Бесплатный фрагмент - Воронья песнь

Посвящаю книгу своим родителям

и друзьям, что всегда в меня верили.

1989

Глава 1

— С тобой, Сайфер, никакой уверенности в завтрашнем дне. — Сказал беловолосый парень, закинув ноги на панель салона автомобиля, попутно закурив сигарету. Чиркнула зажигалка, изрыгая синий маленький огонёк. Запах дыма и табака ударил в нос — резко, заставив кашлять.

— С Сайфером нет уверенности даже в сегодняшнем дне. — Шатен, сидевший сзади, хлопнул своего товарища по плечу. Беловолосый слегка обернулся, взглянув на друга уставшим взором. — Фенс, оцени сегодняшний день по шкале от одного до десяти!

— Одиннадцать. — Неразборчиво буркнул Фенс, от нервов начиная слегка жевать сигарету.

— Я предупреждал: если вам не надо — не суйтесь. — Впервые за этот временной промежуток подал голос водитель, на которого сокрушались пару минут назад его лучшие друзья. Он не отрывался от дороги, и, казалось, даже толком не вникал в суть разговора.

— Дин, дело не в том, надо оно нам или нет, вопрос, надо ли оно тебе? — Шатен отложил газету, которую читал до этого, и теперь смотрел на своих товарищей: один от нервов курил, другой — настукивал по рулю в такт тихо играющей музыке в машине. — Пойми, мы за любой движ, хоть завтра в другую страну, но лезть на рожон — не совсем безопасно…

— Я ещё лезу на рожон? Хэльвард, теперь пойми меня: лезть без повода я бы не стал. А повод есть.

— Какой повод, Сайфер? Религия не позволяет по притонам не шарахаться? — Беловолосый сильно разозлился: он пристально смотрел на Дина и буквально прожигал его насквозь взглядом. — В следующий раз просто так не отделаемся — огребём по максимуму. Думай, Сайфер. Думай.

Сайфер коротко глянул на Фенса и улыбнулся. Тот, будучи не в настроении, разозлился пуще прежнего.

— Что смешного?!

— Поправь причёску, Лаврецкий. У тебя извёстка на волосы осыпалась.

— Да твою ж мать… — Парень, будучи выходцем из СССР, по своему национальному обычаю растянул букву «а» в слове «мать». Лаврецкий затушил сигарету и выкинул её в окно, а следом начал суматошно поправлять волосы — извёстка посыпалась на коврик. Белые пряди выбились на лицо; парень, пытаясь исправить прежнее положение, начал их сдувать и тут же приглаживать назад, но эффект с сих действий был минимальный, так что Дин вместе с Хэльвардом невольно засмеялись от данной картины.

— Посмотрю я на вас, когда вы также мучиться будете. — С досадой сказал Фенс.

— Ты чтоб смотреть, сперва пряди с лица убери. — Дин моментально получил подзатыльник от Лаврецкого за такую шутку.

— Ой, как больно, я сейчас умру!

— Истеричка!

— Захлопнулись оба!

Повисла немая тишина — была слышна только песня «Металлики», которая играла настолько тихо, что было даже трудно различить, какая именно эта песня. Но вскоре раздался одновременный хохот — а за ним и заигравшая громко музыка — это была «Master of Puppets».

Чёрная «Chevrolet Impala» ехала по мокрой от дождя извилистой дороге. Со всех сторон окружали синие горы и жёлтые сосны, быстро пролетая по бокам; с небес падали маленькие капли дождя, непохожие друг на друга, все произвольной формы — таков был путь домой.

Впереди было четыреста километров и три альбома «Металлики».

Никто не знал, что сегодняшний день обернётся для них тяжёлыми последствиями в будущем.

Глава 2

Шины шуршали от дороги, состоящей из деревянных и кирпичных обломков, гравия и камней. Перед взором предстало серое большое здание. Выбитые окна, где даже отсутствовали рамы, жутко смотрелись, отталкивая своей темнотой. Где-то стены были чёрными от сажи — видимо, кто-то уже пытался спалить здание, но попытка оказалась напрасной. Везде валялся щебень, палки, груда мусора, осколки стекла. Железная массивная широкая дверь была забита широким деревянным крестом. Из-за мусора подъехать туда не представлялось возможным — машину пришлось оставить у небольшого заброшенного сарайчика, который больше походил на карточный домик.

Сейчас только всходило солнце. На искристом голубовато-белом небе не было ни единого облачка. Погода не соответствовала окружающему миру — по ощущениям, здесь всегда должна быть мрачная неприветливая погода с проливными дождями или сильными грозами. Но сейчас, когда первые солнечные лучи падали на юные лица парней, возникало другое ощущение — абсолютно лживое. Будто бы здесь находился не притон, а совершенно обычное, просто давно брошенное, за ненадобностью, здание.

Парни шли осторожно, пытаясь не проткнуть обувь колючей проволокой, хаотично разбросанной по разным местам. Самый юный из всей компании парень, с пепельно-белыми волосами, периодически отпрыгивал в другую сторону, пугаясь то зашуршавшего от лёгкого ветерка чёрного пакета, то валявшегося на земле пистолета, который — он уверен! — был заряжен.

Среднего роста, приземистый и коренастый шатен смотрел по сторонам абсолютно спокойно. Он заворожено смотрел на окружающую обстановку, не веря глазам и не поддаваясь уловкам какого-то странного внутреннего чувства, щекочущего душу изнутри.

Самый худой и высокий юноша, достав из кармана чёрной мантии маленький фонарик, посветил внутрь окна, оглядывая пол и углы здания. Заметив, что внутри никого нет, он сделал пригласительный знак рукой и, недолго думая, забравшись на окно, прыгнул вниз. Друзья, последовав его примеру, прыгнули следом.

Внутри было практически пусто: стояли две одинокие небольшие тумбочки у стены. У дальнего угла были расстелены пару простыней, лежавшие на голом бетонном полу. На простынях, пыльных и грязных, виднелись пару пятен засохшей крови. Там же, в том углу, валялись шприцы, резиновые жгуты и ложка с зажигалкой. Фенс, заметив это, брезгливо поморщился.

— Вот скажи, какого чёрта тебя понесло сюда? — Лаврецкий медленно обходил полуразрушенное здание, переводя взгляд то с потолка на стены, то на вид с окон, то на пол. — Если нас тут прирежут, как отчитываться будешь? — Фенс шаркнул ногой по бетонному полу, сдвигая в сторону осколки зелёных бутылок.

— Фенс, если нас прирежут, нас прирежут всех вместе.

— Не переживай, бабка Лаврецкого нас вполне спокойно с того света вытащит.

— И загонит обратно? — Фенс улыбнулся. — Вы же её не знаете так, как знаю я. Хотя, моя бабка — это женская версия Каспера…

— Настолько всё плохо? — Дин остановился у окна, прислонившись спиной к стене. — Мне кажется, хуже Каспера людей нет.

— Не поверишь, насколько я с тобой согласен. — В проходе появился высокий черноволосый парень, спортивного телосложения, на вид чуть старше компании. Рукава синей джинсовой куртки, что была на нём, были закатаны до локтей, обнажая большую татуировку на всю правую руку. На пальцах этой же руки у него находились массивные серебряные перстни, переливающиеся на солнце. — Познакомимся? — Он сделал шаг ближе, протягивая руку для рукопожатия, но двинуться ему навстречу никто не посмел. — Вас, таких юных, сюда ветром занесло или есть повод? — Он облокотился об угол, перебирая пальцами левой руки толстую длинную цепочку.

— Полюбоваться видами пришли.

— Интересные у вас понятия о красоте. С каких пор сыновья политиков по притонам носятся? — Он подошёл ближе к Дину, ещё раз протягивая руку. На этот раз Сайфер её пожал, хотя и с чувствующимся волнением. — Я, кажется, не представился? Дэвид Симменсон. — Дэвид отошёл чуть дальше, не оборачиваясь, держа в пределах видимости компанию.

— Я понимаю, что моя личность в представлении не нуждается?

— Верно. Что хотел у вас спросить: вы случаем не знаете трёх парней, которые тут тёрлись с неделю назад, а через пару часов после этого приехала полиция?

Дин переводил взгляд с выбитых окон на друзей, стоявших рядом.

— Дай припомнить. — Дин сделал задумчивое лицо. — Да, я знаю. Это были мы.

Вся компания подбежала к окнам и, забравшись на них, без тени сомнения спрыгнула вниз. Удачно приземлившись на землю, они подорвались и побежали за угол, стараясь как можно быстрее приблизиться к машине.

— Вот же сука! — Дэвид подлетел к окну, начиная наблюдать за троицей. Начать погоню прямо сейчас было глупо — это не закончится ничем хорошим для него самого. В душе его метались молнии, коля как будто тоненькими иглами — первая встреча не особо удалась. Но ничего, они ещё узнают, чего им это стоило.

Парни подлетели к машине. Они глотали загрязнённый воздух, пытаясь отдышаться.

— Какой же ты утырок, Сайфер. Что мешало тебе сказать, что ты не знаешь?! — Фенс гневно кричал на своего друга, совершившего столь большую оплошность. Вскоре он сел на землю и прислонился спиной к кирпичной стене. — Нашёл проблем на задницу, поздравляю.

— А что, лучше было бы ответить «не знаю» и получить прямо там в рожу? Он явно дал понять, что знает, кто мы такие и что сделали.

— Теперь осталось понять, что он будет делать с этой информацией.

— Найдёт и убьёт, что непонятного!

— Не истери! Разберёмся. Вставай, поедем домой.

— Никуда я не поеду. Пускай хоть убьют. Лучше сейчас, чем потом долго и мучительно.

— Что ж, ладно, Фенс, оставайся, какую надгробную надпись выбираешь? И какие ты цветы предпочитаешь, настоящие или искусстве… — Не успел Дин договорить, как Фенс подорвался с земли, подошёл к машине и сел в неё, громко хлопнув дверью. Дин с Хэльвардом тоже сели и надели солнцезащитные очки — больше в целях маскировки, нежели для защиты от слепящего света.

— Ещё раз хлопнешь дверью — ответить на вопрос о цветах ты не успеешь. — Дин завёл машину, и они неспешно выдвинулись домой, даже не заметив, что за ними была начата слежка.

Глава 3

— Так говоришь, сын политика? — Сказал водитель, мельком переглянувшись с пассажиром, почти засыпающим. Он держал руль одной рукой, другую по локоть высунув в окно. Солнце светило и припекало настолько сильно, что водитель пару раз пожалел о том, что забыл дома очки на этот раз.

— Ястреб, вот не поверишь — Сайфер собственной персоной. — Стрела откинулся на сидение, иногда тихо подпевая играющей в машине песне «Welcome to the Jungle».– Его компашка в прошлый раз полицию навела.

— Зачем? — Ястреб ненадолго отвлёкся от дороги, ища ответ во взгляде друга. — Ради бабок, что ли? У него их, кажется, предостаточно.

— Мальчик захотел поиграть в справедливость, что вам непонятного? — Сидевший на заднем сидении внушительных размеров мужчина, решил похрустеть костями, попутно размышляя о произошедшем событии.

— Швед, вот не по твою душу. Я сам думаю, что делать.

— Да прижать ночью в подворотне, дел-то!

— Что б тебя потом в подворотне полиция прижала? — Ястреб глянул в зеркало, смотря на Шведа. — Аккуратней надо. Дэйв, если это Сайфер — забей ему встречу, может, договоримся.

— Договариваться тогда ты будешь. Ей-богу, я в следующую нашу встречу ему морду набью.

— Их сколько, трое? А нас десять.

— Трое на одного немножко нечестно, не примечаешь? Я умоляю, Швед, тебя одного будет достаточно, чтоб со всеми разобраться. Там ни ума, ни силы.

— Поверь, если они натравили на нас полицию, при знакомстве с тобой за минуту решили, что делать — не обсуждая! — и укатили куда подальше — и ум, и сила есть. Просто тратится не на то.

— Ты следующий в очереди на сломанный нос.

— Договорились.

Чёрный «Chevrolet Camaro» въехал в тихий и маленький городок у самого моря — Берген. Родной — во всех смыслах — город дарил спокойствие и умиротворение. Здесь всё неспешно, скромно, по-домашнему уютно. Лучи солнца играли переливами на разноцветных крышах из черепицы. Вдали виднелись изумрудные, с голубоватым оттенком, горы. Люди на мостовой гуляли: кто-то — в одиночестве, кто-то — парой. Дети бегали туда-сюда вдоль узких улочек. Ветерок смешивал ароматы морской соли с запахом цветущих садов. Красивые фасады домов, расписанные яркими цветами, словно приветствовали каждого, кто попадал в этот район. Что-то в воздухе было особенное, чарующее, словно таинственная магия коснулась этих улиц. Дэйв глядел на пролетающие за окном виды и в некоторых моментах мог позволить себе улыбнуться — у него уж точно не было времени на приятный отдых. Время было только на работу — выматывающую, незаконную, зато приносящую прибыль. Очень большую прибыль.

Элегантные резкие линии и глубокий глянец кузова автомобиля притягивали взгляды прохожих, вызывая восторг, зависть и страх. Мощный рычащий двигатель наполнял воздух звуками, которые рождали в этом спокойном городке ощущение вторгнутости в личное пространство и бесконтрольной тревоги.

Ястреб выключил магнитолу ровно в тот момент, когда они свернули на маленькую улочку с разноцветными двухэтажными домами — именно здесь располагалась бандитская штаб-квартира. Машина остановилась у двухэтажного белого дома с крышей кроваво-ржавого оттенка. Возле самого дома росла туя — и это было единственное растение на всю жилую площадь.

Выйдя из машины, Дэвид первым делом пошёл в дом — быстрым шагом, каким привык ходить обычно. Ястреб поправил помятый снизу плащ, в котором находился практически постоянно, а следом зализал назад длинные волосы оттенка тёмного шоколада.

— Ястреб, прикуришь? — Швед сплюнул на землю, доставая из кармана пачку сигарет.

— Зажигалку себе купи. — Достав зелёную зажигалку из кармана плаща, Ястребов прикурил Шведу и, прищурившись, посмотрев на соседние участки, резким шагом направился домой.

Дом внутри казался большим из-за торжествующего минимализма в интерьере. В гостиной стоял кожаный раскладной диван, небольшой стеклянный стол, наподобие журнального, стеллаж, внутри которого вразнобой лежало всё — от книг до денежных банкнот. На двери стеллажа было встроенное прямоугольное большое зеркало, заляпанное отпечатками пальцев, брызгами алкогольного напитка, со сколотым кусочком в углу — результат чьих-то активных стараний в метании ножей. На грязном от пыли полу валялись окурки.

На кухне, граничащей с гостиной, не находилось ничего кроме холодильника, столешницы с раковиной, длинного стола, пары стульев. Два старых шкафчика висели на стене — в которых хранилось небольшое количество посуды, где-то местами сколотой, сахар и соль. Всему этому не мешал маленький пакет с кокаином, кем-то тщательно запрятанный.

Ястребов прошёл в гостиную и плюхнулся на диван от усталости. Глянув на своё отражение в зеркале, он невольно ужаснулся. В мешках под глазами можно было хранить уже не картошку, а героин — и никто бы ничего не заметил. Волосы — несмотря на то, что были хорошо прилизаны — выглядели всклокочено — шоколадно-бронзовые пряди так и выбивались на лицо. Лицо выглядело помятым: появлялось ощущение, что он беспробудно пил пару суток.

«Мда, Саша, надо меньше работать» — такой вывод сделал для себя Ястребов.

— Пива? — В гостиную зашёл Дэвид, присаживаясь рядом с другом на диван.

Ястребов глянул на своё отражение ещё раз и сделал дополнение к своему выводу: «пить тоже».

— Нет, я выгляжу хуже, чем твой дом после совместной попойки. — Оба они неловко усмехнулись. — Придумал, что с Сайфером делать?

— Ты прав: проще всего назначить встречу и поговорить. От этого и будем плясать.

— Только не будет ли Сайфер от нас плясать, когда мы назначим встречу?

— Ты что, политики — честные люди! А их сыновья — так вообще особенно! — Дэвид глотнул пива из банки, облизал губы, и продолжил речь. — Дожить бы ещё до этого момента. Но я крайне жду этой встречи. У меня слишком много вопросов.

«Но не факт, что ты получишь на них ответы» — с некой долей печали подумал Симменсон.

— Может, пока возьмём выходной? Дэйв, я понимаю, это приносит бабки, причём немалые… — Ястреб тяжело вздохнул. — Но я не вывожу. Ты глянь на себя в зеркало — поймёшь, что ты тоже не вывозишь, Симменсон.

— Да, пожалуй, ты прав… — Дэвид глянул на своё отражение и подумал, что с товарищем он согласен: выглядели они оба не очень. — Надо взять пару дней отдыха. Это уж точно не помешает.

— Если пару дней отдыха — я прямо сейчас лягу спать, а проснусь завтра, дай бог в обед!

— Если я сейчас лягу спать — я проснусь завтра в семнадцать часов утра.

— Семнадцать утра? Звучит неплохо.

— Я вот тоже так считаю. — Дэвид встал, слегка покачиваясь, и поставил пустую пивную банку на стол. — Доброго сна. — Сказал он, обернувшись.

— Доброго. — Кинул в ответ Ястреб, продолжая пялиться в одну точку.

Сон к нему так и не шёл.

Александр решил подышать свежим воздухом и прогуляться до набережной. Брюгген всегда его очаровывал своей лаконичностью и простотой — так тихо, так спокойно, так расслабляет после постоянных поездок из города в город, выматывающих донельзя. Он не мог отвести глаз от линии красивых, ухоженных, разноцветных домов с огромными дверьми и окнами на противоположной стороне берега. Их фасады имели неповторимую архитектурную прелесть. Внизу, на гладкой поверхности воды, отражались катера. Блестящие металлические поверхности их корпусов словно играли в закатных лучах, создавая разноцветные отблески, которые лиловым цветом расплывались по глади реки.

Боковым зрением он заметил, как около него, как чёрная лебедь, проплыла девушка в элегантном платье и на высоких каблуках.

— Девушка, а девушка! — Он подбежал к ней, а когда она обернулась и взглянула на него, он улыбнулся, совсем как ребёнок. Он неловко поправил волосы, вспоминая, что хотел сказать. — Вы такая красивая…

— Спасибо. — Девушка убрала чёрную прядь волос за ухо.

— Не боитесь, что такую красавицу кто-нибудь обидит? В конце концов, преступность ныне большая…

— А я, полагаю, вы в эту самую преступность и входите? — Она улыбнулась, показывая удивительно ровные и аккуратные зубки.

— Я, кажется, до сих пор не представился. Александр Ястребов.

— Эрика Линдберг. — Девушка протянула руку для рукопожатия, но Ястреб аристократическим жестом поцеловал тыльную сторону её ладони. От действий своего кавалера, Эрика улыбнулась только уголками губ, но глаза её лукаво поглядывали на новоиспечённого знакомого.

— Уважите проводить вас до дома?

— Уважу. Но только в том случае, если вы уважите меня, Александр.

— Нет проблем.

— Вы можете написать ваш номер телефона? Я бы очень хотела отправиться завтра с вами на прогулку.

— Эрика, проще будет сказать ваш номер дома — и я могу приехать и отвезти вас в практически любое кафе Бергена.

— Звучит интригующе! Может, прогуляемся сегодня?

— Если уж вы хотите прогуляться сегодня — нам стоит пройти как минимум три километра до дома, у которого я припарковал машину.

— Тогда увидимся завтра: три километра на шпильках — это верный способ самоубийства.

— Договорились! Куда подъезжать и во сколько?

Эрика достала из сумочки небольшой блокнот и ручку. Ястреб не мог на неё наглядеться — шелковистые чёрные волосы, выразительные глаза, пухлые розовые губы — она могла очаровать любого мужчину одним только взглядом, не говоря уже о её чарующем внешнем виде. Быстро написав адрес, девушка вырвала листочек аккуратным движением руки и также плавно передала новому знакомому.

— Завтра, в восемнадцать часов. Устроит?

— Конечно. Я подъеду к этому времени.

— Буду ждать. — Эрика напоследок улыбнулась и отправилась домой.

У Ястреба улыбка не сходила с лица до самого сна.

Глава 4

— Дин, Дин! — Фенс подбежал к идущему по коридору другу. — Привет, слушай, у меня для тебя есть не очень хорошая новость….

Дин остановился и повернулся к Лаврецкому.

— У меня сейчас пара по фармакокинетике, я тороплюсь.

— Успеешь, у меня тоже!

Дин с удивлением вскинул брови, глядя на Фенса.

— Я тоже не понимаю, как я ещё учусь. — Друзья улыбнулись. Дин поправил медицинский халат, а Фенс засунул руки в карманы. — Понимаешь… Пришла весточка с Бергена… Нас ждут. Обещали не бить, но это, уж как я понимаю, обязательная часть программы.

— Нам фактически стрелку забили.

— Ну, подумаешь, мы, вообще-то, в меде учимся. — Весело возразил Лаврецкий.

— Мы оба фармакологи, Фенс, а Хэль — химик. И знакомых хирургов, которые могли бы пулю в поле вытащить, у нас нет.

— Какой ты наивный, Дин, ты думаешь, если будут стрелять, то у тебя есть шансы бегать и искать хирургов? Мы на их притон полицию навели. Просто так не отделаемся.

— Окей, найди Хэля, передай, сегодня поедем. Как передали-то?

— Передали сегодня-завтра быть в Бергене. Время прибытия неограниченно.

— Отлично, можно выехать в восемь и прикатить к ним в три часа ночи, врубив под окна «Металлику».

— У тебя ещё есть силы шуточки шутить?

— Ладно, сегодня пятница, кажется, можно разойтись с пар по домам, хорошо отоспаться, а выехать в полночь. К семи утра будем в Бергене.

— Отлично. Так вот, Дин… Я всё-таки предпочитаю живые цветы. — И хлопнув друга по плечу, Лаврецкий быстрым шагом направился к лестнице.

Чёрная «Impala» летела по дороге — она была впервые за долгое время на трассе одна. Луна спряталась за синими обрывистыми тучами, быстро проплывающими. Сосны, стоящие вдали, казались неприветливыми мрачными великанами. Асфальт с бешеной скоростью летел под колёса машины, которая ехала, с шорохом скользя по нему. Свет, идущий от ярко-желтых фонарей, продирался сквозь плотную тьму, заставляя выделяться каждый контур окружающих объектов.

— Черти, что вам не спится?.. — Хэльвард медленно тёр кулаками глаза, пытаясь хоть как-то проснуться.

— Спалось бы и отлично, если б не бергенские товарищи. — Фенс пил газировку с бутылки, пытаясь также взбодриться. — Ты спать хочешь? — Юноша обратился к водителю, толкнув его локтем в плечо.

— Я? Ни в одном глазу. — Произнёс Дин, не отвлекаясь на товарищей, продолжая следить за дорогой, которая была безлюдна и пустынна.

— Да ну!

— Я отоспался после пар, так что я сейчас хоть до Бергена и обратно. — Дин, не отрываясь, взял бутылку с водой, лежащую между сидений и, открутив крышку, прилично отпил.

— Кстати, Дин, как ты родакам сказал, что ты опять в Берген?

— Никак. Не сказал я. Они подумают, что я с утра уехал.

— А если мы не вернёмся с Бергена?..

— А тогда мне что-то объяснять уже не придётся.

— Оптимистично. — Фенс встряхнул газировку так, что она шикнула, но пить её не стал. Он тут же начал отбивать известный только ему ритм ногой, а руки автоматически полезли в карман рубашки за пачкой сигарет и зажигалкой.

— Весь салон мне прокуришь.

— Извини. — Лаврецкий спрятал пачку обратно в карман, но, так и не убрав зажигалку, периодически щёлкал ею — та выдавала небольшой огонёк на пару миллисекунд, освещая его руки.

— Мы все на нервах, Фенс. Эта вся заваруха на мне — так что мне и разбираться.

— Заварил-то ты, но мы, как верные товарищи, решили, что раз хлебать — то всем вместе.

Дин слегка кивнул головой в знак благодарности. У него были действительно отличные друзья — люди, способные поддержать его в любой ситуации и помочь, чтобы не происходило. Для него эти люди были больше, чем «просто друзья». Настоящие друзья — это те люди, придающие смысл существованию и дающие понять, что именно значит жизнь.

В машине повисла тишина — было слышно только лёгкое сопение Хэльварда, который удобно расположился на заднем сидении, использовавший вместо подушки — кофту; шорох от неусидчивости Лаврецкого, и гул мотора, уже до того привычный, что практически не ощущался. На Фенса, всегда болтающего без умолку, тишина действовала раздражающе — он сразу начинал говорить о каких-то мелочах, или травить анекдоты, которые никто, кроме него, не находил смешными. Он хотел что-то сказать, но не знал, как сделать это лучше, пока Дин не приказал ему говорить всё, как есть на самом деле.

— Я тут расспросил пару знакомых об этом Дэвиде Симменсоне… — Фенс всё-таки замялся, подбирая нужные слова. — Скажи, ты специально решил навести полицию на притон главного наркобарона Норвегии?

— То, что он наркобарон, я и без тебя знаю. Что ещё нарыл?

— Дэвид Симменсон, тысяча девятьсот шестьдесят пятый год рождения, единственный наркодилер Норвегии, остальные конкуренты были устранены года так три назад. Как парни сказали, у него этих притонов десять штук, так что особо он ничего и не потерял, ну, как по мне. Но это не самое главное.

— А что же тогда самое главное, кроме того, что он собирается нас убить?

— У него своя банда.

На заднем сидении Хэль подскочил, мгновенно просыпаясь, несмотря на то, что пару секунд назад он беспробудно спал.

— Банда?.. Типа, настоящая?

— Ага. Типа ОПГ.

Хэль нервно глотнул слюну, а Дин невольно поперхнулся.

— Вот у меня такая же реакция была, как у вас. Причём одновременно.

— Может, правда развернёмся?..

Машина рассекала ночное полотно, как рассекал бы море фрегат. Оставалось ещё двести километров.

— Не спать. — Дин включил Yngwie Malmsteen и выкрутил звук на максимум — до тех пор, пока друзья не проснулись. — Время 07:03, мы в Бергене. Дальше куда?

— Кажется, Доккевайн, дом двадцать семь… — Фенс потянулся, дабы размять затёкшие суставы и мышцы. — Утром тут красивее. Солнце только восходит, и совершенно никого…

— Романтик, нам стрелку так-то забили.

— Ага, совершенно никого, вон, машина стоит.

— Давай спросим, где эта Доккевайн, 27? Я честно не знаю.

Дин свернул на площадку у закрытого магазина, становясь рядом с припаркованной чёрной глянцевой «Chevrolet». Дин заглушил машину. Вся троица вышла, оглядываясь в поисках хозяина. Хэльвард потягивался, хрустя костями, Фенс, отойдя к мусорной урне, закурил, а Дин глядел по сторонам, взглядом выискивая владельца автомобиля.

— Может, он в магазин пошёл… — Шатен потирал кулаками глаза, пытаясь проснуться окончательно. Всю дорогу он спал, и даже когда Фенс с Дином громко шутили, не колыхнулся ни на йоту.

— Хэль, он закрыт.

— Может, он за магазин пошёл? Мало ли, такой же путешественник…

— Вам помощь нужна, парни? — На голос компания обернулась, увидев перед собой парня, на вид чуть старше их, среднего роста, с зализанными назад коричневыми волосами, одетого в чёрную рубашку, тёмно-зелёный длинный плащ, брюки и чёрные армейские сапоги.

— Не подскажите, где Доккевайн, 27? — Спросил Фенс, одновременно протягивая руку для рукопожатия.

— Какая честь пообщаться с вами, ребята. Сами доедете или довезти? — Ястребов подошёл ближе, отмыкая дверь своей «Camaro». В этот момент вся троица внезапно переглянулась. Ястреб продолжил свою речь. — Мы уж думали, что вы не приедете.

— Мы люди слова. — Фенс гордо поднял голову. В такой ситуации оставалось только храбриться, и он прекрасно это понимал.

— Мы тоже.

Дин обошёл свою машину и сел в неё, кинув Ястребову еле слышное «показывай». Спустя пару минут они выдвинулись в недалёкий путь.

Во время этой короткой поездки Лаврецкий вспомнил все молитвы, которые в детстве читала ему бабушка.

Машины остановились у белого двухэтажного дома. Припарковавшись, все вышли из машин. Ястреб замкнул дверь своей машины, а Дин лишь сделал вид, что это делает.

Зайдя в большой дом, они сразу прошли в гостиную, где их уже ждали четверо парней.

— Пять на троих нечестно. — Фенс начал отступать назад. Ястреб подтолкнул его вперёд так, что Лаврецкий споткнулся — его вовремя поймали друзья.

— Честно признать, не ожидал вас увидеть, тем более в такую рань… — Дэвид, их недавний знакомый, подошёл ближе вальяжной походкой, засунув руки в карманы брюк. — Чаю, кофе?

— Цианиду. — Процедил Дин сквозь зубы.

— Сайфер, не зарекайся, мы найдём. — Один из парней, стоявших позади Симменсона, насмешливо растянулся в улыбке. Он снял круглые тёмные очки, начиная крутить их за дужку в руке. По росту он был чуть ниже Дина, казался излишне щупловатым и непропорционально вытянутым. Его чёрные вьющиеся волосы были коротко острижены. — Остальные что предпочитают?

— Кофе, ну, знаете, домашний. — Заикаясь, пролепетал Фенс.

— Мы бы хотели поговорить. Я прекрасно знаю, кто вы такие. Но я совсем не понимаю, зачем вы это делаете. Ради денег? Сайфер, не прикидывайся, у тебя их предостаточно. Тогда какова причина? Благородство?

— У меня обострённое чувство справедливости.

Дэвид усмехнулся. Закурив, он облокотился о стену, вдыхая табачный дым, пытаясь успокоиться. Чёрные как уголь волосы залезли на лоб, которые он даже не собирался поправлять. Мужчины позади него стояли настороже и, как цепные псы, в любой момент готовы были кинуться и растерзать чужаков, вмешавшихся не в своё дело. Бросив окурок на пол, Симменсон придавил его берцем, и продолжил речь. — Предлагаю такой вариант, который должен нас всех устроить. Я отпускаю вас со всеми конечностями, а вы же больше не лезете ни ко мне, ни к моим ребятам. Всех такой расклад устраивает или есть не согласные?

— Все согласные. — Фенс с Хэлем быстро закивали практически одновременно.

— Прекрасно. Это ещё не значит, что вы свободны. Кто-то же должен ответить за тот разгромленный притон? — После этой фразы все подорвались со своих мест, начиная разминать кулаки. Лаврецкий, не растерявшись, принялся за то же дело. Учитывая его низкий рост и слабую мышечную массу, он выглядел нелепо.

— Предлагаю сейчас же всем разойтись мирно. — Впервые за долгое время проговорил мужчина, с которым ребята познакомились в первую очередь, вставив пять копеек. — Пять на троих — нечестно, тем более, такие бугаи, как мы… — Он оглянул всех присутствующих в комнате. — Мы при оружии, они нет.

— А то, что они притон разнесли — не считается? Отвечать за это сам планируешь?

— Змей, угомонись. — Гневно процедил Ястреб.

— Да, потому что мы с оружием. — Дин резко достал из внутреннего кармана мантии кинжал. Этого не ожидал никто — даже его близкие друзья, но они хотя бы попытались сделать вид, что нисколько этому не удивлены.

— Потрясающе. Но лезть с кинжалом на того, кто с пистолетом… — Протянул Дэвид, достав «Glock 19» и сняв его с предохранителя. В этот момент отошли все — одни для того, чтоб не получить мгновенную пулю в лоб, другие — чтоб дать спокойно выстрелить.

Дин на расстоянии вытянутой руки порезал Симменсона кинжалом по запястью и, развернувшись, бегом направился из дома. Что-то кричать друзьям ему не понадобилось — они всё поняли без лишних слов.

Выбежав из дома, парни, перепрыгнув через низкий чёрный забор, состоявший из прутьев, торчащими пиками вверх, буквально влетели в машину. Благо, она завелась тут же — так что терять драгоценные секунды им не понадобилось. Резко сдав назад, что-то с глухим звуком треснуло — это была задняя фара, врезавшаяся в столб фонаря. Сейчас времени переживать о фаре не было — поэтому, повернув, авто быстро устремилось вперёд, пока позади возился Ястребов с ключами от машины.

— Я тебя ненавижу. — Сказал Лаврецкий с сильной одышкой. Говорить ему было тяжко. — Всей душой. Скажи: какого хрена ты это сделал?!?

— Они сейчас будут преследовать нас до Осло. Что там делать будешь?

— Думаешь, они будут нас пасти до Осло? У них других дел нет, что ли?

— Тем не менее, машина едет прямо за нами. — Хэль мотнул головой вбок.

Дин глянул в внутрисалонное зеркало и убедился в сказанном.

