Бесплатный фрагмент - Я не как вы

«Боль не убивает. Она строит. Если ты выстоишь.»

Введение

Я долго молчал.

Потому что боялся сказать правду.

Боялся, что никто не поймёт.

Что скажут: «Преувеличиваешь», «У всех так», «Смирись».

Но это не про всех.

Это про меня.

Я потерял слишком много.

Родных. Себя. Ту, кого не забыл.

И в какой-то момент понял — или я говорю, или исчезаю.

Потому что носить всё это внутри — уже невыносимо.

Меня предавали. Те, кому я доверял больше всего.

Меня теряли. Те, кого я держал до последнего.

Я любил. Сильно. Честно. Но не удержал.

Я стоял над могилой и не мог заплакать. Потому что боль была глубже слёз.

Я шёл по холодным улицам с пустыми карманами, но с криком внутри: «За что?»

Я молчал, когда хотелось рвать голос.

И всё это время я жил, будто кто-то ещё должен прийти и спасти меня.

Но никто не пришёл.

Эта книга — не для того, чтобы ты пожалел.

Не для того, чтобы ты восхищался.

Я не герой. Я не святой. Я не правильный.

Я просто тот, кто выжил. Тот, кто не сдался, когда все уже похоронили.

Если ты когда-то терял тех, кого любил — ты поймёшь.

Если ты сидел один в комнате и не знал, зачем вставать — ты поймёшь.

Если ты любил так, что больно дышать, и не смог её удержать — ты поймёшь.

Я не расскажу, как жить.

Я покажу, как я прошёл.

Через грязь. Через страх. Через себя.

И да, кое-что осталось незавершённым.

Кое-что до сих пор держит внутри.

Её глаза. Её голос. Её фраза.

Но об этом — позже.

Если решишь идти до конца.

Я не как вы.

И я больше не молчу.

Эта книга — не инструкция по жизни. Это просто правда. Моя правда. Может, в ней кто-то узнает себя. А если хоть один человек после прочтения поймёт, что он не один — значит, я всё сделал правильно.

Глава 1. Я начал с нуля

Всё началось не с красивой истории. У меня не было сказки. Я не был «золотым мальчиком», не вырос в любви и тепле, не носил модные кроссовки, не щёлкал семёрками на айфоне. Моя жизнь с самого начала была борьбой. Без пафоса, без фильтров. Просто борьба за выживание.

Я родился и вырос в обычной семье. Даже не обычной — сложной. Деньги? Это было не про «купить», а про «выкрутиться». Детство пахло не новым пластиком игрушек, а кухонными тряпками, дешёвыми обоями и скрипом старого дивана.

Мне не всегда давали на школу. Не потому что не хотели, а потому что просто не было. Первый телефон я получил в 14 лет — и это было не чудо, а случай. До этого я смотрел на одноклассников, как на людей из другого мира. Они щёлкали пальцами по экранам, смеялись, делились мемами, а я стоял рядом — и чувствовал себя лишним.

Я часто завидовал. Чёрной, острой завистью. Смотрел, как они ходят в новых куртках, обсуждают, куда полетят летом, и думал: «Почему не я? Почему мне вот так — всегда на обочине?» Мне хотелось быть как они. Быть частью их мира. Но я всегда знал — внутри я другой.

Мне было 12 лет.

У матери пропали деньги. И вся семья оказалась на голодовке. Всё, что звучало дома — это обида, крики, напряжение. Но самое страшное было не это. Самое страшное — когда братья и сёстры сказали:

— Это ты. Ты взял деньги.

Я не мог поверить. Я смотрел на них и не узнавал. Я был голодный, злой, уставший, мысли крутились только об одном — съесть хоть крошку хлеба. Но вместо еды я получил обвинения.

Я уходил в себя. Глубоко. Мне казалось — я лишний. Ненужный. Тот самый ребёнок, который всегда в тени, всегда виноват.

