Бесплатный фрагмент - Время юных магов

Часть I 

Варр

Глава 1,
в которой Рита и Даня спасают мальчика

— Маму-уль, — Рита кралась на цыпочках к входной двери, — я пошла.

Театральный шепот удался на славу. Не настолько тихий, чтобы потом стало совестно, но и не громкий, чтобы мачеха не услышала, что ее «доча» собралась на улицу.

Привычно бросив взгляд в зеркало — джинсы, рубашка в синюю клетку, выбившиеся из хвостика пряди русых волос, синие-пресиние глаза и россыпь веснушек, — Рита уже протянула было руку, чтобы открыть замок, как…

— Маргарита!

Мачеха выплыла из спальни. Ее походка была грациозной и эффектной даже в типичной квартире панельного дома.

«Опять следила за мной». — Рита с досадой наблюдала за безукоризненным дефиле.

Теперь нотация на вечную тему «доча подводит» — была гарантирована. И ведь не просто подводит, а с перечислениями: где именно подводит, как именно, когда именно и почему именно. И вот этот пункт, «почему именно», был особенно несуразен и несправедлив.

— Ты все-таки хочешь заставить меня стыдиться своей дочи, — поджала губы мачеха. Ее голова качалась как у китайского болванчика. — Я так стараюсь сделать из тебя приличную барышню, записала тебя на курсы… А ты?

— Нелли Павловна, — у Риты уже было намечено важное дело, и терять время на споры она не собиралась, — я просто не хочу в содержанки. А это ваше умение ходить на лабутенах, переставляя по прямой уже не стопы, а копыта, ни к чему иному, увы, не ведет… Я так думаю.

Эту фразу Рита репетировала накануне целый час. Слова были тщательно подобраны с помощью закадычных друзей и вызубрены так, что, разбуди ее посреди ночи, девочка протараторила бы их, не задумываясь о смысле сказанного.

Старания не прошли даром.

Мачеха застыла в изумлении, этого хватило на то, чтобы проскользнуть в комнату и накинуть крючок.

— Кажется, получилось! — Рита подмигнула своему отражению в зеркале шкафа-купе. Включила синтезатор. — Та-ак… Вот эта программа!

Сонаты Баха, Бетховена, Моцарта… Не беда, что пятого года обучения: Нелли Павловна все равно в программе музыкалки ничего не смыслит. Сейчас Иоганн Себастьян — или кто там его исполняет? — разойдется, и можно будет действовать по плану «Б»…

— Маргарита-а-а! — мачеха пыталась перекричать синтезатор. — Маргарита-а-а!

В ответ Рита прибавила громкость. Теперь Нелли точно не услышит того, чего ей слышать не положено! Девочка открыла окно и закрепила на турнике альпинистскую веревку — надежную, с палец толщиной.

Мелькнула мысль: все-таки хорошо, что папа установил турник на лоджии. Привычно кольнуло сожаление: если бы отец был сейчас дома!.. Но Рита уже свыклась с тем, что папа мог пробыть в командировке сколь угодно долго — день, два, месяц… Уже два или три года он старался не проводить много времени дома. Довела ли отца до этого мачеха — или сама жизнь? — девочка не знала. Одно понимала ясно: если она, Рита, сдастся, то ни папе, ни ей лучше не станет.

С этими мыслями девочка перебросила веревку через перила. Ее длины, семи с половиной метров, должно было хватить на спуск с третьего этажа.

— Точнее, — напомнила себе Рита, — на спуск почти до земли.

А потом надо будет прыгать. Но прыгать всего-то с высоты полутора метров, а это совсем немного.

Стараясь не смотреть вниз, девочка осторожно встала на сделанный отцом узел на веревке. Отдышалась: все-таки это было самое сложное в побеге. Дальнейший спуск был делом простым: узлы были по всей длине, по ним-то Рита и добралась до конца веревки. Убедившись, что внизу нет неожиданности вроде припаркованного на газоне автомобиля, девочка разжала пальцы.

Приземление можно было назвать мягким — даже стопы не очень-то почувствовали удар. Для удачного завершения побега оставалось только освободить веревку. Рита нажала кнопку на брелоке. Отцепившись от турника, веревка скользнула на газон. Рита ее свернула и сунула в рюкзак. Теперь, когда главное было сделано, оставалось только добраться до друзей.

                                        * * *

«И все-таки, почему все именно так? — Рита шла к дому Дани, своего одноклассника и друга. — Почему папа, этот современный рыцарь без страха и упрека, женился на такой неправильной женщине?»

Хотя, если взглянуть объективно, мачеха была очень красива. Каштановые волосы, чистая-чистая, будто фарфоровая, кожа, голубые глаза… Кукольное личико! И вся из себя такая стройная, эффектная — прямо Барби!

Но эти ее лабутены!..

— Двенадцатилетним девочкам нельзя ходить в такой обуви, от этого деформируется стопа, — Рита озвучила мысль своего рассудительного друга Дани — чтобы услышать хоть один голос в поддержку.

Потому что девочку грызла совесть: о ней заботятся, а она?

Или это была не совесть? А понимание, что рано или поздно мачеха перекроет и этот путь к отступлению? Ведь эти вопросы — «Как ты опять смогла выбраться из квартиры? Мы же на третьем этаже!» — Нелли задаст уже сегодня. И обязательно накажет.

Эх!.. Папа-папа… Почему ты так далеко?

Впрочем, как только показалась знакомая многоэтажка, грустные мысли вылетели у девочки из головы. Рита не глядя набрала код: она знала эти «65К1458» как свои пять пальцев. Бегом пробежала чистый холл с почтовыми ящиками, буквально взлетела по лестнице на шестой этаж.

Даня открыл дверь, едва она ступила на лестничную клетку.

— Ты что, из окна меня увидел?

Это был ее дежурный вопрос, она всегда его задавала другу.

— Ты слишком характерно топаешь! — последовал не менее дежурный ответ. — Как прошло на этот раз?

Рита молча скинула рюкзак и показала свернутую веревку.

Даня понимающе усмехнулся — светло-медные вихры на его постоянно лохматой голове как будто вспыхнули и засветились. А Рита вдруг подумала: «А ведь я никогда не видела его тщательно причесанным».

— Зайдешь? — Дане не нравилось, когда его разглядывают.

Рита скользнула внутрь знакомой «трешки», буквально заросшей зеленью от пола до потолка. Растения были везде. В гостиной, на лоджии, кухне… Даже в прихожей и ванной, где, казалось бы, совсем не было света, отлично прижился, а потом и расползся по стенам какой-то плющ. Единственная комната, где растения множились не так активно, была детская. Но и там росли кактусы — много-много кактусов, больших и малых. Кактусы Рите нравились не так сильно, как плющ. Впрочем, как уверяла учительница ОБЖ, кактусы нейтрализуют вредное излучение компьютеров, так что польза от них была.

— Что у нас сегодня? — Не найдя в комнате ничего нового, Рита повернулась к другу.

— Спасение пострадавших, ничего необычного, — пожал плечами Даня. — Постараемся обнаружить котенка на дереве. В общем, как всегда.

Да уж… Не то что на той неделе, когда они вчетвером дыру в бочке с соляркой пневмопластырем прижимали! Хотя, если откровенно, Рите было все равно, кого спасать, котят или деревце, на которое льется солярка.

— Как тогда, кстати? — девочка вдруг вспомнила, что забыла поинтересоваться судьбой товарища. — Коле не сильно досталось?

Даня пожал плечами. У их общего друга Коли не было таких домашних монстров, как у Риты.

— Инструменты вернули в гараж, — принялся перечислять он. — Потом Коля позвонил дяде и обо всем рассказал. Ну, в общих чертах рассказал. Оборудование брали, и вообще…

— И что дядя?

— Велел опрокинувшиеся автоцистерны не трогать. Не справимся, мол. А Коля возьми да и спроси: «Почему?»

— И?

— Нарвался на лекцию.

— Ругали? — с пониманием хмыкнула Рита.

— Нет, конечно! — даже рассмеялся от такой нелепости Даня. — Дядя сел на любимого конька и принялся вещать о делах давно минувших дней и преданьях старины глубокой. Заодно рассказал, как надо использовать спецтехнику.

В речи Дани то и дело проскальзывали термины, необычные для двенадцатилетнего мальчика. На каком-то особо заковыристом слове Рита потеряла нить повествования. Подумала: вот бы у нее был такой дядя! Или тетя. Или нормальная мачеха. И пусть у них вся квартира тоже будет в плюще! Плющ — это куда лучше, чем лабутены.

— Ты не слушаешь. — Даня оборвал рассказ.

Сощурил темно-карие глаза.

— Нет, — Рита не стала отрицать очевидное для друга — тот обладал феноменальной способностью чувствовать чужое настроение. Правда, он почему-то это скрывал. Хотя, у нее самой был схожий талант, и она его тоже не демонстрировала. — Слишком уж Нелли достала!

Рите даже не хотелось думать, как она вернется домой. А ведь это была проблема! Вполне решаемая, конечно, но…

— Понятно… — протянул Даня. — Были бы у тебя нормальные предки… Эй, ты чего?

— А как же мой папа? — Рита недоуменно посмотрела на друга.

Она понимала, что Даня, скорее всего, говорил не про ее отца. Но папы так долго не было дома, и она так по нему соскучилась… В общем, девочка не смогла бы объяснить даже себе самой, почему на нее накатила такая подозрительность.

— Твой отец — настоящий человек! — Дане очень хотелось утешить Риту. — Да я его и не имел ввиду, когда говорил «предки». И не твою настоящую маму… Не дуйся по пустякам, короче! Мы, кстати, сегодня только вдвоем.

— Коля и Ваня опять к соревнованиям по карате готовятся?

— Ага, у них послезавтра «межстилевая Москва и область». Я обещал, что мы придем за них болеть. А теперь бери мой велик и пошли!

Рита, благодарно кивнув, направилась к заросшему виноградом балкону — она уже не раз пользовалась велосипедом друга и знала, где он находится.

                                        * * *

В парке было хорошо.

Лето бабье, подаренное природой взамен дождливого календарного, радовало сухим теплом, прозрачным воздухом и все еще зелеными красками. Рита лавировала между корнями деревьев и улыбалась солнышку — сквозь стволы, ветки и листья.

…Липкий, тягучий страх накатил внезапно. Это был уже даже не страх — какой бывал у попавших в беду котят — а ужас! Ужас, сигнализирующий о скором переходе туда, откуда нет возврата.

Чувствовал ужас и Даня.

— Поднажми, — не оборачиваясь, бросил он.

Рита и так старалась изо всех сил. Пытаясь отогнать тревожные образы, она с такой силой давила на педали, что вскоре обогнала друга. Она неслась, уже не объезжая корни и закладывая крутые виражи, и удерживалась на велике лишь чудом.

Источник страха обнаружился довольно быстро — в колодце возле заброшенного стадиончика. Там, по колено в кипятке, стоял мальчишка в синей школьной форме. Держался за скобу в гладкой стене. Из круглой дыры в разломанном асфальте шел пар, его было видно даже в теплый сентябрьский день.

«А ведь будь там еще пара скоб, — мелькнула мысль у Риты, — он, может, и вылез бы».

Но, судя по состоянию мальчишки, вряд ли он смог бы самостоятельно выбраться из колодца. Кто же его туда скинул? Или он свалился в колодец сам?

За те секунды, что ребята оценивали обстановку, плотная стена черного страха, исходящая от мальчика, начала светлеть. О чем это говорило? Что мальчишка теряет сознание? Вот сейчас он разожмет руки, и…

Не помня как, Рита выхватила веревку из рюкзака и защелкнула карабин на заборе возле колодца.

— Дай сюда! — Даня перехватил веревку.

Рита ахнуть не успела, а ее друг уже начал съезжать по гладким стенкам люка, держась за веревку обеими руками. Парень не думал, что может свалиться в кипяток — ему надо было спасти пацаненка, пальцы которого уже начали разжиматься.

Рита не могла видеть, что происходит в колодце — Даня закрыл ей обзор. Но ей в какой-то момент показалось, что мальчишка складывается: колени, тазобедренные суставы, поясница… Уходит в кипяток.

И тогда Рита не то пожелала, не то поняла — не бывать этому! Ей даже показалось, будто время замедлило бег…

Позже, вспоминая происшествие, девочка осознала: показалось! Ведь на время повлиять невозможно!

Как бы там ни было, а Даня успел. Резко нагнулся — Рита с трудом подавила вскрик, когда светло-медная макушка ушла вниз! — и схватил мальчишку за руку.

— Жив!.. — казалось, глухо выдохнул сам колодец.

Надо было помочь другу.

Во что там упирался стопами Даня? В гладкую бетонную стену? При этом цепляясь только одной рукой за веревку и удерживая мальчишку другой, чтобы тот не свалился в кипяток.

«Долго Даня так не протянет!» — понимание буквально жгло Риту.

Сама она вытащить их обоих не сможет. Не хватит сил. Ведь Даню надо именно вынуть из колодца и именно мгновенно, иначе он сорвется. И мальца не спасет, и сам сварится!

Рите оставалось одно: достать из рюкзака телефон.

Иришка, Танька, Лешка… — листала девочка записную книжку. Все не то, не то!

Руки дрожали; продвинутая цифровая технология, как назло, притормаживала. Никогда раньше такого не было… Ага, вот он! Дядя Толя, папин друг. Только бы не было занято…

— Привет, ребенок! — послышался знакомый низкий голос, и у девочки отлегло от сердца. — То есть, привет, Ритусь. Что-то стряслось?

---

                                        * * *

Драгоценная минута ушла на то, чтобы сориентироваться на местности: «Ну там это… Лесопарк, где сосен много. Прямо в нем…»

Но в Зеленограде был не один лесопарк, и в каждом были сосны.

Хорошо еще дядя Толя, по голосу поняв Ритино состояние, принялся спокойным басом перечислять все известные ему зоны отдыха.

— Нет, не то… — каждый раз отвечала девочка…

И Дядя Толя называл следующую.

Конечно, Рита мысленно костерила себя за тупость на чем свет стоит. Почему именно сейчас название вылетело у нее из головы? В то же время девочка испытывала горячую благодарность за то, что дядя Толя не молчал. Не молчал тогда, когда она видела своего друга согнувшимся над горячим паром. И ничем, совсем ничем не могла ему помочь.

— Постой, ребенок! — осенило взрослого. — А стадиончик там есть? Обшарпанный такой, внутри парка?

— Да! Мы как раз около него!

— Так вы совсем недалеко! — обрадовался дядя Толя. — Жди.

Раздались короткие гудки.

Рита, сунув телефон в рюкзак, встала на четвереньки. Спина друга была в метре от края колодца.

— Данька! — свесилась она в колодец. — Ты как?

— Дер-жусь… — выплевывая из себя половинки и четвертинки слов, запинаясь и кашляя, ответил парень. — Слы-шал т-твой раз-го-вор. Дож-дусь.

Девочка перевела дух и постаралась устроиться поудобнее. Вдруг Дане все-таки станет плохо, и его придется ловить?

Тут-то девочка и почуяла… запах. Точнее, запах на грани видимости следа и след на грани запаха. С ничем подобным она никогда раньше не встречалась. А уж она, казалось, знала все оттенки и даже звучания эмоций и следов — человеческих, птичьих, звериных. Это было ее мировосприятие, она познавала мир не только через рот, руки, уши, глаза, но еще и биоэнергетически, а иногда и музыкально-энергетически. Рита не гордилась этой своей способностью, она тщательно ее скрывала. Никто, даже Даня, даже отец не подозревали о ее странном таланте. По крайней мере, девочка очень на это надеялась.

«Может, мне почудилось?» — Рита, растянувшись на асфальте, свесилась в колодец ниже, почти к спине друга. След действительно был. Вел к той самой скобе, за которую раньше держался мальчуган.

О чем это говорило? Кто-то хотел помочь? Или навредить? Просто любопытствовал?

Ответа не было.

А вот еще один вопрос стоял остро. Сколько времени она изучала след?

Рита вспотела. Пока она тут занимается исследованиями, Даня держит мальца! Дышит затхлым обжигающим паром. И она ничем не может ему помочь, кроме как в очередной раз сказать:

— Держись, Дань!

— Ск-ко-ро т-та-ам?

Рита еле разобрала, что сказал друг. Стало понятно, что еще чуть-чуть, и…

— Привет, ребенок! Что у тебя случилось?

Рита взвилась на ноги, чудом не свалившись в колодец. Дядя Толя! Все-таки пришел!

                                        * * *

— М-да… Дела! — присвистнул, едва заглянув в колодец, дядя Толя. — Ну-ка, ребенок… То есть, Ритусь. Посторонись.

Но Рита уже и так отступила. Она прекрасно понимала, что папин друг вытащит обоих мальчишек одной левой, и подмога ему не потребуется.

А вот Дане… Дане, держащему мальчишку, придется очень нелегко. Выдержит ли друг вес мальчишки? Да еще одной рукой?

Но, как ни хотелось Рите броситься на помощь, она сдержалась. Как могла, перенаправляла Дане свои силы — чтобы тот не упустил мальчишку. А потом у нее все поплыло перед глазами, колени как-то странно обмякли, и…

— Ре-бе-бе-нок! — Кто-то тряс ее за плечи. — Ри-ту-ту-ту-сь!!!

Рита медленно открыла глаза.

Над головой синело небо. По нему вальяжно плыло пушистое облачко. Рита улыбнулась: такое оно было смешное, походило на черепаху Тортиллу.

— Очнулась? — Голова папиного друга заслонила облако.

— Ага, — безмятежно отозвалась Рита.

Ей сейчас было хорошо. Самое страшное осталось позади, дядя Толя был рядом (и она, кажется, лежала на его пиджаке).

— И? — нахмурился дядя Толя. — Что это за Тимур его недо-команда?

— Почему это «недо-команда»? — Рита оторвалась от созерцания облака. — Я вполне себе боевая единица!

— Ну-ну! — многозначительно повел косматыми бровями дядя Толя, он же в миру Анатолий Михайлович. — Ты себя видела, боевая ты моя?

Он собирался продолжить разнос и дальше, но тут раздались сдавленные хрипы. Даня силился что-то сказать. Дядя Толя мигом сменил гнев на заботу:

— Больно? Держись. Из медицины у нас только фельдшеры с носилками, но они еще не подошли. Ну-ка… Что это? Ребенкин… Риткин рюкзак? Сейчас я тебе подушку устрою.

Рита слушала бас папиного друга и улыбалась: все будет хорошо. И у Дани — судя по ровному зеленому, с легким налетом красного цвета, биополю. И у спасенного мальчугана, ведь тот все-таки выжил. Правда, он был без сознания… Но это, кажется, к лучшему — пока его не перенесут в скорую с ее капельницами и обезболивающими. Или как там показывают в кино?

«Надеюсь, фильмы соответствуют действительности», — шмыгнула носом Рита.

— Переживаешь? — Дядя Толя подобрался настолько бесшумно, что девочка вздрогнула. — Не стоит. Я знаю хорошего врача.

И хотя Рита знала, что для спасения мальчишки будет сделано все, что в силах папиного друга, она все-таки спросила:

— А мне можно будет его навестить?

Потому что помнила, как порой справлялась с болячками лучше иных врачей.

Анатолий Михайлович ответил не сразу. Перевел взгляд с дочери друга на мальчишку. Потом обратно… Он уже собрался было что-то сказать, но тут подоспели медики с носилками.

Рита смотрела, как суетятся врачи, капают какой-то раствор спасенному… и понимала: скоро придется возвращаться домой. А ей так не хотелось оставаться один на один с Нелли! И потому Ритино настроение снова взлетело чуть ли не до небес, когда дядя Толя повернувшись к ней, произнес:

— Ритусь, едешь со мной. Возражения не принимаются.

                                        * * *

В больнице — бледные стены, крашеные двери, белые халаты — Рита, Даня и Анатолий Михайлович задержались ненадолго.

---

— Степаныч говорит, пацан выживет, — сказал дядя Толя. — Ему верить можно. Так что пока нам здесь делать нечего.

