О КНИГЕ И О СЕБЕ
Родился в 1957 году в Ленинграде. В 1981 году окончил 1 Ленинградский медицинский институт. Врач-уролог. Кандидат медицинских наук, имею высшую категорию по специальности. Живу в Санкт-Петербурге.
Писать начал в 15 лет, на протяжении жизни к этому занятию возвращался трижды. Считая его сугубо интимным, никогда не печатался. Потребность поделиться кусочком своей жизни со всеми, кто любит поэзию, породила первые публикации в Интернете в 2007 году. Первая электронная книга издана в 2010 году в Чикаго.
Эта книжка — сборник части моих текстов разных лет, заведомо составленная по принципу соблюдения хронологической последовательности их написания. «Избранное» — не обязательно «лучшее». Это моё возвращение к прошедшим годам, к прожитому. И моё обратное возвращение — не поэта, но человека — к нашей встрече с вами, мои дорогие читатели.
.
2013 год
***
«Душу — Богу, прах — земле»
Микеланджело
Я уходил от жизни и не раз,
но возвращался снова — не от страха,
а от любви — в надежде на тот час,
что возродит за пять минут до краха.
Теперь я знаю точно: смерти нет,
есть просто переход из жизни этой,
но только в ней есть свет и в ней свой след,
боюсь, что не оставлю, смытый Летой.
И больно мне, рождённому не в срок,
мир покидать, где торжествует мерзость…
О где найти не мужество, а дерзость
успеть отдать — вам! — всё, что я не смог?
1…06.1994
***
Б.Ш.Окуджаве
— «Быть иль не быть?» — И я
раздумывать не стану,
коль выбрал ремесло
жизнь править, а не красть.
На сходнях бытия
я не сниму сутану,
но всем смертям назло
ко мне взывает страсть.
И не даёт уйти,
в объятья рифмы ловит,
на грешный шар земной
однажды заманя.
Я был на полпути,
я стих на полуслове, —
вы разошлись со мной,
смолчали за меня.
18.08.1995
***
Запру своё имя в покинутом Богом жилище,
надежду оставлю томиться на зыбких весах,
пускай безысходность мне ложе под окнами ищет,
по свежему снегу приманкой стихи разбросав,
пускай я реальностью буду прострелян навылет —
я знаю, грядущее скомканный лист подберёт,
и, путаясь в строчках, рождённые после — не вы ли? —
поймёте, читая, что мой наступает черёд.
Конец 1997 г.
СТИХИ
***
Вот и кончилось лето.
Отцвело, промелькнуло и — прочь.
Не дождётся рассвета
эта некогда светлая ночь,
и на город не ляжет
летних сумерек тихая грусть,
и за окнами даже
шорох листьев не тот… Ну и пусть!
Пусть же вечер прохладный
заплетёт капли звёзд в мрачный кров,
и шум улиц нескладный
вновь отыщет пусть стук каблучков.
Распахнёт школа двери,
чтобы скоро совсем проводить…
Только хочется верить:
всё, что сделать хотел и проверить,
тому быть, обязательно быть!
31.08.1973, вечер
***
Урча, опять везёт меня ночной автобус.
А где-то за окном, в ладонях серой тьмы
вращается Земля как старый школьный глобус,
а значит, вместе с ней вращаемся и мы.
Сквозь мутное стекло не чувствую дороги.
И мысли сверлят мозг, усталостью звеня.
Ты вновь вдохнула мне сквозную боль тревоги
и странником в ночи вновь сделала меня.
Но всё-таки, пройдя разлуку и ненастье,
найду я снова свет спасительных огней.
И, вспомнив о тебе, я вспоминаю счастье,
а сердце всё стучит, и на душе ясней.
Но пальчик приложи — и счастия не будет,
вдруг станет неживой, как шар пустой, Земля.
Ведь счастие — когда
нужны друг другу люди,
такие же как ты, такие же как я.
