Бесплатный фрагмент - Выбирая жизнь

Вместо предисловия

Исцеление. Слово, в которое имеет смысл вдуматься. Исцеление. Не изгнание болезней, нет. Возвращение к целостности, возможность стать единым целым с самим собой, а может быть, и с чем-то большим…

Лиля Кох — мастер исцеления. Она не врач, у нее нет рецептов или специальных настоек и мазей, нет.

Ее способ — это слово, голос, взгляд и она сама. Ее собственная душа. Когда мы только познакомились, я была по- трясена: как в таком хрупком и тонком теле вмещается на- столько огромная и мощная душа?

Лиля училась у меня на курсе практической психологии и параллельно вела свою битву за жизнь. Помню нашу ночную переписку. И помню эту победную фразу: онкомаркер показал — все абсолютно чисто!!!

Мурашки, мурашки размером со слона.

Выход в свет Лилиной книги «100 дней между жизнью и смертью» открыл дверь в огромный мир, из которого к Лиле хлынуло огромное число обращений о помощи. От людей с самыми разными заболеваниями души и тела или просто с упадком сил. Они увидели в Лиле проводника, несущего надежду, знающего путь к исцелению, а значит, путь к другой, настоящей жизни.

А дальше Лиля постоянно отвечала на письма, записывала аудиосообщения, начитывала медитации, ездила в разные города… а потом создала свою трансформационную игру «Феникс-Возрождение».

Теперь на базе этой игры многие люди по всему миру получают доступ к ресурсу и начинают задумываться о ценности жизни, не доводя себя до критической черты.

А Лиля продолжает нести свой свет. Когда она приезжает в Москву, мы встречаемся. Не раз она рассказывала мне свои исцеляющие истории, и я плакала. В этом было что- то неуловимое, но очень важное.

И тогда я стала приглашать Лилю выступить перед моими студентами. Каждый раз она дотрагивалась до чего-то настоящего и глубинного… и аудитория замирала, а по- том начинала дышать.

Лиля собрала свои волшебные (иначе не скажу) истории в эту книгу. Это бесценный подарок каждому, кто захочет выбрать исцеление — духовное, ментальное, а также физическое. Все взаимосвязано, и настоящая энергия исцеления идет сквозь строки этой книги. В ней есть главный призыв — быть целостным. То есть призыв к исцелению. Сознательно или бессознательно.

Эта книга — вовсе не книга, но перенасыщенный раствор концентрированной жизни. Хочешь или не хочешь, но трансформации с тобой произойдут, как только начнешь читать.

Вдруг заметишь, что в носу пощипывает, сердце сжимается, а в животе — бабочки…

Жизнь — величайшая ценность. Но порой осознать это получается только на контрасте.

из-за того что смерть настала

Аркадий отменил свой план

поехать летом на рыбалку

другие тоже отменил

(С) стишок-перажок

Контрастом часто выступает смерть. Блуждание по грани — самый будоражащий и исцеляющий опыт. И не надо дожидаться критической ситуации. Можно пройти поэтому натянутому канату вместе с героями и Лилей. Так начнешь чувствовать и ценить биение жизни в каждом моменте.

Можно пройти через книгу, ассоциируя себя с Лилей и понять, что волшебство — рядом. Мы все волшебники, которым дана безграничная магия слов и веры. У каждого из нас есть волшебная палочка внимания и суперсила — любовь. Почему же мы так редко пользуемся этим? Может, пора уже выбрать себя в приоритет? Взять на себя ответственность за все, что с тобой происходит?

Книга не позволит забронзоветь, покрыться гранитным налетом безразличия. Нет. Панцирь расколется. Тонкий стебель одуванчика пробьет гранит. А что дальше? А дальше — жизнь, полная неизвестности и настоящих эмоций. И вечный вопрос:

«Хочешь жить? А чем докажешь?»

Татьяна Мужицкая, психолог, коуч

От автора

Дорогие друзья!

Два года назад вышла моя книга «100 дней между жизнью и смертью». Это событие повлекло за собой много изменений в моей жизни и, как следствие, в жизни других людей. История книги началась более десяти лет назад в моем личном дневнике. Она превратилась в живой и дышащий организм, каждая клетка которого — часть моего существа. Если бы тогда я знала, какому количеству человек поможет моя история, книга родилась бы гораздо раньше. Ее успех показал, что каждому, кто хочет научиться быть сильнее и любить жизнь такой, какая она здесь и сейчас, кто не боится встречи с собой настоящим и готов пройти путь от сгорания до возрождения вместе со мной, эта история будет полезной. Я рассказала не историю болезни или борьбы с тяжелым заболеванием, но историю выздоровления и обретения себя. Я писала о любви, осознании, возрождении себя как личности.

После выхода книги ко мне стали обращаться люди, которые находились как в болезни, так и просто в сложных жизненных ситуациях, переживали кризис. Меня стали приглашать на встречи с онкобольными. Получилось так, что я собственными глазами наблюдала исцеление людей — физическое, ментальное и духовное. Эти яркие, интересные, живые истории я рассказывала на своих семинарах, встречах с читателями, описывала в социальных сетях. Они никого не оставляли равнодушными, независимо от того, переживал человек в своей жизни что-то подобное или нет, кто он, какого пола и возраста. Люди слушали или читали то, что я описывала, и плакали. Они делились со мной своими чувствами, хотели встретиться и просто поблагодарить.

И потому я решила опубликовать эти истории, собрать под одной обложкой, конечно же, изменив имена. Сборник рассказов получил название «Выбирая жизнь», потому что мы всегда стоим перед этим выбором. Он определяет все наши поступки. Жизнь — это путь, и каждый наш шаг направлен или в сторону жизни, или в сторону смерти. Звучит страшно, но это так. В сторону любви или в сторону ненависти. В сторону процветания или в сторону увядания. Осознаем мы этот выбор или нет, мы все равно его делаем, каждый миг.

Мое продвижение по этому пути заостряло внимательность, все больше пробуждало духовную сущность. Правильное направление для меня — только в сторону жизни. Не всегда было легко идти, принимать новые знания о себе и об окружающем мире. Не всегда получалось взаимодействовать с собой в любви и принятии собственного несовершенства. Не всегда было легко выбирать жизнь в маленьких действиях ежедневного бытия.

Но каждый шаг создавал бесценный опыт. Именно он теперь вложен во все мои проекты. В игру «Феникс–Возрождение», в мои книги, стихи и курсы. Игра — особенный проект. Она способна каждого сдвинуть с точки невозврата в новую, яркую жизнь. Тысячи людей разных национальностей во многих уголках мира участвовали в игре и изменили свою жизнь к лучшему. И об этом опыте выбора я тоже рассказываю. О том, как он влияет на нашу реальность и в результате — на жизнь. Записывая это, и я невольно пережила все вместе с героями. С любовью и трепетом делюсь этими живыми, исцеляющими историями с вами. Я очень надеюсь, что для вас, как и для многих других, они станут источником силы, энергии и желания каждый миг выбирать жизнь.

Бедное сердце, или возрождение звезды

Я сердце оберну в любовь,

укрою душу чувством нежным.

Не дам пустить мне снова кровь,

своим желаниям мятежным…

…Первый раз я попала к ней на концерт, когда мне было лет двадцать. Это был скорее творческий вечер никому не известной певицы, автора своих произведений. Еще тогда меня поразили глубина текстов и способность так тонко передавать смыслы. Марина была не просто гениальным автором и исполнителем, но и прекрасным рассказчиком и интересной личностью.

Я никогда не была фанатом кого бы то ни было. Наверное, поэтому мой плейлист состоит не из альбомов любимых исполнителей, а сборников любимых песен. Мне может не нравиться артист, но импонируют его песни и музыка. А может быть и наоборот — певец любим как личность и вокалист, но какая-то его конкретная песня не впечатляет.

Марина была одной из тех немногих, кто нравился мне во всех проявлениях, ну или почти во всех. Нет, она не была гламурной красавицей, на которых хотели быть похожими девушки моего возраста. Она не отличалась миниатюрностью, наоборот, обладала довольно пышной фигурой. В течение творческой карьеры много раз пыталась постройнеть, но каждый раз неизбежно возвращалась к привычным формам.

Время шло, она выступала на хороших площадках и становилась все более популярной. Я любила смотреть интервью с ней еще в то время, когда их транслировали лишь на маленьких, доморощенных каналах. Всегда чувствовала, что она больше, чем просто артист. Высказывания, глубина ее переживаний, отношение к миру, людям и событиям лишь доказывали это. Даже ее голос звучал особенно. Возможно, поэтому она была мне так интересна. В начале двухтысячных у нее появилась своя страничка в «Живом Журнале», и я время от времени заглядывала к ней.

Там я узнала, что, оказывается, первое образование Марины — психологическое. «Надо же! — подумала я. — Теперь все понятно». И мировоззрение, и глубина, и тексты, и вся она поэтому такие необычные. Она рассказывала, что мечтает выпустить сборник стихов, опубликовать книгу, которая давно лежит в столе. На страницах ЖЖ она казалась такой близкой, простой, такой искренней, сильной и уязвимой, одинокой в своей глубине и гениальности. Такой видела ее я.

А ее истории в ЖЖ пестрили фотографиями с концертов, гастролей, поездок на моря. Повсюду она была в окружении цветов и людей. Зрители, продюсеры, члены команды. В России тогда было довольно много именитых продюсеров, способных сделать звезду из любого. Мне нравились музыкальные программы, конкурсы, ТВ-шоу. Не знаю почему, может, во мне проявлялись задатки психолога и рассказчика, но хотелось вникать в каждую деталь слов и поведения интересующих меня людей, которых я видела по телевизору. Наверное, поэтому я точно знала, «ху из ху»! И, конечно же, были те, кто мне активно нравился, и наоборот. Стоит ли говорить, насколько я обращала внимание на тех, с кем сотрудничают мои любимцы!

Жизнь шла своим чередом, я переехала в Германию, где начались своя история и события. Какое-то время у нас не было даже телевидения на русском, я многое упустила из того, что происходило на Родине. Когда хлопоты с переселением утихли, я, наконец, решила съездить в Россию к друзьям. Заглянула на знакомую страничку в ЖЖ в надежде посетить концерт Марины во время своего визита. К моему счастью, там красовалась афиша с подходящей мне датой концерта. Я полистала новые фотографии, посты и поняла, что не заходила к ней на страничку больше года. Как же много всего изменилось! Она издала первую книгу и готовила к публикации вторую. Теперь она была в творческом союзе с одним из тех музыкантов-продюсеров, которые входили в мой «черный список». Скажу честно, я даже расстроилась. Хотя какая, собственно, разница. Он сделал ее более популярной. Концертов, приглашений, теле- и радиоэфиров стало гораздо больше. Я должна была бы радоваться за нее, но… Листала фотографии и, как мне казалось, не видела радости в ее лице, даже там, где она улыбалась.

Более того, я испытывала физический дискомфорт, глядя на фото и видео, где она что-то рассказывает рядом со своим продюсером. Странно, но у меня в солнечном сплетении что- то сжималось при виде этого человека. Я была совершенно уверена, что он не дает ей раскрыть крылья и даже как будто истязает ее. Наверное, это звучит как полный бред, но я была уверена, что этот союз погубит ее.

