Бесплатный фрагмент - Записки разведчика

Я посвящаю сей роман

Всем тем, кто был со мною там,

С кем я делил обед и кров,

Спасались вместе от оков.

Делили радость и печаль,

И закалялись все, как сталь.

Друзьям тех лет я шлю привет!

Поверьте, мне дороже нет

Той чёрствой корки на обед,

Что мы делили пополам!

Увы! Я потерял ваш след!

Но славу памятью воздам!

Часть 1. Первое задание

— Командир, смотри, какую я «муху» поймал!

— Сергей, нам сейчас только мух и рассматривать! — Нахмурился я.

— Да нет… Ты только посмотри! Настоящий агрегат наблюдения! Крылья — чтобы не отставать… камеры на все 360 градусов направлены! Я уверен, что и микрофоны стоят на ней!

От удивления у меня расширились глаза:

— А ну-ка, покажи!

Сергей, высокий подтянутый парень лет 22—25, очень сильный физически, широкий в плечах и с очень доброй улыбкой. На спаррингах по рукопашному бою против него выходили по три человека одновременно, но не могли с ним справиться ни разу. На шутки товарищей он улыбался, но я ни разу не видел, чтобы он громко засмеялся. Было такое ощущение, что он постоянно страдал от какой-то душевной боли. Поэтому я сильно удивился его такому весёлому шёпоту и довольно-таки озорному настрою.

Сергей поднёс на открытой ладони насекомое, внешне и по размеру похожее на большую муху. Но это было не насекомое. Об этом говорило то, что она была выполнена очень тонко, ювелирно. Она была роботом наблюдения.

— У нас есть что-нибудь с собой, чтобы её законсервировать? Коробочка железная или стеклянная колба?..

— Старинная гильза, что я в городе подобрал, — Сергей достал из нагрудного кармана гильзу от автомата.

— Здорово. Давай её сюда, — голос выдавал мою настороженность. — Внимание, группа! Приготовиться к движению! Закончить привал! Выход через три минуты! Направление движения — Юг. Сергей первый, инженер — третий, я — замыкающий!

За оставшиеся три минуты нужно было срочно связаться с оператором. Я прислонился спиной к стволу дерева и расслабился.

— Оператор, кто на связи? — Я постарался скрыть своё напряжение.

— Доброй ночи, господин лейтенант! Светлана. — Звуки её голоса вызывали у меня смешанные чувства.

— Доброй ночи, Света! Сегодня мне очень везёт! — Я не смог сдержать радостную улыбку.

Мне действительно повезло: Светлана — молодая белокурая девушка с длинными волосами ниже талии, лет… впрочем, о возрасте девушек я тут не говорю, роста чуть выше среднего с очень умными голубыми глазами. Ради таких, как она, в рыцарские времена немало копий было сломано и голов отрублено. Но главное её достоинство именно сейчас — это её способность принимать не только текст, но и интонацию голоса, не говоря уже про сам голос, и, что самое главное именно сегодня, картинки и изображения.

Я почувствовал её ответную улыбку.

— Я очень рада! Будем работать?

— Да, Света! Будем! Сообщение для генерала Семёнова. Сергей сегодня поймал «муху». Изображение передаю. Мне нужен срочный ответ: состоят ли на вооружении у нас такие роботы? Или это роботы противника? Картинку получила? — Я особым ударением выделил слово «нас», чтобы и она поняла, с чем мы имеем дело.

— Да, получила! — голос девушки хоть и был мягок по его звучанию, но по решимости в ее тоне не уступал голосу любого мужчины.

— Это весьма срочно! Сообщите генералу немедленно! Конец связи!

— Я поняла и послала вызов генералу.

Закончив сеанс связи, я осторожно запихнул «муху» в гильзу и запечатал её кусочком коры дерева. Её необходимо было доставить, по возможности, в оставшейся целости и сохранности на нашу территорию. А до неё ещё было очень далеко…

Пройдя ускоренным маршем километров десять на юг, мы повернули на запад. В условиях полной темноты, когда не было на небе ни одной из двух лун, это было сделать, мягко говоря, очень сложно. Инженер крепился, как мог, но он был не двужильный, часто выдыхался, хоть и делал вид, что всё в порядке. Он не был спортсменом, и такой переход для него был сложен и труден. Я переживал за его состояние и часто приглядывался к нему. Пересеченная местность не упрощала нашу задачу. По территории с таким рельефом даже нам, опытным и выносливым бойцам, было передвигаться не очень просто, что уж говорить о человеке, который никогда усиленно не тренировал свое тело.

— Крепитесь, инженер! Когда выйдем к своим, Вы будете у нас чемпионом по лёгкой атлетике! — шутил я, а он с усталым упрёком посматривал на меня.

При заброске в тыл противника наша группа состояла из пяти человек. Это была уже четвёртая группа, в задачу которой входило прибыть в точку, встретить инженера и вместе с ним вернуться на базу. Первые три группы пропали бесследно. В поиске их не помогла даже мыслесвязь. Мы об этом прекрасно знали, но, тем не менее, шли на такой риск осознанно. Генерал Семёнов в напутственной речи нам коротко, но с большим чувством, сказал:

— Возвращайтесь домой живыми, сынки!

От перехода линии фронта до подхода к месту назначения проблем не возникало, всё шло тихо и гладко. Но при подходе к точке, мы обнаружили несколько лагерей-стоянок противника. В общей сложности около двух батальонов. Они несколькими кольцами охватывали гору с пещерой, в которой прятался инженер. Я сразу понял: это ловушка. Ответ штаба на вопрос был лаконичен: инженера нужно несмотря ни на что доставить на базу. Оставалось только надеяться, что на базе командуют не олухи царя небесного. Посовещавшись, решили работать после наступления темноты, а этим временем наблюдать за противником. Наблюдение нам дало возможность узнать маршруты и время движения патрулей и смены караулов, их позывные и некоторые пароли.

Между сменами караула было достаточно времени, чтобы немного понаблюдать за происходящим вокруг. Около меня, если не считать жужжания назойливых мух, стояла полная тишина. Когда проходили патрули и смена караула, было слышно только негромкое шарканье ног и шелест травы. Я бы с удовольствием помечтал о будущем, вспомнил прошлое, не такое уж и далёкое моё детство… но мухи меня уже начали доводить.

После прохождения очередного патруля я начал осматривать места вокруг себя. Откуда они берутся? Что привлекло их в глухом лесу? Слишком уж их много… Определив направление их появления, я пополз, стараясь создавать при этом как можно меньше шума. Через метров восемь я почувствовал запах тлена. А ещё через пару метров увидел под кустом труп. Дышать рядом с ним было невозможно. Закрыв рукавом нос, начал его осматривать.

Почти сразу в трупе я опознал Толю из второй группы. Близко я его не знал, но встречались с ним на базе довольно часто. Всегда был весёлый, любил поболтать, рассказать самые невероятные истории из своей жизни, половина из которых, я уверен, были выдуманными. Ну, или приукрашенными. И всегда истории эти были с юмором, шутками, колкостями не только в чей-то адрес, но и часто в свой собственный.

Судя по ранениям, умер он от потери крови, но не сразу. Я взял его планшет. Он оказался на редкость тяжёлым, как будто в нём лежал кусок металла. Не открывая планшет, я вернулся на свой пост.

— Оператор, кто на связи?

— Добрый день, господин лейтенант! Галя, — голос девушки звучал спокойно.

— Добрый день, Галя. У тебя голос очень похож на Светлану…

— Её перевели на другой участок временно. А это хорошо или не очень? — В её голосе звучала заинтересованность.

— Это хорошо. Дай мне срочно «Деда».

Операторы, услышав позывной «Дед», сразу же передавали канал связи генералу, а сами отключались от него.

— Добрый день, лейтенант! Какие новости, сынок? — голос генерала был ровный и спокойный всегда. Мы, разведка, часто гадали: бывают ли какие-либо такие события, которые способны вывести из состояния равновесия нашего «Деда»?

— «Дед», вторая группа погибла полностью. Я нашёл Толю. При нём был планшет, но такой тяжёлый, как будто в нём кусок железа лежит.

— Сынок, без спешки, очень осторожно расстегни его, но не открывай клапан, — голос «Деда» стал напряжённым и крайне сдержанным.

— Готово, — сказал я, когда расстегнул планшет.

— Теперь осмотри нижний край клапана. На нём должна появиться металлическая заусеница.

— Есть, вижу её, — напряжение голоса «Деда» передалось мне.

— Замечательно! Зацепи её ногтями и вытяни полностью из клапана.

Легко сказать: «зацепи»! А если и цеплять почти нечем и не за что? Но всё-таки исхитрившись с третьей попытки, я смог вытащить металлическую полоску. Размером она была не велика, около пяти миллиметров шириной и тридцати — длиной, но с одной стороны вдоль полоски были очень мелкие зубчики.

— Готово, «дед»!

— Эту полоску доставь на базу. Теперь осторожно открой планшет. Что в нём есть?

— Тут лежит карта, три листка бумаги и кусок металла.

— В первую очередь просмотри карту и сравни со своей.

— Разницы я не вижу. Те же самые отметки, которые я внёс при осмотре этой местности. Только в одном месте стоит прокол, как от иголки. Мы это место тоже осматривали и ничего подозрительного не нашли.

— Молодец Толя! — голос командира прозвучал взволнованно. — Слушай внимательно: в месте, отмеченном иголкой, находится подземный ход, который приведёт вас к пещере с инженером.

— «Дед», вокруг этого места я насчитал семь постов противника. У Толи они тоже отмечены так же! — Я не понимал, от чего в таком ажиотаже генерал.

— Тебе не нужно в него соваться! Тебе нужно просто сдвинуть крышку! Она, скорее всего, либо заминирована, либо под сигнализацией. Начнётся переполох, с помощью которого можно будет выполнить задание. Теперь давай с листочками разберёмся.

— На первом листе, как я понял, лунные фазы: какая луна когда светит.

— Правильно. Дальше.

— На втором — письмо, прощальное письмо матери.

— Сохрани его у себя и тоже верни на базу. У него не было матери.

— Понял. Третье. Это его последние слова. Написано второпях, почерк неровный. «Попали в засаду у самой пещеры. Сергей, Макс и Лёха погибли сразу. Я ранен, отползаю в сторону, а Вася лежит и не двигается. На запросы не отвечает. Но он жив. В планшете — магнит, с помощью которого можно сдвинуть крышку люка. Прощайте, друзья!» Как я понял, магнит необычный…

«Дед» ответил не сразу. Как будто завис. Так и смотрел на последнюю фразу, написанную его бойцом. За эти секунды он пережил смерть второй группы вместе с ними. Голос его показался мне хрипловатым:

— Да, не совсем обычный. Ему достаточно почувствовать металл, чтобы сработала система. Взрыва не будет, просто начнётся электромагнитное воздействие на все системы в радиусе пяти метров.

— Понятно. Разрешите приступить к выполнению задания?

— Приступайте, сынки. И счастливого и скорого возвращения вам.

— Спасибо, «дед». Конец связи.

Сказать, что задание осложнилось — это ничего не сказать! На словах выглядит всё просто: метров с десяти бросить магнит, обязательно попасть на крышку люка. Бросившему тут же убежать от погони и прибыть в точку сбора. Остальным во время переполоха уничтожить пулемётные точки, забрать инженера и сбежать оттуда по возможности живыми. А как всё будет на самом деле, не мог предсказать никто.

На разработку и подготовку плана операции ушло всё оставшееся время до наступления темноты. Игоря, как самого опытного и меткого городошника, я отправил с магнитом к месту, отмеченному иголкой. Кроме того, Игорь был самым маленьким ростом, даже ниже среднего. Все остальные стали пробираться к пещере. Сигналом к нашей атаке должен был послужить хаос, начавшийся после применения магнита. В полной темноте очень сложно было разглядеть огневые точки противника. Мы прислушивались к каждому звуку, к каждому шороху, и определили для себя две точки, в которых находились четыре человека. Мы ждали долго… Мучительно долго текли минута за минутой… И, вот, когда я уже готов был отдать приказ к атаке, до нас донёсся первый взрыв. За ним — второй, потом — третий и так дальше… С каждым взрывом следующий был ближе предыдущего. Солдаты противника стали выходить из своих укрытий ничего не боясь, видимо, полагая, что вся группа попала в подземный переход и погибла. Нам нельзя было терять ни секунды.

В нашем вооружении не было огнестрельного оружия. Единственное наше оружие — Нить Смерти, или Нить Дьявола, как её называл противник. Она представляла собой очень тонкую нитку особо прочного материала, который мог не только в мгновение ока отрезать какой-либо орган, но для него не представляло труда перерезать броню, типа бронежилета или каски, огнестрельное оружие тоже перерезал в два счёта. Так что, пока солдаты сообразили, что мы где-то совсем рядом, около двух десятков из них были уже мертвы. Пулемёты их так и не сделали ни одного выстрела. Боря забежал в пещеру. Где-то в глубине слышалось испуганное сопение и какая-то возня. В два прыжка он проскочил расстояние, отделявшее его от инженера.

— Инженер?

— Да… — неуверенно сказала тень.

— Мы пришли за вами. Бежим отсюда, иначе погибните!

От страха у инженера подкашивались ноги, он едва мог передвигаться. Боря взвалил его на плечо и рванул к выходу. Он бежал по каменистому склону к лесу, спотыкаясь и поскальзываясь, с инженером на плече, в полной темноте и безмолвии, как призрак. Только когда он забежал в лес, началась беспорядочная пальба, а её заглушали взрывы, которые накрыли гору и поляну у входа в пещеру. Но мы были уже далеко от этого места.

Через час ускоренного марша сделали небольшой привал. Инженер стал приходить в себя.

— Итак, инженер, давай будем знакомиться. Я — командир группы. Имя моё знать не обязательно, обращаться можно просто: командир. Вас на плече нёс Боря. Саша — самый маленький из нас, сейчас стоит в охранении, а это — Сергей. Как можно обращаться к Вам? — Запыхавшимся и сбивающимся голосом спросил я.

— Меня зовут Григорий Степанович. Можно Гриша или инженер, так привычнее будет.

— Ну, вот и познакомились. Объясняю текущую задачу: мы ждём нашего пятого, Игоря. Будем ждать до рассвета, поэтому предлагаю Вам поспать, пока есть такая возможность. Потом такую возможность я не могу обещать вообще.

— Командир, сидя в пещере, я отоспался на год вперёд, — хоть голос Инженера и звучал бодро, в нем явно мелькала усталость.

— Инженер, я предлагаю просто поспать. Но, если не хотите, тогда ведите себя очень тихо, молчите. Хорошо?

Он не стал отвечать, а просто кивнул.

— Вот и славно! Боря, сменишь Сашу через час. Я заступлю последним.

— Есть, командир!

Я встал на ноги и отошёл на десять метров от лагеря. Присел на кочку и прислонился спиной к дереву. Вокруг была слишком тихая тишина. Даже ночные насекомые, которые всегда ведут перекличку, не подавали признаков жизни. До рассвета оставалось ещё около четырёх часов. Я постарался расслабить мышцы ног, рук…

— Игорь! Отзовись! — послал я вызов на связь. Никакого ответа не последовало. — Игорь, ты где?

Тишина была, как и тьма, кромешной. Странно… Куда он делся?

— Оператор, кто на связи?

— Доброй ночи, господин лейтенант. Марина, — голос девушки сильно отличался от других операторов. Была в нем какая-то изюминка. Легкая хрипотца и легкий акцент непонятного происхождения добавляли определенный шарм. Ее голос, пожалуй, был самым запоминающимся.

— Доброй ночи, Марина. Сообщение генералу Семёнову: инженера освободили. Находимся на точке сбора в квадрате А-7. Не выходит на связь Игорь. Он обеспечивал срабатывание магнита. Всё.

— Господин лейтенант, Галя была на связи с Игорем. Очень похоже, что он погиб. Он не дошёл до нужной точки.

— То есть, как не дошёл? А кто взорвал подземный проход?

— Господин лейтенант, это Галя. Он умер, не доходя до места, — она всхлипнула. Я знал, что у них были очень тёплые отношения…

— Галя, прости, пожалуйста! Война… Будь она проклята! Прими мои соболезнования!

— Ребята, возвращайтесь живыми! — Галя говорила сквозь слёзы…

— Галя, спасибо большое… Мы будем очень стараться. Конец связи.

До следующего сеанса связи далеко, и мне остаётся только гадать, что могло случиться с Игорем. Напоролся на засаду? Не исключено. Наступил на мину? Взрыва не было слишком долго. Провалился в ловушку? Возможно и такое. Ночь на планете. Могло быть и такое, что во время сеанса связи отвлёкся от всего! Будем иметь в виду такие варианты, и двигаться дальше.

Через три часа нужно выходить, тянуть нельзя, иначе поздно будет. Сейчас выходить тоже не резон. Боря сильно выдохся, пока инженера нёс на себе. Им обоим нужно было дать немного отдохнуть.

За час до рассвета мы покинули точку сбора. Затем двое суток мы водили по лесу за собой погоню. Только понять не могли: каким образом они всегда находили нас? Собак у них не было, это мы знали. Но через пару часов после отрыва от них и сбития их с нашего следа, они появлялись недалеко от нас. Они не приближались слишком близко, но и не отставали. Было такое ощущение, что они нас брали на измор, чтобы при захвате мы не могли им оказать должное сопротивление, и гнали в нужное им направление. Мы были нужны им живые — в этом мы не сомневались. Один раз напоролись на патруль. Прикрывая наш отход, погиб Саша, самый молодой из нас. Совсем еще мальчишка. Патруль этот мы уничтожили, но Сашу уже не вернёшь…

И вот на следующий день Сергей поймал «муху».

Через час я услышал голос «деда»:

— Командиру Г-4 от «Деда». Срочно на связь.

— «Дед», командир Г-4 на связи, — серьезно и с неким волнением ответил я, услышав свой позывной.

— Лейтенант, в квадрате Е-3 вашу группу ждёт встречная группа. Вам надлежит встретиться с ней и передать инженера и «муху», а также документы из планшета Толи. Как понял?

«Странный какой-то голос, — пронеслось в голове, оставив след. — Через чур какой-то приказной» — подумалось тогда мне, но свою мысль я обрубил на корню. Приказы не обсуждают, а выполняют.

