Бесплатный фрагмент - Записки рыболова-любителя. Часть 7. Путинские времена. Том 7.1. Первый срок

2000 г.

МГТУ-ПГИ. Калининград — Минск — Москва — Владимир — Мурманск — Констанц — Цюрих — Тюбинген — Гданьск — Петербург — Петергоф — Сестрорецк — Шафхаузен — Кола — Западная Лица — Шонгуй — Серебрянка — Райхенау — Брегенц — Зипплинген — Мишуково — Вольматинген Рид — Миндельзее — Верхне-Туломская дорога — Пяйве — Мюнхен — Апатиты — Штутгарт — Базель — Ветцлар — Зеленоградск

662. Январь. Ваня, храни мой роман

Я н в а р ь 2 0 0 0 г.

1 января. Вот и перешли в 2000-й год. В детстве я думал:

— А ведь может такое случиться, что я доживу до 2000-го года! Вот будет здорово!

Ну, вот и дожил. Здорово, что не год круглый, а что мы собрались такой тёплой компанией: мы с Сашулей, дети, внуки, Иван с Леной — тоже вроде наши дети. Михаил такой длинный и удивительно спокойный, благодушный, ничего похожего на неугомонного дразнителя своего младшего брата. Учится хорошо, с удовольствием занимается плаванием и запоем читает книги про войну.

Все новогодние подарки с надписями на бирочках «для кого» были сложены в огромный мешок, из которого их доставал Алексей и объявлял — кому. Подарков было множество, и все остались очень довольны.

А я рукав рубахи прожёг свечкой, стоявшей на столе.

После новогодней ночи около полудня я бегал и на Верхнем видел пойманных (в том числе и при мне) подлещиков граммов по 150.

А вечером к нам в гости приходили Галина Якимова, Кореньков с Андреем, сыном умершей Нининой сестры, оставшимся в их семье, и Шагимуратовы Юра с Леной. У Кореньковых напасти не кончаются. Нина в Новосибирске только что Юриного брата двоюродного похоронила. У Шагимуратовых внучка семимесячная, а Эльвира мужа своего прогнала — пьёт.

Серёга Епифанов, который утонул на рыбалке, оказывается, должен был деньги привезти за мой проданный, наконец, мотоцикл. Вряд ли кто теперь привезёт.

Коля Ноздрюхин помер.

И трудовых достижений немного в кореньковской лаборатории. Затмение промоделировали и всё. Подработками народ, в основном, занят. А вот Шагимуратов с поляками эффективно сотрудничает. Те ему техники накупили приличной.

Про рыбалку и лёд на заливах оба Юры ничего мне сказать не могли, как и Иван. Считают, что нет льда на заливах, хотя на Куршском-то я его самолично видел с самолёта.

2 января. С утра ясно и минус 2, но к обеду уже ветер с южного сменился на западный и пошло теплеть. А я продолжил читать роман Опекунова, который, оказывается, два года уже как здесь лежит вместе с письмом Володи ко мне. Вот оно.

Письмо Володи Опекунова из Минска от 4 января 1998 г.

4.01.1998 г. Минск.

Здравствуйте, дорогие Александр Андреевич, Александра Николаевна, Ира и Ваня! Привет вашим детям и внукам. Поздравляю вас с Новым 1998 годом, желаю крепкого здоровья, успехов и счастья!

В продолжение моего звонка Ване пишу это письмо. Я надеюсь, что до его получения Ваня уже сообщит мне сведения по числу Вольфа за 1989—97 годы и проблема будет снята, то есть она останется только для Раи. Диссертацию она написала и представила, но, как всегда это бывает, кому-то захотелось связать возникновение послеродовых психозов с лунными фазами (что уже сделано) и солнечной активностью.

Интересно, что такие связи устанавливают между совершенно, как мне кажется, независимыми событиями, например, солнечной активностью и численностью грызунов. Мне само число Вольфа кажется искусственным, имеющим какую-то нефизическую природу, а уж как определить численность грызунов в какой-либо местности — ума не приложу.

У Раи выборка больных около двух сотен общей численности. Эта группа разделена на подгруппы по синдромам, так что в каждой подгруппе остается по десять-пять человек. Сезонную зависимость она установила. Чаще всего болезнь развивается, например, весной (по синдромам есть различия). Сама же Рая и объясняет это тем, что летом люди стараются не обнаруживать свои заболевания, осенью некогда это делать, так как идёт сбор урожая и отправление детей в школу, а зимой — холодно ехать в больницу. Так что весна — самое лучшее время для психической болезни. То есть связь какая-то опосредованная. Но это не важно. Всё это вполне укладывается в современную медицину. Проблема в том, что в нашей стране, Белоруссии, нет учреждений, которые занимались бы солнечной активностью, а с начала девяностых годов была приостановлена связь с Академией Наук России и соответственно никакой обмен информацией не осуществлялся. Белорусы даже пытались публиковать свои научные труды на белорусском языке, но, к счастью, этот угар прошёл сам по себе, так как не оказалось денег не только на белорусский язык, но и на русский. В это время трезвые головы задумались, для кого мы будет печатать свои труды. Если на белорусском, то получается, что для самих себя. А есть ли в этом смысл? Есть, но не большой. Все эти события, достаточно грандиозные по масштабам, послужили причиной моего обращения к Ване.

Вы уже не раз выручали наше семейство в трудные минуты, так что приходится идти по проторенной дороге. Я уверен, что это вам зачтётся, как добро, которое вы творите совершенно бескорыстно. Тем не менее, я буду рад летом, и надеюсь, что это произойдёт, зайти к вам с бутылкой коньяка и отметить радостную встречу.

Это письмо я пишу в своём метрологическом вагоне на станции Минск-Северный. В декабре я предвкушал удовольствие от того, что в начале января идут сплошные праздники, и я смогу отпечатать уже написанный сценарий кинофильма, триллер, мелодрама, комедия. Но наши метрологи не смогли забрать вовремя динамометр из госпроверки, на десять тонн, весом килограммов восемь, а везти его в руках в Могилёв не хотят, поэтому и задержали вагон в Минске, чему я не очень рад, так как меня перегоняют в пределах Минска со станции на станцию и не дают покоя. Кроме того, приходится топить наш универсальный комбинированный котёл углем, а не от сети, что доставляет дополнительные хлопоты. Приходится также ездить домой на приём пищи. А на сегодня я запланировал поход вместе с Раей в гости к моему университетскому товарищу Коле Богомолову, который живёт в Минске уже двадцать пять лет, и уже женил своего старшего сына. Его жена — Галка тоже училась с нами на физмате. Мы иногда встречаемся, а Новый год вроде как праздник семьи старых друзей.

Наша жизнь протекает без особых изменений, что, может быть, и хорошо. Хотелось бы лучшего, но приходится довольствоваться тем, что есть. Я всё же надеюсь, что при нашей жизни наступит некоторое улучшение, было бы здоровье.

Дети закончили четверть без троек. С одной стороны, чего хорошего, а с другой — в первой четверти у младшего пятиклассника Саньки были две тройки, по русскому и белорусскому языкам. Так что есть прогресс. Старший сын Андрей учится в девятом классе, третий год ездит на курсы пользователей компьютерами, по математике имеет пятёрку. Это меня радует.

Ваня, храни мой роман. А ещё лучше дай его почитать кому-нибудь. Любые отзывы мне интересны. Василий Слежкин как-то показывал мой роман своему другу Лёше Трофимову, который сейчас заведует кафедрой русской литературы в пединституте Даугавпилса. Трофимов написал мне рецензию, из которой особенно запомнились строки: «роман я не читал, но он производит очень плохое впечатление, напоминает традиции застойных времен, особенно в начале. Начинать роман с описания утра — один из пережитков, от которого никак не могут избавиться писатели с неоригинальным мышлением». Что-то такое, после чего я должен был бы выбыть из числа конкурентов Лёши Трофимова как писателя.

Сейчас мой роман лежит в издательстве «Мастацкая литаратура», надеюсь, что его там изучают. Подготовил я также сборник рассказов, но ему хода ещё не давал. Вот такие наши дела. Прилагаю к письму фотографии, не очень хорошие, но на них всё же можно кое-кого узнать.

Желаю вам крепкого здоровья и, ещё раз, успехов. До свидания.

Володя Опекунов

3 января. Поначалу я читал Опекуновский роман с натугой, временами раздражаясь даже, особенно когда встречал грамматические ошибки или стилистические ляпы. А потом…

Уже второго числа вечером я зачитывал отдельные места вслух Сашуле и Иринке, а сегодня прочёл целых две главы Мите с Леной. И вечером позвонил Опекунову в Минск, поговорил и с ним, и с Раей. Порадовал их своими впечатлениями о Володином романе. Это что-то!

4 января. Утром бегал под дождём. Забыл упомянуть, что накануне обсуждали, что с деньгами делать, которые я Ирине привёз на хранение, в долг то есть. Я-то думал — они машину хотят купить, не очень-то это одобряя (без гаража, бензин дорогой, разорит она их), а они, оказывается, на компьютер нацелились. И правильно, пожалуй. Иван считает, что компьютер нужнее всего Ирине с её клиентурой («Деньги надо в Ирину вкладывать!»), потом Михаилу, а потом уж ему.

После обеда проводили Митю с Леной в Москву-Владимир. Я ужаснулся тяжести их чемоданов хоть и с колёсиками. Там мёд, оказывается, водка тамбовская, книги, альбомы. И со всем этим добром туда-сюда мотаться! На третью полку закидывать! Я бы со своей спиной не управился. Герои.

Моё письмо Мите от 12 января 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Я уже третий день дома, второй — на работе. 10-го благополучно долетел без задержек, и хотя дома не работал лифт и не было горячей воды, я, как и вы с Леной, почувствовал облегчение: в гостях хорошо, но дома лучше. Устал я в Калининграде, особенно от пьянок. Хоть и не дурак я выпить, но каждый день тяжело. А пить пришлось и 6-го в кирхе после семинара с нашим выступлением по поводу 60-летия Суроткина (не выступлением по поводу, а пить по поводу), и на следующий день у Карповых на Пугачёва по случаю Рождества Христова и Зинаиды Ивановны, и 8-го по случаю приёма мамой Галины Якимовой и Надежды Тепенициной, и 9-го в гостях у Шагимуратовых, никакого здоровья не хватит. Давление, конечно, поднялось, пришлось опять таблетки глотать.

Погода в Калининграде после вашего отъезда так и оставалась слякотной, остатки снега сошли, но я всё же съездил в Ладушкин 8-го посмотреть на залив у Берегового. Лёд есть, но паршивый, и народу на нём не видать, лишь один катер куда-то пёр ледоколом по трещине. Я зафиксировал состояние залива на фотоплёнку и возвратился восвояси водку пить.

Оставил Ирине с Иваном 1000 марок и 1000 долларов «на хранение», в кредит как бы, на компьютер. С возвратом, когда смогут вернуть.

В Мурманске температура воздуха от нуля до минус пяти. Сегодня утром выкатил «савраску» нашу и приехал на ней на работу, сдав по дороге кучу пустых пивных бутылок. Скомпоновал отчёт РФФИ, упаковал, а потом по оставленному себе экземпляру обнаружил, что в одной форме не расписался на всех экземплярах. Пришлось вскрывать пакет.

Завтра приезжает мама, а там и солнышко должно показаться на нашей горе.

Мне же надо последние статьи очередного «Вестника» читать.

Целую. Привет Лене. По телефону общаетесь?

Папа.

Письмо Мити от 16 января 2000 г.

Привет!

Как добралась мама, как переносится полярная зима (идущая, наверное, к концу)?

У меня неделя без экспериментов; провожу время за очередным анализом статей, от которого пока больше каши в голове. В начале недели радостная новость: нашу статью приняли-таки (уже без дополнительных замечаний; Ральф говорит, что наверное её послали тем же рецензентам, и они согласились с нашими доводами). А вот что и как теперь делать — большой вопрос…

Моё письмо Мите от 17 января 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Ну, ты меня развеселил предположением насчёт нашей полярной зимы: «идущая, наверное, к концу» (!). К разгару она пока идёт, а не к концу. Ещё морозов настоящих не было, а обещают. Другое дело — полярная ночь на убыль идёт, что, конечно, утешает.

Вчера мы с мамой катались на пластиках с 13.30 до 15.15, дошли до кормушек и обратно, скольжение хорошее, но темновато, тем более пасмурно было.

Мама доехала нормально, в Питере её встречали Вова и Люба с Андрюшкой. Андрюшка отвёз всех на машине на свою квартиру, но сам скопытился по причине то ли отравления, то ли инфекцию какую схватил, а Любе надо было к врачу, так что мама с Вовой отправились к нему на работу, где и пообщались спокойно к взаимному удовольствию.

А я в день маминого приезда развлекался со своей машиной. С утра отправился на рынок (что на Володарского), затарился продуктами. Оттуда — в ПГИ, у нас с Терещенко была договорённость встретиться в 12. Подъезжаю к крыльцу ПГИ — встать негде. Решил развернуться. Проехал чуть вперёд и затем задом стал двигаться к крыльцу. Бам-с! — сел задом на бетонную чушку у крыльца. Крепко сел. Сдёрнуться не могу. Водитель ПГИшный подошёл, говорит:

— Давай, я тебе зад приподниму, а ты двигай вперёд.

Приподнял он зад кобыле, я газую, а она ни с места.

— Да ты на скорость-то её поставил?

На скорость-то я поставил, а с ручника не снял. На ручник я поставил правильно, по инерции уже, вылезая из машины в аварийной ситуации. А теперь газую с ним.

Отпустил ручной тормоз, слез с чушки. Решил вперёд скатиться, а там развернуться у деревянных домов. И зарылся в снег. А под снегом лёд. Буксую, ни назад, ни вперёд продвинуться не могу. Достал лопату, начал подкапываться под колёса. Покопаю, погазую. Покопаю, погазую. Причём не столько копаю, сколько лёд грызу. 45 минут так упражнялся и повредил связки в локтевом суставе правой руки. Тут на моё счастье Роман вышел.

— Ну, Вы, Александр Андреевич, рискованный человек. Только права получили, а уже зимой ездите!

— Тренироваться-то надо!

Толкнул меня Роман сзади, и я проехал вперёд, развернулся, выбрался к ПГИ и встал у тротуара в конце вереницы машин. Пошёл к Терещенко. Секретарша говорит:

— Что же вы, Александр Андреевич, опаздываете? Евгений Дмитриевич про вас несколько раз спрашивал, а теперь у него совещание.

— А вы не видели, как я тут под окнами на своей машине кувыркался?

— Нет, не видели.

Тут Терещенко вышел из своего кабинета. Я извинился, объяснился. Терещенко был в благодушном настроении, пригласил в кабинет, попросил Иванова подождать, пока он со мной закончит, и мы с ним час прокалякали, подводя итоги прошлогоднего сотрудничества. Я ему все мамины проблемы изложил, свои пожелания, замечания, всё в мягкой форме, и он на всё реагировал как бы с пониманием, так что мы оба остались довольны друг другом. Терещенко при мне подписал моё и Олега Мартыненко заявления о совместительстве в ПГИ, и я отправился на кафедру.

В шесть вечера я поехал домой. По дороге на заправку заехал, «Статойл», в которую улица Книповича упирается. Залил полный бак. Заезжаю на Северный проезд со стороны кинотеатра «Мурманск», и напротив твоей школы, уже проехав её и разъехавшись со встречной машиной, я умудрился залететь в сугроб на левой стороне. Меня развернуло и выбросило туда. Задние колёса остались на дороге, а передними и брюхом я зарылся в снег. Опять достаю лопату. А рука-то болит! А что делать? Чуть ли не на коленях начинаю из-под машины снег выковыривать, она ведь на нём лежит, упрессовав его.

Минут десять ковырялся. Подходят двое парней.

— Сколько дашь, если толкнём?

— Полтинник, — говорю.

— Садись в машину.

— Надо ещё снег подковырять, чтобы пузом не тормозила.

Поковыряли, толкнули, и я выехал. Дал им пятьдесят рублей. Довольны.

— Вот, видите, и вам хорошо, и нам хорошо! С Новым годом!

Я собирался ехать встречать маму на машине, но после всех этих приключений расхотелось. Да и рука болела так, что передачи переключать трудно было. Отогнал машину в гараж от греха подальше. На вокзал пешком пошёл, а с мамой на троллейбусе доехали до нашей горы. Сумку же её в левой руке пришлось тащить. Поезд питерский пришёл в 21.49, а через два часа мы встретили вдвоём Старый Новый год.

А сегодня на работу я опять на машине приехал. Тренируюсь. Рука ещё болит, но не сильно.

Вот такие у нас новости. Привет Лене. Целуем. Папа, мама.

Моё письмо Мите от 24 января 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Забыл в прошлый раз поздравить тебя с принятием вашей статьи к публикации, поздравляем! А куда вы с Ральфом теперь продвигаетесь? Определились с направлением дальнейших потуг?

У нас аналогичная радость: статью нашу с Матиасом и Романом после небольших доделок приняли к печати в «Annales Geophysicae» c большим количеством цветных рисунков. А нашу с Романом научно-популярную статью, выигравшую конкурс РФФИ, будут публиковать в журнале «Природа». У Матиаса же закончился контракт в Потсдаме, и он сейчас безработный. Возможно, в Мюнхене будет трудиться.

В субботу поздравляли Милочку с днём рождения, а в воскресенье Гену Бирюкова. Милочка на Новый год ездила в Питер. Павел там с сыном Серёжкой (помнишь его, в шахматы играли?) на стройках деньги зарабатывают. Милочка зовёт в Севастополь, может, съездим в июле.

У нас всё снегами завалило, не успеваю гараж отгребать. В субботу и воскресенье ходили с мамой на лыжах по два с половиной часа. Лыжня мягкая, и скольжение не ахти, так что умаялись мы с непривычки изрядно (да плюс у меня ещё снегокидание с утра, и рука не вполне зажила). Мама с начинавшейся простудой каталась, и процесс пошёл, но пока без температуры.

Позавчера солнышко впервые увидели.

А вчера вечером из Питера позвонил… Сашка Шабров! Друг таллинского ещё моего детства. Сегодня в Мурманск прилетает вечером, завтра договорились встретиться.

Пока всё на этом. Леночке привет. Бирюковым она понравилась. Бабуле Тоне тоже.

Целуем. Папа, мама.

Письмо Володи Опекунова из Минска от 4 января 2000 г.

4.01.2000 г. Минск.

Здравствуйте, дорогие Александр Андреевич и Александра Николаевна!

Ваш вчерашний звонок явился для меня лучшим подарком к Новому году. Очень приятно было услышать слова, хоть немного обнадеживающие меня в писательском деле. Как я говорил, руки мои опускаются и не хотят что-либо писать, хотя в голове планов «громадьё» (по В. В. Маяковскому). В связи с этим и хочу Вам написать немного о времени и о себе.

Первым делом, поздравляем Вас и Вашу семью с наступившим 2000 годом, желаем крепкого здоровья и успехов в жизни. Я рад, что у Вас есть, чему радоваться. Я имею в виду успехи Мити, которым я всегда восхищался, причём с самых разных точек зрения: как учитель перед талантливым учеником, как философ перед таинством личности и как отец в ожидании успехов своих детей. Храни нас всех бог!

В наши короткие встречи я не смог бы рассказать, как я дошёл до писательства, потому что тем для разговоров хватало, но сейчас мне хочется немного об этом поведать. Начну издалека.

Предрасположенность. В детстве я очень любил сидеть среди взрослых людей и слушать их рассказы. Обычно это бывало в нашем доме в Переславском по вечерам. Телевизоров не было, и жители посёлка ходили друг к другу в гости, клевали семечки. Иногда выпивали. Моя мать знает множество всяких историй. Благодаря ей я, например, представляю, что в структуре русского устного народного творчества, представляемого сегодня студентам филфаков, нет сказок на божественные темы, темы колдунов и порнографии. Но эти темы есть в любом фольклоре.

Мать не умела, разумеется, и сейчас в свои 89 лет не умеет ни читать, ни писать, мне приходилось с первого класса выполнять обязанности секретаря при ней. Старшие дети учились в училищах, старшая сестра — в пединституте, дома я оставался только с младшей сестрой. Переписка же шла оживлённая. С теми же старшими детьми и с многочисленными дядьками и тётками. Я уже 15 лет живу в Минске, но до сих пор пишу письма материным сестрам и брату. Мать внимательно слушала проект моего письма, потом заставляла кое-что убрать (чтобы не обиделись) и дополнить. Я не помню, страдал ли я от этой обязанности, но исполнял её добросовестно, чем заслуживал похвалу своих родственников.

Сказками я увлекался недолго. Во втором классе старшая сестра принесла мне шесть томов академического собрания «Русские народные сказки» с комментариями, примечаниями и описанием различных вариантов концовок, что меня возмущало, так как невозможно было понять, чем же сказка кончается на самом деле. Но это же привело меня к фундаментальному утверждению, что «неважно, чем она кончается», каждый автор имеет право на свою концовку, а, стало быть, и полёт своей фантазии. В этом смысле фантазия важнее того, что могло бы быть или что было на самом деле.

Читать я научился рано и с первого класса брал в библиотеке обычно три книги — одну художественную и две научно-популярные. В идеологическом плане мы тогда переживали романтический период, говорили не о массовых репрессиях и нехватке продовольствия на фоне всеобщей нищеты, а о прекрасных перспективах в связи с избранным нашим народом историческом пути и техническим прогрессом, случившимся к этому же времени. В книжке Г. Панфилова «Искусственное солнце» я прочитал, что к 1980 году наша страна овладеет термоядерным синтезом, а энергия польётся чистым прозрачным ручьём и напоит всех желающих. Я загорелся желанием принять участие в овладевании этим источником и после восьми классов поступил в техникум на специальность «экспериментальная физика, дозиметрия» в Северодвинске, куда вышла замуж моя старшая сестра. Ей нужна была нянька её детям. Сестра на 9 лет старше меня и была мне нянькой, она же и научила меня читать. Теперь мне предстояло отдать ей долги. Но жить у неё было тесно, и я перебрался, к всеобщему удовольствию, в общежитие, проводя у неё выходные дни и часть вечеров.

В романе немного описан её муж Сева, который произвёл на меня неизгладимое впечатление. Это был выпускник кораблестроительного института, энергетик и автоматчик, наследственный русский интеллигент в пятом-десятом поколении, потомственный инженер, горячо любящий свою родную Тверь, футбол и художественную литературу в виде О. Генри, Марка Твена, Чехова, Ильфа и Петрова. Веселый и остроумный, он впадал в приступы злобы против москвичей (за то, что они сожгли Тверь в 12… и ещё каких-то годах и за то, что они паразитируют на теле России) и против коммунизма (который принёс неисчислимые бедствия человечеству и дал некоторые блага паразитам, чем те очень довольны). Как и многие северяне, он неумеренно пил. Когда я писал главу о нём, позвонил мой брат из Калининграда и сообщил, что Сева сгорел в своём доме вместе с матерью, почти столетней женщиной. Сестра к этому времени бросила их и жила с другим мужем в Зеленоградске. Сева к этому времени уже был на пенсии, куда его выперли из НИИ Тяжмаша в Твери, наградив медалью имени Чаломея, за освоение космического пространства. Его сын, мой племянник сейчас живёт в Сиэтле, дочь — в Москве. Так вот, этот Сева учил меня художественной литературе, сидя на стиральной машине и читая вслух Гашека. Он считал, что это высший тип литературы. Как жизнь. Трагикомедия. Тогда же появились рассказы Шукшина. Сева выписывал несколько литературных журналов, которые почти все прочитывал, я же читал больше «Молодую гвардию», «Науку и жизнь», «Технику-молодежи», «Знание-сила».

В техникуме я учился отлично, это было не трудно, но одновременно я и разложился. Третий и четвёртый курсы валял дурака вместо того, чтобы готовиться к поступлению в институт. Не поступив в МИФИ по техникумовской специальности, я приехал домой и поступил на физику в КГУ. Первые два года мне ещё хватало уровня, который у меня был за счёт техникума, я учился так же отлично, но на третьем курсе задумал жениться, что меня выбило из нормального учебного процесса. Я стал тупеть, отставать, а чтобы компенсировать возникающие при этом чувства неуверенности в себе, стал читать философию. На студенческих научных конференциях выступал с докладами не по физике, а по философии. Начал дружить с Виктором Фёдоровичем Овчинниковым, от которого многому набрался. Он же стал и руководителем моей дипломной работы. Он и раньше правил мои доклады и заметки в газеты. Во время службы в армии я получил отпуск за ударный труд по оформлению учебного класса, начертил 20 листов формата A1 со всякими укрытиями и убежищами, приехал домой и совершенно случайно оказался в областной библиотеке. Здесь я встретился с Виктором Фёдоровичем, который и предложил мне поступать в философскую аспирантуру. Это предложение оказалось кстати, когда я после годичной службы в армии вдруг обнаружил, что я опять холостой и могу заниматься, чем хочу. В аспирантуре моим шефом оказался человек, обременённый большим количеством проблем, кроме того выяснилось, что тогда это была система брать аспиранта, который даёт 200 часов нагрузки. Достаточно было иметь троих аспирантов и ничего не делать, аспиранты за тебя и лекции прочитают. Я несколько раз менял тему, а потом ушёл в моря в заочную школу моряков. В романе немного есть об этом времени. Но даже в аспирантуре, где мне положено было писать, я сделал всего два реферата. Несколько рассказов у меня было написано ещё в студенчестве.

В ИЗМИРАНЕ я не мог себя проявить, так как физиком уже не был, а философом не стал, надо было искать работу, чтобы прожить. Ребята устроили меня начальником конструкторского бюро в ОПТО «Техрыбпром», где я рисовал шкафы электрооборудования вплоть до отъезда в Минск. Это был мой звёздный час, здесь я был уважаемым человеком и имел зарплату, на которую можно было, хоть и очень скромно, жить, имея семью и машину. В Минске всё началось сначала. Меня никто не мог достойно представить, и я для всех был человеком с улицы. Это трудно представить, будучи ионосферщиком, которые все друг друга знают. Вы висите над всем Советским Союзом, а кое-кто и над всем миром, и видите друг друга.

Опять же ребята по КГУ устроили меня на завод «Калибр» в отдел стандартизации, абсолютно тупиковая должность. Отчёты и внедрение стандартов. Это классический бюрократический труд, конечно, со всеми оговорками о его необходимости. Несколько лет! Однажды в обеденный перерыв я вышел за проходную завода, и увидел, как по улицам идут люди, они были свободны. Я глубоко вдохнул воздух и опять пошёл за колючую проволоку, которой было огорожено наше предприятие. Я сидел за своим столом в комнате с 18 женщинами, а мысль уносилась в Восточный Казахстан, в Антарктиду, в Баренцево море, где я страдал от штормов. Перу, Куба, Ангола и улица Фабрициуса в Минске. Я находился уже в таком возрасте, когда не возникают привязанности, друзей у меня не было и потому, что при встречах надо пить, я пить не умею, страдаю с похмелья, кроме того, жаль денег на пьянку, когда не хватает на жизнь. Фантазия пробивалась, я начал вести короткие записи своих воспоминаний и рассказов женщин, которые меня окружали. Например, рассказ о мужике, который на похоронах своего сына, тело которого доставили из Афганистана, заколол вилами милиционера, который пришёл на поминки и решил наказать мужика за самогоноварение, рассказ о председателе горисполкома Минска, который перед смертью велел своей жене кремировать своё тело, а пепел развеять, чтобы не поить своих коллег, готовых пить на халяву. Если бедная женщина не выполнит это требование, он будет являться к ней каждую ночь. Рассказ о японском мотоцикле-убийце. Переходя из рук в руки, он губил своих владельцев, но очередная жертва не могла устоять перед искушением очень дешево, почти задаром, иметь такую роскошную машину. Этот рассказ — инверсия русской поговорки: «Что русскому хорошо, то немцу — яд». Женщины болтливы, поэтому я радовался этой ситуации. Это напоминало пивную, в которую ходил Гашек, чтобы собирать рассказы о своём Швейке.

В это время я продолжал читать журналы по философии. Было несколько тем, которые мне оказались близки. Детерминизмы, истина и проблема человека в философии. Были призмы, через которые я смотрел на мир. Разумеется, всё это присутствует в романе в том или ином виде. Это роман не для психоаналитика, а для читателя, который видит проблему человека так, как её поставил Шри Ауробиндо ещё до Второй мировой войны. На смену «человеку разумному» идёт человек совершенный, «суперчеловек», который будет создан по подобию «разумного», по без его изъянов. Это в русле идей биороботов, глобального разума, постчеловеческой цивилизации. Новый человек будет относиться к «гомо сапиенс», как «гомо сапиенс» к неандертальцу с отличием в том, что он не будет его уничтожать, а будет охранять, как исчезающий вид, помещённый в благоприятные условия и лишённый внутренней и внешней агрессии. С этой точки зрения, все проблемы, которые волновали человечество есть результат содержания записи информации в его наследственном аппарате. Как бы мы ни пытались вырваться из рамок, заданных этой информацией, она неумолимо ведёт нас к нашим проблемам: конфликту оценок состояния: «Я считаюсь с мнением высшего света, хотя оно лицемерно» — проблема Толстого, «Я сдерживаю основные инстинкты, но не могу их сдержать и впадаю в невроз» — проблема Фрейда, «Я разрушу инстинкт собственности и сделаю людей счастливыми» — проблема Маркса. И так, за какую бы мы проблему ни взялись, она не решается в рамках существования «гомо сапиенс». И проблемы, порождённые его природой, будут нагромождаться. Опасным становится каждый человек, способный взорвать атомную электростанцию или запустить ракету с ядерной начинкой. Пережив тупой тоталитаризм, сдерживающий самые благородные способности человека, мы неизбежно придём к тоталитаризму, проводящему сплошной контроль над всеми действиями людей. Рамки свободы сужаются, возрастает ответственность за преступления и ошибки.

Такие идеи присутствовали в моей голове, пока я писал своё сочинение.

Началась перестройка. На заводе затеяли выборы главного метролога. Когда я посмотрел свои документы, оказалось, что я — наиболее подходящий кандидат в руководители 80 человек отдела главного метролога. В дипломе техника записано «дозиметрические и радиометрические измерения», образование — высшее, опыт работы — есть, опыт руководителя — тоже есть, кроме того, у меня нет врагов и ошибок, которые поставили бы под сомнение мою кандидатуру. Реальный кандидат, против которого в это время конкуренты завели уголовное дело о расхищении средств измерений, решил меня убрать и рекомендовал на железную дорогу руководителем группы метрологического обеспечения в Центр метрологии и стандартизации. Я с уважением относился к кандидату, поблагодарил его и даже поставил две бутылки шампанского. На ж. д. я продолжал писать отчёты и новые положения, а также всякие методики по проведению испытаний, аттестаций и т. п. Писанины прибавилось. Иногда я засыпал за пишущей машинкой. Писать я научился в аспирантуре, закончил курсы машинописи в Доме офицеров. Полёт мысли продолжался.

