Бесплатный фрагмент - Яд человечества

1

Давно небритый мужчина передернул затвор старого пистолета. В кожаных, прошитых толстой нитью сапогах второй день неприятно хлюпала вода. Он был не один. Его сопровождала молчаливая девочка, облепленная кусками свисающей грязи с длинных волос.

— Тсс… — прошипел ей мужчина, прячась вместе с девочкой за большой обвал некогда стройного небоскрёба. Через угольные дебри бетонных разрушенных джунглей пробиралась стайка паукообразных существ. Из клешней, сомнительно напоминающих длинный рот, вытекала вязкая фиолетовая слюна. Маленькие глазки неустанно бегали по периметру площади в поисках свежей добычи.

Обождав с пару минут, мерзкая стая продолжила свой путь, так и не учуяв беглых путников.

— Вперёд, — шепнул он малышке, что на вид была не старше шести лет.

Они ступали осторожно, продумывая каждый шаг, изредка находя редкие припасы. Их основная цель — выживание.

— Когда-нибудь все будет по-другому? — спросила еле слышно девочка, теребя в руках свою единственную куклу без правой руки.

— Обязательно, — обманчиво заверил он её, делая привал в осколках бывшего торгового центра. Костёр, успокаивая бликами на стене, согревал замерзшую кожу. Девочка прикрыла глаза, утонув в нежных сновидениях. Мужчина не мог спать, не имел права. Уже неделю он забыл про сон, даря новый день жизни этому маленькому созданию. Глаза предательски слипались, пытаясь встрепенуться, он все больше утопал в чёрной дыре сознания. Он открыл глаза. Солнце пробивалось сквозь щели здания, заставляя скорее встать на ноги. Оглядевшись, он с ужасом обнаружил лишь безрукую куклу, брошенную своей хозяйкой. Поддавшись дикой панике, он выбежал в город, стараясь разглядеть сквозь блики солнца хотя бы очертания малышки. Услышав с левой стороны хруст, мужчина двинулся вперёд, отгоняя страшные мысли. Она была совсем юной, невинной, как новообразовавшееся озеро, пускающее в свои воды лишь белых лебедей, что создают ореол гармонии.

— Нет, — мужчина склонился над остатками крохотного тельца.

Прощать было нельзя, а отступать — поздно. Зарядив верного друга, он отправился на охоту. Последнюю охоту в его жизни, что больше не имела никакого смысла.

***

— А что было с ним дальше? — спросил сильно писклявый мальчуган лет десяти от роду.

В плохо освященной восковыми свечами комнате было сыро и очень не уютно. Девчушка, что была на пару лет младше мальчугана, съежилась под местами дырявым одеялом.

— Он же нашел то самое место? — из-под пушистых ресниц блеснули хитрые черные зырки.

— Конечно, Сонечка. Нашел, — давно небритый мужчина пятидесяти лет нежно потрепал обоих по любопытным головам.

— Не верю, — нахмурился вдруг мальчуган.

— С чего бы это, Федя? — вскинул густые брови мужчина.

— Просто не верю и все тут, — не унимался мальчуган, — вы взрослые, дядя Мирон только обманывать и умеете, уже знаем.

Сонечка, открыв рот, посмотрела испуганно на Федю.

Мужчина, с несколько минут смотревший сурово на настырного мальчугана, вдруг, тепло улыбнувшись, громко рассмеялся.

— Тише! Тише! Дядя Мирон! — Сонечка, тут же вскочив с места, боязливо начала размахивать руками, чем вызвала уже смех маленького Феди.

Дядя Мирон неожиданно подхватил Сонечку с места, закружив как в том самом детстве, о котором он успел уже забыть.

— Уроните! — запищала она.

— Конечно уронит, ты же толстая, — отрезал тут же мальчуган.

Сонечка, недовольно фыркнув, была опущена вновь на сыроватый пол.

— Ну и дурак ты, Федя! — Сонечка поправила свой длинный серый свитер в пятнах неизвестного происхождения, а после вновь обиженно укуталась в одеяло.

— На правду не обижаются, — мальчуган толкнул ее в плечо, за что в тот же момент получил в ответ сильный щипок за щеку.

Мужчина, наблюдавший за спором двух отпрысков, тяжело вздохнул, перед тем как уставиться в голую серую стену. На ней белой краской был нарисован некий знак, отдаленно напоминавший букву «А».

Внезапно тяжелая металлическая дверь заскрипела.

Соня, быстро поднявшись, спряталась за спину дяди Мирона. Федя же остался на прежнем месте, сложив в ожидании руки.

— Доигрались, — прошептал он, перед тем как в дверях показалась высокая крупная фигура.

Соня недовольно покосилась на дядю Мирона.

Высокая крупная фигура уже успела полностью раскрыть дверь. Из полутьмы показались блестящие, налитые кровью, с миндаливидным разрезом глаза.

— Мирон, что происходит? — послышался тяжелый басистый голос высокой крупной фигуры.

Мужчина развел руками.

— Ничего, Элизабет, просто дети немного шумят.

Перед ним стояла довольно плотного телосложения женщина ростом чуть ниже двух метров, на лице которой плотно отпечаталась неизбежно наступающая старость.

— Твой смех, Мирон, я узнаю как нельзя лучше остальных, — криво улыбнулась женщина.

— Это все потому, что вы не ровно ко мне дышите, Элизабет? — вдруг явно съязвил мужчина.

Федор тут же прыснул, пытаясь прикрыться клетчатым рукавом рубашки, а Сонечка непонимающе тут же захлопала пушистыми ресницами.

Лицо Элизабет, вопреки ожиданиям мужчины, вытянулось в доброжелательную гримасу.

— Ну а как же, кто-то же должен к Вам не ровно дышать, Мирон. Только на стареющую женщину и у вас и остается надежда.

Федор вновь прыснул, но уже не успев прикрыться. Сонечка все так же непонимающе пучеглазо хлопала, смотря то на хитро улыбающуюся Элизабет, то на ухмыляющегося дядю Мирона.

— Ну, будет тебе! — тут послышался быстрый хлопок по затылку заливающегося смехом конопатого мальчугана.

— Ай, больно же, теть Лиза! — тут же возмутился Федя, растирая чуть заболевшее место.

— Зато бесплатно, — сказала, как отрезала Элизабет, переводя строгий взгляд на мужчину и сонечку, что спряталась к нему за широкую чуть сутулю спину.

— Не забыл, что завтра мы едем за припасами, Мирон? — сказала Элизабет, подбоченясь.

Давно небритый мужчина мотнул головой.

— Помню. Точнее не за припасами, а за тем, что осталось.

Элизабет недовольно фыркнула.

— Мне все равно как ты это называешь! Завтра с восходом солнца, не опаздывай!

Мужчина одобрительно кивнул.

Крупная женщина еще раз осмотрев сердито с ног до головы Федю, вдруг подозвала Сонечку знаком руки к себе ближе. Та же, не без настойчивого толчка в спину от дяди Мирона, робко подошла к суровой женщине.

— Чего смотришь как испуганный олененок? Держи!

Элизабет вытянула раскрытую ладонь. В ней, заманчиво привлекая детское внимание, лежала большая конфета в голубой обертке с интересным рисунком в центре.

— Бери, бери! А то передумаю, — нетерпеливо фыркнула женщина.

Сонечка, обернувшись на дядю Мирону и получив молчаливое одобрение, с радостью схватила редкую сладость.

— Спасибо большое, тетя Лиза! — девчушка вдруг прижалась к пухлой руке женщины.

Та, обладая до этого холодным взглядом, неожиданно внешне потеплела, толстые щеки налились подобием румянца.

— Ну все, все! Спать пора, — отрелаза наиграно сердито женщина, мягко отводя от себя радостную девчушку.

— А мне, а мне конфету! — запищал недовольно Федя.

— Цыц! — топнула ногой женщина, перед тем как удалиться из комнаты, скрипнув в очередной раз дверью.

— Не переживай, Федя, — начал успокаивать надутого мальчугана мужчина, — Завтра на вылазке постараюсь найти тебе что-нибудь интересное.

Белобрысый мальчуган замотал возмущенно головой.

— Я тоже хочу с вами! Я взрослый уже!

Мужчина с косым шрамом на морщинистом лице по-доброму улыбнулся.

— Взрослый, верно. Но если все мужчины пойдут на поиски припасов, то кто будет охранять наше убежище?

— К тому же! — вдруг влезла в разговор Сонечка, близко подойдя к мальчугану и уставившись на него, — К тому же, если ты останешься, то я поделюсь с тобой конфетой!

Большие черные глаза Сонечки будто смотрели в самую душу. По шее почему-то выступил холодный пот.

Федя, до этого обиженно надутый, теперь уже расплылся во все свои имеющиеся желтые зубы, отводя взгляд.

— Ты это, — смущенно начал он, потирая затылок, — Лучше сама конфету съешь, а мне… — он перевел глаза на сладость в руках девчушки, — А мне лучше отдай обертку.

Сонечка смешно закивала головой.

Тут же сзади послышался тяжелый вздох мужчины.

— Все хорошо, дядя Мирон? — спросил Федя, наблюдая за мужчиной, что на пол минуты замер, глядя в одну точку.

Однако знакомый писклявый голос заставил вырваться из глубоких дальних раздумий. Мужчина медленно мотнул головой, освобождаясь от старого видения.

— Все хорошо, Федя, — сказал мужчина, будто силой выдавливая на своем бледном лице улыбку, — Все хорошо.

