Бесплатный фрагмент - юПитерские дозволения быкам

ПРОЛОГ

Молодому богу позволено все, особенно если он Юпитер, особенно когда влюблен в прекрасную деву. Что же может простой бык? Рассчитывать на лояльность бычихи, но не замахиваться на юпитерские дары. А если все же замыслит подобное? Громы и молнии поразят наглеца. Но все же Юпитеру нужен бык, ведь без него к красавице не подобраться, да и всевидящая Гера испепелит предмет обожания. Так все же бык — это не просто так?

ЧАСТЬ 1. ЧАША

ГЛАВА 1. Декабрьское утро

Невероятно приятная погода для последних дней декабря. Действительно приутих пронизывающий до костей западный ветер, который словно чудовище все время вырывался из окрестностей Финского залива и вносил в город на Неве крайне неприятный чахоточный синдром. Это были последние дни уходящего 1899 года. Столица готовилась к новогодним пиршествам. Балы-маскарады, шампанское и фаршированные поросята — ну что может быть лучше этого?

Елочный базар в Екатерининском саду буквально гудел, словно рой пчёл. Великое множество невероятных елей, сосен и даже березовых и прочих лиственных деревьев было предоставлено на выбор на любой карман и статус. Простые люди раскупали за гроши ветки деревьев, а более богатые скупали небольшие деревца. Но Михаилу не было до этого. Средства, накопленные работой архивариусом, хотелось бы ему направить на более простые человеческие заботы — на обновку его сапог. Да и впереди еще было Рождество. А до него оставалось всего-то три дня. Пройдя через сад, он направился в ожидании конки, которая бы направила его в музей, где он собирался получить свое небольшое, но гордое жалование и дарование лично от Императора сотрудникам учреждения в виде небольшого количества настоящего цейлонского чая. Но конка все не подъезжала, хотя должна была быть. Через полчаса ситуация не изменилась, ровным словом совсем. Погода действительно хорошая — может тогда пройти пешком

— Ась копеечка останется, — подумал он. Да и пошел он своей простоватой крестьянской поступью по широкому, но уже менее людному проспекту в направлении музея. И дошел бы..

ГЛАВА 2. В Кабаке

Но не прошел он и двух верст в направлении своей цели, как случилось нечто, положившее данной истории начало. И такое начало, которое трудно было назвать чем-то серьезнее того укуса комара, о котором человек помнит не более мгновенья.

Господин Михаил, идя по широкому проспекту, случайно наткнулся на своего давнего друга, которого звали Григорием. Григорий — друг Михаила с гимназийских времен — после окончания гимназии переехал в Псков. И вот неожиданность, давние друзья встретились. Григорий выглядел весьма неплохо, да и одет был получше нашего героя. Дело дошло до того, что простой разговор о жизни сместился в расположенную напротив таверну.

Ох эти питерские кабаки, о них можно говорить эдак год, да и то не все расскажешь. Атмосферности ради хотелось упомянуть о шарме, окутавшем поголовно все забегаловки, корчмы, ресторанчики столицы. Такого вы уж точно не встретили бы в то время в других городах. Ну разве что еще в Москве могли бы что-то подобное встретить, да и то маловероятно. Как оно говорится — не был, не знаю. Эти дамочки с сигарами, этот дым, окутывающий запахом дорогих и дешевых сигарет одновременно, ох, да и эти первые электрические лампы. И это кабак, а что тогда в учреждениях эдак сказать получше? Там еще бриллианты сверкают. Здесь же — разве что камушки у заблудившихся сибиряков и сибирячек, да и то с примитивной огранкой, той, чем балуется каждый паренек на севере. А так, люди, что побогаче, не желают брать с собой такие дорогие цацы. А-то знаете ли, всяко может быть, драки, да и карманников тут гораздо больше всегда. Хотя кабак «Столичный» был одним из самых, пожалуй, неплохих в центре.

Несмотря на то, что был всего десятый час дня, людей было не так уж мало. До аншлага конечно не доходило, но все же можно было сказать, что пустые места требовалось бы найти. Именно места, столики, а не пивные «позиции», которые почти что пустовали, за исключением одного, где был один круглолицый морячище, в весьма веселом расположении духа, вызванном очередной порцией прозрачной, как стекло, водочки на перце.

Сориентировавшись, наши друзья нашли столик на пятерых, который оказался будто бы пустым и присели за него. Михаил заказал ради приличия что-то совсем смешное, а вот Григорий действительно хотел отобедать, пусть даже и в раннем часу. Как оказалось, он только что приехал с Курска, где работал журналистом последние две декады месяца. Григорий был при деньгах и предложил угостить друга чем-либо, отказываться было бы глупо, и тот согласился на шницель с глинтвейном.

— Трудно было назвать «Столичный» кабаком, — подумал Гриша, — Там, где я был, это можно с лихвой назвать самым лучшим рестораном и без всякой иронии, ну или по крайней мере одним из лучших среди губернии. Ну что же хочешь, столица тебе, не провинция.

Прошло четверть часа и пища была подана.

Не будучи завсегдатаем подобных мест, Михаил скрепя сердце решил на время забыть про неудобство, ибо не только радость встречи со старым другом, но и его профессия репортера и те возможные сведения, которые он мог знать, вызывали в музейщике неподдельный интерес.

