Бесплатный фрагмент - Закон Долга

Эту книгу посвящаю каждому человеку, кто способен находить в себе веру в завтрашний день. Любой, самый сильный огонь и даже пожар, можно потушить. И самое тяжелое после — пойти в лес за дровами, снова приложить усилия, начать с нуля. Я желаю каждому из вас, потеряв искру, не потерять способности встать на ноги, добиться того, чтобы огонь снова запылал.

Люблю вас.

Ваша Гюрза.

ГЛАВА 1. КАМЕННАЯ ИМПЕРИЯ

Горы — лекари души. Так говорил о них Вакку, которому не единожды доводилось путешествовать по вершинам. Он, как одарённый, не был допущен в Каменную Империю, но любовь к горам оказалась его очень сильным личным пристрастием. По молодости мэтр Римс часто проводил увольнительные в этих местах. Голос Рити утверждал, что нигде, кроме гор, не чувствовал волшебные течения так глубоко и полно. «Они очищают душу», — не переставал он повторять каждый свободный миг их пути. И Ира была с ним солидарна.

Она давно заметила, что сто́ит подняться с Варном на высоту и начать смотреть сверху, как восторг полёта напрочь выметает из души всю гарь и сожаления. Раньше она приписывала это состояние братанию, но сейчас, слушая Вакку, понимала, что это действительно свойство высоты. Природы. Её красот и непостижимости.

Путешествие в горах оказалось с непривычки выматывающим, но не таким тяжёлым, как ей виделось. Дороги прочищенные и проторённые, пользовались ими регулярно и держали в ухоженном виде. Ни одного препятствия, ни одной опасности. А если и возникал на пути какой хищник, спустившийся слишком низко с гор, чтобы полакомиться двуногим мясом, так голодный нир-за-хар быстро объяснял ему кто тут добыча. Как-то раз им встретился огромный кот мшистого цвета. Варн победил, но у Иры от воспоминаний о стремительной и кровавой расправе до сих пор заполошно трепыхалось сердце, особенно при виде свежих борозд на плече небесного брата.

Осенью торговля с Империей замирала в свете ухудшающейся погоды и плывущих от дождей дорог, потому им на пути не попадалось ни одного встречного. На особо тяжёлых участках вожак обращался в среднюю форму, помогал перетаскивать груз и страховал каждого всадника. И что заметили все до единого, — делал это без просьб. Однажды вожак практически спас им жизнь, загодя, до первой капли воды укрыв в пещере и привалив вход камнем, — над горами вскоре разразилась гроза. И была эта забота настолько непривычна для других в отряде, что даже амелуту сквозь скривившиеся лица пытались выжать благодарную улыбку.

Ворота Империи снизу производили ещё более ужасающее впечатление, чем сверху. Корчившиеся Первые ощущались почти живыми, и было до самого желудка страшно попасть им, танцующим гротескный танец боли, под ноги.

Вход не охранялся. В выдолбленных прямо в скале у ворот углублениях можно укрыться от непогоды как людям, так и животным. На широкой каменной площадке располагались привязи и неподъёмные каменные кормушки. Присматривать за зверями и вещами оставались солдаты и одарённые, уже приступившие к обустройству пещеры. К влари собирались идти малым числом. Руководство уступили Варну. Он, как воспитатель в детском саду, пересчитал мысленно подопечных. Ира аж прыснула, так забавно это ощущалось. «Зеленоглазый, лысый, самка, двое серых. Все на месте». Он удовлетворённо кивнул и подошёл к стене, на которой красовалось чернеющее отверстие шириной с баскетбольный мяч, уходившее вглубь горы и отделанное по краю отливающим медью металлом.

— Эй! Мастера-рукотворники! Открывайте! Свои! Рах-на-Варн и ещё пятеро к За. По договорённости! — прорычал он на всеобщем.

«„Сова, открывай! Медведь пришёл!“ Варн и этикет явно не совместимы в одном предложении», — хлопнула мысленно себя по лицу Ира, опасаясь, что за такой тон их могут и не пустить. Но несмотря на панибратское обращение, призыв ящера возымел успех и скоро послышался звук механизма. Ира с ужасом увидела, как каменная нога ближайшего к ней Первого начала подниматься, открывая вход в пещеру, резко уходящую вглубь горы.

«Нас мало. Нечего ворота туда-обратно гонять, — пояснил ей Варн. — Сейчас по небольшому туннелю, и будем в Империи».

«Меня больше волнует, что придётся пройти под пяткой у этого дяденьки», — ощутимо дрожала Ира, наблюдая за поднимающимся всё выше камнем.

Она так залипла, глядя на каменную стопу, что не сразу нашла в себе силы шевельнуться, когда та поднялась и замерла. Варн подтолкнул Иру в спину, она сделала пару шагов, но всё же обернулась. И вздрогнула.

Таким бледным она не видела Лэтте-ри даже в лазарете после ранения. Он едва дышал, глядя на провал внутри горы. Линно-ри тряс его за рукав.

— Лэт. Ты можешь не ходить, слышишь?! — пытался он расшевелить брата, но тот не реагировал, медленно покрываясь бисеринками пота.

Внезапно он упал на колени и схватился за голову, вцепившись в волосы.

— Да будь проклята та тень! Не могу! — едва слышно сказал он и уронил руки.

Ира подбежала к нему, упала рядом и слегка потормошила за плечи.

— Лэтте-ри, что с тобой?

Дайна-ви отвёл глаза.

— У него приступ, Ириан, — ответил за него Линно-ри. — С тех пор как вас завалило на Утёсе, он не может войти в пещеры.

Ира прекрасно понимала состояние Лэтте-ри и глубоко сочувствовала. Кому, как не ей, знать, что это за дрянь. После братания её страх замкнутого пространства испарился так же, как и страх высоты. Для ящеров горы были не просто элементом ландшафта, а домом. Об этом кричали все заложенные в них инстинкты, и они не боялись гор вообще: ни высот, ни глубин. Это отношение перешло и ей. Однако она всё ещё очень ярко помнила, как может рвать душу подобная фобия. И знала только одно лекарство. То самое, которому научил её скрючившийся в комок дайна-ви.

Она взяла его за руки, буквально заставила их двигаться, преодолевая сопротивление задеревеневших мышц. Нежно сжала ладони.

— Лэтте-ри, я поведу. С тобой ничего не случится.

— Не могу.

— Можешь. Мы уже были под землёй. Доверься мне. Закрой глаза и иди за моим голосом.

Он на мгновение замер, зажмурился и послушался, доверяя ей себя. Ира помогла ему подняться и потянула за собой. Варн метнулся вперёд, указывая дорогу. Они прошли под пяткой Первого. И едва темень пещеры коснулась замкнутых век Лэтте-ри, заставив его замереть, Ира запела.

Снова под землёй. Тихие шаги разлетались эхом, отбивая ритм песни. Лэтте-ри медленно шёл по нескончаемой лестнице, постепенно перестав дрожать, полностью положившись на проводника. Они будто снова вернулись назад, в каменную клетку. С одной лишь разницей — сейчас с ними шла надежда. Множество фонариков с голубыми кристаллами освещали путь, и не было ни единого сомнения, что в конце этого тоннеля будет выход. Песни сменяли одна другую. Лэтте-ри задышал спокойнее, уверенно взял Иру за руку и, уже не цепляясь, спокойно пошёл рядом. Она сбилась на куплете, чтобы проглотить ком, вставший в горле от подобного жеста доверия.

Их путь кончился балконом. Две лестницы, сбегая по бокам, продолжали вести к самому фантастическому пейзажу, который Ира когда-либо видела. Империя влари встретила их разноцветными зайчиками и иллюминацией: огни большого города, очень большого, многоэтажного и многоступенчатого. Почти в каждом окошке горел свет, где-то мелькали огни, факелы и светильники. А по стенам пещеры невероятных размеров стелились кучками светящиеся растения, отдалённо напоминающие мох. Их свет казался едва заметным, но всё решало количество. Кое-где под «потолком» отдельные кучи срастались меж собой и, словно тягучие и вязкие капли, начинали тянуться вниз, порой приобретая столь причудливые очертания, что напоминали люстры.

Перед их маленькой группой лежала огромная долина с пятнами подземных озёр вокруг города. Он состоял из похожих на дикие ульи домиков, от которых поднимался серый дымок. Желоба и акведуки пересекали долину во все стороны. В уши лился громкий стук, скрежет, изредка слышались удары чего-то невероятно тяжёлого. Ире потребовалось несколько минут, чтобы обрести возможность дышать после неожиданного зрелища и единственной портящей ощущения вещи — тяжёлого воздуха, который практически сразу заполнил лёгкие.

— Открой глаза, Лэтте-ри, — с трудом выдавила она. — Мы пришли.

Ему потребовалось время, чтобы собраться с духом. Выполнил просьбу рывком, будто прыгнув с обрыва, и тоже замер, рассматривая необычный мир, что раскинулся внизу. Мужчина не сразу, но оглянулся назад, на пещеру, откуда только что вышел. Резко выдохнул, прижал Иру к себе, укутывая, и едва слышно прошептал на ухо слова благодарности. Она покраснела и обняла в ответ, никого не стесняясь, но насладиться минутой близости им не дали.

— Ступили в Империю. Внимайте, — окликнули их справа. Приветствие звучало чётко, но приглушённо, словно говоривший пытался излагать мысли шёпотом, однако не смог совладать с голосом.

Признаться, после «эльфов» и в сочетании со словом «подгорники» Ира ждала гномиков. Впору смеяться. Существо, стоявшее напротив, производило не менее шокирующее впечатление, чем Низз, до того как они познакомились поближе. Не сразу подобралось название. Что это? Голем? Насекомое? Механизм? В итоге победило слово «конструкт». Механические создания, питаемые магией. Биологией тут и не пахло. Форма тела не имела ничего общего с гуманоидной. Гусеничка, привставшая на задние ноги, которых, кстати, оказалось три пары, — самое меткое из сравнений. Выше располагалось ещё три пары конечностей-рук. Ростом существо было чуть выше Иры. Начиная от самой шеи посередине туловища, переходя на живот и «хвост», у создания шла борозда, заполненная твёрдой прозрачной субстанцией, по внешнему виду сходной с огранённым топазом. Вытянутая вверх голова, словно обрубленная с четырёх сторон топориком, почти прямоугольная, висела на подвижной шее, прикрытой щитками. Большую часть головы занимал глаз. Один. Фасетчатый.

«Видят недоступное другим. Так это они про ультрафиолет, что ли? Ведь насекомые различают именно его. Вот только зачем такие глаза под землёй? Тут солнца нет… Да и это создание точно не насекомое. Или всё-таки да? Не кожа, а что-то такое плотное, почти деревянное на вид. Своеобразный апгрейд хитина?»

Влари сучил пальцами, которые гнулись в совершенно невозможных направлениях, локти не отставали от них, будто крепились на шарнирах. Вот рот, в противовес совершенно невозможному облику, был почти человеческий. Чуть сплющенный и с полным отсутствием намёка на губы. Из одежды на влари был только браслет с открытыми «проводами». В лапках болтались респираторы на верёвочках. Ира впервые видела такие, но уж больно узнаваемая форма. Ровно шесть — по числу гостей.

— Приветствовать рады. Ваши маски. Не снимать. Не ломать. Не портить. От Фы не отходить. По дорогам не теряться. Правила не…

— Фы, друг мой, — перебил влари Варн, подходя и опираясь ладонью на короткое плечо. — Не мельтеши, как детёныш возле мяса. Не первый раз же. А кто первый, так мы присмотрим.

— Правила. Фы делает правило. Новое лицо — старые правила. Все должны знать.

— Но мы отпустим тебя работать быстрее, если поможем с частью дел, хорошо?

Аргумент оказался мощным. Лапки засучили ещё быстрее, и влари отдал ящеру защиту. Она плотно прилегла к лицу, дышать моментально стало легче. Тонкая мембрана очищала воздух не хуже современных технологий Земли.

— Значит так. От меня не отстаём, шевелим хвостами и рабочий народ не задерживаем. У За времени немного и хлопот полно, — Варн говорил это уже на ходу, широким шагом спускаясь с лестницы.

— А у нас не будет проблем, что мы без сопровождения? — спросила Ира, оглянувшись на удаляющегося по другой лестнице Фы.

— Тебе что, меня мало? — оскорбился Варн. — А вообще, у влари слово старшего — закон. Если За прикажет, они и глазом не поведут даже на толпу одарённых на землях Империи. Нас пустили, значит, теперь это только его дело.

Лестница казалась бесконечной, и с ужасом думалось о том, что выход — это вон туда. Наверх. По всем этим сотням ступенек.

Внизу воздух стал ещё гуще, не спасал даже респиратор. Ира с изумлением оглядывалась вокруг. Дома походили на кучи серо-жёлтой субстанции. В наличии окна, двери, но внешний вид грубоват. И если бы не цвет, то они легко могли бы сойти за муравейник. Этажность производила впечатление. Даже Карраж с его величественным Собором в большинстве своём являлся городом низкой застройки — максимум этажа четыре. А здесь все девять-десять. Человек в городе влари ощущал себя лилипутом, гуляющим среди песочных куличиков, что смастерили дети великанов. На пологих крышах торчали трубы, из которых не переставая тянулся дым. У некоторых домов окна отсутствовали как класс, зато дымовая чадящая струя была размером аккурат с отверстие в крыше. Скорее всего, так выглядели мастерские или кузни.

Влари пробегали мимо, блестя полосами на брюшке, которые оказались у всех разных цветов, и не обращали на пришельцев внимания, занятые собственными делами. Но капелька пота нет-нет да и спускалась у Иры по позвонку. В институте её друзья очень любили и уважали компьютерные игры. В частности, в почёте был StarCraft. И сейчас она чувствовала себя одиноким солдатиком, что без прикрытия забрёл на базу к зергам. И наверное, было бы совсем страшно, если бы не Варн, который еле сдерживал вещательный хохот.

«Ты только своих сравнений влари не озвучивай. Обидятся. Они очень мирные, а к облику привыкнешь».

Ира хотела было ответить, но открыв рот, забыла закрыть его обратно.

Что ж, хотели машин — получите. Мимо них медленно и печально проехала одна из них. Гусеницы, плотная металлическая броня, ковш спереди и по две «насадки» по бокам. Выдвижная лестница, кран, зажим и большое кольцо на длинной ручке.

— Что это?!

— Машина-тунелеройка, — ответил ей Варн. — Очень удобная. Броня защищает работников от случайных обвалов, роет, доставляет грузы и строителей. Не боится подземных топей и грязи. У вас такого нет?

— Да я не об этом! У нас и не такое есть. Хотя танк, экскаватор и подъёмный кран в одном вижу впервые. На чём оно работает?!

— То есть как «на чём»?

— Какое у него топливо? Что его двигает?

— Не очень понимаю, о чём ты. Там внутри влари, который управляет.

У Иры возникло желание раздражённо зарычать.

— Машину что-то должно двигать! Давление пара, шестерёнки или сила молний, — она старалась говорить понятными словами. — Что внутри у этого механизма, что его движет, когда влари дёргает рычаги и нажимает кнопки? Теперь мой вопрос понятен?

— Да. Но я не знаю. Внутри не копался. Спроси у За, когда придём. Они, конечно, держатся за свои секреты, но к тому, кто понимает в машинах, скорее всего, отнесутся как к мастеру и согласятся обменяться опытом.

— Ясно… — снова ждать.

Путь по улочкам необычного города занял около получаса. Варн вёл их к девятиэтажному зданию, которое стояло на возвышении.

— Это временное прибежище За. Он приезжает сюда, если планирует встречать гостей из верхнего мира или во время торгового сезона.

— Приезжает откуда?

— А ты что думала, что это единственный город влари? — усмехнулся ящер. — Их много. Империя тянется практически подо всей Рахидэтелью, а по туннелям можно попасть в другие обжитые пещеры.

— Такая огромная!

— А то. И кстати, у влари нет понятия города. Только пещеры. И им не названия дают, а считают. Сейчас мы находимся в Первой пещере. Они так и говорят: «едем в Первую», «нахожусь в Один».

— А сколько всего пещер?

— Эту цифру влари не озвучивают никому. И спрашивать — верх плохого поведения. Но мне доводилось бывать в пещере Триста пять. Маленькая, едва на три дома. Но — отдельная, обжитая. А значит, достойна собственного наименования.

— Ясно… А думаешь, как лучше сейчас повести диалог?

— Не суетись, сестрёнка. Долго болтать не придётся. Терри-ти немного рассказал мне про то, как на болоте живётся. Я вкратце За передал. Так что он обо всём знает. Единственное, что необходимо ему доказать, что вы действительно, — он обернулся к дайна-ви, — готовы отказаться от рабского труда.

— Погодите, — Лэтте-ри аж тормознул, — но ведь целью поездки было просто посмотреть Империю. Ириан хотела…

— «Хотела» — это не про влари. Про них — «делать». У них поклонение труду, как у низинников — поклонение Сёстрам. Они не любят праздных зевак. А вот чужой беде помочь могут. Так что если сумеете доказать, что вы готовы смыть клеймо рабовладельцев, то подгорники согласны помочь с вашими горючими шарами. Никто, кроме них, не знает землю настолько хорошо. Спасибо другу своему скажите, когда на болото вернётесь. И перестаньте уже мыслями частить! Вот равнинные… Спасу нет от гула ваших эмоций, — проворчал он, но было видно, что доволен произведённым эффектом. Он подёргал Иру за косичку, усмехнувшись её совершенно детскому желанию броситься ему на шею из благодарности.