Я не буду лгать. Да, я воровал деньги у родных. Было. Не раз. Но именно тогда — не я. И никто не верил. Никому было не важно.

С каждой такой сценой я всё сильнее прятался в себя. Всё больше развивал ту самую вторую личность. Свою маску. Того, кто может выживать. Кто может не чувствовать.

Как же я хотел поскорее вырасти и уехать. Подальше. От них, от этого дома, от этих стен. Я был молод и глуп. Я не видел очевидного. Всё, что я желал — уже было у меня внутри. Просто я не хотел замечать. Или не умел.

Я привык быть жертвой. Смотреть на жизнь глазами того, кто всегда страдает. И в этом была ловушка.

Но даже в этой темноте был один момент, который я не забуду никогда.

Мой брат подарил мне телефон.

Это был не новый, не дорогой, не особенный аппарат. Но для меня — это был мир. Новый мир. Я был безумно счастлив. Впервые за долгое время я почувствовал, что кто-то видит меня. Что я важен. Что я не просто лишний ребёнок в углу комнаты.

Вроде мелочь, да? Телефон. Но для меня это было окно. Окно в то, что бывает добро. Что бывает свет. Он мне тогда открыл мир добра. И я помню это по сей день. Помню его лицо, его голос, как он сказал:

— Держи. Это тебе.

Я не знал, как реагировать. Я просто держал этот телефон, как будто это был ключ от новой жизни. И с того дня я начал верить, что не всё потеряно. Что даже если вокруг тьма, то где-то есть свет. Пусть маленький, но он есть.

Тот момент я помню до сих пор.

Лето. Я легко одет, в тонкой футболке. Начался дождь. Резкий, холодный, с пронизывающим ветром. Денег на дорогу — нет. Пришлось идти пешком. Сквозь лужи, сквозь мокрые улицы, сквозь себя.

Я шёл и клялся. Клялся себе:

«Я буду идти к тому, чего хочу. И пусть на пути я встречу всё самое худшее — я пройду. Я выстою.»

Это был не просто дождь. Это было крещение. Это была первая встреча с собой настоящим. И с этого момента я уже не мог вернуться назад.

Я начал с нуля. Без связей. Без денег. Без поддержки. Только с болью внутри. Болью, завистью, яростью. Но среди всего этого была память — о брате, о том моменте. И этого хватило. Я взял боль и редкие капли добра, как топливо. Превратил их в огонь. Я поклялся себе: я стану тем, кем хочу. И пусть это займёт годы. Пусть я упаду тысячу раз. Но я найду свой путь. Не их. Свой.

Я не как вы. И в этом — моя сила.

Но знаешь, что самое главное?

Я понял — не важно, откуда ты вышел. Не важно, что у тебя было, кто тебя сломал, кто не верил. Важно — куда ты идёшь. И ради чего ты не сдаёшься.

Моё начало было грязным, тяжёлым, полным боли, холода и страха. Но именно это дало мне силу. Я научился стоять, когда всё валится. Я научился верить, даже когда не видно смысла. Я научился идти, даже когда ноги не держат.

Теперь, когда я смотрю на себя — я не ищу оправданий. Я не прошу жалости. Всё, что было — стало моим фундаментом. Каждая рана, каждый плевок, каждое молчание.

Я начал с нуля.

И я дойду до конца.

Потому что я выбрал — жить. По-своему. Без масок. Без страха. Без чужих сценариев.

И если ты сейчас на дне, если тебе кажется, что выхода нет — знай: даже с нуля можно построить всё. Главное — не предать себя.

Я не как вы. И я не боюсь.

Глава 2. Под маской

С самого детства я понимал: быть настоящим — опасно. Не потому что я плохой. А потому что не знал, как меня примут. Люди не любят тех, кто отличается. Кто слишком чувствует. Кто молчит, когда все говорят. Кто думает не так, как «надо».

Я рано понял: чтобы выжить — нужно играть.