Ночь на 2.11.1973
ЗАЧЕМ?..
Зачем снова дождь и ветер
и улиц вечерний свет,
зачем хмурят лица дети,
зачем тебя близко нет?
Зачем всё меж нами сложно,
и жизнь снова так пуста,
и бьются сердца тревожно,
и снова молчат уста?
Ты неба зачем кусочек
в своих унесла глазах?
Не пахнет весной от почек,
лишь ветки зачем в слезах?
Зачем вновь ты стала нужной,
вернувшись издалека?
Зачем же с зимою вьюжной
твоя холодней рука?..
Зачем не приходят вёсны,
а ветер и снег опять?
Зачем оглянулся вспять,
как будто ещё не поздно?..
2.11.1973, вечер
***
Погадай на свечах, погадай!
По-простому, по-русски, как прежде.
Просто так. И, быть может, невежде
в декабре вновь увидится май.
Погадай на свечах, погадай!..
Только в пламени-струйках свечей
вижу нежное, милое — то же,
возвратить что никто уж не может,
как надежды бессонных ночей.
То лишь видится в струйках свечей.
И шурша, тает медленно воск,
подтекая, как будто бы плачет.
Кто поведает, что это значит,
почему снова бредит мой мозг?
Просто сердце как смёрзшийся воск.
Потуши фитилёк, потуши.
Не судьба то, а дым да огарки.
Не узнать нам, какие подарки
завтра ждут. Любопытство глуши.
Потуши фитилёк, потуши.
Не гадай на свечах, не гадай!
Это, право, пустое занятье.
И не стану свечам доверять я
даже сердца погашенный май.
Не гадай на свечах, не гадай!
25.12.1973, ночь
ДОРОГИ
По дорогам мотаться,
глотать подколёсную пыль,
мерять землю шагами,
с обочин гонять вороньё
и в российских сказаньях
отыскивать русскую быль —
это жадная радость,
насущное счастье моё.
Житель мирной земли,
я потомок и крестник дорог,
что бинтами опутали
шрамы минувшей войны,
никогда не предавший
и пары написанных строк,
и с себя на друзей
никогда не сваливший вины.
Одного лишь страшусь,
что когда-то устало кренясь
на одной из дорог,
перемытой внезапной грозой,
я увижу не более,
чем скользкую, липкую грязь,
и глаза огрубеют
под высохшей тут же слезой.
…10.03.1974, вечер
МАРТОВСКАЯ КАРТИНКА
Не холоден и не жгуч
проснувшийся солнца луч
снежинок лизнул узор.
И после февральских стуж
сосулек и первых луж
послушать решил разговор.
А там уж с ветвей капель
доносит весенний хмель
спросонок сквозь лес белесый.
Но даже промокнуть риск
не трогает солнечный диск:
смеётся он — вот повеса!
И пусть он всё ниже, ниже,
за просекой паклей рыжей
заделать успел прореху.
А ножик лучей-улыбок
у сосен и тонких липок
строгает лучинки смеха.
21.03.1974
МИГ
Прорезаясь сквозь мир, словно первый младенческий крик,
неожидан и жданный, средь радости, боли и склоки,
новой каплей в стакан незаметный срывается миг,
бесконечный как жизнь, точно с перьев набухшие строки.
Часть всего и ничто, прост и мудр, ты как с пальцев вода,
осязаем в делах, сам останешься неосязаем.
Мы творим тебя, миг, мы творим из мгновений года
и останемся в них, и уйдём, а в какой — не узнаем.
Ты начало всего, что сбылось, да и что не сбылось,
сквозь любовь, кровь и пот, и простое нечаянно.
Ты один — навсегда и один как всегда «на авось».
Просто случай. Лишь жизнь.
Но живём-то ведь мы не случайно.
7.06.1974
СНОВА ДОЖДЬ
Теперь уж опять до утра,
и шелест то ясно, то глуше…
Спит детство большого двора
бумажным журавликом в луже.