2

Утро, как и неприятности, никогда не приходит вовремя. Как только первые лучи рдяного солнца успели показаться из-за лысых холмов, Мирон, мужчина пожилых лет, уже готов был отправиться на очередную вылазку. Последние несколько месяцев группа, что обычно добывала припасы, не могла похвастаться той сытной добычей, что раньше. В связи с этим на лицах собравшихся в просторном, освященном многочисленными лампадами помещении, был отчетливо отпечатан знак будущего разочарования.

— Необходимо отъехать чуть дальше, чем обычно. Мы вряд ли что-то сможем найти в этот раз поблизости, — слова принадлежали коренастой светлой женщине, что стояла чуть поодаль от Мирона, который расположился на каменной скамье.

— Рита, это проще сказать, чем сделать! — обладателем басового голоса был худой, среднего роста мужчина. В его карих глаза легко можно было прочитать нескрываемую неприязнь ко всему происходящему.

Мирон выдохнул, не скрывая усталости. Подобные споры ему приходилось в последние месяцы выслушивать постоянно. Он же старался держаться особняком, не давая кому-либо ввязать себя в очередную бессмысленную, по его мнению, дискуссию.

— Захар, ну а что ты тогда предлагаешь?! Мы так скоро голодать начнем! — не унималась Рита.

— Не забывай, у нас на обеспечении шестеро детей! — вдруг выразил свое мнение мужчина, все это время стоявший в углу, стараясь как будто спрятаться от света лампад.

Захар недовольно сплюнул.

— В гробу я видал тебя, Беззубый, и всех этих детей.

Беззубому на вид было не больше двадцати пяти лет. Однако седина, что пробивалась в его пепельных волосах, могла говорить о совсем ином возрасте.

— Что ты такое несешь?! — вскрикнула возмущенно Рита, уперев руки в плотные бока.

— То же, что и каждый раз, когда мы собираемся на эту треклятую вылазку за вонючими припасами! — Захар лишь немного повысил тон, но Рита, развернувшись всем телом, пыталась найти глазами помощи у Беззубого.

Он же лишь пожал плечами да отмахнулся. Мол, нет дальше смысла спорить. Не добившись поддержки у одного мужчины, женщина подошла ближе к все это время молча сидевшему Мирону.

Нагнувшись, она попыталась взглядом поймать его глаза. Он, понурив голову, упрямо чертил неизвестно откуда взявшейся веточкой какие-то невидимые знаки на землистом полу.

— Мирон!

Мужчина продолжал заниматься своим важным делом, не обращая внимания ни на кого в помещении.

Сзади послышался подавленный смешок Беззубого, а за ним и Захара.

— Мирон! — женщина толкнула настойчиво мужчину в плечо, давая понять, что не собирается просто так отступать.

Он же что-то с неохотой пробурчав про себя и в который раз за утро тяжело выдохнув, лениво поднял голову. В его глазах цвета мокрого асфальта явно читалось изнеможение.

— Я слушаю, — обратился он к Рите, выбрасывая в сторону найденную веточку.

Сухая ветка, отскочив в сторону, скрылась в темном углу помещения. Мужчина разочарованно проводил ее взглядом.

— Мирон! — женщина еще раз подбоченилась, — Ты тоже поддерживаешь господина Захара в его высказываниях?

— Ну началось! — Захар хлопнул себя по лбу.

С минуту в слегка прохладном помещении воцарилась абсолютная тишина, которая так бы и продолжалась до самого выхода в открытый мир, если бы не долгожданное появление всем знакомой и вполне ожидаемой фигуры.

— Чего раскричались, остолопы, всех тварей божьих на себя завлекаете!

— Элизабет! — вспеснула тут же руками Рита, больше не обращая внимания на Мирона.

Смешки Захара и Беззубого тут же прекратились.

— Я уже четвертый десяток как Элизабет зовусь, а вы, — она оглядела всех в помещение ледяным колющим взглядом, — А вы только и делаете, что собачитесь каждый раз.

— Но ведь Захар! — начала вдруг Рита, но осеклась, поймав на себе удивительно злые глаза женщины.

— Цыц! — рявкнула она, — Никаких больше разговоров, только действия. Захар? — она повернулась к нему всем телом.

Тот вздрогнул, пытаясь увести внимание, но то была лишь тщетная попытка спрятаться от неизбежного.

— Ч-что? — промямлил он, косясь на Беззубого. Тот лишь сочувственно покачал головой.

Элизабет хитро прищурила большие глаза. А после произнесла непривычно мягким для себя голосом.

— Не пытайся казаться сволочью. Тебе не идет.

Захар сглотнул, но ничего не ответил, засомневавшись будто в собственных мыслях.

— Мирон? — вопросила женщина, усмехнувшись реакции Захара.

— Да, — сухо отозвался мужчина.

— Сегодня направляемся к северу от «Дома Хоббитов». Там нас будут ждать еще двое наших. По сведениям за последнюю неделю там никто не появлялся. В пути пробудем несколько часов. Дорога пустынна, но мы же все прекрасно знаем, что, вероятнее всего, непредсказуема.

— Поедем на ржавом? — уточнил для себя Беззубый.

Элизабет подтвердила молчаливым наклоном головы.

— Я с вечера подготовила его к поездке, можем выдвигаться, Лиз.

— Молодец, Рита, — женщина одобрительно хлопнула в ладоши.

Когда они вышли из помещения, что обладало запахом сырого мела, солнце уже отбрасывало яркие лучи из-за скал, что устремляли свои острые пики в серое небо.

Мирон поморщился. Отвыкший от столь ослепляющего света из-за одной неприятной ситуации в прошлом, он предпочитал ночные вылазки.

Вся на первый взгляд разношерстная группа рассаживалась в «ржавого коня», который больше напоминал странную смесь российской нивы с румынским внедорожником ARO. Красный, местами проржавевший метал, задорно отливал жидким алюминием.

Мирон, устроившись на переднем сидении, всем телом ввалился в истрепанное временем кресло. Элизабет, проверив худые шины, без чьих-либо возражений заняла свое почетное место во главе нехитрой машины — за рулем. Хмурый Захар, Беззубый и сердитая Рита расположились сзади, не прекращая о чем-то спорить. Как только дверцы «ржавого коня» были захлопнуты, Элизабет, нажав на педаль сцепления, поставив первую передачу и сняв машину с ручника, плавно тронулась по каменистой сухой дороге.

Давно небритый мужчина выдохнул, после чего посмотрел в немытое, занесенное крупицами пыли треснутое окно. На миг задумался. В это утро было тепло, временами даже жарко, но уже чувствовалось, что природа готовится ко сну. Истонченные сухие стволы деревьев лениво покачивались на легком ветру. Иссушенное поле неумолимо простиралось вдаль, уводя взгляд за обугленные холмы. Полуразрушенные, в прошлом двухэтажные дома, осыпались красным пересохшим кирпичом.

— Ехать нам не так долго, поэтому песню даже не спейте начинать запевать, — усмехнулся Захар, поглядывая на то, как Рита едва заметно для иных пошевельнула губами.

— Да ну тебя! — махнула на него девушка, отвернувшись к Беззубому.

— Цыц там! — гаркнула смешно Элизабет, внимательно наблюдая за дорогой, объезжая большие куски бетона.

Мирон, до этого летающий в собственных мыслях, вдруг пригляделся.

Впереди, на выступе из полуразрушенного здания, показался человек с белой, как молоко кожей, что размахивал красно-алым полотном.

— Что за черт?! — вскрикнула Элизабет, вероятно, также углядевшая странного человека.

На заднем сидении послышалось волнение. Захар, встрепенувшись, схватился у пояса за толстый нож с деревянной рукоятью.

— Что ты делаешь? — крикнула Рита, прижимаясь ближе к Беззубому, тоже от удивления и смятения сглотнул большое количество слюны.

— Черта с два я им дамся! — еле связно выкрикнул Захар. Вся компания удивленно покосилась на него.

— Остановимся, — взяв себя в руки неожиданно скомандовала Элизабет.

Мирон отрицательно покачал головой, но спорить не стал.

— Ты с ума сошла?! — не унимался Захар, уже отпихивая от себя Риту, что пыталась отнять нож.

Оставив паникующего без ответа, Элизабет начала тормозить. К белоснежному человеку они подъехали через пару минут.

— Я посмотрю, — констатировал Мирон, не дожидаясь согласия группы.

Выйдя из машины, он знаком руки указал блокировать двери. Элизабет кивнула, при этом отлепив затрещину Захару, что продолжал нагнетать обстановку.

Мирон, находившийся теперь на расстоянии двух метров снизу странного человека, махнул ему, подзывая к себе вниз.

На выступе стоял молодой юноша, раздетый по пояс. Всю белоснежность кожи портили страшные шрамы, что местами продолжали кровоточить. Отложив в сторону красно-алое полотно, он с интересом посмотрел на незнакомого для себя мужчину, после, качнув пузырем белоснежных кудрей, улыбнулся.

— Спускайся! — крикнул немного раздраженно Мирон.

Солнце начинало подпекать голову, а компания, находившаяся в машине, значительно нервничать.

Одним прыжком молодой юноша оказался рядом с Мироном. Тот же, подняв брови, уже более внимательно оглядел нового знакомого. Над правой бровью он заметил небольшую татуировку в форме треугольника.

— Помощь была нужна? — спросил Мирон, не дождавшись хоть слова от юноши. Тот вновь улыбнулся.