Они вышли из здания больницы и направились к небольшому скверу неподалеку.

— Вот сюда. — Дядя Толя указал на две скамьи, стоящие друг напротив друга.

Ребята уселись на ту, что стояла спинкой к зданию больницы. Взрослый, усмехнувшись чему-то своему, присел напротив.

Именно присел, не сел и не уселся, как они, чуть ли не с ногами, отметила про себя Рита. Готовый к прыжку, бегу… Может быть, драке.

— Ну-с, молодой человек, — устремил дядя Толя взгляд на Даню. — Я понимаю, ты уже не маленький. И все-таки ты зря не дал себя осмотреть врачу. Лицо у тебя до сих пор красное и опухшее. Значит, ошпарился ты знатно. Наверняка тебе больно.

Было видно, что папин друг искренне хочет помочь. И в то же время он с интересом изучал сидящего перед ним двенадцатилетнего мальчугана.

— Так пройдет, — отмахнулся Даня.

В его голосе — уже почти не сиплом! — звучали уверенность и опыт. Чего только с ним ни случалось! Даже переломы, и те были. И ничего, все зажило и в дальнейшем о себе не напоминало. Единственное, что настораживало Даню — то, как смотрит на него Рита. Смотрит с подозрением, надеждой и опаской одновременно. Даня даже повернулся было, чтобы успокоить девочку, но тут снова заговорил дядя Толя.

— Не сомневался, что ты так ответишь, — пробасил он. — Твое здоровье, поступай с ним как хочешь. А мне надо позвонить.

С этими словами он перетек из положения сидя в положения стоя.

---

— Только не надо никому ничего докладывать! — вдруг вызверился Даня.

Вскочил со скамейки. Тонкие кисти сжались в острые кулачки.

Рита ошеломленно уставилась на друга. Вот так знаешь человека уже шесть лет, седьмой пошел… А о том, что тот, оказывается, может так злиться — еще чуть-чуть, и вцепится в глотку дяденьке несравнимой с собой весовой категории! — и не подозреваешь.

Но шутки шутками, а Рите на самом деле было непонятно, что сделалось с Даней. Ведь дядя Толя только что их спас. Да мало ли кому он, взрослый самостоятельный человек, может звонить? Ему же, поди, с начальством объясниться надо. Ведь сорвался с работы, несся к ним сломя голову!

Однако дядю Толю такая реакция со стороны двенадцатилетнего мальчика совершенно не удивила. И даже не позабавила.

— Ты не хочешь, чтобы о случившемся узнали некоторые… скажем так, официальные лица? — невесело усмехнулся он. Поймал утвердительный кивок. — Имеешь право… — Взрослый все-таки достал телефон. — Не бойся. Я по своим делам звонить буду.

Даня нехотя уселся обратно на лавку. Анатолий Михайлович отошел подальше, к группе чахлых городских кленов.

— Дань, — тихо позвала девочка.

Ей очень хотелось знать, откуда вдруг у ее друга столько недоверия. Она, конечно, допускала, что Дане кто-то мог нравиться или не нравиться. Но за его агрессией определенно что-то скрывалось. А дружба не строится на недомолвках.

Понимал это и Даня:

— Давай поговорим позже, Рит. А пока… А пока скажи-ка мне на милость, как ты собираешься возвращаться домой?

— Не знаю. Но думаю, что всегда справлялись — справимся и сегодня.

И девочка улыбнулась — вспомнила, как в прошлый раз ее возвращали вчетвером. Звонили мачехе с мобильника школьного сторожа, изображали голос взрослого: «Горит! Гараж!..»

Сторож потом грозился нажаловаться директору, но все обошлось…

Кстати, о сторожах! Кажется, у Нелли был какой-то дачный участок! Может, снова позвонить? Ну, якобы от сторожа.

Вот только в прошлый раз, когда выяснилось, что не то что возгорания, а даже дыма не было, Нелли Павловна странно так посмотрела на «дочу»…

— Идет! — Голос товарища выдернул Риту из раздумий.

И этот голос был таким, что девочка вздрогнула. Какой еще враг объявился?

А это всего лишь дядя Толя вышел из-под кленов и теперь направлялся к ним.

— Порядок! — сказал он. И, увидев настороженный взгляд мальчика, покачал головой: — Нет, никакой шумихи не будет. Я звонил по своим делам.

— Точно?.. — недоверчиво протянул Даня.

Анатолий Михайлович искренне удивился:

— У тебя есть основания мне не доверять?

Мальчик и взрослый, к величайшему изумлению Риты, впились взглядами друг в друга. Девочка, открыв рот, смотрела на давно знакомых ей людей. Противостояние — иначе и не скажешь — длилось не меньше минуты. А потом оба разом обмякли. Рите показалось, что дядя Толя подмигнул ее другу.

— Ну ты даешь, парень! — покачал он головой с каким-то даже восхищением. — Вылитый секретный агент разведки! Они тоже так себя ведут. Даже жены и дети не знают, чем занимается их муж и папка. Вот думает жена: работает муж младшим помощником старшего сантехника в каком-нибудь ЖЭКе…

— А может, дальнобойщиком? — прищурился Даня. — Так проще отлучки объяснять.

— Может, и дальнобойщиком, — не стал спорить Анатолий Михайлович. — В общем, хочешь играть в шпионов — воля твоя, я ее уважаю. А я… Эй, ребенок… Ритусь! Ты чего это скисла?

Рита нехотя поднялась со скамейки:

— Пора домой.

Видать, пришло время возвращаться к разговорам о ненавистных лабутенах и урокам светских манер.

Но в этот раз судьба шагнула девочке навстречу. Два телефона зазвонили одновременно, у Риты и Анатолия Михайловича.

— Отец? — Девочка не сразу поверила своим глазам.

— И мне Славик звонит, — удивленно произнес дядя Толя. — Собираемся, ребята! Домой.

Глава 2,
в которой Рита и Даня делятся секретами друг с другом

— Спокойной ночи, малыш!

Отец вышел из детской.

Позади остались — гонка по пробкам, прощание с Даней и, наконец, встреча с отцом. Правда, очень скоро выяснилось, что папа приехал совсем на чуть-чуть… Но девочке это если и испортило настроение, то ненамного. Отец должен был уехать в командировку только послезавтра, а это означало, что завтра они будут вместе. Хотелось бы, конечно, провести день только вдвоем, поехать куда-нибудь далеко-далеко… Но даже если поездка не состоится — все равно, папа здесь, рядом!

Пора было ложиться спать, часы показывали половину двенадцатого. Но сон не шел, эмоции били через край. Конечно, можно было сыграть на синтезаторе ее встречу с папой. Как она мчалась по лестнице, как открыла ключом дверь. На миг кольнула тревога увидеть Нелли, но тут же сменилась радостью: все-таки отец! Рита бросилась к нему, обняла… Подняла голову, увидела свежий шрам на щеке. Хотела было спросить, откуда, но тут в прихожую выплыла мачеха… Все это можно было сыграть. Но играть пришлось бы украдкой, а Рите этого не хотелось. Ей оставалось только одно: потянуться к ноутбуку. Дождаться, пока тот загрузится — как назло он долго кряхтел, свистел и жужжал — и кликнуть скайп.

Данин ник горел зеленым.

«Не спишь?» — набрала Рита.

«Нет, — последовал немедленный ответ. — Сейчас позвоню».

На экране появился значок голосового вызова.

— Хорошо, что ты еще не легла.

Лучший друг выглядел испуганным. Таким его девочка видела впервые. Обычно Даня оставался спокоен даже тогда, когда Рите уже начинало казаться, что они не справятся с тем, что в очередной раз на себя взвалили.

— Что-то случилось, Дань?

Друг ответил не сразу. Долго так смотрел на Риту, точно изучал ее — и это после шести лет знакомства! Потом все же спросил:

— Тебе можно доверить тайну?

— О том, как ты залечишь свое лицо? — в тон ему ответила девочка. — Или еще о чем-то?

Но Данька покачал головой:

— Лицо — не моя забота.

«А голосовые связки вылечил сам», — хотела было возразить Рита, но не стала. Потому что удивилась по-настоящему:

— А чья тогда?

— Завтра скажу, — ушел от ответа парень. — По дороге в школу.

— Пойдет.

— Как всегда у твоего подъезда без пяти восемь? — уточнил Даня.

— Само собой. Отбой.

Ночью Рите приснился хорошо знакомый сон.

Девочка знала до последней детали, что увидит. Она ждала это видение.

Сосновый бор. Человек. Громадное, нет, исполинское дерево — гудит неспешную величавую симфонию. Опять какие-то люди… Огонь. Огонь тоже, как и громадное дерево, поет песню. Только слов не разобрать… Снова люди…

Каждый раз после этого сна Рита просыпалась и еще долго лежала с открытыми глазами, боясь упустить хоть каплю той атмосферы, что еще какое-то время оставалась в ней. Но потом, при попытке проникнуть в смысл увиденного, засыпала снова, и обычно без сновидений.

Однако в этот раз Рите приснился еще один сон: птица.

Птица влетела в окно — огромная, черная. Похожая на ворона и непохожая одновременно. Что-то в облике гостьи было чуждым, но что именно, Рита не смогла понять. Птица села прямо на подушку и уставилась на девочку немигающим взглядом. От птицы не исходило агрессии. Казалось, она просто изучает спящую.

Рите было очень интересно — зачем она понадобилась этому странному ворону? Девочка попыталась завязать разговор: «Как тебя зовут?»

Но ворон только развернул крылья… и исчез. Не слетел с кровати, а именно исчез!

Рита проснулась.

На подушке был след — точно такой, как в давешнем бетонном колодце. Рита, помедлив, соскользнула с кровати. Подошла к окну. То было приоткрыто самую-самую малость. Крыса, и та бы не просочилась, малютка-мышка — может быть…

И все равно, на раме тоже был тот самый след.

А на подоконнике не было.

— Странно, — сказала девочка.

Выглянула в окно. Светила неполная луна. Сквозь ветви липы горели притушенные городом звезды.

— Странно, — повторила Рита и на всякий случай закрыла окно.

Хотя очень любила свежий воздух.

                                        * * *

С утра поговорить с отцом толком не удалось: он собрался ехать по магазинам с мачехой. В Москву.

«Можно подумать, что Зеленоград — не Москва, — с удивлением смотрела девочка на царственно собирающуюся Нелли. Мачеха вообще никогда никуда не спешила. — Как будто здесь своих торговых центров не хватает!»

Кроме того, эти вечные пробки! Зачем тратить уйму времени на то, чтобы дышать очень грязным воздухом?

— Мы вернемся к твоему приходу из школы, — по-своему истолковал взгляд дочери отец. — Привезем тебе что-нибудь. Не ревнуй.

От него так и фонило чувством вины.

Рита в ответ покачала головой. Какая еще ревность? Неужто папа не понимает, что она просто соскучилась?

— Все в порядке, пап, — обняла девочка самого дорогого человека на свете.

И чуть ли не бегом выбежала на лестничную клетку. Дожидаться лифта показалось долго. Рита прыгала сразу через две, а то и три ступеньки, торопясь скорее покинуть ставшую вдруг чужой для нее территорию. Но перед поворотом в холл с почтовыми ящиками девочка остановилась. Именно сейчас осознала: больно. Ведь она так надеялась провести с отцом целый день!

«Но так ведь бывает, — утешила сама себя Рита. — Ждешь одно, а получаешь совсем другое».

А боль не отступала. Папа отсутствовал без малого месяц. И уже завтра уедет — скорее всего, ни свет ни заря — и, должно быть, снова надолго. И ни за что уже не расскажет, где был. Почему такой загорелый. Откуда у него свежий шрам — пусть совсем небольшой, из тех, про которые пренебрежительно бросают: «Царапина!» Все достанется не ей, а этой противной кукле! А ей снова придется довольствоваться фотографией. И она опять не успеет сказать отцу о том, что от альпинистской веревки, по которой она удирала из дома, вот уже полгода как отрезано целых полтора метра — во время операции по спасению из проруби ушастого спаниеля.

«Кто знает, — мысль показалась неожиданно яркой и почему-то горькой на вкус. — Кто знает, откуда у меня эти способности? Может, потому что я просто хотела побольше знать о папе?»

Рита не знала ответа.

Совсем-совсем рядом терпеливо ждал Даня. Друг.

Рита шагнула ему навстречу. Вот уж кто ей всегда рад!

                                        * * *

Даня, и правда, был рад. Но в его настроении ясно читалась грусть.

— Я до последнего надеялся, — тихо сказал он, — что ты позвонишь и скажешь: «Я в школу не иду». Привет, кстати.

— Привет… — невесело улыбнулась Рита.

Даня, как часто случалось, не только угадал ее заветные желания, но еще и озвучил их.

— Ладно, не кисни! — Парень, смущаясь, хлопнул Риту по плечу. Получилось неуклюже и оттого сильнее, чем он рассчитывал. — Это хорошо, что ты здесь. Нам надо обсудить вчерашние события. И вообще поговорить.

Так Рита узнала, что у Дани дома среди декоративных растений есть еще и лечебные. Как раз под Даниным матрацем растет некий подвид «дуба», обладающий самыми что ни на есть целебными свойствами.

— И перелом может залечить? — Девочка даже забыла про свои обиды. — Шутишь!

Но Даня шутить намерен не был.

— Может, но не все и не сразу. На сложный перелом неделя потребуется. А вот на этот несильный ожог, — он показал на уже здоровое лицо, — хватило полночи. Впрочем, я по часам не засекал, сама понимаешь.

Рита честно попыталась представить себе этот «дуб» под матрацем.

— А как же кислород? — не справилась она с задачей. — А листья? Не мнутся?

— Я его проветриваю, — усмехнулся Даня. Его взгляд вдруг сделался пронзительным: — На самом деле я хотел поговорить не об этом. Ты мне ничего рассказать не хочешь?

И вот тут Рита растерялась. Открыться, пусть и лучшему другу, как она вчера и собиралась — там, возле больницы… Но с чего начать?

Я вижу и слышу зверей и людей? Так их все видят и слышат.

Вижу с необычного ракурса, музыкально-энергетически-эмоционально? Пожалуй, что так. И не только видит и слышит. Рита подозревала, что способна на большее — просто пока не пришло время узнать, на что именно.

— Только в том случае, если ты мне расскажешь про себя, — все-таки дрогнула девочка в самый последний момент.

— То, что главнее дуба под матрацем? — Даня тоже выглядел неуверенным.

Видимо, ему тоже было что скрывать.

— То, что главнее дуба.

— Хорошо, — не очень оптимистично отозвался Даня. — Только, чур, не пугаться!

Ритин лучший друг оказался некромантом.

                                        * * *

— То есть, некромантом? — Рита остановилась прямо посреди пешеходного перехода. — Армии зомби, разговоры с умершими духами, родовые скелеты в шкафу…

Девочка прекрасно понимала, что говорит глупости, почерпнутые из книг и обрывков сомнительных телепередач. Последние частенько смотрела Нелли и почему-то смеялась. Но Рита ничего с собой поделать не могла. Думать всерьез над признанием друга было гораздо страшнее.

— Типун тебе на язык, Ритка, — невольно рассмеялся Даня. — Оставь сенсации фантастам и журналюгам! Лечить могу, с того света вытаскивать — если умерший недалеко ушел.

— Так это ты тогда… В тот день…

Перед мысленным взором девочки встала картинка-воспоминание.

Парковый дуб — необъятный, замшелый.

Белый как молоко котенок. Как он забрался на такую высоту? Загнала собака?

Котенок пытается удержаться, впивается в кору розовыми коготками… Но порыв ветра срывает его, таскает по воздуху и изо всех сил швыряет на землю!

Даня бросается на колени, протягивает руку:

— Не уходи, малыш!

Сама Рита замерла поодаль, что-то мешает ей приблизиться.

А белобрысый Колька, их общий друг, наоборот, стоит рядом с Даней — расставив руки и ноги, как бы заслоняя товарища от всего мира…

— Ну ты даешь! — Рита даже огляделась, настолько ярко встал перед ней тот ветреный день.

Нет, почудилось. Воздух был прозрачным, звонким. Тихим. Котенок остался в прошлом. Равно как и Данин ответ на вопрос Риты: «Живучий просто попался».

— Ты только зверей можешь ожи… — Слово давалось с трудом, но Рита все-таки его додавила. — Оживлять?

Впрочем, страха у нее не было. И желания убежать куда глаза глядят тоже — от некроманта и его способностей общаться с мертвыми.

— Иногда и людей вывожу обратно, — спокойно ответил Даня, — если ушли недалеко. Пойдем-ка отсюда, кстати. А то сейчас загорится зеленый для машин, и нас с тобой задавят. В этом случае я нам помочь не смогу.

Ребята молча прошли остаток перекрестка.

Ступили на тротуар.

Направились к школе.

Рита думала: она ведь совершенно не испугалась! Потому что верила Дане? Порой даже больше, чем самой себе? Сто процентов. Потому что знала за собой что-то похожее — то, что было просто необходимо скрывать от общества? Иначе мгновенно станешь изгоем? Скорее всего, да.

А может, в ней вспыхнула надежда обрести родственную душу?

Что же касалось ее способностей… Вытаскивать с того света Рита не могла. А вот найти по следу или как-то повлиять на биополе в целом — пожалуй. Об этом девочка и рассказала Дане.

Тот, вопреки опасениям, от нее не шарахнулся. Только кивал, внутренне соглашаясь.

— А как ты лечишь? — спросила в свою очередь девочка.

Подумала мельком: какая у них странная беседа. Как ни в чем не бывало разговаривают о том, о чем больше никому не расскажешь. И при этом полностью друг другу доверяют.

— Когда что требуется, — пожал плечами Даня. — Чаще… нити, скажем так, связываю. А ты?..

— Звучание исправляю в основном. Это все равно… Все равно что гитару настроить.

Про себя говорить было неинтересно. А потому Рита потянула друга за рукав штормовки — до школы оставалось всего ничего, пройти мимо длинного дома и метров двести до ограды.

Но Даня не сдвинулся с места:

— Я хотел обсудить с тобой кое-кого.

— Ворона? — Рита уловила характерный «след» в поле друга. — Большого такого, черного?

— К тебе тоже прилетал? — оживился Даня.

— Во сне, — кивнула Рита…

И вдруг увидела-услышала Данино состояние. От друга так и фонило страхом.

Тут-то Рита и вспомнила, каким встревоженным был Даня вчера вечером, когда она ему звонила по скайпу.

— Он тебя напугал?

Но чем? Чем можно испугать мальчика, вытаскивающего не только животных, но и людей с того света?

— Если бы я знал, — поежился Даня, словно от холода. — Хотя, ты знаешь… Случись что, я не смогу ему помочь.

Рита в ответ промолчала. Она не знала, что ответить другу. Не понимала, как его утешить.

— Ладно, проехали, — Даня глубоко вздохнул. — Пойдем спросим, как там дела у Коли и Вани с их подготовкой к соревнованиям. Я ведь им даже не позвонил, так затянула меня эта история с колодцем.

Глава 3,
в которой в школе появляется новенький

Коли в классе не оказалось — видать, насыщенная вышла тренировка. Ваня и вовсе учился в параллельном.

Зато в их классе появился новенький. Сидел за партой Риты, вертел головой в разные стороны — с таким видом, как будто впервые попал в школу. Рите очень не хотелось заводить знакомства, ведь ее голова была занята совсем другим. Но девочка подумала: если уж им с Даней не хватило получаса разговора, то оставшиеся пять минут их и подавно не спасут.

Вздохнув, Рита направилась к своему месту.

Новичок, казалось, только этого и ждал.

— Привет! — улыбнулся он.

У него были иссиня-черные волосы и черные же глаза.

— Я — Рита. А ты?

— Я?.. — Казалось, вопрос поставил мальчишку в тупик. Но только на мгновение. В следующий миг он усмехнулся: — Я — Игорь.

Но Рите хватило этой малости, чтобы удивиться: что же это получается? Новенький не знает, как его зовут? Или… Ого!