— Понял прекрасно. Для нас будет другое задание, и выходить из тыла противника нам не нужно. Правильно я понял?

— Сынок, ты схватываешь на лету! Уважаю таких командиров! Задание получите после встречи со встречной группой. Время встречи — через пять часов. Поторопитесь. Конец связи, — голос отчеканивал каждое слово, словно по металлу.

Стояла середина ночи. Где-то далеко погромыхивала лениво канонада… На таком расстоянии она была не злой, а звучала лениво, как будто нехотя. Неохота было будить группу, но до места встречи нужно было даже не идти, а бежать, потому что времени не оставалось вовсе.

На одном из небольших привалов ко мне подошёл инженер.

— Командир, мы скоро расстанемся?

— Да. Нас встретит другая группа, я передам Вас им, и пойдём в другую сторону.

— Я хотел поблагодарить Вас за вашу службу. Я не знал как к Вам относиться, очень сильно боялся, что не выдержу таких марш-бросков… Но Вы очень помогли мне. Спасибо Вам за это.

— Григорий Степанович, это было очередное задание, и мы обязаны были его выполнить.

— Вы знаете, ночью я услышал в голове голос девушки. Она спросила меня о здоровье, а потом начала болтать всякую ерунду. Я только не понял, как она это делала… Она мне даже позы в сексе показывала. Мне не до этого было, но она всё болтала и болтала…

Я ответил внешне почти серьёзно, а внутренне — со спокойной улыбкой:

— Она Вас отвлекала от тяжёлых мыслей, помогала Вам настроиться на позитив. И как звали Вашу спасительницу?

— У неё простое и волшебное имя: Маша…

Я улыбнулся интонации его голоса и его восхищению таким простым для нас, разведчиков, способом общения:

— Вы знаете, Григорий Степанович, Вам просто крупно повезло! Вот мне ни разу не удалось поговорить с Машей, а с Вами она вела такие приятные беседы… Поздравляю! А теперь будем двигаться дальше.

В назначенное время мы были в указанном квадрате. Встречной группы ещё не было. Мне показалось это странным, потому как на место встречи мы и так немного припозднились. Я отправил Сергея и Борю в дозор в разные стороны, а сам с инженером спрятались в кустах. Через минут двадцать на поляне появились четыре вооружённых человека. Форма одежды — наша. Я почувствовал неладное и не на шутку встревожился.

— Сергей, Боря! На связь.

— Командир, Боря тут.

— В чём дело, командир? Это Сергей.

— Что видите?

— Командир, у меня туман всё скрывает, почти ничего не вижу, — теперь Боря говорил немного растеряно, будто бы и не понимал, к чему такой вопрос.

— Сергей?

— Это не наши, командир! Передо мной человек пятнадцать с оружием, хотя и в нашей форме.

— Боря? — волнение внутри меня возрастало.

— Командир, из тумана доносятся странные приглушённые звуки. Это не наши…

— Что будем делать? Боря.

— Я не знаю, сколько их в тумане сидит. Попробую их обойти со стороны.

— Попробуй. Сергей?

— Командир, они все просятся на тот свет. Стоят, как на ладони. Смотрят на поляну.

— Боря, тебе десять минут на разведку.

— Понял, командир.

Шёпотом я обратился к инженеру:

— Инженер, лежи молча и не двигайся. Что бы ни случилось. Понял?

— Понял, командир, — инженер был явно напуган, хоть и старался этого не показать.

Я быстро перебежал к месту, где сидел в кустах Сергей.

— Серёга, через пять минут этих убираем и идём на помощь к Боре.

— Понял!

И время для нас остановилось. Казалось, минуты превратились в годы. Никогда ещё не чувствовал я такого напряжения времени. За пять минут, оказывается, можно сделать столько дел, обдумать столько мыслей! Первая седина у меня появилась именно за эти пять минут.

Я встал и направился к первой группе. Их командир был очень удивлён столь маленькому расстоянию, с которого они меня увидели.

— Командир Г-4?

Не представляясь, я спросил довольно резким тоном:

— Кто вы и кто вас прислал?

Их командир вытянулся в струнку и отдал честь по правилам нашего устава.

— Лейтенант Селезнёв, полковая разведка. У нас задание получить пакет документов и человека и переправить на нашу сторону в распоряжение генерала Семёнова.

— Пароль для встречи.

Лейтенант опешил:

— Какой пароль? Нам ничего не говорили ни о каком пароле…

Его люди ждали этого сигнала и попробовали применить оружие, но было уже поздно. Лейтенанта вырвало. Он стоял, склонившись пополам, белый, как мел, и пытался сообразить что-то. Я не дал ему времени на это. Холодным, как сталь, голосом я начал допрос:

— Откуда получили приказ нас уничтожить?

От бравого голоса не осталось и следа. Он едва ворочал языком, сильно шепелявил:

— О вашей группе хорошо известно нашему штабу. Вас пытались несколько раз схватить, но вам удавалось скрыться. Поэтому приняли решение вас уничтожить, — мямлил Селезнёв.

— Понятно. Сколько человек сидит в тумане?

— Там двадцать человек.

— Кто вышел на поляну? — внутри меня нарастала злость, которую я изо всех сил старался скрыть. «Эмоции — отличное средство для манипуляций» — это понимание было выработано во мне ещё в училище.

— Капитан Грудин, капитан Гекоев, майор Зельц и лейтенант Кибрит.

Я обратился к Сергею:

— Вот даже как! Только офицеры… Представляешь, как мы их достали!

Сергей улыбнулся и кивнул.

В голове проявился голос Бори:

— Командир, это Боря. Я насчитал 40 бойцов.

Я ответил ему по мыслесвязи:

— Боря, затаись. Ты нужен мне живой. Понял?

— Понял, командир!

— Селезнёв, так, сколько человек в тумане?

— Подкрепление, значит, подошло. Тридцать, я думаю.

— Кончай его, Сергей.

Лейтенант из белого превратился в зелёного. Он упал на колени и заверещал тонким голосом:

— Подождите! Не убивайте! Всё скажу, как на духу! Там шестьдесят человек. Сорок сидят, как приманка, а двадцать в тумане, чтобы ударить сзади неожиданно!

— Вот это уже другой разговор. — злость во мне все еще клокотала. — Привяжи его к дереву и кляп засунь в рот, чтобы не орал. Боря, что делают эти?

— Сидят, лежат, ждут команду.

— Мы с Сергеем на подходе.

Когда мы подошли к Боре, я объяснил ему наш план. Он усмехнулся: «Я понял!»

Найти вторую группу не составило труда: они почти не прятались, надеясь на офицеров на поляне, и две группы в лесу. Их мы тоже не тронули. Пусть ждут своей очереди. Пробравшись ещё метров на сорок вглубь леса, мы обнаружили командный пункт: радист и командир отряда захвата. Захватить их в плен не составило никакого труда. Я вышел на связь с «Дедом».

— «Дед», кто-то из наших сливает информацию.

Я почувствовал, как он вздрогнул.

— Уверен? — голос «Деда» был немного удивленным. Я бы удивился тому, что хоть какие-то эмоции скользнули в его голосе, но было просто не до этого.

— Абсолютно. Мы сейчас в квадрате Е-3.

Это было для него огромной новостью:

— Что вы там делаете? И как туда попали?

— Получил приказ от Вас лично. Нас ждали получить человека и документы из планшета Толи.

— Но я такого приказа не отдавал. Это ловушка! Оттуда нет путей отхода вообще! Там сплошные болота и топи.

— Тем не менее, мы выполнили этот приказ. Нами уничтожена одна из групп захвата, четырнадцать человек. Взяли в плен лейтенанта Селезнёва из полковой разведки и побеседовали мило с полковником Елагиным из контрразведки. Полковник кланяется Вам.

— А, старый знакомый! Интересно, каким образом тебе удалось его взять? Сынок, через болото ведёт одна тропинка в сторону линии фронта. Я уверен, что о ней полковник этот знает. Прихвати его с собой, тут есть разговор к нему. Радиста тоже возьмите. Пригодится.

— Понял, «Дед». Выполняю.

И тут же обратился к Елагину:

— Полковник, хотите увидеть генерала?

Он ошарашено посмотрел на меня:

— Каким образом, объяснитесь?

— Вы получили приглашение на встречу с генералом Семёновым.

— Вы не пройдёте к своим. Все дороги перекрыты нашими войсками. Мы прекрасно знаем о вашей опасности, поэтому постарались…

— Я видел ваше старание. Или это входит в ваш план?

— Что вы имеете в виду?

— То, с какой лёгкостью я вас взял в плен…

Он замолчал, обдумывая мои слова.

— Я не против нашего разговора и дальше, но у нас абсолютно нет времени в данный момент. Вы идёте или вас похоронить?

— Я иду.

— Вот и славно. А теперь, пока не рассеялся туман, покажите мне тропу через болото.

После обсуждения пути отхода, я послал Сергея за инженером и Селезнёвым.

— И чтобы тихо у меня! Чтоб ни одна травинка не шелохнулась! Ждать вас будем вот тут, — я указал место на карте.

— Понял, командир. Сделаем.

Через болото шли весь день. Где по пояс, где — по горло, но мы шли без передышки. За день вымотались так, что выйдя на берег, просто попадали от бессилия. Полковник вывел нас прямо к нашим окопам. Там нас уже встречали. Генерал обнял нас каждого, по щеке его ползла непрошенная слеза.

В кабинете генерала, за кружкой чая, он мне рассказал следующее.

— Понимаешь, меня поставил в полный тупик твой вопрос. Но сначала о первых трёх группах. Когда пропала бесследно первая группа, попали под подозрение все, кто занимался подготовкой и заброской. Потом пропала вторая. На её подготовку были привлечены совсем другие люди. О ходе подготовки знали только я и ещё три человека. Загадка! Выходило так, что в подозрении остались только четыре человека. О заброске третьей группы и мы даже не знали, они были все с другого подразделения. И снова провал. Начали проверять и шерстить всех подряд, но ни одной зацепки… Что уж так душой кривить, я не надеялся, что ваша группа выйдет на связь. Но когда ты выслал картинку «мухи», у меня начали закрадываться мысли нехорошие. Но не мог найти обоснования этим самым мыслям, не полная картинка составлялась. Мы сначала увезли Светлану потихоньку. В камере приказали написать полный отчёт по переговорам с группами, и не только с твоей. Самое интересное оказалось в том, что картинку с «мухой» я получил от другого оператора. А Светлана ничего не сказала о приёме картинки. Пока до нас это дошло, прошло немало времени. И тут от тебя пришло сообщение о подставе! Понимаешь, это был последний кусочек этой картинки! Галя скрывала свои способности о получении и пересылке картинок. Это от неё я получил «муху». Мы не стали её изолировать и вернули в часть Светлану. Галя была под постоянным наблюдением, даже в туалете. Так мы нашли связного. А при сравнении «мухи» с картинкой нашли некоторые «неточности», в частности, в картинке не было очень чувствительных микрофонов. Так что вот так вот! Кстати, ваша группа в полном составе, включая Сашу и Игоря, представлена к наградам. Ребята тобой очень довольны! Оба говорят, что ты их от смерти спас не один раз!

— Ну, это они преувеличивают. Они и сами молодцы. Справились с заданием на «отлично»! — меня действительно не разбирала гордость за себя. Я просто был рад тому, что все обошлось.

— Да ладно, не скромничай. Тебе готовим новое задание. Кого возьмёшь с собой?

— Борю и Сергея — обязательно. Остальных — по самому заданию видно будет.

— Хорошо! Так и порешим! А с кем из операторов хотел бы поработать?

— Со Светланой, если разрешите её использовать.

Генерал усмехнулся:

— Ты не знаешь, почему я не удивляюсь?

Я шёл по нашему лагерю, с наслаждением вдыхал свежий воздух, в аромате которого был неуловимый запах цветущих трав, немного терпкий, но очень приятный запах листвы и хвои… Я понимал, что жизнь продолжается!

И тут в голове услышал голос девушки:

— Знаешь, я ему даже позы в сексе показывала! Старалась отвлечь его от его угрюмых мыслей! Говорила с ним на их отдыхе, особенно по вечерам. Чтобы он мог расслабиться и отдохнуть после трудного дня. Вот тогда я с ним и говорила обо всём подряд.

Ему ответил другой голос:

— Вы — молодцы! А мой на любые разговоры мне сразу сказал: «Только по существу! Я хочу спать, дай мне отдохнуть, пожалуйста!»

— Твой — командир группы?

— Нет, он в сопровождении был.

— Интересно, а кто с командиром работал?

— Не знаю…

— А я хотела бы встретиться со своим подопечным вживую! Он такой… ну, очень хороший!

Жизнь продолжается! Не смотря ни на что!

06.09.2017

Часть 2. Дело об артефактах

Глава 1

— Господин генерал! Лейтенант Привольный. Представляюсь по случаю прибытия для прохождения дальнейшей службы, — отрапортовал я.

Передо мной стоял, по мнению преподавателей нашего училища, самый грозный человек не только в нашей армии, но и на всей планете. Меня даже оторопь взяла от одного только его взгляда, который он на меня кинул. Он словно пригвоздил меня к месту, кинув в мою сторону всего лишь один мимолетный взгляд. По коже пробежал мороз, а вслед за ним и стадо мурашек.

— А, пополнение! Пополнение — это хорошо. Ты один, что ли прибыл? — к моему удивлению, голос генерала звучал достаточно расслабленно. Но зато этот твердый, колючий взгляд… Сколько в нем было строгости и сдержанности…

— Так точно, господин генерал!

Генерал усмехнулся в свои смоляно-чёрные усы:

— Давай так договоримся, лейтенант. Мы здесь не на плацу, поэтому расслабься. Не вытягивайся в струнку, а то от важности лопнуть можешь. Перед солдатами нужно соблюдать субординацию, а между собой я — «дед», так меня зовут все командиры. Уяснил?

— Так точно, уяснил, — несмотря на то, что я был вынужден согласиться с начальством, напряжение по-прежнему меня не отпускало.

— Вот и славненько. Следующее. Место тебе пока не подготовили, поэтому первое время будешь жить в палатке офицеров.

— Я не нуждаюсь в особом месте для жилья, в палатке мне будет даже удобнее.

— Это хорошо, когда у тебя такой настрой к службе. Но место тебе будет в ближайшее время. И не перечить мне тут! Что-то вещичек у тебя маловато совсем…

О! Он даже это заметил! Хотя, по отзывам преподавателей, у меня сложилось другое мнение о начальнике службы разведки фронта. Под его командованием мне предстояла дальнейшая служба. От его вопросов и от страха перед ним у меня дыхание перехватывало.

— В походной жизни каждый килограмм ложится на плечи, «дед»…

— Тоже здорово. Сработаемся. А теперь слушай главное: построений у нас тут не бывает особо, но утром к восьми ноль-ноль будь у меня. Понял?

— Слушаюсь, господин генерал!

Он поморщился, как от зубной боли:

— Снова ты за своё… Ладно. Сергазинов!

— Я, господин генерал!

В палатку влетел щупленький молоденький солдат в форме на размер больше, чем он сам. За спиной на ремне у него висел портативный автомат, а на ремне — подсумок с рожками к нему. На вид этому «воробью» было от силы лет двадцать.

— Сергазинов, отведи нашего новенького лейтенанта в общую офицерскую палатку, а потом сразу же в столовую. Капитану Семчуку скажешь, чтобы сразу же накормили и поставили на довольствие. Всё. Лейтенант, до утра советую осмотреть лагерь, чтобы потом не заблудиться.

— Есть, господин генерал. Разрешите идти?

— Идите.

Теперь, я думаю, в самый раз сказать пару слов о генерале. По описанию преподавателей училища, которое я закончил совсем недавно, генерал должен был оказаться ну никак не меньше двух с половиной метров ростом, иметь могучий, громогласный голос, силушку богатырскую… Короче, быть этаким былинным богатырём! А что мы получили? На самом деле генерал ростом был очень не высок, чуть больше полутора метра. Голос его никак не назовёшь могучим, но когда он говорил, кровь застывала в жилах. Про силушку я говорить не буду, потому что он имел обычное телосложение, скорее худощавое даже, но сила его ума и могущество заключаются не в физической силе, а в силе его Души. От этой самой внутренней силы, которая так и пробивалась через каждую тональность его голоса, кровь в жилах и начинала бежать в разы медленнее.

Мы шли через лагерь, в котором почти никого не было, а те, кто был тут, каждый занимался своим делом.

— Сергазинов, скажите, пожалуйста, если можете: как Вы, представитель такой редкой у нас здесь народности, оказались на службе в нашей разведке? Ведь ваши племена, насколько я помню, живут на территории, которую занимает противник…

— Никакого секрета в этом нет, господин лейтенант, — паренек угловато и неловко передернул плечом. — Меня сюда принесли на своих плечах разведчики. Они были на задании в наших краях, но на них напали враги. Я предложил им помощь, как проводник. Они согласились, но меня ранили, и вернуться назад я уже не смог бы никогда. Я это объяснил командиру группы. И он приказал меня взять с собой, — манера разговора Сергазинова была такая, как будто он разговаривал с человеком, которого знал достаточно долгое время и которому, определенно, доверял.

— Ух ты! Как интересно получилось. Понятно. Так, мы пришли?

— Да, господин лейтенант, — тон «воробья» снова стал формальным, словно он опомнился.

Мы вошли внутрь палатки. В ней стояли шесть походных кроватей, рядом с ними по одной небольшой тумбочке и по походному стулу. На одной из кроватей сидел человек. Сергазинов вытянулся по струнке и отдал ему честь:

— Господин капитан, к вам прибыло пополнение.

Человек встал и подошёл ко мне. Высокий, широкоплечий. Возрастом немного больше тридцати пяти на вид. В его темных волосах уже немного блестела седина. Не удивительно. В такие времена все мы седеем рано…

— Значит, новенький? Откуда будешь родом?

— Лейтенант Привольный. Я из южан.

— Капитан Космодин. Из хороших мест… Это здорово. А я из столицы. Ну, что ж, будем знакомы. Вот ваша кровать, лейтенант, — капитан указал рукой на кровать. — Располагайтесь.

— Я пока на минутку, вещи оставить, а вечером можно побеседовать.

— Добро. Тогда до вечера!