До моей поездки в Россию, как и до концерта, оставалось чуть больше трех месяцев. Я решила прочесть книгу Марины. Казалось, текст написан больше психологом, нежели артистом, хотя в сборник вошло много прекрасных стихов. Все они были исцеляющими, терапевтическими, хотелось то плакать, то смеяться, вновь и вновь пропуская через себя наполненные смыслом строки. Марина много рассказывала о себе и отношениях с миром, словно в книге был заключен целый путь ее развития и совершенствования. Одна фраза очень зацепила меня, она говорила, что каждый раз, погружаясь в глубину осознаний, становится все более одинокой. А ведь так и есть! Даже в глубинах океана не так много обитателей. В основном все кучкуются на поверхности, как и в жизни. И если душа просит глубины — погружайся, но не жалуйся на одиночество…

* * *

Спустя пару недель я вновь заглянула в ЖЖ и на странице Марины увидела официальное объявление об отмене того самого концерта. Из комментариев узнала, что отмена — вынужден ная, из-за состояния здоровья певицы. Я не прочла все комментарии, их были сотни, но заметила, насколько разное отношение людей к отмене концерта. Одни жалели Марину и желали скорейшего выздоровления, другие ругали ее и организаторов за безобразие и полную безответственность, но были и та кие, кто поучал и давал советы типа: «Чтобы не подводить свою публику, надо заранее заботиться о себе!» Редко читаю что-либо в соцсетях, а комментарии — и подавно, и помню, как неприятно было такое видеть. Я закрыла компьютер и задумалась. Почему людям так нравится поучать тех, кто ослаб? Какими мотивами руководствуется человек, когда хочет сказать: «Косячишь, детка, ох, как косячишь! А с виду прям само совершенство… ну-ну…»?

Там и про образ жизни, и про неискренность, и про то, что с жиру бесится. Непонятно, что все эти «тролли» имели в виду. Марина не раз говорила, что не курит, не употребляет алкоголь, но ведь заболеть может кто угодно. К тому же она никогда не была замечена в каких-либо скандалах. На мой взгляд, она из тех, кто скорее себе в чем-то откажет, чем другим. Казалось, некоторым хотелось в ее лице низвергнуть ангела с пьедестала.

Так или иначе, я была уверена, что все случившееся с ней происходило лишь по одной причине. Она устала, не бережет себя и работает не с теми, кто готов учитывать ее интересы и заботиться о ней.

Спустя два дня я увидела такой пост на ее странице:

«Сегодня мне полегче, и появились силы на размышления. Я задумалась над некоторыми вопросами, которые хочу обсудить с вами — с теми, кто понимает меня и кто нет… Артисты, музыканты, прошу вас тоже отозваться. Мне очень важно ваше мнение! Мое выздоровление во многом зависит и от этого.

Как вы думаете, когда под вас организуют гастроли, имеете ли вы право отказаться от них или отменить концерт? Может ли вообще артист отменить выступление? Особенно если зрители ждут именно его?

У меня отношение к этому всегда одинаковое: организаторы вложили деньги, люди купили билеты. Я не могу всех подвести… и не раз уже приходилось выходить на сцену через день после операции, ехать на эфир с переломом. Подумаешь, ведь можно выбрать такой ракурс, что никто не заметит и не догадается, как ноет все тело.

Так имеет ли право артист не выйти на сцену? И если да, то в каком случае? И может ли он вдруг сказать организатору: я понимаю, мы затратили время, ресурсы, средства. Но душа не лежит. Вот сейчас понимаю, что не хочу, не могу или даже не потяну. Если так скажет, будете ли вы по-прежнему считать его хорошим и порядочным человеком?

Или каждый раз придется выкупать себя, чтобы отпустили? В противном случае оправданием неявки может служить только смерть.

Люди, дорогие мои, вы мне пишете хорошие слова… Я всю жизнь жила, максимально учитывая интересы всех. С самого детства я словно офицер на службе, где очень жесткие правила… Может, я не права? Так разубедите меня или, наоборот, убедите…»

Когда я прочла этот текст, сердце заколотилось сильнее обычного. Я с минуту сидела неподвижно, не понимая, что делать, при этом я была уверена, что просто должна сейчас что-то сделать. В один миг, без раздумий, открыла окошко, где было можно написать личное сообщение Марине.

Не знаю, как долго я просидела перед компьютером, пока пальцы не начали печатать сами:

«Сижу перед открытым для сообщения окошком уже полчаса и туплю… просто туплю. Прочла ваш пост и не знаю, что ответить. Мысли мечутся в голове. Хочу написать, но чувствую, все не то!.. Не то!

Так всегда: чем больше глубина, тем больше одиночество. На глубине совсем не так много рыб. И даже на дне самого теплого, прозрачного моря вода оказывается холодной и темной.

Что сказать человеку, который все знает о чувствах, чести и достоинстве, правде и добре? Наверное, то же самое, что и тому, кто ничего не знает, но нуждается в поддержке. На ум приходит лишь одно: то, что меня лечит, когда невыносимо. Хочется сказать: все пройдет… абсолютно все. Боль сменится радостью, придут понимание и ответы на вопросы, потом снова боль и новые вопросы, и так всегда. И все это вы знаете. Мы, как фениксы, постоянно умираем и возрождаемся.

Хочется искренне поддержать вас, передать много теп- ла, любви и принятия».

Не раздумывая, я кликнула на кнопку «отправить» и выдохнула. Не успев закрыть компьютер, неожиданно получила ответ:

«Ты права, я возрождаюсь… я феникс, и вполне осознанный. И одиночество глубины мне понятно. Спасибо за поддержку… буду рада, если ты будешь говорить со мной вот так, как сейчас, по поводу и без повода… я чувствую от тебя тепло и любовь…»

К моему огромному удивлению, я спросила:

«Марина, скажите, а что произошло, вы в больнице?»

Только отправив это сообщение, подумала: что же ты делаешь? Чего лезешь? Кто тебя просит? Да и вообще, кто ты такая, чтобы вопросы задавать? Честно говоря, я сама не знаю, что произошло, как будто это само собой получилось. Я начала уже себя уговаривать, мол, ну ладно, ну спросила и спросила. К счастью, ее ответ не заставил меня долго переживать.

«Ничего особенного, просто весь год был очень насыщенным, а последний месяц вообще побил все рекорды по количеству мероприятий. На прошлой неделе был запланирован эфир на радио, а в тот день я проснулась с температурой 39 и была совершенно без сил. Позвонила сообщить об этом организатору, а он мне: «Надо же, и у меня температура 38». Я удивилась и спросила: «Что же делать?» А он: «Ну, еще утро, а к вечеру оклемаемся, как всегда, и поедем…»

Я не смогла отказать… хотя понимала, что хочу сказать: мне плохо, я никуда не поеду, у меня нет сил ни передвигаться, ни общаться, но потом сама себя уговорила, что и сцена, и эфиры, и зрители обычно меня мобилизируют и действуют благотворно, поэтому ответила: «Хорошо».

И ты знаешь, буквально через пару часов сердце пошло по какому-то дурацкому эллипсу, пришлось вызывать скорую. Слава богу, она примчалась очень быстро, и добрых два часа врачи не могли привести меня в порядок.

Когда мы уже ехали в реанимацию, внутри крутилась мысль: «Ура! У меня есть УВАЖИТЕЛЬНАЯ ПРИЧИНА не ходить на эфир…»»

Я трижды перечитала эти строки, во мне нарастало возмущение, смешанное с отчаянием. Я догадывалась, что организатор этот и был тот самый продюсер из моего «черного списка». Положа руку на сердце, единственное, что бы я хотела сделать в тот момент, это стереть его в порошок! Всплывала в памяти его наглая, лицемерная физиономия. Как же она могла с ним связаться, ведь она такая умная, такая понимающая? Она, как сканер, умеет чувствовать людей. Почему позволяет проделывать с собой такое?

Мне было страшно прямо говорить об этом, и я написала:

«Как же так? Уважительная причина?! То есть вам проще умереть, чем отказаться, когда действительно плохо? А организатор — это ваш продюсер Антон Буравин, верно? А ваш муж, разве он не против таких самоистязаний?»

«Понимаешь, я всю жизнь главный кормилец семьи. Если не я, то кто же? А у артиста все просто: если он болен, то не зарабатывает. Вот люди говорят: надо заботиться о себе и все такое, но не понимают, что тут не все просто. Да, это был Антон. А муж… однажды он не хотел отпускать меня, больную, на запись передачи. Но я никак не могла отказаться и предложила ему отвезти меня и подождать, проявив заботу. Он лишь хлопнул дверью и больше никогда не останавливал меня…»

Мы переписывались еще какое-то время, я посетовала, что я далеко и не могу прийти к ней в больницу. Потом у нее начались процедуры, а мне нужно было убегать по делам.

Наше общение длилось лишь несколько часов, но было ощущение, что мы всегда знали друг друга. Я действительно знала ее много лет как зритель, но для нее я — совершенно незнакомый человек, при этом она была со мной предельно открыта. Весь день я находилась под впечатлением нашей переписки и размышляла о ней, а вечером, вернувшись домой, прочла ее новый пост в ЖЖ. Он был посвящен вопросу, который она перед этим задала читателям, точнее, их комментариям и реакции на него.

«Спасибо, дорогие мои, я вам очень благодарна за мощную дискуссию!

Вы дали мне много пищи для размышления. Благодарю за открытость, честность и смелость писать о таких вещах, которые не принято обсуждать в шоу-бизнесе. Я благодарна даже тем, кто, зная, что по первому образованию я психолог, периодически проносился с лозунгами «Люби- те себя», «Надо быть на первом месте у себя!».

Надо! Но это совсем на другом уровне. Жизнь гораздо глубже и сложнее любого лозунга, сколь бы правильным он ни был, поверьте… Наверное, я странный артист. Вместо того чтобы хвалиться успехами и показывать глянец, как это у нас принято, я выставляю на всеобщее обозрение кровоточащую рану. Но только это дает вам понимание степени моей уязвимости. И я благодарна вам за поддержку, благодарна даже жестким комментариям, в которых многие без наркоза сразу полезли в рану, тыкая меня носом в собственное несовершенство. Да! И этого несовершенства гораздо больше, чем вы думаете».

Спустя несколько дней я вновь написала ей:

«Добрый день! Как вы себя сегодня чувствуете? Как внутренне? Феникс немного успокоился или все еще кровожадничает?

Прочла ваши посты и комментарии, интересно. Но, пожалуй, я совсем не оригинальна, потому что тоже считаю — надо заботиться о себе. Не кидайте в меня тухлый помидор, я просто хочу, чтобы вы жили… Понимаете? Вот вы меня не знаете совсем, а я вас знаю уже давно, и теперь мне кажется, что еще давнее. А на днях прочла вашу книгу. Вы все отдаете — музыку, мысли, слова, но самое главное, вы отдаете всю себя!

И не только слушателям, но и тем, кто вас истязает, вы знаете, о ком я говорю. Так почему же не позаботиться о себе, ну хоть немножечко, как минимум чтобы и дальше отдавать, распространять эту вашу фирменную энергию. Ведь на сцене никто так больше не может. Вы уж меня простите, наверное, я лезу не в свое дело…»

«Мне очень лестно, что я произвожу впечатление человека, причиняющего добро и заботящегося о других. Может, так и есть, но по мне, так я жесточайший эгоист и «наркоман». И нет никаких «истязателей» рядом. Я просто люблю то, что делаю. А если еще точнее, я просто наркоман своего дела.

Когда я в потоке творчества, когда стою на сцене и пою, когда пишу стихи и сочиняю музыку, меня пронзает током! И если я чувствую, как мои мысли, выраженные в творчестве, так же пронзают зрителей на концерте, это приводит в восхищение. Когда вижу горящие глаза тысяч людей в зале, когда читаю письма с обратной связью о своем творчестве, поверь, это ни с чем не сравнимое счастье! Никогда не пробовала наркотики, но слышала, как наркоманы рассказывают, что живут от дозы до дозы, потому что под кайфом мир становится ярче, светлее и даже понятнее. А обычный — серый и холодный… и для меня это так же. Понимаешь?»

