Бесплатный фрагмент - Юрша

У океана сидел странник Юрша, он уже не был погружен в свои мысли, а находился в высшем сознании своего собственного Я.

Океанический ветер проходился бодрящим потоком по его коже, по натруженным рукам, на которых выступали вены, обдувал его стопы, которые прошли сотни дорог и тернистых путей. Воздух был прохладным, таким кристально чистым, как вера и свобода, как новое начало, как полное обнуление. Океан был безграничным, окрашенным в десяток оттенков синего, зеленого и серого цветов. В груди Юрша чувствовал тепло и благодать, одновременно ему казалось, что он не чувствует ничего, ведь нет тяжести, ничего не тяготило, все казалось настолько нейтральным, что думалось и ты сидишь прозрачным облаком на этом берегу. Волны шлифовали камни, чайки качались на воде.

Встав странник начал ходить по каменному берегу, иногда останавливаясь и смотря вдаль, скрещивая руки за головой, закрывая глаза и глубоко дыша. Потом расправляя руки, как парящий орел крылья, шел к воде и долго ходил хаотично, улыбаясь и плача. В конце Юрша садился на самый высокий камень и закуривал трубку, проводя пальцами по шеи, где осталась памятная метка всего его долгого пути. Он никогда ее никому не показывал, клея пластырь, или любой другой лоскут, что был у него под рукой, обматываясь шарфом в холодные времена года. Это значило для него нечто очень личное, что он принял и смог полюбить в себе.

После заката Юрша возвращался в свою хижину, зажигал лампу и писал свои мысли, заваривал в турке кофе, молился и ложился спать.

Двумя годами ранее…

Сидя около окна летним вечером и рисуя очередной эскиз татуировки под музыку, Юрша застыл и поймал паузу в моменте минут на 10. Внутри начался внутренний диалог, который завершился фразой: « Да, чужой»

Юрша спокойно двигался по жизни, как среднестатистический человек, он не был непревзойденным гением, не полным дураком. Но имел нечто внутри себя, уникальные механизмы, которые чувствовали люди и он в частности, но зачастую не мог найти правильную тактику для взаимодействия с ними.

Не покидало чувство того, что здесь, где он сейчас он чужой и все привычное, стало не то, что чуждо, нет, стало таким же чужым.

Внутри наш странник был очень добрым и ранимым, но снаружи это была суровая и скупая на эмоции скала. Но его сердце умело проявлять неистовую любовь, а душа творить безмерную благодетель.

Настал момент, когда жизнь начала вести его к тому, чего он так сильно желал, искал, о чем были все его молитвы. Но сам Юрша пока не осознавал этого, что движение уже пошло…

Юрша стал уходить в ровность, тишину, пустоту и покой — ему казалось, что он тонет, но именно в этот момент он начал взлетать, выжигая дотла старое.

Становясь более целостным внутри себя, он перестал искать опоры извне. Он стал самостоятельным сосудом, перестающим бояться. Ведь что есть страх? Страх есть губительная кнопка, которую все боятся нажать, но нажавший ее становится победителем.

Иди туда, где страшно. Именно там ты обретешь силу.

Джим Лоулесс- мотивационный спикер.

Юрша начал обретать внутри себя то, что люди ищут, колеся по миру, ходя в храмы, слушая гуру, посещая ретриты, чтобы найти отголоски и помощь в соприкосновении с состоянием осознанности и нейтральности. Но излучая запрос, мы не получаем человека, в котором нуждаемся — мы получаем состояние, которое определенный человек нам может дать, в том опыте и на том уровне, на котором мы состоим в данный момент перед началом нашего расширения.

Юрша же начал ощущать отголоски той самой пустоты — это как вечный штиль, как пустой и чистый лист, как утренняя роса на траве, как безветренное поле, как величественный и глубокий океан, в моменте своего спокойствия.

Юрша понимал, что для него одного этого много и он хочет отразить себя в мире, дать ценное людям, ведь все потом в конечном итоге останется воспоминанием и тем, что ты смог оставить после себя.

