Заводь — небольшой залив, часть реки (или озера) около берега, с замедленным течением
Словарь русского языка
Памяти отца и деда
* * *
В комнате, рассчитанной на одного человека, на одно дыхание…
ещё помещаются — книги, картины… ваза,
в которой вместо букета — только название,
высохшее не за долгое время, а сразу,
как было сорвано и оставлено без присмотра,
без наблюдения со стороны хозяина,
без соучастия — хоть кого-то… Кого-то!
Теперь существует — высушено-неприкаянно…
как — почти — рисунок — без указания автора…
даже время суток теряется мелкой россыпью —
в пересечениях линий… трактором —
перепахать бы… но это осенью,
где букетик — точно — засохший — умерший —
шепелявит листьями про бессмертие…
тысячелистник, багульник, сумеречник —
папоротник — надежда тысячелетия…
В комнате — между кроватью и форточкой —
помещаются домыслы и сомнения
в сочетании с бредом — широким росчерком —
по разлинованному волнению…
то есть — в тетради — корявым почерком —
не в документе, где фотография —
прошлого — выверенного — бессрочного,
с указанием даты и рода занятия…
В комнате — в двух шагах от вечности —
доказательства, собранные на одном дыхании —
существования… порознь, вместе ли —
выглядит, как — почти признание.
май 18—19. 2017 год
* * *
Сегодня дождь немножечко другой —
не тот, что был вчера или во вторник,
девятого… а обещали — зной…
но деньги спёр какой-то уголовник
на собственные нужды. Облака
старательно расчерчивают небо
в границах, обозначенных — пока!..
Пока никто не спрашивает — Где мы?..
Метеоролог беспробудно пьёт —
на вырученные деньги — за погоду…
За стенкой кто-то, кажется, поёт —
не про любовь — про новую свободу,
про новые на небе облака —
Валерий Ободзинский — в прошлой жизни…
или Муслим… о, вечная тоска —
по временам, где от полёта мысли —
стучало сердце… Бесконечный дождь…
Баба Яга, избушка — к лесу задом —
кого ещё — по памяти найдёшь
в такое время… Надо ли?.. А — надо!.. —
скрести асфальт — подобием дождя —
ботинками, что не пропасть, как капли,
не высохнуть… но без дождя нельзя!
Глаз теребит пространство неба — так ли,
как надобно?.. Сосчитанная дрожь —
покапельная — дворнику на радость,
поскольку пыль со стоптанных подошв —
не поднимается, а с капельками рядом.
май 19. 2017 год
Май, 2017 года
Не замерзающая никогда Адриатика.
Кафе на набережной. Остывающий кофе —
под крики чаек… и голубей одинаково —
хлопанье… официант посуду уносит,
оставляя скучающего человека
один на один с изображением города…
с какой-то возможностью — не переплыть, не уехать —
ни восвояси… ни в любую другую сторону,
откуда потом — воспоминаниями и письмами —
только — разрозненные фрагменты,
которые никакой бухгалтер не вычислит
при оформлении пожизненной ренты —
почти завещания — на одного заявленного…
без указания срока действия
данной бумаги… Адриатика окровавлено —
на закате — определяет последствия…
и границы разумного в пределах воды и острова,
согласуясь с прогнозами метеостанции…
лодочник отчаянно перебирает вёслами —
лодка по ватерлинию загружена иностранцами —
любопытными зрителями… и подарками
…и никто не знает откуда сегодня ветер —
ловко лавирует под мостами, под арками…
никогда не знаешь — что у него на примете,
то есть — что им движет, куда он, в какую сторону…
Человек на набережной достаёт из кармана граппу…
над головой его — чайки — ещё не вороны
и не его поклажу несут по трапу —
на другую сторону описанной Адриатики,
где уже родители и некоторые другие родственники…
Чайка на парапете глядит внимательно
и чешуёй расплачивается за кофе — зимой — не осенью.
май 21. 2017 год
* * *
Между сном и явью — тумбочка и кровать,
ещё этажерка из бабушкиной квартиры,
старая Библия, которую прочитать
не успел до конца… соседка Ира,
или Земфира — тревожит сон…
Вытоптанный половик в коридоре.
