Бесплатный фрагмент - Я знаю силу слов…

ВИКТОР АВИН

Санкт-Петербург

О себе? О себе осталось интересное и мне: Дата моего рождения и кто мои биологические родители. Вкратце моя санта-барбара такова: на лекциях по юридическому праву в универе препод, глядя мне, студенту в глаза сказал, что у кого не сходится в паспорте фамилия с буквами фамилий родителей, тому наследства не видать. Вечером проверил паспорта, у меня буква «о», у родителей буква «а». Не сходится.

А наследством брезжит большой дом на золотом дне Пригорода Питера. И я пошел приводить документы в порядок. Исправляли буквы в паспорте только на Литейном 4, в КГБ. Оттуда послали в архив: как записана моя фамилия впервые, в роддоме, в мою несгибайку, так они мне в паспорте и напишут. Несгибайка — картонная карточка, первый документ в деле на каждого гражданина СССР. В архиве тетенька переписывает данные из несгибайки в справку для КГБ, а я читаю три странные строки:

1. Дата рождения — 19 августа

2. Изменить дату рождения по уважительной причине.

3. Установить дату рождения — 11 августа.

Что это? — Воскликнул я. — Спросите у своей мамы, — бросила через плечо тетенька архивариус. Так студентом я пришел в архив за одним, а узнал другое. Главное — я приемный, родился не тогда и не от тех. И фундаментальность рухнула у меня, когда СССР для всех еще был фундаментом. А фамилию мне в паспорте исправили. Только записали что родился я 11 СЕНТЯБРЯ! Что это? — воскрикнул я, читая свой новый паспорт. Настоящий полковник и просто красивая женщина в юбке ответила: «У вас римскими цифрами в несгибайке написано „IX“ — а это сентябрь». «Но прописью на кириллице написано „август“! Что, римские цифры стали важнее?» «Бери и беги», — рявкнула красавица в погонах, и так у меня стало три Дня Рождения: 19, 11 августа и 11 сентября. Это очень неприятно, не дай бог каждому, как говорится. А кто мои биологические родители, до сих пор не знаю. Не смог узнать даже мой однокурсник, ставший генералом. Я распределился после универа на завод, он — в КГБ. Я попросил его посмотреть всего лишь первую страницу моего дела, там должны быть данные о моих биологических родителях. Он сказал «легко», взялся, но через месяц начал бегать от меня и перестал отвечать на телефон. Вот, жду, когда меня пригласят в тихий кабинет и там дадут просто прочитать первую страницу моего дела. Имею право знать, они от меня не имеют права скрывать. А в остальном у меня все как у всех, прекрасная маркиза.

Вы — шахматист, написали научную работу по игре в шахматы. Есть ли общий подход к успешной шахматной партии и успешному произведению?

Я не шахматист, просто люблю играть в шахматы, а после окончания универа вдруг стало интересно сделать экономическую модель на основе шахмат. А для этого надо было сначала понять, что такое шахматы как абстрактная, идеальная система. Отрывок из моей работы прочитал доктор математических наук и сказал буквально: «Отдай нам все». Я ему: «Создавайте группу математиков, я знаю где копать». Он мне буквально: «А ты кто такой? Может ты завтра под трамвай попадешь?». Я ему: «А может ты завтра под трамвай попадешь», и ушел из ГУЛАГА-лайт. Потом мою работу прочитал гуру в шахматном мире Леонид Юдасин (играл с Каспаровым на право обыграть Карпова). Прочитав, Леонид был потрясен и предложил мне написать статью в его книгу «Тысячелетний миф шахмат», которую он готовил к изданию как пример разработки темы, которую и он исследует. Я, естественно, дал согласие. Так в его книге, на страницах 516 — 535 оказалась моя статья «Алгортим развития агрессивной системы, модель на основе шахмат» под моей ФИО по паспорту, с соблюдением моих авторских прав. Эта работа издана мной отдельной книгой на русском и на английском языках, представляет интерес для специалистов в своем кругу. На моей работе в поэзии сказался мой принцип не напрямую из той разработки, а просто мировоззренческий: «Жизнь не шахматы, переходить не даст». Поэт я или нет, поймут потомки, если до них дойдет. Для меня стихосложение — тренинг, очень помогает на образном примере видеть систему в целом сразу, до ее создания, увидеть всю, создать ее как выдохнуть, и потом — не править. Поэтому я не шлифую и не правлю, пишу только экспромтом и потом не правлю, если даже вижу, что можно изменить. Это очень эффективно помогает создавать документы в аду, пардон, в саду, в котором не вырубишь топором.

Есть ощущение, что вы — человек резких суждений. Как реагируете на критику? Были случаи, когда признавали, что критик прав?

Я не резких суждений, я объективно мыслящий, а это рано или поздно задевает интересы всех нас в кривом, реальном мире. Поэтому и к критике я отношусь, как относятся к вере, к богу в церкви, в реальной организации, в бухгалтерии которой, например, Мощи проходят как «церковная утварь». Так же и критика — проходит или как вера что бог, поэзии, есть, или есть утварь, фонтан на нефтевышке, главное, чтобы тебя правлением колхоза назначили в пастернаки.

Какую свою книгу вы посоветуете к прочтению и почему?

Рекомендую прочитать мою книгу «Дело номер… Миграция души», изданную в МГО СПР в 2020 году в рамках премии Блока. В ней 168 страниц, редакция отобрала 100 самых забойных стихов из трехтомника моих стихов и прозы объемом 250, 190 и 200 страниц. У Пушкина примерно 50% воды, 50% стихов и строк бриллиантов и осколков россыпью по строкам. Это высший результат гения. У меня, надеюсь 10% бриллиантов найдется.

Что Вам удается легче — проза или стихи?

Я преклоняюсь перед талантливым ваятелем прозы. Стих — как выдохнуть. Вынимает душу, потом стоишь, как вагон дров разгрузил, а казалось просто выдохнул. Роман в прозе — удержать в голове все свои маски всех героев. Удержать и описать. Это впечатляет, это не вагон разгрузить, это поезд перетащить из Петербурга в Москву. А в стихах отдельная тайна — уметь написать текст песни. Попса, но это мне не удавалось ни разу.

Вы согласны с утверждением, что новое поколение не читает? Что должно произойти, чтобы «мода» на книги вернулась?

Да, не читают. Это политическое. Политикам в XXI веке важно чтобы человек не мог задержаться на чем-то целом, большем чем телеграмма, лозунг. Это лечится в школе на уроках труда, на которых детей учат сосредотачиваться на чем-то на 5, 10, 20, 45 минут. На объекте, на точке, на мысли, на книге…

Кто-то считает, что для продвижения себя и своих произведений надо проявлять себя публично, а кто-то — сохранять загадочность. Какой точки зрения придерживаетесь Вы и почему?

Каждому Бог и Дьявол дадут подходящий инструмент, который незаметно вас продвинет. А вы просто создавайте, пока вас тянет это делать. Престало тянуть — набирайтесь в реальности новых впечатлений. Успехов.

Моей личной королеве. Я вспомнил!

Я вспомнил запах скошенной травы!

Она волною только что играла,

и профиль ее выгнутой спины

ладонью щекотал июньский ветер,

и иван-чая маленький букетик

ворона прятала под крышу, плача,

когда я вспомнил запах скошенной травы,

листы каталога одежды от «Версачи»

перебирая воином «аппачи»

в ногах у глянцевой натурщицы бутика.

Когда ты медленно прошла, горячим телом

едва задев мои бурлящие флюиды,

я надкусил плоды у будущей победы!

И я вспомнил запах скошенной травы!

Когда вот только что, на срезах капли сока,

и в душном мареве испарина земли,

и звон бруска о лезвие косы,

обратный ход, движения в такт, и хохоток

идущих баб за косарями,

по колкой выбритой земле, с граблями,

и птиц, сводящих мужиков с ума

своим стремленьем увести их от гнезда.

И длинноногий контактер — кузнечик,

сидящий под одеждами, на плечиках,

бросающий свой треск в хоры, на ветер,

должно быть, тоже в это время вспомнил

и звонкий смех девиц в коротких платьях,

с напевом, целый день снопы творящих,

избы иссохшие за годы жизни бревна,

чернеющие, в трещинах; оконные

некрашенные, в грязных стеклах рамы,

красивое лицо бабули Тани,

колдунии, известной всей округе…

Я вспомнил запах скошенной травы!

Я вспомнил дерево шершавое на козлах

и зубы той извилистой пилы,

когда расписывался мой злаченый паркер

за узелок с одеждой, у колонки,

в которой перекачивают звонкие монеты.

Я вспомнил себя маленьким мальчонкой,

хватающим шлифованные ручки, лемех, и в плуге,

уткнувшемся в фундамент, столько силы — я вспомнил!

К венцу приставленные силосные вилы,

высокое крыльцо, и гаммы,

овеществленные в крестьянском снаряжении.

Я вспомнил сени и запах дуба в теле толстых бочек,

и конской черной гривы клочья, и седел кожу, хомутов,

поленья дров, и половиц качели

ведро с холодной ключевой водой

у самой двери. Я вспомнил — гений

Строителя-крестьянина поставил

в стыкованном космическом причале

загон для телки и быка, свиней, курей,

два места козам.

И смесь парного молока с парным навозом

я вспомнил, убиваемый «Клема» —

такими нежными, и древними духами.

Должно быть, Музы их потрогали руками

пред тем как ты осмелилась войти.

…Я вспомнил запах скошенной травы!

Расскажи мне снежинка

Расскажи мне снежинка, что ты видела, падая вниз?

Как моя шляпа из фетра ложилась точно в твою мишень?

В перекрестье ловила меня и поэтому такой кристалл?

По нему изучаю я свой будущий в лето на карте путь.

В завершенье которого забуду я шляпу надеть привстав

И она останется на скамье «окрашено», накрыв июль

И девочка с мамой сейчас идет и ей говорит:

Это не просто сугроб, это просто потом мужчина упал.

Расскажи мне снежинка, что ты видела, падая вниз?

Как летели вдогонку каменья и ангелы наперерез?

А ты все кружилась, чертя и метя в мои следы

Но села на шляпу, которой на мне пока еще нет.

Нет и меня уже здесь, за пазухой я еще!

Карманы не вывернуты и не вершатся события, вниз

Ступает женщина по лестнице в лета (карниз на карниз)

И девочкой смотрит наверх — сугробов пока еще нет…

БОРИС АЛЕКСЕЕВ

Москва

Говорить о себе от первого лица трудно, мешает гордыня. Говорить от третьего лица еще трудней — мешает зависть к предмету разговора. Говорить неопределенно — ЭТО! — втройне сложно, мешают первые два. Но говорить надо. В прошлом коммерсант, ныне художник и писатель. Член Московского союза художников и Заслуженный писатель МГО СП России. Прозаик от первого лица и поэт в третьем упоминании. Живу, переживая о происходящем. Пишу, разглядывая будущее, — оно прекрасно!

Вы окончили физический институт (МИФИ), работали в легендарном ИАЭ им. Курчатова. Что общего между литературой и физикой?

Физики и лирики напоминают две бригады метростроителей, роющих будущий тоннель с двух противоположных сторон. Переступая через карстовые преграды, оползни и подземные воды, они движутся к единой цели — встрече друг с другом. Оттого так радушны физики гостям-лирикам, а лирики столь трепетно откликаются на возможность побывать в наукоградах и поговорить тет-а-тет с гениями нанотехнологий. Что общего между ними? Ученые расщепляют атом, чтобы познать глубину естественного мира. Литераторы «препарируют» сознание героя и порой погружаются в такие «Марианские впадины» человеческой психологии, по сравнению с которыми «страшные» тайны ядерной физики могут показаться сущим мелководьем! В сущности, те и другие занимаются одним и тем же: познают непознаваемое. Оттого их тянет друг к другу. Физикам не хватает лирического ключа, чтобы отомкнуть двери в мир красоты и гармонии, без которого никакое формальное знание не полно. Лирикам для свидетельства о красоте требуется материал — бумага, чернила, краски, фортепиано и, конечно, тема, например, фундаментальная физика. Как экс-сотрудник Института Атомной Энергии им. И. В. Курчатова приведу в пример Альберта Эйнштейна. Игра на скрипке помогла гению всех времен сформулировать знаменитую теорию относительности. «Физика раскрывает неизвестное в природе, — говорил он, — а музыка — в человеческой душе. Это два метода познания мира». Несомненно, слово «музыка» в данном контексте равнозаменительно словом «литература».

…Дело было в Цюрихе в 1921 году. Эйнштейна пригласили выступить с лекцией о теории относительности. Каково же было изумление публики, когда великий физик встал за кафедру со скрипкой и предложил послушать вместо лекции сонату Моцарта!

В вашей жизни были крутые неожиданные повороты. Это были спонтанные решения? К своим текстам, к идеям вы относитесь также спонтанно?

Я много раз менял жизненный фарватер: физик — бард — художник — иконописец — писатель… пока не убедился в главном: жизнь — это творческий диалог не с профессией, но с Богом. Кто ты — врач, ученый или литератор — Божественному собеседнику неважно! Кем бы ты ни был, Он одинаково заинтересован в тебе и в твоих чистых помыслах. С другой стороны, профессиональный поиск себя — процесс оправданный, ведь здесь, на Земле мы очень нужны друг другу. И хорошо, если каждого из нас будет больше. И еще. С возрастом приходит понимание: ничего спонтанного в жизни нет. Даже столь разные существа как гусеница и бабочка связаны единой жизненной нитью — два зримых антагониста порождают друг друга!.. Так премудро устроен мир. Если мы хотим жить в согласии с собственной средой обитания, нам до́лжно следовать правилам ее диалектики и не роптать на «досадные случайности и невезения».

Для кого вы пишете? Как представляете свою аудиторию?

Каждый писатель хочет, чтобы его тексты были востребованы наибольшим количеством читателей. Но! Два паронима — популярный и популистский — столь близки по звучанию (как полутон в музыке между ми и фа), что лукавый легко обманывает нас, подменивая смыслы. Скажу честно, мне неинтересен читатель, который смотрит на книги как на источник развлечения. Мне ближе читатель-собеседник, человек, для которого книга — повод для размышлений, а не погремушка от скуки. Мы можем спорить, не соглашаться друг с другом, но, если основой нашего литературного диалога будет взаимное сопереживание, я посчитаю свой труд не напрасным. Даже, если таковых собеседников окажется немного.

Какую основную мысль вы хотите донести до читательской аудитории?

Ошибки учат внимательности. По молодости, как ни споткнись, ни упади в житейскую яму, избыток сил поднимает, отряхивает и, дав пинка, отправляет дальше. С возрастом приходит рачительность. На все перечисленное приходится расходовать не избыток сил, но их драгоценный НЗ. Хорошо, если НЗ в достатке. Порой, чтобы подняться и стряхнуть с плеч случившееся, собирать силушку приходится по сусекам. Быть внимательным к собственной жизни, искать смысл в каждом событии, которое Господь предлагает пережить, идти сквозь житейские тернии не животом вперед, но сердцем и совестью — вот, пожалуй, перечень основных мыслей, с которыми я обращаюсь к читателю.

Как ваши личные и профессиональные интересы коррелируют с литературной деятельностью?

Я привык жить делом. Служа науке, засиживался до утра над формулами и результатами экспериментов. Став художником, мечтал передать средствами живописи красоту мира. Как литератор… мечтаю заработать деньги, которые позволят заниматься только литературой. Парадокс в том, что желание монетизировать то, что ты пишешь по велению сердца, невыполнимо. Это как сидеть на двух стульях — ни на том целиком, ни на этом. Хотя кому-то удается. Я не из их числа — вот и вся корреляция.

Какие жанры Вам наиболее близки?

Более других мне близок жанр, в котором пишу сейчас. Если серьезно, боевик, эротику, детективную фантастику, женский роман, все то, что сегодня востребовано и (о, волшебное слово!) монетизировано, — терпеть не могу. Люблю, когда герои рассуждают. Пусть их рассуждения просты, обыденны, но они думают и, значит, (для меня) существуют.

Какой точки зрения вы придерживаетесь: литература — это вдохновение или вдохновение приходит во время работы?

Литература — это вдохновение, которое приходит во время работы. Если вдохновение окрыляет писателя, волнует сердце, но потом, подобно ветренной музе, исчезает, не оставив следа — текста! — это что угодно, но не литература.

Отечественная литература в упадке или, как и в любые сложные времена, нас ждут открытия и шедевры?

Не мне отвечать на этот вопрос. Об этом следует спросить историка литературы или писателя, творческая биография которого является иллюстрацией развития отечественной словесности по крайней мере за последние пятьдесят лет. Скажу больше: я лично знаю такого писателя — Евгений Анатольевич Попов. Удивительное рядом.

Кобылица в пруду

— Праздник прошел, и слава богу, — вздохнула мама, — ждешь его, ждешь, а он, как льдинка на ладони, поживит кожицу и стает, будто не было вовсе! Да, сынок?

— Да, мама, — отвечал я, растирая пальцы, стертые до самых косточек о клавиши аккордеона!

Мама права. Ох, уж эти фамильные посиделки! Что майские, что октябрьские. А уж Новый год!.. Бывало, до тридцати родственников собирались за праздничным столом. И как в нашей крохотной квартире все тридцать помещались — не понимаю.

Гости начинали съезжаться задолго до назначенного часа. Каждые пять-десять минут звонок заливался соловьем, и мама устремлялась к двери.

— Анастас Петрович, господи, сколько же лет!

— Галя, да что ты? Каких лет — на октябрьские виделись!

— Ах, как время летит!

— Вот-вот, голубушка. Ты-то все хорошеешь, радость моя! Боренька твой как?

— Растет, Анастас, нас догоняет.

— Вот и славно, голубушка. Это тебе.

— Розы… Белые! Дорогой мой человек, где же ты взял это чудо? Зима на дворе!

— Под снегом, милая, под снегом. Все сугробы перетрусил, самые белые отыскал — для тебя!

Сбросив верхнюю одежду в назначенные руки (как правило, мои), вновь прибывшие протискивались в коридор и передавали к столу бутылки с вином, авоськи с апельсинами и упакованные в кальку или оберточную бумагу салаты. На время праздника наш коридор превращался в некий крохотный атриум, где под двумя потолочными светильниками гости обнимались, держались за руки и пристрастно выпытывали друг у друга личные новости, будто хотели выведать собственную жизнь.

— Рассаживаемся! Ничего-ничего, в тесноте да не в обиде. Сдвиньте плотнее доски, вы же провалитесь! — командирским голосом мама зазывала всех в гостиную и рассаживала увлеченных разговорами родственников за праздничный стол.

Основным посадочным материалом служили трехметровые доски-пятидесятки. Мама хранила их в чулане, извлекала под праздник и стелила по две между табуретами. Расчет был прост: три метра на пять человек, всего шесть пролетов. Но шесть пролетов вокруг праздничного стола никак не умещались — не позволяли квадратные метры, поэтому приходилось уплотняться и соседствовать бочком — не пить же по очереди!

Но вот все расселись, разговоры смолкли и наступило праздничное ожидание. О, эта минута дорогого стоит! В ней и надежда на предстоящую радость, и притаившаяся взаимная любовь, и вера в будущее, прекрасное, как эта встреча. Будто в черной высоте вселенной летит комета Галлея, и пока она пролетает на головами собравшихся, длится минута сладостного ожидания.

Сжимая рюмку в подрагивающей от возраста и волнения ладони, первым поднимается почтенный Егор Евсеич.

— Родные мои!.. — дед тушуется. — Да что там. Живу я от встречи нашей до встречи. Знаю: пропущу разок — помру непременно. Ведь нам друг без друга нельзя. Никак нельзя…

— Ну, Егор! Праздник, а ты нелегкую поминать вздумал! — смеется тетка Авдотья, мамина сестра. — Выпей, Егорушка, по старшинству за нас всех. — лицо Авдотьи становится серьезным. — Выпей за страну нашу широкую да за детишек наших, чтоб никакая война их не тронула. Пущай худо да лихо с нами сгинут. Хватит худобе́ пялиться на русского человека!

— Авдотья, так ты ж сама!.. — слышится со стороны.

— Тьфу ты, проговорилась. С праздником, родные!

И потянутся хороводом от стариков к молодым заглавные речи, любовные признания да стишки с юморком. И будет гул над столом стоять, будто пар над рекой клубиться! А как примут по четвертой да подсластят по шестой, так и про танцы непременно вспомнят! Стол, табуреты, доски — в сторону, меня ж с аккордеоном — на возвышение.

— Боряха, барыню! С выходом! Мать честная, раз живем!