— Остаётся только один вопрос… чем нам расплатиться за помощь, — тихо сказал Линно-ри.

— Это уж сами! Мы в этих вопросах не сильны. Обменом обходимся.

— Мы тоже, — сказал Лэтте-ри, переглянувшись с братом.

Вопрос действительно был сложным, дайна-ви мало что могли предложить. Разве что камафы, но велики ли запасы? Хватит ли? Насколько Ира знала от Лэтте-ри, специально они их не добывали. Просто залежи драгоценных камней часто проходили рядом с жилами алазия, который как раз таки был необходим. И их извлекали по случаю, чтобы расплачиваться с народом ведьм за разные услуги, которые те им оказывали в силу старинных договорённостей. Излишки от обмена оставались у дайна-ви. Но это именно излишки. А Ирина идея расплатиться знаниями пока повисла в воздухе, ибо не было чёткого понимания, а нужны ли влари технологии землян. Да и технологии — вещь такая… Прежде чем ими разбрасываться, надо понять, что влари собой представляют. Что можно получить из технологий? Атомная энергия, ага. Грубое, конечно, сравнение, но и с менее масштабными знаниями последствия могут быть такими, что заплачет вся Рахидэтель. А внешний облик подгорных жителей изучению их моральных качеств не способствовал. Пойди прочти эмоции и характер по мордочке гусеницы!

— И ещё запомните! — сказал вдруг Варн. — Для влари труд — образ жизни и каждый вздох. Отобрать у кого-либо работу, купить чужой труд ради того, чтобы самому жить в лености и уклоняться от работы, у них считается почти преступлением. Их помощь — это инструменты, навыки, совет более опытного мастера и знания. Нанять их как плотников для постройки дома не удастся. Они считают, что дом построить вы должны сами. Они могут или научить, или продать топор.

— Мы ценим труд. Но за совет спасибо, — ответил Лэтте-ри.

— Верю. Но как бы вы его ни ценили — это тень под лапой по сравнению с тем, как ценят его влари. Кстати, мы пришли.

Здание, где обосновался император За, равно как и все его приближённые, никем не охранялось. Это, как ничто другое, вселяло уверенность, что на данной территории ты бессилен. Чёткое ощущаемое присутствие хозяев, которые всех видят и всё знают.

Варн открыл перед своими спутниками дверь и пропустил вперёд. Маленький подъезд, привычная лестница и убегающие в стороны кармашки с квартирами. Как дома, только муравейник. Хотя почему как? Сравнение бетонных коробок с их природным прототипом весьма частое явление. Просто здесь форма поближе. Да и как показалось Ире за их недолгую пробежку по городу-пещере, влари вообще предпочитают плавные линии. Даже у машины-тунелеройки форма обтекаемая.

За и его совет занимали весь последний этаж, до которого пришлось топать по винтовой лестнице. Под конец Ира едва дышала, подавляя острое желание избавиться от респиратора. Но она прекрасно понимала, что стоит его снять, как лёгкие набьются окружающим чадом и станет ещё хуже. Почти как дома. Словно вернулась в удушающий смог Москвы.

Варн поскрёб когтями в нужную дверь.

— Входи, — послышался оттуда шершавый голос.

Варн бережно толкнул дверь, заглянул внутрь и поманил их за собой.

Внутри горел всего один небольшой светильник. Крошечное круглое окошко не могло соперничать с ним, почти не пропуская свет. По стенам пятнами рос мох тёмно-синего цвета с примесью коричневых участков. Мебели самый минимум: стол, кровать, ведь стулья и лавки влари не нужны. Полки со стёсанными углами, привинченные к стенам, повторяли их округлую форму и прижимались, не оставляя зазоров ни на миллиметр. В помещении было достаточно пыльно, но кровать, стол, и каждая вещь на полках, и сами полки сверкали чистотой — удивительно! Небольшая конструкция под потолком, рядом с выключенной в данный момент люстрой с овальными плафонами, ощутимо тянула воздух. Дохнув пару раз, Ира поняла, что он в этой комнате чище, чем снаружи.

Его императорское величество лежал на кровати, подняв вверх все шесть пар лап, и напоминал дохлого таракана. Кристально чистая полоса, схожая с лучшими сортами кварца, мерно опускалась и поднималась, распространяя вокруг мягкий фосфоресцирующий свет.

— Опять пещерных грибов переел, друг мой? — осклабился Варн.

— Опять. Друг. Это они?

— Да, За. Знакомься. Моя небесная сестра Ириан. Альтариэна и Каю Бирета ты знаешь. А это — те, о ком я говорил. Лэтте-ри и Линно-ри. В общем, я вкратце тебе рассказал, а дальше сами клыками притирайтесь.

Ира испуганно вскрикнула, когда лежащее буквально мгновение назад существо подскочило, вывернулось в воздухе и с громким «бум!» приземлилось на нижние конечности.

— Видишь влари. Первый раз? — спросил За Иру, и та, сглотнув, ответила:

— Да, ваше императорское величество. Простите за грубость. Я не хотела пугаться, просто… ещё не привыкла к вашему облику. В моём родном мире нет существ, подобных вам.

— Простить. Естественная реакция.

Он медленно подошёл ближе, словно давая привыкнуть к своему присутствию.

— Как амелутка. Не отличить. Обычная самка. Любопытство. Вас слушают Сёстры. Должны слушать. Иначе будет плохо.

Он раскрыл пасть, и его рот замер, не спеша закрываться обратно.

«Это он так выражает ехидство, — моментально подсказал Варн, — не дёргайся».

— Я хочу применить любопытство. Могу я? — спросил За. — Мы творцы. И ты творец. Интересно новое.

— Конечно, ваше императорское…

— За. Друг моего друга. Зови За.

— Спасибо. Уважаемый За, а мне можно будет… проявить любопытство? Ваша Империя так удивительна.

— Честный обмен. Я применю много любопытства — ты применишь много. Мало — мало. Ты будешь применять много любопытство, я требую тоже много моего любопытства. Согласие есть?

— Согласна. Это честно.

— Честно — главное правило. Ещё от матери Фирры. Ты мне нравишься, амелутка-не-Рахидэтели. Понять невозможно одно. Ты даёшь защиту рабовладельцам. Почему?

— Ваше вели… За. Пожалуйста! Выслушайте их! То, что у них творится на самом деле, далеко от того, что рассказывают те, кто на них охотится сотни лет! Спросите Лэтте-ри и Линно-ри! Пусть они расскажут о Болоте! Там страшно жить. Очень. Я знаю, потому что хоть и недолго, но жила. Выслушайте их, прошу!

— Выслушаю. Друг просил, и друг друга просит. Когда просит друг, слушать необходимо. Я слушаю.

Он повернулся к дайна-ви.

— Пусть говорит один. Кого слушать?

— Меня, — ответил Лэтте-ри и полез в сумку, доставая оттуда небольшую стопку толстой бумаги, закупленной ещё в Карраже. Исписанной и разрисованной. Ира не раз заставала его в дороге на привалах за бумажной работой, но и подумать не могла, что он успел написать столько.

Лэтте-ри разложил листы на столе и подождал, пока За подойдёт поближе.

— Это карта Мрекского болота. Это Долина, где мы живём. Площадью 400 суи. В переводе на ваши вуны это будет…

Лэтте-ри говорил чётко, быстро, пересыпая речь цифрами. Ира снова видела его нырнувшим в собственное дело, которое знал отлично. Если честно, она ждала душещипательного рассказа о трудностях, но то, что излагал он, было куда страшнее.

«Сёстры и пустота… — шёпот Варна в мыслях заставил её вздрогнуть. — Когда Тер рассказывал, я сочувствовал. Невозможно не сочувствовать, он душу вкладывал в историю. Тогда почему то, что слышу сейчас, заставляет чешую вставать дыбом?!»

Ира понимала его. Закончив с обстановкой и кратким экскурсом в географию, Лэтте-ри перешёл к статистике добычи, показал шкалу продуктивности. И между всеми этими цифрами периодически встревали «смертность», «пострадали», «на одного человека», «рождаемость не позволила», «необходимо, чтобы дожить», «истощение участков», «уязвимость к холоду», «кристаллы от ведьм — количество», «детские смерти», «взрослые смерти», «болезни», «эпидемия унесла»… И многие другие слова и фразы, что заставляли вздрагивать.

Ира смотрела на спину Лэтте-ри, который сухим языком цифр рассказывал об их беде. И в другое время наверняка почувствовала бы гордость за его навыки, силу, ум, зрелость. А сейчас её терзала только одна мысль. Всё, что он говорит, — это каждый его день. Его жизнь, и другой он не знает. Его жизнь, которая научила говорить обо всём этом ужасе спокойно и взвешенно. Встречать рассвет, узнавать о живых и об умерших, отдавать последний долг в перерывах между добычей поруха и продолжать считать и планировать. Чтобы быть завтрашнему рассвету. «Завтра будет». Ира хотела, чтобы слова девиза дайна-ви так и остались для неё красивыми словами. И не хотела знать, каковы его корни. Но от полученного знания не избавишься. Как бы ни желал.

За выслушал речь до конца. Засучил верхними лапами, а самыми нижними ещё и стал пристукивать по поверхности стола. Скрипя произнёс:

— Понятно. Совсем. Мы не участвовали в войне. И не продаём оружие. Беда ясна. Тяжко. Понимаем. И слышать: хозяин Руин-Ло уже помог вам.

— Да. Он подсказал выход. На то, чтобы полностью приспособиться жить по-новому, уйдёт три зимы. Хотя даже ближайшая уже может стать самой лёгкой из тех, что были до этого.

— Долго. Сколько погибнет в эти три зимы? Мы можем помочь. Чего хотите?

Лэтте-ри запнулся и обернулся к Ире.

— Ваше… За, простите. Идея приехать к вам была моей. Вы позволите сказать? — спросила она, понимая: сейчас или никогда.

— Говори, друг друга.

— За, я пришла к вам из мира вестников. Это мир науки и изобретений. Потому когда побывала на Мрекском болоте, своими глазами увидев всё то, о чём говорил только что Лэтте-ри, и узнала о существовании вашей Империи, я не могла не задуматься можете ли вы что-то предложить друг другу. Пусть не решение вопроса тепла, но… вы живёте под землёй. Никто, кроме вас, не знает её лучше. Не может быть, чтобы у вас не было средств, чтобы сделать более безопасной жизнь на болоте. Защитить работников, что с риском для жизни добывают порух в каменных пещерах, способных вот-вот обвалиться на голову. Качественный инструмент и безопасность — именно их я надеялась найти в Империи.

— Нужное место. Правильный выбор. Ты тревожишься. Говори.

Ира глубоко вздохнула.

— Довелось побывать на рынке в Карраже. Ваши расценки видела. Сколько могут стоить машины и хороший инструмент, даже представить боюсь. Сами понимаете, в той ситуации, что творится на Болоте, плательщики из дайна-ви так себе… У них есть камафы, но, насколько я знаю, немного. Я ехала сюда с идеей предложить вам обмен. Ваша помощь на знания моего мира.

За её спиной резко выдохнули Каю с Альтариэном, но она не обратила на это внимания. За мгновенно перестал сучить лапами и приблизился.

— Передумала, — не спросил, а обозначил он.

— Нет. Правильнее сказать, меня терзают сомнения. Во-первых, я слабо представляю, что именно у вас развито и в чём вы нуждаетесь. Пара технологий, что мне удалось рассмотреть на рынке, вогнала меня в тупик, поскольку я не понимаю даже, для чего нужны некоторые детали. Чтобы что-то предложить, надо понимать, имеет ли это цену. И во-вторых. Когда-то давно в моём мире был произведён настоящий прорыв в науке. Было создано изобретение, которое позволило обогреть многие дома, дало дешёвую энергию, предотвратило стремительное истощение подземных запасов каменного угля. А потом это изобретение применили для военных целей. Оружие сбросили на два города. Город в нашем понимании этого слова. Несколько сот тысяч жителей в одном. Половина погибла сразу. А после ядовитые, назовём их, испарения начали добивать остальных. Очень жестоко добивать. Почти то же самое случилось, когда произошёл пожар на одном из заводов, который производил эту энергию. В тех местах до сих пор никто не живёт, хотя прошли десятки лет. Сейчас на Земле множество законов, ограничивающих применение этой силы. И они все дорабатываются и дописываются. Человечество дрожит от мысли, что катастрофа повторится. Ваша Империя — Империя мастеров. Что бы я сейчас ни предложила, какую бы отправную точку ни дала — вы разовьёте и примените всё по назначению. Потому мне страшно. Мне говорили, что ваша создательница — Фирра, богиня честной войны. Я уже видела, как много значит за пределами Империи её слово, как чтут её завет. И она всегда призовёт к ответу провинившегося. Но… вы не поклоняетесь Сёстрам. Я не знаю вас. Даже глядя вам сейчас глаза в… глаз, я не могу знать, о чём вы думаете, даже догадаться не получится — вы не люди. Не амелуту, к которым я привыкла. Что остановит вас от применения силы — любой, которую предложу вам взамен, — против других живых существ, если для вас ничего не значит даже божественное слово? Мне… было бы радостно увидеть, как с Болота отпустят всех рабов и как улучшится жизнь всех, кто там живёт. Но цена… Не пострадает ли Рахидэтель?

«Ой, зря…» — полилась в мозг мысль Варна, окрашенная тоном «я же говорил, не надо так сравнивать». Но ящер не закончил её, потому что За подошёл к Ире поближе и поднял верхние конечности к её лицу, ощупывая его словно слепой. Ира сглотнула и мужественно выдержала осмотр.

— Ты — веточка кристалла муру. Дрожишь, твёрдо стоя на ногах. Понимать твой страх. Иди за мной, творец. Покажу. И говорить о цене.

И За вышел из комнаты, обернувшись, чтобы убедиться, что Ира не отстаёт. Когда остальные захотели пойти с ними, он резко мотнул головой.

— Нет! Только друг друга, — и после, чуть смягчив резкость в голосе: — Мы вернёмся. Безопасно.

Ира старалась не отставать, а шустрый император периодически притормаживал, приноравливаясь к её шагу. Они вышли из «муравейника», обошли его и попали на небольшую площадку, где стояло несколько машин. За упёрся в стенку ближайшей всеми конечностями и приподнялся на самых нижних, ловко дёргая рычаги и с лёгкостью отводя в стороны два тяжёлых люка.

— Подойди.

Ира подошла, и её с лёгкостью закинули наверх, она не успела ни ойкнуть, ни испугаться. За жестом пригласил залезть в задний люк. Она чувствовала азарт, будто подросток, которому предложили покататься на танке.

Задний и передний отсек машины разделяла прозрачная стенка. Отсек достаточно свободный — влари хоть и не отличались ростом, но массивность тела предполагала, что необходим простор для манёвра. За буквально скатился на место водителя.

— Ручка сзади. Отодвинь. Держаться можно.

Ира воспользовалась советом и уселась прямо на пол — сидений у машин подгорников не было. За потянул рычаги, умудряясь делать это всеми тремя парами верхних конечностей, а парой нижних ещё и на педали какие-то нажал. В уши вторгся звук работающих шестерней и трущихся цепей. Машина вздрогнула и покатилась. Медленно и размеренно.

— А куда мы едем, ваше величество? — спросила Ира, кожей впитывая дрожь машины. Что ни говори — соскучилась.

— В Изначальную пещеру.

— А мне рассказывали, что у каждой есть номер. Число. Это какая-то особенная, раз у неё название?

— Есть номер. Ноль. Увидишь.

Больше Ира с расспросами не приставала. В переднем стекле мелькали каменные глыбы, кристаллы по стенкам тоннеля, огромные заросли мха. В конце пути они въехали в широкий коридор. Машина покатилась вниз, её сильно затрясло. Уклон дороги был столь велик, что не держись Ира за ручку, скатилась бы прямо на стенку, отделявшую её от водителя. Остановились, едва машина выровнялась. За улёгся на пол и вытолкнул люк своими нижними конечностями. Ловко перевернулся и выбрался в одно движение. Послышались щелчки, и хитиновые лапки появились в люке, предлагая Ире помощь. Она ухватилась за них, и её одним рывком достали и усадили на крышу машины.

Пещера Ноль. Изначальная пещера. Она имела форму вытянутого и уходящего в темноту огромного тоннеля. Кристаллы под потолком светились и ярко освещали каждый участок. А вдоль стен, вплавленные в камень, стояли капсулы, сквозь матовую поверхность которых проглядывали силуэты замерших влари.

— Что… это? — прошептала Ира. — Кладбище?

— Наоборот. Место выхода в мир.

— Но… как?! Подождите. Варн говорил, что у вас нет семей.

— Друг не врал. Сестра создала творцами. Произвести живое создание с самого начала — выносить, вырастить, поднять, научить. Много сил и времени. Отвлекает. Мы творцы от нижних до верхних конечностей. Не тратим время на семью. Потому созидание идёт только на вещи.

— И потому так опережаете остальных… — Ира задумчиво разглядывала капсулы. — Вы появляетесь на свет уже взрослыми?

— Да. Покажу. Идём.