Человек — без имени — медленно в унисон —
между сном и явью — участвует в разговоре…
перебирает недлинно сказанные слова —
почти неслышно, немыслимо, как по книге,
произносит вслух — всё то, в чём была права
сама история, минус — уже — интриги…
и какие-то домыслы. Утренний крепкий сон,
мелко промолотый, выцеженный сквозь сито,
точно петуньи на выделенный газон,
рядом с которым для свежей воды корыто…
и никакого вымысла — только явь —
туберкулёзная — в язвах поверх дыханья,
как впечатление, которое — лишь представь,
и обнаружится — сразу — к нему названье,
как из учебника — вычитанная глава —
поверх рассказанного, но — ни уму, ни сердцу…
май на исходе, а во дворе дрова
напоминают о том, что ещё согреться —
вдруг пригодится… и тучи над головой,
как подтверждение, что и вода из крана —
не проливается — просто — сама собой
между кроватью и тумбочкой… Как ни странно!
май 21. 2017 год
* * *
Вспененная ветром с утра река
продлевает голос, но портит зренье —
белой полоской, что так!.. — близка,
а сердечный приступ грозит забвеньем,
или бессонницей, так как ночь —
лучшее время считать убытки…
ибо когда-то — ни сын, ни дочь
не пережили второй попытки…
и возвращаются лишь во сне,
смерив пространство тяжёлым взглядом…
Вспомнит ли Мать о своём Христе —
после того, как Он был не рядом
целую вечность. Учебный год,
или учётный, включая муки…
и не возделанный огород —
после бессрочной с роднёй разлуки
и переезда… в холодный дом.
Вспомнит ли руки его… А — руки!
Кто там стоит под твоим окном —
не отягчённый виной разлуки?..
Длинная, как в реке вода —
речь утопающего про помощь,
про оставление, как всегда!.. —
длительное, хоть — в обед, хоть — в полночь,
ибо — пока золотит луна —
воду — никто не расскажет правду…
И всё случившееся — сполна —
станет историей — сразу. Сразу!
май 21. 2017 год
Гостиница
Вычёркиваю жизнь, как год назад,
когда в отдельном номере ждал смерти,
или тебя… Дождливый Волгоград
был распечатан, как письмо в конверте,
мои присутствием… До первого глотка
холодной водки — всё казалось правдой,
но друг сказал, что жизнь — не коротка…
тетрадка с ручкой оказались рядом —
и всё закончилось… Май — месяц добрых дел —
я переехал, ты осталась с мамой…
Казалось бы — всё так, как я хотел…
но волгоградский дождь, как телеграмма,
отстукивает… Я в свой телескоп
разглядываю твой далёкий берег —
сам Одиссей бы различить не смог
в той части света непотребный север,
или его окрестности… следы —
не различимы, как твоя улыбка…
Любимая, прости — я — только — ты…
и в этом, видимо, была моя ошибка.
май 22. 2017 год
* * *
Чемодан — не повод куда-то ехать.
Сложишь рубашки — и снова смяты…
как какие-то тряпки… Земные вехи —
так несуразны и непонятны,
будто бы это — какой-то умысел,
вымысел, бред, или просто — нелепица…
Дождь непрестанно коверкает улицу,
где фонари — даже — больше не светятся…
только зрачки обесточенных лампочек,
только пустые трамвайные борозды…
и без влюблённых садовые лавочки…
может быть — рано, а может быть — поздно им!
В этом весь смысл пустого отчаянья —
смятые простыни, пододеяльники…
без чемодана карета отчалила —
скорая помощь увозит печальника.
май 22. 2017 год
* * *
…и никто ничего не хотел сказать,
так как молчание — тоже слово —
веское… важное, твою мать!.. —
ибо пока не найти другого —
высказанного!.. — чтобы понять, простить
или, по крайней мере — услышать…
чтобы старуха сплела свою нить —
вязкими пальцами… шёпотом, тише —
от посторонних, кого спасти —
вряд ли удастся — короткие ночи…
разве что спрятать — опять — в горсти —
до воскресения — так, между прочим —
сказанным, чтобы, избави Бог!.. —
не получилось, как раньше, с Сыном…
Вот тебе, миленький мой, порог…
вот тебе крест… вот тебе осина.