— Дин, а твоя же быстрее? Может, ускоримся? –С надеждой в голосе спросил Фенс.

Дин резко надавил на педаль газа — машина полетела вдаль, сильно отдалившись от «Camaro», которая и не спешила ускоряться.

Через пару минут Дин увидел, что «Camaro» давно исчезла с поля видимости.

Фенс запрокинул голову назад и нервно сглотнул, Хэльвард же шумно выдохнул.

На этот раз повезло.

Глава 5

Воздух дрожал от серии выстрелов. В лесу раздались крики птиц, взлетающих со своих насиженных мест. Послышался звук перезаряда винтовки, а следом последовали ещё пару выстрелов — на этот раз вскрикнула какая-то птичка, падая с серых промозглых небес на сырую землю.

На земле, помимо птицы, лежал человек в неестественной позе. Это был мужчина, достаточно молодой, с редкими каштановыми волосами, на вид худой и слабый. Лицо его было перекорежено от ран и гематом, голубые глаза были открыты. Сырая от дождей земля впитывала кровь, окрашиваясь в буро-красный цвет. Около него стояли мужчины крепкого телосложения, с оружием наперевес, ожидая снова приказа лидера.

— Земля пухом. — Произнёс тихо мужчина, поправляя плащ. Он стоял в стороне, около своей машины, лишь только наблюдая за процессом. Вся банда шутила над тем, что его кличка не соответствовала действительности — её надо было менять на «Пацифист». В чём-то они были правы.

Он рос в семидесятые годы советской России, в Ленинграде, где уже были сколочены банды, состоящие в основном из спортсменов. Видя практически каждый день избиения других людей, сформировалось стойкое отвращение к любому насилию. Для себя он сделал вывод — есть насилие оправданное — и это месть за что-либо, а есть насилие неоправданное, которое используется для устрашения и показа власти, и последнее он терпеть не мог. Но сейчас, когда он находится в другой стране, где криминальная обстановка невелика, он всё равно состоял в банде на высокой должности. Было тошно от работы, от окружающих людей — за исключением нескольких, кого парень мог назвать своими друзьями, и от самого себя. Но всё это приносило большие деньги, которых нельзя было заработать простому мигранту в любой легальной сфере. Всё всегда упирается в деньги. Каждому человеку в жизни надо поставить перед собой вопрос — «честь или деньги?» и для того, чтобы ответить на него, нужна честность — хотя бы перед самим собой. Ястребов давно определился с ответом — он выбрал деньги. И каким бы путём эти средства не доставались, менять выбор, сделанный пару лет назад, уже поздно. Сейчас, стоя в лесу, он пытался вдохнуть чистый рассветный воздух, не пропитанный свинцом и металлическим запахом крови, который настолько засел в лёгких и носу, что хотелось помыться.

— Труп — убрать. После этого сразу по машинам. — Мужчина в чёрном длинном пальто поправил кожаные перчатки на руках. Он подошёл к стоящему в стороне товарищу. — Ты в порядке, Ястреб? Нашатырь тебе не нужен? — Он насмехался, периодически переводя взгляд с друга на лежащий на земле труп, который уже начали оттаскивать. — Надо было живьём закапывать. — Он снял перчатки и кинул на капот своей машины, стоящей рядом, и сплюнул на землю.

— Не нужен мне нашатырь. Я в полном порядке. Нельзя же расстреливать всех, кто пытается нас обмануть.

— Предлагаешь со всеми вести профилактические беседы? Мы не полиция. Нельзя всех пережалеть. — Стрела открыл двери машины и закинул перчатки на сидение. Достав воду, он предложил её товарищу, но тот лишь сдержанно помотал головой. — О себе тоже надо заботиться.

— Тогда почему ты не застрелил Сайфера прямо там? Почему позволил ему уйти? — Ястреб повернулся, глядя в серые глаза друга, который явно был ошарашен таким вопросом.

— Вопрос ответный: почему ты не пас Сайфера до Осло?

Ястреб лишь отвернулся, смотря на сосны. Так они и провели время, абсолютно молча, пока не вернулись другие члены банды, начиная убирать куртки, лопаты и винтовки в багажники своих машин. Ястреб, никого не дожидаясь, завёл «Camaro» и начал постепенно отъезжать. Остальные последовали его примеру.

В доме, погруженном в полумрак, сверкал только отблеск желтого света, который из кухни проникал в гостиную. Этот свет озарял небольшой уголок комнаты, придавая ей тусклый и неприятный оттенок. В то же время, из динамиков раздавалась громкая музыка — «Guns N» Roses» сменялись «The Cure». Звон бутылок и стеклянных стаканов неутомимо сопровождал эти смены ритма, создавая сплошной музыкальный коктейль в сочетании со звуками смеха.

— Стрела, а чё, как ты к этому относишься? Ну, что Сайфер улизнул… — Один из подельников стоял с полупустым стаканом в руке, покачиваясь.

— Никак. Но то, что его явно не сладкая жизнь ожидает — это факт. — Дэвид налил себе в гранёный стакан виски. — Ястреба видел?

— Не, он, кажись, говорил, что бабу какую-то приведёт.

— Потрясающе, из притона устроить бордель. — Проговорил ехидно, не без доли сарказма, Стрела. Он отошёл со стаканом и, облокотившись об косяк угла, начал потихоньку пить.

— А вот и я! — Произнёс зашедший Ястреб, хлопнув входной дверью. Он помог снять пальто девушке, аккуратно положив его на диван. Только после этого он снял плащ с себя, небрежно кинув в угол этого же дивана.

Вышедший с кухни Змей взглядом оценил девушку с головы до ног, присвистнув.

— Это Стрела, а это Змей. — Ястреб кивнул на своих товарищей. — А это Эрика Линдберг. — Сказал он, кивнув на свою подружку.

Эрика присела на диван. Она явно флиртовала, но боялась это признать: закусила нижнюю губу и заправила прядь волос за ухо. Ее взгляд, искрящийся отнюдь не невинностью, переходил с одного собеседника на другого, словно пытаясь почувствовать их реакцию. Однако, при последующих взглядах, она тут же опускала глаза в пол, словно пряча свои смелые намерения.

Она аккуратным жестом поправила слегка задравшуюся тёмно-синюю юбку.

— Ты, кажется, в Осло собирался? — Дэвид глянул на Змея.

— Да, Стрела. — Змей понуро повесил голову.

— Троице привет передай. — Симменсон отхлебнул виски, допивая его до дна. — А теперь вон. — Он указал на дверь, так что Змею ничего не оставалось, как уйти из комнаты. Напоследок он ещё раз оглядел девушку с ног до головы и, фыркнув, удалился.

Дэвид поставил стакан на стол и опустился на корточки, смотря в бездонно-чёрные глаза Эрики. — Ты хоть школу закончила?

— Да, а в колледж не поступала. Денег не хватило.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать один. Надо — могу паспорт показать. Но выгляжу я не на свои годы, я знаю.

— Выглядишь лет на восемнадцать. — Дэвид встал и сел на противоположный край дивана.

— А будь бы мне восемнадцать, что-то бы изменилось? — Она смотрела ему прямо в глаза, но долго выдержать его проницательный взгляд не смогла.

— Да, я бы тебя отсюда выгнал, мне дети тут не нужны.

— А двадцатилетняя девочка для тебя не ребёнок? — Эрика подсела ближе, начиная накручивать прядь на палец.

— Если двадцатилетняя девочка ведёт себя так, то она уж точно не ребёнок. –Дэвид сам подсел ближе к Эрике, которая тут же обняла его за шею. — Какие нынче девушки… хорошие… — Дэвид притянул её к себе, обнимая за талию, целуя в губы.

— Понимаю, вам чаю не заваривать?.. — Ястреб мялся у порога, наблюдая за этой картиной.

— Кофе завари, где-нибудь через часик. — Эрика лукаво улыбнулась. — Если что, я пью некрепкий, с сахаром.

Дэвид встал с дивана, а следом за ним Эрика. Когда они стояли рядом — была сильно видна разница в росте и в параметрах. Эрика казалась совсем крошечной и кукольной по сравнению со Стрелой, чей рост был порядка ста восьмидесяти сантиметров. Она действительно была хрупкой — маленькая, худая, без натренированных мышц. Они посмотрели друг другу в глаза, а потом Дэвид взял Эрику за руку и повёл за собой в дальнюю комнату.

Саша, стоя один в зале, шумно выдохнул.

— Кофе ей… через часик… — Ястребов ушёл на кухню и, достав из холодильника банку пива, вскрыл её и громко отхлебнул. Он думал сейчас о многом: об Эрике, о людях, его окружавших, обо всём произошедшем. Вспомянулся недавний инцидент с Сайфером. Зачем он дал ему уйти? Была возможность догнать — «камаро» быстрее «импалы». Причины этому поступку не было. «Идиот» — Ястребов ругнулся в пустоту. Нескончаемый поток мыслей прервала заигравшая песня«Patience» и еле-еле слышимый скрип кровати.

— Кофе вам, любовники? — Ястребов заваривал кофе. Любой другой на его месте такой услужливостью бы не занимался — плюнул, обозвал и девушку, и друга, и удалился куда-нибудь подальше. Он и сам понимал, что эта черта доведёт его когда-нибудь до ручки, а поделать ничего не мог — боялся, что иначе все от него отвернутся.

— Почему сразу любовники… — Эрика глянула на своё отражение в зеркале и мгновенно удалилась из зала, поправлять растрёпанные волосы и смывать размазанный макияж.

— Ястребов, поделись талантом.

— В каком смысле?

— Ты всегда таких хороших девушек находишь. — Дэвид отхлебнул кофе. — Талант, не иначе.

— Талант-талант. Умел бы ты нормально с людьми разговаривать — цены б тебе не было.

— А я будто не умею?

— Дэйв, обещать людям, что ты им колено прострелишь в случае невыплаты, — это не значит, что ты умеешь с ними говорить…

— Зато они будут знать, что в случае невыплаты я с ними не разговаривать приду.

Ястребов закрыл глаза и шумно выдохнул. Если Дэвиду ещё был какой-то малейший шанс доказать что-либо, остальные бы даже и ухом не повели в его сторону. Также как и в случае с сайферской компашкой: если бы кто-то хоть раз прислушался к нему, то удалось бы избежать завязки более крупной войны.

— Как рука? — Ястреб перевёл взгляд на запястье Дэйва, порезанное кинжалом. Пару дней назад Стреле приходилось ходить с бинтом — рана постоянно кровоточила.

— Пустяки. — Стрела поглядел на запястье и тут же встряхнул рукой.

В зал вошла Линдберг, в этом же одеянии, но уже с полотенцем на голове и с отсутствием макияжа. Её лицо сверкало от воды, губы были ярко-розовыми, а не насыщенно-красными из-за помады, а её глаза светились от осознания произошедшего. Она была сейчас особенно прекрасна — как нимфа. Только Ястребов быстро осознал, что шансов с ней пытать не стоило. Может, оно и к лучшему? Уберёг себя от дальнейших разочарований.

Ястреб подошёл к дивану и взял с угла плащ, кинутый ранее. Взяв, он его встряхнул, замечая, как сильно он помялся всего лишь за час, и сложил, положив на прежнее место, обещая себе, что постирает его на днях.

Глава 6

Деревянный двухэтажный дом стоял на окраине города, у лесной черты. Со всех сторон его окружали величавые сосны с мягкими тёмно-болотными ветками. К участку вела тропинка укатанной машинами травы и мха. Забор представлял собой обожжённый тёмный горбыль, пиками смотрящий вверх. На самом участке стоял дом, гараж, небольшая прямоугольная беседка. Остальная часть участка была свободной и являлась садом, в котором росли пару плодовых деревьев, кустов, стояли клумбы с цветами. Ядовито-пёстрым цветом светились лютики, горечавки и нарциссы — именно эти цветы любила хозяйка дома.

В отличие от внешней мрачности, внутри дома была противоположная картина: стены выкрашены в нежно-белый цвет, мебели было мало и по цвету она была подобрана гармонично: тёмно-коричневый не оттенял и не отсвечивал; лежал светло-серый линолеум — типичный скандинавский минимализм.

На кухне, которая казалась и без того маленькой, у стола крутилась целая банда — невооружённая, но крайне настойчиво пытающаяся покуситься на овощной салат.

Женщина среднего роста, с густыми короткими курчавыми волосами русого цвета, с фартуком, надетым на платье, достала из духовки курицу с запечённой картошкой — ароматные запахи разнеслись по всей кухне.

Поставив противень на решётку, она переключилась на нарезку овощей для ещё одного салата, приготовить который ей помогал младший сын.

— Ма, тебе помочь ещё с чем? — Худощавый высокий парень отложил нож, которым только что резал огурцы.

— Нет, Дин, спасибо. Позови Артура кушать, почти всё готово.

— Ага. А отче сегодня явиться собирается? — Дин поправил чёлку большим и средним пальцем левой руки, убирая её назад, следом закинув доску для нарезки вместе с ножом в раковину. Дин отправился из кухни, звать старшего брата к ужину.

Наконец в комнату вошёл старший сын владельцев дома. Это был высокий юноша, слегка худой — в пределах нормы, с волосами цвета гречишного мёда, с яркими зелёными глазами, одетый в мешковатый вязаный свитер и серые в клетку штаны. Даже сейчас он держал в руках книгу — справочник по гистологии. Лия на него укоризненно глянула.

— Артур, отдохни хотя бы сегодня! Круглосуточная учёба не приведёт ни к чему хорошему!

— Мам, у меня в понедельник зачёт по гистологии.

— Каждый раз, когда я говорю тебе о круглосуточной учёбе, ты мне отвечаешь, что у тебя зачёт, проверочная, экзамен… Гистологию — на место, есть — как положено, на кухне. Ясно?

— Ясно. — Артур встал с места, захватив книгу, которую до этого положил на стол. — Сейчас вернусь. — И вышел с кухни, направляясь, по всей видимости, в свою комнату.

— А Артур с каких пор такой нервный? — Спросил Хэльвард, перебирая в пальцах зубочистку. — Во время зачётов всегда такой?

— Ага, боится сдать хуже «отлично», чтобы не огорчать папеньку.

— Дин, тебе бы следовало поучиться у Артура такой концентрации внимания.

— Мой мир вокруг учёбы не вертится.

К тому моменту, как вернулся Артур, все уже сели за стол, но к еде не приступали — ждали его.

— Мам, а ты не знаешь, отец вообще сегодня приедет?

— Понятия не имею. Успеет хотя бы к завершению ужина — хорошо.

— Не успеет — ещё лучше.

Дин получил мгновенный подзатыльник от брата и тут же усмехнулся, вглянув на него шутливо.

Здесь темнело раньше, потому что участок со всех сторон окружали деревья. Лаврецкий встал со своего места и включил лампочку, резко ударившую по глазам своим неистово ярким светом.

— Свет такой резко-белый… Прям как в морге…

— А как думаешь, почему у нас семейство такое бледнокожее?

— Вампирюги! — Хэль толкнул Дина в плечо, а тот, развернувшись, улыбнулся, обнажая зубы — особенно сильно сверкнули острые клыки.

— А я-то думаю, почему ты солнце не переносишь!

— И зеркал у вас в доме маловато…

— Хэль, что ещё там вампиры не любят?

— Чеснок, кажется.

— Ещё одно совпадение! Сайфер же чеснок ненавидит!

— Да, ищите осиновый кол.

— А что его искать — у вас вон какой забор!

Разыгравшееся веселье прервал громкий звук мотора. Лия, выглянув в окно, увидела чёрный «Volvo 940», припаркованный около «Chevrolet».

— Дай угадаю, там чёрный «Volvo»? — Дин отложил в сторону вилку.

— Нет, там мои галлюцинации. — Лия вновь села на стул, но приступать к еде пока не стала.

— Лия, ну галлюцинации же не бывают групповыми…

— Бывают. — Произнёс Артур, не отрываясь от еды.

— Артур! — Произнёс возмущённо Хэль. Фенс просто закатил глаза, а Дин цокнул языком.

Домой зашёл мужчина средних лет, с зализанными назад чёрными густыми волосами, в куртке, надетой на деловой костюм. Он разулся и снял куртку, повесив её на крючок в прихожей. Пройдя в кухню, он поймал на себе лишь удивленные взгляды. Фенс с Хэльвардом кивнули, осторожно произнося неловкое «здрасьте».

— Да неужели, я впервые вижу тебя в доме к шести часам за последние… лет пять? — Дин скрестил руки на груди, откинувшись на спинку стула.

— Не дерзи.

— Мы тебя ждали. — Артур оторвался от еды.

— За себя говори. — Дин снова приступил к еде, несмотря на прожигающий взгляд как минимум от трёх человек.

Глава семейства помыл руки и, взяв тарелку с вилкой, сел за стол, периодически переглядываясь с женой и старшим сыном.

— Как дела на работе? — Женщина перевела взгляд на мужа. — Ты, кажется, говорил, что у тебя совещание?

— Нормально. Да, совещание было, работника нового принимал.

— Отец, я понимаю, у вас частная клиника, ограниченное количество персонала, но ты не смог бы взять меня на работу? Для меня — практика, для тебя — хоть капля свободного времени… — Артур закончил принимать пищу, поэтому впервые за время ужина он заговорил.

— Не возьму. Нагрузка большая, объём работы — ещё больше, а у тебя учёба.

— Я же говорю — притон.

— Дин! — Мужчина крикнул. — Хочешь лично этот притон, как ты говоришь, увидеть? Я тебе экскурсию проведу, дорогой сыночка!

— Где записываться? — Дин смотрел отцу прямо в его серые глаза. Смотрел он безбоязненно, с вызовом. Во взгляде отца читалась ярость.

— Вон. Сейчас же. — Отчеканил глава семейства с неистовой злостью в голосе.

Дин встал со своего места, вытер губы салфеткой, поцеловал мать в макушку, и направился из кухни в свою комнату по лестнице вверх. Его друзья, переглянувшись, также встали, поблагодарили за ужин и направились вслед за Сайфером.

Комната Дина располагалась на втором этаже — вторая по коридору. Дверь была выкрашена в чёрный цвет. Внутри комната была не особо просторной — из-за того, что второй этаж, по сути, был чердаком, с одной стороны крыша была покатая. С её стороны стояла кровать, а у прямой стены стоял книжный шкаф из тёмного дерева. У окна стоял стол с компьютером и небольшими колонками.

Друзья, предварительно постучавшись, вошли в комнату, застав друга, лежащим на кровати и слушающим в наушниках «Black Sabbath» настолько громко, что мотив «Paranoid» разносился по всей комнате.

— Сайфер! — Лаврецкий прикрикнул, надеясь, что друг его услышит. Однако, друг не услышал и Фенс пошёл на радикальные меры: взяв какую-то книгу с полки, подошёл к кровати и уронил на пол. Дин мгновенно подорвался, но завидев друзей, просто тихо нецензурно выразился. — Наконец, докричались.

— Оруэлла-то за что? — Дин поднял книгу с пола — это был «Скотный двор», зачитанный уже до дыр. Он встал с кровати и поставил книгу на место. — Вас тоже выгнали или за компанию?

— За компанию. Слушай, у тебя тут так комфортно… свой угол, в конце концов. — Хэльвард подошёл к столу, начиная глядеть в окно: на дальние горы, покрытые серо-молочным туманом, на расстилающийся лес.

— Ага, только тут и спасаюсь от отцовских концертов.

— А может, свинтим к тебе на хату?..

На Лаврецкого уставились два удивленных взгляда.

— Не, ну а что? Там свободно, мозги никто не вынесет, посидим тихо.

— Сидеть тихо на хате Сайфера — грех.

— Ага, грех впадать в уныние, когда есть куча других грехов? — Дин улыбнулся. — Меня по возвращению домой на корм лабораторным крысам пустят.

— Так мы в тот момент, когда все уснут!

— Ага, чтоб разбудить всех рычащим звуком мотора? Нет, спасибо, меня тогда вообще зароют. Предлагаю сейчас.

— Сей… что?

— Кажется, кто-то предлагал на хату? Сколько вам нужно, чтоб собраться?

— А мы собираемся собираться?

Дин глянул на своих товарищей и улыбнулся. Прямо сейчас в его зелёно-серых глазах плясали черти. Во взгляде друзей горела торжествующая жизнь. И даже если потом он пожалеет десять раз — сейчас ему переживать было не о чем. Молодость разжигает огонь безумия, а когда начинаешь его тушить, непременно найдётся кто-нибудь с канистрой спирта.

Парни бегом спустились с лестницы и, обрадовавшись, что все находились в гостиной, а не на кухне, с которой просматривалась прихожая, мгновенно обулись и, накинув на плечи куртки, выбежали на улицу.

Холодный вечерний воздух обжигал лёгкие. Парни быстрым шагом прошли к машине и сели в неё. Дин завёл «Chevrolet», включая печку на полную мощность. Сдав назад и выехав за пределы участка, Сайфер развернул машину и поехал к главной дороге.

— И даже если меня убьют, я умру счастливым.

— С чего бы тебя одного, у нас сессия через месяц, мы все в очередь на расстрел встанем.

Хэль выпустил смешок, который через пару секунд перерос в смех всех троих.

Машина ехала в Осло под «Holy Diver» рок-группы «Dio». Дин настукивал по рулю в такт, Хэль — отбивал ногой. Лаврецкий, охмелев без хмеля, высунулся из окна машины по плечи, прокричав простую фразу: «Я люблю тебя, жизнь!». Дин смотрел вдаль, улыбаясь. В очередной раз друзья вытащили его из беспросветной тьмы.

Свет жёлтых придорожных фонарей мелькал в машине большими яркими полосами.

— Я его в землю зарою, ей-богу. — Мужчина ходил из угла в угол. — Лия, скажи, почему старший сын всячески нам помогает, благодарит за всё, а младший всё время язвит и показывает свой характер? У них полтора года разницы.

— Наверное, потому что старшему сыну ты внимание уделял всё время, а младшему раз в неделю? — Лия скрестила руки на груди. — Дин — хороший парень, и ведёт себя так только потому, что ты совершенно не дал ему никакой поддержки в нужное время.

— Я? Не дал поддержки? — Он гневался, остановившись посреди комнаты. — Благодаря мне у него есть квартира, машина…

— Каспер, доверие за деньги не купишь. — Лия поджала губы и вышла из комнаты быстрым шагом.

Каспер сел на диван, уткнувшись лицом в ладони. Встав, он взял с полки телефон и набрал какой-то номер.

— Привет, не занят? Слушай, Петер, у тебя есть на следующей неделе место? Да так, на сына пару подозрений… нет, ты что, не на старшего, младший буянит… Ага, понял, в 14:00 говоришь? Явимся. Спасибо.

Он завершил разговор и положил телефон на прежнее место. Давно надо было предпринимать меры: слишком далеко зашёл нерадивый сын в своей дерзости. «Если бы не Лия — ходил бы тут по стеночке» — подумал Каспер, уходя на кухню, чтобы заварить кофе.

Глава 7

Сиренево-молочное небо переливалось от белого серебра пушистых облаков. По небу ходил молодой золотой месяц, завалившийся на круглую сторону. Бесконечное пространство негасимых звёздочек, только что появившихся на вечернем небе, сверкало, словно драгоценные бриллианты. Ветер гулял между громадными великанами — вековыми деревьями. Веяло запахом маттиолы, ближайшего лета и свободы.

— Я как представлю, что у нас экзамены начнутся скоро… — Фенс тяжко вдохнул и закрыл глаза: видимо, снова представлял. — Так вздрогну. Если не сдам — со скалы скинусь.

— Фенс, зачем обрекать себя на мучения? Скинься сейчас! — Дин толкнул его плечом.

— Спасибо, друг ещё, называется. — Фенс отмахнулся рукой и лишь ускорил шаг.

— Не парься ты так. Сдадим всё! А как сдадим — отметим!

Фенс, кажется, успокоился и вдохнул с облегчением, поправляя лямки рюкзака на спине.

— Дин, а что тебе отец сказал по поводу той выходки?

— Ничего. — Дин отвёл взгляд на гору, к которой они постепенно приближались. — Не хочу об этом говорить.

— Так, стоп, дружище, погодь. Что случилось? — Хэль остановился, останавливая ещё и своих друзей. Он внимательно смотрел Сайферу в глаза, которые тот всё время отводил.

— Сайфер, я тебя никогда таким забитым не видел. Что стряслось?

— Отец решил отправить меня в «Перфектум» на экскурсию, к неврологу. Из-за того, что у меня в последнее время часто перепады настроения, я стал слишком нервный и прочее… — Дин на некоторое время замолчал, а потом поднял взгляд на друзей. — Но я-то знаю, что дело не в заботе. Он хочет поставить меня на место. Усмирить меня, чтоб я дома по стенке ходил. — На глазах Дина выступили слёзы, которые он тут же смахнул, и быстрым шагом отправился дальше. Фенс и Хэльвард направились за ним.

Они в полнейшей тишине забирались на гору, пытаясь подобрать слова поддержки и утешения, но на ум ничего не приходило.

— На самый верх не пойдём, у вас двоих суицидальные мысли. — Хэль остановился где-то посередине горы. Слева была небольшая естественная смотровая площадка, ничем не огороженная, на которой они бы втроем отлично поместились. Хэльвард показал на это место рукой, товарищи ответили простым кивком.

Они уселись, забравшись на площадку. Каждый смотрел по разным сторонам: Фенс смотрел вниз, только сильней прижимаясь спиной к горе и начиная крепче держаться за траву; Хэльвард смотрел вверх, рассматривая сиреневое небо, а Дин смотрел прямо, разглядывая крохотные домики и здания. Город горел тысячью огней. В голове всплывали образы из учебников по истории и зачитанных книг Джека Лондона. Казалось, что дома включают свет, дабы встретить запропастившегося героя. Ветер напевал свою песнь, развевая чёрные кудри. Бегущий размеренно, как собачья упряжка из книг Лондона, поток мыслей был прерван открывшейся бутылкой, которая резко зашипела.

— Пацаны, будете? — Сказал Фенс, прилично отпив пива с бутылки.

— Я тут о вечном думаю, о жизни, а ты мне своё пиво предлагаешь… — Заявил Дин, хотя бутылку с пивом всё равно взял.

— И что ты думаешь о вечном? — Протянул Хэльвард, зевая. — Лично я считаю, что вечное пережует нас всех и выплюнет обратно лет через сорок.

— А я думаю, наше поколение уже пережевало вечное и выплюнуло. Любовь, дружба, семья — имеет ли это сейчас вес? Нет. Вес имеет то, у кого какая машина, есть ли телефон, носит ли он фирменную одежду. И так везде. Всё меняется, я знаю, но неужели стоит менять свой выбор, свои ценности на то, чтоб угодить непонятным требованиям, написанным кем-то неизвестным, только ради того, чтобы соответствовать стандарту?

— Эпоха капитализма. Привыкай. — Фенс допил содержимое бутылки. — В СССР конкретный разлад. Перестройка, все дела. Война-то закончилась три месяца назад. То, что в Скандинавии процветает наркобизнес и три-четыре банды на всём этом рынке присутствуют, у нас бы назвали не «тревогой», а «обычным делом». Там кругом наркобизнес, бандитизм, только властям плевать. Ну, подумаешь, пару десятков банд в Москве, в Ленинграде, в Казани, это ж так, по мелочи. Здесь ещё по-божески.

— Да понятно, нет рая на земле.

— Нет, Дин, рай на земле был. Но и его продали. — Фенс слегка ударил пустой бутылкой по камню, так, что она не разлетелась, а лишь звонко брякнула. — Эх, сидел бы сейчас с какой-нибудь девчонкой, а тут с вами о вечном рассуждаю! — Лаврецкий ещё раз стукнул бутылкой по камню, что она наконец разлетелась зелёными сверкающими осколками. — Слушайте, а никому орловская весточка не приходила?

— А что, тебе пришла?

— Не. — Фенс помотал головой. — Мне интересно, чего от них ждать. Ну, типа, надо было убить — убили бы уже давно. Так может, просто хотели напугать?

— Бой не начат, война не закончена. — Дин допил пиво и убрал пустую бутылку в рюкзак. — Завтра нас всех могут найти с перерезанным горлом. А, может, не завтра. Я не знаю ни их целей, ни их мотивов. Отныне я первый не лезу — мы дали полиции наводку, дальше пусть сами разбираются.

— Борцы за справедливость, тьфу. Нашли себе приключений, а что делать с ними теперь не знаем.

— Не кряхти. Разберёмся. — Фенс привстал, дабы поправить рубашку. — Как-то холодно становится, может, слезем?

— Ага. — Дин грустно вздохнул. — На этой неделе закрыть сессию, а потом хоть заново забирайся и прыгай. — Дин встал и подошёл к краю, смотря вниз. Под его ногой скатились пару мелких камушков. — Чувствую себя как птица. Чистая свобода, лети, куда хочешь. — Он раскинул руки, походя на ворона — острый с небольшой горбинкой нос, длинные руки — как распахнутые крылья, чёрная одежда — как оперение. Только глаза горели зелёным огнём.

Друзья, мгновенно подорвавшись со своих мест, оттащили Сайфера от края за воротник мантии.

— Ворон, мать твою! Я тебе пинков дам сейчас для пущего разгона!

— Ворон?.. — Дин обескуражено смотрел на Фенса. — И почему именно ворон?

— Потому что ты в чёрном всё время ходишь, вот почему.

— Раз те Орлы, то почему бы нам не стать Воронами?..

— Это пиво на вас так действует? Понял, вам больше не наливать.

— Кстати, хорошая идея с названием. Почему бы и нет?

— Так вы серьёзно?! — Хэльвард вскинул руки. — И как вы себе это представляете?

— Судя по твоей реакции, что-то не так представляешь ты. — Дин подмигнул. — Ты думаешь, что ради этого нужно идти в налоговую инспекцию или патентовать название?

— Здрасьте, полиция? Мы хотим закрепить за собой название «Рэйвен», банда возникла в сентябре 1988, состоит из трёх особо придурковатых друзей-товарищей…

— Да ну вас… в баню! — Хэль, топнув ногой, начал спускаться. Из-за невысокого роста проявления его гнева казались нелепыми, отчего Дин с Фенсом дружно загоготали, начиная спускаться вслед за ним.

Дин поёжился от холода, зайдя в квартиру. Было ужасно холодно, пришлось включать сразу два обогревателя и накинуть клетчатый плед на плечи, чтобы как-то согреться. Налив воду в чайник, Дин поставил его на плиту, и сразу ушёл в другую комнату повторить пройдённый материал по химии, чтобы завтра успешно сдать экзамен. Быстро пролистав учебник, и ещё раз перечитав в размеренном темпе конспекты, парень отправился на кухню.

Пока Дин повторял предмет, чайник быстро закипал, создавая приятный белый шум, наполняющий кухню. Из-под крышки поднимался паровой столб. Возвращаясь на кухню, парень ощутил приятное тепло, искристящее в воздухе. Дин подошёл к плите, и, налив кипятка в кружку, поставил чайник на подставку под горячее. Сайфер небрежно кинул пакетик чая, и, помакав его до того момента, как чай станет чуть-чуть крепким, выкинул его в мусорное ведро, стоявшее под раковиной. Заглянув в холодильник, он достал из нижнего ящика пакетик с шоколадными конфетами. Сев, он глядел в тёмно-серое небо. В голове заиграл мотив какой-то спокойной песни «Black Sabbath», название которой всё не вспоминалось.

Время близилось ко сну. Небо смешалось с позолотой и чернотой, окрашиваясь в фиолетово-синее полотно. Звёзды сверкали на небе, переливаясь серебром и златым янтарём. Месяц отбрасывал свой полярный свет на всё вокруг. Казалось, если выйти на улицу, небесная пелена обволокла и унесла с собой к началу мироздания. Дин, быстро ополоснувшись в душе, прошёл в спальню, и без сил упал на кровать, тут же засыпая.

Белый свет резко ударил по глазам. Белые стены, серый пол, сверкающий лампами потолок. Он сидит в кресле и чувствует, что тело ограничивают кожаные ремни. С двух сторон стояли небольшие комоды — на одном из них располагались медицинские карты, на другом пару лотков, вата, скальпель и пару шприцов. В дальнем углу стоял небольшой холодильник белого цвета. Пытаясь высвободиться, он сильнее натянул ремни, принося себе боль. Резкая, жгучая боль пронзила левую руку — глянув на неё, парень увидел, как из длинного пореза быстрым ручейком течёт тёмно-алая кровь. Он пытался хоть как-то освободиться, вырваться из пут, но ничего не получалось — кровотечение только усиливалось. Попробовав крикнуть с призывом на помощь, юноша понял, что из горла вырывается лишь слабый хрип. Голова начала страшно кружиться. Ещё одна попытка позвать на помощь. Снова мимо. Юноша кричал в немом крике. Лишь в тот момент, когда в глазах начало темнеть, он попробовал глубоко дышать — доказать, что перед смертью можно надышаться. Тяжкий вдох. И закрыв глаза, он сделал последний выдох.

