо. Я уж думал, что за несколько лет удастся восстановить порядок, но мои шпионы постоянно доносят мне на готовящиеся заговоры и прочее…

Знал бы ты, султан, кого мне пришлось отправить на эту задачу. Ох, если б ты только знал…

— Генерал?

— Да, да. Все будет в порядке. Не переживайте. Мои люди профессионалы.

— Тут с вами и не поспоришь. Есть ли еще какие-нибудь успехи на вашем нелегком поприще? — спросил Али и направился к дивану.

— На дорогах к аулу Шандэршат мой отряд уничтожил большую банду кочевников. Также мои люди подавили восстание в селении Саргерти, а также в Махаджсанте и Хардинзатаре. Местные жители жаловались на отсутствие еды и не хотели делиться своими запасами. Но мои ребята усмирили их нравы. Припасы уже давным-давно находятся в вашем городе, султан.

— Очень хорошо, генерал. Наша жизнь весьма сурова. Особенно сейчас в эти трудные времена. Боюсь даже представить, что происходит на вашей родине, мой добрый друг. Кстати, как там беженцы?

— Было несколько донесений из Саанх-ти. Прибывающих кораблей стало намного меньше. Моряки говорят о морском чудовище, которое топит суда. В воды Тихого моря также выходило несколько китобойных судов, что пытались разделаться со змеем, но безуспешно. Тут мы остаемся бессильны. В городах в целом все стабильно, хотя и случаются распри на фоне религии, расовой принадлежности, менталитета, языка и прочего.

— Не переживай, командир. Людям просто нужно свыкнуться с новыми реалиями нашего чудесного мира. Все поменяется, когда мы призовем Андаф-Катхиру-Алеадар. Она сплотит людей и мы остановим надвигающуюся тьму.

Да, да. Обязательно. Я слышу эту байку уже пять лет…

Клод на секунду отвел глаза от повелителя Карсканы и глянул на бронзовокожых наложниц, одна из которых улыбнулась ему в ответ.

— Кхм… У вас будут еще поручения, султан?

— Конечно, мой генерал. У нас еще очень, очень много дел. Завтра к вам прибудет мой советник. Он вам обо всем поведает. А сейчас вам не помешало бы немного отдохнуть. Мне же нужно будет провести совет с моими вассалами. Ох как же много всего еще предстоит сделать, — сказал правитель покачивая головой.

Клод нахмурился в лице, когда услышал про приближенных султана. Никто из них не желал вести дружбу с наемником. Вопреки всему, что он делал для этой страны, они все равно видели в нем лишь чужака. Генерал считал их стаей стервятников. Они постоянно вились вокруг своего господина. Нашептывали ему свои паршивые мысли и идеи, дожидаясь, когда же он уже оставит трон, чтобы они смогли начать грызться между собой за власть. Он не сомневался, что так называемые вассалы плетут свои собственные интриги. Несмотря на то, что за окном грядет конец всего сущего.

Правитель Сияющих городов подозвал к себе одну из наложниц и что-то зашептал ей на ухо, на языке песков. Затем девушка поднялась с места, взяла за руку свою подругу. Они обе улыбались и не спеша подошли к генералу, взяв его под руки.

— Пусть эти прелестницы ублажат вас, мой верный генерал. Вы этого очень заслуживаете, — проговорил султан и растянулся в добродушной улыбке.

Наложницы продолжали разглядывать Клода и улыбаться. На лице командира воинственного отряда словно разгладились морщины, а вечно суровый взгляд обмяк.

Что ж… Почему бы и нет? Сейчас мне это действительно нужно.

Клод и его спутницы преклонили голову перед султаном и проследовали к выходу. По пути им встретились приближенные властители и их телохранители. Они с презрением смотрели на наемника, но Клод не обращал на них внимания, ведь никто из них не отваживался высказать ему что-то в лицо. Трусы всегда говорят только за спиной.

Глава 3

Ирвинг сидел напротив летописца и смотрел, как тот искусно водит пером по пергаменту. Лекарь курил трубку и делал заинтересованный вид, будто он что-то понимает в его писаниях. Он пытался изучать язык песков, что было совсем непросто. Но пяти лет для этого оказалось недостаточно. Хотя многое он все же понимал и мог переводить некоторые тексты.

Язык был полон множества различных диалектов, произношений и выражений, которые жители Востока трактовали по-разному даже между собой. В том числе он осознал, что делить всех местных на городских пустынников и бедуинов тоже неправильно. В Сияющих городах проживало великое множество народов со своими историями и выражениями речи, культурой и менталитетом.

В последнее время Ирвинг слишком разленился. Он даже не попытался подсмотреть, что записывает на бумаге летописец. Многие из ветеранов говорили ему об этом не раз. Лекарь даже этого и не отрицал. Возможно сказалось его пристрастие к местным женщинам и чудесному вину, что послужило веской причиной отложить свои личные писания и медицинские пристрастия в сторонку.

За прошедшее время Ирвинг не только бездельничал. Да и кто бы ему позволил? Он обучил множество учеников врачеванию и теперь в каждой роте отряда было по своему собственному врачу, что позволило ему больше времени проводить в библиотеке, пока это ему не наскучит. Он даже обзавелся небольшим животом, объемной бородой, которую он сплетал между собой кольцами на манер местных жителей. Нередко он грустил о былых деньках отряда. Однако в день жалования он быстро переставал накручивать себя. Ведь по сути дела теперь ему платят за то, что он протирает штаны на стуле и изредка раздает советы своим помощникам. Ну не мечта ли?

Порой его преследовали мысли о конце времен — Армагеддоне. Ведь хорошо сидеть на другой стороне света, пить прохладный чай, есть диковинные сладости… Да чего уж там, просто не видеть всех тех ужасов, что творятся в Землях Раздора.

Естественно главный лекарь опрашивал прибывших беженцев о происходящем в столице Карсканы — Набашнарате, и надо сказать каждая история была краше другой.

Западная империя и последователи богини смерти Луморы, разрушили привычный, но далеко не идеальный мир жителей континента. Они заваливали земли Севера, Юга и Запада тысячами трупов и омывали многострадальную вотчину реками крови.

Основные ожесточенные сражения, в которых гибли десятки тысяч людей, шли ночью, когда вся нежить вылезала из своих убежищ и атаковала города и крепости. У людей конечно было преимущество под солнечным светом. Нежить не была способна разгуливать днем под солнцем. Но омрачалось оно тем, что последователи культа использовали новообращённых в свою веру смертных, для защиты днем от атак прислужников Агемона.

Паладины бога света бились со своим врагом круглыми сутками, истощая силы своих солдат. Всегда воины ордена находились на самом краю, подле смерти, либо безумия. Они ежедневно вербовали новых рекрутов и тех, кто не желал сражаться за их правое дело, жгли на священных кострах, пополняя силы своего голодного бога душами мучеников.

Силы тьмы и света нещадно бились друг против друга. Но все происходящее сложно было назвать войной. Это была бойня. Ни одна из сторон не уступала другой и клочка земли, превращая поля, горы и холмы в капища мертвецов.

Кто из них победит? Победит ли вообще? Ирвингу было неясно, но все равно он верил в лучший исход.

Истории на этом не кончались. Кто-то из братьев отряда упоминал о некоем северянине, который присоединился к наемникам и рассказывал о творящейся жути в снегах. По слухам, он и другие выжившие, словно крысы в норе, укрывались долгое время в пещерах недалеко от Бьялдарга, пока озлобленные и жаждущие плоти стаи оборотней рыскали по городам и деревням в поисках добычи.