Юрша четко знал, чего он хочет и даже в какую сторону пойти, но что же заставляло его сидеть перед этим окном и продолжать слушать музыку? –Страх…

В один момент его внутренняя граница, внутренняя шкала захлестнулась, внутри стало так много воды, что ты начинаешь тонуть в себе — такой момент и становится отправной точкой, началом любого пути: монаха, странника, воина, просто прекрасной души….

Встав со стула и вылив остатки вина с кружки, странник взял черный маркер и поставил крест на стене — как знак того, что то, что было до — ему туда уже не нужно, он пойдет вперед, возрождая свои погибшие мечты, которые как кости завалялись в его душе.

В 5 утра Юрша уже стоял на остановке своего маленького населенного пункта, без конкретного плана куда, зачем, для чего. Годами он строил этот план и понял, что строить это не его, держать эти образы лишь, как мыслеформы или записи на бумаге, может, стоит просто шагнуть один раз в ту самую манящую неизвестность.

Было очень свежо и прохладно, ожидая автобус до вокзала Юрша, надел капюшон на голову и спрятал руки глубоко в рукава синий толстовки. За плечами только рюкзак, и слезы облегчения на глазах, от того что сделан тот самый нужный шаг. По ту сторону остановки были только деревья и дедушка, продающий лукошки с грибами. Все это выглядело, как сошедшая картина со стены и ожившая тут этим утром, такими теплыми, пастельными и «винтажными» красками было все окрашено вокруг. Это можно было сравнить, с любимой и столь дорогой фотокарточкой в старом альбоме, у которой обязательно имеется загнувшейся краешек и сама бумага пожелтевшая, а сзади обязательно памятная подпись.

Моросил дождик, солнечные лучи пробивались сквозь тучи, и пожилой мужчина в бежевом плаще и вельветовой кепке, ходил вдоль по обочине, держа в одной руке зонт, а на другой поправляя часы. Возможно, он был моряком или даже военным в прошлом, его стан и некий шарм не погубили даже годы, думал Юрша. Перебежав дорогу, он направился к нему.

— Доброе утро, почем продаете? — протягивая руку для рукопожатия, спросил Юрша.

— Доброе, я не продаю милок, я тут жду человека.

— И кого в 6 часу утра ждете?

— Человека, говорю же, ты же тоже вот путь куда-то держишь рано утром.

— Держу, если можно так назвать.

— Ну и далеко собрался?

— Как пойдет, ей Богу не скажу Вам, сам не знаю.

— Понимаю, я вот в твои года тоже в дорогах был, разные жизненные перипетии.

— И как оно?

— По-разному, но оно привело меня туда, где я сейчас есть и кто я есть.

— И вам нравится в этой глуши?

— Ну, глушь для всех разная, кому-то и звездное небо милым не будет. Если бы ты знал — хлопая Юршу по плечу, продолжал мужчина. — Сколько я прошел, и сколько видела моя кепка и сколько часов отбили мои часы.

— И не хотелось сдаться?

— Когда идешь, нет времени и сил думать об этом, все уходит на дорогу.

— И что вам это дало?

— Ни грамма капитала, но оно дало мне моих людей, мои знания, мое море, мои горы, эмоции и то, что тут внутри, то, что я чувствую стоя с тобой на остановке, и где бы я не стоял оно не покинет меня.

— И что же это? Сила, вера, воспоминания?

— Умение быть в моменте, умение быть благодарным своему пути, не гнаться по нему, не медлить, а идти в ногу и, безусловно, принимать все. Вот, ты скажи мне, почему подошел ко мне?

— Не знаю, захотелось заговорить с вами, даже грибы то не столь мне нужны, просто думал с чего начать.

— Вот, милок, так всю мою дорогу было, оно само все к тебе притянется, ты, если человек — ты человеком и останешься и в глуши, и на острове. И люди, и знания, и все ключи падут к тебе в руки — поворачивая Юршу и хлопая его по спине, дедушка продолжал — давай дерзай, воин, дерзай, автобус ждать не будет.

Обернувшись, юноша увидел, что автобус как раз заворачивает к остановке, запрыгнув в него и уже проехав остановок 5, его не покидала одна мысль, почему воин, ведь только он сам так называл себя где-то в глубине души.

И почему иногда из всей толпы мы чувствуем, что именно этот человек сможет нам помочь или необходим, а для чего и сам не знаешь. Просто тянет, просто откликается, просто ведет нитью.