Дин подскочил с кровати. Ему это снилось снова. В который раз, в подобных снах, он умирал. Просыпался с комом в горле, с застывшими на глазах слезами. Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из грудной клетки. Глянув на часы, он понял, что остался всего лишь час до рассвета — время показывало 03:14. В это безмолвное время ночи, когда все были погружены в глубокий сон, Дин находился на грани между реальностью и сновидением. Тишина, которая обычно доминировала в его квартире, сейчас гулко отзывалась в его ушах, напоминая о тревожащих мыслях, которые заполнили его разум. Спать больше не хотелось. Сегодня экзамен, а мозг опять решил поиздеваться над ним — крутя во снах один и тот же кошмар, у которого менялась только концовка.

Вспомнив кошмар, он ещё раз посмотрел на время, а затем на руку. Она была цела и без единой царапинки. Укрывшись одеялом и пледом, натянув их до самых ушей, чтобы мозг не попытался придумать что-то ещё, завидев подозрительную тень в комнате, и заверив себя, что это был просто дурной сон, Дин наконец уснул.

Глава 8

Запах больницы ударил в нос сразу же после входа. От этого запаха сразу же затошнило — сейчас отсутствие завтрака начинало сказываться. Невыносимо тянуло хлором и спиртом — два неотъемлемых компонента уборки любого подобного заведения. Откуда-то разило противным запахом бактерицидной лампы: настолько сильно, что захотелось заткнуть нос и пройти поскорее этот участок, а ещё лучше — выйти на улицу и глубоко вдохнуть чистый свежий воздух.

Несмотря на то, что пахло ужасающе, обстановка внутри была, если так можно выразиться, вполне себе симпатичной. Здесь было просторно, светло, широкий коридор хорошо освещался, напротив регистратуры висела большая табличка, информирующая посетителей о номерах кабинетов определённых врачей. У кабинетов стояли лавочки или небольшие диваны, один раз перед взором промелькнула тумба с кулером для воды. В целом создавалась приятная атмосфера частного медицинского центра с отличной репутацией. За качественным внешним оформлением скрывались тайны, до которых мало кто добирался.

Если кто-то услышит, что многопрофильный медицинский центр «Perfektum» занимается экспериментами, никогда не подумает, что эти эксперименты ставятся на людях. В восьмидесятые годы уже не было отголоска военного прошлого, как в пятидесятых годах — никто и представить не мог, что деятельность, совершаемая сорок с лишним лет назад, имеет обороты и в нынешнем обществе. Заслышав оборот в речи «опыты на мышах», никому и в голову не придёт, что эта фраза имеет и другой смысл: опыты на настоящих, и пока ещё живых, людях.

О том, что истинно творится в центре, подразумевала только семья директора организации, и то не в полном составе — младший сын однажды случайно зацепился взором за отчёты, который отец принёс домой на заполнение. Содержание пары таких отчётов привело его в шок: там прямым текстом говорилось о совершаемых опытах над человеком, которого сейчас уже наверняка нет в живых. Для официальной отчётности уйдёт лишь факт его имени, несколько данных о перенесённых заболеваниях, и надуманная причина смерти — мол, умер от сердечного приступа, или от старости, или от хронической болезни — вариантов было много.

Шутки о том, что организация на самом деле — притон, и ведёт незаконную деятельность, до жути выводили отца из себя, что подтверждало лишний раз размышления парня о том, что из себя представляет «Perfektum».

Сейчас, идя по коридору, Дин неоднократно проклинал свою любопытность и неумение лебезить хотя бы перед отцом — жизнь стала бы в разы проще и спокойнее. Может, сидел бы сейчас дома и пил чай, или читал книгу, которую недавно прикупил в магазине, хотя, скорее всего, он делал бы это одновременно, но сейчас ему остаётся только тленно плестись за отцом, вечно торопящимся, и погоняющим его шевелиться быстрее.

Поднявшись на второй этаж по лестнице, они свернули направо, направившись в самый дальний угол коридора. Каспер, глянув на наручные часы, кивнул то ли часам, то ли самому себе, и уселся на диване рядом с кабинетом. Он посмотрел на сына, до сих пор стоявшего, переводящего взгляд то на свет окна в конце коридора, то на кабинет, к которому они пришли. Установив зрительный контакт, Каспер вскинул брови, молча вопрошая, почему тот до сих пор стоит, на что Дин лишь пожал плечами, засовывая руки в карманы чёрных брюк, вскоре начиная нарезать круги вокруг и около кабинета.

— А что, у этого Йохансонна настолько чёткий, распланированный по минутам, график, и он в него вписывается? — Наконец решил спросить Дин, головой мотнув в сторону двери. Каспер лишь хмыкнул уголками губ. — Тишина-а-а… — Протянул Дин — его громкий звонкий голос отозвался эхом, разлетевшимся по этажу. — Как в морге.

— Поверь, ещё пара твоих шуточек про «Perfektum» и ты там окажешься.

Из кабинета практически чуть не вылетели мужчина с женщиной — он её держал, попутно грубо матерясь, потому что она жутко вырывалась и пыталась освободиться. Дин отпрянул в сторону, проводил эту двоицу ошарашенным взглядом, стоя и держась за стенку. Каспер оставался сидеть, лишь чуток сдвинулся, дабы его не задели: он к таким зрелищам давно привык.

— Хочешь сказать… у вас это нормально? — Дин попытался как-то воззвать к чувствам отца, но это было бессмысленно, так как с такой работой они давно притупились. — Что вы с людьми-то вообще делаете!

— У неё острое бредовое психотическое расстройство. — Каспер встал с дивана, одновременно поправляя пиджак. — Для такого диагноза вполне нормально. — Он открыл дверь кабинета и кивком головы пригласил Дина войти. Тот, перекрестившись, будучи атеистом, шумно вдохнул и быстрым шагом прошёл в кабинет. Каспер направился следом за ним.

— Добрый день.

— Добрый день. Присаживайся. — Врач показал на свободный стул, на который волей-неволей, а сесть пришлось. — Какие жалобы?

— Извините, мистер Йохансонн, но этот вопрос вы должны задавать не мне, а моему отцу. — Дин хмыкнул. — У меня нет проблем с учёбой, я чувствую себя хорошо, так скажите, пожалуйста, что может стать причиной моего визита к вам?

Дин внимательно смотрел на врача, сидящего напротив него. Круглое лицо с широким носом украшали квадратные очки с толстыми линзами, что говорило о плохом зрении. Чёрные с проседью волосы, кое-где виднелась залысина. Как же сильно он разнился с его отцом, хотя они были ровесниками — Каспер, в отличие от Йохансонна, очень сильно следил за своей внешностью и своим здоровьем.

Сам врач смотрел не на Дина, а за него. Всё было проще простого — он ждал реакции Каспера. Парню очень хотелось повернуться и увидеть бесценное выражение лица дорогого отца, но не стал торопить события раньше времени.

Позади Дина, у двери, стоял Каспер. Он тяжело вздохнул, снял очки, которые носил больше ради имиджа, нежели для здоровья, потёр переносицу, надел их обратно.

— Дин. — Сказал Каспер абсолютно спокойным тоном, что удивило парня настолько, что тот развернулся в его сторону. — Осторожнее со словами. — Каспер подошёл ближе, хлопнул сына по плечу и остался стоять рядом у стены. — Раз ты не говоришь о проблемах, расскажу я. — Мужчина скрестил руки на груди. — Излишне вспыльчивый, даже для факта, что ты холерик. Повышенная нервозность, слишком быстро устаёшь, частые головокружения, раздражительность… Это, по-твоему, нет проблем? — Каспер пристально смотрел на сына. Дин выдержал взгляд всего лишь пару мгновений.

— Сильные головокружения? — Йохансонн взял ручку и принялся что-то интенсивно записывать в бланк.

— Частые, сильные, но непродолжительные. — Дин говорил нехотя, но решил продолжить тему — отступать было уже поздно.

— Есть ощущение сильной усталости после физической или умственной работы? — Врач сложил руки замком, ожидая ответы на свои вопросы. Он казался терпеливым, но делать выводы было ещё рано.

— Бывает. — Дин пожал плечами, начиная постепенно нервничать. Получить справку о том, что он психически нездоров, ему явно не хотелось.

— Мышечные боли без физической нагрузки, нарушение сна, неспособность расслабиться, присутствуют?

— Да. Расслабиться могу, но не во всех ситуациях.

— Были длительные нагрузки организма? — Мужчина отвлёкся от записи, глядя Дину в глаза.

— Были.

— Ну, что сказать… — Петер Йохансонн закончил записи в карточке и, закрыв её, смотрел то на Дина, то на Каспера. — Диагноз не страшный, но неприятный — гиперстеническая фаза неврастении. Меньше стресса, больше занятий спортом, чаще бывать на свежем воздухе. Лекарства я написал. — Он протянул рецепт Дину, который тут же его взял, внимательно читая.

— И каким зомби я стану при 5 мг реланиума, особенно при дальнейшем повышении дозы? — Он вскинул широкие брови, смотря на врача. — Вопрос риторический, можете не отвечать.

— Больше всех знаешь? — Петер поднял брови.

— Я учусь на третьем курсе медицинского университета, специальность — клинический фармаколог. — Дин гордо вскинул голову. — И поверьте, в анксиолитической группе препаратов разбираюсь более чем отлично.

— Дин, выйди. Я сейчас поговорю.

Дин вскинул левую бровь, и опустил правую — это было высшим проявлением жеста крайнего недопонимания. Когда Каспер кивнул, Дин, окинув его с ног до головы вопросительным взглядом, всё-таки вышел из кабинета.

Стоя за дверью, резко захлопнувшейся у него под носом, парень решил обойти всё вокруг у кабинета, посему со стороны походил на сумасшедшего. Перечитав на второй раз табличку у кабинета, информирующую о вреде алкоголя, и на третий раз табличку, разглашавшую фамилию и имя врача, он решил сесть на диван. Стоило Касперу выйти из кабинета, как Дин встал с места, поправил ворот рубашки, уставился на отца, ожидая его вердикт.

— Чего ждёшь, что я вообще попросил лекарства отменить? — Грубо рявкнул Каспер, поправив манжету на пиджаке. — Дозу снизил. Реланиум 3 мг, пиродоксин так и остался. — Говорил мужчина на ходу своему сыну — они оба быстро спускались по лестнице. — Препараты я сегодня возьму, шприцы тоже.

— Зачем шприцы? — Дин остановился и нелепо уставился на отца. — Во всей Норвегии резко кончился реланиум с пиродоксином таблетками?

— А ты, дорогой сын, не забывай, что не найдёшь ты лекарства в такой низкой дозировке. — Каспер продолжил движение, а Дин последовал за ним. — До дома доберёшься, определись сразу с комнатой и убери её по всем правилам. В антисанитарии я ставить не буду.

— Прекрасно, значит, я убираться тоже не буду. — Дин прыжком спустился с последних ступенек, и быстрым шагом направился к выходу. У Каспера с губ сорвалось лишь только «Сукин сын».

Дин стоял на автобусной остановке неподалёку. Дул ужасный ветер, от которого слезились глаза и начинали замерзать руки. Видимо, погода была солидарна с настроением парня, окутывая его холодом и безжалостным ветром, как отражение его внутреннего состояния.

Голова жутко разболелась от осознания произошедшего. Жутко пульсировало над бровью — так, что Дин схватился рукой за лоб. Он шикнул от боли, прикусив губу. «Приеду домой, поем и сразу лягу спать. К чёрту» — подумал Дин про себя, как в этот момент раздался звонок телефона в его рюкзаке. Поставив рюкзак на скамейку, Сайфер принялся рыскать телефон в бездонном рюкзаке, в котором хранилось абсолютно всё — от кошелька с деньгами до штопора на случай непредвиденной гулянки. Кое-как найдя телефон, Дин ответил на звонок.

— До тебя как до Камчатки! — На той стороне линии раздался смешливый голос, который Дин сразу узнал. Лаврецкий. — Что там у тебя? Можешь говорить вообще?

— Могу, я на остановке стою, автобус жду. Если кратко, то мне поставили диагноз «неврастения» и назначили лекарства.

— Ля, всё так тяжело? — Тон Фенса сразу стал серьёзным. — Да, старик, дела у тебя не очень. Слушай, давай пересечёмся у твоего дома? Поговорить надо.

— Мне уже это не нравится. Что случилось?

— Не телефонный разговор.

— Орлы, значит.

— Я видел одного из них, благо он меня не заметил…

— А теперь слушай сюда, Лаврецкий. — Дин прервал друга. — Иди домой и не вылезай оттуда. Иди спокойно, не торопись, и не привлекай внимание. Я подъеду к тебе, у тебя и поговорим.

— Вот тебе-то уж точно в центре надо появляться, когда тут Орлы щеголяют. — Фенс рассмеялся. — В общем, в случае чего, ты умер в больнице, да?

— Меня примерно также брат со школы отмазывал. — Дин улыбнулся. — Будь на связи, хорошо? Если что, я примчу.

— Понял. Держу на связи.

Звонок оборвался ровно к тому моменту, как подъехал автобус. Если Орлы в центре — значит, ему надо ехать сразу домой. Крайне он сейчас надеялся на Фенса, что он не сглупит и не полезет в пекло в одиночку. А Дин собирался сегодня поехать и заправить машину… Неизвестно, чем бы это могло кончиться. Скорее всего, его персону сейчас рыщут по всему Осло, и в кои-то веки Дин был благодарен отцу, из-за которого он потерял целый день в больнице.

По радио играла мелодичная музыка группы «A-ha», наполняя автобус приятными звуками и манящими тонами. Перед взором развертывался пейзаж сменяющихся за окном деревьев, почти мгновенно исчезая из виду. В городской застройке, выделялись многоэтажные квартирные здания, построенные из прочного коричнево-серого кирпича, придавая городскому ландшафту неповторимый характер. Вдали можно было увидеть государственные здания, возвышающиеся над городом, маленькие уютные магазинчики, а периодически в кадре появлялась гора Хольменколлен — самая высокая точка Осло.

Жалко, что с собой не было плеера и наушников — под такую погоду весёлая песня «Take on me» абсолютно не ложилась.

Сойдя с конечной станции, Дин отправился до дома тихим шагом. Фиолетовым огнём горело июньское небо, и стремилась в бесконечное сахарная вата облаков. В голове также загорались мысли — и тут же исчезали, не успевая задержаться. Раз за разом прокручивая в голове день, возникали новые предположения. Что, если той женщины с приступом истерики завтра не станет? Что, если кто-то в тот момент, когда Дин шёл по коридору, был на опытах и больше с них никогда не вернётся из-за остановки сердца?

В оправдание отец говорил, что подопытные в «Perfektum» — это люди, отрекшиеся от воли по собственному желанию, либо психически больные, которым уже ничего помочь не может. Удивительно, как нужно сильно ненавидеть жизнь, чтобы пойти в лабораторные крысы по собственному желанию. Если эти люди — действительно нездоровы, и им ничем нельзя помочь, почему они находятся в «Перфектуме», а не в специально отведённых для этого учреждениях? Что они пережили, если им ничего не нужно? Неужто такие люди не обязаны находиться под контролем психиатрических лечебниц? Голова взрывалась от вопросов. Складывалось всё большее впечатление, что данная деятельность является неплохим бизнесом, и страшнее всего, что это была очевидная реальность.

Дин постепенно подошёл к дому. У ворот стоял автомобиль — «Chevrolet Impala», 1969 года выпуска, ровесница своего владельца. Длинная машина, получившая нелепое прозвище «корыто» от Лаврецкого, привлекала к себе взгляды любого. Парень до сих пор помнит, как продавец рассказывал про другие машины, более новые, более быстрые, более дорогие, но тут произошла другая история — это была любовь с первого взгляда. Сколько же километров она проехала, сколько дорог объездила — подумать было страшно. Она была единственная и неповторимая во всей Норвегии, так что оставлять её у ворот дома, на виду у всех, было не самой лучшей идеей, учитывая, что его ищут с целью расправы.

Сев в машину, Дин улыбнулся. Слишком много связано с ней воспоминаний. Вспомнилось, как Лаврецкий спрятал свои сигареты в бардачке, а потом их нашёл Артур, вытравив Дину всю душу моралью. Как они компанией поехали в лес с ночевкой и почти подрались за переднее место, потому что там печка работала лучше. Как они сматывались от Орлов с Бергена. Как на заднем сидении банка вишнёвой настойки, проехавшая более сотни километров, лопнула, не доехав до дома двести метров. Как мама ругала за то, что нашла рюмки в аптечке. Те воспоминания, что связаны с друзьями, вытаскивали со дна даже в самые плохие дни. Дин не спешил выходить. Включив музыку, он полностью расслабился, откинувшись на спинку сидения. Играла песня «18 and Life» группы «Skid Row», унося сознание куда-то далеко. Пошёл дождь, начиная тарабанить по крыше и стёклам машины, успокаивая нервы. Горы вдалеке заволакивало туманом. Собравшись с силами, Дин вышел из машины, промокнув ещё до того момента, как успел её замкнуть.

Дин оповестил о своём приходе, зайдя в дом. В ответ никто не отозвался — значит, мать ещё на работе, а Артур решил остаться у кого-либо из друзей. «Прекрасный момент, чтоб читать под музыку, с чашкой горячего чайку» — подумал Дин, отправившись в ванную, чтобы помыться после тяжелого дня.

Помытые волосы рассыпались, чёлка падала на левую сторону лица. «Надо подстричься к чертям собачьим» — думал Дин, пытаясь убрать чёлку назад. Недавно он ещё ходил с тёмно-русыми волосами, пока не проиграл другу желание — «сменить цвет волос». Выбор пал на чёрный цвет, и Дин не прогадал: смотрелось действительно неплохо. Проходя мимо зеркала, парень остановился, вглядываясь в своё отражение, которого его ужасало. Острые, как грань металла, скулы, торчащие кости — ключицы, рёбра, костяшки пальцев, прямо говорили о недовесе и постоянных нервных переживаниях. В зелёно-серых глазах читалась усталость. Не выдержав, юноша отвернулся, начиная одеваться. От делового стиля не осталось ровным счётом ничего — на нём была чёрная футболка, явно не по размеру, серые штаны «adidas» и такого же цвета тёплые носки. Осталось завернуться в плед, завалить комнату конфетами и печеньем, и можно не вылезать оттуда ещё суток двое.

По-быстрому заварив себе чай и взяв пачку печенья, Дин отправился в свою комнату. По пути он чуть не разлил чай, а пока пытался открыть дверь, по-прежнему держа в одной руке кружку, а в другой — сладости, чуть не уронил печенье, успев вовремя его поймать.

Как же хорошо — с окна открывался вид на призрачные туманные горы и яшмово-зелёный лес. Моросил косой дождик. На всю комнату разносился аромат бергамотового чая и песочного печенья. На столе лежала книга, которую парень собирался начать читать вчера, но сил не хватило. Сейчас уж он отыграется! Он давно хотел прочитать «Морского волка» Джека Лондона, но из-за учёбы не хватало времени. Накинув на плечи клетчатую фланелевую рубашку, Дин сел в кресло, с удовольствием открывая книгу, начиная погружаться в новый, неизведанный прежде, мир.

Глава 9

В коридоре горел слабый белый свет — в этой части здания лампы перегорели в некоторых местах, придавая ещё более мрачное настроение. С окна был виден лишь небольшой участок, освещённый фонарями, и огни города посреди кромешной тьмы. Кое-где они погасали, где-то только зажигались — жизнь в крупном городе текла по-разному: в основном это был быстрый темп, который немногие могли вынести. По вечерам здесь было тихо, как в склепе, а днём, особенно во времена собраний, здесь творился хаос: кто-то суетился, кто-то кричал, кто-то пытался что-то сказать, пытаясь быть услышанным посреди творящегося безумия.

В одном из кабинетов, маленьких и неуютных, обычно пыльных за старостью лет и от обилия бумаги, стояли двое мужчин, что-то громко обсуждая и споря между собой.

— Нет, Каспер, ты меня послушай: ты на полном серьёзе собираешься класть сюда своего сына, у которого просто неврастения? — Более коренастый мужчина удивлённо вскинул чёрные густые брови. Карие глаза так и бегали, пытаясь зацепиться хоть за одну эмоцию на лице своего оппонента. Так и не получилось.

— Фрэй, не тебе решать, что мне делать с моим сыном. Захочу — в мыши отправлю хоть завтра с утра. — Каспер достал массивную зелёную папку из шкафа, пролистал и, громко захлопнув, поставил обратно. — Как раз есть койка свободная.

— Здесь не такие пациенты лежат. — Фрэй прожигал Каспера взглядом. — Напомнить диагнозы? — Сказал Фрэй с вызовом. — Ангедония, острые формы шизофрении, биполярное расстройство… Список продолжать?

— Не утруждайся.

— Здесь все тяжёлые пациенты, которые требуют постоянного наблюдения и лечения, на кой чёрт запихивать сюда парня, полностью отдающего отчёт в своих действиях? — Фрэй скрестил руки на груди и прислонился спиной к одному из шкафов.

— В познавательных целях.

— А тебе что тут, развлекательная лаборатория?

— Не язви! — Грубо рявкнул Каспер. От злости у него задрожал подбородок. — Не тебе меня учить. Ты здесь недавно, так что черту не переходи. Вылететь за дверь в любой момент можешь. — Каспер исподлобья глянул на Фрэя в последний раз и, кинув ему ключи, направился из кабинета, громко хлопнув дверью. Фрэй лишь тяжко вздохнул, качая головой.

Касперу не хватало воздуха. Он вылетел на улицу, попутно доставая сигарету и закуривая. Злость переполняла его — будь возможность, он бы прижал этого самонадеянного Мура к стене и рассказал бы всё, что думает о нём. «Perfektum» — это не место для сердоболия и жалости. Тут лежат безнадёжные пациенты, которые годятся только для опытов и ни для чего более. «Овощи. Отбросы общества. Кучка умалишённых идиотов» — в мыслях прокручивался каждый подопытный: имя, внешность, история болезни, отчего Каспер закипал ещё больше. Он затянулся табачным дымом, глубоко, выдыхая в холодную тёмную июньскую ночь. Закрыв глаза, он вдыхал ночной воздух, прожигая лёгкие до боли. Перед глазами всплыла картина из юности.

Ему шестнадцать. Отец, прежде всегда его поддерживающий, отговаривает его от поступления в медицинский. «Без того есть куча перспективных профессий, обязательно надо было выбрать медицину?» — до сих пор эти слова как ножом по сердцу. Отец боится. Боится своего прошлого. Боится, что сын стал походить на своего деда. Отец никогда не говорил о родителях, а если кто-то спрашивал, то он умело переводил разговор в другое русло. Каспер понимал, почему. О своих родителях ему тоже говорить не очень хотелось. Мать, и без того мелкая, сохнет ещё больше, тлея, как спичка. Серые глаза, выплаканные годами, постоянно смотрят в одну точку. Каждую ночь на весь дом разносятся душераздирающие крики, а отец сидит у её кровати и колет успокоительные. Постоянные уколы. Ампулы. Запах спирта и ваты. Кожаные ремни, служащие вязками, прикрепленные к кровати. Видеть тошно.

Мать — жертва войны. Отец, работавший врачом в те времена, выволок её из этого ада. Он помог ей реабилитироваться, но хватило ненадолго — спустя десять лет после рождения сына, начали вырисовываться проблемы. Она тряслась от любых медицинских упоминаний или процедур, сторонилась сына, разучилась различать знакомые лица — сознание откатило до событий сороковых годов, отказываясь работать в других направлениях. Каспер до сих пор помнит первую материнскую истерику — как она орала, пытаясь поранить державшего её сына, пока отец трясущимися руками набирал препарат из ампулы.

Всего лишь год. Всего лишь года хватило, чтобы разрушить всё то, что отец пытался восстановить десятками лет. Ведь он по-прежнему любил её — только Каспер не понимал, за что. Ведь он располагал всеми средствами, чтобы облегчить участь и себе, и жене, и сыну. Одна инъекция — и нет страданий. Ни для кого. Всё-таки, жалость — худшая вещь на земле. Жалость, перемешанная с любовью — отвратительность, непозволительная роскошь для тех, кто дорожит собственным временем.

Спустя двадцать с лишним лет, он генеральный директор в крупнейшем медицинском центре. И глядя на каждого поступающего пациента, видя отсутствующий взгляд, полную потерю воли или интереса к жизни, он с ненавистью вспоминает свою мать и то, как она чуть не загубила его мечту. Такие люди не должны жить. Их надо сразу убирать, а их выхаживают, а потом выхаживают ещё более больных детей, которых они успели наплодить. Он добьётся своей цели, в конце концов, он идёт к ней не один, а с единомышленниками, готовыми поддержать любую идею. Учитывая близость к политике, ему ничего не стоит подмешать подобный закон к массе основных. Это всё — всего лишь дело времени.

Он задумался о своей семье. Возможно, Фрэй в чём-то всё-таки прав. Действительно ли стоит отправлять сюда сына, который и без того является источником проблем? Ведь умный парень, только горд и самонадеян, что отнюдь ему не плюсов прибавляет. Пожалуй, он пока отложит эту затею. Ненадолго. Если ничего не изменится — отправит в мыши без замедления.

Голова ужасно раскалывалась — от переговоров, роя мыслей, воспоминаний, выкуренных сигарет. Глянув на наручные часы, Каспер хмыкнул от удивления — давно уже перевалило за полночь. Пора возвращаться домой, только совершенно не хотелось. Сев в свою машину, Каспер смотрел загоравшиеся вдали фонари и гаснущие лампы в окнах домов. Глаза закрывались от усталости, разум уже проваливался в сон, но всё также плыли воспоминания, превращаясь в вереницу событий, мелькавшую, как перед верной смертью, которую чудом удастся избежать. Кое-как поборов сон, Каспер завёл машину и неспешно направился домой.

Подъехав к дому, мужчина удивился — он не ожидал увидеть горящий свет на кухне в столь позднее время. Свет в остальных комнатах не горел, даже на верхнем этаже — обычно Дин не спал в такое время, сидя часов до двух ночи с книгой в руке или пропадая неизвестно где часов до четырёх. В свете лампы были видны два тонких силуэта: маленький женский и высокий мужской. Заглушив машину и оставив её у ворот, Каспер, шатаясь от усталости, неторопливо дошёл до дома и, подкравшись, остановился рядом с открытым окном, подслушивая разговор.

— Ты же прекрасно знаешь, что собака бывает кусачей только от жизни собачьей. — Мужской голос звучал плавно, басовито. — Я грублю не потому, что мне это удовольствие приносит.

— Дин, я знаю. — В женском голосе так и лилось сочувствие и сострадание. В повисшей ненадолго тишине раздался лёгкий звон бокалов.

— За здоровую психику! — Воскликнул Дин, заливисто смеясь, чокнувшись бокалом. — Знаешь, в кой-то мере мне отца жалко: это насколько надо погрузиться в работу, чтобы переносить все проблемы на семью? Окей, я смирился, что у меня неврастения, но она от частых поездок по Норвегии и гулянок до четырёх утра. Я ж на людей не кидаюсь.

— А мне вот порой хочется. — Снова смех. — Особенно на Каспера.

— Как ты за него замуж вышла? У него же характер не приведи господь…

— Мой хуже.

— Да кто бы сомневался. Я понимаю, у отца дикая загруженность, две работы как никак, но так отрываться на семье? Ни одна работа, никакие привилегии, ничего не стоит больше, чем любовь и доверие своего ребёнка. Я признаю, мой характер не сахар. Но неужели я не заслуживаю хоть каплю уважения? Неужели я никогда не получу хотя бы часть той же любви, какую получает Артур ежедневно?

На кухне повисла тишина. Каспер стоял, прислонившись спиной к стене дома и закинув голову. Он выдыхал пар, глядя на переливающиеся звёзды на небе. Слова Дина его шокировали. За личностью вечно язвящего эгоиста скрывался чувствительный эмоциональный парень. Больше слушать он не мог. Каспер плюнул на землю и быстро направился домой. Зайдя, он громко хлопнул дверью, оповещая о своём присутствии. На кухне зазвенела бутылка, задетая чьим-то плечом. Первым делом Каспер, скинув куртку, пошёл на кухню, застав там Дина, опершегося о стол, державшего полный бокал вина, и Лию, спешно что-то моющую. Дин, отпив вино с бокала и облизнувшись, произнёс «привет», впервые без язвительности в голосе. Лия лишь кивнула головой, отводя взгляд. На пол упала пара слёз. Лия, с силой поставив помытый бокал на стол, развернулась и пошла в спальню, задев Каспера рукой. Дин, недолго думая, тоже вышел из кухни, направляясь в свою комнату, напоследок глянув отцу в его серые глаза.

Заварив себе кофе, Каспер стоял у открытого окна, пытаясь взбодриться. В голове засели слова Дина. Ведь он был прав: из-за обилия работы, он совершенно забыл о семье. Он давно не говорил комплиментов жене, не показывал Артуру, как сильно им гордится, ни разу не беседовал с Дином по-человечески, а сразу переходил на ругань и споры. Мужчина хотел поменять отношение семьи к нему, но не хотел меняться сам.

Невозможно изменить мир, если не можешь изменить себя.

Глава 10

Дин проснулся от грохота в соседней комнате и громко хлопнувшей внизу двери. Подорвавшись с кровати, он упал, запутавшись в одеяле и пледе. Вырвавшись из плена, он вылетел в коридор, открывая дверь в соседнюю комнату, где его взору открылась картина, от которой он рассмеялся. Артур сидел посреди комнаты, заваленный до груди тяжёлыми большими книгами — от сборников сочинений до книг по медицине. Полка, на которой они все стояли, давно провисала и, больше не выдержав такой нагрузки, треснула посередине. Он сидел, пытаясь выбраться, чтобы не повредить книги, но у него ничего не получалось. Завидев Дина, он на него шикнул, но вскоре рассмеялся вслед за ним. Дин, кое-как остановив смех, подошёл к брату, протягивая ему руку, помогая Артуру выбраться из-под завала.

Встав напротив брата, Артур невольно усмехнулся. Дин, поправив чёлку, улыбнулся. Сейчас, когда браться стояли рядом, большой разницы между ними было не видно — оба высокие, кучерявые, зеленоглазые, с одинаковыми чертами лица. Отличалось только их телосложение — Дин был в разы худее, нежели Артур.

— Я от грохота проснулся, подумал, что тебя гистой всё-таки убило! — Дин улыбнулся, а когда Артур взял книгу, лежащую на вершине, показав её брату, Дин громко рассмеялся в голос. — Да ну, я был прав?!

— Да, гиста и фармакология меня точно когда-нибудь убьют. — Артур неловко хмыкнул.

Артур принялся складывать книги на стол, дабы они не валялись на полу, Дин же решил помочь брату, передавая ему книги с пола. Дверь открылась: на пороге стояла Лия, которая замерла, только увидев весь этот беспорядок. Она с ужасом глядела на пол, затем на сыновей, и так несколько раз, пока Дин не уверил её, что «оно всё само, мы не дрались». Зайдя в комнату, Лия подошла к месту крушения, и, не сдерживаясь в выражениях, грубо похвалила мастера полки. Каспер пришёл чуть погодя — тоже на шум и ругань.

— Вообще-то, мы здесь затем, чтобы сказать одну важную вещь. — Сказал глава семейства.

— Мы переезжаем? — Артур вмиг сделался серьёзным, внимательно слушая мать и отца. — Кажется, вы что-то подыскивали недавно…

— Ого, вы разводитесь? — Дин удивился, но его ехидная улыбка исчезла с лица сразу после подзатыльника от брата.

— Мы едем в Ленинград, к моему другу.

— Вариант Дина мне, между прочим, больше нравится. — Лия обиженно хмыкнула, сложив руки на груди.

— В Россию?.. Надолго? — Дин поистине удивился, опираясь на стол. — В конце концов, мы не знаем русского языка…

— А придётся выучить. Едем до конца лета.

— Твою мать.

— Без выражений! Мы выезжаем на следующей неделе, так что для вас задание — собрать вещи и начать учить язык. Возражения не принимаются.

— Друг твой, встреча эта нужна тебе, нас зачем туда тащить?

— Дин, я тебя знаю, в наше отсутствие ты прокуришь и дом, и квартиру.

— А почему сразу прокурю? Может, пропью?

— Каспер! Дин! — Лия шикнула на обоих сразу. — Как собаки подзаборные, вечно цепляетесь друг к другу!

— Отец, ты мне вот что скажи: откуда у тебя друг в Ленинграде? Где вы с ним пересеклись?

— Майор-генерал Александр Джонс Уильямс, познакомились мы с ним в Лондоне в восемьдесят пятом году. Он недолго жил в России, жену там себе нашёл, детей завёл, снова перебрался в Лондон и отвоевал на Афгане. Сейчас он решил переехать в Россию с семьёй навсегда. Предложил съездить, пока у него отпуск.

— А зачем учить русский язык, если они англичане?..

— Жена Александра — русская, его дочери в совершенстве знают язык.