Наскоро пристегиваю ремни, развожу мехи и, притопив клавиши, беру долгий сочный мажор. По гостям, как электрический разряд, пробегает вздох накопившейся удали. Снова растягиваю мехи, выдерживаю секундную паузу — и-и… — и зачинаю выход перебором боярской кадрили. Темп придерживаю, будто вымазываю звуки из рамки с медовыми сотами…

Первой в круг выпархивает моя любимица, тетушка-красатулечка Катерина Федоровна. Расправив белые руки, плывет она ладная, красивая, «двадцатидвухлетняя»! Ей вслед подхрипывает дед Егор: «Мы Ивано́вы!» И, бросив под ноги будто в подстилок горестные архипелаговы годочки (дед четырежды сидел при Сталине), вышагивает гоголем за тетушкой. Сверкает дедов яловый сапожок. «Мы, Ивановы, завсегда в строю!» — хорохорится старик, перестукивая каблуками собственную погибель — сердечную аритмию. О том, что дед Егор болел пороком сердца, болел давно и трудно, я узнал год спустя, на похоронах. Матушка его Степанида Оглаевна вручила мне те самые сапоги со словами: «Как врастешь в них — носи и помни деда. Очень любил он людей, особливо тебя, Боречка…»

---

* * *

— Вот и все, — вздыхает мама, помогая мне сложить праздничный стол в обыкновенную столешницу овальной формы, — замучили они тебя?

— Да уж…

Скажу ответственно, играть на протяжении четырех часов попеременно Барыню, Цыганочку и Чардыш — дело нелегкое. Одна Барыня чего сто́ит — пальцы молотят по клавишам, как град по оконным отливам. Отыграл Барыню, требуют Цыганочку да непременно с выходом. Что тут скажешь? Снова вжимаю пальцы в клавиши аккордеона и… цыганская мелодия, подобно вырвавшейся из загона кобылице, цокая терциями по влажным мшистым валунам, уносится в степь, оставляя за собой рыхлую, как пашня, смоляную дорожку…

* * *

— Праздник закончился, — повторяет мама, снимая передник.

Я смотрю на нее, усталую, немного растерянную и думаю: «Как странно! Столько было планов, надежд, труда, и все это — пшик только потому, что в календаре закончилось праздничное число? Выходит, целую неделю мы с мамой готовились не к будущему, но к прошлому. Меня завтра ждет школа, уроки, а маму — долги и чужие мысли по телевизору…

Через много лет мне открылось другое понимание слова «праздник». Праздник не на потребу или для увеселения, но как духовное событие, как торжество добра над злом. Оказалось, что такому празднику не нужны внешние события, он, как дух, дышит, где хочет, и всегда с теми, кто в нем нуждается — праздник-уте́шитель. Я понял значение фразы: «Вы можете меня убить, надругаться над памятью обо мне, но вы не можете причинить мне зла». Отнять праздник, который всегда со мной, невозможно. Не о таком ли празднике писал старина Хэм, когда обнаружил потерянные в Париже чемоданы?

И еще. Во всяком русском иконостасе есть, так называемый, Праздничный ряд. Один из его центральных сюжетов — праздник Распятия Христова. Согласитесь, странно: как можно называть праздником столь ужасное событие? Оказывается, можно. Без Распятия не было бы Воскресения, а без Воскресения Христова — возможности человеческого спасения. Выходит, праздник — это ступенька в будущее, некая высота, на которую надо суметь подняться, удержаться и продолжить восхождение, ведь впереди еще столько праздников!

Мы же ведем себя подобно кобылице. Ломаем преграды, мчимся в ночное, а под утро (праздник закончился) с повинной головой возвращаемся в табун, чтобы состариться под кнутом коневода… Что же делать? Так ли уж грешно радоваться, загадывать желания, накрывать столы, гарцевать, как кони в дорогой упряжи? Ведь подобные чувственные радости в перечне грехов не значатся! Разве что… праздность.

* * *

Люблю поутру с удочкой посидеть. Встану часа в четыре — и на пруд! Тихо повсюду. Глядь, по дальнему бережку — цок-цок-цок — кони с ночного возвращаются. Пруд под ними парит… И кажется, кобылицы не по луговой мураве, а по воде парящей ступают. Смотрю и радуюсь!

Потом присяду на валунок и ловлю карасиков. Ловлю и удивляюсь: что-т они, мелочь пузатая, крючка не предвидят? Им бы «гостинец» пожирней да спинку опарыша маслицем помазать. Э-э, опять по воде круги пошли, поплавок гарцует, яко Барыню пляшет. Подсекаю — и вся недолга!

— Что трепещешь? Пойми, карасик, пока ты не научишься быть внимательным к собственной жизни, кто кому корм — не ясно.

ЭДУАРД АРТЮХОВ

Санкт-Петербург

Как там в народе? Их не зовут — они сами приходят. Эдуард Эдуардович Артюхов. Немного о себе? Родился, учился, служил, трудился, женился, тружусь и живу… Если тезисами из автобиографической справки: родился в 1966 году в городе-герое Смоленске, учился в славном городе на Волге –Саратове, жил и живу в городах-героях Москве и Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), более 30 лет служил Отчизне, в том числе в следственно-прокурорских органах Советского Союза и Российской Федерации, Почетный работник прокуратуры Российской Федерации, ветеран труда, ныне пенсионер, живу, люблю и продолжаю трудиться по славу России-матушки.

Я — питомец четырех Городов

Я счастливый человек — без слов,

Я — питомец четырех Городов.

Все в объятия тепло принимали,

Как родители, все, что есть у меня, дали.

Город-воин Смоленск — родил,

С Отцом и Мамой приняв в мир.

Небогато кормил, одевал,

Человеком, как мог, воспитал.

Подхватил эстафету Саратов,

С Волги в помощь днепровскому брату,

Хоть недолго я в Саратове жил,

Меня многому он научил.

Он — учитель мой и наставник,

Грыз наук высших здесь я камень.

Камень, именно, а не орех,

Здесь в профессии заложен успех.

Велика и широка Россия,

Но столица у нее — одна.

Настороженно, с хитрым прищуром,

Принимала меня Москва.

Быстро с нею мы сдружились,

В суете вместе с ней носились,

Над проблемами вместе бились,

День и ночь на благо трудились.

Все ж сбылась и детства мечта,

В Петербург отправляет Москва.

Питер, Петроград, Ленинград…

Город — труженик и солдат.

Город Ангелов и Невы,

Наяву — цветные сны…

Кто однажды здесь побывает,

Город Питер не забывает.

Это счастье мне свыше дано,

Будто в сказке или кино…

Я счастливый человек — без слов,

Я — питомец четырех Городов.

За годы службы должности приходилось замещать разные. Не скажу, что много, но по лестнице вверх. Как присягал Родине, как она поручала. В отставку ушел с должности, по выслуге лет, первого заместителя прокурора Санкт-Петербурга, государственный советник юстиции 3 класса, но близкие, друзья, в том числе бывшие подчиненные, до сих пор называют «товарищ, генерал».

Зачастую люди в вашей должности, занимаясь литературным трудом, предпочитают жанр детектива. Вы — поэзию. Почему? И стоит ли ждать от Вас детективных книг?

Любого человека сразу настораживает, а то и пугает, слово –«прокурор». Может и я, если бы меня вызвал на беседу прокурор, испытал внутренний дискомфорт. Все мы грешны в чем-то.

Уверенно могу сказать, что среди моих московских и петербуржских коллег, прокурорских и следственных работников, много талантливых, удивительных поэтов и писателей. Одна беда- наша профессия прямо связана со скупой, регламентированной, профессиональной, служебно-деловой прозой. Нет места поэзии.

Стихи же я начал писать, как научился это делать, то есть писать. Задолго до того, как избрал и посвятил себя конкретной профессии. Профессия звучала гордо и мощно — правоведение. Юрист- правовед.

Два первых моих стихотворения я помню прекрасно, но их первенство в моей памяти уже спорно. Может это последствия современного заболевания — ковида, либо, увы, признаки первые другого — склероза. Но точно первая публичная публикация была в школьной детской стенгазете — стихотворения о Божьей Коровке. Основа сюжета — популярная в то время детская считалочка-молитва.

Божья коровка

Божья коровка села на листочек.

Красненькие крылья в черненький горошек.

Бродит по листочку пищу себе ищет.

А когда на поле, нам посевы чистит.

Божья коровка наш помощник добрый.

Если прилетаешь, это божий знак.

Знаем мы приметы, с неба что советы.

Знаем, ты кусаешься, если что не так.

Божья коровка, ты лети на небо.

Божья коровка принеси нам хлеба.

Божья коровка, ты лети на небо.

Божья коровка разгони ненастье.

Божья коровка принеси нам счастья.

Муравей

Вот ползет муравей.

Все кричат палкой бей.

А я бить не хочу.

Муравья отпущу.

Ты ползи муравей,

В домик свой поскорей.

У тебя ж есть семья.

Дома ждут все тебя.

---

Что касается прозы и детективного жанра, то в ответ на такой вопрос приходит, возвращаясь, мне в голову старый советский анекдот.

Собрались старые друзья на дружеское чаепитие. Стол накрыли. На столе — дефицит, шикарные шоколадные конфеты. Все кушают, хвалят, наслаждаются, а одна женщина даже не касается их. «Валентина, а что конфеты не кушаешь, не любишь?» Отвечает: «Да я на них смотреть уже не могу, 35 лет работаю на шоколадной фабрике!»

В молодости и я пробовал «шоколадные конфеты». Где-то в архиве лежат творческие прозаические позывы под рабочим названием «Записки районного следователя». Напомнили. Быть может, стоит в архиве покопаться, да и вытащить на свет Божий еще и Эдуарда Артюхова-прозаика.

Несколько ваших стихотворений были положены на музыку. Вы даже снялись в одном из клипов. Как искали соавторов? Это было целенаправленно?

Музыкальные клипы на стихотворения «Памяти поэтов» и «Не творите зло!» действительно первые шаги в новом направлении. Потом были и другие. В одном, на стихотворение «Война», я даже скромно подпевал. Соавторов посылает Бог, поэтому нет смысла их искать. Либо встретишь, либо нет.

Кстати, в клипе «Памяти поэтов» прослеживается история встречи двух авторов — поэта и музыканта. Мы повстречались на православных творческих встречах с детьми в православном центре при Храме во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского в городе Колтуши Ленинградской области у настоятеля отца Артемия, истинного священника, творческого человека, хранителя традиций православной веры и просветителя.

Сакрально. Приход в Колтушах, в имении первого генерал-прокурора, сподвижника и друга императора Петра Первого Великого графа П.И Ягужинского, был создан по указанию императора на средства казны по прошению графа. Да и само имение было пожаловано П. И. Ягужинскому Петром Первым. По-современному, это была дача графа П. И. Ягужинского, «дача» от Петра Первого. Храм, построенный графом, не сохранился, но ныне на месте дома графа два храма, православный центр, городской парк и старый погост, памятник первому генерал-прокурору, возведенный прокуратурой Российской Федерации.

Так распорядилась судьба и Бог, что именно здесь встретились поэт-прокурор, поет-музыкант, священник-просветитель, каковых в народе уважительно называют всегда, независимо от возраста, — батюшка.

На стихи, вашего покорного слуги, создано более десятка песен. Но мне лично сжимают сердце и легли в душу две, посвященные главному человеку в нашей жизни — Маме. Песни можно найти и послушать в виртуальной среде интернет, я же приведу стихи прототипы, которые, конечно, отличаются от музыкального варианта.

Исповедь и Маме, и Богу

(рабочее название песни — Мама)

Я стихом тебя не баловал.

Я добра не замечал.

Ты его так тихо делала-

Праздник сам вдруг наступал!

Ты душою всеобъемлющей,

Сердцем, созданным добром,

Понимала жизни истину.

Мудро ты вела свой Дом.

«За добро ведь не пожалуют.

Зло лишь помнят навсегда», —

Так из зависти, наверное,

Говорили, проходя.

Мимо слез твоих бесхитростных.

Мимо радости простой.

Но никто тебе не сказывал:

«Ты не делай так, постой!

Все само собой уляжется,

Утрясется, так сойдет!

Все само собой пройдет!»

А жила отца ты мудростью,

Мамы женской простотой,

И великой жизни силою-

Безответной добротой.

Не могла сказать, ты, Мамочка,

Для себя самой: «Постой!

Пусть само собой уляжется.

Пусть идет, само собой».

Ты любовь свою великую,

Отдала не только мне.

Ты своею жизни силою,

Многих привлекла к себе.

Добротой и задушевностью

Многих ты спасла во тьме,

Освещая сердца пламенем

К миру путь, а не войне.

Мимо горя, огорчения

Никогда не шел твой путь.

А ведь можно не заметить бы,

Стороною обогнуть.

Словом добрым, делом праведным,

Ты всегда могла помочь,

Несмотря, что жизнь не ласкова,

Иногда самой не в мочь!

Через месяцы и годы,

Через много даже лет,

Иль в семейном разговоре,

Иль обмолвится сосед,

Иль подруга проболталась,

Иль расскажет добрый друг,

Как и чем ты помогала

Тем, кто жил тебя вокруг.

Лишь укрывшись смерти саваном,

Тайны многие раскрыла ты.

Но обет ты не нарушила,

И сама не говорила нам.

Это люди, что согретые,

Твоим Сердцем и Душой.

Приходя о них поведали

С болью, не кривя душой.

Со слезой и огорчением,

И с огромной теплотой.

И добро, для них что сделано,

Не забыть, и не отнять.

Скромность чувство немонетное.

Скромность чувство безответное.

Что- не взять, то — не отдать.

Доброту твою безмерную

Не забыть нам! Никому!

Но вернуть хотя бы толику

Не удастся наяву.

И теперь лишь только в памяти

Светлый образ твой храня,

Доброту твою безмерную

Не забыть нам! Никогда!

Не вернуть долг бессеребряный.

Теплоты долг не отдать.

Ты делами безмонетными

Завещала: «Не страдать!

Жизнь любить, не унывать!

За добро добром не взыскивать!

За добро добром платить!

Жить, творить, а не гадать!

Даже если сам ты немощен,

Все равно всем помогать!»

Пусть гордится дочкой истинной

Богородица — Всем Мать!

Мне ж твоим заветам следовать,

Завещание- исполнять.

Ты прости меня, хорошая,

Что добро твое не ведая,

Не любил тебя, как должно, я,

Не дарил тебе цветов.

Ты прости меня, любимая,

Что добро твое не ведая,

Не любил тебя, как должно, я,

Не писал тебе стихов.

Прости.

Материнская любовь

(рабочее название песни Мама-2)

Не каждый помнит крик свой первый,

И мамы в боли облегчения стон.

И первый вздох, и сон свой первый,

И звуки первые, и смысл первых слов.

Не каждый помнит первые года,

Вкус первый даже мамы молока.

Но каждый помнит, как в болезненной горячке

На лоб ложится ее теплая рука.

Как боль снимают поцелуем ее губы.

Как прижимают к ее сердцу ее руки.

Любви как много с нею рядом и тепла.

И как спокойно рядом с нею спит дитя.

Любовь ее нам не заменит,

Конечно, строгости любви отца,

Но именно она нас направляет

На путь любви и милосердия Творца.

Вот почему, чтоб в жизни не случилось,

Ее любви ни мига не забыть,

Ее любви ни капли не прокапать,

Ее любви из сердца не пролить.

И кто любовью той с рождения напоен,

Тот счастлив в жизни, добр и силен.

Любовью той он будет дорожить.

С любовью в сердце той он будет жить.

Любовь та мамы — божий дар!

Не погасите ее в сердце жар.

Когда уходит мама в небеса,

В любви той она с нами навсегда.

Здорова если мама и жива,

Не забывайте ей сказать слова

Своей любви, внимания своего.

Нет ничего дороже для нее.

Любовь познав — любовью и живите.

Ее могущество и силу берегите.

Как вас она, носите маму на руках.

Так быть должно у нас в веках!

Пока мы живы — мы творим! Не исключено, что музыкальное направление получит свое продолжение и развитие. Есть пока другие насущные планы.

После статей и передач о вашей литературной деятельности Вы проснулись знаменитым. Как коллеги отнеслись к такому неожиданному успеху?

Коллеги по службе в прокуратурах Москвы и Санкт-Петербурга о моем литературном увлечении знали, я баловался поздравлениями, посвящениями, акростихами и эпиграммами, но публично не печатался.

Прокуроры настоящие — люди скромные.

Вы занимаетесь системно продвижением ваших книг?

В Петербурге совместно с ветеранами прокуратуры мы издавали в течение десяти лет литературный сборник поэзии и прозы работников и ветеранов (пенсионеров) органов прокуратуры, их детей, внуков, родственников. Специально продвижением своих книг я не занимаюсь, но стараюсь издавать тематические сборники. Продвижением талантливых авторов, особенно молодых, в меру сил и возможностей, стараюсь заниматься. Это наше настоящее, чистое, вдумчивое, умеющее любить сердцем и душой, талантливое будущее!

Вы уверены, что поэзия исправит мир?

Я верю, что красота изменит и спасет мир! Но ее кто-то должен творить. Поэзия — это часть того творческого величия, которое называется красота.

Какие темы вам наиболее близки и интересны?

Любимая тема для поэта- жизнь. Она дает сюжеты для размышлений и творчества.

О роли поэта в современности

«… до какой степени русские люди

изголодались по словесной гармонии,

по поющему ритму стиха. Этот голод

естественен и понятен…»

Великий русский И. А. Ильин

Поэзия — бесценный дар, коль озарил тебя.

Поэт — целитель светлых душ. Убийца — никогда!

И если Бог талант дает, обратно не возьмет.

Но как ты пользуешься им, я думаю, учтет.

Поэт — пророк! Поэт — мудрец!

Рифм музыкант, Души певец!

Язык народа в нем живет.

Поэт им дышит и поет.

Поэта дар, что от Творца, —

Он звонок и певуч.

А в дни беды, чтоб тьму прогнать —

Как колокол могуч.

Народ — прозаик скуден, ясен.

И этим тоже он прекрасен.

Народ — поэт могуч и звонок.

Он свет в себе хранит с пеленок.

Народу русскому не счесть

Поэтов звонких и могучих.

И Пушкин у России есть!

Пиит Руси — один из лучших!

А рядом с ним в строю стоят

Поэты многие России.

Им всем за это — слава, честь!

Их всех уже не перечесть.

В эпохах разных их несметно.

На первый взгляд их незаметно.

Обманчиво все это, друг!

Поэтов множество вокруг.

Их шельмовали, убивали,

Забвенью тихо предавали.

Корили их и презирали.

Их в смутах просто забывали.

Но в тяжкий миг всегда искали.

Но тяжкий миг их вспоминали.

Но в тяжкий миг всегда ценили.

Но в тяжкий миг их вновь любили.

Поэт от Бога — тот поэт,

Который воспевает Свет

И истину тебе несет.

И к Свету за собой зовет.

Тернист поэта все же путь.

Гордыня, лесть, кругом соблазны.

И от того, кому служить —

Поэты очень, очень разны.

Все от того, чем службу мерить.

Все от того, как жить хотеть.

Все от того, как жить уметь.

И от того — кому, что петь.

Заманчиво блестит тропа,

Что пред поэтом стелет Тьма.

И многие по ней идут.

Им кажется, что лучше тут.

Как много стало их вокруг.

Их «творчество» корявит слух.

Творенья их смердят пороком.

Нет среди них, увы, пророков.

Сегодня Тьма со Светом бьется.

Ей что-то в этом удается.

Но вижу я Поэтов русских возрождение.

Сильны и светлы их творения.

В них смелось духа, воля, восхищение,

В них милосердие находят отражение.

В них раскрывается земная красота.

В них и изящество, и простота.

В них правят вновь

Надежда, Вера и Любовь!

На правый бой ведут Руси поэты,

Что пережили все наветы,

И возродились в нас с тобой,

Чтоб с Тьмой вести духовный бой.

И от того, как будем мы трудиться,

Как с Тьмой в бою духовном биться,

Зависит главное — как быстро

Дух русский, самобытность возродится!

Россия разорвет духовный плен.

И русских, и нерусских, поднявши с колен,

Повергнет Тьму в тебе, во мне.

Оплотом Света станет на Земле!

Расскажите, пожалуйста, над чем Вы сейчас работаете?

Мне в этом году, что радостно, удалось подготовить и передать в печать сборник стихотворений, посвященный 320-летию Санкт-Петербурга. Жду пахнущую свежим типографским духом книжицу. Есть и давняя мечта, которую хочется воплотить, к тому прилагаю старания — издать тематический поэтический сборник о Москва и москвичах. А затем о моем родном великом городе Смоленске.

Стихотворений накопилось много, им в свет пора открыть дорогу!

Памяти поэтов

(ремейк для музыкального воспроизведения)

Поэты не уходят в неизвестность,

Поэты не уходят в никуда!