С самых юных лет я смотрел на себя и не понимал: что со мной не так? Я не был тем ребёнком, к которому все тянутся. Я не был особенно привлекательным. Я чувствовал это. Видел в отражениях. И всё сильнее замыкался в себе.

Я смотрел на старшего брата. Он был другой. Весёлый. Харизматичный. Его все любили. Ему всё удавалось. У него было всё то, чего так хотелось мне. Он был тем, кем я хотел быть. И тогда зародилась первая маска. Маска, построенная на его образе.

Сначала это была простая копия. Потом я начал её украшать. Добавлять детали. Строить себя под идеал. Я хотел быть частью «совершенного мира», идти в ногу с теми, кто был «на вершине». Я учился быть нужным. Я покупал тренды, учился говорить, как все. Я смеялся, как весёлый, лёгкий парень. Я врал. Много. Ради выгоды. Ради признания. Ради того, чтобы почувствовать себя кем-то важным, хоть на минуту.

Каждый день я придумывал новые роли. Продумывал, как вести себя, как ответить, где соврать, где быть грубым, где мягким. Я строил целую стратегию. И даже не замечал, как с каждым днём закапываю себя всё глубже.

Особенно тяжело было с женщинами. Я чувствовал себя никем. Поэтому приходилось играть ва-банк. Быть тем, кем они хотели меня видеть.

— Я почти добился всего. Вот-вот стану успешным. — У меня куча денег, я перспективный. Ты моя, потому что я — кто-то.

И я верил, что так надо. Я верил, что без этой лжи — меня никто не примет.

Были моменты, когда меня ловили на вранье. Было стыдно. Больно. Но даже тогда я выкраивался. Как-то находил способ выйти сухим. Повернуть всё так, чтобы остаться «крутым», не потерять лицо.

Но внутри я умирал.

Когда я оставался один — наступал ад.

В голове был хаос. Душа рвалась на части. Я разговаривал сам с собой. По-настоящему. Как будто две личности во мне дрались не на жизнь, а на смерть.

— Ты никто, — шептала одна. — Ты должен быть сильным, — отвечал я. — Оставь это, тебе не нужно притворяться. — Без маски ты никто.

И маска побеждала. Раз за разом. Я боялся себя настоящего. Боялся открыть глаза и увидеть пустоту. Я боролся. Я кричал в тишину. Иногда хотелось просто исчезнуть.

Алкоголь помогал. Временно. Он давал иллюзию свободы, но забирал силы. Я знал — это не выход. Но тогда мне казалось, что выбора нет.

Но был один момент, когда всё пошло слишком далеко.

Это была очередная вечеринка. Музыка, смех, фальшивые лица. Я, как всегда, был «звездой», шутил, рассказывал о «своих связях», о «бизнесе», которого не было. Меня окружали люди, они слушали, верили.

И тут одна девчонка, с которой я был близок, смотрит мне в глаза и говорит:

— Слушай, ты когда-нибудь говоришь правду?

Тишина.

Эти слова ударили, как пощёчина. В голове — пустота. Все смотрят. И я понимаю: сейчас либо сорвусь, либо совру ещё раз. И я вру. Опять.

— Конечно говорю, — выдавил я. — Просто не все её заслуживают.

Все засмеялись. Поверили. А я ушёл. Просто ушёл.

На улице было холодно. Я стоял под дождём, и впервые за долгое время захотел разбить что-то. КРИЧАТЬ. БЕЖАТЬ. СТЕРЕТЬ себя.

Я посмотрел в небо и прошептал:

— Кто ты, черт возьми? Ты вообще есть?

Я чувствовал, как теряю себя. Я стоял, мокрый, злой, пустой. И понял: маска убивает меня. Я больше не чувствую жизнь.

Я пришёл домой. Сел в темноте. Смотрел в зеркало. Долго. Молчал.