«Понимаю! Пусть так, но никто при этом не отменяет заботу о себе. Простую, выраженную в ежедневном внимании к своему организму, единственному верному механизму, который всегда с вами. Давайте ему отдых, передышку, сон, в конце концов. Тем более если говорите, что никто не истязает и не препятствует этому. Хотя, если честно, я не верю…»

«Я сознаю, что здоровьем заниматься надо. Но я привыкла заниматься тем, что мне интересно, понимаешь? Тем, что наполняет энергией, а забота — и неинтересно, и энергию не дает, а скорее, забирает… Даже в отпуск себя выгнать сложно. Что там интересного? Для меня это означает променять яркое, мощное, наполняющее на нечто непонятное. Я, конечно, умею получать удовольствие от момента, от «здесь и сейчас», от вкуса и запаха, от моря и солнца, но недолго. А как только вновь наполняюсь, энергия захлестывает, и я снова скатываюсь в творческую наркоманию. Не знаю пока, как это изменить. Вчера в комментариях меня обвинили в гордыне. Я принимаю это. И признаюсь, что очень люблю своих зрителей, читателей, но одновременно с этим все, что я делаю, это не для них, но для себя. Опять же, потому что я наркоман своего творчества. И не знаю, надо ли от этого лечиться, чтобы стать «нормальным» человеком. Ведь я просто хочу творить! Бог наградил меня множеством талантов. И я ощущаю волнение и ответственность — реализовать все это, чтобы передать дальше.

Я творю собой, на всю катушку, ведь иначе нечестно.

А иногда контраст между обычным миром и моим такой, что в пору повеситься. Да, у меня бывает такое настроение. Я столько всего сделала уже, что…

Но тут я вспоминаю, что я единственный кормилец. У меня две дочери, которым очень нужна любящая и хорошая мама. Они не переживут моей смерти. И только при этих мыслях я возвращаюсь на очередной виток, как птица феникс…»

Весь день я перечитывала ее ответ, снова и снова размышляя над сказанным. Я понимала, что при всей логике и гладкости ее мыслей за словами есть много того, что разрушает идиллию осознаний. Но я также понимала, что не знаю, как сказать об этом. Мне очень хотелось поддержать ее, но было очень страшно озвучить что-то такое, что как раз и станет «ковырянием раны без наркоза».

В те времена я еще работала гримером в кино. Ко мне в гримерку часто приходили актеры за поддержкой, когда им хотелось высказаться или выплакаться. Но там все было просто и ясно, как на ладони. Они были рядом, они знали меня и доверяли всему, что и как бы я ни сказала, поэтому мне не приходилось тщательно выбирать слова. А тут я чувствовала, как она уязвима. Мне очень хотелось поддержать ее так, чтобы это действительно стало поддержкой. Я постоянно, непрерывно пребывала во внутреннем диалоге с Мариной. На следующий день написала:

«Добрый день! Это снова я. Второй день нахожусь во внутреннем диалоге с вами. Нет, я не сумасшедшая, но ведь не станешь все подряд лить в личное сообщение. Вот и общаюсь виртуально.

Знаете, что я думаю про вашу «наркоманию»? Это ведь так правильно, что все это выделаете для себя. Иначе другим какая польза? Разве чистое творчество родится, если создавать не для себя? Если в первую очередь от этого сам не получаешь кайф? Делать для себя так, как это вы делаете, и есть быть человеком, делающим добро другим. Непросто пропускать через себя такое количество людей, событий. Так много писать музыки, текстов — значит, находиться в непрерывной трансформации. У меня ощущение, что чем глубже мы проникаем в своем развитии, тем больше позволяем быть несовершенству. Но научиться признавать и допускать это тоже непросто, хотя и очень важно. Ведь и совершенству тоже есть место. Много всего хочется сказать. Но каждый раз, когда хочу на- писать, думаю: а хорошо ли врываться в пространство другого человека без спроса?»

«Да… Это уж точно, сплошное несовершенство. А еще я выздоравливаю и много сплю. Спасибо тебе… и да, если хочется многое написать, пиши, тебе можно. И говорить мне „ты“ тоже…»

«Спасибо, хорошо, будем на «ты» — это здорово, что ты выздоравливаешь и много спишь. И в больнице иногда можно как следует отдохнуть; наверное, надо было туда попасть. Как минимум, тебя никто не дергает сейчас, там и выспаться можно, и подлечиться, ну и, конечно, разрешить себе полениться немного.

Знаешь, мне все же не дают покоя твои слова про эгоизм и наркоманию. Вот ты говоришь, что ты создаешь для себя, потому что тебе нравится быть пронизанной этой творческой энергией. Но откуда берется энергия? Она ведь все равно к тебе возвращается от людей в обмен на творчество. Если не будет ни зрителей, ни сцены, ни тебя на ней, но будет лишь творчество, о котором никто не знает и не ведает, то и наркомания пройдет, скорее всего?

Получается, что в глобальном смысле ты это делаешь для себя, но не только. А значит, все-таки для людей, чтобы, условно, поменять плоды своего творчества на горящие глаза, улыбки, письма, аплодисменты. Одним словом, на все то, что в результате наполняет тебя обратной энергией. Разве не так? Тебе нравится окрылять и видеть вокруг себя этих людей с крыльями. Это так прекрасно! Но для чего? Может, чтобы обмениваться с ними энергией? Энергия «крылатых» людей, которая наполняет тебя, еще более чистая, приятная?

Получается, что, так или иначе, у тебя есть зависимость от тех, кто готов свою энергию обменять на твое творчество, чтобы ты могла наполниться. А значит, без этого никак. Вот если бы можно было научиться самому давать себе ту энергию, которая и наполняет, и приносит радость, уверенность и умиротворение. Независимо от других людей, совсем! Конечно, человек — существо социальное, и во многом зависит от тех, кто его окружает. Ну и пусть! Главное, чтобы это не было решающим в отношении заботы о себе, в ощущении себя, в наполнении и в… выборе жизни! И вот тут «наркомания» может стать очень полезной, если взять и пристраститься к самому себе! Начать учиться с таким же рвением находить заботу о себе интересной. Ведь это полезно, да что тут говорить — жизненно важно! Я не психолог и не знаю ни терминов, ни процессов, которые с нами происходят. Но я знаю точно, как много у нас внутри всего, достойного внимания и культивирования. Прости за эти строки, но мне кажется, когда удается найти опору внутри себя, ни- какая другая «наркомания» уже не сможет заставить страдать. И это по-настоящему честно, разве не так? Внутренняя наполненность дает ощущение целостности и ценности, а значит, уверенности и умиротворения.

В этом состоянии может родиться еще более глубокое и красивое творчество, которое сможет еще сильнее окрылять других. И энергия снова вернется. Но уже по-другому! Ведь теперь мотив будет иной. Я творю, пото му что мне хорошо внутри, оно идет само собой, не угрожая моему здоровью, мне не нужно никуда спешить, не нужно делать это на последнем дыхании, чтобы только получить свою «дозу». Понимаешь?

Получается, есть два прекрасных источника энергии. Один заключен в любви к себе, а другой — в любви и самовыражении в творчестве. Для питания друг друга им важно сосуществовать в равенстве, иначе первый будет слабеть и не давать поддержки, самой настоящей и самой мощной. Ведь именно на нем базируется все остальное. Потому и на эфир приходится ехать с температурой, и отказать страшно, и остается отдаваться «истязателям», «наркодилерам»… Знаешь, я нередко наблюдала из гримерки, как артисты из неизвестных становятся популярными, их захлестывают энергия, творчество, они хотят еще и еще, и им кажется, что так будет всегда. Но… каждый артист либо достигает своего пика, либо не достигает. И даже если за плечами сотни фильмов, бестселлеров, премий, если заработано на три жизни вперед, этот пик все равно проходит.

Они стареют и понимают, что личный предел уже достигнут. Высота бывает лишь раз, и как долго бы ни продолжался танец на вершине, наступит момент, когда придется покинуть ее, вернувшись на землю. А что там? Пустота? И если ты не научился находить интерес в себе и питать свой самый важный источник энергии внутри, никакие былые достижения не заполнят эту пустоту.

Я видела этих артистов и слушала их истории. И почти все говорили, что тогда, на пике славы, думали: «Вот сделаю это, напишу это, сниму то, чтобы оставить потомкам наследие. Но спустя годы это уже не радует…» Только единицы из них остаются счастливы и спокойны, и это те, кто смог в начале разбудить в себе интерес к себе.

А если размышлять в глобальном смысле жизни и смерти, то это естественный, природный процесс. Говорю об этом не в каком-то фатальном смысле, совсем нет! По весне деревья надевают свежую листву и сбрасывают ее осенью, и мы не грустим, а наслаждаемся осенней листвой, зная, что снова будет весна и молодая зелень. Так и мы с каждой новой жизнью надеваем «свежую листву», чтобы сбросить ее осенью и вновь вернуться к весне…»

Мне было очень страшно отправлять это письмо. Но я не знала, что сказать в ответ на то, что я читала и видела. Я отправила и замерла, просидев перед экраном компьютера около часа. Марина прочла мое сообщение, но не ответила мне больше, совсем. Всю неделю я переживала, перечитывая свое письмо, ругая себя за каждую «дурацкую» строчку, но писать что-либо еще больше не осмелилась.

* * *

Время шло, и уже через неделю я прилетела в Россию и пришла на концерт Марины. Прозвучало и множество новых песен, и тех, которые я уже знала. А еще она читала стихи. Несмотря на возросшую популярность, концерт, как и когда-то, напомнил мне теплый творческий вечер. Не знаю почему, может, у меня такое восприятие, да и не хожу я часто на концерты, сравнивать тоже не с чем.

Почти после каждой песни Марина что-то рассказывала, все ее творения связаны с разными историями, случайностями, переживаниями, радостями ее жизни. И она делилась этим с публикой. Единственное, что лично для меня портило картину, это присутствие на сцене Антона Буравина. Время от времени он тоже появлялся, чтобы вставить какую-то реплику. Бррр, до чего же неприятный тип, в очередной раз подумала я.

Когда я собиралась на концерт, была уверена, что подойду к ней и познакомлюсь, взяла букет белых роз. Но когда все закончилось, народ устремился к сцене с цветами. Людей было так много, что подойти ближе, чем за пару метров, было невозможно. Я наблюдала, как, уставшая, она из последних сил улыбается и принимает цветы. Края сцены были завалены букетами тех, кто не дождался очереди подарить их лично. Я просочилась к краешку сцены, оставила свои цветы и ушла.

На следующий день я зашла в нашу переписку. Я не могла не написать ей, чтобы поблагодарить за концерт.

«Марина, добрый день! Огромное тебе спасибо за этот фееричный концерт! Было здорово!»

Не успела отправить сообщение, как тут же получила ответ:

«Ты была на концерте? Так почему же не подошла?»

«Подходила, чтобы оставить цветы. Но вокруг сцены было слишком много людей».

«А ты бы подошла просто потрепаться! А чтобы через людей не пробираться, надо было написать мне!»

«„Потрепаться“ — слишком большая роскошь. Все этого хотят, а артисту надо оставить свободную минуту для себя. Знаю, что будет еще возможность, вся жизнь впереди. И если не на концерте, то за его рамками. Уверена. Спокойной ночи и глубокого отдыха!»

В этот раз я совсем недолго пробыла в Москве. Это был тот период, когда я начала себя плохо чувствовать, сильно похудела и быстро утомлялась. Вернувшись домой, прошла обследование, которое и выдало мой страшный диагноз. Началось лечение, и это уже совсем другая история. Когда я вернулась домой после выписки, мне самой пришлось очень многое делать из того, что когда-то я написала Марине. На своем опыте я проживала необходимость заботы о себе, о своем физическом механизме. В тот момент это стало жизненно важным, и я делала первые шаги на пути выбора жизни, выраженного в любви, заботе, внимательности и интересе к себе. К бережному, нежному и хрупкому обращению с собственной личностью на всех ее уровнях. Одним словом, училась жить по-другому. Время от времени я наблюдала за своей знакомой звездой, но уже совершенно иначе. Наверное, мои переживания в этот период были более обостренными. Но я заметила, как трудно мне стало смотреть на записи, концерты и эфиры Марины. Везде она выглядела очень уставшей, даже замученной. Дискомфорт в солнечном сплетении давал о себе знать, и я не могла видеть это. Она отвечала на простые вопросы, но в каждом ее слове был крик о помощи, казалось, ее душа разрывалась на части, от этого разрывалась и моя… От жалости, отчаяния и бессилия. Возможно, мне лишь казалось так, но трудно было видеть и слышать это, поэтому во время болезни я лишь изредка заглядывала на ее страничку.