Покинув землю бренную, порой

Довольные и не довольные собой,

Мятежные или обретшие покой,

Считающие жизнь свою пустой,

А может быть достойной и святой,

Путь прошагав по жизни непростой,

Иль вовсе не ценя ее никак,

Предчувствуя и свой последний шаг,

Уйдя своей последнею дорогой —

Жить остаются в собственных стихах!

И там, меж строф и рифм, живут они

В сердцах, читающих стихи!

Поэты не уходят в неизвестность,

Поэты не уходят в никуда!

Санкт-Петербург — Колтуши, 2019 год. Музыкальная обработка и

Исполнение — Антон Слон и группа «Лунный пес».

Оценки от жизни

(размышления в юбилей-55)

Жизнь оценки нам ставит строго.

Нелегка в жизни строгой дорога.

Учит жизнь нас своим наукам.

Нет в них места пустым лишь звукам.

Каждый день оценки жизнь ставит.

Не прибавит и не убавит.

Жизнь — учитель взыскателен, строг.

Тем и ценен оценок итог.

---

На пятерки жизнь очень скупа.

На «отлично» лишь знает она.

Нет учителя жизни строже.

Знать никто лучше жизни не может.

Трудно жизни сдавать экзамен.

Жизнь не купишь деньгами, дарами.

Коль не знаешь ее предмет,

Не потянешь счастливый билет.

Нужно много усердно трудиться,

И у жизни пытливо учиться,

Чтобы жизни дать полный ответ

На вопросы, где «да» или «нет».

Чтоб от жизни «отлично» добиться,

На экзаменах не провалиться,

Нужно долго, упорно учиться.

Надо долго, упорно трудиться.

И тогда жизнь потуги заметит,

И заслуги пред нею отметит.

Не наградами и не богатством,

А семьей и дружеским братством.

Коли душу свою бережешь,

И без злобы на свете живешь,

Если ты не один, жил прилично,

Жизнь поставит оценку «отлично».

Если жил, словно в жизни один,

Душу жаждой богатств отравил,

И лишь завистью, злобой ты жил,

«Пять» у жизни — не заслужил.

«Пятью пять» — важный жизни экзамен.

Ясно сразу, в чем плох, а чем славен.

«Пятью пять» — важна жизни отметка.

«Пятью пять» — выпускной то экзамен.

Жизнь своим научила наукам,

Чтоб не жить нам в хождениях по мукам,

Провела свой главный экзамен.

Жить теперь мы должны ее сами.

«Пятью пять» — крепка жизни отметка,

Если дом есть, а в доме том детки.

Их родили твои уже дети.

Если в мире живешь ты на свете.

Если в доброе вера крепка.

И в согласии с тобою душа.

И крепка еще в деле рука.

Жизнь дает тебе жить не спеша.

Жизнь оценки нам ставит строго.

Хороша с жизнью нашей дорога.

Коль науки ее мы постигли.

И отметок отличных достигли.

---

Петербургская туманная ночь

Декабрь. Ночь. Туман. Санкт-Петербург.

Год 2020 — мрачность и испуг,

Непредсказуемость движения мирового.

Переживали мы и — ни такое!

Расплылись в дымке фонари.

Туманом пленены они…

Проспекты, улицы, дома…

Притихла невская волна.

Уснули старые мосты.

Нет дела им до суеты.

К зиме и им пора заснуть

И от разводов отдохнуть.

Тумана плен и мрак ночи

На Невском гонят фонари.

Хоть стражи света и отличны,

Но силы их не безграничны.

В проулках тени нестатичны.

А ветры очень динамичны.

Прохожих обдувают хладом.

В туманной дымке нет преград им.

Тому они безмерно рады.

Сидеть без игр нет досады.

Они уже не детвора,

Гурьбой на волю им пора.

Зима им вольную дала.

Пришла унылая пора.

По-взрослому они бушуют,

Свистят, взвывают, хладом дуют.

Последний лист, сорвав, играют.

Дождь в шугу с неба превращают.

Везде пронырливо снуют.

Не ведом им покой, уют.

Уж златой осени нет красок,

Но нет богатства серебра,

Что подарить должна зима.

Старушка сырость верх взяла.

Исаакий в облаках парит,

Сегодня мрачен его вид.

В одежды серые одевшись,

Величие все ж свое хранит.

И тайны жизни городской,

Что прорываются порой,

Чтобы нарушить наш покой,

Пугая мрачной темнотой.

В притихших тусклых переулках,

В кварталах темных закоулках,

В проездах их и переходах,

Где не бывает в ночь народу.

В зовущих арках в темноту,

В прикрытую туманом пустоту.

Что в ней сокрылось, что она хранит?

Среди спины мурашка холодно бежит.

Там тайны все еще живут.

Непознанным мгновенно промелькнут,

Нам полностью не раскрываясь,

Но и навечно не прощаясь.

Да. Хмур, печален город ныне,

Но нет в нем сумрачной тоски.

Так было ране, будет ныне.

Уныние пробьют веселия ростки.

И впереди снега, морозы,

На окнах из кристаллов розы.

Туман, что в этот час везде клубится,

В мороз на город серебром ложится.

Исаакий золотом вновь заблистает,

Лазурью чист свободный небосвод.

Зима в права свои уверенно вступает.

И праздник в город с радостью придет.

Люблю прогуляться по Невскому я

Люблю прогуляться по Невскому в вечер.

Под взглядом пытливым его фонарей.

Когда стало меньше немного прохожих,

Бегут горожане домой поскорей.

Но гости по Невскому толпами ходят.

Их музыкой, песней на танцы заводят.

В театры они вечерами приходят.

В кафе, рестораны они не обходят.

Душою здесь города все обогрето.

Гостям тут раздольно, привольно, приветно.

Зимою холодной и в белые ночи

Коль гость побывал здесь, снова захочет.

Авто мчат по Невскому, как люди, толпой.

И ныне от них Невский редко пустой.

Здесь не насладиться простой тишиной.

В саду у Казанского лишь ночью глухой.

Кипит жизнь на Невском и ночью, и днем.

Все знают о Невском, и грезят о нем.

Лишь к вечеру тише, немного степенней.

Нет в мире второго такого, поверьте.

Люблю прогуляться по Невскому к ночи.

Зайти по дороге к Пушкину в гости.

Послушать Кагана. Вестник прочесть.

И выпечку славную с чаем тут съесть.

Неспешно потом до парадной дойти.

Встречая в пути лишь одни фонари.

Они лупоглазо на Невский глядят.

Быть может, они прогуляться хотят.

Кивнув фонарям, — «До завтра, друзья», —

Домой возвращаюсь сегодня и я.

Люблю прогуляться по Невскому я.

Приятней прогулок не знаю, друзья.

Матушка Матронушка

(Блаженной Матроне Московской, восьмому столпу веры русской православной, посвящается)

«Прежде нежели Я образовал тебя во

чреве, Я познал тебя, и прежде нежели

ты вышел из утробы, Я освятил тебя»

(Иер.1:5).

Слепою рождена она была,

Но многих лучше видела она.

Бог дал ей виденье души,

Чтоб многих от беды спасти.

Когда в безверии живет

Все ближе к сатане народ,

Своих посланцев Бог нам шлет,

Во тьме чтоб не погиб народ.

Ей не дал Бог вообще глаза,

Но видела ее бессмертная душа.

Нас видеть с нею Бог учил,

Чтоб Божий Свет увидел мир.

Когда ты в свете не такой,

Еще не познанный герой,

Жизнь среди бесов нелегка,

Дорога к святости трудна.

И если в сердце Бог с тобой,

Нелегок будет путь любой —

Сквозь тьму на Свет людей вести,

Слепых во тьме на том пути.

Блаженна Матушка Матронушка,

С тобой всегда Руси сторонушка.

Святая Русская Земля тебя любила,

Она сама безбожно бита была.

Во время веры, время богоборья,

Матрона даром Господа жила,

Предсказывала беды, исцеляла,

Больные души верой врачевала.

От бед советом, словом ограждала,

Всем страждущим добра добро давала.

Как Бог велел, так в мире и жила,

Пока к Нему в почтении с миром не ушла.

Молимся тебе, Матушка Матронушка!

Чтит тебя всегда Руси сторонушка.

Чтит весь православный на Руси народ.

К образам твоим приходит каждый год.

А в году том ходит в церкви каждый день,

В пояс тебе кланяться каждому не лень.

Матронушка Московская, Русская Святая,

Будь ты с нами рядом, Русь не покидая!

Слепою рождена она была,

Но многих лучше видела она.

Бог дал ей виденье души,

Чтоб нас от бед безбожия спасти.

Мечта-молитва

Я верю! Если Бога сердцем попросить,

Мечту Он эту нашу в жизни может воплотить.

И на мгновение даст нам повидаться,

Со всеми, с кем пришлось нам на земле расстаться.

Вернуть бы тех, на миг, кого забрали небеса…

Хоть на минуту, на одно мгновение,

Чтобы увидеть лица их, взглянуть в глаза,

Сказать три главных, важных слова,

И — отпустить их к птицам в небо снова…

                Мы любим Вас!

               Мы помним Вас!

             Мы не забудем Вас!

           Мы молимся за Вас!

Мой Бог меня рабом не кличет

Мой Бог меня рабом не кличет,

Мой Бог — Учитель и Отец.

Меня как жить Он правдой учит,

Чтоб не найти во тьме конец.

Его люблю, Ему я верю,

Как православных всех Отцу.

За жизнь и радость благодарен,

С бедой же я к Нему пойду.

Коль нету сил с бедой бороться,

Дать силу в этом попрошу,

И научить беду как сдюжить,

С поклоном Спаса попрошу.

Он не оставит и поможет,

Я это знаю по себе,

Не раз мне Ангел помогал,

Не заблудиться в темноте.

За то безмерно благодарен

Я Богу с Ангелом всегда.

Хранитель Ангел — дар от Бога,

Чтоб без извилин жизни трудная дорога.

Меня как жить Он правдой учит,

Чтоб не найти во тьме конец.

Мой Бог меня рабом не кличет,

Мой Бог — Учитель и Отец.

Мой старый двор

Мой двор, ты стар уже, как я.

А был ты молодой и озорной,

Давно прошедшей сказочной порой,

Что называем детством мы с тоской.

Березы были стройны, высоки.

Сегодня же приземисты, грузны.

Нет деревянной сказочной горы,

Зимою-летом с нее катались мы.

Песочница нова, совсем не та,

В которой строили мы города

И башни, замки возводили,

И куличи песочные лепили.

Пустырь большой стал мал,

Где в детстве я в футбол играл,

С друзьями днем и ночью мяч гонял,

И футболистом знаменитым стать мечтал.

Зимою, где я на коньки впервые встал,

С друзьями шайбу клюшкою гонял,

Быть хоккеистом быстрым и известным,

Как Всеволод Бобров, с друзьями я мечтал.

Все новое. Лишь старая скамейка

Меж двух берез, по-прежнему, стоит.

Как и тогда, когда березки молоды,

Тонки, стройны и очень высоки.

Здесь мамы новости и сплетни обсуждали,

Белье как высохнет, что на веревке, ждали.

По утру, в вечер бабки важно восседали,

Всем кости дружно и сварливо промывали.

Здесь деды и батьки, стемнело как,

То в домино, то в шахматы играли,

И водку с пивом потихоньку попивали,

Пока мы мяч на пустыре гоняли.

Скамейке детства мы не очень досаждали.

Лишь ближе к юности на ней девчонок обнимали.

На небе темном звезды яркие блестели.

Украдкой целовались мы и как умели.

Как космонавты в космосе летают рассуждали,

И, как они, мы в космос полететь мечтали.

Кем быть, по-детски, мы рядили,

А, повзрослев, о том почти забыли.

Мы в бадминтон и теннис во дворе играли

И, как японцы, мастерами быть мечтали.

О многом спорили и много здесь узнали,

А, повзрослев, о многом забывали.

Здесь детстве пробежало, пролетело…

Из детства юность многое забыть успело.

Но вот — пришла седая зрелость,

И в детство, помечтать, вновь захотелось.

Туда, где дел невпроворот с друзьями,

Где мама в ночь уж гонит в дом суровыми словами,

Где в домино и шахматы играли с дедами, батьками,

Где взрослыми, расставшись с детством, стали.

Мой двор, ты погрузнел и постарел, как я,

Хоть подновила, подлатала тебя дворника рука.

Нечасто нынче видимся с тобой,

Но с новым детством — все ж ты молодой!

Молитва о младенцах

Не страшно, пожив, умирать.

Пред Богом страшно стоять,

О грехах своих с ним говорить

И прощения у Бога просить.

Коль грехи велики уповать,

Что Он сможет просьбы принять,

Что Он сможет понять и простить,

Те грехи, что смогли накопить.

Не стыдно, прожив, умирать.

Пред Богом стыдно стоять,

О грехах своих Ему говорить

И прощения грехов тех просить.

Вправе нас Он прощения лишить.

Вправе нас от Себя отрешить.

Даже если мы любим Его,

Но грешим, несмотря ни на что.

Одного у него я прошу.

Хоть и долго на свете живу,

Одного я понять не могу.

Почему боль невинным дается?

Почему боль младенцам несется?

За грехи ведь взыскание шлется.

У рожденных вновь где их найдется?

Чем прогневали небо они,

Коли с болью они рождены?

Знаю, Господи, любишь ты нас,

Но не слышим бывает Твой глас.

И творим, что не знаем зачем,

Вереницу рождая проблем.

Пред лукавым бываем слабы,

Но Твои, а не его мы рабы.

Он рабов создает, принуждает.

Ты на волю, простив, отпускаешь.

Ты любовь и спасение даешь.

Одним сердцем с нами живешь.

Душе веру и силу даешь.

В каждом сердце нашем живешь.

Если больно нам, больно Тебе.

Ты нам — светоч в хождении по тьме.

Я одно лишь прошу у Тебя.

Я одно лишь молю у Тебя.

Защити от недуга дитя,

То, что только увидело свет.

Ведь грехов у него еще нет.

Молитесь о животных

«Блажен, иже и скоты милует»

«Человеки и скоты спасеши,

Господи!»

Животные, что дети,

Нет искренней на свете

Творений этих божьих.

Мы с ними в многом схожи.

И лишь познание Бога

Нам к истине дорога.

Им это не дано, —

Различие лишь одно.

Коль созданы мы Богом,

Мы с ними братья в этом,

У нас одна дорога —

Жизнь, данная от Бога.

А коли мы семья для них,

То делом подтверждаем мы,

Что братья они меньшие.

Им помогать должны мы.

А потому, коль верим мы,

То можем без сомнения,

Просить о божьей милости

Для братьев своих меньших.

Просить об избавлении от боли и страдания,

От хворей. Благополучия милости.

Нам братьям. Его животворениям.

Мы можем, без сомнения.

Просите божьей милости

Для братьев своих меньших,

Но сами не плошайте,

В любви оберегайте.

Одних их не бросайте.

В злобе не избивайте.

Коль можете, спасайте,

В беде не оставляйте.

Когда вам будет плохо,

Они попросят Бога,

Все видит Он и слышит,

Чтоб было вам не плохо.

Кто милосерден сердцем,

Заботы не боится,

На благо для животных

Не ленится трудиться.

Животные, что дети,

Нет искренней на свете

Творений этих божьих.

Мы с ними в многом схожи.

Мужчина не плачет, мужчина огорчается

Цитата из советского кинофильма

«Аты-баты, шли солдаты»,

1976 год, СССР

Мужчина не плачет, он огорчается,

Когда в его жизни горе случается.

Когда что-то в жизни плохое случается,

Мужчина обычно и не огорчается.

Поправить, что можно, то поправляет.

Помощь нужна, шутя помогает.

Утрата пустая — не замечается,

Всякое в жизни, бывает, случается.

Сломается что, то починяется.

Вдребезги разбилось что, то собирается.

Потере лишь горькой он огорчается,

Что невозвратной, бывает, случается.

Уходят родители, когда родня иль друзья,

Прожившие жизнь иль совсем детвора,

Близкие духом и сердцу его,

Скоропостижно иль время пришло.

Сердцем любимые, близкие люди,

Рядом которых больше не будет.

Сердцем любимые божие твари,

Те, кто людей ближе бывали.

Мужчина не плачет, он огорчается,

Когда безвозвратное горе случается.

Когда не исправить и не вернуть.

Движение времени не обернуть.

Но если однажды, днем иль в ночи,

Где-то поблизости или в дали,

Вой будто зверя услышали вы

Горем и болью рваной души,

Стоны и плачь в одинокой глуши,

Вы не мешайте тому и не бойтесь.

Прочь потихоньку лучше вы скройтесь.

Плачет от боли горем раненный муж,

Скрывшись от всех в одиночества глушь.

Воет израненной горем душою.

И от бессилия силы он стонет.

Не изменить ведь уже ничего,

И не вернуть ничего, никого.

Воют от горя одиноко мужчины.

Стонут от горя одиноко мужчины.

Плачут от горя одиноко мужчины.

Есть для того у мужчины причины.

Сила не может слабою быть.

Слабых от горя должна оградить.

Боли удары принять на себя.

Слабым помочь в горе сила должна.

Так же, как слабые, сила ранима.

Но плакать не может со всеми мужчина.

Мужчина не плачет, он огорчается,

Непоправимо, когда горе случается.

Мы все сегодня снова русские

Страну свою я всем сердцем люблю!

И дадено Богом ей имя — Русь!

Хоть я и татарин —

Я этим горжусь!

Р. Айгинин

Сегодня снова русские мы все.

России дети вспомнили, что братья!

Что можно выжить в дружной лишь семье,

Иначе — потеряться можем все.

Читайте, братцы, Ильина.

В его трудах Россия вся видна,

Насквозь, со стороны любой.

На свете путь России непростой.

Россия — путь империи, державы.

Россия — дружба, сила, слава.

Россия — одинока среди стран.

Россия в сути — мухинский стакан.

Россия — брага веры и безверия.

Россия — смесь религий и поверий.

Россия — из народностей Народ.

Россию тот Народ не продает.

Россию кто не любит, тот не русский.

То истинно сказал великий русский.

Мы разные — Народ широк, не узкий.

Сегодня каждый, кто с Россией — русский.

А кто не понял это, тот уже пропал.

Тот Родину не принял, потерял.

Тот не был русским от рождения,

Он полон к Родине призрения.

Россия — это мира ощущение.

Россия — это мира наваждение.

Россия — это мира вожделение.

Россия — это жизни утверждение.

Россия — это русский мир.

Россию Русичей народ родил.

Россия — плод народов дружбы.

Россия — сила общей службы.

Пока мы братья и дружны,

России не страшны враги.

Единством, дружбой мы сильны,

Скрепят зубами лишь враги.

Читайте, братцы, Ильина.

В его трудах Россия вся видна,

Насквозь, со стороны любой.

России путь всегда был непростой.

Мы последнее поколение

Мы последнее поколение,

Кому книги давали знания.

От учителя принимали их,

В книгах верных черпали их.

Мы последнее поколение,

Жить учились во дворе и на улице,

Жизнь на опыте познавали мы,

На примерах жизнь изучали мы.

Мы последнее поколение,

С виртуальностью не дружное,

Слово «гаджет» для нас ругательство,

Хоть и с ним пришлось познакомиться.

Мы последнее поколение,

Кому знания давались нужные.

Мы, конечно, познали и новое,

Даже вовсе для нас ненужное.

Мы последнее поколение

С детства к знаниям верным пытливое.

Мы учились и много трудились,

Чтобы жизнь была наша счастливою.

Мы последнее поколение,

Орешек знаний упорно что грызло,

Гранит наук колоть хоть трудно,

Но интересно, а не нудно.

Мы последнее поколение,

Что прирастало трудом, не везением.

Что успех свой само создавало,

А не манны с небес в мечтах ждало.

Мы последнее поколение,

У кого есть свое мнение.

Не чужое, от гаджета и телевизора,

В свое — данное знанием жизненным.

Мы последнее поколение,

У кого есть мировоззрение.

Настоящее — от знаний, науки,

Не из пальца высосано от скуки.

Мы последнее поколение,

Кто на легкое не ведется.

Чтобы жизнь была красивою,

За тяжелое смело берется.

Мы последнее поколение,

Кому жизнь дарила знания,

Потому как стремились взять их,

В книгах было об этом послание.

Мы последнее поколение,

Книги кому давали знания.

Кто познал книг святое послание-

Если хочешь, получишь знания.

Мы разучились правильно учить

Мы разучились правильно учить,

Все школы жизни наши растеряли.

И риторическим стал сам вопрос

«Как их такими воспитали?»

Без школы нужных знаний нет.

Без школы — нет и воспитания.

Любые в том пусты старания —

Не знания важны, а воспитание.

Да, знания надо передать,

Но нужно дать их человеку.

Без воспитания человек — калека.