Поначалу у прятавшихся все шло неплохо. Волчьи стаи не могли учуять своих жертв из-за стоящего по всей земле смрада непогребенных людей, которых облюбовали крысы, дикие животные и птицы. Иногда самые смелые из спасшихся выбирались в город за припасами, но возвращались лишь единицы. Когда дело стало совсем худо, северяне приняли отчаянную попытку к бегству, но спастись всем было не суждено. Самые слабые из них стали едой для волков и только самые беспощадные выбрались оттуда.

Будущее пугало Ирвинга несмотря на его надежды на лучшее. Он задумывался что же случится, когда и султан разбудит своего бога. Правильным ли будет это решение?

От дум его оторвал писарь. На ломаном общем языке он объяснил, что ему необходимо помолиться. Ирвинг ничего против не имел, но не сразу понял, что старик вежливо просит оставить его в одиночестве.

Впрочем, лекарь итак уже устал сидеть в этой башне. Он решил, что пройдется по Набашнарату, чтобы подивиться красоте этого древнего могучего города, пока океаны ужаса и страха не захлестнули и его.

Глава 4

Отряд Рерика уже который день пробирался через дюны пустыни. Время шло незаметно. Скавр потерял счет дням, что они пробирались по бесплодным землям. Пару дней назад они угодили в песчаную бурю и потеряли десяток людей. Дела шли худо.

Лейтенант приказал сделать привал, после чего вместе с Сигурдом поднялся на одну из вершин могучих барханов.

— Что черт возьми мы здесь делаем, брат!?

— Ты уже спрашивал.

— В голове не укладывается, что этот Абу-Буин отдал такой глупый приказ командиру. Может наш генерал просто устал платить нам жалование и хочет от нас избавиться?

— Вряд ли. Я ему верю. Он бы не стал разбрасываться людьми вроде нас. Мы найдем этот клятый город!

— А для чего?

— Очередная святыня пустынников, где лежат какие-то реликвии. Какая разница? Главное то, что когда мы ее найдем, нам отвалят кучу золота.

— Если не сдохнем. Напомни, как называется это место?

— Жертвенные пески. Сигурд, ты что боишься?

— Еще чего!? Напротив, я бы принес здесь в жертву сотню другую кочевников, — Сигурд рассмеялся. — Пусть этот мир помнит кто такие скавры!

— Ты прав. Не стоит людям забывать о нас. Ты когда-нибудь думал о том, что возможно мы и наши люди последние из своего рода.

— Даже если так, то мне все равно! Наш народ пьет за нас в лучшем мире! Есть один бог и имя ему Громовержец! Он настоящий и единственный повелитель мира, а не то, что эти клятые демоны, что восстали из своей преисподней. Вот ты, по воле его, собрал в отряд всех этих уцелевших скавров! А значит славная история островитян, непобедимых воинов, кровожадных убийц и налетчиков продолжается! Однажды мы доберемся до той твари, что затопила наш дом и отомстим!

— И мы непременно это сделаем, но сначала…

— Да, да. Найдем этот чертов хлам для Абдул-Абу-Банана или как-то там его.

— Все верно.

Наемники выступили в путь. Жара еще пять дней и ночей изматывала грозных воинов в пути. Однажды отряд угодил в песчаную бурю и едва не сбился с пути, дважды пройдя по одному и тому же маршруту.

Воистину Жертвенные пески были беспощадны к смертным. К тому же, к нещадному солнцу и холодным ночам добавились и другие неприятности. Пустыня таила в себе немало угроз. Красные дюны любят испытывать смельчаков, отважившихся бросить им вызов.

Первым испытанием для наемников стала стая бешеных обезумивших от голода гиен. Поначалу казалось, что битвы можно было избежать, так как долгое время твари держались в стороне, несколько дней к ряду следуя за путниками. Лишь зоркий взгляд разведчика, по кличке Ястреб, не спускал очей с животных, отделяя солдат и зверей от схватки.

Но одним предрассветным утром сон победил наемника. Ястреб задремал, за что поплатился жизнью, и вскоре зверье начало их окружать и скалиться. Завязалась битва. Лишь один из воинов не пережил то злополучное утро. Звери разодрали его в клочья, но взамен жизни одного солдата, наемники обзавелись теплыми шкурами, что согревали их, когда над пустыней восходила серебряная луна. Сигурд даже умудрился сделать себе ожерелье из зубов и когтей обезумивших тварей. Трофеи он любил.

Следующим днем, в пустыне, небольшому отряду явился мираж. Это была красивая обнаженная девушка, которую воочию видели все члены этой экспедиции. Она звала к себе на помощь, умоляла спасти ее, издавая жалобные звуки и рыдания.

Непонятно, что двигало солдатами, чувство благородства или долгий голод по женской плоти. Лишь когда наемники приблизились ближе, то увидели кем была эта дева на самом деле.

Существо представляло из себя помесь песчаной змеи и скорпиона. То, что явилось воинам в их фантазиях, было лишь приманкой на конце жала жуткого чудовища. Существо могло заставить часть своего тела принимать любые формы. В зависимости от желаний жертвы. Вблизи наемникам казалось, будто красивое тело молодой и юной женщины было словно пронзено чудовищем. Изо рта красавицы-обманщицы торчало длинное и острое жало.

Тварь зашипела. По туловищу уродины зашевелились шесть цепких клешней. Обнажив свои змеиные клыки, создание ринулось в атаку. Змей располосовал на куски двоих наемников, а затем жуткая морда, ощерив пасть прыснула ядом. Один из скавров завопил, схватившись за лицо, кожа которого облазила ему на доспехи оголяя череп.

Не теряя времени, храбрые воины ринулись в атаку кромсая и рубя жуткое чудище. Они зажали монстра в кольцо, словно стая обезумивших гиен что встретились им на пути. Клешни жуткого змеиного скорпиона летели в стороны, а к исходу битвы несколько топоров рубили создание по голове.

Исход боя дал отряду немало опыта и когда они брели по злополучным пескам к своей цели, то больше не обращали внимания на кричащие, зовущие и умоляющие их о помощи миражи, что виднелись им в далях.

К наступившей ночи они поднялись к скалистым массивам безжизненных гор, и когда оказались на вершине красного хребта, вдали им показался замок из обелиска, что был черен, как самая долгая из всех темных ночей далекого и загадочного Востока. Мрачные своды древней твердыни напускали на безжизненные пески свои жуткие тени, отливающие в свете луны.

— Это и есть то самое место? Верно, Рерик?

— Сейчас мы это узнаем.

Глава 5

По улицам Шараншадара шли Басим и Гази. Оба пустынника были безоружны и одеты в простую, ничем непримечательную одежду. Прошлой ночью они прибыли в город из столицы небольшим отрядом, прикинувшись торговцами пряностями.

Большинство прибывших наемников неплохо справлялись со своей ролью, так как среди них действительно было несколько торговцев и мошенников. Часть братьев отряда были телохранителями, а Гази и Басим играли роль завороженных взглядами купцов. Они шагали вдоль торговых лавок и прикидывались что их интересует товар.