Не помню уже, сколько с тех пор прошло времени, может, год или больше. Много всего произошло, словно пролетела целая вечность, у меня закончилась последняя лучевая терапия, началась гормональная, и слегка отросли волосы. Я чувствовала себя вполне здоровой и вновь решила поехать в Москву. Мне, конечно же, хотелось попасть на концерт, поэтому я зашла на страницу к Марине, чтобы посмотреть новости о ближайших мероприятиях. Там я прочла свежий пост.

«Я сбежала. Очередной раз спасаю свое бедное сердце. Черт возьми, я слаба и не тяну стандартную нагрузку. И особенно остро чувствую отношение ко мне. Как хорошее, так и плохое. Как выяснилось, это тоже причина сердечных перебоев. Сколько можно загонять себя в невыносимые условия? В общем, я поступила несвойственным мне образом.

Взяла и сбежала на море. Теперь сплю целыми днями, как кошка. Только не обычная, а чеширская. Тут посплю, потом в другое место перейду, там посплю, если замерзну, перейду на диванчик с пледом, там посплю. Где-то доносится музы- ка, а я сплю, кричат соседские дети, а я сплю… и день сплю, и ночь, и, кажется, наконец-то выдыхаю… И высыпаюсь».

Прочитав это, я захотела написать ей. Я почувствовала, как за время собственной борьбы за жизнь стала смелее. Словно эта борьба и победа дали мне право написать. Но все же опасалась вновь залезть на чужую территорию, да еще и без спроса.

«Марина, добрый день! Вот сижу и думаю, как бы сделать так, чтобы не давать никаких советов, оценок и всего того, что считается дурным тоном или еще какой хренью. Но хочу сказать вот что. Ты и сама знаешь, что таких, как ты, личностей не существует в природе. Как минимум в нашей реальности. А хочется, чтобы они были, чтобы только такие и были. Не просто с отличным голосом, музыкой, но и с живым опытом, глубиной, душой, «настоящестью». Знаешь, есть великие картины лучших художников, есть старинные здания — музейная ценность, есть животные, которые в Красной книге, есть Эрмитаж с его экспозициями, есть охраняемая природа с райскими уголками. Как ты думаешь, для чего все это сохранять? Для будущего поколения, чтобы они тоже могли наслаждаться этим, черпать силу, красоту, знания.

Так вот, ты и есть тот райский уголок, ценная картина, редкое, волшебное существо, словом, то, что должно со- хранить себя, свои знания, глубину, мудрость и талант для будущих поколений.

Я сейчас очень серьезно говорю. Именно такое отношение к себе должно быть, понимаешь? И речь не о том, чтобы еще что-то успеть сделать и нарастить, а хотя бы сохранить то, что уже есть! Не дать этому разрушиться. И это не к тому, что себя надо беречь ради себя и детей (это само собой). Получилось так, что тебе уже не только для себя надо сохранять силы и радость, а для человечества. Это не преувеличение, и ты сама знаешь или чувствуешь этот масштаб. Доказательство тому — то, что происходит с тобой, все эти неприятные ситуации. Казалось бы, ну как такое возможно с тобой, личностью подобного масштаба? А в том и дело, что в какой-то момент уходят все эти заботы, нет их в поле зрения. И не от слепоты, а от выбора. И поэтому, черт возьми, как хорошо, что ты слаба сейчас и не тянешь больше свою стандартную нагрузку! Чеширская кошка пусть сменит стандарты…»

«Я под впечатлением… Возьму в качестве темы для медитации. Я знала, что я вся в миссии и в масштабе, но никогда не думала, что сопоставима с произведениями искусства… Для будущих поколений — это да. Надо собрать весь материал, его много. Издано лишь две книги, но много чего написано, опубликовать надо.

Спасибо тебе большое-пребольшое. Каждое твое слово из любви, я ее чувствую. Скажи, когда ты снова приедешь в Москву? Может, все-таки встретимся когда-то? Я ведь ничего о тебе не знаю, кто ты, чем занимаешься? Ты написала тогда, что гример. Расскажи о себе хоть немного. Так странно, ничего не знаю о том, кто мне так близок…»

«Да, я хочу приехать в Москву немного позже. Я уже не гример и пока ничем не занимаюсь. Когда-то в детстве тоже хотела быть артисткой, но даже не знаю какой… Петь не умею и не мечтала, а вот в кино, наверное, хотела сняться. А вообще, в детстве я очень любила Аллу Пугачеву.

Помню, как ее ругали, что грубая и вульгарная, скандальная или еще какая. А мне она нравилась. Сильная, смелая, созидательная, справедливая, честная, настоящая. В детстве мне хотелось быть на нее похожей!»

«Мне тоже в детстве хотелось быть похожей на Пугачеву! Ты приезжай! Но только позвони мне заранее, и мы обязательно встретимся!»

Концерт был запланирован на осень, впереди все лето. В это время я как раз переехала в Берлин и обустраивалась на новом месте. А осенью мне неожиданно назначили небольшую процедуру, и поездку пришлось отменить. Возможность побывать на родине появилась лишь весной. Я улетела в свой любимый Омск, а на обратном пути задержалась в Москве на несколько дней. Как и обещала, я написала Марине письмо. Мы созвонились и договорились встретиться в кафе.

Я пришла пораньше, кафе было почти пустым. Ко мне подошла официантка и спросила:

— Вас ожидают?

Я немного удивилась, ведь кафе было пустым.

— Не знаю, — протянула я.

Она улыбнулась и отвела меня в отдельную комнату для чайных церемоний. Спустя несколько минут в дверях появилась Марина.

— Привет! — она направилась ко мне, и мы обнялись как давние друзья. Она улыбалась, внимательно рассматривая меня.

Почувствовав неловкость, я сказала:

— Я часто бываю в Москве, но об этом кафе никогда не слышала.

— Неудивительно! О нем вообще мало кто знает. Зато здесь можно спрятаться от всех и встретиться с друзьями.

— Понятно, — сказала я, и мы замолчали.

Она продолжала внимательно смотреть на меня, и я решилась спросить:

— Как твое здоровье? Как сердце?

Она отвела глаза и, глубоко вздохнув, сказала:

— Мы с Антоном Буравиным разорвали отношения, совсем недавно. Ты была права, когда говорила о нем. Теперь я сама по себе, ищу команду, с которой больше не придется загоняться.

Услышав это, я оживилась и почувствовала необъяснимую радость:

— Как же я рада этой новости! Буквально на днях снова думала о том, что тебе нельзя с ним работать. С самого начала вашего союза у меня было внутреннее сопротивление твоему истязанию. Знаю, ты иначе относишься к этому, но когда продюсер загоняет больного артиста на сцену, это не что иное, как истязание. А Антон только так и делает. Зато теперь точно все будет круто! Ну, может, не сразу, но поддерживаю тебя полностью. Думаю, многие искренне любящие и уважающие тебя люди чувствуют то же самое.

— Надеюсь… В любом случае сейчас будет непросто… Не пойму только, почему я сама не вижу этого сразу… или вижу, но ничего не делаю… Антон сейчас, как может, компенсирует сорванные концерты. И, конечно, за мой счет. Во всем обвиняя меня… — с грустью сказала Марина.

— Ничего, все пройдет. А если честно, то для Антона это тоже хорошо, просто он пока еще этого не понимает. Но на твоем фоне он умирал как профессионал. Зато зарабатывал и не мог никак определиться, что же для него важнее — деньги или творчество, потому и превратился в истязателя. Знала, что так и будет, как только услышала вас вдвоем. Теперь главное, чтобы ты не передумала. У немцев есть такая поговорка:

«Lieber ein Ende mit Schrecken als ein Schrecken ohne Ende» —

«Лучше ужасный конец, чем ужас без конца».

Марина засмеялась:

— Я не передумаю! Точно говорю! Спасибо тебе за поддержку.

Мы просидели в кафе еще какое-то время. За окном вечерело. Прощаясь, я достала из сумки аккуратно упакованные брецели, которые специально привезла для нее из Берлина.

— С моей комплекцией только бублики и есть, — засмеялась она, — но я все равно возьму! Люблю пробовать такие штуки.

— На завтрак можно все есть! Ты их в духовке подогрей, и будут как свежеиспеченные! — сказала я, и мы, крепко обнявшись, попрощались.

Мне хотелось прогуляться, и я решила пройти пешком несколько станций метро. Прохладный воздух гладил мое лицо, успокаивая зашкаливающие от встречи эмоции. Каждое слово, каждая картинка то и дело всплывали внутри в новых образах. Марина, которую я любила и помнила до этого момента, в один миг стала для меня совершенно другим человеком. Совсем не потому, что «звезда» вдруг оказалась доступной. Я никогда не страдала болезнью фанатов и не мечтала с кем-нибудь познакомиться. Но после этой встречи увидела, насколько несвободны эти люди, как они уязвимы. Поняла, что они нуждаются в поддержке и любви больше, чем в обожании, которым мы, зрители, нередко так жестоко обязываем артистов соответствовать нашим ожиданиям. Мне очень сложно передать эти чувства, но помню, как внутри звенела мысль, что она и такие, как она, — хрупкие сосуды, которые нужно не раздирать на части, а бережно хранить. Я шла, переваривая свои ощущения и изменения за время этой встречи. Я чувствовала невероятное тепло и душевную близость к этому заново открывшемуся для меня человеку.

Через несколько дней я вернулась в Берлин, и мы долго не виделись, но постоянно находились на связи, в переписке. Как-то она написала мне:

«Ушла от мужа. Уже месяц, как забрала вещи, детей и ушла. И ты знаешь, мне страшно. Он все равно в теме, давно в шоу- бизнесе, и, как бы там ни было, между нами была какая-то важная связь… хотя любви давно нет».

«Я понимаю, Мариночка! Но ведь ты хочешь любви, а не просто привычной связи. Ты стала для него чем-то таким большим и необъятным, что он даже любить тебя не может, не умеет. Вы стали несоразмерными… Это как в мультике, смотрела

«Шрека»? Там дракониха полюбила осла. И дело не в том, что осел плохой или дракониха, а в том, что союз невозможен. Может, я не самый подходящий пример подобрала, но мне всегда было жаль девушку-дракона, ведь ей во всем приходилось подстраиваться под мужчину-осла…»

«Да, пожалуй, я та самая бедная девушка-дракон… или стала ею… Мне много всего хочется, очень много, а если с ослиными мерками подходить… И даже крылья… Как объяснить ослу, что крыльям нужен полет, что обязательно нужно летать, да так, чтоб наращивать мощь. А ему это кажется блажью… Чего летать, пошли пешком, и до чего же ты неповоротливая! С точки зрения осла, дракониха — сильная и мощная, и у нее бесконечный запас энергии и сил, а это не так, но ему не дано это почувствовать.

Конечно, если сидеть на цепи и не знать, что где-то есть такие же крылатые, настоящие, большие драконы, с огромным размахом крыла, то будешь влюбляться в ос- лов… Может быть, где-то есть мужчины-драконы?»

«Ну конечно, есть! И Девушке-дракону нужен Мужчина-дракон! С которым можно летать, с которым не надо казаться меньше, с которым можно заниматься любовью в полете, выпуская огненные кольца. Рядом с Мужчиной-драконом Девушка-дракон — миниатюрна и грациозна. Она в своей стихии, они соразмерны! У них общее видение горизонта. Они могут друг друга понять. И летать долго и счастливо!»