Расположив свои вещи на кровати, мы пошли с Сергазиновым от палатки в сторону. Обстановка в лагере была настолько мирная, что даже не верилось, что совсем недалеко идут бои, гибнут солдаты с обеих сторон. А тут на деревьях пели птицы, как будто и не знали, что где-то гремит канонада… Такие мысли пришли мне как-то сами собой, пока мы шли до столовой. И я им не удивился даже, потому что канонады здесь неслышно было совсем.

После столовой я пошёл осматривать лагерь. Как оказалось, лагерь стоял на южной окраине небольшой деревушки. Дома — все сплошь деревянные, покрытые соломой и рогозом. Заборы — плетни, но не каждый дом они огораживали. Во дворе каждого дома стояли хозяйственные постройки, пригоны, сараи, навесы… По хозяйству хлопотали женщины и дети, из мужчин я видел только стариков. Все хлопоты были мирными и никак не напоминали о боях и сражениях.

Лагерь был для разведчасти большим: в нём могли свободно разместиться до батальона солдат и офицеров. На территории находились столовая, своя медсанчасть, место, где показывали по вечерам фильмы, палатки для личного состава. Но территория — почти пуста. Около медицинских палаток — несколько санитарок и раненых солдат, в хозяйственной части несколько солдат ухаживали за животными, у штаба охрана, и всё.

Вечером я спросил об этом Космодина.

— Здесь неподалёку есть учебный центр, где сейчас все находятся. Прибыло пополнение, и его обучают, так что пока тут тишина. Да ты не расстраивайся, лейтенант! Скучно тебе тут точно не будет! Утром на разнарядке всё узнаешь.

Три дня я прибывал к восьми утра, и к полудню я уже был предоставлен самому себе. После учебной части училища это был курортный отдых. Я даже на речку ходил, которая протекает по северной окраине села. Нырял, плавал, загорал…

Во время одного из таких отдыхов я увидел возвращение разведчиков. Их было четверо и на плащ-палатке они несли пятого. Один из них был одет в форму противника. Другой сильно хромал: он был ранен в ногу и измотан усталостью. Я подбежал к ним и подхватил плащ-палатку у раненого разведчика. Он поблагодарил меня взглядом и поплёлся медленно вслед за нами.

Глава 2

Раненого доставили в санчасть, и группа двинулась в штаб. Во время доклада генералу я оставался в стороне. «Дед» подозвал меня, чтобы я послушал доклад. Докладывал раненый в ногу. Это был командир группы капитан Сергунов.

— Господин генерал, задание выполнено полностью. Потерь нет, только тяжело ранен сержант Петухов, и меня немного зацепило. Уже у самого перехода через линию фронта напоролись на патруль. Слишком поздно заметили его. Их восемь человек было, что-то слишком много для простого патруля. Семерых мы убрали, а восьмого привели сюда. Вот его документы.

Он вынул из нагрудного кармана несколько документов и передал их генералу.

— Благодарю за службу, сынки. Идите, отдыхайте. Капитан, ты можешь задержаться минут на двадцать? — Взгляд генерала задержался на капитане.

— Так точно, господин генерал, могу, — кивнул Сергунов.

— Ладно, не бравируй, присаживайся лучше. Дело в том, что к нам прибыл в пополнение новенький. Познакомься — лейтенант Привольный. Из училища сразу к нам кинули.

Мы пожали друг другу руки. Рукопожатие вышло крепким.

— Спасибо, лейтенант, за помощь.

— Да не за что, господин капитан. Это мой долг.

Генерал был несколько удивлён таким словам капитана:

— Чем он тебе помог?

— Он около реки меня подменил, когда я Петухова нёс.

— Вот и хорошо, что познакомились. Капитан, я хочу тебе его в группу поставить. Как на это смотришь? Судя по всему, Петухов не скоро в строй встанет, надо полагать, а группа у тебя и без того маленькая.

— Господин генерал, я свой ответ дам через три дня. Вас это устроит?

— Хорошо, на этом и порешили, иди, отдыхай. В санчасть сначала, потом отдыхай, — Генерал махнул рукой в сторону выхода.

— Слушаюсь, господин генерал, — отдал честь Сергунов и сразу же покинул штаб.

«Дед» обратился ко мне со странным вопросом. Это явно не было приказом. Даже тональность голоса генерала была не такой официальной и строгой, как обычно:

— Сынок, а ты хотел бы побеседовать с пленным, которого привели только что?

— С удовольствием, господин генерал, — я даже немного растерялся.

— Снова ты за своё! — Поморщился «дед». — Тогда хоть бы по имени отчеству звал, что ли…

— А как Вас зовут? — Ухватился я за возможность ближе узнать генерала.

— В детстве меня Гешей кликали, а так, как отца Борисом звали, то, стало быть, я Геннадий Борисович.

— Очень приятно, Геннадий Борисович!

— Ну, вот и славненько. Значит так, я тут тихонечко за ширмой посижу, послушаю. Протокол не веди, я включу прослушку, она всё запишет.

— Понял, Геннадий Борисович.

«Дед» зашёл в другую комнатку и задёрнул ширму.

— Сергазинов!

— Я, господин генерал! — Забежал солдат. И тут же удивился. — Ой, а где генерал? Мимо меня, вроде бы, не проходил…

— Сергазинов, скажи, пленного покормили уже? — спросил я у «воробья».

— Никак нет! Пленный кушать отказывается.

— Тогда вот что, Сергазинов. Организуй нам с ним ужин за этим столом. Мы вместе с ним ужинать будем.

Сергазинов сначала опешил от такой просьбы, но потом улыбнулся:

— Я понял, господин лейтенант. Сейчас всё организуем! — И убежал выполнять.

Когда привели пленного, я встал из-за стола к нему навстречу.

— Добрый вечер, господин лейтенант. Я — лейтенант Привольный. Как видите, мы с Вами в одном звании и я хотел бы с Вами познакомиться поближе. Я впервые на фронте и впервые имею честь разговаривать с офицером армии противника, — мужчина держался гордо, задрав свой тяжелый подбородок и поджимая тонкие губы.

— Я с Вами не намерен вести никакую беседу, господин лейтенант. Я хотел бы поговорить с Вашим вышестоящим начальством, — ответ его прямо-таки сквозил сарказмом и заносчивостью. Но я не обратил на это никакого внимания и продолжил:

— К сожалению, моё начальство совсем недавно вынуждено было уехать по службе, а Вас я пригласил сюда для того, чтобы с Вами поужинать. Я не буду Вас допрашивать, не буду вести протокол и так далее. А то, что Вы хотите сообщить моему начальству, Вы ему и сообщите, когда оно вернётся.

Видимо, ему мой ответ понравился, и он смягчился, даже немного расслабился:

— А что у Вас на ужин, господин лейтенант?

— Изысканных блюд в походных условиях, как Вы знаете, даже на стол генерала не подают. Поэтому мы довольствуемся тем, что нам поставят к столу. Сегодня — пшеничная каша и жареная рыба, а так же сладкий чай. Вас такое меню устраивает?

— Если к этому добавить хлеб и разбавить немножечко водочкой… — Лейтенант пропустил сквозь свою пятерню коротко стриженные светлые волосы.

— Ух ты!!! А губа у Вас не дура, господин лейтенант, — я невольно даже улыбнулся. — Попробуем организовать. Сергазинов! Где там наш ужин? И водки дай нам по сто грамм.

Солдат потерял дар речи. Но пришёл в себя очень быстро, когда увидел за ширмой улыбку генерала и его одобряющее кивание головой.

— Каша, хлеб и рыба вот они, — пища сразу же, почти моментально, оказалась на столе перед нами. — А за водкой я сейчас сбегаю.

— А что, своего запаса нету что ли?

Сергазинов обомлел, покрылся потом…

— Есть, господин лейтенант. Сейчас организую!

— Господин лейтенант, у меня есть предложение: раз уж мы в такой непринуждённой обстановке проводим ужин, может быть стоит перейти на «ты»? Меня, кстати, Вадим зовут.

— Согласен, Вадим. Я — Паша, — собеседник мой только пожал плечами, улыбнулся и окончательно расслабился.

— Вот и хорошо, Паша! Давай придвигай свой стул поближе к столу, ужин остывает.

Дальше беседа проходила во время ужина. Выпили по сто грамм за Победу, просто за Победу. Закусили немного, потом продолжили беседу.

— Паш, а ты сам откуда родом будешь?

— Я сам — из потомственных дворян! Наш род очень древний. Ему уже больше тысячи лет.

— Здорово! А я так и предположил, когда ты про меню спросил. Паша, ты не обижайся, пожалуйста, но я сам происхожу из крестьянского сословия. Мои предки все были крестьянами. Но когда возникала необходимость идти в бой, мы никогда не прятались за спины других, мы смело шли вперёд!

— Вадим, я тебя и твой род за это даже зауважал!

— Спасибо, Паш. А ты сам давно на фронте?

— Две недели, как прибыл с пополнением.

— Слушай, так и я совсем недавно приехал сюда! Знаешь, это судьба нас с тобой свела! Ты женат? Дети есть?

— Не успел жениться…

— А девушка-то хоть есть любимая?

— Девушка есть, и она обещала дождаться, — Паша улыбнулся. Явно от воспоминаний о близком человеке.

— Знаешь, это очень здорово, когда есть кому ждать дома! По себе знаю! У меня, правда, у самого никого нету, но я не отчаиваюсь. Обязательно встречу такую, чтобы на всю жизнь!

— Вадим, я тебя ещё больше уважаю! Ты не теряешь надежду, а это в нашей жизни — самое главное!

— Надежда — это, конечно, да! Но я думаю, что Любовь всё-таки главнее! Любовь такие горы может свернуть!

— Согласен! Может! Но Надежда всегда должна быть.

— Она есть, Паша. Есть! Слушай, мы с тобой так подружились за столом неожиданно! Извини, но у меня такой вопрос возник: ты сейчас у нас в плену. А как ты собираешься жениться на своей девушке?

— Вот именно об этом я и хотел поговорить с твоим начальством. За передачу меня на нашу сторону мои родственники могут дать хороший выкуп!

— А насколько он хорош?

— Тысяч двести золотом.

Я сделал задумчивую гримасу:

— Да-а, это большие деньги… Но это пусть решает начальство. Ты лучше скажи, почему был такой большой патруль, в котором ты находился?

— Да вчера к нам доставили несколько единиц какого-то секретного вооружения, а сегодня всех погнали в патрули, и сделали их по восемь-десять человек, — Паша рассказывал все это налегке. Будто речь не шла о чем-то серьезном, а, наоборот, будто мы говорили о чем-то простом, рядовом, обыденном.

— Слушай, а ты сам-то видел это оружие?

— А тебе зачем? — все же парень немного нахмурился.

— Да я же деревенский! И мне интересна новая техника. Хоть бы одним глазком глянуть…

— Я видел какие-то вагончики на колёсах, потом антенны разворачивали…

— А где их установили? В лесу или на поляну вытянули?

— Их поставили на окраине леса и прикрыли камуфляжной сеткой. Так что не на поляне и не в лесу получается!

— Точно. Получается так. А чем кормят у вас офицеров? — сменил я тему разговора.

— Младшим офицерам дают то же, что и солдатам, а старшим ещё доппаёк подкидывают.

— А что в этом доппайке находится?

— Я точно не знаю, ведь я же младший офицер, но видел, как командир полка нашего доставал из него деликатесы, коньяк и шоколад. Это то, что я видел своими глазами.

— Да… Живут же!

— Ага, не говори…

За таким разговором ужин подошёл к концу.

— Как интересно, — я с самым серьёзным видом посмотрел на часы и присвистнул. — Слушай, пойдём я тебя провожу, а то начальство нагрянет, мне худо будет. Ты на меня не в обиде?

— Да нет, конечно. Какая тут обида может быть! Пошли.

Когда я вернулся в штаб, Геннадий Борисович улыбался во все зубы.

— Сказать честно, Вадим? Я в шоке! Ты молодец! Умеешь найти общий язык с людьми! Весьма похвально! А откуда ты про запасы Сергазинова узнал?

От такой похвалы из уст грозного генерала я растаял:

— Плох ординарец, у которого на всякий случай нет такого запаса. А Сергазинов — хороший ординарец! Не за страх или славу служит…

— Молодец, подловил ты его, — генерал продолжал все так же улыбаться.

— Да всё бы ничего, только он не водки дал, а спирта неразбавленного…

Генерал расхохотался.

— Вот это ты его приструнил! Даже я не знал, что у него спирт есть!

Просмеявшись, генерал призадумался.

— Надо ещё одну группу засылать срочно! Что же это за секретное оружие доставили? Это надо выяснить и немедленно. Кто из офицеров в палатке живёт?

— Капитан Космодин.

— Пригласи его ко мне, будь добр. Прямо сейчас.

— Слушаюсь!

Космодин был в палатке.

— Господин капитан, Вас генерал вызывает к себе срочно.

— Через три минуты буду.

Глава 3

Когда я зашёл в палатку, перед генералом навытяжку стоял посыльный из штаба фронта, а в руках у генерала было письмо. Он читал это письмо и задумчиво почёсывал подбородок.

— Господин капитан, знакомьтесь: лейтенант Привольный. С этой минуты Вы поступаете в его полное распоряжение, — строго и холодно отчеканил генерал.

Капитан опешил от такого приказа:

— То есть, как это в его распоряжение?

Генерал повысил голос, и в нём блеснула сталь меча:

— Господин капитан! Я не обязан отчитываться перед Вами за свои действия! Извольте подчиняться или под трибунал пойдёте!

У капитана забегали глаза. Обдумав ситуацию пару секунд, он выдавил из себя:

— Слушаюсь, господин генерал!

— Вы за месяц не смогли справиться с этой ситуацией, а теперь хотите, продолжая бездарно командовать, угробить ещё несколько десятков солдат? Поучитесь у лейтенанта, как нужно работать! Лейтенант Привольный! Приказываю Вам завтра утром в сопровождении капитана Кузнецова выдвинуться вот в этот район, — генерал указал на карте то место, куда нам предстояло отправиться. — Там был задержан груз посольства противника. Приказываю Вам разобраться на месте и принять решение. В остальном действовать по обстановке. Приказ ясен?

— Так точно! Ясен.

— Сейчас можете отдыхать. Капитану Кузнецову покажите его кровать в палатке офицеров.

— Разрешите идти? — Я пребывал в некоторой растерянности от подобного настроения генерала. Не меньше шокировали его решения.

— Идите.

— Есть!

Сказать, что капитан Кузнецов был зол — это ничего не сказать. От него только молнии не сыпались в мою сторону. Он готов был испепелить меня своим взглядом. Каждое его, даже самое мимолетное движение, было резким, напряженным и абсолютно не сдержанным. В каждом жесте сквозила злость и раздражение. Упав на кровать, которую я ему указал, он уснул, или сделал вид, что уснул, не сказав мне ни слова.

Утром, после завтрака, нас ждала машина, в которой сидели водитель и пять солдат. Одеты были, как все разведчики, в камуфляжную форму, только на коленях лежали портативные автоматы и на ремнях висели подсумки с рожками. Я сел на переднее сиденье рядом с водителем. Было очень неуютно находиться в этой группе. Я не мог избавиться от ощущения, что их стволы смотрят мне в затылок. В обед сделали привал, остановившись в лесу, пообедали и снова пустились в путь. В назначенное место приехали уже вечером, после захода солнца. Это была небольшая воинская часть, больше похожая на комендантскую роту, чем на регулярное подразделение. Кузнецов проводил нас в столовую, где готов был ужин, а потом показал место, которое мне отвели.

Утром следующего дня я пришёл в штаб части. Командир части подполковник Юров, средних лет, но уже совсем седой, среднего телосложения, ввёл меня в курс дела:

— Месяц назад мне прислали приказ с посыльным, в котором говорится, что должна прибыть делегация посольства противника, и что они должны перевезти через линию фронта свои личные вещи. Нам следовало обеспечить досмотр этих вещей и переправку делегации через линию фронта. Вещей было несколько ящиков, в которых ничего ценного не было. Но именно это обстоятельство меня и встревожило. Пойдёмте, лейтенант, я покажу Вам эти ящики.

Рукой Юров указал направление, в котором нам нужно было проследовать. Мы вышли во двор, и пошли в сторону здания, на дверях которого висела табличка: «Склад». По дороге я спросил:

— А где сейчас делегация находится?

— В гостинице для офицеров. В селе больше нет мест, где их можно было бы разместить.

— А почему их не пригласили сюда сейчас?

— Это дело пяти минут, потому что гостиница — это то здание, в котором разместили Вас. Я пошлю к ним солдата.

— Пошлите немедленно, господин подполковник. Без них осматривать их вещи мы не будем.

Юров подозвал солдата:

— Сбегай в гостиницу и приведи делегацию.

Солдат кивнул и убежал.

— Господин лейтенант, скажите, а чем вызвано такое назначение Вас на такие переговоры? — в голосе подполковника явно слышалось любопытство. — Судя по возрасту, Вам будет очень трудно договориться с главой делегации, они все очень раздражены такой задержкой.

— Господин подполковник, скажу Вам откровенно: я не намерен обсуждать приказы нашего начальства. Раз меня назначили — значит, на то были особые причины, — я же старался держаться как можно формальнее, в отличие от собеседника, который, по всей видимости, был не прочь и посплетничать. Не то, чтобы обсудить мое неожиданное назначение. — Позвольте мне самому провести эти переговоры, а если они зайдут в тупик — я обязательно обращусь к Вам.

— Хорошо, господин лейтенант, договорились, — подполковник слегка был сбит с толку такой стеной сдержанности с моей стороны. Это было видно по его серым глазам, которые немного, чуть заметно, расширились, и по немного дрогнувшим плечам.

В это время подошла делегация. Глава делегации, господин Темешев Юрий Петрович, маленького роста, смуглый и лысый, лет пятидесяти, сразу попытался «взять быка за рога»:

— Что Вы себе позволяете? Как Вы смеете задерживать дипломатическую миссию, которая в военное время пытается покинуть территорию противника? Вы будете отвечать за свои действия перед Вашим высшим руководством страны!

Я ровным и спокойным голосом перебил его словоизлияния:

— Господин Темешев, моё имя — лейтенант Привольный. После досмотра нами вашего дипломатического груза Вам будет предоставлена возможность излить Ваше негодование на бумаге, но это будет возможно только в том случае, если у Вас не будет найдено ничего противозаконного, что Вы пытаетесь вывезти из нашей страны. Если в грузе не будет найдено ничего противозаконного, я лично и от имени моей страны устно и письменно попрошу у Вас прощения за причинённые неудобства! Вас это устроит?