Всегда так было — век от века.

Мы школу Матери в неведении утратили.

И нынче матери в незнании молчат,

Их матери, утратив школу, промолчали,

Когда чужому их чужие научали.

Мы школу потеряли и Отца.

Быть может виновата в том война,

В которой лучшие героем полегли.

Отцов не все увидели сыны.

А потому и сами помельчали,

Ведь школы Матери, Отца не знали.

На школу Рода видно уповали,

Но и ее по жизни растеряли.

Мы школу Рода потеряли и забыли.

Родителями быть в веках учили.

Сын без отца — подарок сатане,

Но старшие в родах давно молчат уже.

В безверии, в безбожии преуспели

И школы православные закрыть сумели.

Заветы Рода, практику Отца и мудрость Матери

В безверии и лжи почти растратили.

Нам школу Родина старалась дать,

Утраченные школы удалось собрать.

И эту школу иуды-нео оболгали,

Ее, как все, мы тоже потеряли.

И что же делать, как же быть?

Чему учить и как учить?

Все эти школы нужно возвращать,

Все лучшее в единую собрать.

Мы разучились правильно учить,

Все школы жизни наши растеряли.

И риторическим стал сам вопрос-

Как их такими воспитали?

На пути в Дивеево

Божьей Матери чудо Явления
(17 января 2022 года Кулебаки — Дивеево)

Идет сквозь снега Крестный Ход.

С собою святые иконы несет.

В Дивеево с верой шагает Народ,

В сердцах Он любовь свою к Богу несет.

Ветра и мороз Ему не страшны.

Крещенский Сочельник уже впереди.

Нечисть в пути Ему не страшна.

Радостью греет сердце Душа.

С любовью, надеждой и верой — вперед.

Крещенский Сочельник в Дивеево ждет.

Четвертый уж день идет Крестный Ход —

Крещение младенца в Дивеево ждет.

С сердцем горячим и светлой душой,

С пением в устах и молитвой святой

В Дивеево с верой люди шагают,

Крещение восславить сердцем желают.

С младенцем в руках встречает их Мать!

Им за любовь любовью воздать,

Чтобы согреть их в нелегком пути,

Сил им придать, чтобы легче идти.

Идет сквозь снега Крестный Ход.

Веру с надеждой в сердцах Он несет.

С молитвой и пением шагает Народ,

В сердцах Он любовь свою Богу несет.

Над Гатчиной сегодня ветерок промчался

По скверу ветерок промчался,

Сегодня Гатчиной он любовался.

Златая осень в путь собралась,

И ярких дней чуть-чуть осталось.

Чтоб красотою насладиться,

По Гатчине сегодня мчится,

Веселый ветер-мальчуган,

Осенний ветер-хулиган,

В людей он листьями бросался,

За шляпы, шапки их хватался,

По старым паркам он промчался,

По скверам новым пробежался.

С деревьев листики сбивал,

Ворон с верхушек он согнал,

Кустов ветвями помахал,

Веселый ветер-хулиган.

Взъерошил перья голубям,

Не дал покоя воробьям,

На крышах в трубы погудел,

И вдруг — на миг оторопел.

Сквер небольшой среди домов,

Осенним устланный ковром,

Там Незнакомая Она

С пустой корзинкой и одна.

И ветер-озорник весь в восхищении затих,

Для любования нужен ведь не миг.

Изящество холодной красоты

Могли б развеять яркие цветы.

С почтением он поклонился,

Представился, разговорился…

Они общались долго в окружении тишины,

Шептали листики, шурша, слова любви.

Но даже ветер сам себе не волен,

Быть лишь на миг он может счастлив и доволен.

Его судьба — осваивать просторы,

Моря, леса, равнины, горы…

Любви враг вечный есть — разлука.

Хоть встретили они на миг друг друга,

Но вместе им, увы, не пребывать —

Ей оставаться, вдаль ему бежать.

Все как всегда, история обычна и проста,

А потому для всех тосклива и грустна.

Под вальс любви немного покружились,

И ветер, взвыв в тоске, вдаль удалился…

Но напоследок нежно пошалил,

На шляпу листики-цветы ей подарил,

Корзинку полную листов-цветов,

И даже в зонтик ей — букет листов-цветов.

Над Гатчиной сегодня ветерок промчался,

Хотел остаться, но не смог, в тоске умчался…

Он здесь нашел и потерял любовь.

Вернется ли сюда когда-то вновь?

Карелия

Над шхерами ко сну спустилось солнце,

Укрылись скалы в золотой и розовый туман,

Березы, сосны золото стряхнули,

На мхи-лишайники луч золотой упал.

Ворчит далече еле слышно водопад,

С ним рядом будешь — силу показать он рад.

Еще немного — и накроет все в округе тьма,

Уйдет карельского заката красота.

Дыхание леса, ветерка с воды,

Благоухание карельской чистоты,

Карельским воздухом глубоко подыши,

Себя карельским духом напои.

Из котелка отведай здесь ухи,

Что на костре сварили рыбаки,

Морошковой настоечки прими,

Карелии красоты оцени, пойми.

Жизнь здесь сурова, но и хороша,

Пленяет сердце Земли Карельской красота.

Трудом и к ней любовью здесь живут,

И милости ни от кого не ждут.

Богата и щедра Карельская Земля,

Немало даст она тебе добра.

Коль ей с любовью поклонишься ты,

Одарит она щедро за труды.

Слышнее в ночь, не спит, ворчит

В дали неугомонный водопад,

На берегу волна озерная шумит,

Или русалочки карельские шалят.

Весною, летом, осенью, зимой,

Когда холодный снежно-ледяной покой,

В любое время года хороша

Чудесная Карельская Земля!

Нам не нужен ваш новый порядок

Разгулялись в мире убогие,

От немногих страдают многие.

Мы введем для вас новый порядок,

Кричат убогие с улыбкой сладкой.

Мы наркотики вам разрешим,

Чтобы в грезах из вас каждый жил.

Интернета ведь для вас маловато,

Убогими делать вас еще трудновато.

Браки станут для вас однополыми,

Чтоб взрастали только убогие.

Пол менять будут детям с рождения,

Не допустим нормальных рождения.

Педофилам станет раздольно,

Ведь решать станут дети вольно,

С кем, когда им сексом заняться,

А не в школах ума набираться.

Постаревший умом Повзнер

Вдруг народам выдал тираду,

Извращенцев поддержал он тоже,

Им мешать быть такими не надо.

Почему же они нам мешают?

Всех такими быть призывают?

Нам порядка нового не надо,

Ваш порядок — подарок из ада.

Но пока правят бал убогие,

От немногих страдать будут многие.

Вернуть пора нормальных порядок.

Нам не нужен ваш новый порядок.

Нас никто сегодня не встречает

Маленькой собачке, мини йорку,

Чристиане счастливой,

по-семейному просто — Ляле,

с большой собачьей душой

посвящается

Сегодня хмурый день, печальный…

Сегодня звонким лаем никто нас не встречает.

Хвостом не машет преданно, счастливо,

Не просится на руки…

Сегодня день печали и разлуки.

Сегодня Бог собачий,

Наверно, с нами плачет.

Я верю — есть такой.

Собачки доброй душу

Прими и упокой.

Она то заслужила,

Собачьей правдой жила,

Семью свою любила,

От бед ее хранила.

Хвостиком махая,

Радостно встречала,

С грустью провожала,

Верно всех в дом ждала.

Дом тот охраняла,

Хоть ростом была мала.

За нас горой стояла,

Хоть ростом была мала.

Отважно шла на битву,

Семью коль кто обидел.

«Меня не обойдешь,

Семью мою не трожь!»

Хоть мини йорком была,

Любви жила в ней сила,

За всех своих горой

Опасною порой.

В теле ее малом

Жила душа большая.

В миг в доме стало пусто,

Ушла от нас родная…

Сегодня хмурый день,

Наполнен он печалью.

Сегодня, как обычно,

Она нас не встречает…

Не допускайте в сердце ненависть и злость

Не допускайте в душу злобу и отчаяние,

Не допускайте в сердце ненависть и злость,

Чтобы жалеть не приходилось о содеянном,

Чтоб жить во тьме без Света не пришлось.

Не очерняйте душу злом высокомерия,

Ведь место Бога средь подобных не занять,

Пытаться можно, порождая в них сомнения,

Но Богом истинным средь них не стать.

Не допускайте в душу тьмы старания,

Что ложью правду могут заменять,

Легко принять неправду, ложь красивую,

Труднее правду по крупицам собирать.

Силен, душа кого открыта Богу,

И сердцем чувствует кто истины дорогу.

Сломить того не в силах тьма,

Впитала Дух Святой кого душа.

Не допускайте в сердце злобу и отчаяние,

Не допускайте в душу ненависть и злость,

Чтоб сожалеть не приходилось о содеянном,

Чтоб в свете жить во тьме без Света не пришлось.

Не нужно, Боже, счастья словно в сказке

Не нужно, Боже, сказочного счастья,

Богатств, что не под силу будет унести.

Здоровы будут пусть родители и дети,

И признанные ими, Боже, им грехи прости.

На свете этом повторяется все снова,

Когда-то было, и не раз, уже такое,

Вновь люди превращаются в скотов.

То больно, горько, что повторяется все вновь.

Беда сегодня велика- они того не понимают,

Себя в том скотстве и других сегодня поощряют.

Богатства есть- душою же пусты, нищи,

Скотами что становятся не ведают они.

Я не люблю, когда рыдают дети

От боли, горя — а не от пустых каприз.

Я не люблю, когда их обижают,

В них ненависть и злобу зарождают.

Вы замечали? Ночью полная луна,

Нам улыбается, прищурившись, она.

Она во тьме ночной немало повидала,

К чему приходим разумом, она давно познала.

Кто-то плачет навзрыд, что нет смартфона,

Что макдональдса бургеров больше нет,

Кто-то хочет лишь малый кусочек хлеба,

И немного семьи тепла, что давно уж нет.

Истерит кто-то — запретили сидеть в интернете,

Отобрали на время планшет и смартфон.

Кто-то свечи зажигает дома под вечер,

Топит печь, чтобы в доме было тепло.

Кто-то плачет — конфет он не хочет,

Потому как купили конфеты ни те.

Кто-то плачет- тяжело болеет мама,

А конфеты лишь видит в мечте.

Не доволен кто — то, что в доме

Убираться нужно будет ему.

Кто-то просто мечтает о доме,

Где в тепле и в постели уснуть.

Кто-то плачет, что родители строги,

Не дают делать то, что хочу.

Кто-то их от рождения не видел,

Или помнит их смерти беду.

Никого в свете Бог не обидел,

Появиться всем в мир даровал.

Но одним досталось сверх надо,

Право жить лишь досталось другим.

У одних спесь уже от рождения,

У других лишь о лучшем мечта.

И одним все равно в жизни мало,

В малом много другим жизнь дала.

Потому ночи тьму разгоняя,

Будто в жизни просветы даря,

Чуть прищурившись, истину зная,

Улыбается людям луна.

Никого в мире Бог не обидел,

Появиться на свет — даровал.

Людей судьбы различны с рождения,

Кем же стать- нам самим выбирать.

Не нужно, Боже, счастья, словно в сказке,

Богатств, что не под силу будет унести.

Живут пусть в мире и здоровы будут люди,

И признанные ими, Боже, им грехи прости.

Не надо доказывать, что ты хороший

Не надо доказывать, что ты хороший.

Плохое найдут иль припишут тебе.

Живи, как живешь, и о том не заботься.

Кто хочет, плохое увидит в тебе.

Чем больше хорошего будешь ты делать,

Тем больше завидовать будут тебе,

Искать недостатки в твоем поведении.

Что сделаешь ты — опорочат сомнением.

Бывает и просто тебя оболгут,

Себе создавая покой и уют.

Ведь сами добро никому не несут,

Того от тебя они в зависти ждут.

Не надо доказывать, что ты хороший.

Хорошие люди это поймут.

Живи и твори. Созидая, живи.

Другие то видят, чем сами больны.

Не стоит растрачивать силы на подлость,

Хоть больно бывает пред ней промолчать.

И подлости подлостью не отвечать.

Увидят в тебе, что скрывают в себе.

Увидят и то, чего нету в тебе.

Не надо доказывать, что ты хороший.

По жизни прокладывай собственный путь.

Не надо доказывать, что ты хороший.

Живи и хорошим просто ты будь.

Не плачь, девчонка!

Дине Авериной и всем

нашим гимнасткам в Токио

посвящается

Не плачь, девчонка! Да, обидно.

Пусть не тебе, а судьям будет стыдно.

Народ все видел, видела страна.

Тобой гордится Родина твоя!

Твоих побед не мало, и не мало будет.

Бог с временем арбитров тех осудит.

Они тебя судили строже, чем других.

Страх, зависть, подлость поразила их.

Ведь не тебя они сейчас судили.

Вам и России с вами они мстили.

За то, что лучше вы, сильнее и честнее,

За то, что трудно вам, но духом вы сильнее.

Не плачь, девчонка! Да обидно.

Ты — лучшая! И это было видно.

И недостойны Твоих слез они,

Завистники твои, твоей страны.

И в будущем, и в Токио твои победы —

На зависть, подлость есть ответы.

Слезу смахни, на них ты гордо посмотри.

И ты увидишь, что дрожат они.

Не плачь, девчонка! Гордо вдаль смотри.

Ты лучшая! То знают -–и они.

А Родина, народ твой это знают.

Обиду, боль твою все понимают.

Не плачь, девчонка! Еще победы впереди.

Еще не раз, что лучшая, докажешь ты.

Букет и серебро сожми уставшими руками.

Ты — ЗОЛОТО САМА! Пусть кто поспорит с нами.

Не плачь, девчонка! Все отлично.

Таких как ты, десятки, а не тысячи.

Народ все видел, видела страна.

Тобой гордится Родина твоя!

Держитесь, ребята! Вы –наша награда!

Камиле Валиевой и олимпийской

сборной России в Китае-2022

Держитесь, ребята! Всем будет расплата.

Отчизны Солдаты, сейчас вы уже на войне.

Не той, что стреляют, в бою убивают…

А той, что от страха, хвосты поджимая,

Визжат и льют ложь на Земле.

Держитесь, ребята! Отчизны Солдаты!

Сегодня вы снова в бою — за спорт и за мир,

За труд свой, победы, за нашу Родную Страну!

За славу и честь России Великой!

Вы духом Отчизны сильны!

Держитесь, ребята! Ведь Ваши награды,

Важнее военных побед, важнее сражений

На поле военном, мощнее ударов ракет.

А то, что Вас бьют, держите удары!

Вы духом спортивным сильны!

Держитесь, ребята! Мы с Вами! Мы рядом!

Уж в мире забыли суть Олимпиады-

В сраженьях спортивных спортсмены и страны равны.

Начаты Игры — окончены войны и распри забыты.

Вы Родины духом сильны!

Держитесь, ребята! Вы — наша награда!

Вы — наш авангард! Вы — золото нашей Страны!

Пусть в злобе шипят завистники Ваши —

Не могут быть лучше, чем Вы!

Вы духом Народа сильны!

Держитесь ребята! Русь-Матушка рядом!

А с Нею всегда рядом Бог!

Кто в спину шипит Вам и ядом плюет,

В рай вряд ли когда попадет.

Вы пращуров духом сильны!

Держитесь ребята! На подлость ответ всегда есть.

Ваши победы, пусть через силу, и Ваша спортивная честь!

Сегодня в Китае, и видно то в мире, Россия — это Вы есть!

В себе Вы Ее сейчас воплотили,

                           спортсмены Великой Страны!

Вы духом России сильны!

Императрице льда современности

Герою России

Камиле Валиевой посвящается

Ты птицей по-над льдом летаешь,

Ты лучшая — и это знаешь!

Нет — не царица льда,

Ты льда- императрица!

Сегодня видела Китая то столица.

Сегодня видел это светлый мир.

Ты — победила!

Нечисти не состоялся пир.

Пусть нет медали,

Той, что все с тобою ждали.

Не огорчайся! Будут и медали.

Тебя Героем в Родине назвали!

Не зря пролиты слезы,

Крепче с ними лед.

Оставь сомнения и обиды —

И вперед!

Врагов своих и Родины

Ты победила!

И сохрани в себе

Ты духа силу!

Ты многих взрослых

Чище и сильней.

Герой ты мира

И страны своей!

Ты стойкостью своей

И духа силой

Весь светлый мир

Сегодня покорила!

И тем бесспорно победила!

В народе звание Героя заслужила!

Врагов своих презрением одарила.

Команде, Родине победу подарила!

Ты птицей по-над льдом летаешь,

Ты лучшая — не только ты то знаешь!

Нет — не царица льда,

Ты льда — императрица!

Сегодня видела Китая то столица.

Сегодня видел это светлый мир.

Ты — победила!

Героя звание ты от народа заслужила!

Не творите зло

Не топите маленьких котят.

Не топите маленьких щенят.

Не губите маленьких зверей.

Не теряйте маленьких детей.

Не творите беспричинно зло.

В жизни мы должны творить добро.

Не творите люди в жизни зло.

Не отбирайте то, что вами не дано!

Я очень не люблю

Я очень не люблю,

Когда металлом по стеклу…

Хоть пережить и это я могу.

Но очень, очень не люблю,

А так бывает в нашем свете,

Когда от боли, в горе плачут дети…

Не теряйте друзей

Друзей не много в нашей жизни,

А больше с кем приятно время провести.

Друзей легко нам потерять по жизни,

Но трудно их по жизни обрести.

Друзей не может много быть.

С друзьями общим сердцем жить.

Таких не много обретется,

И в жизни много не найдется.

Того, кто рядом, хоть далек.

Того, кто в день иль в ночь,

Хоть не давал о том зарок,

Готов по-дружески помочь.

Того, кто рядом, хоть ты не просил.

Того, кто не потянет твоих жил.

Коли нужда свое тебе отдаст,

Хоть сам и не богато жил.

Того, кто не обманет, не предаст,

За мелочь кто простит в который раз.

Того, кто рядом в радости и в горе.

Того, кто первым сдастся в споре.

Того, кто извинится первым в ссоре.

Того, кто рядом первый в бой,

Того, кто, не задумавшись о смерти,

Идет на смерть, не пожалев, с тобой.

Таких лишь Бог с рождения дает.

И счастлив, не теряя, кто таких найдет.

Так, берегите, братцы, вы друзей!

Нам не восполнить их потерь.

Чем больше возраст, дольше жизнь,

Причин тому не мало разных,

Когда теряем мы друзей,

Нам не восполнить тех потерь.

И даже если нам удастся,

По жизни другом вновь назваться,

Нам не восполнить тех, что потеряли,

Как не хотели б мы, как не желали.

Друзей не может много быть.

С друзьями общим сердцем жить.

Таких не много обретется,

И в жизни много не найдется.

Не трудно потерять,

Труднее обрести.

Старайтесь не терять,

Друзей на жизненном пути.

Небесные воины мчатся куда-то

Небесные воины мчатся куда-то,

Вновь с бесами где-то война.

Россию вновь бесы гуртом окружили,

Недолго спокойно без них мы прожили.

Хоть бесы о нас и не забыли —

Веру, Отечество, Русь возродили.

Излечен болезненный паралич,

Здоровые силы у России нашлись.

С русской печи Россиюшка встала,

Крепко ее бесовщина достала.

Муромцы выросли, рыкнул Медведь,

А бесы желали им всем умереть.

Илья, наш былинный святой богатырь,

Жди, мы придем — ты теперь не один.

Небесные воины мчатся куда-то,

Вновь с бесами где-то война.

Зима опять пришла нежданно

Зима опять пришла нежданно,

Подвинув осень в ноябре.

В ночь с неба хлопья полетели,

Снег лег в сугробы на дворе.

С утра хозяин тихо, «в душу»,

Отвесит слово о зиме.

Хозяйке радость — вот и мужу

Нашлось занятие на дворе.

Детишкам нынче лишь раздолье,

По снегу мчатся лыжи вольно,

Кататься славно по снегу,

Метлу вручить снеговику…

В сарае санки оживились,

Скрипеть по снегу напросились.

Собака, кот в снегу купаются,

Успеть за санками стараются.

И лишь хозяин нынче злой,

Лопатой машет день-деньской,

Хоть снегопаду тоже рад,

Хорош для поля снегопад.

Если хочешь кого-то судить

Если хочешь кого-то судить,

Попробуй жизнь его сердцем прожить,

Одень обувь его и дорогой его пройди,

Лишь потом его, сумей, осуди.

Человек плохим не рождается,

Человек быть плохим научается,

Человек быть плохим приучается,

Человек быть плохим приручается…

Вы не бойтесь плохих людей,

Не сердитесь на плохих людей,

Бог их создал, чтобы мы понимали,

И такими, как они, не стали.