май 22. 2017 год
* * *
Играет джаз!
Пустой каприз.
Второй этаж —
не вверх, а вниз…
Наигрывает чёрный Чарльз,
как будто бы в последний раз…
меж клавишами спёртый крик —
Прости старик!
май 22. 2017 год
* * *
…и мы опять сойдём с тобой с ума,
чтобы ещё на месяц не расстаться…
в пределах комнаты. Трамвай, кровать, сума
и крики провожающих со станции,
и перебой натруженных колёс —
под пересчёт молчащих светофоров…
и шёпотом не заданный вопрос —
в который раз, теперь уже — в который…
чтобы не знать неправильный ответ,
и не страдать потом в непониманье —
от сказанного. Вымолвленный бред —
в двух-трёх словах — не добавляет знанье…
тем более в пять пятьдесят утра,
когда у времени последняя возможность —
оставить всё, как есть… крик со двора —
отчаянный… и потому не сложный.
май 23. 2017 год
* * *
Соловей заливается, будто бы в первый раз,
у меня за окном, где-то в лесу напротив…
спетая песня — восторженная — сейчас —
точно «винил» прославленного Паваротти —
сквозь шипение листьев… Яичница на плите,
лай соседской собаки, соседский же громкий голос —
не воспетая в песне женщина — тень в реке —
говорит на кухне про чью-то болезнь и совесть,
но неразборчиво. Громче собачий лай.
Простыни хлопают — сушатся на балконе,
будто оркестру кто-то сказал — Играй!.. —
но дирижёр отсутствует. Кто-то стонет,
но не понятно только — с какой стороны —
песнь соловьиная перебивает стоны
вкупе с собачим лаем… Слова длинны,
но бесполезны кухонные разговоры —
под перешип яичницы и листвы —
как говорлив пейзаж за оконным краем…
как бесконечны крашенные стволы —
белой извёсткой… С облаком — не сличаем —
этот пейзаж за выкрашенным окном,
ибо — всегда на месте — ни строчки мимо —
держится длинной ниткой за мой балкон
и не торопится больше стать пилигримом —
переселенцем из этих знакомых мест…
видишь, порой, заснеженную дорогу
и понимаешь, что навсегда ты здесь —
слушать пластинку утреннюю — от Бога!
май 23. 2017 год
* * *
Ракушка рассыпается, как халва,
в скрюченных пальцах — только её осколки —
грязные стёклышки прошлого — сквозь слова
воспоминаний… Тонкие, хрупкие, ломкие.
Ссыпанные, бесформенные — на дно —
мелкой ладони — в складки недлинной жизни…
Выглядит всё бессмысленно и смешно —
окаменевшие тысячелетия — мимо,
не приходя в сознание… Сад камней,
вырубленных деревьев, глухих заборов…
Будет ли время вспомнить ещё о ней,
той, которая рядом была, которой —
не безразличны ракушка и халва,
текст из учебника про торжество прогресса
и… недоверие к жизни, что так мала,
не различима — долго — из этого места…
Рядом с ракушкой выбеленный песок —
мелкое время, высыпанное на берег…
с косточкой рыбьей, свой пережившей срок —
дольше обычного — в это никто не верил.
май 24. 2017 год
* * *
Старый и пьяный сторож у входа в дом,
в мятой рубашке, в брюках не по размеру —
пробует что-нибудь мне рассказать о том,
кто не вернулся ночью, как я, к примеру…
и говорит так долго — уже светло,
и облака все сдали ночную смену…
из дома напротив пахнет уже молоком…
новые школьники ищут себе замену —
для выпускного вечера… Школьный бал —
как вариант счастливого — в прошлом — детства…
красные шарики и пузырьков бокал,
и предложение… в школьном саду раздеться,
чтобы стать взрослым и выпустить первый пар,
как через форточку выдохнуть сигарету…
Это ли вечером думал, когда искал
путь — через улицу к дому — в обнимку с ветром!
