Бесплатный фрагмент - Записки дауншифтера

Вступление

— Куда ты поедешь? Во Вьетнам?

— Но это же безумие! Ты там даже никогда не была!

— Где ты будешь жить? Работать? А виза?

Так начинались все разговоры с моими друзьями и родственниками, которым я заявляла о своем желании переехать в Юго-Восточную Азию. Говоря о причинах переезда, я настаивала на том, что мне нужно пожить по-другому, хочется избавиться от зашоренности, найти себя и придумывала еще десяток других поводов. Но, возможно, реальными и более существенными причинами были промозглая питерская осень, несчастная, похожая на болезнь любовь, надоевшая работа в офисе с десяти до шести и огромное желание найти приключений на свою задницу!

С некоторых пор в России такой переезд в Азию стало модно называть «дауншифтингом». Вообще, для того, чтобы стать дауншифтером, необязательно куда-то ехать. Этот термин означает отсутствие стремлений к увеличению материальных благ и карьерному росту. Говоря простым языком, это желание жить легко, не преследуя навязанных обществом потребления целей. Такой стиль жизни с начала 2000-х годов начал набирать обороты в США и Австралии. Дауншифтеры есть и в Европе. Западные идеологи этого направления не ограничиваются лишь аспектом отказа от карьеры, они еще и стараются жить в согласии с окружающей средой.

Некоторые европейские дауншифтеры стали популярны. Широкую известность получил Ричард Кэннон из Великобритании, топ-менеджер, который зарабатывал хорошие деньги, но оставил престижную работу из-за неудовлетворенности жизнью и начавшихся проблем со здоровьем. Кэннон завел цыплят, разбил огород, стал больше времени проводить со своей семьей, начал писать статьи и сделал свой собственный сайт, посвященный дауншифтингу.

Трейси Смит — англичанка, эмигрировавшая во Францию, оставила карьеру и переехала в деревню, где поняла, что может счастливо жить и при этом тратить намного меньше, чем раньше. Смит собрала все свои знания в единую систему и написала книгу советов для людей, которые хотели бы начать новую жизнь.

Так как я действительно уволилась со стабильной работы в агентстве маркетинговых коммуникаций ради того, чтобы найти свое идеальное предназначение, а еще я ненавижу большие корпорации и корпоративный дух, и меня не прельщают модные бренды и дорогие вещи, наверное, мою персону действительно можно причислить к дауншифтерам. Именно потому я решила озаглавить свои записки именно так, а не иначе.

При этом сразу хочу уточнить, что я вовсе не стремлюсь ночевать в гамаке и питаться чем ни попадя. Я не считаю дауншифтинг падением вниз. Это скорее изменение направления жизни. Для меня важен комфорт, я предпочитаю спать в уютной постели, люблю красивые вещи и вкусную еду, поэтому готова работать и зарабатывать. Просто для меня ощущать свободу, иметь возможность заниматься творчеством, самовыражаться, получать новые знания, эмоции и впечатления намного важнее многих материальных вещей. И я никогда не променяю эти ценности на телефон модной марки.

Что касается моего неудачного романа, история была следующая. Я всю жизнь говорила, что встречаться с женатым мужчиной для меня — это против всех мыслимых правил и не поддается обсуждению. Так я думала ровно до той минуты, пока в женатого мужчину не влюбилась. Это влюбленность была какой-то особенно болезненной и непонятной, липкой как смола, из которой было невозможно вырваться. Она то отпускала, когда здравый смысл все-таки пытался нас вытянуть из вязких и назойливых пут этой любви, то снова затягивала, совершенно невзирая на кажущуюся адекватность участников этого нелепого процесса. Единственным выходом казалось — взять и улететь на непреодолимое расстояние, чтобы никаких возможностей для встреч не возникало. Наверное, все это и подвигло меня взять билет до Сайгона в один конец.

Окружающие по-разному отнеслись к моему отъезду. Кто-то пожимал плечами:

— Все из Азии в Европу едут, а ты в Азию. Вечно придумываешь какую-то фигню, кем ты собралась там работать? Думаешь только тебя там и ждут?

Кому-то идея показалась авантюрной и интересной.

— Едь, не раздумывая, только представь, сколько там для тебя абсолютно нового. Море, солнце, новые люди. Это же нереально круто! Не понравится, приедешь обратно!

— И приеду, — рассудила я. — Мне не будет стыдно из-за того, что поездка не приведет меня ни к чему путному. Это будет мой опыт. И не важно, хорошим он окажется или не очень. А вот если я откажусь от своей затеи и не попробую, я никогда не узнаю, что могло бы произойти со мной на далёком побережье.

То, что вечно беспокоящиеся обо мне родители отпустили меня на другую часть материка одну, до сих пор мне кажется чудом. Возможно, это произошло потому, что они посчитали социалистический Вьетнам безопасной страной, а меня уже взрослой и способной принимать решения, пусть даже довольно странные. А может быть, все дело в том, что они сами бы поступили точно также, подвернись им в моем возрасте такая возможность.

Вопрос с работой я решила быстро. Мне не хотелось сжигать мосты, и я сказала в офисе, что хочу глобальный перерыв в деятельности и уезжаю на пол года. Начальство было не против. Мне даже не задали ни одного уточняющего вопроса. Только в последний вечер, когда я зашла за зарплатой в кабинет к своим директорам (на шестерых сотрудников нашего рекламного агентства приходилось три директора), они спросили меня, куда я направляюсь.

— Во Вьетнам! — с улыбкой ответила я. А глаза моих, уже бывших, руководителей округлились. Видимо, они не ожидали, что я рискну уехать так далеко.

Сборы мои проходили в достаточно нервном режиме. Сначала я обнаружила, что срок действия моего заграничного паспорта скоро истекает, поэтому мне пришлось в срочном порядке оформлять новый. Потом я долго решала, что может понадобится мне в чужой стране, изучая форумы и советуясь с немногочисленными знакомыми, которые уже были когда-то во Вьетнаме или находились там в данный момент. В результате этого общения мой чемодан оказался под завязку забит гречкой, черным хлебом и копченой колбасой — заказами соскучившихся по русской еде и пока что неизвестных мне в реальности интернет-знакомых. На личные вещи была отведена от силы треть от объема, который позволяла взять с собой авиакомпания.

И вот, в один из холодных и дождливых ноябрьских дней я села на борт самолета и отправилась к морским берегам. Волновались ли я? Да, волновалась! Зато теперь, после того как я одна-одинешенька отправилась в Азию, мне в этой жизни ничего не страшно!