— Да, господин лейтенант! Меня это на данном этапе устроит! — Раздражённо ответил Темешев.

— Тогда приступим к досмотру, если Вы не возражаете, — развел я руками в разные стороны.

— Конечно, возражаю! За этот месяц было произведено десять досмотров, которые показали, что ничего незаконного в грузе нет!

— Господин Темешев, я прошу Вас набраться терпения ещё на один досмотр, и тогда я Вас отпущу.

Темешев устало махнул рукой:

— Делайте уже своё дело, только побыстрее, пожалуйста.

Солдаты приступили к очередному вскрытию ящиков, а я задумался: этот Темешев имеет очень интересный акцент. Говорит он правильно, грамотно, но до оскомины на зубах правильно. До тошноты, я бы даже сказал. И говор такой… с едва уловимым выговором, который имеют только в одном месте на планете. И это очень сочетается с цветом кожи… Я решил до наиболее подходящего времени припрятать свою догадку.

Я подошёл к первому ящику. Содержимое из него почти вынули, остались несколько вещей, замотанных в ткань.

— Господин лейтенант, эти прямо там можно осмотреть и сравнить с описью, — солдату явно не хотелось вытаскивать громоздкие изделия и распаковывать их в очередной раз, ведь потом это всё нужно упаковать и установить на место!

— Вынимаем всё и осматриваем без ящика. Приказ понятен?

— Так точно, господин лейтенант, — без энтузиазма в голосе ответил солдат, но все же принялся за выполнение. Приказ есть приказ.

— Выполняйте!

Ко мне подошёл Юров. Я встал спиной к Темешеву и тихо, почти шёпотом, спросил:

— Господин подполковник, что такое Вам не даёт покоя в этом грузе? Чем он так тревожит?

— Да, груз, сам по себе, ценности не имеет. А вот ящики сделаны слишком добротно для такого хлама…

— Это точно. Я и сам это заметил сразу же. Давайте сделаем следующим образом: ящиков четыре, Вы займётесь досмотром груза по описи, а я «случайно» займусь ящиками. Посмотреть реакцию Темешева нам просто необходимо. Почему Вы сами не решились проверить ящики, раз догадались об их начинке?

— Я не решался начать дипломатический конфликт. Написал донесение в штаб фронта, но ответа от них так и не получил. Я снова написал, потом ещё раз… Но ответа так и не было.

— А посыльные возвращались или нет?

— Нет, не возвращались.

— Значит, за воротами части установлено наблюдение круглосуточное. В лесу сидит группа из десятка диверсантов. Господин подполковник, примите мои поздравления! Вы живы!

У Юрова брови полезли вверх:

— Вы предполагаете…

— Война идёт, господин подполковник! Очнитесь уже!

Когда ящик освободили от груза, и Юров начал сравнивать содержимое с описью, я подошёл к ящику таким образом, чтобы уголком глаза видеть Темешева и не спускать с него глаз. Свой осмотр начал с крышки. Сравнил размер, материал изготовления, прикинул, сколько она должна весить при плотности материала и сколько примерно она весит. Темешев, казалось, был полностью увлечён проверкой содержимого ящика и беседовал с Юровым. Похвально! Держится непринуждённо, изображает усталого человека, которому надоело осматривать одно и то же. Я повернул крышку одним краем вниз. Прислушался. В груди что-то ёкнуло! Я повернул крышку на девяносто градусов, звук повторился. С преувеличенным интересом стал осматривать торцы крышки. С одного торца была вставлена небольшая полоска древесины толщиной около пяти миллиметров и длиной около сорока, такой же, как и сама доска, но очень незначительно отличалась от неё. Если бы было немного темнее, я бы не заметил даже.

— Воин, дай-ка мне свой кинжал. А сам отойди ближе к дверям, — сказал я тихо, но многозначительно. Разведчик, молча, вытащил из ножен, подал рукоятью ко мне свой кинжал и отошёл к воротам склада.

— Юрий Петрович! Можно Вас на минуточку отвлечь от столь надоевшего Вам занятия?

— В чём дело, господин лейтенант? Что-то не так? — Выражение лица сменилось от усталости к некоторой тревоге, которую он ещё не осознал.

— Нет, Юрий Петрович, всё в порядке. Скажите, пожалуйста, а где вы заказывали такие ящики? Здесь, у нас или Вам их доставили от вас?

— Ну, что Вы, господин лейтенант! Эти ящики мы заказывали в вашей столице, в мастерской на Столярной улице. И я очень благодарен мастеру Георгию, что он изготовил их точно в срок.

— Я так понял, что эти ящики были изготовлены в мастерской и их привезли в Вашу резиденцию, которую они не покидали до самой отправки с грузом. Я Вас правильно понял?

— Совершенно верно, молодой человек! Но к чему эти вопросы и предположения? — Темешев стал немного нервничать. По нему это было сильно заметно.

Я остриём кинжала осторожно вынул щепку. Темешев слегка побледнел.

— Что находится в крышке? — Мой вопрос не давал шанса увернуться от ответа.

— Я… я не знаю… — Язык у Темешева заплетался и не слушался его. Сам он покрылся потом, судорожно вытирал его носовым платком со лба и лица. Глаза его стали беспрестанно бегать из стороны в сторону, руки тряслись.

— Ну, раз не знаете, значит, мы это посмотрим, — моя усмешка привела его в ужас. — Воин, дай-ка мне ткань, постели её сюда. Вот так вот. Теперь займи своё место.

Через щель я осторожно высыпал содержимое доски на ткань.

— Вы утверждаете, что это — не Ваше? — спросил я спокойно и уверенно.

— Впервые вижу, господин лейтенант! И даже в мыслях не мог предположить, что кто-то попробует провезти свои драгоценности контрабандой… — голос его дрожал от напряжения и страха.

— Господин подполковник, я считаю, что дальнейший досмотр груза не имеет смысла. Только содержимое крышки тянет на заключение лет на двести, не так ли?

— Господин лейтенант, мне нужно срочно поговорить с адвокатом, — теперь страх съедал последнее человеческое, что ещё оставалось в Темешеве. Он прекрасно знал, что незаконный вывоз такого количества драгоценностей в военное время карается смертной казнью.

Теперь я наблюдал и за остальными представителями делегации. Их было пятеро: Садыков Нурали Каримович, юрист, правая рука Темешева, Мещерин Павел Пантелеймонович, музыкант, композитор, дирижёр, культурный атташе, и трое охранников. Охранники держались спокойно, так, как будто всё происходящее их вообще не касалось.

Я в недоумении развёл руками:

— Пожалуйста, Юрий Петрович, это полностью Ваше право.

Темешев знаком подозвал к себе Садыкова.

— Нурали, ты мне что обещал? Что об этом никто не догадается. Даже, несмотря на то, что мы тут протираем штаны целый месяц, ты не задумался о том, как мы будем выкручиваться! — Голос Темешева был на удивление спокоен и ровен. Наверное, сказывалось то, что говорил он на другом языке, который никто не должен был знать. — Ты вместе с Павлом подвел меня под виселицу и верёвку на шею надел!

— Юрий Петрович, не переживайте так сильно. Эти камни обидно потерять, но нет ничего непоправимого. Я Вам советую отречься от них, сказать, что их подложили. Ювелиров у них тут нет, поэтому оценить их стоимость надо будет призвать из столицы. На это уйдёт время, которое мы используем, чтобы выбраться из этой истории, — юрист был крайне спокоен и сдержан, несмотря на столь щепетильные обстоятельства.

— Что ещё ты от меня скрываешь? Говори сразу, чтобы я был готов!

— Только три вещи. Это шпага, которую в нашем народе называют «Силенпура»… Далее — икона «Исцеляющая» и картина, которой цены нет.

— Это точно всё? Никаких подвохов больше не будет?

— Юрий Петрович, это точно всё.

— Ладно, всё. Дай мне подумать теперь, — отмахнулся Темешев от своего доверенного и погрузился в собственные мысли. А я снова отвернулся от Темешева и тихо прошептал Юрову:

— Освободите самый большой ящик, займитесь описью груза из него. Только сначала всё из него вытащите.

Он осторожно кивнул мне и отошёл в сторону. Я видел когда-то очень давно икону «Исцеляющая». Она имела размер полтора на два с половиной метра. И спрятать её можно было только в одном ящике.

С внешней полной невозмутимостью я начал собирать драгоценные камни в объёмный мешочек. Темешев продолжал размышлять и его мысли иногда проскальзывали на его лице, в его глазах. И наконец, он решился:

— Вадим Николаевич, голубчик, скажите мне, пожалуйста, зачтётся ли мне то обстоятельство, что я смогу вернуть вашей стране артефакт, который не имеет цены, и смогу ли я вернуться на Родину живым и невредимым?

— Вот даже как! А скажите-ка мне, любезный Юрий Петрович, откуда Вы знаете мои имя и отчество? При нашем знакомстве я Вам их не называл!

— Да, полноте, господин лейтенант, — всплеснул руками Темешев. — Земля слухами полнится, пташка мне и принесла на хвостике! Я ведь вам тоже не называл свои имя и отчество, но Вы так легко ими пользуетесь!

— Я перед выездом сюда изучил отчёты о Вашем деле у нашего начальства. А в документах, господин граф, указывается не только фамилии, имена и отчества всех действующих лиц, но и их титулы, должности и многое другое. А где Вы изучали моё личное дело?

— Мне вести принесла птичка. Так как на счёт моего вопроса?

— Это обстоятельство, несомненно, учтётся в трибунале, Юрий Петрович. Только у меня есть очень непростой вопрос к Вам: Вы собираетесь вернуть только один артефакт? — голосом я намерено подчеркнул слово «один».

Темешев вспыхнул приливом ярости и не сдержался:

— Вы считаете, что их может быть два, три, пять, двадцать? Сколько?

— После нашей находки мы проверим всё. И, будьте уверены, найдём все ваши нычки. Так что, будете торговаться? Или сразу вернёте всё украденное?

Поняв свою оплошность, Юрий Петрович остыл и решил загладить свою вспыльчивость:

— Вадим Николаевич, простите, пожалуйста, старика. От пребывания здесь я потерял уже голову и вспылил поэтому. Будьте великодушны.

Глава 4

Я постарался ответить ему полушёпотом, так, чтобы никто не услышал:

— Юрий Петрович, Вы сейчас не в том положении, чтобы качать права. Сейчас на кону стоит Ваша жизнь! И я с полной ответственностью Вам заявляю: даже если Вы заберёте всё, что здесь есть, — для некой наглядности, я обвел рукой все ящики, что стояли в поле нашего зрения, — живым Вы до перехода через линию фронта не дойдёте. Вас использовали втёмную, и уничтожат, как отработанную вещь. Подумайте об этом на досуге. «Охранники» на самом деле не те, за кого себя выдают. Это группа прикрытия из диверсионной группы, которая Вас сопровождала всю дорогу и сейчас сидит в лесу. Перед последним КПП на линии фронта Вас не станет.

Мои слова очень напугали графа. Он молчал. Я смотрел на него и тоже молчал. Я сказал ему гораздо больше, чем следовало, но не мог сдержаться.

— Откуда у Вас такие сведения о будущем?

— Юрий Петрович, для меня это просто очевидно, а Вам — диковинно. Я сказал Вам больше, чем следовало. И теперь Вам решать, как поступить дальше. Вас всех сегодня разведут по разным камерам, но мне бы очень хотелось с Вами побеседовать, если Вы не против, конечно…

— Я не против. Делайте так, как считаете нужным. Мне уже нечего терять.

— Тогда я начинаю действовать. Не пытайтесь сбежать сейчас.

— Хорошо, лейтенант.

Я сделал знак двум разведчикам следовать за мной и подошёл к «охранникам».

— Поднимите руки вверх, господа! И не делайте глупостей!

К такому повороту событий «шкафы» не были готовы и подняли руки. Разведчики быстро обыскали их, изъяли всё, что было у них в карманах и запрятано в рукавах и штанинах.

— Господин подполковник, где мы можем временно разместить задержанных?

— У нас есть гарнизонная гауптвахта, пока только там…

— Хорошо. Ребята, ведите этого туда, а вы двое — лицом к стене! И не шевелиться! Стрелять я вас не буду, но сделаю навсегда калеками, если выживите!

По мыслесвязи я передал:

— Сержант, выключите его, возьмите у начальника караула другую одежду и переоденьте. Его одежду положите у начальника караула. Потом возвращайтесь за следующим. Их всех в разные камеры. Как понял?

— Слушаюсь, господин лейтенант! Понял отлично.

— «Дед», Привольный на связи.

— Добрый день, Вадим. Что у тебя новенького?

— В окрестностях гарнизона действует диверсионная группа противника, в задачу которой входит сопровождение дипломатов и их груза и физическое устранение графа Темешева. Охрана дипломатов — группа прикрытия из группы диверсантов. Их я пока арестовал, но камеры хлипкие, гауптвахта гарнизонная. Прошу зачистить диверсантов. И прошу дать разрешение на работу с Темешевым.

— Темешев — ещё тот орешек! На работу с ним я даю добро, но будь осторожен. С диверсантами поработаем, но нужно время. Потяни, сколько сможешь. О ликвидации сообщу немедленно. Конец связи.

Меня начали мучить сомнения: всё ли я предусмотрел в этой игре? Не осталось ли где прорехи? Генерал всё правильно понял и поддержит, но расстояние большое. А разведчиков в лагере практически никого нет… Остаётся идти на риск.

— Итак, господа дипломаты, своими действиями в военное время Вы лишили себя дипломатической неприкосновенности. А посему законы, действующие в военное время, могут примениться к Вам всем без исключения в полной мере и в полную силу. Поэтому хочу Вас предупредить: попытка вывезти из нашей страны такого количества драгоценностей предусматривает применение высшей меры наказания. Но для Вас ещё не всё потеряно. Вы можете загладить свою вину, вернув нам остальные драгоценности и артефакты, которые находятся в этих ящиках. У Вас есть десять минут на обдумывание, после чего я не смогу Вам ничем помочь. Я жду, господа!

Первым откликнулся атташе:

— Господин лейтенант, Вы не посмеете это сделать!

— Это почему же, Павел Пантелеймонович?

— Потому что это противоречит всем законам! И, в конце концов, это безнравственно лишать жизни дипломатов из-за горсточки камней!

Я улыбнулся:

— А это разве нравственно — воровать горсточку камней у государства, с которым разорваны все дипломатические отношения, включая культурные? А время законов мирного времени закончилось, когда наши страны вступили в войну друг с другом. У Вас на размышления осталось пять минут.

Они молчали упорно. Каждый думал о чём-то своём, только для него дорогом. Я не знал всех их тревог, но дал им шанс с меньшими потерями выйти из этой ситуации. Все задачи можно решить, пока ты жив. После смерти ничего нельзя будет решить и сделать.

К концу пятой минуты заговорил Темешев.

— Господин лейтенант, я, конечно, понимаю, что сейчас Вы применяете к нам момент психического давления, но также я понимаю, что законы действительно сурово относятся к тем, кто ворует в таких размерах, поэтому я хочу сделать заявление. В грузе, который мы сопровождаем, находятся три артефакта, которые имеют неописуемо высокую ценность не только в денежном эквиваленте, но и в культурно-религиозном. Первый артефакт — это икона «Исцеляющая». Она находится в этом ящике. Второй артефакт — это шпага, которую в нашем народе называют «Силенпура» — «Блеск Луны». И третий артефакт озвучит Нурали Каримович.

Садыков готов был испепелить Темешева взглядом, если бы это было возможно.

— Ничего я объяснять не обязан. Это всё наговор и придумано Темешевым.

Я с самым серьёзным видом обратился к Мещерину:

— А вы что скажете на это, Павел Пантелеймонович? Или тоже в молчанку играть будете?

— Нет, уже не буду. Потеряв жизнь, мы потеряем всё, а так в нас останется хоть какая-то маленькая надежда на то, что мы прекратим всё-таки это бессмысленное кровопролитие. Третий артефакт — это картина величайшего художника Ильи Бесчастного «Рождение легенды»! Но на неё был нанесён рисунок бездарного художника Джека Восьмёркина.

— Это всё? Или у вас есть надежда вывезти что-то ещё, кроме этих артефактов?

— А этого разве не достаточно для того, чтобы выкупить наши жизни у вас?

— Господа. У меня к Вам есть предложение: сегодня день был особенно напряжённым для Вас всех. На время следствия Вас разместят в камерах поодиночке, Вам выдадут военную форму взамен Вашей одежды. А одежду Вашу отдадут прачкам, которые её перестирают, отгладят и вернут в целости и сохранности. И ужин сегодня для Вас будет праздничным, так что прошу не сопротивляться и пройти за сопровождающими по камерам.

Когда делегацию увели, я обратился к солдатам:

— Ящики разобрать полностью, проверить все доски, болты, гайки, шурупы, и всё остальное досконально! Не упустите ни одной мелочи! С особой осторожностью отнеситесь к большому ящику! Под обивкой в нём запрятана икона, которой нет цены! За работу!

Юров пошёл со мной в штаб. По дороге он спросил меня с явным интересом и даже оттенком любопытства в голосе:

— Что Вы собираетесь сказать Темешеву?

— Не я буду говорить. Для допроса мне нужна комната, в которой можно спрятать человека так, чтобы он и слышал, и видел, но чтобы о его присутствии никто не догадался.

— Это мы организуем. Комфортности, правда, не обещаю, но услышит и увидит всё.

— Вот и славненько! Тогда — за дело, — я чуть было не прихлопнул при этом в ладоши.

Пока арестованные ужинали, мы работали. В комнату для допросов внесли шкаф с зеркальной стенкой и поставили его за спиной следователя. Снаружи — это зеркало, а изнутри — затемнённое стекло. Находящийся в шкафу человек мог видеть всё, что творится в комнате, оставаясь при этом незамеченным. Для большего комфорта поставили в шкаф мягкий стул со спинкой.

Выждав время, пока дипломаты поужинают, я пригласил Темешева.