В поле новоявленного соседа по парте ощущалась еле различимая чуждая нотка. Такая же, как и вчера в бетонном колодце. И в ее комнате, на кровати и на оконной раме!

Рита, не зная, что и думать, обернулась…

Даня, не скрываясь, смотрел на ее соседа по парте.

Впрочем, вскоре на новенького обратил пристальное внимание весь класс. У парня оказались незаурядные математические способности. И учительница, кстати, об этом уже знала.

— Мне сказали, что Игорь посещает математический кружок, — у математички был очень хищный вид, — поэтому я приготовила ему задачу повышенной сложности. Найти площадь круга, заданного уравнением…

«x²+y²+4x-6y+3=0», — выводил на доске новичок каллиграфическим почерком.

— Решить задачу двумя способами, — с торжеством закончила учительница.

В классе повисла тишина. Задачу, простую на первый взгляд, решить было не так-то просто.

А новенький как будто об этом не знал. Поставил аккуратную римскую «I» и начал преобразовывать уравнение.

«(х +2) ² + (у — 3) ² = 10», — получилось у него.

После чего он сказал, что радиус такого круга равен √10 и его площадь по всем известной формуле равна 10π.

— Что же… — По виду учительницы нельзя было определить, радуется она или огорчается. — Второй способ.

По классу пробежал ропот. Как минимум две трети присутствующих были настроены нейтрально или за новичка. А вот треть… треть парню откровенно завидовала — в классе было черным-черно от соответствующих эманаций.

— Тут совсем все просто, хоть и долго. — Новичок не обращал ни малейшего внимания на настроение класса. Поставил римскую «II» и принялся методично исписывать основную доску, а затем и прилегающие к ней половинки какими-то «sin», «cos» и «∫».

Рита почти сразу потеряла нить доказательства и заняла позицию стороннего наблюдателя. Ее было очень интересно, что будет дальше.

— Нижний предел интегрирования… — Новенький выводил на доске уже «арксинусы».

Эмоции класса эволюционировали. Теперь все, за исключением троих признанных «математиков» класса, смотрели на учительницу с плохо скрываемым ехидством.

— Как мы видим, и в этом случае площадь круга равна все тем же 10π.

Игорь поставил неровную меловую точку и повернулся к математичке.

«Еще задача?» — говорил весь его вид.

Но учительница только и могла, что разевать рот.

Игорь, с достоинством наклонив голову в ответ, отправился на свое место.

Класс шушукался, парни на задних партах оживились: будет на кого свалить «домашки»!

Рита, не скрываясь, наблюдала за Игорем. Тот шел сквозь класс с возрастающим недоумением. Девочка слышала это его недоумение и раньше, когда тот решал задачу. Только тогда оно звучало по-другому.

«У меня было бы такое, — подумала она, — если бы я пришла в детский сад, подспудно ожидая, что с меня будут спрашивать по программе нашего, шестого… то есть, почти две недели уж как седьмого класса».

А потом Игорь дошел до парты.

— Рита, — шепотом сказал он. — Можно тебя спросить… кое о чем?

— Конечно.

Она и сама, признаться, была полна вопросов — как спелый гранат мясистых семечек. Например, откуда к ним перевелся этот Игорь? Однозначно умный, но не «ботаник». «Ботаников» обычно забивают, а тут… Двоечников с галерки, хищно ожидающих разжиться пятерками за чужой счет, похоже, ждало огромное разочарование.

— Я так понял, что ваши отличники не могут решать такие задачи? — огорошил ее новичок. — И у вас обычная школа?

Рита вспыхнула. Она ожидала какого угодно вопроса, но только не этого.

А тот, увидев реакцию соседки по парте, смутился и сам:

— Извини, если обидел.

— Тишина в классе, — послышался строгий голос. — Маргарита Орлова! К доске.

Ответ Риты был обычен. И хотя доставшаяся ей задачка тоже была не из пройденного материала, девочка знала, как ее решать — куда более легкую, чем у Игоря, всего-то на теорему Пифагора! Правда, Рита традиционно ошиблась в вычислениях… А затем, не менее традиционно исправилась, привычно уловив яркую Данькину досаду.

— А сразу нельзя, Маргарита? — математичка читала нотации тоже по привычке. Она ничего не могла поделать с невнимательностью Орловой.

Рита еле заметно пожала плечами: наверное, нет. Сколько себя помнила, увлекшись, всегда забывала про мелочи типа счета.

— Пять с двумя минусами. — Учительница, попав в знакомую для себя ситуацию, на время подобрела. — Садись. К доске пойдет…

На этом геометрия непосредственно для Риты закончилась. Куда интереснее было наблюдать за новичком. Его недоумение росло от ученика к ученику.

И такими же темпами, если не больше, рос Данин интерес к новенькому. Рита чувствовала внимание друга, направленное на Игоря, и все гадала: Даня подойдет к новичку сразу, в классе? Или даст выйти в коридор?

Но реальность оказалась другой.

Как только прозвенел звонок, новенький чуть ли не бегом ринулся вон из класса.

                                        * * *

— И что скажешь?

В глазах Дани стоял вопрос.

Сначала Рита только и смогла, что пожать плечами: она не знала. Не знала, что и подумать. В их классе появился гений? С одной стороны, да. А с другой…

— Он как будто с луны свалился! — сформулировала девочка свои ощущения. — Его все вокруг удивляет. При этом сам он совсем не нашего уровня. И этот след в его поле…

— Точно, след! — Даня побежал к выходу из класса.

Рита, недоумевая, помчалась за другом. Девочка запоздало жалела, что совершенно забыла о следе, пока новенький отвечал сам и интересовался ответами одноклассников. Помни она о нем, наверняка так просто не отпустила бы Игоря. А сейчас ей только и оставалось, что бежать за Даней и ловить себя на дурных предчувствиях — сперва смутных, а потом очень даже ощутимых. И это было странно, ведь никаких предпосылок для тревоги типа бьющего по чувствам чужого страха не было.

Данино чутье вывело их к баскетбольной коробке за школой. Там, прижатый спиной к прутьям, стоял новичок. Его окружали отпетые хулиганы и двоечники школы. Двое были из их класса, трое — из параллельного, «Б». Еще двое — классом старше, из восьмого. Итого семеро. Семеро против одного.

…Или все-таки троих, если считать с ними?

Даня перешел с бега на очень быстрый бег. Рита не отставала. Чтобы вступиться за новичка, им надо было оббежать коробку. И вот что было странно: обычно в таких случаях чувствовалась сильная агрессия. Она исходила от таких вот парней, когда они кого-нибудь прижимали.

Однако в этот раз агрессии не было.

Не было и страха у жертвы. Только запах, уже знакомый по колодцу и сну запах, становился все сильнее.

Наконец друзья добежали до хулиганов.

— А ну расступись! — крикнул Даня.

Амбалы даже не обернулись.

— Расступись, кому говорю! — Даня надавил одному из парней под коленку.

У того дернулась нога, и Даня потянул его за шиворот, мимо себя. Хулиган не сопротивлялся. Не подоспей Рита подставить плечо, верзила неминуемо грохнулся бы, ударился об асфальт!

Вдвоем Даня и Рита уложили этого, а потом еще одного амбала. Затем еще одного. Дорога к новичку расчистилась. Стало видно, что Игорь держит в руках какое-то устройство, по виду напоминающее небольшой планшет. Рядом с ним, уставившись в экран, одеревенели еще четверо хулиганов. Новенький не обращал на них никакого внимания.

— Игорь! — позвала Рита. — Игорь!..

Новенький не реагировал, он смотрел на экран своего странного планшета. Только в отличие от хулиганов, Игорь не выглядел одеревеневшим.

— Похоже, у него некий… — Даня замялся, подыскивая верное слово. — Некий сеанс связи, вот что.

И вот тут возникало как минимум два варианта развития событий. Если сеанс запланирован и все идет как надо, то рано или поздно он закончится. Новенький выйдет из транса и поможет разбудить двоечников и хулиганов. А вот если сеанс не запланирован и вообще нежелателен, то… им придется действовать самим. А Дане почему-то очень не хотелось прикасаться к странному гаджету Игоря.

К тому же Даня не понимал, что случилось с отпетыми задирами школы:

— Первый раз такое вижу. Полная отключка при абсолютной невредимости организма.

«Вырубили, как роботов, — поняла по-своему Рита. — Интересно… Где это у человека находится „главный рубильник“? Чтобы можно было человека взять и просто выключить?»

Рита поежилась, невольно перенося ситуацию на себя. Вдруг и с ней тоже так поступят? А если у вырубившего будут темные, нехорошие намерения? Что тогда? Погрузит и увезет, куда ему его недобрые мысли подскажут?

— Я надеюсь, — подытожила девочка размышления, — что Игорь закончит этот свой «сеанс» и все нам объяснит.

И хорошо бы это случилось как можно скорее!

---

                                        * * *

До начала следующего урока Игорь из транса не вышел.

Рита представила, как они робко стучатся в дверь, и поежилась. Учитель ведь может и не пустить опоздавших на урок. И что тогда? Вызов родителей в школу? Торжество Нелли Павловны?

Так думала девочка, намеренно сгущая краски и ловя себя на мыслях: историк, и не пустит? Да он самый добрый учитель в школе! Однако размышлять на тему лежащих без движения здоровенных лбов было еще страшнее. Кто знает, что на уме у странного новичка?

Который, кстати, уже успел оторваться от своего странного гаджета.

— Ребята… — Взгляд иссиня-черных глаз враждебным не был. Но и дружелюбным его назвать тоже было нельзя. — А… что вы тут делаете?

«А ведь мы ему не друзья», — вдруг отчетливо поняла Рита.

И почувствовала… нет, не страх. Страха, что этот странный парень сейчас вот учинит с ними то же, что и с хулиганами, не возникло. Рите было обидно: они сломя голову бросились на выручку этому Игорю, едва увидев обступивших его амбалов, а ему, получается, было все равно?

Девочка открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь колкое…

— Историю мы тут прогуливаем, — опередил ее Даня. — Как и ты, впрочем.

Но Рита видела растерянность друга. А еще злость — совсем как тогда, во время разговора с дядей Толей возле больницы.

«Уж не на то ли он рассердился, — пыталась понять девочка, — что этот тип смотрит на нас как на… как на… Даже не как на „кого“ — на „что“. Досадную помеху, которую, если потребуется, он немедленно устранит».

— Зря ты так взволновался. — Игорь выключил планшет.

Гаджет тут же начал уменьшаться, пока не достиг размера пятирублевой монеты. К ребру «монеты» был прикреплен шнурок. Ничуть не смущаясь пристальных взглядов одноклассников, Игорь преспокойно повесил «монету» себе на шею и аккуратно заправил под рубашку.

— Так мы идем на историю? — Парню, казалось, было безразлично, что ребята так и пожирают его глазами. Он вообще вел себя так, будто ничего не случилось.

Искрящий самыми разнообразными эмоциями Даня стоял у него на пути. Игорь шагнул в сторону — обойти.

Тут-то Даня и растерялся по-настоящему:

— Ты собираешься просто уйти? А что нам делать с ребятами?

Игорь остановился. На его лице впервые за весь разговор в баскетбольной коробке промелькнуло подобие удивления:

— А зачем?

Даня оторопел:

— Что «зачем»?

А Рита вдруг узнала в друге того, кем он был в первом-втором классах — мальчишку, стремившегося помогать всему живому на своем пути.

— Затем, что они живые, — удивляясь самой себе, озвучила девочка азбучную истину. Может быть потому, что Игорь был искренен в этом своем «А зачем»?

— А… Вот вы о чем. — Игорь посмотрел на Риту с непонятной эмоцией. — Не переживайте, ребята! Через некоторое время они очнутся.

— Но им наверняка понадобится помощь! — сердито буркнул Даня.

Наклонился к одному из амбалов — пощупать пульс.

Однако Игорь не считал нужным помогать хулиганам.

---

— Ничего с ними не случится. Дождя, — новенький задрал голову вверх, — не будет. Территория школы, — он оглянулся на забор и далее, на будку охранника, — закрытая.

— Зато асфальт холодный. — Рита присела на корточки и дотронулась до асфальта ладонью.

На самом деле в глубине души девочка была согласна с новеньким. Но ей хотелось поддержать друга.

А Игорь будто видел Риту насквозь:

— Так не ледяной же! За пять-десять минут не замерзнут.

Рита встала с корточек. Подошла к Дане. Она все так же была на стороне новенького в том, что касалось амбалов и их здоровья. Но в остальном — отнюдь:

— И ты нам ничего не объяснишь?

Кто он, стоящий сейчас перед ними? Что это за сеанс связи? И, наконец, что случилось с хулиганами?

Но вопросы девочки остались без ответа.

— Нет, — отрезал Игорь. — Не объясню.

Он, больше не обращая внимания на ребят, направился к зданию школы.

Рита пожала плечами: подумаешь! Они с Даней сами во всем разберутся.

                                        * * *

На уроке истории новенький снова оказался на коне.

Игорь не запутался ни в одной дате, а его (не иначе, с подачи математички) прогнали по всему Древнему Миру, Древней Руси, Царской России, Истории Нового времени… Парень знал все: даты, имена, события. На лице историка постепенно начала появляться та же растерянность, что и у математички. Но поскольку историк был человеком не вредным, он искренне порадовался за новичка.

«Вот только, — Рите вдруг стало жаль учителя, — этот тип вам не ответит взаимностью».

— Ставлю «пять» за полугодие. — Растроганный историк долго искал фамилию новичка в журнале. Потом все-таки нашел: — Вáррин Игорь, так? Или Варри́н?

Галерка немедленно отозвалась громким и злым смехом. А Рита с удивлением увидела: новенького задело, что учитель неправильно произнес его фамилию.

Двоечники это почуяли — совсем как шакалы чуют жертву. Рита, несмотря на то, что Игорь уже не вызывал у нее положительных эмоций, почему-то за него встревожилась. И встревожилась настолько, что посоветовала парню остерегаться хулиганов. Но Игорь в ответ на ее предостережение только недоуменно пожал плечами.

«Ну ты и зазнайка!» — подумала Рита и… решила вообще не замечать соседа по парте. По крайней мере до тех пор, пока его поведение не изменится существенным образом.

Однако не обращать внимание оказалось не так-то просто. На уроке физкультуры новенький опять преуспел. И Рите успехи Игоря были бы безразличны, не беги они сегодня кросс: обычно первой в кроссах на улице была она. Ну, или Сашка Габов, когда у нее не было настроения бежать быстро. Но сегодня-то она старалась! А Игорь обошел ее, уже открывшую рот и не порозовевшую, а побагровевшую лицом — такое впечатление, что вообще без усилий. И только след этот странный, чуждый как будто стал чуть более заметен.

«Ну и кто он после этого? — Рита неприязненно смотрела на новичка. — Биоробот какой-то!»

— Остынь, — Даня подошел поддержать расстроенную девочку. — Может, он занимается не только в математическом кружке, но и в секции бега. Не переживай по пустякам.

Рита с досадой передернула плечами. Похоже, друг был прав, этот Игорь был не только эрудитом, но еще и спортсменом. Вот только, Рите все равно было обидно. Вон с каким удивлением смотрит на новичка Виктор Павлович! Наверняка сейчас подойдет к нему, и…

Однако учитель направился именно к Рите.

— Орлова, — навис над девочкой он, — а знаешь, за сколько ты пробежала?

Рита в ответ только насупилась. Какая разница? Она так старалась, а все равно вторая!

— Пять минут двадцать секунд, Орлова. Тянись за этим парнем, мой тебе совет.

— Но я…

— Орлова, не будь такой ду… глупой. — Виктор Павлович прекрасно понимал чувства ученицы. — Игорь родился таким… таким быстроногим. А ты вместо того, чтобы использовать его батарейки себе на пользу, сама отравляешь себе существование.

— Я подумаю. — Рита уловила разумное зерно в словах учителя, но была еще слишком на взводе, чтобы делать правильные выводы.

— Думай, Орлова. Иногда это полезно.

Виктор Павлович отошел.

Рита робко огляделась. Сашка Габов, отставший на дистанции на полкруга, смотрел на нее чуть ли не испугом, а круглая отличница Нинка Федоскина — вообще с откровенной завистью.

«Может, Виктор Павлович и прав…» — Рита почувствовала невероятное облегчение.

И тут же вспомнила, как еще совсем недавно признанные математики класса отреагировали на блестящий ответ новичка: на эти его «пределы интегрирования» и «арксинусы».

«Вот я глупая! — подумала тогда Рита. — Это же всесторонне развитый гений! Чего на него обижаться?»

В школу девочка возвращалась уже в совсем ином настроении.

Которое не замедлило испортиться, как только Рита заметила, с каким выражением смотрят на новенького хулиганы — те, кто был после урока математики в баскетбольной коробке. В глазах парней плескалась жгучая ненависть.

«А ведь могут и покалечить, — поежилась Рита. — Но ничего. Мы с Даней за Игорем присмотрим. Не оставим наедине с хулиганами!»

Глава 4,
в которой Рита попадает в магический Заповедник

Защитить Игоря Рите не удалось. Не успела девочка обсудить с Даней стратегию совместных действий, как у нее ожил телефон: папа и мачеха вернулись с полпути.

— Справишься тут без меня? — Рита виновато посмотрела на друга.

— Иди уже, — грубовато ответил тот. — Обойдусь.

Хотя уверенности в том, что он сможет совладать с ситуацией, у Дани не было. Тем не менее, друг смотрел на девочку как и всегда — спокойно и открыто:

— Отдохни там как следует! И беги скорей, тебя ждут!

— Точно?

Рита имела в виду: точно ли Даня справится с двоечниками, вознамерься они на Игоря напасть?

— Точно. Ждут, — улыбнулся друг. — Торопись.

Рита, поколебавшись несколько секунд, поспешила к выходу из здания школы. А потом и помчалась к ограде — там уже стоял отец. И он был один, без Нелли! Это было так здорово, что опасения за новичка, за то, что на него могут напасть, а Дане придется защищать его одному, буквально вылетели у девочки из головы.

— У Нелли Павловны испортилось настроение, — в ответ на невысказанный вопрос улыбнулся отец. — Заскочим домой переодеться, а потом поедем куда глаза глядят. Как тебе такой план?

---

Рита горячо закивала в знак согласия. Это, конечно, плохо, когда болит голова… Зато Нелли останется дома, а они с папой поедут далеко-далеко!

Дома девочка быстро сменила школьную форму на свои любимые синие брюки на резинке, футболку и кроссовки. Кинула в рюкзак толстовку — вдруг станет прохладно?

— Пока, мамуль! — Рита постаралась как можно искренней улыбнуться мачехе, вышедшей в прихожую.

Но от Нелли Павловны так и фонило неприязнью, и Рита закрылась от эмоций этой женщины. Впереди ждало приключение.

Покрутившись по улицам Зеленограда, они выехали на Ленинградское шоссе и вскоре свернули на бетонку. За окном мелькали виденные и перевиденные пейзажи, но Рита радовалась этим селам, полям, рекам и холмам, как будто встретила их впервые. Она любила дорогу, и та платила ей тем же.

Когда они с отцом открыли этот способ отдыха? Рита пыталась вспомнить и не могла. Сколько она себя помнила, всегда-всегда мелькали за окном виды. Всегда стелилась серая лента асфальта, всегда бежали назад деревья. И город, казалось, въевшийся в ее существо, ослаблял свою каменную хватку, и ей становилось легче дышать. Вот и сейчас еловый лес подступил к дороге почти вплотную, и…

— Черт!

Прямо перед машиной выпрыгнул лось.

Еще чуть-чуть, и они в него врежутся!..

И тут время замедлило бег.

                                        * * *

Рита видела, как тонкие ноги могучего животного постепе-е-енно забирают вправо — лось старался уйти от опасности. Белые шерстинки на его груди так же неестественно ме-е-едленно двигались влево.

В другой раз Рита как минимум удивилась бы увиденному! А сейчас она хотела, очень-очень сильно хотела, чтобы лось спасся. Чтобы капот машины двигался еще медленнее, чем в сгустившемся времени. Чтобы туловище лося наконец убралось с их курса. А с ним и неестественно длинные конечности…

Так и произошло.