Человек жестоким не рождается,

Человек быть жестоким научается,

Человек быть жестоким приучается,

Человек быть жестоким приручается…

Вы не бойтесь людей жестоких,

Бог не прекратил их пути-дороги,

Чтобы главное мы в жизни познали,

Чтобы мы такими никогда не стали.

Если хочешь кого-то судить,

Жизнь его сам сумей прожить,

Чтоб понять, что и как сломалось,

В человеке душа осталась?

Обуваясь в его башмаки,

Малый, длинный ли, путь его пройди…

Путь его прошагав за шагом шаг,

Взвесь на совести все весах.

Любовь

Любовь — многообразное явление.

С рождения и до упокоения

Мы все подвержены любви,

Нет в мире жизни без Любви.

Любовь к Отчизне, Маме и Отцу,

К всему живому и Творцу…

Но среди всех одна важнее,

В ней нашей жизни продолжение.

Влюбленных чувства берегите.

Своей любовью дорожите.

Коль кажется, что нет, ищите!

Нет в мире жизни без Любви!

Моя любовь, пушистый маленький зверек

Моя любовь, пушистый маленький зверек,

Что нелюбимым можно быть ей невдомек,

Уткнувшись носом в свою шубку,

Устало в сердце отдохнуть прилег.

Моя любовь, пушистый маленький зверек,

С надежды зайчиком она на радостях играла,

Но, как всегда, игра закончилась…

Она, набегавшись, устала…

Моя любовь, пушистый маленький зверек,

Хоть невнимания тяжел урок,

Моя любовь, наивна и игрива,

По-детски радостна и шаловлива…

Растратил силы, когда отвергнут или загнан под запреты,

Когда бросался в бой,

                           чтоб покусать и оцарапать за наветы…

Моя любовь, пушистый маленький зверек,

Комочком в сердце спит, мой нежный, ласковый зверек.

Моя любовь, пушистый маленький зверек,

Если не любят, то всегда один итог,

Набегавшись, уснула, прикрывши дверцу,

Запрятавшись поглубже, в сердце.

Не будьте слишком строгими

«Не будьте слишком строгими.

Чрезмерная строгость опасна…»

Протоиерей

Николай Гурьянов

Мудрость Старца проста, велика,

Жизнью праведной она рождена,

Видно Бога коснулась рука

При рукоположении его чела.

Долго прожил кто и живет,

Мудрость эту легко поймет.

И все ж многим она сложна,

Потому что проста, хоть верна.

Людям свойственно заблуждаться,

Ошибаться, суть понять не пытаться,

Поучать, обличать, осуждать,

А не истину простую искать…

В сути каждая проблема, беда

Изначально в рождении проста,

Но не хотят люди себя изменить,

Чтоб проблеме с бедой не быть.

Убеждают себя в заблуждении,

Распыляются в чужом осуждении,

Хотят, чтобы все были им покорными,

Для того становятся излишне строгими.

Но быть строим таким опасно,

Понимаешь это однажды…

Задыхаться начинает душа,

Окружает ее темнота…

Понимаешь, что не о том мечтаешь,

Не в то верой душу убиваешь.

Бог ведь нас не принуждает,

Лишь пути для нас открывает…

Изберешь какой, Он ведь знает,

Но к решению не принуждает.

Лучше всех Он, конечно, знает,

Там беда — куда идти принуждают.

Нас незаметно Он направляет,

Не осуждая, нас поправляет,

Когда в гордыне упрямы, серчает,

Но, по-отечески, все равно прощает.

Так, давайте, будем подобны Богу,

Встав на жизни своей дорогу.

У Добра и Света будем учится,

Тогда чрезмерной строгости не случиться.

Правил много в мире придумано,

Что-то истинно, а что-то надуманно,

Чтоб во всем этом нам разобраться,

Душой с Богом нужно общаться.

Мира правила разнообразны,

Как и люди, что очень разны,

Даже те, что внешне похожи,

По поступкам, делам не схожи.

Бог нам Ангела-хранителя дал,

Чтобы нас от беды сохранял,

Но обоих мы бывает не слышим,

Заблудившись выход не ищем.

Чаще мысленно надо к Ним обращаться,

То, что скажут, услышать стараться,

А услышанное — понять, разобраться,

Верный путь избрать постараться.

Не старайтесь учительствовать,

Чтобы волю свою навязать,

Делать что-то других заставлять,

Лишать права их самим решать.

Незаметно нужно подправлять,

Мягко надобно подсказать,

Делать надо подобно Богу,

Как ведет Он нас жизни дорогой.

Помогать нужно друг другу в дороге,

Чтобы крепки в пути ноги…

Надо со строгость быть осторожным,

Мир вокруг ведь такой Божий…

Как бы хотелось…

Бездомные псы тихо жизнь покидают,

Укрывшись от всех, они умирают,

Никто чтоб не видел слезы в глазах,

И чтоб не обидел на последних шагах.

Ласка с любовью им не досталась,

Хоть в жизни найти их они и пытались.

Но, так уж сложилось — дом не обрели,

Такие по жизни они не одни.

Сложилась по-разному собачья судьба,

Кому- то дом так она и не дала.

Чей-то хозяин раньше ушел,

А нового пес, увы, не обрел.

Кого-то из дома просто прогнали,

Кого-то забыли, иль в жизни предали,

Кому-то хозяин так и не достался,

В приюте собачьем, иль просто скитался.

Бездомных собак вы точно встречали,

Быть может, в приютах собачьих бывали.

Вы видели взгляд одинокого пса?

Кто видел, о том не нужны им слова.

В них боль обреченности, горе ненужности,

Глаза их печальны, печалью потушены.

Не верят уже, что их счастье найдется,

Что кто-то хозяином их назовется.

Бездомные псы тихо жизнь покидают,

Укрывшись от всех, они умирают,

Никто чтоб не видел слезы в глазах.

Не обижайте бездомных собак.

Бездомные люди, как бездомные псы,

Живут без любви. Одиноки они.

И если взглянуть таким людям в глаза,

Их взгляд — это взгляд бездомного пса.

Как бы хотелось, чтоб бездомные псы,

В жизни хозяев своих все нашли,

Бездомные люди дом обрели,

Чтоб счастливо жили все в мире они.

Обезьяны и люди

(басня)

Собрались как-то в джунглях обезьяны,

Чтоб обсудить людские и свои изъяны,

И на научной базе дать на вопрос ответ.

А прав ли Дарвин или нет?

Вопрос давно волнует белый свет,

А точного ответа так и нет.

Не очень верят в то и люди сами,

Научными их Дарвин не убедил трудами.

Собрались обезьяны на Совет,

Чтобы научный людям дать ответ.

Горилла мощный открывает заседание,

Всем слово представляет по желанию.

Макаки шустрые первые к трибуне.

«Нет, не собратья нам все в мире люди!

Смотрите, что они творят на белом свете,

Живым остаться бы живому на планете».

Ленивец медленно к трибуне подползает,

Давно живет, спокоен, много знает.

«С макаками согласен, братья, я,

Не братья люди нам и не друзья».

Седой и мудрый вышел павиан:

«Я, братья, в жизни много повидал,

И в джунглях жил, и в зоопарке,

Работал в цирке, получал подарки…

Скажу ответственно вам я,

Глупей не видел никого, друзья.

Всегда чего-то людям не хватает…

То мнение макак серьезно подтверждает».

И — понеслось со всех сторон,

В словах своих был каждый убежден.

«Безумные. Нас и друг друга убивают.

Лес вырубают. Воду загрязняют.

Нас обижают, в зоопарки ни за что сажают.

А разве братья по родству так поступают?

Нет, предков общих не было у нас.

О том решение принимаем мы сейчас!»

О наболевшем обезьяны говорили,

И председателю Горилле предложения вносили,

По обсуждению Резолюцию писали,

Чтобы гориллы людям передали.

«Мы Дарвина конечно уважаем,

Но, видя, что творите, утверждаем,

Наш общий предок — отвергаем,

Родство по предкам — не признаем».

Что ж, так бывает, иногда.

Одни творят безумные дела,

Другие говорят безумные слова,

Не понимая, что венец тому — беда.

И некому «гордиев узел» разрубить,

Чтобы по-братски, в дружбе снова жить,

Чтобы друг друга с полуслова понимать,

А не в гордыне уши пальцем закрывать.

Мораль сей басни, как всегда, проста:

Творите люди добрые дела!

Тогда и обезьяны вас будут понимать,

И то, что предок общий будут признавать.

Чтоб не забывали мы, что люди

Чтоб не забывали мы, что люди,

Бог знал, что так когда-то будет,

Чтоб зверем в злобе человек не стал,

Он людям лошадей, собак и кошек дал.

Жесток и мерзок человек бывает,

Когда заветы Бога забывает,

Когда от Бога разрывает нить,

Что помогает человеком быть.

Когда ложь тьмы, гордыня побеждают,

Когда себя венцом природы он считает,

Себе природу позволяя, матушку, губить,

Жестокой тварью и убийцей даже быть.

Но в мире есть любовь и преданность,

Сочувствие в беде, и милосердие, и верность…

Есть все, жива чем Богом данная душа,

Чем перед тьмой душа сильна, крепка.

Чтоб душу человек не погубил,

Чтоб устоять пред тьмой хватило сил,

Бог к человеку кошек, лошадей, собак послал,

Чтоб сын что Божий, человек не забывал.

Чтобы в себе добро растил, преумножал,

Чтоб преданным как быть и как любить не забывал,

Чтоб даже немощным тепло души дарил,

Чтоб душу хладом злобы не убил.

Как любят лошадь, кошка и собака,

Того, кто им дарит свою любовь,

Тому, познал кто это, говорить не надо,

Пустая это трата будет слов.

Как рады, преданы они тому,

Кто посвятил им жизнь свою,

Кто ими дорожит, кому они родные,

В любви и верности живет кто рядом с ними.

Не всякий человек, вот в чем беда,

Тому примеры нам дают века,

На это, Бога позабыв, способен,

И потому жесток, бесчестен, злобен…

Бог знал, что так когда-то будет,

Чтоб не забывали мы, что люди,

Чтоб зверем в злобе человек не стал,

Нам лошадей, собак и кошек Бог послал.

Сильный слаб одиноко

Если больно и трудно,

Сдержи слезы, крепись,

Как бы ни было горько,

Все равно — улыбнись!

Тем, кто ждет твою слабость,

Не доставив им радость.

Покажи свою силу,

Как бы боль не давила.

Лишь когда все уйдут,

Горю сдай свой редут…

Вой от боли один,

Чтоб не слышно другим.

Если хочешь быть сильным,

В узде слабость держи.

Чтоб ее те, кто ждали,

Не дождавшись, ушли.

Сильный слаб одиноко,

В этом сила его.

От того и не видит

Его никто одного.

Если хочешь быть сильным,

Людей не сторонись,

Но как ни было б горько,

Все равно — улыбнись!

Самое лучшее в жизни

Хотите верьте, хотите не верьте,

Мы то понимаем лишь после их смерти.

Глаза открывает нам их смерть —

Они самое лучшее, что у нас есть.

Можете спорить, но то пустой разговор,

Жизнь строго рассудит нелепый тот спор.

Раскроет глаза родителей смерть,

Они все то лучшее, что у нас есть.

Верьте хотите или не верьте,

Все что могли нам отдали они,

Вдаль отправляясь от грешной земли,

Самое лучшее в жизни — они.

Докажем, что быть похожими мы на Него хотим!

Давайте, братья, сестры, созидать добро!

Нам послушание это Господом — Отцом дано.

Нас Он творил подобием Своим,

Так почему похожими мы на Него быть не хотим?

Детей своих рабами Он не называл,

Чтобы Его достойны были, Он мечтал,

Ему не нужно наше раболепие,

Ему нужна любовь Его детей.

Отца чтоб слыша и внимая поучения,

Такими быть как Он стремились мы с рождения,

Стремились Его мудрость постигать,

И как Отца Его любить и почитать!

И лишь тогда Он силу свою даст,

Когда поймет, что можно верить в нас,

Что силу обретя Его,

Мы не погубим то, что Им сотворено.

Давайте, братья, сестры, созидать добро!

Нам послушание это Господом — Отцом дано.

Нас Он творил подобием Своим,

Докажем, что похожими быть на Него хотим?

Вечер вместе

Потемнело давно за окном,

Затухают огарками свечи,

Засыпает, скрипя, старый дом…

Как прекрасен сегодня был вечер.

Пролетело мгновением время,

Что резиной тянулось всегда…

Незабываема его красота.

Волга-матушка

Волга-матушка, река!

Широка и глубока,

Полноводна и сильна,

Руси-матушки краса!

На Валдае, что земли Тверской,

Ручеек бежит из земли святой.

Там беседка, небольшой мосток-

Волги то течет ручеек-исток.

Рек, озер водой ручей полнится,

И рекой ветрами в дали гонится,

В Каспий — озеро река вливается,

То, что морем Каспийским называется.

Волга-матушка для народа,

Берегами что живет год от года.

Кормит, поит она человека

Лет уж тысячи, век от века.

На Руси она всем приметная,

Красота реки — заповедная.

Если добрая — волной ласкается.

Обижать ее ж — опасаются.

Волга-матушка, река!

Широка и глубока,

Полноводна и сильна,

Руси-матушки краса!

Давайте чаще улыбаться!

Улыбайтесь чаще, люди!

С улыбкой счастье с нами будет.

Улыбка хмурость прогоняет.

Улыбка тучи разгоняет.

Улыбку если дарим мы,

В душе распустятся цветы.

Коль подарил улыбку ты —

Благоухают те цветы.

Защемит если крепко жизнь,

Ты искренне ей улыбнись.

Твою оценит она стойкость,

А не уныние и робость.

Дари улыбку от души,

Душой при этом не криви.

Улыбка сторицей вернется,

Хранитель-ангел улыбнется.

Улыбка — зеркальце души,

В него почаще ты смотри.

Улыбка злобу прогоняет.

Улыбка сердце согревает.

В улыбке дружба и любовь,

О том не нужно даже слов.

С улыбкой не страшна беда.

С улыбкой спорятся дела.

Улыбка — радости творение.

Улыбка — смеха зарождение.

Смех, радость — жизни продолжение,

Здоровья в жизни укрепление.

Дарите больше вы улыбок,

Не сотворится тем ошибок.

Девиз в итоге наш простой!

Давайте будем все стараться,

Почаще в жизни улыбаться!

Стоял у входа в церковь человек

Стоял у входа в церковь человек,

И слезы горестно рукою утирал.

Сегодня первый раз пришел он помолиться

И Богу в Божьем храме поклониться.

К тому пришел он, не кривя душой,

И путь был к Богу очень непростой.

Он в сердце распахнул для Бога двери,

От тьмы отрекся, повернулся к Вере.

Еще он в двери храма не вошел,

Но громкий шепот до него дошел,

Не так у двери храма поклонился,

Что неумело он перекрестился.

Одет не так, не так молился,

Крестился невпопад и на колени становился,

Неправильно поставил свечи, что с собой принес…

«Зачем пришел?» — услышал он вопрос.

«Не знаешь ты, что в храме делать надо,

Сюда и приходить тогда не надо.

В церковной лавке книжицу купи, прочти,

Потом уж в церковь приходи.

Сейчас ступай и службе не мешай,

Что делать нужно — в книге почитай».

В смятении с обидой вышел,

Слезу скупую рукавом утер…

«Что, не пускают?» —

Свыше вдруг услышал голос,

Участия что полон и добра.

И грустно прозвучало: «Да».

«Ты не горюй, а просто верь.

Я понимаю все, ты мне поверь.

И для меня в храм этот, знай,

Давно уже закрыта дверь».

Стояла в церкви на коленях Мама

Слезы — это не слабость,

Коли настала для них пора.

Это значит, что есть у вас сердце,

И живет в сердце вашем душа.

Стояла в церкви на коленях Мама,

Стояла, приклонившись, пред иконой Спаса.

Мерцали свечи, сумрак отгоняя,

Еще не позднего зимою часа.

Слова молитвы Богу возносила,

Благополучия для детей своих просила,

Благословения им в пути-дороге,

За прегрешения взыскивать не строго…

А рядом с нею Ангел тихо встал,

Кивая, слова Богу подтверждал…

Как тяжело поднять детей ораву,

Когда война играет пьесу-драму…

Ушли кормильцы из семьи,

Обратно не забрать их у земли.

У Бога просит Мама и жена упокоения,

Сынов и дочерей в семье не будет пополнения…

А малышей ей нужно поднимать,

Не время уходить и их бросать.

У Бога просит Мама сил,

Чтобы из семьи никто не уходил…

Чтоб крепко встали на ноги они,

Не будут дни и ночи Ей легки.

Такая доля наших Матерей-

Отчизне отдавать своих детей.

Ушли уже и муж, и старшие сыны,

Героями на поле бранном полегли,

Чтоб младшие встать на ноги смогли,

Не выпало чтоб в долю их войны.

Стояла в церкви на коленях Мама,

Стояла, приклонившись, пред иконой Спаса.

Слова молитвы Богу возносила,

Благополучия для детей своих просила.

Бабай и Бабайка

Если будешь плохо спать

И с кровати убегать,

То придет к тебе Бабай.

Ну-ка, быстро засыпай!

А то схватит он за бок,

В лес с собою уволок.

Очень страшный, злой Бабай!

Давай скорее засыпай!

К тем, послушен кто и спит,

И с кровати не бежит.

Не приходит в ночь Бабай.

Спи, малютка, засыпай.

В сказках на ночь, было в старь,

Приходил во двор Бабай.

Чтобы дети засыпали,

В ночь с кровати не вставали,

Их Бабаем и пугали.

У славян Бабай тот был,

Кто за оброком приходил.

Со дворов дань собирал

И детей — для янычар.

Был безрукий и хромой,

Был Бабай с одной ногой.

Был, как правило, то — воин,

Без боев жить удостоен.

У народов всех Бабай,

Как его не называй,

Это — старый, старый Дед,

Или старший среди всех.

Много времени прошло,

Много время унесло.

В сказах все живет Бабай.

Спи, малютка, засыпай.

И Бабайка есть — старушка,

Не неведома зверушка.

Бабушка — то у славян,

И у всех других землян.

Слили в сказках их в одно

Лесное злое существо,

Что детишек забирает,

Кто лежит, не засыпает.

А на деле все не так —

Дед и бабка — нам не враг.

Да, суровы и мудры,

Жизнь большую ведь прошли.

Слушать надо их всегда,

Жизнь не зря их прожита.

Коль сказали: «Быстро спать!»,

Надо это исполнять.

Если будешь плохо спать

И с кровати убегать,

Дед придет, иль Бабушка.

С ними спорить нам нельзя.

Глазки быстро закрывая,

Слушай сказку про Бабая.

Быстро, быстро засыпай-ка,

Слушай сказку про Бабайку.

Сказки ложь, да в них намек-

Детям добрым всем урок.

Слушай Бабушку и Деда-

Не придут к вам в жизни беды.

Белорусское вкусное утро

Рассвело. Теплом брызнуло солнце.

Куры просо клюют на дворе.

Делом занят петух, наоравшись.

Просыпаться пора детворе.

Сон покинул крестьянский уж дом,

Коровьем пахнет, парным, молоком,

Что с утра Бабушка Таня сдоила

И по кружкам нам, детям, разлила.

Пахнет вкусно яишница спелая,

Рукой бабушки взбита умело,

Да на шкварочках, в печке томленых,

В русской печке по утру запеченная.

Скибка хлеба белого с медом-

Всегда радость малого народа.

С аппетитом съешь это с утра-

И счастливый бежишь от стола.

Нет забот до обеда и позже,

Как с друзьями в деревне игра.

И домой нас никто не загонит,

Только бабушка: «Снидать пора!»

Вечер зимний в деревне

Зима. Снега и холода.

Трещат в огне в печи дрова.

На двор не рвется нынче кот.

Тепло там ныне не живет.

Печка. Рядом с нею кот.

Поленце тлеет и тепло дает.

Деревня. Дом. И тепло в нем.

Мы у печи вдвоем с котом.

Плита. Жаренка на плите.

Прищурен хитро глаз кота.

Глаза прикрыты, будто спит,

За сковородкой он следит.

Все больше печь тепла дает.

Снег за окном давно идет.

Уснул за печью домовой.

Тишь. Благодать. В дому покой.

Трещат поленца в старой печке.

Шкворчит жаренка на плите.

И чай поспел, и кот проснулся.

Пора вечерить нам уже.

Картошка с шкваркой хороша.

Закуска — и коту вкусна.

Шуршит за печкой домовой.

Ему мы — плошечку с едой.

Как ни бушуют холода,

Должна быть в доме теплота.

С ней счастье и уют придут.

Все домовые это ждут.

Спокоен в доме домовой,

Когда уют в нем и покой.