А время разводит мосты,
дождь лижет оконные стёкла.
И точно я с городом, ты
наверное с кем-то промокла.
8.06.1974, ночь
МАДОННА
(В Эрмитаже)
…Когда бы не богами были люди,
они богинь не создали б себе,
а в святости и в вере — не в судьбе —
самих себя, что было и что будет.
Любовь и материнство от природы
питают жизнь — здесь истина проста.
О Женщина, сошедшая с холста,
Ты чрез века, культуры и народы
пленишь и очаруешь…
30.06.1974
***
Ранний, застенчивый, розовый
лезет в рукав мороз.
В заспанной роще берёзовой
запах твоих волос.
Между стволами белёсыми
вьётся табачный дым.
Там, средь кустов, над откосами
тают твои следы.
Белка с подбитой лапкою
спрыгнет на листьев медь.
где-то ты бродишь, зябкая,
руки стараясь согреть.
Где ты? Тебе не холодно?
Неба в ручье коснусь.
Ты опускаешь голову,
пряча в улыбке грусть.
Птаха какая-то, цокая,
будит рассветную тишь.
Близкая ты и далёкая.
Нет тебя здесь. Ты спишь.
19.10.1974
СМЕРТЬ ДЕВОЧКИ
(В секционной)
От неё никуда не деться —
здесь живых обесчестила голь:
на столе распласталось детство,
в кулачки взяв последнюю боль,
в пенках губ своих стиснув жалость, —
их живее журчит тишина…
Сердце снова беспомощно сжалось:
я её пережил, а она —
умерла…
25.11.1974
***
Ночь потревожена в сонном кошмаре.
Чувствую каждой щербинкою кожи.
Тело плывёт, как в пожарном угаре.
Слово забило гортань и не может
вырваться. С памяти маску срываю.
— Заболеваю, заболеваю…
Сон. Перелески, летящее небо,
солнце пылает рыжо и лохмато.
Поезд мой мчится оттуда, где не был
столько уж лет я, где детство запрятал.
Душно. Наверное нету отдушин
в доме чужом, где храпят домочадцы.
Женские губы целуют не в душу.
Не докричаться, не достучаться.
Нету опоры — затянет трясина.
С песней лебяжьей уходит незримо
мать, у отца отобравшая сына.
Невыносимо, невыносимо…
Кончится ночь, — ты приди на рассвете,
лоб обними мой руками своими.
— Как твоё имя, как твоё имя?..
Но за окном только полночь и ветер.
…3.03.1975
***
Надоело влюбляться и нравиться,
и, любовь отдавая в залог
легковерным подружкам-красавицам,
я останусь совсем одинок.
Это просто влюбиться в красивую
и забыть так же просто о ней.
Это просто понравиться силою,
только сердцем за сердце трудней.
Старый мир! Вечерами погожими,
когда город задумчиво тих,
бродят пары, и губы похожие
так похоже воруют других.
Только сумерки шепчут упрямые,
и уснуть нам бывает невмочь.
Где же ты, моя самая-самая
в эту белую летнюю ночь?..
Отчего тебе изредка плачется,
когда вечер хрустальный погас,
к твоё мне не встретится платьице,
и твоих не увижу я глаз?
Древний мир воскресает с проталинкой.
И, устав за ночь до тошноты,
я брожу с тобой, милой и маленькой,
с пустотою общаясь «на ты».
Ты с другим или снова одна,
сушишь с ласковой мамой бельё
и стоишь, и стоишь у окна…
Да святится же имя твоё.
…5.03.1975
***
Я дарю тебе завтра!
Я не верю в сегодня,
я не верю в плаксивую
жалость дождя.
Я не верю в любовь,
что приходит как сводня,
чтоб хмельною тоской
отшуметь погодя.
Снегириные яблоки
вёсны с веток воруют,
умывается солнце
как бельчонок к утру.
Но как будто забыв
свою сущность земную,
мы сметение чувств
превратили в игру.