Как-то в нашу контору пришли путёвки на туристический лайнер, отправляющийся к острову Шпицберген. Я чуть с ума не сошёл. Через пару дней побежал в профком, сказали, что кончились. Я готов был нарваться на скандал дома и не ехать с детьми на юг. Тогда мы почти каждый год ездили на Чёрное море, в Алушту, Новый Афон. После долгого перерыва жена только прошлым летом съездила с детьми в Феодосию. В Калининград же ездим каждый год. А тогда я готов был ехать в Мурманск, чтобы сесть на этот лайнер. Несчастливы моряки. Их всегда зовёт море. А также несчастливы все те, кто менял свою профессию. Программируешься на определённый вид деятельности, а потом все эти программы в тебе играют, да ещё на разных нотах. Работать на железной дороге становилось всё тяжелее, а тут пошли кооперативы. К кооперативам я относился очень серьёзно. В них видел зачатки цивилизованного капитализма. Я участвовал в нескольких съездах белорусских кооператоров в качестве помощника будущего президента союза кооператоров, а потом перешёл в его организацию в качестве ведущего инженера редакционно-издательского отдела. Мы издавали журнал, брошюры и листовки. Здесь я впервые увидел, как делается книга: от начала до конца. Оказалось, что мне по силам и правка, редактирование. Моим начальником стал выпускник литфака БГУ Сергей Каленик. У него к этому времени уже были публикации его стихов в сборниках «День поэзии» и статья в журнале по образованию. Я показал ему свои рассказы и посоветовался, не начать ли писать роман. Для него в этом проблемы не было. «Конечно, писать, не вижу причин, почему бы не писать, если хочется». Я начал носить ему главами.

В кооператив я перешёл с 260 рублей на 600, кроме того была ещё и халтура, многим надо сделать визитные карточки, какие-нибудь бланки и т. п. Но года через два малина стала заканчиваться, пошли трудности, надо было менять направление, на мне, кроме всего, висела ещё машина-каблучок, которую вдруг все начали зверски эксплуатировать, в основном для поездок на дачу. Началось разворовывание кооператива, появились новые люди, которые действовали очень нагло. Как жаловался мне наш сотрудник — бывший замполит минского суворовского училища и полковник в отставке: «Сволочи, занимаются любовью с переводчицей прямо на столе. Стол сломали!». Другой наш сотрудник, тоже полковник, «стреляющий замполит из Афгана» говорил мне, что он ненавидит всех этих новых капиталистов и всех бы их расстрелял. Последний месяц я не занимался полиграфией, а только всех куда-то возил, после чего позвонил своему бывшему начальнику — Главному метрологу дороги и пожаловался на жизнь. Он взял меня обратно в только что построенный вагон-лабораторию метрологии дежурным электромехаником с исполнением обязанностей проводника, когда вагон нужно перегнать на другую станцию.

Как-то главный метролог увидел, как я пишу на своей старенькой механической машинке и приказал выдать мне со склада старую электрифицированную машину «Даро-202», на которой я пишу уже пять лет. На ней же и оформлял свой роман. Как только я погряз в писанине, я понял, что не смогу уйти отсюда, пока не напишу что-нибудь большое. Я дежурю по 10 дней, потом 20 дней отгулы. Зарплата такая же как и у учителя при большой загрузке. Дома — дача и двое детей, которых хочется чему-нибудь научить: математике, физике и русскому языку. Пока пишешь большую вещь, выползают всякие рассказы, которые туда не вставишь, а просто забыть жалко. Так я написал сборник рассказов и киносценарий. Несколько рассказов прошли в одной газете, в которой я подрабатывал, а самый первый рассказ вдруг понравился редактору только что организованного журнала «Немига литературная». Он изменил его название: «Наследство» вместо «Американский дядюшка». Прежнее название притягивало мой рассказ к мировой литературе по названию одноименного французского фильма. Редактор это понял, но сказал, что это никого не взволнует, так как никто этой связи не увидит.

Четыре экземпляра романа я оформил для чтения и дальнейшей литературной обработки и понёс по редакциям. Первым делом по знакомым мне типографиям. Никого не волнует качество сочинений. Оно может быть выявлено только спустя годы. Издателя не волнует и дальнейшая судьба. Давай 5000 долларов и получай свой тираж. От 1000 экземпляров до 5000 в зависимости от качествам работы и бумаги. За иллюстрации надо платить отдельно. Государственное издательство «Мастацкая литература» взялось рассмотреть сочинение на предмет публикации. Надежды — никакой. За год они готовят к изданию двадцать книг, но публикуют две — по госзаказу для средней школы: Пушкина или Тургенева. «Рассмотрение» же проводят для плана и отчёта. Через два года я получил от них рецензию, в которой автор на белорусском языке описывает свои переживания и надежды при взятии в руки моего романа и глубокие разочарования, которые он испытал при попытке начать его чтение.

Я начал ходить по выставкам. В Минске около 200 издательств, на крупной выставке собирается до 100. Я говорил с издателями. На свой страх и риск никто не возьмётся. Я нашёл через книжную палату наиболее процветающие издательства, говорил с их руководителями. Издательство (частное) «Литература» специализируется на издании ворованных книг, подготовленных в России. У нас их только печатают, а потом вывозят. Они предложили мне обработать сюжет детектива в стиле Чейза, юмор, немного порно, я тогда отказался, а потом пожалел, они куда-то исчезли. Есть издательства, состоящие из одного человека, который сам пишет книгу, оформляет её и издаёт, имеет лицензию. Обычно — это узкоспециализированные издательства. Зацепиться нигде не удаётся. Искать можно только надеясь на спонсора. А спонсор деньги просто так не выложит. Я иногда читаю немного современные книги: Фридрих Незнанский, Эдуард Тополь — это псевдонимы, за которыми скрываются группы людей, не надо каждый раз «раскручивать» автора на рекламе. Может быть, я чего-то не понимаю, но мне кажется, всё это — чепуха. С возрастом восприятие меняется, Зощенко уже не нравится, а вот Салтыков-Щедрин вдруг пошёл. Очень толковый человек. Гораздо умнее Толстого.

Если бы мой роман прошёл, я вдохновился бы на продолжения. Когда я писал, в голове откладывались эпизоды других романов: «Старики идут на кухню» — об армии, «Морской скиталец» — о морях, «Дом без хозяина» о событиях в большой семье после смерти моего отца. «Молящийся в храме науки» — о моей аспирантуре и работе в университете. Роман «Старики идут на кухню» уже лежит в записках в папке у меня в вагоне, но руки опускаются.

В романе «Мой суровый друг» есть персонаж — Виктор Фёдорович. Я позвонил ему и предложил почитать о себе. Его жена прочитала и пересказала Виктору Фёдоровичу. С тех пор наша дружба возобновилась и окрепла. Виктор Фёдорович и сейчас ещё не оставляет попыток сделать из меня философа. 5 декабря ему исполнилось 75 лет, я выслал ему поздравление на 6 страницах. Каждое лето я бываю у него, и мы живо обсуждаем жизнь.

В качестве иллюстрации к этому письму я высылаю вам копии некоторых моих писем… Я веду переписку по всем правилам. Оставляю себе исходящий экземпляр. Вдруг когда-нибудь придётся издавать письма? Если даже не издам, то пусть мой архив останется детям, если не им, то кому-то из потомков это будет интересно. Я храню от своего отца несколько писем и случайно обнаруженную записку, проект его выступления на колхозном собрании; проект начинается словами «Я не враг народа, я хочу, чтобы в коровнике был порядок». Об университете у меня есть несколько рассказов, которые могут составить сборничек, а фрагменты одного рассказа вошли в качестве предисловия к книге воспоминаний князя А. Н. Хованского. Вместе с предисловием профессора Лавриновича.

Ваш звонок встряхнул меня и наполнил некоторыми надеждами. О публикациях в Интернете я знаю по статьям в журналах «Наука и жизнь» и т. п. Могу предположить, что иногда размещение текста романа в Интернете может быть сделано бесплатно, тогда, действительно, есть смысл перевести текст на электронные носители. В одной типографии мне говорили, что для них это не проблема. Десять машинисток введут его в компьютер за пару дней, лишь бы была договорённость об издании. Редакторы тоже имеются, только плати, хотя даже просто прочитать нужно 8 часов чистого времени, за три дня не прочитать, так как нужно ещё чем-то заниматься. Александр Андреевич, если Вам удастся прочитать всё до конца, я буду чрезвычайно благодарен и, соблюдая обет, поставлю первым читателям по бутылке крепкого напитка. Жена Виктора Фёдоровича отозвалась о моём сочинении положительно, хвалила. Ей было интересно. А вот сестра прототипа персонажа Гены, на которую я надеялся, отозвалась неодобрительно, зато её муж Палыч был очень доволен, цитировал мне место, где Гена бежит на лыжах и у него сверкают голые лoдыжки. Он говорит, что всё очень правдоподобно. Со вдовой главного героя я после написания романа переписывался, она сообщила мне о судьбе его сына Лёшки. На этом я заканчиваю своё письмо с надеждой, что Ваш звонок был не случайным и он что-то означает, а именно, переворот в моей судьбе. Если же этого не будет, это тоже не страшно. Я буду рад получить от Вас ответ и вопросы, которые вас интересуют. Отвечу незамедлительно. Буду рад советам и предложениям, надеюсь на них. До свидания.

О судьбе моего первого редактора напишу в другой раз. Если интересно, то опишу и жизнь сына героя — Лёшки. Володя.

Копия письма Опекунова семейству Лебле

Суббота 15.12.99, г. Молодечно.

Здравствуйте, дорогие Сергей Борисович, Аня, Вова и Марина!

Поздравляем вас с Новым 2000 годом, желаем крепкого здоровья и успехов… Я уже несколько лет не встречался с вами, но за это время у меня окрепла дружба с Виктором Фёдоровичем. Мой роман он так и не прочитал, но выслушал замечания по нему своей жены. Каждое лето я захожу к нему домой, записал его интервью на 30 страницах, а недавно выслал ему поздравление в связи с его 75-летием, на шести листах. Надеюсь, что если не всё, то хотя бы фрагменты из него зачитают на чествовании юбиляра. Ещё одно интересное замечание от Виктора Фёдоровича. Он мне рассказал, что когда ему исполнилось 70 лет, он пошёл к ректору с заявлением о том, что в связи с достижением этого возраста и руководствуясь законом (положением, инструкцией) он слагает с себя обязанности заведующего кафедрой и предлагает возложить их на … (предлагает кандидатуру). Началась долгая и изнурительная, полная драматизма борьба за заведование. В результате кафедра развалилась на две половины, и обе продолжают трещать. Уставший от разборок ректор упрекнул Виктора Фёдоровича в поспешности и сказал ему, что своей властью он мог бы преодолеть силу всех этих законов, положений и инструкций и оставить Виктора Федоровича заведующим. Сергей Борисович, я желаю Вам дожить до подобного конфликта и не спешить. Иногда я думаю о Марине. В ваши семейные хроники надо включить рассказ о её нелегальном пересечении границы через несколько дней после рождения. Я считаю себя свидетелем её рождения, так как ходил к роддому и на рынок за памперсами. Вспоминается в связи с этим анекдот. Тогда я не знал, что такое памперс.

Мужики посылают своего коллегу за водкой: «На закуску памперсы не бери, бери „Сникерсы“. Мы прошлый раз брали памперсы, вата-ватой.»

Виктор Фёдорович — специалист по творческим личностям. Как-то он мне говорил, что поздние дети бывают слабы здоровьём, но сильны умом. Мне кажется, ещё они очень чувствительны. Мне не хочется, чтобы оправдывался прогноз относительно здоровья, но умной она просто обязана быть по своим родителям и бабкам. Но когда я смотрю на умного ребенка, у меня сердце кровью обливается. Умные дети несут в себе всю человеческую скорбь. Но мир не совершенен и даже ужасен. Как-то я смотрел фильм о жизни в коралловых рифах. Внешне там всё прекрасно. Но все существа поедают друг друга. И среди буйной, чистой до стерильности красоты не остаётся объедков, так как их тоже съедают. Диктор успокаивает зрителей, что там, среди рифов, нет понятий добра и зла, там просто жизнь. Но у нас-то эти понятия есть. Поэтому я и желаю вам только добра. Любите и берегите друг друга. Я был бы счастлив получить от вас открытку. Фотографию Сергея Борисовича с Мариной в коляске из Гданьска я поместил в свой фотоальбом и иногда смотрю на неё.

Желаю вам радостно встретить Новый год. Володя Опекунов

Копия письма Опекунова друзьям в Израиль

30.12.1999 г. Минск.

Здравствуйте, дорогие Аня, Люба, Тэла, Гриша и Лев Соломонович.

Очень рады вашим письмам. Рая забрала письмо от Шачков, а Любино пришло к нам само.

Письма очень хорошие, особенно Любино. Видно, что его писала очень организованная, аккуратная и умная девушка, для которой организовать текст не представляет никакого труда. По содержанию это не просто информация, а достаточно личное и потому oчeнь интересное сообщение. В общем, мы ему были очень рады и сразу увидели за ним личность нашей дорогой корреспондентки. В связи с этим я ещё раз подумал о том, что в вашем новом состоянии возможностей для успеха в жизни гораздо больше, чем у нас, а учитывая, что и Люба и Гриша не обижены талантами, можно надеяться на самое лучшее… Так вот, в дополнение к прекрасным способностям у Любы ещё и не менее превосходные внешние данные, её можно, имея в виду самые высокие критерии, назвать красавицей, что тоже должно способствовать успеху. Не будем здесь зарываться, во избежание недоразумений, связанных со всякими суевериями, и лишний раз, сплюнув три раза, скажем: не родись красивой, я родись счастливой. Так что, Люба, желаем тебе, прежде всего, успешно подготовиться и поступить в университет. Мне также хочется, чтобы ты сохранила свои прекрасные знания русского языка. Я подумал об этом, когда нашёл в твоём письме фразеологический оборот «разбежались глаза». Если не читать русскую литературу, эти знания постепенно будут утрачиваться. Но я думаю, это не произойдёт. Как говорили наши знаменитые киносценаристы Габрилович и Фрид, каждый еврей — это потенциальный русский писатель, что и доказали своим творчеством. Если у нас состоится переписка, а я просто обещаю отвечать на каждое письмо, то это будет хорошей тренировкой для вас в русском языке. И одновременно способом узнать из первых рук, что творится на нашей родине. Я употребляю это слово в связи с тем, что мои родители переехали в 1950 году из Горьковской области в Калининград (бывший Кёнигсберг), и всё моё детство прошло под впечатлением писем, которые они читали по вечерам. После ужина, когда мать всё убирала со стола и тщательно протирала стол, отец вскрывал конверт и, натянув очки, громко читал первую строчку: «Письмо с poдины». Это был заголовок. При слове «родина» голос его надламывался, а у матери из глаз начинали течь слёзы. Видя такую реакцию, я испытывал некоторое беспокойство и печаль по поводу утраченной ими, а, значит, и мной, родины. Я окончательно успокоился только в 1978 году, когда, будучи студентом, съездил на cвою историческую родину и убедился, что там нет ничего выдающегося, а горячо любимые моими родителями кусты орешника и пруд мало чем отличаются от орешника на немецкой земле в Кёнигсберге.

Моя мать успокоилась ещё позднее, только в 1979 году, когда схоронила отца. После этого oна оставила мечту вернуться на родину. Так или иначе, но меня такие же чувства охватили после переезда в Минск, теперь я тоскую по свoeй родине в Калининграде и с волнением еду туда каждое лето.

Ещё немного о русском языке. Наш батька президент Лукашенко собирается ехать к Вам. Я слушал об этом его интервью сегодня утром по минскому радио. Он говорил о том, что пора развивать наши связи, поскольку у нас много общего в нашей истории. В составе делегации будут представители бизнеса, церкви и общественности. Будет паломничество к святым местам, а для равновесия и встреча с представителем палестинской администрации. Я надеюсь, что он не предложит им большую партию оружия, так как сейчас отношения с правительством Израиля для него важнее, чем желание что-то продать, чтобы поддержать бюджет. В связи с этим у меня будет просьба к Любе, не сейчас и не сразу, и в процессе развития наших отношений: по возможности пришли мне фотографии Иерусалимского храма в его теперешнем состоянии. О храме я иногда думаю под впечатлением книги Иосифа Флавия «Иудейская война». Я люблю иногда прочитать в ней несколько страниц и успокоиться. Замечание Любы о том, что земля каштанового цвета, меня заинтриговало. Я почему-то думал, что она должна быть жёлтой и серой, как в пустыне. Такую землю, каштановую, я видел в пустынях Казахстана, когда ехал на учении, в армии, к озеру Балхаш. Для Толи, знакомого с геологией, наверное никакого секрета в этом нет, это соли железа, меди и урана. Они дают красный и коричневый цвета. Цвет может меняться в течение года от температуры и влажности. Mы к такому цвету не привыкли, так как любой цвет у нас закрыт зелёной травой.

И упоминание о цветах. У меня сохранились детские воспоминания о цветущих кустарниках в Калининграде. Это были кусты шиповника и боярышника. Они цвели всё лето. И были везде. Это элементы немецкой парковой культуры. Потом все эти кусты были вырублены и выкорчеваны. Мне кажется, всё потеряно и навсегда. Но когда пошли индийские фильмы, я вдруг узнал, что цветущий парковый кустарник там очень популярен. Конечно, на теперешней вашей земле должно быть больше и всяких красок. Больше света и тепла. И, как всегда, одновременно что-то теряется, а именно, ядовито-зелёный августовский цвет растительности. Люба, наверное, это прочувствует. Я помню её рисунки, великолепно! Мне кажется, что Люба всегда будет рисовать и находить в этом и для этого вдохновение.

Я отправляю это письмо завтра утром, не буду дожидаться участия в этом Андрея и Саньки. Санька почти месяц собирался написать письмо своей двоюродной сестре Тане Сапрыкиной в Калининград. Таня поступила в этом году в университет на психологию и, полная впечатлений, написала письмо Саньке. Нo такие впечатления Саньке ещё не по зубам, но кое-что он написал, о своих занятиях каратэ. И то хорошо. Санька закончил четверть без троек, а Андрей, занимаясь на двух подготовительных курсах, учась в заочной школе при Мocковском физтехе, не высыпаясь, сдал две математики и физику на пять, но схлопотал трояк по русской литературе. Андрей занимается усердно, «грызёт гранит науки», но такой яркой одарённости, как у Гриши, у него нет. Раннее детство, которое и определяет дальнейшее развитие человека, прошло на фоне американских мультиков. А в возрасте от пяти до шести лет он вдруг стал заикаться, что стало сдерживать нас в его развитии, нo, вообще говоря, большая одарённость — это тоже большая проблема. Как чемодан без ручки; и нести тяжело, и бросить жалко. Талантливый человек более уязвим во многих отношениях и часто вокруг него завязываются большие интриги. И часто он бывaeт их жертвой. Но именно эти люди определяют развитие человечества. По итогам XX века, в результате опроса экспертов, журнал «Таймс» назвал человеком XX века физика Альберта Эйнштейна, немецкого еврея, потом американца. В детстве я пpoчитал биографию этого человека и загорелся желанием поступить на физический факультет.

Сегодня по поручению Раи мы ездили с Санькой на Комаровку. Я носил сумки, а Санька торговался. Одна продавщица даже восхитилась им. «Какой самостоятельный мальчик», после чего, одержимый манией величия, Санька принялся командовать мною. Пришлось его немного сдержать. Нa Кoмаровке в толкучке подростки с рук продавали петарды. Якобы милиция запрещает их продажу, но из-за этого ажиотаж ещё больше. Санька за несколько дней купил их долларов на десять, а его друг Димка Тарасевич — на 40 баксов…

Моё письмо Володе Опекунову от 31 января 2000 г.

Здравствуйте, дорогой Володя!

…Ваше письмо весьма меня тронуло. Я даже не поленился перевести его вместе приложенными другими письмами с помощью сканера в электронную форму, что, впрочем, было не просто из-за скверного качества машинописных копий.

В конце письма Вы пишете: «На этом я заканчиваю своё письмо с надеждой, что Ваш звонок был не случайным и он что-то означает, а именно, переворот в моей судьбе. Если же этого не будет, это тоже не страшно. Я буду рад получить от Вас ответ и вопросы, которые вас интересуют. Отвечу незамедлительно. Буду рад советам и предложениям, надеюсь на них.»

Переворота в Вашей судьбе я гарантировать не могу, хотя и не исключаю такого, разумеется. Во всяком случае, я был бы рад ему поспособствовать, и, может быть, что-нибудь полезное для Вас смогу сделать или, в крайнем случае, посоветовать.

Звонок мой был, конечно, не случайным. Вот отрывочки из моих дневниковых записей, сделанных в Калининграде, куда мы съехались встретить Новый 2000-й год с детьми и внуками.

«31 декабря 1999 г. После завтрака Ирина извлекла мне откуда-то два увесистых машинописных кирпича Володи Опекунова. Роман «Мой суровый друг» в двух частях по четыреста с лишним страниц в каждой, а в конце иллюстрации. Самого Опекунова опять же. Плюс пара рассказов и тройка газетных заметок. Я от Опекунова слышал когда-то, что он роман пишет, но воспринять это всерьёз был не в состоянии. И вот — надо же! Роман.

Начал читать, но скоро утомился. Однако дочитаю, пожалуй, до конца.…

3 января 2000 г. Поначалу я читал Опекуновский роман с натугой, временами раздражаясь даже, особенно когда встречал грамматические ошибки или стилистические ляпы. А потом…

Уже второго числа вечером я зачитывал отдельные места вслух Сашуле и Иринке, а сегодня прочёл целых две главы Мите с Леной (его девушка). И вечером позвонил Опекунову в Минск, поговорил и с ним, и с Раей. Порадовал их своими впечатлениями о Володином романе. Это что-то!»

Так вот, Володя. Рецензию я писать не буду. Некогда. И романа нет под рукой, хотя было у меня поползновение уволочь его в Мурманск, но уж больно тяжёл. Есть там что покритиковать и слегка поправить. Но в целом… Ай, да Опекунов! Дифирамбы петь не буду, дабы Вас не испортить, скажу только следующее.

1) Роман должен быть опубликован. Это не просто, требует разнообразных усилий и, возможно, финансовых затрат. Рассчитывать только на Минск в поисках издателя несерьёзно. Искать надо через Интернет, в первую очередь, по московским, питерским, а также уральским (Екатеринбург) и сибирским (Новосибирск, Томск, Иркутск, Красноярск) адресам, то есть по университетским городам, включая толстые журналы. С адресами я, возможно, смогу помочь, ибо планирую в этом году начать пристраивать свои мемуары («Записки рыболова-любителя», о которых Вам говорил Сергей Борисович Лебле) или их фрагменты. У меня доступ к Интернету прямо с рабочего стола, но проблема, чёрт побери (прости меня, Господи!), со временем.

2) Общение с издателями требует доступа к электронной почте и наличия в электронной форме хотя бы отрывков из романа. Чтобы привлечь внимание, не надо заставлять читать сразу весь роман, особливо если он не очень аккуратно напечатан, да ещё и с ошибками. Нужны аппетитные кусочки (например, «Прощание славян»), нужна самореклама в виде завлекательных аннотаций. Не кирпичи же рассылать по белу свету!

3) Для перевода в электронную форму нужен компьютер и сканер. В Калининграде, например, как мне сказала Надя Тепеницина (помните, из кирхи?), это несложно сделать за умеренную плату в областной библиотеке. А лучше всего заиметь компьютер дома, он и Рае будет полезен, и детям (если только играми его не перегружать), хотя я понимаю, конечно, что это вещь затратная, но нынче-то и на работу приличную чтобы устроиться нужно владеть компьютером и английским, и для сыновей Ваших я бы на Вашем месте напрягся. И в Интернет чтобы пристраивать, нужна электронная форма рукописи, и в любом издательстве это уменьшит себестоимость.

4) Вы пишете: «Очень приятно было услышать слова, хоть немного обнадеживающие меня в писательском деле. Как я говорил, руки мои опускаются и не хотят что-либо писать, хотя в голове планов „громадьё“ (по В.В.Маяковскому).»

А вот руки не надо опускать. Даже если скорые публикации и тем более гонорары не просматриваются напрямую. Это во многом дело случая и приходит обычно неожиданно. Так вот и не ждите, а пишите. Ваш читатель в наших странах (теперь якобы в почти единой стране) сегодня беден и неплатёжеспособен, поэтому издатели и не уверены в окупаемости таких произведений. Но так будет не всегда. Существуют и спонсоры. Можно издать и самому. Разбогатеть вот только на этом нынче трудно, но времена меняются так быстро!

Я во всяком случае буду теперь иметь в виду и Вас в своих будущих (предполагаемых) контактах с издателями и держателями сайтов в Интернете. Не исключаю, в принципе, что и сам открою свой сайт или самиздатом займусь. Но всё это на досуге, которого у меня немного. Кроме преподавательской, научной и административной (как завкафедрой физики Мурманского государственного технического университета) работы, я ещё и главный редактор научного журнала «Вестник МГТУ», который, кстати, размещён и в Интернете.

Ещё немного о нас. Александра Николаевна по-прежнему работает в Полярном Геофизическом Институте, где я тоже подрабатываю по совместительству. Митя готовит диссертацию по биохимии в аспирантуре университета города Констанц, расположенного на берегах Боденского озера (в него впадает и из него вытекает Рейн), что на самом юге Германии, на границе со Швейцарией, по которой Митя часто катается на велосипеде. До этого он полгода обретался в Италии, свободно владеет английским, итальянским и немецким языками, немного знает испанский. Я в последние годы тоже старательно изучал испанский (к своим среднему английскому и почти забытому немецкому), практикуясь в нём в наших семейных поездках на отдых в Испанию и на Канары, ставших регулярными с 1996 года. В прошедшем 1999 году в октябре три недели отдыхали около Таррагоны, что в ста километрах от Барселоны. О жизни Ирины и Ивана в Калининграде Вы, наверное, знаете от них самих или от Лебле. Прошлой весной Ирина как-то вдруг окончила автокурсы и получила водительские права, что подвигло меня на аналогичный поступок, и я весьма неожиданно купил машину (ВАЗ 21043) и гараж, что добавило мне новых впечатлений и приключений здесь в Мурманске, особенно сейчас на заснеженных дорогах.

На этом заканчиваю. Желаю творческих успехов (в том числе в воспитании детей) Вам и Рае, которой я шлю самый сердечный привет не только как добрый знакомый, но и как навечно признательный бывший пациент…

Не стесняйтесь обращаться за советами. Ваш А. А. Намгаладзе

31 января — 1 февраля 2000 г., Мурманск

663. Февраль. Шлыков на графиках. Здесь был Вася

Ф е в р а л ь 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 2 февраля 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Главным событием минувшей недели была наша встреча с Сашкой Шабровым в прошлый вторник, то есть 25 января. А в последний раз мы с ним виделись в Ленинграде летом 1981 года во дворе 1-го Медицинского Института, когда я его специально разыскал, чтобы повидаться.

Сашка (Александр Владимирович) ныне ректор Санкт-Петербургской медицинской академии имени Мечникова (бывший «Сангиг» — Санитарно-Гигиенический Медицинский Институт), заведующий кафедрой внутренних болезней лечебного факультета. В Мурманск прилетал на пару дней в командировку по делам организации здесь у нас высшего медсестринского образования. Говорит, его заместитель (один из проректоров) сюда собирался, а он командировку перехватил, чтобы со мной увидеться. Подарил нам календарь большой с видами Питера.

Посидели вечером с ним у нас до двух ночи, распили, наконец, ту бутылку смирновской водки, что береглась у меня не помню сколько уж лет. Я, разумеется, фотографии показывал, из мемуаров кусочки зачитывал, регулярно опрокидываясь на пол вместе с нашим кресло-пуфиком (или пуфико-креслом), сделал несколько снимков. Интересно, будет ли эффект от протирки объектива, который у меня оказался ужасно загаженным.

Сашка — лысый, здоровенный, вполне узнаваемый, постаревший пропорционально прожитым годам. Работа ректорская, понятная — деньги добывать для поддержания заведения. Никогда, говорит, не думал, что заниматься придётся, например, памятниками архитектуры (корпусами Академии) и т. п. Удивлялся, откуда я время на мемуары беру. Я сам удивляюсь. Сашка живёт, слава Богу, всё с той же своей Наташей, тоже врачом, там же на Обводном канале. Отец его, живший с ними, умер в один год с моим, но в возрасте 94-х лет. Сашка удивлялся: не болел ничем, и вдруг умер!

А вот с сыном — Кириллом, 1970-го года рождения, окончил факультет журналистики ЛГУ, в кино крутился, — у них проблема, мягко говоря. Наркотики.

Сашке очень погода у нас понравилась обилием чистого снега.

Второе интересное событие — от Опекунова письмо пришло, которое он написал сразу после моего телефонного звонка в Минск. Восемь страниц машинописного текста с описанием того, как он дошёл до писательства. Да плюс ещё он приложил копии трёх писем — Лебле, своему учителю философии Виктору Фёдоровичу Овчинникову и знакомым в Израиль. Читается всё с интересом, я даже в электронную форму перевёл…

И т.д., и т. п. Я написал ему тёплое письмо с некоторыми советами и обещаниями делиться информацией из Интернета об издательствах (всё собираюсь начать её оттуда извлекать).

В субботу и воскресенье я ходил на лыжах один без мамы, которой в субботу не понравился мороз, а в воскресенье — пасмурная погода. В понедельник машину выкатывал на прогулку до работы, но ездить по снегам опасновато, надо к лету машину поберечь.

На этом сегодня кончаю. Целуем тебя и Лену.

Папа, мама.

Моё письмо Мите от 8 февраля 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Кончились студенческие каникулы, и сегодня у меня только что закончилась первая пара (общая физика) у программистов, а вечером лекция у аспирантов. Этот семестр будет посложнее, чем предыдущий по нагрузке, но, конечно, всё же не то, что у остальных, у того же Власкова хотя бы. Аспирантам читать — это не толпе охломонов…

В субботу мы с мамой необыкновенно шикарно покатались на лыжах. Погода была отличная (солнечная, минус 10, безветренно), но, главное, пройдя по Большому Питьевому вдоль Ленинградки ко второму КП, мы обнаружили, что там такую новую трассу отгрохали лыжную — обалдеть! Метра четыре шириной полоса для конькового хода и глубокая лыжня для классического хода. Она пересекает Долину Пенсионеров под углом к Ленинградке на северо-восток, и мы пошли по ней влево и вверх. Даже в гору идти по ней одно удовольствие, хотя мама потом сказала, что ей на такой трассе романтики не хватает — как по дороге катишься. Полчаса по ней шли, пока не вышли на самый верхний участок нашего «большого круга», по которому мы обычно начинаем возвращение к дому. На перекрёстке перед перевалом новая трасса уходит вправо в сторону Рог-озера, но мы туда не пошли, чтобы не испортить впечатления переутомлением, а спустились за десять минут обратно ко второму КП, причём перепад высоты здесь больше, чем на «большом круге», но спускаться легче, так как трасса ровная. Но некоторых на поворотах всё равно выносит в сугробы.

На следующий день, в воскресенье, погода была похуже, пасмурно, с ветерком, мама осталась дома стирать, а я отправился на разведку новой трассы вправо от второго КП, то есть сначала вдоль Ленинградки на юг. Поначалу, я новую трассу даже не нашёл, так как она на второй КП не заходит, а идёт восточнее, то есть выше, но затем я на неё вышел перед озером, которое вытянуто вдоль Ленинградки. Трасса идёт по этому озеру и за ним поворачивает сначала налево, а потом направо и прёт вверх к гребню, который тянется над западным берегом Рог-озера. Далее, на гребне она идёт и налево, и направо — к Долине Уюта, я же покатил обратно вниз по спуску, самому длинному и крутому из до сих пор известных, тормозя изо всех сил лыжами, поставленными почти перпендикулярно направлению движения, иначе бы вряд ли устоял на поворотах, особенно в самом низу. Теперь надо будет пройти оставшиеся участки, если их только снегом не занесёт, который всё подсыпает, и подсыпает. Я купил себе на базаре деревянную лопату, наконец, и расчищаю площадку перед гаражом уже целым набором инструментов. Но машину только прогреваю, а не выкатываю пока.