«Да… А если крыльям летать не дают, то летать начинает сердце. По маршруту „дом — реанимация“. И если нельзя выпускать пламя, оно уходит внутрь, например в легкие, с чем я и слегла сейчас…»

* * *

Спустя год я окончательно выздоровела, прошла все терапии и чувствовала себя прекрасно! Так получилось, что по работе Андрея мы приехали в Москву. Прошло несколько лет, за это время я закончила обучение на психолога и создала свою авторскую игру «Феникс-Возрождение». Игра приобрела такую популярность, что я облетела с ней весь мир! В ней участвовали люди разного возраста, статуса и национальности. Не хватит пальцев на руках, чтобы перечислить все нации, которые уже за первый год прошли игру вместе со мной.

Все это время мы много путешествовали, и я редко встречалась с Мариной. Мы видели, что происходило в нашей жизни, из переписки. Я узнала, что у нее появилась хорошая команда музыкантов и тех, кто помогал ее творчеству. Она активно поддерживала молодых исполнителей и продвигала таланты благодаря своему авторитету в творческих кругах.

Казалось бы, в ее жизни все стало более органично, и теперь она была сама себе хозяйкой, занималась только тем, что ей хочется и интересно. Но, несмотря на это, на фото и видео в соцсетях она по-прежнему выглядела уставшей. Я очень хотела пригласить ее на игру, но не решалась. Почему? Во-первых, после того начального письма я вообще боялась говорить что-либо «правильное». Конечно, несколько лет обучения показали, как высказываться более мягко и, как это принято говорить, экологично. А во-вторых, я была уверена, что она все знает! И даже не в силу того, что имеет диплом психолога, а в силу врожденной глубины и объема личности. В общем, я не решалась предложить ей поиграть.

Как-то раз, вернувшись в Москву, получила от нее сообщение:

«Лилечка, привет! Ты когда будешь в Москве? Пора уже встретиться!»

Я ответила, что как раз вернулась, и мы договорились встретиться. В день встречи после обеда у меня была игра, и мы условились на утро.

Мы встретились в знакомом кафе и крепко обнялись. Наверное, каждый человек ощущает другого по каким-то своим параметрам. Для меня объятия — одно из важнейших для восприятия. Помню, как еще в самый первый раз мы по-дружески обнялись. Тогда мне показалось, что мое тело растворяется, утопает в теплых, до боли родных объятиях Марины. Они для меня словно место силы, «молочные берега», в которые хочется погрузиться, в которых хочется погреться, наполниться любовью и энергией. Мы обнялись и какое-то время молча стояли, обмениваясь незримой информацией друг с другом. Я почувствовала беспокойство от нее и, наверное, усталость… Как всегда. Она улыбнулась и живо спросила:

— Так у тебя сегодня еще игра будет?

— Да! Я взяла ее с собой, чтобы никуда не спешить. После нашей встречи сразу поеду к участникам.

— Она у тебя еще и с собой! Ну, показывай! А то «Фениксу» твоему почти год, а я его лишь на картинках видела!

С необъяснимым волнением я достала коробку и открыла ее. Марина с восторгом протянула:

— Аааа, какая она красивая! Прямо волшебная! Расскажи, про что она и зачем в нее играть?

Я принялась объяснять. Марина молча слушала, но мне показалось, что она отвлеклась и словно погрузилась в какой-то свой процесс. Вдруг резко спросила:

— А можно мне одну карточку достать? — ее голос звучал взволнованно.

Неожиданный вопрос застал меня врасплох.

— Нууу, дааа, вытяни, если хочешь, — неуверенно протянула я. — Но сначала внутренне задай вопрос игре, чтобы значение карточки стало для тебя подсказкой.

Она задумчиво посмотрела в окно и сказала:

— Я знаю свой вопрос!

Я достала карточки и протянула всю стопку ей. Она вытянула одну из середины колоды и повернула к себе.

Я сидела напротив и не видела, что там написано. Марина продолжала смотреть на карточку, вчитываясь в текст снова и снова. Она глубоко вздохнула, на лице появились тень разочарования, грусти и легкая усмешка, как будто над чем-то своим. Она зажала маленькую карточку в ладошке, словно на ней было написано что-то очень важное, сокровенное. Марина поднесла руку ко мне и разомкнула ладошку. На маленькой карточке было лишь одно слово:

«Любовь».

Не успела я открыть рот, чтобы начать говорить, что это все про любовь к себе, про заботу о себе, как Марина произнесла:

— Да, да, я знаю, что ты хочешь сказать. Это все про любовь к себе…

Я молча, быстро кивала в ответ на каждое ее слово. Мне хотелось плакать, как и Марине.

— Возьми меня на свою игру, прямо сейчас, можешь? —

спросила она.

На самом деле я не могла, потому что мест на эту игру уже не было.

— Мариночка, там будет много чужих людей, и все они тебя узнают. На игре придется говорить что-то, и, может, ты не захочешь, чтобы это знали другие. Разве ты готова к этому?

— Мне нечего скрывать, пусть знают правду, — тихо сказала она.

— В любом случае сегодня не получится, но мы можем выбрать с тобой любой другой день. Ты подумай, когда хочешь и с кем готова поиграть. Я могу провести игру только с тобой. Только ты и я. Подумай.

Мы расстались, и я ушла на игру. На следующий день Марина написала:

«Лилечка, я хочу играть, давай послезавтра? И можно я буду одна?»

Я сразу ответила:

«Конечно, можно! Давай так и сделаем, только мы одни, и весь день наш!»

«Я просто счастлива! Мне давненько никто не делал предложений с такими словами. Можем позволить себе девичник!»

Весь следующий день я только и думала об этой игре. Я знала, как ранима и уязвима она сейчас, несмотря на всю свою мощь, мудрость, силу, успешность, популярность. Хорошо, когда есть осознание происходящего, но когда не хватает сил справиться с этим даже у личности такого масштаба, становится непонятно, как же помочь? Как сделать так, чтобы реальность двинулась в нужную сторону? В ней живет обычный, маленький, хрупкий человек, который боится боли и тоски, хочет любви и тепла, которому так не хватает простого женского и человеческого счастья. Я чувствовала невероятную ответственность и знала, что должна создать такое пространство, где она без боли и страха сможет выложить на стол все свои «игрушки», болячки и секретики. Чтобы в одних найти новые силы и энергию, с другими без сожаления расстаться и впустить необходимые перемены.

Марина приехала без опоздания. В ее руках был букет слегка подвядших тюльпанов интересного сорта. Никогда раньше таких не видела. Нежно-розовое кружево кончиков лепестков было похоже на нарядные, но помятые юбочки.

— Ты не подумай, что я тебе несвежие цветочки привезла, они очень свежие, но нуждаются в том, чтобы им вернули силу и красоту, чтобы их отогрели. Я знаю, ты можешь отогреть их, так же как и меня…

— Конечно, так и сделаем!

Мы принялись возвращать к жизни тюльпанчики. Подрезали кончики стебельков и поставили в большую вазу с водой. Я заварила нам чаю, мы сели за стол, и я начала рассказывать об игре и ее правилах. Закончив вступительную часть, сказала:

— Мариночка, теперь пришло время задать вопрос игре.

Что ты хочешь узнать, какие ответы получить?

Марина задумчиво смотрела на игровое поле и молчала. Казалось, она взаимодействует с ним, договариваясь о чем-то сокровенном. Она тихо начала говорить, словно боясь спугнуть что-то.

— В последнее время мое тело перестало слушаться. Начинает барахлить, заболевать, совсем не успевает за мной. А я хочу, чтобы успевало, чтобы не останавливалось, чтобы не мешало реализовать все задуманное.

Услышав это, я ощутила мощное дежавю. Я будто снова оказалась в тех временах, когда завязалось наше знакомство. Вспомнила нашу переписку, когда она попала в больницу, когда говорила о том, что заниматься собой и своим здоровьем ей неинтересно. Я спросила:

— А как ты думаешь, почему тело не успевает за тобой, не хочет слушаться, заболевает и мешает реализовывать задуманное?

Она глубоко вздохнула:

— Ну, наверное, потому что не может больше и кричит о своих потребностях, а я все откладываю. Но я не понимаю, что делать и как наладить отношения с собственным телом. Это и хочу узнать.

Я не стала больше задавать вопросов, мы начали игру. Марина вытянула первые две карточки из колоды ресурсов. Они гласили: «Подлинность» и «Здоровье». Прочитав их, она погрустнела:

— Наверное, сейчас игра хочет сказать мне, что я должна быть честна с собой и признать, что не выдерживаю такую интенсивность. А тело просит позаботиться о здоровье и своем бедном сердце.

— Так и есть! — воскликнула я. — Ты говоришь, чтобы тело успевало за тобой и не мешало, а ведь все наоборот! В первую очередь тебе самой необходимо причувствоваться к своему телу, темпу и убрать все лишнее, что мешает телу слушаться и бежать за тобой радостно и вприпрыжку.

— Но я и так уже все убрала! Отказалась от всего лишнего, осталось только мое, и ничье больше. Так почему же на мое меня же и не хватает? — воскликнула Марина, вытягивая следующую карту. Она гласила: «Завышенные ожидания заставляют тебя страдать». Не дочитав до конца, горько заплакала. Мне хотелось что-то сказать, но комок сдавил горло, и я заплакала вместе с ней. От правды и сожаления. Я благодарила происходящее, что мне не приходилось произносить то, что Марина сама бессознательно вытягивала из карт игры.

— Я знаю, что это значит… Ведь я от себя ожидаю больше, чем могу сделать. Зачем? Как же это печально — завышенные ожидания от себя самой, от организма, а ведь мое бедное сердце совсем не справляется и почти истекает кровью. А так хочется многое успеть, отдать людям, поделиться любовью. «Ведь я действительно все ненужное и чужое убрала», — говорила она сквозь слезы.

— Значит, недостаточно убрала, Мариночка. Надо еще убирать, очищать. Посмотри внимательнее: в том ритме, в котором ты живешь, любой мусор имеет способность маскироваться под нужное и важное. Эти дела, идеи и проекты — паразиты, отнимающие время и силы. Они не дают возможности наладить контакт с телом и проявить любовь к нему, к себе через него… И потом, если не хватает времени побыть с собой наедине, чтобы подумать о себе, о своих желаниях, потребностях, чтобы заботиться о себе, значит, что-то не так.

Марина вытянула следующую карточку: «Ты понял, что любовь — это синергия ума, души и тела».

— Да, я это понимаю… но как же сложно начать делать что-то не для других, а для себя. Нет там отдачи, ну, или нет быстрой отдачи, а ждать не хочется, не терпится получить все и сразу. А так не бывает, поэтому и жизнь проходит словно не для себя, а для других.

— И мы, сами того не зная, стараемся в угоду другим людям, в надежде получить то, что никто не может нам дать. И это любовь к себе, глубокая, чистая и искренняя. А если мы сами себе это дать не в состоянии, так как же можем получить от кого-то? Другие, даже самые близкие, даже те, кто нас действительно любит, никогда не смогут дать нам это. Каждый может любить нас только за себя, так, как он умеет. Но никто, никогда не сможет полюбить нас за нас самих. Это просто невозможно! И если мы не научимся любить себя за себя, то всегда будем чувствовать недостаток ЭТОЙ любви и, как следствие, неосознанно ожидать ее от других и платить за это больным сердцем, слабым телом, криком несчастной души. Потому что будем делать все, чтобы получить кайф от горящих глаз, обожания и всеобщей любви, выгорая на этом пути. И это все равно будет другой любовью. Именно поэтому важно научиться давать ЭТУ самую любовь себе и быть свободной. Зато потом! Потом энергии станет столько, что на все проекты хватит. И знаешь почему? Потому что, убрав все лишнее, научившись любить и ценить себя на глубочайшем уровне, ты откроешь собственный источник любви и энергии внутри! Вот тут начинаются чудеса. Все это само собой будет распространяться на людей, зажигая их глаза и сердца. И ты будешь делать это не для того, чтобы от них получить, а потому что у тебя любви и энергии станет так много, что ты будешь отдавать ее от избытка, а не от нехватки. Это совсем другая история! И начинать можно с малого. Мы играли почти пять часов. Много слез, откровений и воспоминаний. Вся игра крутилась вокруг лишь одной мысли — проявление любви к себе на физическом уровне, в простых, ежедневных действиях.