Что я знала о Вьетнаме, когда решила уехать? Да практически ничего! Я знала, что в этой стране есть море и всегда тепло. Ещё я знала, что там популярен кайтсерфинг. Моя знакомая ездила во Вьетнам в отпуск именно с целью научиться кататься на кайте. Вьетнамцы ассоциировались у меня исключительно с Черкизовским рынком и торговлей джинсами. Я вспомнила, что в школе у меня даже был знакомый вьетнамец, торгующий джинсой. Он плохо говорил по-русски и всегда улыбался, а мы с подружкой называли его Джеки Чаном, так как испытывали симпатию к этому актёру и не видели особой разницы между вьетнамцами и китайцами.

Я почитала о том месте, куда направлялась, и у меня возникло ощущение, что это тихая заводь. Курортная деревня, где нет высоких зданий и сильного движения. Где почти все приезжие иностранцы знают друг друга и дружат. Потом я убедилась, что мое представление было недалеко от реальности. Но впереди меня ожидало ещё много впечатлений и открытий, о которых я пока не могла даже догадываться!

Хочу сразу предупредить читателей, что по сути я не сделала ничего выдающегося. Я не прошла от начала до конца по тропе Хо Ши Мина и не была в самой большой в мире пещере Шондонг, расположенной на территории Вьетнама. Я не испытывала недостатка в деньгах, перебиваясь на рисе и воде и даже никогда не сталкивалась с обманом, который подорвал бы мою веру в людей. Я не ела скорпионов и личинок и ни разу не жевала бетель.

Правда я умудрилась перенести тропическую лихорадку, мне посчастливилось пожить в настоящей вьетнамской деревне, и я продавала русским туристам средства для потенции из спермы крокодила. А ещё я нашла во Вьетнаме свою любовь. Но пока не буду забегать вперёд.

Свои записи я делала в дневниках или в маленьком нет-буке. Пометки курсивом были добавлены мною позже, когда я перечитывала тексты и собирала их воедино. Если мое приключение вдохновит кого-то на изменения в лучшую сторону, я буду рада! А если кто-то прокрутит пальцем у виска и скажет, что для того, чтобы найти себя, вовсе не обязательно бежать на другую часть планеты, тоже буду счастлива. Ведь это значит, что я затронула какую-то частичку души читателя и вызвала определенные эмоции. А что еще нужно автору?

Липкий зной Сайгона

6 ноября 2012 года

В самолете я пишу герою моего неудавшегося романа Артуру письмо на листке из тетрадки в клеточку, которую я взяла с собой, чтобы вести путевые заметки. Новых впечатлений пока нет, а старые воспоминания противным въедливым жучком жужжат в голове: всплывают нелепые обиды и недосказанные слова, которые так и просятся на бумагу. Длинный перелет в одиночестве — отличный способ разложить все полочкам. Хорошо, если бы еще существовал специальный мозговой пылесос, который был бы способен вычистить ненужные мысли и воспоминания из головы. Но пока такого не изобрели, и поэтому бумаге приходится терпеть мои эмоции и слова, которые никогда никому не будут сказаны.

Меня должен встретить мой друг Стас, который живет во Вьетнаме уже три месяца. Из Хошимина, куда я прилетаю, мы отправимся в Муйне, где он остановился и где я тоже буду теперь жить. Перед вылетом я сказала Стасу, что смогу доехать сама и встречать меня не стоит. Но Стас уверил, что путешествие в одиночестве может превратиться для меня в очень большое приключение. И поэтому он все-таки приедет. Я отвлекаюсь от мрачных мыслей об Артуре и начинаю перебирать в голове, ничего ли я не забыла. Последним напутствием Стаса было следующее весьма практичное сообщение:

«Бери с собой доллары, рубли тут не поменять, в крайнем случае евро или карту, банкоматы здесь на каждом шагу. Постельное белье я привез свое, но мне оно не понадобилось, у меня в гест-хаусе меняют. Зимой все же прохладно ночью, кофточка, толстовочка не повредят. Девочки привозят с собой наряды, но особо в вечерних платьях тут не ходят. Шорты, юбочки, штанишки, купальники… Ноутбук обязательно, плеер. На Хеллоуин ты уже не успеваешь, хотя аксессуары для костюмов всегда в цене и пригодятся! Вроде все… Колбаски возьми копченой! И если любишь кефир — пей в России, тут его нет. Вспомню что-то еще — напишу. Не забывай, что все жидкости должны быть в багаже!»

Да, жаль что я не успеваю на Хэллоуин! И как же я буду жить там без кефира? Пока неясно. И тут мои мысли прерывает сообщение о том, что самолет начинает идти на посадку.

Могла ли я предположить тогда, что кефир во Вьетнаме буду делать дома сама? Весьма необычным способом: при помощи тибетского гриба, который, между прочим, вывели буддийские монахи. Они использовали метод культивации, отбирая белковые соединения, которые способны создавать самый вкусный и полезный продукт! Попробовав мой домашний кефир, вы убедитесь в том, что вкуснее его нет в этом мире!

Стоя в очереди на паспортном контроле, из разговоров окружающих людей я узнаю, что для того, чтобы попасть на территорию страны без визы, мне нужно предъявить обратный билет. Гражданам России можно находиться во Вьетнаме в течение двух недель без визы, но они должны доказать, что улетят обратно. Визу мне сделают уже на месте. И это обычная практика. Тем не менее на паспортном контроле билет нужен. Я нахожусь в полной растерянности, но тут какой-то паренек с дредами на голове и укулеле за спиной, видимо уже много раз пересекавший границы стран и сознания, советует мне:

— А ты скажи, что у тебя нет билета, потому что потом ты едешь в Камбоджу на автобусе. Это обычное дело — путешествовать по Азии на басах. А билеты на них заранее не покупают.

Я с трясущимися коленками подхожу к пограничнику, отдаю ему свой паспорт и в первый раз в своей жизни начинаю врать по-английски. Лицо человека в форме непроницаемо, поэтому я не могу понять, как он относится к моей камбоджийской истории. Пограничник опускает глаза на мой паспорт, листает его и… я слышу звук штампа, свидетельствующий о том, что меня пропустили.

И вот, благополучно минуя паспортный контроль, я оказываюсь на выходе из аэропорта. Меня обдает жаром невероятно влажного воздуха, а джинсы мгновенно прилипают к телу! Тут же среди нескольких сотен встречающих я вижу Стаса. Мы познакомились с ним несколько лет назад на дне рождения общей подруги.