Скорость реакции отца была невероятной, да и технические характеристики обычной на вид машины — тоже. Буквально в сантиметре от колеса мелькнуло раздвоенное копыто, клацнуло, и… лось, едва вписавшись между двумя тощими сосенками, ломанулся в лес, целый и невредимый!

— Пронесло, — выдохнул отец.

А потом как-то странно посмотрел на дочку. И еще раз.

— Что такое, пап? — удивилась Рита.

Однако отец только покачал головой.

Но девочка видела: папа о чем-то думает. Его мысли наверняка были о ней — к гадалке не ходи. И эти мысли тревожили отца, а она не понимала причин этой тревоги. От этого Рите стало не по себе.

— С машиной все в порядке? — решила тогда спросить она.

— Вроде… — неуверенно ответил взрослый. И тут же взял себя в руки: — Вот сейчас и проверим!

Машина тронулась с места. Сосенки, меж которых совсем недавно протиснулся лось, качнувшись, поплыли назад. А потом и вовсе скрылись за поворотом.

Так они ехали какое-то время. Отец ушел в себя, Рита тоже призадумалась. Насколько она могла расшифровать поле отца — тот был озадачен, даже растерян.

Но что его так удивило? Ее поведение? Что не испугалась выскочившего лося?

Так она никогда не была истеричкой.

Что им удалось вырулить?

Так в этом была его заслуга!

В том, что она никак не повлияла на течение времени, девочка даже не сомневалась: «Показалось!»

К тому же сейчас Рита была счастлива — просто потому, что лось остался в живых. А чем грозило столкновение с семисоткилограммовой бегущей махиной им самим, девочка попросту не знала.

                                        * * *

Папа снова был собой, опять указывал на то, что казалось ему особенно красивым. Впрочем, в начале сентября, сухим, теплым и ясным днем, сложно было найти что-то уродливое и безобразное. Глазам все, решительно все нравилось. А там показался поворот на Звенигород, отец свернул с бетонки, и Рита откровенно обрадовалась. Она не могла объяснить, чем ее манил этот город, но факт оставался фактом: ей тут было хорошо.

— Перекусим? — Отец искал, где припарковаться. — О, смотри! Какая-то «Выставка десерта». И место для машины есть!

«Выставка» оправдала свое название — пирожных там было не просто много, а очень много.

— Заказывай! — Отец с улыбкой смотрел на дочь.

Но из всего разнообразия Рита выбрала только небольшую шоколадку. И чай, разумеется.

— И это все? — откровенно удивился взрослый. — Помню, раньше ты могла съесть всю витрину.

— Ага, вместе с пластиком. — Рита спокойно смотрела на отца.

Она понимала, что папа просто старается наверстать время, проведенное в командировках. Но не объедаться же из-за этого вредной пищей? Ведь, по уверениям Дани, в современные десерты добавляют пальмовое масло, а оно на пользу организму не идет. Тем более растущему.

— А ты изменилась, Ритка. — Папа не знал, о чем думает девочка. Он просто констатировал факт. — Если бы ты знала, как бы я хотел задержаться, побыть с тобой хотя бы неделю…

Но это было невозможно. Отец глубоко вздохнул… и отправился забирать заказ.

— Пахнет вкусно. — Рита втянула ноздрями ароматный пар, поднимавшийся над отцовской чашкой с кофе. — Жаль, что вкус не идет ни в какое сравнение с запахом.

— А ты откуда знаешь? — хитро прищурился отец. — Нелли разрешила?

Рита в ответ затрясла головой: нет, разумеется! Нелли никогда не интересовалась у «дочи», что именно той нравится. Или не нравится.

Отец по-своему понял реакцию девочки:

— Ты, Ритка, неправа насчет Нелли. Она не такая уж и плохая.

— Может быть, — Рита не хотела говорить о мачехе. — А кофе я пить не буду.

— Видишь, какая ты у меня правильная. — Отец обрадовался, что дочь не поддержала разговор о Нелли. — А вот я без кофеина не могу…

— Это потому, что давно не появлялся у нас, — произнес кто-то за спиной отца.

Папа, еле заметно вздрогнув, улыбнулся.

— Здравия желаю, Борис Кириллович, — сказал он прежде чем обернуться.

                                        * * *

За соседним столиком сидел человек в солнцезащитных очках. Насколько Рита могла судить, он был лет на десять-пятнадцать старше ее отца. А может, и нет: не видя выражения глаз, возраст не определишь.

— Заедешь к нам, Вячеслав? — спросил он. — Вместе с дочерью?

— ?! — аж поперхнулся отец Риты. Попытался было заслонить собой девочку. — А не рано, Борис Кириллович?

Незваный собеседник пожал плечами: как хочешь, мол.

Рита, позабыв приличия, во все глаза уставилась на него. Этот человек был силен. Очень силен — не по зубам ей, попытавшейся было его «прощупать». Обычно Рита всегда могла понять, кто перед ней и стоит ли с ним иметь дело. Это чувство еще ни разу ее не подводило. Так, из двоих папиных знакомых, телефоны которых он оставил на всякий случай, Рита звонила только дяде Толе. Потому что он, во-первых, мог прийти на помощь. А во-вторых, эту самую помощь и еще оказывал, не задавая много вопросов. Конечно, дядя Толя порой относился к ней как к ребенку и норовил поучить уму-разуму… Но за этим чувствовалось отношение как к человеку, равному в правах просто по факту рождения.

Человек же, сидящий за соседним столиком, был не просто сильнее дяди Толи или ее отца. Он вообще не укладывался в рамки, отведенные природой для людей.

«Жаль, что он носит солнцезащитные очки, — думала девочка. — В глаза бы ему посмотреть…»

— Ты не знаешь своей дочери, — говорил в это самое время Борис Кириллович. — Она взрослее, чем ты думаешь.

— Да ну? — Отец явно не был согласен со словами собеседника и менять свое мнение не собирался. — Не спорю, Рита у меня девочка замечательная… Но она еще ребенок!

— Ты неправильно оцениваешь ее и ситуацию, — еле заметно пожал плечами Борис Кириллович. — К тому же ей у нас будет не опасней, чем в Зеленограде под опекой Неллианы.

Неллианы? Рита насторожилась. Это Нелли Павловны, что ли?

Но чем может быть опасна опека мачехи? Разве что лабутенами своими все уши прожужжит и учиться ходить на них заставит. Но Рита уже решила, что не дастся.

Девочка вернулась к разговору взрослых.

— Нелли не делала ей ничего плохого, — то и дело посматривая на дочку, говорил отец. — Да и не может сделать, по закону.

— Сегодня не сможет, — пожал плечами собеседник, — а завтра очень даже. Впрочем, не будем сейчас об этом. Я вообще сомневался, стоит ли тебя беспокоить… Тем более что ты, как я понимаю, скоро уедешь?

— Может быть, и сегодня вечером.

— Хм… — Борис Кириллович снял очки. У него были странного цвета глаза, стального с примесью багрянца. — Уж не по тому ли поводу, по которому я хотел тебя известить?

Отец медленно покачал головой.

— Это надо разговаривать. — Было видно, что он находится между двух огней.

С одной стороны, ему очень хотелось провести с дочерью целый день. А с другой… С другой, то, ради чего появился Борис Кириллович, было очень важным. Даже если это не касалось той командировки, в которую он вот-вот должен был отправиться.

— Какой код? — спросил тогда отец. — Второй?

— Первый, — полыхнули ярко-багровым глаза Бориса Кирилловича.

…Или Рите так только показалось? Девочка, подавшись вперед, вглядывалась в лицо практически незнакомого ей человека.

— Первый?! — Отец вскочил.

Глянул в нерешительности на дочь. Перевел взгляд на Бориса Кирилловича.

— Ты знаешь, где меня найти, — сказал тот.

После чего надел очки и, не прощаясь, направился к выходу из кафе.

                                        * * *

Какое-то время Рита смотрела на то, как отец прихлебывает остывший кофе — по чуть-чуть, маленькими глоточками. Девочка старалась не думать о странном визитере: ушел и ушел, что расстраиваться по поводу того, что не успела пообщаться? К тому же, ему наверняка было бы неинтересно с ней разговаривать.

Однако по мере того, как время шло, а отец оставался погруженным в раздумья, мысли Риты все чаще возвращались к Борису Кирилловичу. Кто это такой? Ей только показалось, что его глаза дважды поменяли цвет — со стального на багровый и обратно? Или не показалось? Чем он занимается? Что за «первый код»?

А вдруг это все как-то связано с тем парнем, Игорем, что появился у них в классе?

Хотя… это как раз вряд ли. Где этот таинственный и значительный «первый код», и где их класс и новичок в нем?

— Вот такие у меня бывают знакомые. — Отец наконец-то допил кофе. А может, просто поставил точку в своих размышлениях. — Ну что? Поехали дальше?

Конечно, не будь с ним дочери, Вячеслав Валентинович, не медля ни секунды, последовал бы за Борисом Кирилловичем. Сейчас ему оставалось только уповать на то, что причина, по которой на месте его бывшей работы объявлен «код первый», скоро станет известна (а последствия обойдут его дочь стороной). С другой стороны, отцу Риты не очень хотелось бередить душу призрачной возможностью возвращения на прошлое место работы. Сейчас он был человек подневольный, его контракт был кабальным, и так просто разорвать его он не мог.

— У нас ведь нет четкого маршрута, па-ап, — Рита поняла, что ей все-таки очень-очень хочется побывать в гостях у этого Бориса Кирилловича. Или куда их там приглашали? — Заедем, а?

Но отец только покачал головой.

«Ну пожалуйста!» — Рите отчаянно, прямо как недавно в ситуации с лосем, захотелось, чтобы реальность оказалась милостива к ее желаниям.

И судьба шагнула ей навстречу. У отца зазвонил телефон.

Рита не слышала разговор — папа отошел на достаточно большое расстояние. Но девочка видела, как меняется выражение его лица.

— Ну что же… — как-то странно посмотрел на Риту отец. — Раз нет иного выхода… Еду!

Они расплатились и вышли из кафе. Не обменявшись ни словом, дошли до места парковки. Отец завел машину в полном молчании. Так же, ничего не говоря, выехал за пределы Звенигорода. И только уже тогда дал волю чувствам.

— Потрясающе! — сказал он. — Нет, а-ахренеть как замечательно!

Рита видела, что отец зол, и предпочла сидеть тише воды, ниже травы. А вдруг папа передумает ехать в гости?

Конечно, отец еще никогда ее не наказывал, тем более лишением совместных поездок. Но мало ли что это за место, куда они едут? И почему папа считал, что ей рано знакомиться с Борисом Кирилловичем?

На эти вопросы не было ответов, и Рита понимала, что она вряд ли их получит, даже оказавшись в гостях у этого странного Бориса Кирилловича.

Между тем асфальтовая дорога сменилась грунтовой, а потом и вовсе лесной. Рита ждала: вот за этим поворотом появится… Или нет, вот за этим!

А что, собственно, должно было появиться? Деревня? Военная часть?

Время шло, а дорога так и оставалась пустынной.

Внезапно отец остановил машину.

— Рита, — серьезно посмотрел он на дочь. — Ты умеешь хранить тайны?

Девочка жизнерадостно закивала.

— Ты не понимаешь, — взрослого почему-то не удовлетворил ответ дочери. Хотя прежде в недоверии по отношению к ней он замечен не был. Наоборот — казалось, с дочерью он обсуждает все те вопросы, которые вообще не подлежали обсуждению. — Ты не понимаешь… О том, что ты увидишь, нельзя будет рассказывать никому. Вот совсем-совсем никому, даже твоему лучшему другу Дане. Если, конечно…

— Что «если, конечно»? — оторопела Рита.

Потому что вдруг поняла: отец не только знал, что они с Даней не разлей вода. Он еще и допускал, что Даня может получить от нее информацию. И при этом не прекращал доверительных отношений с ней, при его-то секретной работе!

«Хотя… На самом деле никаких тайн папа мне и не доверял, — сообразила вдруг Рита, — если я даже толком не знаю, как называется то место, где он служит и что он там делает. А значит, он от меня тоже много чего скрывает».

— Ты чего притихла? — Взрослый с напряженным интересом смотрел на дочь. — Что «если» — сама скоро поймешь. На твое благоразумие я надеюсь. Да ты и не сможешь поступить иначе.

Запутав Риту окончательно, отец тронул машину.

Вскоре они свернули с лесной дороги и, проехав несколько десятков метров по еле намеченной колее, выехали на поляну. Самую обыкновенную поляну в обычном сосновом лесу. На ее краю стояла невзрачная на вид избенка, рядом была расчищена автомобильная стоянка.

— Приехали! — Отец мастерски вписался между огромным тюнингованным джипом и «буханкой» выпуска прошлого тысячелетия. — Я отлучусь часика на два. А ты…

— Что я? — Рита в недоумении уставилась на отца.

Он что, собирается оставить ее здесь, в машине? А сам уйти в гости к тому человеку, которого они повстречали в Звенигороде? Как там его, Борис… Борис…

От возмущения Рита даже забыла отчество.

— А ты как хочешь, — буркнул отец. — Но будет лучше, если ты просто посидишь в машине. Я пошел.

Он вышел из машины — даже не оглянувшись.

                                        * * *

Рита растерянно смотрела, как отец исчезает за дверью кособокой избенки.

И что теперь делать?

Девочка привыкла доверять отцу, а тот не хотел, чтобы она выходила из машины. Но ей было очень, вот очень-очень обидно.

«К чему тогда все эти предупреждения насчет тайн? — думала Рита. — Я что, место этой неподражаемой автостоянки смогу запомнить? И разболтать? Вот прямо отсюда и рвану к Нелли Павловне: папа бросил меня посреди соснового леса, представляешь?»

Мысли о мачехе, ее холодном презрении и нотациях на тему, в какие ситуации пристало, а в какие не пристало попадать приличным девицам, придали Рите воли к действию. Девочка решительно взялась за ручку дверцы. Приоткрыв, выскользнула из машины… Вопреки невольным опасениям, ничего страшного не случилось. На нее никто не напал. Стояла благостная тишь.

«Я гляну, что за дверью избенки этой, — решила Рита. — А там уж пойму, что делать дальше. В любом случае, вернуться в машину всегда успею».

С этими мыслями девочка поднялась по шатким ступенькам на крыльцо и потянула дверцу на себя.

Признаться, она ожидала, что внутри неказистой на вид развалюхи окажется какая-нибудь проходная. Но реальность превзошла все ее ожидания: там не было ни-че-го! Точнее, не ничего, а такое же ветхое крылечко по ту сторону дверной коробки. А за ним — сосновый лес!

«И куда дальше?» — Рита осторожно спустилась по ступенькам и ступила на мягкий зеленый мох.

Куда хватало глаз, высились залитые солнцем сосны. Гудели привычную Рите симфонию соснового бора — широко, напевно, звучно. Не так, как болезные зеленоградские хвойные, не сбиваясь. Девочка, не ожидавшая такого слаженного звучания, так и замерла в восхищении! И стояла бы так долго-долго, но тут заметила тропинку — прямо под ногами. Не переставая слушать восхитительный сосновый перезвон, Рита шла по тропке до тех пор, пока…

— Ой.

Сосна, стоявшая впереди, дернулась. Именно дернулась, ее не качнуло порывом ветра. Основание ствола и крона дерева остались на месте, а середина натянулась, будто гигантский лук. И снова встала на место.

Какое-то время девочка стояла и смотрела на дерево. Но то больше не двигалось. Да и сосны возобновили прерванный было концерт.

«Показалось», — решила Рита и пошла дальше.

Однако не успела пройти и пары десятков шагов, как очередная сосна повторила трюк предыдущей. Вдобавок ее гладкий ствол оброс кучей не то веток, не то корешков — на несколько мгновений, но все-таки! И снова стал ровным.

Тут уж Рита припустила бегом! Неслась, не разбирая тропы, до тех пор, пока впереди не замаячила опушка. Только тогда девочка перешла на шаг. И вовремя: путь ей перегородила… ползущая сосна!

Да-да, рыжая сосна, перебирающая коротенькими лапками-корешками. Только заканчивалась она не кроной, а кошачьей головой.

Рита замерла на миг… А потом вежливо сказала:

— Здравствуйте.

Сосновая многоножка ничего не ответила. Склонила голову набок, по кошачьему обыкновению. Из глаз цвета сосновых иголок смотрела, казалось, сама вечность. Этакая неспешность дерева, растущего на живописном мшистом пригорке.

И тут Рита, не удержавшись, протянула руку и погладила многоножку по голове! Та ожидаемо оказалась теплой и шершавой. Но под ее корой так и струились — жизнь, сила, мощь… Мощь практически безграничная.

Потом Рита мысленно возвращалась к этой встрече не один раз. Почему, как только она увидела сосновую многоножку, ее страх исчез, будто его и не было? Потому ли, что нашлось хоть какое-то объяснение странному поведению местных сосен? Может быть, и так. А может, и нет. Тем не менее Рита, еще совсем недавно боявшаяся лишний раз взглянуть на деревья, спокойно смотрела в глаза сосне-многоножке с кошачьей головой. Да и как иначе? Та ведь абсолютно не проявляла агрессии. Нет, такое восхитительное создание просто не могло быть недобрым!

Девочке даже захотелось, чтобы многоножка как можно дольше осталась с ней. Но тут в бору что-то затрещало, и сосна с кошачьей головой, мелькнув рыжей молнией, растворилась среди деревьев.

Рита с неподдельным восторгом какое-то время смотрела ей вслед. А потом пошла дальше.

                                        * * *

За необыкновенным сосновым бором лежала долина — будто донышко громадного блюдца. Далеко-далеко, у самого горизонта, блестело озеро, за ним виднелся лес. А перед девочкой стояли двое, отец и человек в солнцезащитных очках.

«Борис Кириллович!» — немедленно вспомнила Рита отчество.

— Я же сказал, придет, — сказал он. — А ты заладил: «рано», «не получится», «расстроится»…

— Значит, ошибся, — вопреки опасениям Риты, отец и не думал на нее сердиться. Но в его глазах, помимо радости и гордости за дочь, почему-то была грусть.

Позже Рита узнала, что в это место не так-то легко попасть. И что та дверь, в которую она так просто вошла, открывалась далеко не всем. Но тогда ей, разумеется, об этом не было известно.

— Я маленькая, что ли? — Девочка вздернула нос. И сказала уже совсем другим тоном: — Там в лесу совершенно необыкновенная сосна! Она ползает и… и такая замечательная!

— Замечательная? — Отец не разделил восторгов дочери. — Ну-ну!

Тут-то Рита и уставилась на папу с удивлением. Ей показалось, или в его поле действительно прозвучало опасение? Но как вообще можно было бояться ту сосновую многоножку? Она мощная и одновременно добрая. А какие у нее глаза! И… вообще!

— Она действительно замечательная, — встал на сторону многоножки Борис Кириллович. — Это страж Заповедника. Ее зовут Маня.

— Понятно, Маня, — кивнула Рита. Она сейчас была рада, что Борис Кириллович отнесся к ней не как к глупой несмышленой девочке, лезущей в дела взрослых. — А какой это заповедник? Биосферный?

Рита только совсем недавно читала про биосферные заповедники. В книжке говорилось, что присутствие человека в таких заповедниках минимально. Может быть, поэтому тут и жила эта Маня?

— Нет, конечно. Не биосферный, — улыбнулся Борис Кириллович. — Я расскажу тебе о нем, но чуть погодя. А сперва давай-ка познакомимся. Волхв Борилий, к твоим услугам.

С этими словами он снял солнцезащитные очки.

«Как это — волхв Борилий? — Девочка, проглотив удивление, возникшее при слове „познакомимся“, попятилась. Сейчас глаза у собеседника были цвета неба, синие-пресиние! Не стальные и уж никак не багряные, как в том звенигородском кафе. — А разве волхвы бывают?»

— Не бойся, Рита, — снова улыбнулся собеседник — открыто и дружелюбно. — Тебя удивили мои глаза? Ничего, скоро привыкнешь!