И они двинулись вдоль тоннеля. За перебегал от одной капсулы к другой, пока не нашёл окрашенную в глубокий фиолетовый цвет. Находящегося внутри влари почти невозможно было разглядеть под матовой поверхностью.

— Созрело, — сказал За удовлетворённо, как показалось Ире.

Он постучал пальцами по стенке капсулы в разных местах, ища слабое место. И нашёл. Примерившись, стукнул в него. Кристалл пошёл мелкими трещинками под кулаком, оставившим ощутимую вмятину. Минуту ничего не происходило, только едва слышный треск скрёбся в уши. А после «скорлупа» рассыпалась в единый миг мелким крошевом, открыв тело влари. Он не двигался. Блёклая полоса на брюхе понемногу наливалась цветом, из молочно-матовой становясь похожей на бирюзу. И когда эта цветовая трансформация завершилась, новый житель подгорной Империи резво вскочил на лапки, в очередной раз напугав Иру до икоты. Он осмотрелся, увидел За и сложил все передние конечности крест-накрест на пузе. Изо рта вырвалось несколько отрывистых свистов.

За поднял одну из рук, и новорождённый тут же убрал свои с живота и груди, выпячивая полосу. Когти императора скользнули по полоске, а рот раскрылся и замер.

— Знаток породы, — удовлетворённо проговорил он, — приветствую.

— Приветствую, — проскрипел влари.

— Откликаться на Сым… — дальше трёх букв Ира не разобрала. Оригинальные имена влари действительно не предназначались для человеческого языка. — Твоя работа в пещере Двести два. Приступай.

— Приступаю, — подпрыгнул на месте влари и, резво перебирая лапками, убежал в сторону выхода.

— Вот так сразу?

«А как же день рождения?» — Ира чуть не ляпнула этого вслух.

— Не теряем время, — ответил ей За, склонив голову набок и терпеливо дожидаясь, пока «амелутка-не-из-Рахидэтели» осознает увиденное. Ире и правда такое стремительное включение в общественную жизнь требовалось осознать.

— Скажите, За, если у вас рождение… вот так, то… откуда берётся эта… капсула? Кто родители этого влари? И вообще, как это всё происходит?

— Нет семей — нет родителей. Есть мы. Влари не вечны. Живём долго. Пока не износимся. Не стареем. Изнашиваемся и останавливаемся. Капсулу готовят заранее. Часть тела влари в капсуле — будет новый влари. Если надо один влари — класть одного. Быстро восстановиться. Надо много влари — тело поделить и ждать. Будут целые. Капсула всегда выдаёт разное… Чуть тоньше слух, чуть сильнее лапы, чуть твёрже мысли. Всегда разные. Старое умерло — выросло новое. Метка, — он ткнул себя в полосу на брюхе, — подсказка. Что лучше всего получится. Этот, что убежал, чует породы. Хорошие задатки. Потом старшие мастера покажут окончательное место работы. Когда научится.

Ира перевела взгляд на крошку под ногами. И вот эта вот пыль способна вырастить новое существо? Живое? Разумное? С моралью? Куда нам до такого с теориями про человека из пробирки. До чего же богини изобретательны, до чего силы, данные им, не знают пределов! Она зажмурилась, пытаясь уловить ниточку мысли, ведущую к весьма важному вопросу.

— Простите, За. Ваша Империя действительно удивительна. И фантазию Фирры, подарившей вам жизнь, не описать словами. Но меня интересует один вопрос. Ваш подземный мир процветает, и все заняты трудом, который заложен с рождения, потому полагаю, что выяснение отношений насилием вы не практикуете. И всё же. Если вы ушли от пути следования слову Сестёр. Если не поклоняетесь кому-то ещё. Что является вашим моральным стержнем? Чем руководствуетесь, когда необходимо решить, пойти кому-то навстречу или нет? Поступить так или иначе?

— Свод правил отсутствует. Чутьё. Мирные намерения. Добрые намерения. Ради благого дела. Мы изучаем других. Многое непонятно. Желание лениться. Желание убивать. Желание большего. Нет страсти ежедневного труда. Мало взаимопомощи. И даже стремление к красоте — не во всём. Непонятно. Но мы не можем отрицать Закон Хараны. Обоснование разумности. То, что движет к будущему верхних жителей. Отсев. Развитие. Выживание самого-самого. Мы не знаем мести, потому что не знаем семьи. Не знаем жажды наживы, потому что творчество в нас. И предела ему нет. Всё, что можно пожелать, — можно сотворить. Нет семьи — нет растраченных сил и ограниченного времени. Наша боль — достигнутая планка творения. Когда всё изучено и не видно следующего шага. Годами ждём толчка. Общаемся с теми, наверху. Следим. Изучаем. Ищем то, что даст ход.

— То есть для вас нет ничего страшнее творческого кризиса? Пока вам есть куда идти, вы счастливы? А ещё мне говорили, что военной науки вы тоже не чураетесь.

— Ненавидим воевать. Не нужно. Тратить время, силы и своих мастеров. Но умеем воевать. Науку матери Фирры чтят наверху. И мы изучаем. Чтобы не встретить неучами. Верхним свойственна жадность. Оберегать надо дом.

— И что, за всю вашу историю не встретилось и не родилось ни одного влари, что пожелал бы большего? Что пожелал бы обойти других? Пусть не ради богатства и материальных благ, но хотя бы ради славы? По зову тщеславия? — Ира вспомнила разговор с Риканом, упоминавшим, что сам император этого не чурался.

— Ты как амелутка. Не понять. Слава… Слава — это желанное. У вас боги забирают душу. Ваше Я. Мы не знаем души. Чистый разум. Ушло существо — пришло новое. Без памяти. Новое Я. Это… сложные слова.

— Нет. Простые, — покачала головой Ира. Она поняла, о чём речь. И поняла, что, пожалуй, она единственная в Рахидэтели, кто способен понять мотивы влари. — Страх смерти. Страх перемен. Мы, вестники, не видим своих богов. А вы знаете, какова участь тех, кто ушёл. Стать чем-то новым, как вы, переродиться, как сквирри, или уйти в Чертог. У нас же есть только мечты о загробной жизни. Потому что даже если там всё плохо, это уже лучше, чем пустота и тело, ставшее кормом червям. Вера, что там что-то есть, — единственное, что заставляет нас жить в полную силу. Не знаю, что было бы, лишись мы её. Потому многие стремятся, как у нас говорят, «попасть в историю». Стать знаменитым. Чтобы помнили. Потому я понимаю это ваше желание. Если вы точно знаете, что после смерти будете уже не вы…

— Ваше продолжение не убивает этого страха? — спросил За, скрипнув голосом так, что у Иры дрожь прошла по позвоночнику.

— Продолжение?

— Дети.

Ира хотела было ляпнуть первые пришедшие в голову слова, но вовремя поняла, что знает только книжные варианты ответа на этот вопрос. Не собственный опыт. Потому сказала честно:

— Не знаю. По меркам нашего мира я ещё молода. Ни мужа, ни детей. Потому и не могу сказать, становится ли этот страх меньше. Пока страшно. До печёнки страшно.

— Ясно. Правильные вопросы, друг друга. Жажда славы толкает на рисковые исследования и труды любого. Я не исключение. Риск оправдан. Тебя успокоит другое. Такой труд — труд одиночки. Влари может рискнуть. Риск приносит славу. Но идёт он на него один. Умы и ловкие руки — ресурс всей Империи. Нельзя рисковать им.

— Говоря простым языком, если что-то выдумал — опыты ставишь на себе?

— Да. Всё сам. Нет как у вас. Один соберёт других, а другие испытают всё на третьих. Только один влари может ответить за свой риск. И слава тоже придёт к одному.

Ира задумалась. Красивый рассказ. И где искать каплю дёгтя? Один — это не ноль. А ради славы можно и мир пойти воевать. Дайте точку опоры. Хотя… в одиночку много не повоюешь. Удобное правило. Не даёт развернуться. Но что мешает одному другу помочь другому? Из личной симпатии? Хотя рассказанное За наводило на мысль, что с душевными переживаниями у этого народа, скорее всего, затык. Рациональный подход ко всему и отсутствие семейного тепла. Стоп! А как же Варн? Он же друг.

— Скажите, За, а что для вас значит дружба?

— Равноценный обмен. Не как у вас. Когда один дружит, а второй принимает дружбу. У вас редко бывает как у нас. Дружба обоюдна. Много сделал один — отдай не меньше. Но дружба — редкость. Нами движет разумность.

— А Варн?

— Торговали много. Знали друг друга давно. Он искал меня в пещерах. Порода двинулась. Карты перестали помогать. Машина застряла. Нашёл. Никто не просил. Сам. Первый друг. Других нет.

— И даже среди других влари?

— Нет. Чтобы отдать много, надо иметь причину. Ни у кого не нашлось. И я не нашёл для других. Здесь мы не понимаем вас. Делаете подобное просто так. Нам не понять. И Варна я не понимаю. Почему он отдал так много.

«Потому что дружить умеет», — Ира не стала говорить этого вслух.

Влари, стоявший перед ней, не понял бы. Потребовал бы расписать, как на самом деле, с её точки зрения, выглядит дружба. Ира сомневалась, что смогла бы ему ответить. Ведь настоящие примеры таковой она начала узнавать лишь недавно. Благодаря Рахидэтели, её жителям и тому же Варну. Да и где та грань, что делает дружбу настоящей? Бескорыстность и широта души — когда дружишь в одну сторону, а человек напротив может и не иметь желания платить той же монетой. Или «равноценный обмен» — как у влари. Где та черта, что разделит желание отплатить добром за добро и банальный бартер? От отношений влари попахивало последним, но кто она такая, чтобы прочесть в сердце, или что там у них его заменяет, что они на самом деле чувствуют, получая бескорыстный дар от кого-то?

К тому же перед ней один-единственный представитель влари. Совпадают ли его взгляды на жизнь и остальных подгорников? Говорить красиво может любой правитель, но стоит ли судить по нему весь народ? Можно ли вести дела, передавать секреты, технологии?

Менталитет оказался крайне непривычным, местами она чувствовала себя попавшей на планету Шелезяка, населённую роботами. Отзывчивыми, способными вылечить крыло космическому попугаю, но запрограммированными. Родился, побежал работать в указанное место. Дружат странно, но хотя бы честно. «Вы спасли нас, дорогой пришелец! Оставайтесь! Будете Гениальным механиком планеты». Немалый вес в положительные впечатления добавляла и уверенность её небесного брата в моральных принципах влари. Ведь он вещатель и общается с ними не первый год. И как раз ему она с недавних пор верит как себе. И скорее всего, бил по нервам лишь сам факт ответственности за подобный, можно сказать, исторический шаг — передача кому-то знаний иной цивилизации. Отмотать назад не получится, и лишь время покажет, каким словом её за это действие помянут — добрым или непечатным.

Она ещё раз оглядела пещеру. Капсулы мерцали в свете лампочек. Удивительная цивилизация. На что они были бы похожи, имей душу и семью? За что наказала их Фирра, чем руководствовалась, лишая подобного? Неужели богиня, что взяла под защиту дайна-ви, мечтала создать их именно такими? А может, это она, Ира, привыкшая жить бок о бок с этими явлениями, не понимает высокого замысла? Ведь даже у этих странных «гусениц-конструктов» нашлась общая с людьми черта. Та самая ложка дёгтя. Тщеславие. Пусть и обоснованное.

— Мне нужно подумать о том, какие знания я могу вам передать, — сказала Ира долгие минуты спустя.

— Что-то нужно?

— Много бумаги, чем писать и место, где остаться одной. У меня есть несколько вариантов того, что можно предложить на обмен.

— Мы дадим. И твоих спутников устроим. Что предложишь — неважно. Условие: любой новый путь. Эта цена достаточна. Покажем мастерские. Примешь решение.

— Спасибо. И ещё, За, я хотела вам сказать. Дайна-ви очень отзывчивые. И помнят добро. За три тысячи лет они не забыли ни имён своих обидчиков, ни тех, кто помог им. Историю они чтут так же, как вы труд и творчество. Вряд ли они забудут имена вытащивших их из того ужаса, в котором они сейчас живут.

Влари склонил голову так, что хрустнула шея со звуком переломившейся деревяшки. Долго молчал, но Ира не отводила взгляда. Они оба понимали, что слова сказаны неспроста.

Когда они вернулись, дайна-ви, барон и герцог сидели прямо на полу, окружённые бумагами, что Лэтте-ри ранее показывал За. Хмурые и задумчивые. Видимо, тоже не теряли зря времени. Варн стоял рядом, уставившись на входную дверь.

— Мы договорились, — сказала Ира с порога, — но придётся задержаться. Мне нужно время, чтобы всё подготовить и рассказать.

Поднимаясь с пола, Альтариэн сосредоточенно отряхивал колени, а Каю рассматривал собственные руки, не встречаясь ни с кем взглядом. Да, они оба государственные служащие и присутствуют при договорённости о передаче технологий. Не их народам. Неудивительно, что нервное напряжение подрагивает в воздухе. И лишь потому, что репутация влари выращена сотнями лет, явных возражений не следует. И на том спасибо. К тому же Ира не сомневалась, что мастера амелуту и эйуна разберут новые вещи по винтикам и попытаются повторить. Над эликсирами сквирри бились не один год, пока поездка в Руин-Ло не ткнула носом в невозможность создания уникального состава, щедро сдобренного магией Низза. Потому к выбору предмета передачи всё равно следует подойти крайне осторожно.

— Да, — подтвердил За, — договорённость есть. Груз инструментов и помощь мастеров. Сопровождение. Наука. Вестница Ириан платит знаниями. Того, что вы рассказали, достаточно. Мы посчитаем необходимое. И добавим. То, что даст вестница, много дороже вещей. Дадим наше горючее. Мастера объяснят, как пользоваться. На одну зиму. На ваше число.

Лэтте-ри и Линно-ри ошарашенно переглянулись. Новость потрясающая, но братья не могли выдавить из себя ни звука. Да и что они могли сказать, услышав, что им пообещали целую зиму без смертей от холода? Какие тут найти слова?

— Ваше императорское величество, — обратился к За Альтариэн, — это очень щедрый дар. Могу я спросить, каким образом вы планируете доставить такой немаленький груз на Мрекское болото?

— Подземные бегожилы. После — машины. Есть те, что могут через топь.

— Значит, вы будете на болоте гораздо раньше нас.

— Можем взять с собой.

— Боюсь, что нет, — вступил в разговор Каю, — у Врат остались наши люди. В том числе двое одарённых, Длань Хараны и Длань Рити. Мы не можем их оставить. Тем более, — он бросил мрачный взгляд на бумаги, — их силы могут пригодиться на месте. Потому мы поедем своим ходом.

За задумался.

— Солдат пропустить можно. Одарённые нежеланны в Империи. Не пойдём на уступки. Но дорога — это просто дорога. Цена.

И прежде чем барон успел ответить, Альтариэн хлопнул по столу перчаткой.

— Не время для торга. Я дам два волоса. По одному за каждого одарённого. Достаточно?

За замер всеми конечностями и растянул рот в полосу.

— Достаточно.

Альтариэн стащил с волос повязку, тряхнул головой и вытащил нож. Одно движение, и два переливающихся волоска остались у него в руках. Когда он передал их За, Ира заметила, что глаз влари будто наполнился цветом из самой глубины. Она пыталась осознать только что произошедшее. Герцог эйуна только что заплатил за одарённых. За амелуту. Даже барон настороженно косился на него, пока Альтариэн снова заплетал волосы.

Император, не отвлекаясь на гостей, таращился на хрупкие волоски в своих руках.

— А… — Ира пыталась задать вопрос потактичнее.

— Волосы эйуна имеют для народа влари высокую ценность, — пояснил ей герцог, — они часто используются в механизмах.

— Волосы? Но каким образом?

— Волос впитывает. Любой. Только волос потомков Первых впитывает жидкие кристаллы муру, — объяснил ей За. — Он удлиняется. Становится путём передачи.

— Проводником? А что он передаёт?

— Силу. Мы до сих пор не изучили до конца. Силу кристалла. Знаем, что она может давать свет. Долго. Красиво. Пока делаем красиво. И польза только в красоте.

Он отошёл к стене и покопался на ближайшей полке, достав один из оптических механизмов. Шкатулка с иллюзиями, как на Карражском рынке. Щелчок когтем, и перед Ириными глазами оказалась внутрянка с уже привычными «проводами». И только сейчас она поняла, что каждый провод действительно соткан из волос! От блондина до глубокого шатена. Все волоски казались тяжёлыми, но теперь всё становилось понятно — их напитали изнутри жидкими кристаллами.

Следом влари стянул с полки обычное женское украшение — ожерелье, переливающееся всеми оттенками голубого и синего. Он развернул его под определённым углом, и стало понятно, что между камнями и изгибами металла тоже вплетены волоски, дающие то самое изумительно красивое свечение, что так потрясло её в Карраже.

— Самое красивое. Любим, — прошелестел голос За, который тоже, казалось, залюбовался работой.

«Он сам его сделал, — пояснил Ире Варн. — За не самый известный, но весьма искусный ювелир».

«Что же тогда могут сотворить руки известного мастера?!» — мысленно воскликнула Ира.

«Словами не опишешь. На что мы равнодушны к побрякушкам, но от некоторых вещей замираем, как добыча перед хищником. Красота нам не чужда, а влари иногда такое сотворят, что забываешь о течении времени».