И вдруг сам себе сказал:

— Ты жалкий. Посмотри на себя. Ты никто. Просто набор лжи.

Это было дно. Ниже — только пустота.

Но именно оттуда начинается подъём.

Самыми спокойными моментами в моей жизни были те, что я проводил с братом. Он был моим идолом. Моим светом. Рядом с ним я мог быть собой. Хоть немного. Без лишних слов, без игры. Просто быть. Я благодарен ему за это. За его мудрость, за его веру.

Снимать маску было страшно. Адски страшно. Это как идти голым сквозь толпу, где каждый готов ударить.

Я не знал, примут ли меня. Поймут ли. И вообще — есть ли у меня место без всех этих «ролевых игр».

Но я решился. Шаг за шагом.

Я начал с мелочей. Перестал врать о вещах, которые не имели смысла. Перестал подстраиваться под людей, которые не знали меня.

Я начал учиться быть собой.

И самое дикое — люди начали видеть меня по-настоящему.

Не все. Но те, кто остались — они были настоящие. И это стоило того.

Теперь я знаю.

Лучше быть собой и чувствовать боль, чем жить в маске и не чувствовать ничего.

Я больше не играю.

И если ты читаешь это — знай: ты не один.

Но знаешь, в чём самый жесткий урок?

Маска не спасает. Она тянет на дно. Медленно. Каждый раз, когда ты врёшь — ты умираешь. По кускам. Потихоньку. И однажды ты не узнаешь себя в зеркале.

Я дошёл до этого. Я потерял себя настолько, что осталась одна оболочка. Но в тот самый момент — я сделал выбор.

Быть собой — это не про идеальность. Это про правду. Даже если от неё больно.

С тех пор я начал дышать по-другому. Медленно. Тяжело. Но дышать — настоящим.

И пусть теперь меня не любят все, как раньше. Зато рядом остались те, кто не боится моей правды.

Я перестал гнаться за признанием.

Я перестал продавать себя за лайки и взгляды.

Я начал жить.

Настояще жить.

И если ты всё ещё носишь свою маску — подумай. Сколько ещё ты выдержишь? Сколько ещё ты готов терять себя ради того, чтобы быть «своим» среди чужих?

Сними её. Не сразу. Не резко. Но начни.

Поверь, там, под всей этой фальшью, есть ты.

Настоящий.

И он сильнее, чем ты думаешь.

Глава 3. Жизнь среди чужих

Я всегда был среди людей.

Семья. Школа. Двор. Компании. Вечеринки.

Вокруг — шум, лица, слова. Но я с детства знал: я среди чужих.

Не потому что был особенным. Просто я видел их насквозь.

Школа.

Место, где всё должно было быть просто. Учись. Дружи. Живи.

Но для меня — это был театр боли.

Учителя? Им было всё равно. Лишь бы молчал, не мешал. Лишь бы списал, сдал, исчез.

Одноклассники? Фальшивые улыбки. Сплетни за спиной. Я не был «одним из них». Не потому что не хотел — потому что не мог.

Я видел, как они делят людей: на своих и не своих. Кто с деньгами, с модными шмотками — тот «человек». Остальные — фон.

Меня не били. Не травили. Просто игнорировали. И это было хуже.

Ты вроде есть, но тебя как будто нет.

Я пытался влиться. Пытался быть «нормальным». Общаться. Смеяться. Но каждый раз, глядя на них, думал: «Вы — не мои».

Они говорили о моде, об отдыхе, о тусовках. Я молчал. Мне было не интересно. Я думал о другом. О том, как выбраться. О том, как не сломаться.

Друзья? Нет. Псевдодрузья. Те, кто были рядом, пока им что-то нужно.

— Дай списать. — Одолжи денег. — Пойдём, прикроешь.

Я делал. Верил. Хотел быть нужным.

А потом видел, как они смеются за спиной.

— Ты слишком странный. — Ты не как все. — С тобой не так весело.