Ему не нужно утруждаться,

Чтоб счастья в доме добиваться.

Зима. Снега и холода.

Трещат в огне в печи дрова.

На двор не рвется нынче кот.

Тепло в дому сейчас живет.

Видно рано будет в гости ныне Зимушка-Зима

Эй! Красавица Москва, открывай-ка ворота!

Видно, рано будет в гости нынче Зимушка-Зима.

Укрепляются морозы- слуги верные Зимы,

Тучи мрачные с собою сугробы снега принесли.

Все к тому, что ныне Осень раньше времени уйдет,

И ключи свои от дома уже Зиме передает.

Снег уже водой не тает, остается, не уйдет.

И природе он с собою шубы снежные несет.

Ну и пусть уходит серость,

Ну и пусть уходит сырость,

Пухом с неба опадают и улягутся снега,

И в права свои вступает белоснежная Зима.

Снег на солнце пусть сверкает, бриллиантом лед блистает,

Поздней осени хандра чтоб вместе с Осенью ушла.

Эх! Красавица Москва, открывай-ка ворота!

Видно, рано будет в гости нынче Зимушка-Зима.

Время лучшее для поэта

Пишется лучше под утро,

Часиков в пять или шесть.

Мозг в тишине потрудился,

Стих, словно пазл, сложился.

День весь разум страдает,

От рифм суета отвлекает.

Ночью покой, тишина.

Муза приходит сама.

С разумом Муза беседует,

Рифмами Муза заведует,

Отведают вместе стиха,

По утру строка рождена.

Время лучшее для поэта-

Утро в период рассвета.

Муза устало уходит,

Разум стихи производит.

Все можно в жизни пережить

Все можно в жизни пережить,

Коль знаешь, для чего на свете жить.

Коль знаешь, для кого ее прожить,

Кого любить, кем дорожить,

Кому любовь свою дарить,

И кем любимым будешь жить.

Коль знаешь для кого на свете жить,

Все можно в жизни пережить.

Гореть тепло и ярко, как свеча

В жизни угольком не надо тлеть,

И как полено жарко, ярко прогореть.

Однажды можно, вспыхнув ярко,

Как Горького легенды Данко,

Сам погибая, жизнь другим даря.

Так вспыхнуть и сгореть — не зря.

Жить лучше разумом и сердцем,

Гореть тепло и ярко, как свеча,

На срок, отпущенный нам Богом, не коптя.

Тому, что Бог дает, нам радоваться нужно,

Тому что жизнь и в жизни есть всегда,

А не скрипеть, забившись в тьму, зубами,

Что жизнь какая-то не та тебе дана.

Домик в деревне

Домик из бревен. Русская печка.

Телом размякши. Ровно бьется сердечко.

Стол деревянный. Скатерть-клеенка.

Образы светлые в красном углу.

Светит лампадка по-праздничному.

Лампа, моргнувши, потухла устало.

Свечи, лучины огнем заиграли.

Вода из колодца. Вода из ручья.

Крынка сметаны. Кувшин молока.

Яишня на сальце. Черная скибка.

Сало. Кровянка. Свежая рыбка.

Яйцо с-под несушки. Хрюшкины ушки.

Квас на запивку. Самогон с ледника.

В печке поджарка шкворчит неспеша.

А в чугуночке картоха томится.

Свежий лучок и укроп, и редиска.

Сквашена вкусно с клюквой капуста.

Плошечка с маслом. Тарелочка щей.

Ложкой березовой пробуй скорей.

Да пирожочек с грибами, с картошкой.

Верь иль не верь, но счастье возможно.

Домик в деревне. Лес. Озеро. Речка.

Вольно. Раздольно. Душою довольно.

Банька по-черному. Веник дубовый.

Не умирая, рождаешься снова.

Семья за столом. Хоть вставать спозаранку.

Вечерит размеренно. Сытно и чинно.

Дети уснули на теплой лежанке.

В центре стола с капустой пирог.

Спасибо, что ныне все это дал Бог.

Чинно по стопке. Простой разговор.

Что ныне случилось. Как было давно.

Звезды завидуют, глядя в окно.

Солнце за полем спать уж легло.

Месяц, завидуя, смотрит в окно.

Вот оно счастье. Вот — хорошо.

Домик бревенчатый. Русская печка.

Домик в деревне. Родная земля.

Милы и любимы. Спокойна душа.

Нет боле краше и милее земли.

Русь наша, Матушка, мы дети твои.

Домик души

Сердце домик души.

От науки мужи

Ищут домик души.

Где душа в нас живет?

Ищут в теле врачи.

Сколь его не ищи,

От науки народ

Ищет, но не найдет.

Где душа в нас живет?

Когда радостно нам,

Душа в теле поет.

А как страшно до боли,

Душа в пятки идет.

Коли мастер ты дельный,

Душа в руки пришла.

Коль мыслитель ты смелый,

Душа разум нашла.

И в мозгу пребывая,

Просвещает она.

Худо часто бывает,

Коль оттуда ушла.

Но не дом там, работа.

Здесь о теле забота.

Здесь душа вся в делах.

Здесь душа вся в трудах.

Сон в трудах ей подмога.

Отдохнуть хоть немного.

Благо дом рядом тот,

Что душа в нем живет.

От науки мужи

Ищут домик души.

Где она в нас живет,

Знают Бог и душа.

Где она в нас живет,

Знает божий народ.

Сердце домик души.

Душа в сердце живет.

Странник

Жизнь моя — всегда дорога,

Нет остановок на пути.

Хоть на миг остановился,

Нужно вновь вперед идти.

Без движения киснешь тестом,

Чуть задержался — уж зудит,

Поспеши-ка в путь — дорогу,

Ждет уж новое в пути.

Исповедь

любимому и родному городу Смоленску

к 1150- летию Смоленска

Древнейший Русский Город — мой Смоленск!

В верховьях трех великих рек

Тебя построил человек —

Служить Руси Святой на век!

Не раз в любви тебе я признавался.

Поверь мне, я таким остался.

Хоть много лет уж в Питере живу,

Забыть тебя я сердцем не могу.

Великий, старый, добрый Воин!

Любви Вселенной ты достоин!

Об этом мне не забывать!

Об этом петь, стихи писать!

Ты Ключ и Щит России и Москвы!

Но должен знать, пожалуй, ты —

Я рад, что в Питере живу!

Я рад, что Питеру служу!

Он по годам тебе промногоправнук!

По доблести же — младший брат!

И потому, покаявшись, скажу!

Я Вас обоих искренне люблю!

Два города, каких в России много.

У каждого своя судьба-дорога.

Но возраст ваш считается в столетиях,

А подвиг почитается в веках!

Вы так неповторимы и похожи.

Подумал я, а как Вас различить?

Пока ответ я не услышал сердцем.

И нужно ли тому ответу быть?

За Русь всегда вы бились! Два бойца!

За Русь всегда Вы бились до конца!

Когда поляк с литовцем обнаглели

И в трон Москвы сесть захотели,

Щитом Москвы Смоленск, ты, встал.

Врага два года к ней не допускал.

В осаде и блокаде, ты, стоял!

С врагом Смоляне славно бились!

За Родину они трудились!

За Родину они молились!

От ран ложились, огнем палились,

И голодом, болезнями морились.

С врагом Смоляне славно бились!

С тобой стояли насмерть! До конца!

Врага у стен твоих сдержали,

Пока в Москве посад сжигали

И Сигизмунда в помощь ждали,

На трон уже присев, враги.

Когда защитники совсем устали

От ран и голода, болезней и огня,

Смоляне не покинули тебя!

С тобою до смерти они стояли!

Тебя с собой прославив на века!

Безумная толпа бежит Соборною горою.

Защитники мертвы, не быть большому бою.

Уж воины и женщины, и старики в бою легли.

Уж дети меч в руках сжимают…

Им плен не нужен — это они знают!

Вот озверевшая толпа врагов

В воротах Мономахова Собора.

Безумная, безжалостная свора.

Но сдачи не видать им —

Взрыв!

То порох в погребах Смоляне подожгли,

Врагов с собою в небо вознесли!

С Собором вместе и холмом,

К Москве не пропустив врагов!

И подвиг их, я знаю без сомнения,

Стал поводом Большого Ополчения.

Пожарский с Мининым его вели

И Русь Святую вновь спасли.

Так знай, Смоленск, Великий Град!

Что много, много лет потом,

Твой многомногоправнук, в доблести — собрат,

Когда враг вновь пришел к нам в дом —

Сполна прошел твоим путем!

В тяжелую, суровую, кровавую эпоху

Врагу вот так же костью в горле стал.

К себе три года он не допускал.

В осаде и блокаде славно воевал!

Чтоб не отдать на поругание врагу,

На смерть пошел за Родину свою!

Он жителей своих, как ты, любил!

Они его любили, как тебя!

В огне и голоде сей Город устоял!

Немало жителей он потерял.

Но с ними выстоял! Блокаду пережил!

Врага погнал, что было сил!

Он на колени пред врагом не стал,

Хоть враг его изрядно потрепал.

Твой многомногоправнук,

В доблести твой младший брат-

Великий Град! Град-Ленинград!

Вот потому обоих Вас люблю!

Вот потому я Вас боготворю!

И в этом пред тобой я виноват

И каюсь в этом, мой Великий, старый Град!

Я как тебя — Санкт-Петербург люблю.

Я как тебя — его боготворю.

Тогда он назывался Ленинград.

Он горя принял столько — сам не рад.

Вы нашей Родины Бойцы!

Ее побед Великие Творцы!

И потому обоих Вас люблю!

Прими, Смоленск, ты исповедь мою!

Я знаю силу слов…

В начале было Слово…

Евангелие от Иоанна

Глава 1 стих 1—17

Иоанн Богослов

(Новый Завет)

В начале было Слово.

Не прав, кто скажет «нет».

И было Слово у Бога,

И слово было Бог…

К словам относимся мы легковесно,

Но сила слов мощна, тяжеловесна.

Вне времени и меж времен слова живут,

Они — есть вечность, ее они и создают.

Все начинается со слов,

Словами все кончается…

Слова — любовь и доброта,

Слова — яд, горечь и беда…

Слова излечат и убьют.

Слова — уют и не уют.

Слова — со зла войной идут.

Слова — мир и покой нам берегут.

Слова — нам красоту несут.

Слова простор душе дают,

И губят душу, загрязняя,

И чистят душу, нас спасая.

Мы силу слов не понимаем,

Когда бездумно их вещаем.

Они — оружие и щит.

Они — сознание и быт.

Поэты силу слова знают,

Их Муза в это посвящает.

Поэт- от Бога щедрый дар,

Тому, кто силу слов познал.

Я знаю силу слова…

Оно — общения основа.

Оно — основа мироздания,

Основа мира понимания.

Я знаю силу слов…

Они — добро, свет и любовь!

Они — тьма, холод и беда…

Зависит то лишь от тебя.

ГЕРМАН АРУТЮНОВ

Москва

Так устроен мир, что большинство людей задает по отношению к жизни и к людям два вопроса — что и как. То есть что происходит и как. Попутно может всплывать вопрос — где. Но некоторых не устраивает, что и как и они спрашивают — почему. И еще меньшая часть людей задает вопрос — зачем.

Как у А. С. Пушкина:

Зачем крутится ветр в овраге

Взметает пыль и лист несет,

Когда корабль в недвижной влаге

Его дыханья жадно ждет?

К счастью или к несчастью, я и отношусь к этим немногим, кто задает далекие от практической жизни вопросы по любому поводу. Вот хочется задавать и задаешь. То есть почемучка, которому в детстве вовремя не прижали хвост, резко не обрубили. Чаще прижимают и обрубают. Причем, даже не через ультиматум или наказание, а просто бытовым «не до тебя тут, не до этого, а ты со своими дурацкими…» Так матери, в основном, конечно, матери, потому что у отцов больше свободы, и забивают интерес к миру у детей-почемучек. И они не виноваты- у них дел полно. А из-за того, что они, а не отцы проводят больше времени с детьми, они и забивают. А у меня мама была художник по костюмам, и ей самой было многое интересно. Жила интересной жизнью и меня таскала по выставкам, мастерских художников, театрам и встречам. Здесь жизнь сверкала. А потом в детском саду, в школе, в пионерлагере, в интернате, это сверкание сталкивалось с бытовыми что и как, без мыслей, без образов. Реальность. Так и начинают дети вести дневник, и начинают писать. От столкновения с реальной жизнью.

Но настоящим писателем, создающим свои выдуманные миры, я не стал. Это не мое. Я исследователь. Вплоть до возникновения жизни в космосе. Это чудо, которое до сих пор никто не объяснил. И жизнь волей-неволей все время сталкивает меня с такими чудесами.

А формально — литкружок в школе, МГУ им. М. В. Ломоносова, факультет журналистики, 30 лет работы в журнале «Природа и человек», где вел тему аномалий и чудес. С тех пор смотрю на жизнь сквозь линзу чуда как сквозь магический кристалл. Кстати, именно так будет называться моя следующая книжка.

Вы — журналист, писатель, искусствовед, исследователь. В чем заключаются исследования в литературе?

Исследования в литературе, так же как исследования в жизни и как исследования чего угодно, это увлекательнейший процесс. Например, фраза «мой дядя самых честных правил…» Что это за такие честные правила? Действуют ли эти правила в нашей жизни? Или они вечные, для всех времен? Вот это уже интересно. А, если для каждого времени были свои честные правила… тут можно говорить часами.

Ваши первые читатели — одноклассники, о которых вы писали в дневниках? Как они относились к Вашему подростковому творчеству? Не пытались устроить «темную»?

Одноклассники не пытались устроить темную, потому что их мои дурацкие вопросы веселили. Нечто глубинное, когда в него не вникаешь. часто выглядит комично, даже убого, не ставит тебя выше других, а наоборот. Кажется, что это глупость, которая ниже их. Как народное пение. На поверхности — примитив, простота, а ритм, магия, цикличность (главные приметы чуда, волшебства), все это скрыто и сразу не открывается.

Вы признавались, что крупные художественные произведения — романы, повести — не ваше. Почему? Дело в идеях или временном ресурсе?

Романы и повести не мое, потому что не звучу на волне этих замыслов. То есть возникают интересные сюжеты, прямо хоть сейчас садись и пиши. А не звучит внутри, не поет. А, когда задаю себе вопросы «почему», включаются какие-то механизмы, и начинается работа. А потом приходят открытия, возникают гипотезы, которые не дают покоя, завораживают, удивляют вспыхивающими связями, от одной идеи к другой. Не случайно архитектор, поэт и художник Пьетро ди Гонзага, современник А. С. Пушкина, высказал догадку, что человечество было создано Богом для того, чтобы своей мыслью соединять между собой далекие звезды.

Ваши произведения в большей степени похожи на литературоведческие и искусствоведческие эссе. Вы считаете, что такая литература сейчас востребована? Кто ваши читатели?

Мои книги можно назвать искусствоведением, но точнее будет назвать их жизневедением, потому что я проецирую все, о чем пишу, на нашу повседневную жизнь, на предназначение человека, на реализацию каждым своего творческого потенциала. Как написал в своем отзыве на мою книгу «Отражение цветка» мой коллега, член Союза литераторов профессиональный философ Александр Малинкин: «Философское мировоззрение автора книги я бы назвал „философией человеческой жизни“. Книга полезна также и для профессиональных философов. Последние в наше жалкое для философии время нередко имеют зашоренный или замыленный взгляд на вещи, и в упор не видят явления человеческой жизни, о которых пишет Герман Арутюнов. Способ осмысления мира и окружающей действительности автора я бы назвал самобытной философией жизни. Была такая „философия жизни“ в конце 19 и начале 20 вв. Ее признанные представители — Ф. Ницше, А. Шопенгауэр, А. Бергсон, Л. Клагес, Макс Шелер».

Как вы сами определяете жанр своих произведений?

Свои книги я не просто отношу к жизневедению, но и мечтаю, чтобы в школах ввели эту тему как предмет. Тогда можно будет требовать и от преподавателей других предметов (физики, математики, истории, географии, литературы) давать материал только через призму человека. Почему от нас требуют знать, с какой скоростью будет двигаться какой-то там шарик, если изменить угол наклонной плоскости, но не спрашивают, с какой скоростью двигаются по нашим сосудам эритроциты, лейкоциты и другие частицы? Почему нас спрашивают не имеющую никакого отношения к нам формулу бензола, но не спрашивают, какие химические реакции происходят у нас во рту. И не будут спрашивать до тех пор, пока наша цивилизация из стадии выживания не сделает шаг вперед на стадию развития. Тогда вместо вбивания знаний учителя будут изучать человека как самую совершенную лабораторию, которой надо научиться пользоваться.

Ваше увлечение — уфология. Но вы развенчиваете мифы вокруг «неведомого», рассказываете просто о серьезных культурологических и теологических явлениях. Нет ли тут противоречий?

Противоречий нет, потому что объясняя просто любые аномалии, я побуждаю задуматься над привычными вещами, которые при ближайшем рассмотрении под новым углом вдруг открываются с новой стороны. Например, наблюдая в течение 30 лет за аномальными явлениями, изучая их и анализируя, я стал искать невидимые факторы, которые им сопутствуют, но зачастую не обнаруживаются даже приборами. И пока выявил 5 факторов: температуру, давление, вращение, магнетизм и время. Пока нет приборов, которые могут замерять изменение этих факторов, потому что эти изменения скачут от плюс бесконечности до минуса бесконечности. Например, 5 человек видели призрака в только купленном старом заброшенном доме, а самый совершенный физический прибор, установленный за день до этого, показал лишь небольшое отклонение магнитного поля.

И только человек как прибор может эти изменения почувствовать. Но наука свидетельства очевидцев, если они не подтверждаются показаниями прибором, не принимает во внимание. а приборов, способных зафиксировать, например, сжатие или растяжение времени на 1/миллиардную долю секунды, еще не создано. А, если какие-то и созданы, то в суперлабораториях, куда аномалия по заказу не пожалует.

Ваша литературная мечта?

Моя литературная мечта — написать в соавторстве с профессиональным музыкантом книгу-эссе «Открытие Мартина Лютера — Библию через хорал». Музыка вообще — загадка из загадок. Как писал Булат Окуджава:

«Музыкант играл на скрипке, я в глаза ему глядел,

Я не то чтоб любопытствовал — я по небу летел.

Я не то чтобы от скуки, я надеялся понять,

Как умеют эти руки эти звуки извлекать

Из какой-то деревяшки, из каких-то бледных жил,

Из какой-то там фантазии, которой он служил…

Счастлив тот, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер,

Музыкант, соорудивший из души моей костер.

А душа, уж это точно, ежели обожжена,

Справедливей, милосерднее и праведней она.»

А Мартин Лютер открыл для себя идею сделать всех людей хорошими, честными, праведными, благородными.

Надо только побудить людей пропускать слова Библии через себя, то есть пропевать, божественные слова. И таким образом настраивать себя, как музыкальный инструмент на высокий лад, говоря языком йогов, «включать в себе духовные центры». Так как дети учат ноты, пропевая их на уроках сольфеджио.

И, одержимый этой идеей Лютер нашел талантливых поэтов и стал перекладывать слова Библии на стихи, причем некоторые перекладывал сам. А потом нашел талантливых композиторов и заказал им музыку для этих стихов. Так появились хоралы и мотеты, уникальное явление в мировой музыкальной культуре…

Так вот литературно я мог бы все это описать, все шаги Лютера. Но мне нужно пошаговое изучение хорала и мотета как магическое явление, как механизм, в котором зашифровано чудо. Для этого надо с музыкантом вместе слушать и разбирать начало, ритм, переходы, повторы, завершение… И в конце это кропотливой, но фантастической работы должны быть открытия…

Отражение цветка

Аннотация к книге

Об этой книге хочется сказать: «Можно просто жить, а можно жить оптимистично и интересно, познавая этот мир»

Но познавать можно по-разному. Шекспировский принц Гамлет, например, пытался понять, не что такое жизнь, а как жить и что делать. Ведь ему предстояло управлять государством.

Автор этой книги в отличие от принца датского рассматривает жизнь под самыми разными углами, как бы направляет свет на ту или иную часть нашей жизни. И высвечивает что-то важное. Получается не так трагически, как у Гамлета, но не менее интересно.

Сложные философские понятия (Мир реальный и мир параллельный, ощущение времени, Бог и время, смысл жизни, совесть, простая жизнь, простые вещи, простая еда, мужчина и женщина, понимание и непонимание, познание, добро и зло, интерес к людям, невидимые силы, вера, познание, верность, ожидание, смех и так далее) открываются просто и понятно, как в душевном разговоре.