Однако Рита уже и так справилась с собой. И теперь даже испытывала неловкость: надо же, какая она некультурная, от людей… ну ладно, от волхвов шарахается!

Но одновременно с неловкостью девочка снова, как и при встрече с Маней, испытывала чувство нереальности происходящего. Говорит «волхв», а сам носит современную одежду. И на вид — вовсе не седовласый старик в льняной рубахе до пят, но одет в современный деловой костюм. И выглядит, конечно, постарше ее отца… Но лет на десять-пятнадцать, как она и предположила ранее.

— Итак, — волхв, казалось, не замечал широчайшего спектра эмоций гостьи, — добро пожаловать в магический Заповедник!

— Магический?

— Да, именно магический, — сказал волхв. — Правда, между собой мы его называем просто: Заповедник.

По его словам, в Заповеднике жили, учились и работали маги. То есть люди, способные подключаться к магическому полю Земли.

— Так тут… волшебная школа? — От удивления Рита перебила волхва самым невежливым образом.

И оглянулась на отца. Тот не скрывал довольной улыбки:

— Нет, Ритка, тут не сказки и не волшебство. Тут реальность. Правда, Борис Кириллович?

— Правда, — ответил волхв. Глаза у него переливались зеленым и голубым. — Я вижу, у тебя есть ко мне вопрос, Рита?

Вопросов у девочки было, конечно, море. Начиная от простого: «Все-таки Борис Кириллович или волхв Борилий?» Продолжая уже непростым: «А что, магия существует?» И заканчивая бытом и укладом Заповедника.

— Борисом Кирилловичем меня называют люди из привычного тебе мира, — волхв как будто подсмотрел мысли Риты. — Можешь называть меня и так — не обижусь. Магия же…

На правой ладони волхва возник язычок пламени. Из другой бил маленький фонтанчик.

— Магия… Это, с одной стороны, просто. Но с другой, даже эти ярмарочные фокусы даются не каждому. Предваряя твой вопрос, мы не учим заклинаниям, и у нас нет волшебных палочек.

— А что есть? — Рита попыталась скрыть удивление. Собеседник, казалось, читал все ее мысли!

— Есть магическое поле Земли. Есть стихии — огня, воды, земли… Если ты их почувствуешь, если сможешь с ними… как бы это сказать… войти в резонанс, то и «фокусы» получатся.

— А потушить… то есть, уговорить пожар можно будет? — спросила Рита.

Потому что вдруг вспомнила, как этим летом в деревне, где она отдыхала, горела изба. Как стало жарко — не подойти! Как яростно ревело и хохотало пламя. Как жители деревни метались, ожидая, что огонь перекинется и на их дома…

— Это смотря какого уровня маг, — развел руками волхв. — Пожар проще предупредить, чем потушить. Огонь знаешь как разойтись может?

Рита осторожно кивнула. Ей вдруг очень захотелось научиться — если не договариваться, то хотя бы разговаривать с огнем. Или просто понимать, о чем пел тот огонь, из ее снов.

Но получится ли это у нее?

— Пап, — обернулась она тогда за поддержкой. — А ты…

— С трудом, — почему-то грустно улыбнулся отец.

Тем не менее на свой указательный палец посмотрел. Над пальцем нехотя возник тоненький язычок пламени.

На это Рита не нашлась, что сказать. Конечно, это было классно и здорово — ее папа, оказывается, маг. Но…

Но почему он не говорил об этом раньше?

— Не мог, — ответил за отца волхв. — И ты не сможешь никому рассказать о том, что видела здесь. Я надеюсь, это понятно?

Волхв Борилий говорил совсем негромким голосом, но в его словах была сила. И не просто сила — знание. Знание того, что будет именно так, как он сказал.

И не только сила и знание. Было там что-то еще. Но что, Рита никак не могла для себя сформулировать. А потому она решила задать еще один вопрос. Но не успела она открыть рот, как волхв озвучил ее мысли:

— Слава у нас по металлу специалист. Он с любым оружием договориться может.

— Только с оружием? А вот мы с ребятами недавно в бочке дыру пневмопластырем зажимали…

Рита помнила, сколько из бочки вытекло горючего. А если бы кто-то бросил окурок? Тогда растущая рядом молодая яблонька сгорела бы. Вот если бы можно было заварить ту пробоину сразу, просто на нее поглядев!

— И с железной бочкой, — волхв с мягкой улыбкой наблюдал за девочкой. — Вот видишь, Слава. А ты сомневался! У твоей дочери абсолютно правильный, полезный для природы и общества ход мыслей.

Однако Ритин отец радоваться не спешил:

— Она слишком прямолинейная. Сможет ли, в современных-то реалиях?

— От себя не убежишь, — пожал плечами волхв. — Научится. И со стихиями обращаться, и скрывать это от посторонних. Данимир же смог.

«А это еще кто такой? — насторожилась Рита. — Я его знаю?»

— Данимир! — отец даже присвистнул. — У него иного выхода не было, с его-то даром!

— И Рита сможет, — просто ответил волхв. — Рита, что ты об этом думаешь?

— Смогу.

Рита не на шутку рассердилась на папу. Это надо же — скрывать от нее мир магии! Уму непостижимо!

Девочка оглянулась на отца — посмотреть ему в глаза! — и… остыла. И даже устыдилась: тот смотрел на нее с тревогой и неподдельной заботой. Да и на эмоциональном фоне были только забота и тепло. Ничего, кроме заботы и тепла.

— Я смогу, папа, — повторила Рита.

Отец глубоко вздохнул… и порывисто обнял дочку.

— Вот видишь, Слава, — как ни в чем не бывало, резюмировал волхв, — как все хорошо получилось. А теперь идемте. Проведем типовую экскурсию.

— Типовую? — переспросила Рита.

— Именно, — подтвердил волхв. — Так мы знакомим… знакомили с Заповедником всех тех, кто попадал сюда первый раз.

«А потом они все оставались здесь учиться?» — хотела было спросить Рита…

Но в самый последний момент передумала: рано еще строить планы!

Поэтому девочка просто пошла следом за волхвом — по еле угадываемой дорожке, через заросшее иван-чаем поле. Провожатый молчал, отец тоже. Рита думала. Почему-то о Дане. Вот бы его сюда! Уж он с его «некромантией», как он сегодня выразился, пришелся бы к месту.

Рита даже начала прикидывать, как бы так рассказать волхву о своем друге… И не решилась. Еще сама не устроилась толком, все вилами по воде писано, а туда же! Друзей сватать. Поэтому девочка обрадовалась, когда кончилось поле и они вышли на большую поляну, засеянную ровной коротенькой травкой. По ее краям стояли какие-то невообразимые строения.

— Корпуса элементарных магов, — обвел поляну рукой волхв. И вдруг в упор посмотрел на Риту: — Со мной нужно, — выделил он интонацией слово «нужно», — делиться всем, что приходит в голову. Потом подумал и добавил: — Ну, в пределах разумного, разумеется. Так что, если что-то покажется важным — спрашивай обязательно. А пока продолжим экскурсию. Итак, корпуса элементарных магов…

— Элементарных?

— От слова «элементал», — подсказал отец. — Их еще стихийными называют. Смотри, вот это — корпус «водников», или магов воды.

Он указал на громадный многоуровневый фонтан. Окружало его озерцо, упрятанное в гранитные берега.

«Чем-то похож на свадебный торт, — Рита считала уровни. — Четыре, если над гранитными берегами…»

Вот только чем больше девочка на него смотрела, тем больше понимала: что-то не то. Будто фонтан чем-то болел, если так можно было выразиться. Работал с перебоями, иногда вода текла ровно, а то вдруг начинала булькать и фыркать.

— Ты не видела, в каком состоянии он был еще вчера, — словно уговаривая самого себя, пробормотал волхв. — Грязный, застоявшийся… Даже окурки плавали! Но сегодня его все-таки удалось очистить и запустить. Хотя, если бы не земляные…

Последние слова, про земляных, были не до конца понятны девочке. Но она боялась показать, что она с волхвом не на одной волне.

— Земляные — это маги почвы, да? — смущенно спросила она.

— Земли, — поправил волхв. — Но в целом верно. Вот смотри, наверху четыре уровня, так?

— Та-ак…

— А внизу… — он на секунду прислушался к чему-то, а потом решительно сказал: — Под землей всего три этажа.

— Ого! — присвистнул отец Риты. — А я всегда считал, что два.

— Надо же изучать поведение глубокозалегающих грунтовых вод, Слава, — укоризненно произнес волхв. — Но мы отвлеклись… Здравствуй, Данимир!

Произнося приветствие, волхв смотрел сквозь девочку — так, что ей стало не по себе. Но потом она догадалась обернуться…

На краю заросшего иван-чаем поля стоял Даня.

Глава 5,
в которой Даня и Рита осматривают поляну стихийных корпусов

Рите не показалось, это действительно был Даня. Его непослушные светло-медные волосы, его темно-карие глаза!

— Привет, — сдержанно сказал он.

Но Рита видела, что Даня рад. По-настоящему, от души рад. Настолько, что, казалось, еще чуть-чуть — и взлетит выше соснового бора!

Впрочем, это не мешало ему оставаться внешне спокойным.

А потом Риту как будто окатили холодной водой: ее отец совсем недавно, и пяти минут не прошло, произнес это «Данимир»!

Понимание ошеломило девочку, она не сразу сообразила, что к ней обращается волхв.

— О Заповеднике и том, что происходит здесь, — он смотрел на нее в упор, — придется молчать, Рита.

— Но… — принялась было спорить Рита: разве можно скрывать от друзей и родных самое главное?

И вдруг остыла. До нее наконец-то дошел смысл слова «молчать». Оказывается, это означало ни с кем не делиться увиденным и услышанным. Вот совсем-совсем-совсем никому, ни слова! Ни даже буковки.

— Ну вот и славно. — Волхв Борилий все это время наблюдал за тем, как меняется выражение лица девочки. — Данимир, ты проведешь типовую обзорную экскурсию за меня? А мы со Славой пока поговорим о делах.

Волхв и отец Риты ушли.

Девочка смотрела им вслед. Вот они подошли к огромному — нет, исполинскому! — дубу, росшему на поляне. Уж не его ли она видела в своих снах? Но в видениях все было таким размытым…

— Корпус друидов. — Даня по-своему понял интерес спутницы. — Смотри, что сейчас будет!

Рита и так смотрела, как волхв прикладывает к дереву руку. И как — она отказывалась верить своим глазам! — в стволе исполина открывается проход. И два взрослых человека скрываются в дереве.

— А мы?.. — несмело осведомилась она. — Мы туда пойдем?

— Обязательно, — заверил Даня. — Только позже. Сейчас там совет, а нас туда не приглашали. Но у нас с тобой и так есть чем заняться. И мы начнем именно с Дерева.

                                        * * *

Дерево вблизи потрясало. Оно было не просто живое, как все деревья на планете. Оно казалось квинтэссенцией жизни. Рита чувствовала это и на расстоянии, и, особенно остро, — приложив руку к замшелому стволу. По нему прокатывались волны, а его поле было куда мощнее поля любого человека.

«И может быть, даже мощнее поля волхва», — закралась в голову крамольная мысль, и Рита поспешила от нее избавиться. На тему волхвов думать почему-то было неуютно.

А там и белки не дали размышлять — спустились, рыжие, выпрашивать орехи. Даня, конечно, о них знал, а потому запасся фундуком.

Скормив белкам все, что было в карманах, друзья отправились дальше. Не спеша обошли корпус магов огня, три стремящихся ввысь каменных лепестка. Цвет камней менялся. Казалось, настоящее пламя трепещет на ветру. Вот только нет-нет, да сбоило пламя. На секунду, на две, на три лепестки становились серыми и безжизненными.

— Это ничего, — Даня, сам того не зная, повторил интонацию Бориса Кирилловича. — Это пройдет. Огневики настроят.

— А ты с ними знаком?

— Ну… так, шапочно, — уклончиво ответил друг. — А вот с одним человеком из Слитка — очень даже.

Он указал на огромный кирпич желтого цвета, поблескивающий на солнце.

— Это золото?

— Нет, что ты! Алюминий. Просто Слиток после запуска никак в себя не придет. Он…

Даня сделал несколько пассов руками, намереваясь объяснить, что сейчас происходит с корпусом, но потом перевел взгляд на девочку и руки опустил. Не до того было Рите. Сейчас ее интересовало совсем другое.

— И кто этот человек? — нехарактерным для себя вкрадчивым голосом осведомилась Рита.

— Твой отец.

Ах, ну да! Как там сказал волхв? «Слава у нас по металлу специалист», кажется?

Рита снова почувствовала обиду. За то, что и Даня, и отец скрывали от нее такой чудесный мир. Конечно, и папа, и Даня не могли рассказывать о том, что здесь увидели — ни ей, ни кому бы там ни было. Но привезти-то сюда они ее могли? Вон волхв был совсем не против ее присутствия!

— Ритка, не дуйся, — тронул ее друг за рукав футболки. — Вячеслав Валентинович желал тебе добра. И я тоже.

Рита мотнула было головой: друзья и отцы так не поступают! Но потом вспомнила поддержку друга — во всех, решительно во всех жизненных ситуациях. А еще, заботу и тепло в глазах отца. Папа всерьез за нее переживал.

— Но не таким же способом! — тут же возмутилась девочка. — И вообще!

Вся обида, копившаяся в ней годами — на папины многодневные отлучки, на то, что она была вынуждена оставаться в обществе чопорной мачехи, наконец прорвалась. Теперь Рита обижалась не только на отца, но и на его выбор. Неужели папа не мог найти кого-то другого? Наверняка здесь много замечательных девушек.

Вдруг мелькнула шальная мысль: а если ее родная мама была отсюда?

С отцом на эту тему девочка заговорила только один раз. И услышала четкий отказ: «Не скажу, Рита. И не спрашивай».

Рита тогда еще разревелась — может, и потому, что была совсем еще маленькой. Отец утешал ее очень долго. Столько шоколада и новых игрушек в один вечер она не получала никогда — ни до, ни после того неудавшегося разговора. Но, разумеется, никакие игрушки и шоколадные зайцы не могли заменить девчушке маму. Однако Рита сделала вид, что позабыла о маме. Ей стало жалко отца, ведь он так старался ее утешить.

А спустя какой-то год в их с отцом семье появилась Нелли Павловна.

В общем, Рите было неизвестно, кем и откуда была ее родная мама.

— У твоего отца было достаточно оснований… — Даня внимательно наблюдал за Ритой. Он не знал, о чем думает девочка, но видел, что она сильно обижена. — Было достаточно оснований не рассказывать тебе о Заповеднике, поверь.

— Знаю! — огрызнулась было Рита… Но потом опомнилась: — Знаю, что он ни в коем случае не хотел мне навредить. Только мне от этого не легче… Слушай, Дань!..

Девочка чувствовала, как в ней буквально расцветает надежда. Если Даня знает ее отца с неизвестной ей стороны, то может, ему и про маму что-то известно?

Но Даня в ответ на заданный с каким-то даже отчаянием вопрос затряс головой:

— Не скажу, Рит. И не проси.

— Но почему? — Девочка не знала, как реагировать.

Даня, ее замечательный Даня стоял перед ней с видом побитой собаки. Но и она бы многое отдала, чтобы узнать хоть что-то о своей матери. А тут — протяни руку, и до носителя знания можно дотронуться.

— Ну пожалуйста…

— Не могу, Рит. Вот поверь, не могу. Спроси у Бориса Кирилловича. А меня прости, пожалуйста.

Что же… На ее памяти Даня нечасто просил прощения. Может быть, даже никогда.

— Ладно, проехали. — Риту постепенно отпускало накатившее желание узнать о матери. — Пошли осмотрим другие корпуса.

Они взялись за руки и обошли — Слиток, а потом и Холм, корпус магов земли. Холм был покрыт мшистыми валунами. На его вершину вела тропинка.

— Заберемся? — Не дожидаясь ответа друга, Рита побежала наверх изо всех сил так, будто вознамерилась отвязаться от тоски. И в какой-то мере девочке это удалось. Взобравшись на Холм, Рита почувствовала себя если не бесповоротно счастливой, то уж точно не несчастной.

Какое-то время спустя рядом с ней оказался и тяжело пыхтящий Даня.

— Ну у тебя и скорость! — с неподдельным восхищением произнес он.

Рита приняла похвалу как должное.

                                        * * *

С высоты Холма поляна со стихийными корпусами виделась по-другому. Пламя корпуса огневиков казалось легким и невесомым вверху и пышущим жаром у основания. Рита заметила: сейчас корпус «горел» куда ровнее, чем тогда, когда она смотрела на него в первый раз. Фонтан водников переливался на только-только начавшем клониться к западу солнце всеми цветами радуги. А Слиток…

— Сядем? — Даня показал на мшистый валун.

Рита, согласно кивнув, потянула толстовку из рюкзачка.

— Не доставай, — остановил ее спутник. — Конкретно этот — теплый… По крайней мере, позавчера был именно таким.

Рита улыбнулась другу — в ответ ли на его заботу? Или просто так?

Ей сейчас было так хорошо! И валун действительно оказался не холодным или обжигающе-горячим, а именно теплым. И из многочисленных норок выглядывали любопытные полевки. Они совсем-совсем не боялись людей — иначе не появились бы так скоро.

Рита, вдоволь налюбовавшись на деловитую возню мышек, подняла глаза.

— А вон там, видишь? — Даня тут же указал за корпус огневиков. — Та полянка?

— В кустах еще таких? Типа сирени?

— Не типа, а сирени, — наставительно поправил друг. — Знала бы ты, Ритка, как она по весне цветет! Ух!.. А раньше на полянке стоял еще один корпус. Тролль. В нем жили эмпаты.

— Так тролль? Или корпус? — нахмурилась Рита.

Об эмпатах она читала. Так обычно называли магов, черпающих силы из человеческих эмоций. А вот зловредного тролля в качестве корпуса представить не могла.

— И то и другое, — в голосе мальчика были нотки грусти, ностальгии и света.

Это был огромный Тролль, не сказочно-скандинавский, другой. Очень умный, очень чувствительный к бескорыстно-добрым и расчетливо-умным деяниям.

— Его даже раздвоило когда-то, — блестел глазами рассказчик, — представляешь? Одна половина его стала похожа на храм, а вторая — на мрачный готический замок.

— Как-то не очень, — честно призналась Рита.

Она силилась представить такое сооружение, но у нее ничего не выходило. Однако несмотря на это, девочке было интересно, что перевешивало в противоречивой натуре того Тролля. Доброта? Или ум?

— Половинки были примерно одинаковые. — Даня снова улыбнулся, светло и грустно одновременно.

Он не знал, как объяснить Рите, что такое чистый свет доброты и чистый холодный разум в одном. Особенно когда ты на распутье и тебе срочно требуется спросить у кого-нибудь совета. Он сам в свое время примирился с необходимостью жить в Зеленограде именно благодаря Троллю…

А потом Тролль исчез.

— Как исчез? — Рита только-только начала улавливать сущность Тролля, и ей очень захотелось с ним поближе познакомиться. — Но он тут, в Заповеднике?

— Нет, — вздохнул Даня. — Он не выдержал… руководства, скажем так.

— Волхва Борилия?!

Рита аж подскочила с валуна и пребольно приземлилась обратно: такой замечательный человек! Точнее, волхв. Не может быть, чтобы из-за него ушел Тролль.

— Нет, конечно, — успокоил подопечную экскурсовод. — Тут Бориса Кирилловича временно заменял один… один тип, — Даня все-таки справился с собой, не сказал грубое слово. Но по его лицу было видно отношение к «типу». — Из-за него мы все и оказались не пойми где. Даже Тролль, и тот удрал. И вообще тут много чего изменилось. Раньше здесь не было… не могло быть такого запустения, — обвел рукой территорию Заповедника мальчик.

Рита видела — другу стало очень грустно. И она не знала, что делать, хотя ей очень хотелось его подбодрить. Впрочем, Даня сам справился со своим настроением. Указал на две избушки в центре поляны, между корпусами элементарных магов, одну побольше, вторую поменьше.