май 25. 2017 год
* * *
Спустя пять лет ты спросишь обо мне
и, может быть, что кто-нибудь ответит
о том, кто жил здесь раньше — в тишине,
кто счастлив был — ещё на этом свете,
среди других, таких же, как и он —
на фоне ускользающих деревьев
в границах неба… Берег, стадион
и в книжечке расписанное время
чернильной ручкой… и ни он, ни ты —
уже не вправе исправлять ошибки,
тем более — разглаживать черты
того, кто шьёт портрет суровой ниткой
поверх морщин… Ты спросишь обо мне
и, видимо, какой-нибудь свидетель
всё предоставит — письменно — тебе…
и ты узнаешь — кто за что в ответе.
май 25. 2017 год
Осип Мандельштам
Это люди пришли… Воронок где-то в тридцать седьмом,
или в тридцать восьмом — задыхается собственной гарью —
у подъезда, в Савёлово, где новоявленный дом…
и корзинка увязана — с хлебом, вином и… печалью.
Это призраки прошлого — сквозь нерассказанный сон,
сквозь страницы из книги с пометками красного цвета,
это взгляд пешехода за тёмным от сажи стеклом,
это бабочка в форточку бьётся — плохая примета…
Это всё, что не сказано — прячется где-то внутри —
от случайного взгляда, от рук типографских рабочих,
что плетут отпечатки, как ты свои мысли… свои,
говоря только то, что никто не поймёт — между прочим.
Это шум уходящего времени. Это любовь…
неслучайная встреча, когда нет надежды на встречу.
Это то, что и смерть не отнимет за пригоршню слов…
Это тридцать седьмой, или тридцать восьмой… тихий вечер.
май 26. 2017 год
* * *
Чешуя по всей пристани, вывернутое нутро —
карпа, сазана, селёдки… Крюки и сети…
и никакой возможности лечь на дно,
ибо — коты за это теперь в ответе…
и дожидаются только, когда улов
распределят и выделят часть добычи
ту, в которой больше — пустых голов…
и плавников — чем было для них обычно…
и потому все утренние коты,
чтобы поесть — стараются быть поближе —
к осуществлению детской своей мечты —
на берегу, а не где-нибудь там, в Париже,
или Венеции… Сети — на свежем ветру —
до следующей ночи, до следующего улова…
кошки все серы и ветер в свою дуду —
до потемнения, не говоря ни слова.
май 28. 2017 год
* * *
Когда у смерти нет других причин —
она решает, что ты — просто — старый…
и умер от количества морщин —
не от болезни или перегара
в автобусе… Бессмертная душа —
трагедия — не жизни — перевода —
в другую ипостась, где не спешат
придать огласке смысл разговора —
подробности… и медленная речь
не оставляет шансов очевидцу
происходящего — в другую землю лечь,
бессмысленно разглядывая лица —
кому при жизни не успел сказать
и пары слов… Бессрочное молчанье,
как дополнение к словам — ни дать, ни взять…
плюс ко всему — неровное дыханье —
проблемы с сердцем, что ещё пока —
отстукивает Богу телеграммы,
но ждёт уже последнего звонка —
с той стороны пустой оконной рамы,
в которой, даже для приличия, стекло —
не предусмотрено… так — только занавеска —
на гвоздиках — банально и смешно,
но — и она не двигается с места…
Не шевелится, как в реке вода.
не продлевает в право или в лево —
остаток жизни, так как никогда
не покидает данного предела…
морщинится, как старое лицо —
окно не расставляет ударенья,
когда ты наблюдаешь сквозь него,
а только продлевает те мгновенья,
когда глядишь — на всё — во все глаза,
стараясь распознать изнанку куртки…
или плаща… Как кто-то там сказал,
что жизнь подобна старой, глупой шутке!.. —
не более того, но — не судьба,
которой достаёт ума — не сгинуть —
за занавеской, чтобы всё сполна —
в лицо уже, а не случайно в спину,
когда дыхание и напряжённый слух,
как дерево в саду ждут одобренья —
садовника, чей взгляд уже потух…
и глаз слезу не давит — с огорченьем —
по поводу кончины старика —
он просто умер из-за длинной жизни,
когда истёрлась дряблая рука
и линии срослись, к полёту мысли
добавив — только — выверенный срок.