Сигаретный дым проникал глубоко в нос и раздражал чувствительные рецепторы, он поморщился с плохо скрываемым неудовольствием. Но от мыслей о дискомфорте его отвлекло совсем из ряда вон выходящее происшествие. То ли от обилия алкоголя в крови, то ли от токсического дыма, который душил легкие всех присутствующих, но моряк, этот закаленный в морских походах здоровяк вдруг зарыдал. Как не подобает мужчине его лет. А потом шарахнул со всей дури по столу, что от силушки богатырской подпрыгнули и расплескали свое нутро пивные кружки. Зрелище было жалкое, стекающее на штанины пиво добило эту картину упадка. Пока его никто не выводил вон, однако посетители стали сторониться, кто-то смотрел с сожалением.

Стенающий моряк был однако безутешен: «Какая карьера ему светила, ах, светлая голова, талантливый юноша, будущее науки, кормилец семьи… И вот черт дернул ввязаться в плохую компанию… Ну зачем, зачем студентам политика, оставить это дело, заниматься образованием… А теперь что? Что скажет отец, а безутешную мать кто пожалеет, эхх! Махнул рукой в сердцах и спрятал лицо от любопытных глаз».

Наши друзья как-то разговорились с ним и за кружечкой пенного он поведал о всех своих неприятностях, даже о которых вовсе и не спрашивали: такова широта русской души, выложить всю подноготную первому встречному.

Оказалось, что в Петербургских университетах волнения (и как это наши герои пропустили такие немаловажные события), студенты становятся все более политизированными и борются не только за условия обучения, но и выставляют политические требования и все более выражают недовольство властью.

— Дурная голова ногам покоя не дает, — резюмировал моряк. Теперь ни карьеры, ни блестящего будущего, а лишь обуза на шее родителей. Вот дали ему на перевоспитание, а что он, старый моряк может дать молодежи, дисциплине он обучен, а вот как найти подход, да не спугнуть молодежь излишней строгостью он не знал и прятал бессилие в алкоголе.

Так проговорили они весь вечер и Михаил с Григорием честно пообещали справляться о судьбе исключенных студентов. На том и порешали.

ГЛАВА 3. Музейщик

Он был не то, что нелюдим, скорее предпочитал нахождение среди материальных ценностей и вещей обществу людей. Он не был богат в широком понимании, но имел все, что хотел, вернее почти все. Ценнейший экспонат мог вот-вот уйти с молотка и отправиться в другой музей, в другую страну, навсегда перестав радовать глаз музейного смотрителя. Если бы не роскошная дама. О! Она была ему глубоко безразлична, но у нее было весьма притягательное для него свойство: она была весьма богата, и ей крайне надоел её старый, дряхлый муж, давно позабывший, что такое уделять внимание даме. Она кинула на Михаила кокетливый взгляд, он нехотя ответил.

Когда вспомнил о вот-вот выгорающем дельце, в глазах появился дьявольский огонек. Перерыв в торгах, поступают новые лоты.

— Пройдемте в парк?

— Пройдемте. Польщена.

Они почти не говорили, просто утаптывали осеннюю слякоть глубже в землю.

— А вы мне сразу приглянулись.

— Хмм. Вы мне тоже.

Смущенно улыбнувшись, — «Эта чаша, вы не сводили с неё глаз, я не могла не заметить».

— Да пустяки, безделушка, просто приятная память о прабабке, хотел бы забрать предмет, да средств нет, оттого тоска.

— Я помогу, хотите? Я очень богата… вернее мой… не будем о нем.

— Как знаете, буду благодарен. Что нужно взамен?

— Совершенно ничего… это от чистого сердца… вы мне так… впрочем забудьте, вы ничем не будете обязаны, об этом не беспокойтесь.

***

От чаши исходило какое-то сияние. Нет, она не фосфорилась, но, будучи сделанной из металла (состав предстояло еще узнать), она не была холодна. Он смотрел на нее почему-то не включая свет, как будто хотел заглянуть в самое таинство, в её душу, если таковая имеется у вещей. Запаха особого она не имела, хотя лет ей немало и одному Богу известно, в чьих руках и в каких помещениях ей довелось побывать. Он ощупал поверхность, там были узоры, очертания еще не давали общей картины, но включать свет он упорно не желал. Беглый взгляд на торгах не прояснил картины, а теперь он был с ней наедине и изучал в приватной обстановке. Какие-то надписи… язык незнаком, хотя музейщик был знаком с парочкой мертвых языков.

Обстановку уединения нарушила внезапная молния, руку господина М поразило как будто электрическим током, хотя откуда? На улице тишайшая ночь, ни намека на грозу. Еще прикосновение — еще удар, уже сильнее, так, что слезы брызнули из глаз у этого несентиментального и стойкого человека.

— Что такое? — Врал он себе, прекрасно осознавая, что это и зачем происходит. Но обманывать себя так удобно, ведь тогда не придется признавать очевидное и еще более отдаляться от рода человеческого…

ГЛАВА 4. Чудские рассказы

Дружина выдвинулась в поход. В тот апрельский день шел небольшой снег. Это была не самая лучшая пора для выдвижения в бой, но выбирать не приходилось. Дьякон Чухон благословил богатырей, отцы, матери, жены, сыновья и дочери, сестры и братья провожали своих защитников. Всеволод тоже направлялся в бой. Но никто не пришел его провожать. Это был мужик тридцати лет отроду. Он был сыном кузнеца, умершего от ожогов, причиненных разлившимся железом несколько зим назад. А мать он никогда не видел, она умерла при родах. Детей и жены у него не было. Он был военным человеком и всю свою зрелую жизнь провел в боях и походах.