— Конечно, — слишком мелодичный, сладкий голос обволакивал слух. На миг Мирон вспомнил вкус сладкой разноцветной ваты, что пробовал однажды на ярмарке.

— Ты с лагеря будешь или одиночка? Как звать-то тебя?

Естественные вопросы, как показалось бы обычному человеку, вдруг вызвали тонкий, играющий нервами смех.

— Как и вы, я один. Так и звать меня никак.

Мирон странно покосился на юношу, сделав шаг назад. Тот же, наблюдая за реакцией, вновь прошелестел смехом.

— Не бойтесь, друзья. Я желаю вам зла не больше, чем его вы желаете мне, — юноша перевел свой взгляд на людей, находившихся в машине, расплываясь в привычной для себя улыбке.

— Кто ты такой? — продолжал спрашивать Мирон, не понимая, как вести себя в подобной ситуации.

— Путник, — на миг мужчине показалось, что лицо юноши просияло блестками.

Тряхнув головой, он отпустил наваждение.

— Полотном помощи зачем размахивал?

— Мне стало скучно.

Мирон, открыв на секунду рот, невольно покосился с недоверием на юношу.

— Это как так — стало скучно в такие времена?

Юноша пожал плечами.

— Бывает, что и в наше время становится неумолимо скучно.

— Так… — Мирон почесал затылок, оглядывая с ног до головы белоснежного юношу, — А шрамы откуда у тебя?

— Люди бывают жестоки, а восьмипалые еще и беспощадны.

После ответа у Мирона в мыслях появился яркий образ толстых, волосатых конечностей и острых, как лезвие, когтей. К горлу подбиралась тошнота. Он, резко сплюнув на сухую землю, закрыл на пару секунд лицо руками. Комок слюны, зашкворчав пузырями, через мгновение испарился.

— Так ты это… — начал, переводя дыхание мужчина, знаком руки показавший своей взволнованной его реакцией компании, что все хорошо, — так ты тоже столкнулся с Ними?

В ответ юноша лишь мило улыбнулся, виновато сложив руки у себя за спиной.

— Тогда понятно, — будто успокаивая самого себя, сказал мужчина, — поедешь с нами?

Юноша без тени сомнений одобрительно кивнул.

— Подожди минуту, — с этими словами Мирон скрылся в только что разблокированной машине.

Вся компания, до этого лишь наблюдавшая за странным знакомством, удивленно посмотрела на него, требуя объяснений.

— Мы возьмем его с собой, — утвердил мужчина, вероятно не рассчитывающий на всеобщее одобрение, после всех подробностей.

— Ты с ума сошел?! — завопил Захар, получая очередную оплеуху от грозной Элизабет.

— Чего ты, черт побери, паникуешь, идиот?!

— Ну знаешь, Лиз, я тоже не очень понимаю для чего нам так рисковать.

— Я согласен с Ритой, — выразился теперь Беззубый, все это время нервно теребя в руках перекидные костяные четки.

Элизабет грустно посмотрела на Мирона.

— Я, если честно, тоже не согласна с твоим решением, но… — она посмотрела на ангельски улыбающегося юношу с кровавыми шрамами на молочной коже, — Но и оставить вот так ребенка я тоже не могу.

— Ребенка? — крикнул Захар, вытянув на юношу длинный палец.

— Ну, а кто он для тебя, Захар? Ему лет четырнадцать на вид, может шестнадцать, не больше. После того, что он испытал, видимо, ребенок теперь не в себе. Как не помочь? Неужели мы все вместе с этим проклятым миром станем такими же жестокими? — слова Элизабет заставили на несколько секунд задуматься всех присутствующих в «ржавом коне».

— Может, ты и прав, Мирон, — буркнул чуть ли не про себя Захар, подвигаясь ближе к растерянной Рите.

Мирону не надо было ничего больше пояснять. Выйдя из машины, он уверенно подошел к юноше, потянув его за руку к заднему сидению в машине. Тот, нисколько не сопротивляясь, послушно последовал за мужчиной.

Оказавшись рядом с Захаром, юноша улыбнулся и ему, от чего у того пробежали взволнованные мурашки по грубой коже.

— Завезем домой или сразу отправимся за припасами? — спросила у Мирона Элизабет.

Мужчина, собирающийся ответить, был тут же перебит мелодичным ласковым голосом:

— Я не помешаю, поверьте.

Все, переглянувшись между собой, теперь вопросительно смотрели на сахарного юношу.

— Как тебя называть-то, чудной? — спросил Беззубый, тяжело вздыхая.

— Как пожелаете, — еще более милая улыбка заставила содрогнуться даже Элизабет.

— Ты на ангела похож, — предположила вдруг Рита, внимательно изучая длинные ресницы, что распушились белоснежным веером.

— Не слишком пафосно? — фыркнул Захар.

— Ну тебе что, жалко что ли? — рассмеялась Элизабет, уже как несколько минут тронувшаяся с места.

— Ну, Ангел имя необычное, конечно. В особенности для нашего времени, — редкая для мужчины улыбка вдруг коснулась губ.

— Ян, — послышалось со стороны юноши.

— Что Ян? — не понял Захар, щуря на белоснежного глаза.

— Пусть я буду Ян, — очередная широкая улыбка легла на молочное лицо.

Впереди громко усмехнулись Мирон с Элизабет.

Остальной путь проходил спокойно. Миновав «Дом Хоббитов» — старые заброшенные пещеры, что образовались, по не совсем точным сведениям бывших жителей местности, по воле «восьмиконечных» — тварей, что держали уже не первый год всех теплокровных созданий в страхе, «ржавый конь» приближался к основному пункту назначения. Местами скрипя и чуть касаясь подвеской крупных булыжников, старенькая машина заставляла вспоминать Мирона дни ушедших шумных дней, звук бурлящей жизни за окном высотки, горячий черный кофе и теплую постель, что умело скрывала его от надоедливой суеты.

Сейчас бы он с удовольствием с головой окунулся во всю ту надоедливую суету. И лишь только за тем, чтобы перестать видеть по ночам кошмары.

— Как-то подозрительно тихо, — вдруг голос Элизабет вывел задремавшего Мирона из тяжелых воспоминаний.

Быстро протерев глаза он увидел, что они добрались до места назначения.

— Ехали в объезд, поэтому получилось несколько дольше, — тут же уточнила она Мирону, который пытался понять причину того. что ему удалось уснуть.

— Может, они внутри? — предположила Рита.

— Может, — вставил свое ценное мнение Захар, толкая на выход Яна.

Юноша, как обычно странно улыбнувшись, неспеша выбрался из машины, чем заставил понервничать раздраженного Захара.

Широко раскинувшийся полуразрушенный торговый центр отдавал золотым отблеском. Некогда симпатичное название теперь содержало лишь две буквы, которые были разделены значительным расстоянием.

Решив войти с центрального входа, вся группа через некоторое время оказалась внутри, минуя сломанные доски и груду кирпичей.

Тишина, охватившая просторное помещение, давила пульсацией в ушах. Подозрительный, быстро проявившийся сероводородный запах, дал о себе знать в тот же момент, как группа сделала буквально несколько шагов по изжитой временем побитой плитке.

— Что за чертовщина, — первым свое негодование высказал Беззубый, косясь на удивление всем спокойного Яна.

Заметив скользящие по себе взгляды, он лишь добродушно улыбался. Через минуту, подняв руку, указал на эскалатор, который перестал работать на столько давно, что уже успел покрыться мховой растительностью.

— Что ты хочешь показать? — удивился Мирон, пытаясь понять, что от него хочет их новый приятель.

— Я думаю, что нам надо в ту сторону, — сказал Ян, посмотрев на мужчину своим глубоким, проникающим в душу взглядом.

Не дав высказаться кому-то из компании, тишину нарушил скрежет, что доносился со второго этажа прямо с той стороны, на которую только что указал Ян.

— А ты ушастый! — усмехнулась Элизабет.

— Эй, Макс! Милан! — попытка Захара докричаться оказалась безуспешной.

Прекратившийся в туже секунду скрежет побудил группу изрядно понервничать.

— Предлагаю нам разделиться.

Предложение Элизабет вызвало тут же одобрение у группы.

— Захар, Беззубый и Рита, осмотрите противоположную сторону по первому этажу. Мы же с Мироном осмотрим второй этаж.

— А Я? — белые ресницы качнулись, завораживая своей красотой.

Все посмотрели на Яна. Мирон же неловко почесал затылок.

— Тебе лучше вернуться в машину, запереться изнутри и обождать нас.

— А вдруг я вам пригожусь.

Повисло неловкое молчание, через мгновение нарушенное смехом Захара.

— Ну точно умалишенный! Лиза, Мирон, да будет вам! Возьмите вы этого неугомонного с собой.

— А как же скрежет? И тебя не смущает, куда могли запропаститься Макс с Миланом? — тревожность Риты выдавало побледневшее лицо.

— В этих краях уже давно не водятся восьмипалые, к чему такое беспокойство, Рит? Может, какая мелкая тварь и забралась сюда, так я быстро ее успокою, — при этих словах Элизабет довольно потерла короткий дробовик.

— А Макс с Милоном могли еще не проснуться, лежебожат где-то, я уверен, — поддержал Беззубый.

Чувствуя тяжелое напряжение в грудной клетке, Рита вздохнула, а после посмотрела вопросительно на Мирона. Он же, в свою очередь, терзался в сомнениях, косо оглядывая с головы до ног молодого и еще мало знакомого юношу.

