НОЧНЫЕ ИГРЫ
«…Да с той старинною, да с семиструнною,
Что по ночам так мучила меня»
(Константин Подревский — «Дорогой
длинною»)
Мы друг друга лунными ночами
Донимать пытались тет-а тет.
Понимали, что он не случаен,
Наш, на эти игры, паритет.
Ночами лунными, мечтами юными
Момент искали, и друг к другу —
шасть!
Играли мыслями, не в меру чудными —
Что каждой ночью можно совершать!
Интерес взаимный мы растили,
И в ночную страсть хотели влезть.
Но никак у нас не выходило
Засинхронить этот интерес.
Ночь нас утешать уже не смеет.
Сколько раз пыталась она, сколь?
Я ж — играть, как надо не умею!
Да и ты без пальцев моих — ноль!
Ночами лунными, мечтами юными
Момент искали, и друг к другу —
шасть!
Играли мыслями, не в меру чудными —
Что каждой ночью можно совершать.
ЗАЧЕМ ЧУГУНЕТЬ?
«Приснилось мне, что я чугунным стал.
Мне двигаться мешает пьедестал…»
(Ярослав Смеляков — «Памятник»)
Как африканских стран абориген —
Я выгляжу, к тому ж — стал офиген!
Зуб золотой покрылся чугуном.
Теперь он — по тарифу «эконом».
Зеваки на меня — раскрыли рты,
А мой — прикручен, словно на болты.
Желудок — как чугунный котелок!
Но чем ему питаться — невдомек.
Чтоб лицезреть чугунный слог стиха,
Чугунных век поднять не в силах я!
Все члены чугунеют, без конца,
И нет на мне теперь уже лица.
В башке скрежещут замыслов куски,
Стуча в мои чугунные мозги.
Им чудится: бомжи пришли вдвоем,
Меня мечтают сдать на металлом…
Но Игорь Вешний вдруг мне подсказал:
«Зачем полез на черный пьедестал?
Гордыню славы — позабудь навек!
Тогда в тебе проснется человек».
СЕДЛО
«Товарищ впервые оставил седло»
(Михаил Светлов — «Гренада»)
Товарищ оседлую жизнь проводил.
С седлом он и ездил, и спал, и ходил.
И так продолжалось всё множество лет:
В седле он обедал и бегал в клозет.
Ему я сказал: «Ты, седлу, хоть назло,
Скажи — как оно к тебе так приросло?
Быть может, ты сразу родился с седлом?
И зад твой повсюду вкушает облом?»
И грустно товарищ мне правду раздал:
«Я прежде бойцом был, и горя не знал!
Язык батарей изучал, на ходу,
От пуль уводил, без оглядки, балду!
Но зад мой однажды приметил поэт
И склеил с седлом его аж на сто лет! —
Чтоб с этим, противно скрипящим
седлом
Я пел, как устроим буржуям облом!»
А ты, как я слышал, ведь тоже поэт?
Ты ж можешь исправить неправду
и бред!
Попробуй меня от седла отодрать,
Чтоб мог на рубон я — ходить, как вся
рать!»
Ему я ответил: «Дружище, боец!
Слог хилых поэтов — еще не конец!
Ты пой, как тебя в те бои занесло!
А я сдам в музей для поэтов — седло!»
НЕ РАССЧИТАЛ
«Мы мчались, мечтая постичь поскорей
Грамматику боя, язык батарей.
Восход поднимался и падал опять.
И лошадь устала степями скакать»
(Михаил Светлов — «Гренада»)
…И лошадь вопила: «Товарищ поэт!
Зачем ты из слов натворил винегрет?
Зачем ты поэзии сделал урон,
И мне на хребет посадил эскадрон?
Товарищи, лошади! Это же — жуть!
Наш автор напутал сильней, чем чуть-
чуть —
Где множество нас, где — одна голова,
И как — в нас абсурдные кинуть
слова!..»
ЕСЛИ ВЫ НЕ ВЫ
«Если у вас нету дома,
Пожары ему не страшны»
(Александр Аронов — «Если у вас нету тети»)
Если у вас не все дома,
Родной вы для многих, в доску!
Вы же почти здоровы,
Даже и философски.
Если же вы не гений —
Оно никому не страшно!
Забудете съесть пельмени,
Мы их не сожрем отважно.
Окрестность пыхтит глазами,
Поджечь хочет вашу — цветь!