Так Юрша ехал больше часа, смотря в окно, где люди, люди, каждый о своем, каждый в своем, одинокие и парами, бегущие и стоящие на светофорах.

Выйдя, он поправил штаны, взял кофе и отправился к билетной кассе, там была небольшая очередь — человек 10. Рядом стоял столик с книгами и виниловыми пластинками, статуэтками и прочим добром. Юрша решил взять пару в дорогу, одна уже лежала открытой, на странице 18 было написано: «Осознай, что все вокруг — твое отражение и продолжение, так есть ли смысл бояться свое отражение? Начни создавать»

Очередь двигалась, и Юрша спешно взял эту книгу и ближайшую рядом с ней, сунув женщине без сдачи сверток купюр.

Поезд был через 3 часа и отправлялся со второго пути, это время воин решил погулять по городу, в ближайшем парке, что был с вокзалом, ведь ехать было нужно двое суток.

Пробродивши по парку час с лишним, юноша уселся на лавочку, стал слушать музыку в плеере, под нее все происходящее выглядело краше, как сюжет фильма, кто-то рисовал на мокром асфальте, кто-то кормил уток в пруду, кто-то распахивал руки для объятий с ребенком, кто-то фотографировал высотки, величественно возвышающиеся над мокрым асфальтом. И Юрша понял, что, наконец, за столько лет он замедлился, он наблюдал за каждым, как отдельно взятым героем, он мог заострить внимание на проходящей девушке и свести фокус внимания на детали, какого цвета ее шарф, и как по шарфу вьются локоны, что с одной стороны их больше чем с другой, как проплывает утка вокруг камня, и как делает это седьмой раз и на это у нее уходит в среднем от 10 до 15 секунд. Что он чувствует свои холодные руки, и до сих пор послевкусие после кофе. Что ничего не имеет значение для него в прошлом и будущем, ведь одного уже нет, а другое еще не доступно, есть только сейчас, все что есть — парк, пруд и он сидящий на лавочке с двумя книгами и рюкзаком за плечами.

Дождь полил сильнее, и все побежали прятаться в магазины, Юрша не был исключением. Набрав сухпайков, он пошел в сторону вокзала. Посадка прошла без особых сложностей, в купе было еще трое, молодая пара и парень лет 28.

Поезд тронулся, начали проноситься поля, дома, зачастую непонятные пейзажи с болотами, тропами и заброшенной в край местностью.

К вечеру Юрша добрался до книг, его удивление было сильным, когда на обратной стороне он увидел автора и его выноску с портретом, в нем он четко увидел того дедушку с остановки.

Значит не моряк, не военный, значит писатель — мысленно произнес он.

Книги увлекли его до поздней ночи, ложась ближе к 4 утрам, Юрша погасил свет, допил остывший чай и мгновенно уснул, на прохладном белье, имеющим свою атмосферу поезда и дороги.

Горная деревня

Горы радужно встретили странника, это было моментом эйфории, жадной, конец которой не хотелось видеть, после двух дней пути в дороге, мыслях и молитвах о том, чтобы этот путь был истинным, чтобы его направили и благословили, горы и воздух казались раем.

Еще давно Юрша отметил эту деревеньку на карте, как место силы и духа, в котором он бы хотел пройти перезагрузку и познать нечто неизведанное ранее, да и люди здесь отличались внутреннем устройством, открытостью и сердечной теплотой. Своя такая самобытность, глубокое символическое значение.

Юноша пошел по местным, чтобы узнать за ночлег и пропитание.

Местные отправили его к деду Астаху, мол, он безвозмездно приютит любого, а ты просто наколи ему дров, да удели время, ведь он совсем одинок и рад каждому входящему в его дом, ведь у каждого своя история.

— А я знал, что ты придешь — проговорил Астах, опираясь на арку двери, увидев издалека размывчатый силуэт парня.

— Доброго дня, вы Астах, меня направили к вам местные.

— Астах, Астах, а как иначе может быть, проходи в дом.

Юрша снял обувь у порога и пошел вперед по расстеленным, расписным половикам, ему с первого взгляда понравился незамысловатый, но такой душевный интерьер дома, это как старый чердак с детства на даче, уютный, маленький, ветхий, но до боли запавший в душу.