Киевская Русь — первое фундаментально значимое государство нашего народа. К началу тринадцатого века представляло собой уже разделенное на множество частей государство эпохи феодальной раздробленности, но объединенное общими корнями, языком, культурой и религией. Вначале хазары, затем половцы, и тогда уже монголы добили и так уже давно не единое государство. За два года до описываемых событий монголы захватили столицу Руси — Киев, захватили почти весь юг и стремились в Европу. А на севере ситуация была также не из легких. Ливонский орден, Литва и многие другие покушались на разобщенные Псковские, Новгородские, Смоленские земли.

Недолгое прощание сменилось долгим походом. Они выдвинулись с Новгорода — сильного и независимого русского города. Некоторые другие начали свой путь с других градов и селений неподалеку: Ладоги, Старой Руссы, Холма. Они пошли боронить землю Псковскую…

Это была весна 1242 года. Весна, которая была скорей зимой, чем весной. Климат тогда не был таким, как сейчас. И люди были сильнее и выносливей.

Выйдя на Чудское озеро, новгородское войско оказалось в центре возможных путей движения противника на Новгород. Александр, именно так звали предводителя русских, решил дать бой и остановился на Чудском озере севернее урочища Узмень, у острова Воронея. Позднее в историю этот человек войдет как великий князь Киевский, великий князь Владимирский, Новгородец, полководец времён Киевской Руси, святой Русской православной церкви — Александр Невский.

Рано утром пятого апреля начался бой, о котором предки этих людей знают как о бое на озере Чудском. Русские имели сильную дружину, которая мужественно приняла свой натиск перед наступающими тевтонцами. Ход боя доносит до нас летописная история, переданная как никак подробно. Но упускает одну интересную подробность, о которой не было упомянуто нигде. Возможно, не было этого никогда, но тогда, если бы ее не было, не было бы и нашей истории..

***

Битва на Чудском озере продолжалась не первый час. Бой шел страшный. Такой ожесточенности не видели даже ветераны-завсегдатаи, закаленные в боях ранее. И результаты боя с тевтонцами к полудню оставались неопределенными. В жестких боях погибало много воинов с обеих сторон. Знамёна братичей проникли в ряды стрелявших, было слышно, как звенят мечи, рубятся шлемы, как с обеих сторон падают на траву подбитые воины. Поздней немцы все же смогли пробить строй русских. Но, как оказалось, это была маленькая победа ради большой беды для первых.

Вскоре благодаря тактике командира русских — Александра войска тевтонского ордена оказались окружены и были уничтожены, а невеликая часть отрядов проигравших бежала. Их преследовали и добивали по пути. Победа была одержана.

Эта битва, вместе с победами князя Александра над шведами и над литовцам несколькими годами спустя, имела большое значение для Пскова и Новгорода, задержав напор трёх серьёзных врагов с запада — в то самое время, когда остальная Русь осталась в пепелище от нашествия варваров с востока.

Пришло время забирать убитых с поля боя.. Всеволод помогал в этом специальному «подразделению» из дружины. Это было нелегкое задание, так как были еще и раненые русичи. После тяжелейшей схватки заниматься не менее легким трудом было нелегко.

После боя необходимо было похоронить павших, забрать и оказать хоть какую-то помощь раненым, хотя что могли предложить в 13 веке… Вероятность выжить после ранения средней тяжести была крайне малой.

После разбора данной ситуации, необходимо было возвращаться. Но эту ночь решили переночевать неподалеку, разбив лагерь и подвести у костра итоги. Александр — главный у русичей — был весьма молодым полководцем. Ему было всего-то двадцать лет отроду. Он сделал то, что многочисленные защитники Новгорода и Пскова делали до него и что многие делали после него, а именно устремлялись на защиту протяжённых и уязвимых границ от отрядов захватчиков.

Разбив какое-то подобие лагеря на ночь и костры, все сели вокруг своих очагов света и тепла, уставшие как черти принялись за свою скудную пищу. Начали приносить и кое-какие трофеи с боя, какие-то безделушки и оружие — тевтонские мечи и ножи. Почему бы не взять? Это было обычной практикой в любой войне. Тем более у западных «соседей» всегда оружие было качественное.

Клали все это добро неподалеку от костра командиров, самого крупного и заметного, расположенного в самом центре лагеря. Может, какую-то мелочь себе оставили, но все основное несли солдаты в общий строй. Начали осматривать, много мечей взяли, несколько сотен уж как точно. А счет ножей и вовсе можно было сравнивать с количеством грязи.

Какие-то монетки, ожерелья, кольца — в меньшей степени. Все, что выпало в ходе боя. Несколько десятков лошадей, потерявших своих прежних хозяев и оставшихся возле них, какие-то доспехи. Александр стал осматривать вещи, и обсуждать что-то вместе с рядом идущими командирами.

Его немного заинтересовал железный крест тевтонцев, брошенный в бою. Он на время остановился и стал осматривать. На нем были высечены латинскими символами какие-то слова. А так, ничего необычного. Оружия было много и оно уже никогда и никого не привлекало, окромя совсем юных бойцов.