Мыслите сами, кисните сами:
Подпеть, или не подпеть?
Если макушка с плешью,
То это вполне неплохо!
На ней не попляшет леший,
С нее разбегутся блохи!
Если вы, всё ж, не шкипер,
В сутолоке урбанизмов,
Значит любимых гриппов,
Не разыскать вам близко!
Если ж ваш почерк — маркий,
Им не полощите в сите
Виршей, себе в подарки,
Да их и не пишите!
Ну, а решитесь всё же,
Впрыгнуть в стихи, к обеду,
Помните: путь этот сложен,
И слова «нету» — нет там!
Окрестность пыхтит глазами,
Чтоб не ошибались впредь!
Мыслите сами, кисните сами:
Подпеть, или не подпеть?..
КАЗАЧОК-ТО ЗАСЛАННЫЙ!
«…Однажды ночью на привале
Он песню веселую пел,
Но пулей вражеской, сраженный,
Допеть до конца не успел»
(«Гимн пионеров» — вольный
перевод с немецкого Михаила Светлова)
Однажды ночью на привале,
Когда наш отряд задремал,
И даже барабан кимарил,
Вдруг кто-то покой обломал!
Запел наш юный барабанщик,
И барабан загрохотал!
Вмиг вздрогнул каждый из спящих,
Проснулась коварная даль!
Отряд сразу был обнаружен.
Враги окружили всех нас!
Схватить не успели мы ружья,
Как кровь полилась, словно квас!
Гадали, во тьму уползая,
Стремясь уберечь часть голов —
Зачем, о последствиях зная,
Заслал его к нам тот Светлов?
УДОБСТВА НАДО ВЫБИРАТЬ
«Ночь стоит у взорванного моста,
Конница запуталась во мгле.
Парень, презирающий удобства,
Умирает на сырой земле».
(Михаил Светлов — без названия)
Ночь дрожит у взорванного моста,
В размышлениях про терроризм.
Парень, презирающий удобства,
Не любил сортиров, ванн и клизм.
Слушал тот парнишка, без симпатий,
Как кишки разучивали тост.
А когда рвануло где-то сзади,
Разлетелся капитальный мост.
Конница запуталась в понятиях:
— Где же мост? Где парень? И где —
мгла?
Мстить решила, конский топот тратя,
Тем, кто бьет в мосты из-за угла!
В русском языке — легко и просто!
Тут один критерий — красота!
Можешь презирать комфорт у моста,
А не хочешь, можешь — у моста.
Ночь не хочет преклонять колени
Над героем тех времен и мод.
Ведь у парня был учитель — Ленин,
Презиравший у других — комфорт.
Мост, бесспорно, сделан был
по ГОСТу,
И не рухнул бы, как самострой,
Если бы у парня не был босс тот
Дискомфортов всех супергерой.
А мораль в стихах — про
самочерствость!
И не принимай ее, как еж!
Выбирай себе клозет с удобством,
А не то соседей всех зальешь!
НЕ ВОЙНА А БАРДАК!
«Над Доном угрюмым идем эскадроном…
Корнет Оболенский, седлайте коня!»
(Михаил Звездинский — «Поручик Голицин»)
Над Доном брели по угрюмому небу,
Шел наш эскадрон на коленках в войну.
Нет — чтобы идти по земле, ну хоть где бы!
Нет — чтобы привстать хоть на ногу одну!
Как лошади, шли мы, все на четвереньках,
И не понимали — зачем же вот так?
Протяжно скрипели от боли коленки!
Скрипели, что тут — не война, а бардак!
А седла на спинах — сверкали до блеска!
И кони, без седел, настырно плелись.
За ними следил наш корнет Оболенский —
Без всадников чтобы — вдруг не разбрелись.
Скрипели мы: — Кто же послал нас на это?
Ведь рядом же верные кони храпят!»
Коленки не знали, что есть ведь поэты,
Которыми неба простор перемят!
И уши поэта в торчок повскакали!
Его осенило, что выйдет накал,
Когда даст команду — чтоб землю искали!
Чтоб хоть Оболенский коня подседлал!..
КУКУШКИНЫ РАСЧЕТЫ
«Но от тайги до Британских морей
Красная армия всех сильней!»
(Павел Горинштейн — «Красная армия всех
сильней»)
Стало быть, автор этим «ку-ку»
Всю дислокацию выдал врагу!