— Юрий Петрович, прошу покорно извинить за то, что Вас на допрос я вызвал первым. Вы в праве не доверять моим словам, которые я Вам сказал на складе по поводу Вашей жизни, но я хочу, чтобы Вы услышали эти же признания от тех людей, которым Вы доверяли.

— Вадим Николаевич, не извиняйтесь, это Ваша служба и Ваш долг. Но я действительно очень хотел услышать оправдание этих людей.

— Спасибо за понимание, Юрий Петрович. С кого бы Вы хотели начать прослушивать?

— Пожалуй, с Нурали. Я всегда его подозревал в нечистой игре не только со мной, но и среди коллег и с Вашим правительством.

— Хорошо! Пусть будет по-вашему. — Я повысил голос. — Конвой! Приведите на допрос Садыкова! А Вам, Юрий Петрович, посоветую пройти вот в этот шкаф.

Темешев удивился, но, открыв его, улыбнулся:

— Хорошо придумали, хвалю!

Когда ввели Садыкова, я заполнял шапку протокола допроса и не обращал внимания на вошедшего. Через три минуты я глянул на него и смутился:

— Нурали Каримович, простите меня великодушно! Я совсем увлёкся этой писаниной и бюрократией, что не заметил Вашего прихода! Прошу, присаживайтесь, — указал я своему посетителю на стул. — Вас уже покормили?

— Спасибо большое, господин лейтенант, нас сегодня хорошо покормили!

Я улыбнулся самой располагающей улыбкой, какую только мог изобразить.

— Скажите, пожалуйста, Нурали Каримович, кто из вас троих придумал таким образом провезти через таможню столько драгоценностей? Или, вернее, из двоих. Темешев здесь ведь совсем не при чём, верно?

Садыков молчал. Он прекрасно понимал, что его песенка спета и отпираться бесполезно, потому что «вышка» уже на нём висит.

— Господин лейтенант, отпираться и выкручиваться в моём положении — бессмысленно. Мне уже терять нечего, поэтому скажу прямо: мы запланировали вывезти артефакты перед самой войной, но опоздали с заказом ящиков всего на два дня. Поэтому наш груз пошёл отдельно от груза посольства.

— Это я понял. Но только не понял: мы — это кто и кто?

— Мы — это я и Мещерин.

— Так… А Темешев тут оказался не у дел? Его использовали, как прикрытие ваших махинаций? — Какой-то необъяснимый азарт немного стал охватывать меня.

— Да, правильно. Единственно, что ему было известно, это то, что мы везём секретные документы по нашей агентуре здесь. На это он купился, потому что он предан нашему правительству до мозга костей, — легкая усмешка появилась на губах Садыкова.

— Хороший был план, но он пошёл наперекосяк… — зеркально в ответ своему оппоненту ухмыльнулся я.

— Не сразу, господин лейтенант. Мы рассчитывали задержаться на таможне, но не настолько длительный срок. Всего пара-тройка дней нам бы не повредила. Поэтому, когда капитан попросил предъявить груз к досмотру, мы завозмущались. Этим мы надеялись отвлечь внимание таможенников от ящиков, переключив их на доскональную проверку самого груза, но тут вмешался подполковник… — желваки забегали под кожей моего собеседника. Было явно видно, что ему приходилось сдерживаться, чтобы не переступить грань и не перейти на прямое выражение своих мыслей в непотребной форме.

— Что он сделал такого, что не понравилось вам и потом Кузнецову?

— Он сам не обратил никакого внимания на предметы груза, но ему очень приглянулись ящики. Он каждый день ходил вокруг них, но ничего не предпринимал, не задавал никаких вопросов. Когда прошёл уже третий день, я обратился к Кузнецову за разрешением покинуть таможню. При этом я каждый день ему преподносил подарки в виде золотых монет. За три дня это было три тысячи золотом. Он ответил, что проблем с грузом он не обнаружил и разрешил нам отправляться на следующее утро.

Я слушал с большим интересом, не пропускал ни одного слова мимо ушей.

— И что же помешало вам покинуть таможню?

— Этот подполковник, — и тут все же Садыков, видимо, сдержаться уже не мог, и два слова были почти выплюнуты им. — Он приказал перевезти ящики на склад для более детального досмотра, потому что, якобы, ему сообщили, что в грузе находится контрабанда. Кузнецов попытался вступиться и перевести это в шутку, но подполковник пригрозил арестовать его за нарушение приказа вышестоящего начальства. После этих слов я понял, что мы влипли по полной, и выбраться будет очень трудно. Я приказал охраннику ликвидировать подполковника.

— Ого! Вот значит, до какой степени Вы докатились… Понятно. Но и тут не получилось… — я усмехнулся про себя, и невольно нахмурился, сведя брови к переносице. И подумал при этом: «А если бы получилось? Что было бы тогда?»

— Подполковник приказал охранников поместить под стражу. Их выпустили к нам только позавчера. Привлекать к этому Кузнецова я не хотел, потому что он нам мог пригодиться в качестве агента.

— Тогда почему Вы не привлекли к этому своих диверсантов? — Спросил я спокойно. Ни одна мышца при этих словах не дрогнула на моем лице, как и было задумано. Это важно.

Его глаза расширились от удивления:

— А откуда Вы знаете про них?

— Нурали Каримович, я знаю гораздо больше, чем Вы можете себе представить!

— Вот уж не ожидал от Вас такого! Я Вас даже зауважал! Ну что ж, тогда продолжим. Я дал задание группе уничтожить подполковника, но он не выходил с территории части, а наши не могли проникнуть на неё, — далее повествование Садыков вел намного спокойнее, без таких ярких эмоций, как раньше. — Ваши солдаты знают своё дело и не считают ворон на посту, но подполковнику не хватало решительности для вскрытия самих ящиков. А у Вас её было предостаточно! Подполковник решился только отправлять раз в неделю отчёт в штаб фронта, в котором просил разрешение на взлом самих ящиков. Но пакеты его так и не дошли до места. Наша группа выловила их всех, кроме последнего. Тот каким-то образом смог проскользнуть мимо нашей разведки. Поэтому прислали Вас.

— Дальнейшие действия уже мной описаны и ждут только протоколов допросов вашей троицы. Нурали Каримович, давайте с Вами предположим, что вашему грузу и вам удалось выбраться из таможни и отправиться к линии фронта. Какова дальнейшая судьба ожидала бы каждого из вас?

— До столицы доехали бы не все. Темешев умер бы ещё до линии фронта. Охрану бы убрали после пересечения линии фронта.

— Откровенно, ничего не скажешь. Чем это не угодил вам всем Темешев?

— Он слишком много знал. И только его смерть могла бы спасти его семью от ареста и расстрела за измену Родине.

— А большая у него семья была?

Садыков рассмеялся так заразительно и неподдельно, что вызвал у меня улыбку. И в то же время в смехе слышались ноты нервозности.

— Господин лейтенант, Вы меня удивляете! То вы с лёгкостью говорите о таких вещах, о которых и догадываться не могли бы, а то не знаете таких мелочей!

— Я прошу прощения, если оказался смешон в этой ситуации, но я действительно не знаю состав его семьи.

Просмеявшись и вытерев платком слёзы, Садыков ответил:

— У него никого в живых не осталось, кроме дочери Елены. Я имел в виду ближайших родственников. Его жена погибла в катастрофе десять лет назад, с тех пор он один.

— И ваше правительство не пощадило бы даже молоденькую девушку?

— Нашим миром правят только деньги. Ради денег Елену, оставшуюся без покровителя, расстреляют в ближайшие два-три месяца. Вот так вот!

— Ну, что ж! У меня вопросов пока больше нет. Возникнут — я знаю, где Вас найти. Спокойной ночи, Нурали Каримович.

— Спокойной ночи, господин лейтенант.

— Конвой! Уведите арестованного.

Глава 5

Когда Садыкова увели, из шкафа вышел бледный и слегка дрожащий Темешев.

— Вадим Николаевич, неужели это правда?.. Неужели они посмеют это сделать?

— Вы не поверили мне, теперь получили подтверждение от Садыкова. Давайте послушаем Мещерина, может, он правду скажет, если Садыков обманул, — я пожал одним плечом.

— Нет уж, увольте! В этом шкафу я чуть с ума не сошёл от услышанного! Пожалейте меня перед смертью!

— Юрий Петрович, рановато Вам ещё о смерти говорить!

— Перестаньте, Вадим Николаевич, я же знаю, что не вы, так свои меня убьют и глазом не моргнут.

Я скромно улыбнулся ему в ответ. Моя улыбка его смутила почему-то. И я задал очередной вопрос:

— Скажите-ка, Юрий Петрович, по вашим планам, согласованным с вашим правительством, каким образом вас должны были доставить в столицу?

— Никаким. Согласования, как такового, не было. Мы были сами виноваты в своём опоздании, поэтому добираться до столицы нужно было самим. Ведь они не знали о том грузе, который мы везём с собой.

— Выходит так, что если бы они узнали о дополнительном грузе, то…

— То прислали бы только вертолёт для перевозки этого груза, не заботясь о нас самих, — закончил фразу за меня Темешев.

— Юрий Петрович, вот Вы — дворянин высокого положения, граф. Что вы мне можете сказать, если можете, о семействе Велижановых?

Он вздрогнул от неожиданности:

— Это семейство — мои ближние родственники! Я надеюсь, что с ними всё в порядке? — Темешев занервничал.

— Не беспокойтесь, пожалуйста! По нашим сведениям, с ними всё в порядке. С одним из них можно встретиться у нас здесь.

— То есть как здесь? Прямо тут? На таможне?

— Если пожелаете увидеть его перед отъездом — то и на таможне, — опять пожал все тем же плечом я.

— Вадим Николаевич, скажите: Вы — волшебник?

— Ну, что Вы, право, Юрий Петрович! Три дня назад наша группа разведчиков взяла его в плен и доставила на нашу сторону.

— Господи, Вадим Николаевич, у меня от волнения даже слов нет! — Он тяжело осел на стул, склонил голову на руки и плечи его затряслись.

Я налил стакан воды и дал его Темешеву.

— Юрий Петрович, выпейте воды, пожалуйста!

Он взял стакан трясущимися руками и, стуча стеклом по зубам, медленно выпил. Вернув стакан, нервно вытер губы тыльной стороной руки.

— Вадим Николаевич, я знаю, что вашему правительству от меня что-то требуется. Я сделаю всё, что в моих силах, но при одном условии: вы должны мне привезти сюда мою дочь.

— Юрий Петрович, я не знаю, что от Вас требуется, но я Вам обещаю: Ваша дочь в целости и невредимости будет доставлена к Вам! Я не люблю пустых обещаний, но это я Вам обещаю!

Я выглянул за входную дверь:

— Дежурный! Врача срочно сюда! Пусть походный набор инструмента захватит! Быстро!

Дежурный с вытаращенными глазами кинулся бегом выполнять приказ.

Когда прибежали военврач с медсестрой, Темешеву уже стало немного лучше. Врач осмотрел его и сказал мне:

— Его нужно срочно госпитализировать. У него мелкоочаговый инфаркт начинается. И ему нужно в более прохладное место, чтобы не перегреваться.

— Доктор, спасибо большое за рекомендацию. У меня к Вам такой вопрос есть: в вашем медицинском арсенале есть такие средства, чтобы человек, приняв их, был очень похож на труп?

Я вышел на канал мыслесвязи с «дедом».

— «Дед», Привольный на связи. Добрый день.

— Добрый день, сынок. Группу диверсантов выследили, ночью будем брать.

— Это хорошо. У меня новости такие: лейтенант Велижанов, захваченный в плен группой Сергунова — ближний родственник Темешева. Темешев готов пойти на сотрудничество, но с одним условием: необходимо перевести через линию фронта к нам его дочь.

— Сынок, у нас на это сейчас нет ни людей, ни времени. Кто этим делом будет заниматься?

— Если разрешите, то этим займусь я и лейтенант Велижанов…

— Отставить отсебятину, лейтенант! — «дед» взорвался, но быстро отошёл. Самоконтроль определенно был одной из его сильнейших черт. — Докладывай дальше.

— Капитан Кузнецов куплен Садыковым.

— Это я понял ещё при получении пакета из штаба фронта. Что по нему предпринято?

— Пока ничего. Наблюдаю за его передвижением и действиями.

— Его никак нельзя упустить! Он очень важен для них. Его нужно будет обезвредить любыми способами. Что с Юровым?

— Садыков не смог подкупить Юрова и пытался его устранить, но не получилось.

— Хорошо, сынок. По поводу Темешева я подумаю, как можно сделать. Что нашли в грузе?

— На сей момент нашли пять артефактов, три из которых не имеют цены. А так же почти три килограмма драгоценных камней без оправы.

Я почувствовал, как у генерала перехватило дыхание от услышанного. Когда он немного пришёл в себя, он спросил:

— А поточнее можете сказать?

— У нас нет разновесов, чтобы завешать точнее, и ювелиров, которые смогли бы оценить стоимость камней, так что это, к моему сожалению, все, что я могу сказать.

— Как же я сразу не додумался вызвать оценщиков?.. — этот вопрос был риторическим и как бы задан генералом больше даже самому себе, чем кому бы то ни было еще. — Какие дальнейшие планы и мероприятия собираешься произвести?

Среди ночи вся таможня стояла на ногах. Меня подняли по тревоге:

— Господин лейтенант! Темешев умер!

Через три минуты я был на гауптвахте. Там были уже военврач с медсестрой и санитарами, Юров, Кузнецов.

— Господин лейтенант, у него обширный инфаркт, сердце не выдержало, — военврач нервно протирал тряпочкой стёкла очков. — Я Вам ещё днём сообщал, что у него слабое сердце, что его необходимо было госпитализировать.

— Завтра утром машина должна была его перевезти в полевой госпиталь. Не успели… — я со скорбью смотрел, как санитары укладывают на носилки тело графа. Сквозь решётки дверей на это смотрели и остальные члены делегации. — Днём похороним честь по чести, как он того заслужил своим долгим и нелёгким трудом. Сделайте всё, что нужно. Начальству я доложу сам сейчас.

На выходе ко мне подошёл Кузнецов:

— Господин лейтенант, за время Вашего пребывания здесь я не получил от Вас ни одного приказа.

— Господин капитан, радуйтесь, что Ваша добросовестная служба не даёт сбоев. Пока Вы несёте свою службу исправно, у Вас не будет проблем. Вслед за нарушениями у Вас появятся очень большие проблемы. Пока можете быть свободны.

— Слушаюсь, господин лейтенант, — он вытянулся в струнку и отдал честь, но в глазах мелькнул огонёк ненависти. Я сделал вид, что не заметил его, а поведение принял за чистую монету.

Днём на церемонию похорон допустили всю делегацию, с нашей стороны присутствовали все офицеры, свободные от службы и взвод солдат. От имени правительства противника выступили Садыков и Мещерин, сотрудники бывшего посольства в нашей стране. С нашей стороны выступил подполковник Юров.

После поминального обеда я вызвал на допрос Садыкова.

— Нурали Каримович, мы с Вами договаривались, что Вы расскажете обо всех артефактах и спрятанных камнях…

— Я выполнил своё обещание. Что-то пошло не так?

Я достал из стола пять объёмных полотняных мешочков и положил на стол.

— Как Вы, наверное, помните, вчера их было всего один.

Глаза Садыкова чуть не вылезли из орбит:

— Вот мразь! А я-то не мог понять, почему мы не успеваем отправиться со всеми! А он решил подчистить всё и всех! Гнида!

— Кого Вы имеете в виду?

— Мещерина, конечно! Кого же ещё?! Это он задержал наш отъезд! Сказал нам, что ящики ещё не готовы, а сам занимался упаковкой камней, — постепенно Нурали начинал успокаиваться. Так резко закипевшая в нем ярость и гнев начинали потихоньку остывать.

— Откуда у него столько драгоценностей? Это же огромное состояние.

— В посольстве всегда было золото, и к началу войны его скопилось изрядное количество. О нём знали ограниченное число людей, среди которых был и Мещерин. Забрать весь запас золота мы не могли, чисто физически не хватало сил. Видимо, Мещерин воспользовался этим запасом…

— Конвой! Приведите сюда Мещерина.

Я убрал со стола мешочки.

Ввели Мещерина. Я указал ему на пустой стул:

— Присаживайтесь, Павел Пантелеймонович, — я говорил спокойным и невозмутимым голосом, чтобы у Мещерина даже не закрались мысли о том, на какую тему сейчас пойдет беседа.

— Благодарствую, господин лейтенант. Чем обязан такому срочному вызову? — С первого взгляда казалось, что Мещерин был достаточно спокоен и даже расслаблен. Его выдавал только немного проступающий пот над верхней губой и слегка подрагивающие пальцы.

Я положил один мешочек на стол.

— Объясните мне, пожалуйста, происхождение вот этих камушков…

— А что это за камушки, господин лейтенант? Те самые, из ящика?

— Да, любезный Павел Пантелеймонович. Те самые… — Я так же говорил спокойно, хотя внутри опять зарождалось семя азарта. Азарта разоблачения.

— Хм… Тут и объяснять нечего. Эти камни мы везли на Родину, чтобы там их разделить поровну. Так сказать, чтобы ничего не потерять от задержки на таможне и в дороге.

— Интересное суждение, господин Мещерин! А об этих кроме Вас кто-то ещё знал? — Я выложил на стол второй мешочек.

Мещерин слегка оторопел. Волнение скрывать он уже не мог. В нём боролись жадность и страх. Ведь рядом с ним сидел Садыков, который молчать вряд ли станет при таком раскладе.

— Я не уверен, господин лейтенант, но, кажется, что о них мог знать Темешев…

— Вот оно значит как! А когда я первый мешочек при вас всех троих нашёл, вы по-другому пели! Так кто из вас знал ещё об этих камнях? — внутри я уже начинал ликовать, но ни в коем случае показывать этого было нельзя, поэтому я держал марку.

— Вообще-то о камнях знал Садыков, но не знал, что их два мешочка…

Я положил на стол третий мешочек. И без того бегающие глазки Мещерина заметались, как пыль по ветру, а пальцы уже не просто подрагивали. Руки его дрожали так, что дай я ему в руки стакан воды сейчас, он расплескал бы его в считанные секунды. Если бы вообще, смог удержать.

— Я хотел сказать, три… мешочка… — Лицо его покрылось испариной.

Четвёртый мешочек заставил его замолчать. Он был не в состоянии даже закрыть рот.

