Бесплатный фрагмент - Я шагаю по Питеру

ПРОБА ПЕРА

Время отдыха в миг пролетело.

За работу, дружище, пора.

Появилось серьёзное дело:

Ленинградская проба пера.

Я бы мог этот город прославить

На века, и во веки веков.

Но не сжечь в человечестве память,

Не стереть миллионы стихов,

Что писали другие поэты,

Прославляя творенье Петра.

Не для славы пишу я об этом.

Это только лишь проба пера.

Путь мой будет нелёгким, и долгим.

Много будет в нём «чем», и «почём».

Пусть же будет мне легче в дороге,

С Ленинградским могучим пером.

ДВАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПОТЕПЛЕНИЯ

Как дитя под тёплым одеялом,

Спящее в угрюмой темноте,

Ленинград, за пеленой тумана,

Будто бы забылся в сладком сне.

Тает щедрый снег предновогодний,

Оживает мёрзлая сирень.

Ленинград, на предвесеннем фоне,

Доживает свой двадцатый день.

Яркие огни. Огромный город,

Кажется, не помнит о зиме.

Позабыв морозные узоры,

Ленинград двадцатый день во сне.

СКОЛЬКО РАЗ…

Сколько раз я ошибался,

Лгал, раскаивался, клялся,

Сколько раз….

Тратил понапрасну время,

Жил не так, и не со всеми,

Сколько раз….

Разве что, друзей не предал,

Боль терпел, и страсть изведал,

И не раз….

От любви царапал стены,

Знал и слёзы, и измены,

Сколько раз….

Всё, что было между нами,

Истоптали сапогами,

Много раз….

Я любил, и ненавидел,

Пачкал кровью белый свитер,

Сколько раз….

Не сидел, забившись в нору,

Плыл по жизни без опоры,

Сколько раз….

Но я верю, верю свету,

И ещё скажу об этом, и не раз….

ЛЕНИНГРАДСКИЙ ДЕНЬ

Ленинград украшен серыми тонами.

Мокрый, и туманный выдался январь.

Пробегают тени тёмными дворами,

Напрочь перепутав календарь.

Снова на минуту Солнце показалось,

Вовсе одурели люди от забот.

Что им это Солнце! Дикая усталость,

Хоть без Солнца, хоть наоборот.

К вечеру огнями город расцветает,

В тёмных закоулках начинают жить.

Снова ты устала за день, дорогая.

Только дождик не устанет лить.

НОСТАЛЬГИЯ

Чайки над обителью гранита,

Душный дом, успевший поостыть.

Чай холодный, рюмка недопита.

Я курю, пытаюсь грусть сломить.

Так далёк любви моей источник,

Что не дотянуться до него.

Грустно мне без Верочки, без дочки,

Будто бы подрезано крыло.

Я успел устать от этой дали,

Хоть и сам я этого хотел.

Потому, наверное, печален,

Что уже куда-то не успел.

Не успел продать свои таланты,

Ибо, не умею продавать.

Эх ты доля, доля музыканта,

Обречённого стихи писать.

ФЛЮГЕР

Я словно флюгер на высокой мачте.

Мои стремленья ничего не значат.

Безрезультатно за свою свободу

Боролся, невзирая на погоду.

Мной безраздельно ветры обладают.

Хотят, — обидят, изредка ласкают.

Как вырваться из дьявольского плена?

Ответь, моя прекрасная Елена.

Но, ты молчишь, наверное, не зная,

Как дорога мне доля пониманья.

Огромный город, пышные витрины,

И грусть. О чём? Да просто, без причины.

Я словно флюгер на высокой мачте,

И жизнь не представляется иначе.

ПОСОБИЕ ДЛЯ ПРОВИНЦИАЛА, ВПЕРВЫЕ ПОПАВШЕГО В ПЕТЕРБУРгСКИЙ МЕТРОПОЛИТЕН

Если хочешь встретить сказку,

Поезжай в далёкий город.

Там дворцы, сады, фонтаны,

И суровая река.

Берега в гранит одеты,

Стены нежит белый мрамор,

А далёкий рокот моря

Тает в трепетной дали.

В этом городе огромном

Ты не трусь, и не волнуйся.