— Хорошая идея заставить учить меня неинтересный мне язык. — Дин усмехнулся и вышел из комнаты. — Не получится! — Крикнул он вслед, быстро спускаясь по лестнице.

— Артур, надеюсь, у тебя возражений не будет?

— Нет. — Артур мотнул головой. — Есть только вопрос.

— И какой же?

— Сколько лет старшей дочери?..

Каспер рассмеялся, впервые искренне, а Лия широко улыбнулась.

— Честно, я этот вопрос от Дина ждала. — Лия засмеялась. Пару кучерявых русых прядей выбились из пышного хвоста — она их заправила за ухо, но это помогло ненадолго.

— У Дина одна любовь навеки — фармакология. — Артур тоже широко улыбнулся. — Ну, и может быть, ещё машина. Он не романтик.

— Начинай собираться потихоньку. У вас всего-то четыре дня на сборы. Едем на машине.

— Ой, может, лучше на самолёте?..

— А что не так?

— Дин же не согласится не «вольво» ехать.

— Я на его месте бы тоже не согласилась.

— Сайфер!

— Рихтер, ну не ругайся. — Лия нежно глянула мужу в глаза. — Но «Chevrolet» реально лучше «Volvo».

— Вот и поедете на ней, значит.

— Хорошо, начну собираться, только можно получить ответ на мой первый вопрос?

— А я-то думал, примерный сын! — Каспер расплылся в улыбке. — Восемнадцать, кажется.

— Ах, да, что хотела сказать: не дай бог увижу книги по медицине в чемодане — пристрелю сразу.

— Ма-а-ам… — Протянул Артур, сразу положив на место книгу по фармакологии, которую до этого держал в руках. — Откуда у тебя пистолет?

— Не найду пистолета, кинжалом заеду. Ты знаешь, я умею. — Лия азартно посмотрела на сына. — Вместо фармакологии лучше возьми анатомию. — Она подмигнула. — Пригодится.

— А ещё лучше возьми защиту, она точно пригодится! — Раздался голос Дина, который проходил мимо комнаты. Артур залился краской, Лия, не сдержавшись, прыснула со смеху, а Каспер шумно выдохнул. Впервые в семье царила идиллия.

Дин валялся на кровати, закинув ногу на ногу. Артур рядом хаотично метался по комнате, выбирая вещи, которые возьмёт с собой. Дин периодически посмеивался, до тех пор, пока Артур не кинул в него свитер. Младший, продолжая лежать на кровати, кинул свитер прямиком на чемодан.

— Сам-то собрался?

— Давно. — Прочеканил Дин по слогам. — Взял всё, что нужно.

— Ага, это значит, что ты взял свитер, джинсы и пару футболок с рок-группами?

— А ещё косуху. Что, мне много надо, что ли?

— Девушки не любят такие образы.

— У меня нет цели понравиться дочкам отцовского друга.

— Посмотрим, как ты себя вести будешь.

— А ты раньше времени не надейся. Может, у них уже есть женихи? — Дин сел, сложив руки замком.

— А если нет?

— Алло, братан, ты их даже не видел ещё! — Дин слегка повысил голос. — Как можно думать о свиданке с той, кого ты в глаза ни разу не видел?

— Захочу и буду. Иди чайник вскипяти, я кофе хочу.

— Командир нашёлся.

— Пожалуйста.

— Другое дело! Вот так я разговариваю! — Дин встал с кровати, отправляясь на выход. Стоя у двери, он глянул на брата через плечо, который в это время бережно складывал костюм.

На самом деле, он ждал эту поездку. Отвлечься от дел, забот и проблем было бы неплохо. А потеряться с радаров Орлов — так вообще божий дар. Хэльвард поедет через неделю в Тронхейм, в свой родной город, помогать бабушке; Фенс собирался в Минск, но с большей вероятностью он не поедет никуда, а останется в Осло кутить с первокурсницами, не выползая из квартиры. Путешествие в другую страну — отличная возможность отдохнуть, потеряться, приобрести эмоции, научиться чему-то новому. Кажется, с каждым разом он начинает всё больше и больше ждать этой поездки.

Раз до поездки оставалось четыре дня, язык он вряд ли выучит до, хотя бы, слабого уровня. Остаётся надеяться, что русская часть семьи знает английский язык, с которым у Дина проблем точно не было. А коль не получается выучить язык — надо ознакомиться хотя бы с культурой. Лаврецкий много хорошего говорил о русском роке, но времени на ознакомление не хватало. Если Фенс сможет дать ему пару кассет, которые обязаны у него быть, он устроит себе долгое ознакомление с столь хвалёной музыкой. Больше всего Фенс хвалил «Кино» и «Арию», но если найдётся ещё что-нибудь — Дин будет только рад.

Заварив себе и брату кофе, Дин позвал Артура, подходя со своей кружкой к окну. Погода за окном была приятная: слегка пасмурно, не дождливо, малооблачно, немного туманно, но не холодно и не зябко. Такую погоду он любил — было приятно находиться на улице, а сидеть дома — романтично и немного загадочно. Артур, в отличие от него, любил жару и солнечную погоду. Поэтому братья практически никогда вместе не гуляли — один, вплоть до обморочных состояний, не переносил жару, а другой до ужаса не любил холода.

Дин обернулся, услышав шаги за своей спиной. Артур спустился летящей походкой, попутно застёгивая пуговицы на манжете рубашки. Взяв кружку с кофе, он кивнул брату в знак благодарности. Старший уже развернуться и пойти наверх, как был остановлен резко сказанной младшим братом фразой «Куда это ты с кофе собрался?!». Артур поднял свободную руку вверх, как при ограблении, и медленно начал поворачиваться. Дин, не растерявшись, сложил пальцы пистолетом и направил на брата, угрожающе на него смотря. Артур, обычно будучи очень серьёзным, громко рассмеялся, не выдержав. Младший, пытаясь остаться сосредоточенным, тоже не удержался, прыснув от смеха и одновременно с этим проливая кофе на пол. Смех прекратился сразу, когда до парней дошло осознание, что они залили светлый пол кофе. Переглянувшись, они прочитали панику в глазах друг у друга, уже представив, что с ними сделает мать, братья мигом кинулись оттирать пятно. Артур, второпях поставив кружку на стол, тоже пролил кофе, только, в отличие от брата, он это сделал на белую скатерть. Дин, оттирая бумажным полотенцем пятно на полу, заметив ошибку Артура, шёпотом сказал ему крепкое словцо, чтобы их не убили сразу два родителя одновременно.

Когда в комнату зашла мать, парни подорвались со своих мест, прижавшись друг к другу поближе. Лия глянула на них вопросительно, вскинув густые брови. Братья лишь улыбнулись во все зубы одновременно, на что Лия обшарила глазами всю комнату и, обнаружив пятно на скатерти, цокнула языком.

— Отстирывать руками заставлю.

— В Акерсельве небось? — Дин усмехнулся.

— В Акерсельве я утоплю того, кто с такими кривыми руками кофе пьёт. — Лия переводила взгляд со старшего сына на младшего.

— Эх, братишка, не сходишь ты на свидание с генеральской дочкой… — Дин грустно вздохнул и, хлопнув Артура по плечу, пошёл себе в комнату.

— Вот гадина. — Артур закатил глаза.

— Смерть отменяется. Утоплю после свидания с генеральской дочкой. — Сказала Лия, обернувшись на пороге.

Артур тяжело вздохнул.

Сидя в комнате, в наушниках, Дин отбивал ногой ритм. Музыка ему сильно понравилась — русский рок оправдывал нахваленные отзывы. Жаль, что он не понимал суть песни — обязательно попросит Лаврецкого перевести пару песен. Фенс и так сильно ему помог, дав на время пару кассет. С третьей песни Дин понял, что русская культура ему нравится всё больше и больше.

Пятая песня пробила до дрожи — не понимая общей темы текста, Дин чувствовал, что внутри закипает лава. Что-то изнутри рвалось наружу: мотив песни так и призывал к какому-то бунту, внутренней революции. В глазах загорелся огонь. Губы шептали строки припева, несмотря на то, что он не знал языка.

«Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь,

Ты увидишь, там все горит огнем

Через день будет поздно, через час будет поздно,

Через миг будет уже не встать

Если к дверям не подходят ключи —

Вышиби двери плечом.

Мама, мы все тяжело больны,

Мама, я знаю, мы все сошли с ума»

Сорвавшись с места, Дин взял телефон, сразу набирая номер Лаврецкого. Поставив музыку на паузу, сняв наушники и положив их на стол, парень ходил из угла в угол, ожидаясь ответа друга. Вскоре, когда Фенс ответил, Дин начал второпях описывать ему свои чувства и эмоции касаемо песен, тут же прося рассказать об их смысле и сути. Продолжалось это минут тридцать, пока Фенс не остановил непрекращающуюся речь друга коротким «полегче». Разъяснения Лаврецкого касаемо смысла и сути песен затянулись на час. Дин внимательно слушал, периодически задавая вопросы и говоря свои изначальные догадки и впечатления, попутно что-то записывая в маленький блокнот в твёрдой обложке.

— Я тебе «Арию» дам послушать, тебя вообще от мотивов порвёт, ты такое любишь.

— О, да? А какой жанр?

— Хэви-металл, говорю ж, как ты любишь. Первая в России группа в таком жанре.

— Интересно. Но я, боюсь, буду переслушивать «Кино» сутками напролёт.

— Вот это я понимаю «прочувствовать культуру». — Фенс усмехнулся. — Если что, звони, я могу тебе любую песню перевести. Криво, но смогу.

— Спасибо, дружище. Что бы я без тебя делал! — Дин улыбнулся. — Это правда круто. Мне очень понравилось.

— Удивительно.

— Да я сам в шоке.

— Что, учишь там русский? Ну, свиданки, всё такое…

— Артур надрывается, а мне, веришь или нет, абсолютно всё равно.

— Ого! Вы где-то телами махнулись? Ну, как в фильмах бывает, знаешь…

— Нет, не махнулись. Я не вижу смысла надеяться на свидание с генеральской дочкой, у которой, может быть, уже есть кавалер. Да и что, девушек мало?

— Вау, какая рассудительность. Ты умеешь думать? — Съехидничал Фенс. — Не, а если правда девчушка симпатичная, что, отсиживаться будешь?

— Если она не захочет погулять — её право. Я настаивать не буду.

— Девушек добиваться надо, чувак! Настойчивым быть надо! Иначе все девчонки другим достанутся!

— «Нет» значит «нет». Больше ничего выдумывать не надо. — Отрезал Дин.

— Ага, а когда мы тебе говорили, что в притон лезть нельзя, так тут «нет» равно «да»?

— Проехали.

— Как только про это, так сразу проехали. Да ладно, потеряемся сейчас до осени, нам же лучше. Авось там и забудут.

— Аминь.

— Ну, ты это, звони, если что. Я всегда помогу советом в любовных делах!

— Лаврецкий!

Не успел Дин договорить, как звонок оборвался. Парень стоял, глядя на уходящее за горизонт солнце, слегка закусив нижнюю губу, раздумывая обо всём. От неуместных шуток уже потряхивало. Да, было неожиданно, что Артур, скромный усердный ученик, будет собирать в дорогу деловой костюм, а Дин, славящийся своим постоянным флиртом, будет смотреть на данную ситуацию с полным равнодушием, что и стало основным поводом для насмешек. Он с ней познакомится только ради приличия, но не более того. Ни за что.

Утром разбудил громко звенящий будильник. Выключив его рукой, кое-как дотянувшись, Дин собирался спать дальше, как в комнату влетел Артур, широко распахивая двери и тёмные ночные шторы. От резко залившего всю комнату света в глазах больно зарябило.

— Проснись и пой!

— Заткнись и спи. — Дин развернулся и уткнулся в подушку, натянув одеяло до самых ушей. Артур толкал брата в плечо, пока тот не встал. Дин, сидя на кровати, тёр кулаками глаза, пытаясь проснуться.

— Сегодня последний день дома! Завтра отъезжаем! — Пролепетал радостно Артур. — С утра собираем вещи в машину, отсыпаемся и едем.

— И нахрена ты меня тогда разбудил? Мои вещи мог бы и сам закинуть. — Дин смотря на брата сонными глазами. Артур хлопал глазами, растерявшись.

— Дин, так мы… это… — Артур впервые замялся. — В разных машинах едем…

— Да ну?! — Дин подорвался с кровати. — Мать отца кинжалом огрела, что он согласился, чтоб я на своей машине поехал?

— Не кинжалом, но, скажем, поговорила она с ним не очень мягко. Учитывая количество вещей, скорее всего, я еду с тобой в одной машине.

— Я всю дорогу буду слушать рок. Громко. И много. — Дин сделал акцент на последних словах. — И орать буду.

— Громко и много, я понимаю?

— Покуда сил хватит. Так что если кто-то не согласен с такой политикой — вперёд и с песней в отцовскую машину.

— Мы втроём там не поместимся.

— А в чём проблема, мать ко мне, ты к отцу. Никакой ругани касаемо музыки, никакой ругани в принципе, все счастливы и довольны.

Артур вопрошающе посмотрел на Дина, но, по сути, тот был прав. Если разделиться таким образом, то всю поездку — а это почти тысяча четыреста километров — никто никому не испортит настроение, и все они доедут абсолютно спокойно. Осталось донести эту идею родителям.

— Пожалуй, ты прав. Я скажу отцу. Тебе помочь вещи скинуть в машину?

— Артур, зачем мне помогать, у меня вещей дай бог пять штук, я же не собираюсь ходить на свидания. — Дин усмехнулся, обнажая острые белые зубы, тут же получив от старшего брата крепкий подзатыльник.

— Кажется, кого-то эти шутки до невозможности бесят?

— Ну, не меня же одного они должны бесить. — Дин широко улыбнулся, пряча руки за спину. Артур встрепал кучерявые волосы братишки, показывая, что он не злится.

— А если без шуток, то помощь нужна?

— Мне, чтоб машину собрать, минут пятнадцать нужно. Проверено уже.

— Намекаешь на тот случай, когда вы уехали в лес с пикником?

— Нет, тогда мы собрались за десять минут. — Дин призадумался. — Кому ты тогда не дозвонился? В морг?

— В морг я звонил в первую очередь..

Дин подошёл к книжному стеллажу, беря в руки то одну книгу, то другую, раздумывая, какую взять с собой.

Артуру не нравились эти постоянные вылазки ночью или ранним утром, неизвестно куда, про которые Дин ничего не рассказывал. Хэльвард с Фенсом никогда не отвечали на подобные вопросы, и если Нильссен, разумеется, заминался и терялся в словах, то Лаврецкий всегда ловко и аккуратно переводил тему. Фенс умел врать как никто другой — это был его неоспоримый талант. Дину же врать удавалось очень редко — в основном он переводил разговор, или вовсе сбегал из дома, когда вопросы касались каких-то тем, на которые он не желал говорить.

— Дин, мы уезжаем на всё оставшееся лето, тебе не хватит двух-трёх книг!

— А кто сказал, что я беру две-три книги? — Дин повернулся, хлопнув какой-то книгой. — Машина большая, я возьму сразу всю библиотеку!

— Не язви.

— Язва у тебя в желудке.

— А по-моему, передо мной сейчас стоит сто девяностосантиметровая язва, у которой вечно варежка не закрывается.

— У меня ещё варежка не закрывается?

Ругань братьев прервал громкий хлопок по двери. Дверь мгновенно открылась, и в комнату влетела Лия. Она упёрла руки в бока, грозно смотря на сыновей.

— Это что ещё за чертовщина?! Вас с первого этажа слышно! — Она говорила на повышенных тонах, попутно активно жестикулируя руками. — Из-за чего вы поссорились опять?

— Мам… — Дин глянул в зелёные материнские глаза. — Поедешь в моей машине?

— Что? — Лия сложила руки на груди и подняла левую бровь, переводя взгляд с одного на другого.

— Предлагаю, чтобы ты поехала со мной, а Артур — с отцом. Никакой ругани, все довольны и счастливы. Мы с тобой будем слушать рок, а они пускай классикой довольствуются.

— Дин, если мы с тобой будем слушать рок, они не будут довольствоваться тишиной даже ночью.

— Я засну без музыки.

— И я засну, а под классику — в первые же пятнадцать минут, так что я согласна поехать в «импале».

— Прекрасно. Ты же подменишь, если что?

— Обойдёшься! — Отрезала Лия. — Я, вообще-то, тоже не горю желанием ехать к каким-то друзьям Каспера. Так что я всю дорогу буду орать Осборна и пить вино.

— Я тоже так хочу!

— А ты за рулём, тебе нельзя.

Когда её взгляд упал небольшие прямоугольные часы, она вмиг стала серьёзной.

— Я пойду кланяться в ноги О Господу Всемогущему Касперу Рихтеру, чтобы разрешил мне поехать в «шевроле».

— Значит, ты пошла орать.

— Да. Удачных сборов, мальчики. — Сказала она, уже выходя из комнаты, напоследок отправив им воздушный поцелуй лёгким движением руки.

Артур вспомнил, что забыл положить в чемодан что-то важное, и почти побежал из комнаты, так что Дину ничего не оставалось, как направиться вниз, хотя бы попить чай, дабы не просиживаться в полнейшем одиночестве.

— Точно ничего не забыли? — Глава семейства закрыл багажник своего «вольво». Уже вечерело: закат расплывался акварельным пятном на небе, солнце уходило за горизонт, в саду уже потемнело от больших деревьев, трава, на которую не попадали уже солнечные лучи, стала тёмно-зелёной.

— Кажется, нет. — Лия, в красивом приталенном красном платье и чёрных туфлях на маленьком каблучке, стояла около машины. Её кучерявые волосы были собраны в хвост, в ушах красовались аккуратные серёжки-гвоздики из чёрного обсидиана, а на одном запястье был надет тонкий золотой браслет. В руках она держала прямоугольную чёрную сумку.

— Мы тоже ничего не забыли. — Артур кивнул в сторону «Chevrolet». Он стоял, засунув руки в карманы штанов. Он периодически чесал то шею, то руки, нервничая, пытаясь хотя бы таким образом снять напряжение.

— Надо было всё-таки вам поменяться местами. — Дин закончил протирать окна своей машины, кинув тряпку куда-то в беседку. — Не дай боже ты мне что-то начнёшь высказывать касаемо музыки.

— И что ты мне сделаешь? — Артур скрестил руки на груди.

— Высажу. — Резко проговорил Дин.

— Чудесно.

— Мы поедем впереди. — Сказал Каспер. — Никаких обгонов, держимся такой цепочкой. Я итак позволил тебе ехать на своей машине.

— Отец, ты плетёшься шестьдесят километров в час, мы так никогда не приедем.

— Если будем мчаться сто километров в час, мы тоже никогда не приедем.

— Ну, ты, возможно, и нет, а я вполне.

— Да откуда тебе знать, ты никогда дальше Драммена не выезжал!

Дин лукаво улыбнулся. «Выезжал. И много раз» — подумал он, пытаясь сдержать смех. В его зелёно-серых глазах плясали черти, разжигая большой костёр. Именно так говорил Лаврецкий, когда видел тот самый живой огонёк, который так редко появлялся в глазах Сайфера. Каспер не принял всерьёз эту улыбку, в отличие от Лии, которая сразу догадалась, куда пропадает сын поздними вечерами и ранними утрами. И дай бог, что он просто катается с друзьями! Зная его характер, он мог уже сто раз попасть в какую-нибудь передрягу.

— Что же, поехали?

— А можно я всё-таки пересяду к Дину? — Лия посмотрела на Каспера умоляюще, слегка надув губы.

— Не смотри на меня так, Лия!

— А что, можешь не отказать? — Она притворно улыбнулась. — У тебя в машине я буду всю дорогу спать, а так у тебя будет культурный собеседник, рассуждающий о Бахе и Моцарте, медицине и психиатрии…

— Мам, я считал тебя гениальной, но я тебя недооценивал. — Дин усмехнулся.

— Ладно, уговорила. — Проговорил Каспер сквозь зубы. — Но ради вашего блага, я умоляю, свою музыку слушайте так, чтобы я слышал свою.

— Не переживай, мы в рамках приличия.

— Мам, ты же понимаешь, что у нас с тобой слушать музыку «в рамках приличия» — это выкрутить магнитолу на всю и орать до тех пор, пока не сорвёшь голос?

— Когда ты научишься уже держать язык за зубами, Дин, чёрт бы тебя за ногу!

Дин первым из семьи сел в машину. Артур открыл дверь «вольво» и сел на переднее пассажирское сидение. Лия, кинув Касперу нежное «удачной дороги», элегантной походкой прошла к «импале» и, открыв дверь, села, поправляя своё красное платье. С уст Каспера слетело неловкое неуверенное «спасибо», когда он уже собирался занять водительское место своего авто. Дин уже завёл машину, и, пока она грелась, что-то увлечённо рассказывал матери и показывал ей задние сидения. На них он заранее накинул плед, в одном углу лежало свёрнутое одеяло и одна подушка. Снизу, около сидений, стояли канистры с водой, на которые так же был накинут плед, и пару пакетов с едой, чтобы можно было быстро перекусить, не залезая в багажник за продуктами. Чемоданы с вещами же находились в багажнике, чтобы они не мешались в салоне. В плане путешествий Дин более чем продвинут — он продумывал заранее различные вещи, чтобы было удобно находиться в пути — ни на что не надо отвлекаться, суетиться или страдать.

— Если захочешь спать — можешь смело ложиться. Главное, ложись головой в сторону пакетов. В случае чего будет не так больно.

— Спасибо. Но думаю, я спать не буду. Может, потом, поближе к Ленинграду, потому что будет неловко, если я вырублюсь прямо у них на пороге.

Лия заглянула в бардачок, порывшись, она достала оттуда кассету «Black Sabbath» и, показав её сыну и увидев в его глазах детский восторг, поставила в магнитолу. — Я надеюсь, музыки хватит?

— За глаза! — Дин включил магнитолу, выкрутив громкость почти на полную мощность, сразу начав отстукивать по рулю и напевая мелодию.

— Откуда у тебя эта привычка?

— Какая?

— Стучать по рулю, когда играет музыка. В семье же так никто не делает?

— Может, в семье так никто не делает, но этого требует моя душа, а вот кому-кому, а ей я отказывать не имею права.

Разговор матери с сыном прервал громкий гудок «Volvo» — Каспер уже успел выехать за ворота. Дин приоткрыл дверь машины, высунулся из неё, и, глядя за пределы участка, начал сдавать назад. В воротах он выкрутил руль так, чтобы встать параллельно отцовской машине — несмотря на то, что встал он, почти коснувшись зеркалом двери «Volvo», у него это получилось. Каспер вышел из машины, закрыл ворота и, убедившись в том, что он сделал это достаточно хорошо, только тогда вернулся на своё место, начиная отъезжать первым. Дин, подождав, пока отец выедет на дорогу, развернулся и отправился вслед за ним. Лия громко подпевала музыке, ничего не стесняясь, а парень периодически пел вместе с ней и чувствовал, что впереди грядёт абсолютно новый и счастливый период в жизни.

— Это «Токката и фуга»? — Артур повернул голову в сторону отца. Каспер кивнул головой, не отвлекаясь от дороги.

— Да, в тональности ре минор. Нет же ничего прекраснее классической музыки, почему Лия и Дин так любят этот рок?

«Chevrolet», в котором громко играла какая-то песня «Black Sabbath» тут же обошла «Volvo», удаляясь в закат.

— Наверное, вот почему. — Сказал Артур, поджав губы. Каспер, не сдержавшись, ударил по рулю, ругаясь под нос.

— О, классная песня. Я её раньше не слышала. Кто поёт?

— Это «Prowler» группы «Iron Maiden». — Дин кивнул на магнитолу. — Скажи круто?

— Круто. Мне нравится. — Лия сделала музыку громче. — Можно нескромный вопрос?

— Смотря насколько нескромный.

— Почему ты так легко согласился на поездку, если не хочешь даже ни с кем знакомиться?

— Я давно хотел вырваться куда-нибудь подальше Осло. Развеяться после учёбы, отдохнуть от всех… Да и ты сама знаешь, я люблю дорожную романтику — ночные города, завтраки где-нибудь в поле на рассвете, перекусы в первых попавшихся кафе, вот эта вся история мне очень нравится.

— Эх, романтик! Да, я с тобой согласна, я тоже давно хотела куда-нибудь вырваться, отдохнуть, съездить в другую страну. Быт он съедает, причём очень быстро и безжалостно. Но ты ведь мог отказаться и просто поколесить со своими друзьями по всей Норвегии. Что, кроме Осло городов нет? Тот же Берген, например…

— Ма, в Бергене сейчас небезопасная ситуация. — Дин занервничал, как только мать произнесла название этого злосчастного города. С виду, Берген — абсолютно тихий, спокойный, культурный, по-настоящему семейный городок. Однако каждый знал, на какую улицу нельзя сворачивать. Некоторая часть жителей знала, кому нельзя перечить или хотя бы нагрубить. Но самое страшное здесь было то, что полиция была явно не на стороне жертв.

— И какая же небезопасная ситуация? Ты про тамошнюю ОПГ?

— Да.

— Не понимаю, почему их не арестует полиция? Они уже пару лет в Бергене сидят, неужели ничего предпринять нельзя?

— Открою маленький секрет: бергенская полиция — куплена. У них есть свои юристы, адвокаты и судья. Они давно обо всём позаботились, чтобы упечь их за решётку было мало шансов.

— А ты откуда это знаешь?

— Мне Лаврецкий рассказывал, у него однокурсник в Берген перевёлся. — Не станет же он говорить матери, что лично знаком с орловской бандой? — Сложно всё это.

— Самое удивительное, как по мне, то, что о них все знают, но никто не хочет о них говорить.

— Они наркоту сплавляют по всей Скандинавии. Слишком большая клиентура, мне кажется, у них везде должны быть уши.

— Наверное, ты и прав. Я надеюсь, что в один день это всё прекратится.

Дину тоже очень хотелось на это надеяться.

Небо окрасилось в насыщенный тёмный лазурный цвет. Облака жёлто-фиолетового, словно пятна от краски, кем-то опрокинутой, горели ярким огнём на синем полотне неба. В вышине загорались первые звёзды, ледяным пламенем вычерчивая путь над головой. По бокам от дороги мелькали квартиры, на которых уже не обращалось внимание. Зажигался, словно фонарики, то едино, то как стихийное бедствие, свет в окнах. Везде текла своя жизнь — разная, непохожая, отличающаяся. Зажигались фонари у дорог, освещая их жёлтым насыщенным цветом. На удивление, машин было мало, но от этого появлялось щемящее душу чувство уединения, которое известно только тем, кто хотя бы раз находился ночью в пути, будучи одним на дороге. Небо начинало очень быстро чернеть.

Чёрный «Volvo» свернул на заправку, а следом за ним повернула «Impala». Пока Каспер заправлял машину, Артур решил выйти прогуляться и разметь затёкшие конечности. От непривычного холода, он успел продрогнуть за пару минут. Накинув капюшон, он начал потирать ладони и немного подпрыгивать, стараясь согреться — благо, на заправке никого больше не было. Он отошёл поближе к кассе в тот момент, когда отец заправился. Дин подогнал машину, вставил пистолет в бак, и, подойдя к кассе, обозначил необходимый литраж. Заплатив нужную сумму, Дин отошёл к брату, который то раскачивался, то вытягивался, то подпрыгивал на носочках.

— Замёрз? — Дин ехидно улыбнулся.

— Ага-а-а-а. — Протянул Артур, выдыхая пар изо рта. — В «Volvo» до кучи ещё и не так уж тепло.

— Садись в мою, там жарища адовая. Согреешься хоть.

— Там же мать…

— Мама спереди, а ты сзади, какие проблемы? — Дин достал из кармана пачку сигарет и, выудив одну, поспешно закурил.

— У вас есть свободное место сзади? — Артур шокировано вытаращился на брата.

— Я тебе больше скажу — у меня там кровать расстелена.

— Очуметь…

— Дин, ты что, куришь?! — Крик Каспера донёсся до братьев.

— Не, холодно просто! — Дин сразу спрятал сигарету за спину, а Артур тут же сильно выдохнул, таким образом прикрывая брата.

— Не дай бог увижу! — Каспер отогнал машину ещё дальше, собираясь на выезд. Дин кинул сигарету на асфальт, придавив её кедом, пожал руку брату и ушёл к своей машине, которая вот-вот заправилась. Вытащив пистолет с бака, который он тут же закрыл, Дин сел в машину. Собираясь уже выезжать с заправки, он поймал на себе насмешливый взгляд матери.

— Что?

— Ловко ты с сигаретой придумал, мне бы смекалки не хватило до такого додуматься.

— Это импровизация! — Дин усмехнулся и вырулил на выезд из заправки. — Подожди, ты нормально относишься к тому, что я курю?..

— Дин, тебе двадцать лет в этом году. Жизнь твоя — решай, что тебе делать, а что нет. Только учти, что проблемы, возникшие в ходе неправильно принятых решений, будешь разгребать сам.

— Спасибо. Хоть кто-то меня считает взрослым человеком.

— Ты про отца? Когда ему было восемнадцать — он учился, и перебивался на чём придётся, потому что «о боже, как это, совмещать работу и учёбу, я должен посвятить себя чему-то одному». Когда мне было восемнадцать — я училась, работала, была замужем, и, прости господи, была уже беременна. Со всем справлялась!

— Потому что у тебя характер такой, бойкий, что ли. Ты всегда выкрутишься, и со всем справишься, даже не прося помощи.

— А у тебя что, другой характер? — Лия уставилась на Дина, сев полубоком. В темноте её глаза стали почти серыми, лишь с небольшим проблеском изумруда. — Я тебя слишком хорошо знаю, Дин. Ты же до последнего драться будешь, либо пока не выиграешь, либо пока не убьют. Я такая же. Мы все Сайферы такие.

Дин сделал погромче музыку, не говоря ни слова. Лия тоже сидела молча, наслаждаясь песнями «Iron Maiden». Говорить больше ничего не надо было — всё было ясно и без слов.

Перед глазами брезжил молочно-розовый рассвет. Солнце ещё не до конца поднялось, только слегка озаряя лёгкими лучиками поле и дорогу. В глазах уже мутнело. Музыка была давно выключена — Лия решила прилечь на заднее сидение, и так там и уснула, небрежно накинув на себя одеяло. На дороге было пусто — ни одной души, только две чёрных машины продолжали путь. Дин, обогнав машину отца, спустя некоторое время свернул на обочину. Каспер остановился следом за ним.

Выйдя из машины, Дин потянулся, потёр глаза и, уперев руки в бока, посмотрел на бесконечное подсолнечное поле. Подсолнухи слегка приподнялись в сторону ещё незримого солнца.

Подсолнухи слегка приподнимались, стремясь поймать каждый промежуток света. Их лепестки, словно лучи солнца, раскрывались в красно-желтой симфонии, отдавая дань утреннему свету и надежде на новый день.

Вскоре поляну окутывала атмосфера нежных ароматов — запахов свежей земли, сладкого цветочного нектара и приторной утренней росы. Вдали, за бескрайним полем, расстилалась пастельная палитра рассветного неба — от пастельных оттенков розового до нежного лазурного.

Вдалеке, на фоне поля подсолнухов, за которым очень далеко пестрели молоденькие раскидистые берёзки, расстилалась дымка утреннего тумана, словно вуаль, придавая месту загадочность и таинственность. Вдали, на грани видимости, образовывалась смутная контурная линия.

Вдалеке расстилалась длинная мрачная тень, окутывая всё своей королевской чёрной мантией. Дин стоял, прикрыв глаза, глубоко вдыхая рассветный воздух, наполненный запахом травы, росы и жжённого солнцем подсолнуха. Сзади подошёл Артур, и, не говоря ни слова, накинул на плечи брата кожаную куртку, которую тот оставил в машине. Дин молча кивнул.

— Есть будешь? — Спросил Артур, внимательно глядя на брата, который качался из стороны в сторону. — Сильно устал?

— Не особо. Честно, я бы поел. Жутко хочется. Но у меня еда сзади, у сидений, а там мама спит, не хочу её тревожить.

— Давай я посмотрю что-нибудь у нас в машине? Бутерброды точно были. Подожди минутку! — Артур отлучился, отбегая к «Volvo». Открыв заднюю дверь, он достал оттуда пакет, в котором лежал термос, кружки, пару ложек, и контейнер с едой. Каспер дремал, откинувшись на сидение. Аккуратно закрыл дверь, дабы не разбудить отца, Артур пришёл обратно к брату, который уже стоя засыпал. Достав термос, Артур вручил одну кружку Дину, наливая чай и ему, и себе. Дин взял бутерброд и жадно его откусил, всё ещё стоя с полузакрытыми глазами. Отхлебнув из кружки еле тёплый чай, он глубоко вдохнул, прищуриваясь от удовольствия.

— Спасибо. — Дин сделал ещё один глоток чая, пробуждаясь окончательно. Он дожевал бутерброд и допил чай, вручая кружку обратно Артуру.