И стыдясь невзначай
за волненье весеннее,
всё же мы его вспомним
потом оттого,
что в простой понедельник
придёт воскресение,
всё поняв, и простив,
и не взяв ничего.
Подари же мне завтра…
6.04.1975
***
Вновь я здесь, и снова тишина,
в лес вобрав людское сожаленье.
И берёза моет после сна
в талой грусти девичьи колени.
Сходит снег, от солнца разомлев,
обнажая трав пожухших нити.
И любовь, что ищем мы в зените,
мимо нас проходит по земле.
13.04.1975, вечер
***
Серебряные паутинки
застыли на шее и лбу…
Но девочкой в лёгкой косынке
ты слышишь любовь и мольбу.
И снова мне не наглядеться —
пусть столько уж прожито лет —
на то синеглазое детство,
да волосы в осени цвет…
Так будет когда-то, так будет.
Мы стариться всё же должны.
Но будьте красивыми, люди,
с годами не бойтесь весны.
Пусть мудрость придёт и усталость,
и станет мне кто-то женой,
но ту, кто мне в жизни досталась,
я знать не хотел бы иной.
Пусть в волосы сыплется иней,
что грезилось — станет смешно.
Но взгляд пусть запомнится синий,
ведь счастье даётся одно.
14.06.1975, вечер
***
В последний раз прошу тебя: приди,
весна моя, задумчивая осень.
Приди в тот край, где шепчутся дожди
в колючих лапах старых мудрых сосен.
Там, где в глазах не дремлющих озёр,
прощаясь, снова проплывают гуси,
где раньше полыхающий костёр
горит в листах без радости и грусти.
Он опустел как гнёзда в октябре,
он замолчал как придорожный камень.
И только шелест веток по коре
берёзовыми белыми стихами.
Тот край не знал, что мартовский разлив
оставит холодеющие лужи,
и, не успев расцвесть, не долюбив,
опять уснул непонятый, ненужный.
А жизнь твердит, что ты из года в год
пустынный мир придёшь собой наполнить.
Но что светилось, больше не взойдёт
живой звездой в заиндевевший полдень.
И стихла вера в сердце и в груди,
давно земля уж не рождала озимь.
В последний раз просил тебя: приди.
Весна моя — завещанная осень.
…27.10.1975, ночь
***
Как на исповедь в тяжких грехах,
что открыть не смогу никому,
я приду — и останусь в стихах,
в сигаретном останусь дыму.
Я приду, не зовя, не маня,
на прощанье скажу: «Не скучай!»,
но останутся после меня
рук тепло, и невыпитый чай,
и невысказанные слова —
да и те без прикрас и чудес,
за окошком — зимы кружева,
жемчуг звёзд и панбархат небес…
1975 (?)
***
Как в мальчишеском сне, как в заветной молитве,
как в гимне
пересохшие губы шептали опять и опять:
— Я прошу тебя, слышишь, — на миг, хоть на шаг —
помоги мне,
помоги своей слабостью снова сильнее мне стать.
От горячей подушки поднимет холодная лунность,
после бурного дня наши окна темны и тихи.
Помоги мне сейчас — до утра — разбудить мою юность,
научи меня снова писать голубые стихи,
научи снова верить, что в жизни всё ясно и мудро:
мне твой шёпот понятней, чем чьи-то надменные речи.
Как же скоро погас этот наш зацелованный вечер,
Боже мой, как же скоро проснулось усталое утро…
1975 (?)
***
Глаза смеялись чуточку игриво
на карточке, где нет и пары строк.
Я знать не знал тебя такой счастливой,
а может, грусти разглядеть не смог.
Звенел октябрь!.. И опадали листья…
И радость зайчиком от солнца на щеках.
И сердце маленькое дёргалось, как в твисте,
и право, не нуждалось в языках,
ведь новый вечер вышивал на пяльцах
берёзовые белые стихи…
Теперь сидишь. Не слушаются пальцы.