«Странно, — подумала Рита. — Почему я не заметила их раньше?»

— В той, что правее и побольше, — голос Дани был уже вполне жизнерадостным, — живет Борис Кириллович.

— А левее?

— Лев… левее… — Даня, запнувшись, как-то странно взглянул на Риту… и ушел в свои мысли.

Но и Рита уже спрашивала просто так, на сегодня впечатлений было предостаточно. Девочка еще пока несмело, но уже строила планы: как бы так сделать, чтобы переехать в Заповедник? И потом, волхв сказал что-то про типовую экскурсию. Наверняка здесь раньше учились дети. А она чем хуже? Она тоже сможет! А отец будет ее навещать. Не все ли ему равно, куда приезжать? В Зеленоград или сюда, под Звенигород?

Чем дальше Рита думала, тем больше ей нравилась эта идея. Ведь в Заповеднике наверняка крылось еще очень много чудес! Вот что она сегодня видела? Кусочек соснового бора? И уже там ей повстречалась невероятная Маня, страж местности. Наверняка ведь с ней можно не просто познакомиться — подружиться! Жалко, конечно, что Тролль сбежал… Но он наверняка еще вернется. Конечно, вернется, раз волхв Борилий снова в Заповеднике, как иначе?

Или вот, корпуса эти диковинные, «элементарные». Их только-только запустили, а они уже работают куда лучше, чем всего час назад. А сколько загадок наверняка таит каждый из них! Какие там интересные люди, то есть маги будут работать! А уж про то, как она попадет в корпус друидов, Рита даже и мечтать до времени боялась. Она очень любила лес. Чувствовала волны каждого дерева. Иногда, когда Дани не было в Зеленограде (и теперь она знала почему!) девочка удирала в парк. И там слушала — не то, как ветер шепчется в кронах, не то музыку, похожую на игру тихого оркестра. В Зеленограде девочка никогда никому об этом не рассказывала — засмеют и будут показывать пальцами. Зато теперь… Зато теперь перед ней открывался целый волшебный мир. И Рита как никогда прежде преисполнилась решимости в нем остаться. Что бы ей за это ни прошлось отдать!

«А может быть, и не придется жертвовать чем-то совсем уж значимым, — внезапно подумалось ей. — Как там сказал волхв Борилий? Она мыслит в правильном направлении?»

Или как-то в этом роде, по крайней мере, смысл был именно такой. А значит…

— Как-нибудь само, — тихий голос друга прозвучал как гром среди ясного неба.

Рита вернулась в реальность.

Они с Даней по-прежнему сидели на теплом мшистом валуне на верхушке Холма, корпуса земляных. А она, признаться, унеслась мечтами уже далеко-далеко от этого места.

Надо было спускаться — с небес грез на землю, где она, по сути дела, была званой лишь наполовину гостьей. Да и то потому, что у взрослых приключилось что-то экстраординарное.

— Что само? — вздохнула тогда девочка.

— Само узнается, что это за избушка поменьше, — Даня во второй раз странно посмотрел на спутницу. — А ты о чем подумала?

— Да так… — Рита незаметно перевела дух. — А что с той избушкой?

— Повторяю, — с нажимом произнес Даня, — само узнается, что это за избушка.

— Само, так само! — Рита пожала плечами: она уже поняла, что лишнего никто говорить не собирается.

— Ну вот и славно, — обрадовался Даня. — К тому же нам пора. Что-то мне подсказывает: совет уже близок к завершению.

Мальчик оказался прав, из Дерева вышли двое, волхв и отец Риты. Направились к тем самым избушкам в центре поляны.

— Поторапливаемся, — вскочил с валуна Даня.

Рита поднялась на почему-то разом ставшие ватными ноги. Усилием воли заставила себя сделать первый шаг. Следуя за другом, не то сбежала, не то скатилась с Холма.

— Нам в ту, которая левее? — спросила шепотом.

— Правее. Там рабочий кабинет Бориса Кирилловича. Да не дрейфь ты так! Поверь мне, ничего страшного не случится.

Друг припустил чуть ли не бегом.

Рита молча последовала за ним.

Глава 6,
в которой решается судьба Риты

— Итак, Рита… — Волхв Борилий потянулся было к трубке, лежащей на огромном дубовом столе. Но, взглянув на сидящую перед ним девочку, отдернул руку. — Рита…

Девочка затаила дыхание. Не умом — сердцем она понимала, что сейчас решается ее судьба. И что помощи ждать неоткуда. Даня и отец остались снаружи.

— Что будем делать, Рита?

На этот вопрос девочка не смогла ответить. Как так, волхв, и не знает, что делать? Но потом, набравшись смелости, все-таки посмотрела в глаза этого несомненно очень сильного, и отнюдь не примитивно-физически, человека. И сквозь пелену своего страха заметила: у того был измученный вид. Да и глаза были блекло-голубого цвета.

«Наверно, он очень устал», — подумала вдруг Рита.

И внезапно решившись, отчетливо произнесла:

— Мне бы хотелось здесь жить и учиться. Очень.

— Вот и замечательно! — Глаза волхва потеплели и из блекло-голубых сделались насыщенно-голубыми. — Раз хочешь жить и учиться, значит будешь.

— «Буду»?.. То есть, я принята?

— А что, есть сомнения? — Глаза собеседника на миг окрасились в кислотный голубой. — Ну, это ты зря. Ты лучше вот что. Осмотрись тут пока. На меня, видишь ли, навалилось все разом и требует кучу сил и ресурсов. А у меня как раз с ресурсами в последнее время туговато. Особенно с временным!

С этими словами волхв вскочил из-за стола и пулей вылетел из избушки.

Рита осталась одна. Кажется, ее приняли в Заповедник. Приняли буднично и не феерично, между советом и неотложными делами.

                                        * * *

Прошло немало времени, прежде чем Рита нерешительно встала из-за стола.

Когда она заходила в избушку, перед глазами было темным-темно. Все силы девочки были направлены на то, чтобы выдержать беседу один на один с волхвом. И вот теперь испытание, если его можно назвать таковым, осталось позади. А впереди…

Впереди было окно. И резная рама. На подоконнике прямо из серебристого мха росли цветочки-незабудки. Девочка присела на корточки и заглянула под мох: земляной прослойки между ним и деревом не было.

В другое время Рита как минимум бы изумилась увиденному. Но уже пережитый ужас быть не принятой в Заповедник все еще сковывал ее. Поэтому она просто выпрямилась и осторожно посмотрела направо. Там, на дальней от входа стене, расположился красивый, резной и… тоже деревянный камин. И в нем полыхало пламя!

«И как дерево не воспламеняется?» — наконец-то смогла удивиться Рита.

И несмело не то подошла, не то подкралась и опасливо дотронулась пальцем до дерева. То, вопреки ожиданиям, оказалось комнатной температуры.

Рита перевела взгляд на огонь. Тот переливался сиренево-оранжевыми с вкраплениями багровых ноток лепестками. Девочка снова села на корточки и протянула руку… И пламя тут же потянулось к ней!

Рита отпрыгнула куда-то назад и… плюхнулась в стоящее рядом с камином кресло. То обняло ее — огромными плюшевыми лапами. Огонь, лизнув бок кресла длинным желтым языком, померцал и убрался восвояси.

«Ничего себе!..» — Рита ошарашено ощупала материал, из которого было сделано чудо-кресло. То ли бархат, то ли велюр. А может, что-то похожее — девочка не очень-то разбиралась в тканях. Одно ей было известно точно: ткани горят. А тут даже паленым не запахло.

Рита вдруг остро, очень остро поняла: ей банально не хватает знаний о том, по каким законам живет Заповедник и люди в нем.

Кстати, о знаниях… У стены напротив стояли шкафы с книжками. Интересно, в слова «осмотрись тут пока» входило несанкционированное взятие книжек с полки? Или надо все-таки спросить разрешения? А вдруг там секретное знание про какие-нибудь параллельные миры? Или эту, как ее там… о, мандрагору! А если она растет там, в книжке? И как заверещит?..

Рита, уже вставшая было с уютного кресла, села обратно.

Чтобы чем-нибудь себя занять, глянула вверх… да так и осталась сидеть с открытым ртом. Под толстой балкой (а точнее, сбоку от нее), вопреки здравому смыслу и закону всемирного тяготения, о котором совсем недавно разливалась соловьем физичка Анна Андреевна, спал какой-то енот.

…Или не спал?

— Наконец-то, — открыл глаза он. — Явилась не запылилась!

— Э-э-э-э?.. — опешила Рита. — Мы разве знакомы?

— Обижаешь, Ритка. — Енот покачал головой совсем как человек. — Гоша меня зовут. Неужто забыла?

Он, спрыгнув с потолка, мягко приземлился на плюшевый подлокотник кресла. Заглянул девочке в глаза.

— Нет, не помню, — нахмурилась Рита…

И вдруг не то поняла, не то почувствовала: именно Заповедник она старалась вспомнить все это время. И не могла — только засыпала. Вот и сейчас при попытке вспомнить Гошу в своей прежней жизни Рита начала проваливаться в сон.

                                        * * *

Проснулась Рита оттого, что в комнате негромко разговаривали.

— И ты не знаешь, что она любит больше всего? — вопрошал кто-то смутно знакомым голосом, в котором был целый букет ярких эмоций: изумление, растерянность, разочарование и что-то еще в том же духе.

— Не знаю. — Отец Риты был смущен и растерян не меньше своего собеседника. — Чай мы с ней пили в придорожных кафе. С пирожными. — Все-таки собрался с мыслями он.

— Это не говорит о том, что твоей дочери нравятся чай и непонятно каким общепитом, — это слово прозвучало как ругательство, — изготовленные пирожные.

В тоне говорящего проскользнули характерные неодобрительно-сварливые нотки, и Рита вспомнила: енот, спрыгнувший с потолка! Гоша.

Рита перевела взгляд. Гоша енотом не был — девочка прекрасно помнила поле этого животного — но внешне похожим на него существом около полуметра ростом. Одет был в ливрею.

Приглядевшись, Рита поняла: Гоша вообще не принадлежал к животному миру, его поле было… было каким-то… каким-то другим.

«Неужто?.. — начала догадываться девочка. — Неужто… домовой?»

И правда! Исчезает и появляется, заботится о гостях, об угощении. Спит под потолком… Конечно же! Это домовой! Вот это да!

— А о чем это говорит? — спрашивал тем временем отец.

— Что она проголодалась, — в голосе Гоши теперь звучало еще и презрение, — но очень тебя любит, а потому готова терпеть лишения и жрать всякую гадость. Эх ты… папаня!

Домовой был прав только отчасти. Кроме отца, Рита любила еще и дорогу. Хотя, конечно, любовь к последней не шла ни в какое сравнение с любовью к отцу. Как бы там ни было, «лишения» она не терпела, а принимала как должные. Кроме того, разве это не здорово — проголодаться, а потом попить чайку и заесть каким-нибудь кексиком?

— Так ничего и не вспомнишь? — Гоша спрашивал не для того, чтобы выиграть спор или унизить ее отца.

Он был при исполнении, и ему хотелось сделать свою работу хорошо. Да и порадовать «знакомую ему» Риту домовому хотелось тоже. Вот только папа, похоже, и впрямь был в замешательстве. Не знал он, что любит его дочь, а выдумывать ему не хотелось.

Пора было вмешаться в разговор. Рита открыла рот…

Но сказать ничего не успела.

— Не кипятись, Гоша, — примиряюще произнес Даня. — По-моему, Ритка вообще не любит есть.

— А тебя вообще не спрашивали, Данимир! — теперь в голосе Гоши звучал еще и очевидный для Риты страх. Легкий, но все-таки страх.

«Не может быть! — мысленно ахнула Рита. — Домовой что, боится Даньку? Ну дела! Он же мухи не обидит!»

— Даня прав, — Рита поспешила заговорить, и внимание присутствующих переключилось на нее. — Я не очень люблю есть.

Гоша, уже приготовившийся сказать что-то колкое Дане, замер.

— Упустили дитенка, — неодобрительно покачал головой он. — Что же… В таком случае я приготовлю телячьи отбивные. По крайней мере, их любит волхв Борилий.

Домовой, фыркнув, исчез.

Отец и Даня как по команде посмотрели на Риту.

— Кажется, я заснула. — Девочка не спешила вставать.

Кресло было невероятно, волшебно уютным! И потом, комната, то есть, «рабочий кабинет» волхва, была не такой уж большой, здесь было удобно общаться, сидя в кресле.

— Как прошло? — отец и Даня заговорили одновременно.

— Прошло? Да никак.

— То есть? — отец смотрел на дочь со смешанным чувством досады и… надежды.

Друг, наоборот, боялся разочароваться в ожиданиях.

— По-моему, я уже была сюда принята. — Рита сверилась с ощущениями от собеседования. — Борис Кириллович просто спросил, что ему со мной делать.

— И ты?.. — осторожно спросил отец.

Рита видела, что он боится ответа. Будто ей грозила какая-то опасность.

Но девочка не собиралась идти на поводу у чьих-либо страхов и опасений. Ей не два годика, она уже большая!

— А я сказала, что хочу здесь жить и учиться, — самым взрослым тоном, на какой была способна, ответила Рита.

— И все?

— Все. Волхв Борилий сказал, что если я хочу, то буду здесь жить и учиться, а у него мало времени. И умчался по своим делам. А вы чего ожидали?

Даня и отец переглянулись и синхронно пожали плечами. А Рита вдруг поняла: эти двое не просто знакомы. Они знают друг друга достаточно хорошо. Интересно, как это Дане все это время удавалось такое от нее скрывать? Ведь Даня и отец иногда пересекались там, в Зеленограде, но ни тот, ни другой ни намеком не выдали тайны.

Рита уже хотела снова обидеться, но вовремя вспомнила: у отца и Дани были очень веские причины так себя вести.

Одно ей было непонятно: откуда ее знал Гоша?

Рита уже открыла рот, чтобы утолить свое любопытство, как…

— Много будешь знать, скоро состаришься. — В комнату вошел волхв Борилий. Многозначительно так посмотрел на Риту… Увидев по глазам, что девочка поняла сказанное, произнес совсем другим тоном: — Гоша, обед скоро?

— Три минуты подождать в состоянии? — грянуло откуда-то из-под потолка.

Да так громко, что все присутствующие поморщились.

— Значит, отбивные, — спокойно прокомментировал волхв сварливый ответ домового. — Он пару часов назад замариновал мясо, осталось только зажарить. Давайте-ка, друзья! Рассаживаемся.

Не успели смолкнуть слова волхва, как на столе, точно сама собой, расстелилась клетчатая домотканая скатерка. А потом начали появляться — тарелки. Салфетки. Ножи. Вилки. Бокалы и чашки.

Рита с изумлением и восхищением одновременно смотрела на самопоявляющиеся приборы. А сама думала — о том, что волхв Борилий, несмотря на внешнюю ворчливость, невероятно человечный и очень добрый.

О том, что теперь их дружба с Даней может перейти на следующий, куда более доверительный и осмысленный виток.

О домовом Гоше и страже Заповедника Мане.

О неисследованных еще корпусах элементарных магов.

О манящей тайнами территории Заповедника.

И о том, что приложит все силы, все таланты, чтобы стать этому замечательному месту своей.

                                        * * *

— А теперь, Рита и Данимир, — волхв, даже не ополовинив тарелку, принялся задавать вопросы, — расскажите-ка мне об этом вашем новичке.

«О каком еще новичке?» — удивилась Рита.

Почему Борис Кириллович говорит так, как будто они оба должны были понимать, о ком идет речь? Она же здесь всего несколько часов, откуда ей знать, кто тут давно, а кто, как и она, недавно?

— Он назвался Игорем. — Волхв не без удовольствия смотрел на округляющиеся глаза девочки. — Он только сегодня появился в вашей школе. Забыла?

Такое забудешь! Иссиня-черные глаза и волосы. Невозможная для школьника эрудиция, искреннее недоумение: как можно не знать и не уметь элементарных вещей? И вдобавок к недоумению — семеро заснувших непонятно от какого воздействия хулиганов. Хулиганов, уже на следующем уроке глядящих на этого Игоря с нечеловеческой ненавистью.

Но откуда? Откуда про Игоря узнал волхв? И чем их новичок мог так его заинтересовать?

— Я рассказал про Игоря, — шепнул сидящий рядом Даня. В руку девочки ткнулась какая-то бумажка. — Ну, не тормози!

— Отлично. — Волхв увидел, что до Риты дошел смысл подсказанного. — Так что там с Игорем? Данимир, расскажи о нем еще раз, и поподробнее. Это может оказаться очень важно.

Как ни хотелось Рите узнать, чем окончилась та история с Игорем и хулиганами, она не могла не воспользоваться моментом. Да и начал Даня рассказывать с самого начала, так что время еще было. Девочка по-быстрому развернула записку, которую ей передал Даня.

«Не надо думать слишком откровенно. — Было написано на помятом листочке. — Борис Кириллович — телепат. Мысли читает».

Тут-то Риту и бросило в жар! Спешно принялась она вспоминать: первая встреча, еще в Звенигороде — там она беззастенчиво пыталась понять, что перед ней за человек. И вот совсем недавно мысленно окрестила его ворчливым…

— Рита, Рита!.. — Оторвал девочку от самоанализа голос волхва. — Не отвлекайся по пустякам. Лучше вот послушай, о чем Данимир говорит.

Даня как раз рассказывал о том, что случилось после того, как она уехала с отцом: те самые хулиганы из баскетбольной коробки напали на малышню со второго этажа.

— Не на Игоря? — от смущения Рита перебила друга самым невежливым образом.

— Нет, на малышню. А вот Игорь каким-то образом про это узнал. Когда я подбежал, он уложил уже троих. Я… поговорил по душам с двумя. Еще двоих скрутили физрук и трудовик. Биологии, как ты понимаешь, в тот день не было.

— И почему? — на автомате спросила Рита.

— Полиция приезжала, скандал был, — ответил за парня волхв. — Резюме, Данимир.

— Полной картины пока у меня нет, Борис Кириллович. Одно могу пока сказать. У хулиганов наших как будто посрывали последние предохранители.

— Что ты хочешь этим сказать?

Даня имел в виду прописные истины: как можно себя вести, а как нельзя. Обижать маленьких нехорошо, их надо защищать.

— И наши двоечники об этом прекрасно знали! — распалился Даня. — До этого они никогда на малышню не нападали. А тут… Вот правда, Борис Кириллович! Как будто предохранители им посрывали, другого сравнения у меня нет.

— Предохранители, значит… — Волхв повернулся к Ритиному отцу. — Что ты на это скажешь, Слава? Ты в свое время изучал этот вопрос… Слава? Что с тобой?

А Ритин отец в это самое время сидел ни жив ни мертв. В правой руке он держал телефон. Экран медленно гас…

— Тебе надо идти, Слава, — спокойно констатировал волхв. Он же, как уже знала Рита, телепат.

— Да, Борис Кириллович, — глухим голосом произнес отец Риты, — надо. Вызывают меня срочно. Придется вам вернуть Ритку домой.

И был миг, когда сердце Риты ушло в пятки. Домой? К Нелли? Нет!!!

— Нет, Слава, — твердо сказал волхв, и у девочки отлегло от сердца. — Рита остается в Заповеднике.

— В Заповеднике? — растерялся отец. — Уже? И без меня?

— Да, Слава. Это мое решение, и менять я его не намерен.

— Я услышал, Борис Кириллович. — Лицо взрослого было белым как мел. — Услышал. Но… тогда… Вы уж, пожалуйста, проследите за моей Риткой.

С этими словами маг по имени Вячеслав поднялся, обнял свою дочку — сильно-сильно! — и бегом выбежал из комнаты.

---

                                        * * *

Рита смотрела на захлопнувшуюся за отцом дверь. Девочку прямо-таки раздирали противоречивые эмоции. Да, Рита чувствовала яркую, мажорную радость: она остается в Заповеднике! За нее заступился волхв Борилий!