А найди скорей строенье

С яркой крупной буквой «М».

Но, смотри, не перепутай.

Потому что, если буква

Будет маленькой и хилой,

Там не женский туалет.

В это здание врываясь,

Не дави прохожим ноги.

Потому что это будет

Истолковано не так.

Подойди скорее к кассе,

Поищи в кармане мелочь,

И купи себе жетончик,

Чтобы внутрь тебе попасть.

Там на гусеницах длинных

Разъезжают стоя люди.

Едут, кто куда захочет,

Можно вниз, а можно вверх.

Ты на гусеницу тоже

Забирайся поскорее.

Но, смотри, не перепутай.

Становись на ту, что вниз.

Вот, тебя припёрло книзу.

Слезть старайся осторожно.

Не ломая руки, ноги,

Потихонечку сойди.

Посмотри, какое чудо!

Зал с колоннами громадный!

Яркий свет, полы сверкают,

Отражая блеск огней.

Там огромные пещеры,

То — обитель страшных змеев.

Но они вполне безвредны,

Если их не обижать.

Забирайся внутрь змея,

Но к дверям не прислоняйся.

Вдруг, их кто-нибудь откроет,

И тогда ты упадёшь.

Ухватись рукой за палку,

И держись до остановки.

А когда приедешь к месту,

Отпуститься не забудь.

В этом городе подземном

Очень трудно заблудиться,

При условии, конечно,

Что умеешь ты читать.

Посмотри на указатель,

И иди, куда хотелось.

Эти стены покидая,

Ты не плачь, и не тоскуй.

Потому что в этот город,

Если есть в кармане мелочь,

Вход свободен. Славный город!

Петербургское метро!

ДОМ МОЕГО ДЕТСТВА

Сняв ботинки, пробегусь

По знакомому бульвару.

Вот мой дом. Остановлюсь.

Здравствуй, мой домишко старый.

Сумасшедший мой сосед,

Ножки свесивши с забора,

Поздоровавшись, во след

Поглядит мне мутным взором.

Здравствуй, милый сердцу дом!

Здравствуй, старый добрый город!

В отдаленье слышен гром,

Будто бьёт тяжелый молот.

Вот и окна, свет горит.

Там сейчас семья чужая.

Сердце бедное болит.

Сердце ждёт воспоминаний.

Всех приятных, добрых сцен

Как хочу я повторенья!

Там, за ширмой этих стен,

Детства сладкие мгновенья.

Дождь старушек разогнал,

Все скамейки опустели.

Спички где-то потерял,

Сигареты отсырели.

Что ж, прощай, мой старый дом!

Перепуган, и изломан,

С этим питерским дождём

Я вернусь к своим заботам.

Но, приду ещё не раз,

Чтоб искать спасенья средство.

Вновь настанет этот час,

Захочу вернуться в детство.

ФИГНЯ

Сегодня будет дождь наверняка.

Нога болит обычно к непогоде.

Сижу, едва дыша от табака,

Во власти надоедливых мелодий.

Часы спешат отстать на пять минут.

В столице полночь, а на них нет часа.

В сторожке одинокий лилипут

Не спит, мечтая выпить кружку кваса.

Муж, опоздавший к ужину домой,

В постели снова лёг к жене спиною.

Проснувшись утром, бреется «Невой».

Жена летит к другому над Невою.

Переселенец из-под Чебоксар,

Разводит белых кроликов и кошек.

А пишет диссертацию, кошмар (!),

О древних разновидностях гармошек.

Вот бабочки слетаются к огню,

Со всех концов темнеющего леса….

Сижу, пишу какую-то фигню,

А вы её читаете, балбесы.

ОРАТОР

Душевно больной, но духовно богатый,

Стоял он на площади, словно распятый.

Великие истины перед толпою

Рождались в уме его сами собою.

Он бил красноречием точно и больно,

Кого-то в толпе задевая невольно.

А нищие духом сначала молчали,

Потом возмутились, и залопотали.

Под градом камней, умирал он от раны,

Всего лишь за то, что прозрел слишком рано.

Убили, забыли. Но, вспомнили снова,

Чтоб жертву свою почитать, как святого.

МЕДНЫЙ ВСАДНИК