На самом же деле наемники прибыли в город, чтобы разделаться с властвующим здесь преступным синдикатом. Ведь разбойники купили лояльность местного эмира, что очень сильно повлияло на положение дел в державе. Местные жители не вступали в армию султана, и они знали, что бы не произошло, городские стены их вольного города смогут противостоять и десятитысячной армии, если это будет нужно. У султана не было времени для того, чтобы осаждать Шараншадар, поэтому Клод пообещал ему, что разберется с этим делом иным способом.

Несмотря на свободы, что давал людям Шараншадар, некоторые из верных подданных султана пытались бежать из города, но этого еще никому не удавалось. Беглецов заковывали в цепи, либо убивали на месте. Ведь люди сопротивляются по-разному.

Еще одной из проблем города стал наплыв беженцев с континента, но предприимчивые бандиты, вместо того, чтобы избавляться от лишних ртов превращали их в своих рабов. Пленники выставлялись на торги, а местные жители или приезжие купцы готовы были щедро платить за невольников, добиваясь от них смирения, а позже выставляя их на самой кровавой и самой большой арене Сияющих городов.

Шла война. Возможно самая последняя из войн. Султану было необходимо добиться повиновения Шараншадара, так как это подрывало его авторитет в глазах других вельмож, что днем и ночью вились вокруг него.

Но самым важным в этой войне были люди. Самый ценный ресурс в это время. Ордам тьмы и света было невозможно противостоять без солдат, коим в это непростое время становился каждый человек, способный держать в руках оружие.

Два пустынника, осмотрев очередной прилавок с глиняной посудой, проследовали далее по улице тихо перешептываясь.

Шпионили они уже несколько дней к ряду, но результата так и не добились. Они не раз, намеками и угрозами, расспрашивали местных жителей. Предлагали денег беднякам. Потом сговорчивым стражникам. Все в пустую.

— Ну что скажешь, Гази?

— А чего тут говорить? Мы ничего не добились за эти дни. Разве что местные теперь относятся к нам с подозрением. Нам нужно быть очень внимательными и осмотрительными.

— О чем ты толкуешь, дорогой? Я спрашиваю тебя про город. Ты только глянь какие здесь красавицы. Ой-ей… Может это и есть то самое место, где мы обретем свое счастье? Не зря Шараншадар называют вдовьим городом. Ты ведь знаешь эту историю, Гази?

— Знаю. Еще в самом начале правления Али-Абдуин-Шаха город был настоящим сборищем мятежников.

— Вот-вот, дражайший друг. И закончилось все тем, что множество знатных господ и зажиточных торговцев обезглавили на местной, распрекрасной городской площади, — Басим указал в центр города, где возвышалась гигантская белая башня с золотым куполом на вершине. — А все состояние богатых мужей перешло в нежные вдовьи ручки местных красавиц.

— Ладно. Давай сосредоточимся на работе. Сначала нужно разобраться с поручением генерала.

— Ну ответь же мне, Гази. Не прав ли я, что здесь очень даже выгодно обзавестись той самой, искомой тобой распрекрасной хабиби?

— Прав, Басим. Очень прав. Может теперь нам стоит посетить храмовников? Как считаешь? Они наверняка зашивают раны выжившим бойцам арены. Вдруг удастся с кем-то из них поговорить, выйти на их господ, а потом и на тех, кто продал им бойцов.

— Это очень хорошая идея, мой друг.

— Если и этот разговор ничего не даст, то мы вернемся в столицу сегодня же.

— Говорю тебе сразу, дорогой друг. Пока я не украду себе в этом славном городе невесту, то никуда не уеду, — Басим скромно посмеялся, покачивая головой.

— Безусловно.

Храм города был средоточием мудрости. Опытные хакимы, повидавшие немало на своем веку, ухаживали за больными. Врачеватели делились своими знаниями и опытом со своими учениками. Но для того, чтобы стать одним из учеников храма нужны были немалые деньги, либо влияние.

Впрочем, как и везде.

Басим и Гази под неприветливыми взглядами воинов-храмовников проследовали в глубины древних сводов, чтобы повидаться с главным хакимом-настоятелем.

— Приветствую тебя, мудрец, — сказал Басим.

Старик с поседевшей головой и уставшим взглядом посмотрел на прибывших и почтительно склонил голову.

Наемники ответили ему тем же.

— Нас интересуют торговцы рабами, что приводят к вам своих бойцов арены. Вы знаете, как мы можем их найти, о мудрейший?

Старик вновь кивнул головой и жестом руки позвал наемников следовать за ним.

— Видимо не хочет говорить при посторонних, — шепотом сказал Басим.

— А как же иначе? Интриги и заговоры охватили этот город давным-давно, — ответил Гази.

Пустынники следовали за старцем по коридорам. Потом они поднялись по винтовой лестнице одной из башен и оказались в небольшом помещении, где располагался письменный стол и несколько книжных шкафов.

Старик добродушно улыбнулся своим гостям, приложил палец к губам и указал на окно, откуда открывался вид на торговую улицу. Наемники приблизились к окну и смотрели на торговцев и людей, что сновали среди прилавков. Они также обратили внимание на своих братьев из отряда, что играли на улице порученную им роль.

Гази не понял, чего хотел старик и обернулся, но тот вновь указал пальцем на окно, словно бы приказывая смотреть.

В это же мгновение пронеслись первые женские крики. На скрывавшихся, под личиной торговцев, наемников напали. Толпа людей, вооруженных ятаганами, среди бела дня секла шпионов, заливая улицы кровью.

Басим и Гази в ярости обернулись на хакима, схватившись за оружие, но мудрец был уже не один. Позади него стояли четверо воинов кхандари. Загадочные и безмолвные ассасины обнажили свои клинки.

Глава 6

Над Хашшалафом взошла полная луна. В окнах домов и хижин города зажглись свечи в знак траура над убитым капитаном. В множестве местных храмов распевали трагические панихиды. Почитаемый командир был дальним родственником эмира. Поэтому жители, как минимум должны были почтить память капитана, чтобы не попасть в немилость правителя.

В одном из похожих друг на друга, песчаного домов, сидели шестеро наемников. Никаких траурных свечей они не жгли, обойдясь лишь лампадной лампой на столе. Тусклый свет освещал неприятные молчаливые лица солдат, что ожидали возвращения одного из своих компаньонов.

Когда деревянная дверь со скрипом распахнулась, настороженные взгляды наемников уставились на вход. Через порог переступил Секач.

— Ну что? Есть чем порадовать нашего лейтенанта? — сказал один из наемников сидящий за круглым столом.

— Не то слово. Может теперь он поставит меня командовать чертовой стражей?

Все собравшиеся неприятно засмеялись.

— По крайней мере я раздобыл это, — Секач вытянул руку с кувшином вина.

— Вот это по-нашему. За такую премию я готов вырезать весь город, — гаркнул другой наемник и мерзко усмехнулся.

— Ну тогда не будем терять времени, — сказал Секач и оглянул собравшихся.

Секач скинул с себя черный плащ бросив его в угол дома. Отцепив от пояса свой фальшион, он приставил его к столу и уселся на свободное место. Зазубренный нож наймит оставил болтаться на ремне. Секач цокнул губами, продолжая осматривать братьев по оружию. Затем он поднес к губам кувшин, сделал несколько глотков и поставил его на стол.

— Ну и чего ты выглядываешь, Секач? — спросил юноша по имени Хуго. Нередко солдаты называли его Коротышка. Он, как и прежде, перебирал в руках ожерелье из цветных камушков. — Может уже расскажешь, как порешил поганого уголька?