И нюхаешь дарёные духи.
Но ты же ждёшь! И пусть с того не проще —
дождись во сне, спросонок закричи, —
придёт апрель — и горло заполощут
водою талой сонные ключи.
Так почему однажды станет пусто,
так отчего в груди застыл комок?..
А я не знал тебя такою грустной,
а может, счастья разглядеть не смог.
9.02.1976, вечер
***
Ты меня не ревнуй, —
ведь тебя ревновать не могу я,
потому что единственным
назван тобою другой, —
так давно я стихов
никому не писал и другую
не назвать мне сейчас,
как бы я ни хотел, дорогой.
Водопадом волос
ты как прежде укрой мои плечи, —
вспомню, милая, всё
и пойму всё, певунья моя,
и согреет нас вновь
только нами завещанный вечер
в этом мире холодном,
в котором лишь ты есть да я.
12.04.1977
***
Уезжай. Но тебе
от меня никуда уж не деться.
Не сознаться иль просто
понять нынче не было сил,
как безмолвно вернул
я твоё убежавшее детство
и три года тайком
на руках твою душу носил.
Ты не знаешь сама,
что иного с тех пор мне сказала.
Не приняв, не звала,
но ждала, как всегда, уходя.
Перепутались рельсы
в ночи у пустого вокзала
и вагонные окна
смахнули слезинки дождя.
То, чего не предашь,
на храненье доверил, не более,
позабыв, как смешно
доверять потайные ключи, —
то, что в жизни земной
кто-то счастьем зовёт,
кто-то — болью,
мне дороже всех благ,
что когда-либо я получил.
…17.04.1977
***
Возвращаться не просто.
Но опять на беду
на чужой этот остров
с Петроградской бреду,
и невидимый кто-то
остановит меня
возле клиники Отта,
средь февральского дня.
Память — плетью по язве,
и не спрятать лица.
Боже праведный, разве
ты не ведал Отца?..
Все отсюда мы вышли,
но, в конце-то концов,
встречи ждут со Всевышним
дети позже отцов.
Оклеветана повесть,
порастает быльём…
Но не сгину я — то есть
будет жить моя совесть
после — в сыне моём.
…8.06.1989
***
Поговори со мной, поговори.
Не закрывай глаза, — я рядом, рядом.
Пусть сумрак не тревожат фонари
и шёпот улиц замечать не надо.
Двенадцать лет я не пишу стихи,
годами я невысказанным болен
и жизнь впустую прожил поневоле,
что впору мне замаливать грехи.
Ты, только ты мой рок отводишь прочь.
Не отвернёшься — чувства не остынут.
И лишь моей не станет наша дочь,
ты мамой моему не станешь сыну.
Как долго, долго я тебя искал!..
Войди в мой мир, как входят в дом и властвуй,
чтоб утро начиналось твоим «здравствуй!»
и губ прикосновеньем у виска.
Пусть годы-люди промелькнут гурьбой, —
я твоего покоя не нарушу.
Но чтоб болеть со мной одной судьбой,
в мою без веры высохшую душу
своей любовью двери отвори
и ты одна поймёшь, что мною движет.
Родная, сядем ближе, станем ближе.
Поговори со мной, поговори.
…19.06.1989
***
Я вижу всё чаще и чаще:
осевшее небо во мгле,
под долгим дождём моросящим
меж будущим и настоящим
иду я по скользкой земле.
Один я и негде укрыться,
и нет ни пути, ни огня,
везти не берётся возница
и лишь безразличные лица
преследуют всюду меня…
Прозрение многих ко многим
приходит к нам только теперь.
К реальности надо быть строгим:
товарищ потерян в дороге
и нет тяжелее потерь.
Движение необратимо —
мы верили, дух затая.
Иду, — а дорога, вестимо,
пытается неотвратимо
вернуться на круги своя.