«Верю», — подумала Ира, не способная отвести глаз от шедевра.

— Это удивительно, — сказала она вслух, — у нас подобные вещи разве что в сказках и встретишь.

— Это вершина нашего труда. Для красоты. Волосы очень ценны. Редко новые. Потомки Первых почти не теряют волос. Растут всю жизнь. Эйуна обладают богатством согласно званию. По смерти волосы срезают. Передают детям. Продают в случае беды в семье. Или хранят. Поколениями. Нужно много для статуса. Покупают всё что нужно. Любой солдат способен стать богатым. С символами. Продав нам волосы семьи.

«Интересно, что же такого страшного случилось в семье Мрат, что она ходит с отрезанными волосами? На что их потребовалось так много, что она сверкает причёской по плечи? — подумала Ира, вспоминая помощницу королевы-матери. — И видимо, этот шаг действительно редкость, если все поголовно эйуна ходят с хвостами по пояс, если не ниже. И всё же ненадёжная штука такое богатство. Вот поссорятся два народа, перекроют торговлю, и нечем будет солдатам своё звание обеспечивать. Или влари изобретут нечто настолько красивое и современное, что потеряют волосяные проводки свою актуальность. А учитывая, что творится у эйуна по хозяйственной части, вся эта эпопея напоминает яйца в одной корзине. Или вот, например, придёт какая хворь, и полысеют потомки Первых все поголовно, или…»

Ира сначала передёрнулась от картины лысых «эльфов», мелькнувшей в голове, а потом вскинулась.

— Скажите, За, а волосы дайна-ви имеют для вас ценность?

Влари скрипнул шеей, резко повернув голову, и щёлкнул ротовым отверстием.

— Не знаю, друг друга. Не изучали. После Первой болезни их волос не трогали.

В комнате повисла пауза. Первым очухался Линно-ри.

— Брат, это лучше тебе, — сказал он Лэтте-ри, тронув быстрым жестом серёжку в ухе. Тот кивнул и полез за ножом. Через мгновение три чёрных волоса повисли на пальцах влари.

— Сообщите, если эта вещь вас интересует, — сказал Линно-ри. — Машины и инструменты нуждаются в починке и замене. Не последний раз торгуем, дай Сёстры.

За несколько раз кивнул и явно с усилием оторвался от созерцания.

— Ириан просила тишины и одиночества. Для работы. Мастера проводят отдохнуть. Принесут поесть. Наслаждайтесь пищей, — сказал За, пятясь к двери. Видимо, ему не терпелось или создать новую красоту из золотистых волос герцога, или сунуть под микроскоп подарок дайна-ви. Ему вслед поклонились, не посмев задерживать, — и так много времени отняли.

— Ну что? По мисочке пещерных грибов по случаю удачных переговоров? — Варн ухмыльнулся во весь клыкастый рот, услышав еле заметный стон герцога с бароном.

***

Пальцы перебирали мелкие гаечки. Скоро. Скоро ещё пара сосцов займёт своё место на теле Несчастного. Это будут последние. Потом отладка, наблюдение.

Цур собой гордился. Его точно запомнят. Да, точно. Запомнят, потому что только Цур сотворил это. Никто даже не помыслил. Он назвал их сосцами. Как те, что у самок тварей Хараны. Как те, что у матерей, кичащихся наличием души. У их народа нет самок. Но они могут сотворить что угодно. Даже сосцы, что напоят других. Досыта напоят. Дадут шанс, которого никто и никогда не даст влари.

Он поможет, а его запомнят.

Дома уже забыли. Не могли не забыть. Ведь он «мёртв». Когда его имя прогремит на площадях, другие удивятся. Может, и поверят не сразу.

Цур вставил последнюю деталь и бережно понёс своё изобретение по мрачным залам и ступеням. Стыд его народа, самая чудовищная его поделка хоть и находилась под самым Анаэрленом, но глубже под землёй, чем дно самой глубокой из пещер Каменной Империи. Конечно, ведь нужно вместить весь рост и силу Несчастных.

Сёстры жестоки и глупы. Эгоистичны. Они могли бы, да, могли бы помочь этим пострадавшим от их экспериментов. Но не стали этого делать. Тянуть энергию столетиями, по капле, пуская её на очередные свои безумные идеи. Словно к бочке подходить со стаканом. По потребности. Вместо того чтобы помочь разом.

Они не смогли. Цур сможет. Его сосцы уже работают, осталось дождаться, когда привезут недостающее. Уже везут. Друг сообщил. Он не отдаст Сёстрам силу. Он даст шанс тем, кто так же обделён, как и влари. О! Те, кто придумал этот план, мудры и щедры! И есть шанс помочь тем Несчастным, что сейчас просто спят. Забрать у них дурную силу Сестёр и дать новую, чистую жизнь.

Да, его запомнят. Запомнят как того, кто изобрёл сосцы и этот способ подарить шанс. Жаль, что не все переживут эксперимент. Но ведь они имеют душу. Так что невелика потеря — лишиться тела. Правда душам придётся подождать, прежде чем вступить в Чертог. Нельзя, чтобы Старуха судила и узнала об их плане раньше времени. Так что пока посидят в садках. Хорошо, что он разобрался в том, как работают ловушки риттов. Всего-то и нужно, что некоторое количество живого мяса мелких творений Хараны. Леса не обеднеют.

Его запомнят.

А сородичи со временем поймут. Ведь он ничего не нарушил.

Рискует сам.

Экспериментирует сам.

С благими намерениями.

ГЛАВА 2. ВАГА

Ире хватило одного ужина из пещерных грибов, чтобы принять окончательное решение. Видит бог, она проявила чудеса хороших манер и съела всё, что ей положили на тарелку! Если бы за этот перфоманс «я хороший гость, ем всё, что дают» ставили оценки, то у неё вся зачётка была бы в пятаках. Даже на улыбку и «спасибо, очень вкусно» хватило. Влари оценили. А ещё хорошо прокачался навык ротового дыхания, чтобы хоть как-то избежать специфического аромата копоти с лёгким флёром керосина. На вкус грибочки оказались, что весьма странно, вполне приемлемыми — чуть солёные, а в остальном почти безвкусные. Чего не скажешь о внешнем виде и запахе. Одно она могла сказать точно: лишний раз ими питаться желания нет совсем. Так что пища послужила хорошим мотиватором, чтобы собрать мозги в кучку и пробежаться по разделам естественно-научных предметов, выискивая полезное и нужное. Нечего терять минутки — чем раньше закончим, тем скорее вернёмся на поверхность к свежему воздуху и приличной еде!

В дебри не полезла. То, в чём плохо разбиралась, — вычеркнула. Несколько часов ушло на раскачку отвыкшего от задачек и формул сознания, но в итоге Ира, довольная собой, постучалась к За:

— Господа, записывайте: «Первый закон термодинамики».

Влари оказались весьма способными учениками. Вопросы задавали заковыристые, не на все она могла ответить, где-то приходилось сооружать опыты на коленке. Но они не жаловались. За объяснил ей: влари прекрасно понимают, что она не является мастером, и потому впитывают каждое слово, чтобы потом самим проверить вычисления, провести эксперименты. Это не менее увлекательно, чем сам процесс приобщения к новым знаниям. Когда она в очередной раз не смогла с лёту ответить на вопрос одного из слушателей, За успокоил её, что качество преподавания не влияет ни на состав груза, что уже готовили для отправки на Мрекское болото, ни на уровень мастеров, которые будут сопровождать его. Самым опытным мастерам Империи, а именно они были Ириными слушателями, было достаточно базы и точки отсчёта. Они радовались каждому ответу, но не расстраивались, когда не могли его получить. Наоборот! Казалось, что разобраться впоследствии самим — для них не менее увлекательное занятие.

Учиться конструкты были готовы сутками. Влари вообще спокойно относились к отсутствию сна: им достаточно всего трёх-четырёх часов, чтобы полностью восстановиться. А Ира выжимала из себя максимум, чтобы сократить гостевой визит. Несмотря на обнаруженные полезные качества грибов — силу и энергию они восполняли отлично, лишний раз ими питаться не хотелось, а карманные запасы принесённого с собой уже подходили к концу. Учёба шла «галопом по Европам» и не заняла много времени. Передача знаний не включала в себя контрольных работ или проверок усвоения материала. Скорее это было похоже на уроки «физика для чайников». И только возраставший день за днём уровень вопросов давал Ире понять, что влари этой точки опоры хватит за глаза и за уши.

На её вопросы подгорники отвечали охотно, демонстрировали изобретения.

Ценность волос эйуна, как оказалось, измерялась не только красотой, но и тем, что длина цветовой ауры, что придавала великолепие ювелирным изделиям, поддавалась точному расчёту. Напитаешь определённого цвета и длины волосок точным количеством кристалла, получаешь цветную тень строго определённого размера. Эти свойства использовались при измерениях, придавая устройствам и механизмам точность. И именно в этом крылся секрет печатного станка.

Гениальные механики уже давно преодолели ступень деревянного устройства, которое лежало в основе идеи масштабной печати. Их машина вовсю использовала барабанный принцип, навороченный донельзя. Станок обладал возможностью печатать тексты абсолютно любого вида, возможностью менять шрифты и рисовать заковыристые символы. А до кучи внутри помещался механизм, позволяющий с точностью до миллиметра определять положение каждой буквы, ширину строк и абзацев, выполненный с использованием волос эйуна. Как ей рассказали, Собор Карража купил за баснословную сумму упрощённый вариант машины, рассчитанный только на всеобщий язык и с весьма ограниченными возможностями. «Вот жуки!» — восхитилась про себя Ира дальновидности влари, глядя в единственный глаз «гусеницы» -рассказчика.

Она воочию убедилась, насколько изумительные пальцы у подгорников, посетив несколько мастерских. Подвижность их суставов и несколько «лишних» конечностей позволяли делать мелкие детали необычных форм. Вряд ли людям когда-нибудь удастся повторить такое без манипуляторов и компьютеров.

И напоследок мастера утолили её любопытство касательно машин. Топлива в них в итоге не обнаружилось, чистая механика. А таинственными «бегожилами», по которым им предстояло ехать на север, на поверку оказался прототип железной дороги с узкой колеёй. По ней путешествовали на кибитках, работающих по принципу дрезины на мускульной силе. А поскольку на эту силу влари совсем не жаловались, а машинки были оборудованы некоторыми механическими ухищрениями, то передвигались они весьма шустро. Единственным недостатком этого чуда техники было отсутствие стульев, потому, чтобы хоть как-то облегчить дальний путь, пассажирские места щедро устилались шкурами.

Один за другим выстраивались домики на колёсах в ряд. Для путников и грузовые, наполненные по самую крышу сосудами с жидким топливом, непонятными механизмами, инструментом высшего качества и даже ворохом спецодежды. Подступал день, когда предстояло выбраться на поверхность.

В общей сложности они пробыли в Империи чуть больше двух недель. Отряд заметно увеличился, пополнившись мастерами. Влари обещали доставить их до границы с Болотом за четверо суток. Далее предстояло остановиться на долгую стоянку, чтобы собрать средства передвижения по воде и топи, которые пока были уложены в груз по частям.

В отряде вовсю шли сборы. Дайна-ви уже второй раз отпустили своих животных домой своим ходом: перемещать их по железной дороге не было возможности — машины влари не приспособлены для перевозки зверей. По этой же причине архи отправляли в Карраж на долгую стоянку в усадьбу барона Бирета. Он владел небольшим домом, полученным за военные заслуги ещё кем-то из предков. Штат прислуги минимален — лишь бы поддерживать порядок, но вместе с архи отправились и инструкции с деньгами, потому у слуг не должно возникнуть проблем, куда девать внезапно свалившийся на голову небольшой табун.

А вот строптивый характер Смаги требовал знающего человека. Помочь вызвался Варн. Он всей шкурой доверял свою наездницу влари и совершенно не имел желания тащиться вместе со всеми по туннелям, скрючившись на полу кибитки. Потому и вызвался отнести рыжего архи туда, откуда он был взят, к Дэкину Равилу в Ризму, а после встретиться с отрядом в заранее оговорённом месте. Смага не обрадовался ещё одному полёту, но Ира знала, что лучше Дэкина и Птички никто не позаботится о её копытном друге. Она весьма ярко представляла себе эту встречу, выдумывала самые курьёзные ситуации. Жаль только, что её благодетель Дэкин, друг Птичка и небесный брат не смогут пообщаться нормально — дай бог, чтобы амелутское проклятие дало возможность объясниться на приличном расстоянии друг от друга.

Одарённых привели под землю перед самым отправлением. Нет, глаза не завязывали и расписку о неразглашении никто не брал, но неприязнь чувствовалась в том, насколько короткий путь от входа до «станции» выбрали влари, чтобы Доваль и Вакку поменьше топтали своими ногами земли Империи. Впрочем, те не жаловались, слушались безукоризненно и разве что позволяли себе вертеть головой во все стороны, чтобы запомнить раз и на всю жизнь картины, которые могут больше никогда не увидеть.

Пассажирские кибитки вмещали в условном комфорте двух-трёх человек. Особенно везло тем, чьи вагончики представляли собой прицепы к дрезинам. Но бывали и такие, где под крышей размещался сам механизм управления, оставляя свободным только место по бокам. Передняя стенка у такого варианта кибитки отсутствовала, позволяя видеть дорогу. Сидя на полу, в пустом вагончике упихаться могло и больше двух человек, но внутри ещё предстояло спать, вытянувшись в довольно узком пространстве. Так что либо трое очень худых, либо двое нормального телосложения, либо двое в обнимку с двигателем. Вместо подушки — походная сумка или что подвернётся под руки, вместо одеяла — плащ, вместо грелки — спина товарища.

Как-то так получилось, что Ирино место негласно оказалось рядом с Лэтте-ри: Линно-ри внезапно вызвался составить компанию Довалю и Вакку, а те, также внезапно, согласились. Она приняла всё это с удивлением и тихой радостью. Пока не поймала смурной взгляд барона. Приглядевшись, Ира поняла, что он не один такой, — нахмурилась и решительно подошла объясниться. Её встретила выдвинутая рука.

— Не нужно, Ириан.

— Вы даже не знаете, о чём я хотела поговорить, — растерялась она.

— Догадываюсь. Не первый год живу на свете. Ириан, вокруг вас слепых нет, и все уже давно обо всём догадались. Да вы и не скрываете особо. Но при всём уважении, обсуждать подобное я не намерен. Осуждать тоже, потому что вы вестница и этим всё сказано. Увидеть — увидел. Смириться — смирился. Принимать — не просите. Стар я уже для подобных перемен.

Увидев, как она сникла прямо на глазах, он прокашлялся и чуть более спокойным голосом проговорил:

— Я не стал относиться к вам хуже из-за вашего выбора и… после всего готов иначе посмотреть на этого дайна-ви. Да и вообще на дайна-ви. Произошедшее в Карраже, Руин-Ло и Каро-Эль-Тане сделало возможность получить собственное представление о Мрекском болоте необходимостью, а не просто одним из многих вариантов. И я делаю всё, что полагается в подобной ситуации. Что касается личного, — он запнулся и посмотрел, как ей показалось, с надеждой, — вы уверены?

— Да, Каю. Уверена, — разбила она его надежды. Он вздохнул, но всё же кивнул.

— Что же. Если посмотреть незамутнённым взором, — он скривился и перевёл взгляд на Лэтте-ри, который в этот момент помогал крепить груз в одной из кибиток, — стоит признать, что выбор… достойный. Если закрыть глаза на то, что он дайна-ви и выглядит как тень, что является по ночам, чтобы тревожить разум.

Ира выгнула бровь от подобной оценки, а барон досадливо махнул рукой, давая понять, что разговор на щекотливую тему окончен, и поспешил удалиться. Ира еле разобрала бурчание под самым носом:

— Кто вас, женщин, понять, вообще, способен?!

Ире оставалось только догадываться, кто же так довёл барона, что он реагирует на женский выбор подобным образом. Уж не старшие ли сёстры? Хотя какой выбор может быть у амелуток?

Тем временем барон нырнул в кибитку, выделенную им с герцогом, покопался в настенном кармане и извлёк флягу. Он редко прибегал к веселящим напиткам, но сейчас пара жадных глотков требовалась, чтобы успокоиться. Закупоривал сосуд пробкой он уже абсолютно точными движениями, следя за размеренностью собственного дыхания.

— Ириан, как всегда, не смотрит, кто находится вокруг, когда приходит выяснять что-либо, — раздался позади него голос вошедшего Альтариэна. — Даже те, кто не догадывались об их более близких, чем дружеские, отношениях с Лэтте-ри, теперь поставлены в известность. Хотя вы правы — надо быть слепым, чтобы не заметить.

— А стачивать углы после этой новости придётся нам, — проворчал барон. — В отряде не только у меня поднимаются волосы, как во время грозы, стоит увидеть их вместе. Амелутка и потомок Первых! Вестница и изгнанник. И дело даже не столько в традициях, сколько в том, что кровь творцов может остаться в Рахидэтели! И отцом станет дайна-ви.

— Я не знаток традиций болотных жителей. Но чутьё подсказывает мне, что дальше взаимной симпатии дело пока не идёт. Не говоря уже о брачных клятвах.