Я был для них клоуном. Помощником. Но никогда — другом.

Однажды один из них — тот, кого я считал братом, с кем делил последние деньги — слил меня. Просто предал.

— Да это он, я тут ни при чём.

И я понял. Никому нельзя верить.

Я начал видеть людей как товар.

Продажные. Пустые. Лживые.

И чем больше я вникал, тем хуже становилось.

Я видел, как они продают дружбу за лайки. Любовь — за деньги. Принципы — за удобство.

И в этом мире мне не было места.

Я был один.

Я помню, как стоял один в школьном коридоре. Все смеялись, болтали, строили планы. А я просто стоял. И думал:

— «Когда я вырвусь? Когда всё это закончится?»

Я знал: мне не по пути с ними.

Но было страшнее.

Я начал бояться себя.

Я стал похож на них. Ловил себя на лжи. На показухе. На пустоте.

Я не хотел этого. Но другого пути не знал.

Жизнь среди чужих ломает. Ломает тихо. Медленно. Без шума.

Ты теряешь веру. Теряешь себя.

Но однажды я понял:

«Чтобы найти своих — надо стать своим себе.»

И я начал путь.

Теперь я другой.

Я больше не гонюсь за «друзьями». Не ищу одобрения. Мне не нужно, чтобы кто-то говорил: «ты классный».

Я вижу людей.

Тех, кто улыбается в лицо, а за спиной — режет ножом.

Тех, кто зовёт «брат», пока ему нужно. Пока выгодно.

Тех, кто говорит «помоги», а сам бы и руки не протянул.

Я не терплю больше лжи.

И лучше я буду один всю жизнь, чем с такими людьми, которые пишут раз в неделю, чтобы попросить в долг денег.

Лучше тишина, чем фальшь.

Лучше верность себе, чем пустая компания.

Теперь я сам — себе лучший друг.

Я вот иногда смотрю на всех тех, кто когда-то меня кинул, променял, или просто зассал. Эти люди — они остались там. На месте. Ни шагу вперёд.

И знаешь что? Это невыносимо. Смотреть, как мир состоит из таких.

Не из тех, кто тянется вверх, кто хочет большего, а из тех, кто живёт так:

— «Ну завтра зарплата, можно сегодня побольше выпить…» — «Да чё париться, потом разберёмся…» — «Ай, как-нибудь, авось…»

Я поражаюсь с таких. Я не понимаю. Но потом — понимаю.

Без них мы бы не выросли.

Без них — мы бы не знали цену.

Они — это баланс вселенной.

Их много. Их будет много.

Но именно среди них рождаются мы. Те, кто идёт дальше. Кто ломает правила. Кто не хочет жить по их законам.

Это и есть естественный отбор.

И я выбрал — быть наверху.

Глава 4. День когда всё изменилось

Я долго жил, будто завтра всё будет лучше. Привык терпеть, носить маски, жить среди чужих. Я думал: всё как-то наладится. Само.

Но жизнь не ждёт.

Иногда она бьёт так, что ты понимаешь — пути назад нет.

Для меня этот день настал.

Смерть матери перевернула мою жизнь. Это был не просто удар — это была пустота, в которую я провалился. Словно всё, что было до, перестало существовать.

Я был у бабушки. Просто сидел за компьютером, отвлекался, как мог. День был обычный, как и десятки других до этого. Но внутри жила тревога. За два дня до этого я видел её в больнице. Видел её состояние. Молился. Просил — чтобы, как и раньше, всё обошлось. Уже не раз судьба давала ей шанс, и я верил, что и на этот раз она выкарабкается.

Но на этот раз всё было иначе.

Зазвонил телефон. Я не помню, как взял трубку. Помню только голос. Холодный, чужой, но с ужасом, который нельзя спрятать.

— Её больше нет…

Всё. Время остановилось. Я просто сидел, уставившись в экран, где больше ничего не видел. Сердце замерло. Руки стали как камень. Воздух исчез.