…30.06.1989
***
Н.Ш. и другим воинам-«афганцам» —
моим бывшим пациентам.
По наказу лицемеров сытых,
успокоившихся у Стены,
выполнили долг вы за убитых,
на носилках возвратясь с войны.
Мальчики! Безногие герои!
Счастлив тот, кто остаётся жив,
если рядом мина яму роет,
лишь твоё здоровье одолжив.
Вы ушли, не долюбив, в солдаты,
чуть не в срок оставили свой взвод,
чтоб, оглохнув в тишине палаты,
испытанье вновь продлить на год.
В поздний час, когда мужчина плачет,
зубы сжав, или ничком — навзрыд,
боль слезой из раны выйдет, значит
и гнойник душевный будет вскрыт.
Ляжет боль как знак одноязычий
жёлтыми полосками на грудь.
Ноги, почку, часть мужских отличий —
нам уж это, право, не вернуть.
Пальцев не вернуть недостающих,
остальное — просто ждёт свой час.
Не оставь же, мужество, живущих
и бессилье отведи от нас.
Ослепляют белый и багряный —
на халат стекающая кровь,
запах опьяняющий и пряный
встречи с вами мне напомнит вновь.
Помню мышц торчащие лоскутья
и чернеющий некроз культи…
Кинула судьба на перепутье
поседевших, сбившихся с пути.
Никогда вас не ждала награда —
только письма из родимых мест,
в них в одной палате жили рядом
верность жён с продажностью невест.
Знали цену мы мужских истерик
и прощали многое потом, —
где, солдат, ты свой отыщешь берег, —
в водке ль, захлебнувшись полным ртом?
Только к мамам возвращайтесь смело:
вечна их любовь и нет новей.
Мать-Россия, как же ты посмела
бросить на геройство сыновей?..
…7.07.1989
***
Никогда я не верил в Бога,
никогда я не верил в сны,
верил только в себя немного,
в справедливость, во власть весны.
Не нуждался в святом причастьи
и душе не искал покой,
верил в совесть, любовь и счастье
и иконы не знал такой.
Верил в труд и в талант я верил,
но не верил, что вправе хам
стать судьёй и стоять у двери,
не пуская в священный храм.
Верил в будущие дороги,
но другие идут, соря.
Не нуждался я раньше в Боге —
оказалось, что, видно, зря.
8.07.1989
***
Будит рассвет ночь,
бьёт провода дрожь.
В час этот — точь-в точь —
первый трамвай ждёшь.
Тянет меня в путь —
манит тебя глушь.
Только ли в том суть
иль неродство душ?..
Мне с тобой жизнь — в век,
месяц с тобой — в год,
дождь без тебя — снег,
даже вино — лёд,
ссоры с тобой — вздор,
крыша для нас — кров,
мох — как цветы с гор,
и как Париж — Псков.
В поезд спешу сесть —
еду тебе вслед.
Главное — ты есть,
врозь нам пути нет.
…27.07.1989
***
А что ни говори —
все люди прошлым мечены.
Я осознал с трудом
то, что ни с чем не вяжется:
для тех, кто, власть познав,
отведал человечины,
через года и смерть —
не облегченье, кажется.
Таким же вот, как я,
и их здоровье вверено,
и в ужасе во сне
как будто не кричат они,
а держатся за жизнь
привычно и уверенно,
не зная страшный суд
архивов запечатанных.
И пусть они живут,
подмяв десятилетия,
пусть губы стариков
кривятся над пророчеством
(за проданную честь,
ей-богу, не в ответе я):
презренье вспомнит их
по именам и отчествам!
1.08.1989
***
Думы о державе и о праве
не читал я на твоём лице.
Фианит в серебряной оправе
как цветок на золотом кольце
теребила ты, а руки висли,
словно ветви никнут под дождём,
горечь слов перебивала мысли:
«Господи, куда же мы придём?»
Этим чувствам не было названья —
их теперь назвал простой народ:
боль, и стыд, и разочарованье —
это так, а не наоборот.