— Это для вас и нас свадьба имеет значение. Народ, из которого к нам пришла Ириан, в данном моменте времени имеет весьма вольные брачные обычаи. Ящер как-то обронил, что весьма близкие к их законам. А что зверью закон не писан, вы и без меня знаете.

— Вы слишком плохо думаете о творениях Хараны, что содержат в себе звериную суть. У них есть закон. Незыблемый и неписаный. Подходящий только для их сути, основанный на ритмах самой жизни. Что вы имеете в виду, говоря о том, что брачные традиции народа Ириан близки к обычаям нир-за-хар?

— То, что кровь творцов может появиться и без принесения брачных клятв.

Герцог поморщился и задумался.

— Возможно. Особенно учитывая то, что у дайна-ви давно нет Кодекса семьи. Их закон подобное допускает и не осуждает. Линно-ри рассказывал. Так что да, вполне возможно, что нам придётся разбираться и с этим. Но как бы нам это ни не нравилось, предотвратить не можем, препятствовать — не имеем права. Кровь творцов, какая бы она ни была, — драгоценность.

— Остаётся надеяться, что до этого не дойдёт. Я не знаток любви у потомков Первых, — он запнулся, но всё же закончил. — Взглядов не заметить невозможно, но этот надсмотрщик словно холодом окутан. Впору поверить, что вам действительно чужда…

— Страсть? Нет, не чужда. Равно как и огонь чувств. Это распространённое заблуждение. Просто восприятие иное. Нам некуда торопиться. Потому и не стремимся хвататься за первый попавшийся предмет симпатии. А что касается Щита рассвета, то, во-первых, он может разделять эту нашу точку зрения. Всё-таки он не огонёк на ветру, его костру гореть ещё долго. А во-вторых, он подобен нам с вами. Живёт долгом. А вы сами знаете, как порой трудно среди него найти время на личное.

И Альтариэн красноречиво развернул запястья, демонстрируя отсутствие несмываемого рисунка, свидетельствующего о заключённом браке, и кивнул на шею Каю, где тщательно прикрытая воротником, висела помолвочная цепь. Барон Бирет взял на себя обязательство связать себя узами брака с принцессой Анети семь лет назад, но до сих пор не нашёл времени огласить свадебный союз и уделить внимание жене и продолжению рода.

Каю склонил голову в раздумьях, но всё же кивнул, признавая правоту.

— Я не наблюдал специально, но в Ириан тоже не вижу горячности, свойственной этим летáм. Может, она ещё передумает и найдёт в себе силы оглядеться по сторонам. И выберет более подходящего мужчину.

— Сомневаюсь. В ней достаточно эмоций, просто сейчас они будто под колпаком, что накрывает охотничьих птиц. На её неподготовленные плечи слишком много всего свалилось. И самое главное, чем она не может пренебречь, — ответственность за других. Ей свойственна отзывчивость, из которой медленно, но верно и растёт эта ответственность. Она не может отпустить себя, потому что постоянно переживает за тех, кто от неё зависит. И чувствам и личному просто перестали давать право голоса. Оставили только маленькую щель — подышать.

— Считаете, что она сорвётся c цепи, как только решит проблему дайна-ви?

— Вероятно. Но поклясться не решусь.

Барон с досадой махнул рукой, соглашаясь. А потом пристально уставился на герцога.

— Почему вы заплатили за моих людей? — резко спросил он, не желая продолжать разговор на тему женских капризов и их последствий.

Альтариэн усмехнулся, но ответил серьёзно:

— Не ищите в моих действиях логики, господин барон. Меня воспитала Пустыня. Я не претендую на симпатию от вас или ваших солдат. Равно как и не ищу дополнительного внимания со стороны творца. Её сердце и так готово вместить в себя тех, кого надо и не надо.

— И всё же мне хотелось бы узнать, сколько я вам должен за подобную услугу.

— Ничего не должны. Это моя прихоть. Просто глядя на наш отряд… — он выделил слово «наш», выглянул из кибитки и незаметным жестом пригласил барона присмотреться.

Вокруг сновали влари, Ириан таскала шкуры, устраивая спальные места, Линно-ри и Лэтте-ри пытались закрепить большое колесо на крыше, эйуна и амелуту тоже не оставались в стороне.

— Добавьте к этому временно покинувшего нас ящера, — герцог выждал, пока барон снова обернётся в его сторону.

Каю Бирет, советник короля амелуту, напряжённо ожидал, когда будет произнесено то, о чём он уже знал разумом, опытом и сердцем, но чего не желал признавать вслух. Потому что это до тени усложняло и настоящее, и будущее. И Альтариэн не оставил ему возможности не признать.

— Если бы мы сейчас были в Пустыне, я позволил бы себе высказаться словами риттов. «Для пивших кровь из одного кубка чуждость засыпает песком».

«Какая уж тут романтика при таком испытании для вестибулярки!» — горячилась Ира, вылезая на свежий воздух в самой гуще Пограничного леса.

Старый туннель, по которому они добрались сюда, не использовался уже не меньше сотни лет. Чтобы выбраться на поверхность, пришлось в буквальном смысле разломать огромный люк из сгнившего дерева и металла, скрывающий проход от посторонних глаз. Ира буквально вывалилась из вагончика, стараясь унять желудок. Четверо суток не переставая! Вверх-вниз, подскок, трях-бряк! Кибитки тряслись, шум от множества колёс резал по ушам вместе с визгом тормозов. Не дорога, а настоящее испытание для нервов!

Первое, что она сделала, это содрала с лица респиратор, одним большим глотком затолкав в себя чистый лесной воздух. Наверное, зря. Голову сразу повело, запьянило, захотелось подушку и тишину на ближайшую пару часов. Какая же сладость этот чистый кислород после смога Империи!

Не одна она была счастлива снова оказаться в верхнем мире. Но солдаты не могли себе позволить расслабленно выдохнуть — этот лес уже многие годы был враждебной территорией.

Лэтте-ри и Линно-ри выглядели слегка пришибленными. Лин погладил ближайший ствол и прислонился к нему лбом.

— Тер бы сейчас исходил самодовольством, — бросил он брату. — «Я же говорил, вернёмся!»

— Да. Вернулись. Веришь?

— Нет. Впервые — нет. Хотя привык доверять глазам и рукам.

Лэтте-ри кивнул соглашаясь. До Мрекского болота предстоял ещё немаленький путь по лесу, но это — та граница, когда надежда начинает светить фонариком впереди. Пока ещё спорная территория, но уже почти своя.

Отдых выдался недолгим, влари время терять были не обучены, и низинным жителям пришлось втянуться в работу. Разгружать вагончики, стаскивая в кучу тяжеленные детали, инструменты, огромные куски чего-то совершенно непонятного, — не один час ушёл на эту работу. Кто-то ставил лагерь, кто-то из влари мастерил новую «заглушку» на тоннель, Рикан и Римл готовили еду, оставив бочки с пещерными грибами нетронутыми. Не Империя — тут и нормально поесть можно, налегая на собственные припасы, не нарушив законов гостеприимства.

Вечером общее напряжение чуть спало, но в Ириной голове начали роиться недобрые мысли. Глядя вдаль, сквозь стволы, она не могла не думать о том, как пройдёт встреча между её отрядом и пленными. Её встреча с ними. Ведь теперь она услышит и поймёт всё, что ей захотят сказать. А Карра наверняка захочет сказать много. Её передёрнуло от этих мыслей. В поисках спокойствия она углубилась в лес. Через десяток шагов сзади хрустнули ветки. Когда Лэтте-ри хотел, он ходил бесшумно, но сейчас намеренно дал ей знать о своём присутствии.

— Беспокоишься? — он протянул ей кружку с кипятком.

— Да, — сказала она, грея пальцы и вдыхая пар, прежде чем сделать первый глоток. Осень уже вовсю морозила нос, а в лесу последние тёплые лучи с трудом просачивались сквозь кроны. — Лэтте-ри, нельзя допустить, чтобы наш отряд увидел пленных до того, как будет достигнута договорённость об их освобождении! Я не поручусь за реакцию солдат. Это пока они беспокоятся о другом — не могут перестать ждать нападения ваших ловцов. Собранные и сосредоточенные. Но если увидят своих в цепях или женщин без покрывала… За лояльность влари в этом случае я тоже не поручусь. Варн говорил, что для них рабовладельческий строй как красная тряпка для быка. Мы можем обойти места добычи поруха, когда будем перемещаться к вашей Долине?

— Можем. Я очень надеюсь, что Терри-ти по прилёте был достаточно силён, чтобы обо всём рассказать. Тогда Отец Арай-ди примет правильное решение. Он редко ошибается.

— Что ты понимаешь под правильным решением?

— Сомневаюсь, что работы прекратятся. И кандалов с жителей Утёса не снимут. Оттуда чаще всего пытались бежать, поскольку охрана меньше, чем в Долине. Но их могли обеспечить всем необходимым. Тепло. Одежда. Пища. Сверх обычного, поскольку есть новый способ добычи тепла. А раскуют их по возвращении в Долину. Когда кончится сезон. Или когда приедем мы.

— Потому что мы везём с собой всё, что сделает рабский труд ненужным, — закончила за него Ира.

— Да.

— Лэтте-ри, — она задумчиво почесала затылок, — а если я сумею убедить солдат, чтобы они сдержали свой гнев? Поговорю с Каю и Альтариэном. Ты ведь главный на Утёсе! Сможешь отдать приказ об освобождении? Ведь раньше или позже уже не имеет значения, — она кивнула в ту сторону, где сквозь деревья была видна куча из механизмов. — Или там сейчас распоряжается кто-то другой и твой голос не имеет силы?

— Дядя Дарн. Мой наставник. Дарно-то. Если ничего не случилось за эти месяцы. Он мне не откажет. Но ты уверена, что справишься?

— Нет. Просто попытаться будет правильно.

— Пробуй.

Сказать проще, чем сделать. Ира решила не затягивать, пока не передумала или сама себя не накрутила. Вечер, когда все сидели у костра, был самым подходящим временем, но как подобрать слова, чтобы достигнуть сердец военных?

Она долго грелась у огня, игнорируя попытки пригласить её присесть, нервно мяла пальцы, пока для остальных не стала очевидной её внутренняя борьба. Ира не заметила, как постепенно смолкли разговоры, а подняв глаза, поняла, что стоит в окружении людей, которые ждут её слова. Дыхание перехватило.

— Скоро наступит очень важный день, — неуверенно начала она. — Мы приедем на территорию народа дайна-ви, где уже очень давно не ступала нога свободного амелуту или эйуна. Я знаю, что многие из вас с нетерпением ждут того момента, когда с рук ваших соотечественников падут оковы, и что вы мечтаете увидеть их лица при этом радостном известии. И всё это обязательно произойдёт! Я верю в успех переговоров с владыкой Арай-ди. Нам есть что ему предложить, и сомневаюсь, что что-то может пойти не так. Однако именно сейчас, чтобы всё прошло как надо, мне необходимо, чтобы каждый из вас стал… моей опорой в этом деле. От этого очень многое зависит. Мне впервые предстоит участвовать в подобных переговорах, и поскольку идея с участием Каменной Империи моя… В общем, договариваться придётся, скорее всего, мне. Как у нас говорят: «Назвался груздем, полезай в кузов».

Ира набрала в грудь побольше воздуха и осторожно осмотрелась. Она видела перед собой лица, полные настороженности. Но и готовность слушать и понимать видела тоже. Стало чуточку легче.

— Мне нужно, чтобы каждый из вас без вопросов исполнил одну неприятную просьбу.

Тишина стала глубже.

— Какую именно? — спросил Каю.

— Мы не знаем, каково положение дел сейчас. Что изменилось с тех пор, как весть о новом способе добычи тепла дошла до Долины. Что уже сделано, а что только планируется. Но, по словам Лэтте-ри, скорее всего, добыча поруха пока не остановлена и ваши люди всё ещё в кандалах. Вы военные и знаете, что такое приказ вышестоящего. Чтобы снять цепи, именно он и нужен. Мало того, Терри-ти, который знал больше всех и был способен что-то изменить, не в курсе, что переговоры с Каменной Империей завершились успехом, и лишь надеется на наш скорый приезд. И я молюсь о том, чтобы он вообще был в состоянии что-то рассказывать! По дороге в Долину дайна-ви есть одно место. Утёс. То место, где когда-то держали меня, — она сглотнула, вспомнив те дни. — Главным на Утёсе в то время был Лэтте-ри, и если его надежды верны, то сейчас тем местом управляет его наставник. Тот, кто может прислушаться к его словам и, увидев груз от влари собственными глазами, отдать приказ об освобождении. Мне бы хотелось, чтобы освобождение рабов Утёса состоялось как можно скорее.

— Но вы опасаетесь, что за это время начальство могло смениться и слово Щита рассвета ничего не будет значить, — закончил за неё Альтариэн.

— Да. Я хочу попытаться. Заехать на Утёс. Поговорить. Но если ничего не получится…

— Придётся уехать ни с чем, оставив наших людей там. В кандалах. — Каю поморщился, представив, как это будет выглядеть.

— Да. И пойти формальным путём. Сверху. Через переговоры, — Ира была благодарна, что ей помогли закончить столь неприятную часть её речи.

Некоторое время солдаты переваривали услышанное. Бросив взгляд по сторонам, она обнаружила греющих уши влари. А потом пространство взорвалось эмоциями. Один солдат швырнул кружку себе под ноги и поднялся с земли, зашагав вперёд-назад. Ира проморгалась после отблесков костра и признала Римла — того, кто мечтал посетить могилу родственника. Кто-то ругнулся. Потом ещё. Подброшенное в костёр полено развалило аккуратный «шалашик» и обдало брызгами искр сидевших рядом.

— Вы предлагаете нам стоять и смотреть? А после развернуться и уехать?! — рыкнул Изаниэн.

— Не предлагаю. Мы можем сделать крюк, объехать Утёс и сразу решать вопрос «сверху», — тихо сказала Ира, но её услышали. Волна всеобщего гнева, наткнувшись на её слова, схлынула. Теперь ситуация выглядела по-другому. Можно не подвергать себя испытанию на добропорядочность и избавить самих себя от мук выбора и долга. Можно.

— Нужно попытаться! Мы не будем в ладу с совестью, если не попробуем, — сказал Рикан резко, не давая остальным даже примерить на себя такое развитие событий, — но вы правы, Ириан, мы понимаем, что такое приказ.

Слова старого солдата оказались достаточно вескими. Неуверенные два-три кивка, и кивок, следующий за ними, уже един и слитен.

— Значит, вы сможете найти в себе силы уехать, если ничего не получится?

— Главное, что мы сделаем всё возможное.

— Нам необязательно ехать всем, — сказал Каю. — Можем обойтись малым числом, как в Империи. Когда и как, пусть решают дайна-ви, а вот кого взять с собой, тут лучше скажите вы.

— Да, пожалуй, это правильно, — Ира не сомневалась в составе делегации. — Значит, Альтариэн, Каю, Доваль. Больше никого не надо. Я попрошу Линно-ри остаться с остальными: нужен кто-то, кто знает опасности болота. А Лэтте-ри поедет с нами.

— Капитан Накарт? Вы ожидаете какой-то опасности, если настаиваете на присутствии Длани Хараны?

— Нет. Просто он способен помочь. И даже не сомневаюсь, что его помощь потребуется. И если вам от этого будет легче, то Лэтте-ри говорил, что, скорее всего, пленных уже обеспечили едой и тёплыми вещами сверх обычной нормы. Средства, полученного от сквирри и Великого Низза, должно было хватить для этих перемен в общине.

— Малая радость по сравнению с отсутствием свободы, — буркнул Изаниэн.

— Но и на том спасибо, — вставил Римл, стараясь сгладить резкость в словах эйуна, который с момента прибытия на болото ходил смурнее тучи. Солдат, в чьей семье были меченые, словно вёл постоянную борьбу сам с собой, шаг за шагом приближаясь к эпицентру своей ненависти. Это видели все и дёргались, когда он тихо, но чётко выражал свои мысли. Особенно хмурился Альтариэн, прекрасно понимая, что в сложившейся ситуации каждое неправильное, не к месту сказанное его подчинённым слово может сыграть против дипломатии. А у Изаниэна с каждым днём всё сильнее хромала субординация.

Варн прилетел к месту встречи взмыленный, и Ира сказала бы, взбешённый. Отряхнулся, будто собака, но не воду с себя стряхивая, а эмоции вытрясая.

— Всё в порядке с твоим копытным, — рыкнул он на языке нир-за-хар, когда Ира подбежала узнать новости.

— А что случилось? Ты же ещё вчера прилететь должен был!

Конечно, днём раньше, днём позже — было неважно: работа по сборке болотоходных машин всё ещё продолжалась. Но Ира всё равно плохо спала, переживая за своего ящера. Их связь давала знать, что он жив, но это не уменьшало беспокойства.

— Пообщался с этой твоей семейкой, — буркнул ящер. — Они все какие-то ненормальные! Амелуту! Глава дома разогнал всех слуг, когда узнал, что я от тебя прилетел, самого меня в дом загнал. Я замучился пригибаться, чтобы в двери пролезать! Хозяин от меня на другом конце комнаты, но пока все новости, какие я смог рассказать, не выдал — не выпустил. Жена его тоже вокруг крутилась. Лично мясо готовила. Жареное, конечно, но такое… ничего. Солёное. Давно не ел. Так она мне его чуть не под нос суёт! От неё на саги несёт волнением, страхом и амелутским проклятием, а она этикет разводит! Кушай, мол, вожак, для тебя старались. Я б рыкнул на всё это представление, но желание накормить у этой бабы такое, что перебьёт инстинкт продолжения рода. Челюсть сама схлопнулась. Может, и к лучшему — не ляпнул лишнего. Чувствовал себя премерзко, но давно такого не было, чтобы нир-за-хар так принимали в доме.