— Что ты хочешь этим сказать? — проговорил холодно наемник по имени Зураб. Этот человек был высокого роста. Он всегда облачался в багровый восточный кафтан поверх кольчуги. С его головы спадала до пояса черная жесткая коса, оплетенная золотыми кольцами, а на бронзовом лице была угольно-черная борода спадающая ему на грудь. Его карие глаза были словно безжизненны, и трудно было разобраться, когда он зол или испытывает радость.

Коротышка, прочувствовав тон восточного наемника решил, что задел его национальную гордость и быстро протараторил:

— Не в обиду, Зураб. Я имел ввиду не его кожу или что-то там еще. Я ж это… Вот чего сказать хотел…

— Да захлопнись уже, Коротышка. Мы все поняли, — сказал крепкого сложения наемник по кличке Глаз. Он провел ладонью по своей лысине на голове, а потом обвел всех присутствующих за столом своим единственным оком. — Ну а чего нам между собой кусаться?

Из-за стола поднялся дикарь. По слухам он добрался до Карсканы вплавь, убегая от тех бед, что добрались до обреченных дальних пальмовых островов. Каких именно бед было известно лишь ему одному. Его кожа была черна, как ночь. Он не умел говорить на общем языке, ни на языке песков. Однако он внимал эмоциям людей и похоже что-то все же осознавал. Нередко наемник что-то бубнил себе под нос на родном языке, который никто не понимал. Именно это и происходило сейчас, но по тону его голоса можно было понять, что он явно чем-то недоволен.

Дикарь, вплотную, лицом к лицу, приблизился к Хуго и ощерил свои заточенные зубы. Мускулы на черном теле напряглись. Глаза сощурились и вцепились в юнца не моргая.

На лбу Коротышки выступила холодная испарина. Остальные наемники с любопытством наблюдали за происходящим.

— Ну все. Заканчивайте этот спектакль, — проговорил наемник по кличке Бивень и шмыгнул широким поломанным носом.

В ответ на замечание собрата дикарь зашипел в ответ, а Бивень оскалил свои зубы, половина из которых отсутствовала, и усмехнулся.

— Бон-бон, — тихо окликнул дикаря Секач. Это наш друг. Да он немного туповат, но есть его нельзя.

— Чего!? — вскрикнул Хуго.

Внезапно дикарь клацнул своими точеными зубами прямо перед носом Коротышки.

— Ой! — вскрикнул Хуго.

Собравшиеся за столом вновь рассмеялись. Бон-бон легонько похлопал Коротышку по лицу, затем поправил свою набедренную леопардовую повязку на поясе и сел на место.

Хуго схватил со стола кувшин и прильнул к нему губами, принявшись жадно поглощать содержимое, пока Бивень не остановил его, сказав:

— Захлебнешься сейчас. Остальным оставь, — Бивень похлопал Хуго по спине, когда тот зашелся кашлем.

Потом снова наступила тишина и слово взял Секач.

— Да чего тут рассказывать? Особо и нечего. Подождал до раннего утра, пришил охрану капитана, вломился в дом. Тот сидит с каким-то тупицей и глупо пялится на меня улыбаясь. Схватил я свой тесак, пара ударов и все. Плевое дельце. А как ваши успехи?

— В принципе история похожая. Хлопнули младших командиров. Тела за городом в песке припрятали, — ответил Глаз поморщившись. — Постарались все обставить так, будто они дезертировали.

— Даже при самом большом желании не откопаешь, — сказал Зураб.

— Ага. Это Бон-бон постарался. Пару часов яму рыл, — дрожащим голосом проговорил Хуго.

Дикарь оскалился и захохотал, кивая головой.

— Слухай, Секач. А ты не думаешь, что вскоре лейтенант и от нас избавится? — спросил Бивень, налил в чашку вина и отхлебнул.

— Брось! Отчего такие мыслишки? Ты думаешь, что мы много знаем и все такое?

— А что? В этом есть смысл. При дворах такое постоянно происходит. Тот, кто выполняет заказную работу, всегда в списке последний. Слышали же историю о Велдраме. Рабочие настроили королю Юга разных потайных ходов и коридоров в замке. Посчитай, что еще один город в подземельях возвели. И чем же их наградили? Языки всем порезали, глаза повыкалывали и на улицы выдворили.

— Это другое. Что, что, а наш лейтенант разбирается в людях. Ему нужны такие бешеные псы, как мы. Те, кто без зазрения совести возьмется за любую работу. Не зря ведь он держит нас так близко к себе.

— Что ты хочешь этим сказать, Секач? — спросил Зураб.

— То, что пока остальные братья отряда напиваются, трахают местных девок, и просто караулят улицы, мы с вами готовим в городе настоящий переворот. Сначала мы добрались до капитана и его шестерок. Потом наверняка доберемся до приближенных эмира, а затем возле правителя Хашшалафа останется только наш бравый лейтенант, который возьмет всю власть в этом паршивом городе в свои огромные ручища. Братья отряда будут командовать в этом месте и установят здесь свои порядки. Слишком уж много у пустынников своих тонкостей. Не обижайся, Зураб. Во-первых, обычаи и религия, что заставляют их молиться по три раза на дню, когда в это время стоило бы возводить вокруг города рвы и сооружения, готовясь к войне. Во-вторых, местные жители дома и чувствуют себя хозяевами этих мест. Нас же они принимают за проходимцев и простых разбойников черт их задери! Ну и в-третьих, этому месту нужен полный тирании режим, а не расовые распри. Мы готовимся к чертовски жестокой войне и нет времени на пустые разговоры и споры. Нужно добиться от всех людей города полного подчинения. Каждый должен стать солдатом. Потому как времени совсем немного. Ясна мысль?

— Как бы мне не хотелось оспорить твои мысли, в них заключена разумная логика, — ответил Зураб, почесывая бороду.

Секачу показалось, что Зураб сказал это неискренне, но он промолчал. Как ни крути, а пустынник вырос в этих землях.

— Что ж, если все так, то это дьявольски отличный план, — сказал Глаз.

Бон-бон захлопал сначала в ладоши, потом постучал по маленькому барабанчику на ремне и начал энергично трясти головой, как бы соглашаясь.

— Так может стоит и эмира прикончить? — спросил Хуго.

— Вряд ли. Это может закончиться бунтом среди горожан. Пусть лучше лейтенант станет ему хорошим другом и получит более высокие полномочия при его дворе, — сказал Бивень.

— Верно, — ответил Секач. — Грядет конец света и все мы скорее всего подохнем в предстоящих битвах и сражениях… Ну и раз под моей рукой нет продажной девки, а стол не ломится от жратвы, то может стоит хоть поболтать напоследок?

— О чем? — спросил с усмешкой Глаз.

— О пережитом, например. Все мы давно в отряде и последующие пять лет только и омывали руки в крови. Я вас толком не знаю. Хоть ваши рожи вижу каждый день и мне они уже порядком осточертели. — Секач рассмеялся.

— А оно тебе надо, Секач? — спросил Бивень.

— Ну а чего нам попусту нажираться в слюни? — вымолвил Глаз.

— Почему бы и нет? Вина еще хватит, — сказал Хуго.

— Молодой ты еще, Коротышка. Пойла всегда мало, — сказал Секач.

— Ладно. Хватит уже тянуть, — проговорил Зураб и раскурил трубку. — Начинай свой рассказ, Секач.

— Да, давай уже. Мы потом подхватим ежели чего, — сказал Глаз.

Секач сделал несколько глотков из кувшина и заговорил.