— Было бы за что.

— Так красиво… Хочешь подсолнух?

— Что?

— Подсолнух, говорю, хочешь? — Дин спустился с обочины в поле, начиная искать более созревший подсолнух.

— Дин, нет, не хочу, это же кража!

— Ой, скажи ещё, что меня за это в тюрьму упекут? — Он улыбнулся. Выбрав самый лучший, по его мнению, подсолнух, Дин сорвал его и быстрым шагом, вприпрыжку, вернулся к брату. Достав пару семечек, он начал их щелкать, а остальной подсолнух всучил Артуру, против его воли. — Зеленоваты слегка ещё. Но вкусно.

— И как я объясню это отцу?

— Никак, скажи, что оно само.

Дин улыбнулся. Его лицо залили солнечные лучи. Кучерявые чёрные волосы выбились в разные стороны, чёлка была небрежно прибрана набок. Артур впервые за долгое время видел брата по-настоящему живым. Без лишнего пафоса, самоуверенности и самолюбия. Его настоящего — смеющегося, радующегося жизни парнишку, счастливого от мелочей, в чьих зелёно-серых глазах горел огонь, который невозможно было потушить. Как жаль, что этого мальчишку он видел так редко.

— Спасибо, Артур, я тебе очень благодарен. Поехали дальше?

Артур перевёл взгляд в одной машины на другую. Он почти уже кивнул, как смущенно улыбнулся, глядя Дину в глаза.

— А хочешь… я тебе тоже подсолнух сорву?.. — Артур улыбнулся, обнажая ровные белоснежные зубы. Дин рассмеялся в голос. Артур дал Дину подсолнух.

— Чёрт возьми, хочу! Просто хотя бы ради того, чтоб посмотреть, как ты воруешь подсолнухи с поля! — Он смеялся заливисто, в голос, не веря глазам своим, пока Артур искал такой же созревший подсолнух. Он долго заглядывал под каждый, пока не нашёл огромный подсолнух, наполовину полный чёрными маслянистыми семечками. Пересилив себя, он его сорвал, и тут же показал Дину. Выпрыгнув снизу, Артур торжественно вручил брату подсолнух и забрал свой.

— От кого, от кого, а от тебя я такого не ожидал. — Дин, глядя на брата, прищурился от ослепляющих солнечных лучей и шмыгнул носом. — Ну что, по коням? — Дин кивнул в сторону припаркованных машин. — Сколько там ещё до Ленинграда?

— Если я не ошибаюсь, километров пятьсот.

— Кошмар, ещё пятьсот? Честно, я останусь спать в машине. Можете сказать, что я до Ленинграда шёл своим ходом, потому что из машины меня выгнали ещё где-нибудь после Осло, за противный характер.

— Обязательно так и передам. — Артур ушёл в машину первым, а Дин последовал его примеру.

Сев в машину, он случайно хлопнул дверью, отчего Лия проснулась. Она слегка привстала на локте, смотря сонными глазами.

— Извини, я тебя разбудил. Ложись дальше спи, нам ещё пятьсот километров ехать.

— Да нет, пора вставать. — Лия села, потирая ладонями щёки. — Пахнет чем-то вкусно…

— А, хочешь подсолнух? — Дин убрал подсолнух с сидения и предложил его матери.

— Где ты его взял?

— Ма, посмотри направо. Там целое поле.

— Красотища какая. — Глаза Лии бегали из стороны в сторону. — Мы можем постоять ещё минут пять?

— Да, а что?

— Хочу украсть подсолнух.

— Мам, но в машине же есть подсолнух…

— Я хочу украсть сама.

— Что?.. — Дин обескуражено смотрел на мать. — Ты это сейчас серьёзно?

— А по мне не видно? — Лия вскинула брови. Скинув с себя одеяло, она вышла из машины. Поправив своё красное платье, она осторожно спустилась в поле, и, держась за стебли, чтобы не упасть коленями в землю, заглядывала под каждый подсолнух, проверяя на зрелость. Вскоре, найдя идеальный для неё, она сорвала подсолнух, сделав это не без труда, но всё-таки сумев. Дин, наблюдая за этой картиной, прыснул со смеху. Когда Лия залезла в машину, с громадным подсолнухом в руке, она сама засмеялась.

— Удобно, на туфлях-то?

— А хочешь попробовать? — Она ехидно улыбнулась, но тут же помрачнела. — Эх, грустно всё это.

— Что именно?

— Я в твои годы воровала металлолом, а ты всего лишь подсолнухи.

Дин поперхнулся слюной. Его глаза широко распахнулись от шока. Когда он откашливался, Лия толкнула его в плечо локтём, приводя в чувство.

— Да шучу, не воровала я металлолом. Хотя, было бы неплохо. Я бы за один только год заработала больше, чем за десять лет работы в статистике.

Дин первый вырулил на дорогу, предварительно посмотрев в зеркало. Когда в зеркале отразился «Volvo», Дин начал ехать быстрее. Он включил музыку, на минимальный звук, чтобы она играла фоном. — Мне Лаврецкий дал послушал кассету «Кино», я тащился часа четыре. Тебе тоже понравится. Как думаешь, чем Уильямсы увлекаются?

— Если там отец — военный, не думаю, что там полная свобода в действиях, особенно учитывая то, что там жена и две дочки. Не знаю, честно. Я не знаю, найду ли общий язык с кем-либо там, всё-таки, воспитана я иначе, выросла в другой обстановке…

— Да ладно, если ни с кем не найдём общий язык, пойдём в монастырь и будем затворниками.

— Ты? В роли священника? Дин, если тебя запустить в церковь — ты вылакаешь всё вино ещё до того момента, как туда зайдут прихожане.

— А ты, если вдруг станешь монахиней, начнёшь совращать всех на совершение греха.

— Ну, почему сразу всех?

— А, то бишь, с фактом совращения на грехи ты согласна?

— Я каждый день твоего отца на кучу грехов совращаю, ничего же, держится пока.

Лия глянула в зеркало машины, улыбаясь. Рукава красного платья слегка помялись. От браслета на руке, который она только что сняла, остался красный след. В уставших глазах мелькал горизонт, пробуждая где-то далеко, в самых недрах души, счастье. Он включил музыку, выкрутив звук почти до минимума, чтобы она стала незаметным фоновым сопровождением путешествия. Ритмичные аккорды и слова песни слились с монотонным звуком шин, создавая особую симфонию движения и эмоций. Дин, не отрываясь от дороги, полез в бардачок, достав оттуда солнцезащитные коричневые очки. Надев очки, он открыл окно — сразу дунул сильный ветер, распространяя на весь салон запах душистых полевых трав и растрёпывая и без того всклокоченные, неловко прибранные, кучерявые волосы. Его глаза устремлялись вдаль, следуя за бесконечным полем, и улыбка играла на его губах.

Небо стало розово-оранжевым, когда в Ленинград въехало семейство Сайферов. Каспер уже давно ехал спереди, а Дин ехал строго за ним, не обгоняя и стараясь не отставать — потеряться в чужом городе без карты, не зная языка, было бы проблематично. Перед взором мелькали ленинградские достопримечательности, известные всему миру — театры, соборы, храмы. Разглядеть их толком не получилось — взгляд напросто замылился от постоянного движения. Глаза уже смыкались у каждого, они ехали не спеша, пытаясь взбодриться каждую минуту. Люди, шедшие по тротуарам, либо пристально за ними следили, либо опускали глаза в пол. Две чёрных иномарки, появившихся в городе одной цепочкой, вызывали только плохие предчувствия.

Вскоре машины свернули в узкий переулок. По бокам стояли высокие коричневые кирпичные пятиэтажки, придававшие былому району ощущение старинного очарования и уюта. Фасады зданий украшались декоративными элементами, подчеркивающими их престижность и изысканность. Вдоль переулка располагался небольшой продуктовый магазинчик, окна которого украшались множеством цветных вывесок и ярких рекламных щитов. Не далеко от продуктового магазина находилась маленькая телефонная будка с окном, из которого торчала старая трубка. Возле будки была установлена небольшая скамейка, слегка покосившаяся от непогоды и срока службы. Вечером, когда по улице зажигались фонари, будка выглядела до ужаса мрачно и пугающе, только своим видом характеризуя понятие русской тоски.

Свернув в тупик, Каспер и Дин остановили машины, и, дав им остыть в течение пяти минут, заглушили. Первыми вышли Артур и Лия, слегка покачиваясь. Артур озирался по сторонам, пока Лия поправляла платье, чуть-чуть помятое снизу.

— А какой у них этаж?

— Третий этаж, квартира девять.

— Отлично, на пятый этаж я бы не поднялся.

— Учитывая, как тебя шатает, мы тебя понесём на руках уже на подъёме на второй.

— Сам доползу. — Дин поднял с земли рюкзак, накинув его на левое плечо. — Я сразу лягу спать, я надеюсь, мне хотя бы на коврике постелют. — Так мы идём? — Дин обернулся, и, убедившись в положительном ответе, направился прямиком в дом.

— Не сыновья у вас, а статные женихи! — Маленькая щуплая женщина лет сорока, одетая в длинное чёрное платье, с белыми рюшами на воротнике, манжетах рукавов и перевязанное белой широкой лентой на поясе, разглядывала братьев. — Мелисс ушла в магазин за молоком и хлебом, а Лизочка скоро выйдет.

— Лиза — это ваша старшая? — Каспер повернулся обратно к хозяйке квартиры, прекратив разглядывать семейные фотографии, стоявшие в рамке в открытом деревянном шкафу.

— Да, старшая. Ей восемнадцать лет в апреле исполнилось. Но, честно говорю, характер у неё не сладкий, много противится и не желает даже слушать родительского мнения. Извините, если уж она вам что-нибудь скажет, у неё возраст такой. — Женщина стала ещё меньше, чем была прежде — она как будто вжалась в себя. — Мелисс послушная девочка, и отца уважает, и меня слушает, а Лиза…

— Мария, не переживай, молодёжь сейчас такая. — Каспер зыркнул на Дина. — Александр скоро приедет?

— Да, обещался, что скоро. Вы машины-то замкнули? У нас нынче время… неспокойное. — Её тихий нежный голосок дрогнул. На глаза набежали слёзы, которые она тут же смахнула аккуратным движением руки.

— А в чём именно беспокойство? — Лия обеспокоенно глянула на Марию. Та присела к ней на диван, и Лия, в качестве поддержки, положила руку ей на плечо. Мария шмыгнула носом, доставая носовой платок.

— Постоянные митинги, стычки, конфликты, в магазинах очереди, очень много криминальных структур.

— Бандитизм везде есть. — Дин сел на стоящий подле шкафа стул, закинув ногу на ногу. — В Норвегии тоже хватает.

— Да где ж нет сейчас, этого проклятого бандитизма? — Мария всплакнула, но тут же промокнула глаза носовым платком. — Только кому от этого легче? Я девочек боюсь выпустить дальше магазина на углу, а Лиза злится из-за этого, не понимает, дура, что родители переживают!

Входная дверь громко хлопнула. На пороге стояла девушка, на вид лет пятнадцати, с роскошными длинными чёрными волосами. В руках она держала сумку-авоську, но, чтобы разуться, положила её на стоящий рядом небольшой пуф. Разувшись, прихватив сумку, она быстро прошла в гостиную, где сидела её мать и семейство Сайферов. Девушка заправила волосы за ухо, смущённо отводя глаза в пол.

— Мелисса, познакомься, это — Каспер Сайфер, его жена — Лия, и их двое сыновей — Артур и Дин. — Мария кивнула головой на каждого. — Я надеюсь, вы найдёте общий язык. Хотите чаю? — Она обратилась к братьям, на что те вразнобой кивнули.

Квартира не выглядела просторной. В прихожей стоял небольшой деревянный шкаф с зеркалом и стоял пуф, на который был застелен красный плед. Гостиная, несмотря на то, что была большой, была тесной, из-за мебели — огромный открытый шкаф, заполненный книгами и фотографиями в рамках, и громадный диван, на который могла поместиться компания людей. Дальше следовал узкий коридор, по левой и правой стороне которых располагались комнаты. Справа была кухня, под которую была отведена, видимо, самая маленькая комната — там помещался только стол, пять стульев, электрическая печь и застеклённый шкафчик, вмещающий обилие посуды. Слева же располагались три спальни, одна — детская, вторая — родительская, а третья — отведённая для гостей, которые бывали тут нечасто. Справа, за кухней, был санузел, совмещенный с ванной.

Мария ушла на кухню, а Каспер и Лия пошли вместе с ней, с её разрешения, оставив молодёжь наедине.

— Привет. Я Артур, а это Дин. — Артур представился. — Приятно познакомиться.

— Взаимно. — Мелисса смущённо улыбнулась. — Сколько вам лет?

— Мне ещё двадцать, а Дину девятнадцать. А тебе сколько?

— Шестнадцать. Я на два года младше Лизы. Но не думайте, что она будет с вами любезничать или гулять. Она сама по себе.

— Да и ладно. — Дин махнул рукой. — Упрашивать никто не собирается.

— Но она в своём мире живёт, книги читает, рок слушает…

— Рок, говоришь? — Артур шутливо глянул на Дина.

— Ага. В семье все слушают классическую музыку, только Лиза рок слушает, постоянно в наушниках и с плеером. Представьте, она даже уроки под музыку делает!

— Ой, кого-то это мне напоминает… — Артур перевёл взгляд на Дина, который тут же закатил глаза.

Входная дверь снова отворилась. В квартиру зашёл глава семейства — мужчина среднего роста, но крепкого телосложения, с густой седой шевелюрой, широким лицом, одетый в деловой серый костюм. Он снял кожаные туфли и прибрал их от входа подальше. Зайдя в гостиную, он остановился и поприветствовал подростков.

Когда отец ушёл из комнаты, она снова начала общаться с братьями, как ни в чём не бывало, обсуждая интересы, учёбу, предпочтения в еде, музыкальный вкус и многое другое, что могут обсуждать подростки. Чуть позже младшие Сайферы попили чай, наспех помылись, и легли спать. Со старшей дочерью Уильямс им познакомиться не получилось — оказывается, она ушла к подруге с ночёвкой, а вернулась только под утро следующего дня.

— Лизавета! Открой сейчас же! — Александр попытался открыть дверь, но попытки были напрасны — дверь изнутри плотна закрыта. — Лиза!

— Не выйду! — С той стороны раздался решительный женский голос.

— Не выйдешь сама — я пойду за ключами и открою сам!

На эту фразу ответа не послышалось. Но, спустя пару секунд, изнутри щёлкнул замок и дверь открылась. Обитательница комнаты так и не вышла, так что Уильямс, зайдя в спальню, выволок её, сопротивляющуюся, под локоть.

— Семью не позорь! — Прошипел Александр, и подтолкнул её так, что у Лизы слетели наушники. Она стояла посреди гостиной, смотря на всех не то, чтобы с отвращением, но с чувством полной неприязни. Она такая же маленькая, как её мать, но что-то в ней есть по-особенному притягательное. Короткие густые чёрные волосы, обстриженные до плеч, блестели на свету. В ярких зелёных глазах плескался океан из тысячи мелких осколков стекла. Курносый нос, тонкие розовые губы, небольшие щёчки придавали особый шарм её виду. Она, несмотря на свой маленький рост, выглядела воинственно и решительно. Даже одеждой она выделялась — рваные джинсы, чёрная футболка с какой-то надписью. Этот стиль абсолютно не подходил семейному образу, но, кажется, её это даже и не волновало.

— Не стыдно? — Мать попыталась её пристыдить, пригрозив пальцем. Отец сидел, нахмурившись, и грозно на неё смотря.

— Нет, не стыдно. Я вообще не хотела ни с кем знакомиться, общаться и свататься, мне это неинтересно.

— А что тебе интересно? Сидеть в четырёх стенах, уткнувшись в книжку? — Мария начала повышать голос.

— Это явно лучше, чем идти на свидание с парнем, которого я знать не знаю и вижу впервые! — Лиза тоже повысила тон. Из наушников, до сих пор лежащих на полу, громко заиграла какая-то песня «Металлики». Дин, сидевший на диване до этого с полным безразличием, встрепенулся. Артур, пытавшийся периодически разладить конфликт, потерял интерес и равнодушно стоял у угла. Лиза, схватив наушники с плеером с пола, метнулась в прихожую, быстро обулась, и выскочила из квартиры.

— Каспер, Лия, извините, Лиза очень нервная в последнее время… — Мария попыталась снизить накал обстановки. — Что мы с ней только не делали, и ругали, и наказывали, и ласково к ней — всё бесполезно, всё коту под хвост!

— Ничего страшного, у нас похожие ситуации бывают. — В голове у Каспера сразу пронеслась часть ссор и конфликтов с Дином. — Запоздалый переходный возраст, ничего не сделаешь.

— Лишь бы дел не натворила за это время! — Мария всхлипнула, утыкаясь мужу в грудь.

— Наверняка вы к ней подход найдёте. — Лия попыталась успокоить хозяйку дома. — Это всё индивидуально и требует долгого времени, у ребёнка доверие по щелчку пальцев не получишь.

— Извините… А куда исчез Дин? — Мелисса оглянулась по сторонам, пытаясь понять, куда он пропал.

— Вот сволочь! — Рявкнул Каспер. — Следом шмыгнул, пока никто не видел!

В прихожей, у пуфа, одиноко лежал чёрный рюкзак Дина, который он сбросил с плеча в самый последний момент.

Дин пытался найти её след, но всё было без толку. Вскоре перед взором мелькнула её куртка, и Дин бегом направился за ней. Будучи к ней совсем близко, он обогнал её и, развернувшись, пошёл вперёд, пока Лиза не остановилась.

— Что тебе нужно? — Она гаркнула, пытаясь его отодвинуть, но сил не хватало. Она обошла его, но Дин продолжил идти рядом. — На свидание не пойду. Ни под каким предлогом.

— А я на свиданку и не зову. Это была ведь «Ride the Lightning», верно?

Лиза остановилась. Она подозрительно посмотрела на Дина, оглядев его с ног до головы.

— Откуда знаешь? — Она продолжила идти, но периодически поглядывала на Дина.

— «Metallica» — одна из моих самых любимых групп. «Iron Maiden», «Def Leppard», «Whitesnake», «Dio», знаешь такое?

— Если собирался меня обидеть — мог бы и не приходить. — Лиза сбавила скорость. Внутри души Дин возликовал, но внешне оставался спокоен. — А тебе известны такие группы, как «Scorpions», «Depeche Mode», «Bon Jovi»?

— Ладно, один-один. — Дин поправил воротник косухи. — Ты, вроде, в Ленинграде родилась?

— Да, но приличное время прожила в Лондоне. Русский и английский — два моих родных языка, я билингв.

— Мой родной язык — норвежский, но при этом я лучше всего говорю на языке хамства и сарказма.

— О, это мой любимый язык. — Лиза улыбнулась ещё раз, но на этот раз более искренне. — С чего ты вообще за мной пошёл? На свиданку всё-таки хотел пригласить?

— Можешь верить, можешь — нет, но я вообще не горел желанием знакомиться с вашей семьёй, а уж тем более идти на свидание. Это к Артуру вопросы, у него даже костюм с собой. Не ожидал, что встречу человека, слушающего рок. Эта классика уже по ушам режет.

— Ого, а мы ближе, чем я думала. — Лиза вскинула брови. — Давай, скажи ещё, что дома тоже концерты закатываешь.

— Ну, да, бывает. Характер у меня противный, вот что.

— А что, думаешь у меня слаще? Отец меня прибить готов, лишь бы я только вела себя нормально.

— Надо же, ещё одно совпадение.

— Надо же, всё настолько плохо? — Лиза посмотрела Дину в глаза. — Кстати, я не спросила, как тебя зовут?

— Дин. Но если сильно захочется, то «Сайфер, чёрт тебя за ногу, куда тебя опять несёт».

Лиза искренне рассмеялась.

— Окей, пока побудешь просто Дином. Для тебя могу быть просто Лизой.

— Ну, что же, просто Лиза, может, погуляем, раз уж на то пошло?

— Хм, давай. — Лиза немного подумала, но тут же согласилась. — Устроить тебе экскурсию по Ленинграду?

— Устрой мне экскурсию по русскому року.

Лиза пребывала в приятном шоке: ни разу она не слышала такой просьбы, и вообще она ждала другого — как минимум, постоянные предложения пойти погулять, сходить в ресторан, театр или оперу, но о подобном она даже подумать не могла.

— Не, если тебе русский рок не нравится, можешь экскурсию не устраивать. Мне друг просто дал кассету «Кино» послушать, знаешь, мне так понравилось! Вот хочу услышать мнение человека, родившегося здесь.

— Мне сильно русский рок нравится. Просто… просьба у тебя странная.

— А в чём странность?

— В том, что все просят экскурсию по Ленинграду, походы в культурные заведения, в библиотеки, музеи и прочее, и всем плевать, а надо ли оно мне, а тут ты просишь то, что мне самой интересно и о чём я хотела бы рассказать, но некому…

— Считай, что это знак свыше. — Дин улыбнулся. — Куда пойдём?

— Тут недалеко есть заброшка, я люблю ходить в тех окрестностях, но в само здание ни разу не заходила, боюсь.

— Ты? Боишься? — Сайфер усмехнулся. — Ты взглядом сразить можешь.

— Причём сразу насмерть.

Лиза резко свернула на узенькую улочку, следом за ней проскользнул Дин. Через пару сотен метров перед взором возвысилось серое кирпичное двухэтажное здание, с выбитыми стёклами и рамами. При виде здания у Дина по спине пробежала дрожь. Плохие воспоминания всегда приходят не вовремя и застают врасплох.

— Уверена, что оно внутри пустое?

— Отчасти, да. — Лиза пожала плечами. — Предлагаешь залезть внутрь?

— Не предлагаю, а планирую. — Дин подошёл поближе к окнам первого этажа и, осмотрев всё внутри, забрался на окно и спрыгнул вниз. Лиза, недолго думая, полезла за ним.

Дин протянул руку Лизе, помогая ей аккуратно спуститься. Она спрыгнула и кивнула ему в знак благодарности.

— Оно двухэтажное, тут есть где-нибудь лестница на второй этаж? — Дин вальяжно ходил внутри здания, оглядывая зашарканные серые стены.

— Да, должна быть. — Лиза устремилась вперёд, но Дин приостановил её, положив руку на плечо. В поисках лестницы они пошли в одинаковом темпе, не опережая друг друга и не отставая. — О! Вот она! — Лиза шмыгнула направо, и осторожно пошла по лестнице. Дин в несколько прыжков одолел лестницу и уже ждал Лизу, подавая ей руку.

Второй этаж, в отличие от первого, был просторным, но одновременно и очень грязным — кругом валялись битые бутылки, обломки кирпичей и разный строительный мусор. Лиза подошла к окну, высовываясь внутрь, наблюдая за уходящим за кирпичные дома солнцем. Она глубоко вдохнула воздух, наслаждаясь несущимся откуда-то запахом цветов.

— Красиво… Спасибо, без тебя бы я не полезла.

— Было бы за что. — Дин стоял в стороне, но, когда Лиза поманила его пальцем, он быстро к ней подошёл.

— Смотри! Луна уже на небе!

— Как тебя легко обрадовать. — Дин улыбнулся. — Ну что, с чего начнёшь экскурсию по русскому року? — Он присел на поддонник и внимательно на неё смотрел. Лиза смотрела на залитые заходящим солнцем волосы Дина, переливающиеся золотом. Он поправил чёлку, убирая её назад.

Лиза достала плеер и наушники, которые сразу нацепила на Дина.

— Вау, даже так.

— Можно сказать, полное погружение. Смотри, из русских групп я слушаю: «Альянс», «Ария», «ДДТ», «Кино», «Крематорий», «Наутилус Помпилиус» и «Чайф». Но, раз с «Кино» ты ознакомлен, я даже не вижу смысла этого делать. Согласен или нет?

— Согласен.

— Я тебе включу пару песен каждой группы, которые мне самой нравятся. — Лиза включила плеер и в уши сразу ударил рок, мотив которого был знаком до боли. Дин уже начал отбивать ритм ногой, но, когда начался вокал, он сильно смутился, что Лизу удивило. — Что-то не так?

— Какая это группа?

— «Ария».

— А почему оно звучит в точности, как «Iron Maiden»? — Дин вскинул одну бровь выше другой.

— А мне почём знать….

Заиграла другая песня. С первых двадцати секунд у Дина появилась на лице улыбка. Когда песня дошла до слов, он попытался что-то восторженно сказать, но Лиза приложила палец к его губам, заставляя молчать. На последнем припеве она, не сдерживаясь, начала громко петь, слушая приглушённый звук, но срывалась, не вытягивая долгую ноту.

— Это очень круто. Что за песня?

— «На заре», группа Альянс.

— О чём она? У меня какие-то трагические чувства возникли.

— В принципе, и верно возникли. У героя судьба движется быстро, легко, в жизни хватает и радостей, и горестей, но он продолжает идти к поставленным целям. И тут уже два варианта — либо герой, когда он пройдёт свой путь, полностью поменяется и будет иметь другие представления, либо героя настигнет счастье только в тот момент, когда он отойдёт в мир иной, куда зовут его голоса.

— Звучит очень интересно. Но что, если зовущие на заре голоса — это проявление неизлечимой психической болезни?

Лиза, не произнеся не слова, и, сделав глубокий вдох, ударила Дина по плечу.

— А я серьёзно, между прочим.

— Если бы герой был бы неизлечимо психически болен, он бы слышал голоса постоянно, а не только на заре.

— Почему же? Даже от неизлечимых болезней есть препараты, только они не лечат, а лишь снижают симптомы или последствия недуга. Вполне вероятно, что раз голоса он слышит на заре, то он слышит их по пробуждению, ещё до того, как настанет момент принимать таблетки. Обычно, при шизофренических и подобных расстройствах, которые и могут вызывать голоса в голове, назначают нейролептики, которые помимо того, что убивают желание к жизни, так ещё и вводят в депрессивное состояние.

— Скажи, пожалуйста, на кого ты учишься? — Лиза изумлённо посмотрела на Дина.

— Медицинский, фармакология.

— А, ну тогда всё понятно

— Поучи столько, сколько мы, у тебя тоже жизнерадостности убавится.

— Давай не будем о жизнерадостности и обо всём подобном? Что ж, «Альянс» тебе понравился, переходим к тяжелой артиллерии?

— Например?

— «Крематорий». У них очень странные тексты порой, абсурдные, но мне нравится. — Лиза начала напевать «Мусорный ветер», размахивая руками, представляя себя дирижёром.

— Музыка приятная, но у меня почему-то это ассоциируется с «Мастером и Маргаритой», балом у Сатаны.

— Ты читал «Мастера и Маргариту»?! — Лиза вскрикнула.

— Ну, да, читал, мне понравилось. Я вообще читать люблю. Больше всего классику.

— Круто! — Лиза спрыгнула с подоконника. — Какие авторы у тебя самые любимые?

— Лондон, Оруэлл, Гёте, Брэдбери… — Дин начал перечислять, одновременно вспоминая. — Вроде всё. А у тебя?

— Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Чехов и Булгаков.

— Внушительно. А какая любимая книга у тебя?

— «Мастер и Маргарита». — Ответила Лиза, не сомневаясь ни на йоту. — А у тебя какая любимая книга? — Она снова подошла к Дину и села около него на поддонник, смотря ему прямо в глаза, выжидая ответа.

— Трудно так слёту сказать. — Дин скинул наушники на шею. Он снял наушники и отдал их вместе с плеером Лизе. — Думаю, «1984» Оруэлла.

— Любишь антиутопии?

— Знаешь, я в первый раз прочитал Оруэлла лет в четырнадцать, и могу сказать, что на меня это сказало сильное впечатление. Как будто очки розовые разбились, или мир рухнул, но моё мировоззрение тогда поломалось конкретно. Потом перечитывал, уже в восемнадцать лет, выходит, через четыре года, и у меня были абсолютно другие чувства.

— Это нормально. Когда мы перечитываем какую-то книгу спустя пару лет, по сути, мы её не перечитываем, а открываем заново, потому что мыслям и взглядам на определённые вещи свойственно меняться.

— Согласен. Когда я читал в восемнадцать лет «1984», я ужасался с каждой страницей, потому что понял, что жизнь ведёт к тому, что там написано. Этот же парализующий страх я испытал, читая «451 градус по Фаренгейту» Брэддбери. Люблю антиутопии больше всего, читаешь за одну ночь, чтобы потом убиваться ещё две недели.

— Что там ещё из антиутопий есть, «Мы» Замятина, «Скотный двор» Оруэлла…

— «Скотный двор» тоже одна из самых любимых. Единственное, что могу сказать, в «Скотном дворе» мы сейчас живём, а в «1984» будут жить следующие поколения или мы, если доживём.

— Я не могу сказать ничего про Оруэлла, потому что не читала. Здесь это запрещённая литература, а пока я жила в Лондоне, как-то интереса не возникало. Запретный плод сладок, как говорится.

— Серьёзно? Сильно жёсткая цензура?

— Достаточно. В последнее время она поменьше, зато нарисовались митинги, беспредел и бандитизм. С одной стороны — на, держи, свобода, которую ты так хотела, радуйся! А радоваться совсем не хочется. — Лиза помрачнела. Она уткнулась глазами в пол, но, тяжело вздохнув, снова перевела взгляд на нового друга.

— На улице так темно уже. — Дин высунулся из окна, любуясь звёздами на небе.

— Давай посидим ещё тут? Тут романтично…

— Ладно, но только не долго. В конце концов, тебя я должен вернуть в целости и сохранности.

— Это уж кто кого вернуть должен, ты местности не знаешь.

— Меня можешь не возвращать, если я потеряюсь — оно же лучше.

— Прекрасно, в милицию так и передам. «Он просил его потерять, потому что ему так будет лучше».

— Звучит слишком буквально, но смысл верен. Эй, ты чего, замёрзла? — Дин посмотрел на Лизу. Она обняла саму себя за плечи в попытках согреться. Не дожидаясь её ответа, он снял с себя кожаную куртку и накинул её на плечи Лизы.

— Не надо, Дин, я не…

— Ты дрожишь вся. Может, пойдём домой?

— Сам ведь замёрзнешь. — Лиза попыталась снять куртку, но Дин её остановил.

— Может, так хоть согреешься. А я уж поверь, не замерзну.

— Спасибо. — Лиза благодарно посмотрела на Дина. Тот, не говоря ни слова, начал спускаться по лестнице. Девушка последовала за ним.

Перескочив также окно на первом этаже, они медленно пошли, абсолютно молча, думая каждый о своём. Дин остановился и запрокинул голову, любуясь звёздами. Он глубоко вдыхал ночной влажный воздух, от которого в бронхах появлялось неприятное чувство. Лиза стояла подле него, совсем рядом, тряслась, как маленький промокший котёнок, и Дин, не говоря ни слова, прижал её к себе.

— Пойдём? — Дин обнял Лизу одной рукой, но она выкрутилась, чуть-чуть отдалившись. — Извини, если тебе некомфортно, я так не буду делать.

— Ничего страшного, просто… Я знаю тебя всего лишь полдня. Но за эти полдня ты успел стать моим другом. Я не знаю, почему это так произошло, это неправильно, так не должно быть…

— Лиза, за эти полдня и ты успела стать моей подругой. Бывает, «своих» людей годами найти не можешь, а когда находишь, понимаешь, что вам даже говорить не нужно, вы и так всё друг о друге знаете. Бывает, что лучшими друзьями становятся заклятые враги. Я со своим лучшим другом, Лаврецким, в первый день знакомства вообще подрался.

— Надеюсь, со мной ты драться не будешь?

— Это уже к тебе вопросы.

Лиза рассмеялась.

— Может, завтра погуляем? — Робко спросила Лиза.

— Если нас не закроют по разным комнатам родители, то почему бы и нет.

— Отлично. — Лиза кивнула. — Что мы скажем родителям, когда вернёмся? Не будем же говорить, что мы залезли в заброшенное здание и там сидели на подоконнике, обсуждая русский рок?

— Никто же не знает, куда мы ходили, вряд ли кто-то ломанулся нас искать на ночь глядя, можно сказать, что мы сидели в парке на лавочке.

Дальше они шли молча. Ярко горела луна, тусклым серебром освещая асфальтовые улицы. Падали длинные чёрные тени от деревьев. Свернув на узкую улочку, они пошли ещё медленнее, чем до этого. И вот наконец дом, с ярко освещёнными окнами, огромный. Одновременно и спасение, и казнь.

Когда они подошли к металлической двери, Лиза глубоко вздохнула, не решаясь зайти. Она простояла так с минуту, пока, наконец, решившись, не открыла тяжёлую дверь сильным рывком. Дин, наклонившись, проскользнул длинной тенью за ней. На третий этаж они поднялись синхронно — нога в ногу. Лиза скинула с себя кожанку и отдала её Дину обратно, стоя уже у входной двери в квартиру.

— Спасибо.

— Было бы за что.