— Дэкин очень гостеприимный хозяин, — улыбнулась Ира.

— Заметил.

— А ещё видел кого?

— Да у него, окромя домочадцев, в мой визит никого не было. Малец там бегал. Шустрый и злой такой. Хороший самец вырастет, клыки уже показывать не стесняется. То ли сын, то ли воспитанник.

— Птичка?

— Он самый. Как узнал, что ты архи вернула, просил передать… много чего просил, баба хозяйская аж уши платком прикрыла. Злился. Пришлось объяснить, что ты, куда ты и на чём ты. Сначала ошалел, а потом свой привет обкусал до: «Передай, что, если не заедет за архи на обратном пути, он его такому научит, что будешь ездить, как на мешке с гвоздями». Не пойму, что вы оба так носитесь с этим копытным?

— Это у него манера речи такая, — понимающе и сочувственно покивала Ира.

«Хотя просьбу забрать Смагу стоит запомнить, Птичка, когда злится, слов на ветер не бросает».

— Манера. Ага. Но всё-то лучше, чем у этой их вездесущей бабки.

— Ты видел тётю Кессу? — Ира даже на секунду не усомнилась, о ком он говорит.

— Видел. Эта умом пошатнувшаяся старуха в меня своей клюкой тыкала! Прямо вот сюда! — он широким жестом прошёлся ладонью по кубикам на прессе.

— Э-э-э. Зачем?

— Да кто б разобрал! С одной стороны, проклятием её не обделило, но она выглядела так, будто перед ней самца первый раз поставили. Хозяин Дома её от меня чуть не силком оттаскивал, что-то там вещал про недостойное поведение. Столько эмоций, мысли даже читать побоялся. Точно сумасшедшая семейка! Потом разум по кусочкам собирать неохота.

Ира на секунду задумалась, а потом сложилась пополам от хохота. Варн сначала возмутился такой реакции, а после, прочитав её мысли, впервые на Ириной памяти сменил цвет шеи на густой розовый. Тётушка Кесса, старая дева, амелутка, мужчины не знавшая. Женщина, которая никогда не упустит своего. А тут такой образчик пред очи явился! Что бы и не потыкать? В кубики-то. И чтобы какое-то проклятие остановило тётушку Кессу? Ха! Не изобрели ещё такого. Но как жаль, что не довелось увидеть сцену в лицах!

Варн обиделся.

Ненадолго, правда, где-то там внутри его грело польщённое самцовое самолюбие, но всё равно! Он вожак! А тут тыкают всякие. Так или иначе, до конца дня он строил оскорблённое достоинство, молча помогая влари. Но к вечеру утянул Иру в полёт, и сумбурные впечатления от посещения Ризмы развеяло туманом. А утром мастер Киб, что-то вроде начальника у группы влари, сообщил, что транспорт полностью готов.

Болотоходные машинки влари по своему внешнему виду напоминали лодочки на колёсах с крытым прицепом на жёстких тросах низкой манёвренности. Всё полностью механическое, работающее на мышечной и рычажной тяге, рассчитанное под строение подгорников. Количество педалей и рычагов предполагало наличие более двух пар конечностей и их не сравнимую с людской силу. Сзади между прицепом, корпусом и тросами крепилось водяное колесо, полезное для передвижения по глубокой воде, а в дно в специальные пазы были вмонтированы небольшие колёсики, «обутые» в гусеничное полотно. Последние вынимались лёгким нажатием нескольких рычагов, легко подменяли основные колёса, необходимые на суше, и дали бы сто очков вперёд хорошему внедорожнику: влари использовали для шин не резину, а какой-то свой специфический материал — прочный и упругий. Ему не были страшны случайный сучок или небольшое брёвнышко, попавшиеся на пути. С препятствиями покрупнее справлялся фигурный острый «нос» лодки. Ну а если посторонний предмет не удавалось подвинуть, то на этот случай имелись две механические циркулярные пилы на ручном приводе и ковш-манипулятор, управляемый чем-то наподобие стационарного джойстика.

Машины выстроили в две колонны на довольно приличном расстоянии. Влари сказали, что оно оптимально для перестройки и проведения спасательных работ на трясине, если что-то пойдёт не так. Часть подгорников должна была заделать люк в Империю и вернуться с излишним числом железнодорожных кибиток домой, оставив только транспорт для мастеров, что сейчас сопровождали груз. Когда люк, заросший со всех сторон травой и прилично отремонтированный, вернули на своё место, поляна снова обрела свой привычный вид, и даже с близкого расстояния невозможно было понять, что кусок земли не то, чем на самом деле кажется.

— Сколько таких выходов в Пограничном лесу? — сквозь зубы спросил Линно-ри, не надеясь, что ему выдадут государственную тайну вот прям сразу. Это скорее было озвученное вслух беспокойство. И как хорошо, что влари не воюют на чьей-либо стороне, иначе кто знает, как сложилась бы история. Неожиданно, но ответ он получил:

— Один, — сказал начальник мастеров Киб, — не надо больше. На болоте мох есть. Иногда пополняем запас. Раз в полсотни циклов. Мох в пещере растёт хорошо. Мох делает хорошую почву для кристаллов муру. Много не надо. Собрали и посадили дома. Свежие редко нужны.

Линно-ри кивнул, но его настороженный взгляд говорил о том, что он ещё не скоро поверит в официальную версию.

Тронулись рано утром. Лэтте-ри вместе с Кибом ехал впереди всех, показывая, как обойти ловушки, устроенные дайна-ви. На привалах ставили минимальный лагерь и не разводили костров. Благо с собой было достаточно вяленого мяса, рыбы и сушёных овощей с фруктами. Никто не знал, как встретят их по прибытии, снято ли военное положение, что всегда сопровождало жизнь дайна-ви. Потому Лэтте-ри вёл их с тем расчётом, чтобы не попасться на глаза ловцам и патрулям раньше времени, избежать недопонимания и, не приведи Сёстры, случайных жертв с обеих сторон.

Ему это удалось. У Иры возникло чувство дежавю, когда они остановились возле кромки воды, щедро прикрытой растениями. Небольшой холмик, на котором они стояли, обозначал границу твёрдой земли. Она с силой вцепилась в сиденье. Нет. Не прошло. Несмотря на месяцы разлуки, страх не убавился ни на каплю и возрастал в арифметической прогрессии, стоило только вообразить, что ноги ступят в воду.

Ира прикрыла глаза и рывками продышалась.

«Может, полетим?» — спросил обеспокоенно Варн, пытаясь отогнать холодную рябь на шкуре.

«Нет», — подумав, ответила Ира. Нечего плодить фобии. От одной еле избавилась. Если её попытка посмотреть страху в лицо провалится, то рядом множество народу, чтобы вытащить её. И фигурально, и буквально.

Тем временем влари активно жали рычаги, ставя «лодки» на гусеницы одну за другой. Дайна-ви спустились к топи. Линно-ри вынул из-за пазухи уже знакомую Ире свистелку, призывающую птиц. Хотят послать весточку домой заранее? Тягучий долгий звук поплыл над болотом.

Некоторое время ничего не происходило. Потом послышался плеск, будто кто-то хлопал ладошками по воде. Грязь в отдалении забурлила, и два булькающих комка травы, ила и брызг начали быстро приближаться к берегу. Никто вскрикнуть не успел, как на сушу кубарем выкатились две здоровые ящерицы.

Странные это были создания. Они двигались, сильно пригибая зелёную с красноватыми пятнами голову к земле. Зелёное туловище легко терялось на фоне травы. Щель рта то растягивалась в подобие улыбки, то стягивалась обратно, замирая. Хвост метался по поверхности воды, разгоняя слой растений. Лапки массивные, но короткие, с перепонками и толстыми когтями. Короткая шея и спина с глубокой выемкой вдоль линии хребта. Вдоль выемки — небольшие шипы до самого кончика хвоста. И самое неожиданное — рожки. Твёрдые, толстенькие коричневые рожки, ветвистые, с горизонтальными прожилками.

Животные подняли головы и заклокотали, издавая горловой звук, заставляющий их шею и голову мелко трястись. Пасти чуть приоткрылись, мелькнули мелкие зубы и длинный язык.

Братья опустились перед ящерами на колени и протянули руки. Быстрое движение, и странные создания обернули тела вокруг дайна-ви, позволяя себя гладить, чесать рога и поднимать голову, заглядывая в глаза.

— Ру-у-у-шик, грязнуля ты болотный! — ворчал Линно-ри, гладя чешуйчатую морду. — Я тоже соскучился, малыш.

Рушик ткнулся своим лбом в него и прошёлся языком по шее, помечая дайна-ви слюнями.

— Мади! Да ты подросла! — трогал рожки Лэтте-ри, проходясь по впадинкам пальцами.

Необычное зрелище стянуло любопытных поближе к воде.

— Можно узнать, что это за… — Рикан проглотил слово «твари» опасливо косясь на зверей немаленьких размеров.

— Вага. Болотные вага, — ответил Линно-ри, — они живут только у нас. Для вас, наверное, дикость, но это наши «архи».

— Вы хотите сказать, что на этих… этом… можно ездить? Плавать? — Альтариэн не скрывал своего удивления и даже протянул руку к ящерице, но та неприветливо зашипела.

— И ездить, и плавать. Главное, не допускать, чтобы нырнули. Они прекрасно себя чувствуют и под водой, и на суше, потому, если не следить, можно искупаться против воли. Но лучше вага никто не знает топи. Мы поедем впереди. Вы увидите: если Рушик и Мади будут передвигаться и болтать хвостом по поверхности воды, значит, твёрдая почва совсем неглубоко. Если опустят хвост и задние лапы под воду — глубина приличная, придётся плыть. А если вдруг заложат широкую дугу и подымут хвост вверх — обходят трясину.

— И вы доверяете им выбирать дорогу? Не управляете? — Каю недоверчиво посмотрел на дайна-ви, словно начав сомневаться в их здравом рассудке.

— Конечно. К нам и родная земля не всегда дружелюбна. Так что друзей и союзников ценим. И доверие — высшая форма этих отношений.

— А как на них ездить? Седла-то нет.

— И не нужно, — Лэтте-ри встал, хлопнул себя по левому колену, и Мади выпрямилась в струнку. Он сел в выемку на спине и аккуратно, но твёрдо взялся за рога. Солдаты поморщились, видя, как болотная жижа со спины ящерицы моментально прилипает к одежде.

Линно-ри на это только пожал плечами, уселся на Рушика и бросил через плечо:

— Недостатки есть у всего. Занимайте места. Выдвигаемся.

Путешествовать по болоту в таком составе и таким образом Ире понравилось. Страхи ушли, стоило один раз обойти смертоносное место при помощи вага. Рушик очень вовремя метнулся в сторону, обозначая ничем не примечательное место, хорошо скрытое плавающей по поверхности травой. Ира заметила, что тяжёлое дерево, по всей видимости, недавно упавшее, медленно погрузилось в топь на пару мелких сучков, пока они двигались по дуге, обходя препятствие. Положение тела вага подсказывало влари, когда менять колёса на гусеницы, а гусеницы на водное колесо, потому они не отставали от животных и почти не теряли в скорости. Болотоходы позволяли оставаться сухими, чего не скажешь о дайна-ви, которых пару раз купнули в верхних слоях воды. Но резкое одёргивание за рожки и подъём морды заставляли животных вспоминать, что у них на спинах воздуходышащие, которым совершенно не интересно срезать дорогу без водолазного костюма.

Не обошлось и без эксцессов. Им попался узкий участок, перегороженный упавшими деревьями, часть из которых оказалась ниже уровня воды. Острые носы и манипуляторы на лодках справились с несколькими, но последнее не поддавалось. Пила тоже оказалась бессильной перед задубевшей, хорошо промаринованной стихией корой. Пришлось подключать ручную силу, благо довольно твёрдое дно на этом участке позволяло упереться ногами без опасности для жизни. Они потратили несколько часов на раскачку, распилку менее прочных кусков, но всё-таки сумели откатить препятствие с дороги. Даже Варну пришлось напрячься и сыграть роль крылатого подъёмника.

Что особенно порадовало взмокшую Иру, которая наотрез отказалась сидеть в лодке и по мере сил помогала, трудотерапия не прошла даром. Под конец уже никто особо не смотрел, чья рука протянула флягу с живительной влагой или кто поделился тряпицей, чтобы вытереть вспотевшее лицо. Возможно, завтра придёт осознание, но сейчас трудовой пот настолько заливал глаза, что солдаты перестали замечать цвет кожи, остроту ушей или количество конечностей.

Достигнув более-менее удобного участка, где можно расположиться на ночь, они обнаружили ложку дёгтя в бочке последствий тяжёлого дня. Один из солдат-амелуту мужественно терпел, но в итоге боль в ноге заставила его громко зашипеть, сцепив зубы, что не осталось незамеченным. Когда сняли одежду и осмотрели повреждение, Линно-ри досадливо покачал головой и взмахом руки остановил Доваля, подорвавшегося сразу лечить.

— Он поранился травяным серпом острозубки. Это ядовитое растение. Неприятно, но не смертельно. Будет лучше сначала победить воздействие яда. Поберегите ваши целебные силы, они ещё не раз могут пригодиться.

Линно-ри свистом подозвал Рушика, положив на землю небольшую плошку. Когда амфибия ткнулась мордой ему в колени, наклонился и почесал, слегка надавливая, под небольшим зобом на шее. Шея пошла волнами, будто животное сильно мутило и в итоге оно выплюнуло нечто белёсое в быстро подставленную миску.

Передёрнуло всех. Разве что Доваль проявил исключительно научный интерес, не побрезговав подойти поближе.

— Что это?

— Они скапливают запасы слюны в шейном мешке. Она обладает очень полезными свойствами. Останавливает действие многих ядов. Разве что против яда лорри не так сильна, как хотелось бы, и от яда болотного веретёнца не спасает совсем.

— Лорри?

— Да. Плотоядные мелкие хищники. Охотятся стаями. От них спасаться приходится иначе.

— Стаями? — прошептала Ира. Ей пришло на ум только одно животное.

— Да. Ты правильно поняла. Я имел в виду именно тех зверей, нападение которых удалось отбить, когда с тобой и моим братом произошло несчастье. Чудо, что вы выжили. Кстати, мастер Раян-ги после всего отпаивал вас именно настоем на слюне вага. Первое средство! Яд приходится убирать вручную, но настой хотя бы ослабляет его действие.

Ира вспомнила ту бурду, которой её потчевали в лазарете, сразу по пробуждении, перевела глаза на миску и еле сдержалась. А после побледнела.

— А как… как защищаться от лорри?

— В идеале всегда носить с собой ветряной манок. Он издаёт едва слышный звук, который отпугивает лорри. Делать это лучше заранее, чтобы стая меняла маршрут. Потому что, когда она увидела добычу, не спасёт уже ничто, если только рядом не окажется тех, кто вовремя окажет помощь.

— А сейчас…

— Сейчас не сезон их охоты. В это время лорри строят норы и плодятся. Пока детёныши не окрепнут, они не покинут своих убежищ. И по одному за добычей не ходят. Когда вся стая закончит выхаживать потомство — жди нашествия. Первые стаи начнут собираться где-то через седмицу. Но у нас уже давно готовятся к такому заранее.

Он подошёл к солдату, который рефлекторно отодвинулся и с мольбой глянул на Доваля. Но тот уже встал на исследовательскую стезю и только обошёл так, чтобы всё видеть.

Линно-ри оторвал кусок тряпочки и аккуратно нанёс состав на царапину и на зону диаметром примерно десять сантиметров вокруг неё. Перебинтовал, стараясь не зажимать.

— Утром это средство станет похожим на струпья и легко стряхнётся. А после залечите остатки раны, — сказал он поднимаясь.

— «Дар ещё не раз пригодится». Вы ждёте нападения? Животных? — поинтересовался Доваль осматриваясь.

Линно-ри тихо ответил:

— Увидите.

ГЛАВА 3. ПЕРЕГОВОРЩИКИ

Когда Ира покидала эти края, толстый слой льда сократил время пути до нескольких часов. Но теперь приходилось брать в расчёт смертоносные воронки, трясины и препятствия. Потребовалось заложить хороший крюк. К закату второй звезды встали на небольшом островке суши.

— Тут было место добычи, подобное Утёсу, — пояснил Линно-ри оглядывающимся по сторонам солдатам. — Постепенно Топь забрала своё, разрушив то, что не разрушили мы, пока добывали порух.

Он кивнул в сторону силуэтов, когда-то бывших домами. Сейчас никто не рискнул бы сунуться под ненадёжные крыши. От места веяло чем-то глубоко похоронным. Впрочем, это было не удивительно.

Лагерь разбили подальше.

Ближе к вечеру начался их поход малым числом. Лэтте-ри отдал распоряжения, касающиеся внешнего облика. Барону и герцогу пришлось одеться попроще, сменив неброскую, но дорогую одежду на ту, что носили простые солдаты. Плащи обязательны, капюшоны надвинуть на глаза. Причаливать решили со стороны кладбища: там можно высадиться, не светя раньше времени болотоход. Дальше — пешком. Лэтте-ри полагал, что их небольшая группа не привлечёт излишнего внимания, тем более что и он, и Ира были одеты как местные.