Стас приехал в Питер из Пермской области, когда ему было 20 лет. До этого он жил в небольшом городке Березники, в котором добывают калийные удобрения. Сейчас город знаменит своими провалами, возникшими на месте шахт. В результате этих провалов многие дома оказались в аварийном состоянии и были расселены. Закрыли железнодорожный вокзал. Теперь в город можно добраться только на автобусе. В общем, ситуация в Березниках довольна плачевная, поэтому многие стараются переехать в более благополучный город.

В Питере Стас сменил несколько мест работы: он был барменом в ресторане с собственной пивоварней, продавал дорогие японские ножи и занимал должность менеджера в сети магазинов товаров для детей. Потом внезапно он продал машину, собрал вещи и уехал во Вьетнам.

И сейчас Стас смотрит на мягкий сверток, который не влез в мой чемодан, и первым делом задает мне вопрос:

— Что это?

— Это пуховик, — лепечу я.

— Выбрось его! — моей теплой одежде тут же подписан смертный приговор.

Да и правда, какой тут пуховик, жара нереальная!

— В общем, так! — вещает Стас. — Останемся на день в Сайгоне, погуляем, а вечером поедем в Муйне! Мне надо кое-что прикупить, да и тебе будет интересно посмотреть на город. Это же южная столица, второй по численности населения город страны! И у нас одна задача — гулять и пытаться не заблудиться! Я сам в Сайгоне второй раз.

Стас рассказывает о том, что город переименовали в Хошимин еще в семидесятых годах, но несмотря на это многие до сих пор по старой привычке называют его Сайгоном.

Закинув мой чемодан в какой-то отель и оставив там зачем-то мой паспорт (тем самым нарушив самую главную заповедь моей мамы: никому и ни при каких обстоятельствах не отдавать свои документы), мы прыгаем на мототакси и отправляемся в путешествие по узким сайгонским улочкам. Едущие рядышком байкеры приветствуют нас улыбками, а мы улыбаемся в ответ. Еще бы не улыбаться: мы едем на байке втроем, такого со мной никогда не бывало! На некоторых мопедах едут целые семьи: родители и двое детей. В отличие от меня дети совсем не восторге от поездки. Для них это ежедневная рутина. Кто-то со скучающим видом жует бутерброд, а кто-то и вовсе дремлет, облокотившись на приборную панель.

Поначалу я зажмуриваюсь от страха. Движение вокруг совершенно хаотичное. И я не понимаю, как байкам удается не врезаться друг в дружку. Но потом осознаю, что лучше всего смотреть на дорогу, чтобы в случае критической ситуации правильно сгруппироваться или спрыгнуть с мопеда. Несмотря на мои опасения мы быстро лавируем между такси и байками, никого не задевая.

Стас не переставая что-то рассказывает. Вообще, он может разговаривать бесконечно! И у него есть свое мнение по всем вопросам, начиная от качества французских вин и заканчивая политической ситуацией на Ближнем Востоке. При этом говорит Стас очень громко, и о его мнении узнают, вне зависимости от их желания, все окружающие в радиусе пятидесяти метров. Именно из-за этих своих качеств Стас и стал гидом. Он может бесконечно рассказывать о вьетнамской истории и с юмором отвечать на все, порой нелепые, вопросы туристов. Сейчас прямо на ходу Стас со смехом описывает, как на одной из экскурсий турист из его группы чуть не съел какашку маленького животного мусанга:

— Эти зверьки едят лучшие кофейные зерна на плантации, а их желудочный сок особым образом влияет на вкус кофе, полученного, так сказать, прямо из них! Естественно, эти зерна моют и сушат, но для наглядности я даю туристам настоящие какашки, просто посмотреть! — Стас сует мне под нос воображаемую какашку, чтобы показать, как он делает это с туристами. — И вот один не слишком трезвый путешественник, не разобравшийся в чем дело, взял и откусил кусочек, я даже глазом не успел моргнуть!

Я слушаю историю за историей, смеюсь и в то же время разглядываю все вокруг, не переставая удивляться. Кроме беспорядочного движения я сразу замечаю в парках много тренажеров, на которых занимаются люди всех возрастов. Молодежь играет в подвижные игры, каждый чем-то занят. Удивляет и архитектура Сайгона. Ты только свернул с абсолютно азиатской улочки, как тут же попал на проспект с домами во французском колониальном стиле. Завернул за угол — а там офисный небоскреб отражает лучи солнца своими зеркальными окнами.

Прогулявшись по магазинам, мы едем на туристическую улицу, покупаем билеты на вечерний автобус в Муйне и ужинаем, сидя на маленьких стульчиках рядом с одним из кафе.

Мы едим вьетнамский суп фо с лапшой. Стас выбрал с говядиной, а я — с креветками. Креветки тут по крайней мере в два раза больше тех, что продаются в наших супермаркетах в замороженном виде. К супу нам подали огромную тарелку зелени и блюдце с пророщенной соей. Я выжимаю в суп пару четвертинок лайма, добавляю зелень, сою и чесночный соус, пробую — получается очень вкусно! Еще мы заказываем спринг роллы — мясо и зелень, завернутые в рисовую бумагу, и едим их, окуная каждый ролл в острый соус.

За ужином Стас эмоционально рассказывает мне о людях и о тусовках в Муйне, которые он успел посетить за три месяца своего пребывания в этом месте, сокрушается, что я пропустила Хэллоуин, но говорит, что впереди еще много-много интересного.

Потом я натыкаюсь на фруктовую лавку, где делают фреши. Окинув взглядом незнакомые плоды, я выбираю самый необычный, большой и опасный фрукт, весь покрытый шипами и указываю на него. Продавец с сомнением смотрит на меня и еще раз переспрашивает. Я утвердительно киваю головой. Получившийся сладкий, даже немного приторный сок я пью из бутылки и периодически даю попробовать его Стасу. До конца бутылку мы не допиваем, я закручиваю пробку и кладу сок в рюкзак.

Забегая вперед, скажу, что это оказался сок дуриана, который славится на весь мир очень специфическим запахом. Так случилось, что я запахов не чувствую, а почему Стаса не насторожил аромат дуриана, для меня до сих пор остается загадкой. В общем, по приезду я оставила недопитый сок в номере Стаса, и в результате вся комната провоняла, по его описанию, «смесью гнилого лука и грязных носков».

Впервые я испытываю на себе азиатский колорит и навязчивость вьетнамских торговцев. Наверное, половина сайгонских бродяг продали безотказному Стасу свои фенечки и сделали ему массаж. Город закружил нас, окутал жаркой негой своей необыкновенной атмосферы.

Вечером мы заходим в отель, где мне благополучно отдают чемодан и паспорт, а потом пьяные от улыбок торговцев, липкого воздуха и тростникового рома, заваливаемся в автобус с лежачими полками внутри, и я предаюсь мечтаниям о том, что же ждет меня дальше.