Я не плакал сразу. Я не кричал. Я просто не верил. Мир стал чужим. Я не знал, что делать. Не знал, куда идти.

Два дня назад я смотрел на неё в больничной палате. Видел, как она слабеет. Держал её руку. Внутри меня боролись две силы — страх и надежда. Она уже столько раз была на грани, и каждый раз возвращалась. Я верил, что и сейчас… но нет.

Я вспоминал, как в детстве она качала меня на руках. Когда всё было проще. Когда её голос казался всемогущим. Когда я верил, что она всегда будет рядом.

Вдруг это обрушилось.

Каким бы ни было моё детство, каким бы ужасным ни был дом, где вместо тепла было насилие и крики — я её никогда не забуду.

Она была для меня лучшей. Несмотря ни на что.

Я любил её. Люблю. И буду любить. Потому что она — дала мне жизнь. И какой бы ни была наша судьба, я благодарен. За всё. За то, что я есть. За то, кем стал. За то, что научился быть сильным, потому что иначе бы не выжил.

Я благодарил её тогда. Внутри. Когда сидел в темноте. Благодарил за каждый день, за каждый момент, за каждый её взгляд. За то, что, несмотря на боль, я знал — она моя мама. И я её сын.

Потом была ночь. Самая долгая в моей жизни.

Я вышел на улицу. Город спал. Я шёл никуда, просто шёл, как будто в этом движении можно было сбежать. Я смотрел на окна, за которыми горел свет, думал о людях, которые спят спокойно, не зная, что мир у кого-то только что рухнул.

Я шептал:

— Мам, ты слышишь? Прости, что не успел сказать всё. Прости, что не обнял. Прости…

И в ответ — только тишина.

Я часто вспоминаю её глаза. Голос. Как она смеялась. Как упрекала. Как верила, по-своему, но верила. И каждый раз, когда мне тяжело, я думаю: она бы не хотела, чтобы я сломался.

Помню один день.

Мы ходили к зубному. Я тогда боялся. Дико. Она держала меня за руку, и я чувствовал, как дрожу внутри. После приёма она отвела меня в магазин. Купила пряники. Простые, но именно те, которые я любил. Дала их мне — и смотрела так… как никто больше не смотрел. Искренне. Тепло. Словно в тот момент, кроме меня, у неё не было в жизни ничего важнее.

Я держал эти пряники, как сокровище. Не из-за сладости. Из-за её взгляда. Из-за того, как она смогла показать — я для неё всё. Без слов. Просто была рядом.

Эти мелочи — навсегда.

Я слышу её в себе. В каждой мысли. В каждом шаге. Она живёт не в фотографиях — в моей силе. В том, что я не бросаю. В том, что, несмотря ни на что, я иду.

Боль не уходит. Но она стала частью меня. Я ношу её, как шрам, как напоминание. Иду дальше — ради неё. Ради того, чтобы она гордилась. Где бы она ни была.

День, когда всё изменилось — стал днём, когда часть меня умерла. Но другая часть родилась. Та, которая умеет жить. Та, которая держит внутри свет, несмотря на тьму.

С тех пор я перестал ждать завтра.

С тех пор я понял, что время — не бесконечно.

Что нужно говорить «люблю» сейчас. Обнимать — сейчас. Прощать — сейчас.

Я больше не откладываю.

Я больше не молчу.

Теперь, даже когда мне кажется, что я один — я знаю, что не один. Она со мной.

Всегда.

И каждый раз, когда я стою на краю, когда мир снова валится — я слышу её внутри:

— Держись, сынок. Держись.

И я держусь.

Я долго жил, будто завтра всё будет лучше. Привык терпеть, носить маски, жить среди чужих. Я думал: всё как-то наладится. Само.

Но жизнь не ждёт.

Иногда она бьёт так, что ты понимаешь — пути назад нет.

Для меня этот день настал.