Но все же кое-что привлекло внимание Александра. А именно чаша золотисто-бронзового цвета, довольно внушительного размера с красивым обрамлением в виде листьев лавра и папоротника, неизвестным многим из тех, кто был в бою. Красивая вещь была. Она качественно выделялась ярким переливанием и интереснейшими видом, как будто сама испускала тепло и добро, в отличие от холодного медного или железного, абсолютно мертвого.

— Интересная вещь, — подумал Александр.

Он наклонился и поднял ее. Чаша была удивительно приятной в плане ощущения и как будто притягивала его взгляд, хотя ничего сверхординарного, с другой стороны, в ней не было. Князь сел и стал осматривать ее. Предмет словил луч солнца и породил красивый перелив, руки стали очень теплыми. Что-то в ней было и было явно благое…

***

Великий князь Александр был невесел, несмотря на славную победу над немцами. Распри раздирали Новгородскую землю, одна часть хотела его вокняжения, другая же обращалась к нему за помощью в минуты трудностей и отворачивалась в сторону Запада, как только в нем отпадала необходимость. Такая неблагодарность не могла не удручать князя, который видел свое предназначение в объединении Руси.

Верный дружинник, заметив черную тучу на челе князя, решил поинтересоваться причиной такого расположения духа. Узнав причину смурного духа, дружинник резонно заметил, что новгородскую знать можно подкупить ценными трофеями, полученными с поля боя, в том числе и красивой чашей, которая выглядела весьма древней вещью с историей. Дружинник не стал говорить, что предмет пугал его, нечто странное было связанное с чашей, чертовщина какая-то и, по правде говоря, он хотел «отвести беду от города», которую, по его мнению, обязательно накликало хранение сей реликвии. Лучше передать этот предмет новгородцам от греха подальше. Металл, который не остывает в лютый мороз — эка невидаль! Да еще и странное наваждение настигло закаленного в боях воина, когда он вздумал поначалу присвоить вещь себе, что греха таить. Как будто страшная неведомая сила не позволило ему взять чашу себе, не по плечу кафтан сшит, промелькнула тогда странная мысль у него в голове. В общем от вещи надо было избавиться любой ценой.

Предложение понравилось Александру, алчные бояре наверняка оценят дары и, возможно, удастся переманить их симпатии на свою сторону.

— Послать гонца к новгородцам! Собрать лучшие трофей, сказать, что с наилучшими пожеланиями от великого князя Московского и надеждой на добрососедские отношения.

Ответ прислать немедля.

— Стой, слушай еще один мой указ, — остановил Александр уже почти выскочившего вон посланника, — повелеваю начертать на чаше пророчество, да чтобы во благое дело использовали, против князя дурного не замышляли, да с верой праведной шли бок-о-бок. Да написать так, чтобы дух русский запечатался на ней навеки вечные! И никакая сила не смогла бы сломить владельца ее, который верен нашим заветам. Да не достанется она недостойному. Ступай же.

И было начертано на чаше той послание: «Восстанет Христианское колено и будет ратоборствовть с небожителями, и мечем своим погубит я, и жены их в неволю загонит, и побьет чада их, и пойдут они под меч в пленение и в невольное утеснение, и отдаст убо им Господь злобы их, якоже они Христианам сотвориша. И найдет им зло седмикратно, убьет бо и поразит их Господь рукою Христианскою. Ищите и обращете мудрого праведника. Возьмите его царем. Той есть вам владыка, друг бо Мий есть и волю Мою творит. Восприем дар от Чаши сей, обрящет силу великою и покровительство небес, и будут побеждены враги его. Небожителя же поразит праведным огнем, погибель принесет и всяк род, который примет небожителя царем, проклят будет и забвению предан».

ГЛАВА 5. Далекая близкая находка

Молнии пронзали тело музейщика натуральным образом, картины из прошлого проступали перед глазами: вот элегантные женские руки аккуратно заворачивают ЕГО чашу в платок, вот она стоит на старом серванте, иногда с нее стряхивается пыль, уход не слишком тщательный. Он поморщился от такого халатного обращения, потом провал, все черно, вот чашу везут в какой-то коробке, она колыхается из стороны в сторону в повозке, опять же перевозчик, видимо, не осознает её ценности… так прошло около получаса, чем больше времени он её ощупывал, тем сильнее росло в нем напряжение. Но почему картины только из ближайшего прошлого, где подлинная история её возникновения?!

От благоговейного трепета перед открытием сокровенной тайны его вдруг резко одернуло. Как будто кто настраивал часовой механизм и установил шестеренки неверно, криво, так, что они не стыкуются друг с другом, скрежещут и ломают хрупкое тело часов. Его ОБМАНУЛИ! Самым подлым образом. ПОДДЕЛКА! Пронеслось у него в мозгу. Подлые людишки. От обиды и негодования у него проступила испарина на лбу. В сердцах он отшвырнул негодный предмет в угол комнаты, встал и хладнокровно зажег лампаду.