— Ну, что? Так сколько мешочков было?

Его голос стал едва слышным, дрожащим. Взгляд застыл на мешочках и не мог оторваться от них.

— Я вижу четыре и глазам не верю… Нурали Каримович, подскажите, что происходит? Я ничего не соображаю…

— Ты, мразь, за всё ответишь! — Сорвался-таки Садыков.

— Конвой, пошлите за врачом срочно!

Садыков воспользовался минутным отсутствием конвоя и накинулся на Мещерина, схватил его за горло и начал душить. Я подскочил к ним и ударил Садыкова ребром ладони по шее ниже черепа. Он на пару мгновений потерял сознание. Я отпихнул его в сторону, заломил руки и одел наручники. Несколько долгих минут все приходили в себя, пока не пришёл врач с медсестрой. Они поставили уколы обоим.

— Господин лейтенант, с Вами всё в порядке?

— Да, благодарю Вас, я в порядке. Что с этим? — Я указал на Мещерина.

— Нервный шок. Через два-три часа он отойдёт. Но ему нужен покой на это время.

— Хорошо, доктор, спасибо большое Вам!

Он улыбнулся:

— Не за что! Обращайтесь, если что!

Я проводил их до двери. Мне стало ясно многое: они оба, в тайне друг от друга, скупали и прятали драгоценные камни в ящиках. И у них их получилось примерно одинаковое количество. Но Садыков оказался сильнее, чем Мещерин, физически и морально. Их как-то нужно выводить на чистую воду…

— Конвой, уведите этого в камеру, пусть отдыхает пока, — кивком указал я на Мещерина. — А с этим предстоит разговор особый.

Садыков смотрел на меня с неприкрытой ненавистью и даже яростью, как загнанный зверь.

— Ну, что, Нурали Каримович, не получилось? И дальше не получится! — Я перешёл на его родной язык. — Мы нашли не три артефакта, как Вы утверждали Темешеву, а пять.

У Садыкова глаза округлились от страха.

— Чего Вы так испугались? Привидение увидели, что ли? Ну, хватит уже. Я ведь с Вами уже не играю в прятки.

— Так Вы всё знали и скрывали от нас свои знания!.. Как же я сразу не догадался?

— Я уже объяснял, что знаю гораздо больше, чем говорю. Так что, Вы готовы давать показания?

— Ничего я Вам говорить не буду! — Эти слова опять же были почти выплюнуты.

— Вот и славненько! — Теперь мне не нужно было скрывать своего ликования. Хоть все равно, полностью я его и не мог показать. На месте мне не сиделось, поэтому я встал со стула, обошел стол сбоку и встал рядом с ним. — Тогда расскажу я. Вы здесь, на таможне, задержались только для того, чтобы дождаться группу диверсантов, которая должна была вас сопроводить до самой столицы. И ещё одну функцию они должны были выполнить: устранить до перехода Темешева. Это Вы сами мне рассказали. Гениальный план, ничего не скажешь, и он бы даже непременно сработал… вот только Вы о себе не подумали. Или Вы считали, что живыми доберётесь до столицы и откупитесь от своих?

— Что за бред Вы несёте, лейтенант?

— Группу мы захватили всю живьём. Вашим диверсантам далеко до наших разведчиков, несмотря на то, что ваши были на территории противника. Так вот, по их показаниям, а точнее по признанию командира группы капитана Журавлёва, Темешева они должны были убрать до перехода, а вас двоих — перед стенами столицы. Якобы, вас настигла разведка противника и уничтожила.

— Бред полнейший! Кто Вам такую чушь рассказал? — Несмотря на то, что Садыков говорил одни слова, тон его голоса говорил совсем другое.

— Введите капитана.

Глаза капитана и Садыкова встретились, и Садыков всё понял.

Эпилог

— Юрий Петрович, я надеюсь, что Вы не в обиде на меня за спектакль с Вашими похоронами! Ведь нам как-то нужно было их убедить, что Вы не просто так остаётесь у нас! И спасти жизнь вашей дочери!

— Я не в обиде, Вадим Николаевич! Для дочери, конечно, это был удар, но она молода и справится! Господин генерал, а для Вас у меня есть одна новость. Я думаю, что Вы прикажете в ближайшее время привезти её сюда!

Генерал засмеялся:

— Что Вас привело к этой мысли? На самом деле у меня пока нет возможности послать группу за ней, уж извините великодушно, но обещаю, что как только…

— Вы меня не поняли, генерал! В течении двух месяцев она будет здесь! Дело в том, что в моём доме есть тайник, в котором лежат очень интересные документы, которые при их обнародовании снесут головы некоторым генералам вашего противника. Тайник находится в зале приёма посетителей. Если вам они интересны, мы можем это обсудить. Но в обсуждении деталей должен принимать участие лейтенант Привольный.

Но это задание было отложено в связи с условиями на фронте на пять месяцев.

Генерал встретил меня в штабе после моего возвращения с распростёртыми объятиями!

— Сынок! Благодарю за службу! Ты не поверишь, как я рад, что ты вернулся! Согласись, задание было сложным!

Я скромно улыбался и чувствовал себя очень скованно от таких похвал.

— Геннадий Борисович, ситуация сложная, не скрою! Особенно её окончание! Я не ожидал, что врач пойдёт на такой спектакль, но больше всего — что камешки сработают так мощно! Спасибо Вам за помощь с капитаном диверсантов. Только это и сломало Садыкова. Кстати, как они добрались до столицы?

— Хорошо добрались! Они живы и здоровы благодаря тебе! Да-да! Не скромничай! Два мешочка камешков помогли им встать на ноги и начать работу на нас. У тебя талант не только нахождения общего языка с людьми, но и Великий Стратег и Тактик сидят в тебе! Готовь дырочку для награды! Ты представлен к ордену!

От такой новости я вспыхнул до корней волос!

Ещё одна новость ждала меня в лагере: мне приготовили отдельное жильё. Поселили в деревне в доме у молодой хозяйки. Но это уже совершенно другая история!

Часть 3. Личные отношения

Моя хозяйка оказалась очень симпатичной девушкой: рост выше среднего, фигурка — точёная! Загляденье! Но я скажу о главном: при встрече и знакомстве людей они смотрят в первую очередь друг другу в глаза! Не долго, две-три секунды. Но именно эти секунды имеют огромное значение! За это время решается судьба их отношений! Не зря говорят: «Через глаза заглянули в Душу!» Именно так и происходит у людей. Их отношения бывают трёх разных типов: взаимная симпатия, односторонняя симпатия и взаимная антипатия (полное равнодушие). Я не буду говорить о психологии общения. Я скажу о нас с Машей: в её первом взгляде я заметил икорку интереса, которая переродилась в пламя. Но у меня у самого было холодно в груди. Я не стал играть её чувствами и постарался держать расстояние между нами. Ей было больно. Но ещё больнее было бы после окончания игры. И я держался.

После возвращения с задания я чувствовал себя уставшим и несколько больным. Генерал дал мне несколько дней отдыха:

— Отдохни, освойся с местом жительства. Поговори с хозяйкой, она, кстати, у тебя очень умная! А через три дня я жду тебя у себя! Отдыхай, сынок!

С Машей мы познакомились на крыльце. Я отметил сразу, что у неё очень красивые голубые глаза. Она стрельнула в меня ими и показала комнату:

— Располагайтесь!

Я осмотрелся. Комната была небольшой, в ней стояли стол, две табуретки, кровать и диван. Чистенько и очень уютно. Небольшое окно украшали вышитые вручную гладью занавески. Я хотел разуться в коридоре, но Маша сказала, что в комнате есть место под обувь, а здесь не нужно разуваться. На мои попытки возразить, она застрожилась:

— Кто в доме хозяйка?

— Вы! Кто же ещё?

— Извольте выполнять приказ, господин лейтенант!

Так что я разулся в комнате, снял ремень и гимнастёрку, сложил аккуратно на табуретку и лёг на диван. Уснул моментально и проспал до захода солнца. Я не сразу сообразил, что гимнастёрки на табурете нет. Только когда увидел, что Маша пришивает свежий подворотничок. Она сидела на кухне лицом к моей комнате и заканчивала подшивать. Я смутился:

— Маша, зачем Вы это делаете? У меня ведь свои руки есть! Я привык делать всё сам!

— Да, ладно, Вадим, не переживайте! У меня было свободное время, вот я и сделала. Баньку принять хотите? Я истопила, вода горячая.

— Здорово! Я сейчас, мигом! — обрадовался я. Метнулся в комнату, взял мыло, полотенце, смену белья, бритву с зеркалом и побежал в баню.

Пока я мылся-брился, Маша накрыла стол: картошка в мундирах, капуста квашенная с солёными огурчиками, хлеб, жареная рыба, в кувшине — квас, в бутылке — самогон. Тарелки, стопки, кружки, ложки, вилки… Полный набор!

Банька! Наверное, ни одна народность не любит столь процесс смывания с себя грязи в бане, как мы! У нас выработался за века даже собственный ритуал! В этом ритуале обязательно присутствуют мыло, мочалка, печь-каменка, тазы два штуки, и самый главный в бане — веник! Без него всё мытьё в бане превращается в обычное смывание грязи. А это можно сделать и в ручье. Так вот, процесс запускается следующим образом: в котёл, вмонтированный в печь-каменку, наливают воду и разжигают дрова в топке. Горящие дрова выполняют сразу три функции: нагревают воду, нагревают камни и нагревают воздух в бане. Вода нагревается почти до кипения. Затем в один таз кладётся веник и заливается кипятком. Веники бывают разными по своему составу: берёзовые, дубовые, эвкалиптовые, очень редко делают смешанные. Их заготавливают заранее и сушат под навесами в тени. Когда их заливают кипятком, листья становятся мягкими и не облетают. Дальше поступают по-разному: кто-то сначала моется с мылом, а потом парится, кто-то наоборот, сначала парится, а потом моется. Это каждый выбирает себе сам по своему состоянию здоровья и предпочтению. Я сначала моюсь, а потом парюсь! Чтобы в парилке стало жарче, плескают на камни каменки воду с различными добавками: пиво, квас… тут наступает момент ароматерапии и ингаляции при различных заболеваниях. Когда с тебя стечёт первый пот, начинаешь нахлёстывать себя распаренным веником! Это непередаваемые ощущения!!! Покрикиваешь, покряхтываешь, а всё равно лупишь себя веником! Обдашь себя холодной водой — и по-новой! Истратишь на парку все свои силы, но зато выходишь из парной счастливый! Красота!

После парилки еле доплёлся до дома. Присел на крыльце, привалившись спиной к перилам. Где-то совсем недалеко пели цикады, стремительно проносились то ли летучие мыши, то ли ночные птицы: в темноте не разберёшь. Высоко в небе светила большая Луна, время для маленькой ещё не наступило. Прохладно! Хорошо!

Вышла Маша, улыбается:

— С лёгким паром, Вадим! Вот, выпейте кваску! Из погреба достала, холодненький!

— Спасибо большое, Маша! Вкусный квасок у тебя! Сама делала?

— А то кто ж за меня сделает? У нас каждая хозяйка свой квас делает, и не найдёшь ни одного одинакового на вкус.

— Это что ж получается: полста дворов — полста сортов? Так что ли?

— Конечно! Только не полста, а полтораста.

— Да неужели! — удивился я. — Домов-то столько не наберётся!

— Наше село — лишь хутор, а основная усадьба — в лесу, в километрах трёх от нашей будет! Отдышались? Пойдёмте за стол! Откармливать Вас буду, а то худой совсем!

За столом Маша начала разливать самогон. Я её остановил:

— Маша, давайте не будем! Я не пью совсем. Лучше квасу! Очень он у Вас вкусный!

— Вадим, а за знакомство?

— Маша, я рад нашему знакомству, но пить не буду!

Она посмотрела на меня очень пристально, оценивающе:

— Как хотите, Вадим. А я выпью! И не потому, что я алкашка деревенская! А просто мне так захотелось! — она взяла полную стопку и одним глотком выпила содержимое. Выдохнула. Задержала дыхание.

— Вы закусите, Маша! Иначе, сморит очень быстро.

— Раз беспокоитесь, значит, я Вам немного понравилась…

— Маша, давайте определимся таким образом: девушка Вы видная, хорошо сложены, очень красивы! Но я должен Вам признаться: я не люблю пьяных людей, особенно девушек и женщин… Пьяные люди вызывают у меня антипатию из-за своей слабости. Прошу на меня не обижаться, я высказал своё личное мнение.

— Как Вы можете обо мне судить, если знаете меня всего несколько часов?

— Я не сужу Вас, Вы поймите меня правильно! Я высказал своё личное отношение к алкоголю.

— А Вы, оказывается, праведник!

— С чего Вы так решили?

— Пить не пьёте, за юбками не волочитесь, на всё имеете своё «личное» мнение… Прямо, святой! Можно с Вас иконы писать?

— Маша, что с Вами случилось? Неужели на Вас так действует самогон? Вроде, немного выпили-то…

— А Вы не считайте, сколько я выпиваю! Не зачем это делать! Я взрослая девочка! За себя сама отвечаю!

Я сидел и молча смотрел на неё. Не похоже было, чтобы так быстро и сильно подействовал алкоголь. Если только она раньше не выпила начальную дозу для храбрости. Я даже перестал есть. Она остановила свои речи на полуслове и уставилась взглядом в стол. Потом резко встала и прошептала:

— Простите меня, Вадим! Я сама не знаю, что я несу… Познакомились, называется…

Она выскочила на крыльцо, а по звукам шагов я понял, что и со двора она тоже убежала. Я закончил ужин в одиночестве, убрал и перемыл посуду, и пошёл к себе. Долго ворочался с боку на бок, прислушиваясь к звукам из её комнаты. Она пришла, когда на небе заалела полосочка рассвета. Слышно было, как она разулась и легла. У меня с души отлегло, и я сразу уснул.

Я не люблю рано вставать, поэтому проснулся почти в обед. Не открывая глаза, долго слушал деревенские звуки, такие знакомые и такие родные! Крики петухов, кудахтанье кур, гогот гусей, кряканье уток, мычание коров — это всё для меня знакомо с детства, это — родные звуки! Я даже размечтался под них. Вспомнил родную деревеньку, в которой родился и вырос, лес, в который мальчишками бегали играть. И тут до меня дошло: а где Маша? Почему её не слышно?

Я вскочил, быстро оделся и вышел на кухню. Обеденный стол был накрыт полотенцем. Поверх него лежал листок бумаги, на котором крупно было написано: «Завтрак на столе. Я ушла на сенокос.» Под полотенцем стояли тарелки с картошкой, огурцами, в кувшине — квас. Быстро позавтракав, я пошёл к соседям, чтобы расспросить, где сено косят. Оказалось, что это сделать совсем непросто! В селе остались только старики и старухи и совсем маленькие дети. Собрав самую «доступную» информацию, я пошёл в направлении, которое мне подсказали старшие. Видимо, «доступность» информации о местоположении сенокоса была не для меня, потому что, проплутав по стёжкам-дорожкам часа полтора, я так никого и не нашёл. Хорошо, что попался мне мальчик, которого послали в деревню за квасом. Он меня и довёл до поляны с сенокосом.

Увидев меня, женщины стали посмеиваться над Машей:

— Ой, Машк, гляди-кась, кто пожаловал собственной персоной! Эй, солдатик! Иди-кась к нам поближе! Хотим с тобой познакомиться! А то от Машки не дождёшься! Говорит: «Мой! Никому не дам моего ненаглядного!»

— Да что вы! Прям так и сказала? — Сделал вид, что сильно удивлён.

— А то! Сказала, что всю ночь работал, пусть поспит! А сама спит на ходу… Вот и хотим поближе познакомиться! Может, и у нас поработаешь?

— Да ладно, Матрёна, языком трепать! Не слушайте её, Вадим! Она Вам нагородит с три короба! Знаю я её!

— Маша, я ведь не в обиде! Я сам родился и вырос в деревне! Такие разговоры на каждом сенокосе бывают! Вы лучше скажите, чем я помочь могу?

— А что Вы можете делать?

— Косить, копнить, стоговать, вершить… Или у вас тут как-то не так делают?

— Всё так. А косы отбить сумеете? А то у нас никто особо не умеет, поэтому тяжело косить…

— Могу, конечно! Где инструмент у вас тут?

Через полчаса косы заработали по-новому. Старики похвалили за помощь:

— Милай, где ж ты раньше-то был! А то мы все руки себе повывихивали…

Поставили меня косить — снова радуются: косу держу правильно, скошенная трава сама в валок ложится сразу, работа идёт размеренно, без рывков и отставаний. А ещё и песни успевал напевать потихоньку! Дед Игнат прислушался к напевам, а потом спросил:

— Сынок, а где ж ты таким песням-то научился?

— Я из южан, дедушка! А у нас на покосах всегда песни пели, и сейчас поют! Я в детстве сначала их просто слушал, потом подпевать стал, когда слова запомнил.

— Я сам из южан! Стало быть, земляки мы с тобой! Только вот судьба забросила меня сюда, да так и оставила. Прирос я корнями в эту землю, в этот самобытный край, и уезжать не хочется, да и некуда, наверное! Годков-то мне уже много, никого там из знакомых и родственников не осталось…

— А память, дедушка, Вас не подводит?

— Память у меня всегда хорошая была! Никогда на неё не жаловался!

— А не было ли у Вас, случаем, среди дальних родственников Привольных?

Все на покосе оставили свои работы и прислушались к нашему разговору.

— Постой-ка! В нашей деревне жили два моих двоюродных брата, Васька и Петька Привольные. Я постарше их был на пару годков. Ох, и куролесили мы с ними! Могли всю деревню на уши поставить!

Сказать, что я был удивлён — это ничего не сказать! Я долго не мог выговорить ни слова от удивления. Наконец, собравшись с силою, я сказал тихим голосом:

— Василий Никанорович — мой дед, и они оба до сих пор живы.

Тут пришла пора уже деду Игнату ловить воздух ртом:

— Мать честная!!! Внучек мой родненький!!!

У него по щекам текли чёрные от пыли слёзы. Мы обнялись. От женщин к нам подошла бабушка Аксинья. Она тоже плакала и потихоньку причитала:

— Игнатушка! Какое счастье, Игнатушка! Как я рада нашему внучку!