Я думала, что меня постоянно будут терзать мысли о прошлом, чувство вины и желание переделать все по-другому. Но сегодня я без преувеличения попала в другой мир. И эти впечатления полностью перекрыли все прошлые заботы. Я прокручиваю картины сегодняшнего дня, улыбаясь. А потом фантазирую о том, каков будет мой будущий дом, с какими людьми я буду общаться и что будет занимать мои мысли в ближайшие дни. Это чувство похоже на то волнующее нетерпение, которое испытываешь в детстве накануне праздника: пытаешься уснуть, чтобы поскорее наступило утро, но восторг и возбуждение мешают окунуться в мир снов. В конце концов я засыпаю, и мне снится море: бирюзовое, бесконечное и спокойное.

Луна наоборот

11 ноября 2012 года

Дочку хозяев гест-хауса, который я снимаю, зовут Лили, и она немного говорит по-английски. Родители же не понимают ни слова. Тем не менее это не мешает нам мило общаться на пальцах, улыбаясь друг другу. Хозяйка часто приносит мне связку бананов или половинку арбуза, мякоть которого я выковыриваю украденной из кафе ложкой: у меня нет посуды. Стены комнаты окрашены в приятный зеленый цвет, а окна закрываются ставнями: в деревянных рамах нет стекол.

Мои немногочисленные вещи уже разложены по полочкам. Полугодовой запас краски для блондинок, пара русских книжек и блокнот с записями отправились в тумбочку. Там же нашлось место пакетику с русскими лекарствами — активированным углем, Цитрамоном, Колдрексом и другими таблетками, которых здесь не найти. Платья, майки и шорты висят в шкафу. Из посуды я взяла с собой лишь любимую оранжевую кружку с синим цветком, которую мне подарила подруга на 19-летие. Это самый родной и привычный мне предмет в комнате. Кружка прямо-таки контрастирует со всем остальным, абсолютно новым для меня миром. Когда я пью из нее чай, на меня накатывает чувство, которое скорее всего можно назвать ностальгией. Из новых вещей у меня появилась маска, которую одевают на лицо при поездках на байке. Вьетнамцы носят их вовсе не из-за эпидемии неведомой болезни, как предполагают некоторые туристы. Маска защищает от солнца и пыли. По причине здешней высокой солнечной активности на полке с косметикой у меня стоит три вида кремов для загара. А ещё кокосовое масло — самое популярное средство по уходу за кожей и волосами. Им здесь мажутся с ног до головы.

Дом хозяев устроен так, что сначала идут два гест-хауса. Они зеркально повторяют друг друга, и оба были свободны. Я выбрала тот, стена которого украшена наклейками с забавными силуэтами котов. Дальше вглубь уходит длинный узкий хозяйский дом, но я заходила только в переднюю комнату с алтарем. На алтаре, посвященном умершим родственникам, рядом с пожелтевшими фотографиями пожилых людей стоит фотка мальчика лет тринадцати. Из-за этого алтарь вызывает особенные эмоции грусти и тревоги от, по всей видимости, недавнего несчастья.

Лили убегает по утрам в школу, когда я ещё сплю. А мать и отца я часто вижу дома. Чем они занимаются кроме сдачи в аренду жилья, мне неизвестно. По субботам ранним утром хозяйка будит меня настойчивым стуком в дверь и, не взирая на мое сонное лицо, вручает мне миску с фруктами, заносит в комнату охапку веников и швабр и начинает мыть полы.

Кстати, типичные для вьетнамского дома полы выложены плиткой. И на них ни в коем случае нельзя ничего ронять, так как экраны телефонов, посуда и другие хрупкие предметы разлетаются от удара о пол вдребезги, даже упав с относительно небольшой высоты. Я уже успела уронить на плитку пузырек с ярко-оранжевым лаком для ногтей и потратила пол ночи, чтобы отмыть стены и пол. Кафель — это единственный материал, который не может победить влажность и плесень, поэтому его используют при отделке домов очень часто.

За ставнями моего окна теперь бушуют пальмовые заросли. Когда я впервые попала на море, первое, что я хотела увидеть — это было не море. Это были пальмы! Отлично помню свой восторг от этих чудо-деревьев, и как мы с подружкой фотографировались с ними рядышком. Сейчас пальмы растут буквально в двух метрах от моего окошка. Это ли не чудо?

А еще луна на небе смотрит совсем в другую сторону. А я никогда раньше не задумывалась о том, какой видят луну люди на другой стороне планеты.

Часто я просыпаюсь от лая собак, криков петухов или визга свиней, что после городской жизни немного странно. Я закрываюсь подушками, чтобы не слышать, как визжат поросята. Думаю, что такие пронзительные звуки они способны издавать только, когда их режут. Но Стас смеется и говорит, что это их таскают за уши, когда перевозят с места на место. Я очень стараюсь ему поверить.

Во Вьетнаме мои биологические часы совершенно изменили свой ритм. Если в Питере я просыпалась раньше половины девятого, то ненавидела весь мир. Ни в коем случае не следовало пытаться беседовать со мной ранним утром. Это могло привести к плачевным последствиям. Стоило мне отпустить ситуацию и позволить себе спать сколько угодно времени, я начинала просыпаться в половине первого дня. Здесь же в семь утра я могу запросто подскочить без будильника, при этом благодаря Вселенную за новый чудесный день и обожая каждого встреченного на моем пути! Утро стало для меня самым счастливым и оптимистичным временем суток! Кто бы мог подумать!

Проснувшись, перво-наперво я открываю ставни, впуская в комнату солнце. Потом беру свою тетрадь с записями и фломастер, возвращаюсь в постель и, удобно устроившись на подушках, проставляю на чистой странице цифры от одного до десяти. Рядом с цифрами я пишу десять благодарностей Вселенной. Список получается примерно таким:

1. Благодарю за то, что я сегодня выспалась.

2. Благодарю за то, что я чудесно себя чувствую.

3. Благодарю за то, что я могу наслаждаться теплом, морем и солнцем. Хоть сейчас на календаре ноябрь.

4. Благодарю за то, что с моими близкими все в порядке.

5. А еще за скайп, который может связывать нас каждый день!

И так далее… Каждый день благодарности получаются разными, ведь в жизни есть столько удивительных моментов, которые стоит ценить! Может быть, это маленькое упражнение и настраивает меня утром на столь позитивный лад. И я знаю, что оно притягивает в мою жизнь еще больше хороших событий, которые, я в этом уверена, должны случиться очень скоро!