— Марин, а помнишь, как мы с тобой познакомились? Тогда в переписке мы уже говорили с тобой на эту тему.

— Нет, совсем не помню. Это же было так давно! Интересно, а эти сообщения сохранились?

Она открыла нашу переписку и начала листать до самого конца, вернее, начала. Она скролила тексты наших сообщений, бегло произнося слова и фразы.

— Боже! «Какой же интересный у нас с тобой диалог тогда начался…» — сказала она с радостью и грустью одновременно. — И до сих пор продолжается…

Марина вновь вытянула карточку и прочла: «Загляни в свою Душу». Она снова начала плакать:

— Страшно в душу заглядывать. Страшно увидеть там что- то безнадежное. Желания моей души реализуются, но лишь в творчестве, а вот в любви…

Немного помолчав, продолжила:

— Душа хочет любви, хочет, чтобы тело было стройным, гибким, выносливым, а я — танцующая и путешествующая по разным маршрутам с удовольствием и налегке! И ничего мешающего рядом, только любимые люди, любимое дело. В сердце — творчество и музыка, стихи и проза. И лишь любовь внутри. А что касается любви мужчин, то, наверное, не суждено… Не принесла мне их любовь счастья. Лишь мгновения, которые оказались слишком короткими и дорого обошлись.

— Мариночка, попробуй впустить новый образ мужчины, поверь, он тебя давно ждет. Он совсем другой, не похожий на тех, что были прежде, а если и похож, то лишь самыми лучшими качествами. В нем есть то, что, возможно, пока тебе незнакомо, поэтому он ждет, чтобы прийти. Для этого важно стать той женщиной, которая впустит его в свою жизнь, разум и сердце. И тут как раз пригодится любовь к телу, забота о здоровье. Тело нужно для любви, для наслаждения, для творчества! И поэтому требует бережного отношения к себе. Разве это не интересно! Помнишь, в той нашей переписке я сравнила тебя с райским уголком? Только представь, если бы на Земле действительно был кусочек рая, где животные не убивают других, но дружат с человеком, где люди понимают друг друга и весь животный мир без слов, где все полны любви и добра, где каждое дерево дает свои прекрасные плоды, а в реке течет живительная, исцеляющая вода. Скажи, ты бы попыталась сохранить этот уголок, даже если бы это было очень сложно? Зная, что, сохранив его, люди смогут расширять его границы и учиться быть добрее к себе и другим? Ведь сохранила бы, верно? Для других! А сейчас нужно сохранить себя — и для себя, и для других! Давай заведем тебе «Красную книгу» самой себя… Это так важно! Ты так нужна миру! И когда поймешь это, в жизнь придет тот самый мужчина!

Тот, кто любит, заботится о тебе безвозмездно, просто потому что ты есть. Он разделяет интересы и поддерживает творческие порывы, все, что способствует твоему раскрытию как женщины, во всех ипостасях, как духовное и творческое существо. Кто любит тебя глубоко и по-настоящему. И его любовь к тебе проявлена в каждом вздохе и движении в твою сторону. А ты принимаешь все это как само собой разумеющееся, наслаждаешься этим и любишь в ответ так же страстно и без оглядки! Скажи отношениям ДА, но лишь таким, которые способны стать взаимосозидающими. Пусть будет так, и никак иначе! Вот так и прими это.

— Принимаю! Учусь принимать. Не стану лукавить, пока мне трудно даже представить все это, но обещаю, я буду стараться. Ты — невероятный подарок в моей жизни! Как же здорово, что ты решилась написать мне тогда. Я тебя очень люблю, ценю и чувствую, и сегодня, и тогда…

Мы разошлись, когда за окном совсем стемнело. Я рано легла спать, а проснувшись, сразу обратила внимание на тюльпаны. Они ожили! Стебельки выпрямились, а розовые юбочки расправились, раскрыли кружева и смотрели вверх! Вся комната благоухала нежным ароматом. Я так обрадовалась, что немедленно схватила телефон и сделала фото возродившихся цветов, чтобы послать Марине. Она сразу ответила:

«Надо же, они все-таки ожили! И я тоже чувствую, как отогреваюсь, оживаю. А знаешь, с какого вопроса я начала сегодняшнее утро? Что прекрасное буду сегодня делать для своего тела! А еще — мне так хочется что-то сделать для тебя!»

Я ответила:

«Пусть часы, проведенные вчера вместе, окупятся твоей радостью, любовью, здоровьем и безмятежностью…»

«Лилечка! Спасибо тебе еще раз и низкий поклон за такое глубокое и честное вложение в меня. Оно точно окупится».

* * *

Спустя пару недель я на несколько месяцев улетела в Америку. Весной вернулась в Берлин, чтобы провести лето с родителями. Я давно не заглядывала на страничку Марины и не следила за новостями. Наверное, где-то подсознательно хотела дать больше времени на изменение ее реальности после игры. Однажды получила сообщение:

«Ты уже видела, что интересного происходит? Я отменила целый гастрольный тур! Не представляешь, как тяжело мне это далось. Зато написалась новая книга, и команда пополнилась настоящими профессионалами. Мероприятия построены теперь так, что работа сопровождается отдыхом. Всю зиму я пробыла на морях и восстановилась, и, кажется, уже научилась принимать это как должное! И поэтому теперь для меня все поездки и гастроли — это возможность смотреть на прекрасное, гулять, наслаждаться, встречаться с друзьями и покупать всякие интересные штучки, а работа — в промежутке между всем этим. И от этого так хорошо!

Когда ты приедешь?»

Ближе к осени я вернулась в Москву и сразу написала Марине:

«Я уже тут! Скорее давай встречаться! Но в этот раз я забыла привезти твои любимые брецели!»

Тут же получила ответ:

«Ура! И хорошо, что забыла. Не ем я теперь никакие брецели…»

Через два дня я ждала Марину все в том же кафе. Уютно устроившись возле окошка, в ожидании любовалась осенней Москвой и будничной суетой за окном. Как же давно я не была здесь, как же я соскучилась! Неподалеку остановился красивейший «лексус» необычного, золотисто-медного цвета. Он сиял на солнце, а я машинально смотрела, как высокий темноволосый водитель вышел, чтобы открыть дверь своей попутчице. Я наблюдала, как нежно он укутывал подругу кашемировым шарфиком, что-то приговаривая. Она светилась от счастья и, словно ребенок, понарошку уклоняясь, все же взяла шарф, не удержавшись от его нежных уговоров и объятий. Улыбка появилась на моем лице: как же я люблю мужчин, которые умеют сохранять такое отношение к женщине не только в 20, но и в 30, и в 100 лет. Разглядывая эту пару, я любовалась, как они смеялись и не могли оторваться друг от друга, и вдруг наконец увидела и осознала, что светящаяся женщина из «лексуса» — это моя дорогая Марина! О боже, этого не может быть! Она что-то сказала своему попутчику и спешно двинулась к кафе. Проходя мимо окна, увидела мой, мягко говоря, ошарашенный вид и рассмеялась! Она зашла в кафе, и мы крепко обнялись! Я все еще была в полном шоке и не знала, что сказать, кроме как произнести громкое и протяжное: «ВАУ!»

— Как же так, Мариночка! Это ты? Тебя же и не осталось совсем, а кто говорил, что хорошего человека должно быть много! — шутила я. — Сколько? Минус 30? 40? Что тут прои- зошло, ведь не прошло и года!

Марина смеялась и не могла остановиться.

— Не преувеличивай! Минус 35 кг! И, между прочим, прошло больше года! Да, меня стало «меньше», а хороше- го человека и профессионала, благодаря этому, стало еще больше! Ты не представляешь, какие перемены произошли и как много всего я хочу рассказать тебе и похвастаться! Но сначала давай закажем все самое лучшее, что тут имеет- ся, и выпьем по бокалу отличного шампанского. Нам есть что отметить!

Мы сделали заказ, и Марина продолжила.

— Все, что я тогда проговорила на игре, почти сразу начало исполняться. Рядом со мной появились новые, замечательные люди. Гастроли теперь строятся под меня. Образовались совершенно новые программы. Ты же помнишь, как тяжело мне давались тогда концерты, колено болело, и я не могла много двигаться. Я, которая любит танцевать и прыгать на сцене! Теперь все иначе. Чувствую легкость, как 20 лет назад. А главное, нравлюсь себе, и мое сердечко тоже довольно. Ты обязательно должна прийти на ближайший концерт! Другая программа, новые песни, истории. И знаешь, одна из историй — про тебя и твою игру…

Я смотрела на Марину, на ее горящие глаза и не могла поверить ни своим ушам, ни глазам. Внешне она была как будто той же самой, но в то же время другой. Натуральный цвет волос у нее светло-русый, и всю жизнь она красила волосы в яркий блонд. Лишь раз, помню, стала черной, когда в моде были строгие темные стрижки в стиле Мирей Матье. Сейчас передо мной сидела рыжая бестия! Белая нежная кожа всегда выгодно подчеркивала ее хамелеоньи глаза. Теперь же и цвет кожи, и цвет глаз невероятно сочетались с рыжими волосами.

— Мариночка, я даже не знаю, что сказать, и нужно ли что-либо говорить. Просто радуюсь тому, что вижу и слышу. Ты, пожалуйста, рассказывай, хочу много-много историй и всех подробностей. Всего год, а изменений…

— Да, кому-то хватит на целую вечность. Тогда, после игры, я вдруг поняла, что мощнейшая сила и жажда жизни всегда струятся из меня мощным потоком. Но в какой-то момент я словно попала в концентрированную непроглядную черноту. Когда мое бедное сердце просило внимания, когда везли в реанимацию, мне почему-то было все равно. Помню, мне даже приснился коридор с ярким голубым светом в конце. Я во сне разрыдалась и начала кричать и ругаться, мол, нечего меня в такие коридоры зазывать, у меня дети, музыка, люди, планы, и вообще… Тогда я развернулась и пошла в другую сторону. Было страшно, а под действием страха фокус внимания сужается, и казалось, что в двух метрах от меня чернота еще больше сгущается и обретает плотность…

Но после игры я смогла расширить фокус и взглянуть подальше, еще подальше… Там показался горизонт, а чернота просто превратилась в темную ночь. Потом на ночном небе проступили звезды. И вот я уже завороженно смотрела в красивое звездное небо. Из-за горизонта выскочил первый рассветный луч, и я наблюдала невероятную голограмму игры солнечного света и облаков, и, когда появился солнечный краешек, меня накрыла волна ликования! Все это вдруг пришло, и что-то начало меняться. А все, что было в нашей с тобой переписке, я впитывала кожей. Чувствовала твою вибрацию даже на большом расстоянии, да и нет никаких расстояний… Ты не представляешь, сколько моих друзей и просто замечательных людей теперь хотят поиграть в твоего волшебного «Феникса»! Я даже хочу устроить целый вечер, посвященный этому. Не могу и не хочу молчать об этом. Ты согласна? Ты же придешь? — с надеждой она посмотрела на меня. Ее глаза обрели теплый зеленый цвет.

