Бесплатный фрагмент - Яблоня для 3 мам

**Глава 1: Анна**

Анна была той редкой девушкой, чья красота не кричала, а шептала — мягко, но неотразимо. Её волосы, цвета спелой пшеницы, рассыпались по плечам то тяжёлыми волнами, то лёгкими завитками, будто небрежно тронутые ветром. Они будто жили своей жизнью: то прятались под воротник пальто в промозглые осенние дни, то выбивались из-под шляпы, цепляясь за лучи солнца.

Лицо её было нежным, но не кукольным — в нём читалась глубина. Высокие скулы, слегка заострённый подбородок, нос с едва заметной горбинкой, придававшей лицу характер. Но главное — глаза. Серые, как дымка над рекой в предрассветный час, они меняли оттенок вместе с её настроением: становились почти стальными, когда она злилась, серебристыми, когда смеялась, и тёмными, как мокрый асфальт, когда задумывалась.

Анна не была высокой, но держалась так, будто каждый сантиметр её роста значил больше, чем у других. Походка у неё была лёгкая, почти невесомая, но не неуверенная — скорее, будто она шла не по земле, а чуть выше, едва касаясь её. Руки — изящные, с длинными пальцами, всегда чуть холодными, будто даже в самый жаркий день в них сохранялась капля зимнего воздуха.

Одевалась она просто, но с безупречным чувством стиля. Любила свободные свитера, в которых тонула, будто пытаясь спрятаться от мира, и узкие юбки, подчёркивающие стройность ног. Часто носила винтажные вещи — то брошь бабушки, то старые часы на тонком ремешке, будто каждая деталь её образа хранила историю.

Но внешность — лишь обложка. Анна была умна, хотя и не выставляла это напоказ. Читала запоем, предпочитая старые книги с пожелтевшими страницами, где можно было уловить запах времени. Любила философию, но ненавидела, когда её называли «слишком глубокой». В разговоре могла быть острой, даже колкой, но её сарказм никогда не ранил без причины.

Она редко говорила о себе, но если уж доверялась, то слова её были честными, без прикрас. В её голосе звучала лёгкая хрипотца, особенно когда она уставала или пила вино — тогда он становился глубже, теплее, будто обретал новые оттенки.

А ещё у неё была привычка прикусывать нижнюю губу, когда волновалась, и поправлять несуществующие пряди за ухом, когда лгала. Она ненавидела утро, обожала запах кофе и дождь за окном, но больше всего — моменты, когда мир вокруг затихал, и можно было просто быть.

Именно такой её впервые увидел Даниил.

**Глава 2: Олег**

Анна работала в небольшом издательстве, которое занималось редкими, почти забытыми книгами — теми, что не попадали в топы магазинов, но хранили в себе что-то настоящее. Её кабинет был крошечным, заставленным стопками рукописей и пахнущим старыми страницами, кофе и древесной пылью от полок. Компьютер — древним, с потрескавшейся клавиатурой, на которой залипала буква «А». Но ей нравилось здесь. Здесь было тихо. Здесь не требовали быть быстрее, громче, ярче. Здесь можно было погружаться в тексты, как в тёплое озеро, и оставаться наедине с мыслями.

Её должность называлась «литературный редактор», но на деле она делала всё: вычитывала тексты, искала опечатки в уже готовых книгах, вела переговоры с авторами, которые присылали свои произведения в надежде на чудо. Иногда ей приходилось самой звонить в типографию и мягко, но настойчиво объяснять, почему нельзя печатать обложку в таком ужасном оттенке зелёного. Она знала всех курьеров по именам, а бариста в соседней кофейне уже готовил её капучино, едва замечал её в дверях.

Работа была неблагодарной, малооплачиваемой, но она любила её — потому что здесь слова всё ещё имели вес.

### **Знакомство**

Олег появился в её жизни внезапно, как сквозняк из открытого окна.

Нового сотрудника представили на планерке — он должен был заниматься продвижением книг в соцсетях, что в их архаичном издательстве считалось почти шаманством. Анна даже не взглянула на него, когда директор произнёс его имя — она в тот момент лихорадочно дописывала заметки на полях рукописи. Но когда собрание закончилось, и она подняла глаза, он стоял прямо перед ней.