В целом для меня пока все жутко непривычно, особенно еда. Никакой тебе вкусной картошечки с котлетками или борща, один сплошной рис. С этим мне сложнее всего справиться. Оказывается, я жутко зависима от пищи и не могу жить без сыра и шоколада.

Зато экзотики здесь хоть отбавляй. Я попробовала удивительные плоды фрукта с красивым названием сердце дракона, медовые сахарные яблоки, желтые арбузы и невероятно вкусную маракуйю, которая стала моим любимым местным фруктом. А вчера, например, мне встретился сосед, который стоял чуть в стороне от дорожки и разделывал змею себе на обед. На голову змеи он надел маленький мешочек. Считается, что змея не должна видеть своего убийцу, иначе она может волшебным образом передать информацию об обидчике своим сородичам. И они придут, чтобы отомстить.

Бытует мнение, что азиаты едят, все что движется, в том числе насекомых и личинок. Последние действительно продаются в супермаркете, но я ни разу не видела, чтобы их кто-то покупал. В повседневной жизни вьетнамцы едят рис с курицей или свининой или фо — суп с лапшой.

Бойкая девчонка из ближайшей фруктовой лавки учит меня есть папайю и зеленые манго с солью и перцем, я сначала удивляюсь, но потом пробую и мне нравится! Вообще, вьетнамцы любят странные для нас сочетания продуктов. Как вам, например, понравится томатный сок с молоком и сахаром? Я вот не смогла оценить!

Большое количество разных новых эмоций отвлекают меня от душевных переживаний. Я прекрасно сплю на новом месте и быстро адаптируюсь к другому часовому поясу. По утрам я хожу в ближайшее кафе, заказываю там яичницу с хрустящим багетом и безумно вкусный вьетнамский кофе. А потом иду на море и пытаюсь загореть. С моей светлой кожей сделать это невероятно сложно. Даже если она краснеет от солнца, на следующий день эффект улетучивается. И я остаюсь белой, как и прежде.

Хотя загар — это эталон красоты в Европе. В Азии же все наоборот. Вьетнамки тщательно скрываются от солнышка. Даже в самые жаркие дни они ходят в брюках и кофтах, лицо закрывают маской, а кисти рук — перчатками. Непонятно, кто скрывается за всеми этими одежками. Интересно вьетнамцы знают, что такое солярий? Наверное, в их представлении — это кабинка смерти.

А вообще, вьетнамки красивые — маленькие, стройные, с тяжелыми блестящими черными волосами. Все юркие и смешливые. Мною сразу замечено, что если относиться к вьетнамцам хорошо, то они тебе отплатят той же монетой. Причем сделают это в двойном размере.

Место, где я живу — бывшая рыбацкая деревня, которая благодаря своему удачному расположению превратилась в курорт. По сути, это одна длинная улица вдоль моря. На первой линии здесь построены отели с большими зелеными территориями, а на второй — магазины, рестораны, спа-салоны, небольшие гостиницы и гест-хаусы. Несмотря на развитие туристической инфраструктуры рыбаки здесь по-прежнему занимаются своим промыслом. Они плавают на смешных, похожих на тазики, лодках. Такие лодки-корзины можно увидеть на вьетнамских открытках и рекламных постерах, призывающих отдыхать в этой стране. Их делают из бамбука, обмазанного смолой. Однажды я плыла в такой лодке до катера. Сильные волны раскачивают суденышко в разные стороны, практически опрокидывая его. Удержать равновесие в лодке очень сложно.

Иногда я приезжаю на велосипеде на городскую набережную, где стоит множество таких лодочек, а волны бьются у берега о живописные камни. Там я читаю, периодически отвлекаясь, чтобы насладиться окружающим пейзажем.

Вот и сегодня я сижу на песке чуть в стороне от каменного пирса у серферского спота и смотрю, как спортивные и загорелые парни пытаются поймать волну. А что, если бы один из них стал моим мужем? Я представляю, как мы бы вместе путешествовали по свету, гоняясь за самыми опасными волнами. И в голове моей рождаются яркие образы. Вот мы на райском острове. И на закате я жду, когда он выйдет из воды уставший, но довольный. И мы будем вместе смотреть, как красное солнце уходит за границу моря, чтобы вернуться к нам на следующий день.

Я верю в визуализацию и знаю, что если представить, что те вещи или ощущения, которые тебе хочется испытать больше всего на свете, уже есть у тебя, они обязательно очень скоро действительно появятся в твоей жизни. А сейчас мне хочется взаимной любви и понимания с человеком, с которым нас не будут разделять никакие преграды. И в моей голове явственно рождаются строчки, адресованные тому вымышленному, но уже почти реальному мужчине, которого я встречу в ближайшем будущем:

Если бы не было рядом тебя, я б вставала с утра.

Делала кофе и собственным снам удивлялась.

Шла бы на море, боялась бы волн как всегда,

Встречала друзей и приветственно им улыбалась.

Я бы сидела на пирсе, писала стихи,

Думала бы о том, что все в жизни сложилось.

Что мои будни не так уже скучны и плохи,

И что желала я, в мире моем появилось.

Только не знала б о том я, как вкусен с утра

Кофе, который всегда ты готовишь с любовью.

Как замечательно выпить его не спеша

И обсудить то, что ночью приснилось, с тобою.

Я бы не знала, что волны не так уж плохи,

Если ты знаешь, как нужно вести себя с ними.

И не смогла бы прочесть тебе эти стихи

Были они бы тогда совершенно другими…

Я мысленно оказываюсь в светлом доме за чашкой кофе с тем, кого мне еще предстоит узнать. Его внешний образ скрыт за дымкой еще не произошедших событий, но я все равно вижу главные качества этого человека. Он надежный, но в то же время непредсказуемый и с ним интересно каждую минуту. Он любит познавать новое и делится со мной своими открытиями. Он может оградить меня от внешних забот, но вместе с тем не мешает моему самовыражению и одобряет мои сумасшедшие поступки. Я вглядываюсь в плавающих в морской пене смелых парней, тела которых бронзовыми бликами сверкают в лучах солнца, но пока не вижу его. Того, к кому я обращаюсь в своих стихах.

Страна Бесколготия

15 ноября 2012 года

Я решила не откладывать поиск работы в долгий ящик и сегодня уже провела первый день на новом месте. Да уж «пожить по-другому» мне действительно удастся. Я устроилась в торговый центр, где буду продавать жемчуг и шелк. То, что до этого я совершенно ничего не смыслила в этих вещах, вовсе не испугало хозяев магазина. У них возник лишь один вопрос:

— А ты сможешь проработать до апреля, пока здесь сезон туристов?