Но помимо радости Рита ощущала жгучую обиду на отца. За то, что он хотел снова отдать ее этой Нелли!

И сквозь эти чувства проступало сильнейшее недоумение: что могло так испугать отца? До этого момента она вообще не подозревала, что он может испытывать такой страх. Папа же смелый! И сильный. И тому были бесчисленные подтверждения. Например, когда они вместе гуляли по лесу, а на них из зарослей выскочил медвежонок…

Медвежонок был бурый и походил на прыгающий мячик. Он был совсем не такой, какими бывают медведи — непредсказуемыми и мощными. Хотя в нем тоже чувствовалась сила. Точнее, росток будущей силы. А еще он хотел играть.

Пятилетняя Рита шагнула к зверенышу навстречу…

И была подхвачена папой на руки.

— Мишке пора домой, малыш. — Отец прижал дочку к себе.

В тот же миг раздался жуткий, пробирающий до костей рев. Громко затрещали ломающиеся ветки. Из подлеска вывалилась медведица.

Посмотрела на взрослого и ребенка…

На медвежонка…

И отвесила отпрыску оплеуху!

Медвежонок сел на попу и затряс головой.

Так сидел он какое-то время, а человек и зверюга смотрели друг на друга. Но вот медведица, издав неопределенное хрюканье, легла на живот, и медвежонок забрался на ее спину. А потом медведица поднялась на лапы и направилась в лес…

В тот раз Рите было спокойно, ведь отец не испугался, иначе его настрой передался бы и ей. Уже потом, то ли в четвертом, то ли в пятом классе Рита прочитала в книжке: мало кто может сравниться в ярости с медведицей, почуявшей угрозу своему потомству. Отец не мог об этом не знать, но в нем не было и тени страха. Он тогда смог защитить себя, Риту и даже медведицу — от ее инстинктов, а тем самым и маленького медвежонка от сиротства.

И вот теперь ее отец боялся. И боялся так сильно, что не мог понять: его дочери гораздо, неизмеримо лучше быть здесь, в Заповеднике, чем в Зелике с Нелли!

«Что же папу так пугает?» — Тревожными пичугами бились мысли.

Но вслух Рита ничего не говорила. Ждала, что скажет волхв.

— Итак, Славка ушел, — нарушил тишину тот. — Рита, ты остаешься здесь. И я очень прошу, не забивай себе голову тем, что понять не сможешь.

«Не смогу понять?!» — хотела было крикнуть Рита.

Но не решилась. Зато заговорил Даня:

— И что же Рита не сможет понять, Борис Кириллович?

— Многое, Данимир, — спокойно ответил волхв.

И было несколько секунд, в течение которых двенадцатилетний мальчик и волхв смотрели друг другу в глаза — Рите тут же вспомнилась, как вчера возле больницы дядя Толя и Даня смотрели друг на друга. Вот только, Даня сейчас был не таким, как вчера с дядей Толей. Сегодня друг остался открытым и дружелюбным.

— Вот теперь ясно, Борис Кириллович, — с легким сердцем наконец произнес он.

— И я этому рад, Данимир! Искренне рад. А теперь давайте вернемся к обсуждению этого вашего новичка Иго… — не договорив, волхв вытащил из кармана телефон.

Рита смотрела на Бориса Кирилловича и видела — как меняется его настроение. Как вспыхивают стальным багрянцем глаза.

— Сейчас будем. — Волхв дал отбой. Перевел взгляд на притихших ребят: — Пацану вашему из колодца совсем плохо. Умирает.

— Умирает? — Риту бросило в жар.

Признаться, она совсем забыла о спасенном ими мальчугане! Ведь сперва приехал отец, потом появился новичок, потом она попала в Заповедник…

— Не время казниться, Рита. — Волхв протянул ребятам обе руки. — Идемте!

Рита взялась за протянутую ладонь…

А в следующий миг мир взорвался тысячью радужных брызг! Рита от неожиданности зажмурилась… А когда открыла глаза, рабочего кабинета волхва больше не было.

Глава 7,
в которой Рита и Даня принимают участие в излечении варра

Оказалась Рита — вместе с волхвом Борилием и Даней — во дворе больницы, возле уже знакомых скамеек. Там уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу дядя Толя.

— Вы тут постойте пока, а мне отойти надо. — Поручив ребят взрослому, волхв снова открыл радужный портал.

В другое время Рита наверняка как минимум удивилась бы такому способу перемещения. И тому, что она им — и десяти секунд не прошло! — смогла воспользоваться. Но тогда она просто смотрела на часть пространства, дробящегося на тысячу малюсеньких зеркал, и думала: только бы волхв вернулся поскорее! Тогда все будет хорошо. И мальчишка не умрет.

— Кома? — Даня, в отличие от Риты, на портал не смотрел.

И таким был голос друга, что девочка мигом вернулась в реальность. Реальность, в которой огромный дядя Толя весь как-то сжался и сник.

— Да, — сипло произнес он. — Из поверхностной перешел в глубокую. Кроме того, парню грозит ампутация обеих ног. Врач, Степаныч, помнишь такого? Ну так вот, Степаныч мне позвонил: плохо, мол. Некроз тканей. И у парня из старших только дед и бабка. Родители погибли в аварии.

— Понял, Анатолий Михайлович, — с досадой сказал Даня, — понял. А почему… — он кинул быстрый взгляд на Риту и, внезапно решившись, затараторил: — А почему его сразу нельзя было отправить к нам? Друиды бы его живо на ноги поставили!

Друиды? Рита, несмотря на ситуацию, не смогла не удивиться. Получается, они не только древесные маги? Они еще и врачи?

— Неправ был, — с очевидной злостью на себя ответил Анатолий Михайлович. — Думал, обойдется. Да и не знал, что у мальчишки, считай, никого нет.

«Так чего же мы ждем? — снова удивилась Рита. — Даня и сам умеет лечить! И даже с того света вытаскивать!»

И Рита даже собиралась сказать об этом вслух, как открылся уже знакомый радужный портал, и из него вышел волхв. И почти одновременно с ним появился Игорь — казалось, выткался из сумерек.

«А этот как здесь очутился? — Рита ошалело смотрела на полузнакомого парня. — Что он тут делает?»

В надежде получить ответ Рита старалась думать отчетливо. Но волхв не отвечал на нарочито громкие мысли девочки. Он вообще на нее не смотрел — только на Игоря.

— Добрый вечер, ученик И-горр.

В голосе волхва звучала торжественность. А еще он еле заметно наклонил голову! Кто же этот Игорь такой, что с ним так церемонится целый волхв?

— Здравствуйте, волхв Борилий. — Игорь наклонил голову в ответ.

Рита и Даня, одинаково открыв рты, смотрели на него.

Смотрел на Игоря и дядя Толя — с настороженностью и опаской.

— Итак, все в сборе. — Волхв обвел всех взглядом багровых глаз. — Будем решать.

Что решать? Рита переводила взгляд с одного взрослого на другого. Почему они застряли тут, во дворе, когда там, в палате, умирает мальчишка?

— Без Степаныча решать? — пока Рита силилась понять, что к чему, заговорил дядя Толя.

В низком голосе взрослого звучали одновременно и надежда, и ярость.

— А чем он поможет? — Развел руками волхв. — Не о медицине же речь пойдет. Сядем пока. — Указал на лавочки он.

Даня с Ритой уселись напротив взрослых, Игорь — особняком, сбоку от тех и других.

Пауза затягивалась, все молчали. Рита, над которой дамокловым мечом висела необходимость помочь мальчишке, невольно отметила, что в ситуации присутствует церемониальность.

— Итак, — наконец волхв заговорил, — твои претензии, ученик И-горр.

— Друг.

В голосе странного парня не было эмоций, только чернющие глаза горели нездоровым блеском. Даня с Ритой переглянулись. Чем маленький мальчишка мог навредить другу Игоря? Ведь Игорю было неинтересно общаться даже с ними, одногодками! Поди, этот его друг был старше их самих!

И потом, какие еще претензии? Да еще такие, чтобы ими занимался целый волхв?

— Твой друг жив.

— Знаю. — Голос Игоря дрогнул. — Где он?

— В нашем… — волхв замялся, подбирая слово. — В нашем госпитале. И мы делаем все возможное, чтобы он выжил.

— Это понятно.

— Претензии к Данимиру есть? — волхв, как и Игорь, говорил без эмоций. Но его глаза были багрового цвета.

— Нет. — Игорь оставался совершенно бесстрастным. — И к Маргарите нет. Их отношение ко мне можно назвать дружественным. Порой, — он кинул взгляд на Риту, — в ущерб своему самолюбию.

Рита вспыхнула как маков цвет. Она прекрасно помнила, что думала об Игоре, как о зазнайке.

— Они не виноваты в том, — Игорь устремил взгляд на волхва, — что спасли человека, смертельно ранившего варра.

Кого? Варра? Даня и Рита переглянулись. Неужели спасенный ими ребенок смертельно ранил друга Игоря? Как ему это удалось? И почему «варра»? Что все это означает?

— Это маленький ребенок, ученик И-горр. — В голосе волхва Борилия чувствовалась безнадежность. — Он не ведал, что творил. Прими к сведению.

Игорь не изменился в лице.

— Я знаю, что ребенок. Но если вы попытаетесь его спасти, моя… мой друг умрет. Это будет большая потеря для меня, — голос странного парня, казалось, стал еще бесстрастнее, чем раньше, — но я переживу. А для вас это закончится плачевно, и вы об этом знаете. Равно как и то, что от меня это уже не зависит.

— У нас есть шанс? — Дядя Толя, казалось, превратился в натянутую струну. — Хоть один?

«Шанс на что?» — Рита ничего не понимала.

Они что, сошли с ума? Обсуждают, лечить или нет маленького мальчишку? Верят в то, что его смерть сможет спасти друга Игоря?

— Рита, — волхв устало посмотрел на девочку, — нельзя ли соображать потише?

— Пусть думает. — В голосе Игоря появился намек на эмоции. — Она думает хорошо… Почти всегда хорошо. А когда плохо — старается исправиться.

Рита заалела еще сильнее.

Даня успокаивающе тронул ее руку. Но его пальцы ходили ходуном, и Рита вдруг осознала: ее друг близок к пределу.

— Борис Кириллович! — вдруг решился он. — Позвольте мне! Я, может быть, справлюсь.

Голос Дани обладал такой силой, такой искренностью, что Рита подумала: ура! Обошлось! Все будет хорошо!

Но в следующий миг она ощутила волну страха и ярости, исходящую от Игоря.

И увидела, как выпрямляется и так вытянувшийся в струну дядя Толя.

— С чем ты может быть справишься, человеческий детеныш? — Внешне Игорь выглядел бесстрастно, но внутри у него, должно быть, все клокотало. — Ты хоть понимаешь, с кем и чем тебе придется иметь дело?

— Я попробую справиться, — Даня никак не отреагировал на агрессивный подтекст слов Игоря, — но мне понадобится помощь.

— Я почти ничем не смогу тебе помочь, человеческий детеныш. — В голосе Игоря слышался ужас. — Учти это.

Рита видела, что Игорь, этот не то друг, не то враг, тоже близок… не к отчаянию, нет. К тому, чтобы совершить непоправимое? Или, как и Даня, к пределу?

— Подождем чуть-чуть, ученик И-горр, — произнес волхв. — Помощь уже на подходе.

— У нас мало времени, волхв Борилий, — только и сказал Игорь.

После его слов повисла тишина. Потянулись мгновенья. Секунды. Вот они сложились в одну минуту. Потом в другую.

Вот Игорь, бросив взгляд на вечереющее небо, начал медленно подниматься со скамейки…

И тут волхв просветлел лицом:

— А вот и помощь!

Рита с изумлением увидела, как в пространстве появляется очередной телепорт — на этот раз высотой больше человеческого роста, несущий с собой чистоту и дыхание огромного водного массива. Из перехода на асфальт поочередно ступили двое. Один — еще больше дяди Толи, добродушный, с густой каштановой шевелюрой. Второй — мрачный и очень худой. Оба были в длинных черных рясах.

                                        * * *

— У вас пять земных минут. Не больше. — В голосе Игоря уже не было бесстрастности.

Сейчас, когда переговоры были закончены, он как никогда раньше походил на ребенка, пусть и подростка. Даже вчера, когда он только появился в их классе, Игорь выглядел по-другому. Спокойно. Уверенно.

Рита украдкой наблюдала за ним, не решаясь подойти ближе. Сначала Игорь ходил по больничному скверику, туда-сюда, туда-сюда. Затем уселся на лавочку — весь какой-то встрепанный, взъерошенный. Потом втянул ноги и обхватил колени руками.

Замер.

…День выдался пасмурным, даже мрачным. Сквозь плотную пелену серо-желтоватых облаков еле-еле угадывалось Светило — огромное, красное.

Учитель говорил, что когда-нибудь Светило взорвется, и их мир сгорит в одно мгновение. Но тут же оговаривался: это будет нескоро. Очень нескоро.

— И-горр! — Она редко раскрывала клюв. Только когда на то была веская причина. — Мое испытание определено. Я отправляюсь в мир 14856747.

— Плохо. — И-горр уже давно не показывал, что у него на сердце. — Оттуда часто не возвращаются.

Их, старшеклассников Школы, и так уже осталось трое из пяти. Двое погибли в мирах, назначенных им в качестве испытания.

Учитель говорил: все миры испытаний красочные, яркие. В их мире, казалось, были только темно-серые скалы, дождь и плотные облака, сквозь которые в дневное время иногда пробивалось красное Светило. Но здесь был их дом, и они не знали другого.

— Если я почую неладное, О-гарр, я пойду за тобой! — И-горр расправил крылья. Он уже мог летать и даже парить, крылья больше не подводили его. — И пусть меня исключают из Школы!

— …Мы готовы, ученик И-горр!

Голос умного гуманоида из мира 14856747 разбил видение.

Варр поднял голову.

— Мы готовы, И-горр, — повторил волхв Борилий.

Игорь поднялся со скамьи, сделав странное движение руками — будто хотел взлететь. Сейчас он казался куда более человечным, чем раньше, хотя от него фонило, и гораздо сильнее, чем когда бы то ни было — тем самым следом из бетонного колодца. А еще в Игоре чувствовалось что-то такое… готовое взорваться!

— Друже Терентий, — повернулся к огромному человеку в рясе Борис Кириллович, — открывай переход.

Рита так и не смогла понять, что именно сделал этот Терентий. Он не совершал пассов, не трогал амулетов. Но, как и пять минут назад, повеяло свежестью водного массива, и в пространстве открылся огромный тоннель. На его конце виднелось громадное дерево.

— Смелее! — Волхв Борилий протянул замешкавшейся Рите руку. — Не бойся, не утонешь.

— Я не… — Рита хотела сказать, что не боится.

Но не успела. Ведомая волхвом, она уже шагала вперед.

Куда-то исчезли все звуки большого города. Кругом была вода. Рита шла по ней, точно по твердому полу. Она могла дотронуться до нее рукой — сбоку от себя. И сверху, над головой. По лицу девочки стекали струйки воды…

Все ее существо тоже, казалось, наполняла вода.

Это было так удивительно, что Рите захотелось идти как можно дольше… Но через три шага девочка ступила на подстриженную травку. Впереди высилось Дерево, корпус друидов.

— Прямо экскурсия, Терентий, — несмотря на ситуацию, волхв Борилий улыбнулся. И багровые глаза на несколько секунд стали синими-пресиними. — Спасибо, старина!

— Всегда пожалуйста. — Большой человек в рясе подмигнул товарищу уже оранжевым глазом.

«И этот — волхв!» — Рита не смогла сдержать мысленного восклицания.

Тем временем рядом с Деревом появился сухонький старичок. Тоже в мантии, только темно-оливкового цвета. В руках у него была длинная палка с зелеными листочками.

— Прибыли? — вместо приветствия осведомился он. — А где мальчик?

— Здесь.

На руках худого хмурого человека в рясе покоился тот самый угодивший в колодец мальчишка. Где он его взял? И когда? Рита так и не поняла.

Впрочем, это было неважно. Ситуация была напряженная, предельно сжатая по времени. Ни тебе водного волхва как следует рассмотреть, к чуду прикоснуться, ни со старичком с посохом, в биополе которого звучали мудрость и доброта, поздороваться.

— Веди, друже Максим, — почему-то грустно сказал волхв Борилий.

Старичок, дотронувшись посохом до замшелого бока Дерева, открыл проход.

                                        * * *

Оказавшись внутри Дерева, Рита замерла в восхищении: уходил ввысь огромный полый ствол, озаренный многочисленными светлячками, по нему вилась винтовая лестница без перил. Некоторые ступени имели форму огромных древесных грибов, за ними угадывались двери. Верхние ступени тонули в сумраке.

Рите очень хотелось подняться по лестнице, но она усилием воли подавила в себе несвоевременное желание.

— Сюда. — Провожатый направился к одной из дверей у подножия.

«А мы тут поместимся?» — Рита с сомнением смотрела на небольшое, хоть и высокое дупло. Однако места хватило всем, даже еще осталось.

Какое-то время ничего не происходило, лишь на какой-то миг девочка почувствовала, что они движутся вниз.

Рита все хотела спросить: как, зачем, почему?.. Но все, включая Даню, были уж очень сосредоточенными.

— Выходим.

Снова открылась дверь, и Рита увидела, что они оказались в небольшой пещере. С потолка свисали корни — сеть мелких и покрупнее живых веточек. Было душно, хотя воздух не был спертым. И он буквально был пропитан тем самым «следом» из колодца.

— Нижний лазарет. — Волхв Борилий стиснул Ритину руку. — От меня — ни на сантиметр.

Робея, Рита последовала за волхвом, пока…

— Здесь. — Качнулось навершие посоха.

В толще хитросплетения корней зажглись красноватые огоньки. Светлячки?

В их тусклом свете было видно — опутанный корнями, над полом, прямо в воздухе висит огромный черный ворон. Казалось, он спал. Но вот его веко дрогнуло, и на вошедших глянул мутный глаз.

— О-гарр!.. — не то крикнул, не то каркнул Игорь.

Бросился к ворону огромным прыжком.

— И-горр!.. — Звук шел, казалось, отовсюду. — Ты все-таки пришел.

Ворон перешел на гортанный клекот, Игорь ему вторил. Какое-то время они говорили между собой. Остальные стояли молча, не шевелясь.

Потом Игорь (или все-таки И-горр?) отвернулся от ворона.

— Двуногий кидался в нее камнями, — в голосе парня слышались отчаяние и боль, — а потом разрезал ей живот. О-гарр только ступила на Землю. Она была слаба и не смогла за себя постоять. Вы уверены, что хотите спасти жестокого детеныша человека?

«У нас много таких жестоких!» — хотела было крикнуть Рита.

И не смогла. Правда, исходящая от Игоря, мешала ей высказать свою.

— Я попытаюсь, — сказал Даня. — На здоровье О-гарр это не отразится.

На это Игорь не стал возражать. Но от него, варра в человеческом обличье, исходила эмоция обреченности, физически ощущаемая Ритой.

— Ребята, времени нет. — Голос хмурого в рясе чуть разрядил атмосферу. — Подсоединяем мальчишку. Данимир, отвечаешь за его жизнь… или смерть. Если почувствуешь, что уходит — ни в коем случае не препятствуй.

Теперь и маленький мальчик оказался висящим в корнях. Головы варра и человека соприкасались.

— Я понял, наставник Владимир, — Даня выделил ударением «а». — Если я не смогу его задержать — пусть уходит.

Даня, дядя Толя и Рита выстроились полукругом у земного мальчика. И-горр и двое в черных рясах встали возле висящего в корнях варра. Волхв Борилий оказался посредине.

«Что делать? — мелькнула паническая мысль у Риты. — Я же ничего не знаю!»

Она думала, что ей никто не ответит — все словно ушли в себя.

И ошиблась.

— Знать свою правду, Рита Орлова. — Голос Игоря звучал абсолютно бесстрастно. — Ту, о которой ты думала. Что на планете Земля «много таких жестоких».