Вот такие новости. Целуем тебя и Леночку, за которую болеем. Папа, мама.

Письмо Мити от 14 февраля 2000 г.

Привет! Всё начало недели готовился к докладу, перед которым и Ульрих стал проявлять заметно больше внимания к нашей теме, предлагая некие варианты кооперации с другими лабораториями, но пока только в очень общем виде. В целом он отслеживает тему весьма поверхностно и не совсем представляет, какие конкретные проблемы нам приходится решать. Доклад прошёл хорошо, хотя я так и не сумел до конца избавиться от некоторой нервозности, совершенно безосновательной, так как готов был хорошо. Думаю, что на этой неделе Ульрих будет требовать от меня дополнительных усилий по организации кооперации с другими лабораториями.

День доклада совпал с днём защиты Мартином Мёлем своей диссертации. Точнее, в этот день он сдавал экзамен по специальности; защиты здесь как таковой нет. Несмотря на конфликт Мартина с Ульрихом, который был в числе трёх экзаменаторов, экзамен завершился относительно успешно. А в семь часов начался банкет, на котором собралось около пятидесяти человек; алкоголя на них было более, чем достаточно…

Моё письмо Мите от 14 февраля 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

…Мы с мамой катались на лыжах только в воскресенье, так как в субботу мне пришлось весь день проторчать на кафедре: с утра была лекция, а потом с Васей Шлыковым — нашим с Олегом любимчиком из лицея (на Митю, кстати, похож) — графики к его докладу на городской конференции готовили. Я Васе говорю:

— Вася, кривые на графиках для разных высот нужно надписать крупными буквами.

Вася отвечает:

— А что написать? ЗДЕСЬ БЫЛ ВАСЯ?

Юморист.

А я сегодня опять машину в сугробы загнал у ПГИ, почти там же, объезжая (ради разворота) деревянный дом. Опять откапывался и опять руку повредил. Проходивший мимо Валера Яров привёл из ПГИ Славу Горелова и ещё одного парня, но только, когда появился Роман, меня удалось вытолкать на проезжую часть улицы Халтурина. Ещё сегодня её надо будет в гараж отгонять. В телевизоре — сплошной Путин, наш «Милошевич с человеческим лицом». Слушать его даже приятно бывает, а голосовать за него — страшно. Страна в антизападном, военно-националистическом угаре. НТВ ещё только держится, но уже руководство Петербургского университета (позорище!) потребовало прекратить над Путиным в «Куклах» измываться.

Правильно кукла Ельцина в последнем выпуске всем остальным героям, посаженным за решётку, напоминает: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем».

Ну, ладно. Посмотрим. Целуем. Папа, мама.

Моё письмо Мите от 21 февраля 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Вчера мы с мамой пережили ужасные минуты: у нас на руках умер мужик в лесу на лыжне. В чудесную солнечную погоду.

Это случилось на начальном участке нашего «большого круга», сравнительно недалеко от нашего ближнего озера, от противоположной его стороны, на въезде в лесок, где начинается последний подъёмчик к макушке горы, с которой далее идёт сплошной спуск к Большому Питьевому озеру. Мы увидели раздетого до тельняшки, крепкого на вид мужчину лет шестидесяти пяти, сидевшего в снегу в полуметре от лыжни. Мама говорит, что часто видела его на лыжной трассе, всегда раздетого до тельняшки. Он провалился в снег одной ногой, с которой слетела лыжа, и как будто отдыхал, весь мокрый от пота, но вид у него был бледный.

— Вам плохо? — спросила мама. Мы как раз оказались рядом с ним. — Вам помочь?

Он как-то невнятно кивнул, и мы с мамой попытались приподнять его за подмышки, чтобы помочь ему вылезти на лыжню. Но он обмяк и привалился спиной к берёзке.

— У Вас есть лекарства?

Он не отвечал. Лекарств у него не было (две конфетки только потом выпали из заднего кармана и ключи). Мне стало ясно, что он умирает. Взор остановился, потом глаза закрылись, пару раз всхрипнул, и голова поникла. Я начал энергично и резко давить ему обоими руками в нижнюю часть грудины, но безрезультатно. Никаких признаков жизни. Трое лыжников и я с трудом вытащили тяжеленное тело на лыжню, где я ещё попытался ритмично подавить ему грудь, но было видно, что это конец. Лицо уже начало синеть. Связали его лыжи, положили на них хозяина, лыжные палки привязали к креплениям и поволокли скорбный груз вчетвером к городу, что было отнюдь не просто — не по ровному же тянуть пришлось. Сашуля поехала на лыжах на кольцо 29-го автобуса и повторно вызвала там «Скорую», которая, как сказали, уже выехала. Мы встретили её, добравшись почти до самого кольца. Врач подтвердила смерть. Труп повезли в морг. А мы с мамой поехали всё же кататься, хотя настроение было, конечно, очень подавленное. Мама всё у меня спрашивала, как я себя чувствую, и повторяла, что лекарства (нитроглицерин) нужно всегда с собой иметь. Вечером позвонила Люба и рассказала, как они с Андрюшкой навестили Бургвицев в Сестрорецке и нашли их достаточно бодрыми, способными ещё к юмору. И, слава Богу!

Ну, а мы болеем за Лену, и желаем ей удачи. Целуем. Папа, мама.

664. Март. Кто против Путина, тот враг народа. Предисловие к книге Намгаладзе

М а р т 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 2 марта 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

…У нас мама приболела: головокружения по утрам и при наклонах, в воскресенье не пошли из-за этого на лыжах. Мама думает, что сосуды где-то зажало из-за остеохондроза, такое у неё было ещё в Калининграде, до переезда в Мурманск. Начала обследоваться, рентген сделала, анализы сдаёт.

А я открыл свою страничку в Интернете: http://a.namgaladze.tripod.com/index.htm, причём /index.htm можно не указывать. Страничка пока имеет исключительно пробный вид, я ею ещё не занимался, но займусь. Не знаю, правда, когда. Всё дела какие-то.

Хочу попробовать «Вагриусу» свои «Записки» предложить, они у меня уже все практически в электронном виде, так что в Интернет-то я их, по крайней мере, — частично, загружу. И хочется с фотоиллюстрациями, но это ж надо сколько сканировать! Придётся Галину Васильевну за денежки нанимать, а то она, говорит, втянулась уже с моими мемуарами подрабатывать, нет ли, говорит, ещё какой-нибудь такой работы?

У «Вагриуса» мне понравился плакат в Интернете: «Автор, а ты уверен, что хорошо написал свой роман?»

Олег Мартыненко в очередной раз намылился на Запад, с Англией ведёт переговоры. С одной стороны — желаю ему удачи, с другой — без него весьма трудновато будет. Васю бы Шлыкова зацепить к себе в подмастерья, весьма он мне нравится, да ещё на первом курсе парнишка объявился у программистов — Игорь Сотников, очень прилично физику знает, единственный ответчик на мои вопросы у меня на лекциях. Аспиранты же мои — Лена, Вера, Люда и Андрей ползут еле-еле, преподавание у них много времени и сил отнимает. А Роман разбрасывается во все стороны, очень увлекающийся (до сумбурности) товарищ.

Вчера забавная сценка была у меня на лекции. После перерыва несколько парней опоздали, я уже начал, а они сунулись было в дверь. Я им брякнул:

— Занято!

И они поняли. Дверь закрыли, пошли гулять. Я предупреждал, что опоздавших пускать не буду.

На этом всё пока. Целуем. Папа, мама.

6 марта 2000 года я сподобился, наконец, отправить наглое письмо в «Вагриус» с предложением своих «Записок»…

«Сочинение было начато в 1980-м году и писалось «в стол» — для потомства в узком смысле. Ранняя антисоветская и анти-атеистическая ориентация автора исключали возможность его опубликования на родине, а Западу это было бы интересно, как мне кажется, лишь с политической точки зрения, да и не имел я тогда связей с Западом, будучи «невыездным» учёным, тесно связанным с разработками для ВПК.

В эпоху ранней «горбачёвской гласности» я был слишком увлечён борьбой за демократию и своей научной работой, не забывая при этом о «Записках», но не успевая их обрабатывать или хотя бы переводить из рукописной формы (где только не приходилось их писать!) в машинописную.

Но вот грянула компьютеризация, и я перевёл «Записки» в электронную форму. Нет проблем с редактированием и пересылкой, можно связываться с издательствами, в крайнем случае, издать самому. Но последнее, конечно, именно в крайнем случае, поскольку позволить себе оставить свою научную и педагогическую деятельность я пока не могу.

Объём моего труда велик — более 20 мегабайт в ворд-доковском формате или около трёх тысяч страниц машинописного текста, 650 глав размером от одной до десяти страниц каждая (а я ещё собираюсь проиллюстрировать эпопею фотографиями), и не всё в нем, разумеется, равноценно. Но уверен, что на качественный томик в серии «Мой ХХ-й век» найдётся, что отобрать. А, может, и не на один, извините за нескромность.

Так что — «Давайте сотрудничать!»

Да, а насчёт Вашего вопроса: «Автор, а ты уверен, что хорошо написал свой роман?»

Прекрасный вопрос. Вот только у меня не роман. А чёрт знает что. Жена говорит — куча какая-то. Автобиография. Известного учёного, между прочим (среди физиков околоземного космического пространства-то уж точно). Документальная проза. Мемуары. Дневники. Письма. Изложение в строго хронологическом порядке. Но написано неплохо. А временами очень даже хорошо.

Прошу прощения за перебор в размере «обоснования» (Вами рекомендована одна страничка).

С надеждой заинтересовать Вас и наилучшими пожеланиями,

Искренне Ваш А. Намгаладзе».

Моё письмо Мите от 7 марта 2000 г.

…У нас снегу небывалое количество навалило. У гаража никаких следов моих прошлых откапываний. Лыжные трассы тоже все замело. Но солнышко светит всё чаще.

Мама ходит на уколы и процедуры противоостеохондрозные, бюллетенит, чинит мне штаны.

Вася Шлыков получил очень доброжелательную рецензию на свою работу из Института физики атмосферы РАН и приглашение на очередные Чтения памяти Вернадского в Москву, а также в Обнинск на «Шаг в будущее».

Молодец, сыночка, что приглашение Ирине сделал.

Маму, конечно, засунем со временем на страничку, и не только её.

На этом пока всё. Целуем. Папа, мама.

Моё письмо Мите от 13 марта 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

…У нас снега валят беспрерывно, каждый день бегаю к гаражу откапывать подход к нему. Занимаюсь этим с удовольствием, хотя ездить не собираюсь. Аккумулятор стоит дома, а дороги не успевают чистить, особенно у нас на Северном проезде.

У нас с мамой появился увлекательный вид зрелища: наблюдать из окна, как машины пытаются выбраться на проезд из нашего двора от почты (или в противоположном направлении). Мало того, что всё снегом завалено, ещё откуда-то с горы вода течёт горячая, жуткие колдобины образовались, полные воды, там машины и застревают, а мы наблюдаем за разными способами преодоления этого препятствия, а также последующего скользкого подъёмчика. Изучаем, как надо действовать в таких ситуациях.

Мама что-то не поправляется, хотя ходит на уколы и ультразвук. Любая нагрузка приводит к головокружениям. На лыжах поэтому и из-за метелей не ходим.

В телевизор смотреть противно, сплошная Чечня, трупы, руины. Кто против Путина — тот враг народа. Артём Боровик погиб. Все рыдают и готовятся избрать Путина, которого только Новодворская нашла мужество назвать уголовным преступником. Заодно и народу всему русскому от неё досталось за кретинизм.

Я готовлюсь к Апатитскому семинару ежегодному, в четверг два доклада там должен делать. А завтра и в среду очередные лекции у программистов и аспирантов.

На этом пока всё. Целуем. Папа, мама.

Письмо Володи Опекунова от 10 февраля 2000 г.

(получено 14 марта)

г. Осиповичи

Здравствуйте, дорогие Александр Андреевич и Александра Николаевна!

Я был в Могилёве, когда, Александр Андреевич, Вы звонили и сообщили Рае, что моё письмо получили. Так что я буду потихоньку ждать ответа. Жизнь тем временем идёт, и происходят ещё некоторые события.

Ваш первый звонок так сильно на меня подействовал, что я воспрял духом и написал письмо американскому послу в Белоруссии с предложением рассмотреть мой сценарий. А на Раю это повлияло таким образом, что она на следующий день пришла домой и принесла мне записку, что с 29 февраля в Минске во Дворце Искусств будет проходить книжная выставка с участием ведущих российских издательств. Одновременно и рассказала о фирмах, которые я упоминаю в письме своему брату…

Не знаю — печалиться или радоваться, но оказалось, что мой сценарий пригоден для экранизации, мало того, по нему уже поставили фильм. Конечно, в урезанном варианте, с изменениями, но ведь даже и при монтаже уже снятого фильма продолжаются изменения. Алексей Герман говорил, что он сам дописывал сценарии, уже утверждённые, во время съёмок.

Гораздо неприятнее то, что теперь я буду бояться показывать свой роман. Года два тому назад я изучил Закон Республики Беларусь об авторских и смежных правах и даже пытался вписаться в Государственный реестр литературных произведений, но оказалось, что Госком по авторским правам за два года не смог даже завести этот реестр. Задержка была за несколькими министерствами, в частности, Минфином, который никак не мог утвердить прейскурант цен за регистрацию, мало того, не был согласован сам принцип платы: за что платить, что будет единицей измерения литературного произведения: роман или его страница, песня или её строка?

От всего этого можно взбеситься. Я уверен, что за всю историю Белоруссии ещё не было ни одного процесса по нарушению авторских прав, нет никакого опыта, нет обобщённой судебной практики, порядка рассмотрения дел, порядка проведения экспертизы, назначения экспертов и т. д. В любой из этих вопросов влезешь и увидишь, что он не проработан. Грубо говоря, кранты. То же бесправие, как и во всём другом. Никакая подстраховка, никакие меры не спасут от хищения твоей интеллектуальной собственности. Проблема может быть решена только так, как она решалась всегда. Кто-то достаточно авторитетный подводит меня к руководителю журнала, издательства, знакомит с ним, и я передаю руководителю лично свой труд. Посредник выступает гарантом. Я слышал о таких людях. После войны по Москве болтался какой-то пьяница, который был вхож ко всем, который и обеспечивал издание, прохождение пьес и их постановку (журнал «Новый Мир», 1998 год, Анатолий Ким). Брал не много. У этого пьяницы не было никаких должностей, и он нигде не работал. Просто жил и всем помогал.

Вот такие думы меня сейчас одолевают.

Александр Андреевич, мне случайно попалась заметка о гибели крейсера «Новороссийск» с упоминанием Вашей фамилии (Володя приложил вырезку из газеты «НЛО», №3 (50), март 1998 года, в которой среди прочего было написано, что «Вскоре после гибели „Новороссийска“ слетели со своих постов начальник разведки Черноморского флота генерал-майор Намгаладзе и начальник ОВРа (Охраны водного района) контр-адмирал Галицкий. А вот командир отряда итальянских боевых пловцов князь Боргезе в начале ноября 1955 года получил орден. За что?»). Мне это показалось интересным. Я помню, Вы говорили о своём отце, как о военном моряке-гидрографе. Не был ли он до этого упомянутым в статье начальником разведки? А, может быть, это был Ваш дед? Или всего лишь однофамилец? Если Вам не будет трудно, сообщите мне об этом в следующем письме.

Я вдохновлён Вашим вниманием и надеюсь, что у нас состоится переписка. А, может быть, проблемы, в которые я попадаю, будут интересны и для Вас. Когда-нибудь я надеюсь прочитать Ваши воспоминания. А, может быть, они уже изданы?

В письма брату я закладываю всё, что мне интересно, всякие случаи и услышанные где-то истории. Это мой литературный материал, который может быть использован в дальнейшем. Надеюсь, что жизненные истории будут интересны Александре Николаевне. Я помню её историю о кочерге: «Вчера видела кочергу, очень дёшево, но так и не купила. Зачем мне кочерга?» А наши павлиньи перья ещё живы.

Желаю Вам крепкого здоровья и успехов.

До свидания. Володя Опекунов.

Заявление о проведении журналистского расследования в «Вечерний Минск» я забрал обратно. Вчера ходил по киоскам видеокассет и искал «свой» фильм. В одном месте, где торговали пиратскими копиями, один молодой человек говорил мне, что он этот фильм уже видел в кассете, но у него «что-то не в порядке с авторскими правами». Я уже заготовил письмо Президенту Лукашенко, но намерен запустить его только после просмотра фильма.

К этому письму Володя приложил своё письмо брату.

Письмо Володи Опекунова от 4.02.2000 г.

г. Минск

На «Край земли» в Аргентину

Опекунову Винеру Васильевичу

Здравствуй, Веня!

Получили твоё письмо с новогодними поздравлениями, были очень рады. Письмо очень содержательное и наполнено романтикой, если бы я такое письмо получил в 12-летнем возрасте, был бы очень счастливым человеком. Читали вслух, Андрей в это время держал в сознании задачу о трёх разлетающихся электрических зарядах, а Санька держал в руках только что приобретённые каратистские боевые перчатки, намереваясь по окончании чтения письма вручить мне в руки лапы и немного потренироваться со мной в отработке прямых и боковых ударов руками, локтями и ногами. Приходится держать все эти удары.

Я не стал их упрекать в том, что они не пришли в восторг от письма, но Андрей заметил моё разочарование в их реакции. Поговорили о том, что любовь к морям не может быть культом в Белоруссии, не имеющей выхода к морю. Хотя это не совсем верно. В былые времена каждый четвёртый моряк в Калининграде был белорусом, а Калининград считался морскими воротами Белоруссии.

Как бы то ни было, но я рад за тебя и желаю тебе отметить в приятном кругу моряков и журналистов 50-летие твоей морской службы. Бог даст, а пока тебе на него в смысле твоего здоровья обижаться не приходится, отметишь и другие даты. Я собираюсь детям рассказать историю твоего первого рассказа в «Маяке» «Смелый человек», кажется, за 1956 год. В 1971 году я нашёл его в подшивке газет в областной библиотеке. Желаю тебе также закончить книгу об УЭЛе. Имея деньги, можно издать её, а потом продавать самому потихоньку на пляже, с автографами.

Дошло до того, что на Всероссийских философских конгрессах (в Питере и Свердловске) философы становились в фойе в ряд и торговали своими книгами, это считается хорошим делом. Об этом я прочитал в Вестнике Российского философского общества, которыми меня снабжает мой бывший преподаватель и учитель по жизни Виктор Фёдорович Овчинников. Недавно я получил от него письмо, в котором он сообщает, что приготовил для меня только что изданную в издательстве «Янтарный сказ» свою книгу о творческих личностях в 350 страниц.

Виктор Фёдорович в течение многих лет был (и является сейчас) Председателем областной организации философов, т.е. главным философом анклава. В свои 75 лет полон замыслов, конечно, я им восхищаюсь. Ему посвящена глава в моём романе (Прощание славян), но он так и не собрался прочитать хотя бы её. Но жена его была довольна и говорила мне, что изображён он очень правдоподобно. В связи с этим, Веня, прошу тебя, прочитай мой роман. Экземпляр, который находится у тебя, можно дать почитать ещё кому-нибудь.

Один из экземпляров долгое время находился в семье моего старого знакомого, весьма уважаемого мною человека, физика-профессора, зам. директора по науке Полярного института, о котором я тебе писал в связи с твоими экспедициями к Новой Земле. Так вот, недавно он позвонил мне и похвалил моё сочинение, добрался всё-таки до него и был приятно удивлён. Я догадался пригласить к телефону Раю, чтобы она услышала это.

Надо сказать, что это подействовало, на днях она принесла мне записку с сообщением, что с 20 февраля в Минске в Палаце Мастацтва будет происходить большая выставка книгопроизводителей. Будут две фирмы, контролируемые чеченцами: «АСТ» и «ЭКСМО». Якобы платят сейчас авторам только чеченцы, все остальные жульничают и обманывают как могут авторов и всех, кто с ними связывается. У чеченцев денег хватает. Как-то по телевидению выступал один из работников генеральной прокуратуры, рассказывал, что во времена фальшивых авизо чеченцы вывезли из России четверть наличных денег и сумму в четверть годового бюджета. Денег было так много, что почти без ущерба для такого дела чеченцы щедро платили директорам банков, кассирам, охране, милиции, прокуратуре и всем, кому только можно было платить. Особенно радовались в Москве, так как им заплатили больше всех.

Рая читала кое-что из написанного мною, помогала мне делать копии, в частности, копии моего сценария, с февраля я приезжаю из командировки в Могилёв и Рая сообщает мне, что вчера по Белорусскому телевидению прошла премьера фильма по моему сценарию «Рейнджер из атомной зоны».

Мой сценарий называется «Опасная зона». Действие фильма происходит в Чернобыльской зоне Белоруссии. Международная американо-белорусская экспедиция смело вступает в бой с бандой мародёров и побеждает. Торжествует добро. Перед началом фильма режиссер В. Никифоров с глубоким сожалением сообщил, что автор сценария, некто Черных, не дожил до счастливого дня выхода его фильма на телеэкран.

Я сам фильм не смотрел, но Рая не поленилась, достала сценарий и смотрела в него во время показа фильма. С одной стороны, я был обрадован как бы случившимся неявным признанием моих талантов, с другой стороны, глубоко возмущён. От «Беларусьфильма» у меня есть письма с их отказами, один экземпляр сценария лежит на «Телефильме», третий — в Москве у Никиты Михалкова, у меня есть извещение его секретарши Фёдоровой. Вряд ли идею украл Михалков и передал её на «Беларусьфильм». Остаются негодяи из сценарного отдела, которые сделали копию с моего сочинения, а авторский экземпляр вернули мне.

Вести судебную тяжбу мне не под силу…

Надо хотя бы фильм посмотреть, Рая говорила, что фильм очень плохой. Нет связи между эпизодами, но стрельбы много. А чтобы обозначить научную экспедицию один из героев говорит другому: «А это научная экспедиция». Саньке фильм понравился, особенно стрельба из автомата Калашникова. Я писал сценарий в расчёте на совместную постановку с американцами, которые тогда во всю работали на «Беларусьфильме», поэтому накрутил там всего много: моральные и политические проблемы, наше прошлое, отношения человека и государства, место учёного в мире и в наших странах, причины преступности и т. д. Ничего, кроме стрельбы, в фильме нет, а Чернобыльская зона притянута за уши, всё это могло происходить в обычном лесу.

Я надеюсь, что у этой истории будет продолжение, не пришлось бы только раскаиваться в содеянном. Как-то грустно устроена наша жизнь. Если у тебя есть красивая жена, её кто-то уводит, если есть дом, его приходится отдавать другим, если есть деньги, тебя обязательно кто-то обворует, если ты написал сценарий, то кто-то поставит по нему фильм. Сейчас все могут говорить на мертвеца, что это он украл идею, а мы не при чём. А находящаяся в трауре жена и дети могут подойти и плюнуть мне в лицо, за оскорбление памяти порядочнейшего человека, выдающегося деятеля культуры.

Ты читал несколько глав моего романа и обратил внимание на то, что путаются три Василия. Я тогда тебе объяснял, что это мистический элемент, материализации моего ангела-хранителя Васьки Палаткина. Один из вариантов названия моего романа, от которого я потом отказался: «Мой суровый ангел-хранитель». Он беспощадно расправляется с людьми, которые доставляли мне неприятности. Я возмущён им, но он не слушается меня и производит своё страшное дело, даже после своей смерти (глава: Лилькина гибель. Вечно живой.) Интересно, что события со сценарием укладываются в мистическую линию. Как только Черных взялся за мой сценарий, он подписал себе смертный приговор, Васька Палаткин с ним незамедлительно расправился, сейчас получается, что мертвый хватается за живого, пытается отнять у него авторство, а, может быть, уже отнял. Такие вот у меня личные дела…

3 января собирались в Переславском, мама большей части своего времени лежит у себя в комнате, думает думы. Похудела. Сапрыкин также шутит, что благодаря ненависти к нему она и живёт. На эти слова мама говорит ему: «Не дождёшься, сколько хочу, столько и буду жить». Всем её очень жаль. При её в общем-то ясном уме можно было бы ещё неплохо чувствовать себя, заполнить жизнь чем-нибудь неспешным, несрочным, не переживать за других и не влезать в их отношения. Самое время служить Богу.

Я как-то читал, что молодость — это средство, чтобы обеспечить себе старость. И в том случае, чтобы было чем заниматься, иметь дело по душе. Я восхищаюсь философом Виктором Фёдоровичем ещё и тем, что он настолько спланировал свою жизнь, что у него не остаётся ни минуты свободной, чтобы предаваться пессимизму. Он взял на вооружение тезис писателя Александра Грина: «Если я не буду писать, я умру». Это круче, чем знаменитое «ни дня без строчки». Если бы мать умела читать и писать, она могла бы оставить свои мемуары. Память у неё великолепная. Она помнит жизненные истории сотен людей, живших рядом с ней…

Вот такая обстановка на сегодняшний день. Пишу так плотно и без абзацев, чтобы поменьше тратить бумагу. В конверт весом до 20 граммов помещаются как раз два листа формата А4, так что отведённую мне для этого письма бумагу я заполнил максимально. Желаю тебе крепкого здоровья и успехов. А чтобы письмо не пропало окончательно, если ты не получишь его в Аргентине, я отправлю к твоему приходу копию в Калининград…

В январе мой старший сын Илюша ездил на какую-то еврейскую конференцию под Москву, позвонил мне, и я на полчаса подскочил к поезду. Передал ему пирожков и пару бутылок пива, немного поговорили. Он после университета преподаёт в еврейской школе, участвует в их мероприятиях. Его знают. Как-то он говорил, что еврейский консул в беседе с ним заметил, что евреи не расисты, и если ты не еврей, но хочешь им быть, этого достаточно. Это, якобы, не кровь, а состояние души. В связи с этим вспоминается Мая Ефимовна, которая почти до самой своей смерти была убеждена, что она еврейка. И как горько она была разочарована. Это по рассказу Галины Тадеушевны.

Из троих детей у меня один еврей и два белоруса. Первые классы Андрея пришлись на расцвет белорусского самосознания, который можно назвать и национализмом. В учебниках писали о том, как москали мордовали и гноили бедных и потому несчастных белорусов. Но были и у них герои, которые выступали против грозного русского царя и москалей. Белорусы ведут свою историю прямо из Великого княжества литовского. Я очень благодарен нашему президенту, что он прекратил эту глупость, но семена ненависти к России уже посеяны.

…По Белоруссии ходят благотворительные личности из разных стран и поддерживают подрастающие таланты. Потом они перепродают их всяким организациям и те их эксплуатируют. Мозги тем самым от нас утекают.

У Галиной подруги сын учился в Художественной академии, занимал первые места во всяких конкурсах, но потом вступил в конфликт на почве свободы творчества с закостеневшей профессурой. Нарисовал голую девушку, которую целует в пупок парень. За что его и выгнали. Но он тут же был принят в художественный институт в Австрии, в Вене, и за несколько лет был признан гением.

Потом он впал в депрессию и друзья посоветовали ему отправиться наёмником в Боснию, заработать денег и получить острые опущения, которые должны встряхнуть его как творческую личность. Вражеский снайпер отстрелил ему там левое яйцо. У них там снайперы забавляются таким способом, а у нас в Чечне ставят «чеченский крест» — правая нога и левая рука или наоборот, а потом — в голову. Теперь этот талант полностью разбит и после операции в Москве, когда были потрачены все заработанные в Боснии деньги, он лежит дома и живёт за счёт матери.

Пока мы сидели за столом, Санька сидел за компьютером, на экране которого была выставлена обнажённая девушка. Список игр располагался на её бедрах. Санька три часа безвылазно просидел, а я не догадался попросить Колю сменить картинку.

Санька подрастает и начинает комплексовать, стыдится за меня, когда я громко или даже тихо разговариваю в автобусе, сам стал очень чопорным, но детское время от времени в нём прорывается. Мы шли с ним с курсов английского языка через наш скверик. А там есть два люка в помещения для обслуживания теплотрассы. Там иногда ночуют бомжи. В мороз оттуда идёт пар. Я подошёл к люку: «Санёк, нет ли у тебя с собой петарды, сейчас бы рванули прямо в колодце».

Он оживился, стал шарить по карманам, а потом увидел, что старая супружеская пара на прогулке наблюдает за нами и смутился. Ему показалось, что это я виноват в этой глупости и стал мной возмущаться. Андрей же часто ведёт речи о том, сколько бед принесла Россия несчастной Белоруссии или рассуждает на другие темы, подобные этой по своей глупости. Но надо терпеть, криком делу не поможешь. Тихо и спокойно я пытаюсь повлиять на него.

У Богомоловых мы бываем не чаще одного раза в год, но эти встречи очень содержательны и интересны. Случилось так, что я недавно прочитал «Пошехонскую старину», а Галя «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина. Поговорили об этом. Какой умный человек этот Щедрин! Дослужился до вице-губернатора в Твери. Раньше он мне казался язвительным сатириком, а теперь — очень добрым и мягким человеком.

На этом ещё раз желаю тебе успехов и счастливого возвращения в Калининград, до свидания.

Володя.

Моё письмо Мите от 20 марта 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Спешу успокоить: приглашение Ирина получила, мы с ней разговаривали вчера по телефону. Просили её раздобыть пособия по математике для Лены и отвезти вам. А мы нашли дома книжку в зелёной мягкой обложке «Задачи по математике (алгебра)» (пособие для поступающих в МГУ), и я отправил её вам в пятницу бандеролью. Не знаю, сколько будет идти, но от Опекунова из Минска письма идут месяц.

Во втором своём письме он рассказывает, как у него украли сценарий и по нему поставили фильм, сейчас он в процессе изучения возможностей защитить свои авторские права, но не очень-то они видны, эти возможности в Белоруссии.

Из новостей приятная — получил поддержку от РФФИ на очередные пару лет. Калининградцам ничего не дали, они в глубоком убеждении, что это мафия там всем заправляет, дают только своим. Значит, я для мафии свой. И ладно. Но подозреваю, что они проекты хреновато пишут, и публикаций у них мало, а заявляют сразу несколько проектов.

Мама сегодня с утра отправилась на консультацию к невропатологу. Чувствует она себя немного получше, но не в норме. В субботу, правда, мы с ней нормально покатались на лыжах, а вчера она осилила стирку. Я же и вчера пытался сходить на лыжах, но сбежал из-за сильнейшего ветра, который задувает и сегодня при плюсовой температуре.

Оплатил по факсу клубный взнос в Ла Косте, получил по е-мэйлу от них подтверждение. Удобно стало. Помнишь, как с Анной Шилиной мучились?

В четверг ездили с Романом на директорской пэгэишной «Волге» в Апатиты на очередной ежегодный Апатитский семинар «Физика авроральных явлений», где я делал два доклада, а заодно и отпредседательствовал на заседании. Роман, как это с ним часто бывает, обнаружил ошибку в наших расчётах в самый последний момент, что, впрочем, сказалось лишь на одном графике, за который пришлось извиняться. А в целом, нормально были восприняты наши результаты (включая Васины). В Апатитах я пообщался с Игорем Максимовичем Подгорным, за слишком откровенные разговоры с которым в 1969-м году я был (предположительно) отлучён от ПГИ. Он активно трудится в науке, несмотря на свои уже за семьдесят.

Вот такие пока новости. Целуем. Папа, мама.