— Ну, садись, как звать тебя, воин

— Юрша, а почему так сразу и воин

— Да видно по тебе, воин, причем с рождения такой

— Возможно — растерянно и задумчиво сказал юноша, садясь на табурет

— Ну что мне тебе предложить, есть молоко и местные лепешки, ты скажи мне, когда в горы пойдем, вижу, что за этим приехал сюда

— А вы со мной собираетесь?

— Ишь, какой, запомни, пойдешь один, будешь идти медленно, со мной быстро и дальше, да и потеряться можешь, а я тебе больше чем горы покажу

— Ну, так давайте завтра и выйдем в путь

— Добро, завтра, ты тут располагайся сам, а я к себе

Астах отварил деревянную дверь комнаты, вдалеке виднелась кровать и стол, чуть правее сундук, дверь спешно захлопнулась, от нее пронесся сквозняк по низу.

Наутро Астах, поднял Юршу, кинув в него рюкзак, поставил на стол крынку молока и тарелку гречневой каши.

— Пора, воин вставать, да в путь. Ты давай ешь и выходи, а я нам пока палатку достану с погреба.

Астах вернулся быстро, минут 15 и не прошло, а Юрша растерянный и сонный доедал кашу и смотрел на безумно красивые, расплывающиеся волнами и закручивающимися вихрями «танцы красок неба».

— Ну что нам пора в путь.

— Пора, старец, пора — сделав глубокий выдох, и накидывая рюкзак на плечо, пробормотал Юрша, потом оглянулся назад, бросил взгляд на юго-восточный угол дома, смотря глубоко в глаза святого образа на иконе, и лишь одно молвило его сердце: «Благослови меня, Всевышний, пройти этот путь достойно и не сломясь»

Астах с Юршей пошли вглубь луга с травами, старец начал много рассказывать о травах и суждениях на это счет, но оба при этом они смотрели вдаль, вдаль, где были могучие и властные горы.

— Ну что, готов говорить с горами — присев на скамейку у самого склона горы сказал Астах.

— Говорить?

— Говорить, да. Но ты знай, что горы говорят с теми, кто их услышит, стоят они все такие переломленные солнцем, повидавшие как мы здесь в этой деревне все вместе взятые, молчаливо стоят, а наши взоры все неустанно к ним тянутся. И как лекари исцеляют наши сердца и даже самое пробитое и уставшее сердце, там — дедушка протянул указательный палец на вершину горы и хитро ухмыльнулся — там сверкает, да сверкает таким пламенным огнем, что словно только и пробудило в себе жизнь.

— Попробую, мне бы найти ответы

— Найдешь, воин, найдешь

Астах встал со скамейки, и они с Юршей начали свое восхождение в горы

Прекраснейшие виды открывались взору наших странников. Высоко в небе парили птицы, а слух ласкали природные, певчие звуки. С остановками, разговорами и молчаливыми паузами двигался Юрша с Астахом. Часто они переглядывались и в глубине взглядов друг друга находили ответы и эмоции, чувства, что хотели донести. Юрша дивился каждому уголку и шагу, а дедушка ухмылялся над ним, ведь для него это было далеко не в первый раз.

— Ну что, воин вот тут посидим и пойдем делать с тобой виток вон туда, там такой вид, такое место, а только потом пойдем с тобой ввысь

— Дед, я, что спросить тебя хотел, почему именно эта деревня, как ты тут живешь то, почему один совсем, где твои?

Астах тяжело и глубоко вздохнул, почесал лицо и словно отрешенный от реальности заговорил

— Деревня — снова выдох и легкая улыбка на лице — знаешь, вот я объехал весь мир почти — развел руками Астах — от точки до точки, автостопами, магистралями, пешком, сугробами, переправами, все новые и новые маршруты строил, а потом понял, что самое дорогое место для меня осталось тут, где меня очень ждут и ждали, ждали мои горы, мое солнце, моя история. В 35 я остановился тут окончательно, здесь моя душа нашла свой дом, побывав, один раз в 28 осталась навсегда. Потому что нужно быть там, где ты сможешь быть тем, кто ты есть, а тут я это я.