Глава 7

Клод лежал в своей постели, а рядом с ним распростерлись две обнаженные девушки. Одна из которых положила свою руку ему на грудь, а вторая прижалась лицом к его плечу. Генералу не спалось. Последние две недели его мучили мысли о том, что все его планы развалятся, когда беспросветная тьма — угроза с континента, поглотит мир живых.

Есть ли смысл в его походе? В том, чтобы биться с ордами тварей тьмы и света? Ведь конца все равно не избежать. Смерть неминуемо доберется до каждого человека. Каков смысл бороться? Да и за что бороться? Человечество рано или поздно само себя уничтожит непрекращающимися войнами, а если нет, то кто будет стоять во главе людей?

Клод еще не встречал на своем веку достойных правителей. Поначалу он верил в дело султана и считал его особенным. Но спустя пару лет службы осознал, что он ничем не отличался от остальных корольков, что нацепили на себя золотые побрякушки и делают что им вздумается. Причем безнаказанно. А вокруг каждого правителя, как и всегда, кружит воронье и стервятники, ждущие, когда же правитель сгинет, чтобы поделить его нажитый скарб на куски. Генерал часто задавался вопросом — «Ради чего?»

Командир отряда, а точнее уже армии наемных солдат, выбрался из постели и подошел к окну. Он налил себе в позолоченную чашу красного вина, пригубил ее и посмотрел на город, что распростерся под сводами башен дворца.

Вид на столицу песчаных земель открывался отменный. Внизу сияли огни гигантского города. Они озаряли улицы блаженным светом. Гигантские своды сторожевых башен, расположенных вдоль древних каменных стен города, отражали свет луны с золотых куполов, на которых расположились каменные статуи мифических чудищ. Великие идолы различных божеств Востока располагались на площадях и улицах, возвышаясь над районами домов, лавок и хибар столицы. Три самых больших площади, где велась основная торговля и различные представления, заняли снующие по своим делам горожане.

Клоду нравился пышущий красками и жизнью Набашнарат, но его огорчало, что жители песков даже не представляют себе грядущее будущее. Которое выглядит мрачно и безнадежно. Генерал считал этих людей слабыми и уязвимыми. В чем был несомненно прав. Лишь сжатый до боли кулак поможет всему миру пережить эти тяжелые времена. Вопрос лишь в том чей кулак? Загнивающему миру нужен сильный вождь. Тот, кто переломит ход истории. Тот, кто сможет править сурово, но справедливо. В отличии от нынешних недостойных господ.

Клод не раз пытался донести султану, что все население песков должно в одночасье стать участниками этой страшной войны. Стать воинами и защитниками мира людей. Но Али-Абдуин-Шах не прислушивался к мнению иноземца так, как этого хотелось генералу наемников.

Султан постоянно твердил о могучих артефактах древности, которые помогут остановить надвигающийся Армагеддон. Слова правителя вызывали у Клода лишь приступы гнева, но он их не выказывал в открытую. Ведь он лишь солдат на службе у своего работодателя. Однако генерал все равно строил в голове планы, ведь он осознавал могущество своего войска. И если предстоит сделать правильное решение в нужный момент… Что ж… До этого пока еще не дошло.

В любом случае, сейчас Клод шел на поводу у правителя песков, поручив одному из своих лейтенантов, а именно Рерику, найти развалины таинственного города. В котором по легенде спрятан некий Жезл Власти, что бы это не значило.

Подобные сказки вызывали у генерала смех, но если развалины древнего города существовали, то они вполне могли стать неплохим аванпостом или убежищем в случае неудачи на поле брани или других непредвиденных обстоятельств.

С другой же стороны командир, уподобляясь мыслями о власти, направил своего более яростного, а иногда и неудержимого лейтенанта устроить в Хашшалафе переворот, чтобы наглядно продемонстрировать какой силой может стать многотысячный город солдат. Доказать султану, что возможно превратить всю Карскану в одно мощное и единое орудие. Это был весьма опасный ход, но генерал решил рискнуть.

По замыслу Клода переворот должен пройти тихо и без лишних жертв. Стоило лишь убрать доверенных и приближенных людей эмира Хашшалафа для того, чтобы приближенным советником стал свой человек из отряда «Кости». А лейтенант уже направит мысли эмира в нужное русло. Конечно с подачи самого генерала, что будет беспрестанно слать новому советнику воронов с приказами. Инициативы Клод не желал.

Еще одной из многочисленных заноз на теле генерала был город Шараншадар. Там развелось слишком много «крыс», которые плевать хотели на военные порядки, трудное положение и амбиции Клода.

Расплодившиеся разбойники и бандиты по слухам добрались уже и до вершин власти, терроризируя местного правителя и его подданных. Воры и оборванцы захотели править и у них до сей поры получалось подчинять господ своей воле. Пришло время положить конец их планам.

По задумке Клода, Гази и Басим, как местные жители и соотечественники людей песков, смогут удержать для генерала этот город. Им предстоит избавиться от внутренней угрозы, а затем растолковать сородичам важность подготовки к грядущим битвам. Естественно не без поддержки тысячи наемников, которых он направит туда, когда к нему прилетит птица с письмом от его людей. Ворон принесет весть о том, что засевшая в городе банда уничтожена, а головы зачинщиков насажены на пики в назидание остальным.

Строя подобные планы за спиной нанимателя, генерал нередко размышлял над тем, чтобы отодвинуть в сторону советников правителя. Они постоянно вились вокруг него и нашептывали ему в уши свои грязные и никчемные мысли. Но устроить похищение и смерть советников в столице было труднее, чем исполнить подобное в городах, находящихся от трона на немалых расстояниях. Стоило отложить подобные дела, но это пока… Клод понимал и султана. Ведь как бы «Кости» себя не проявили, они все равно останутся чужаками на этих землях. А разве может появиться полное доверие к иноземцу? Вряд ли.

Размышления командира двадцатитысячной армии о захвате целой страны в свои руки, порой сводили его с ума. Но он видел в этом выход. Он видел победу. Часто генерал думал, что судьба не просто так окрестила его псом войны, а затем и командиром многотысячной армии.

Однако другая сторона разума Клода неустанно напоминала, что он всего лишь наемник и его работа выполнять приказы за деньги, а не готовить людей к последней войне. Продажному мечу нет места в истории. Войны выигрывают простые солдаты, но вся слава всегда достается правителям.

Но все же генерал не мог и не хотел вверять судьбы живых в лживые и недостойные руки султанского двора. Он словно бы готовил народ к приходу неизвестного героя, коим нередко видел и себя. Герой объединит разрозненные города и народ воспрянет духом, когда Достойный поднимет свое войско против сил тьмы и света. Ну а пока он не явился, Клод подготовит все к его приходу, либо займет это место сам. Пусть и его личные планы по захвату пустынных городов тоже не имеют чести.

Генерал не раз видел, что такое бремя власти. Оно приводит к безумию. Но может именно сейчас и нужен такой правитель, а не сказочный герой? Командир над остатками человечества. Тот, что поведет за собой живых и свергнет власть богов и демонов. Установит новый порядок.

Разве после таких дум и возложенных обязательств можно остаться в рассудке?

Клод заметил, как в его руке задрожала чаша. Он постарался взять себя в руки, положив одну руку на другую. Успокоившись, Клод выпил все содержимое кубка до последней капли, но голоса, собственные голоса разума не давали ему покоя сводя с ума. Ему постоянно казалось, что время до битвы на исходе и каждый час на счету. Каждый меч на счету.