— Без проблем, — согласилась я и приступила к своим обязанностям.

Кстати, хозяева магазина — две сестры-вьетнамки отлично говорят по-русски. Практически, как мы. Они, даже ударившись об угол стола, матерятся не по-вьетнамски, а по-русски. Дело в том, что сестры какое-то время жили и учились по обмену в России. Старшая сестра Шона — спокойная, разговаривает медленно и ведет все дела размеренно. А младшая Динь, напротив, громко тараторит, запросто может вспылить и все воспринимает в штыки.

В первый же мой рабочий день мы сидим с Шоной за обеденным столом в конце торгового зала. Здесь девчонки, торгующие чаем и кофе, усаживают туристов и проводят для них дегустацию напитков. Кроме чая желающие могут отведать настойку на рисовой водке. Она желтеет в огромной, наверное, как минимум, пятилитровой бутылке. Внутри сосуда плавают довольно подозрительные коренья, травы и трупики морских коньков и гекконов. Такие настойки согласно традиционной для вьетнамцев и нетрадиционной для нас медицине поддерживают иммунитет и положительно влияют на мужскую силу. Туристы, узнав об этом, дегустируют настойку с большим удовольствием.

Шона рассказывает мне о том, что в русской школе Динь дразнили из-за недопонимания или просто потому, что она была не такая, как все.

— С тех пор Динь всегда настороже и нападает первая, чтобы ее никто не обидел, — делится со мной Шона, — мне тоже приходилось трудно в университете. Когда я приехала в Россию, мой уровень русского языка был совсем низкий. Преподаватели ругались из-за того, что я не записываю лекции. А я не могла записывать!

Объяснить это ей не позволяли неуверенность и застенчивость. Тогда Шона пролила немало слез, но преодолела все трудности и сейчас, вернувшись во Вьетнам, она запросто работает с русским персоналом и туристами, говоря с ними на одном языке.

Еще Шона рассказывает мне про семейный бизнес. Главным у них считается отец. Он принимает все важные решения, но по факту управляют делами Шона и ее брат Рома. Девушка занимается магазинами, а парень турагентствами.

— Честно, хочу бросить все, — говорит Шона, — семью хочу и детей. Но родители не отпускают. Говорят, что пока дела важнее.

Шона замужем за высоким худым парнем с впалыми щеками и отросшими до мочек ушей прямыми черными волосами. Его зовут Чан. Уже давно к нему приклеилась кличка Джеки Чан, поэтому на одном из магазинов, принадлежащих семье, вечерами горит противоречивая вывеска «У Джеки Чана. Мы сносно говорим по-русски».

После моей привычной работы в рекламном агентстве день прошел не просто тяжело. Это было убийственно — провести восемь часов на ногах. Физически трудная работа — это отличный способ избавиться от всех ненужных мыслей. Перед отъездом я посмотрела фильм о девушке, которая чтобы забыть о своей несчастной любви, решила отправиться в другой город и устроилась там официанткой в две смены — ночную и дневную. Ей и спать то было некогда, не то что вспоминать о неудавшемся романе. Мне, чтобы не думать ни о чем, оказалось достаточно восьми рабочих часов в магазине шелка и украшений. Ноги гудят, голова идет кругом от бесконечных вопросов туристов. Теперь я знаю, что жемчуг во Вьетнаме искусственно выращенный, то есть его действительно создает моллюск, но песчинку в раковину подкидывает человек, а держат моллюсков на специальных фермах. Поэтому купить во Вьетнаме жемчуг можно недорого. А вот настоящие жемчужины, появившиеся в диких условиях, за которыми ныряют ловцы, стоят огромных денег.

Я уже поняла кое-что о вьетнамцах. И вот мои наблюдения.

Наблюдение первое. Даже если вас не понимают, с вами все равно согласятся. Поэтому так опасно спрашивать у вьетнамцев дорогу, они запросто укажут вам путь, совершенно не представляя, куда вам надо. Недавно мы со Стасом отправились в магазин хозяйственных товаров, чтобы купить ему велосипедный замок. Владельцы магазина — муж и жена средних лет — не говорили по-английски, поэтому нам пришлось разыграть несколько сценок с участием велосипеда и воображаемого Али-Бабы, который хочет украсть велик. После каждого представления вьетнамцы хором говорили «Аааааа!», и в их глазах читалась искра понимания. После этого они приносили нам тройник, металлический кран или шланг для поливки растений. Но они не сказали, что нужной нам вещи в магазине нет и до последнего пытались продать свой товар.

А вот продавцы на рынках из-за большого количества русских туристов уже были вынуждены выучить важные русские слова. Наши люди считают, что понимать их должны в любой точке мира и знать английский необязательно. Поэтому они настойчиво беседуют с вьетнамцами по-русски, думая при этом, что чем медленнее они скажут русское слово, тем проще вьетнамцу будет их понять. А если говорить громко и по слогам, то уж точно все должно стать ясно, как день. Поэтому частенько можно услышать, как кто-то из русских кричит вьетнамочкам: «Цееее-нааа?» или «Скоооль-кооо стоооо-ииит?» или даже «С-Ч-Ё-Т!». Но, как я уже говорила ранее, многие продавцы не теряются и бойко кричат: «Двадцать! Вкусно! Давай-давай!». Что ожидают услышать наши женщины, вопрошающие: «Деточка, скажи, а хурма вяжет?» — мне совершенно неясно. Даже если бы каким-то чудом вьетнамки знали каждое из этих слов, их мозг закипел бы от представления вяжущего спицами или крючком фрукта. Я понимаю, что многие люди, в особенности представители старшего поколения, не имевшие возможности практиковать язык и выезжать заграницу, действительно не виноваты в том, что не знают английский. Но все же можно ограничиться простыми английскими словами или языком жестов, а не пытаться изъясняться длинными переложениями на великом и могучем.

Наблюдение второе. Если вьетнамец хочет выразить непонимание или отрицание (обычно это происходит тогда, когда ему лень с тобой связываться, потому что он лежит в гамаке, и ничто не может потревожить его сиесту), то он совершает характерный жест руками, который мы называем «крутить фонарики». Теперь я активно пользуюсь этим жестом, когда хочу отвязаться от вездесущих торговок кокосами на пляже. Кстати, про гамаки. Азиаты очень их любят. И я, разделяя эту любовь, тоже завела себе гамак. Очень приятно полежать с книжкой, качаясь в этом нехитром приспособлении. Во Вьетнаме есть даже помещения с рядами гамаков, где во время поездки по шоссе можно остановиться и передохнуть. И, вообще, с гамаком можно устроить сиесту в любом месте, где есть две пальмы!