То, что происходило в этот момент, для меня было так неожиданно! Конечно, я знала, какое влияние оказывает процесс игры, какие перемены запускает. Но этот случай был особенным и превзошел самые смелые ожидания. Вдруг спросила:

— Я сейчас собираюсь написать книгу про тех, кто принял решение жить по-другому, кто личным примером может помочь людям тоже принять такое решение. Это будет сборник настоящих, правдивых рассказов. Можно, я возьму и твою историю? Я, конечно, изменю имена…

Марина рассмеялась:

— Ну что ты, меняй не меняй, а мои меня все равно узнают. Но вот что я тебе скажу: бери эту историю! И знаешь, что, можешь ничего не менять, ведь это правда моей жизни и твоего в ней присутствия. А мне нечего скрывать, я только за настоящесть.

Я обрадовалась и сказала:

— Ну и замечательно! Имена я все-таки изменю, но в остальном оставлю как есть! И да, я, конечно же, приду на твой концерт и творческий вечер! Расскажу все, что хочешь, и поиграю с твоими друзьями.

Лукаво я посмотрела на подругу и спросила:

— А теперь расскажи, кто этот заботливый красавчик?

Кто-то из новых продюсеров или музыкантов?

Марина мечтательно закатила глаза и улыбнулась.

— Ты знаешь, наверное, это мой ангел-хранитель, или мне послал его ангел-хранитель быть моим ангелом-хранителем на Земле, — она засмеялась от собственного каламбура.

— Мы познакомились примерно через месяц после нашей с тобой последней встречи. Когда ты прислала мне жесткие инструкции после игры, я хоть и ворчала, сопротивлялась, но все же невольно начала встраивать в жизнь все пункты, что ты прописала. Но заметь, именно когда я приняла решение заняться собой, вдруг появился он. За месяц я тогда сразу почти 10 килограммов сбросила. Я написала тебе, что отменила гастрольный тур и начала заниматься здоровьем, а он во всем поддерживал меня и помогал. Наверное, еще никогда за свою жизнь я не чувствовала так много мужской любви к себе, во всех проявлениях. И кстати, он не из шоу-бизнеса. Никакого отношения к этому не имеет. Почти год уже рядом — и душой, и телом. Во многом именно он помог прорасти тому зернышку, что было посеяно внутри меня на игре.

За время, проведенное с ним, я поняла, насколько не привыкла принимать любовь мужчины, выраженную в совершенно простых проявлениях. Удивительно, но Славик всегда сам знает, когда мне надо отдохнуть, и даже не спрашивает, хочу, не хочу. Просто организует отдых в лучших местах, на лучших условиях. Покупает лучшие билеты, чтобы даже полетом я могла наслаждаться. Кстати, «лексус» — это тоже его подарок. А еще он любит мое творчество, говорит, что я самый красивый и сексуальный гений на Земле! И я это все чувствую, наслаждаюсь, и, ты знаешь, такое отношение весь год дисциплинировало меня любить себя!

Мы рассмеялись и в течение следующих часов рассказывали друг другу свои истории, наверстывая упущенное время.

Мы не заметили, как в кафе вошел тот, о ком мы говорили. Он подошел к нам и, протянув мне руку, представился: «Вячеслав!» Я тоже назвала себя и внимательно посмотрела на него. Честно говоря, я не люблю откровенных красавчиков. И он не был таким. При этом по-мужски был очень привлекателен. Для меня это выражается в сочетании силы и мягкости одновременно. Когда внутренне твердый человек позволяет себе быть добрым, великодушным. Знаете, когда сильные руки умеют так ласково взять женщину, ее руку, когда умеют сжать так крепко и в то же время бережно. Когда во взгляде есть четкость, решительность, сменяющиеся бездонной нежностью, когда мужчина смотрит на любимую женщину. В общем, не стану перечислять все мелочи, по которым я сделала такие выводы, просто поверьте на слово, Вячеслав именно такой. Внешность отражала эти качества. Четко очерченная форма лица смягчалась мелкими лукавыми морщинками возле больших карих глаз. Густые брови, легкая седина пробивалась в темных, слегка волнистых волосах на висках.

— Славик, ты решил пораньше заехать? — недоуменно спросила Марина.

— Напротив, решил не мешать вам секретничать и приехал позже. Я уже заезжал час назад, как ты просила, но вы были заняты беседой и не заметили меня. Я уехал на встречу и вот спустя час снова здесь. Не стал бы вам мешать, но завтра улетаю в Брюссель по работе, знаю, что ты его любишь и хотела поехать со мной. А значит, надо выспаться! — он улыбался.

— Значит, мы тут уже почти пять часов! Сколько же времени, неужели десятый час? — воскликнула Марина. Мы посмотрели в окно и заметили, что уже стемнело.

— Лилечка, нам пора. Давай мы тебя довезем, хочешь?

— Нет-нет, идите! Я еще посижу немного, а потом вызову такси.

Мы снова крепко обнялись.

— Обожаю тебя, ты — моя Вселенная. Все-таки нам надо чаще встречаться, а то что такое пять часов — ничего и не успела рассказать! — рассмеялась она. — Теперь буду ждать тебя с «Фениксом» на следующей неделе.

Вячеслав закутал Марину в мягкое вязаное пончо, и они удалились. Я смотрела им вслед, и эта история невольно начала складываться сама собой. На следующий день я получила от Марины сообщение:

«Славику ты понравилась! Сказал: „Здорово, что она у тебя есть, она настоящая“. А еще, знаешь, удивительная штука, но шаг за шагом нашего с тобой знакомства, такого постепенного и глубокого, я все больше убеждаюсь, что та часть меня, которая просила этой любви к себе и внимания, как- то с тобой связана, она и привела тебя ко мне, словно при- звала тебя. Иначе как это все объяснить? Как объяснить то, что мы, не общаясь, редко встречаясь и не зная ничего друг о друге, так много знаем! Какая-то колоссальная синхронизация. И мне кажется, у Вселенной на нас свои планы, и она что-то хочет от нас. Хотя я и не знаю, что именно, но знаю, это есть, и оно очень большое. И пусть твоя история станет началом большого пути!»

В темноте

Я делаю, что захочу!

Ведь в темноте меня не видят,

а значит, и никто другой

меня не тронет, не обидит…

Как-то я была на тренинге, который проходил в абсолютной темноте, хоть глаз выколи. Ничего подобного раньше с собой не проделывала! С самого начала все казалось странным, необычным и, честно говоря, бессмысленным. В фойе — ни кофе, ни печенюшек, к которым мы так привыкли на подобных мероприятиях. Не было и тренеров, которые представили бы участников друг другу и рассказали о программе. Не успела даже участников сосчитать и разглядеть. В общем, сразу в темноту…

С тренерами мы познакомились уже по голосу. Так же и с другими участниками. Войдя в темноту, каждый получил в руки овощ или фрукт. Понятно, подумала я, значит, будем готовить. Народ вел себя по-разному. Одни смеялись, другие в густоте темноты чувствовали себя, словно в футляре, ощущая страх и невесомость.

На какой-то момент мне тоже показалось, что я теряю равновесие, голова закружилась, и на миг я почувствовала приближение паники. В этот момент некто дотронулся до меня: «Мне страшно, дискомфортно, я хочу света…» — раздался ее голос. Ледяные руки новой знакомой крепко сжали мою ладонь.

— Ты расслабься, говори со мной, руки-то холодные, давай сделаем растирание! — весело предложила я.

— Давай… — голос звучал тихо и неуверенно. Я принялась растирать руки новой знакомой, расспрашивая ее, как она попала на этот тренинг, что знает об этом и что у нее в руке.

— У меня яблоко, а у тебя что? — спросила она.

— То ли лайм, то ли лимон, не пойму…

Мы слышали, как наполняется зал. Казалось, все очень близко, при этом голоса звучали несколько отдаленно, словно теряясь в темноте.

В этот момент очень близко раздалось: «Я — Павел, ваш тренер. Задание — найти участников с тем же предметом, что и у вас, и объединиться». На какой-то момент воцарилась полная тишина, после чего все стали кричать: «Картошка, кто картошка?», «А где морковки?», «Яблоки, яблоки, где вы?!»

Я так же громко и протяжно крикнула: «Лааааааймыыыыыы!» Худенькие ручки с тонкими и длинными пальцами вцепились в мою руку: «Я тут! Я лайм, я лайм! Ты тоже? Я с тобой!» — радостно щебетал звонкий голосок, как у птички. Держась за руки, мы двинулись вперед в поиске «сородичей». К нам присоединились молодой человек и девушка, и уже вчетвером мы продолжили поиски оставшихся. Тренер снова дал команду — найти свой стол, за которым мы будем работать. Мы выстроились паровозиком. Я шла впереди, разгребая темноту руками.

Незаметно к нам примкнули последних три лайма. С одной стороны, крепко держась за мои джинсы, чирикала «птичка», с другой — звучал более спокойный, взрослый голос. Мы снова двинулись на поиски. Темное пространство казалось бесконечным, мы ходили в одну сторону, затем возвращались, натыкаясь на стол то «морковок», то «яблок». И вдруг кто-то в темноте спокойным и твердым голосом сказал: «Добро пожаловать на стол „лаймов“, мы ваши тренеры, Мария и Наталья…» Не помню, когда я в последний раз испытывала такую радость. Мы наконец немного отцепились друг от друга и встали вокруг стола, который служил опорой в невесомости темноты. Девочки рядом, «голос постарше» и «птичка» время от времени брали меня за руки и просто прикасались, словно невольно, то ли проверяли мое наличие, то ли ощущали таким образом безопасность. Я чувствовала, как начинают болеть глаза, которые пытались разглядеть саму темноту. Казалось, они полны песка, ничего не видно. Я сказала об этом тренерам.

— Расслабься, не пытайся всматриваться в темноту, пусть глаза отдохнут, — мягко успокоила Мария.

— Легко сказать, но они не слушаются, они просто смотрят! Я расслаблена, мне хорошо и комфортно, но они словно сами по себе…

Я пыталась закрыть глаза, на какое-то время это помогало, но как только я открывала, напряжение снова нарастало. Наталья объявила группе первое задание. Нас посвящали в помощников повара. Мы получили кучу «униформы» и, вытаскивая наугад колпаки и фартуки, одевались и помогали найти недостающие детали остальным. Мы радовались, как дети, завязывали вместе ленты фартука, поправляли колпаки, постоянно находясь в близком контакте, и совершенно не задумывались о личном пространстве, субординации и о том, кто есть кто. В темноте все это неважно, не имеет никакого смысла. Только голос, интонация, прикосновение.

Я подумала: почему мне так легко и хорошо? Обычно вначале на незнакомых тренингах присутствуют волнение, тревожность. Почти всегда включается внутренний контролер, который хочет знать, что и зачем. Почему сейчас все иначе? Для чего мы хотим все знать? Чтобы в нужный момент правильно среагировать, не «потерять лицо»? Возможно, только теперь это неважно, лица все равно никто не видит. И поэтому все по максимуму открыты, естественны, а восприятие тех, кто рядом, совершенно иное.

Мы не видели, кто как выглядит, худой или толстый, низкий или высокий, молодой или старый, красивый или так себе, и т. д. и т. п. Все были равны, одинаковы и очень близки друг другу. Я прислушивалась к ноткам в голосе, интонации; конечно, в голове возникали картинки тех, чей голос, энергетика запомнились, произвели впечатление.

— Молодцы! Все справились, оделись верно и вовремя уложились! — торжественно объявила Наталья, на ощупь проверяя завязанные фартуки и надетые колпаки. — Теперь нужно разделиться на две команды, выбрать главного в каждой и приступить к следующему заданию.