И тут всех прорвало: подходили обнять, поцеловать, руку пожать, по плечу похлопать. В общем, закончился сенокос этим днём раньше обычного. Дед Игнат с бабой Аксиньей затащили меня к себе в гости, напоили квасом, накормили до отвала.

Вся деревенька собралась у них во дворе, все готовы были слушать мои рассказы о жизни на Юге. Маша пряталась и редко попадала мне на глаза, переговаривала с подругами и снова исчезала в толпе. Баба Аксинья вопросов задавала не много, зато дед Игнат ими завалил, спрашивал обо всём подряд: о братьях своих, об их детях, о внуках, об урожаях в последние годы, какое у кого хозяйство… Делился своими воспоминаниями:

— А вот ты знаешь, как мы жили? Чтобы мы, да ослушались старших! Да такого отродясь не бывало! И семьи были такими крепкими! Жениться тебе надобно, Вадим! Вот погоди, найдём мы тебе тут невесту писаную красавицу и умничку! Порадуешь нас, стариков, уже правнуками! Или есть у тебя уже на примете какая? Нету? Так мы это дело вмиг исправим! Смотри, сколько девах стоит тут! Все тобой любуются! Только помани пальчиком — любая твоей будет! Вот взять, к примеру, хозяйку твою, Машку! Ну чем она тебе не люба? И красива, и стройна, и умничка, и песни спевает, что твой соловей! А какой в доме порядок — сам знаешь!

— Старый уже, а чего несёшь-то! Пущай они сами меж собой разберутся! — Баба Аксинья махнула на него фартуком. — Молодёжь-то нынче совсем другая, не то, что мы были! Ты лучше баньку истопи, помыться надо после покоса. А я пока стол накрою, гостей потчевать надо.

— И то верно говоришь! — Закряхтел дед Игнат.

— Дедушка, посиди, отдохни, а я истоплю быстренько баньку! Я мигом управлюсь! Давайте вёдра, сейчас организую.

Пока я носил воду и готовил баньку, слух о неожиданном празднике докатился до нашей части. К нам на «огонёк» пришли все начальники и командиры во главе с самим генералом Семёновым, не занятые делами службы. Дед Игнат встречал их с распростёртыми объятиями:

— Геннадий Борисович! Родненький Вы наш! Какое счастье Вы принесли в наш дом!

Генерал был очень удивлён такому приветствию:

— Дядя Игнат, что такое случилось у Вас сегодня? Что за переполох?

Дед Игнат плакал от счастья:

— Да разве ж ты не знаешь, кого ты к нам в деревню привёз? Аксинья, веди скорее виновника! Пусть на него генерал полюбуется!

У генерала глаза от неожиданности округлились:

— Да объясните же, наконец, что случилось?

Дед Игнат продолжал сквозь слёзы:

— Геннадий Борисович! Как тебе не стыдно! Два месяца скрывал от нас мою кровиночку, моего родненького внучка! Привёз его сюда и спрятал, чтобы мы с Аксиньей ни слыхом, ни духом не догадались, что он совсем рядом с нами!

У генерала отлегло от сердца:

— Кажется, я начинаю догадываться… Вадим Николаевич, объясните-ка мне, каким образом Вы тут разыскали родственников?

Тут раньше меня вперёд выпорхнула, откуда ни возьмись, Маша:

— Господин генерал! Он тут совершенно не при чём! Деду Игнату понравилось, как Вадим пел на покосе и он спросил кто обучал таким песням Вадима. А потом выяснилось, что они — родственники!

Генерал засмеялся:

— Маша, ты-то почему встреваешь в разговор старших? Я же не обвиняю его ни в чём, а задаю простые вопросы только.

Маша смутилась, прикрыла лицо руками и убежала. Генерал был обескуражен её поведением:

— Вадим, что такое с Машей случилось?

И тут раздался из толпы голос Матрёны:

— Да втюрилась она в Вадима! Что ж тут непонятного-то?

Женщины сразу на неё зашикали:

— Да хватит тебе, Матрёна, всё опошлять! Несёшь незнамо что! Не обижай Машу! Ты её пальца не стоишь!

Матрёна вышла вперёд, подбоченилась и продолжила:

— А что, я разве неправду сказала? Сказала так, как есть! — развернулась и ушла в сторону.

Генерал отозвал меня в сторонку:

— Рассказывай, герой, что у тебя с Машей?

— Ничего у нас с ней нет! И когда бы я успел, если только вчера переехал к ней на постой? Весь день спал, потом в баньке помылся и снова спать…

— Ты смотри мне! Не вздумай обижать её!

— Да у меня и в мыслях не было!

— Вот и хорошо! Ладно, пошли к столу, зовут уже.

Застолье было шумным, весёлым. Нашлись гармошка, гитара, и под их аккомпанемент завели петь песни. Концерт получился отменный, в нём прозвучало много песен с разных концов света. А я всё искал глазами Машу, но никак не находил. Улучив момент, когда на меня не обращали внимания, я пошёл искать её. Она сидела дома на кухне и смотрела в одну точку. Из её глаз неслышно текли слёзы и капали на подол платья. Чтобы не вспугнуть её, я тихо подошёл к ней и присел на другую табуретку. Смотрел на неё и молчал. А она не обращала на меня никакого внимания. Мне было очень приятно сидеть вот так с ней и молчать.

— Пришёл посмеяться надо мной? — Неожиданный вопрос застал меня врасплох.

Я посмотрел на неё во все глаза и несколько секунд не знал, что ей ответить.

— Маша, я разве похож на того, кто может смеяться над горем ближнего?

Она вытерла пальцами слёзы, изучающе посмотрела на меня красивыми глазами и сказала:

— Нет, не похож. Тогда зачем пришёл?

— Я пришёл извиниться за своё поведение перед тобой! Прости меня, пожалуйста! Мне трудно объяснить, что происходит на самом деле, да и не объяснить всего в двух словах. У нас с тобой ещё будет время для обстоятельного разговора, но сейчас ещё рано. Я обещаю тебе всё рассказать! Но немного позже. А пока пойдём на праздник! Так надо, понимаешь?

— Вадим, я ничего не понимаю! Почему? Ну, почему тебе нельзя просто сказать мне, что у тебя есть другая?

— Это будет откровенной ложью. А я не обманываю никого, я не в состоянии никого обманывать.

— Тогда почему мы не можем быть вместе?

— Маша, своими вопросами ты разрываешь меня на части. Мне очень больно молчать, но и правду я сказать не могу тебе. Нам с тобой необходимо через пять минут быть в кругу танцующих! И мы там будем! Хоть бы мне пришлось тебя туда нести на руках!

Маша озорно улыбнулась сквозь слёзы:

— Я тебе поверю, если ты донесёшь меня до круга на руках!

Назвался груздём — полезай в кузовок! Я подхватил её на руки и бегом кинулся ко двору деда Игната. От неожиданности Маша взвизгнула, уцепилась мне за шею и всю дорогу смотрела в мои глаза. Она смотрела на меня тёплым взглядом, потом прижималась щекой к моей щеке, потом отстранялась и покусывала нижнюю губку. Я чувствовал, как часто бьётся её сердце рядом с моим! Я прижимал её к груди и больше всего боялся споткнуться.

Добежав до калитки, я хотел поставить Машу на ноги, но она обняла очень крепко мою шею:

— Нет! Кто обещал донести меня до танцевального круга и поставить в его центре?

Я внёс её на руках в центр круга танцующих и поставил на ноги. Маша тут же обвила мою шею крепкими руками и прильнула сладкими губами к моим губам. Музыка тут же умолкла, и все с восхищением смотрели на нас. Я не отстранял от себя это изъявление любви Маши. Мне было очень приятно и волнующе. Я прошептал:

— Маша, на нас все смотрят!

— Пускай! Они завидуют и не знают, что произойдёт через пять минут. Вадим, не отпускай меня сейчас! Потом! Никогда!

— Я буду всегда помнить тебя такой красивой!

Она была счастлива. Да, что там говорить: и я был счастлив! Мы были счастливы! Пускай на час, пускай на минуту, на миг! Но, много ли человеку нужно для счастья? Шла война, и нам неизвестны были её пути-дороги. А через три минуты эту деревеньку накрыло артиллерийским огнём противника. Первый снаряд попал в дом Маши, потом были и другие попадания. За полчаса обстрела были разрушены все дома в деревне, погибло очень много людей. В поднявшейся панике я потерял из виду Машу и никак не мог её найти. Нашёл её только двадцать лет спустя. В другой жизненной истории.

Часть 4. В окружении

Глава 1

Ещё грохотали взрывы, а я уже прибежал в штаб части. В штабе находились несколько офицеров, вернувшихся из деревни, и дежурные по части. Я побежал в палатку операторов. Девушки были на месте и вели какие-то переговоры. Одна взглянула на меня вопросительно.

— Я лейтенант Привольный. Найдите срочно генерала Семёнова!

— Я пробую его искать, но не получается! По всей вероятности он потерял сознание, — девушка как-то нервно дёрнула плечом.

— Где он находился в последний момент связи с ним?

По её щекам текли слёзы:

— В доме деда Игната, если Вам это о чём-то говорит.

— Говорит очень многое. Я на связи. Как только появится генерал, сразу же сообщите его координаты и состояние мне! Я бегу в деревню.

Вытерев тыльной стороной ладони слёзы, она ответила:

— Слушаюсь, господин лейтенант! Меня Светлана зовут.

Я выскочил из палатки и натолкнулся на санитарку, которая почти несла на себе раненого капитана Космодина. Мы втроём упали на землю. И в этот момент рядом с нами упал снаряд. Нас с ног до головы обдало угаром сгоревшей взрывчатки и засыпало землёй. Я встал, поднял Космодина и повёл в санчасть. Санитарка пыталась помочь, но больше мешала. Капитан выдавил сквозь зубы:

— Лейтенант! Срочно ищи генерала! Он нам очень нужен живым! Брось меня и ищи его!

— Капитан, сначала доведу тебя до санчасти, а потом побегу его искать. И это не обсуждается!

В палатке санчасти все столы были заняты, врачи делали операции, санитары уносили прооперированных и укладывали новых пострадавших. Посадив капитана на землю, я побежал в сторону деревни. Сзади очень сильно ухнуло, снова свалив меня на землю и засыпав песком. Когда пришёл немного в себя, я оглянулся. На месте палатки развевались обрывки самой палатки и висела пыль… И тишина. Я подумал сначала, что меня оглушило взрывом, но где-то плакала женщина, стонали раненые.

— Светлана, отзовись!

— Господин лейтенант, я слушаю Вас!

— Что с генералом?

— Пока ничего не слышу о нём. Вы где?

— Я пока у остатков санчасти. Её больше нету.

— Господи! Кто теперь раненым сможет помочь? — Её голос дрожал от напряжения.

— Попробуй запросить штаб фронта и объяснить им ситуацию. Попроси помощи медперсоналом и объясни по поводу генерала. Это самое срочное. Всё. Я бегу в деревню.

Снаряды уже не рвались, но вокруг всё было исковеркано взрывами. Это ж надо было так измениться всему вокруг всего за полчаса! Бежать я не мог, переходил от одного к другому раненому или убитому, чтобы найти генерала. Эта дорога показалась мне самой длинной, которую я прошёл за всю мою жизнь, хотя её длина не превышала двух километров. Я искал генерала во всех дворах, на всех улицах, пока не дошёл до дома деда Игната. Собственно говоря, самого дома уже не было, как и всей деревни, и во дворе на том месте, где я обнимал Машу, была огромная воронка. Я сразу увидел деда Игната. Он сидел на земле, а рядом с ним лежала неподвижно баба Аксинья. Он молчал, а по щекам его текли слёзы бессилья. Я постоял рядом с ним, помолчал, и отправился искать генерала.

Генерал лежал под плетнём, весь в крови, с прилипшими кусками земли, смешанными с кровью. Я потрогал его пульс. Жив! Моей радости не было конца!

— Света! На связь срочно!

— Я тут, господин лейтенант!

— Семёнов жив. Сильно ранен, но жив. Он во дворе деда Игната. Теперь: что ответил штаб фронта?

— Ура! Тогда всё будет хорошо! Штаб ответил, что к нам выезжает бригада из фронтового госпиталя во главе с профессором Аксёновым. Время прибытия через три часа. Противник начал наступление на нашем участке фронта. Приказали сворачивать лагерь. Генерала на первой же машине отправить в тыл.

— Я понял, Света! Спасибо тебе за работу! До связи!

Теперь, когда можно было всё обдумать хорошенько, меня стали обуревать мысли о Маше. Где она? Что с ней? Что за странные слова она сказала про пять минут? С точки зрения обыкновенных людей она не могла знать о грядущем. Но я ведь чувствовал, что она совсем не обычная. У неё чувствовалась огромная внутренняя энергия, которая часто била ключом или даже штормом из неё. И в то же время она была слабой и ранимой девушкой. Осмотрев всё вокруг своим внутренним зрением, я не нашёл её. Но я чувствовал, что она жива. Дальнейший поиск Маши был прерван появившейся подводой. Ею правил мальчик лет десяти.

— Эй, дядя военный, Вам помощь нужна?

— Сынок, как ты вовремя! Мы с тобой сможем перевезти дядю генерала в военный лагерь? — Я немного наклонился, чтобы быть на одном уровне с ребенком.

— Конечно, сможем! Давайте его сюда! На следующей улице много офицеров лежит, но все они мёртвые, никто не уцелел…

Я осторожно переложил генерала с земли на повозку. Генерал даже не застонал.

— А ты уже всю деревню объехал?

— Почти всю. Ещё вон на той улице не был.

— А ты всех в деревне знаешь?

— Ага! Деревня ведь маленькая! У нас все друг друга знают.

— А Машу не встречал нигде?

— Нет, Машу я не видел ни среди живых, ни среди раненых, ни среди убитых, — на другой ответ я и не рассчитывал.

— Твои-то родственники живы?

— Один я теперь остался…

— Как тебя зовут-то, юный спаситель?

— Васяткой все кличут, — мальчишка даже улыбнулся, но улыбка его вышла печальной.

— Знатное имя!

Мне показалось (а может, и нет), что слева вдалеке я увидел фигурку Маши. Присмотрелся получше, но так больше и не увидел никого.

Глава 2

В лагере остатками медперсонала был организован пункт первой помощи. Они помогали раненым тем, что могли сделать в данных условиях: перевязка, уколы, наложение простых швов и шин… К нам подошла медсестра. Осмотрев генерала, она сказала:

— Будет жить. Легко отделался, только несколько царапин.

— Постойте! Так он же весь в крови!

— Это не его кровь. Возможно, у него сотрясение мозга, поэтому не приходит в себя. А в остальном — он здоров!

Эта новость очень обрадовала меня. Я поблагодарил медсестру и хотел перевезти генерала в штаб, когда увидел, что он зашевелился.

— Васятка, давай-ка подвезём его к штабу, и я тебя отпущу.

Около штабной палатки я с помощью нескольких офицеров снял генерала с подводы и занёс его внутрь. Генерал стал потихоньку приходить в себя, открыл глаза.

— Что произошло? Объясните мне, что случилось? — С трудом выговорил он.

— Противник обстрелял деревню. Теперь деревни больше нет. Лагерь тоже был обстрелян, но не так интенсивно, как деревня. По нашим сведениям, противник перешёл в наступление на нашем участке фронта. Они прорвали нашу оборону и продвинулись вглубь почти на сорок километров.

— Лагерь свернуть и передислоцировать на запасной участок.

— Приказ отдан уже два часа назад. От лагеря мало что осталось.

— Необходимо сохранить всё, что осталось! Особенно людей! — Генерал прикрыл глаза. — Где начальник штаба?

— Погиб…

— Кто исполняет его обязанности?

— Первый помощник начальника штаба капитан Орлов.

— Давайте его ко мне, — генерал немного поморщился, видимо от боли в голове.

Через минуту перед ним вырос, как из-под земли, офицер:

— Господин генерал, капитан Орлов по вашему приказанию прибыл!

Перед генералом стоял высокий, статный, косая сажень в плечах, черноволосый мужчина лет двадцати пяти, но точнее сказать было трудно из-за пыли и сажи на его лице.

— Капитан, доложите обстановку, — на этот раз ни один мускул не дрогнул на лице генерала.

— Противник произвёл массированный обстрел из крупнокалиберной артиллерии соседней деревни, в результате которого погибло или было ранено почти всё гражданское население. Затем противник обстрелял наш лагерь. Огнём противника уничтожены полностью санчасть лагеря, столовая и офицерская палатка.

— Из врачей в живых остался кто-нибудь?

— Только санитары и медсёстры…

— Дальше…

— Из штаба фронта получили приказ об эвакуации всего лагеря. Почти всё имущество уже отправлено в тыл.

— Ускорьте сборы! Брать только необходимое! Всё остальное — уничтожить! Оставшихся в строю разведчиков постройте.

— Слушаюсь, господин генерал!

Через пять минут Семёнов вышел к строю сводного разведвзвода. В строю насчитывалось всего восемнадцать разведчиков от рядового до капитана — все, кто остался в строю.

Генерал медленно прошёлся вдоль строя. С болью в глазах он всматривался в каждого.

— Сынки, наша часть понесла огромные потери! Погибли наши командиры, друзья, товарищи по оружию! Противник считает, что смог уничтожить и деморализовать всю разведку нашего фронта! Но не тут-то было! Да! Нас осталось очень мало! Но мы сильны духом и не сдвинемся с места, дав возможность нашим войскам занять новые рубежи обороны, о которые они сломают не только свои зубы, но и шею! Вражеские войска продвигаются севернее наших с вами позиций. А потому приказываю: выдвинуться на пять километров севернее деревни и окопаться для отражения атак противника! Стоять насмерть до прихода наших основных сил и подкрепления! — Истратив свой воинственный пыл, генерал продолжил уже спокойным и ровным голосом: — Сынки! Это не приказ даже, а моя личная просьба! Я пойду вместе с вами до конца! Вопросы есть?

Он выжидающе осмотрел строй, но никто не шелохнулся.

— Вопросов нет. Спасибо вам, сынки, за доверие, — генерал будто вздохнул с облегчением. — Капитан Сергунов! Командуйте!

— Слушаюсь! Взвод! Налево! Ускоренным маршем шагом марш!

Мы не знали, как и где пойдёт противник, какие силы у него, но мы были уверены, что он не пройдёт.