Лиза, посмотрев в зелёно-серые глаза Дина, и, увидев в них поддержку, открыла дверь. Парень зашёл за ней следом. Лиза постаралась прикрыть дверь как можно тише, но она всё равно хлопнула. Подростки разулись и, сбросив куртки, прошли в гостиную, в которой уже столпились родители.

— И как это понимать? — Каспер скрестил руки на груди и внимательно смотрел на сына. Он нахмурил брови и, Дин был уверен, не будь тут его друзей и матери, отец не стал бы сдерживаться и в сию секунду отправил его на опыты.

— Где вы были? — Отец Лизы стоял, нахмурившись, уперев руки в бока. — Время двенадцать ночи! Ты мать до чего довела, посмотри только!

Мария стояла, вытирая слёзы носовым платком, а Лия сидела на диване, держа в руках кружку с кофе.

— Мы ничего плохого не делали, мы всего лишь сидели в пар… — Лизе не дал договорить отец, который начал на него кричать.

— Свалила чёрт пойми куда, в пятницу, под ночь, так ещё и Дин за тобой пошёл! Что, если бы какие бандиты на вас напали?! Себя опасности подвергаешь — ладно, я давно понял, что тебе на всё плевать, но подставлять другого человека, которого ты даже не знаешь — это вверх твоей глупости, Лиза!

— Александр, извините, но опасности подверг Лизу я. — Дин отодвинул Лизу, вставая впереди её. — Это я предложил ей пойти в парк. Лиза действительно не делала ничего плохого — она рассказывала мне о российской культуре. Извините, это моя вина.

— Это правда, Лиза? — Каспер пристально глядел Лизе в глаза. Она быстро ему кивнула, подтверждая сказанное Дином.

Александр перестал хмуриться. Мария, перестав плакать, в руках теребила носовой платок. Каспер переводил взгляд то на Дина, опустившего глаза в пол, то на Лизу, виновато смотревшую на отца.

— Что же, ладно, наказывать я вас не буду, но дам наставление. Лиза, перед тем, как уйти из дома — спроси разрешение у нас, а ты, Дин, впредь веди себя аккуратнее. Дочь ты всегда будешь должен возвращать мне целой и сохранной.

— Я понял, мистер Уильямс. — Дин кивнул. — Можно узнать, а можно ли завтра погулять с вашей дочерью ещё раз?

Отец Лизы кивнул, а Дин, не сдерживаясь, улыбнулся во все зубы. Каспер, что-то говоря Александру, удалился из комнаты вместе с ним. Мария, удостоверившись в том, что подростки будут чай, пошла на кухню. Лия, пожелав детям спокойной ночи, тоже пошла спать.

Дин и Лиза, от усталости, плюхнулись на диван.

— Спасибо за сегодняшний день. Это было потрясающе.

— Завтра предлагаю реально сходить в парк и там обсудить что-нибудь ещё. Поесть мороженого, покачаться на качелях, например.

— Хочешь, я возьму с собой Оруэлла и дам тебе почитать?

В глазах Лизы загорелся живой огонёк. Она быстро закивала головой.

— Хочешь, я тоже возьму какую-нибудь книгу? Это будет обмен культурной информацией, так сказать.

— Я русского не знаю и вряд ли когда-нибудь выучу.

— Вы же здесь до конца августа, почему бы не попробовать? У тебя есть два месяца, считай! Конечно, ты вряд ли изучишь его до той степени, чтобы свободно на нём говорить, но самым азам научиться можно.

— Ладно, я попробую, но только из-за уважения к тебе.

— Тогда с тебя — азы норвежского!

— Посмотри, как разошлась, кажется, мне кто-то говорил, что даже знакомиться не желал? — Дин лукаво улыбнулся.

— Да ну тебя! — Лиза толкнула парня в плечо. — Ты слишком интересный, чтобы с тобой не общаться. И, кажется, кто-то говорил, что не желает даже ехать в Ленинград, к каким-то непонятным отцовским знакомым? — Лиза поймала Дина на слове.

— Ладно, два-два, счёт ровный. На самом деле, мне на тебя было плевать ровно до того момента, пока у тебя в наушниках не заиграла «Metallica».

— Мне было на тебя плевать ровно до того момента, пока ты не подбежал ко мне на улице и не сказал название той песни.

Лиза встала с дивана и, пожелав Дину хороших снов, быстрой походкой направилась к себе в комнату. Мелисса уже спала на своей кровати, поэтому Лиза, крадущейся походкой прошла к своему спальному месту, переоделась в пижаму, скинув вещи на стул, и легла на кровать, накрывшись одеялом до самого носа. Она лежала, улыбаясь, поняв, что всё-таки влюбилась.

Дин, так и не дождавшись чая, уснул на диване в гостиной, даже не раздеваясь. После такого дня батарейка жизненной энергии была не то, что на нуле, а ушла в отрицательное значение. Засыпая, в голове прокручивались все события ушедшего дня, но Лиза, среди всего этого, выделялась самой яркой полярной звездой.

Глава 11

— Доброе утро. — Артур сел напротив Дина. Тот сидел, держа кружку с чаем, почти засыпая. — Во сколько вчера вернулся?

— В двенадцать. — Дин глотнул чая и помотал головой, пытаясь взбодриться. — Вообще не могу проснуться, меня скосило так, что я заснул прямо на диване в гостиной.

— Так правильно, столько проехать, а на следующий день ещё уйти куда-то гулять. Слушай, скажи, у Лизы есть молодой человек?

— А я почём знаю? У неё спроси.

— Так вы же вчера гуляли…

— И что? У меня с ней были разговоры о возвышенном, о прекрасном, а ты всё о плотских удовольствиях!

— Да иди ты! В кафе её сегодня хочу позвать. Как думаешь, согласится?

— Я тебе Елизавета Уильямс, что ли? К ней иди и спрашивай.

В кухню зашла Мелисса вместе с Лизой. Волосы Мелиссы были собраны в шишку, на ней было приталенное платье, длиной до колен, а Лиза была такая же, как Дин — шатающаяся, с полузакрытыми глазами, и с растрёпанными волосами.

— Доброе утро! — Артур приветливо растянулся в улыбке. — Елизавета Александровна, можно попросить вашего разрешения на поход сегодня в кафе?

— Утречка. Нет, сегодня я гуляю с Дином. Он ещё вчера у моего отца выпросил разрешение.

Артур вопросительно посмотрел на Дина, а тот рассмеялся в голос.

— Ничего не спрашивай, Артур. Я сам не знаю. — Дин одним глотком допил чай и, с силой поставив кружку на стол так, что она звонко стукнулась, вышел из кухни. Лиза поставила чайник на плиту, чтобы подогреть его, и вышла следом.

Дин, стоя в ванной комнате, причёсывал непослушные кудрявые волосы. Краска стала сходить, и постепенно появлялся естественный цвет волос — тёмно-русый. Скинув с себя вещи и закинув их сразу в стиральную машину, он набрал полную ванну, собираясь окончательно расслабиться и приготовиться перед сегодняшней прогулкой. Тёплая вода расслабляла забитые мышцы. Волосы, намокнув, стали ещё темнее и кудрявее. Выступили вены, не появляющиеся из-за постоянного низкого гемоглобина и давления. Одним махом он вынырнул из ванны, вытерся полотенцем и надел чистые вещи, которые взял с собой заранее. Чёрно-синяя футболка с изображением альбома «Ride the Lightning», которую он так любил, чёрные брюки, чёрную мантию, ставшую его символом, и послужившую получением клички «Ворон». Оставалось надеяться, что днём будет не так жарко и душно, иначе Лизе придётся оказывать ему первую медицинскую помощь.

Он вышел из комнаты и тут же натолкнулся на Лизу. Они переглянулись в течение нескольких секунд, но Лиза, отодвинув парня, шмыгнула в ванную, тут же захлопнув дверь.

Дин прошёл в гостиную, куда Артур любезно принёс чемодан. Взяв оттуда сборник эссе Оруэлла, он положил книгу в рюкзак. Он даже представить себе не мог, как Лиза собирается обучать его русскому языку. Дин слышал, как Фенс разговаривает на русском и белорусском, и, единственное, что было понятно интуитивно — нецензурные выражения, которые, к слову, звучали необычно и контрастно, по сравнению с другими языками.

Артур сидел на кухне вместе с Мелиссой. Она сделала себе чай с сахаром и бутерброд с маслом, достала пару конфет из шкафчика, предложила Артуру взять всё, что он пожелает, но тот отказался.

— Лиза с утра такая окрылённая была, не злится, не грубит, сама не своя. Ты знаешь, во сколько они вчера пришли? — Мелисса подняла свои маленькие глазёнки на Артура.

— В двенадцать ночи.

— Ого! Лиза вообще ни с кем не гуляет, а тут аж до двенадцати ночи…

— Хорошо время справили, видимо. — Артур грустно вздохнул. — Дин сказал, что сегодня они тоже пойдут гулять.

— Может, нам вместе погулять? — В голосе Мелиссы была неуверенность, но в её глазах теплился маленький огонёк надежды.

— Напомни, какого ты года рождения?

— Тысяча девятьсот семьдесят третьего. — Отчеканила Мелисс.

— А я — тысяча девятьсот шестьдесят восьмого. У нас разница пять лет. Мы не можем гулять, извини.

— Да, я понимаю. — Мелисса грустно выдохнула, подперев рукой щёку. — Но есть Лиза, ты можешь гулять с ней.

— А Лизе, как я понимаю, не до меня. У неё другой кавалер есть.

— Да ну, подумаешь, вчера только прогулялись! Ты такой хороший парень, воспитанный, интеллигентный, культурный… Обратит она на тебя внимание, вот увидишь! — Мелисса попыталась подбодрить Артура, положив свою ладонь на его запястье. Артур не стал убирать её руку, немного кивнул, и уставился в стену, глядя на висящие часы.

В кухню заскочила Лиза, активно вытирая волосы полотенцем.

— Артур, кинь пару конфеток, пожалуйста! — И когда Артур ей передал конфеты, Лиза также выскочила, не выслушав то, что он хотел ей сказать.

— Да, не такого внимания я хотел.

Мелисса просто пожала плечами.

Лиза стояла у себя в комнате, высушивая мокрые волосы. Наконец досушив, она встряхнула головой, придавая объём укладке. Она посмотрела в зеркало, улыбнулась самой себе и, взяв сумку, которую ей подарили ещё лет пять назад, вышла из комнаты. В гостиной уже сидел Дин, что-то пересматривающий в своём рюкзаке, но стоило ему только заслышать шаги Лизы, он поднял глаза, в которых загорелся неподдельный интерес. Он восхищённо смотрел на Лизу, улыбаясь.

— Что? — Лиза упёрла руки в бока.

— Ты восхитительна. — Он встал с дивана, взял рюкзак и накинул его на плечо.

— Спасибо. — Лиза смущённо заправила прядь волос за ухо.

Они вышли из квартиры — Лиза оповестила оставшихся в доме Артура и Мелиссу. Родители уехали ещё ранним утром — смотреть достопримечательности, и попутно обсудить планы на будущие два месяца.

— Вообще, насколько я помню, до парка есть путь короче. — Сказала Лиза, спускаясь по лестнице.

— После этой фразы мы с друзьями наткнулись в чужом городе на притон.

— Зато какие воспоминания!

Дин ничего не сказал, а лишь хмыкнул.

Они вышли из подъезда. Проходя мимо машины, Дин быстро её оглянул — она стояла невредимая, с целыми шинами, без единой царапинки, и это его приятно обрадовало.

— Лиза, можно вопрос? — Когда они вышли с переулка, Дин перевёл взгляд на девушку.

— Да, конечно.

— Когда я задал вопрос, кем занято твоё сердце, ты выпалила, что я могу даже не надеяться на то, что оно занято мной. А теперь скажи, пожалуйста, почему я должен был подумать на себя? Мы ведь знакомы всего сутки.

Лиза, так и не дав ответа, лишь быстрее устремилась вперёд. Дин, непонятливо проглядев ей вслед, молча пошёл за ней.

Парень разглядывал полупустые витрины магазинов, аллеи больших могучих деревьев, листья которых были залиты солнцем, широкие тропинки, кое-где выложенные каменной плиткой, кирпичные дома, где в каждой маленькой квартирке кипела своя, особенная жизнь.

Вскоре Лиза прибавила шагу и свернула налево, переходя дорогу по пешеходному переходу. Они прошли ещё пару сотен метров, как перед глазами вырисовался металлический низенький забор, окрашенный в чёрный цвет. За ним виднелись широкие массивные деревья с густой кроной, узенькие тропинки и небольшие деревянные лавочки.

Лиза пошла вперёд, но уже медленнее — из-за жары силы пропадали с каждыми десятью минутами. Проходя между аллеи деревьев, наконец, перед взором мелькнули две качели, окрашенные в ярко-голубой цвет. Подростки дошли до них и с большим наслаждением плюхнулись в них, начиная потихоньку раскачиваться.

— Хорошо-о-о. — Протянул Дин, откидывая голову назад. Он провисел так с полминуты, рассматривая безоблачное, такое же ярко-голубое, как и качели, небо, пока резко не выпрямился. — Переехать, что ли, в этот ваш СССР…

— А потом обратно в Скандинавию, когда здесь жизнь станет невыносимой?

— Почему ж совсем невыносимой?

— Постоянные митинги, отсутствие продуктов, вещей, кругом формируются банды, вечно где-то стычки… Рай тут был десять и более лет назад. Сейчас ловить нечего. Красота не означает благополучие.

— Но в большинстве случаев, красота есть признак благополучия. Если ты попадёшь в грязный город, полный мусора и нечистот, ты вряд ли подумаешь, что в нём развита медицина, социальная сфера, культура. Ты задумаешься о том, как быстрее оттуда уехать.

— Но если я въеду в большой город, который полон больниц, театров и музеев, я тоже не смогу быть уверенной в том, что он благополучен. Что, если это — просто идеальная картинка, созданная для удовлетворения взглядов проезжих? — Лиза вскинула брови. — Что, если за центром скрывается нищета и разруха?

— Оно обычно так и есть. Просто в центре об этом не говорят.

— Поэтому, проезжая мимо благополучных с виду городов, никогда не знаешь, что творится внутри.

— Это касается не только городов, но и людей. Никогда не угадаешь, что творится внутри у красивого внешне человека.

— Что, по-твоему, красота? — Лиза потихоньку качалась, касаясь ногой земли, когда как Дин раскачался на всю мощь. Услышав вопрос Лизы, он начал притормаживать ногой, постепенно, пока качель не остановилась.

— Ты про внутреннюю или внешнюю?

— В принципе. Что такое красота?

— Это вообще понятие субъективное, если честно. Для меня, прежде всего, важна красота внутренняя. Да, мне нравятся ухоженные люди, следящие за собой. Но ухоженность — это одно, а красота — другое. Какой толк от внешней красоты, если внутри пустота? Какой толк от красивой оболочки, если внутри нет ничего полезного и приятного?

— Хочешь сказать, что ты, весьма привлекательный парень, выбираешь красоту внутреннюю, а не внешнюю? — Лиза усмехнулась. — На тебя же поди девки толпами вешаются!

— Вешаются, а мне польза от этого какая? — Дин внимательно посмотрел на Лизу. — Ты думаешь, я согласен вступать в отношения с первой красивой встречной?

— Ты сказал, что для тебя важнее внутренняя красота. Что ты понимаешь под внутренней красотой?

— Честность, уверенность в себе, стойкость и целеустремлённость. Вот, что я в людях люблю.

— Обычно под внутренней красотой подразумевают жизнерадостность и весёлость. Удивительно этого не услышать.

— Кажется, изначальный вопрос был в том, что такое красота для меня? — Дин сделал акцент на последнем слове. — Для меня важно, чтобы человек был честен — и себе, и близким для него людям; чтобы человек был в себе уверен; стойкость — чтобы хватало сил защищать свои интересы; и, наконец, целеустрёмленность — если человек может достигать своих целей, это означает, что у него достаточно всего того, что я перечислил раньше.

— А если человек в себе неуверен из-за окружающих, но у него есть всё остальное — честность, стойкость, целеустремленность, выходит, что этот человек для тебя уже некрасив? — Лиза смотрела в глаза Дина, следя за ними. Глаза — отражение души. По крайней мере, она так считала.

— Где нет уверенности в себе — там не будет ни стойкости, ни целеустрёмленности. Там будет угождение чужим взглядам и идеалам, которые практически всегда идут в разрез с собственными желаниями и чувствами.

— Почему ты так считаешь? Я знаю людей, которые не уверены в себе, но они достаточно целеустремленны и учатся в приличных учебных заведениях, работают на высокооплачиваемой работе…

— А теперь, когда с ними ещё раз пересечёшься, спроси их: действительно ли это, о чём мечтали? То ли это, чего они хотели? Они пошли туда по собственному желанию? — Дин засыпал Лизу вопросами. — Поверь, честно на эти три вопроса тебе никто не ответит. А если и ответит, то ты трижды услышишь слово «нет».

— Сам-то учишься там, где хочешь? Это то, о чём ты мечтал?

— Да. Я учусь и в том университете, о котором мечтал, и на той специальности, от которой у меня горят глаза. — Гордо выпалил парень.

Лиза замолчала, не зная, что и ответить. Она не имела представления, куда хочет поступить, а родители лишь навязывали собственное мнение, даже не желая её слушать. Дин увидел её внезапное смятение, спрыгнул с качели и сел подле неё. Он взял её за руку, ожидая, что Лиза отдёрнет свою хрупкую ручку, но она этого не сделала, чем его удивила.

— Эх, Лиза, знала бы, как ты своими зелёными глазами прожигаешь меня насквозь… — Дин встал и отошёл в сторонку.

— Эй, погодь! — Лиза подорвалась с качели и подбежала к нему. — Хочешь сказать, что ты, самовлюблённый парнишка, отшивающий дам, влюбился в меня?

— Ничего я не влюбился! — Дин отвел взгляд в сторону, пытаясь не смотреть на Лизу. — Ты мне симпатизируешь. — Парень снова поднял взгляд на девушку. — Ты мне приятна и как человек, и как девушка. Но не больше.

— Ну, хотя бы приятна, и на том спасибо. Ты мне тоже приятен. — Лиза заправила прядь за ухо, скромно улыбаясь, уставив глаза в пол. — И как человек, и как парень. Но, упаси господи, ты пригласишь меня в ресторан! Сразу нравиться перестанешь! — Дин с Лизой рассмеялись. Спустя десять минут они каким-то загадочным образом, перескакивая с мысли на мысль, сами не понимая как, пришли к обсуждению криминала и бандитизма.

— Я рада, что срок людской ограничен так же, как и земные ресурсы, потому что я не хочу на протяжении всей жизни видеть боль и страдания. Если фокусировать взгляд только на радостном, в момент, когда ты увидишь какую-то обыденную ситуацию для кого-то, например, драку, розовые очки не то, что треснут, они лопнут с катастрофической скоростью.

— Так зачем фокусироваться на чём-то одном? Мир не чёрный, не белый, не серый, он разноцветный. Зачем смотреть на всё через призму одних очков?

— Двоякая ситуация. По сути, по такой логике, можно оправдывать убийц, насильников и воров.

— Криминальные преступления совершаются на разной почве, Лиза. Представь ситуацию: женщина украла курицу у соседа, чтобы прокормить своих детей, потому что с работы её уволили, а новую она ещё не нашла. И другой пример — женщина украла кольцо в ювелирном магазине, потому что оно ей понравилось. Кто стал заложником ситуации, а кто пошёл на преступление в угоду своей прихоти?

— Ладно, с воровством пример понятен. Сможешь привести подобный пример, связанный с убийством? Если да, я с тобой соглашусь.

— Что ж, ладно. Смотри, всё просто. Мужчина убивает женщину из-за того, что она — владелица шикарного особняка, трёх машин и получила недавно большое наследство, на которое он претендовал. Или же женщина убивает мужчину, когда тот, будучи под наркотическим или алкогольным опьянением, замахнулся на неё топором. Кто — заложник ситуации, а кто идёт на преступление, чтобы извлечь выгоду?

— У нас эти люди получат один и тот же срок.

— Это ужасно.

— Но здесь заложник ситуации — женщина, на которую совершил покушение мужчина.

— Именно. Я знаю, что Орлы совершают убийства на основе виновности человека по их бандитским понятиям. Я не знаю, чтобы кто-то убил человека, защищая свою жизнь или жизнь своего товарища. Это стая. Если набросился лидер — набросятся и другие.

— Время сейчас такое. Живём не как люди, а как волки, сбиваемся в стаи и грызём тех, кто дал слабину. Не знаю, стоит ли оно того.

— Не стоит. Но, как я уже сказал, никогда не будет мирного общества, и с этой мыслью надо свыкнуться. Чем быстрее это поймёшь — тем лучше для тебя будет. Не будешь ожидать от других то, что им несвойственно.

— Полезная штука, к слову. Я никак не думала, что сын отцовского друга полезет со мной в заброшенный притон, и там будет обсуждать со мной русский рок. — Лиза улыбнулась, убирая выбившуюся чёрную прядь за ухо. — Больше радости в жизни.

— Как там говорится, радоваться мелочам — это и есть смысл жизни?

— А у жизни есть смысл?

— Да, каждый его определяет по-своему. Что для тебя смысл жизни?

— Я даже не знаю. — Лиза задумчиво посмотрела на небо. — Может, что-то глобальное, совершить какое-то открытие…

— Или суицид.

— Или суицид. Нет, на самом деле, не у всех же смысл жизни есть. Не многие его находят.

— Смысл жизни, основной, в том, чтобы жить. А дальше — на усмотрение пользователя. У кого-то смысл жизни — семья, у кого-то — работа, путешествия, любимое дело, хобби… Почему обязательно выбирать что-то одно? Да даже у слов больше значений порой, а тут речь о такой глобальной вещи, как смысл жизни!

— А какой у тебя смысл жизни? — Лиза смотрела на Дина, периодически отводила взгляд, и глядела снова. На её прекрасных розовых тонких губах застыла нежная, еле уловимая улыбка. В изумрудных глазах теплился искренний интерес.

— Я думаю, мой смысл жизни в том, чтобы жить, как я хочу. А ещё, мой смысл жизни — в дороге. Я обожаю путешествовать, у меня глаза светиться начинают. Пить горький кофе или остывший крепкий чай, останавливаться в полях, считать падающие за горы звёзды, провожать солнце за горизонт, исчезать в утреннем тумане, рассекать ночной воздух, есть в кафе ранним утром, открывать для себя прежде неизведанные места — вот что для меня значит такое простое слово «жить». — Когда Дин рассказывал, Лиза представила всё это у себя в голове. Он не соврал, когда говорил, что у него начинают светиться глаза — в момент рассказа, девушка заметила, как в тёмных зелёно-серых, болотного оттенка, глазах загорелась маленькая искорка, походящая на звёздочку. Она видела, насколько он был счастлив, рассказывая, что для него значит такое простое слово «жить».

— Ты так рассказал, что мне самой захотелось куда-нибудь уехать.

Дин опустил голову, улыбаясь.

— Спасибо за комплимент.

— Будь бы у тебя возможность переехать в другой город, согласился бы? — Лиза закинула ногу на ногу, легонько раскачиваясь на качели.

— Нет. Осло меня устраивает более чем.

— А как же подростковые мечты об Америке и прочем? — Лиза широко улыбнулась.

— Верь или нет, никогда не мечтал. Да, в Америке делают добротные вещи — от джинсов до автомобилей, но уклад страны мне не нравится. Ты что, я живу при монархе, какой мне федерализм и демократизм!

— Подожди, при монархе?

— Да, в Норвегии конституционная монархия. И сам я этой же идеологии придерживаюсь.

— А мне анархия нравится. — Сказала Лиза невзначай.

— О, знаком я с парочкой анархистов, те ещё упыри.

— Да шучу я! Я вообще не определилась, какой идеологии придерживаюсь. Я слишком аполитична, зачем мне размышлять, что мне больше нравится, в той сфере, где мне не нравится ничего?

— Логично. Но аполитичность приводит к тому, что ты оказываешься в клетке режима. И поверь, выбраться из неё в разы сложнее, чем разобраться в режимах.

— Слушай, если ты успеваешь всё на свете и даже больше — другие так не могут.

— Я не всемогущ. Да и есть люди, которые успевают в разы больше, нежели я. Например, Фенс Лаврецкий. Успевает учиться на фармакологии, бродить по всему Осло, ходить на вечеринки, пить, и при таком наборе ещё не вылететь, значит, он ещё что-то учит.

— А вы, сударь, понимаю, завсегдатай вечеринок?

— Нет, я не люблю большое скопление людей. Не сказать, что я интроверт, просто для меня комфортнее общаться с тремя-четырьмя людьми, чем общаться с сотней…

— Слушай, может по мороженому? — Предложила Лиза, прервав монолог Дина.

— Можно. — Дин согласно кивнул.

— Какое ты любишь?

— Обычное ванильное. Только не шоколадное!

— Я тогда пойду куплю. Ты же не потеряешься?

— Нет, специально побегу куда-нибудь, чтоб ты меня потом по всему Ленинграду ловила.

— Очень смешно. — Лиза цокнула, и пошла вперёд, когда как Дин остался стоять на месте. Лиза подошла к небольшому белому ларёчку с мороженым. Со стороны она казалась такой маленькой, хрупкой и беззащитной, но все, кто хоть немного её знал, понимал, что это в корне неверно. По её облику нельзя было сказать, что она умела стрелять из ружья и драться. Её внешность была полностью противоположной её характеру. И этим она влюбляла в себя.

Она пошла обратно грациозной походкой, держа по стаканчику мороженого в каждой руке. Лиза протянула Дину мороженое, которое он чуть тут же не выронил.

— Может, пойдём домой? — Лиза откусывала шоколадное мороженое, когда как Дин потихоньку облизывал сливочное. — Только надо в магазин зайти, вафель к чаю взять. Вкусное? — Девушка кивнула на мороженое друга.

— Восхитительное. Спасибо. Сколько я тебе должен?

— Ровно двадцать копеек.

— Это сколько в евро? — Дин озадаченно посмотрел на Лизу, а та в голос рассмеялась.

— Именно поэтому ты мне и ничего не должен! Я евро считать не умею, как их менять не знаю, так что отстань!

— Хочешь, я найду валютчиков, они быстро посчитают?

— Дин, ты нигде головой не ударился? — Лиза многозначительно посмотрела на друга. — Точно, ты же говорил, что жару не переносишь, тебе просто голову напекло! Никогда не говори здесь про подобные сферы. У них у всех есть уши и глаза, так что информация донесётся быстро, ясно? — Последние две фразы она прошептала Дину на ухо, почти прошипев.

— Не тебе же проблемы мои расхлёбывать. — Дин улыбнулся. — Разберусь.

— Смотри, чтобы с тобой не разобрались.

— Пообещать не могу.

— А попробуй.

— Пробовать даже не буду.

Они вышли из парка, даже не заметив этого за разговором. До дома парень с девушкой шли молча, доедая тающее на глазах мороженое, периодически кидая мимолётные взгляды друг на друга.

Глава 12

— Прошу, не надо! Я всё отдам! — В глухой, без окон, с одной тяжелой металлической дверью, бетонной комнате раздавались хриплые крики мужчины. Он сплёвывал кровь от разбитых губ и зубов, местами уже шатающихся. Его руки были надёжно связаны белой верёвкой, образовывая на запястьях вмятины. Мужчина сидел на стуле, а перед ним стоял молодой парнишка, младше его лет на десять, с наглой улыбкой чеширского кота, упиваясь его болью и страхом.

— Говоришь неубедительно. — Парень нанёс очередной удар жертве в лицо. Мужчина почти потерял сознание, но юноша, влепив ему пощёчину, быстро вернул чувство сознания. — Давай ещё раз. — Молодой человек отошёл к ветхому столику, на котором лежали инструменты пыток, и взял оттуда скальпель. — Какого числа ты, говоришь, задолжал?

— Двадцать пятого… — Невнятно проговорил мужчина.

— Ответ неверный. — Парень полоснул скальпелем по щеке должника. Ярко-алая кровь незамедлительно прыснула. — Задолжал ты с двадцать третьего.

— Так я же взял деньги всего лишь двадцать второго числа…

— Надо было внимательнее подписывать контракт. Не отдаёшь крупную сумму — а ты, поверь, взял не маленькую — проценты начнут капать со следующего дня.

— Мне говорили, что у меня есть три дня, чтобы рассчитаться…

— Говорить тебе могли одно, а в контракте написано другое. Что, если бы тебе сказали, что деньги можно не отдавать? Тоже поверил бы?

— Я отдам… Только отпустите…

— О нет, просто так я тебя не отпущу. — На лице парня читалось безумие. — Убивать я тебя не собираюсь, всё-таки, деньги должен. Скажи, жена у тебя есть?

— Пожалуйста, только её не трогайте! — Мужчина задёргался на стуле, вырываясь, но тут же за плечи был вжат обратно. Слёзы катились по его щекам, он истерически орал, но его палач только больше улыбался.

— А дети есть?

— О Господи… У вас есть сердце?! Вы же тоже человек! Такой же, как я!

— Далеко не такой же, чмо. — Парень ухмылялся, с презрением смотря на должника. — Я выше тебя рангом. Я тебя сильнее, у меня больше привилегий, больше денег и больше власти. Какие же мы равные? — Юноша подставил к горлу мужчины скальпель, вжимая его, спустя пару секунд откинув острый предмет. Скальпель со звоном ударился о бетонный грязный пол.

— Пожалуйста, не трогайте мою жену и моих детей. — Мужчина взмолился. — Хотите, я завтра эти деньги отдам, только не трогайте их, не трогайте… — Лепетал он, как в бреду, захлёбываясь слезами.

— Завтра у тебя ещё больше процентов набежит. Сегодня же эту сумму отдашь. К вечеру чтобы было. Иначе твоих детишек отправим на корм собакам, а твою жену по кругу пустим. Наверняка она у тебя хорошенькая. — Парень проговорил всё это на ухо рыдающему мужчине, упиваясь его страхом и болью. — Если отдавать нечего, так и скажи, мы с парнями быстро придумаем, как тебе рассчитаться.

— Хоть меня убейте, только семью не трогайте, гады…

— Как ты нас обозвал? — Парень схватил мужчину за волосы, заставляя глядеть в глаза. В комнате из освещения была только ядовито-жёлтая лампочка, которая больно ударила по глазам. — За слова отвечать надо.

Дверь в этот момент открылась, и в комнату зашёл мужчина постарше, на вид лет тридцати, крепкий, с хорошо развитой мускулатурой, одетый в потрепанную футболку и джинсы. Он небрежным взглядом окинул комнату.

— Здорова, Кот. Чё, должники по твою душу теперь? — Вошедший презрительным взглядом посмотрел на привязанного мужчину.

— Ну, есть дело такое. Я работаю, не мешай.

— Проблема вот в чём. У меня сейчас ребята покрупнее, места свободного нет, предлагаю вытурить этого клопа, потом с мелочью разберёмся.

— Стрела что сказал?

— Так и сказал. Так что оба на выход.

— Подожди. — Кот отошёл к столу, взял со стола нож, шприц и ампулу с мутной жидкостью. Сняв колпачок с иглы и, откинув его в сторону, парень набрал препарат из ампулы, которую тут же кинул в стену. Мужчина, увидев шприц в руках у палача, заорал ещё громче. Кот, подойдя к нему, подставил нож к горлу — мужчина сразу замолчал и прекратил попытки вырваться. Юноша нашёл вену на раскрасневшейся крепкой мужской шее и незамедлительно ввёл препарат. Мужчина скулил от неприятных чувств. Кот, кинув шприц в дальний угол, отставил нож и разрезал им верёвки, которыми были связаны руки жертвы. — Не думай даже обращаться в полицию. Всё равно никто не поверит. — Сладким голосом прошептал Кот ему прямо на ухо. — У меня пистолет в кармане, попробуешь только дёрнуться — в тебе дырок прибавится. И повезёт, если это будет только колено. — Кот слащаво улыбнулся, обнажая кривые зубы. — Мужчина встал и почти упал, успев схватиться за стенку. Кот провожал его вальяжной походкой, держа в кармане руку на пистолете. Швед, стоявший в пороге, улыбнулся, радуясь, как из дерзкого мальчишки, ничего не умеющего, растёт молодой палач, до ужаса кровожадный, готовый кровью питаться и умываться.

Как только комната освободилась, он сам ушёл на улицу через ближайший выход, подходя к багажнику чёрного «Saab Turbo», в котором лежало бессознательное тело для очередных пыток.

— Вам не кажется, что Сайфера давно не видно? — Змей отпил виски из гранёного стакана.

— А ты что, спишь и видишь, как бы только с ним встретиться? — Швед подколол друга, ехидно усмехнувшись.

— К чёрту. Затишье бывает только перед бурей.

— Сайфер не в стране вообще. — Ястреб впервые сказал что-то, кроме приветствия, за весь вечер.