Наблюдение третье. Часто вьетнамцев называют именем, которое является порядковым номером. Например, недавно я познакомилась с девчушкой Ба (тройка) и обедаю в кафе, хозяина которого зовут Там (восьмой).

Наблюдение четвертое. Иногда на улицах можно увидеть вьетнамок в их традиционных костюмах — аозай. Это рубаха-платье с большими вырезами по бокам, которая одевается поверх брюк. Такие наряды обычно шьются из красивых тканей, а иногда украшаются вышивкой. Аозай надевают в школу старшеклассницы. Можно увидеть в таких национальных костюмах работниц банков или гостиниц. Мне нравится, когда женщины поддерживают традиции своего народа в одежде, например, потрясающе выглядят индианки в их ярких сари. В России девушку в сарафане можно встретить разве что в составе народного ансамбля, а во Вьетнаме национальный наряд до сих пор украшает женщин в повседневной жизни. К тому же, аозай стройнит и очень удобен. Благодаря широким вырезам платья и наличию брюк он позволяет с легкостью водить байк.

Наблюдение пятое. Вьетнамцы обожают петь караоке. После работы они ходят в караоке-клубы, а многие имеют аппаратуру дома и начинают петь прямо с шести утра. Свадьба без караоке — это вообще провал! Надо сказать, что поют вьетнамцы не всегда хорошо, но обязательно громко! Поэтому, если вашими соседями оказались любители караоке (а шансы того, что они таковыми окажутся, очень велики), запасайтесь берушами или просыпайтесь вместе с поющими с первыми лучами солнца. Караоке вьетнамцы поют не только дома, но и в клубах. Это очень популярное развлечение. Каждая компания снимает в таком заведении отдельную комнату. Поэтому можно петь, не стесняясь. Хотя обычно вьетнамцы и не стесняются! Мы пару раз ходили в караоке (в некоторых местах есть возможность петь не только по-вьетнамски или по-английски, но и по-русски). Вьетнамцы всегда выбирали из списка душевные и мелодичные песни, а впрочем других у них и нет.

Наблюдение шестое. Вьетнамцы могут что угодно перевозить на своих мотобайках. Вот например, нужно вьетнамцу перевезти десяток ящиков пива из магазина в кафе. Думаете он будет ездить в три приема? Нет и еще раз нет! Он соорудит пирамиду из десяти ящиков, каким-то чудесным образом закрепит эти ящики на пассажирском сидении и поедет с этакой пивной башней! Доставка холодильников и двуспальных матрасов осуществляется на мотобайке. Я уже не говорю об огромном количестве пакетов с товаром, который везут на рынок. Водителя и вовсе не видно за этими тюками. А однажды я видела как на байке везли… другой байк. Да-да, примотали веревками и везли. Наверное, в ремонт. Здесь же хочу вспомнить сцену, увиденную мной буквально пару дней назад. Вечером я шла домой и встретила по пути нескольких мужчин, один из которых был пьян вдрызг. Ехать даже в качестве пассажира он не мог, просто потому, что засыпал через секунду после того, как его приводили в чувства товарищи. Но ребята не растерялись. Пьяного попросту привязали веревками к водителю байка. И такси не нужно вызывать.

Наблюдение седьмое, касающееся представительниц прекрасного пола. Вьетнамские женщины питают слабость к стразам и пайеткам, поэтому здесь сложно выбирать одежду и особенно обувь. Мало того, что у миниатюрных вьетнамочек маленький размер ноги, их туфли и босоножки часто украшаются немыслимыми стразами и разноцветными камушками, поэтому купить приличную обувь здесь довольно сложно. Особенно, если у тебя 39 размер ноги!

Заметила я ещё одну странную особенность. Надо мне, к примеру, узнать для своих друзей, будут ли свободные номера в гест-хаусе с такого-то по такое-то число и сколько они будут стоить в сутки. Я формулирую вопрос в одном предложении и задаю его Лили, которая понимает по-английски. После этого она примерно пять минут передает мою фразу родителям, а потом они начинают задавать ей вопросы, на которые Лили отвечает много и долго, без моего участия. Затем меня просят повторить вопрос, и все это действо происходит по второму кругу. Почему вьетнамских слов для формулирования проблемы нужно как минимум в 50 раз больше, чем английских, мне пока не понятно, но факт остаётся фактом.

А в целом, вьетнамцы мне нравятся. Это простые и улыбчивые люди, которые всегда придут на помощь незнакомцу в трудной ситуации. Они очень трудолюбивы, а многие работают без выходных. В то же время, жители Вьетнама умеют веселиться и наслаждаться минутами сладостного безделья, валяясь в гамаках с гитарой в тени. За последним занятием я частенько застаю вьетнамца Тама, хозяина маленького магазинчика, расположенного недалеко от моего дома. Ранним утром Там ходит ловить рыбу, а потом целыми днями валяется под развесистым деревом, напевая песни под гитару или слушая диск группы «Машина времени», подаренный ему кем-то из русских ребят. Я ни разу не видела, чтобы Там был нервным, грустным или уж тем более злым. Этот человек всегда спокоен и улыбчив. И от него исходят лишь доброта и гармония. Многим неуравновешенным карьеристам из современных мегаполисов стоит поучиться у Тама его спокойствию и миролюбию.

На входе в магазинчик красуется вывеска на русском: «Бухло и вкусняшки у Тама». Должно быть, постарались ребята, вручившие вьетнамцу кассету с песнями Макаревича. Только у Тама можно купить сушеную рыбку, похожую на ту, что делают в России. Вьетнамцы любят добавлять к рыбе сладкие специи, а мы к такому не привыкли. Несмотря на то, что Там заготавливает рыбку для себя, он всегда с радостью делится с нами своими запасами.

Иногда я захожу в магазинчик во время сиесты, чтобы купить какую-нибудь мелочь. Там в это время спит в гамаке, а его жена на крыльце прямо на полу. Я тихонько беру нужные вещи, а деньги кладу под сахарницу, чтобы не тревожить сон хозяев.

Я уже умею считать по-вьетнамски и знаю названия некоторых блюд. С остальным пока сложно. Тональности языка не позволяют мне быть понятой местными жителями. А их речь для меня слышится то пением с абсолютным отсутствием согласных звуков, когда мамы ласково воркуют со своими малышами, то кудахтаньем, когда бабули собираются пообедать и обсуждают текущие дела, а то и вовсе резкими петушиными криками, когда я слышу недовольные возгласы на повышенных тонах.