Предисловие. Человек — мера всех вещей

Вопросы без ответов. Именно они меня волнуют больше всего. Как и знаменитое безымянное средневековое стихотворение «Отражение цветка»:

«Я хотел поймать в воде

Отражение цветка,

Но один зеленый ил

Подняла моя рука»

Оно постоянно цитируется самыми разными авторами, начиная со Средних веков и до наших дней. Не случайно я назвал так одну из глав этой книги о смысле жизни. Не случайно фразу «отражение цветка» вынес в название книги.

Тут все многозначно. И зеркало воды, в котором кому-то покажется Истина, и именно цветок как хрупкая Истина, в момент готовая исчезнуть, и зеленый ил, тоже символ Истины или исцеляющего лекарства.

В главе «У источника» приводится случай с римским императором Львом Маркеллом, который случайно найдя чудесный родник, напоил его водой слепого слепца, положил ему немного зеленой тины на глаза, и старик прозрел. После чего император воздвиг около родника храм и назвал его «Живоносный источник».

Истина в зеркале или в воде — этот образ во все времена привлекал внимание, как символ отражения, искажения и преломления. Наверное, поэтому и мне в юности было интересно исследовать это явление, что отразилось в таком стихотворении:

«На грани воздуха и вод

Все лишено движения.

Здесь мир, где все наоборот

Застыло в отражении.

Но в зеркало взглянуть

Все знающей воды,

И можно вечность зачерпнуть,

Понять судьбы следы.

«Мгновение, остановись!»

Кричим мы в бесконечность.

Оно же то стремится ввысь,

То утекает в вечность.

А здесь мгновение в стекле,

Лишь воду не тревожь.

Все остальное на земле

Изменчивость и ложь…»

Кто-то, кажется, Ницше сказал: «У кого есть „Зачем“ жить, сумеет выдержать почти любое „Как“. Вопросы „зачем“ зачастую вопросы без ответов. Но именно они развивают нас больше, чем что либо еще…»

В жизни таких вопросов, на которых нет очевидного немедленного ответа, много. И именно их мне почему-то и хочется задавать по отношению к самым разным вещам и явлениям, словам и понятиям.

Что такое

Бог, вера, время, жизнь, совесть, верность, ожидание, имя, мир реальный и мир параллельный, зачем нам трудности, почему мы не понимаем друг друга и так далее.

А, когда задаешь вопрос к чему-то не плоскому, а многомерному, скрытому, как айсберг под водой, то со временем открываешь для себя, что ответы меняются. И это интересно. И, оказывается, что понимание Бога, времени или совести в 20 лет одно, в 30 лет другое, а в 40 третье. И вспоминаешь древнегреческого философа Протагора (485—410 до н.э.), который сказал, что «Человек — мера всех вещей».

А, раз так, никакой поиск и никакой человек не напрасны.

Потому что самый примитивный, ничтожный и, казалось бы, ненужный человек может в какой-то момент своей жизни о чем-то сказать. И это может оказаться мнением, важным для кого-то из нас, а, может быть, и для всех. С другой стороны, самая никчемная и, казалось бы, ненужная вещь, растение, дерево, живая тварь может в какой-то момент произвести на человека, на любого из нас, впечатление и повлиять на нашу бессмертную оценку жизни.

А вообще все главы-эссе этой книги написаны по материалам моих встреч-бесед в клубе «В поисках смысла», которые я веду уже три года в московском культурном центре «Атом» Хорошевского района. Видеозаписи этих бесед выкладываются в Интернет и их можно посмотреть, набрав название темы в Яндексе или в Гугле.

ЛАРИСА БИРЮКОВА

Лукоянов, Нижегородская область

Художник, живописец (член Союза Художников России), поэт (автор двух книг стихов), педагог (более 20 лет преподавания в Детской школе искусств на Художественном отделении).

Ваше творческое кредо «Простота, правда и естественность». Но некоторые критики вас в этом и упрекают, ссылаясь, что за простотой не видно индивидуальности. Чтобы вы им ответите?

Мое кредо — изобразительное искусство; считаю, что каждый человек должен попробовать себя в этом жанре, и не только в детстве. Обожаю православные сюжеты (Библейские мотивы), а также считаю своим кредо стихи философские и для детей. Люблю их писать. Они, как правило, складываются сами собой. В подавляющем большинстве случаев я над стихами не работаю, а записываю то, что приходит свыше.

---

В части адресованного мне вопроса критиков о «простоте, правде и естественности» моего творчества ответ мой здесь формулируется по известному образцу:

Картину раз высматривал сапожник

И в обуви ошибку указал;

Взяв тотчас кисть, исправился художник.

Вот, — подбочась, сапожник продолжал, —

«Мне кажется, лицо немного криво…

А эта грудь не слишком ли нага?»…

Тут Апеллес прервал нетерпеливо:

«Суди, дружок, не выше сапога!»

Бытует мнение, что поэзия не нужна людям. Вы, как частый участник фестивалей и различных встреч, это ощущаете? Какие темы сейчас наиболее востребованы?

Сейчас весьма востребованы вечные темы: любовь, — любовь к природе, к Родине, солдатская дружба, СВО и связанная с этим психологическая драма.

Что привлекает Вас в произведениях других поэтов? Возникали ли мысли, что «хочу писать, как он/ она»? Если да, то какой это автор?

Очень нравятся такие поэты как Сергей Есенин, Владимир Высоцкий, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Владимир Кушнир, Николай Заболоцкий, Надежда Цветкова, если она пишет о любви. Видно, что стихи эти они только успевали записывать, что строчки приходили им свыше.

Считаю, что без поэзии, как и без живописи, жить нельзя. Жизнь без них была бы очень бедна и сводилась бы только к стремлению к овладению плотскими ценностями. Если тяга к комфорту является для кого-то приоритетом, то это уж точно не для меня.

---

Я немного фанатична в своем увлечении искусством, а поэзия это мне просто подарок свыше. Она позволяет быть счастливой и богатой вдвойне. Во мне живут как бы и художник, и поэт независимо друг от друга. Художник пишет картины на образы и ассоциации, что приходят в голову (заказы я тоже стараюсь выполнять творчески).

Поэт записывает строки, которые нельзя не записать (пропустив их, бывает так обидно, как будто что-то дорогое потеряла). Каждое стихотворение делает меня богаче, хотя понимаю, что оно не совсем мое.

Красота спасет мир? Как? В чем Вы видите свое предназначение как поэта?

Конечно, красота спасет мир, в отличии от хаоса. Современной наукой доказано, что красота слова, гармоничное построение фраз, — а с точки зрения живописи красота гармоничного построения пространства на творении художника, — служат основой мироздания и реализуют на практике великое Библейское утверждение «В начале было Слово…». Все мироздание строится на законах, имеющих генетико-лингвистическуую природу, в основе которой лежат словоподобные нуклеотидные конструкции построения белковых структур ДНК живой окружающей нас материи. Хаос в силу этих доказанных научных данных разрушителен, как разрушительны в стихах и других словестных творческих произведениях ненормативная лексика, картины с нетрадиционной сексуальной ориентацией, описания сцен насилия и жестокости не ради образа, а ради удовлетворения низменных потребностей, ложь и искажение исторической правды о жизни и быте наших предков. Допуская такой «Хаос» в поэзии, мы определяем вымирание человечества как вида среди других живых существ природы. С другой стороны, не допуская всех вышеперечисленных проявлений хаоса в поэзии, мы прокладываем путь к спасению мира в условиях обострившегося сегодня противостояния с враждебными человечеству силами. Люди, посещающие художественные выставки и поэтические встречи, приобретающие сборники стихов, обогащают себя и несут этот свет в мир, изменяя его, делая его добрее и ярче.

По образованию вы художник. Ваши книги оформлены вашими же иллюстрациями. вы пишете картины специально под стихотворения или наоборот?

Пишу о том, что в голову приходит,

И лишь потом картину нахожу,

Которая к стихам подходит…

По мотивам отпечатка стопы на камне апостола Андрея Первозванного

Андрей апостол

Был Богом послан.

Крестил он землю —

Поэты внемлют.

Стихи — молитвы

Поэтов русских

Вернули Крым нам.

Их путь был узкий.

Пушкин, Сельвинский

И Мандельштам,

Набоков, Ахматова,

Мицкевич Адам,

Волошин, Друнина

И Маяковский,

Цветаева, Бунин

И Заболоцкий.

Как только воздух

Мы Крыма вдыхаем,

То сразу поэтов

Мы тех ощущаем.

И если мы выпьем

Воды из следа,

Душа исцелится

У нас навсегда!

* * *

Не знаю, что должно случиться,

Чтоб стали кушать чечевицу.

Ей поклонялись люди встарь

И молодой, и дед Щукарь,

Ценил ее рабочий люд,

Считал одним из лучших блюд,

Она здоровье всем давала,

В царицы не претендовала.

Любил ее и стар, и млад,

Ее готовить могли предки,

Так что отказы были редки,

Но надо бы в деревне уродиться,

Чтобы растить с душою чечевицу!

Не знаю, что должно случиться,

Чтоб стали кушать чечевицу…

Должна случиться пандемия?!

Чтоб люди, вскрикнув: «Мама мия!»,

И, протянувши к небу руки,

Все, отрекаясь от науки,

Вдруг разбежались по лесам,

Детей ища по голосам,

Вернулись к Богу в одночасье

И, покорившись Его власти,

Все покаянье принесли

И Землю от конца спасли.

* * *

Бросаю кисточки я в печь!

Не те, что водит вдохновенье,

А те, что стерлись, и увлечь

Уже не могут в упоеньи…

Топлю я печь рисунками своими,

Что не сбылись… И в том не их вина.

Взглянув на них, любуюсь я другими,

Стремясь испить их смысл до дна.

Сжигаю в печке я багет

От тех картин, что вышли в свет,

Оделись в рамы побогаче,

В которых выглядят иначе.

Ушли они к своим друзьям,

Украсив жизнь их, и мой ямб

С хореем снова стих,

Чтоб во весь голос пропеть стих!

* * *

Я не Пушкин, но поэт,

Слава Богу, не Кукушкин.

Прочитаю винегрет,

Себя хлопну по макушке —

Вот такой во мне дуэт:

И художник, и поэт.

Могу, стоя на опушке,

Наблюдая солнца свет,

Мазать кистью по верхушкам

Елок, сосен. Всем привет!

Держу ушки на макушке,

Щас придет кабриолет!

* * *

Прилетели свиристели,

Всей семьей на ветку сели,

Дружно птенчики сидят

И негромко свиристят.

«Где вы лето проводили,

Где птенцов вы выводили?», —

Не расскажут никогда,

Возвратившись вновь сюда.

Поклюют они рябину,

Угостятся и калиной,

И с наетыми боками,

Потрясая хохолками,

Полетят они домой

Майской ветреной весной.

ВАЛЕРИЙ БОКАРЁВ

Москва

По паспорту я — Бокарев Валерий Павлович, а Валерий Бокарёв — мой литературный псевдоним. Родился в 1950 году в родовом доме моей матери в селе Синжаны, Владимирской области, куда мой отец привез из Совгавани мою мать для родов с сыном Юрием. Точнее, родился я в роддоме города Меленки, на родине моего отца, но свидетельство о рождении выдали в селе Синжаны, где жили родные со стороны матери.

С детства привык к многочисленным поездкам и переездам, так как мой отец был офицером морской авиации. После окончания средней школы в г. Николаеве поступил на химический факультет МГУ. По завершению учебы защитил диссертацию и стал кандидатом химических наук. В настоящее время доктор технических наук, член Союза писателей России, обладатель многих наград по результатам литературной деятельности, член-корреспондент Международной академии науки и искусств, имею почетное звание МГО СПР «Заслуженный писатель»; награжден нагрудным знаком и званием «Золотое перо Руси». Профессор базовой кафедры МФТИ. Ответственный секретарь журнала «Электронная техника. Серия 3. Микроэлектроника». Член организационного и программного комитетов ежегодного Российского Форума «Микроэлектроника».

Вы — ученый, доктор технических наук, автор более 200 научных статей и патентов. Занятия наукой и литературой шли параллельно друг другу? Или было какое-то событие, которое мотивировало на литературную деятельность?

Занятия наукой со школьной скамьи преобладают над литературой. В восьмом классе меня освободили от выпускного экзамена по физике и вместо экзамена я демонстрировал экзаменационной комиссии мое первое изобретение — гальванический элемент на основе магния и меди, и показывал его работоспособность. К техническим знаниям меня приобщил мой отец, офицер морской авиации и известный радиолюбитель, а вот предки со стороны матери и сама мама были учителями русского языка и литературы, и мамина кока- моя любимая бабушка- писала стихи. Известным молодым поэтом был и мой старший брат, доктор исторических наук.

К научным и художественным публикациям используете разные подходы? Или есть что-то общее?

И то и другое — это мой умственный труд, а общее между ними, по-видимому то, что важная научная работа, как и хорошее литературное произведение, рождаются в результате внезапного озарения, которое в научной работе может прийти после длительных исследований и изучения литературы.

Можете вспомнить свое первое произведение?

Это был детский стишок по увиденным в лесопосадке возле г. Николаев шампиньонам, которые собирали жители и которые считались поганками у меня на родине. «Как в лесу, как на полянке кучей выросли поганки. Их хватали, собирали и на базаре продавали».

Вы — автор и стихов, и сказок, и исторических исследований. Почему такое разнообразие? Не определитесь с жанром?

Я увлечен очень многим с детства, но времени на все не хватает. Ведь я ученый, и научные исследования — мое главное увлечение со школьной скамьи до настоящего времени. Разнообразие жанров может объясняться разнообразием моих увлечений в разные годы их создания. Сказки я любил с детства, историей заинтересовался в студенческие годы, когда появились интересные книги. Мое поколение можно отнести к самому читающему поколению того времени, и мы делились прочитанным с друзьями и обсуждали самое интересное. А поэзия — это состояние души, для передачи которого необходимо вдохновение.

Какой из литературных жанров наиболее интересен? В каком Вы никогда не станете писать? А в каком хотели бы себя попробовать?

Конечно, мое основное увлечение — лирическая поэзия, исторические исследования — это скорее научная работа по древнейшей истории России, в которой много всего утеряно, а многое до сих пор не изучено и не доказано. Источники для нее — летописи и другие труды того времени. Много всего интересного найдено по половцам, которых в историографии представляют в виде восточных кочевников, но это не соответствует действительности, историки заблуждаются и с местонахождением Тмутараканского княжества. Сказки сочиняю для разного возраста, хотя просят и для малышей.

Какая из Ваших книг кажется Вам наиболее удачной?

Возможно «Я к вам иду», названная так по одному из моих стихотворений, но об этом лучше спросить читателей или критиков.

---

Что сейчас находится в работе?

Работаю над двухтомником, но времени не хватает, т.к. подготавливаю еще и научную монографию и пособия для студентов, и это не говоря о научных статьях и отдельных произведениях в сборниках.

Тянет Родина

Тянет Родина. Выйду из парка,

По асфальту и дальше тропой…

Этим летом до одури жарко,

Все окрестности высушил зной.

Тянет Родина. Вот бы напиться

Из Святого ключа у реки,

Где кубышки и иволга-птица,

И свистят по утрам кулики!

Тянет Родина. Сельской тропою

Мимо сосен, бездонных болот.

Любоваться родною рекою,

Где в затонах щуренок живет.

Тянет Родина! Там золотится,

Наливается колос у ржи,

И поет позабытая птица

Из зеленой, душистой межи.

Тянет Родина. Там, возле липы

В ожидании сгнила скамья;

Там у церкви разбитой, безликой

Захоронена наша родня.

Тянет Родина. Тихие зори,

Петухов переливистый крик.

Только там ощущение воли

И бессмертья, хотя бы на миг.

Тянет Родина, Родина снится!

Просыпаюсь с душевной тоской.

Будто я разоренная птица:

Все мечусь, потерявши покой.

Тянет Родина! В белом тумане

Одинокие снятся дома.

Мы так много всего повидали,

Только Родина тянет одна.

Мы идем

День мой, стань моим днем,

Как ветер в поле, стань моим голосом.

Мы идем. Через время идем!

Разрываясь между домом и космосом.

Желтый лист положи в ладонь

Благословляя ростки, что в земле сидят.

Наш огонь все зальет собой

Не сжигая жизни, а умножая ряд.

Отразясь в хрустале небес

И уйдя в тихий омут зари,

Будь со мной, мой любимый лес.

В чистолуние пусть поют соловьи.

Дом мой, будь земной шар

Чист, как у ребенка слеза.

Бог мой, накорми жар,

Чтобы дом наш огонь не лизал.

Дай нам райский уголок,

Где можно думать и детей растить.

Ты ведь можешь, отврати Рок,

Чтобы жизнь до конца испить.

День мой, стань моим днем,

Как ветер в поле стань моим голосом.

Пусть прекрасным ярким звезд огнем

Светятся глаза, и колышет волосы!

В разлуке

Ночь покрыла кусты изумрудным листом.

Майский жук стал меж лиц пролетать.

Я поставлю цветы пред собою на стол

И тебя буду вновь вспоминать.

Отчего я грущу? Почему по ночам

Тишь и запах, и шелест, и свет

Взгляд притянут к мерцающим лунным лучам?

Потому, что любимой здесь нет.

Я тебя бы повел косогорами вниз.

К бурной Рузе, сейчас она спит.

Посмотри, как разжег отражение бриз,

От костра, что почти не горит.

Слышишь эхо лягушек? Туман от полей.

Не ходить бы сейчас, а летать!

Наступает рассвет… и поет соловей…

Жаль тебя не могу я обнять.

ИГОРЬ ГОЛОВКО

Москва

Я — Головко Игорь Николаевич, русский, родился 17 мая 1946 года в городе Кача, Крымской области, на военном аэродроме, на котором базировалась воинская часть, в которой служил мой отец Головко Николай Григорьевич и мать Любовь Даниловна. Сейчас это район города Севастополь. Родители познакомились на фронте Великой Отечественной войны, о чем я подробно написал в одной из своих книг: «Семья Горбуновых или По следам рождения песни» МГО СПР 2021г. Они взяли Берлин, затем Прагу, и, после войны, их часть, через Австрию, Венгрию, в теплушках, была возвращена на Родину. Папа служил с июня 1942 года начальником медслужбы БАО (батальона аэродромного обслуживания), а мама — медстатистиком.

Папа из Качи послал рапорт, чтобы его перевели в его родной город Ростов-на-Дону, и когда ему сообщили, что место военврача в Ростове освободилось, сдал дела и со всей семьей, мне тогда было один год и семь месяцев, приехал в Москву, в ЦВМУ (Центральное Военно-медицинское управление), где кадровик печально ему сообщил, что место в Ростове уже занято. Но листая личное дело, вдруг, спросил: «А не тот ли вы Головко, что мальчиком обыграл Ботвинника?» Ботвинник тогда был Чемпионом Советского Союза по шахматам, и весть от том, что «Коля Головко обыграл Чемпиона СССР», разнеслась по всему Союзу. Папу оставили в Москве, назначив ординатором в Главный военный госпиталь. Он оправдал надежды Московского военного округа став Первым Чемпионом Вооруженных Сил по шахматам в 1949 году.

Так я стал москвичом, и поселился с родителями в малюсенькой комнатке коммуналки рядом с госпиталем. В 1951 году семья переехала в город Люблино (теперь Люблинский район Москвы), где папе дали отдельную квартиру, там я и окончил одиннадцатилетку средней школы и летом 1964 года, поступил в ВИИЯ (Военный институт иностранных языков), очутившись сразу в его казарме, как положено в Советской армии, на три года срочной службы. Мне дали арабский, хотя хотел учить итальянский. У нас в вузе язык на выбирали.

С третьего курса института, в марте 1967 года был послан на практику в Сирийскую Арабскую республику. А 5 июня началась война между Израилем и некоторыми арабскими странами, среди которых оказалась и Сирия.

Так вы попали на войну?

Я подробно описал мою сирийскую жизнь в книге «Сирия 1967 г. Неоконченная война. Записки участника», «Вече», 2011 год. Мне повезло, во-первых, так как жизнь не дала мне, как иногда другим переводчикам, стабилизироваться в одном месте, а носило по всей Сирии, от фронта до «самых до окраин», и, волею руководства, пришлось менять рода войск, поработать и в Генштабе, в войсковой разведке и не только, в элитной бронетанковой бригаде, в авиации и в зенитной артиллерии, и, во-вторых, что для меня главное, — выжил. И все это за один год практики, так как в середине марта 1968 года уже занял свою койку в казарме ВИИЯ. До конца срочной службы осталось несколько месяцев. Но учеба с окончанием «срочки» ни на секунду не прекратилась. Спустя полтора года, в ноябре 1969 года, был выпущен лейтенантом со знанием двух языков: арабского и английского. Французский познавал самостоятельно уже во время служебной командировки в Алжир (1982—1986 годы). Еще два года пришлось поработать в Ливии (1989—1991 годы). На пенсии с января 1992 года

Вы стали внештатным корреспондентом «Красной Звезды» накануне первой загранкомандировки. В этот период и были опубликованы ваши первые очерки. Более активно журналистикой и литературой вы стали заниматься после завершения военной службы. Можно ли сказать, что вы пришли в литературу волей случая?