Все напрасно, все поиски придется начинать заново. У него буквально опускались руки от зря потраченного времени. Чтобы отвлечься, он прилег в любимое кресло и разжег камин. Чтобы как-то убить время, стал читать газету с выпуском новостей, произошедших в городе за неделю. Концерты, картинные галереи и прочие новости культурного мира обычно весьма занимали его, но в этот день он был к ним равнодушен и просто пролистывал, едва пробежав по строчкам взглядом. Но вдруг его глаза буквально впились в страницу с новостью «Арестована опасная преступница, которая занималась ворожбой, воскрешением мертвых и проводила в своем доме кощунственные спиритические сеансы».

— Во что бы то ни стало найти и освободить! Пронеслось у него в голове. Он не пожалел бы накопленного за долгие годы работы, чтобы использовать её редкий дар в своих целях. У него появился новый смысл.

ГЛАВА 6. Эти бездонные глаза веру даруют

Таких глаз он никогда не встречал и уж тем более не ожидал встретить их здесь, среди криминальных элементов в сыром холоде каменной тюрьмы. Хорошо, что охрана была достаточно алчной, чтобы «проглядеть» его присутствие здесь.

Ей было не понятно сколько лет, она была не молодая и не старуха, но взгляд этих чистых голубых глаз без прищура ввел его в некоторый транс. И если бы она сейчас попросила у него денег, он, наверное, раскошелился бы не глядя.

Но она не попросила. Странно. Думал все цыгане только и ждут, как облапошить клиента на деньги. Может, они тоже умеют быть благодарными?

— Я знаю, зачем ты здесь, — молвила она, — тебя ждет долгая дорога, погоди, не возражай, — остановила она его жестом, увидев скептическое выражение лица в ответ на «стандартную фразу-клише». Тебя она действительно ждет, иначе бы ты не пришел вызволять меня отсюда, если бы … (тут на минуту замялась, как бы изучая его) если бы этот ПРЕДМЕТ не был столь важен для тебя. Зря ты положил на него глаз, но не в моей власти тебя отговорить…

Они оказались в каком-то плохо освещенном подвале.

— Где мы? — спросил Михаил.

— Это дом моих сыновей. Здесь нас никто не побеспокоит.

Оглядевшись, в полумраке, среди ветоши и барахла, Михаил заметил, что они тут вовсе не одни…

ГЛАВА 7. Спиритический сеанс

Сеанс начался по всем правилам мистификации, разве что стол не дрожал от присутствия духа. Цыганка натурально впала в транс и что-то бормотала. Присутствующие сидели мрачнее тучи и наводили жуть. Михаил было разочаровался в рассказах о таинственных способностях колдуньи, но тут вдруг она заговорила.

— Сим повелеваю: начертать на чаше послание, да чтобы использовали дар разумно и не во вред дарящему: «…дар от Чаши сей, обрящет силу великою и покровительство небес, и будут побеждены враги его. Небожителя же поразит праведным огнем, погибель принесет и всяк род, который примет небожителя царем, проклят будет и забвению предан…». Последнее, что сказала она, было «святой князь Александр».

Сеанс прервался как-то резко и цыганка изменилась в лице, после заявила, что для ритуала ей нужна копия чаши, которая есть у Михаила.

Музейщик натурально не припоминал, чтобы он кому-то говорил о приобретении чаши, и что она оказалась поддельной. Но делать было нечего, с такими скудными сведениями ему все равно не понятно, где искать. Копия была доставлена на следующий же день.

Ритуал начался похожим образом, только в этот раз за столом было раза в два меньше людей, цыганка уже не старалась изображать транс и такое ощущение, что помещение до его прихода сильно окуривали благовониями с примесью ладана. На просьбы хотя бы приоткрыть дверь, чтобы было, чем дышать, он получил решительный отказ и обвинение в нарушении ритуала. После Михаил сидел молча, несмотря на головокружение и некоторое подташнивание.

Чаша стояла по центру стола, руки присутствующих были протянуты в её стороны, пальцы растопырены и касались сидящих рядом, образуя замкнутый круг. В этот раз речь её была монотонной и приглушенной, но слова (снова тарабарщина) въедались в сознание и (то ли виной тому едкий дым) такое ощущение было, что она его гипнотизирует. Дальше случилось странное.

Если вам случалось отключиться прямо за рабочим столом или в транспорте, будучи утомленным, а потом резко вскочить или когда вас одернут люди — то же самое было и с Михаилом. Оказалось, что, убаюканный сладкоречивой ведьмой, он прилег на чье-то плечо. Это была немолодая дама, которая фыркнула и попросила следить за тем, где он пытается заснуть, и что это явно не должно быть её плечо. Михаил сконфуженно извинился и задал цыганке дурацкий вопрос: «Удалось ли что-то выяснить?» Та ответила, что не контролирует себя в трансе и произносит все на автомате, когда сущность говорит через её тело. Так что он сам должен был следить. Помощи от остальных присутствующих — число которых снова уменьшилось раза в 2 — ждать не приходилось. Они почти все выглядели как глухонемые или не желающие идти на контакт.

Делать было нечего и обвинять некого, кроме себя. Не получив ничего, кроме размытых пророчеств и имени «Александр», музейщик распрощался с этим домом и вышел на улицу, убитый досадой.