Не более того!.. — ни дня без строчке —
в амбарной книге, где длиннее строк —
лишь даты — без особых полномочий…
Без продолжения. Без вариантов дней,
когда всё кажется, а не на самом деле…
когда и тень твоя чуть-чуть — длинней —
заботится уже о новой цели.
май 29. 2017 год
Слова
Из кусочков сотканное одеяло —
крупной строчкой поверх рисунка —
точно рельсами поверх вокзала —
в направлении почтальона с пастушьей сумкой…
в сторону почты, откуда письма —
голубиной стаей — до адресата —
к месту скопления глупых мыслей
под охраной сторожа или солдата,
или то и другое… Лоскутный остров,
вымеренный до сантиметра — в профиль…
до последней складки песчаной, просто
став лицом с искажённой бровью,
то есть — портретом — на фоне неба —
простыни в облачных складках ночи…
невероятно, но где бы ты не был —
мерный лоскутик к пейзажу пристрочен,
как к запотевшему зеркалу листик
с напоминанием — не про работу,
так — не забытые с вечера мысли —
просто слова… или имя кого-то,
кто, как и ты за ветвистый рисунок —
строчки чернильной — коня и полцарства…
чтобы однажды — холодной и лунной
ночью — согреться, услышав вдруг — Здравствуй.
май 31. 2017 год
* * *
Май на исходе. Медленно июнь
вползает в дом. не раздвигая шторы —
дыханием — сквозь шёлковую тюль —
через него!.. — с растительным узором
по всей длине… и комариный гул
в ночное время — громче самолёта
над городом, что вечером уснул,
став лёгкою мишенью для кого-то —
в борьбе за воздух, что — горяч, тягуч…
медлителен, как после спячки муха —
в оконной раме — в обрамленье туч…
и звук, не различаемый для слуха —
в начале лета. Никогда ещё —
так холодно — до самого июня…
и, видимо, синоптика просчёт —
ещё аукнется… но это позже будет.
май 31. 2017 год
Отрывок
Суровый камень, вдавленный в песок,
коричневый, холодный безымянный…
с какой-то надписью — из прошлого кусок…
стеклянный, оловянный, деревянный…
Бессмысленный, даже когда вода
оттачивает острые границы —
между песком и камнем, иногда
давая шанс им ненадолго слиться
и стать — одним… как ранее, когда
никто не спрашивал — откуда этот камень…
откуда в кране тёплая вода
и почему — так краткосрочна память!..
и время — только до шести утра —
не далее… состарившийся вечер…
и ласточки — всегда — пора, пора —
не как-нибудь, а именно — навстречу.
Глаза в глаза… Недолгий перелёт —
от берега до первого балкона
с покатой крышей, где уже живёт
другая ласточка, сбежавшая со склона —
во избежание бесчисленных потерь —
во время наводнения и позже,
когда — без разницы — тогда или теперь —
пустые гнёзда и немые звёзды…
и камень вдавленный в бесчувственный песок —
не более, чем продолженье списка,
где имена — чуть-чуть — наискосок,
чтобы не стать бухгалтерской запиской.
июнь 1. 2017 год
* * *
Зрение, после дождя, находит только пропажу.
видимо — ради этого всё и было…
то есть, вполне возможно, что часть пейзажа —
была готова, чтобы её размыло,
увековечив тем самым пустое место,
откуда не то, что птицы — ветвистый шорох…
всё — в одночасье — вместе с водой исчезло,
освободив от лишнего этот город…
с тополиным пухом. Глаз теребит деревья,
перебирает ветвистый немой рисунок —
на фоне облака, что коротает время
после дождя, уткнувшись в печальный сумрак.
Ночью все кошки тёмно-мышиного цвета —
глаз различает только пустое место…
и иногда полоску дневного света,
но это чуть позже — ближе уже к рассвету,
то есть когда — другой — по составу воздух…
и никого, кто мог бы отвлечь вниманье,
видимо — так и было, когда был создан —
весь этот мир — после дождя — дыханьем.