Один из влари сел за управление, и «лодочка», следовавшая за Мади, повезла их на Утёс. Вага прекрасно ориентировалась в темноте. Нервные это были минуты. Пройдут — не пройдут. Как встретят? Что нового? Как там Терри-ти и все остальные, которых так давно не видела. Ира поймала себя на мысли, что незаметно для себя, так же, как и прочие рахидэтельцы, начала ценить каждый информационный поток — от весточки до переданного на словах.

Машинка двигалась тихо, колесо едва шлёпало по воде, хорошо смазанный механизм не выдавал лишнего звука. Но всё равно всем казалось, что они гремят на всё болото.

Неожиданно вага остановилась. Лэтте-ри поравнялся с боком лодки и тихо проговорил:

— Дальше я перевезу. Отплывите вон за те кусты. Я вернусь и сообщу, когда можно будет не прятать машину.

Влари кивнул, засучив лапами.

Первым Мади перевезла Альтариэна. Раздражённо фыркнув на увеличившийся вес, она нарочно захлопала хвостом, обливая герцога грязью. Тот поморщился, но быстро взял себя в руки, уселся поудобнее. Несколько мощных гребков, и под ногами твёрдая земля.

Каю. Доваль. Иру перевезли последней.

Сердце колотилось как ненормальное, пока они тихо шли через кладбище. Лэтте-ри, уже ни от кого не таясь, прижал Иру к себе, когда проходили мимо столба. Он хотел было прикрыть её глаза собственным плащом, но она отвела его руку. Это прошлое. Не принять того, что тогда произошло, их взаимные ошибки, означает не принять и того, как начались их отношения. Того, самого первого диалога. Молчаливого, через боль. Она снова посмотрела на столб и поняла, что ужас постепенно отступает. Рука Лэтте-ри лежала на её плече, давая опору всему её пошатнувшемуся состоянию. Прошлое не было ошибкой. Это лишь первый шаг. Первый шаг, который в итоге привёл её снова на этот островок. Свободной, способной помочь. И даже счастливой.

Она отвернулась и пошла дальше, пристально осматривая могилы. Вроде, всё как прежде. Картинка совпадала с тем, что осталось в памяти. Она очень надеялась, что число холмиков за этот год выросло ненамного.

У границы кладбища Лэтте-ри попросил соблюдать тишину, встать по двое и следовать за ним ритмичным шагом, изображая патрульную группу. Он накинул капюшон, велел Ире сделать то же самое и стараться, чтобы при ходьбе форма дайна-ви мелькала под плащом. Остальным, наоборот, велел запахнуть плащи поплотнее. Строевой шаг пришлось осваивать на ходу, Ира с трудом поспевала за Довалем, с которым её поставили в серединку.

Деревня спала. Кое-где в окошках плясал свет лучин — старшие по званию и ответственные выполняли работу, на которую не нашлось времени днём. Им встретилось несколько охранников, и каждая такая встреча проморозила Ирины внутренности не хуже криокамеры из фантастики. Но как и предполагал Лэтте-ри, никто не ожидал увидеть чужих так глубоко на территории болота, а патрульная группа, спешащая к дому начальника, ни у кого не вызвала подозрений. Очередные плохие новости? Здесь к этому привыкли.

Обычный одноэтажный дом. Не заперт: хозяин не спит, работает. Лэтте-ри провёл их в сени и закрыл за собой дверь на щеколду. Взялся за ручку и, сглотнув, тихо открыл дверь в комнату.

Ира помнила Дарно-то. Разве что имя и лицо соотнесла только сейчас. Правая рука начальника Утёса оказался его наставником.

— Дядя Дарн, — едва выдавил из себя Лэтте-ри, делая шаг.

Дарно-то резко обернулся. Угольные палочки покатились по полу. Он с усилием встал.

— Мальчик мой… Живой!

Мужчины рванулись друг к другу в объятья. Оба тяжело дышали, боролись с собой, и эта битва со стороны смотрелась куда страшнее, чем виденные Ирой реальные бои. Дайна-ви боролись с основой своего воспитания, не давая эмоциям прорваться наружу, выплеснуться на лице, только рёбра, казалось, вот-вот треснут да воздух загорится.

Чуть ослабив хватку, мужчины жадно зашарили взглядами друг по другу, ища следы перемен, произошедших за последние месяцы. И не найдя, словно сложили с плеч тяжкий груз.

— Сёстры, — выдохнул Дарно-то наконец, — когда мы получили первое послание, долго не могли поверить! И не поверили бы, если бы не чудо, явившееся нам. А потом прилетели птицы. Вернулся Терри-ти. И теперь ты! А где Лин?

— На участке у Старой Олы. Тер жив?

— Жив! Мастер провёл лечение. Пока не ходит, но он… Он плевать хотел на тело и его раны, рвался рассказывать. Обо всём. И вот теперь ты дома!

Лэтте-ри посерьёзнел, чуть отошёл.

— Дядя, я не один.

Только теперь Дарно-то заметил гостей. Замер, нахмурившись, непроизвольно потянулся к поясу, но Лэтте-ри остановил его руку, несмотря на то, что сейчас, дома, старый воин не носил меча.

— Они переговорщики.

Гости переглянулись, медленно сняли капюшоны и аккуратно распахнули плащи. Ира, стоя за спиной Доваля, обратила внимание, что на поясах у мужчин висели пустые ножны. Хозяин дома тоже это заметил.

— По всем правилам, — сказал он ровно, но Ира нутром почувствовала что-то вроде усмешки. — Три тысячи лет спустя вы пришли говорить. По правилам.

Переговорщики промолчали, а Ира тихо выползла из-за спин.

— Но лучше поздно, чем никогда, правда? — негромко сказала она, снимая капюшон. — Здравствуйте.

Дарно-то замер. На его всегда спокойном лице сменилось несколько выражений, от которых Иру пробрало ознобом до печёнки. Он открыл было рот, но она быстро подошла к нему и подняла пальцы к его губам, не посмев прикоснуться, но призывая к тишине.

— Не надо. Пожалуйста! Не надо ничего говорить.

Дарно-то едва заметно грустно усмехнулся, дёрнул руками, застыл, словно не зная, что дальше с ними делать, и позволил себе аккуратно опустить ладони ей на плечи.

— Девочка, да разве ж мне найти слова! Прости нас. За всё прости.

Он тяжело вздохнул, убрал руки, снова посмотрел на переговорщиков, но обратился не к ним, а к Ире.

— Они под твоей… вашей рукой, госпожа творец?

— На «ты», пожалуйста. И просто по имени. Ириан. Формально нет, не под моей. Но я прошу вас, пусть будет так, пока мы здесь. Некоторое время назад я взяла ваших посланцев под полог гостеприимства. Поручилась за них, воспользовавшись временным званием судьи. Сейчас у меня никакого звания нет. Но за этих амелуту и эйуна я тоже готова поручиться. Мы пришли поговорить. И принесли очень хорошие новости. Прошу, выслушайте нас!

— Не трать слова. Переговорщики, значит…

Он снова посмотрел на мужчин. Те сочли правильным представиться.

— Герцог Альтариэн. Свет Леллы при престоле Кальтаэна Света Лару.

— Барон Каю Бирет. Советник его величества Варина Раслинга.

— Капитан Доваль Накарт. Одарённый второго круга Собора Карража, Длань Хараны.

Титулы не произвели на старого солдата никакого впечатления, но он буквально впился взглядом в Доваля.

— Одарённый Хараны…

— У вас кто-то болен? — тут же спросила Ира.

— Не кто-то, — капитан показал руки, которые до сих пор прятал в складках плаща. Каждая вена под кожей переливалась зелёным цветом. — Вокруг множество больных. Разной тяжести. Но самый тяжёлый там, — он опустил голову, а вздёрнутая рука показала направление куда-то за пределы дома.

— У вас опять эпидемия? Как в прошлом году?

— Кто?

Ира и Лэтте-ри спросили почти одновременно.

— Нет, на сей раз, слава Сёстрам, не поветрие, — ответил Дарно-то. — Просто переменчивая осень. Многие болеют обычными для этого сезона хворями. Но вот дочка одной из ловчих слегла. Таллика не спасает, её лихорадит четвёртую ночь. А Мастер, как назло, улетел в Долину.

— Улетел?

— Ну да. Нир-за-хар, что принесли Терри-ти, остались у нас. Поначалу просто остались, силы восстановить после долгого перелёта. А когда походили и осмотрелись, отказались улетать. Охотятся, помогают на тяжёлых работах. Они на своей скорлупке таскают Мастера между поселениями. Их никто не просил, но они решили дождаться прилёта вожака. Уверены, что он скоро будет здесь. Меня они тоже возили в этой тенями проклятой чаше. Я увязался с Мастером, когда узнал, что Терри-ти вернулся. Желудок до сих пор стучит под подбородком, как вспомню! А несколько дней назад Крац вытащил с Той стороны одного из младших стражей, вовремя поделившись теплом, как это ящеры умеют. Того почти скрутило Холодом.

— Отведите меня к девочке, — прервал перечень новостей Доваль, сжимая кулаки, на которых кожа натянулась, как на звонком барабане.

— Дядя, отведите. Он поможет. Он уже вытаскивал Линно-ри и лечил Терри-ти. Ему можно верить.

— Ни один Длань Хараны не навредит ребёнку! — рыкнул на него капитан. — Какого бы народа он ни был!

Дарно-то колебался буквально мгновение, но в итоге повёл его за собой, велев оставшимся запереться изнутри.

Их не было довольно долго. Обычно лечение руками занимало немного времени, и Ира переживала, что же такое случилось. Может, у дайна-ви есть какие-то особенности организма, которые помешали работе врача? Вроде того же семени. Или самому Довалю стало плохо в процессе волшбы? Однако когда Дарно-то и Доваль вернулись, тот выглядел на удивление бодро. Физически. Ни тремора рук, ни судорог. Что касается эмоционального состояния, то бледное, без кровинки лицо, влажные глаза и расширенные зрачки явно говорили о том, как глубоко его пробрало увиденное.

— Мы обошли восемь домов с заболевшими детьми, самыми тяжёлыми, — сказал дайна-ви, глядя на одарённого как на сошедшего с небес святого. — Я отдал приказ молчать и не разносить слух о вашем прибытии преждевременно, но порух не оставляют рядом с огнивом. Родители слишком взбудоражены. Так что утром придётся собрать всех на долгий разговор.

— Это всё равно придётся делать, дядя. Мы не просто так не поехали сразу в Долину.

— Уже понял. Садитесь, — кивнул он на скамью, — я слушаю.

Хозяин предложил всем по кружке кипятка: больше ничего в доме не было, но даже это согрело до кончиков пальцев.

— Уважаемый Дарно-то, — начала было Ира, но её перебили.

— Ты можешь называть меня просто Дарно-то, девочка. Или, если тебя смущает, что я сильно старше, — дядя. Выполни мою просьбу, пожалуйста, раз уж мы перешли на «ты».

Ира смутилась и с трудом выговорила:

— Хорошо… Дядя. Дарно-то.

Тот подбадривающее ей кивнул, и она продолжила.

— Переговоры с Каменной Империей, ради которых мы ездили и ради чего задержались, увенчались успехом. Влари дали согласие помочь вам!

— Терри-ти говорил о вашем путешествии, но если честно, мы не совсем поняли, о какой именно помощи вы собирались договариваться. Хотя даже Отец согласился, что рады будем любой.

— Влари приехали с нами. Они сейчас с Линно-ри и солдатами на одном из ваших заброшенных участков. С ними груз. Инструменты, машины. Всё то, что поможет вам на добыче и сделает её безопасной. Также приехали мастера, которые всё установят, проверят и научат пользоваться.

— Солдаты? — вскинулся Дарно-то.

— Наши люди, — ответил ему барон. — Малочисленный отряд, под сенью Каро-Эль-Тана поклявшийся вестнице не причинять вреда дайна-ви по собственной воле. Не скажу, что все они рады находиться здесь, но никто из них не поднимет меча, пока его жизни не будет угрожать опасность. Ещё в отряде влари, сопровождающие груз, и вожак нир-за-хар, небесный брат вестницы.

— Насколько малочисленный?

— Чуть больше десятка. И амелуту, и эйуна. Вместе. Ириан поставила условием участия в походе — воевать в одном строю с дайна-ви. Как понимаете, немногие согласились.

— На таких условиях могли согласиться ехать только самые преданные. Лично вам преданные.

— Вы всё правильно поняли.

— Понял. И что же за причина заставила вас отклониться от прямой дороги в Долину и свернуть к нам?

— Пленники, — снова подала голос Ира.

Дарно-то тяжело вздохнул.

— Да. Всё верно. Отец ещё не отдавал приказов об освобождении. После рассказов Терри-ти и явления Сестры…

— Какого явления? — перебила его Ира, но воин не обиделся.

— В конце лета Отец собирал очередной совет. Не большой, как перед вашим отбытием, — пояснил он для Лэтте-ри, — а состоящий из тех, кто ведает ресурсами. В самый разгар разговора нечто стало долбиться в стекло. Пытаясь выяснить, в чём дело, Отец и остальные решились снять ставни. И тогда невиданная сила ворвалась в окно, наполнила комнату ветром, и они увидели женский силуэт. Он едва виднелся, но голос, которым женщина заговорила, разнёсся по всей Долине.

— Лайоли, — сделала вывод Ира, узнавая привычку богини вышибать мешающие окна и её способность управлять звуком. Да и никто из богинь, кроме неё, не мог покинуть Колыбели.

— Да. Это была Сестра. Она сообщила, что вы благополучно достигли Каро-Эль-Тана, но ваш путь ещё не завершён. И исчезла. А после того как всё успокоилось, на месте, куда ступили Её стопы, остались ваши письма. Самые удивительные отрывки Отец потом перед всей Долиной зачитывал. Кроме личного.

— Мы отослали урусов домой вместе с посланиями, — пояснил Лэтте-ри, — а после Сестрина воля перенесла нас поближе к Руин-Ло, на Малый тракт. И вернула нам Мальку и Рэгу с пустыми сумками. Мы думали, что эти письма утеряны.

— Утеряны, да уж, — едва хмыкнул Дарно-то, — лежат в Родительской зале рядом с Полотном Поминовения и Кодексом, оставшимся со времён Ландариэля и Раметрии. Отец и совет единогласно отнесли вещи, коих касалась Сестрина рука, к святыням. А уж после того как начали прилетать птицы с новостями…

Лэтте-ри обескураженно уставился на наставника, но быстро посерьёзнел.

— Так что с пленными?

— Отец понимает, что все эти знаки и новости могут вести только к одному — время рабовладельцев на Мрекском болоте кончилось. Сёстры не простят, если мы и дальше будем нарушать Кодекс Фирры, после того как Они были столь милостивы к нам. Способ, описанный в последних посланиях, поможет быстро встать на ноги. Но что касается этой зимы… Мы не успели. В этом году расцвело много ядовитой парюхи. Пришлось добавлять в воду больше сока живоягоды, чем обычно. Запасы истощились. Многие руки были брошены на заботу о насаждениях, потому осваивать новый способ защиты от Холода мы только начали. Успехи есть, но невеликие.

— Дядя, в грузе из Империи сезонный запас вларийского топлива.

Дарно-то осел на ослабевших коленях на постель.

— Сезонный? — тихо переспросил он.

— Сезонный. Ириан сочла, что это веская причина, чтобы снять кандалы с рабов прежде приказа Отца. Потому мы здесь. Вы сейчас старший, дядя. Вам решать.

Дарно-то сжал кулаки. И когда он заговорил, Ира в очередной раз порадовалась, что то, о чём ей подробно рассказывали дайна-ви, подтверждается на глазах. Бюрократия точно не конёк этого народа.

— Завтра. Сейчас все спят. И нужно больше охраны. Перемены к лучшему ра… ботники восприняли настороженно. Сам понимаешь, им пока никто ничего не говорил. Карра и Минэ смотрят змеями. Весть о свободе может привести к непредсказуемым последствиям. Эти люди слишком давно… в плену.

Об этом Ира даже не задумывалась, но в словах старого надсмотрщика был смысл. Её ещё прошлой осенью посещала мысль, что сознание рабов с годами подверглось сильной деформации. Логично. Не удивительно. И сейчас они точно не бросятся пожимать руки бывшим хозяевам. Могут и прошлые обиды припомнить. А если рядом окажутся свои? Те же солдаты, что сейчас ожидают их возвращения на старом участке? Так и до бунта недалеко. Смогут ли герцог и барон удержать людей в узде, если те своими глазами увидят творящийся тут ужас? Личные чувства всегда могут пересилить доводы разума и распоряжение вышестоящих. Вспомнит ли в этом случае кто-то о том, что обещал не поднимать меча и сражаться в одном строю?

— Согласен, — сказал Лэтте-ри.

— Дарно-то, простите, — обратилась к нему Ира. — Позвольте спросить. Те пленные, с которыми я… как они? Все живы? Мне с ужасом вспоминается эпидемия кори в прошлом году, хоть тогда никто и не умер. Последнее, что я слышала, что один из стариков скончался.