Панические мысли и волнения возникли не сразу, а после долгих философских часов, проведенных в беседах с Ирвингом. Ведь генерал поручил ему выведывать информацию у прибывающих в столицу беженцев. Эти россказни повергали разум Клода в уныние, безысходность, а затем в гнев и ярость. Потому что времени всегда не хватало и вокруг него итак слишком много раздоров, которые мешают подготовиться людям ко встрече с мнимыми богами.

С одной стороны, стоял Агемон в обличии императора Запада, а с другой стороны проклятые армии Севера и Юга под командованием Луморы — богини смерти, и ее уродливого брата Кальдхерна. Оба войска изводят друг друга ужасающими боями в которых гибнут тысячи людей.

К тому же на землях Севера орудует дикий зверь Варгарвал со своей стаей, что держится в стороне и не прислуживает никому из противоборствующих сил.

А в водах морей и океанов поселился прожорливый змей Ормсторм, что держит в ужасе всех капитанов кораблей, ищущих спасение в бегстве с Земель Раздора.

Как же тут не сходить с ума от мыслей о будущем? А ведь Клод считал, что у него железные нервы. Ведь он прошел через бесчисленное множество битв и войн. Что может быть страшнее? Но Ирвинг говорил командиру не раз, что стоит только заглянуть в глаза человека, сбежавшего из ада, творящегося на их родной земле. Тогда все сразу прояснится.

Клод думал над тем, что если человечество переживет это время и победит, то оставшиеся развалины мира будут принадлежать безумцам, попрятавшимся трусам и идиотам, когда все храбрецы падут на поле брани. Впрочем, мир будет таким же, как и прежде. И тут снова его настигают думы о смысле сопротивления.

Для чего? Просто для того, чтобы выжить?

Генерал забил в трубку табак и закурил.

Слишком много дум, Клод. Слишком много… Не думай о будущем. Думай о настоящем. Возьми же наконец себя в руки. Ты обязан это сделать. В мире две стороны баррикад, и ты, и твой отряд посреди них. Пора определиться. Твой план хорош. Ты в силах объединить людей. Ты победишь. Кому, как не тебе суждено править. Вся власть. Все могущество в твоих руках. Нужно лишь…

— Почему ты не спишь, мой капитан? — спросил тонкий женский голос из-за спины.

— Генерал, — серьезно ответил Клод нахмурившись.

— Мой господин… Мой могучий генерал… — протянула девушка. — Прикажи мне ублажить тебя…

Клод продолжал смотреть в окно, когда девушка прильнула к его груди губами. Он продолжал курить пока она опускалась к его животу. Потом Клод схватил кувшин с вином со стола и допил остатки. Он схватил девушку за волосы, когда все его естество было во власти наложницы.

— Кто твой господин!? — вскричал Клод.

— Ты, мой генерал… Ты… — постанывала девушка, изредка прерываясь от своего дела.

— Скажи еще раз, шлюха!

— Ты, мой повелитель! Ты, мой султан!

Клод поднял девушку с колен и прижал грудью к окну, а затем грубо вошел в нее. Девушка вскричала от боли, а потом застонала. Вторая девушка незаметно подкралась к наемнику сзади и прошептала на ухо:

— Твоей власти хватит на нас двоих?

Глава 8

Над Набашнаратом было уже за полдень, когда Ирвинг проснулся в своей башне. Всю ночь он трудился над своими рукописями записывая историю отряда. Его трудам также не помешали две приговоренные бутылки вина во время письма. Напротив, алкоголь стимулировал его к более ярким и красочным описаниям сражений, выпавшим на долю отряда. Ведь в стране песков они служат уже очень долго и несмотря на творившийся в мире хаос, в пустыне находились и свои проблемы.

Ирвинг встал с кровати, опустошил половину графина с водой и сел за стол, чтобы оценить оставленные строки истории в хрониках бравого отряда «Кости».

***

Одной из знаменательных битв в истории отряда являлось сражение близ небольшого села, а точнее аула — Кхалеадар. Мятежная армия одного из непокорных вассалов, заняла небольшое поселение и выставила вокруг своих солдат.

Помимо армии дезертиров, непокорный эмир согнал многочисленное воинство рабов, вооружив их палками и камнями. Пожалуй, их мятеж выглядел нелепо, ведь они оставили твердыню с крепкими стенами, забрали награбленное и собирались покинуть дюны пустыни. Вот только куда они собирались отправиться? Конечно многие люди судачили о том, что за великой пустыней находятся еще неизведанные и плодородные земли, но на моей памяти не встречались путешественники, прибывшие оттуда.

Наемники отряда атаковали стремительно. Никакая толпа напуганных и полуголых рабов не остановила натиск кавалерии во главе с нашим командиром. Всадники сминали мятежников и прорывались в селение. Сразу за ними мчалась разъяренная пехота, которая не оставляла на своем пути ничего живого.

Небольшой проблемой стали стрелки мятежников, которые закрепились на крышах домов, но потери со стороны отряда были минимальные. В основном под натиском стрел пал молодняк, рекруты, едва присоединившиеся к наемникам.

Конечно офицеры быстро сообразили, что нужно делать. Среди отделений пехоты были воины с крюками-кошками, которые быстро взобрались на крыши и избавились от лучников.

Пока в поселении была безумная сечь и люди ступали по трупам друг к другу, чтобы продолжать побоище, на поле вышли профессиональные воины, расталкивающие рабов. Пожалуй, подобного расклада Клод не учел.

Хитрый эмир все же был не так жаден, как я думал. Он не поскупился потратиться на наемников. Отряд звался «Вараны». В песках Карсканы это были довольно известные клинки. В основном состоящие из пустынников.

Но как я писал прежде в своих хрониках, нет и не будет отряда величественнее, чем «Кости». Может показаться, что я пишу так, потому что веду эти летописи, но… Хотя может так и есть.

Восточные наемники начали окружать поселение, не позволяя нашей коннице и пехоте вырваться из засады. Они также безжалостно убивали рабов, которые пытались покинуть поле боя.

Окруженные в кольцо наемники, залитые кровью по горло, становились только злее и уже были готовы прорываться в круг, но генерал не отдавал приказа наступать. Клод молчал до тех пор, пока на поле боя не появились резервные силы под командованием лейтенанта Вигмара и лейтенанта Рерика.

Резервы разрушили строй сгрудившегося вокруг Кхалеадара войска, и тогда генерал во все горло отдал приказ атаковать всеми силами.

Когда крики лошадей и людей стихли, наемники искали среди убитых лицо мятежного эмира. Это продолжалось достаточно долго, но все же кто-то из солдат, сумел узнать предателя.

Сложность заключалась в том, что лицо эмира выглядело слегка необычно, после вероятного удара булавой по его лицу.

На этом, казалось бы, рядовое сражение кончилось, если бы не одно важное событие. Помимо денег и драгоценностей, среди украденного Рерик нашел множество детей, закованных в кандалы. Они прятались в подвалах во время битвы. И ведь дети, были не просто дети. Они являлись многочисленными отпрысками Али-Абдуин-Шаха, коих он наплодил великое множество по всей державе Сияющих городов. Хоть его дети и являлись для знатных особ лишь бастардами, но вот для самого султана потомство было важно. Кем бы не были его дети. Так как крепкая династия держалась на крови правителя и каждый из рожденных детей мог однажды востребовать права на трон. Конечно, если все законные наследники султана погибнут.