— Ну, слух у тебя отменный. Может и правда пригодишься, — наконец принял решение мужчина, чем вызвал довольную ухмылку на щетинистом лице Захара.

Порешив на этом спор, они разошлись в противоположные стороны.

***

Полумрак цокольного этажа разрезал наклонный столб света. Попеременно тут и там в потолке выделялись крупные щели, благодаря чему можно было терпимо обходиться без постороннего источника света.

— Слишком тихо, — констатировал Захар, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху.

К всеобщему счастью, всякое шуршание и едва различимые звуки под ногами принадлежали мышеобразным существам с двумя, а то и несколькими хвостами.

Рита нервно почесала зудевшую от тревоги ладонь. Беззубый продолжал идти молча подле Риты, внимательно прищуриваясь так, словно готов был в любую минуту заметить нечто внушающее опасение.

Под потолком сквозняк шевельнул паутину, после чего та слетела вниз на голову Захару, заставив его нервно заиграть желваками.

— Вот паскуда! — зарычал он, отряхиваясь от паучиной вышивки.

Риту при виде паутины тут же пробрала дрожь.

— Захар… — тихо прошептала она, потянув за рукав поношенного лонгслива.

— Чего тебе? — дернулся он, вырываясь так, словно его схватила за край рукава не просто женщина, а захватчик в волчьем обличие.

Рита, остановившись, обиженно надула губы.

— Не будь дерьмом, — тут же встрял Беззубый, приобняв Риту за плечи.

Захар, скрестив руки на груди, пристально посмотрел на молодую женщину.

— Паутины испугалась? Все о них думаешь?

Рита молча кивнула Захару в ответ.

— Брось ты! — махнул он рукой, — Ты же видишь масштаб плетения. Мелкие твари, только и всего.

— Хоть мне и не по душе это признавать, но Захар прав, — подтвердил Беззубый, ловя усмешки товарища, — Твари давно покинули эти места, слишком мало существ осталось для их пропитания.

Рита облегченно выдохнула, будто сбросив тяжелый груз с плеч.

— Думаю, вы правы. А на мелких тварей у нас всегда найдется несколько патрон и острый тесак.

К слову, тот же острый тесак всю дорогу сопровождал ее прямо сбоку бедра в толстых кожаных ножнах.

Разношерстная группа из двух неоднозначных мужчин и одной молодой женщин по итогу своих препираний все же продвинулась дальше по коридору. Тьма, жестокая в своем однообразии, постепенно сгущалась до тех пор, пока Захару не пришлось включить фонарь, что красовался у него на лбу, позволяя также двоим сзади ориентироваться в пространстве.

— Становится холодновато, — заметила Рита в тот самый момент, как Захар, чуть дернувшись назад, резко остановился, подняв руку и приложив указательный палец к толстым губам.

— Тсс!

Беззубый, тут же отодвинув Риту за себя, подошел ближе к товарищу, приглядываясь в полумрак.

— Что ты услышал? — спросил он полушепотом, косясь на дрожащие скулы Захара.

Захар, ничего не ответив, лишь поманил за собой плавным движением руки. Все троя, перейдя постепенно на осторожный, медленный шаг, повернула в закоулок цокольного этажа, что начинал несколько сужаться. Треснутые стекла бывших витрин, сопровождающие их, тоскливо напоминали отголоски прошлой жизни.

На одной, временем иссушенной и треснутой полке, в пыльном, но не утратившим своей атласной красоты платье умеренно коротала свой век фарфоровая кукла. Ее золотые локоны, ниспадающие на кружевные плечи, даже в свете фонаря отливали неиссякаемым блеском. Пышные, белоснежные ресницы на половину закрывали почти живые голубые глаза. В былые времена любая маленькая девчонка, заметившая это чудо в обыденном торговом центре, уже бы трясла своих родителей за руки, требуя приобрести столь необходимую для дома вещь. Но в столь мрачное и потерянное время для рода человеческого не найти уже той счастливой девочки, которая смогла бы заметить сказочную куклу и нет тех родителей, которые бы обратили внимание на столь ненужный предмет.

На секунду, только на мгновение Рита повернула голову, тут же отведя взгляд от красивой игрушки, вздрогнув.

По подолу привлекательного платья рваными кусками можно было рассмотреть алые брызги засохшей крови.

— Смотрите! — через некоторое время первая группа приблизилась в широкому входу из полуразрушенной арки.

Хмурый вид обшарпанных стен, куски бетона, и толстые, уже вскрые коконы. покрытые существенным слоем пыли не вызывали у троих сомнения — место покинуто давно.

— Гадость какая! — уже не соблюдая особой тишины, возмутилась Рита, толкнув ногой половину черепа какого-то бедняги.

Захар ухмыльнулся.

— Как будто ты в первый раз.

Рита, ничего не ответив, пожала плечами.

Беззубый же, осматривая с нескрываемым интересом бывшие питательные запасы восьмипалых, вдруг, словно завидя в углу шорох, навострил глаза цвета асфальта.

— Погодите-ка… — сказал он так тихо, что его не услышал даже Захар, который совместно с Ритой призывал пропавших наконец-то перестать придуриваться и выйти из тени своего бессовестного существования.

Беззубый тихим, почти неслышным ушам шагу, подошел ближе. Вначале казалось, что на стене висит старый мешок, однако, присмотревшись и оказавшись буквально в паре шагов у мужчины, что грешил слишком спокойной жизнью в нынешнее время к горлу подкатила тошнота.

Характерные звуки тут же услышали Рита с Захаром.

— Что случи… — хотела начать женщина, но тут же оборвала себя на полуслове, прижав дрожащую ладонь к онемевшему рту.

— Макс… — обронил Захар, снимая свою исхудавшую кепку.

Названный Максом выглядел довольно скверно. Под глазами пролегли тени, синеватые губы сильно выделялись на бледном лице.

— Он, он жив? — прошептала Рита.

Захар приложил пальцы к истощенной шее.

— Прости меня, Макс, — неожиданно для всех извинился он, быстро отворачиваясь уже от холодного тела.

Беззубый, тут же решив, что начинать расспросы не совсем подходящее время, схватил Риту за руку, прошептав почти шипя на ухо:

— Соберись, надо выбираться!

Теплые слезы, стекающие тонким ручьем по впалым щекам, быстро высыхали на горячей коже.

— Угу, — кивнула она.

Не успев пройти и метра, Захар, что пошел впереди, услышал сухой, пробирающий до костей скрежет. Подняв руку указательным пальцем вверх, мужчина медленно, почти не дыша, обернулся. Рита с Беззубым, затаив дыхание, последовали его примеру.

С угла потолка, будто просочившись сквозь стену, двигалось уродливое существо с бесконечно бегающими маленькими глазками. Фиолетовая слюна, стекающая из продолговатого рта, напоминала желе, что успело растаять в жаркий день лета. Постепенно перебирая шипастыми лапами, оно издавало противный, режущий по стеклу звук.

Группа не знала, видит их существо или нет. По многим данным, что были добыты об этих существах, можно было быть уверенным только в одном — оно может учуять страх. Способность же хорошо видеть этими мерзкими зырками с горошек оставалась под вопросом.

Ленивые движения восьмипалой твари вызвали у Риты чувство тошноты. Она, сдерживая себя изо всех сил, прижала руки ко рту, из которого уже успела выделиться слюна. Захар, наблюдая за тем, как гадкая слизь начала капать на плитку цокольного этажа, потянул как можно аккуратнее за свободную руку женщину, позволяя Беззубому позади отступать за ними, контролируя каждое движение клешнеобразного рта и стрекочущих лап.

Восьмипалый, словно почуяв посторонних, заиграл крошечными глазками, пытаясь найти снизу добычу. Беззубый, заметив неладное в колебаниях существа, потянулся к Макарову. Рита и Захара, услышав еле слышное предупреждение, тут же замерли.

Несколько минут, казалось, длились вечность. Мерзкий скрежет, неустанно бегающие глаза, но совсем не улавливающие никаких движений, абсолютная тишина и отсутствие в шаговой близости страха.

Капли слизи, отбивающие в сердца людей отточенный, заученный ритм, вместо желанного дождя глухо падали на некогда сверкающую, но в сей час пожелтевшую, пустившую лабиринтами трещины плиту. Богопротивное создание, издав то ли лапами, то ли клешнями гадостный хруст, словно разочаровавшись, направило свою массивную тушу в противоположное от группы направление. Через несколько минут, скрывшись в большой дыре у потолка, оно издало буйный звук, стуча конечностями по возможной вентиляции.

Вся группа, стоило восьмипалому исчезнуть из виду, выдохнула. Сердце Риты, минуту назад опустившееся до самых пят, быстро подскочило к горлу.

— Откуда они здесь, твою мать?! — взвыл себе под нос Захар, сжимая кулаки.

Рита, не зная что и ответить, только тряхнула головой. В глаза упрямо врезался образ бездыханного тела ее товарища.

— Ты и правда хочешь прям сейчас это выяснять или лучше нам стоит быстро предупредить наших и убраться от сюда?!

По всей видимости слова, что были выпалены на эмоциях Беззубым, подействовали довольно отрезвляюще на Захар. Без лишних слов он направился в ту сторону, откуда они недавно пришли.

— А как же Макс? — голос Риты почти перешел на противное для ушей Захар нытье.

— Дура! — только и услышала она перед тем, как он самым первым скрылся в полутьме.

Беззубый же, посмотрев ему вслед довольно укоризненно, погладил молодую женщину по плечу.

— Позже разберемся, вначале нужно позаботиться о живых.