— Откуда инфа? — Змей снял чёрные круглые очки, которые придавали ему особый шарм.

— Соловьи напели. — Язвительно ответил Ястреб. — Свои люди есть.

— И когда вернётся?

— Рожу начистить не терпится? Без понятия.

— А где он хоть? Если где-то в скандинавской окрестности, достанём хоть с вулкана.

— РСФСР, Ленинград. Со всей семьёй.

— О, так это ж родина твоя! Может, съездишь?

— Как ты себе это представляешь? Мне его по всему Ленинграду надо искать, а ещё не попасться в лапы милиции? — Карие глаза Ястребова прожигали насквозь. — Как вернётся, так и будем решать, что делать. Как по мне — это лошадь дохлая, толку никакого, ущерб давно отбили, только нервы мотать.

— Мне сейчас нервы мотают только идиотские идеи. — Стрела налил себе в стакан немного виски. — С Сайфером потом будем разбираться, как вернётся, Ястребу опасно ехать в Ленинград. Да и Сайфера не выдернешь, это принцип.

— А что такого?

— Что такого? Зачем я должен подвергать опасности невиновных людей? Которые, тем более, обладают той или иной властью и престижем. Это принцип — не трогать невиновных.

— Ну, а если серьёзное дело? Ну, задолжал там, например. Из семьи выбивать можно? Или что-то делать с семьёй, если должник отказывается? Ну, чисто ради интереса.

— Пока я не скажу — нет. Даже если сильно хочется. — Стрела немного отпил со стакана. — Кот, я это сто раз повторял, не говори мне, что ты кому-то начистил морду.

— Не, пока ничего не делал, но собирался.

— Попробуй только, будешь плавать где-нибудь в Нидельве. Отдел продаж, сколько за неделю накапало?

— Сто восемнадцать тысяч. — Сказал мужчина, на вид тридцати лет, с коротко остриженными светлыми волосами. На круглом лице выделялись широкие нахмуренные брови, морщины на лбу, глубоко посаженные карие глаза, нос картошкой и толстые губы. На массивной шее висела толстая золотая цепь с крестом.

— Нормально. Но надо увеличивать объём. — Дэвид допил виски, с силой поставив стакан на стол, что тот глухо брякнул. — Князь, список препаратов напишешь, с утра чтобы он у меня на столе был. Змей, с тебя график дежурств, Швед — с тебя посты, Кот — отвечаешь за должников, Ястреб — машины в полном сборе.

— Я свою машину сам соберу. — Недовольно высказался Швед.

— Молчать! — Дэвид ударил ладонью по столу. — Мои распоряжения могут быть оспорены только в том случае, когда я спрашиваю о предложениях. Всем ясно или кому-то отдельно объяснить?

— Ясно. — Недовольно буркнул Швед, закатив глаза.

— Швед, не переживай, я в обморок от пятен крови не упаду.

— С чего ты взял, что там пятна крови?

— А, там литровые банки? — Ястреб усмехнулся. — Обязанности должны чётко делиться, иначе мы ничего не сможем сделать нормально.

— Ага, будто ты сможешь собрать пятнадцать машин в одну рожу?

— Недооцениваешь. — Процедил Ястребов сквозь зубы. — Если есть возражения — взяли и ушли отсюда. Не надо тут затирать про чьи-то возможности.

— Но и ты не вездесущ.

— Надо будет — стану.

— Оба прекратили. — Сказал Дэвид с угрожающим тоном. — Пока я назначаю задания, и если кто-то политикой недоволен — вон отсюда. Швед, кажется, тебе слишком большая зарплата недавно упала?

— Молчу.

— Отлично. — Стрела встал со своего места. — Есть ещё возражающие?

— Отсутствуют. — Буркнул Кот, больше себе под нос, нежели в ответ. Но Стрела, оглянув компанию, вышел из кухни.

— Стрела не в духе, кто-нибудь знает, что случилось?

Ястребов махнул рукой.

— Не знаю как вы, а я спать. Тяжёлая неделя выдалась.

— По коньячку? — Князь достал из внутреннего кармана кожаной куртки маленькую бутылочку коньяка насыщенного цвета.

— Нет, завтра вставать рано.

— Пацифист, так ещё и трезвенник! — Князь загоготал. — Давай, скажи, с девкой был хоть раз?

— Князь, я хотя бы с девушками, а ты всё время с парнями трёшься. — Ястреб хмыкнул, обнажая зубы. Располневший мужчина с агрессией смотрел на него, лицо покраснело, а на шее вздулись вены. Пытаясь придумать что-то остроумное, он лишь нелепо мямлил, а Ястребов, глядя в его карие глаза, внутренне над ним насмехался.

— Щенок, да я, в твои годы!.. — Мужчина брюзжал, перейдя на крик.

— У нас разница в три года, Князь. Тогда Стрела для тебя тоже щенок? Что же ты тогда здесь делаешь? — Ястреб пристально глядел в глаза оппоненту, выискивая в них ответ. Взгляд Князя лишь судорожно бегал по комнате, не задерживаясь ни на одном предмете.

— Ответ мне ещё долго ждать? — Александр в упор смотрел на стоявшего перед ним мужчину, нахмурив густые брови. — Ясно. Спокойной ночи. — Резко развернувшись, он вышел из комнаты. Князь, хмыкнув, плюнул на пол.

Мрачный сырой августовский лес. Капли дождя падают с холодных тёмно-зелёных еловых ветвей. На всю промозглую округу раздаётся крик иссиня-чёрных ворон, громко гаркающих в сером небе. Влажность сидела в лёгких вместе с табачным дымом. Еле слышный стук дятла слился со стуком рассекающих воздух патронов.

Мужчина в длинном чёрном кожаном плаще достал портсигар и зажигалку, замёрзшими раскрасневшимися пальцами выудил оттуда сигарету, и поджёг её, затягиваясь и тут же выдыхая дым.

— Ни при каких обстоятельствах с вами больше не поеду.

— Вот, а мы в таких условиях каждую неделю работаем! — Сказал самый молодой из компании, который сразу же получил крепкий подзатыльник.

— Недоволен? — Мужчина в плаще вскинул брови. Парень, которому он задал вопрос, смутился, и отошёл в сторону, не привлекая к себе больше внимания. — То-то же.

— Стрела, а в чём причина? — Швед опёрся на лопату, воткнув её в землю.

— Не хочу это позорище больше видеть. — Дэвид стряхнул пепел. — Один Змей со Шведом зарплаты в этом месяце достойны.

— Ястреб-то где? — Князь мотал золотую цепочку. — Он вообще в последнее время не работает, только и делает, что зазнаётся. Давно его пора с банды выкинуть. На его место можно найти более качественно выполняющего свои обязанности человека.

— А мне всё это в лицо повторишь? — Ястребов вышел из-за своей машины, протирая тряпкой пистолет. — Или духу не хватит, а, Князь?

— Да ты признать боишься, что позицию сдал!

Ястребов с силой сжал кулак, так, что на ладони остались следы от ногтей. Он соскочил с небольшого пригорка, на котором состоял, и быстрым шагом подошёл вплотную к Князю, подставляя пистолет к его животу. Он смотрел ему в глаза с агрессивной решительностью. Князь смерил его тем же взглядом.

— Ну, давай, давай, докажи, что можешь. — Мужчина достал пистолет из кармана, направив его Ястребу в грудь. — Ты же никогда никого не убивал. И не убьёшь. — Он еле слышимо шептал, так что Ястреб с трудом улавливал его речь. — Тебе сил не хватит. Так, может, подвинешься, освободишь место тем, у кого нет никаких ограничений?

— А не большую ли ответственность по свою душу берёшь?

Остальные члены банды стояли в напряжении. Кто-то плавными шагами приближался, готовясь в случае чего разнимать конфликтующих, кто-то громко высказывал свою позицию, не скупясь на нецензурные выражения. Один лишь Дэвид оставался абсолютно спокойным, ни на йоту не проявив свои эмоции. Он докурил, бросил сигарету на мокрую траву, и, держа руки на уровне живота, молча наблюдал за ситуацией.

— Что, Ястреб, правда глаза колет? Давай, я ничего не сделаю, просто признай, что ты не можешь заниматься нелегальным бизнесом, мы разойдёмся мирно! — Князь давил словами. Ястребов понуро опустил голову, глядя в землю.

— Обещаешь? — Александр поднял взгляд на своего недруга.

— Конечно! Когда бы я врал!

— Прямо сейчас.

— Что?

Тут же раздался хлопок. Светловолосый мужчина упал на землю. На сером пальто расплылось багровое кровавое пятно. Пару раз дёрнувшись, он окончательно замер. Стеклянные карие глаза уставились в небо, в котором кружилась стая ворон.

Молодой парнишка пребывал в шоке, и чтобы не заорать, зажал рот рукой. Он переводил взгляд с Ястребова на Князя по несколько раз. В широко распахнутых глазах Кота читался лютый ужас. Кто-то даже не удивился, и лишь ждал приказа лидера. Змей, сняв чёрные очки, лишь вскинул брови и закусил губу, переводя взгляд в сторону.

Предохранитель щёлкнул ещё раз.

— Найдутся ещё желающие оспорить мою должность?

Кот вдалеке судорожно замотал головой.

— Пятиминутная готовность. Пора на выезд. — Сказал Дэвид, и, развернувшись, направился на пригорок, к стоявшей там машине. Ястребов направился вслед за ним, даже не оглянувшись на труп.

Кинув пистолет в багажник машины, Ястребов сел в машину, где уже его ждал Симменсон. Он сидел, смотря в распростирающуюся гущу леса, сложа руки замком на животе. На руке блеснули золотые часы, когда мужчина поправил плащ. Его неизменный аксессуар — пистолет «Glock» — лежал у него в ногах.

— Ты ни слова не сказал. — Тихо проронил Ястребов, заводя машину. — Ни слова.

— А зачем? Я знал, чем это кончится. Давно ждал, пока кто-нибудь этого ублюдка завалит. Вот, настало время. Правда, я не думал, что этим человеком станешь ты.

— Я сам от себя не ждал.

Александр снял машину с ручника и, сдав назад, плавно развернулся и тихо поехал. Ястребов то стучал по рулю пальцами, то чесал шею, и Дэвид, заметив нервозное состояние друга, слегка ударил его по плечу.

— Ястребов, пойми, либо ты, либо тебя. Кажется, это ты должен был усвоить с того момента, как слинял со службы в Мурманске.

— Это неправильно.

— А ты рос в тех же условиях, что и я? Ты же знаешь, что мне пришлось пережить. Никто другой не знает. Будь бы ты в тех же условиях, Саша, поверь, ты бы не задумывался над тем, что стоит убить человека. Ничего не стоит. Были бы средства.

— Однако ты особо руки не мараешь.

— А какой смысл, когда мои руки и так по локоть в крови? Это ты пацифист, тебе каждую букашку жалко, а мне давно всё равно.

— Но тебе не всё равно, когда происходят конфликты в банде.

— Конфликты в банде — это одно, я должен их регулировать, иначе все друг друга перестреляют. Сегодня я не стал вас тормозить, потому что мне было интересно, чем это закончится. Своеобразная проверка.

— Проверка?! — Ястребов вспылил, оглянулся на Дэйва, не заметив, как машина выехала на встречную полосу. От клаксона едущего на встречу автомобиля, мужчина резко вырулил на свою полосу.

— Саша, но это же не я вложил пистолет тебе в руки и не я сказал «стреляй». Это решение полностью за тобой.

— Ты мог остановить.

— Я уже озвучил свою позицию, повторять не собираюсь. И да, если ты настолько в шоке с произошедшего, что не следишь за дорогой — тормози, я передам Змею, чтобы сел за руль.

— Обойдётся. — Ястребов нахмурился, крепче сжимая руль. — Куда едем-то?

— На Доккевайн, двадцать семь. Там больше места, чтобы переночевать. Швед поедет на родину завтра, Змей на дежурстве с Биологом, дома останется только я, ты и Кот.

— Надо в магазин заехать, взять хотя бы аккевиту. Надо как-то расслабиться.

— Если хочешь — можно поймать девчонок. Тоже отличный способ для расслабления.

Ястреб покачал головой.

— Дэвид. — Ястребов тяжело вздохнул. — Мы с тобой, наверное, слишком разные, чтобы друг друга понять.

— Мы не «слишком разные». Мы выросли в разных условиях. Всё, точка. Я больше об этом говорить не буду.

Ястребов включил магнитолу, чтобы не заснуть в висящей в машине тишине.

Дом. Как много значит это слово. Но значит ли оно хоть что-то для него? Дэвид лежал в кровати, уставившись в потолок. Из-за сбитого работой режима сон абсолютно не шёл, несмотря на позднее время. Пытаясь хоть как-то заснуть, он много размышлял, пока единственной нетронутой темой осталась тема родного дома и семьи.

Он избегал этой темы, предпочитая запивать проблемы алкоголем, лишь бы только над ней не думать. Но сейчас был не тот случай, и остаться с проблемой пришлось наедине с самим собой. Никто, кроме Ястребова, не знал об этой ситуации. Это была хлипкая гнилая дверь в комнату, которую Дэвид держал под стальным замком, опасаясь, чтобы про это никто не узнал. Помимо этого надо было следить, чтобы события прошлого не проникли в настоящее — и это самое тяжелое.

Плохие воспоминания как стекло — режут до крови, что остаются шрамы, которые напоминают о себе внезапно жгучей болью.

Дэвиду пять лет. Он приходит с прогулки домой и видит пьяную вдрызг мать, лежащую на полу, и опьянённого наркотиками отца, сидящего за столом и что-то допивающего. Разбросаны бутылки с оставшимися в них каплями алкоголя. Попадается под горячую руку. Как итог — синяки по всему телу. Мальчишкам на улице говорит, что неудачно упал.

Ему четырнадцать лет. Пока все дети в его возрасте в первый раз влюбляются, ему приходится подрабатывать. Социальные пособия мизерные, и большую часть из них родители пропивают. Можно ли вообще этих тварей назвать родителями? Заслуживают ли они такого обращения? Талоны на продукты и то продают, потому что на них нельзя купить пиво и аккевит. Едят раз в два дня, чтобы как можно больше экономить. Мать всё ещё продолжает пить. У семьи большие долги с дилерами наркотиков — уже грозятся выкинуть из квартиры. Порой, вечерами, ему часто приходится брать плеер отца, чудом оставшийся в квартире, чтобы не слышать стоны и крики матери, когда приходят выбивать долги бандиты.

Шестнадцать лет. Окончил школу — кое-как, с тройками и лишь с двумя четвёрками — по химии и биологии. Эти два предмета были его самыми любимыми. У всех однокашников любовь, отношения, подарки на окончание школы, а у Дэйва — работа, увеличившаяся в разы, потому что теперь надо было полностью зарабатывать себе на жизнь. Мать пристрастилась к наркотикам вслед за отцом. К дополнительным проблемам прибавляется факт того, что приходится бегать за дозой, чтобы родители не избили — один раз отказ уже вылился в вынужденное ношение вещей с высоким воротником — чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов. Ведь вряд ли можно оправдать случайностью след удушения. Голос где-то внутри подсознания приказывает отравить их, чем угодно, а самому смотаться в другой город и начать новую жизнь. Ни у кого не возникнет вопрос, куда исчез один из самых малообщительных ребят. Никто не поинтересуется. Всем плевать.

Однажды Дэвид отказался идти за дозой отцу, за что был выгнан из дома. Возвращаться не имело смысла.

Идти было не к кому. Был один вариант, наверняка пропащий, но попытаться стоило. Пойти к знакомому отца, который не раз спасал того от передоза. Осталось только вспомнить адрес.

Восемнадцать лет. Работает у Гисса уже второй год — раскидывает закладки по разным местам в Бергене и разбирается с конкурентами. Один раз такие разборки закончились сломанным носом и тремя гематомами. Зато тех конкурентов больше нет. Плевать, что пришлось отлёживаться две недели в кровати. Зато есть деньги на жизнь. Впервые в жизни пьёт хороший кофе со сливками. У подобной жизни определённо есть вкус — и это начинает нравиться.

Одна разборка отчётливо всплыла перед глазами.

Заброшенное здание на окраине Бергена. Его окружили со всех сторон, оцепив здание. Дэвид бегал из угла в угол, пытаясь найти потайной выход, как резко в тупике к его горлу прижалось холодное лезвие ножа. На шею не давили, сильнее ощущалась тяжёлая ладонь, сдавливающая плечо.

— Что тут делаешь? — Тень позади него спросила на английском. Он говорил слова излишне чётко, но произношение у него было хорошее. Владельцу ножа принадлежал приятный баритон. Говорил он тихо, но уверенно.

— А тебе какое дело? — Дэвид с ненавистью процедил сквозь зубы. Он дёрнул плечом, стараясь выкрутиться из хватки, но появившийся из ниоткуда парень был явно не слабее Симменсона. — Я в засаде. — Сказал он уже более спокойно, снижая накал в интонации. Парень позади него убрал нож с шеи. Дэвид наконец расслабленно выдохнул.

— А меня подставили. Будем вдвоём разбираться или поодиночке?

Дэвид обернулся. Перед ним был молодой парень, ростом чуть ниже его, на вид ровесник. Военного, с приятной внешностью, Дэвид явно не ожидал увидеть — предполагал, что встретится взглядом с каким-нибудь отпетым уголовником. Лицо вытянутое, нос с птичьей горбинкой, тонкие обветрившиеся губы, тянущаяся царапина на скуле. На нём была надета чёрная меховая шапка-ушанка с металлической блестящей кокардой золотистого цвета — серп и молот. На основе скудных школьных знаний, Дэвид предложил, что это герб СССР. Новоявленный знакомый был одет в чёрное пальто, потёртые брюки и армейские берцы. Приглядевшись, Дэвид заметил, что на его плече просвечивалось багрово-ржавое пятно. Взгляд оппонента надолго на нём не задержался.

— Я Александр Ястребов. — Парень протянул Дэвиду руку для рукопожатия.

— Дэвид Симменсон. — Дэвид обменялся с ним крепким рукопожатием. Александр кивнул. — Ты откуда?

— Ленинград, РСФСР.

— Отлично, ленинградец, есть идеи, как выбраться? — Дэвид внимательно осмотрел каждый угол тупика, но тут не было ни единой зацепки.

— Идей нет, но есть импровизация. — Ястребов выглянул из тупика, осмотрев выход. — Разбежимся в разные стороны. На спуске холма есть небольшая разрушенная постройка. Там и встретимся. У меня дырка в плече уже есть, ты первый.

— Что ж, отлично. Сдохну — на твоей совести будет.

— Совесть сдохла, пенять не на кого.

— Тогда в аду и расквитаемся.

Вдвоём выбраться у них получилось. Сидя на бетонном полу, спинами прижавшись к дырявым стенам, парни пытались отдышаться. Даже через несколько десятков минут никого в округе не было слышно. За ними больше не велась погоня.

Ястребов выпрямил спину, и тут же сжал зубы от острейшей боли в плече.

— Насквозь прошла или внутри осталась? — Поинтересовался Дэвид, на корточках перебравшись до Ястреба.

— Насквозь. Сука, кость прилично задело, раздробило сильно, наверное…

— У меня начальник — медик, хирург, я тебя к нему отведу.

— Сам разберусь. — Выдохнул Ястребов, всё ещё ощущая горячие приливы крови к лицу.

— Ну уж нет, ты мне жизнь спас, а я тебе помочь не могу?

— Я пойду в обычную больницу.

— Ага, где тебя напрямую полиции сдадут или бандитам, которые тебя подставили?

— В смысле?

— А что непонятного?

— Куда я приехал, мать твою… — Ястребов прикрыл глаза, с долей раздражения произнеся эту фразу. — Сбежал от одного, чтоб приехать к тому же. — Он привстал, прихрамывя на левую ногу, и сплюнул на землю.

— Добро пожаловать в Берген.

Девятнадцать лет. Конкурентов осталось пару штук. Гисс предоставляет возможность начать заниматься бизнесом самому, так как сам планирует уйти в легализованную сферу. Осталось только найти место и быстро продать товар.

Двадцать лет. Всё получилось. Своих притонов — три штуки, появляются верные свои люди. На заработанные деньги покупает большой дом. Наконец-то можно спокойно выдохнуть впервые за семнадцать лет.

Перед глазами нависший тёмный потолок. Если бы тогда не Гисс — Дэвид бы давно покончил жизнь самоубийством или спился бы вслед за матерью. Но ещё он благодарен Ястребову. Он слишком вовремя пришёл в его жизнь.

И пускай он погряз в болоте, из которого никогда уже не выберется, ему было с кем тонуть.

Глава 13

Летели бесконечные дни, наполненные золотым убранством солнца, изумрудным блеском травы и деревьев, мрачным волокном тумана и проливного дождя, тёмным синим полотном с разбросанным на нём мелким перламутровым бисером, серебряным переливом луны, пламенными закатами, искрящимися отражением в Неве. Но ничего не может быть вечным, и розовый пьянящий август обернулся небольшой свечой с фиолетовым огнём, который очень быстро угас. Настало время отъезжать.

Те самые последние дни в путешествии всегда самые болезненные. Даже если знаешь, что дома ждут. Уильямс и Сайферы хорошо сдружились — в особенности Лиза и Дин. Лето для них пролетело слишком быстро: изучение языков, чтение книг, обсуждение музыки, прогулки с утра и до поздней ночи, почти участие в митинге — благо, вовремя сбежали, экскурсии, фотографии на плёнку, мороженое, чай с мятой, постоянные шутки и непрекращающийся смех.

На кухне, залитой солнцем, собрались только женщины: Мария стояла у плиты, жаря румяно-золотистые блинчики, аромат которых разносился на всю квартиру, Лия ставила на стол тарелки и кружки, Мелисса заваривала чай, а Лиза сидела, прищурив глаза, подперев рукой щёку, улыбаясь.

— Лиза, чего сидишь, помогла бы! — Мелисса пристыдила старшую сестру, однако той было всё равно. Она сделала вид, будто не услышала, но как только в кухню открылась дверь — сразу устремила взгляд в сторону вошедшего. На кухню зашёл отец, держа газету в руке. Лиза, разочаровавшись, уставилась глазами в плиту.

— Лиза, чего задумчивая такая? — Лия положила руку на плечо Лизы, та, встряхнув головой, села прямо.

— Да так, ничего, спасибо.

Лия взглянула на Лизу добро, со всей материнской теплотой, которую могла дать, и девушка не могла устоять перед этим взглядом.

— Жалко расставаться. Как никак, сегодня последний день вашего прибытия в Ленинграде…

— А, вот оно в чём дело. — Лия улыбнулась и, наклонившись поближе к Лизе, прошептала ей на ухо. — Дину тоже жалко расставаться. — Лия отошла поближе к Марии, уточняя погоду на ближайшие дни, а Лиза, вмиг порозовевшая, вышла из кухни.

Она прошла в гостиную, где на диване сидел Дин. Он читал, закинув ногу на ногу, держа тонкими длинными пальцами карандаш. На нём была надета чёрная футболка, явно не по размеру, серые штаны, на шее подвеска в форме лезвия. Он выглядел сосредоточенно, взгляд так и бегал по страницам. Лиза стояла так с минуту, но Дин её заметил тогда, когда она подошла ближе.

— Ты такой серьёзный, когда читаешь. Ничего другого в мире не видишь.

— Я, между прочим, читаю «На дне». — Дин захлопнул книгу и отложил в сторону. — Как тут серьёзным не будешь.

— Попался-таки на иглу русской литературы?

— Ага, попался, подсадили! Уеду, и будет у меня ломка по русской литературе, где я её добывать буду?

— Да ты будешь Оруэллом зачитываться, я тебя умоляю. — Лиза села на диван. — Мне так грустно, что ты уезжаешь. Ой, ну в смысле вы… — Девушка засмущалась: щёки вспыхнули алым румянцем, а взгляд соскользнул на пол.

— Мне тоже, Лиз. Ты такая интересная, весёлая, смелая… А ещё и рок слушаешь! Считай, ты растопила моё намертво замёрзшее сердце.

Он смотрел на неё с дружеской любовью. Сейчас, когда она сидела в домашнем светло-голубом сарафане с открытыми плечами, собранными в хвост волосами, она выглядела по-домашнему, очень нежно и мило. Её тонкие пальцы поправляли прядки волос. Дин где-то в глубине души понимал, что он не знал ещё девушки более прекрасной, потому что она была воистину красива и при параде, и дома, абсолютно естественной, отличающейся от других, имеющей какую-то свою непонятную, незаметную фишку. Так быстро пролетели эти месяцы, столько всего произошло, что расставаться было поистине грустно.

— Всё готово! — Раздался резкий громкий голос Лии из кухни. Дин с Лизой переглянулись, одновременно встали и пошли на кухню.

— А мы все поместимся? — Дин облокотился на косяк двери, стоя в пороге.

— Тебя на пол посадим, как раз до стола достанешь. — Сказал Артур. Его выгоревшие до рыжего цвета волосы сверкали янтарём, а глаза он прищуривал от ярких лучей.

— Я бы предложил варианты, но, боюсь, после этого меня не то, что с кухни выдворят, а из Ленинграда. — Дин растянулся в улыбке, а Лиза, смущённо уставив глаза в пол, поправила хвост густых волос. Артур мотнул головой, убирая вылезшие на лоб волосы, Лия недовольно посмотрела на Дина, следом на Каспера, и снова на младшего сына.

— Понимаю, вещи собирать уже сейчас?

— А что такого Дин сказал? Может, он бы предложил лучший вариант… — Возмутилась Мелисса, но её тут же прервала сестра.

— Вырастешь — поймёшь.

— Мне, кстати, в детстве так говорили. Я вырос, но так ничего и не понял. — Улыбка с лица Дина тут же исчезла. — Так как рассаживаться будем? Не проще ли в два захода?

— Блины остынут!

— Я и холодными могу поесть.

— Извращенец! — Фыркнула Лиза. — Ты поди из тех, кто любит тёплую вод… — Лиза прервалась на слове, понимая, что было бы, произнеся она всю фразу целиком.

— Из тех, кто что любит? — Отец Лизы уставился на неё, опустив очки на переносицу.

— Тёплую воду и холодные чаи. — Сказал Дин, еле видно кивнув Лизе. — Кстати, чай можно мне не разбавлять, я поем позже.

Лия насмешливо глянула на сына, кое-как сдерживая улыбку.

— Кто остаётся сейчас, а кто придёт потом?

— Я уже сказал.

— В принципе, я могу подождать. — Артур переглянулся с братом. — Если что, подогреть на сковороде блины смогу.

— Думаю, я могу тоже подождать. — Промямлила Лиза, отпрянув назад, когда отец стукнул кулаком по столу.

— Ты сидишь и ешь сейчас, ясно?

— Ясно… — Лиза склонила голову.

Артур кивнул Дину в сторону выхода из кухни. Младший намёк сразу понял и последовал за старшим.

— Вот приедем — и отрывайся сколько хочешь, а здесь нечего. В гости приехали — так веди себя как человек. Некоторые твои шутки неуместны в приличной компании, оставь их для разговора с Лаврецким.

— Лаврецкий пьяный затирает про сущность бытия, Артур, он умный малый.

— То-то я и вижу. Ты в курсе, что про него говорят?

— В курсе, это я говорю. — Дин улыбнулся. — А ты вообще слышал, что про нашу семью говорят? То-то.

— Про нашу семью только хорошие разговоры.

— О-о-о, значит, не слышал. Хорошо, я тебя понял, как-нибудь объясню потом. — Дин хлопнул пару раз брата по плечу.

— На прощанье поцелуемся?

— Иди ты в пень! — Лиза шикнула, отодвигая Дина от себя. Уловив на себе юношеский весёлый взгляд, она улыбнулась. Кажется, Дин флиртовал не словами — а глазами. Только в зелёно-серых глазах одновременно может быть холод, безумие, любовь и власть.

— Ну, вот и всё… Славно провели время. Благодарю, Александр, за твоё гостеприимство и за гостеприимство твоей семьи. — Каспер пожал руку Уильямсу. — Надеюсь, что это наша не последняя встреча.

— Если Дин по приезде в Норвегию будет ещё пару месяцев грезить о Лизе — придётся ехать в Ленинград свататься. — Сказал Артур, убирая сумки с вещами в багажник.

— Ага, пусть сама едет, я ещё раз такую дорогу не осилю!

— Вот тебе и вечная любовь.

— Нам пора ехать. — Лия жестом указала на часы. — Благодарю вас.

Пока старшие члены семьи жали друг другу руки на прощанье и обнимались, Дин и Лиза молча стояли, смотря в глаза и понимая, как быстро пролетело это время.

У неё было пятьдесят плёночных фотографий, колечко из мюзеле, книга Оруэлла, а у него — тёплые воспоминания, одна фотография, где они пародируют картину «Сотворение Адама», кассета «Кино» и записка, на которой витиеватым аккуратным почерком написано «Видели ночь, гуляли всю ночь до утра».

Наконец все Сайферы сели в заведённые ранее машины. Дин включил магнитолу и под песню «Генерал» группы «Кино» развернулся и поехал по узкой улочке, сворачивая на проспект. Сзади сидела Лия, укутавшаяся в тонкий плед, едва сохранявший тепло в такую прохладную погоду. Постепенно она начала погружаться в сон, и Дин, заметив это, решил сделать музыку потише. Он снизил скорость, тихо постукивая пальцами по рулю в такт музыке. В этот момент они мчались по узкой улочке, переключаясь на проспект. Погружёный в мысли, Дин въезжал в темноту холодной августовской ночи.

Глава 14

— Ты не представляешь, сколько всего произошло за то время, пока тебя не было! — На удивление громко произнёс Хэль, открывая бутылку с пивом. — Лавра чуть не отчислили, нас чуть вдвоём не избили на квартирнике, Орлы потерялись…

— С последнего момента подробней давай. — Дин открыл бутылку с пивом и, отхлебнув немного, сел на стол.

— Да в прямом. — Лаврецкий уже отпил треть бутылки. — Как ты уехал — так они и не объявлялись. Сидят в Бергене, пару раз кого-то в Осло видел, а так, тишина. Может, простили?

— Нет, просто ждут, когда на горизонте появлюсь я.

— Да не парься, всё решим! Если бы тебя хотели убить — убили бы сразу. Ты там давай рассказывай, что у вас с соской этой?

— За языком следи. Всё нормально, мы с ней сдружились…

— Чё, реально ни разу?! — Серые глаза Фенса широко распахнулись. — Брешешь!

— Не брешу. Ничего не было. Она просто подруга.

— Ага, знаем мы таких «просто подруг». Что ж, ладно, проверка. Поедешь в Берген к тёлочкам?

— А что мы с ними будем делать? Молоко доить или на лугах пасти? — Дин поставил бутылку рядом с собой. — Дружище, эти твои «тёлочки», «соски» и «киски» звучат настолько ущербно, что в такие моменты я тебя даже знать не хочу.

— О, окультурился в Ленинграде, посмотри-ка! — Фенс махнул руками. — В Берген поедешь к мадмуазелям?

— Вот так и надо было говорить. Что за дамы? — Дин отхлебнул и, закрыв крышкой бутылку, отодвинул пиво подальше.

— Не ссы, красивые.

— Я не про то. Думаешь, все красивые девчонки Бергена свободные?

— Да я уже договорился, они не орловские! Завтра, в восемнадцать ноль-ноль надо быть в центре Бергена.

— Фенс там уже снял квартиру, так что не переживай, не спалимся.

— У меня одна машина своим видом кричит: «Здесь Дин Сайфер и его компашка».

— Дин Сайфер и ко в простонародье звучит как «Рэйвен», если ты вдруг забыл. — Фенс подошёл к Дину и хлопнул его по плечу. — Ну, отгонишь к Таусенду, постоит ночь, ничего страшного.

— Во-первых, Таусенд в основном обитает в Осло, а во-вторых — я таким крупным персонам не доверяю.

— Ты никому не доверяешь. — Хэль тоже закрыл бутылку крышкой и поставил её в сторону. — Ну, Орлы на окраине, мы будем в центре, вечер пятницы, они сами будут кутить, какое им будет дело, что в Бергене вдруг появился чёрный «Chevrolet»? Да никакого. Ну, что думаешь?

— Я «за». Только надо себя обезопасить.

— Твоя самая главная безопасность на завтра — пачка презервативов. Всё! Успокойся, если тебе кто-то начнёт бить морду — мы поможем.

— Фенс…

— Нет, он не ошибся, он сказал как есть. Ладно, где встречаемся? У общаги? — Дин стоял, опершись о стол.

— Да, где ещё. С меня вино и сигареты, с Хэля — не опоздать, с тебя — презервативы.

— Лаврецкий, я тебе серьёзно говорю — не дай бог это орловские. — Дин помотал головой. — Нам бошки отвернут всем, а мне за вас отвечать.

— Из нас всех самый старший я, так что отвечать мне. — Хэльвард усмехнулся.

— Да ладно, чё вы паритесь, хоть раз нормально отдохнуть можем? Дин, ты думаешь, что Орлам до нас будет? Сами наверняка будут с проститутками.