***

Не менее знаменательным сражением было столкновение, прозванное в народе «собачьим побоищем». Нередко люди называли наемников псами войны из-за, скажем, не самой благородной репутации. Вот собственно наемники противоборствующих сторон, а именно «Кости» и «Дети Раскола» сошлись в смертельном бою на улицах небольшого города Заэрзашдана.

Повстанческое подполье, возглавляемое эмиром Хади-Юсуф-Бандарашем, долгое время доставляло немало хлопот султану на его землях. Находчивый мятежник запудрил головы своих юных последователей, выдавая свои личные интересы, за просьбы народов пустыни.

Поначалу его небольшие банды разбойничали на дорогах, нападая на путников и караваны. Затем они перебрались в города, где начали заниматься вымогательством, заказными убийствами и воровством.

Все награбленное и отобранное силой золото доставлялось лично Хади, а потом он уже сам решал кому и сколько отсыпать денег. Ведь его священный поход требовал больших затрат, а воля Гидры должна непременно исполняться. Только он, великий пророк Хади-Юсуф-Бандараш, мог лично слышать ее голос во снах или в наркотическом приходе. Ну а если среди его разбойников появлялись те, кто сомневался в словах лжепророка, то с непокорными быстро расправлялись его приближенные фанатики, которым он платил больше чем стоило. Оно и понятно, личная охрана.

Так, похоже я немного отвлекся от печально известной истории городка Заэрзашдана.

Когда преступления Хади уже вышли на уровень покушений на благородных господ, то делом занялись наши бравые парни, которые знали и умели добывать нужную информацию. Уж поверьте, методы отряда нельзя было назвать гуманными, но вырывание зубов, ногтей, отрезание пальцев и сосков давали нужные результаты. Я не горжусь поступками моих братьев, но они такие какие есть. Они моя семья.

Тень отряда пала на улицы Заэрзашдана. Город был обречен на погибель. Ведь гнездо, вшивый рассадник сопротивления, было приказано изничтожить со святой земли Карсканы.

Приказ был получен с самого верха, а значит стоило проявить себя во всей красе. Должно признать, что противник вовсе не подался в бега. Нет, нет. Хади, как я писал прежде, заручился поддержкой «Детей Раскола» и вывалил тамошнему капитану немало монет за защиту своего городка.

Многие знавали этот отряд еще до наступления конца времен, что несли за собой проснувшиеся боги. По рассказам наших братьев, кампанией вражеских рубак руководил двадцатилетний мальчишка, что поначалу вызывало лишь улыбки у нашего генерала и его офицеров. Но надо сказать, что эта ватага пролила немало крови отряда «Кости». Враг был сильно недооценен.

Еще на подступах к городу наши роты несли немалые потери, попадая в засады врага. «Дети Раскола» прославились своими обученными и прожжёнными арбалетчиками. Они мастерски прятались на вершинах барханов, зарываясь в пески и дожидаясь врага, чтобы нанести подлый удар, осыпав людей градом стальных болтов.

После нескольких залпов отряды ретировались, отступая к городу. Наемники нашего генерала только и поспевали хоронить тела павших товарищей в песках безжалостной пустыни.

Вскоре войско Клода приблизилось к городу, несмотря на то, что в пустыне их периодически поливал ливень из стрел.

Закрепившись вокруг стен, отравив колодец и выстроив защитные сооружения, началась осада.

Несколько раз наш командир даже пытался договориться с капитаном вражеского отряда, чтобы он выбрал правильную сторону, то есть нашу. Но уверенность, смелось и глупость юнца такого возраста не позволила ему принять предложение. А зря, ведь спустя неделю, братья нашего отряда выдвинулись на штурм города, чтобы принести правосудие и смерть на его улицы.

Все началось на рассвете. Перестрелка между враждующими солдатами не прекращалась с самого начала атаки. И тут надо признать мастерство кочевых народов, что встали под знамена отряда «Кости». Ведь среди пустынников также было немало опытных стрелков, что держали в ужасе воинов врага, не позволяя тем слишком часто появляться из-за зубцов стен осажденного города, чтобы делать свои коварные выстрелы.

Вскоре ворота были выломаны тараном и бой перенесся на стены и улицы города. Под полуденным солнцем зазвенели мечи, засверкали наконечники копий, заблестели стальные щиты и доспехи. А потом весь город вскричал истошными криками и воплями. Смерть разгуливала по городу Заэрзашдану размахивая своей клиновой косой и не щадя никого.

Дух защитников пал, когда в пылу сражения наемники и мятежники, бившиеся на центральной площади, заприметили смерть горделивого, смелого, но как я и писал прежде, глупого юнца — капитана отряда «Детей Раскола». Клод лично поразил парнишку своим мечом. Он вонзил клинок в маленькую брешь доспеха, между плечом и шеей, юного капитана. Потоки крови хлынули на доспех Клода. На лице генерала появилась какая-то печаль. Словно бы он узнал в этом юнце себя. Но предаваться меланхолии во время боя непозволительная роскошь, поэтому сражение вскипело с новой силой.

К вечеру город был взят. Немногие выжившие «Дети Раскола» присоединились к нашему отряду, и поступили правильно скажу я вам. Всех остальных предали мечу, оставив груды трупов на пир воронов и стервятников.

Далее все что было можно солдаты порушили и разграбили. Всех мужчин Заэрзашдана порубили, как собственно и женщин. Весь мир народов пустыни должен был усвоить урок, что связываться с единым наследником Андаф-Катхиры-Алеадар, тобишь султаном Али-Абдуин-Шахом, скверная затея.

Что случилось с Хади? Его так и не нашли. Случается такое нередко, когда затейник и виновник всего торжества покидает пир в нужный момент. Вот и сейчас паршивцу удалось скрыться, но по слухам он все же нашел свою смерть. Хотя лично мне что-то не припомнится его казнь или слухи о ней. Наверняка он погиб, даже не сомневайтесь. От отряда никто не уходит безнаказанным.

***

Помнится мне еще одна битва. Славные деньки нашего отряда. Бой кавалерии и пехоты.

Суть истории заключалась в том, что даже среди разбойников нашлось место появлению собственному султану, пророку, отцу и так далее. С приходом богов разум многих людей совсем уж оскудел. Каждому теперь снился свой путь к могуществу и власти. Вот и в те времена, среди кочевников поползли слухи о великом воине-наезднике по имени Ханзар.

Надо признать парень был суровых нравов и со своими врагами никогда не церемонился. Ему удалось собрать могущественное войско конных стрелков, наездников на верблюдах и прочего отребья, что встало под его начало.

В тот год о Ханзаре говорили многое в народе, что и побудило султана разобраться с ним раньше, пока его репутация не достигла тех высот, что однажды досталась мерзавцу Хади.

Клод поручил разобраться со стойбищем кочевников лейтенанту Рерику и его брату, и надо признать братья не подкачали. Они подняли свою знаменитую роту островитян и направились к месту битвы.

Тем же вечером, наш мудрый командир, приказал лейтенанту Вигмару собрать роту уже своих отчаянных головорезов и направил их по другой дороге. Уж очень не ладили наши офицеры друг с другом, но умный командир умел управлять ими. К тому же генерал сам всегда принимал участие в знаковых сражениях для истории отряда.

Клод возглавил тяжелую и легкую кавалерию, направившись к месту битвы, да так, чтобы зайти в тыл врага. План был прост. Нужно было взять кочевников в кольцо и не позволить никому оттуда выбраться.