На работе веселая девушка с труднопроизносимым вьетнамским именем называет себя по-русски Ниной Кукурузой и учит меня новым вьетнамским словам. Русское имя «Нина» девушка выбрала, потому что ее вьетнамское имя начинается с той же буквы, а фамилия ее в переводе на русский означает «кукуруза». Кстати, Нине повезло, 40 процентов вьетнамцев носят фамилию Нгуен. А ей досталась другая. Впрочем, я не уточняла, быть может во Вьетнаме до сих пор престижно носить фамилию последней императорской династии Вьетнама Нгуен. А остальные так себе…

У вьетнамцев вообще немного фамилий. Почему так произошло? Когда территория Вьетнама находилась под гнетом китайцев, появилась необходимость собирать с населения налоги. А фамилий у вьетнамцев не было. Вот чиновники и раздали фамилии — кому популярные китайские, кому — по названию местности, а кому — в честь самого чиновника, ведущего перепись. Вот и получилось полтора десятка фамилий.

Китайская фамилия Жуань со временем трансформировалась в Нгуен. Видимо чиновнику с этой фамилией достался самый большой округ для переписи. Поэтому Нгуенов получилось больше всего. После того, как Вьетнам перестал находиться под влиянием Китая, многие китайцы, проживающие на вьетнамской территории, стали брать фамилию Нгуен, опасаясь преследований. Вьетнамцы с типичными китайскими фамилиями тоже брали фамилию Нгуен. А позже, во времена правления династии Нгуен, стало престижно брать фамилию правящей элиты. Так фамилия Нгуен и стала самой распространенной во Вьетнаме.

Но хватит исторических справок. Давайте вернемся к моей замечательной коллеге Нине Кукурузе. Нина — маленькая и худенькая девчонка, ее смешная челка все время падает на глаза. Она приезжает с соседнего города на байке, как и другие вьетнамки, одетая в джинсы и толстовку несмотря на тридцатиградусную жару.

Нине двадцать четыре года, она разговаривает на трех языках и выглядит, как школьница. Кто-то из ребят даже спросил ее однажды:

— Нина, ты все время на работе, а в школу-то ты когда ходишь?

Девушка обижено объяснила, что она уже окончила университет. Скоро Нина должна будет выйти замуж и уехать на север Вьетнама, но пока она трудится без выходных на складе в торговом центре, принимая товар и распределяя его по магазинам.

Сесть за байк я не решаюсь. У меня был опыт вождения, но в азиатских условиях мне боязно выезжать на дорогу на мопеде. Я выбираю более безопасный транспорт — велосипед. Изучив объявления, размещенные русскоязычными экспатами в социальных сетях, я покупаю себе подержанный, но весьма приличный ярко-голубой велик с синей корзинкой, в которую складываю покупки. Далеко на моем двухколесном транспорте не уедешь, слишком он игрушечный. Но в Муйне все рядышком, поэтому я могу добраться практически до любой нужной мне точки. Аккуратно двигаясь по краю дороги, я никак не могу привыкнуть к людям, которые едут по обочине мне навстречу. А здесь это нормально явление, когда водитель хочет выехать из поворота в другой ряд.

Жизнь действительно кардинально изменилась: надо мной нет серого нависшего неба, в которое упираются такие же серые многоэтажки, нет утомительных пробок и ранних подъемов. Чтобы дойти до работы, мне требуется примерно две минуты. Я забываю о том, что такое колготки. Шорты и майка становятся моим удобным ежедневным нарядом.

Говорят, что люди, которые давно живут на море, перестают ходить на море. Я не знаю, произойдет ли со мной это когда-нибудь, но сейчас я дышу и наслаждаюсь морем! Каждый день я иду на пляж, правда море не всегда благосклонно ко мне. Иногда огромные волны не дают погрузиться в соленую воду. Тогда я гуляю по берегу, глядя, как бочком бегут от меня крохотные крабы, которым я помешала рыть свои норки в песке.

Местные пляжи растянулись на несколько километров, а людей в отелях на побережье живет не так уж много. Все туристы стараются купаться рано утром, поэтому в дневное время пляж пустует. Одна туристка в кафе рассказала мне о том, что в первый день отпуска пришла на пляж и тут же убежала обратно, так как подумала, что было объявлено штормовое предупреждение, поскольку ни одного человека на берегу она не встретила.

Мне очень нравится, когда пляж пустует и только с ног до головы обмотанные тряпьем торговки фруктами бредут со своей тяжелой ношей наперевес. Это только мой пляж и только мое время, которое я могу посвятить своим размышлениям.

Последнее письмо

10 декабря 2012 года

Я переехала из своего маленького номера в большущий дом. Мы сняли его с Аленой — миленькой блондинкой. Росту в ней чуть больше полутора метров. Алена любит красить губы ярко-красной помадой и получать в подарок такого же цвета розы. Но при всей своей кукольной внешности Алена запросто может вставить в свою речь крепкое словцо, что при первом знакомстве слегка шокирует. Но потом эти грубости и непристойности становятся обычным делом и даже забавляют. Особенно если знаешь о том, что девушка по образованию учитель русского языка и литературы.

Мы познакомились заочно, еще когда я была в Питере. Контакт Алены дал мне Стас, мол вам девочкам проще общаться, можешь задать ей все вопросы относительно переезда. Алена терпеливо отвечала и писала мне: «Тут самый настоящий рай! Я тебя понимаю. Твой страх перед неизвестностью. НЕ БОЙСЯ!!! Приезжай!» Вы уже знаете, что я не побоялась!

Алена всегда полна новых идей и постоянно стремится к успеху. Она из тех людей, которые никогда не остановятся на достигнутом и всегда хотят что-то поменять. Не важно, хорошо это для них или нет. Я думаю, что с таким характером успех Алены сильно зависит от ее настроения, а не от трудолюбия, упорства и интеллекта, недостатком которых, она, кстати, не страдает!

Вообще, уметь направлять энергию в нужное русло — очень полезный навык. Я вот, например, постоянно чем-то занята, а толку от этого ноль. Моя мама всегда говорит, что я лентяй, но она и не подозревает о том, что у меня нет ни одной свободной минуты и день распланирован от и до! Занятия йогой и танцами вовсе не кажутся ей вещами, заслуживающими внимания. Вот пыль протереть — это другое дело! Вообще, всякие бытовые вопросы я люблю решать по настроению и подхожу к этому делу творчески. Вот, например, готовка. Приготовить макароны и сосиски — для меня скукота и зря потраченное время. И если я готовлю обед, то это должно быть вкусное и красивое блюдо, которое я буду потом есть с удовольствием. И смотреть, как с не меньшим удовольствием его едят другие. И пусть я потрачу на него больше времени.