Письмо Володи Опекунова из Витебска от 7 марта 2000 г.

г. Витебск

Здравствуйте, дорогие Александр Андреевич и Александра Николаевна!

Я получил Ваше письмо в начале февраля и оно придало ещё более сильный импульс в моей деятельности, чем телефонный звонок. С этим письмом в руках и изготовленными копиями главы «Прощание славян», как Вы советовали, я начал новое хождение по издательствам. Но сначала закончу тему моего сценария.

В письме своему брату я сообщал, что собираюсь провести журналистское расследование. Но до этого не дошло. Чтобы не повторяться, я прилагаю к этому письму копию своего сочинения в Израиль моей корреспондентке Любе Каплан. Очень умная девушка с большими возможностями и перспективами, отличница.

Увлечение выдающимися людьми у меня идёт от философа Виктора Фёдоровича. Я думаю, в этом нет ничего плохого. Александр Андреевич увлекается рыбой, а однажды мне пришлось присутствовать на судовом собрании, посвящённом переходу через Панамский канал, на котором выступал Главный санитарный врач рыбного порта, увлечённый молодой учёный. Он рассказывал нам о тараканах, как они питаются, как размножаются и как воспитывают детей. Рассказ его был весьма занимательным, на что сидящий рядом со мной капитан сказал, что этот врач тараканов нам никогда не выведет, потому что он их любит.

История с моим сценарием напомнила мне старый анекдот из серии «Армянское радио»: «Правда ли что товарищ Абрамян выиграл по денежно-вещевой лотереи автомобиль «Москвич»? Ответ: «Правда. Только не товарищ Абрамян, а товарищ Амбарцумян. И не автомобиль «Москвич», а сто рублей. И не по денежно-вещевой лотереи, а в преферанс. И не выиграл, а проиграл». По аналогии с этим можно спросить, правда ли что по сценарию В. В. Опекунова был снят фильм. Ответ: правда, но…

Ещё мне вспомнилась история, слышанная мною в «Техрыбпроме», где я работал начальником конструкторского бюро по шкафам электрооборудования, после ИЗМИРАНа. Не секрет, что тогда передовая техника передиралась с западных аналогов. В техдокументации даже было требование о том, чтобы был указан этот аналог и было сообщено, в чём данная разработка достигает, а в чём, возможно, и превосходит аналог.

ЭВМ «Электроника-75» Калининградского завода «Кварц», где я учился на курсах, передиралась с американской учебной машины РDР-16. А в «Техрыбпроме», среди прочего, передиралась немецкая машина по изготовлению рыбного филе фирмы «Бадер». Машины эти работали плохо. В рыбных цехах на промысловых судах их ставили по пять штук и одну немецкую. Через месяц все наши вставали, но немецкая продолжала работать.

На выставку «Интеррыбпром» в Питере в 1982 году Калининградский «Техрыбпром» выставил свой вариант бадеровской машины. Главный конструктор стоял у машины на выставочном стенде и умирал от ужаса, что сейчас подойдёт сам Бадер, осмотрит машину и громко заявит о нарушении авторских прав, законодательства в области патентов и на весь мир опозорит передерщиков.

Настал страшный момент. Бадер подошёл к машине, в сопровождении большой группы своих работников и корреспондентов и попросил открыть кожух машины. Еле владея собой, главный конструктор выполнил его просьбу и замер, готовый в любую минуту потерять сознание. Бадер внимательно осмотрел машину изнутри и спросил: «И она у вас работает?» После чего безо всяких претензий удалился. Тогда все восприняли поступок Бадера как проявление благородства в его самой высокой степени.

Образ Бадера меня вдохновлял в истории с моим сценарием. Я успокоился. Негодяи сами себя наказали. Я сделал ксерокс газетной статьи из «Вечернего Минска» «Белорусское кино умирает», но оставил его дома в Минске, вышлю в другой раз… А тогда, возмущённый действиями «Беларусьфильма», я заготовил два варианта письма нашему Президенту Лукашенко, в которых призывал его навести порядок на киностудии. Как я понял из газетной статьи уже намечен ряд мероприятий, в том числе съезд Союза кинематографистов, где и сидят основные жулики, покрываемые Министром культуры. Ситуация напоминает мне пчелиное воровство, которое вдруг обнаруживается на пасеке. Пчёлы перестают собирать мёд с цветов, а начинают воровать его в соседних ульях. Возникают целые войны. Единственный способ спасти ситуацию, это выжечь паяльной лампой улей воров.

События же с романом развивались несколько лучшим способом. На первой же выставке с помощью Вашего, Александр Андреевич, письма я приобрёл двоих единомышленников. Письмо производит такое сильное воздействие, что один из писателей сразу стал звать меня «мэтром», а другой звонит почти каждый вечер и советуется со мной по всяким пустякам. Общение с этими людьми я считаю очень полезным, так как они в курсе конъюнктуры.

В конце февраля я съездил на встречу с одним молодым книгоиздателем, договорившись о встрече заранее. Предложил почитать ему главу «Прощание славян» и предшествующую, чтобы показать хоть немного развитие событий, так как в главе «Прощание славян» сюжет не просматривается.

Этот книгоиздатель, прочитав Ваше письмо, проникся ко мне большим уважением, попросил секретаршу принести кофе и в течение часа, бросив все дела, беседовал со мной. Признался, что у него неполное среднее образование, но он читает Конфуция и его оппонента, кажется Лао-Цзы, причём принимает сторону Конфуция.

Юноша мне очень понравился, своей тягой к мудрости. Когда я спросил, какая у него сверхзадача, он признался, что хотел бы построить прекрасный город, но пока у него денег хватает только для того, чтобы запустить недавно купленную линию по изготовлению книг. Мощность её такова, что в течение суток, она может выпустить 30-тысячный тираж одной книги. На этот год у них в плане 12 книг. И они нуждаются в заказчиках. А свой редакционно-издательский отдел не обеспечивает линию работой.

Я слушал всё это как какую-то фантастику, так как на выставках громко говорят, что в Белоруссии издание книг становится не возможным и весь этот бизнес перемещается в Москву. Мы договорились встретиться через месяц, и этот бизнесмен по имени Олег Потапов под пристальными взглядами своих многочисленных работников очень тепло со мной попрощался… Учитывая сказанное, лучше говорить с Олегом Потаповым. Особенно на него хорошо действуют Ваши титулы: профессор и главный редактор научного журнала. А упоминание о Мите позволяет судить с какими крутыми ребятами приходится иметь дело. Я прочитал сам главу «Прощание славян» и пришёл в изумление. Мой суперсын — это реализованный Митя. Это моя мечта. А господин Голдсмит — патриарх астрофизики, мечтающий издать энциклопедию по истории испанского искусства и издатель журнала — это сам живой Александр Андреевич, собирающийся издавать ещё один журнал в дополнение к своему научному. Какая-то мистика. А точнее сказать — предвидение. Когда я писал роман, я думал о Вас только в главе «Приезд грузина», но связь с романом оказалась значительно сильнее.

Идея открытия в Интернете своего сайта меня глубоко вдохновила. Я как-то смотрел по телевидению выступление потомка Романовых великого князя, кажется, Михаила. Было замечено попутно, что он редкий человек, который в Интернете имеет только свою фотографию и примечание: «Спасибо, что обратились». Хотя ему есть, что сказать о себе.

Мне бы хотелось видеть в Интернете сайт Намгаладзе в следующем виде. Некоторое постоянные сведения, десяток фотографий разного возраста, биография, послужной список, тексты диссертаций и важнейшие научные труды, фотографии семьи в местах отдыха и книгу «Записки рыбака-любителя». Другая же часть сайта — это журнал…

Александр Андреевич, не забудьте в следующем письме мне сообщить, кто же был начальником разведки Черноморского флота. По публикации о гибели «Новороссийска». Я надеюсь, что Вы получили это письмо.

Я очень благодарен Вам за письмо и желая чем-то отметить это, написал Предисловие к Вашей книге «Записки рыболова-любителя». Прилагаю второй экземпляр, так как лента на моей машинке высохла и даёт слабый оттиск. Надеюсь, что второй экземпляр будет сканироваться лучше.

Я написал Предисловие на одном дыхании, со второго прохода. А потом стал его внимательно читать и выискивать, какие же литературные приёмы я применил. Получилось следующее.

Свидетельские показания. Это чистосердечный рассказ о былом. О том, что действительно имело место.

Второе — свита играет короля. В свите участвую я, Лебле и Саенко (без указания его фамилии), а также другие люди, которые передают слухи.

Я пока не могу критически взглянуть на текст, но он мне нравится. Относительно Лебле, который «с нескрываемым уважением»… можно сказать, что он напоминает мне анекдот: муж застаёт в постели с женой какого-то деда, на что жена говорит: «Не бей его, он Ленина видел». Этот эпизод и мой рассказ Лебле, как я ловил с Вами рыбу, создаёт образ Лебле как человека несколько завистливого, что подтверждает и эпизод с его друзьями, которые провожали его на самолёт.

Я думаю, что Лебле на меня не обидится, это всего лишь литературный образ. Но если такой вариант покажется Сергею Борисовичу чрезмерно драматизированным, я готов текст подработать. И вообще согласен на любую доработку и переделку. А, может быть, Сергею Борисовичу его образ понравится, выяснится, что он нисколько не утратил чувство юмора с тех пор, как рассказывал мне историю с рыбалкой на Байкале. В любом случае передавайте ему привет. Я каждый год поздравляю его с Новым годом и пишу пару писем, но уже года два не имею от него сведений. Дай Бог ему здоровья и успехов. Он всегда вдохновлял меня на писательское дело, и то, что Вы подключились к этому, меня очень радует.

Если бы затея с журналом на Вашем сайте удалась, я мог бы попытаться подключить к журналу в качестве авторов своих друзей и знакомых: Любу Каплан из Израиля, моего племянника из США, Вы бы попросили Лебле опубликовать свои стихи, я бы писал заметки, репортажи и эссе, а то и просто письма из Белоруссии. Получился бы международный журнал. Можно было бы отмечать даты жизни Высоцкого, Пушкина. А для того, чтобы ввести в сайт архивы, можно было бы организовать курсы, например в МГТУ, по изучению Интернет и предложить курсантам в качестве практического задания поработать с реальным архивом.

Я плохо представляю себе коммерческую сторону деятельности со своим сайтом. Мой сын Андрей собирает подшивку газет «Компьютерные вести», но я читаю там только статьи по фотографии. Займусь и прочитаю всё о ведении своего сайга. Учитывая разнообразие форм общения и сотрудничества с Интернетом можно предположить, что всё это может быть оправданным и не введёт владельца страницы в разорение. А, может быть, можно будет сделать и платные участки для пользователей.

Когда-нибудь у нас дома тоже будет компьютер, вопрос этот уже стоит. И будет приятно раскрыть страницу журнала, в котором сотрудничаешь. На этом желаю вам всего хорошего, до свидания. Простите за опечатки. Володя Опекунов

И далее прилагается

Опекунов В. В. К книге А. А. Намгаладзе «Записки рыболова-любителя»
ПРЕДИСЛОВИЕ

Современные толковые словари русского языка не устанавливают различий в значениях слов «рыбак» и «рыболов». В то же время, общаясь с людьми, занимающимися рыбной ловлей и изучая литературу по этому вопросу, я обнаружил некоторые оттенки значений этих слов, проявляющиеся в разной степени в зависимости от традиций местности, где происходит лов рыбы, и привычек участвующих в этом людей.

«Рыбак», чаще всего — это человек, профессионально занимающийся ловом рыбы, в то время как «рыболов» — это любитель с разрешённой спортивной оснасткой или ловящий рыбу руками… Процесс поимки рыбы у профессионалов называется «добыча», «лов», у любителей — «ловля». Слово «рыбалка» — обычное и нейтральное у любителей, профессионалы употребляют в шутливом тоне или для обозначения неудачного лова, а также для ловли рыбы на крючок.

Капитан рыболовного судна, поднявший на палубу трал с сорока тоннами рыбы, в котором находится двести тысяч селёдок или полмиллиона сардин, мечтает о рыбалке на удочку. Процесс лова рыбы тралом он называет «добыча», а пойманного во время отпуска на речке пескаря — «добыча» или улов… Грамотный и удачливый капитан промыслового рыболовного судна может оказаться совершенно беспомощным с удочкой в руках. «Моряк-рыбак» по названию может быть судовым механиком, электриком, радиооператором, мастером по рыбообработке и не иметь понятия о том, как извлечь рыбу из её естественной среды обитания. В этом смысле рыболов-любитель всегда является рыбаком, непосредственно участвующим в рыбной ловле.

Большие различия обнаруживаются в способностях рыбаков к рыбной ловле. Как и в любом другом деле, находятся асы, достигающие сияющих высот в этой сфере деятельности. Причин их успеха несколько, и одна из них — страсть к рыбной ловле. Но страсть, не затуманивающая сознание, а позволяющая мобилизовать все человеческие возможности, побуждающая учиться у других, накапливать личный опыт и использовать свой интеллект.

К таким рыбакам я отношу автора «Записок рыболова-любителя» Александра Андреевича Намгаладзе. Я считаю уместным говорить даже о некоторой специфической одарённости, подобной одарённости математической, которой он тоже обладает.

…Рыбная ловля представляет собой культурный пласт, в котором находит себе место очень многое, в том числе человеческие добродетели и пороки, которые, вообще говоря, мягче и простительнее, чем в обычной жизни. Культивируются древние легенды и мифы, обостряется или слабеет, но никогда не прекращается соперничество: групповое, видовое, индивидуальное. Махровым цветом расцветает тщеславие удачливых и чернеет горечь завистливых. Эта, казалось бы, неприметная для посторонних сторона жизни людей, порождает своих титанов и подвижников, последователей и просто поклонников талантов.

Как-то перед отлётом из Архангельска мой университетский преподаватель Сергей Борисович Лебле провёл бурную ночь в общении со своими друзьями, которые не смотря на раннюю пору вызвались проводить его до аэропорта. Сергей Борисович обратил внимание на то, что друзья едут в аэропорт со своими вещами. Не по ошибке ли? — Нет, — сказали друзья, — это действительно наши вещи. Дело в том, что после того, как ты улетишь, мы поедем на рыбалку. — И куда, — больше из вежливости поинтересовался Лебле. — На Байкал.!!!

…

Среди увлечений современного человека, таких как альпинизм, дельтапланеризм, планерный спорт, кругосветные гонки на яхтах, автогонки любительское рыболовство имеет массу преимуществ и неоспоримые достоинства. Главное — его доступность. Природа так позаботилась о человеке, что с течением времени в любом водоёме заводится рыба. Рыболовство может быть увлечением для младшего школьника и седого академика, для супермиллиардера и скромного почтового служащего… Припасть к сырой земле и опустить руки в естественный водоём — что может сильнее приблизить человека к его естественной среде происхождения, вернуть его в лоно природы и обновить ощущение радости жизни? Не зря говорят, что древний человек за тридцать лет средней продолжительности своей жизни переживал больше событий, чем наш современник, дотянувший до ста лет. Один добытый зверь или одна пойманная рыба — уже полное драматизма событие. Один из основных — инстинкт самосохранения, выражающийся в частности в чувстве голода, может быть удовлетворён в условиях, максимально приближённых к естественным. Поедание рыбы, пойманной своими руками, воздействует на подсознание глубже, чем проведённый обряд какого-либо культа, и наполняет человека естественно приобретённой энергией жизни.

В связи с этим надо признать, что в отличие от западного спортивного рыболовства, при котором пойманная рыба фотографируется и отпускается обратно в водоём, наши правила допускают не только поедание, но и присвоение пойманной рыбы в качестве добычи, то есть её можно принести домой и показать, например, своей жене, которую в момент созерцания добычи тоже охватывают основные инстинкты. При этом она также получает порцию положительной энергии. Вырабатывается и потребляется гормон счастья, создающий ощущение радости и полноты жизни. При некотором желании со всех сторон и достаточно комфортных условиях можно и женщин приобщить к рыбалке, и некоторые из них достигают неплохих результатов, но в основном это занятие остаётся уделом настоящих мужчин, готовых переносить лишения и невзгоды ради порции чистого воздуха и прекрасного успокаивающего мятежную душу вида водной стихии: от бушующего моря, горного водопада до тихого пожарного водоёма, заросшего зеленью. Проливной дождь является невинной шуткой на фоне смертельной опасности оказаться на оторвавшейся от края моря льдине или в полынье, образовавшейся в жаркий мартовский день. Вообще говоря, я не сторонник таких крайностей, да и в самой рыбалке вижу не столько средство пополнения своего скромного рациона, как средство общения с себе подобными. Общественное разделение труда затрудняет общение людей, удаляет их друг от друга. Нарастает отчуждение во всех его классических проявлениях: отчуждаются результаты труда, отчуждаются люди. А рыбалка — сильнейшее противодействие этому негативному процессу.

…

Но вернёмся в 1970 год. Во время одного из перерывов в нашем семинаре по теоретической физике мы вышли в коридор на перекур. Нашего преподавателя Сергея Борисовича приветствовала соседняя группа студентов-радиофизиков, среди которых стоял молодой симпатичный человек, видимо, тоже преподаватель.

Знаете, кто это? — опросил у меня Лебле. — Нет, — ответил я. — Это Александр Андреевич Намгаладзе, — с нескрываемым уважением сказал Лебле. — Мы вместе учились на физическом факультете Ленинградского университета. — Чем же знаменит этот достойный человек? — поинтересовался я. — А вот всем, — загадочно сказал Лебле. — Когда-нибудь я познакомлю Вас с ним, и Вы сами убедитесь в способностях этого человека.

Разумеется, тогда речь шла не только о профессиональных способностях Александра Андреевича. О них можно было не беспокоиться. И так было ясно, что он, как, впрочем, и Лебле, когда-нибудь станет известным учёным, а каждый из них будет заведовать кафедрой, а Лебле даже двумя в разных странах, как выдающийся учёный профессор Намгаладзе будет отмечен грантом Сороса, а Лебле, будучи профессором физики, попадёт на математический конгресс в Швейцарию, на который съедутся две тысячи крупнейших математиков мира.

Александр Андреевич Намгаладзе имел тогда вид молодого интеллигента, интеллектуала. Правильное, открытое ненапряжённое лицо, спокойный взгляд умных глаз. Такие люди даже к юридическим нормам и правилам относятся как к физическим законам и никогда их не нарушают. Они играют только по правилам. У них и в мыслях никогда не бывает украсть, например, пешку у зазевавшегося противника или поднять руку с дымящейся толовой шашкой, чтобы бросить её в пруд с карасями. Не говоря уже об электрическом токе, которым некоторые глушат рыбу. Удивительно, что такие люди, не меняя правил по ходу дела и не приспосабливая их под себя, добиваются больших результатов. И часто в экстремальных условиях. Именно они, внешне спокойные и доброжелательные, имеют заряд энергии громадной силы, позволяющий им, преодолевая чудовищные препятствия, подниматься на Эверест или добираться пешком до Южного полюса.

— Кроме всего прочего, — говорил Лебле, — Александр Андреевич ещё и пишет, в том смысле, что он писатель. Последнее замечание заинтересовало меня. Писатель в России больше чем писатель. Впоследствии мне довелось послушать интересные замечания Намгаладзе о христианских мотивах в изображении мусульманина по роману Ч. Айтматова «Плаха».

— Один из талантов этого человека, — говорил мне Лебле, — удивительная, почти непостижимая способность ловить рыбу. Она сама идёт на него. И когда-нибудь Вы в этом убедитесь.

В последующие годы я и от других людей слышал подобные отзывы. Случилось так, что некоторое время, благодаря участию Сергея Борисовича, мне пришлось работать в одном учреждении вместе с Александром Андреевичем Намгаладзе. В это время он заканчивал работу над докторской диссертацией, посвящённой глобальным моделям ионосферы, я же занимал скромную должность инженера в соседней лаборатории. И был приятно удивлён тем, что Александр Андреевич предложил мне съездить с ним на рыбалку. Так как мне пришлось просить отгул для этого, я обсудил создавшуюся ситуацию со своим начальником. С чего бы такая честь? Всем известно, что по сравнению с Намгаладзе, я — рыбак никакой. Мой начальник успокоил меня тем, что от меня ничего не потребуется. Главное, чтобы моя машина была на ходу. Что же касается трёхколёсного мотоцикла Александра Андреевича, то его владелец не часто пользуется им зимой, кроме того, старается поменьше им рисковать после того, как он провалился под лёд, и приходилось собирать команду смельчаков, чтобы поднять его с морского дна.

— Езжай, не пожалеешь, — говорил мой начальник. — Эксперимент в чистом виде. Будний день. Не считая нескольких температурящих рыбаков с больничными листами вы будете одни на весь залив. Полная свобода действий. Наблюдай и учись. Удивительные способности. Он ловит всё, что шевелится, и всё, что плавает. Ты бы видел, как он ловит янтарь! У него крышка сливного бачка для унитаза оклеена янтарём. Своеобразная янтарная комната на дому. Когда-нибудь сам увидишь.

Мой начальник — рыбак, называет текст, не готовый к публикации «рыбой». Как бы его ещё надо немного поварить.

Побывал я в янтарной комнате Александра Андреевича. А в другой раз он угощал меня настоящим прекрасным крымским красным вином пятилетней выдержки. Не забывается такое никогда.

Я не особенно надеялся чему-либо научиться от общения с Намгаладзе. Всё не так просто, как кажется. Что толку от того, что я увижу, как кто-то играет на пианино? От этого я играть не научусь. В каждом довольно непростом деле существуют свои секреты, и, если они передаются кому-то сознательно и целенаправленно, то чаще всего это относится к детям. Средневековая цеховая организация ремесленников была закрытым тайным товариществом со сложной иерархией и культом. И только на склоне лет, пройдя все ступени мастерства и обладая необходимыми талантами, человек получал звание большого мастера — гроссмейстера. Благодаря такой системе удавалось накапливать приёмы мастерства и создавать шедевра архитектуры.

Лебле мне говорил, что в записках Александра Андреевича много места уделено рыбной ловле. Интерес к этим запискам у меня существовал, но я не надеялся когда-либо прочитать их, поскольку предполагал, что с точки зрения гроссмейстера они должны перейти к его сыну Мите, который и станет хранителем секретов. И когда я узнал, что Александр Андреевич собирается их опубликовать, а теперешняя молодёжь просто горит желанием приобщиться к опыту старших поколений, я подумал, что это очень своевременный и достойный шаг благородного человека.

Дело было в конце февраля — начале марта 1982 года. Мы оставили машину под триангуляционной вышкой с правой стороны Полесского канала при его входе в Куршский залив Балтийского моря. По льду, покрытому талой водой, быстро пошли от берега. Время от времени я похлопывал себя по карману, в котором, как того требовала милиция, лежал завёрнутый в полиэтиленовый пакет мой паспорт. Для опознания тела.

Александр Андреевич шёл уверенно, не рыская, ориентируясь по вышке и высоким деревьям с левой стороны канала. Я еле поспевал за ним. Километрах в двух от машины он резко встал и принялся сверлить лунку. Это было то место, где мы и остались до конца ловли, выбор места — один из наиболее важных моментов в рыбалке. Это частный случай общей задачи поиска чего-либо. Будь то рыба, руда, вода или зарытый в земле клад. Нет возможности остановиться подробнее как проводится поиск в таких случаях, но что в этом много непонятного и даже мистического, я не сомневаюсь. Я не уверен, что и сам лозоход, ищущий воду с помощью рогатки, может вразумительно объяснить своё поведение. Так или иначе, но наше место оказалось очень удачным. Довольно крупная рыба брала уверенно и жёстко. Я опускаю детали техники ловли рыбы, которые применяет Александр Андреевич, об этом читатель узнает из соответствующих мест его книги.

Горка пойманной рыбы росла равномерно, поднимаясь все выше и выше. Уже через час мои руки распухли и приобрели цвет клешней варёного рака. Ещё несколько минут, и нестерпимая боль и ломота охватила их. Мне известно, что обморожение на ветру возможно и при плюсовой температуре. Я прекратил лов и спрятал руки в карманы. Ничего подобного не наблюдалось с руками Александра Андреевича. Хоть и мокрые, они сохраняли свой естественный вид и цвет. Лицо его светилось радостной улыбкой. Это был его Карнавал (по Бахтину).

Уровень воды надо льдом повышался. Обратно мы шли по щиколотку в воде. Вдали виднелись большие разводья. Волны бежали по поверхности, и казалось, что мы идём «по морю яко по суху». Но ни тени тревоги я не видел на лице своего спутника. Оно выражало полное умиротворение, удовлетворение и радость. Эмоциональное воздействие рыбалки было положительным и глубоким. Но эйфория не захватила Александра Андреевича полностью. Он сохранял ясность ума и по дороге домой в машине без труда включился в разговоры, не относящиеся к рыбной ловле.

Слухи о моём участии в рыбалке с самим Намгаладзе дошли до Лебле и он попросил меня поделиться впечатлениями.

— Впечатление такое, — говорил я, — что его рыба уже была поймана. И находилась в кастрюле под его лункой, ему нужно было всего лишь подцепить её. А с точки зрения рыбы, его лунка представляет собой аналог астрофизического объекта под названием «чёрная дыра». В эту дыру проваливается вещество, и даже свет не в силах вырваться из её чудовищного поля тяготения. Рыба как бы всасывается в дыру. Выстраивается в очередь. Психологически её состояние можно обозначить словом «неистовство». А какими бы словами Вы сами характеризовали случившееся? — спросил я как прилежный ученик у Лебле.

— Это какое-то бство! — сказал Сергей Борисович. На сленге студентов и молодых преподавателей слово «бство» тогда означало многое, в том числе и «волшебство».

Если читатель благодаря представляемым мною «Запискам рыболова-любителя» собирается достичь высот рыболовного искусства, я предположу, что в большинстве случаев его надежды не оправдаются. Что толку, если какой-нибудь воздушный акробат опишет, какие он делает движения рукой и ногой, чтобы совершить свой пируэт под куполом цирка? Я уверен, что читатель его строк не сможет повторить его номер. Также и в случае с рыбалкой. Надо готовить себя смолоду, накапливать неуловимые для посторонних навыки, развивать в себе чувств близости земли, воды и рыбы. Отслеживать удачи, находить их причины как и причины неудач.

Для меня записки А. А. Намгаладзе — это прежде всего возможность заглянуть во внутренний мир неординарного человека и только потом — источник информации, результат длительного практического исследования. Но я не исключаю, что благодаря этой книге можно многому научиться. И для кого-то «Записки рыболова-любителя» станут первой книгой, азбукой по рыболовству, источником вдохновения в прекрасном занятии, способным сделать нашу жизнь более интересной и содержательной. Такие книги очень нужны.

«Да, нужна наука, нужна; и время, когда азбука всевластно опутает существование невинных детей, подкрадётся невидимо, яко тать в нощи.»

М. Е. Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина.

И пополнится племя рыболовов.

Владимир Опекунов

Письмо Володи Опекунова из Витебска от 11 марта 2000 г.

…Желание попасть в публикацию, я считаю, вполне естественным. В одном из ранних рассказов Чехова есть эпизод с радостью приказчика в связи с тем, что он попал в газетное сообщение: «Вчера на углу Ямской и Тверской приказчик (такой-то) чуть не попал под лошадь. Пострадавший и лошадь отделались легким испугом». — На всю Россию прославился! — радовался приказчик.

В связи с вышесказанным и уверенностью в том, что Ваши «Записки рыболова-любителя» будут читать наши знакомые и друзья, я прошу Вас, Александр Андреевич, включить упоминание обо мне в каком-нибудь месте Ваших записок. Конечно, я ни в коем случае не претендую на упоминание в связи с моими рыболовными способностями. Их нет, но я от этого почти и не страдаю.

Но ведь можно упомянуть и другим способом, например: «Вещи до машины нам помог донести бывший студент Сергея Борисовича Опекунов Володя. Он пожелал нам удачи и пошёл по своим делам.» Или: «Некоторые люди, не уверенные в своих силах, видят в удаче других что-то сверхъестественное и непостижимое. К ним относится бывший студент Сергея Борисовича Лебле Володя Опекунов, который проявляет почти философский интерес к рыбалке, но не проявляет необходимой настойчивости. А ведь всем известно, что дорогу осилит идущий.» Разумеется, я буду рад и любому другому упоминанию.

Когда-нибудь я буду держать в руках Вашу книгу и показывать своим детям.

Есть о чём помечтать…

Моё письмо Володе Опекунову от 24 марта 2000 г.

Здравствуйте, дорогой Володя!

Я не ответил на Ваше второе письмо, будучи уверен, что вскоре придёт третье, и решил ответить на оба сразу. Спасибо за «Прощание славян», предисловие к моим «Запискам» и проект «Декларации об учреждении». Но прежде отвечаю на Ваш вопрос о начальнике разведки Черноморского флота.

Это мой родной дядя, старший брат моего отца Дмитрий Багратович Намгаладзе. Трагедия с «Новороссийском» привела его к инфаркту, и он умер летом 1957 года, когда я с родителями был в Севастополе. Я застал его живым в больнице и был на похоронах, весьма меня впечатливших: гроб на артиллерийском лафете, ордена на подушечках, эскорт и салют матросов. На кладбище Коммунаров впоследствии был возведён памятник ему — бюст, а в музее Черноморского флота на одном из стендов имеется фотография Дмитрия Багратовича.

Теперь о Ваших проблемах и мечтаниях.

Украли сценарий — это не беда. Утешайтесь хотя бы тем, что на него позарились. Напишете ещё, а бороться за авторские права — себе дороже выйдет.

Сайт в Интернете я свой открыл на одном из бесплатных серверов — есть и такие. Так что и Вы можете сделать то же самое, как только получите доступ к Интернету. Например, наверняка это можно сделать в каком-нибудь Минском вузе, где у Вас есть знакомые (если есть). Адрес моей странички в Интернете

http://a.namgaladze.tripod.com

Пока я только тренируюсь её загружать: разместил одно фото, свою заполненную анкету для справочника «Известные русские» и полный список научных публикаций.

Собираюсь начать загружать «Записки рыболова-любителя», но мешает множество основных работ.

Ваша мечта об открытии журнала в Интернете вполне осуществима, для того он Интернет и есть. Сам я вряд ли бы выкроил на это время, но Вашим консультантом, к примеру, мог бы и быть, в меру сил и времени опять же. Вообще же Интернет это очень заразная (в хорошем смысле) вещь для любознательных и общительных людей вроде Вас.

Ваше предисловие мне понравилось, особенно с учётом того, что вы «Записки» не читали. Возможно, прочитав их, Вы захотите его переписать.

А пока я вставлю его, с Вашего позволения, в «Записки» на их последних (текущих) страницах.

В отношении книгоиздателя Олега Потапова пока не знаю, что и сказать, поскольку не понял форму его деятельности. Распространяет-то его продукцию кто? Проблема ведь не столько в том, чтобы изготовить книжную продукцию, а в том, чтобы её реализовать.

На этом пока закончу.

Сердечный привет Рае от меня и Александры Николаевны (и Вам от неё), успехов всему Вашему семейству. Андрей, судя по всему, заканчивает школу, а за ним и Санька скоро, наверное?

А.А.Н.

Моё письмо Мите от 27 марта 2000 г.

…Вчера мы с мамой с тоской проголосовали за Явлинского, но Путин победил уже в первом туре. Ничего не поделаешь.

На выборах губернатора Мурманской области мы проголосовали против всех, но победил с большим преимуществом Евдокимов.

И только на выборах мэра Мурманска мы проголосовали в фазе с большинством народа — за Найдёнова, при котором улицы чистят и новые лыжные трассы прокладывают.