Осознав, что мужчин не переубедить, она безвольно последовала со своим другом за быстро пропавшим из виду Захаром. Когда они вошли в полумрачный коридор, его уже не было видно. На лбу у обоих оставшихся выступил холодный пот.

— Где.. Где он? — осторожно спросила Рита.

— Ничего не понимаю, — затараторил Беззубый, всматриваясь в туманные блики света, рассеянные из дыр потолка по всему коридору.

Внезапно со стороны выхода послышался хлопок, сопровождаемый глухим визгом. Через секунду власть над звуками перешла страшной тишине.

Беззубый, вырвавшись перед Ритой вперед, тут же рванул к исчезнувшему источнику шума.

В самом конце, уже крадучись, они увидели совершенного живого Захара. Он стоял на коленях, подняв голову вверх. Его указательный палец, на котором уже успела выступить толстая синяя вена, был приложен к сухими губам.

— Захар! — прошипел Беззубый, не понимая, можно ли подступать ближе.

Наполовину поседевшая голова медленно, словно взятая в тиски, повернулась на него. Лицо цвета белого воска смотрело будто сквозь Беззубого пустыми, испытавшими чувство ужаса глазами.

Беззубый, отстраняя назад Риту, придвинулся ближе. Как только нога в старом кожаном ботинке коснулась отколовшейся плиты, паника напряженной тишины была нарушена до тошноты сладким, аппетитным хрустом.

Беззубый, коснувшись почти ледяной руки Захара, аккуратно, как будто боясь допустить лишнего шума, поднял голову. Однако, не выдержав увиденного, резко отвернулся, сдерживая упрямые позывы рвоты.

Под наполовину стеклянным потолком бывшего торгового центра по-хозяйски раскинулись четыре пары угольно-черных конечностей. В клешнеобразном отростке дьявольская тварь довольно смаковала почти исчезнувшее тело. Сгустки темно-алой, почти вороной жидкости, тяжелой, вязкой струей стекали сверху вниз, падая плашмя смрадными каплями, растекаясь по вздувшемуся паркету.

Рита, с ужасом наблюдая за кровавым водопадом, сделала несколько шагов назад вглубь, как ей могло показаться, безопасной тени. Сердце, перекачивая кровь из вен в артерии, учащенно забилось в нервно дергающейся груди. Беззубый, стараясь не допустить лишнего звука, постарался пересилить себя, чтобы оттянуть Захара ближе к ним, однако, вопреки ожиданиям, мужчина был не в состоянии на данный момент двинуться с места, скованный страхом. Оставалось лишь ожидать.

К всеобщему счастью, обед дьявола продолжался недолго.

Удовлетворенный своей удачной добычей, восьмипалый, уже не прислушиваясь к посторонним звукам, выскользнул через дыру в стене на улицу.

Рита, передернув всем телом, тут же осела по стене, покрытой плесенью, на пол. Беззубый, сделав пару тяжелых вздохов-выдохов и мотнув головой, приблизился к все еще стоявшему на коленях Захару.

— Тшш… — опустив большую шершавую ладонь на широкое плечо, Беззубый, чуть встряхнув его, повернул Захара на себя.

В потемневших глазах четко отпечатался молчаливый ужас.

— Захар! — пропищала женщина, потому как была не в том состоянии, чтобы говорить собственным голосом.

От увиденного возникло жуткое желание вскрыть нежные вены, наблюдая за тем, как из тебя медленно уходит жизнь. Слишком долго они были в тени, слишком много упустили из виду.

Захар, смотря какое-то время совершено пустым взглядом на товарища, вдруг встрепенувшись, как после долгого сна, тихо завыл, пряча лицо в своих мозолистых руках.

— Да успокойся ты! — чуть прикрикнул Беззубый, недовольно щелкая языком.

— Легко тебе говорить! — вскрикнул, точно делая надрез на коже, Захар.

— Кто это был? — Рита, еще не поднявшись, немного подползла к ним.

Предательская дрожь в ногах не позволяла пока принять привычное положение.

Захар сглотнул.

— Ну! Не молчи же! — начал терять терпение Беззубый.

— Милан.

Слова перекатом грома врезались в уши.

— Как… Не может быть… — Рита задрожала, обхватив себя руками.

Беззубый, выпрямившись, пустыми глазами посмотрел кровавое пятно на полу. Черно-алый цвет был похож на варенье из черный малины, которое он так сильно любил в далеком, уже забытом детстве.

— Значит еще и Милан, — констатировал он.

Захар, до того момента находившийся в неком ступоре, тут же вскочил на ноги.

— Что значит еще? — пытаясь не перейти на крик, дернулся он.

— Макс… — послышался еле слышный голосок Риты.

Она, так же поднявшись, уже отряхивала пыльные брюки.

— Прости, я забыл… От увиденного был в таком… Таком ступоре… Удивительно, что успел отключить его, — Захар тут же указал на фонарь.

Некоторое количество минут вся компания прибывала в абсолютной тишине.

— Надо найти остальных! — внезапно сообразил Захар.

— Но, сколько здесь этих тварей?

— Потом будем разбираться, Рит! — рыкнул он, тут же переводя свое внимание в сторону лестницы на второй этаж.

Странный звук, как черт из коробочки, застал товарищей врасплох.

Только на секунду переглянувшись между собой они, проверив предварительно из-за угла нет ли кого-то поблизости, тут же ринулись в сторону странного звучания.

***

Между старых, кое-где сгнивших балок вился плющ, дырявая крыша центра, казалось, покосилась и вот-вот была готова обрушиться. Холодные влажные стены были покрыты какой-то черной слизью, в порах декоративного камня засели насекомые, что светились голубым светом. Скорее всего, именно они могли бы ночью заменить полыхающие фитильки свечей.

— Не слишком уютно, правда? — заметил вдруг Ян, как только они свернули в левую сторону на втором этаже.

Элизабет посмотрела на юношу со вздернутой бровью.

— Где ты в наше время последний раз видел уют, если вообще когда-нибудь видел?

Ян, улыбнувшись, пожал плечами.

— Может быть, видел. А может, нет.

Элизабет только покачала головой.

— Чудной ты парень, однако. Чудной, — усмехнулся Мирон, наблюдая за тем, как его новый спутник продолжает довольно глупо улыбаться.

На миг давно небритый мужчина задумался. На сколько же диаметрально противоположными были тот странный, местами ужасающий мир и этот чудаковатый юноша с ангельскими чертами лица. Лишь одно могло их объединять. Множественные шрамы на некогда красивом теле, что выдавали всю боль, всю скорбь и истлевшие нервы. Возможно поэтому Ян и этот мир казались такими сумасшедшими для окружающих? Возможно.

Однако, какие бы раздумья не отвлекали мужчину от печальной действительности, приходилось возвращаться вновь и вновь к реальности, следуя за Элизабет и новым спутником. Не успел Мирон, спросить у хмурой женщины о причине ее глубоко опущенных друг к другу бровей, как через десяток минут, преодолев еще некоторое количество расстояния, Ян внезапно остановился, точно прислушиваясь.

— Что такое? — спросил Мирон, пытаясь также понять причину его настороженности.

Он, не отвечая на вопрос, сделал несколько шагов вперед, после чего вновь остановился, приложив одну руку к уху. Указательным пальцем второй руки он, как можно было точно понять, показывал знак, что требовал соблюдать в этот момент полную тишину.

— Ну что там? — спросила Элизабет после того, как он сделал два шага к ним назад.

— Скверно, — сказал он, скривив маленький рот в странном подобие улыбки.

Мирон, выругнувшись под нос, сплюнул под ноги.

— Что ты слышал парень?

Ян, кинув кроткий взгляд на мужчину, показал вперед.

— Возможно, там есть люди, — сказал он, посмотрев то на Элизабет, то на Мирона, будто спрашивая о том, что они собираются делать.

— Люди? -переспросила женщина, тяжело дыша от волнения, — Макс и Милан?

— Да откуда ему знать! — фыркнул Мирон, — Он их даже не видел никогда, а уж услышать…

Элизабет, скрестив руки на груди, только обиженно отвернулась. Мирон же, глубоко задумавшись, засмотрелся в сторону откуда только Ян услышал нечто, что назвал знаком присутствия людей.

Пробыв так некоторое время в тишине, Мирон вдруг хлопнул себя по карманам брюк, будто ища что-то.

— Неизвестность хуже, пошли! — мужчина, решив не объяснять Элизабет причину такого поспешного решения, пошел в тот самом направление, которое указал Ян.

Женщина, закатив глаза, чуть толкнула юношу в бок.

— Пошли, дите!

Ян, обнажив слишком белые зубы, пошел за спутниками.

Обычная тишина всегда напрягает больше шума. В обычном мире. А тишина, что давит крепкими тисками на виски в сумасшедшем — худшее, что может случиться в жизни. Каждый скрип, каждое неосторожное шуршание случайного грызуна резал нервы тупым ножом по толстым венам. С каждым шагом, подходя все ближе и ближе, Мирон четко начал ощущать необычное сочетание приторно-сладкого запаха со смесью газов.

— Слышите? — шепнул на ухо Мирону юноша.

Мирон насторожился, вытянувшись по струнке. Элизабет, навострив свои маленькие уши, также напряглась. И только Ян, улыбаясь одним глазами, казался совершенно спокойным.

Гулкую тишину пронзил угрожающий хруст.

Мирон вздрогнул, встретившись глазами со своей спутницей. Ее округлившиеся глаза отчаянно кричали: «переждем».