Я начал писать стихи в 14 лет волей случая, вернее, потрясения. Это услышанное на уроке химии по школьной трансляции сообщение о запуске первого в мире космического корабля с космонавтом на борту. Над Землей взлетел Юрий Гагарин. Это был последний урок. Сразу побежал домой, схватил лист бумаги — меня буквально трясло — и залпом написал стихотворение. Наивное. Но такое, как говорится, «от души», что читаю его иногда на встречах с читателями до сих пор. Его, тут же, передали по трансляции на всю школу. Родилась местная знаменитость.

Воодушевившись, решил написать второе, потом третье. За школьный период сделал примерно двадцать стихотворений и массу рифмовок новостей, по просьбе директора школы. О том, что я пишу стихи, узнали на Люблинском литейно-механическом заводе, совершенно секретном в то время предприятии, где мальчики старших классов проходили практику, а реально работали по два дня в неделю. Там меня, довольно быстро пристегнули к агитотряду, в который входили певцы, танцоры, музыканты и прочие местные таланты. Он гастролировал по предприятиям Москвы и Московской области.

Параллельно я играл в футбол за люблинский «Локомотив» в первенстве Москвы, и прошел три команды из пяти клуба. То есть детскую, в 14 лет, на следующий год вторую юношескую, и в 16 лет — первую юношескую. В футбол пришел из секции ЦСКА по бегу, располагавшуюся на стадионе «Динамо». Я прилично бегал на короткие дистанции. Пришлось бросить, так далеко от дома находящийся «бег» — приходилось добираться, в те времена, почти два часа в одну сторону, что сразу сказалось на учебе, сменив его на близлежащий «футбол». Кстати, в дополнение к футболу, школьному волейболу и баскетболу — входил в сборную школы — лучше всех бегал сто и двести метров, прыгал в длину и высоту. На Доске почета школы висела моя фотография, а ниже написано: «Лучший спортсмен школы». Может быть, мог стать и известным футболистом — меня приглашали в московский «Локомотив», — но мне удалось сходу, после сдачи экзаменов в школе, поступить в ВИИЯ.

Раз в месяц ездил в Москву, на Чистые пруды, в «Комсомольскую правду», где нас обучал поэзии, какой-то известный московский поэт. Как только попал в казарму ВИИЯ, сразу мне запретили подобные «развлечения», отрезав: «Ты должен быть таким, как все». Стал. До поездки в командировку. Выступал на виияковских вечерах, читал свои и не свои стихи, и, может быть, поэтому, меня пригласил главный редактор «Красной Звезды», целый генерал, и предложил стать их корреспондентом в Сирии, добавив, что там их корреспондента нет. И в каждую оказию я пытался послать в газету свой репортаж. Однажды даже отправил стихотворение о Сирии. Его тоже опубликовали. Основная трудность моей работы внештатным заключалась в том, что связь с газетой, да и страной, только через диппочту, раз в месяц. Так что «новости» переслать я никак не мог. Приходилось писать о «вечном». И тем не менее, статей пять было опубликовано, несмотря на войну и все перипетии бурной воинской жизни, еще молодого, недостаточно знающего язык переводчика. В Сирии я был простым солдатом, владеющим языком.

Там, прознав, что я пишу стихи, меня вызвал к себе главный военный советник генерал С. Е. Белоножко и попросил написать текст песни к празднику Великой Октябрьской революции. Я спросил, кто будет писать музыку. Оказалось, что в Сирийской консерватории работает преподавателем наш музыкант. Я разволновался — песни никогда не писал, — пришел в свой дамасский дом, и, тут же, в один присест, написал три текста, один из которых стал песней, и ее пели 7 ноября. Композитор попросил меня, чтобы я не терялся, так как он собирается со мной работать в Союзе, но… Он погиб в войну, а я, даже, по молодости, не удосужился взять у него ноты нашей песни. Да и жизнь забросила меня довольно далеко от Дамаска, в город Хама, а затем на аэродром в пустыне, который называли Тифор. Позже узнал, что это по-английски «четвертая точка». Все это в деталях описал в «Неоконченной».

Как я уже говорил, вернулся в казарму — это, наверное, что-то похожее на тюрьму, но с занятиями и другими неожиданными «развлечениями», такими как наряды, кроссы, построения, стрельбища, тактические учения…. Только окончил институт — новая работа, новые проблемы, затем женитьба, рождение сына (ему уже 51 год), развод, новый, на этот раз, удачный брак с Мордвиновой, ставшей Головко Любовью Георгиевной, случайная работа в ЦК КПСС со вторым человеком Адена. И наконец, в 1982 году, командировка в Алжир, которая растянулась почти на четыре года. В Алжире меня назначили организатором всех контрактных вечеров. В каждом контракте, по директиве сверху, должна была быть художественная самодеятельность. Концерты и другие представления готовил к каждому советскому празднику. Не до стихов. Писал сценарии. За четыре года ни одного стихотворения.

---

Вы оканчивали вуз, где была железная дисциплина. Это привычка к жесткому регламенту помогает много писать: несколько сотен стихотворений, около 200 песен, романы, повести, рассказы? Что значит дисциплина для писателя?

Действительно, армия учит организованности и ответственности в жизни. Других отсеивает. Но пишу я не так много, как хотелось, — очень много разных увлечений и соблазнов. Засел за роман не после выхода на пенсию, а когда окончательно решил, что бурная городская жизнь не дает мне на это времени. И, забрав своих псов, их тогда было три, уехал в купленный после Алжира домик в очень далекой деревне, расположенной в самой южной части северной части Московской области. За Клин. У меня есть такая песня «В тридцати километрах от Клина». За болота. Она так и называется — Заболотье. Это произошло в 1996 году, когда мне исполнилось первые пятьдесят лет. Уехал навсегда. И стал писать. Компьютера тогда у меня еще не было. Жена Любочка осталась почти на два года, чтобы обменять квартиру на меньшую — большая теперь была не очень нужна. А приехать в Москву, побегать по врачам, большой площади не требовалось.

За годы с 1996 по настоящее время мне удалось издать восемь книг. Одну из них в соавторстве с моим другом Андреем Васильковым, тоже виияковцем. В загашнике написано четыре книги, но их надо дорабатывать. Почему четыре? Дело в том, что я не могу писать одну книгу постоянно. Мне надо отвлекаться. Когда писал роман «Неоконченная», то делал это утром, а вечером сочинял сказки, стихи, работал над дневником. Над романом трудился 14 лет. А в это время издавал книги стихов, начал писать статьи в московские и клинскую газеты. Вступил в Союз журналистов России. С 2003 года сделал с клинским композитором Вячеславом Сподаревым первую завершенную и записанную в студии песню «Не задувай свечи!» И пошло-поехало. Песни, после этой, первой, посыпались из меня как горох. Мне стало тесно «в объятьях» одного композитора, и жизнь мне подбросила второго, затем третьего, четвертого. Сбился со счета, но, кажется, со мной работали в эти бурные годы семнадцать композиторов. Была сколочена и группа певцов-энтузиастов. У меня было правило: соавторы, а первый исполнитель песни входит в их число, денег от меня не получает. Я составил наши договоры так, что каждый из соавторов имел равные права, и мог исполнять наши песни, где угодно, получать за них деньги и не делиться с остальными. Все полученное — его. За десять лет было сделано (записано и издано на 35 дисках или, как их называют профессионалы «альбомах») более 250 песен.

Пришлось помотаться. Заболотье — Москва — студия: минимум сто километров в одну сторону. Но бывали дни, когда приходилось в день накручивать более трехсот километров, ночевать в машине из-за плохой нашей заболотской дороги. Некоторых, наиболее малодисциплинированных или слишком юных певцов и композиторов, которые жили вблизи Ленинградского шоссе, захватывал на запись прямо из дома, и после записи, длящейся, порой, с 11 утра, когда, как говорили опытные певцы, просыпается голос, до 23 вечера, отвозил до самого их подъезда.

Конечно же, съем студий и оплата работы звукорежиссеров, а также издание дисков и клипов, приходилось оплачивать. Компенсация была невысокой. Зато сейчас, как приятно слушать пение очень хорошими певцами — среди которых были народные, заслуженные певцы России, и лауреаты международных и всероссийских конкурсов — своих стихов и видеть в клипах их молодые лица, кадры нашей с женой молодости, вспоминать, о чем мечтали, обсуждать, на досуге, что сбылось, а что…. В основном, все получилось, как и хотелось. Все основные юношеские мечты сбылись. И в этом мне безмерно помогала моя жена Любочка, жертвуя, при этом своими женскими, вероятными, желаниями. Например, купить шубу. Она материализовалась в песни.

В 2008 меня приняли в Союз писателей России.

---

Книга «Чук и Гек, или Сирийский декамерон» написана в соавторстве с Андреем Васильковым. В чем особенность литературной работы «в паре». Какой опыт Вы получили?

Свою «Неоконченную войну» я начал писать в октябре 1996 года и, многократно переписывая, завершил вчерне в 2006 году, отправив в электронном виде для ознакомления в Клуб ВИИЯ, его президенту Александру Назаревскому, который выложил его в интернет. Многие бывшие слушатели нашего института знали некоторых героев книги, хотя фамилии их, в основном, я изменил. Ее прочитал мой товарищ по институту, тоже арабист и тоже служивший тремя годами позже, после войны 1967 года, в Сирии. Хотя у нас с Андреем разница по курсам три года — я был на четвертом, а он на первом, — но так получилось, что мы были хорошо знакомы, так как играли в одной институтской команде в хоккей с мячом на первенство Московского военного округа. Он прочитал «Неоконченную» и сразу связался со мной. Просьба его была необычной: пока не публиковать мою книгу, а он, беря из нее некоторые куски и, главное, идею, напишет свою, которую обязательно издаст, и мы получим за нее гонорар. Я знал пробивные возможности Андрея и согласился, постав условие, что отредактирую написанное и все мои правки должны быть учтены.

Андрей работал необычайно быстро и уже в 2009 году, после долгих споров и многочисленных правок, даже недели жизни его с женой у нас в Заболотье, где мы работали с раннего утра до позднего вечера, книга вышла тиражом 3000 экземпляров в АСТ. После ее выхода Андрей попросил, чтобы я дал ему возможность продолжить жизнеописание героев самостоятельно. Я не видел причин отказать. К сожалению, он очень рано умер, и я не знаю, удалось ли ему осуществить задуманное, хотя куски продолжения он мне высылал мейлом. Честно говоря, я их не читал. У меня нет на это времени. В подобных случаях отдаю присланное жене, которая обладает скорочтением, читая строчками, а потом пересказывает мне прочитанное со своими оценками и комментариями. У нас громадная библиотека, примерно 5000 книг, так она их все прочла! Я смеюсь: «Тебе надо в разведку». Она улыбается: «Одного разведчика на семью мне достаточно». Ее отец был очень крупный советский разведчик, работал с Павлом Судоплатовым и Наумом Эйтингоном, сидел около четырех лет в турецкой тюрьме, а после выхода был встречен Иосифом Сталиным, который, зная, что Любочкин отец охотник, подарил ему щенка дратхаара.

К слову сказать, мой двоюродный дядя Алексей Семеович Антонов, секретарь парторганизации всего НКВД, МГБ с 1942 по 1953 год, знал Любочкиного отца и даже, по его словам, посылал на задание. Дядя возглавлял строительство укреплений под Москвой, участвовал в Нюренбергском процессе, возглавляя секретариат. Без его подписи не выходил ни один официальный документ.

Подробно о нем и других родственниках, среди которых были очень известные, и даже исторические личности, такие как Николай Петрович Горбунов, личный секретарь В. И. Ленина, позже Управделами Совнаркома, академик Леонид Михайлович Горбунов, создатель резиновой промышленности СССР, Михаил Петрович Николаев, главный фармаколог Советской армии, Ксения Михайловна Горбунова, изобретатель метода покрытий металлов, который до сих пор используется в промышленности, даже в космонавтике, и многие другие, о чем я написал в «Семье Горбуновых…» Горбунов — фамилия моего прадеда.

Насколько написанное в книгах о военных конфликтах соответствует реальным событиям? Или все же включался внутренний цензор? Насколько самоцензура полезна/ мешает писателю?

В «Неоконченной», полагаю, 93,57 процентов правды. Остальное тоже было, только с другими людьми, виияковцами, как в Сирии, так и в других странах. Ребята, возвращаясь с «полей сражений», как правило, щедро делились воспоминаниями. Любочка, прочитав первый вариант «Неоконченной», который по авторским листам превышал окончательный вариант почти вдвое, попросила, чтобы я убрал «лишних» героев, справедливо считая, что читателю будет трудно их всех запомнить. И я внес исправления.

Андрей рассказывал, что включенные в «Чука…» события, кроме военных, происходили в сирийском военном контракте, во время его в нем пребывания. Войны в эти годы его службы на Ближнем Востоке не было.

Что касается внутреннего цензора, то он срабатывает, как мне кажется, в каждом писателе всегда. В моем случае, в «Неоконченной», это было просто необходимо, так как разведка есть разведка, ее секреты вечны.

Вы человек, который профессионально работает с информацией, понимает принципы ее распространения. В то же время одна из коммуникационных площадок — личный сайт — давно не обновляется. Есть более эффективные каналы? Поделитесь, пожалуйста, что надо использовать, чтобы книги продавались, а песни на ваши стихи исполнялись?

Так как я человек в компьютерно-интернетных делах малограмотный, то сайт предложил завести, вел и оплачивал мой сын от первого брака — Дмитрий. Каждый раз он просил у меня материал, чтобы поместить на сайт. Видимо, я не всегда удовлетворял его высокие требования, и, в конце концов, он взмолился: «Может, закроем?» Жаль было расставаться с ним, но денег с меня сын брать не хотел, фантазия моя тоже начала «давать течь», так что… Я ведь, как акын, что вижу, то и пишу.

Мои песни исполнялись и, кажется, исполняются. Ансамбль песни и пляски ВВС, а ныне ВКС, включил несколько в свой репертуар. Мне рассказывали, что нашу с композитором Владимиром Газаряном песню «Штурмовики» исполняли по всей Европе. Она звучала даже на Трафальгарской площади в Лондоне. А Народная артистка СССР Людмила Лядова, написавшая на мои стихи три песни, пела их везде в своих концертах, даже в театре «Эстрады» и на Славянском базаре.

Песни о Клине, среди которых, как мы называем, есть и гимн, поются во время Дня города и в другие праздничные дни.

Все певцы, работавшие со мной, тоже исполняют их во время своих концертов и гастролей. Я — член РАО (Российское авторское общество), и деньги за исполнение, хоть и очень небольшие, капают на мой счет.

Мы с Любочкой и Алексеем Аладьиным, отличным звукорежиссером и клипмейкером, сделали клипы на все песни на мои стихи и разместили их на YouTube и RUTUBE.

В чем сила слов?

Для меня — возможность передать читателям и слушателям свои мысли и чувства, любовь к женщине, друзьям, близким, природе, моим собакам, вообще к жизни.

Отрывки из ещё неизданной книги «Зизнь, зизнь». Маленькие комедии

Введение

Ещё не изданная Книга содержит множество смешных и поучительных случаев со мной, моими родственниками, друзьями, знакомыми, а также с некоторыми моими современниками, выдающимися и обычными людьми, очутившиеся, по воле случая, в необычных жизненных ситуациях, смешные и не очень, происшествия, реальные встречи с людьми в разных ситуациях, городах, странах. Три главы Книги — работа и жизнь переводчика в Сирии, Алжире и Ливии, его участие в израильско-арабской войне 1967 года. Все-все, что помещено в эту книгу, взято из реальной жизни.

Для «Интервью» мною выбраны небольшие рассказы двух глав Книги из восьми.

---

Глава первая. Ох, уж эти детки!

Зизнь

Полуторолетняя Маруся, каждый раз, вставая с горшка, всегда глубоко вздыхала: «О, зизнь, зизнь…»

Врожденная галантность

Максиму уже исполнилось два. Он вместе с сестрами и мамой ехал в полупустом трамвае. На одной из остановок вошло много народа, среди которого были и люди пожилого возраста. Тогда сестры, как учили в советской школе, вскочили с сидений и уступили старшим свои места. Максим секунду подумал, сполз с колен мамы и громко предложил стоящему рядом мужчине: «Садитесь, пожалуйста».

Алфавит

Когда мне исполнилось три года, папа решил, что пора мне выучить алфавит. После некоторых усилий я стал различать буквы. На прогулке отец решил продемонстрировать жене свои успехи. Наши успехи. Заметив над аптекой надпись, исполненную крупными печатными буквами, гордо спросил: «Игорек, прочти, пожалуйста». Я начал читать по буквам: «а», «п», «т», «е», «к», «а». И, выполнив задание, обрадовано, замолчал. «А теперь соедини все буковки вместе», — предложил папа. Наморщив натренированные алфавитом мозги, я уверенно выпалил: «Булочная».

Несвоевременное венчание

Четырехлетняя Леночка любила с горечью в голосе рассказывать подружкам: «Я родилась в день свадьбы тети Зины. Все ушли в церковь. Никого в доме не осталось: ни папы, ни мамы…»

Животное

Двухлетняя Сашенька приехала с мамой и бабушкой в гости к дяде в деревню. Женщины хлопотали на кухне, а мы с Сашенькой вышли на двор, погулять. Пока я крутил головой, рассматривая окружающую среду, наслаждаясь набегающей весной, племянница ходила вдоль дома. Вдруг она нагнулась, что-то подняла с земли и, подбежав ко мне, показала зажатый кулачок. «Ну, что там, покажи!» Сашенька открыла ручку, и я с удивлением увидел извивающегося жирного червяка. «Животное», — мудро пояснила девочка.

Сочувствие

Трехлетняя Сашенька помчалась по лакированному полу квартиры, поскользнулась и упала, больно ударившись о пол носом. Её хнык был немедленно прерван громким криком мамы: «Саша, осторожно! Ты так лак поцарапаешь!»

Жарко в Москве

Мама с четырехлетней дочерью гуляют по центру Москвы. Вдруг мама заметила, что дочь помочилась в трусы. «Доченька, как ты могла? Почему мне не сказала, что хочешь „пи-пи“?» — «Ты что, мама? Что уж и вспотеть нельзя?!»

Не проблема

«Мама, купи мороженое!» — «Доченька, у меня нет денег». — «А ты разменяй!»

Успокоил

«Папа, — вдруг сказал мне четырехлетний сын, — ты не волнуйся…» Я насторожился: «Что случилось?» — «Если ты умрешь, я буду водить твою машину».

Цена роста

Меланью раз в месяц меряли. Для этого она ставилась у белого косяка двери, на голову клалась линейка, и карандашом проводилась линия, от которой сантиметром определялся рост девочки.

---

В четыре года, после очередной процедуры измерения, она сообщила: «Бабушка, когда я ещё подрасту, тоже буду смотреть «Соловьёва».

Арифметик

Пятилетнего Мишу родители решили захватить в гости. За чайным столом сидели несколько пар, и лишь один Миша был представитель молодого поколения советских людей. Хозяева разрезали торт, и все приступили к чаепитию, перемежая его разговорами. Минут через тридцать, один из гостей вдруг громко сказал: «Эх, поправлюсь! Но не могу себе отказать! Возьму-ка третий кусочек». «Не третий, а четвертый», — спокойно заметил мальчуган.

Успокоила

Бабушка протянула четырехлетней внучке Меланье шоколадку: «Раздели себе и бабушке». Внучка отломила себе больший кусок, а бабушке дала маленький. «Ты почему себе взяла побольше, а мне даешь меньше?» Внучка засмущалась, но тут же нашлась: «Бабушка, не расстраивайся. Когда ты будешь умирать, я тебя буду вспоминать».

О вкусах не спорят

«Дима, — спросила бабушка внука, деля только что приготовленную, курицу, — Тебе ножку или белое мясо?» — «Мне тело».

Микробы

Внук бабушке: «Баб, ух ты! Какое ты мне положила большое мясо, а у другой бабушки мясо, как микробы».

---

Вот так!

Через несколько дней, когда мама после болезни почувствовала себя лучше, сразу примчалась к свекрови на машине забрать дочку. Едва бабушка пристегнула внучку к специальному детскому креслу, мама, заняв свое место за рулём, поинтересовалась у дочери: «Ну, как с бабушкой Новый год встретили?» — «Хорошо. Я встречала Новый год с Путиным…»

Напутствие