Наша команда определилась сразу: те, кто рядом со мной, плюс один из мужчин. Всего у нас было двое мужчин, и мы их по-честному поделили! В итоге они и возглавили наши девичьи команды. Со вторым и с третьим заданием тоже справились быстро и слаженно. Мы стояли плотным рядом вокруг нашего небольшого стола, но, несмотря на близость, я обратила внимание, что не все голоса мне слышны, не всех я «вижу». Голос нашего капитана звучал довольно энергично, весело и приятно. Хотя не могу сказать, что по-лидерски, по-командирски, по-капитански.

Но голос другого капитана я не слышала вообще. Когда он замолкал, трудно было представить, вспомнить его. Голос девушки из второй команды я не «услышала» совсем.

«Птичка» чирикала, не прекращая, а «голос постарше» либо молчал, либо уточнял у меня то, что не расслышал. Отчетливее всех звучали голоса тренеров: спокойные, уверенные, я бы даже сказала, смелые, с такой чистой интонацией. Полные любви и уважения, принятия, тепла, они звучали приятно, убеждая в надежности и безопасности. Казалось, у них есть очки, которые позволяют все и всех видеть. И именно поэтому они так четко ориентируются в этой мгле, выполняя свою работу и помогая нам.

В следующем задании один доброволец от каждой подгруппы должен был пойти к «оракулу» за секретным рецептом. Направились я и еще одна девочка, назовем ее Ира. Нам предстояло узнать рецепт итальянской пасты и понять, как работает машинка для ее изготовления. На ощупь мы разбирались в этом, казалось, сложнейшем устройстве, чтобы четко освоить инструкцию и передать информацию своей группе. Мы с Ирой совершенно по-разному воспринимали и усваивали наставления. Мне важно было внимательно слушать, вникать, одновременно двигаясь пальцами по машинке, изучая все, о чем говорит тренер. Ира же все время задавала уточняющие вопросы, все в тему, ничего лишнего. Ее голос укреплялся, становился громче и увереннее. Она снова и снова проговаривала ответы на свои вопросы, я двигалась вслед за ее словами по машинке, и таким образом «неизвестный объект» был успешно освоен! Мы двинулись в обратный путь.

На столах уже лежали тесто, доски, мука и все необходимое. Группа собралась вокруг, и я приступила к объяснению предстоящей работы. По порядку, шаг за шагом, озвучивала инструкции, ребята по очереди проходились пальцами по машинке, чтобы понять, о чем я говорю. Группа Иры так же прекрасно прошла инструктаж. Ребята подготовили заготовки из теста, но наша машинка оказалась неисправной.

Пока мы разбирались с неполадками, вторая группа начала «производство». Привести в «чувство» машинку не удалось, и мы примкнули к остальным. Голос Иры звучал четко и громко. Она уверенно раздавала команды и подгоняла особо медлительных. По яркому звучанию ее голоса я невольно представила ее образ. Казалось, она довольно высокая, крепко сложенная, со строго зачесанными волосами, собранными в задорный хвостик! Недавно ее совсем не было слышно, теперь же она раскрылась, зазвучала, словно настал ее звездный час. «Молодец, Иришка! Все говорит четко и ясно, ни одного лишнего слова, на- стоящий лидер!» — на мой взгляд, в ней ярко проявился капитан, взявший на себя ответственность вытянуть всю команду малыми ресурсами. В первый раз за вечер мне пришла мысль, что я хочу увидеть, как выглядит этот участник. Так незаметно пролетело почти четыре часа. Было нелегко… Постепенно начали включаться лампы… Глаза уже привыкли к темноте, но, несмотря на это, вновь увидеть свет было очень приятно и волнительно. Мы сели за стол и начали заново знакомиться. Первое, что бросилось в глаза, — при свете все изменилось! Близость и открытость вдруг сменились неловкостью и отчуждением. Хвататься за руки уже не хотелось, только держать дистанцию и личное пространство.

А наши замечательные тренеры оказались слепыми! Еще минуту назад они были самыми сильными, помогающими, мы же были маленькими и слабыми. Без них не получалось сделать и шагу. Мы были на их «темной территории»… Теперь же, как только зажегся свет, они превратились в слепых котят, в «людей с инвалидностью».

Почему так? В чем причина? Ведь для них темнота не закончилась! Но она закончилась для нас, и они знают об этом, и мы знаем. Мы видим, они нет. Все вдруг стали предлагать тренерам поднести стакан воды, принести стул. Но всего минуту назад они это делали для нас и лучше нас. Почему же все решили, что они вдруг разучились быть сильными?!

Я посмотрела на Иришку. Невысокая, худенькая, очень обычная, я бы даже сказала, несимпатичная. Мы вновь познакомились, сказали друг другу, какие мы молодцы. Поблагодарили за помощь и отличную командную работу. Слушая ее при свете, я заметила, как изменился ее голос. Он стал тихим и совсем не таким уверенным, как был еще пять минут назад.

Что с ней? Что случилось? Как будто она старается теперь соответствовать своему привычному образу. Какому? Вопросы сыпались один за другим, но не находили ответа. Тренинг закончился позже, чем планировалось, часы показывали почти полночь, и участники стали разбегаться сразу после фото на память. В воздухе висело странное напряжение. Я не могла понять почему, мне хотелось обменяться телефонами, созваниваться и дружить. Но чем дольше горел свет, тем быстрее все вставало на привычные места…

«Птичка» — молодая и красивая — улыбнулась, прощебетала что-то на прощанье и упорхнула. «Голос постарше» сказала, как приятно и замечательно все прошло, и откланялась. Ира тоже незаметно удалилась. Постепенно все разошлись. Я и двое ребят из соседних групп остались сидеть с нашими замечательными тренерами. Мне было интересно все! Они рассказывали о своих ощущениях от каждого из нас. Зал был почти пуст, я испытывала не объяснимую грусть. Вдруг кто-то окликнул меня по имени. Я повернулась и увидела перед собой симпатичное лицо девушки с большими красивыми глазами.

— Это я… — прозвучал знакомый голос. — Я не была уверена, что узнаю тебя, и хотела оставить эту записку, чтобы ты могла меня найти.

Она протянула мне обрывок бумаги с номером телефона и текстом: «Таня с холодными руками, которая боится темноты».

Разговор с болью

Я жизнь свою перепишу,

Я изменю одно лишь слово.

Боль, для меня ты — просто ноль…

И пусть пока мне это ново.

Моя книга «100 дней между жизнью и смертью» вышла в начале 2017 года. Эта история зародилась более пятнадцати лет назад в личном дневнике. Книга — не история болезни, а, скорее, история возвращения к себе и обретения себя в тот непростой период. После выхода книги ко мне стали обращаться люди. Многие задают вопросы: «Как победить рак? Как поддержать больных близких? Как отпустить болезнь? Как остаться жить?» Порой люди пишут просто так, чтобы пообщаться, получить поддержку, услышать одну из моих позитивных, исцеляющих историй. Не так давно я получила письмо от знакомой, прочитавшей мою книгу: «Моя подруга больна, у нее рак тяжелой стадии, метастазы, ей очень плохо, врачи отказываются лечить. У нее жуткие боли, и, возможно, ей остался всего лишь год, а ведь она совсем молодая! Ирине 27 лет, муж давно оставил ее с детками, теперь она мама-одиночка с двумя маленькими дочерьми. Если бы ты знала, как она боится умереть, но больше всего она страшится оставить своих девочек. Ей очень нужна твоя помощь…»

Я читала письмо Натальи и не знала, что ответить. Часто люди говорят мне, что после общения, взаимодействия со мной, нахождения в моем пространстве у них наступает улучшение во всех жизненных сферах. У многих происходит настоящее исцеление. Я сама не раз наблюдала это, но мне до сих пор неясны все механизмы происходящего. Собственно, я никогда не пыталась досконально разбираться в этом. Но каждый раз искренне не понимаю, чем могу помочь человеку, которого не могут вылечить врачи.

— Наташенька, а что я могу сделать, если врачи отказываются? Я же не знахарь и не целитель. Могу поговорить с ней, поддержать, но лечить я не умею… — ответила я.

— Конечно, конечно! Я и сама не знаю, как ей помочь в данной ситуации, она и не хочет ничего, и не надеется ни на что. А я ей уже и книжку твою дала… Она прочла и, знаешь, захотела с тобой познакомиться. Я знаю, что, как только она попадет к тебе, у нее сразу что-то начнет меняться. Можно, я дам ей твой телефон? Пусть она позвонит или напишет?

Я согласилась, и на следующий же день раздался звонок.

— Добрый день. Меня зовут Ирина, Наталья дала мне ваш номер и сказала, что я могу позвонить. Я прочла вашу книгу и очень благодарна за нее. Не знаю как, но после ее прочтения я вновь захотела жить, поверила, что это возможно. Хотя… Глупо, наверное, хвататься за соломинку в моем положении… Но мне вдруг захотелось услышать вас, ваши истории… — голос был сбивчивым.

— Ирина, если это поможет, я готова рассказать вам тысячи историй! Если хотите…

— Да, я хочу… — она заплакала в трубку.

Мы договорились встретиться через неделю. Спустя несколько дней она мне написала. Это было огромное письмо, где Ирина рассказывала о своих болях. О том, где болит, что болит и как сильно. Для меня было совершенно неожиданно получить и прочесть невероятное откровение о чужой боли во всех красках и подробностях.

Я понимала, что сейчас это самое сокровенное для нее, то, чем ей очень хочется поделиться. Но не с кем. Я читала это письмо, вникая в каждую деталь, в каждую клетку, кричащую от боли.

Мне хотелось помочь ей, но я не знала, что делать и как реагировать на такое страшное откровение. Я посмотрела на часы. Они показывали 22:30. Хорошо, что я одна, подумала я, и, непонятно кем и чем ведомая, я включила диктофон и начала что-то наговаривать. Я хотела сказать что-то, что сможет поддержать Ирину.

Несколько минут я непрерывно говорила, записывая на диктофон. Я чувствовала, как прониклась этой болью и соединилась с ней. Казалось, это аудиосообщение длилось 5–10 минут, но когда я посмотрела готовую запись, оказалось, что она дли- ною 40 минут! Это время так быстро прошло, что я даже не поняла, что говорила. Не знаю почему, но я не стала переслушивать сообщение, просто разделила его на части и послала ей. Ирина прослушала мои записи, но ничего не ответила, а спустя два дня отправила мне сообщение: «Лилия, добрый день! У нас с вами встреча послезавтра, но, к сожалению, ее придется отменить. На завтра мне назначили терапию, после которой я очень плохо себя чувствую, поэтому никак не смогу прийти на встречу…»

Я читала и не понимала, радоваться или горевать. С одной стороны, очень жаль, что Ирина будет себя так плохо чувствовать, что не сможет даже прийти на встречу, но с другой стороны, почему терапия? Какая терапия? Ведь она говорила, что врачи уже отменили ей все за бесполезностью. Я решила уточнить:

— Ирина, мне казалось, вы говорили, что лечение уже отменено?

— Да, говорила! Но что-то изменилось, и меня решили вернуть на терапию! Сама не понимаю почему.

— Это же замечательно! Значит, вас снова будут лечить! — обрадовалась я. — А что с моими сообщениями, вы прослушали их?

— Конечно! Только их и слушала эти дни! Боюсь говорить, но ваши медитации сняли мне эти ужасные боли. Спасибо вам огромное!

Медитации? Я слушала ее и не верила своим ушам. Какие еще медитации? Те самые сообщения, которые я записала для нее два дня назад?

В моем телефоне всегда недостаточно памяти, поэтому я стараюсь сразу удалять большие файлы, что и сделала с этими аудио сразу после отправки. Я уже не могла их прослушать, чтобы понять, что же я тогда наговорила. Ну ладно, главное, что Ирине это помогло.

— Ну что же, очень рада! — радостно сказала я.

— Я очень хочу с вами встретиться, хочу прийти на вашу игру и пройти «Личное возрождение» с вами. Можно мне это сделать? — в голосе Ирины зазвучали нотки надежды и энтузиазма.