Мужчин согласно кивнул. Не было слышно ни голосов, ни каких-либо движений. Только удушающий, до отвращения тошнотворный хруст.

— Вроде тихо, — констатировала Элизабет по прошествии некоторого времени.

— Ты что-нибудь слышишь? — мужчина, видимо решивший в этот раз довериться молодому спутнику, вопросительно посмотрел на Яна.

— Можно идти, — не медля ответил он и сам двинулся в сторону, где до этого они слышали подозрительные звуки.

Серые тона открывшегося помещения встретили товарищей резкой, почти удушающей вонью. Все, кроме Яна, спрятали нос в широких рукавах. Привыкнуть к вони не удавалось, Мирон воздел голову к источнику смрада.

С потолка массивными мешками свисало несколько десятков окровавленных коконов. Секундное отвращение готово было перейти к тягостному ощущение в желудке и глотке. Однако, он видел подобное уже не в первый раз, поэтому смог сдержаться.

— У кого-то выдался хороший обед, — заметила Элизабет, обращая свое внимание на ошметки мяса и дробленных костей.

Эта женщина всегда умела быстро брать себя в руки. Поэтому, пересилив блевотные позывы, он начала быстро осматривать помещение, точно ища кого-то.

— Что ты делаешь?! — зашипел на нее Мирон, — Нам убираться срочно отсюда надо!

— А как же остальные? Ты готов их вот так бросить?

Давно небритый мужчина только пнул ногой кусочек кости.

— Скверно, но не смертельно, — произнес Ян, бросаясь странными словами как снегом на больные головы.

— Как это? — брови Элизабет и без того постоянно взъерошенные теперь вовсе метнулись куда-то вверх.

Мирон, собравшийся задать тот же вопрос, был прерван шорохом со стороны разбитого окна.

— Твою ж… — только и успел сказать он. когда уже отчетливо был слышен тот самый скрежет, который тревожил его до этого момента только в страшных снах.

Элизабет и Мирон обменялись тревожными взглядами. Каждый из них знал, что эти твари реагируют на шум и резкие движения. Бежать сейчас — может начаться погоня в которой именно они окажутся теми самыми жертвами, а в последствии закончат самые мучительные часы своей жизни либо в пасти чудовища, либо неизвестное количество времени в адских коконах. Но знает ли об этом их новый спутник?

Забившись в угол за смердящим коконом втроем, они замерли. Ян, на удивление, выполнял все то, что от него требовалось без лишних указаний. Однако Мирон нисколько не поразился подобному поведению. Шрамы на теле юноши говорили сами за себя слишком многое.

Приближающийся все ближе скрежет. Стук сердца, давление в висках. И вот монстр опускает первую лапу из разбитого окна. Несуразное тело, клешни… Или же пасть, потому как даже издалека можно было без труда рассмотреть сгустки свежей крови. Конечности, покрытые мелкими волосками И до омерзения мелкие глазки, бегающие, ищущие свою новую добычу.

Мирон вздрогнул. Вновь это жуткое видение ворвалось в его жизнь. Элизабет, сжав кулак, держала свой короткий дробовик наготове. Ян, скривив рот в улыбке, наблюдал за каждым движением чудища.

Вот восьмипалый, оказавшись всем массивным телом в помещение, осмотрелся. Тронув один из коконов, тихо запищал. Требовательно. Тончо учуял то, что его запасы кто-то посмел тронуть.

Сердце Мирона готово было выпрыгнуть из груди.

«Пошла прочь, ублюдина», — только и думал он про себя каждую секунду.

Восьмипалый тем временем, не подозревающий о незваных гостях, прошелся по своим серо-кровавым владениями. Остановившись у другого кокона, припал ближе, будто принюхиваясь.

Тут уже пошатнулась Элизабет, впиваясь ногтями в собственную кожу. Тяжелая вонь врезалась в ноздри. Мертвую тишину пронзило гадкое почавкивание.

«Меня сейчас стошнит», — подумала женщина, отворачивая голову.

— «Не лучшая идея», — неожиданно услышала она в своей голове голос. Чужой ли…

Она с округлившимися глазами посмотрела на Яна.

— Как ты? — сказала она резко вслух, делая фатальную ошибку.

Все произошло очень быстро. Восьмипалый, тут же прекратив свою трапезу, с писком обернулся в их сторону. Треск конечностей, прыжок, тварь врезается в стену, обрушивая на себя несколько сгнивших балок. Мирон, в последний момент успев дернуть к себе Элизабет, рванул в противоположную сторону. Ян же, неизвестно как оказавшийся чуть дальше от них, осел на полу и, казалось, находился в чем-то подобие транса.

Восьмипалому не понадобилось много времени, чтобы выбраться из-под нехитрого обвала. Обострившееся в ярости зрение действовало против его жертв. Заметив Яна, чудовище рвануло к нему, жадно стрекоча всеми частями туловища.

— Ян! — крик навзрыд.

Выстрел, протяжный писк.

Мирон, удачно подгадав время, подбежал к Яну, бросая юношу в трансе себе на плечо. Бьющая липкой и вонючей струйкой кровь из задней конечности стремительно образовывала лужу. Тягучее верещание, восьмипалый поднялся и тут же опустился, почувствовав боль в поврежденной лапе. Мужчина, не упуская момент, двинулся к выходу, женщина последовала за ним. Спасение?

Мирон, делая вместе с Элизабет несколько шагов назад, застыли, наблюдая за тем, как перед ними выросла новая гадкая тварь, но чуть меньшим размером. Они раскрыли было рот, но сказать ничего не успели. Мелькнувшее возле шей конечность побудила их к немедленному отступлению к разбитому окну. Легкий ветер только на миг успел освежить багряные лица.

Мужчина посмотрел вниз.

— Высоковато, — сказал он вслух.

Женщина, делая очередной выстрел, отбросила одного из чудищ назад, давая всего мгновение, чтобы принять решение.

— С ним не получится! — крикнула она. И этот крик был больше похож на отчаянный крик.

В следующую долю секунды все произошло слишком стремительно.

Твари, обе раненные в конечности, уже не прыжками, но скорее ползком подкрадывались к жертвам.

— Элиза, прыгай! — скомандовал Мирон, давая своим видом понять, что не оставит юношу одного.

Восьмипалые на удивление, хоть и пищали угрожающе рядом, треща всеми конечностями, теперь не пытались атаковать. Это казалось странным.

Только Элизабет решилась на ответ, раздумывая эту долю минуты, как из-за восьмипалых, что были буквально в метре от них, показались три знакомых силуэта.

Запыхавшиеся, давящиеся отдышкой. Они бежали так быстро, на сколько позволяла их общая скорость.

— Пошли нахер, ублюдины! — взревел со всей возможной яростью Беззубый.

Громыхнула очередь выстрелов из макарова.

Пули, пронзив волосатую, слизкую плоть, плотно вошли в туловища каждой из тварей. Прокатившийся визг ненадолго заложил уши. Тот, что больше, Восьмипалый, изо всех сил делая прыжок, мигом отбросил Беззубого в стену. Стон в момент перешел в бессознательно состояние.

В момент прыжка восьмипалого, Мирон успел как можно аккуратнее опустить юношу на землю, закрывая собой.

— Элиза! — Обратился он навзрыд к ней, — Хоть кто-то должен спастись, прыгай!

Она только отрицательно замотала головой. Женщина оценила ситуацию. Сделала несколько возможных из последних выстрелов. Чудовища продолжали визжать, истекать кровью. Однако они больше не обращали на первую троицу внимание, сосредоточившись только на двух оставшихся со стороны выхода.

Прямой удар острым тесаком по конечности, что хотела взяться за Захара — кусок плоти отлетел куда-то в сторону. Захар же, помогая Рите, метнул своим ножом прямо в один из глаз чудовища. Восьмипалый заметался, яростно размахивая всеми своими окровавленными членами.

В гуле отчаянной борьбы вдруг Мирон услышал то ли всхлип, то ли тонкий писк. Все его внимание обратилось на юношу. Он открыл глаза.

— Ты как? — в один голос спросил он с Элизабет.

Не сосредотачиваясь на их общем вопросе, он поднялся на своим худые ноги. Осмотрелся.

— Не думал, что настолько все будет скверно, — установил он, запуская руку в карман своих серых штанов.

— Что это? — удивился Мирон, как только увидел в руках юноши инструмент, отдаленно напоминающий флейту.

Ничего не ответив, он прикоснулся своими тонкими губами к музкальному чуду в это страшное время.

Нежная, ассоциирующаяся с весной мелодия вырвалась наружу. Серебристый, такой чистый и мягкий тембр.

Когда-то звук флейты можно было услышать повсюду — на площадях и шумных улицах, во время празднеств и торжественных шествий. С диковинным инструментом не расставались бродячие скоморохи-жонглеры, без нее не обходилось ни одно народное веселье.

Но это было раньше… Задолго раньше, чем начались безумные эксперименты правительства, Задолго раньше, чем от прежнего мира остались только сплошные воспоминания.

Чарующие звуки, способные унести в самые замечательные воспоминания действовали так не на всех существ в душном помещении. Оба Восьмипалых, только услышав трель флейты, встали на дыбы, запищали со всем возможным размахом. Очевидно, прочувствовав каждую ноту самыми маленькими участками своих омерзительных тел, они завибрировали, задрожали, будто готовые взорваться.

— Элиза! — закричал Мирон, отдергивая женщину в тот самый момент, как один из Восьмипалых (тот, что бы меньшего размера) с истеричным писком выбросился из окна.