Глава 3

Я подполз к генералу:

— Господин генерал, нужен дозор. Иначе они сомнут нас на раз-два! Разрешите мне с двумя бойцами разведать обстановку?

— Вадим, по всей вероятности мы будем принимать бой в полном окружении, без надежды на помощь. Поэтому смотри сюда, — он достал карту. — Мы вот тут. Ваша задача будет осмотреться на развилке дорог севернее наших позиций. Видишь, одна дорога поворачивает на юг, а вторая — на восток. Это вероятные направления движения противника. Вот отсюда они смогут попасть в тылы соседей и натворить очень много бед, а вот отсюда — разгромить наши тылы. Не лезть в бой! Только осмотреться и вернуться назад! Задачу понял?

— Так точно, понял!

— Выполняй! Удачи тебе, лейтенант!

— Спасибо большое, Геннадий Борисович!

Пройдя километров семь в сторону наступающего противника, мы так и не обнаружили никаких следов его присутствия. По дорогам не прошла ни одна машина, никаких следов. Я вышел на связь с генералом:

— Дед, Привольный на связи.

— Слушаю тебя, сынок, — тут же отозвался генерал.

— Мы осмотрели развилку и дороги от неё. Никаких следов и звуков не обнаружено и не услышано. Прошу разрешения проследовать вдоль дороги в сторону противника до обнаружения их сил.

— Хорошо, разрешаю. Мы меняем позиции. После обнаружения противника — сразу же на связь! Как понял?

— Понял хорошо! Выполняем!

Отключившись от генерала, я обратился к своим солдатам:

— Юра, добро получено. Ты идёшь по правой стороне дороги. Будь внимателен и осторожен! Если нет техники, то это не значит, что нет пехоты или разведки противника! И можешь напороться на наши натягушки. Понял?

— Господин лейтенант, я не первый год в армии. И хочу жениться всё-таки на моей Валюше!

Я улыбнулся:

— Хорошая цель у тебя, добрая! И я хочу, чтобы она у тебя сбылась!

— Спасибо большое, господин лейтенант!

— Давай вперёд! А ты, Дима, остаёшься со мной! Всё, вперёд!

Шли небольшими перебежками вдоль дороги по лесу, прятались в кустарнике, в ямах, за деревьями. И снова никого и ничего. Даже птицы, успокоившись после обстрела, начали временами щебетать. Прошли десять километров, но так и не обнаружили следов присутствия противника. На одной из передышек я услышал странные звуки. Показав знаком Диме оставаться на месте, я осторожно двинулся в сторону этих звуков. Было такое ощущение, что они исходили из-под земли, но я стал осматривать ближние деревья. Всё было почти спокойно, но на одном из них негромко хрустнула ветка. Я насторожился. Усилил своё внимание в ту сторону. Ага, голубчик! Вот где ты спрятался! Снайпер сидел высоко на дереве спиной ко мне. На всякий случай осмотрел другие деревья. Нашёл ещё одного, подальше от меня, но он сидел лицом ко мне. Больше на деревьях никого не было.

Я стал осторожно осматривать землю впереди себя и обнаружил яму, из которой доносились странные звуки. Яма, как яма, ничего особенного, но что творилось на её дне, мне было не видно.

— Дима, Юра! Снайперы! Вижу двоих на деревьях. Около них яма, из которой идут странные звуки. Дима, ползи ко мне, но без звука. Юра, ты на месте жди! Замри и не шевелись.

Когда Дима подполз, я указал на снайперов:

— Вот они оба. Отсюда нам их не достать. Нужно быть предельно осторожными и не приближаться к самой яме, возможно, она заминирована вокруг. Засекай на часах полчаса и начинай приближаться к тому снайперу, что спиной к тебе. А я обойду сзади другого. Нам нужен один хотя бы живой. Если оба будут живы — это будет даже лучше! Всё, я пошёл!

Дима молча кивнул и стал наблюдать за снайперами.

Дима по натуре своей молчун. Невысокого роста, на внешний вид — хлипкий и слабый, но на самом деле в спарринге легко справлялся с тремя верзилами, которые выходили против него одновременно. Первое время я думал, что он немой, но потом услышал, как он разговаривает, и понял, что он просто молчун. Мы с ним никогда не пересекались, но разведчики его очень ценили.

Юра был из одного взвода с Димой, но отличались, как камень и вода. Юра — говорун и балабол. Его шутки ходили в разведке, как анекдоты. И на него никто никогда не обижался. Умел ладить со всеми разведчиками. Но на заданиях он преображался: никаких шуток, ничего лишнего, только по делу и по существу. Ростом был высокого, и это его выделяло среди других разведчиков: ему приходилось быть намного внимательнее и осторожнее, чем малорослым, чтобы не попасться на мушку солдатам противника. Сейчас он лежал в какой-то яме и внимательно осматривал всё вокруг себя.

— Командир, берёзовым дымком потянуло слегка.

Я приостановился. Юра учуял дым берёзовый, значит, впереди есть люди. Значит, дополнительная осторожность не повредит.

— Юра, спасибо! Продолжай наблюдение!

Посмотрел на часы. Осталось десять минут, а я не закончил огибать снайперов. Надо поторопиться немного. Впереди справа хрустнул сухой сучок. Я прекратил движение. Что это могло быть? Животное? Не похоже. Оно создаёт и другие звуки, а тут тишина.

— Дима, что видишь?

— Вокруг всё спокойно.

— Пока не начинай движение. Хрустнула ветка впереди.

— Понял. Жду.

Больше и объяснять ничего не надо: Дима усилил наблюдение и о любых изменениях сообщит сразу же. Послушав ещё минуту, я пополз дальше. Минуты казались часами. Я полз предельно осторожно, и эта осторожность мне помогла: когда я заполз на очередной холмик и раздвинул осторожно ветки куста, то увидел в трёх метрах от себя группу солдат. Это были солдаты противника.

Глава 4

— Дима, передо мной десять солдат противника. Это не простые охранники объекта. Они лежат наготове. Попробую их обойти с тыла. Жди сигнала.

— Понял, командир.

И снова тишина. До ближайшего снайпера метров пятнадцать, но придётся обходить вокруг них. Медленно и тихо. Я спустился с холмика вниз и услышал посвист со стороны леса. Неужели засекли с другой стороны? С моей стороны ответили таким же свистом. Я немного успокоился: значит, пароль и отзыв были приняты. Ждать из леса пришлось не больше минуты. Пригнувшись низко к самой земле, из кустов на другой стороне выскочили три солдата в камуфляжке. Разведка? Я успел разглядеть обувь. Нет, не наши. Хотя послушать их бы следовало! Я снова полез по склону вверх, и на вершине весь превратился в слух. Прибывшие рассматривали карту, водя по ней пальцами. Молча. Я на общедоступной мыслесвязи трижды крикнул кукушкой. Они моментально распластались по земле. Огнестрельного оружия у них я не видел. Услышал голос в голове:

— Кто здесь?

С некоторой иронией я ответил:

— Назовитесь, господа, и останетесь живы.

— Капитан Мечин, армейская разведка.

— Лейтенант Привольный, фронтовая разведка. Что вы тут делаете?

— Лейтенант, я тот же вопрос хочу задать Вам.

Я не ответил ему, а связался с генералом:

— Дед, на связи Привольный.

— Слушаю внимательно, сынок.

— Нашли группу разведки армии во главе с капитаном Мечиным. Общая численность — пятнадцать человек.

— Переключи меня на него.

Я переключил связь и стал наблюдать. Вели они себя спокойно, но наблюдение вокруг себя не прекращали. Минут через пять услышал деда:

— Сынок, отзовись.

— Привольный на связи.

— Это наши. Поговори с капитаном, выясните обстановку.

— Хорошо, дед. Конец связи.

И тут же вызвал свою группу на связь:

— Дима, Юра, на связь.

— Дима тут.

— Юра на связи, командир.

— Это разведка армии, но вам обоим не показываться, наблюдать со стороны очень внимательно. По легенде я тут один. Ясно?

— Ясно!

— Да, командир!

Когда я перевалился через вершину, армейцы были в шоке.

— Силантьев! Ты куда смотрел? Хорошо, что свой! А если б противник так подошёл? Он бы разговаривать не стал! Под трибунал пойдёшь!

— Господин капитан, я его не слышал! И снайперы не видели его!

Я коротко усмехнулся и обратился к капитану:

— Господин капитан, снимите своих снайперов, а то они демаскируют вашу группу. Я, собственно, по ним и нашёл вас тут. А их нашёл по странному звуку.

— Этот звук всех с ума сведёт. Пойдём, покажу источник.

Мы подползли к краю овражка. На дне лежал какой-то аппарат, внешне похожий на металлический небольшой ящик, и издавал писклявые звуки.

— Внешне похож на передатчик, но нет антенн.

— Спуститься к нему пробовали?

— Смотри, что сейчас будет.

Капитан взял в руку небольшой камень и бросил в аппарат. Камень, не долетев до аппарата на пару сантиметров, испарился, вызвав видимую глазом вибрацию воздуха вокруг аппарата и голубое свечение.

— У нас одного солдата испарило таким образом…

— Интересно, а если дождь пойдёт? Как он себя поведёт? А ну-ка налей в ладони мне воды!

Набрав полную пригоршню воды, я плеснул на аппарат. Вода прошла сквозь защиту спокойно. Мы с капитаном переглянулись.

— Господин капитан, тут поблизости есть источник с водой? Ну, ручей, речка, озерцо какое-нибудь…

— Хочешь залить его водой?

— Для начала хотел бы поставить на него экранирующую сетку, чтобы все сигналы погасить, если он их передаёт. А потом уже попробовать залить водой так, чтобы всё электричество там замкнуло.

— Хорошая идея, только как это сделать в наших непонятных условиях с местоположением противника? Где он? Сколько его? Каковы его планы?

Я задумчиво и не торопясь сказал:

— Я сегодня прошёл километров двадцать, но не встретил ни одного человека, кроме вашей группы, ни чужих, ни своих! Куда все подевались? Хотя поступили сведения, что противник начал наступление на нашем участке фронта и продвинулся на сорок километров.

Мечин удивился:

— Откуда у вас такие сведения, лейтенант? Мы были за линией фронта, когда пришёл приказ возвращаться немедленно. Мне это показалось очень странным, потому что задание не выполнено, и от точки мы были совсем рядом.

— Неужели они научились мыслесвязи? Или кто-то работает на них серьёзным образом! А если это так, то нужно занимать круговую оборону! Причём срочно! Или выходить отсюда галопом!

— Похоже, что ты прав. Внимание всем! Усилить наблюдение всеми средствами вкруговую. Слушать лес очень внимательно. На связь со штабом никому не выходить и не отвечать на их запросы, связь веду только я. В случае моей гибели за связь отвечает лейтенант Привольный. Всем понятно? Выполнять!

Разведчики растворились в лесу. И снова тишина. Если бы не этот звук от аппарата, можно было бы подумать, что мы оглохли. Хоть бы мухи жужжали, что ли!

— Командир! С Юга к нам подходит группа в камуфляже с оружием. Идут с опаской, перебежками.

Глава 5

— Дима, сколько их видишь?

— Около сорока человек.

— Ого! Принято. Пока сиди и не высовывайся!

Я обратился к капитану:

— Господин капитан, нужно уходить на Восток. С Юга к нам гости пожаловали.

Он вопросительно посмотрел на меня:

— Сколько?

— На прямой видимости — сорок. Все в камуфляже. Идут перебежками, с оружием. Ломиться на них в лоб — людей потеряем и сами погибнем. Отойти в сторону надо, но недалеко, чтобы видеть их и быть необнаруженными самим.

— Ты откуда о них узнал, лейтенант?

— Муха нажужжала. Времени нет объяснять! Отходим!

Сорок человек — это не много. Но и совсем сбрасывать их со счетов никак нельзя. Раз с оружием — значит, не наши. Уничтожить их можно в любой момент, но очень бы хотелось посмотреть за ними и узнать, зачем они пришли. Не нарушая тишины, группа Мечина переместилась на Восток. Я с ними не пошёл, а выбрал место наблюдения выше на холмике, чтобы виден был аппарат. Через десять минут появились первые солдаты. С первого же взгляда я понял, что это не разведка, хоть и в камуфляже. У офицера в руках был какой-то прибор, которым он обводил лес вокруг себя. Как только он направил его на аппарат, прибор в его руках стал пищать.

— Есть! Он тут! Лейтенант, займите круговую оборону! Сами не подходите сюда. Это опасно очень!

— Слушаюсь, господин майор! Занять круговую оборону! Смотреть в оба!

Пока солдаты копошились по занятию обороны, я обратился к Мечину:

— Господин капитан, нужно их убрать, но майор и лейтенант нам пригодятся живыми, как считаете?

— Лейтенант, я как понял, вас интересует этот аппарат. Занятная штучка, не скрою. Вы специально за ним сюда пришли?

— Я о нём даже не подозревал. Я шёл в поисках следов противника. Потом увидел вашего снайпера, потом второго, а уж потом услышал этот звук от аппарата. Ну, и наткнулся на вашу группу.

— Не обижайся, лейтенант, только всё подозрительно складывается, понимаешь?

— Понимаю. Ну, так что, работаем?

— Давай посмотрим, что он будет с ним делать, а потом сработаем быстро и без шума и пыли.

Тем временем майор спустился в яму и стал колдовать с прибором, направленным на аппарат. Аппарат замолчал. Майор спустился к нему и стал разглядывать его со всех сторон. Видимо, посчитав состояние аппарата удовлетворительным, он дал сигнал лейтенанту, чтобы тот спустился. Они что-то недолго обсуждали, и лейтенант поднялся наверх. Подозвал четырёх солдат и негромко объяснил, что от них требуется. Они отдали честь и кинулись рубить тонкие деревья. Соорудив из них что-то вроде носилок, они спустились вниз и водрузили на них аппарат. Подняться из ямы было сложнее, но они справились. Я посмеялся в душе, наблюдая, как майор на них ругался, когда они соскальзывали вниз.

Пару минут отдохнув, они готовы были выступить в обратный путь, но не смогли. За минуту они потеряли весь личный состав, кроме четверых солдат около аппарата, лейтенанта и майора. К ним вышел Мечин:

— Господин майор, без глупостей! Отдайте этот прибор мне, и вы и ваши люди не пострадают от наших рук.

Майор попытался нажать кнопки на приборе, но на руках уже была «нить смерти».

— Я же сказал без глупостей, майор!

Майор протянул прибор Мечину.

— Заберите у них всё оружие и патроны, — приказал капитан, а затем обратился к солдатам противника: — Поднимайте носилки и бегом за нами, если жить хотите!

— Дима, Юра, как у вас дела? Что видите?

— Всё в порядке, командир. Только на юг нам пока нельзя, там могут быть другие.

— Командир, дым не прекращается. Разрешите проверить, кто там прячется?

— Дима, присмотри за Юрой, помоги ему, если что.

— Слушаюсь, командир!

— Если чужие, то не лезьте на рожон! Обо всём докладывайте немедленно!

— Слушаюсь, командир! Всё, до связи!

Мечин заметил, что я отстал от группы и сделал правильный вывод:

— Не доверяешь мне, лейтенант, и правильно делаешь! Когда к вам в лагерь придём, дед тебе всё объяснит популярно. Я ведь тебе тоже не доверял, пока ты об этих не сообщил. — Он показал на майора. — Они — важные птицы! И не ожидали, что попадутся в такие сети. Не готовы они к такому повороту событий! А сейчас солнце уже садится, скоро темно будет. Направление надо будет сменить. Эта ночка будет бессонной, но останемся живы! И ещё, запроси деда, куда нам выходить?

— Сейчас сделаю, господин капитан.

— Меня Ваня зовут, если что. И давай на «ты», а то эти формальности надоедают.

— А я — Вадим.

— Вот и договорились, — на лице моего собеседника мелькнула легкая ухмылка.

Через пятнадцать минут сделали привал. Я отошёл в сторону и вызвал на связь деда.

— Дед, Привольный на связи.

— Слушаю, сынок, внимательно!

— Мы возвращаемся.

— Молодцы! Потери есть?

— Потерь с нашей стороны нет. Уничтожена группа противника в количестве сорока солдат. Прошу дать точку встречи.

— В семнадцати километрах юго-западнее нашего последнего пребывания есть заброшенный хутор. На карте он не обозначен, но это высота сто один и семь.

— Я понял. Какой пароль на встречу?

— Скажешь встречающему: «Давненько не было дождя», он ответит: «И сейчас не предвидится надолго».

— Всё понял, дед. Конец связи.

Я очень крепко задумался. Неужели противник нашёл способ читать и отвечать на мыслесвязь? Капитан… Тот ли это человек, за которого себя выдаёт? Хотя на счёт капитана подозрений почти не было, но они вплетались в общую картинку каким-то неуловимым рисунком. Началось всё с неумелой маскировки. Может быть, они и неопытны в работе на чужой территории, но капитан должен знать её основы. Второе. Обувь не наша. С одной стороны, это плюс, если они работали в тылу противника, но тут как-то не вяжется… Обстановка очень сложная, и ошибиться можно очень просто. И третье. Солдат в группе слишком много. Пятерым проще проскочить через посты противника, чем пятнадцати. И ими управлять надо. Это больше похоже на штурмовую бригаду. Вот только для каких целей её создали и отправили работать? Да, вопросов много, а ответов нет. А теперь ещё этот ящик, будь он неладен! Что он из себя представляет? Что это за аппарат?

Заметив взгляды капитана, я сделал ему знак подойти ко мне.

— Ваня, достань карту. Смотри сюда. Вот тут есть заброшенный хутор. Им давно уже никто не пользуется, но кое-какие постройки сохранились. Так вот, тут нас и будут ждать. Пароль такой…

Я не успел договорить.

— Какой ещё пароль? Ты соображаешь, что говоришь? Кто тебе его дал?

У меня отлегло от души. Я улыбнулся такому всплеску эмоций:

— Ваня! Теперь ты понимаешь меня! Мыслесвязь под контролем противника. Как будем себя вести?

Ваня на минуту задумался, а потом сказал:

— Никогда не слышал, чтобы противник овладел способностью даже просто прослушивать мыслесвязь, а не только ею управлять и командовать по ней! Что тебе ещё интересного сказал этот «генерал»?