Высокий, чуть сутулящийся, с тёмными волосами, которые он то и дело откидывал со лба. Взгляд — острый, но с хитринкой. И улыбка — не дежурная, а какая-то… заговорщицкая.

— **«Ты, наверное, Анна? Мне сказали, что ты тут главный специалист по всему»**, — произнёс он, и в его голосе звучала лёгкая насмешка, но не злая. Скорее, будто он уже знал, что она ненавидит пустые комплименты, и потому сразу выбрал другой тон.

— **«Главный по исправлению чужих ошибок»**, — сухо ответила она, но уголок её рта дрогнул.

Олег рассмеялся — громко, искренне, будто её слова были самой смешной шуткой, которую он слышал за день.

### **Сближение**

Сначала они просто пересекались в коридоре. Потом он начал заходить к ней в кабинет под предлогом «уточнить детали» по новой книге. Потом — приносить кофе. Потом — оставлять на её столе смешные записки с цитатами из рукописей, которые она редактировала.

— **“„Он взглянул на неё с тем выражением, которое бывает только у влюблённых поэтов и безумных котов“. Это гениально. Мы точно не можем издать это под своим именем?„**

Анна фыркала, но сохраняла эти бумажки в ящике стола.

Олег был… не таким, как другие. Он мог внезапно начать рассуждать о том, почему в современной литературе так мало хороших злодеев, или признаться, что в детстве переписывал от руки «Гарри Поттера», потому что родители не хотели покупать ему книгу. Он носил носки с динозаврами, но при этом цитировал Бродского. Он смеялся над её сарказмом, но никогда не позволял ей замкнуться в себе.

И однажды, когда они засиделись допознад в офисе, он неожиданно сказал:

— **«Ты знаешь, что самое странное в тебе? Ты пишешь красной ручкой на чужих текстах, но сама — как незаконченный роман. И мне дико интересно, чем закончится следующая глава». **

Анна замерла. Сердце её бешено застучало, но она лишь подняла бровь:

— **«Это самая нелепая метафора, которую я когда-либо слышала». **

— **«Зато сработало»**, — усмехнулся он.

И в тот момент она поняла — всё уже началось.

**Глава 3: Ужин**

Анна стояла перед зеркалом в своей квартире, в пятый раз меняя платье. Черное — слишком траурное. Красное — слишком вызывающее. Синее — «как будто я пытаюсь выглядеть невинно, а это явно не так». В итоге она остановилась на темно-зеленом, с высоким воротом и длинными рукавами — строго, элегантно, но без нарочитой официальности. *«Как будто я не придаю этому ужину значения»*, — подумала она, тут же поймав себя на лжи.

Даниил ждал её в машине, нервно постукивая пальцами по рулю. Он был одет в темно-серый пиджак, который она любила — он делал его глаза еще ярче, голубее. Увидев её, он улыбнулся, но в уголках его губ читалось напряжение.

— **Ты прекрасна**, — сказал он, целуя её в щеку. — **Но, честно говоря, они все равно будут тебя разглядывать, как экспонат в музее.**

— **Спасибо, это меня успокаивает**, — сухо ответила Анна, пряча трясущиеся руки в складках платья.

### **Дом**

Родители Даниила жили в старом, но безупречно отреставрированном особняке на тихой улице. Дом пахнул деревом, воском для паркета и чем-то неуловимо дорогим — возможно, деньгами, возможно, уверенностью в себе, которая пропитала здесь каждый угол.

Его мать, Ирина Леонидовна, встретила их в дверях. Высокая, с идеально уложенными пепельными волосами и холодноватой улыбкой, она напомнила Анне героиню старых английских романов — тех, что держат дистанцию даже с собственными детьми.

— **Наконец-то**, — произнесла она, целуя сына в щеку. — **Мы уже начали волноваться.**

Её взгляд скользнул по Анне, оценивающий, но безупречно вежливый.

— **Анна, какое удовольствие**, — сказала она, протягивая руку.

Рука была мягкой, но рукопожатие — твердым. *«Проверка»*, — подумала Анна.

Отец Даниила, Сергей Михайлович, оказался полной противоположностью — коренастый, с живыми глазами и громким голосом, он сразу попытался разрядить обстановку:

— **Ну, раз уж ты привел к нам такую красавицу, значит, дела серьезные!** — хлопнул он сына по плечу.

Даниил закатил глаза, но Анна почувствовала, как ее щеки потеплели.

### **Стол**