То, что после его пробуждения чаши на столе не стояло, он не заметил. Воспоминания стали возвращаться к нему уже позже, по прошествии пары дней, но о такой глупой потере чаши он не слишком переживал, ведь это была всего лишь подделка и ничего не значащий для поиска подлинника элемент, как ему казалось…

ГЛАВА 8. Городская сумасшедшая

Однажды прогуливался Михаил по Невскому проспекту, мимо проезжали конки, трамваи, прогуливались дамы в красивых платьях и не менее ухоженные кавалеры, осень в Петербурге особенно прекрасна. Ничто, казалось, не могло нарушить стройного течения времени, однако раздающиеся откуда-то женские крики и шарахающиеся в стороны прохожие сулили какое-то действо. Михаил приблизил свое любопытство к месту событий. Оказалось это была дама, что-то вроде городской сумасшедшей, которую почему-то не держали под присмотром.

Она взобралась на возвышенность, подняла руки ввысь, к нему, и стала нести околесицу. Или нет. Говорила, что город проклят и скоро проклятье свершится и он уйдет под воду. И еще что-то про то, что святыня побеспокоена чьим-то вероломством. Михаил не придал тому значения, концерт начинал наскучивать и звенело в голове, посему он удалился и более не интересовался судьбой малоприятной дамы.

Но ее слова почему-то не выходили из головы, ярким пятном живого воспоминания напоминали каждый раз о себе. Михаил изучил городские легенды, среди них не единожды было предсказано наводнение или даже полное погружение Петербурга под воду.

Одно разрушительное наводнение уже постигло Петербург в 1824 году, но город выстоял. Возможно ли повторение тех событий? Никакой конкретной даты тем не менее не было названо, а потому причин для волнений здесь и сейчас он не видел.

В этот день он долго не мог уснуть, находясь под впечатлениями от полного событиями дня. И видел он этой ночью необычное во сне. Он обладал некоторым даром, которые недоступен многим людям, но во снах ранее он никак не проявлялся. Только не в этот раз. Все было с ног на голову. И сон не сон. Он вернулся на ту самую площадь, подошел вплотную к той самой женщине, только то был не день, а ночь и сон был очень живым, как будто это продолжение реальности.

Не замечая прохожих, не стесняясь совершенно незнакомого ему человека, этой невменяемой предсказательницы, он зачем-то схватил ее за плечо. На этом действе их взгляды встретились и время замерло, она как будто прочитала все его мысли, все, что тревожило и влекло и о чаше, она все знала о чаше! Ее затрясло, как от озноба, хотя было не так холодно. Она объявила Михаила виновником всех бед Петербурга и толпа явно недобро уже смотрела на него. Ведь что стоит один музейщик в сравнении с благом целого города…

И тут он увидел ее… девушку с аукциона, которой он так понравился. Михаил было решил, что она здесь, чтобы ему помочь, остановить свирепеющий народ и наговоры сумасшедшей, но во сне все не так, как на яву. Девушка не стала ему помогать и просто молча стояла, чуть ухмыляясь, от изгиба рта ее исходила недоброжелательность. И как будто в конце с издевкой крикнула убегающему Михаилу в след: «И совершенно не советую вам рыскать около Братства святого креста».

Он проснулся в холодном поту. Никогда не знаешь наверняка, если тебя убьют во сне, проснешься ли в реальности или не проснешься. Суеверия были его слабостью.

И последняя фраза той девушки… зачем она ее обронила, предупреждала или дразнила? Этот дьявол в юбке оказался не так-то прост. Ведь скажи вам кто стоять в углу и не думать про белого медведя, разве ж вы сможете теперь о нем забыть? Хотя и не помышляли ранее, и не знали о его существовании.

ГЛАВА 9. Александро-Невская лавра

Прошло сколько-то времени. Он не думал о проклятой чаше, просто запретил себе. Занимался, чем придется, ему было все равно. Пока в его жизнь снова не ворвался Александр Невский…

Мрачный по своей натуре, кроме своей страсти к коллекционированию, музейщик посещал частенько совсем странные места. Любил он прохаживаться по всякого рода местам покоя и упокоения, и вот в один осенний день решил сделать это в Александро-Невской лавре.

Соседство со священнослужителями действовало умиротворяюще. Скульптуры надгробий были просто великолепными, он получал эстетический экстаз. Сейчас, в наше время, не менее мрачные готы разделили бы его предпочтения.

На одном из надгробий внушающих размеров красовалась статуя девушки, склоненной в позе скорби с закрытым руками лицом. Несомненно он желал бы себе такую память после завершения жизненного пути, но вряд ли кто станет такое делать ради него. Просто некому.

Взгляд от статуи плавно перешел к надписи на латыни «non omnis moriar». И тут как вдруг память вернулась, все те месяцы пустого времяпрепровождения казались ему наваждением. Ведь он должен продолжать поиски, у него была цель, сломался он зря, навыдумывав себе мистификаций. Вспомнил он и слова цыганки об Александре, Святом князе — ведь это идеальная зацепка! Только рукописи о нем могут приоткрыть завесу тайны этого предмета.

Все свободные вечера отныне от проводил, перерывая всевозможные архивы, собирая по крупицам любую информацию, которая была довольно разрозненной. Как он пришел к нужному (не ложному ли?) следу чаши, он уже сам не помнит. Все смешалось в единую череду поисков: сны (а спал он тревожно и видел сны, которые на утро забывал) и явь. Но одним прекрасным днем он стал абсолютно уверен, куда должен пойти и где искать.