Вчера же мы покатались на лыжах вечером с полшестого до полвосьмого с хорошим скольжением.

Продолжительность дня стремительно нарастает, но не теплеет: сегодня утром — минус 9 градусов. Аккумулятор я, правда, уже поставил на машину, собираюсь на техобслуживание съездить — масло сменить, тарахтенье какое-то появилось непонятное, замок двери отрегулировать, приёмник подсоединить…

Рад, что Митя сподобился в футбол сыграть. Надеюсь, что Лена не будет возражать даже при неизбежных синяках и ссадинах. Завидую вашим велосипедным прогулкам.

От Опекунова я получил вдохновенный ответ на моё письмо… с огромным предисловием к моим «Запискам рыболова-любителя», которых он не читал.

Всё в духе и стиле Опекунова, и очень даже неплохо. Предисловие построено на собственных рассуждениях Володи о рыбной ловле и восторженном описании нашего единственного с ним совместного выхода на зимнюю рыбалку в Красном (описанного, между прочим, и у меня в «Записках»). Сегодня отправил ему ответ с благодарностями.

А между тем я состряпал html-оболочку и готов потихоньку загружать «Записки» на свою страничку. Хотелось бы с фотографиями, но пока некогда их сканировать.

Мама процедурится, чувствует себя и выглядит заметно получше.

«Балтику» возглавил Карман, но остался в ней только Силин. Иван считает, что команда полностью рассыпалась.

На этом пока всё. Крепко целуем. Папа, мама.

665. Апрель. «Жизнь прекрасна»

А п р е л ь 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 3 апреля 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Рады вашим успехам в учёбе и работе, а особенно цветению садов, про которое мы уж и забыли, как выглядит, в своих сугробах, размеры которых не уменьшаются, а пока всё ещё увеличиваются. Вчера снег до обеда валил, потом солнце вышло, и мы катались с мамой вечером на лыжах при минус 2—5 градусах, а сегодня с утра было минус 12, но весь день ясно, и в обед температура была плюсовой.

На неделе посмотрели «Жизнь прекрасна» по ТВ. Несмотря на довольно условную манеру постановки и знание нами сюжета, фильм произвёл сильное впечатление. Представляю, каково оно, когда концовки не знаешь.

От Володи Опекунова очередное трогательное письмо пришло, в котором он просит хоть как-нибудь упомянуть о нём в моих «Записках», «например: „Вещи до машины нам помог донести бывший студент Сергея Борисовича Опекунов Володя. Он пожелал нам удачи и пошёл по своим делам“ … Разумеется, я буду рад и любому другому упоминанию. Когда-нибудь я буду держать в руках Вашу книгу, и показывать своим детям. Есть о чём помечтать.»

Какая вера в мои «Записки», которых он в глаза не видел!

Порадую его, что он там и так фигурирует как строитель потрясшего меня двухэтажного гаража без въезда на второй этаж, но с воротами на обоих этажах.

А вот я в очередной раз в своём собственном гараже машиной к воротам прижался, выбираясь из сугробов, в которые залез исключительно для тренировки и чтобы погреть машину. Потом руками её от ворот оттаскивал, чтобы не ободрать, но чуток-таки дверь поцарапал.

Вот такие новости. Целуем. Папа, мама.

Письмо Сашули Мите от 3 апреля 2000 г.

Дорогой сынуля!

Папа вам пишет регулярно и описывает все наиболее интересные обстоятельства нашей жизни, так что мне и писать-то не о чем, тем более, что пишет он очень хорошо. Но иногда мне хочется и непосредственно от себя послать тебе весточку, что я и делаю сейчас.

У нас всю прошедшую неделю проходили соревнования — Праздник Севера. Были и оттепели, и метели, но в целом с погодой повезло. Вчера была заключительная лыжная гонка, а с утра валил снег. Но, к счастью, к началу старта метель прекратилась, начало проясняться и лыжники, обрадовавшись, рванули ранее сигнала, да так стремительно, что их не смогли остановить в каком-то там стартовом коридоре, и так и продолжили соревнование.

Потом солнце сияло весь день. Мы с папой вышли на лыжню только после пяти часов (уже не впервые так поздно) и вернулись к восьми ещё при солнце, но уже совсем скатившемся к горизонту. Прогулка была чудесная — белоснежные пушистые снега, искрящиеся на солнце, зелёные сосны и ели, пятна света и голубых теней в лесу. И тишина, лишь изредка нарушаемая чириканьем снегирей, которые иногда сидят на ветках деревьев прямо рядом с трассой. Такие красногрудые красавцы! И людей на лыжне почти нет. Идёшь спокойно, наслаждаясь красотой и тишиной леса. Прошлись хорошо и, что очень важно, не до изнеможения, а в меру, так что хватило сил посмотреть по телевизору заключительные показательные выступления фигуристов на мировом чемпионате во Франции.

Опять же по телевизору на прошлой неделе посмотрели с папой итальянский фильм «Жизнь прекрасна», о котором ты, сынуля, когда-то писал нам. Фильм понравился игрой актёра, отношениями героев, особенно отца с малышом (это его стремление оградить мальчика от ужаса жизненных обстоятельств). Но, с другой стороны, изображение войны, концлагеря в фильме довольно условно, хотя может быть такова стилистика фильма.

«День сурка» я тоже посмотрела по телевизору (но без папы). С большим удовольствием.

А ещё огромное удовольствие я получаю от чтения книги с воспоминаниями, очерками и рассказами художника Константина Коровина (1861—1939). Чудный язык, добрый юмор, очень доброжелательное отношение к людям. Даже о людях, с которыми он разошёлся по тем или иным причинам, он не написал ни одного злого слова. В России до революции он был очень известен и знаменит, в 22-ом году уехал во Францию из-за болезни жены и сына. В силу разных обстоятельств (в том числе материальных) в Россию вернуться не смог, очень по ней тосковал, жил довольно бедно и зарабатывал на жизнь более литературой, чем живописью, печатая свои очерки и рассказы о былой жизни в России.

На этом кончаю. Целую тебя и Леночку. Ей от меня сердечный привет и пожелания успехов в очень наверное трудной на первых порах учёбе. Далее, мне думается, будет полегче. Мама.

Моё письмо Мите от 12 апреля

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Боюсь, я заболеваю гриппом. Сейчас прочту лекцию, раскидаю срочные дела и поеду домой лечиться.

Эту неделю я преимущественно читал статьи по философии местных и питерских авторов для очередного выпуска «Вестника», что, наверное, и ослабило мой организм. Жуткая убогость, но жалко их (аспиранты, кушать хочется, о диссертациях мечтают) — даю советы, как поправить, чтобы хоть выглядело поприличнее.

Продолжаю готовить «Записки» для Интернета, каждую главку (а их у меня ни много, ни мало — 670!) оформляю в виде отдельного html-файла, параллельно готовлю «Путеводитель по «Запискам». Всё это не быстро движется, зато теперь свободного времени уже совсем ни на что не остаётся.

Погода у нас преимущественно слякотная. В субботу вечером ходил на лыжах, но кайф поймал лишь, когда их снял: скольжение плохое было (не подмазал) и ветрюга жуткий. Не унимался он и в воскресенье, и мы с мамой поэтому из дому не вылезали…

Моё письмо Мите от 17 апреля 2000 г.

…Я в каком-то вялотекущем полугриппозном состоянии. Температуры нет, на работу хожу, но то горло, то чихи донимают, и поламывает как-то всего. Тем не менее, мы вчера с мамой ходили вечером на лыжах по тяжёлому рыхлому снегу и удовольствия получили весьма немного, мама очень устала. С остеохондрозом своим она борется всякими способами, но это процесс нескончаемый.

Погода всякая, ночью подмораживает, иногда снег идёт, но днём температура плюсовая, и в целом таяние снегов идёт по нарастающей. Однако хорошего апрельского катания по солнышку и при нормальном скольжении так и не было в этом сезоне.

Михаил сильно повредил колено в баскетбольной игре, шину наложили, жидкость откачивали, в школу не ходил. Сейчас не знаем как: вчера не позвонили, умаявшись после лыж.

У бабули всё в порядке.

Пришли «Анналы», которые ты заказывал: Heart in stress, вышлю их бандеролью.

Вот пока и все новости. Целуем. Папа, мама.

666. Май. Смерть дяди Вовы

М а й 2 0 0 0 г.

Письмо Мити от 28 апреля — 1 мая 2000 г.

Привет! Вчера я вернулся с конференции в Тюбингене, а сегодня в основном занимался вопросами, связанными с нашим новым жилищем.

…В прошлую субботу мы подписали договор с херром Зуппом (домовладельцем), и с этого срока квартира находится в нашем распоряжении. Этот херр Зупп оказался весьма нервным типом, настоящим холериком, что немного затрудняло общение с ним. Но в целом больших проблем с передачей нам квартиры не возникло. На нашу комнату в общежитии мы нашли временного съёмщика с 26 апреля до середины мая — эстонца, приезжающего работать на химфаке.

Итак, у нас теперь есть нормальное жилище. Комната в общежитии была, конечно, не так уж плоха, но вдвоём жить в ней очень тесно. Теперь же у нас 46 м2 против предыдущих 11. Квартира находится в Вольматингене — районе на западе города. Четыре минуты до автобусной остановки, на которую каждые 15 минут приходит автобус до центра (10—15 минут езды) и каждые полчаса — до университета (тоже 10 минут ехать). На велосипеде до работы ехать тоже 10—15 минут.

Дом, в котором мы живём, достаточно новый — 93 года постройки. В нём три этажа — 12 квартир. Стоит он на основной трассе, пересекающей город с запада на восток (правда, не на самой дороге — перед домом парковка машин, огороженная забором). Наша квартира, впрочем, выходит полностью на двор, вследствие чего в доме очень тихо. Квартира двухкомнатная с встроенной (как в большинстве домов здесь) кухней (устроенной подобно тому, например, как в клубе в Ла Пинеде, где вы меня принимали). Из двери через маленький коридор сразу попадаешь в гостиную (справа остаётся санузел), а из неё через дверь в правой стене — в спальную. Из гостиной — выход на большой балкон (южная сторона). В квартире паркетный пол, и хозяин перед нашим приездом установил новую кухню (холодильник, эл. плита, вытяжка над плитой, шкафы), единственным недостатком которой является отсутствие морозилки в холодильнике. Есть вероятность, впрочем, что холодильник нам заменят.

Другой мебели в квартире нет, равно как и освещения (кроме ванны и кухни). Всё это необходимо доставать. Ну и стоимость всего этого немалая. Базовая месячная плата — 750DM, плюс 30 марок за место для машины (возможно, мы его сдадим), плюс 150 марок различные коммунальные услуги (основное — вода и тепло, но ещё много разных мелочей), не включая электричества. То есть в сумме выходит около 1000 марок. Весьма большая разница по сравнению с 350 за предыдущее жилище.

Деньги у нас на это есть, но расходную стратегию придётся изменить. Сейчас я получаю стипендию 2200 марок, а Лена подрабатывает на уходе за детьми или домашним хозяйством, но это не постоянный доход (200—600 марок в месяц); только на каникулах появится возможность более серьёзных заработков. Те накопления, которые образовались в предыдущее время, сейчас немного разошлись, так как пришлось, например, отдавать залог за квартиру в размере 3 базовых месячных плат — почти 2500 марок.

И теперь основная забота — мебель. Всё прошлое воскресенье мы перевозили вещи из общежития, но всё перевезти до моего отъезда не успели, и Лене пришлось в моё отсутствие ещё сделать несколько заездов с чемоданами между новым и старым жилищами. Всё это в основной части было отнесено в кладовку в подвале дома, поскольку шкафов пока у нас нет. Сейчас, однако, ситуация заметно улучшилась, поскольку в субботу (29 апреля) к нам приехали из Ветцлара Ангелика с Гертом и привезли целый микроавтобус разных вещей, в основном посуды и мебели. Так что у нас есть на чем сидеть и на чем спать.

Проблем с посудой тоже практически нет, ещё до этого Лена купила в комиссионном магазине большой раздвижной круглый стол, а Ангелика с Гертом привезли ещё и письменный стол. Собственно из больших предметов мебели нам срочно необходим только шкаф для одежды, остальное по идее или есть, или требуется не так срочно. На следующей неделе попробуем установить и телефон.

Ангелика с Гертом приезжали только на один день, вчера вечером они уже уехали. Вечером в субботу мы угощали их винегретом и творожным тортом, а на следующий день мы ездили на полуостров Хёри (напротив Райхенау), пили пиво и катались на водном велосипеде. Погода сейчас очень хорошая, не слишком жаркая и без дождей. Сегодня мы гуляли после обеда по берегу озера от гавани Констанца до Зеебурга в Кройцлингене, остались очень довольны прогулкой…

Письмо Мити от 2 мая 2000 г.

Привет! Теперь расскажу о поездке в Тюбинген.

Ещё в феврале Ральф узнал от своего бывшего шефа, что в конце апреля будет симпозиум по роли металлов в биологических процессах. Поскольку мы как раз разрабатывали проект по влиянию цинка и железа на активность кальцинейрина, эта тематика очень подходила для презентации наших данных. К тому же Тюбинген находится совсем недалеко от Констанца, регистрационный взнос для студентов очень небольшой, поэтому Ральф порекомендовал мне туда поехать. Сам он уже запланировал на это время отпуск, поэтому я ехал на симпозиум один.

За неделю для поездки я приготовил свой постер (сваял в CorelDraw и отпечатал в бюро компьютерной графики университета). Самой большой авантюрой было разрешение транспортного и жилищного вопроса: Ральф предложил остановиться в его квартире, находящейся неподалеку в пригороде Ройтлингена Гённинген, в 20 км от университета. Добираться дотуда я изначально хотел на велосипеде, но из-за хлопот с переездом я очень устал и отказался от этой затеи. К тому же в понедельник, когда я отправился в Тюбинген, шёл дождь, так что поездка на велосипеде была бы не очень приятной.

Итак, в понедельник днём я с велосипедом, рюкзаком и постером в отдельной трубе отправился поездом в Тюбинген. Дорога заняла два часа с двумя пересадками. Забавно, что по пути я не встретил ни одного контролёра и потом смог сдать мой билет обратно, так как он не был прокомпостирован. Транспортировка велосипедов в немецких поездах не представляет особой сложности; везде оборудованы специальные отделения по крайней мере в одном из вагонов.

Дорога до Тюбингена весьма красивая: сначала она проходит по долине Дуная, а потом по долине Неккара. На этой реке стоит и Тюбинген. В город я приехал около 4 часов. В шесть должен был быть приём в ратуше, но я решил, пока не стемнело, добраться до дома Ральфа, дорогу к которому ещё предстояло найти. Дождь к этому времени прекратился, но было пасмурно. С картой, которую мне выдал Ральф, путь оказалось найти несложно. Дорога от вокзала до дома заняла полтора часа, в основном из-за ощутимого перепада высот между Тюбингеном и Гённингеном — последний лежит метров на 200 выше. Гённинген это на самом деле деревня, лежащая у подножья Швабского Альба — плато, простирающегося на большом пространстве к северу от Бодензее. Как раз у Гённингена находится край этого плато, и выглядит это как настоящие горы — скачок с 450 до 850 м.

Дом, в котором Ральф снимает квартиру, стоит на склоне горы, но забираться туда ещё относительно легко. Квартира Ральфа (там живёт его жена, работающая на фирме Bosch в производстве полупроводников) занимает нижний этаж трёхэтажного домика и имеет свой собственный садик, куда выходишь прямо из гостиной. В квартире две комнаты плюс отдельные кухня, туалет и ванная, всё очень хорошо обустроено и очень уютно. Ральф оставил немного еды для меня, так что пребывание там было очень приятным. Вот только каждый день надо было на дорогу 3 часа тратить. Вставал я из-за этого в шесть утра, к восьми добирался до университета. Корпуса естественных факультетов (современные многоэтажные постройки) находятся на горе на севере города, а я въезжал с юга, то есть мне приходилось ещё через весь город ехать и на гору ещё более 100 метров вверх залезать. В отличие от понедельника, все остальные дни стояла хорошая погода, с этим мне повезло.

Со вторника началась научная программа симпозиума — лекции плюс один час постерной сессии в середине дня. Только в первый день было несколько интересных для нас лекций, в остальные дни программа была посвящена далёким от нас темам, и часть лекций я прогулял, сидел в библиотеке. Главное было — показать постер, обсудить его с несколькими специалистами по интересующим нас вопросам. Эта цель в полной мере была достигнута; я поговорил со всеми, с кем я хотел поговорить — в особенности с профессором Маре из Гарварда, занимающимся распределением цинка в клетках, и с Данило Гуерини из Базеля, раньше работавшего с кальцинейрином. Было также несколько весьма интересных постеров, я пообщался с их презентаторами.

В отличие от школы в Италии для неформального общения возможностей было немного: все участники жили в разных отелях Тюбингена, кормились самостоятельно (обед в студенческой столовой лучше, чем в Констанце), а так как до этого ни одного участника я не знал, зацепиться за кого-то тоже было трудно. К тому же я не был ни на одном неофициальном мероприятии из-за нехватки времени. Тем не менее, я остался доволен симпозиумом, по крайней мере, я выполнил всё то, что планировал.

Нашлось немного времени и для прогулки по Тюбингену. Город сам чуть больше Констанца, но университет значительно больше (25000 студентов) и старше (1460-е годы основания), при нём огромная клиника. Старый город концентрируется около замка, стоящего на высоком холме прямо над Некаром. Ядро старого города находится рядом и пониже, в основном ненамного выше уровня реки. Старый город небольшой, но очень милый, с обилием Фахверковых домов. Очень милые там и парки вдоль Некара. Тюбинген считают одним из самых удобных для жилья городов Германии. Играет, наверное, свою роль то, что около половины его жителей связаны с университетом. В целом город оставил очень приятное впечатление.

В четверг после обеда я сразу после постерной сессии на поезде отправился тем же путём домой, и вечером мы снова занялись разборкой в квартире.

Вот так прошла поездка в Тюбинген. Ждём писем. Целуем. Митя, Лена.

Моё письмо Мите от 3 мая 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Начать придётся, увы, с печальной вести: умер дядя Вова.

Это произошло вчера, то есть 2 мая, вечером, около восьми часов. Он умер от сердечной недостаточности в больнице, куда его положили по причине замучившего его кашля, но и в целом его состояние было неважным всё последнее время. Изношенное сердце, наконец, остановилось. Его увезли в реанимацию при тёте Тамаре, но в этот раз спасти уже не смогли. Телефон тёти Тамары в Сестрорецке: (812) 437—49—23, если сможешь, Митенька, позвони ей.

Я улетаю завтра вечером в Петербург. Мама поедет позже, когда у неё процедуры закончатся. Мне же придётся вернуться в Мурманск, а с 22-го мая мы с мамой и Романом будем в Петербурге на конференции «Проблемы геокосмоса», где представляем два доклада.

Мы очень рады за вас — своя квартира! Поздравляем! Хочется побывать. А, кстати, когда у Мити срок аспирантуры кончается?

Ирине, конечно, не повезло с Германией, и она с горя в Гданьск поехала, оставив Ивана с детьми. Но настроение у неё перед отъездом нормальное было, пережила неудачу.

У нас весь апрель редкий день без мокрого снега был, так что мы с мамой в православную Пасху, то есть 30 апреля, закрывали лыжный сезон. В лесу за Ленинградкой было хорошо, но на обратном пути лыжи проваливались в рыхлый снег, и мы очень устали. А за неделю до этого мы, возвращаясь с лыжной прогулки через Большое Питьевое озеро, набрали полные ботинки ледяной воды, скопившейся на озере под свежим снегом. Не очень-то приятно было по воде чапать.

Вчера же я совершил очередной автомобильный подвиг: выезжая задом из гаража, начал выворачивать задом влево раньше времени и, глядя влево, зацепился краем переднего бампера за край открытой правой двери, после чего на бампер было страшно смотреть: его край оторвался, а сам он согнулся посередине. Весь день после этого я восстанавливал у бампера его первоначальную форму, благо опыт рихтовки имелся ещё с мотоциклетных времён. И в общем это мне удалось процентов на 95. Но сегодня у меня всё тело болит от напряжённой работы, и два пальца на правой руке повредил.

И это вместо того, чтобы заниматься своим любимым делом — лепить фотографии в «Записки», то есть — сканировать, править в «Фотошопе», подбирать размеры и т. п. Этого занятия мне теперь надолго хватит.

На этом пока всё. Целуем.

Папа, мама.

Письмо Сашули Мите от 7 мая 2000 г.

Дорогие Митенька и Леночка!

Папа улетел в Петербург 4-го вечером. Дядю Вову хоронили вчера, 6-го. Милочка приехала в этот день рано утром, а Иринка только-только успела в кладбищенскую часовню к моменту прощания, так что с дядей Вовой она всё же успела попрощаться. Тётя Тамара держится стойко. Хорошо, что сейчас лето на подходе и у неё будет много всяких дел на даче, которые, быть может, хоть немного помогут ей отвлечься от её горя.

Я собираюсь поехать в Петербург 13-го. Там с 16-го в Институте Арктики и Антарктики будет проходить Международная конференция по суббурям, и папа по гранту РФФИ отправляет меня в командировку. Так что я смогу побыть рядом с тётей Тамарой, чтобы она не чувствовала себя слишком одиноко. А папа подъедет в Питер к 22-му, к началу ещё одного международного геофизического сборища — «Проблемы геокосмоса», которое организует Университет в Петергофе, и где папа представляет два доклада. И тогда жить мы будем скорее всего у Вовы. Кстати, адрес его электронной почты yartsev@infran.ru, хотя он, быть может, у тебя, сынуля, и есть…

Снега у нас интенсивно тают, поскольку температура уже третью неделю плюсовая. Интересная обнаруживается закономерность — уже который год подряд закрытие лыжного сезона у нас с папой приходится на Пасху. В прошлом году это было 19 апреля, а в этом — 30 апреля. В этом году, к сожалению, совсем не пришлось позагорать на лыжне, солнечных дней было мало. Сейчас тоже часты пасмурные дни, иногда с холодным ветром и мокрым снегом.

Сегодня хоть и выходной день, но я пришла на работу и завтра тоже собираюсь поработать, потому что уж очень много в мае праздничных дней, да ещё на две недели уеду, а уже начинаю беспокоиться, что сделано пока мало. Градислава Александровна тоже сегодня работает, а вечером мы вместе с ней и её внуком (вместо нашего папы) идём на концерт нашего мурманского камерного оркестра под управлением Домиана Йорио. Концерт завершает нынешний сезон.

Папа забыл сообщить, что Анналы Нью-Йоркской академии он отправил вам бандеролью по адресу общежития. Так что справляйтесь время от времени, не пришла ли бандероль.

До свидания, мои дорогие. Целую вас. Мама.

Письмо Мити от 9 мая 2000 г.

Здравствуй, дорогая мама!

Сегодня 9 мая, 55 лет победы. Увы, дядя Вова до этого праздника не дожил. Переживаем за тётю Тамару, надеемся, что ваше присутствие поможет ей в первые, самые трудные дни без дяди Вовы.

У нас же основные заботы последней недели были связаны с нашим жилищем. В воскресенье закончили там разбирать вещи. Из предметов мебели нам пока сильно недостаёт платяного шкафа. В комиссионном магазине нам обещали, что привезут уже присмотренный нами шкаф на этой неделе, но пока его ещё нет. В обустройстве квартиры нам очень помогают наши соседи — чета Хилле. Очень интересные люди. Им обоим за 80, в следующем году будет бриллиантовая свадьба. Тем не менее они очень хорошо выглядят и продолжают вести весьма активную жизнь. Гюнтер работал инженером на фирме Telefunken, теперь это отделение Siemens. Он по настоящему мастер на все руки, почти вся мебель в их квартире собрана его руками, некоторым предметам уже за 50 лет. Так вот, он взялся делать нам полки в коридоре, чем мы и занимались в среду. Одно удовольствие было смотреть, как он работает, обстоятельно, очень качественно. Моя роль сводилась только к тому, чтобы подавать разные инструменты. Теперь у нас расставлены практически все книги и фотоальбомы. У Хилле мы провели пару вечеров, они рассказывали нам о своей жизни. Они родом из Силезии, теперь это часть Польши. После войны (Гюнтер служил в Африке) им пришлось переехать сначала в советскую зону оккупации, потом (в 1951 году) они сумели вырваться на запад. По роду своей работы Гюнтеру пришлось много поездить по миру, в Мексику, США, Англию. Бывал он и в СССР. Жена его всё время была дома, воспитывала дочь. Гюнтер очень увлекался коротковолновым радио, контактировал с огромным множеством людей со всего мира. Ещё у них очень много фотографий и видеофильмов об их туристических поездках. В общем, очень милые люди, всегда готовые помочь (Лене их опека кажется даже чрезмерной).

С другими соседями мы пока в такой тесный контакт не входили. Все они значительно моложе и не так расположены к общению. Прямо над нами живут переселенцы из СССР, но мы с ними пока тоже не общались.

На работе новостей не очень много. Завтра семинар, на котором мы с Ральфом представляем тот постер, что я возил в Тюбинген. Больше внимания уделим, наверное, снова работе над мутантами кальцинейрина…

Письмо Володи Опекунова от 7 мая 2000 г.

г. Барановичи

Здравствуйте, дорогие Александр Андреевич и Александра Николаевна!

Спасибо за письмо, которое я с нетерпением ждал, но сам с ответом задержался. Не хотелось делать это впопыхах, между делом, а в командировках времени бывает достаточно, чтобы всё обдумать и сделать не спеша.

Ваше сообщение о Дмитрии Багратовиче глубоко меня всколыхнуло. Во-первых, я заметил, что меня коробит выражение «слетел с должности», которое употребил автор статьи. Рая сказала, что её это словоупотребление не коробит, потому что с высоких должностей действительно «слетают», не имея никакой вины за душой, так как люди в таких случаях являются заложниками своей должности и субъектами для наказания.

Во-вторых, мне стало понятно, как Митя получил своё имя. Меня это порадовало по нескольким причинам. В моём представлении как философа наши дети являются некоторым преодолением личной смертности. И Митя как бы продолжает жизнь Вашу, Александр Андреевич, а заодно и Дмитрия Багратовича. Эти соображения укладываются в формулу, что «человек — это способ существования молекулы ДНК». Она просто переходит от одного человека к его детям. В этих рассуждениях есть путь и к другой теме — существование элит. Одной человеческой жизни бывает не достаточно, чтобы занять достойное место в науке и государственном управлении (авантюристы не в счёт), для этого требуется несколько поколений, связанных с большим делом, в результате которого происходит накопление опыта, уважения, авторитета, чести. Интересно, что даже коммунисты с их ненавистью к аристократии вынуждены были признать необходимость существования элит в виде так называемых «рабочих династий»…

И ещё. То, что Дмитрий Багратович был морским офицером, сразу бросило меня в события фильма Квентина Тарантины и Траволты «Криминальное чтиво». Сцена передачи часов мальчику. Я до сих пор не могу успокоиться от восторга. Мальчик сидит на полу среди своих игрушек. Появляется старая женщина и строго говорит: «Это к тебе». (Роль свиты, глашатай.) За женщиной входит морской офицер в парадном мундире и, не поднимая мальчика с пола, рассказывает ему легенду о часах. Режиссёр и оператор не поднимают мальчика с пола, чтобы снять офицера снизу, во всем его великолепии и величии. Впечатление на зрителей настолько велико, что становятся оправданными все ужасы, которые происходят впоследствии из-за этих часов. Передача часов — акт глубоко символический. В нём всё: тоска мальчика по отцу, гордость за него, желание не уронить честь, быть достойным. Использованный при этом юмор не смешит, а рвёт душу зрителя. Я три раза смотрел этот фильм и не мог насытиться этой сценой. Это гораздо сильнее запомнившегося мне с 70-ых годов французского фильма «Мой американский дядюшка». Там мальчик стоит перед сидящим в кресле под широко развесистым деревом на фоне замечательного пейзажа дедом. «Моя прекрасная Франция!» — декламирует он стихи. Эта тема весьма показательна для темы «элита». Франция — это то, что дед оставляет внуку.

Так что, Александр Андреевич, Вам с Митей очень повезло, что у вас есть Дмитрий Багратович, которым можно гордиться. А он, соответственно, мог бы гордиться вами. По возможности нужно ввести на Вашу страницу в Интернете сведения о Дмитрии Багратовиче или, хотя бы, ссылки на материалы о нём. Я как-то читал книгу о Лобачевском из серии ЖЗЛ и был удивлён тем, как много было сохранено материала об отце великого математика. Если у Дмитрия Багратовича есть прямые потомки, интересующиеся историей семьи, то, конечно, им нужно сделать всё возможное о сохранении памяти о нём, в другом случае всё это придётся сделать на странице Намгаладзе.

Мне почему-то кажется, если бы были доступны материалы о наших фамилиях, Вашей дочери Ире не пришлось бы со второго захода поступать в педиатрический институт. Лебле рассказывал мне, какую роль могла сыграть в её поступлении грузинская фамилия. И я в это верю. А фамилия-то, оказывается, самая героическая…

Я очень рад, Александр Андреевич, что моё предисловие попало с Вашего одобрения в Интернет. Это моя первая публикация во всемирной паутине, за что я Вам очень благодарен. Я найду возможность прочитать Ваши «Записки» и, если у меня появятся новые идеи, я дополню ими или напишу ещё вариант предисловия. А пока имеющийся вариант представляет не книгу, а автора. Записки же могут быть сделаны в самых различных стилях, в зависимости от желания автора. Это его воля.

Я думаю о своей странице в Интернете и собираю минские адреса и телефоны интернетовских фирм. Постоянно нахожусь в состоянии поиска подработки в редакциях, где можно будет подключиться к Интернету. Недавно подал сведения о себе в редакцию журнала «Энергосбережение», в ответ на их объявление. Для работы в бульварных газетах с заголовками «Летающий еврей» или «Труп в навозной куче» я уже не хочу, просто устарел. Переговорил с редактором журнала, и она мне доверительно сообщила, что главным редактором является зам. министра, который сам читает весь материал, из-за чего его приходится долго согласовывать, a потом отвечать за задержку в выпуске.

Сейчас мы находимся в напряжённом ожидании событий, связанных с поступлением Андрея в университет. Андрей учиться сможет, вопрос только в том, чтобы попасть на бесплатное отделение. Но с каждым годом это становится всё труднее. Андрей старается из последних сил. Постоянно в состоянии переутомления, мы не трогаем его ни по какому поводу. Я застилаю за ним постель и подаю ему чай. Мне не хотелось в такой степени поступать на физику. Я был бы доволен любой инженерной специальностью, даже такой экзотической и актуальной сейчас как «переработка мусора», пошёл бы на философа или юриста, если бы приняли, а тогда это были номенклатурные специальности, только через обком комсомола. Конечно, физика и математика — самые научные из наук, как говорил Энгельс, в каждой науке столько науки, сколько в ней математики, но существуют и другие науки, не менее важные, например, молекулярная биология. Что уж может быть круче?

…На днях по объявлению о приёме в физические восьмые классы мы ездили с Санькой в школу №51, которая вместе с лицеем при БГУ берёт все места на олимпиадах, включая международные. Там все преподаватели с кафедры общей физики БГУ. Самое время, чтобы за четыре оставшихся года подготовиться к институту. Санька ситуацию понимает, но особого желания не испытывает, далеко ездить.