Накуковал он точно, как есть,
Расположение лакомых мест.
Мол, заходите к нам на Кавказ!
Ждем не дождемся радостный час!
Да и в Приморье — хилый заслон!
Вам непременно понравится он!
Ну, а в тайгу нашу вы — ни ногой!
Там обеспечен вам непокой!
Сразу штыки навострят комары,
Всех переправят в антимиры!
МАНЬЯК
«Она — как скрипка на моем плече»
(Давид Самойлов — «Красота»)
Ты словно скрипка на моем плече!
А мне вдруг стало крепко непонятно,
Зачем так много слез ты льешь в ручье?
Неужто, не совсем тебе приятно?
Ведь я пилю тебя, так, как хочу,
Словно смычком, вгрызаюсь безмятежно.
И дрожь твоя стекает по плечу —
В ручей из слез, который стал безбрежным.
Я понимаю: ты уже без сил,
И соскользнуть с плеча никак не сможешь!
Но твой покой я вовсе не взбесил.
Я дал ему — всю ночь звучать до дрожи.
Пусть ночь ворчит, что совесть знать пора!
Что всё уже во тьму давно зарылось!
Я не могу уже спать до утра,
Пока плечо мое в тебя вцепилось!
Не думай обо мне, как палаче!
Пойми мои возвышенные чувства!
Ведь ты — как скрипка на моем плече!
А я — маньяк, но любящий искусство.
ХОЧУ В ПТИЦЫ
«О чем поет ночная птица?..
Ночной певец, я твой наследник!
Лети, я песню допою».
(Константин Никольский — «Ночная
птица»)
Гадал, боясь вдруг разломиться,
И в мыслях наступить на шлиц,
Кто там, в ветвях щебечет, птица?
Или ее коллега — птиц?
Ночной певец, или певунья?
Кто разгоняет сладкий сон?
Кого сейчас там прогоню я,
И сяду сам на ветвь, как он?
Вот бы найти такое средство,
Чтоб понял он, кто так бухтит,
Мечтая о его наследстве,
Но так, чтоб кошек не будить!
ТРЫН-ТРАВА
«Эх, корона Российской империи…
Екатерина! Ты была не права!»
(Александр Шаганов — «Не валяй дурака, Америка!»)
Возмущеньем кипит государыня —
Что мозги чьи-то сели на мель:
— Ни сама, ни с Потемкиным в паре я
Не сдавала Российских земель!
Завязала бы рты я на бантики
Тем, чьи знания — с крупной дырой!
Ведь Аляску, друзья-дилетантики,
Продавал Александр второй!
И хохочет над нами Америка,
Что тем неучам всё — не вопрос.
Им не важно, куда плыли Беринги,
Им важнее гармонь да лосось!
Их шараханий славная серия
Скачет по миру, словно блоха,
Их наборами слов про империю —
Заедать бы гармони меха!
Ведь История наша великая
О себе завещает слова
Тем, кто помнит ее, многоликую,
А не тем, кому всё — трын-трава!
БАТЫ-АТЫ
«Паровоз умчится прямо на границу.
Так что, аты-баты, мы теперь солдаты»
(Леонид Агутин — «Граница»)
Паровоз умчится,
Сцепщик прислонится
К брошенным вагонам
Местом своим оным.
Машинист вопросик
Кочегару сбросит:
— Где же, аты-баты,
Храбрые солдаты?..
Ты не плачь, мама,
Что он был такой корявый,
Что слова сцепил он
Не так, не так, не так, как все!
Паровоз умчался.
Мама, не печалься!
Мы ж — не дезертиры!
Просто в тырах-пырах
Сцепщик странной фразы
Нас «подставил» разом,
И при всем народе
Стали мы пародией.
Враг уже бранится
Возле той границы:
— Что же здесь творится?
Нам тут не пробиться!
Тут — сплошные слезы!
Сцепщик держит козырь.
Сцепщик бросить может
Нас под паровозы».
Ты не плачь, мама,
Что он был такой корявый,
Что слова сцепил он
Не так, не так, не так, как все!
О ПОЗЕ ЛОТОСА
«Вглубь песков ушел караван…
Снова белый лотос зацвел…»
(Онегин Гаджикасимов — стихи для
песни к кинофильму «Белый рояль»)
Я гляжу с тоской на следы
Удалой твоей бороды.