июнь 2. 2017 год
* * *
Из списка мест, куда я ни ногой —
не исчезает улица, где вырос,
куда второй раз — только на покой,
чтобы, в конце концов, действительно — всё сбылось
или сбылось — словесная игра —
не на площадке детской перед домом,
а где-то рядом, где кричит — Пора —
какая-то старушка в незнакомом
цветном халате… но не говорит —
куда пора и как к ней обращаться…
Луна, меж тем, торжественно горит,
давая шанс неспящим домочадцам —
хоть что-то в длинном списке разглядеть
и распознать какое-нибудь имя —
знакомое не полностью — на треть —
пока луна не занята другими,
такими же, кто, как и я — не спит,
чернилами распарывая время,
пока луна, как солнышко, висит,
не раздражая спящие деревья —
свечением… Из каждого угла
выглядывает кто-то осторожный,
кто тоже шепчет мне — Пора, пора…
но не разборчиво… Колеблется треножник,
как — твою мать — в озвученной тиши…
Глаза глядят, почти не различая
всё то, что днём увидеть — не спешил,
о чём потом — жалеть, того не зная,
не отличая вечер ото дня,
слова от вымысла, обложку от страницы
с каким-то текстом, помнящим меня…
журавль в небе — не в руке синица —
тревожная… или сплошная тень —
от сказанного — воробей на ветке…
Глухой старик, превозмогая лень,
встаёт, кряхтя, со старой табуретки.
июнь 3. 2017 год
* * *
Из-под балкона вынырнувший подъезд —
ориентир глухому соседу сверху,
чтобы дойти до дома — из дальних мест,
не опоздав на утреннюю поверку…
Не говоря ни слова — летит душа
из-под балкона — к облаку, что на крыше,
чтобы увидеть — как бесконца спешат
ходики — только когда их никто не слышит…
да, и не видит — с балкона не тот обзор.
Если бы сверху!.. — не позволяет зренье —
перемещение по вертикали — вздор —
в этом весь смысл… плюс ко всему — терпенье,
то есть — незнание — как не сойти с ума!
Происходящее — лишь добавляет речи,
то есть — к пейзажу — озвученные слова,
что говорит мне тот, кто идёт навстречу…
из-под балкона… по плоскости. Пыль и свет.
Тонкая россыпь капель — из-под балкона…
и никого, кто дал бы простой ответ —
не из-за страха — чтоб избежать урона.
июнь 4. 2017 год
* * *
Пройти по длинным коридорам дома,
ни с кем не встретившись… Вдохнуть холодный воздух
из форточки — после ночного шторма,
стать призраком и… возродиться — после —
никем не узнанным. Стать неодушевлённым.
Быть частью коридора или дома…
бумагой в пиш. машинке — запылённой,
забытой автором в процессе разговора…
ненужной частью утреннего мира,
ничтожным существом в границах света,
где есть пространство — коридор, квартира —
знакомая по пыли и приметам
старения. Безоблачное небо
из-за окна разглядывает сумрак,
который здесь, внутри, не за пределом —
божественного, сказанного в сумме…
Озвученного, как бы — из-за шторы,
где прячутся все призраки и дети,
играя в прятки, сразу после школы,
когда учитель больше не в ответе
за их существование… Художник
расчёркивает новую страницу
и пробует насытиться — безбожник —
не журавлём, а маленькой синицей…
чтобы ещё раз насладиться утром —
сквозь форточку — холодным — по сезону,
когда синоптик врёт ежеминутно
про торжество природы — по закону,
но не по совести… Мели, мели, Емеля!.. —
сжигай мосты. гуляй напропалую…
Сегодня вторник — раньше — понедельник…
и в коридоре кот — один — тоскует.
июнь 6. 2017 год
* * *
Раньше сюда приходили поставить свечку…
теперь чтобы слить остатки дрянного пива,
смыть со стены потерянную овечку,
в кофточку всунуть всё то, что когда-то было.
Раньше гуляли парами и при свете,
чтоб, ни дай Бог, соседи не ткнули пальцем…
Раньше рыбак чинил после шторма сети —
нынче латает лодку для постояльцев
частной гостиницы — недалеко от дома…
и никому нет дела до длинных мыслей
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.