— Санёк! — говорю я ему, — подумай сам, художественные способности ты уже не разовьёшь, хотя у тебя были все шансы поступить в худшколу, но ты пошёл па каратэ. Музыкального таланта у тебя нет. Гуманитарные способности не проявились. Любовь к медицине мать тебе не привила. Остаётся только физика, для которой нужны не таланты, а хорошие мозги и работоспособность. А мозги у тебя есть, соображаешь ты неплохо, так что, кроме физики, для тебя ничего не остаётся.

Ситуацию он понимает правильно. Хитёр. Никогда не спорит и со всем соглашается. Грубит только Андрею. Про таких как Санёк говорят: ласковый телёнок двух маток сосёт. В связи с успешным окончанием четверти потребовал себе подарки, от всех, включая бабок. В результате купил себе хорошую углепластиковую удочку и спиннинг. Все крючки и блесны я передал ему ещё раньше. Интересно, что пластиковая удочка у нас сейчас стоит дешевле бамбуковой. Производится в Новополоцке на химкомбинате. Качество очень хорошее…

В связи с приобретением Вами машины я бы советовал Baм не верить всяким средствам для обработки днища. Самое надёжное — это нигрол в смеси с дорожной пылью или твёрдым углеводами, парафином, стеарином, или воском, главное, чтобы защитное покрытие никогда не высыхало и само по себе затягивало трещины. У нас во дворе есть «Жигули», которым по 20 лет и никакого повреждения кузова. Все пороги залиты этим составом. Я только после капитального ремонта, сварки кузова, замены порогов перешёл на нигрол. Вот уже десять лет, как состояние машины стабилизировалось, новые очаги поражения коррозией не возникают. Жаль, что понял, как надо бороться с этим слишком поздно. За долгую жизнь машины накупил так много запасных частей, что отказываться от «Москвича» и переходить на другую машину просто невозможно…

Александр Андреевич, я рад, что 2000 год ознаменовался бурными событиями, началом которых послужил Ваш телефонный звонок и письмо. В результате я вышел в Интернет и приобрёл товарища по перу Алексея Кузнецова, который подобно Мастеру Булгакова носится со своей Маргаритой и романом о ней. Иногда я перезваниваюсь с ним и встречаюсь. Интересный человек. Настоящий увлечённый писатель. Я продолжаю довольно лениво писать. Высылаю Вам в этот раз в качестве приложения к письму своё эссе «Церемония». Если сочтёте возможным, поместите его на Вашей странице в Интернете.

Желаем Вам всего хорошего. Мы пока не знаем, как у нас будет в этом году с поездкой в Калининград, но как только там окажемся, позвоним Ивану и Ире, которой мы очень благодарны за помощь в случае с Санькой и за то, что она подсунула Вам мой роман. Это значительно оживило мою жизнь.

До свидания. Володя Опекунов

Моё письмо Мите от 21 мая 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Прошу прощения за длительное молчание. Как всегда, причина одна — суета на работе. Незапланированная поездка в Питер сбила с ритма, пришлось навёрстывать: заканчивать лекции, готовить доклады к конференциям в Питере (на следующей неделе) и в Саппоро (в октябре, туда только тезисы пока и просьбу о финподдержке), а также две статьи в «Труды Апатитского семинара», читать статьи философов (жуткое убожество) и геологов в очередные два номера нашего «Вестника», распределять учебную нагрузку на следующий год (которая возросла, нужно штаты добирать, а где их взять, особенно на чтение лекций при том что ветераны потихоньку уходят (Садохов совсем ушёл, Вихорев на полставки собирается перейти)?), согласовывать учебные планы с другими кафедрами и т.д., и т. п.

К тому же я обещал и принял на прошедшей неделе участие в проведении 1-й региональной студенческой конференции «Физика и методы исследований высокоширотной атмосферы», организованной совместно ПГИ, Пединститутом и МГТУ и поддержанной РФФИ, прочёл там лекцию заказную, участвовал в работе жюри, на что пришлось потратить почти полных два дня.

Конференция произвела отрадное впечатление неожиданно большим количеством молодёжи (в большинстве, правда, девушки), увлечённой физикой. Особенно приличный уровень показали апатитские студентки из филиала Петрозаводского университета, опекаемые нашими апатитскими пэгэёвцами. Первый приз, однако, достался не им, а выступавшему вне конкурса лицеисту-одиннадцатикласснику — нашему Васе Шлыкову, который в этом году уже не в одном нашем докладе соавтор, в том числе и для Саппоро. Молодец, Вася! Вот только поступать он никуда серьёзно не готовится. Хочет сунуться в бывший ЛИТМО (точной механики и оптики, сейчас не знаю, как называется), там сейчас якобы самая передовая в России кафедра компьютерных технологий, Мартыненко очень советует. А я бы Васю к себе сразу в аспирантуру взял, он уже сейчас по владению моделью некоторых моих аспирантов далеко обошёл.

В гараже у меня очередное несчастье (правда, теперь не только у меня одного): позавчера ночью какие-то гады срубили электрический кабель над половиной гаражей нашей линии. Зато и счастье случилось вчера: я добрался-таки, наконец, до станции техобслуживания, и там мне привели машину в порядок, так что я теперь просто наслаждаюсь мягким звуком мотора, а то у меня уже клапана стучали в результате перегрузок двигателя во время моих зимних буксовок в сугробах.

А ещё радость: второй день погода тёплая стоит — до 20 градусов, при том что снег ещё не весь сошёл. Но я и сегодня, в воскресенье, в такую погоду сижу на работе, благо ни души на этаже, никто не мешает, не отвлекает. Думаю, однако, что надо бы смыться, позагорать в комнате у окошка, на природе-то травки ещё нет. Да и финал Кубка России можно будет посмотреть — ЦСКА — Локомотив.

Ты, сыночка, футбол совсем теперь игнорируешь? А какие были испано-англо-турецкие баталии в европейских кубках! Испанцы, конечно, молодцы, хотя и неровно играли. А вот Италия нынче подкачала. «Балтика» тоже сраманулась дома, проиграла аутсайдеру — питерскому «Локомотиву», который еле денег где-то наскрёб на поездку в Калининград.

Михаил, кстати, с коленом всё ещё мучается, мениск похоже повреждён, подумывают об операции.

Ну, а ваше обустройство продолжается? Нашли подходящий шкаф? Как живётся на новом месте?

Я уезжаю в Питер 23-го утром, так что завтра буду на работе и надеюсь получить от вас письмо, чтобы доставить его маме.

Целую. Папа.

Моё письмо Мите от 30 мая 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Вот и вернулись мы к своим холодам, погревшись немного и полюбовавшись на свежую зелень. У нас листочки только-только начинают распускаться, а топить уже перестали, на ночь в спальне включаем обогреватель.

Перед моим отъездом в Питер было кратковременное резкое потепление, приведшее к чересчур быстрому таянию накопившихся снегов, в результате которого размыло железнодорожную насыпь километрах в десяти от Мурманска (у Выходного). Она сползла в Колу, и рельсы со шпалами повисли в воздухе. Поезда поэтому ходили только до и от Оленегорска, в который пассажиров доставляли автобусами. К нашему возвращению, однако, движение восстановили, хотя провал ещё полностью не засыпали.

В Питер я прибыл 24-го мая и на Финляндском вокзале наткнулся на Романа. Он с Олегом Мартыненко встречал меня, чтобы уведомить о моём председательстве на завтрашнем заседании. На Московском вокзале они меня прозевали, но отловили на Финляндском. Я их отругал: нашли, чем заниматься — меня встречать, и сфотографировал за это.

К обеду я добрался до Сестрорецка, где меня ждали мама с тётей Тамарой и жареная корюшка. После обеда отправились на кладбище, где помимо могилы дяди Вовы навестили семейное захоронение тёти Тамариной родни, а также могилы моей бабушки Александры Владимировны и тёти Люси. Памятник Зощенко сфотографировал, которому вандалы уже голову отрывали, но сейчас всё восстановлено. Обратно прошлись пешком по берегу Разлива мимо многочисленных рыбаков с гораздо менее численным уловом, но всё же пойманных плотвиц и ершей увидеть удалось.

Вечером я смотрел финал Лиги Чемпионов, в котором «Реал» подавил-таки «Валенсию» за счёт класса своих звёзд, а рано утром мы отправились в Петергоф на заседание, в одной половине которого я должен был выступать, а во второй председательствовать. Наша сестрорецкая электричка в Лахте застряла. Машинист объявил: «Краны не дёргать, сейчас будем переходить на другой путь» и повёл поезд обратно. Задержка на эти манипуляции составила 20 минут, и мы опоздали на петергофскую электричку 8.48 (начало заседания было в 10.00). Автобусов до Университета не оказалось, такси — 200 рублей — на фиг, на фиг! И мы сели на электричку 9.12 на Калище. До Петергофа она шла без многих остановок, так что я заволновался — а останавливается ли она на станции «Университет» и спросил об этом маму. Мама на мой вопрос ответила почему-то обиженным тоном:

— А я откуда знаю?! — после чего опять уткнулась в книжку. Соседние пассажиры высказали сомнение насчёт остановки «Университет», и мы на всякий случай вылезли из вагона (первого) в Петергофе и спросили у машиниста. Выяснилось, что вылезли правильно. До Университета доехали на маршрутке, опоздав к началу заседания на двадцать минут, но оказалось, что можно было не волноваться, так как всю программу сдвинули к вечеру, перенеся на утро доклады следующего дня.

Доложился я хорошо, но народу было мало, так как иностранцы все уже разъехались (они приезжали, главным образом, на предшествовавшую конференцию по суббурям), а россияне в науке остались в сильно уменьшенном количестве. Я представил Олега и Романа Михаилу Ивановичу Пудовкину как желательному оппоненту и в принципе договорился об их защитах в ЛГУ, что, собственно, было главной задачей их выезда в Питер.

На вечер этого дня нас с мамой ещё накануне пригласил к себе домой Серёжа Авакян, знакомству с которым этим летом сорок лет исполнится (мы с ним поступали на физфак вместе), и с которым мы теперь, главным образом, по заграницам встречаемся (в Боулдере, в Ницце).

Из-за моего председательства мы к Серёже на его проспект Тореза добрались (вместе с ним) из Петергофа только к девяти вечера, но всё же пару часиков посидели с ним и его женой — Любой Барановой, тоже нашей сокурсницей, и вернулись в Сестрорецк последней электричкой.

Утром следующего дня я шикарно побегал более часа по Дубкам вдоль Финского залива, а днём, переждав ливень, мы с мамой отправились в Питер к Вове на работу.

Вову, однако, мы на работе не застали, поскольку он рванул домой в Петергоф, решив, что мы туда едем. Оставили ему на работе вино и тёти Тамарины пирожки с капустой и миногой, а также денежку ко дню рождения и поехали на Московский вокзал за билетами в Мурманск. Вечером в Сестрорецке я в последний раз жареной корюшки с пивом поел, а на следующий день мы отбыли к себе домой.

Вот и весь отчёт о нашей, точнее, моей поездке в Питер. Мама была на неделю дольше и обещала дописать про то, что не вошло в это моё послание.

Целуем. Папа, мама.

Я забыл написать в этом письме об одном знаменательном событии, случившемся в день нашего отъезда из Сестрорецка: на платформе электрички мы встретились и потом ехали до Финляндского с тётей Верой Лозовской (Кутуевой) — лучшей маминой школьной подругой, и старшей её дочкой Леной (Лялькой), моей ровесницей, в обнимку с которой на сестрорецком пляже в семилетнем примерно возрасте мы были запечатлены на одном из фото, женой Серёги Андреева, с которым я учился в третьем-четвёртом классах сестрорецкой школы, а потом на физфаке ЛГУ.

Мы не виделись лет тридцать, если не больше. Самое удивительное, что у меня в сумке были странички моих «Записок» с фотографиями мамы и тёти Веры, сделанными в 1937-м году, когда им обеим было по пятнадцать лет!

Лялька живёт по-прежнему в Сестрорецке с Серёгой, который заведует кафедрой в Кораблестроительном, с дочкой, зятем и внуками. Выглядит вполне моложаво, вблизи только морщинки возраст выдают. Заявила, что Сашуля выглядит ещё лучше, чем раньше.

Письмо Сашули Мите от 30 мая 2000 г.

Дорогие дети!

Две недели, проведённые в Петербурге, пролетели очень быстро, и возвращаться в Мурманск не очень-то хотелось. Сейчас в Петербурге чудесная пора — отцветает черёмуха, зацветает сирень, каштаны. В Петергофе поют соловьи, я их слушала вечером с балкона Вовиной квартиры и утром по дороге в Университет. Сам город показался чище и ухоженнее, чем прежде. Многое реставрируется, приводится в порядок. Поэтому наверное Яковлева и перевыбрали в мэры на новый срок. Он победил в первом же туре с 72% голосов (у «яблочника» Артемьева всего 15%).

С погодой повезло — было солнечно, температура 19—20 градусов тепла, хотя ветерок иногда бывал прохладный, майский. Заседаниям я посвятила два дня на первой конференции и столько же на второй. Больше времени старалась проводить с тётей Тамарой. Ходила вместе с ней по разным присутственным местам для оформления многочисленных бумаг, получения компенсаций и прочего. И этих хлопот ей хватит ещё надолго. Вместе с её сестрорецкими племянниками благоустраивали могилу дяди Вовы: обложили могилу дёрном, принесли плодородной земли (там же ведь песок), посадили цветы, выравняли площадку вокруг. Тётя Тамара заказала ограду на своём родном заводе. Очень отрадно, что там ей во всех вопросах оказывают содействие и относятся с большим сочувствием.

Тётя Тамара постоянно вспоминает дядю Вову, разные моменты из их долгой совместной жизни, часто слезы набегают на её глаза, но в целом она держится стойко. Говорила, что без нас ей будет тоскливо, но думаю, что хлопоты на огороде, даче и предстоящий ремонт квартиры (ЖЭУ будет делать бесплатно после 10 июня) не оставят ей времени предаваться печальным мыслям. Её молодые приятели Галинка с Володей, племянница Люба и ещё два племянника часто звонят ей и будут навещать, так что в одиночестве она не останется.

Со своим братом Володей встречалась у него на работе, а в пятницу вечером 19-го мы вместе поехали в Петергоф. Тамара была очень гостеприимна, готовила и ужин, и обед на следующий день, что для неё вовсе не является обычным делом. Субботу мы с Вовой провели на его огороде — он готовил парник, а я выкорчевывала сорняки, совершенно «задушившие» бедную клубнику. Ездили на огород на велосипедах (20—25 минут в одну сторону). В результате на следующий день болели все мышцы и от работы, и от езды.

Антона повидала и даже немного поговорила с ним, что не так просто, потому что дома он бывает «наскоками», пропадая в основном у друзей в университетском общежитии и днями, и ночами. В нём ещё очень много детского, хотя уже исполнилось 20 лет. К сожалению, с родителями он почти не общается, и они не знают, чем он живёт. У них вообще в семье каждый живёт своей собственной обособленной жизнью. И мне очень жаль Вову и жаль, что он не повидался и не пообщался с папой.

Ну а в качестве «культурной» программы была у меня только прогулка по Петербургу в районе Дворцовая наб. — Невский — Фонтанка — Летний сад с заходом в храм Спаса на Крови. Была я там впервые и его внутреннее каменно-мозаичное убранство произвело на меня большое впечатление. В отделке использовано 20 видов поделочных камней, а все стены, колонны, купола украшены мозаиками с сюжетами из Нового завета, и иконы каменного (а не деревянного как обычно) иконостаса тоже мозаичные (выполнены по эскизам Нестерова, Васнецова). Всё это делает храм совершенно уникальным.

На конференции было очень интересно повидать давних своих знакомцев, с некоторыми из которых я не встречалась 35 лет.

Вот пожалуй и всё. Обнимаю и целую вас, мои дорогие. Мама.

667. Июнь. Выезды на рыбалки на Колу и Западную Лицу

И ю н ь 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 5 июня 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Прошедшие выходные ознаменовались моей первой в этом году попыткой (сразу скажу безуспешной) поймать сёмгу на Коле. Для этого была приобретена лицензия, а мы с мамой предварительно обошли пешком по обоим берегам почти весь разрешённый для ловли участок Колы от автомобильного моста в Коле до подвесного пешеходного моста в Молочном, осматривали возможные места подхода к воде. Машину оставляли сначала в Молочном, потом в Коле.

Лицензию я взял на время с 3-х часов ночи (с субботы на воскресенье) до 9-ти утра. Маму после нашей разведочной прогулки отвёз домой, там поспал немного, а ночью отправился обратно на Колу в компании с Сашей Федотовым и Таней Карельской (они на своей «десятке», а я на своей машине, чтобы можно было возвращаться независимо; лицензию они не покупали). Машины мы оставили в Коле и отправились по правому берегу к намеченному месту у железнодорожного моста, где висевшая на проводах блесна указывала, что здесь блеснят.

Я довольно быстро оборвал две блесны на зацепах в бурунах бешеной полноводной Колы и перешёл по железнодорожному мосту на другой её (левый) берег, где, корячась по крутому заросшему обрыву, выбрался на более удобное для блеснометания место — спокойную заводь, обтекаемую стремниной на расстоянии метров в двадцати-тридцати от берега. Там на берегу догорал костёр, и мужик со спиннингом собирался это место покинуть, якобы без результата. А я остался и упорно метал блесну, пока не надоело.

Уже собрался было идти дальше вниз, где мы с мамой видели накануне спиннингистов, но тут появился какой-то знаток без снастей, который посоветовал, напротив, переместиться повыше на аналогичные ямки, поскольку ниже, на порогах, сёмгу невозможно вытащить из воды. Впрочем, по его мнению, ловить здесь сейчас вообще бесполезно: сёмга тут проходная, напор воды из-за полноводья очень большой, и сёмга настолько устаёт, преодолевая пороги, что аппетит у неё напрочь пропадает. Вот повыше, от Шонгуя начиная, сёмга, отдохнув, уже начинает кормиться. Там и надо ловить. (Лапшу мне на уши знаток повесил. Тогда я не знал, что сёмга в реках не кормится!)

Ладно, в следующий раз в Шонгуй поедем. А пока я полез по кручам обратно и поблеснил на ямах, указанных советчиком. Оторвал там очередную блесну и на этом решил рыбалку закончить, не дождавшись даже конца дозволенного времени лова: уж больно я утомился, не отдохнув, как следует, ещё от семичасовой прогулки с мамой. Таня с Сашей уже давно ушли к машине по правому берегу, помахав мне рукой, — тоже без поклёвок. Вернулся я домой в десятом часу утра, мама только встала. Позавтракал, поспал немного, потом свозил маму на машине на нашу гору, затарились продуктами. Затем отогнал машину в гараж, обтёр её там после дождя. Потом пообедали, я ещё поспал, потом пылесосил, а мама стирала. Погода в субботу была хорошая, когда мы с мамой гуляли, а в воскресенье похолодало с дождём, и сегодня с утра пять градусов всего.

Вот так прошли у нас выходные.

Целуем. Папа, мама.

Моё письмо Володе Опекунову от 2 июня 2000 г.

Мурманск, 8 июня 2000 г.

Здравствуйте, дорогой Володя!

Ответить на Ваше последнее письмо сразу я не мог, так как в мае дважды пришлось выезжать в Петербург. Сначала, увы, на похороны моего любимого дядюшки, младшего брата моей покойной матери, потом на научную конференцию. В Мурманске же на работе в университете пошёл последний месяц семестра, сессия, подчистка хвостов перед отпусками, подготовка к следующему учебному году с новыми учебными планами и прочая суета.

Спасибо за советы по обработке днища автомобиля. Я восхищён тем, что Ваш «Москвич» ещё на ходу. Сразу вспоминается Ваш грандиозный двухэтажный гараж в Переславском (он, кстати, описан в моих «Записках»).

Об Интернете. Не уверен, что Вы вполне представляете технологию размещения информации на сайте. Чтобы она не только читалась, а и смотрелась хорошо, особенно, если есть фото или графические иллюстрации, недостаточно иметь просто электронную текстовую версию, а требуется немало потрудиться по созданию соответствующих специальных текстовых и графических файлов.

Со своими «Записками», например, я надолго завяз в работе (в свободное от основных работ время, которого у меня очень мало) над редактированием и размещением фотографий притом, что с текстами мне помогает (за плату) сотрудница моей редакции. Так что доступ к «Запискам» я пока ещё не открыл, но, думаю, этим летом открою и буду потом загружать их на свою страницу постепенно. Кстати, и страниц надо будет открывать ещё не одну на других серверах, чтобы их разместить — с фотографиями объём получается огромный.

Со временем, думаю, дело дойдёт и до каких-то образцов Вашего творчества, но Вам самим нужно думать для начала хотя бы о простейшей электронной версии Ваших текстов. Надеюсь, что Андрей поступит в университет, и это облегчит Вам доступ к компьютерам и к Интернету. В нашем университете, во всяком случае, Интернет доступен для всех желающих сотрудников, а через них и для многих студентов, не говоря уже о тех, которые специализируются в информатике.

В отпуск мы с Александрой Николаевной собираемся с начала июля, поедем к моей сестре в Севастополь с заездом во Владимир к моей тёще, где пересечёмся с Ириной, Ваней и внуками. В середине августа вернёмся, как обычно, собирать грибы и ягоды, а я сверх того буду пытаться ловить сёмгу, для чего, собственно, и куплена машина. Первые попытки поймать с помощью спиннинга сёмгу (это крупный лосось, попадаются экземпляры более десяти килограммов, а обычно — три-пять) я начал предпринимать прошлым летом и даже тащил несколько раз, но так ни одной и не вытащил. Может, в этом году повезёт.

Сердечный привет Рае и пожелания успехов Андрею!

Ваш А. А. Намгаладзе

Моё письмо Мите от 14 июня 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Начну с квартирного вопроса. Мама созрела начать приватизацию, вычитав в газете, что правительство в поисках источников дополнительных доходов вынашивает планы отменить бесплатную приватизацию, вот мама и засуетилась на всякий случай, хотя выезжать отсюда некуда, а жить здесь и в неприватизированной квартире можно, как жили до сих пор. Неожиданно оказалось, что ты у нас числишься выписанным временно на учёбу (хотя новый ордер был выписан только на нас двоих), так что для приватизации требуется либо твоё согласие на неё, либо твой отказ от участия во владении.

В обоих случаях требуется либо твоё личное присутствие, либо заверенные заявления от тебя; прописаться у нас ты также можешь в обоих случаях. Конечно, проще всего оформлять всё в твоём личном присутствии, но намечается ли оно в обозримом будущем? Мы так поняли, что работа (да и финансы, наверное, тоже) не стимулируют пока вашу (или только твою) поездку в Россию, поэтому мама и попросила выяснить, что можно сделать через консульство. Её также очень беспокоит проблема твоего паспорта и прописки. Она считает, что у нас с тобой обоих отношение к этой проблеме недопустимо легкомысленное, но как его углубокомыслить — я ума не приложу. Возможно, и по этому вопросу пора уже наводить справки в консульстве.

Не думаю, что проблема горящая, но для маминого спокойствия что-то сделать надо.

А теперь о моих выездах на рыбалку в субботу и воскресенье. Ездили с Сашей Федотовым и Таней Карельской на своих машинах (а не на одной, чтобы можно было независимо уехать). В субботу в пункте рыбнадзора в Коле купили лицензии (по 52 рубля, то есть меньше чем по два доллара за каждую) на Колу на субботу с 18.30 до 00.30 и на Западную Лицу на воскресенье с 14.00 до 20.00, и от пункта рыбнадзора отправились в Магнетиты по Ленинградке, оттуда по очень плохой дороге пробрались на лицензионный участок (между 1412 и 1422 км железной дороги). Машины оставили наверху, а сами спустились к ж/д насыпи, и через неё к реке по очень крутому, заросшему лесом, высокому берегу в районе указательного столба 1413/1414 км. Место оказалось очень красивым и по внешнему виду классическим для стоянок сёмги: участок между двумя порогами с ямами и чёткими границами между основной струёй и спокойным возвратным течением. Поклёвок, однако, да и каких-либо следов рыбы мы не увидели, если не считать мотков спутанной лесы там и сям по берегу. Похоже было, что тут ставят сети, — очень удобное сужение русла имеется для этого. Для метания же блесны, напротив, удобных мест мало, да и соседство с железной дорогой не очень-то приятно.

Вернувшись на ночёвку домой, мы в 11 утра отправились под дождём на Западную Лицу. Там лицензионный лов разрешён на участке от автомобильного моста у КПП и вверх до водопада, который мы видели с горы, собирая грибы, когда я вас с Леной и мамой туда возил в прошлом году. Водопад этот очень красив, я рядом с ним пристроился, хотя, как потом выяснилось, ловить можно не ближе 250 метров от него, и лицензия бы мне не помогла, если бы инспектору попался. Погода днём разгулялась, и я пережил много волнительных минут, принимая зацепы за поклёвки, поскольку мощное бурное течение дёргает лесу и кажется, что это рыба там ходит. Оторвал три блесны, ничего не поймал, зато впервые присутствовал при борьбе с сёмгой. Одну при мне вытащили, одна сошла, чем закончилась борьба с третьей, не знаю. То, что я увидел, поразило меня. Рыбаки, удерживая сёмгу, буквально бежали вдоль берега вниз по течению, рискуя переломать ноги на каменюгах, и вываживание происходило метрах в ста от места поклёвки. Пойманная при мне сёмга была килограммов на 5, то есть не крупной (таковой считается 8—10-килограммовая сёмга), на берег она была выброшена с помощью специального багорика, вытаскивают обычно вдвоём, а как с этим одному управиться, я даже не представляю. Таня с Сашей тоже ничего не поймали, но видели 5—6 выходов сёмги на поверхность воды, так что в её наличии в Западной Лице никаких сомнений не осталось, да и множество рыбаков на участке о том свидетельствовало. Кстати, перед поездками мы скачали из Интернета много разнообразной информации по сёмге, и самым удивительным для нас оказалось, что сёмга в пресной воде вообще не кормится, живёт запасами жира, накопленными во время кормёжки в море, а на блесну и муху, если рядом проплывает, кидается просто инстинктивно (но, увы, не всегда, а по настроению). В общем, изучение мест обитания и повадок сёмги продолжается, может так и до поимки дело дойдёт.

В сопках по Печенгской дороге ещё снег местами лежит, а сегодня утром он и в Мурманске валил при температуре +1 градус. Дома не топят, и воды горячей нет и не будет до 31 июля. Вчера мама взяла билеты до Москвы на 3 июля, заедем во Владимир, там пересечёмся с Ириной, Ваней и внуками, а на 9-е взяты билеты до Севастополя, оттуда поедем обратно в начале августа через Сестрорецк (у тёти Тамары юбилей — 75 лет 6 августа).

Футбол смотрю, конечно. Французы и португальцы пока понравились. Как с прибором, совладал? На этом пока всё. Целуем. Папа, мама.

Моё письмо Мите и Лене от 28 июня 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Сегодня до обеда принимал экзамен по физике у последней из трёх моих групп программистов первого курса, поставил одну пятёрку, одну четвёрку, четыре двойки, остальные — трояки. Тот ещё контингент. И тем я завершил выполнение своего индивидуального плана преподавательской нагрузки заканчивающегося учебного года.

Накануне последнюю лекцию аспирантам прочёл, провёл занятие дома у Коли Теслева — инвалида (тяжёлая форма коллагенеза) первокурсника-программиста, симпатичного и способного парнишки (живёт с матерью — вдовой военного лётчика, у которой и ещё два сына — вертолётчика погибли в Афганистане). Осталось провести с ним ещё одну встречу с обзорной лекцией, затем Власков будет его тренировать задачи решать. Аспирантов на время отпусков ещё не всех вполне озадачил, штат кафедры к сентябрю ещё не заполнен полностью (очередной ветеран (Подымахин) внезапно на пенсию отвалил, и пока за него лекции в сентябре читать некому), ремонт не сделан, намеченный в связи с отселением с нашего этажа обществоведов (удваивающим нашу территорию), а только начали грязь разводить. С Матиасом возобновились контакты по поводу присланных им спутниковых данных одного американца, которые нам удалось воспроизвести на нашей модели с удивительным сходством, можно думать об очередной статье (кстати, я забыл похвастаться, что в Annales Geophysicae (журнал Европейского Геофизического Общества) вышла наша с ним и Романом статья на 17-ти страницах с большим количеством цветных иллюстраций). И на все эти дела-проблемы у меня осталось два дня — четверг и пятница, ибо в ночь на субботу я выезжаю (плацкарт, верхнее боковое у сортира — других билетов не было) в Питер-Сестрорецк, где меня мама ждёт.

С мамой мы общались каждый вечер по телефону, с её слов состояние тёти Тамары понемногу улучшается (уже вставала сама в туалет), хотя и остаётся тяжёлым в силу и самой болезни (панкреатит), и возраста. Вопрос о повторной операции пока не решён. Прогнозов конкретных никаких. Соответственно, и планов у нас пока нет.

Думаю отпустить маму во Владимир на какое-то время, если сумею её заменить в Сестрорецке (в больнице за тётей Тамарой ухаживают кроме мамы попеременно ещё две её подруги и племянница Люба — дочь её младшего брата покойного, Виктора). Официальный отпуск у нас по 12 августа. Связь с нами помимо телефона в принципе можно поддерживать через е-мэйлы Андрюшки Пронько или Вовы Ярцева (мама просила тебе об этом напомнить, хотя не думаю, что мы будем к ним за почтой часто ездить). Можешь забрасывать свои дневниковые заметки в мой ящик и параллельно в их.

В прошедшие субботу и воскресенье я опять «ловил» сёмгу. В этот раз впервые на Коле под Шонгуем (37 км от нашего дома) в самом посещаемом рыбаками (как законопослушными, так и местными браконьерами) и рыбинспекторами месте.

Картина удивительнейшая: рыба выпрыгивает из воды то тут, то сям, причём двух сортов — крупная и очень крупная. С обоих берегов её пытаются поймать кто на муху (разных сортов), кто на блесну (разных сортов), но при мне никому это не удалось, что смягчает горечь неудачи, не так обидно. Саша Федотов с Таней Карельской видели, правда, неизвестно как пойманную (скорее всего багром) сёмгу на 12 килограммов во дворе у одного местного жителя, эта сёмга прямо к берегу рядом с ними подплывала и ни на что не реагировала. Информацией о местах ловли и снастях я уже обогатился достаточно, осталось исхитриться сёмгу поймать.

На этом я заканчиваю, пора ехать домой футбол смотреть. Целую. Папа.

---

668. Июль — август. Благодарность за упоминание о гараже в моих «Записках»

И ю л ь — а в г у с т 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 14—15 августа 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Сегодня с утра я появился на пустынной (если не считать маляров, вяло делающих ремонт) кафедре, включил компьютер, прочитал письмо от вас. Огорчился, конечно, по поводу кражи велосипеда. И это при наличии дома надёжного замка для него! Кражи в поезде, значит, было недостаточно, чтобы тебя, сыночка, проучить?

Ну, не горюйте. Чего только в жизни не случается! Мне в Сестрорецке почему-то мнилось, что нашу квартиру мурманскую вскроют, а вот оказалось, что это вам не повезло — в благопристойной Германии-то. Правда, сегодня я обнаружил криминал у себя в компьютере: кто-то в моё отсутствие под моим именем и паролем залез в Интернет, скачал оттуда 45 мегабайт порнухи всякой, превысив в полтора раза мой лимит, и я лишился доступа в паутину. Придётся разбираться.

О нашем отпуске в Сестрорецке (у мамы ещё и во Владимире) особенно рассказывать нечего — главное, что тётя Тамара поправилась, тем не менее отчёт по дням прилагаю.