Слишком долго мы шутили с властью,
слишком поздно нам открыли рты,
чтобы голой и голодной страстью
Родину, что встала у черты,
возродить; где ближние как звери,
чей закон — «гребите под себя»…
Но нельзя уж ни во что не верить,
лишь кольцо на пальце теребя.
…12.08.1989
НА УЛИЦЕ
Это не Rue Saint Denis,
не Reeperbahn, — это Невский…
Западным нравам сродни,
город погасит огни
и распахнёт занавески.
Вылезет, как лебеда,
гвоздь искривлённый и ржавый,
в час тот — беда — не беда —
нищий великой державы.
Встанет он, как на постой,
в толпы спешащих зажатый,
пенсионер непростой —
наш прокурор и глашатай.
Жест одинокой руки —
в спазме крестьянской ладони.
Да, в ней звенят медяки,
но и душа наша стонет.
21.08.1989
***
Влюблённость, слава, ненависть и власть —
вот что пьянит и мере не подвластно.
Но обольщенье усыпляет всласть,
а разум отрезвит — и схлынет страсть,
и ты поймёшь, что было
всё напрасно.
6.09.1989
***
Ты только себе не лги,
оставшись в пустой палате:
теперь не вернуть долги
вдогонку чужой утрате.
А адская круговерть
добавит людского горя,
и станет привычной смерть,
всё время с живыми споря.
13.07.1990
***
Страна моя, расколотое зеркало,
гляжусь в тебя и всё не разберусь:
идея чья сынов твоих коверкала,
и чья любовь насиловала Русь?..
Град-мачеха, открой свой терем внутренний,
где издревле гнездилось вороньё,
свой срам прикрыв, звони, народ, к заутрене
и веруй в воскресение своё!
25.07.1990
***
Не пройдёт и недели, как поезд
отнимет меня
у хлопот и обид, от которых
мне некуда деться,
и погонит сквозь лес, в завывании
ветра кляня,
что на месяц вперёд я не смог
на тебя наглядеться,
что утешить не мог, а был скрытен,
ворчлив и суров,
если нежность, стыдясь, забывала
друг друга коснуться…
Мне до боли сердечной дороже
теперь всех даров
хоть за тысячу вёрст, но к тебе
поскорее вернуться.
1.08.1990
***
Ты не плачь, дорогая, хорошая,
не вини, не руби на корню.
Я на днях схоронил своё прошлое,
завтра будущее схороню.
А сейчас, по-напрасну скорбящая,
ты, наверное, знаешь сама,
сколько стоит моё настоящее —
стоит только сойти с ума.
Или стоит забыть эти вымыслы,
слёзы высохнут в ямочках щёк?
Сколько вместе с тобою мы вынесли,
сколько вместе ты сможешь ещё?..
1.10.1990
***
Горе знавшим себе цену,
не поднявшимся на сцену,
горе мне.
Дьявол жёлтый, ворон чёрный
признают талант, покорный
сатане…
…29.10.1990
***
Что истина? В чём цель и кто судья?
— Мир перевёрнут, с детства нам знакомый.
Несётся жизни хрупкая ладья
и океан не разбирает, кто мы…
Но нам судить, пока мы на плаву.
— И я живу.
6.11.1990
НА КЛАДБИЩЕ
Нет! Вы ушли не навсегда,
ведь где-то рядом — ваши души…
Но забытьё град мёртвых рушит
и жизни не найти следа.
Стон провалившихся крестов
мне слышен — тишина такая,
лишь воду трупную лакая,
там бродит дух бездомных псов.
И всё же глубже здесь дыши —
не задохнёшься смрадом спёртым.
Живущий, позавидуй мёртвым
и в мир вернись, где нет души.
…18.11.1990
***
Я безутешен.
Мир озлоблен,
бездушен, хмур и раздражён.
Народ, ещё держа оглобли,
на деле сам был запряжён.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.