— Да, старик Гоха. Остальные живы. Девочка, тебе знакома та болезнь, что бушевала тут?

— Корь-то? Я не врач. Может, это что-то другое, но очень похожее. У меня племянник ею болел. Хотя ваша болезнь какая-то видоизменённая, что ли. Обычно от кори без нормального лечения очень сильно страдают дети. Вплоть до… — она запнулась, но заканчивать не потребовалось.

Тяжёлую тишину разорвал вопрос Альтариэна.

— У меня создалось впечатление, что наши, рахидэтельские болезни отличаются от тех, которыми болеют в мире вестников. Может, вы ошиблись, Ириан?

Она на минутку задумалась. И правда. Странно как-то.

— Да кто же его знает точно? Всё может быть. Но… Рахидэтель не замкнута. Если на протяжении всей вашей истории вестники сюда шастали как к себе домой, то могли и болезни прихватить. Не болеть сами, но быть разносчиками. И радуйтесь, что какой-нибудь средневековый рыцарь вам на хвосте чумку или проказу не притащил. Хотя и тут нельзя быть уверенным — одарённые могли давить эпидемии в зародыше. И это с Европы. А в библиотеке Каро-Эль-Тана я видела изображения творцов родом из Африки и Азии. Вот уж где лихорадок целый веер! А непохожесть может объясняться тем, что за такой долгий срок болезнь могла видоизмениться. Так что вариантов два: или я ошиблась, так как ни разу не врач, или это ослабленная корь. И если это действительно она, то эта слабость — счастье. От того, чем болеют у нас, таллика бы не помогла.

— Да, увы, — Дарно-то тяжело вздохнул. — Конечно, Топь щедра и в противовес к отраве даёт и противоядие, но… Одними живоягодами здоров не будешь, хотя они и спасают от ротокровицы и позволяют бороться с несильными ядами.

Видя непонимающий взгляд Иры, услышавшей незнакомое название, он пояснил:

— У нас малая территория и не хватает рук. Распределение плодов и заготовок происходит осенью, когда точно понятно, сколько урожая народилось и как удачна была охота. Чтобы не расходовать полезное, в сезон добычи мы питаемся в основном махи. Такая пища, в отсутствие ягод и овощей, может привести к ротокровице — болезни, когда зубы начинают выпадать.

— Вы о цинге?

— Возможно. Я не знаю, каким словом зовут эту болезнь творцы. Чтобы этого избежать, мы добавляем в воду сок живоягоды. В хороший год — свежий, в неурожайный или в начале лета — отвар из сушёных прошлогодних. Помогает продержаться до перераспределения пищи, а за зиму тело восстанавливается.

Вот и ещё один кусочек головоломки встал на место. Теперь понятно, почему хлебная диета не так сильно била по телам, как могла бы. И почему весь сезон рацион не менялся.

— Сейчас всё так же? С продуктами в этом году тоже плохо?

— Нет, только с ягодами. Прочие плоды и растения взошли на удивление хорошо. Да и после того как вести о надежде начали долетать до наших краёв, во многих пробудились силы. Я никогда не видел, чтобы с таким усердием работали.

— А что с порухом? — спросил Лэтте-ри.

— Мало. После обвала и оползней прошлого года работать приходится очень осторожно. Пришлось потратить время на ремонт, заменить некоторые балки. Это одна из причин, почему Отец приказал завершить сезон как обычно. Не успеваем.

— Но теперь-то всё поменялось! Теперь-то вы сможете отпустить рабочих! — Ира с надеждой смотрела на Дарно-то. Ей так хотелось чёткого «да»!

— Я возьму на себя эту ответственность, девочка, — оправдал он её надежду. — Завтра. Поговорим с жителями, потом пойдём к бараку. День будет трудным. Сейчас вам лучше пойти отдыхать. Переговорщиков, — он мрачно глянул на герцога с бароном, — я провожу в пустой дом. Не стану извиняться, что запру вас, — так полагается. Там найдёте всё необходимое, пользоваться порухом научу. Разве что придётся обойтись без ужина, но думается мне, что до утра как-нибудь дотерпите. Вас… уважаемый, — он выдавил это слово из себя: мог обратиться по-другому, хотя стоявший напротив мужчина был врагом, — капитан, прошу воспользоваться гостеприимством моего дома. Мне совесть не позволит поступить иначе. Отказа не приму. Ни от вас, ни от вашего командира. Смиритесь. А что касается…

— Мы пойдём ко мне, дядя, — очень деликатно, но всё же перебил его Лэтте-ри.

Дарно-то кашлянул в кулак.

— Хорошо. Я пойду с вами. Пока тебя не было, в дом сложили некоторые вещи, помогу разобрать. Вернусь, провожу переговорщиков в дом. А вы, капитан, располагайтесь.

Когда дайна-ви и Ира ушли, Альтариэн подвёл нехитрый итог услышанному:

— Вольная субординация, никаких моральных устоев и никакого трепета перед происходящим. «Девочка». Ещё бы дочкой назвал!

— И назовёт ещё, — проворчал Каю, — недолго осталось. Наставник — это почти как второй отец, если, конечно, у них хоть в чём-то совпадает восприятие действительности с нашим.

— Не поручусь, — ответил Альтариэн, — вот так просто пойти против решений своего повелителя, потому что на месте изменилась ситуация… Ни птицы не послал, ни весточки ответной не дождался. Или я совсем ничего не понимаю, или его полномочия куда шире обычного начальника. Либо он ближняя рука своего владыки, — и герцог глянул на Каю, намекая на схожесть его положения с ушедшим Дарно-то: малая должность при большой власти.

— Всё может быть. Мы ничего не знаем о них. Те крупицы, что перепали в дороге, картины не дают. Капитан, а что у вас?

Доваль не сразу ответил. Ему пришлось собраться с силами, чтобы поднять глаза.

— Я впервые пожалел, что мне не больно лечить детей.

— Почему? Изъяснитесь понятнее!

— Почему? Я солдат, господин барон. Навидался всякого. Но то, что поведали те маленькие тела, которых я коснулся сегодня силой дара, неровня ни одной военной стычке, в которой мне приходилось участвовать. Я лечил и думал, что впервые в жизни мечтаю об откате. Потому что заслужил. Потому что допустил, что такое произошло с детьми! Теперь мне понятен гнев Карающей, — докончил он тихо.

— Доваль! Возьмите себя в руки! Я понимаю, что прежде всего вы Сестрин слуга, но на службе такая подверженность эмоциям…

— Эмоциям, господин барон? — Доваль резко выпрямился, сжал кулаки, почти зарычав и повысив голос. — Да, меня сейчас распирают эмоции! Потому что дар, господин барон, это не игрушка в руках имеющих силу! Ведь именно так вы относитесь к нам. Как к суме с лекарствами! Очень сильными лекарствами! А дар — это ответственность! И сила Хараны — это обязанность быть там, где боль! — Он рванул пояс, сбросил камзол и в одно движение избавился от рубахи. Шокированным Альтариэну и Каю предстало тело, сплошь покрытое зелёными и жёлтыми разводами, будто не человек стоял перед ними, а нир-за-хар, ведущий разговор на языке цвета.

Каю не сразу нашёлся со словами.

— Сестра требует вашей работы, — прошептал он.

— Скорее всего, завтра я вам не помощник. Не смогу с этим спать. Сейчас вернётся этот Дарно-то, и попрошу отвести меня к больным. Буду работать до последнего. Смиритесь, — Доваль зябко повёл плечами, споро натягивая одежду.

Каю криво усмехнулся.

— А что ещё остаётся?

— Значит, об этом говорила Ириан, когда звала одарённого с собой, — проговорил Альтариэн. — И никакой опасности она здесь не ждала. Во всяком случае, никакой такой, с какой бы не справился её мужчина.

— Вероятно, — буркнул барон.

Вся окружающая обстановка раздражала его. События постепенно начинали напоминать бочку с горючей смесью влари — поднеси огниво и жди беды. Изаниэн копит ненависть среди солдат герцога. Одарённые идут против слова командира, предпочитая ему зов святого долга. Римл мрачнеет, мечтая посетить могилу родни. Не надо было его брать. Хоть и безупречная дисциплина, но здесь, в стане врага у всех потихоньку отказывает разум. Ириан во все глаза смотрит на того, кого выбрала, слушая его слово как единственно правильное. Влюблённые женщины! Вот не было проблем, надо было ещё и этой образоваться! И самое противное, что не понимаешь, как себя вести. Вроде и знают серолицые старые обычаи, меча на переговорщика не поднимают, но тени их знает, какой у них сейчас свод правил и что осталось из старого кодекса. Но пожалуй, это не те вопросы, на которые найдутся ответы этой ночью.

Каю растёр пальцами морщину между бровей, размышляя о том, как вернуть в колею хотя бы одного отдельно взятого одарённого. Он сейчас ни о чём, кроме своего долга, не думает. Может, оно и к лучшему. А что до применения его буйства на мирной дороге…

— Доваль, не мне перечить воле Сестры, — примирительно сказал он капитану, который всё ещё блестел на него гневным взглядом. — Ваш долг прежде солдатского. Поступайте как положено, и будем надеяться, что это зачтётся нам завтра, когда придётся посмотреть в глаза всему этому поселению. И ещё. Доваль, я думаю, вы обрадуетесь этому распоряжению. Наша вестница, оказывается, кое в чём сведуща касательно лекарств и хворей. Конечно, знания творцов и наши рознятся, но не думаю, что она откажет вам в просьбе рассказать подробнее о том, что известно ей. Она не лекарь, но услышанного сегодня хватит, чтобы понять: ей есть чем поделиться. Узнайте. Это всем пойдёт на пользу.

Доваль тихо выдохнул, беря себя в руки, и ответил:

— Как прикажете, господин барон. Но после работы и сна. На то Сестрина воля.

— Да хранит нас Их милость! — сказал Каю тихо, и непонятно, была эта фраза ритуальным ответом, искренней молитвой или иронией на тему милости богов в данном конкретном случае.

Когда Ира проснулась утром, Лэтте-ри в постели уже не было. Вчера после перемещения сундуков и ящиков, которые практически съели свободное место в доме, проводив Дарно-то и поужинав кашей, они сразу легли спать. Ира с чувством ностальгии и непередаваемой словами усталости забралась с ногами на постель. На некоторое время ушла в себя, пытаясь уложить сумбур и впечатления прошедшего дня. Когда вынырнула в реальность, Лэтте-ри сидел возле неё. Поняв, что она снова слышит окружающее, тихо разделся до нижней рубашки, забрался под одеяло и помог ей устроиться рядом. Прижав её спиной к себе, он аккуратно массировал ей ладони, переплетая её пальцы со своими, пока Ира не уснула, забывшись поверхностным, без сновидений сном, сменившимся глубоким забытьём.

Тряхнув нечёсаной гривой, она потянулась, встала с кровати и выглянула в маленькое окошко. Дом ещё хранил остатки натопленного тепла, но огонёк поруха в печке давно погас, пол казался ледяным, а на улице моросил дождь. И всё же было оно, это странное ощущение, которое скребло её ещё вчера. Вернулась. Всё-таки вернулась. Её точка отсчёта в Рахидэтели. Ира боялась слова «дом». Но то, что это ощущение не слетало с губ словами, не означало, что она его не испытывала. Всё так и есть. Просто признать страшно.

Лэтте-ри вошёл с улицы, принеся с собой холод и сырость.

— Почему не одеваешься? — обеспокоенно спросил он с порога, хмуро глядя на её босые ступни.

— Только встала, — улыбнулась Ира. — Так отдохнула! Последний раз в Ризме так высыпалась. Почему не разбудил? Вы ведь уже давно на ногах. Чувствую себя лентяйкой.

— Глупости. Одевайся скорее. Заболеешь.

— Что-то случилось? — она обратила внимание, что он снова начал говорить кратко, как делал всегда, когда что-то шло не так.

— Капитан Накарт всю ночь работал с детьми. И сейчас впал в странное состояние.

— В смысле?! — Ира бросилась к своим вещам и начала быстро впихиваться в штаны и камзол. Что ещё за новости?

— Упал на кровать и уснул, даже одежды не снял. Дядя говорит, пролежал ночь, не шелохнувшись, а под утро скрутился в ту же позу, что принимаем мы, побеждённые Холодом. Это не могло не вызвать тревоги, но, судя по дыханию, он просто спит.

— Можно… можно посмотреть? — она и сама не знала, почему попросила об этом.

— Одевайся. Я провожу.

Возле дома Дарно-то уже крутился народ. Тихие перешёптывания на языке дайна-ви летели вслед, отчего Ира пряталась, кутаясь в капюшон. Только у самого порога взяла себя в руки и, откинув его, быстро поздоровалась с солдатами дайна-ви, сказав «Светлого утра» на всеобщем. Она сделала это машинально: лица были знакомы ещё по прошлому году. Видя их каждый день, настолько привыкла, что только то, как они вздрогнули при приветствии, подсказало ей, что со стороны подобное свободное общение может смотреться как минимум странно. Но махнула на это рукой.

Больше не рабыня. Пусть привыкают, что ли.

В комнате всё обстояло, как описывал Лэтте-ри. Доваль спокойно дышал, но свернулся в очень плотный клубок. Ира обратила внимание на сапоги, стоявшие у кровати. Похоже, это единственный предмет туалета, который удалось стянуть с измаявшегося работой врача.

Она подошла к постели и тронула запястье. Тёплое, пульс бьётся под кожей. Ира не понимала, почему всё ещё держит капитана за руку, когда его состояние очевидно. Он жив и здоров. Зачем лишний раз смотреть пульс? И всё же не отпускала. Пришлось одёрнуть саму себя, чтобы, наконец, повернуться к ожидавшим её слов Лэтте-ри и хозяину дома.

— Мне кажется, с ним всё в порядке. Вот только… Я не волшебница, но из того, что мне доводилось видеть и наблюдать, могу сделать вывод, что капитан измотан не физически, а морально. Поза эмбриона — это поза младенца в утробе матери. У нас психологи говорят, что люди принимают её, когда чувствуют себя особенно беззащитными или глубоко измученными. Знаете, думаю, что вчерашнее общение с детьми оставило свой отпечаток. Доваль слишком много увидел. Не только глазами, но и собственными силами. Возможно, это отразилось и на его даре. Сейчас ему надо выспаться, а по-хорошему, если уже можно, то лучше послать за Вакку. Он же Голос Рити. Должен разбираться во всех этих волшебных штуках или течениях, как вы их называете.

— Уже послали. Утром был сбор. Селение предупреждено о прибытии… — Дарно-то в последний момент проглотил слово «чужаки».

— Сколько же я проспала?! — вытаращила глаза Ира.

— Скоро обеденный гонг. Не переживай, девочка. Вчера только слепой не увидел бы, что ты, как струнка цавги, звенела. Никто не посмел тебя будить. Надеюсь, ночь прошла спокойно?

— Да, спасибо. Давно так не спала. А как Альтариэн и Каю? Их уже выпустили? — осознавать, что герцог и барон всю ночь провели взаперти и до сих пор могли там находиться, было неприятно и отдавало старыми страхами.

— Конечно. Сразу после сбора. Чтобы никто из наших солдат не хватался за оружие. Я отправил ваших спутников вместе с одним из них на Утёс. Они пожелали посмотреть, на что похож наш ежедневный труд, — Дарно-то сжал кулаки и стиснул челюсть. — Надеюсь, их впечатлит увиденное.

Иру покоробило, но она понимала причину недовольства старого солдата.

— Им уже одних рассказов хватило, — сказала она, вспоминая посещение подгорной страны, — Лэтте-ри весьма подробно рассказывал императору За о вашем быте. Они ещё тогда прониклись. Вот только глаза в данном случае скажут больше. Когда мы пойдём к бараку?

— Поешь сначала, — сказал Лэтте-ри, уже доставая из шкафа крупу. В доме Дарно-то он чувствовал себя, как в своём собственном, и хозяин совершенно не возражал. — Дождёмся остальных и пойдём. Но сначала надо убедиться, что с капитаном всё хорошо.

— Да, конечно. Давай помогу, — сказала она, потянувшись за тарелками. Дарно-то кашлянул и предпочёл уйти, оставив их одних.

— Он знает, да? — спросила Ира.

— Все знают, — ответил Лэтте-ри.

Отвыкла. Отвыкла от молчаливого внимания. Ире казалось, что её кожа скоро будет напоминать шкуру нир-за-хар и реагировать на окружение цветом или чем-нибудь ещё видимым и заметным. Как давно это было! И вот снова — все молчат, а по коже сотни мурашек. Селяне встретили их с Лэтте-ри появление сдержанно. Только она не могла не заметить, как смотрят, как провожают задумчиво.

— Терри-ти рассказал только Отцу и дяде. Но им достаточно видеть, что на тебе одежда моей матери. Тебя это беспокоит? — спросил он.

— Если бы я была тебе никем — беспокоило бы. А сейчас нет, — ответила Ира, покраснев. — Но ведь они думают, что я скоро стану тебе… ну, женой.

Лэтте-ри покачал головой.

— У нас иной обычай. Это означает, что я выбрал тебя. Что теперь не один и могу не принимать участия в плате дани Северу. У нас часто годами живут под одной крышей, не нанося ритуального рисунка. А ещё это значит, что ты приняла моё внимание и теперь не одна.

— «Не одна». У нас бы сказали «не свободна». А что за дань Северу?