2 июля. Прибыл в Сестрорецк рано утром. Переменно, днём тепло. Сходили с Сашулей к тёте Тамаре в больницу. Вид у неё неважнецкий, но состояние улучшается.

В обед ждали Любу с Андрюшкой, те явились только в пятом часу с Маринкой — невестой Андрюшки (свадьба на 17 августа назначена). Она медицинский генетик, заканчивает магистратуру биофака С-ПГУ (проводила практику со студентами в ММБИ, на острове Среднем), блондинка с поляцкой примесью, похожа на немку или скандинавку, отчим в ФАПСИ работает.

После обеда гости с Сашулей отправились к тёте Тамаре и на кладбище, а я остался дома мыть посуду и поспать перед футболом. Вечером драматический финал чемпионата Европы Франция — Италия. Итальянцы сыграли, возможно, свой лучший матч на этом чемпионате, но не удержали победный счёт 1:0, французы его сравняли в добавленное время, а в дополнительное довольно быстро забили «золотой гол». Справедливость всё-таки восторжествовала, французы весь турнир выглядели очень хорошо.

3 июля. Дождь, утром проводили Любу, она забрала несколько интернетовских страничек моих мемуаров с фотографиями. Сходили к тёте Тамаре, потом нас Валя Колдунова сменила.

4 июля. Утром бегал в Дубках 1 час 15 минут. До обеда Сашуля у тёти Тамары, я — дома, вечером наоборот, и потом картошку окучивали на даче в Разливе.

5 июля. Бегал утром, как и накануне, потом загорал с 11 до 16 на пляже «Офицерском» (у моста, то, что раньше называлось «у читалки»), песочек отличный, три раза купался в Разливе. Читаю «Спорт-экспресс» и «Коммерсант» каждодневно, а также катаю краткое содержание «Записок» за 1999—2000 г.г. для «Путеводителя».

Вечером у тёти Тамары, ей последние две трубки выдернули.

6 июля. Бегал утром 43 минуты, из них половину под ливнем, заставлявшим бежать не трусцой, и не рысцой, а мчаться галопом. Купил серп и после обеда резал им траву в огороде, плёнку закрепили на парнике, купались возле дачи, очень хорошо: глубоко сразу и вода тёплая.

7 июля. Бегал утром 1 час 15 минут с трудом, ноги болят после вчерашнего галопа. Плечи и шея обгорели вчера на огороде. Тем не менее загорали на пляже с обеда до вечера, я многократно купался. Вечером смотрели «Почтальон всегда звонит дважды» с Николсоном, мне не понравилось. Митю с Леной разбудили телефонным звонком.

8 июля. Доренко справедливо заметил по поводу послания Путина (Федеральному собранию), что тот не понимает разницы между государством и обществом, обвиняя прессу в «антигосударственности».

Вечером водил Сашулю к «Наутилусу» — новорусской даче творения некоего питерского Гауди, мимо которой я бегаю по утрам. Впечатляет волнообразными формами.

11 июля. Сашуля утром тётю Тамару на «узи» сопровождала. Потом весь день грязь на даче выгребали (выбивали пыль из диванных подушек, матраса и т.п.).

12 июля. Охота на олигархов началась: после Гусинского — наезды на Алекперова, Потанина, Каданникова.

13 июля. В Питере катавасия с ж-д. билетами, в Сестрорецке на вокзале архаичная система заказов по телефону, поехал в Зеленогорск, простоял там в очереди с 12.50 до 21.30, и касса закрылась передо мной. Обидно.

14 июля. Тётя Тамара выписалась из больницы, презенты хирургам вручали (коньяк и конфеты). Взяли в Сестрорецке билеты до Владимира и Мурманска.

15 июля. Вечером у нас в гостях Валерка Пушке — тёти Тамарин племянник, с которым мы в 1959 году по дворам ходили дрова пилить-колоть, и его жена Валя — крупная, широкая женщина. Поужинали, выпили, а потом к ним на участок отправились (вместе с тётей Тамарой) в Тарховку с заходом в санаторий, где Валя садовником работает. Большие они любители земледелия. На участке буйство всякой цветущей и плодоносящей зелени.

16 июля. В гостях у Шабровых на Чёрной речке. Квартира после ремонта произвела сильное впечатление на Сашулю. Сын их, Кирилл — на фото красивый, крупный парень, сейчас в каком-то монастыре на Брянщине трудится, от наркотиков спасается. Сашка после выпивки порывался нас на «Волге» в Сестрорецк отвезти, но я отговорил — рядом же станция электрички «Новая Деревня». Наташа — жена его, тоже врач (физиотерапевт), хорошо выглядит.

17 июля. Березовский выступил против Путина (не лично, а его политики). Три стратегические ошибки якобы тот совершил — 1) Чечня; 2) взаимоотношения с элитой (олигархи и губернаторы); 3) разрушение государства. Собрался из Думы выйти. Красиво запел Абрамыч, с тоталитаризмом вздумал бороться.

18 июля. Проводил Сашулю во Владимир, вечером купался в Разливе, потом Митя позвонил: из трёх экзаменов и четырёх зачётов Лена не сдала вычислительную технику, с остальным управилась; Ральф уходит.

21 июля. С тётей Тамарой на даче, ягоды (землянику и малину) собирал. Пол-«Коммерсанта» исчезло на пляже, ветром, видать, унесло, когда я уснул.

Читаю «Державин в Петербурге» (Н.И.Глинка). По поводу его борьбы со злоупотреблениями чиновников Екатерина высказалась: «Я ему сказала, что чин чина почитает. В третьем месте не мог ужиться; надобно искать причину в самом себе. Он горячился и при мне. Пусть стихи пишет.»

23 июля. Белые грибы и лисички появились в продаже, что побудило меня съездить на автобусе на Ржавую канаву, пробежался по лесам до Солнечного, нашёл один подберёзовик и с десяток желчных грибов, похожих на белые, попадались ещё сыроежки жёлтые. Говорят, за белыми к «шалашу Ленина» на ту сторону Разлива надо ехать.

24 июля. По просьбе тёти Тамары бегал за фотоальбомом для Куренного, в подарок ему к юбилею. Вечером с Валеркой выпили по случаю принесённых им новых сидений для стульев. Тётя Тамара с утра расстроена из-за плохих анализов крови: гемоглобин низкий, роэ высокий.

26 июля. Мите 25 лет! Утром встретил Сашулю из Владимира, про Антошку рассказала, как он бабулю шокировал своим внешним видом: подкрашенные жёлтым волосы, шорты из драных джинсов. Михаил под предлогом больной ноги, никуда не ходит, дома сидит, книжки читает, военной историей увлекается. Сашуля привезла ему из дяди Вовиной библиотеки книжку про советско-финскую войну.

Днём отметили Митин юбилей шампанским, а потом я ездил на футбол «Зенит» — «Бредфорд» (Кубок Интертото). Полный стадион Петровский народу набилось при том, что билеты недешёвые. «Зенит» выглядел очень неплохо в первом тайме и должен был забивать гола три, а забил только один (Тарасов), во втором же тайме подсел и уже дважды вратарь Малофеев выручал, 1:0 так и осталось.

27 июля. Челюсть починил в стоматологии при СИЗе (Сестрорецкий инструментальный завод) и новую начал делать, старая Сашуле не нравится.

Сашуля с тётей Тамарой чёрную смородину полдня собирали. Мы с Сашулей ночевали на пустой даче, печку топили — романтика!

Начал изучать купленный в Питере на Невском «Общий перевод испанского языка».

29 июля. В Петергофе у Вовы, Тамары, Антона «Вермут» пили. Я про «Записки» свои рассказывал и кое-что читал (и показывал распечатки с фотографиями).

30 июля. После обеда ходили с Сашулей гулять в Курорт. Прошлись по утрамбованной кромке залива до пансионатов «Дюны» и «Белые ночи» (в котором Валерка плотником работает).

31 июля. С утра бегал в Курорт, вечером с Сашулей дискутировали на пляже по поводу участка и моих хозяйственных способностей.

1 августа. Верхнюю челюсть новую получил, теперь верхние зубы стало видно. Кстати, забыл упомянуть, что усы отпустил себе. Вечером воду таскали с Сашулей в бочки на даче.

3 августа. Накануне вечером по телефону с Ириной, а сегодня с утра с Сашкой Шабровым обсуждали её интерес к аспирантуре, вечером снова с Ириной об этом. Днём загорали и купались.

4 августа. С Сашулей в Питере на Троицком рынке (у Владимировского собора на Измайловском проспекте), купили ей сумку и тряпочки, потом в Доме книги, театральной кассе, на главпочтамте, узнали про Союз филателистов.

6 августа. На юбилее (75 лет!) тёти Тамары: Марина, Куренные, а потом Валерка с Валей. Люба, Милочка, Митя, Ирина по телефону поздравили.

7 августа. С Сашулей во Дворце Белосельских-Белозерских (на углу Невского и Фонтанки напротив Аничкова дворца, бывшем Куйбышевском райкоме КПСС) на концерте молодёжного Театра музыки и танца «Петербургская мозаика» (небольшой оркестр, мощноголосая молодая певица и пять пар плясунов) — понравилось, и техника, и задор молодёжный.

8 августа. На пляже в последний раз (но не купались — не жарко), после обеда с красным вином — на кладбище, потом у Валерки с Валей в гостях, в их шикарной квартире с инкрустированными Валеркой потолками и прекрасным видом на залив.

Взрыв в подземном переходе на Пушкинской площади. Накануне в «Коммерсанте» подзаголовок одной заметки гласил: «Чеченские террористы так и не сумели ничего толком взорвать». Пошутили.

9 августа. Вова Ярцев (со своими ягодами) и Андрюшка (за свадебным подарком от Ирины и нас с тётей Тамарой велели ему приехать) провожали нас на московском вокзале.

Ехали в одном купе с Евлашиными — ветеранами ПГИ из Апатит. Они возвращались от дочки из Киева и всё рассказывали про украинский национализм. Дочка их, впрочем, гордится, что Украина ни с кем не воюет, а внук советует деду учить украинский язык.

10 августа. Сразу по приезде занялся полом на балконе: выковыривал гниль из-под линолеума, а то затхлостью завоняло. И телефон междугородний отключён, за неуплату, судя по всему. В остальном всё в порядке дома, и погода неплохая для наших мест — плюс 15 градусов.

11 августа. Машина завелась, ездили на ней с телефоном разбираться и на базар за продуктами, которые тут в Мурманске дешевле, чем в Сестрорецке. Хотели было за грибами после обеда поехать, но решили перенести это дело на утро субботы и легли пораньше спать, распив предварительно бутылку красного сухого за Иринкин день рождения (35 нашей доченьке!).

12 августа. Встали в 4 утра, в шестом выехали на Серебрянку, остановились на 19-м километре, ходили по обеим сторонам шоссе. Подосиновиков мало, в низинах изумительные розовые сыроежки, толстоногие, мясистые. Заполнили две корзины в основном ими, а время ещё только двенадцатый час, и есть ведро пустое, и погода хорошая, неохота уезжать. Проехали в сторону города до 15-го километра и прошлись по северной стороне дороги по гребешкам между озерцами. Ведро пришлось засунуть в Сашулин рюкзачок, чтобы грибы не высыпались. Затарились под завязку и в руках ещё несли, но в основном для соленья. Подосиновиков 40 штук, 8 подберёзовиков и 8 моховиков. Дома потом проклинали себя за жадность, ибо всё оставшееся до ночи время пришлось грибы перерабатывать, очень устали. Но выпили качественной кандалакшской водки «Губернатор Заполярья» за Любкин день рождения (55 сестрице!) и полегчало.

13 августа. С утра продолжили переработку грибов, а в два часа дня снова поехали на Серебрянку. Обследовали южную сторону дороги между 11-м и 12-м километрами. С 14.30 до 17.00 набрали корзину и ведро (18 подосиновиков, 5 подберёзовиков, 5 моховиков, сыроежки, горькушки). Бродили по горе, заросшей дебреватым лесом, недалеко от дороги. Много старых подосиновиков, а молодых мало. Место интересное и грибное, но мрачноватое.

14 августа. Вышел на работу, пишу отчёт об отпуске. Появились Роман и Олег Мартыненко, хотя у обоих ещё отпуск, полезли в Интернет оба сразу. Вечером дома по ТВ узнаю: очередной подводный атомоход («Курск», лет пять ему всего) затонул в Баренцевом море во время учений, лежит на дне с воскресенья вместе с экипажем (больше 100 человек) на глубине около 100 метров. Похоже, что без электричества, а, следовательно, и без регенерации воздуха.

15 августа. Вчера с отчётом не управился, заканчиваю сегодня утром. Про «Курск» пока новостей не знаю. Вчера же вечером прочёл Митино письмо об их последних путешествиях. Насчёт прописки мне кажется, что проще всего этот вопрос решить в Мурманске, где Митя числится выбывшим на учёбу. Впрочем, это ведь зависит от того, где Митя собирается получать новый загранпаспорт и зачем ему вообще прописка. Наверное, имеет смысл проконсультироваться у российских коллег, бывших в похожих ситуациях. Или в консульстве. Основная проблема, насколько я понимаю, состоит в том: является ли Митин сегодняшний официальный статус гарантированной защитой от армии в России? Если нет, то и загранпаспорт в России опасно получать: старый могут забрать, а новый не выдать. У нас же «диктатура закона» теперь, даже Гусинский от Бутырки не отвертелся при «отсутствии состава преступления». Будем выяснять. Попробую разузнать у нас во 2-м отделе, когда там народ появится.

На этом заканчиваю. Целуем. Папа, мама.

Письмо Сашули от 22 августа 2000 г.

Дорогие Митя и Лена!

Вышла на работу 17-го августа. В институте почти никого нет, большинство сотрудников ещё в отпусках. На нашем этаже только Градислава Александровна, Куликов и я. Роман хотя и в отпуске, но почти ежедневно после обеда появляется. Почти после двухмесячного отсутствия мне довольно трудно включиться в работу. Сестрорецк вспоминаю с теплотой, хотя там и бывали трудные дни. Особенно вначале было морально тяжело, когда состояние тёти Тамары было ещё проблематичным. Но очень скоро наметился положительный ход изменения её состояния, мы успокоились и стали радоваться лету, солнцу, обильной зелени, спокойным улицам Сестрорецка и его чистому воздуху. Конечно, мне много приходилось хлопотать и по дому, и по уходу за тётей Тамарой, и на даче, но я и загорала, и купалась, и съездила повидаться с бабулей и Иринкой со всей её семьёй. После того, как я комнату на даче привела в порядок, мы с папой там два раза ночевали, а в принципе там можно и жить, чтобы не тесниться в одной комнате у тёти Тамары. Но так мы поступим уж видно в следующий раз, если решим провести отпуск в Сестрорецке. Отдыхать в Сестрорецке очень даже хорошо, мне этот городок и его окрестности очень нравятся.

С возвращением в Мурманск с летом пришлось проститься — температура здесь всего 10—12 градусов тепла. Но в сопках, в лесу тем не менее очень хорошо, и мы во все выходные дни непременно куда-нибудь выезжаем на машине. Грибов набрали, на мой взгляд, уже достаточно. А вот черники и брусники ещё нужно бы пособирать.

Митенька, теперь о твоих паспортно-прописочных проблемах…

Добавление папы от 23 августа

Бедная мама извелась вся мыслями об армии, точнее, не мыслями, а страхами. Мне же кажется, что всё, что требуется, чтобы законно избежать призыва, это получить справку о том, что Митя — аспирант (форма 26, кажется, как мне сказали во 2-м отделе). Думаю, что такую справку в переводе с немецкого на русский может дать консульство, и вообще по всем этим вопросам Мите в первую очередь нужно проконсультироваться в консульстве, а если там не выяснится, то в МГУ сразу по прибытии в Москву. Вообще же за две недели, дай Бог, прописаться успеть, поскольку Мите ещё нужно новую фотографию в российский паспорт влепить, а, возможно, и заставят новый паспорт оформлять (идёт замена паспортов). Новый же загранпаспорт быстро получить я уже пытался (перед поездкой в Потсдам-Ниццу), и опыт был не слишком успешным: полутора месяцев (кажется) не хватило, чуть билеты не пропали.

В выходные мы продолжили исследования грибо-ягодных мест по Серебрянке, с нами Града ездила. В субботу были на южной стороне 16-го километра, место очень приятное и грибное, но активно посещаемое, нужно уходить дальше от дороги. Набрали две корзины грибов (в основном красивых сыроежек, 26 подосиновиков, 8 подберёзовиков, 3 моховика) и полведра черники. В воскресенье с обеда ездили как бы гулять на 19-й километр по северной стороне, набрали 3/4 корзины (в основном горькушек, 18 подосиновиков, 4 подберёзовика) и 2/3 ведра черники.

По ТВ всю неделю репортажи о трагедии с «Курском». Как обычно, враньё военных («Для спасения есть всё необходимое», а водолазы норвежские лишь через неделю у лодки появились), упорно отстаивающих неправдоподобную версию о столкновении с чужой подводной лодкой. В Мурманске же ходят слухи о потоплении своей ракетой, неизвестно откуда пущенной. В общем, всё в советском стиле. Жалко родственников, томившихся столько времени в жутком ожидании. Сегодня день траура. И в который раз приходит мысль о тысячах убитых мирных чеченцах, таких же гражданах России, но которых за людей не считают, и траура никакого не объявляют. Такова вот матушка Россия наша!

На работе я в первую половину дня один с малярами (задыхаюсь от краски уже), после обеда Олег с Романом появляются. Ремонт, конечно, к 1 сентября не кончат, так что сентябрь весь в разрухе будем трудиться.

«Зенит» вчера с «Сельтой» вёл в счёте 2:0, но в конце игры пропустил 2 гола (один от Карпина, второй — в добавленное время). Первый матч — 1:2, и тоже «Зенит» пропустил второй гол на последней минуте. Кстати, заглядываешь ли ты в sport-express.ru? Паша Садырин опять в ЦСКА, который одержал тут четыре победы подряд, в том числе и над «Спартаком», и над «Зенитом» в Питере.

На этом пока всё. Целую. Папа.

Моё письмо Мите от 28 августа 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Три последних дня подряд я интенсивно общался с природой. В пятницу после обеда ездил на Колу в Шонгуй, пытался поймать сёмгу, но всё с тем же успехом, точнее, неуспехом. Правда, в этот раз её и не видать было, хотя местные браконьеры там тоже крутились. Вода сильно спала, может, с этим связано видимое отсутствие рыбы, а, может, выловили всю сетями — не знаю. Совался в лес у места ловли, нашёл сразу же несколько крупных, но крепких подосиновиков, коих и привёз вместо рыбы.

В субботу с мамой и Градой продолжили изучение Серебрянки, ездили на 24-й километр, искали чернику, но её было очень мало, да и грибов немного, не считая горькушек. К тому же место оказалось сильно изрезанным вытянутыми болотами и озёрами, что вынуждало двигаться протоптанными тропами, вдоль которых всё было выбрано толпами грибников.

Града звала на следующий день поехать на катере в Мишуково, где она знает черничное место, но я категорически отказался рано вставать и быть привязанным потом к этому катеру. Мама поначалу была готова туда поехать, но потом так устала от субботнего похода, что тоже отказалась от этой затеи. А в воскресенье я предложил им поехать в Мишуково на машине днём, и мы отправились туда полвторого.

Место оказалось в километре от Мишуково, прямо над дорогой, на крутом склоне, с которого хорошо было видно машину. Поездка превзошла все ожидания. Черники навалом, крупная, собирать можно, как я люблю, навалившись пузом на кочку или камень, обросший черникой. Было, правда, сыровато, так как шёл дождь, пока мы ехали, а то бы и лёжа можно было собирать. Но я предусмотрительно надел болотные сапоги и в них ползал на коленках, когда черника была не на кочках. Мы с мамой собирали руками и набрали полкорзины, а Града грабилкой нагребла корзину и ведро.

Один раз я спустился отнести ягоды в машину, забрал оттуда еду и термос, и было очень приятно перекусывать на ягельном склоне с видом на залив и Мурманск. Было пасмурно, но очень тихо, а когда уезжали — в полседьмого, и солнышко выглянуло.

Домой приехали, а там по телевизору очередная новость — останкинская телебашня полыхает.

Сегодня с утра на работе, последние дни перед началом занятий, а ремонт в разгаре. Но хоть я не один теперь, Радушевский появился, наш завлаб электричества, бывший торпедист, будет малярами командовать.

Машину мою, кстати, пытались вскрыть средь бела дня на стоянке под окном моего кабинета, железяку какую-то в замки втыкали.

Вот такие пока новости. Целуем. Папа, мама.

Письмо Володи Опекунова от 4 августа 2000 года

г. Минск

Здравствуйте Александр Андреевич и Александра Николаевна!

Сегодня мы выезжаем в Калининград. Пробудем там до 19 августа. Билеты взяли туда и обратно. По прибытии я позвоню Ване и Ире, узнаю, где вы находитесь. Бог даст, встретимся, может быть, часа два-три пообщаемся, а, может быть, как это уже было, и попьём пива.

На днях я получил письмо от брата Вени. Он собирается в экспедицию вокруг Новой Земли в Карское море, с двумя заходами в Мурманск. Копию письма я прилагаю вместе с фотографией высадки на берег Антарктиды. На полях — заметка о его статье в Калининградской правде. Я тоже участвовал в этой статье. Редактор всё не просто испортил, а испоганил, ну Бог с ним, это бывает довольно часто.

В прошлом году Веня встретился ко всеобщему удовольствию с моим другом в Северодвинске, может быть, в этом году получится встреча с Вами. Я имею в виду заход в Мурманск 20.09.2000.

Для Вени встреча на берегу в промежуточном порту играет роль отдушины, во время весьма однообразного (хоть и героического) плавания, а для Вас может быть интересная экскурсия на научное судно.

Из суеверных побуждений Веня не пишет, но судя по курсам по плавучести судна, он может пойти капитаном. Начальники экспедиций любят работать с ним в такой его роли. А для Вас это может означать небольшой завтрак с рюмкой водки в каюте капитана и интересный рассказ. Если Митя будет в Мурманске, возьмите его с собой.

Позавчера мы скромно отметили поступление Андрея на радиофизический факультет БГУ. Приходила семья Раиного брата Павлика. Его дочь, серебряная медалистка, поступила на факультет туризма Нархоза. Удивительно, но также на бесплатное отделение и без взяток.

Вместе с радостными событиями в нашу жизнь ворвалась трагедия. В возрасте 35 лет в Америке погиб сын моей старшей сестры Саша Буланов. Он сорвался в пропасть на восхождении на вершину. Тело его спутника-американца пока не смогли найти. Там, в Америке, жена Саши собирается остаться навсегда. Они познакомились в Днепропетровске, куда Саша был распределён после окончания Московского института электронной техники.

Я запомнил Сашу как скромного большеглазого мальчика, худенького и болезненного. Сестра возила его в Судак, но потом он окреп. На 4-ом курсе института он занял призовое место в гонке (на лыжах) на 100 км. В музыкальной школе учился играть на банджо. Инструктором водил группы альпинистов на Кавказ, Тибет и Тянь-Шань. Его сестра по телефону говорила мне, что друзья Саши по Питеру, где он прожил 10 лет, собираются создать его сайт в Интернете.

Брат Веня говорил мне, что Саша погиб как герой. Я подумал, что этот героизм более человеческий, чем героизм, проявленный в бою, когда люди убивают друг друга. Он рисковал жизнью только своей, может быть, не понимая в достаточной мере, что она нужна не только ему.

Александр Андреевич, спасибо за упоминание моего гаража в Ваших записках. Уже этого достаточно, чтобы прославиться или чтобы показывать знакомым, что я попал в книгу.

Я в свою очередь везу Вам в подарок книгу, в которой я, волею судьбы, выступаю редактором. Об этом можно написать хороший рассказ.

Желаю вам всего хорошего. Володя Опекунов.

P.S. Совсем разучился писать. Пишущая машинка портит почерк. Еле осилил письмо, очень устал. Может быть потому, что надо готовить вещи в дорогу. Отправление в 22.20, сейчас 14.00.

669. Сентябрь. Путин и Доренко

С е н т я б р ь 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 4 сентября 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Вот и начался новый учебный год. Занятия идут одновременно с ремонтом, который, правда, скорее стоит, чем идёт.

В субботу после обеда мы с мамой ездили погулять на Пяйву — речку, впадающую в Тулому в районе совхоза «Туломский». Вдоль неё идут железная и грунтовая дороги. Мы проехали 11 километров по последней и побродили два часа по довольно приятному лесу недалеко от машины. Грибов уже мало, но молодые подберёзовики и моховики ещё попадаются. Нашли 7 подосиновиков, 27 подберёзовиков, 12 моховиков, в канаве вдоль дороги вовсю растут волнушки. Набрали в итоге три четверти моей большой корзины и мамино белое ведёрко, опять перерабатывать пришлось, в основном, маме, поскольку я смотрел футбол, в котором лучше смотрелись швейцарцы, а повезло нашим.

В воскресенье мама осталась дома из-за пасмурной сырой погоды, а я поехал в Шонгуй. Бродил по Коле, пытался поймать что-нибудь на муху (без лицензии), но безуспешно. Видел только один всплеск крупной рыбы. Погода зато во второй половине дня была солнечной и тихой. Листва разукрашивается в осенние наряды, очень красиво на природе. Сделал несколько снимков.

Вечером по ТВ Доренко в своей программе на ОРТ вовсю и поделом уличал Путина во лжи по поводу «Курска». Видимо, подавшийся в оппозицию Березовский спустил с цепи на Путина Доренко, а тот уж постарался. Я доволен, потому что от этой лжи официальной просто мутит уже. Настаивают на версии о столкновении и присваивают командиру подлодки Героя России! За столкновение? Получается, чужие подлодки почём зря гуляют по району учений и топят наши лучшие гиганты с самым квалифицированным, как утверждают, экипажем и командиром. Паранойя какая-то. Впрочем, не привыкать.

Целуем. Папа, мама.

Письмо Володи Опекунова от 23 августа 2000 года

23.08.2000 г. Минск.

Здравствуйте, Александр Андреевич и Александра Николаевна!

…Я звонил Ване Карпову и получил от него информацию, которую никак нельзя назвать обнадёживающей в смысле возможности нашей встречи этим летом. Немного погрустил при этом, но запланировано было так много других встреч, что я еле-еле выполнил свой план. В общем, впечатление от поездки положительное. Калининград кажется похорошевшим, довольно ухоженным. Не понятно только, почему в лучшие советские времена не было средств на благоустройство, а сейчас, в жесточайший кризис, они имеются. Нарядно одетая публика сидит в пивбарах, гуляет. По городу звучит музыка из открытых дверей. Мы не попали в Светлогорске в театр (третий состав какого-то московского театра), так как отменили спектакль. Впечатление такое, что артисты просто упились и решили немного отдохнуть. Моя сестра всё-таки съездила ещё раз и посмотрела. Играли всего три артиста. Но ей понравилось.

Я надеюсь, что и у Вас этим летом, кроме забот, были и радостные минуты. Желаем вам всего самого хорошего. До свидания. Володя Опекунов.

Моё письмо Мите от 11 сентября 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Осень быстро набирает обороты, листва меняет цвета, но ещё только начала опадать, а вчера вообще был по-летнему тёплый, солнечный день. Ездили с мамой и с Градой в Мишуково на разведку по части брусники на следующую (к северу вдоль залива) после самой высокой гору, где нашли указанное нам место на лысой вершине этой горы. Бруснику там нужно буквально выщипывать по ягодке из мха, что, конечно, не позволяет грести её как на Марфе, но литра три мы с мамой всё же наковыряли (пол-литра я, остальное мама), причём я ягоды собирал в положении лёжа, благо погода и почва этому благоприятствовали. Спуск же с горы был очень нервным, так как я потащил девушек напрямки к шоссе по очень крутому, почти отвесному склону, но с полдороги от этой затеи пришлось отказаться и лезть обратно наверх, что составило весьма неслабое физическое упражнение. На этом склоне, кстати, мы добрали волнушек до двух третей корзины грибов, среди которых впервые в наших северных лесах мне попался большой выводок лисичек; подосиновиков же нашли всего три и девять подберёзовиков.

Накануне, в субботу, погода была дождливая, и мы с мамой ездили только на базар, а вот в пятницу я с лицензией метал муху после обеда на нижнем участке Колы, где только и разрешено ловить в сентябре, изучал левый берег между мостами через Колу. Рыбаки там были, а рыбы я не видел, но потренировался забрасывать снасть со своей инерционной катушкой, одну бороду-таки сделал, чуть в воду не свалился, точнее, упал на руку, замочив её выше локтя. Возвращаться я решил не по камням вдоль кромки воды, а полез зачем-то лесом в гору, на кручу, обрывающуюся голыми склонами к Коле уже в городе. По такому склону и сползал.

Мама вчера звонила в Тамбов. Поговорила с Лениной мамой, Лены самой дома не было. С тётей Тамарой по телефону поговорила, у неё вроде бы нормально всё. Ирина звонила, просит у Шаброва выяснить, где можно компьютерную томографию Михаилова колена сделать, может, надо операцию делать.

Программу Доренко на ОРТ в субботу сняли с эфира. Совсем, мол, оборзел.

Вот и все новости на сегодня. Целуем. Папа, мама.

Моё письмо Мите от 18 сентября 2000 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

В субботу я возил маму и Граду погулять в леса, рвался на Марфу, но мама считала, что слишком далеко (в смысле — дорого, дешевле бруснику на рынке купить, чем на Марфу за ней ехать), и я довёз их только до 42-го километра Верхне-Туломского шоссе, где и погуляли часа четыре. Мама набрала полведёрка белого брусники по паре ягодок с кочки, поблизости от шоссе её всю уже выбрали подчистую, ну и грибов насобирали две трети большой корзины: 34 моховика, 5 подосиновиков, 8 подберёзовиков и пр. Вечером нам подсоединили кабель к новой дециметровой антенне, так что мы теперь смотрим 8 каналов, появилось какое-то разнообразие.

Вчера же я в очередной раз отметился на Коле, причём сначала съездил за лицензией, узнал, когда будет прилив, и вернулся на реку к вечеру. Осваивал правый берег у порогов, метал сначала муху, потом оторвал её, потом блесну нашёл и её оторвал, но вообще же место мне понравилось. Там вовсю браконьерят сетками, хоть и рядом с городом. Свежая чешуя на камнях свидетельствует, что рыба есть. Говорят, что так называемая осенка — самая крупная сёмга потихоньку пошла наверх, но ещё не массово. Один местный рассказывал, как накануне у него сошла килограммов на десять якобы.

Ловят сёмгу и на блесну, и на муху, так что в качестве сувенира любая крупная (не менее 8 см длиной) блесна сгодится, не нужно только дорогие покупать — жалко будет отрывать. Хорошая штука ещё, говорят, воблер: цилиндрик в форме рыбки с двумя тройниками.

Маме же кассету можешь привезти для автомобиля со спокойной музыкой.

Ждём с нетерпением встречи с тобой. Целуем. Папа, мама.

23 сентября 2000 г. 4-я годовщина смерти отца. Отблеснил с 10 часов до 16-ти на Коле. Митя прилетел в Москву, остановился у Бирюковых. Основная задача у него — сняться с военного учёта для последующей прописки неизвестно ещё где (где загранпаспорт новый можно будет быстрее сделать, у старого срок в марте кончается).