В чьи края ее гнал самум,
Обдувая края моих дум?
Тебя я буду ждать
Здесь, где лотос расцветет!
Где трясина качает гать
На поверхности болот!
Сбился ли с пути караван,
Сочиняя жажде роман?
Где сейчас твой мечется путь? —
Я хочу распознать эту жуть!
Лотос, наконец, вякнул в масть,
Что не рос в песках отродясь,
И что это просто поэт
Обратил этот свет в несусвет.
Но буду ждать я всё ж
Весь назначенный мне срок,
Когда ты заметишь ложь
Посреди фальшивых строк.
В ДЕБРЯХ ПАМПАСНО-ОПАСНЫХ
«Где среди пампасов бегают бизоны,
Где над баобабами закаты словно кровь,
Жил пират угрюмый в дебрях Амазонки…»
(Леонид Дербенев — «Креолка цвета шоколада»)
В дебрях Амазонки — видимость сплошная!
Ведь в степях пампасных — видно за сто верст!
Вот и аллигатор, с голоду, стеная,
Бродит ошалело во весь рост.
«Ждать, пока подбросят мусор из промзоны? —
Винтики он вертит, как царь Соломон. —
Или жрать тетрадку вместо закусона,
Где — стихов немыслимый фасон?»
А зной хочет выдуть из горя-тетрадки
Дремучую сельву степей.
Но знать надо прежде ему, по порядку:
Откуда же в сельвах — репей?
В дебрях Амазонки аллигатор грустный
Повстречал бизона на засушенных кустах.
И спросил уныло, сдерживая чувства:
«Что бы пожевать в таких местах?»
И бизон ответил: «Ты ползи к поэтам!
Чтоб вступить в любой их, написательский союз!
К буквам присмотрись-ка, и тебе за это
Свет зеленый выделят — в конфуз!»
А зной хочет выдуть из горя-тетрадки
Дремучую сельву степей.
Но знать надо прежде ему, по порядку:
Откуда же в сельвах — репей?
А кровь из заката — сочится нещадно,
В пампасах — бурлит красота.
Но наш аллигатор, злосчастно-несчастный, —
В пампасах застрял на года.
ТУСИ-ВУСИ
«Я просто тебя съем»
(Максим Фадеев — «Муси-пуси»)
Туси-вуси-чуси-нуси!
Слушай, мир!
У бабуси, у Ягуси
Будет пир!
Будет нечисти дремучей
Ох, жратва!
Налетай скорее тучей
Вся братва!
Заходил недавно Ваня,
Сын царя.
Напросился парень в баню,
Ну, и зря!
Я к нему полезла в душку:
— Ты мне мил!
Ну, а он: — Хочу лягушку!
Зоофил!
Без метлы своей порхаю
У печи.
Вот сейчас заполыхают
И харчи!
Понесется по-над Русью
Весть, как сласть —
Как прекрасную Ягусю
Оскорблясть!
Ой, вы лебеди, да гуси!
Где Кощей?
Али связывает в узел
Скрип мощей?
Дам ему на витамины
Я — помет,
Чтобы было всё цивильно.
Он — поймет.
Чуси-вуси, я верчуся,
Как юла.
Вот дела-то у Ягуси,
Вот дела!
Разомлел пока Ванюша,
Глух и нем,
Съем его я, словно грушу!
Просто съем!
ГОРЕЦ-3,5
«Если ты меня разлюбишь,
В тот же вечер я умру»
(Леонид Дербенев — к репертуару Филипа Киркорова)
Если вдруг меня разлюбишь,
В тот же вечер я помру!
Но меня ты не погубишь:
Станет легче мне к утру!
Поутру потру я уши,
Чтоб твой голос, семеня,
Залезал в меня получше,
С криком, что влюблен в меня!
А под вечер вновь у драмы
Стану я срывать чадру:
Ты не любишь вечерами,
Любишь только поутру.
Ты же не такая дура,
Чтоб любить, душой кривя,
Это я — люблю в натуре,
И живя, и не живя!
Я стараюсь, словно таймер,
Дотянуть до нужных мест!
Только к вечеру твой бампер
Расцарапает мой блеск!
Вот и снова, как в больнице,
Всякой брани — кличешь рать!
Дело к вечеру клонится,
И пора мне умирать!
КУВЫРКОМ
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.