Вторая тварь, круша все, что возможно на своем пути, сопротивлялась дольше первой. Но, все же безрезультатно. Брызжа кровавой слизью, она дернулась вначале назад, заставляя одну часть группы отбежать на безопасное расстояние, а после, издав невероятный по исполнению звук, ринулось через окно, оцарапав туловище.

Через минуту каждый из группы уже только слышал далеко удаляющиеся писки, визги и треск конечностей.

Звук флейты прекратился не сразу. Вначале Мирон, подойдя осторожно к месту побега Восьмипалых, пригляделся в сторону сухого леса. Две быстро удаляющиеся фигуры были уже почти не видны для человеческого глаза. Следом подошла Элизабет, касаясь плеча мужчины. Он вздрогнул.

— Ян… — тихо произнесла Рита, приблизившись к юноше, что не переставал играть, прикрыв глаза.

Его веки вздрогнули, белоснежные ресницы поднялись. Он ясными глазами посмотрел на девушку.

— Был рад помочь, — весело заявил он, пряча флейту в карман штанов.

Рита сделала шаг назад, осмотрев ошарашенно с ног до головы юношу.

— Но… Как ты… Как ты это сделал… Что… — шептала она, чуть не осев на пол.

В этот момент под руку ее подхватил Захар.

— Потом будет разбираться как, почему и зачем. Беззубому помощь нужна, — сказал он, подозрительно косясь на Яна.

На руки Беззубого взял Мирон, так как обладал самым крупным телосложением из всей группы.

Шли до машины все молча, переваривая случившееся. Вопросов было достаточно, а количество ответов равнялось абсолютному нулю. Беззубого посадили посередине между Ритой и Захаром. К этому времени он успел прийти в себя и начать уже немного соображать. По крайней мере какой-то отрезок пути. Всю дорогу компания находилась в раздумьях, сильно нахмурившись. И только Ян держал на своем лице добродушную улыбку.

Когда они подъехали к своему убежищу, солнце успело приблизиться к горизонту. Догорает очередной день. Ярило было уже не настолько обжигающим и слепящим, как днем. Оно мягко пригревало теплыми вечерними лучами. Природа замерла. Диск солнца окрасился в ярко-оранжевый цвет, становясь все больше, с каждой минутой приближаясь к земле.

— Сам идти сможешь? — спросил Захар, поддерживая за плечо немного шатающегося Беззубого.

Тот кивнул, двинувшись со всеми в их укрытие.

Через час все были по своим привычным местам. Рита с Захаром в своих комнатах, Элизабет занималась тем, что осматривала Беззубого, готовя для него мазь и перевязки. Мирон же, застав Федю с Сонечкой уже мирно спавшими, решил проведать молодого юношу, которого временно разместили в отдельном помещении, установив возле него смотрящего.

— Он еще не спит? — вопрос, что застал этого самого смотрящего врасплох, заставил его вскочить с низкого табурета.

— Н-нет, вроде, — судя по тому, как он потирал глаза, молодой мужчина явно усел задремать.

Мирон, не желающий никого отчитывать, да и в общем считавший, что охрана для юноши была лишней, решил не вставлять свое замечание по поводу работоспособности неудачного охранника.

— Открой мне дверь.

Через несколько секунд Он оказался в несколько душноватой комнате. На каменистой стене висела полка с парой потрепанных книг. Единственным предметом мебели являлась пружинная кровать, на которой и расположился белоснежный юноша. Ему уже успели выдать темно-зеленую футболку, так сильно не подходящую к его внешнему виду. В руках он держал книгу, быстро ее перелистывая, даже не обратив внимания за открывшуюся и тут же закрывшуюся дверь, которая впустила посетителя.

— Что читаешь? — Мирон сел рядом с юношей на край кровати, заглядывая в книгу.

— История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, — прочитал вслух Ян, после чего повернулся к мужчине.

Его бесцветная радужка хранила в себе тусклый свет лампады на стене.

— Вы тоже так думаете? — спросил он первее, чем Мирон успел что-то сказать.

Мужчина замешкался.

— Никогда об этом, если честно, не задумывался…

Ян тут же закрыл книгу. На обложке красовалась чудесная по исполнению картина горы, возвышающейся над зеленым городом. Довольно крупным шрифтом сверху расположилось название — «Герой нашего времени», а снизу имя автора, — «Михаил Лермонтов».

Давно небритый мужчина сразу обратил внимание на обложку книги, расплываясь в улыбке.

— Опасная философия, — при этих словах он аккуратно забрал из рук Яна книгу.

Сладковатый запах старых страниц сразу пробился в ноздри. Аромат выдержанности, опыта и мудрости. Пожелтевшие, запылившиеся, но все также содержащие в себе великие слова, что ни сгорят, ни утонут, не забудутся.

Юноша, наблюдающий за тем, как мужчина с особой ностальгией перелистывал страницы, улыбнулся во весь рот.

— Она мне понравилась, — произнес он тихо, но различимо для человеческого слуха.

— Как? — изумился вдруг Мирон, откладывая книгу чуть поодаль от себя, — Так быстро?

Ян, поднявшись, забрал книгу с кровати, ставя ее на место к остальным двум.

— Вы же пришли не за этим, — вдруг резко сказал он, но без грубости в голосе.

Пыль на старой полке от его выдоха ртом поднялась в воздух, разбегаясь по маленькому помещению.

— Верно, — кратко ответил Мирон не без удивления сменившемуся тону.

Ян запустил руку в карман штанов, после чего наклонил голову, с тоской посмотрев на мужчину

— Зачем вам моя флейта?

Мирон почесал затылок, заговорив крайне отрывисто и довольно неуверенно.

— Ты… Ты же понимаешь… Что то, что случилось… Как бы это сказать мягче… М… Странно, — слово странно далось ему особенно тяжело.

Для него, как, впрочем, и для остальных, произошедшее было чем-то пугающим, неизведанным. Можно сказать наравне с волшебством, что царило во многих давно утраченных книгах. Но странным? Это последнее слово, которым бы они описали это событие.

Ян вновь сел на кровать, подобрав под себя худые ноги.

— Понимаю.

Мужчина посмотрел на юношу с особым интересом, подняв поседевшую бровь.

— Понимаешь?

Ян кивнул.

— Да, правда. Понимаю. Вам страшно. Все люди боятся того, чего не могут пока понять. Только мне очень она необходима, это подарок…

— Подарок? — мужчина смотрел на поникшего юношу с долей сожаления.

Юноша угукнул, переводя взгляд на свои почти прозрачные руки.

— Тебе скоро вернут ее, не переживай.

Ян, оторвавшись от рассмотрения длинных пальцев, на которых тонкой струей выступали голубые вены, взглянул на Мирона так, что того бросило в короткую, но очень запоминающуюся дрожь. Его глаза, такие одновременно пустые, прозрачные, содержали в себе столько мудрости и боли, что никак не могло вязаться с его столь юным возрастом.

— Ты даешь слово?

Вопрос Яна застал мужчину врасплох. Какзалось бы, что стоит соврать, дать ложное представление о планах его товарищей? Но тут же подумал — а правда ли он хочет поддерживать их в глупом и бессмысленном поиске правды? Как будто они смогут докопаться до того, что, скорее всего, покрыто плотной дымкой тумана. Да и вообще он считал это нелепостью, абсурдом. Что за бред! Звук флейты смог прогнать восьмипалых тварей, что отравили эту планету! Вздор!

Или же нет?

Несколько мгновений тишины заполнили ограниченное пространство.

Наконец слова, которые так ждал юноша, коснулись его тонкого слуха.

— Даю слово.

Лицо Яна вновь приобрело прежнюю, по-глупому счастливую улыбку.

— Хочешь знать о том, кто я?

Мужчина прищурился, точно заранее ожидая услышать откровенную ложь, но все же ответил:

— Хочу.

Ян откинулся спиной на свернутый позади себя большой старый плед. Белоснежные ресницы на миг опустились, чтобы вновь показать красоту прозрачных очей. Он глубоко вздохнул, медленно выдыхая сухой воздух.

— Ну что ж…

3

Меня зовут Ян. Или, если точнее, звали когда-то. В тот день, когда я слышал это имя в последний раз, моя личность находилась в одном из ваших городов.

В тот день в воздухе стоял запах свежей зелени. Площадь перед музеем истории была щедро залита солнцем. Пение птиц и негромкие голоса сопровождали этот пейзаж. Однако, мои мысли были далеко от привычной реальности. Что-то тревожило меня. Давило на виски. Но вот что?

Я не мог понять. Решил пройтись короткой дорогой до мемориала. Насколько помню, роль мемориала была отведена высокой женщине с крупным мечом в руке. Было красиво. Я с интересом и даже некоторой жадностью рассматривал мемориал. Массивный, грандиозный.

Засмотревшись на человеческое творение, я не заметил, как вокруг меня образовалась значительная толпа. Вероятно, тоже желающая оставить свой след у могущественного мемориала.

Несмотря на палящее солнце, было свежо благодаря прохладному ветерку, запрыгивающему под мою широкую белую футболку.

Почувствовав, что будто кто-то зовет меня сзади, я обернулся. Это была девушка. Не помню, что она говорила мне и кем приходилась. Только знаю точно, что она называла меня Яном и заливисто смеялась на каждое сказанное мной слово. Мы решили прогуляться.