24 сентября. Возил Сашулю с Градой на 10-й километр Серебрянского шоссе, к месту пересечения с шоссе речки, впадающей неподалёку в Кильдин-озеро. Погода — изумительная: ясно, тепло, тихо, настоящее бабье лето, вот только листва уже почти вся опала. Необыкновенно тёплая осень нынче в Мурманске, заморозков ещё не было, а обычно они уже в конце августа начинаются.

На добычу мы особенно не рассчитывали, да и вроде бы запаслись уже всем, просто разведать новое место решили. От него по карте есть дорога лесная на север в гору, довольно далеко тянется, вот по ней и пошли. Открытием оказались в хвойных местах рядовки, поздние грибы с жёлтыми пластинками, которые мы в Ладушкине собирали у железной дороги (в сторону Пёрышкина) в ноябре и даже в декабре, и здесь они покрупнее оказались. Но и моховиков набрали (3/4 корзины вместе с рядовками), а Града так и вовсе отличилась: прямо на дороге пнула гриб, оказалось — белый!

26 сентября. Митя перебрался в Калининград в расчёте ускорить получение загранпаспорта с помощью Королёва, бывшего физика из КГУ, сотрудника Кочемировского, а ныне полковника ФСБ (!), хорошо мне знакомого (у Лебле водку пили и на заставе встречались, я его всё допекал — как же, мол, так: нормальный вроде бы человек, а в чекисты пошёл, на что Королёв оправдывался — теперь, мол, не тем КГБ занимается, чем раньше, а обществу служит…).

27 сентября. Винер Опекунов появился у меня на кафедре в конце рабочего дня, договорились о встрече в пятницу у нас дома.

29 сентября. Винер Опекунов у нас в гостях с ночёвкой.

30 сентября. С Сашулей и Винером на «Седове» и «Академике Борисе Петрове».

670. Октябрь. С Винером Опекуновым на «Седове» и «Академике Вавилове»

О к т я б р ь 2 0 0 0 г.

4 октября. Митя прилетел из Калининграда с задержкой на 4 часа (по техническим причинам, блин). Встречали его с машиной в аэропорту, маме розу привёз сынуля. В Калининграде документы на новый загранпаспорт он сдал, Королёв обещал дело ускорить, но без гарантии. Если получится, придётся в Калининград возвращаться за паспортом, махнув рукой на обратный авиабилет в Германию из Москвы.

6 октября. Учил Митю машину водить на площадке на Ленинградке.

Из Интернета узнал, что в прошлом году в Калининградской области убит руководитель фирмы «Акраниум» Намгаладзе. Уж не Эрнест ли? А кому ещё быть?

Вечером узнали по телефону, что ускорить дело с паспортом Королёву не удалось — и полковники ФСБ не всесильны, оказывается. Митя, конечно, расстроился, что не удалось завершить дело, и надо теперь отсюда завтра уже лететь в Москву, чтобы 8-го вылететь во Франкфурт.

7 октября. Билеты на Москву на вечер были только бизнес класса, почти на тысячу рублей дороже. Митя порывался лететь следующим утром, но мы его отговорили. До обеда катались и гуляли по городу, фотографировались, благо день был ясный, небо синее, рябина красная повсюду. Купил плейер себе для бега, языки учить на бегу. Вечером проводили Митю в Москву.

8 октября. Блеснил на левом берегу Колы. Последний раз в этом сезоне с лицензией. Вроде бы видел рыбину. Или померещилось?

10 октября. Почётной грамотой губернатора меня наградили по случаю 50-летия университета.

12 октября. Выступал на Юбилейной университетской научно-технической конференции с обзорным докладом «Геофизические исследования в Арктике». Накануне напрягался с переводом его на английский язык, но зарубежные гости как раз накануне уже начали гулять, судя по всему, и на второй день конференции в зале не появлялись.

Моё письмо Володе Опекунову от 13 октября 2000 г.

Здравствуйте, дорогой Володя!

Прошу прощения за досихпорное неотвечание на Ваши летние письма.

Искренне рад поступлению Андрея в университет, желаю ему серьёзного отношения к учёбе, остальное приложится.

Сочувствую Вашим переживаниям по поводу гибели племянника.

Вы, наверное, знаете уже от Вашего брата Винера о нашей с ним встрече в Мурманске в конце сентября.

Винер нашёл меня в университете, и я тут же пригласил его к себе в гости, но Винер сказал, что он не может так сразу, и мы договорились встретиться через день. К назначенному часу он, однако, не появился, а позвонил и сообщил, что из-за работы какой-то комиссии на их судне он не может сейчас уйти с корабля, и просил перенести встречу на следующий день. Поскольку стол был накрыт, а с утра следующего дня у меня не было занятий, я предложил Винеру всё же постараться выбраться к нам, как только он освободится. Ему удалось это сделать только к одиннадцати часам вечера, когда мы с Александрой Николаевной уже перестали его ждать и уселись за стол, и даже выпили по рюмке.

С Винером мы просидели за столом до трёх часов ночи и, разумеется, оставили его ночевать у нас, а утром, опохмелившись, отправились с ним и Александрой Николаевной в порт, где побывали сначала на барке «Седов», принадлежащем нашему университету (который был скандально арестован этим летом во Франции за долги российского правительства), а потом на НИС «Академик Борис Петров». Там, у себя в каюте Винер в нашем присутствии заботливо опохмелил тяжело страдающих (но вполне при этом работоспособных) стармеха и старпома, заметно оживших после этого, угостил и молодого пышноволосого капитана, потрясшего нас своей красивой внешностью поп-звезды и трезвостью, после чего мы осмотрели корабль, включая машинное отделение и посты управления. Заканчивали экскурсию уже после команды экипажу готовиться к отплытию, так что правильно мы не перенесли встречу. Приятное было знакомство.

Коротко о себе. Лето провели с Александрой Николаевной в Сестрорецке, ухаживая за больной тётушкой (вдовой моего покойного дядюшки, которого похоронили в мае), к счастью, она поправилась после тяжёлой операции на поджелудочной железе.

В августе и сентябре много ездили по окрестностям Мурманска за грибами и ягодами на своей машине, а я ещё и безуспешно пытался поймать сёмгу. Разузнал места и технику ловли, и не успокоюсь теперь, пока не поймаю (только уже в следующем году, наверное).

В октябре в Россию приезжал на две недели наш Митя, ему нужно было оформить новый загранпаспорт, и думали, что быстрее это получится в Калининграде, куда Митя и поехал, а в Мурманск прилетал на три дня всего уже оттуда, так и не успев получить новый паспорт. Придётся ещё раз специально за ним приезжать в Калининград. У Мити пошёл последний год аспирантуры, но в Россию возвращаться он не собирается. Хочется, если будем живы, съездить к нему в Констанц в следующем году.

У Ирины нашей в Калининграде основная забота с Мишей — старшим сыном, колено надо оперировать, мениск повреждён, с весны уже мается.

Про работу не пишу — как всегда, навалом. Потихоньку загружаю свои «Записки» в Интернет, снабжая их фотографиями. Загрузил уже 62 главки из 690 написанных с тремя сотнями фотографий, но дело идёт медленно из-за подготовки фотографий, главным образом. Ваше фото у меня есть (помните поездку с Лебле и Алексеем Ивановым на вашем «Москвиче» в Матросово, на пароме через Немонин?), так что войдёте в историю также и визуально.

Сердечный привет Рае от меня и Александры Николаевны, от неё и Вам также.

Ваш А. А. Н.

14 октября. 78 лет исполнилось бы маме.

Ездил утром на Колу, но не блеснил. Наслаждался плейером и хорошей погодой. Вагончик у железнодорожного моста через Колу, где располагался лицензионный пункт, исчез. Сезон закрыт, но мужики местные крутились со спиннингами. Рыбы, однако, не видно.

15 октября. Ходили с Сашулей на концерт камерного оркестра Мурманской филармонии (детские произведения Моцарта и Бриттена, Бах и Шуберт с хором). Шуберт с хором очень понравился.

16 октября. Стеллаж купили в кабинет к двум имеющимся на пустующие места у стенки и на машине привезли. Есть теперь, чем развлекаться — книги, папки, альбомы раскладывать.

Михаилу колено прооперировали, без разреза, но под наркозом. Кусочек мениска был оторван.

Моё письмо Мите от 23 октября 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

…У нас с мамой главным событием на прошедшей неделе был выезд в пятницу в Апатиты на празднование сорокалетия ПГИ. Я-то ездил, главным образом, чтобы с Юрой Мальцевым пообщаться на темы ловли сёмги, чем с ним и занимался на банкете, перенимал опыт. В этом году осенью он тоже ничего не поймал; как говорят местные знатоки, из-за малой воды и тёплой погоды рыба в Умбу почти не заходила якобы. А в июне-июле он поймал четыре сёмги, не очень, правда, крупных — от двух до трёх с половиной килограммов.

Спрашивал его — не пишет ли чего на злобы дня, как раньше бывало.

— Нет, — говорит, — злости нет, не возбуждаюсь ни на что. Всё и так нормально идёт.

— А Путин, — спрашиваю, — как тебе?

— Смешно, как он пытается диктатуру установить. Так он её сто лет будет устанавливать.

Доволен, короче, жизнью.

И Председатель Президиума Кольского Научного Центра РАН Калинников, теперь полный академик, тоже доволен. Как он выразился в своей речи, тем, что слово «демократ» стало ругательным, что возрождается ВПК и великая Россия. Среди почётных гостей, кроме Распопова, был Щорс — представитель ВПК в Президиуме РАН (раньше, да и сейчас, наверное), тоже доволен — тем, что директора институтов перед ним по-прежнему заискивают, денежку ждут.

Я попробовал открыть свою страничку интернетовскую там в ПГИ, чтобы показать фотографии экспедиции 1963 года с Распоповым, Ляцким и другими, но скорость загрузки фотографий была сверхнизкой, и я ограничился демонстрацией прихваченных с собой распечатанных листков. Супруге Юры Мальцева — Ире очень понравилось, рекомендовала Юре тем же заняться. Записал мой интернетовский адрес и Саша Яхнин, тоже выпускник нашей кафедры физики Земли ЛГУ, нынче крупный учёный, завлаб. А сегодня я от него емелю получил такую:

Здравствуйте, Александр Андреевич!

Сегодня с увлечением читал Ваши «Заметки рыболова» на своем домашнем компьютере (связь была неплохая, картинки грузились быстро, не говоря уже о тексте).

Заметил, что после п.71 всё остальное не грузится. Я пробовал и «продолжение следует» и отдельно разные номера задавать — ничего не выходит. Проверьте, пожалуйста, структуру Вашей страницы, м.б. есть какая-то ошибка в ссылках.

Всего наилучшего. Саша.

Я ему ответил:

Добрый день, Александр Григорьевич!

Спасибо за интерес к моим «Запискам рыболова-любителя». Их текст в интернетовском (.html) формате у меня готов в виде 670 главок, доведённых до текущего 2000-го года и оформленных в виде отдельных html-файлов, причём последние главки — это уже не главки, а главы, поскольку они гораздо больше по размеру, чем те, что уже размещены. Но в Интернет я загрузил пока только то, что хотя бы частично снабжено фотографиями. Всё остальное будет загружаться по мере подготовки фотографий, которой я и занимаюсь в свободное время. Зная, что у меня есть уже хотя бы один заинтересованный читатель, я буду поспешать с этим делом.

С наилучшими, Ваш А. А. Н.

Он мне:

Добрый день!

Я думаю, что читателей будет больше. Как известно, всё зависит от рекламы, а она пошла — я уже рекламирую Ваши записки в АО ПГИ. Александр Андреевич, правильно ли я Вас понял, что нечитаемые главки (с 72 по 90), хотя и помещены на «Путеводитель…», не размещены еще в Интернете? (Я не говорю об остальных 600). Или это некая техническая проблема?

Всего наилучшего.

Саша.

Я ему:

Правильно поняли. Спасибо за рекламу. Ждите продолжения.

Ваш А. А. Н.

Так что процесс пошёл, то бишь, посетители пошли.

Михаилу из колена вытащили кусок мениска длиной 3 сантиметра, я Иринке рекомендовал засолить его на память.

Сегодня 22 года, как моя мама умерла. Помянем её вечером.

На этом пока всё. Целуем. Папа, мама.

А что-то твоё последнее письмо без концовки поцелуйной было?

Моё письмо Мите от 31 октября 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

…У нас новостей особых нет. Зима, наконец, началась: выпало немного снегу, и сегодня уже минус 10. Переходим на зимнюю форму одежды. Бегаю с плейером, уже и «Дюрасель» одну пару почти посадил. Машина в гараже, на работу езжу в троллейбусе.

Мама занята отчётом годовым как и все в ПГИ, а мы с Романом возобновили рабочие контакты с Матиасом, который (не помню, писал ли тебе об этом) работает теперь не в Потсдаме, а в Garching near Munich (не знаю как произносится). Возможно, будем совместную работу делать с ним и одним американцем — Фредом Маркосом, спутниковые данные которого нам давно уже переслал Матиас, мы их обсчитали на модели и получили удивительное согласие с наблюдениями.

Между прочим, мы с Романом неожиданно оказались соавторами статьи для Journal of Geophysical Research в большой компании шведов и одного американца, выполнив расчёты электронной концентрации в магнитосфере по просьбе Лайлы Андерсон из Кируны для её диссертации (нас ей сосватал Тимофей Сергиенко из ПГИ, который в Кируне сейчас находится).

Посередь недели у нас в гостях с ночёвкой был Женя Тимофеев, долгие годы работавший в Лопарской, а сейчас в докторантуре в С-ПГУ, попили коньяку с ним. А всё воскресенье я монтировал в кабинете новый стеллаж и раскладывал книги, альбомы и папки на полках по-новому, перебрав перед этим подборки «Известий» за 1989—91-й годы.

Поразительно, насколько правильно уже тогда было высказано всё то, что не усвоено до сих пор ни народом, ни его правителями. Например, что «диктатура закона» (любимое путинское выражение) есть нонсенс, эти два понятия несовместимы, что «сильное государство» (мечта Путина) нужно не народу, а самому государству, то есть чиновникам, народу нужна нормальная спокойная жизнь с возможностью прилично заработать и только, что «Великая Россия» — это просто навязчивое состояние одержимых манией величия и страдающих от комплекса неполноценности и т.д., и т. п.

Правда, сегодня по радио сообщили, что «как известно (!), у экономической реформы в России есть всего два препятствия — народ и парламент» (имея в виду Налоговый кодекс), исключив из числа препятствий правительство и президента притом, что дружба парламента с президентом и правительством достигла небывалого расцвета. Это надо понимать, что правительство-то якобы, наконец, уже всё усвоило, а вот народ и парламент… И президент — я бы добавил, который всерьёз уверяет Европу, что её нападки на Россию за Чечню есть не что иное, как попытки лишить Россию права на самооборону (вчера в Париже это заявил).

Ну, ладно. Пишу на работе. Сейчас лицеисты придут, новая волна, девятиклассники.

Целуем. Папа, мама.

---

671. Ноябрь. Сдать экзамен ненормативным способом

Н о я б р ь 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 8 ноября 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Зима у нас, однако, отступила на некоторое время: последние дни температура поднималась до плюс шести градусов, снег весь потаял, и я снова выкатил свою савраску из гаража. Отвёз на ней в приёмный пункт кучу стеклотары, накопившейся на балконе и в гараже (ещё от предыдущего хозяина), всякие доски и дощечки из квартиры в гараж перекинул. На работу поездил на машине в выходные и праздничные дни, где сидел в полном одиночестве у компьютера, никто не дёргал. Порцию главок в Интернет закинул, анкету для конкурса «Соросовские профессора» -2001 заполнил.

Мама вчера сходила на очередную выставку камней и поделок из них и купила себе агатовую брошь взамен недавно утерянной. Вчера она с Ириной по телефону разговаривала: дома всё в порядке, в том числе и у Михаила с ногой (Алексея Михаил по-прежнему дразнит, подножки ему ставит), а вот у Виктора Ивановича Карпова (Ваниного папы) рак толстой кишки обнаружили при обследовании в больнице по поводу болей в желудке, будут оперировать.

Вчера и позавчера с мамой поминали наших отцов по случаю дня смерти деда Николая и дня рождения деда Андрея. Бабуля Тоня во Владимире держится бодро, тьфу-тьфу.

А вот что можно прочесть в компьютерной сети МГТУ:

Форум МГТУ — Помогите, гибнем… SOS!

Народ! Выручайте.

Обращаюсь к более опытным. Кто-нибудь пробовал сдать экзамен Боголюбову А. А. ненормативным способом (взятка или что-нибудь другое)?

Если да, то отзовитесь…

Нет, я не пробывал, но возможно, всё ещё впереди.

Хоть рассказала бы на каком факультете, какой предмет, да всё будет O’key не волнуйся.

(Боголюбову до середины октября целая группа горняков сдать физику с летней сессии не могла.)

На этом всё пока. Целуем.

Папа, мама.

Моё письмо Мите от 14 ноября 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Пересылаю письмо, которое наша мама написала своему начальнику, Евгению Дмитрию Терещенко, директору института в связи с её мучительными переживаниями по поводу одного невыполненного пункта плана работ ПГИ на 2000-й год. Этот пункт мы с Терещенко вставили в расчёте на получение от финнов или норвежцев данных установки некогерентного рассеяния ЕИСКАТ по электрическим полям, а получить эти данные оказалось непросто, да и не очень-то, видимо, хотелось ребятам Терещенко этим заниматься. Самому Терещенко тоже всё это до лампочки было, а мама должна была под эти данные модельные расчёты проводить. Но нет данных, нет и расчётов, а мама — ответственный исполнитель, и жутко разволновалась по этому поводу. Мои слова: «Не бери в голову, это наши с Терещенко проблемы» — её нисколько не успокаивали, и она решила обратиться к Терещенко письменно, не показав даже мне предварительно своего послания.

Вот оно:

Уважаемый Евгений Дмитриевич!

Решила обратиться к Вам письменно, поскольку в устной беседе я могу разволноваться, сбиться, что-то упустить.

Прежде всего, хочу сказать, что в том, что пункт плана на 2000 год, касающийся влияния дрейфов и высыпаний на формирование расслоений в области ионосферного провала, оказался невыполненным, в основном моя вина. Я не смогла быть достаточно активной, инициативной, требовательной, чтобы получить необходимые экспериментальные данные, особенно по электрическим полям в ионосфере и высыпаниям. Я понимаю, что, по-видимому, поставила Вас, как руководителя темы, в неудобное положение. Готова нести ответственность в любой, соответствующей данной ситуации форме (административной ли, материальной ли).

Не умаляя всего вышеизложенного, все же хочу объяснить, почему в течение года я не высказывала беспокойства по поводу работы по провалу. В начале года нам был представлен список сеансов томографических измерений за январь-май 1999 г., по которому предлагалось выбрать нужные сеансы для моделирования. Поскольку наблюдения охватывали разные сезоны, разные уровни солнечной активности, разные моменты суток, то Александр Андреевич, исходя из этого (и не имея никаких других данных), сделал соответствующий отбор сеансов с целью проведения сравнительного анализа томографических данных и модельных данных, рассчитанных по нашей модели и двум эмпирическим, чтобы исследовать степень их согласия между собой и степень согласия всех возможных в предложенной ситуации вариаций электронной плотности как в томографических реконструкциях, так и в модельных расчетах, с существующими физическими представлениями о них (вариациях).

Этой задачей я и занималась, тем более, что в части плана по ожидаемым результатам работы она как бы так и рассматривается: «исследование особенностей поведения электронной плотности в различных геофизических ситуациях». (Кстати, Александр Андреевич считает, что работа получилась хорошей и возможно представление ее результатов в виде совместной статьи, например, в «Ann.Geophys»). Предварительные томографические реконструкции (в виде графических файлов) я получила в конце апреля, уточненные данные (уже в численном виде, необходимом для более точного сравнения с моделями) в самом конце августа.

Работа по расчётам и сопоставлениям была очень объёмной, так что «ионосферный провал» отступил на задний план, к тому же и никаких экспериментальных данных, к нему относящихся, не было. Мне кажется было ошибкой со стороны Александра Андреевича и с Вашей стороны включать в план этот пункт о «провале», предварительно детально не обсудив вместе с другими причастными лицами (Худукон, Евстафьев, Юрик и я) наличие необходимых экспериментальных данных (не только томографических), возможности их получения со стороны, кто конкретно это делает. К сожалению, таких совместных рабочих обсуждений у нас не было ни по какому поводу за все прошедшее время.

И последнее, Евгений Дмитриевич. Я решила, что работаю последний год, хотя Александр Андреевич категорически против этого. У меня в характере нет качеств (инициативы, активности, решительности, деловитости, контактности), нужных, как мне кажется, для работы в сложившейся ситуации. Возможно, я уйду после летнего отпуска. В любом случае ту работу, что лежит на мне в части плана, представленного Юриком, я выполню и оформлю в отчетном виде.

С уважением и надеждой на понимание, А.Н.Намгаладзе

Как рассказывала потом мама, Евгений Дмитриевич, получив письмо, пригласил маму к себе и ласково с ней поговорил. Похоже, он был тронут посланием, оправдывался, что неважно выполняет функции завлаба из-за занятости административными проблемами. Всячески отговаривал маму от резкого ухода с работы, он и жене своей, мол, тоже уставшей от работы, не советует сразу её бросать. Мягко надо, постепенно, отпуск за свой счёт можно сначала взять, на полставки перейти…

Я маме говорю: — Ну, а я тебе что толкую давно уже? То же самое.

Редкий случай — полностью с Терещенко согласен.

Короче, успокоилась мама, на время хотя бы. А тут ещё радость: куртку ей тёплую на барахоловке купили, специально на машине ездили, благо погода позволяет (по-прежнему плюсовая температура держится). Долго выбирали из двух вариантов, выбрали светло-коричневатую, «канзас» (на дублёнку похожий материал) с рыжим искусственным мехом, на маме хорошо смотрится.

Из Ла Косты бумаги пришли по договору обмена членства в «Сан-Антонио» на членство в «Дестинэйшнс Клаб», подписали их и обратно отправили.

А как насчёт «Анналов» Нью-Йоркской Академии? Поскольку я собираюсь взнос заплатить, глупо от них отказываться. Выбери чего-нибудь.

Целуем. Папа, мама.

Моё письмо отцу Ианнуарию от 29 ноября 2000 г.

Мурманск, 29 ноября 2000 г.

Дорогой отец Ианнуарий!

Я был несказанно тронут твоим телефонным звонком и поздравлением по случаю моего дня рождения. Спасибо, что вспомнил, очень приятно.

В свою очередь и тебя поздравляю с наступающим днём твоего рождения (надеюсь, письмо к нему поспеет), желаю, разумеется, здоровья. Остальное приложится. Сашуля к этим моим словам, конечно, присоединяется.

Коротко о нашей жизни. Дожили до пенсии (Сашуля уже года три получает), символической, правда, но это уж как у всех.

Работаем.

Сашуля в ПГИ, откуда мечтает уйти на заслуженный отдых, а я не пускаю, эксплуатирую её не угасшие ещё способности производить научную продукцию (модельные расчёты на компьютере).

У меня основное место работы — МГТУ (Мурманский государственный технический университет), где я заведую кафедрой физики и редакцией журнала «Вестник МГТУ», а по совместительству подрабатываю ещё в ПГИ и в Политехническом лицее, где приобщаю к науке одарённых детей. Руковожу несколькими аспирантами.

Дочь Ирина в Калининграде трудится детским врачом-невропатологом, растит со вторым мужем (моим учеником бывшим — Ваней Карповым, докторскую собирается защищать) двоих сыновей, 15 и 8 лет — наших внуков Мишу и Алёшу.

Сын Митя — аспирант Биохимического колледжа Университета города Констанц, что на Бодензее, на границе со Швейцарией. Туда он перебрался из Италии, где провёл полгода, и куда попал из аспирантуры химфака МГУ. В следующем году должен защищать диссертацию, в Россию вряд ли вернётся. Общаемся с ним по электронной почте и телефону, но и встречаемся не так уж редко как в России, так и за её пределами. У нас таймшер в Испании, и когда мы там отдыхаем, он к нам подъезжает. Были с ним вместе и в Андалусии, и в Каталонии, и на Канарах, а когда я был в Ницце в командировке, он туда приезжал. Митя свободно владеет английским, итальянским и немецким языками, а я старательно учу испанский на старости лет. Немецкий забыл почти совсем, английским приходится пользоваться. Испанский тоже уже был в практическом употреблении.

В прошлом году купил себе простейшую машину (ВАЗ-2143), новую, правда, на которой ездим преимущественно в конце лета — начале осени за грибами и ягодами, а я ещё пытаюсь поймать сёмгу, но пока безуспешно. Здесь на Севере у меня поначалу не было времени совсем для рыбалки, не то, что в Калининграде, да и транспорта своего не было, но потихоньку я это дело всё же возобновил. Несколько форелей выловил для начала, и вот второй уже год как бы ловлю сёмгу. На самом деле пока только ещё места изучаю, снасти, повадки… Может, и до вылова сёмги доживу.

Зимой на лыжах с Сашулей бегаем по окрестным сопкам регулярно по выходным, а в этом году какая-то необыкновенно затянувшаяся тёплая осень, и хоть морозы уже были несколько дней, и снег выпадал, он весь потом потаял, так что лыжный сезон не открывали ещё. Вместо лыж я развлекаюсь тем, что загружаю в Интернет свои «Записки рыболова-любителя», которые я веду уже двадцать лет. Собственно текст в электронном виде уже весь готов к загрузке, но я ещё и фотографии туда запихиваю, а это работа не быстрая. Так что пока в Интернете разместились почти все события моей жизни по 1972-й год, что составило 127 главок, или около десятой части написанного.

В качестве сувенира посылаю одну главку, связанную с тобой — о нашей встрече в Ленинграде в марте 1978 года; этой главки ещё нет в Интернете. Написана она году в 81-м — 82-м и после этого не редактировалась. Надеюсь, она тебя не огорчит. Всё, что мной написано о тебе в «Записках», написано с любовью, пусть не всегда удачно по форме или точно по факту. Надеюсь, простишь меня за огрехи и за огласку твоих писем. Как ты сам выразился при нашей последней встрече в Питере в прошлом году: «Ничего ведь неприличного в них не было».

Ещё раз — наши с Сашулей наилучшие пожелания тебе.

Твой Саша

672. Декабрь. До чего же всё-таки хороша наша Россия-матушка!

Д е к а б р ь 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 2 декабря 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Огорчены Лениной аллергией, откуда такая напасть? И как с ней бороться?

У нас со здоровьем более или менее ничего, хотя, конечно, у мамы шея потрескивает, а у меня давленьице иногда подпрыгивает, но не шибко, держу его в норме ежедневными полтаблетками адельфана. Мама на массаж записалась, от мозгов пирацетам потребляем. Лыжами пока и не пахнет, опять всё растаяло, удивительно в этот раз зима задержалась.

Основное событие состоялось вчера: в ПГИ был семинар по отчётам, мама и Роман в числе прочих докладывались. А накануне Терещенко в очередной раз меня из ПГИ уволил без предупреждения. Это в его стиле, а я уже отвык от таких фокусов и поначалу рассвирепел: что за хамство такое? Потом сообразил — надо было заранее пошевелиться, к директору подъехать, об отчёте и о будущих планах поговорить. Я, правда, это пытался делать, но не слишком навязчиво, не продемонстрировал почтения, а он этого не любит.

Мама на семинаре выступила неплохо, очень, правда, волнуясь, по обыкновению. Результаты, которые она получила, мне весьма нравятся и годятся для приличной публикации, хотя над текстом ещё надо работать. Но акценты в докладе мама сместила с сильных сторон работы на несущественные, что несколько смазало впечатление. Роман же проявил полную безответственность, отчёт кое-как слепил в последний момент (я только и успел грамматические ошибки у него поправить) и выступил очень легкомысленно, что, конечно, не прибавило популярности нашей компании в глазах Терещенко.

Дальнейшая наша деятельность в ПГИ определится в начале будущего года, после утверждения программ работ. Возможно, что и завяжем с ПГИ, уж больно эти штучки Терещенковские надоели, как в сказке: «Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что».

Мой день рождения, знаменательный вступлением в пенсионный (по моему северному стажу) возраст, мы отметили в стандартной компании (Власков, Боголюбовы, Града и Татьяна Хвиюзова). Мама мне испанско-русский словарь на 100.000 слов подарила. Милочка с Павлом прислали телеграмму из Питера, емели прислали Кореньков и Серёжа Лебле, звонили Люба, Ирина, Леночка, Лидия Анатольевна, бабуля Тоня, Шагимуратов, Гена Бирюков, Нина Коренькова. И как я уже говорил по телефону, отец Ианнуарий прорезался, позвонил и поздравил. Я ему ответил письмом-поздравлением с наступающим днём его рождения и послал в качестве сувенира главку из «Записок» о нашей с ним встрече в Ленинграде 2 марта 1978 года, когда я впервые побывал у него в Духовной Академии.

Свой кабинет на кафедре я загромоздил стеллажами, оставшимися от съехавших от нас философов, и на одной полке разместил панораму окрестностей Констанца из Митиных фотографий. Заходит тут на днях ко мне в кабинет Анатолий Радушевский, заведующий лабораторией электричества, бывший торпедист, «кап-три», большой российский патриот, уставился на эти фотографии, полюбовался и высказался: «Ну, до чего же всё-таки хороша наша Россия-матушка! Прямо душа не нарадуется!»

И пошёл рассказывать, как они с женой любят по сопкам гулять. Я не стал его разубеждать, что эта матушка — не Россия, чтобы не огорчать его: мужик он в общем-то неплохой, хотя и любит повозмущаться «демократами, развалившими страну».

Мама в очередной раз сходила с Градой на концерт камерного оркестра Мурманской филармонии и опять осталась довольна. А я, конечно, на кафедре торчал в это время, где теперь и в воскресенья появляюсь. Сегодня мама с Градой опять в театр идут, Северного флота, на пьесу Разумовской про Марию Стюарт.

Вот и все наши новости на сегодня. Целуем. Папа, мама.

Моё письмо Мите от 9 декабря 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Леночку от всей души поздравляем с днём рождения, желаем избавиться от аллергии, ничем не болеть, удачно пройти практику, получать хорошие оценки в учёбе и знаки внимания от Мити.

Позавчера и вчера в ПГИ проходил Учёный совет по сдаче отчётов (Терещенко вяло представил мамины результаты без картинок, а на Романовы достижения у него и вовсе времени не хватило), по случаю чего у нас в гостях побывал Юрий Павлович Мальцев. Беседовали в основном о ловле сёмги. Юра меня насмешил высказыванием: «Я — человек экономный, поэтому за зацепившимися блёснами лезу в воду, часто с риском для жизни».

А 5-го декабря были на дне рождения у Боголюбова, и я очень огорчил Власкова тем, что болел за «Лион» против московского «Спартака».

На НТВ вчера в передаче «Глас народа» Доренко Путина провокатором обозвал за возвращение советского гимна. Делать властям не хрена — гимном озаботились.

Зимы у нас так пока и нет, хотя и минусит понемногу. Мама по «Культуре» смотрит сериал про Елизавету Английскую, ей нравится.

Вот и все пока новости. Крепко целуем.

Папа, мама.

Письмо Сашули Мите от 13 декабря 2000 г.

Дорогие Митя и Леночка!

У нас тут выдались нежданные праздники. Совсем забыли, что 12 декабря (День конституции) уже давно выходной день. Тем приятнее была такая неожиданность. Но вот суббота (9-го) была рабочим днём, и мы с папой не смогли с утра поздравить Леночку с днем рождения, смогли до вас дозвониться только поздно вечером.