ГЛАВА 10. Очень странный пейзаж

При подходе к заветному месту воздух становился все более и более спертым, как если дышать, накрыв лицо подушкой. Затем внезапно все прекратилось, как глоток свежего воздуха дышать стало невероятно легко, от этого даже закружилась голова и как будто от переизбытка кислорода показалось то ли явь, то ли видение.

В легкой туманной дымке, как бывает с утра, когда еще роса и солнце не встало, вырисовывалась следующая картина: среди хлама и сточных вод, от которых почему-то не исходило зловонье, на расхлябанной плохо сколоченной скамейке за накренившимся, побитым жизнью столом сидел человек. Такого бы можно было назвать маргиналом: лохмотья, рваные ботинки, лицо, которое пережило множество дорог и давно не видело воды, если бы не одна деталь — очень умный и проникновенный взгляд, а еще эта легкая, как будто извиняющаяся улыбка.

Человек поднял стеклянный сосуд, а в нем не то вишневая настойка, не то вино… нет, ну откуда у нищего может быть вино… разве что выкинули… хотя… кто выбрасывает вино?! Сделал жест «пью за ваше здоровье» и слегка прикоснулся, но не осушил полностью. Действо было больше похоже на ритуал, чем на распитие спиртного. Взгляд человека неопределенного возраста стал еще более грустным, когда Михаил двинулся прочь к своей заветной реликвии. Но тот не встал, не остановил его голосом, а продолжил лишь сидеть, созерцая окрестности.

«Надеюсь, что он не ляпнет лишнего… хотя кому он может рассказывать, да и не поверят сумасшедшему нищенке». Музейщик не заметил, как дождь внезапно прошел и одежда его более не несла следов намокания, не заметил, его влекло, сводило зубы от ожидания и сильно скрутило живот. Вот дом — вот кирка. Секундный взгляд наверх — вывеска «Братство святого креста». Хотел чертыхнуться, но сдержался, поразмыслил, что цель оправдывает средства и нанес первый удар — колотые раны дом выносил весьма стоически, что только раззадоривало его, побуждало молотить сильнее и свирепее, не боясь привлечь шумом кого-то со стороны.

Что он «та самая», он не сомневался ни на миг, он знал это еще при подходе к зданию. Как ее не нашли до него, было огромной загадкой. Живительная сила чаши расцветала все вокруг, если на улице осенний пейзаж, то вокруг ее места всегда зелень, аномальная зона. Поместить ее в музей он не решился, эгоистично припрятав дома для себя одного.

Жили они не долго и не счастливо. Кто, как не он, мог с горечью смеяться над легендами о великой Чаше, дарующей бессмертие, ведь ему она принесла только разрушения и ничего не подарила взамен. Кроме личных неурядиц и неприятностей на работе, да и простого невезения в быту, прибавилось еще одно событие.

ГЛАВА 11. Крушение надежд

Одним прохладным утром, когда ничто не предвещало беды, в одном старинном здании случился пожар. Столь стремительный, что люди шептались о дьявольском огне или тайных диверсантах, подосланных подрывать ключевые государственные здания, тренируясь пока на более мелких объектах. И только Михаил понял причину таинственных событий. Потушить не успели. Спасти содержимое тем более. Из людей, по первым сводкам новостных газет, пострадавших не обнаружено. Вся коллекция ценнейших предметов, любовно охраняемых музейщиком и выторгованный, выцепленных из множества чужих рук, — все было уничтожено пожаром. Пепелище из того, что некогда было коллекцией картин и потом и кровью добытых экспонатов, ранили его сердце, но ничего уже невозможно было исправить.

Музейщик несся сломя голову по брусчатке, то и дело подворачивая ногу и чертыхаясь. Он боролся с ветром и холодом, но не мог победить ни одного из них. Он не мог стать властелином даже своих собственных желаний и теперь жестоко наказан. Во всем произошедшим он винил злосчастную Чашу и цыганку..

— Достать ведьму во что бы то ни стало! — повторял он мантру про себя.

Когда он, взлохмаченный и обезумевший, ворвался, наконец, в дом «ведьмы», его встретила девушка-прислуга, которую он никогда раньше не встречал.

— Где?! Где цыганка…

Ответ испуганной девушки его ошеломил. Это была какая-то тарабарщина, смесь неизвестных ему диалектов. Было понятно, что она его боится, и даже если что-то и знает, не сможет или не захочет рассказать. Он оттолкнул её не слишком сильно и ринулся в подвал, безумца никто не задерживал.

Подвал тоже ничем не напоминал уже место колдовских ритуалов. Там валялись старые игрушки, детские платьица и всякая бытовая утварь. Ни стола для сеанса, никаких магических приспособлений, таинственных ширм, а главное людей — все опустело.

Кроме девушки прислуги не было ни души. Он, не понимая уже бессмысленности своих действий, побежал обратно и решил спросить с бедняги за все. Больно ухватил её за плечи и стал трясти изо всех сил:

— Отвечай! Вы тут все в сговоре, дурите людей, а потом присваиваете их собственность! Пожар — ваших рук дело. Где украденные вами реликвии, куда вы их дели? Подожгли, чтобы следы замести, да? Умно, однако, но я вас всех выведу на чистую воду.

Эту драматическую сцену прервал холодный как сталь слегка скрипучий голос. Такой, что музейщик вдруг перестал истерить.