Долгая пешая прогулка привел нас к парку. На скамейках то там, то тут сидели люди, устроившиеся с мороженым или просто любующиеся прекрасной достопримечательностью в асфальтовом веке — природой.

Чертово колесо устремилось высотой к голубому небу. Помню, что девушка очень настаивала на прогулке в нем. Я отказался. Мое внимание больше привлек человек, играющий на инструменте со струнами, двигая небольшой палкой. Как же она называется… Точно, смычок. Так элементарно. А сам инструмент… Скрипка? Вы утвердительно качнули головой, значит, что я прав. Скрипка.

Человек был одет в довольно простую одежду. Такую серую и неприметную… Его волосы качались черным пузырем, вызывая улыбку. Я тончо это помню! Не смотрите так на меня. Память… Иногда подводит, но, как ни странно, подобные детали я помню довольно четко…

Мягкое васильковое небо отражалось в его глазах, подсвечивая искренность и тусклые оттенки страха. Передо мной раскрывались все полутона: жизнь в плавных движениях смычка, со всеми ее радостями, печалями, подъемами и падениями, богатыми разноцветными оттенками, тяжелой болью и великой надеждой…

Я заслушался. Так легко мне никогда не было. Меня отвлекала лишь девушка, что тянула меня за руку в сторону ларьков с сувенирами. Но я не хотел уходить. Эта мелодия должна. Нет! Обязана была длиться бесконечно. Так я считал. Музыкант играл, а меня все больше раздражала настойчивость моей спутницы. Я отдернул руку, больше не обращая на нее внимание.

Мой личный концерт продолжался. Я застыл в одной позе, будто сам стал мемориалом.

Неожиданно прекрасное мгновение было прервано странным звуком. Скрипач перестал играть. По улице пронесся оглушительный грохот. Я оглянулся, присмотревшись. Вдалеке бежала группа людей, взрыв настиг их и будто ударив их головы, лишив слуха Они упал на землю. Сбитые с ног внезапностью, и терзаемые отвратительным комариным писком, который заглушал все звуковые отражения мира.

Я бессмысленно смотрел на то, как дом рядом с ними складывался как меха у гармони. Как по земле разошлась густая пыль, которая из жизней тысячи семей превратилась в бесполезный сор. Каменная пыль окружила дом будто туман, а разбитые окна укрыли землю многочисленными каплями стекла, превратив ее в море, в котором плавали покореженные корабли тел, кирпича и машин.

Люди возле меня закричали. Раздался треск, писк. Я в панике огляделся. Девушки, что была до этого рядом со мной, уже исчезла.

Я звал ее… Точно звал, искал по площади. На какое-то только мгновение увидел вдалеке бегущую особу, которая так сильно была похожа со спины на мою спутницу. Я не был опечален… Стыдно признавать, но паника в тот момент охватила и меня. Помню… Как люди бежали, кричали, вопили. Всеобщая паника поглотила всех. И все из-за странных паукообразных существ, вырвавшихся из развалин дома.

Прыжками они нагоняли людей, хватая за шеи и спины.

Я бежал. Так быстро, насколько мог, некогда было рассматривать досконально все то, что происходило в ту точку невозврата.

Они были везде. На каждом углу. Некоторые меньше, некоторые больше. Кто-то чем-то похож на пауков, остальные — на иного вида существ, необъяснимых человеческим языком.

Помню, как услышал пронзительный крик. Вздрогнул. Почувствовал, как по моим ногам проходит ток. Остановился. Ощущения, скажу вам, были из неприятных. Одно из чудовищ тогда кинулось в мою сторону, воспользовавшись моей откровенной глупостью, Не знаю как, но в тот момент я успел отскочить, открывая другого человека для атаки. Я посмотрел мельком, как восьмипалый уже сворачивает шею и высасывает жизнь из того, благодаря кому на меня теперь не обращали внимание. Мысленно поблагодарил, ища укрытие.

Все рушилось, стояла густая пыль, летели осколки зданий. Я слышал звук сирен, выстрелов и гул тяжелой техники. Где-то сверху раздался прерывистый, рубящий звук. Чоп-чоп, чоп-чоп. Я выглянул. То был вертолет. Не могу вспомнить, военный или то были журналисты, что пытались ошибочно найти сенсацию в величайшей трагедии для человечества.

Ты спрашиваешь, где я нашел укрытие? То было здание, похожее на коробку. Как ни странно, еще не поддавшееся хаосу, лишенное света. Вокруг меня одна за другой распластались на полу игрушки. Куклы, мягкие медведи, разноцветные автомобили. Все так обычно… Я аккуратно глянул через стеклянную дверь на улицу.

Ты знаешь, что крик не является еще ни языком, ни даже знаком, но лишь проявлением и следствием нашей животной природы. Однако это действительное возбуждение может обладать универсальным бытием, ведь оно зависит лишь от строения наших органов. Здесь человек получает уникальную возможность заметить его идентичность с сотоварищами, представителями человеческой расы.

В тот момент я четко ассоциировал себя на расстоянии с молодым мужчиной, одетым в красную рубашку и шорты до колен. Его тело будто охватил ступор, он не бежал, нет. Подняв голову к посеревшему небу и запрокинув руки на затылок, он щурился умирающему солнцу.

Я дернулся, схватился за ручку двери. Хотел позвать его, убедить прятаться… Но не стал. Почему? Никто уже не узнает… В этот момент над его головой послышалось дребезжащее звучание. Крупное существо с тонкими крыльями и длинным клювом возникло над ним. Опустив на его плечи тонкие, покрытые волосяным покровом конечности, он впился в темечко головы уродливым отростком. Хруст. Тогда я четко ассоциировал себя с криком, исходящим другого, с гримасой, которую заметил на его побледневшем лице. Мои мысли, ощущения ясно сопровождались с его воплем, движениями… Пир закончился. Существо, отпустив его, взмахнуло стрекочащимим крыльями, поднимаясь вверх. Толстое пузо чудовища говорило о том, что оно успело насытиться. Надолго ли?

В последнюю минуту… Нет, даже минуты не подарило ему время. Молодой, еще некогда цветущий жизнью мужчина с усилием повернул окровавленную голову в мою сторону. Мышца лица вздернули посиневшие губы вверх. Он… Улыбался. То была последняя улыбка за его недолгий век, последний взгляд, наполненный алыми красками в белых глазницах.

Именно тогда я воспринял эту страшную, почти мертвую мимику как след и замещение мысли другого, как знак, как начало понимания.

Я отвернулся, странный ток вновь прошелся по моим ногам. Было ли больно? Не помню. Тут же, в глубине ларька с игрушками, я услышал шорох. Шепотом позвал нежданного гостя, со всей силой веры, которая была у меня в от момент, надеясь, что это всего лишь человек.

Шорох. Сердце опустилось в пятки. Движение посреди давящей темноты и криков на улице. Я схватил биту, которая так удачно в этот момент подвернулась мне под руку на кассе. Не знаю, готов ли я был со сто процентной вероятностью ударить живое существо, но мне уже предстояло это проверить.

Я замахнулся.

— Здравствуй, — послышался неожиданно тонкий голос..

Из полумрака показались два ярко-голубых глаза. Это… Это был ребенок?

Передо мной стояла девочка. Не более одиннадцати-двенадцати лет. Ее белокурые локоны каскадом падали на плечи, а белоснежная кожа будто отливала сиянием. Она улыбалась. Жутко. Однако мое сердце тут же вскочило до самого горла. Я обрадовался. Это был человек.

Я сказал ей, что она сильно напугала меня. Тогда я хотел вновь погрузиться в обычный ритм жизни. Отчитать непутевого ребенка — одно из составляющих. Она продолжала улыбаться. Я подошел ближе, заглянул в ее бледное лицо. По щекам тут же заметил голубые полосы. Девочка поняла это, отпрянула. Я пытался успокоить ее, но было тщетно.

— Придет век скорби, придет век победы природы над родом людским! — завизжала она, мечась из стороны в сторону.

Ее тонкий голос сменился на более грубый, жесткий. Она плюнула прямо мне в лицо черной слюной, попала на губы. Машинально стерев себя эту гадость, я попятился, думая, что ее обуял приступ безумия. Оглянулся. На улице все также царил ад. Бежать было некуда. Девочка продолжала вопить, говоря несвязную речь, тыча в меня пальцем. Я прижался в угол, сел на корточки. Молча слушал, медленно дыша.

— Ты! Ты тот, кто спасется! Кто продлит новый род. Да завянет цветок, да прибудут плоды человеской науки! Прости нам грехи наши! Да простим мы палачам нашим!

Ее тело затрясло, завертело в страшных конвульсиях. Из розового рта полилась зеленая пена. Она запрокинула голову, смотря своими изумрудными глазами на осыпающийся потолок.

Хотел ли я помочь ей, спрашиваешь ты… Не уверен. Она пугала меня, я хотел лишь скорее избавиться от нее, от монстров за дверью, от всего того, что вызывало во мне постыдное чувство трусости. Девочка запищала, захлебываясь в собственной слюне.

Я закрыл уши руками, спрятал голову, прижав колени ближе к себе.

Не видеть, не слышать, не понимать — только это желал я.

Не могу сказать, сколько я просидел так. Под звуки бульканья, писка, криков на улице. Но, когда я поднял голову, он уже лежала на полу. Я подполз ближе. Отвратительная зеленая слюна стекала по щекам, образовывая вязкую лужу. Глаза. Некогда ярко-зеленые глаза потускнели, замерли хрусталем. Я дотронулся до девочки дрожащей рукой. Она была ледянее снежной королевы.