— И чувствовать то, — сжал руку девочки волхв Борилий, — что ты чувствовала, когда вы с Данимиром кинулись мальчишку спасать. А теперь — тихо!.. Максим?

— Все готово. — Старичок коснулся посохом корешков над головой, и разлилась темнота.

Сначала ничего не происходило. Было тихо-тихо.

Рита, как ее и наставляли, принялась усердно думать — о том, что мальчик не виноват. То есть виноват, конечно. Но не до конца. Просто на Земле много жестоких детей. Они не ведают, что творят. Но они рождены для жизни.

Девочка как раз додумывала мысль о том, что почти все жестокие дети рано или поздно взрослеют, и к ним приходит желание защищать и кормить братьев наших меньших, когда из темноты проступила огромная серая воронка. Страшная, вращающаяся, она не принадлежала этому миру. Но она могла в себя затянуть.

Тут-то Рите и стало жутко. Очень жутко! Настолько, что она зажмурилась… Но воронка все равно стояла перед глазами. И тогда девочка решила последовать совету волхва — вспомнить самую первую встречу с мальчишкой. Сделав над собой неимоверное усилие, Рита увидела сквозь воронку: вот они с Даней заглядывают в колодец. Видят мальчика, стоящего по колено в кипятке…

Затхлый пар. Гладкие бетонные стены колодца. Под правой коленкой — маленький камешек… Больно. Рита склоняется ниже и… чувствует чей-то след.

---

Она четко знает, что здесь не было раненого варра. Мальчик попал в колодец сам. Но след-то есть! И тогда она решает посмотреть, куда он ведет.

Она встает на ноги, и камешек перестает жалить ее правую коленку. Идет по следу — в обход старого стадиона. Туда, где на трухлявой скамейке лежит большая черная птица. У нее сломано правое крыло и разрезан живот. Из полуприкрытого глаза катится крупная слеза… Рита бросается к ней — помочь!

Но ее что-то не пускает, тянет обратно.

Рита пятится назад и одновременно зовет на помощь. Это все, что она может сделать для беспомощной страдающей птицы…

Боль в левом плече — это она ударилась о металлический столбик ограды.

Рита не обращает на боль внимания, она продолжает звать на помощь… и видит, как пространство вокруг птицы разлетается радужными брызгами!

Из перехода выпрыгивает волхв Борилий. Его движения судорожные, наверное, он чужой для этой реальности. За ним появляется худой хмурый человек в рясе, он ступает уже твердо и уверенно. Хмурый бережно берет раненую птицу на руки.

— Всё.

Все? Рита открыла глаза.

Было темно — хоть глаз выколи. Но жуткая воронка исчезла!

Что это значит? Получилось?

Все живы?

— Максим, дружище! — Голос волхва Борилия хрипел. — Света бы нам. Мне сейчас не сдюжить.

— Сейчас, Кириллыч. Сейчас… Пальцы к посоху прилипли.

---

— А ты всей рукой двигай, старина. — Кажется, это был голос огромного волхва Терентия. — Так оно быстрее получится.

Внезапно стало очень шумно. Отовсюду сыпались шутки. Рита и хотела бы присоединиться к всеобщему веселью, но робела. Даня тоже молчал.

Но вот наконец зажегся красноватый свет. Стало видно: в корнях по-прежнему висят двое.

— Они живы? — осмелилась спросить у друга Рита.

— Да, оба. — Даня высвободил руку из сведенных, будто судорогой, пальцев девочки. — Мальчишка в поверхностной коме. Дерево его вылечит и пропитает добротой.

— А?..

— А потом его разбудят и отправят домой.

Но Рита хотела знать отнюдь не об участи мальчишки.

— О-гарр спит. — Игорь, пошатываясь, брел по направлению к ребятам. — Она практически здорова. Данимир… Данимир, ты станешь великим повелителем жизни и смерти. Рита… Рита, спасибо тебе.

Игорь почтительно наклонил голову… и упал бы, не подхвати его на руки дядя Толя.

— Очнется. — Старый друид, коснувшись посохом варра, нашел его состояние удовлетворительным. — Выспится и станет как новенький. Поднимаемся, друзья?

Глава 8,
в которой Рите приоткрывают ее прошлое

— Неплохое у тебя начало. — Волхв потер виски. — Запоминающееся.

Рита и волхв Борилий сидели за огромным столом в холле корпуса друидов. Все остальные отбыли восвояси. Ушел огромный волхв Терентий, напоследок обдав всех присутствующих мельчайшей водяной пылью. Растаял в воздухе темный волхв Владимир — тот самый хмурый человек в рясе, которого Даня считал наставником.

Темными волхвами, насколько успела понять Рита, называли некромантов большой силы. Но все равно, от этих слов веяло чем-то таким… жутким и беспросветным.

— А этот… темный волхв Владимир, — решилась девочка задать мучивший ее вопрос. — Он хороший?

— Вполне, — улыбнулся волхв Борилий. — А еще он очень терпеливый учитель. У тебя будет возможность в этом убедиться.

На это Рита промолчала: вот Даня некромант, пусть он у темных волхвов и учится.

— Это само собой, — снова улыбнулся собеседник.

Тут-то Рита и вспомнила уже затертое последними событиями: Даня же сказал, что Борис Кириллович телепат!

— И это правда. — Волхв не спускал с девочки горящих сиреневых глаз. — Но обо мне как-нибудь потом. А сейчас поговорим вот о чем. Тебя пугает словосочетание «темный волхв». И в чем-то ты даже права… Но как ты думаешь, кто такой Данимир?

— Он что, того?.. — Рита затравленно оглянулась.

Но Даня уже уехал вместе с дядей Толей — по крайней мере, он ей так сказал. Неужели ее друг — темный? И, если он волхв, значит, умеет растворяться в воздухе, как тот мрачный Владимир?

— Умеет. — Волхв, не мигая, смотрел на Риту. — Знаешь, что произошло полчаса тому назад? Обычный на вид мальчик… Как ты его называешь? Данька?

— Сейчас уже Даней. Мы ведь уже большие.

— Понятно. — Глаза собеседника на миг окрасились в кислотные тона. — Так вот, обычный на вид мальчик Даня взял огромного дядю за ручищу и без всяких пассов открыл пространственный переход.

В ответ Рита только и смогла, что разинуть рот. Вот так живешь себе, живешь… Дружишь с человеком… И тут на тебе! С утра он, оказывается, некромант. А к вечеру и вообще — волхв! Причем темный.

И ведь не спросишь, как и откуда — глупый вопрос. И узнавать, куда телепортировались Даня и дядя Толя, тоже бессмысленно. Может, и к больнице, где дядя Толя наверняка оставил машину. Только вот, это было по большому счету неважно. Про дядю Толю можно будет расспросить когда-нибудь потом — кто он на самом деле и чем занимается. Сейчас Риту интересовал закадычный друг Даня, обычный мальчик из обычной школы, единственной отличительной чертой которого была склонность спасать все живое на своем пути.

— Но почему Даня не вылечил мальчишку прямо там, на стадионе? — наконец нашла, что спросить Рита. — Если он того… темный волхв!

— Думаю, он пытался, — пожал плечами собеседник. — Пытался незаметно для тебя, ведь ты помнишь, что о Заповеднике и магии нельзя говорить?.. Ага, вижу, что помнишь. Это хорошо. И вдвойне хорошо то, что ты была рядом с Данимиром на стадионе. Я думаю, именно из-за тебя Данимир не смог вытащить мальчишку из комы там, на месте.

Рита в ужасе воззрилась на собеседника:

— Почему хорошо?

— А ты уже забыла то, чему сегодня стала свидетелем? — вопросом на вопрос ответил волхв.

Больше ничего сказать Борис Кириллович не успел. Послышались легкие шаги. В холл вошел давешний старичок. Его летящая походка никак не вязалась с седой бородой.

— Ну здравствуй, Рита! — Оливковые глаза так и лучились добротой. — Теперь, после трудов праведных, можно и поужинать.

---

                                        * * *

Ужин Рите понравился.

Никто не пичкал едой, зато можно было расспросить — и про стража Маню, и про домового, и про то, что такое этот нижний лазарет.

— Сила земли там, — сощурил оливковые глаза старый друид, добрый волшебник по облику и по сути, — и всего Дерева. А чтобы тебе понять… Посмотри-ка сначала вверх!

Рита взглянула: ствол, уходящий высоко-высоко. Светлячки — совсем разошлись, затеяли праздничную иллюминацию! Там и сям невесомыми тенями на ступенях винтовой лестницы сидят друиды. Отдыхают после долгого рабочего дня?

— Здесь легко, — улыбнулась Рита. — А внизу давит.

— Примерно так, — кивнул дед. — Тяжелых больных мы лечим внизу. Ваш И-горр находится в другом лазарете.

Он поднял руку и показал куда-то в середину ствола посохом, превратившимся в указку с встопорщившимися листочками.

Рита попыталась было рассмотреть: что там? Но ничего, кроме двух друидов, невесть как уместившихся на одном уступе, не обнаружила.

— Тебе, наверное, интересно узнать, — волхв с улыбкой наблюдал за девочкой, — как друиды здесь живут?

Конечно, Рите было интересно это. И многое другое. Но, признаться, ее куда больше интересовало собственное будущее. А вот вдруг волхву покажется, что она неспособна к магии, и он отправит ее домой? К Нелли Павловне под крылышко?

— Никакой Нелли Павловне я тебя не отдам, — пролил бальзам на сердце девочки телепат, — и думать забудь про такие глупости! А вот где тебя поселить, это вопрос… Может, рядом со мной?.. Друже Максим? Сможете прирастить к соседней избушке пару комнатенок?

Рита навострила уши: что значит прирастить комнаты? Уж не напутал ли чего волхв Борилий?

— Легко, — поднялся друид. — Пойдем, Рита. Заодно посмотришь, как мы работаем.

Волхв оказался прав: друиды комнаты именно растили.

Открыв от изумления рот, Рита смотрела, как дедов посох, обернувшись этакой лианой, ползет по зеленой травке, раскладывая сосновые шишки по периметру обещанных «комнатенок».

Как становятся друиды по углам, как заводят протяжную песню на неведомом языке.

Как шишки пускают светлые росточки, и те ползут по всем возможным направлениям — в землю, вверх, друг к дружке…

— Насмотрелась? — неслышно подошедший волхв едва не напугал девочку. — Это долгая работа, почти на всю ночь. Пойдем пока ко мне в кабинет, поговорим.

Так Рита узнала, что родилась в Заповеднике.

                                        * * *

Какое-то время девочка молчала — просто не знала, что сказать. А в сознание стучались неумолимые факты. Вечно преследовавшее ее ощущение, будто она что-то забыла. Сны-симфонии — про Дерево, про сосновый бор. Неповторимое по интонации Гошино: «Явилась — не запылилась!» Рита на всякий случай подняла голову вверх. Вдруг домовой и сейчас там, под балкой?

Но нет, под потолком никого не было.

Рита посмотрела налево. Каминный огонь по-прежнему переливался непривычными глазу тонами. Ощутила себя в кресле, в котором сидела — то было необыкновенно уютным. Втянула ноздрями воздух — стены еле уловимо пахли нагретыми солнцем соснами…

Кстати, о стенах!

— А Заповедник как-то отделен от обычного мира? — выпалила Рита.

На самом деле это было не так уж и важно для нее, просто молчание уже начало тяготить.

А Заповедник оказался отделен от мира высоким бетонным забором. Попасть в него можно было не только через ту избушку-портал, как это сделала Рита, но и через ворота.

— Вы ведь ехали по дороге? — спросил волхв. — Да, вижу, по дороге. Потом свернули и оказались на автостоянке. Если бы проехали по дороге еще метров триста, то уперлись бы в ворота.

— Ага. — Рита не знала, как продолжить беседу.

Сказать, что пространственный переход, по которому она попала в Заповедник, похож на переход ее собеседника? Или вот волхва Терентия? Только у Терентия переход состоял из воды, а местный имел иную стихийную природу?.. Но не это сейчас волновало ее, и собеседник-телепат наверняка об этом знал. Но как озвучить то, о чем страшно было даже подумать?

И тогда Рита пошла проверенным путем — спросила о том, что имело хоть какое-то значение: почему отец боится Маню? Наверняка волхв знал ответ на этот вопрос.

Однако волхв всеведущим не был:

— Не знаю, Рита. Слава прекрасно знает Маню, а она — его. А боится Слава… Может быть, потому, что Слава у нас все больше по металлу? А деревья с металлистами не очень дружат, знаешь ли. А Маня очень сильная, поверь. Возможно, поэтому Слава ее и опасается — чисто инстинктивно.

— А я сразу поняла, что Маня классная, — пробормотала Рита.

— И ты права. — Волхв вдруг пристально так посмотрел на девочку…

И та неожиданно для самой себя решилась на откровенность: если она здесь родилась, то почему жила в Зеленограде? Не способна к настоящей магии? Только на то и годится, чтобы с Маней переглядываться?

— Так не пойдет, Рита, — покачал головой волхв. — Ты совсем-совсем не виновата в том, что жила в Зеленограде. Просто в Заповеднике одно время было очень неспокойно. Тебе стало небезопасно здесь находиться.

— Но почему я все забыла? — Рита не знала истории Заповедника, и ее волновало то, в чем она хоть как-то ориентировалась. — А Даня — нет.

— Данимира нельзя было заставить все, как ты выражаешься, забыть, — покачал головой волхв. — Только если убить.

— Нет! — Рита вжалась в кресло. — Только не Даньку!

— Вот и я о том же. А что касается остальных магов… Слушай.

Так выяснилось, что волхв Борилий долгое время в Заповеднике отсутствовал. За это время много что изменилось. Корпуса стояли пустыми, люди разъехались.

— Тут было так тоскливо… — Глаза собеседника потускнели. — Ты даже не можешь себе представить! Маня, на что уж дерево деревом, и то в депрессию впала.

— Это как? — шмыгнула носом Рита.

Вернувшаяся было обида — на отца, дядю Толю, Даню — начала таять.

— Сосной прикидывалась, вредина. — Глаза волхва приняли соответствующий цвет, рыжий с зелеными слоями вперемешку. — Старина Максим порой появлялся здесь, хотя это было чревато для него неприятными последствиями. Так Маня пряталась даже от него. Поди, разыщи ее!

Да уж! Рита, представив себе, как добрый дед подходит к дереву, прислушивается, укоризненно качает головой и переходит к другому, улыбнулась.

Но потом улыбка сползла с лица: Маня Маней, но почему она все забыла?

— Ты уж извини меня, Рита, — разом погрустнел волхв. — Не было у меня иного выхода, поверь. Я тебе блок на память поставил, перед тем, как тебе надолго отсюда уехать.

— И так крепко поставил, — посреди комнаты возник Гоша, — что моя малышка меня позабыла. И тебе не стыдно?

Волхв в ответ только развел руками.

Рита смотрела на эту парочку и не знала, что думать. С одной стороны, она не могла не оценить той искренности, с которой к ней отнесся волхв. Любой человек на его месте придумал бы кучу отговорок. А то и обвинил бы ее во всех смертных грехах — именно так поступала мачеха.

А с другой стороны, помни она прошлое, кто знает, как сложилась бы ее жизнь? Жила бы она с Нелли под одной крышей?

— Ну это ты зря, — улыбнулся волхв. — Твоя жизнь еще только начинается. А что до всего остального… Гоша, поставь экран, пожалуйста.

— Не можешь с собой справиться? — фыркнул домовой.

— А ты не обнаглел, друг мой любезный? — По тону волхва было непонятно, восхищен он или рассержен. — Думаешь, если я был вынужден выбирать между большим злом и очень большим, то мне теперь и жить нельзя?

— А кто поверил этому мерзкому Казимиру? — тоном въедливой супруги осведомился Гоша. — С твоим-то умом и даром телепатии?

Домовой хотел добавить что-то еще, но взглянул на волхва… и замолчал.

Борис Кириллович не злился, нет. Тут было что-то другое. Его глаза стали кроваво-красными. Рита видела: Борису Кирилловичу больно. И она совершенно не понимала, почему. Неужто пусть ехидное, но все-таки простое упоминание о каком-то «мерзком Казимире» может вызвать настолько болезненную реакцию?

Но волхв молчал, а слишком болтливый домовой и вовсе исчез. Правда, очень скоро появился снова:

— Экран установлен.

Волхв, ни слова не говоря, потянулся к трубке, лежавшей на столе.

                                        * * *

Рита сидела молча. Смотрела сквозь абсолютно прозрачный экран, как волхв тщательно набивает трубку. Как раскуривает от огонька, возникшего из его указательного пальца. И наконец с видимым удовольствием затягивается.

— Итак, — выпустил серию колечек волхв. Его глаза быстро приходили в норму. — О чем бишь мы говорили?

— О моей памяти, Борис Кириллович, — подсказала Рита. — Восстановить забытое можно?

— Можно, но не все. Что-то, увы, так и останется забытым. Но основные изменения ты в себе почувствуешь, как только… В общем, скоро почувствуешь. Но я должен тебя предупредить, Рита.

Что-то такое было в тоне собеседника… Такое, что девочка очень испугалась!

Но все-таки осмелилась спросить:

— О чем?

— Пока ты не могла… скажем так, не могла пользоваться естественной для тебя магией, у тебя появились кое-какие навыки. Мне даже показалось, ты научилась претворять свои желания в жизнь и влиять на течение времени.

— Очень редко. — Рита потихоньку перевела дух. — И только тогда, когда кому-то очень-очень плохо.

— А для себя? — казалось, волхв спрашивает просто так, из праздного любопытства.

— Для себя… — Рита вспомнила, как то и дело сбегала из дома через окно вместо того, чтобы выйти через дверь. — Для себя не очень-то. А это важно?

— Как тебе сказать… — Волхв выпустил дымную синюю птичку. — Как сказать… Давай я тебе пока не буду об этом говорить, Рита. Главное, чтобы ты сейчас поняла — как только приступишь к занятиям, ты частично утратишь приобретенные навыки. Пройдет какое-то время, прежде чем ты снова к ним вернешься. Ты к этому готова?

— Да! — Рита отвечала не задумываясь.

Потому что на одной чаше весов была тоска и Нелли с лабутенами. А на другой — целый чудесный мир!

— Вот и замечательно, — сверкнули лазоревой радостью глаза волхва.

Он принялся выпускать колечки — одно за другим, одно за другим, одно за другим…

Рита смотрела на него, казалось, абсолютно увлеченного процессом колечкопускания, и понимала, что обида исчезла. Пусть ее детство сложилось так, как сложилось. Ее жизнь изменится уже завтра. Это чудесное место станет ее домом — вон друиды как стараются, растят им с Даней пристанище!

— А как мой друг оказался в Зеленограде? — вспомнила она то, о чем тоже хотела спросить, и не раз. — Случайно?

Волхв ответил не сразу. Выпустил одну серию колечек, потом другую…

— История Данимира сильно отличается от твоей, — заговорил наконец. — Он, как и ты, был вынужден уехать из Заповедника на неопределенное время. Правда, по целому ряду причин. А вот в Зеленограде он оказался именно потому, что там поселились твой отец и ты.

— Но зачем? То есть, почему?

— Тебе был нужен кто-то из своих. — Пожал плечами волхв. — Данимиру было поручено за тобой приглядывать.

— Так наша дружба была ненастоящей?

Почему-то стало обидно. И горько.

— Человек не может стать другом по заказу. — Борис Кириллович отложил трубку и встал из-за стола. — Так что ваша дружба самая что ни на есть подлинная…

Он хотел еще что-то сказать, но не успел. Прямо на бревенчатой стене открылся черный портал. Он не был радужным или водяным — светился редкими красными искрами.

Сначала волхв отнесся к порталу с умеренным интересом.

Но по мере того как время шло, а из перехода никто не появлялся, он все больше и больше настораживался. А потом и вовсе одним невероятным прыжком оказался возле кресла Риты.

— Вставай, — почему-то шепотом сказал он. — Давай руку.

Рита поднялась на ноги. Колени ходили ходуном…