Не хочу конечно бахвалиться, но я тоже был в том сражении по правую руку от нашего командира. Славная была сеча. Ох и славная.

Пехотные клещи сдавили войска разбойников. Ярые скавры и солдаты континента бросились на врага, несмотря на то, что конница Ханзара знатно по ним потопталась. Но в нужное время и в нужный час ударила массивная кавалерия генерала Клода. Всадники насаживали на копья тела врагов, давили вражескую пехоту копытом, секли им головы и руки.

Вигмар в своей манере разрывался проклятиями и бросался в гущу сражений, размахивая своим устрашающим мечом. Он бил им направо и налево, губя десятки жизней людей и нарвавшихся под его гнев скакунов, не говоря уже о всадниках. Но все же ярко я запомнил один момент, который бывает вижу во снах. Клинок гиганта вонзился сверху, рассекая ключицу и плечо и буквально застрял в нем. Тогда наш свирепый лейтенант схватил врага за рубец и разорвал его на части. Подобного мне бы более видеть не хотелось, но Вигмар всегда умел удивлять.

Рота островитян смело кидалась на всадников, валя их с коней и верблюдов. Некоторые из них даже умудрялись седлать животину и вновь бросаться в пламя бушующей битвы. Рерик и Сигурд, со своими людьми, смертоносным вихрем прошлись по кочевникам, встретившись в гневном побоище с солдатами Вигмара. Тогда-то сражение и подошло к концу.

Еще какое-то время конница добивала улепетывающих разбойников, но немного погодя все стихло.

Уж и не знаю, чтобы тут еще написать.

Враг был зажат с двух сторон и разбит. Но перед этим конные стрелки Ханзара доставили нам неприятностей, но не сказать, чтоб прям критических. Остатки стрелков безудержно скакали по пустыне, осыпали стрелами солдат, но паники у наемников это не вызвало. Ведь постепенно кольцо сужалось сильнее и сильнее. Солдаты удачи теснили кочевников со всех сторон.

Потом в безызвестном песчаном поле остались горы трупов, а посреди них, на пике, высилась голова короля кочевников — Ханзара.

***

Ирвинг закрыл книгу, надел одежду пустынника, наполнил флягу водой и отправился на улицы столицы.

Город искренне старался жить обычной жизнью. Так, будто бы в мире ничего не случилось. Но прибывшие с континента люди и местные жители не особо ладили между собой.

Регулярная армия и наемные отряды всеми силами пытались поддерживать на улицах порядок. Это было нелегко. Поутру стражники находили на улицах с десяток тел. В остальном же все было хорошо. Люди занимались торговлей и ремеслом. Многие из горожан примкнули к отряду и занимались изнурительными тренировками, пока местные зажиревшие стражники насмехались над ними. Обучение в отряде проходило намного жестче, чем в армии султана. Но добровольцы все равно примыкали к армии Клода.

Устав от продолжительной ходьбы под солнцем, лекарь присел на уличную лавку, чтобы послушать местных старцев. Однако в их болтовне разобраться ему не удалось, поэтому он слышал лишь набор букв и звуков. Ирвинг просто продолжил наблюдать за жизнью города.

Вот мимо торговой лавки пробежал воришка с краюхой хлеба, а прямо за ним двое стражников. Парню явно не поздоровится, если законники его догонят. Законы пустыни жестоки и вор мог лишиться руки.

По улице прошла колонна рабочих, которые несли на головах кувшины с водой, а сразу за ними религиозная братия, восхваляющая свою богиню. Фанатики приглашали людей следовать за ними по пути паломничества, как это делали их предки, в бескрайние пески пустыни. Смотря на процессию, лекарю вспомнились его фанатичные земляки, которые бродили от города к городу восхваляя Агемона. При всем при этом они секли себя плетьми по спине. Считали, что искупали свои грехи. Теперь Ирвинг видел в них больных болванов.

Немного позже из переулка, на разукрашенных носилках, вынесли тучного дворянина, закутанного в шелка и обвешанного различными золотыми побрякушками. Истощенные рабы еле удерживали толстяка, изнывая от выпавшего на их плечи бремени. Когда носилки пронесли мимо скамьи Ирвинга, он поднялся и отправился на одну из городских площадей, минуя громогласную арену из которой доносились крики ликующей толпы. Ему было неинтересно. Ведь в жизни бывшего священника сражений итак было уже предостаточно.

Возле входа на гладиаторское ристалище, лекарь увидел улыбающегося человека в роскошном пошитом одеянии с попугаем на плече. Птица приговаривала на местном наречии — «Двое зайдут, один лишь выйдет. Победа или смерть!». Азартные игроки понемногу скапливались возле зазывалы и делали ставки. Ирвинг усмехнулся дивной птице и продолжил свой путь.

На городской площади он вновь увидел снующих вокруг братьев отряда, среди которых были небезызвестные Мотыга и Чеснок, которые дослужились до сержантов и занимались вербовкой новых рекрутов. Надо упомянуть, что работали они не хуже зазывалы возле арены. Славные ребята. Умеют завлечь толпу.

Заметив Ирвинга, наемники поприветствовали его, и лекарь ответил тем же, стараясь поскорее слиться с толпой, чтобы бравые рекрутеры не доставали его глупыми вопросами. Такое уже было. И даже не раз.

Минуя городских жонглеров, танцоров и скупщиков рабов, лекарь свернул в узкий проулок, где ему повстречался торговец коврами. Торгаш даже проследовал за ним до соседнего переулка, пытаясь продать расписной ковер. Когда же Ирвинг от него отделался, то через час пути он вышел на вторую площадь, раскинувшегося в песках, сияющего золотом, распрекрасного города Набашнарата.

Ничего необычного монаху не привиделось. Главным событием на сегодня в этом месте была казнь дезертиров. Беднягам рубили головы на плахе, выстроив их в цепочку друг за другом, чтобы последующий мог лицезреть, что его ожидало. Но отсечение головы являлось не самым жестоким наказанием, нежели то, что ждало насильников завтра. Палач оскоплял приговоренных и ждал пока они истекают кровью, чтобы заняться следующим преступником.

Ирвинг укорил себя за то, что какое-то время наблюдал за казнью. Потом он миновал толпу зрителей среди горожан и заскочил в книжную лавку. Там он с важным видом разглядывал книги, пока и это занятие ему не наскучило. Чаще он захаживал в эту лавку для того, чтобы полюбоваться мастерством пошитых рукописей в золотистых обложках. Содержанием он не интересовался, так как больше всего на свете любил свою писанину.

Солнце клонилось к закату. Ирвинг зашел на аллею травников, но лишь затем, чтобы прикупить себе дурман-травы, которую он замешает с местным ароматным табаком — чаррасом. Его не самое полезное увлечение.

Пополнив свои запасы, лекарь прошел дымный переулок, где у каждой хижины, расположившись на коврах и подушках, сидели местные жители и курили кальяны.

Проходя третью городскую площадь, Ирвинг остановился возле дома наслаждений. Место было неприметным, но каждый житель города знал, что здесь ты можешь дать волю своим самым похотливым и страстным желаниям. Разумеется за хорошую плату. Если вдруг смиренная жена не разделяла с мужем пьянящую чащу запретных удовольствий.

Народ песков, по религиозным соображениям, осуждал тягу к прелюбодеяниям, но ведь природу невозможно победить, как бы ты не старался.