— Ну и зачем же вы мучаете беднягу? Разве она — причина ваших бед? -Покачал головой, — Ай-ай-ай, ну вас же предупреждали? Ну вот видите. Вы сами во всем виноваты. Это же вы подожгли свой музей. Ну, голубчик, право, хватит, не теряйте рассудка.

Музейщик понял тщетность своего биения о стекло, отпустил девушку, встал руки по швам и молча вышел вон, чтобы никогда не возвращаться более в этот дом.

ГЛАВА 12. Движение времени

Прошло много зим от той истории. Покинул мир наш Александр. Покинули и все живые очевидцы Ледового побоища и других славных северных походов. Осталась лишь память, запечатленная в памяти людей, да и летописях. Новгород не подвергся монгольскому нашествию, хотя он и платил дань Орде, но сохранил уникальные памятники древнерусской архитектуры домонгольского периода и был единственным из древних русских городов, избежавшим упадка и дробления в XI — XII вв.

Новгород выбрал свой суверенитет от чужого влияния и стал действительно сильным и могущественным градом. Его правители хранили при себе много тайн благополучия города, но об одной из тайн они потихоньку забыли. Забыли они о Чаше Златой — подарке Александра Невского, хранившегося в городе почти две сотни лет.

Забыли об этой вещи и все лица, помнящие об особом значении данной вещи. Никто и не помнил, откуда она была взята. Как-то и кто-то из заезжавших в Новгородское княжество лиц высокопоставленных из Москвы и получил в дар эту вещь. И, как оказалось, это было ошибкой. Произошло это в самом начале пятнадцатого века от Рождества Христова.

Дар был принят и был передан ко двору князя Московского. И о нем благополучно забыли, оставив в сокровищнице. А вот Новгород стал трещать по швам. Не сразу, но медленно и верно, значимость и могущество города падала и падала. И это было трудно чем-то объяснить.

В 1446 год — произошел голод в Новгороде, так как магистр Ливонского ордена устроил его блокаду, сговариваясь с Литвой, шведами, норвежцами, Данией, Ганзой, Пруссией. Это было серьезное испытание для города. Неприятности только усиливались.

Новгород ослаб, городская власть едва справлялась с общими вопросами вокруг Новгородской республики. И это на фоне возрастающего могущества Москвы.

Прошло еще несколько лет и Республика перестала существовать. В 1478 году Новгород утратил навсегда свое могущество в результате победы московского князя Ивана III Великого над новгородцами в короткой московско-новгородской войне, которую Новгород не смог потянуть.

Тем временем действие Чаши только набирало и набирало обороты. Она аккумулировала благополучие новой хозяйке — Москве. Москва становилась новой объединительницей земель русских. После времен смуты Москва стала главным городом Руси.

Московское княжество перестало быть им и стало царством. Были изгнаны монголы, вскоре и татары. Взята Казань, Московское царство стало серьезным государственным формированием.

***

С тех пор прошло еще порядком времени, и наступил конец семнадцатого века. Царем Всея Руси стал сын Софьи Алексеевны — Петр. И вскоре произошли события, которые вновь поменяли владельца той самой нашей чаши.

Молодой Петр отличался от всех прежних государей земли Русской стремлением к новшествам и реформам, с одной стороны, и к созданию сильной и мощной державы, с другой. Он ездил в Европу, учился жизни, и, как говорят о нем сейчас, стал первым, кто сделал Россию империей — качественно иным государством. Мало какой человек не знает о роли Петра Великого для нашей страны. И мало кто может не согласиться с тем, что это был человек твердых убеждений и здравых идей. Это были переломные для России годы — годы, когда Россия стала такой, какой ее знали герои нашего повествования, сильной и могущественной империей.

Петр пошел на север, юг и запад и успешно расширял владение государства с новым статусом — Российской Империей. И вот в мае 1703 Петром I на отвоеванных у шведов землях на севере, называвшихся Ингерманландией, была заложена крепость Санкт-Петер-Бург, так же стал называться и город. Название было выбрано Петром I в честь святого апостола Петра.

Поскольку город начал строиться, когда еще продолжалась Северная война, первой и главной постройкой в нем стала крепость. Она была заложена на Заячьем острове, в дельте реки Невы, в нескольких километрах от Финского залива.

Город строился усиленно, не покладая рук трудились десятки тысяч работников в тяжелых болотных условиях, сооружая будущую жемчужину России и ее столицу на два столетия вперед.

Основание новой столицы на западном рубеже молодой империи определило всю дальнейшую судьбу города и в историко-политической реальности России, и в ее культурно-государственном значении.

Петр Первый подарил России великое множество всего, сделав ее вновь сильным и мощным государством. Он подарил вам вещи, без которых не представляете свою жизнь и Россию как таковую.

Поклонимся же мы строителям города на Неве. Поклонимся же мы простым людям, навсегда оставшимся в топях, погибших от хвори и иного, ведь благодаря им мы и можем наблюдать такой невероятный город, такой прекрасный Петербург. Эту северную жемчужину, этот бриллиант, этот янтарь и достояние великой империи во имя настоящего, будущего и прошлого.

Это было самое начало строительства будущей Петропаловской крепости. И самое начало нашей истории.

Глава 13. Венский музей истории искусств

Благоговение и солнечный свет. Венский музей истории искусств не знал еще столь восторженного и наблюдательного посетителя, который буквально буравил витрины взглядом, желая постичь или же… проникнуть за пределы стеклянной перегородки.