— Будет весело, если проституток они будут забирать лично от нас.

— Ну, вот там и порешаем! Всё, решено, оправдания и ложные надежды не принимаются. — Лаврецкий ударил рукой по столу. — Сайфер, если ты пьяный начнёшь затирать за Фрейда Зигмунда — урою.

— А когда я пьяный затирал про Зигмунда Фрейда? — Удивлённо посмотрел на Фенса Дин, скрестив руки на груди.

— Докатились, ты этого не помнишь! Ты на кухне сидел, пил чай, «чтоб опохмелиться», только в чай сдуру влил коньяк. Полчаса болтать о Фрейде, чтоб тебя!

— Кошмар, я совершенно этого не помню…

— Ещё скажи, что не помнишь, как читал Пушкина на латыни.

— А это помню! Слушай, Фенс, а помнишь, как ты на спор пьяный выпил половину бутылки подсолнечного масла?

— Я не помню этого, я помню как я чуть не сдох потом на скорой во время промывания желудка.

— Или как ты играл в карты, только карты были повернуты лицевой стороной ко всем играющим…

— Так я даже выиграл!

— Конечно выиграл, никто не спорит.

— А помните…

— О, ну начинается балагур. — Хэль закатил глаза. — Может, не будем вспоминать?

— А чё сразу не будем, сдрейфил? — Фенс толкнул локтем Хэля в плечо. — Да лан, не кипятись, не будем больше. Какие ещё идеи есть для квартирника в Бергене?

— А что, если нас правда спалят? Ну, Орлы это же не только Симменсон и его ближние десять человек.

— Семь. Их в «первом кругу» всего восемь.

— Было же больше. — Дин переводил взгляд с Хэля на Фенса. — В моё отсутствие развлекались, что ли?

— ОПГ — это вам не группа в детском саду, это игра на выбывание. Кого-то вытурили, кого-то убили. — Фенс разглядывал какие-то пятна на линолеуме. — Вот представь, жил, служил, а потом бац! — Он сложил пальцы пистолетом и «выстрелил» в Дина. — И нет тебя.

— Оптимистично. Сами такую работу выбрали.

— Дин, мы ту же тропу выбрали. Только они на этом бабки зарабатывают, причём такие… Они за день зарабатывают столько, что нам троим до конца жизни жить хватит. А мы всё в Робин Гудов играем.

— Предлагаешь тоже развести пару притонов и жить также припеваючи?

— Было бы неплохо, но мы же знаем, какая у этого цена.

— Дэйв, а можно мне с подружками погулять сегодня вечером? — Миниатюрная девушка села на колени Дэвида, руками обнимая его за шею. — Я так с ними давно не виделась!

— Что за подружки?

— Нора и Сандра, помнишь…

— Да, помню. Где гулять будете? — Дэвид провёл пальцами по щеке Эрики.

— В центре. Посидим в кафе, погуляем по набережной…

— Хорошо, иди. Денег сколько надо?

— Евро двести, думаю.

— Эрика, ты у меня золотая. — Дэвид достал триста евро из кармана кожаной куртки и протянул девушке. Та, взяв свёрнутую в трубочку купюру, повисла на шею мужчине и поцеловала его в губы.

— Спасибо, милый! Я пойду собираться тогда.

— Смотри, чтоб без особой пошлятины. Мало ли кто в центре привяжется, из наших сегодня там никого не будет.

— А почему? — Эрика внимательно слушала, пересев на диван.

— Весь первый круг собирается сегодня тут, остальные ездят по центрам других городов. Поэтому я тебе говорю — одевайся неоткровенно, в случае чего не защитит никто. Ты же у меня девочка красивая… — Дэвид спустил лямки бюстгальтера Эрики, и, притянув её к себе, жадно поцеловал в губы.

— Хорошо, я буду осторожнее. Может, мне тогда остаться у девочек на ночёвке, чтоб вам не мешать?

— Только в том случае, если ты мне будешь звонить каждые два часа.

— А если я лягу спать?

— Тогда позвонишь и скажешь, что ты ложишься спать. Всё ясно?

— Да, милый, конечно. Ну, я тогда пойду собираться? — Эрика глянула на Дэйва влюблёнными глазами, и он, потеплев, кивнул головой.

— Это пиздец конкретный!

— Лаврецкий, успокойся. — Хэльвард положил руку на плечо Фенса, но тот дёрнулся, убирая руку друга.

— Да как тут успокоишься?! Нам проститутки отказали!

— Орлы поди отдыхают. — Дин усмехнулся. — Я сейчас развернусь, и мы поедем обратно. Фенс, знаешь, где в Бергене можно вкусно перекусить?

— В «Стикерсе» можно. Там вся элитная масса тусуется.

— Ага, значит, там стакан водички будет стоить крон сто, я верно понимаю? — Сайфер переглянулся с Фенсом. — Сдурел что ли? У меня у родителей на двоих зарплата сто тысяч крон, меня убьют дома за такие растраты.

— Может, просто в магазин зайдём?.. Ну, можем взять вина, фрукты, сыра…

— И просто от души нажраться в снятой квартире? — Фенс полез в бардачок, достав оттуда зажигалку и сигарету. — Нет, меня такое не устраивает. Можем словить девочек в «Стикерсе», заехать в магазин, купить чего душе вольно, и поехать на квартиру.

— Эх вы, пропащие дети семидесятых, а как же романтика? Любовь? Взаимные чувства? — Дин произнёс эту фразу с тактом нравственного поучения, но, не выдержав, тут же усмехнулся. — Где этот твой «Стикерс»? Можем поехать на Брюгген, там кафе этих — мама родная.

— Вариант неплохой, но как вы себе это представляете?

— Ну, смотри: едем медленно, я опускаю ручку стеклоподъёмника, делаю комплимент компании молодых прекрасных девушек, предлагаю познакомиться — если соглашаются — тормозим и знакомимся, а там уже в магазин за вином, сыром и фруктами. Только, Фенс, перестань курить, а то спугнёшь красавиц.

— Сам куришь, а другим не даёшь. — Фенс затянулся дымом, открыл окно и высунул руку с сигаретой.

— Да не про то речь, прокуришь мне салон, какого о нас будут мнения?

— Самого наилучшего, пионер.

Чёрная машина, намытая до зеркального блеска, въехала в город под играющие песни Yngwie Malmsteen. Бархатные золотистые листья слетали с деревьев, предвещая скорую серую сырость и мрак. Но сейчас закатное солнце заливало машину оранжевыми лучами — парням пришлось надевать солнцезащитные очки, которые всегда были в машине — на всякий случай. Солнечный свет проникал сквозь стекла, придавая интерьеру автомобиля дымку из теплого оттенка золота.

Узкие переулочки привели к Брюггену — сердцу Бергена. На воде бликами шли солнечные лучи, по мостовой гуляли люди самых разных возрастов. Большие окна маленьких домиков озарялись теплым светом, словно приглашая прохожих на ужин или просто в гости. Внутри каждого дома кипела своя маленькая история, своя жизнь, скрывавшаяся от глаз случайных прохожих.

— Я у магазина припаркуюсь, дальше пешком пойдём.

— Чтоб твою шикарную машину угнал какой-нибудь орлёнок? — Фенс приспустил прямоугольные чёрные очки на переносицу. — Опа, глянь!

— Куда?

— Да направо глянь, дебил! — Лаврецкий развернул Дина, а Хэльвард подбородком уткнулся в подголовник сидения Фенса. — Смотри, какие цыпоньки! Паркуй у магазина, пойдём знакомиться.

Дин припарковал машину у небольшого продуктового кирпичного магазинчика. Выйдя из машины, Фенс глянул в зеркало, поправляя кепку ярко-синего цвета, а Хэльвард потянулся, разминая затёкшие мышцы спины. Дин замкнул машину, засунул ключ в карман и в пару быстрых движений поправил кудрявую чёлку.

— Обстриг бы, не позорился.

— Так, может, ты свою кепку тоже снимешь, чтоб не позориться?

— Ребят, а если они орловские? — Шатен разминал запястья.

— Запомнили, где машина стоит? Вот и всё. Ну и даже если орловские — наверняка же откажут. — Дин на ходу поправил капюшон мантии, поднимая его повыше. Перейдя дорогу, они слегка ускорили шаг, чтобы догнать понравившихся девиц, попутно предполагая, что стоит взять в магазине.

— Да иди ты в задницу со своим брюностом, он невкусный! Сыр должен оставаться сыром!

— Говорит мне человек, макающий сыр в мёд? — Дин снял коричневые очки и убрал в карман.

— Не сравнивай сыр с мёдом и карамельный сыр. Хотя да, ты же у нас по сладенькому прикалываешься, но я всё равно не могу понять этой фишки. Может, ты ещё рыбу жрёшь с конфетами?

— У меня лично на спор было дело. — Хэль опустил взгляд.

— Что? — Фенс изумлённо уставился на друга. — Реально?

— Да, селёдка, шоколадная конфета, аккевит. Я спор выиграл.

— А я вот проиграл. Видимо, мои немецкие корни всё-таки имеют вес. — Дин усмехнулся.

— Ты всем ещё направо и налево растрепи, что ты немчура у нас, и тебя, и твоего батю отовсюду попрут.

— Ну, если батю попрут — он несильно и расстроится. У него есть «Перф».

— А ты не думаешь, что он поймёт, откуда ноги растут?

Разговор о происхождении Дина закончился в тот момент, когда Хэль толкнул обоих в плечи, намекая, что они пришли к заветной цели. Дин с Фенсом переглянулись и, кивнув друг другу, парни обогнали троих девчонок, вклиниваясь в их разговор.

— Чудесные дамы, не возражаете познакомиться? — Фенс лукаво улыбнулся.

— Не возражаем! — Кивнула одна из девушек, миниатюрная блондинка в элегантном зелёном платье. — Я Нора, это Эрика и Сандра. — Она показала на себя, и поочередно представила девчонок справа от себя.

— Дин, Фенс и Хэль. — Дин представил свою компанию, про себя отмечая, насколько же красивы девчонки — особенно черноволосая Эрика, одетая в тёмно-бордовое платье, открывающее её плечи с ярко-выраженными ключицами.

— Что-то я здесь раньше вас не видела. — Сказала высокая брюнетка, стилем одежды отличающаяся от своих подруг — вместо туфель на ней были чёрно-белые кеды, вместо платья — футболка и джинсы, а из макияжа — блеск для губ.

— Мы проездом, дак вас увидели — и всё, душа в рай! — Фенс обворожительно улыбнулся, обнимая одной рукой Нору, которая, впрочем, не возражала. Сандра держалась отдалённо, а Эрика изредка поглядывала на Дина.

— И откуда вы такие, проездом? — Сандра скрестила руки на груди.

— Из далёких даль. — Лаврецкий сказал это с явным русским акцентом.

— Ну, может, и не из таких далёких, как говорит Фенс, но эта информация вам ничего не даст. Я же и так могу солгать, откуда мы.

— Акцент у тебя южный, приехал сюда на машине, значит, из Осло?

— И где ж вас таких догадливых рожают? — Дин улыбнулся. — Предположим. А что, вас не устраивают южане?

— Сандра, успокойся, мальчики вон какие кавалеры! Будь бы наши — нас бы давно в машину затолкали! — Нора сказала это тише, чем говорила до этого.

— Вот, поддерживаю, поэтому приглашаем вас на культурный отдых! — Хэльвард протянул руку Сандре, которая, на удивление, вложила свою ладонь в его. — С нас вкусное вино, закуски, хорошая музыка и приятные воспоминания, с вас — просто согласиться!

— Конечно, поехали! — Нора быстро закивала головой. Она переглянулась со своими подружками — в глазах Сандры читалась сомнение, а Эрика тёрла шею. — Ну, девочки, соглашайтесь!

— У вас где-то снятая квартира?

— Да, на Розенбергсгатен. Давайте до магазина прогуляемся, у нас там машина припаркована, заодно выберете себе вино, хорошо? — Фенс достал пару сотен крон из кармана, делая на них яркий акцент, при этом не подавая виду. Нора лукаво посмотрела на Лаврецкого, а в её голубых глазах всё больше загорался огонь страсти.

Компания развернулась и пошла к магазину: Нора уже прильнула к Фенсу, о чём-то с ним ласково мурлыкая, Хэльвард обсуждал с Сандрой победу местного футбольного клуба, а Эрика, поглядывая на Дина, хотела его о чём-то спросить, но стеснялась.

— Что такое? — Дин заметил её растерянность и внимательно посмотрел на неё.

— Ты мне кого-то напоминаешь, но не могу понять кого. Ты можешь назвать свою фамилию?

— А это играет большую роль? — Дин вскинул брови.

— Да, наверное, ты прав. — Эрика заправила выбившуюся прядку чёрных волос за ухо.

Дойдя до машины, Дин отомкнул дверь и взял пару сотен крон из бардачка, спешно убирая их в карман джинсов. Захлопнув дверь, он огляделся по сторонам, и, убедившись, что здесь точно нет Орлов, зашёл в магазин вместе с Хэльвардом, который ждал его, пока как Лаврецкий с тремя девицами поспешно занырнул в него ранее.

Компания разделилась на две части — девчонки выбирали себе шампанское и фрукты, парни выбирали вино, хлеб и сыр. Быстро определившись с продуктами, выбор которых не был настолько велик, юноши, уже с разыгравшимся аппетитом, подошли к девушкам, всё ещё думающих над фирмой шампанского.

— Бери это. — Лаврецкий показал на бутылку, которая держала Нора. — Хорошее, в голову не бьёт.

— А я предлагаю это. — Эрика взяла с полки большую бутылку в красивом оформлении. — Мы с парнем такое пили, нам понравилось. — Девушка в тот час же поняла, что она ляпнула, но внешне это никак не проявилось на её аккуратном красивом лице.

— С парнем? — Дин уставился на неё, удивлённый сим известием.

— С бывшим. Мы с ним недавно расстались, привычка осталась. — Эрика поправила волосы и опустила глаза в пол.

— Извини, не знал. Ну, так что, какое берёте?

— Давайте то, что предложила Эрика. — Сандра качнула головой на роскошную бутылку. — Только оно стоит больше ста крон, кто рассчитываться будет?

— Мы. Мы же вас пригласили! — Фенс взял бутылку из рук девушки и положил в корзину. — На кассу?

— Да, вроде всё взяли. Сыр, яблоки, мандарины, вино, хлеб, шампанское и… — Сандра, широко раскрыв глаза, обвела взглядом парней. — Презервативы?! Вы за кого нас принимаете?!

— Хоть не за монашек, и на том спасибо. — Нора положила руку на плечо Фенсу. — Кто знает, как потом всё сложится? Ну а вдруг. Лично я не хочу в восемнадцать лет залететь.

— Не знаю как вы, а я никуда не поеду. — Сандра скрестила руки на груди. — Это же какими надо быть тупыми, чтоб на это согласиться! Откуда у студентов такая машина, деньги на дорогое шампанское, вино? — Она возмущалась всё громче и громче, привлекая к себе внимание кассиров.

— А мы бандиты. — Ответил Дин с полной серьёзностью. Он стоял, смотря на неё ровно и спокойно, а потом подошёл к ней, чуть ли не трясущейся, и, глядя ей прямо в глаза, продолжил речь. — Не всё ж Орлам властвовать? Хочется какого-то политического разнообразия, что ли.

— Отпустите нас, пожалуйста… — Пролепетала Сандра. Казалось, ещё одна фраза Дина — и она прямо тут сползёт на пол на подкашивающихся ногах. — Слова никому не скажем. — Она переглянулась со своими подругами, которые, кажется, не осознавали реальность происходящего.

— Господи, горе ты луковое, успокойся, никакие мы не бандиты. Я Дин Сайфер, рождён и вырос в городе Осло, учусь в UiO на медицинском факультете, фармакология. Юмор тупой и чёрный, зато харизмы хоть отбавляй. Ну, так что? Есть ещё какие-то сомнения, или всё-таки поедем на квартиру?

Девушки единогласно кивнули. Фенс ушёл вперёд с ними на кассу, а Дин с Хэльвардом шли сзади.

— Дин, скажи, ты долб…?! — Хэль искренне хотел сдержаться, обрывая нецензурщину на полуслове. — Здесь твоя фамилия со всех бандитских радио играет, а ты всю основную информацию сливаешь девушкам, которые могут быть с Орлами задействованы?! — Хэль продолжал орать на него шёпотом.

— Я признаю, мозги в нашей компании есть только у тебя. Но я же назвал только свои данные, верно? Так что если «вдруг» — то лещей получу первым я. Да и вообще — проблемы с Орлами у меня, а не у вас.

Фенс быстро рассчитался на кассе, не дав парням даже опомниться, и, схватив пакеты, вылетел на улицу. Дин ускорил шаг, чтобы открыть багажник.

На улице заметно темнело, зажигались дорожные фонари, из окон домов лился тёплый жёлтый свет. Солёный морской воздух резал лёгкие и пробирал до дрожи.

На передние сидения сели Дин, Хэльвард и Сандра, чтоб в случае чего указать дорогу, а назад — Фенс, Эрика и Нора. Сайфер включил печку в машине, чтоб девчонки, одетые легко, смогли быстрее согреться.

Когда двигатель машины прогрелся до нужной температуры, Дин посмотрел по зеркалам и выехал с парковочного места, и поехал по указаниям Сандры, которая говорила как быстрее можно проехать к квартире.

В Бергене было на удивление тихо и спокойно. Зато Рэйвен знали — там, на Доккевайн, в лучшем случае происходит бурное распитие алкогольных напитков. Машина поплыла по узким мощёным улочкам, погружаясь в вечернюю тьму, лишь изредка выныривая под тусклые лучи жёлтых фонарей. Магический звук гитары Криса Айзека, доносящийся из магнитолы, наполнял машину, создавая особую атмосферу. Время словно замедлило свой ход, и весь мир замер вокруг. В салоне автомобиля царила приятная теплота и уют. Неяркое освещение подчёркивало интимную атмосферу, а запах кожи смешивался с ароматом прохладного ветра, проникающего через приоткрытое окно.

Непринужденно подпевая песне, Дин пропадал в своих мыслях, позволяя музыке наполнить его душу. Его голос, хоть и тихий, звучал глубоко и мелодично.

— Ребят, а вы откуда про Орлов знаете? — Эрика положила локти на спинку переднего сидения. — Всё-таки, про них больше в Бергене знают.

— А у нас один однокурсник перевёлся из Осло в Берген, периодически рассказывает, что да как. — Соврал Дин налету. — Не представляю даже, как вам тут живётся. Иногородних хоть не бьют? — Дин улыбнулся, быстро глянул на отражение Эрики в зеркале заднего вида, и снова перевёл взгляд на дорогу.

— Почти приехали. — Сказала Сандра тихо. — Вот тут поворот налево и заедем во двор. Нужный дом справа, этаж третий.

— Понял. — Дин кивнул.

— Иногородних не бьют, если они не оказываются в ненужном месте и в ненужное время. А вот нам, девушкам, в разы тяжелее приходится. — Нора грустно вздохнула.

— В смысле? Домогаются что ли? — Хэльвард обернулся назад.

— Конечно. Если им откажут, а девушка уж очень сильно нравится — затащат в машину. Но часто они не говорят истинной цели — мол, «давайте покатаемся», «вина попьём».

— Ты понимаешь, что мы поехали по такой же причине? — Эрика уставилась на подругу.

— Мы не Орлы, принуждать никого не собираемся. Можем хоть всю ночь по Бергену кататься. Или вино в квартире пить и обсуждать, что захотите.

— А можем поебаться. — Грубо ляпнул Лаврецкий, и почему-то после этого девчонки рассмеялись, а не смутились. — Всё на ваше усмотрение!

— Предлагаю сыграть в пару игр! — В чёрных глазах Эрики плясал бешеный огонёк.

— Например?

Дин свернул в проулок и припарковался у нужного дома. Выключив свет и заглушив машину, он обернулся и посмотрел на Лаврецкого. Фенс сперва не уловил вопрос в серо-зелёных глазах, но вскоре, поняв, достал ключи от квартиры, которые с лязгом зазвенели.

Когда компания вышла из машины, Дин замкнул машину. Лаврецкий, подняв ключи вверх, громко крикнул: «За мной, господа и дамы!». В пакетах, которые держал Хэльвард, звякнули бутылки, и это стало официальным началом торжества.

Поднимаясь по лестнице, компания галдела, шутила и смеялась, и лишь один раз они смолкли и мигом исчезли с лестничной клетки второго этажа, когда раздался звук открывающейся двери и недовольный сонный мужской голос.

Поднявшийся на третий этаж, они нашли квартиру под нужным номером, и Фенс, брякнув ключами, открыл железную дверь.

Компания зашла в квартиру осторожно. Лаврецкий включил свет в прихожей, и, даже не разувшись, прошёл вперёд, заглядывая по комнатам.

— Не, грязновато тут, чтоб в одних носках ходить. — Заключил Хэль, стирая пальцем пыль с тумбочки, над которой висело большое круглое зеркало. Дин тут же чихнул.

— О, а у нас сегодня помимо банкета ещё и похороны? — Лаврецкий выглянул из кухни. Ну, квартира ничего так, жить можно. — Хэль, отдай пакет, что ты там с ним мнёшься! — Фенс протянул руку и Хэльвард передал пакет ему.

Девушки прошли вперёд, заглядывая в комнаты и попутно включая в них свет. Справа находились две небольших спальни: в каждой из комнат стояла двуспальная кровать, подле неё миниатюрный деревянный комод, а у противоположной стены стояли пару стульев. Из большого окна был виден почти весь ночной город.

Слева располагалась гостиная, с широким арочным проходом. Он, украшенный изысканной резьбой, вел к этому пространству, ждущему своих гостей. В центре комнаты стоял широкий диван, обитый мягкой, и приятной на ощупь синей замшей. Разноцветные подушки украшали его поверхность. Пара мягких пуфиков была небрежно разбросана по углам, придавая гостиной непринужденную и расслабленную атмосферу. На тумбе, расположенной рядом с диваном, возвышался старый серый телевизор. Маленькие пятна грязи и времени были отчетливо видны на его поверхности. Он решал в интерьере лишь декоративную функцию — потому уже давно не работал за давностью лет, показывая сейчас лишь помехи и шум.

Вперёд по коридору был размещён совмещённый санузел, на удивление, хорошо сделанный — светлый, просторный, в котором можно было с удобством принять ванну, не ютясь в маленькой комнатке.

При повороте налево по коридору по плану оказалась кухня — маленькая, тесная, в которой трудно было находиться. Тут стоял большой холодильник, длинный прямоугольный стол, и четыре стула, плотно придвинутых к столу. Кухонный гарнитур был потрёпан временем, где-то отходили косяки, практически везде был содран лак. Небольшая газовая печка как будто была тут лишняя — она стояла впритык и чуть-чуть выпирала по сравнению со шкафчиками.

— Хэль, Лавр, вы стол перетащите, а я стулья. — Сказал Дин, распоряжаясь. — Здесь мы не поместимся.

— Ну почему, девушки могут сесть на колени. — Лаврецкий почесал затылок, растрепав свои пепельно-блондинистые волосы.

— Сам как есть будешь, дурак? — Дин покрутил пальцем у виска и вытащил стулья из-под стола. — Девоньки, отойдите, тут есть слепые, они задавят вас как блох — собака.

— Вино в холодильник или в морозилку убрать? — Эрика достала бутылку из пакета.

— В морозилку, минуты на три. — Дин взял два стула и понёс их в гостиную. Хэль с Лаврецким, переглянувшись, схватились за стол и понесли его туда же. Девушки вовремя вжались в гарнитур — Фенс запнулся на ровном месте и чуть не упал.

— Да твою мать! — Грозно выругался Хэльвард. — Совсем сил нет, что ли?

— Вы чего там? — Дин показался в коридоре. — Стол утащить не можете?

— Да этот рас…

Дин закатил глаза. Фенс снова взялся за стол и за один раз юноши дотащили его до гостиной. Дин шёл спиной вперёд, указательным пальцем указывая им нужное направление. Нора в голос рассмеялась: её звонкий смех донёсся до парней из кухни.

— Пакет оставь, тяжёлый! — Крикнул Дин, но тут же Сандра приволокла пакет с продуктами, пока другие девочки принесли бокалы для вина.

— Дин, есть прикурить? — Фенс достал сигарету, сунул её в рот, и, пошарив по карманам, убедился, что зажигалки у него с собой не оказалось. Сайфер достал синюю зажигалку из кармана и поджёг сигарету. Лаврецкий благодарно кивнул, выдохнул дым, и плюхнулся на диван, тут же закинув ногу на ногу.

— Кто что будет? — Хэль остановился на пороге гостиной. — Вино, шампань?

— Мне вино. — Отозвался Дин, садясь справа от Фенса.

— Тебя не спрашивали.

— Буду шампунь, а то от вина слягу. — Фенс сделал затяжку и стряхнул пепел с сигареты прямо на пол.

— Шампанское. — Нора кивнула, садясь к Фенсу чуть ли не на колени. — Сандра, ты вообще будешь что-нибудь?

Сандра выкладывала фрукты и сыр на тарелки. Она внимательно смотрела на свою подругу, переводила взгляд на юношей.

— Воду попью.

— А, ну да, ты же у нас за здоровый образ жизни. — Нора улыбнулась, обнажая белые зубки. — Не стесняйся, когда представится ещё такой шанс?

— Мы же не обидим. — Фенс потушил сигарету о стол и бросил окурок на пол, другой рукой ближе прижимая к себе девушку.

— Музыки не хватает. — Грустно сказала Эрика, садясь рядом с Дином.

— А что слушаешь? — Дин взял с тарелки нарезанный полосками сыр и откусил, оборачиваясь к Эрике.

— Ну, люблю «Modern Talking»…

— Хочешь, магнитолу притащу?

— Ого, у тебя есть кассеты?

— Обижаешь, чего у меня только нет.

— Точно бандиты. — Сандра села на стул напротив всех ребят, налила себе воды в стакан и, взяв ломтик яблока, жадно его откусила.

— Да ну, какие с нас бандиты, только жалкое подобие. — Хэльвард поправил волосы. — Нам до Орлов расти и расти.

— У вас дорогая американская машина, просто так в Берген ездите, американская музыка кассетами, от кого-то я чуяла приличный парфюм…

— Машина моя, кассеты мои, парфюм тоже мой. Вопросы? — Дин отпил красное вино из бокала.

— Да, присутствуют. Откуда всё это, если ты обычный студент?

— Родители богатые, а что? — Дин поправил чёлку и допил вино с бокала.

— Буржуй. — Фенс легко толкнул Дина в плечо.

— От буржуя слышу. Ну что, мне нести магнитолу? Потанцуем хоть.

— Время позднее, лучше не нарываться на проблемы. — Тихо сказал Хэль. — Тем более, тебе. — Последнюю фразу он сказал ещё тише, чтобы услышал только Дин.

— Может, есть у кого карты? Сыграем. — Предложила Эрика, озорно гляяд на ребят.

— Только на раздевание, принцесса. — Фенс коварно улыбнулся. — В машине, кажись, есть, да ведь, Дин?

— Да, была колода где-то. — Дин достал ключи от машины и кинул их Фенсу. — сбегай, возьми, в бардачке лежат.

Фенс поцеловал в щёку Нору и вылез из-за стола, звеня ключами в руке.

— А что, реально на раздевание? — Сандра широко распахнула глаза.

— А почему нет? Только надо внимательнее быть, у нас есть шулера.

— Да я самых честных правил! — Крикнул Фенс с прихожей. Тут же ударила входная дверь, и послышался крик какого-то мужичонка с соседней квартиры.

— Ага, дядя Онегина, жульё. — Саркастично подметил Дин.

— И шулер, каких свет не видывал. — Нильссен цокнул языком.

Шампанское лило по бокалам, смех звучал всё громче, а за окном сияли миллиарды звёзд.

Фенс вышел из подъезда, жадно втянув в себя холодный ночной воздух. Его пробрало до дрожи, и он, брякнув ключами, кое-как отомкнул машину, и, залезши туда наполовину, открыл бардачок и достал оттуда потрёпанную колоду карт в мятой коробке. Высунувшись из машины, он закрыл дверь и начал её закрывать, как сзади кто-то хлопнул его по плечу. Лаврецкий вздрогнул и резко развернулся, оставив ключи в двери.

— Эй, парень, ты что, по чужим машинам побираешься? — Спросил с наездом мужчина крупного телосложения. Он был одет в кожаную куртку, однотонную футболку и джинсы; черт его лица невозможно было разобрать в темноте.

— Эм… нет, это машина моего друга, я вот… это… карты взял… — Промямлил Фенс, трясущимися руками показывая собеседнику колоду.

— А, извини, браток, сам понимаешь, времена неспокойные. — Мужчина хлопнул дрожащего юношу по плечу. — Слушай, я тут слегка заплутал, сам не местный, не подскажешь, какая эта улица?

— Розенбергсгатен. — Фенс тяжело сглотнул. — Тут километров пять до центра.

— Спасибо, понял тебя. — Мужчина плюнул на землю. — Давай, брат, развлекайся, мешать не буду. Если надо что — обращайся. — Он протянул Фенсу крошечную визитку, на которой в темноте ничего нельзя было разобрать. Сунув её в руки новому знакомому, он зашагал быстро, торопливо, и скоро скрылся в чернющей ночи.

Фенс положил визитку в карман, вытащил ключи из машины и чуть ли не бегом залетел в подъезд.

— Меня же первым и раздели! — Фенс швырнул оставшиеся у него две карты. — Что, прям до трусов?

— Спальня чуть дальше по коридору, я думал, их наличие ты проверишь в первую очередь. — Дин лукаво улыбнулся. Компания сидела на полу, предварительно облив его водой и протерев насухо первой попавшейся тряпкой с кухни. Сайфер сидел без мантии и носков, зато в футболке и джинсах. Хэльвард пытался прикрыться руками. Нора даже не стеснялась того, что осталась в одном нижнем белье, и каждый раз, ловя похабный взгляд Лаврецкого, отвечала ему тем же. Сандра отказалась играть, молча наблюдая за происходящим. Эрика, как и Дин, осталась в одежде.

— Говоря про шулеров — ты себя имел в виду? — Эрика переводила взгляд то на Дина, то на его карты. Из своих оставшихся трёх карт она сделала веер и обдувала себя, как элегантная аристократичная барышня.

— Миледи, прошу вас заметить, что в одежде также остались вы, так что не будем делать поспешных выводов о моём шулерстве. — Дин выкинул козырную карту, на которую Эрика тут же бросила больший по значению козырь. — И где ж вас такому учили? Я думал, вы интеллигентная девица! — Дин бросил «валета», но его карта сразу была отбита «дамой».

— А я и являюсь интеллигентной девицей, самых высших кровей. Ну что, господин Сайфер, последний ход?

— Ставки повышаются! — Крикнул Фенс. — Если Дин отобьёт — с него любое желание, если заберёт — Эрика, загадывай ему что хочешь.

— Либо всё, либо ничего. Прошу-с. — Дин сделал галантный жест правой рукой.

Эрика игриво глянула на Дина, слегка прикусила нижнюю губу, уже победно улыбаясь. Козырный «король» будто бы так же смотрел, как и девушка, кинувшая карту на груду других. Дин сделал вид, что ему нечем отбивать.

— И что, господин Сайфер, моё желание… — Начала уже было Эрика, но Дин тут же выкинул козырного туза. Глаза девушки широко распахнулись, от удивления приоткрылся рот. Она смотрела то на карты, то на Дина, пытаясь понять, как же самый главный козырь оказался у него.

— Моя хорошая, желание с меня. — Дин прикусил нижнюю губу.

— Как ты это…

Дин приблизился к сидящей напротив него Эрики и, положив ей руку на шею, что-то прошептал на ухо. В бездонно-чёрных глазах Эрики снова отразилось удивление вперемешку с бешеным огнём желания.

— Тебя устроит? — Дин сел обратно.

— Да. Абсолютно.

— Ишь ты, а вслух сказать? — Фенс натягивал джинсы. — Интригант!

— Всё тебе и расскажи. — Дин встал, взял мантию с кровати, и накинул её на девушку. — Окочурилась уже. Чаю?

— Вот тебе точно не помешает, на ногах уже еле стоишь. — Хэльвард упрекнул друга. — Я тоже буду, заваришь?

— Заварю. Кто-то ещё будет?

— Не, я шампунь допью.

— Ещё чуть-чуть и ты перейдёшь на шампунь из ванной.

— Говорит мне человек, всосавший бутылку вина в одну харю? — Фенс крикнул уходящему из зала Дину, который ответил ему немногозначительным жестом.

— Включи свет, ничего не видно. — Сказала Эрика, пытаясь расстегнуть платье.

— Ого, обычно просят наоборот. — Дин включил свет и подошёл к Эрике со спины, опустив молнию платья до самого низу. Он обнял её за талию и, наклонив голову, стал нежно целовать её в шею, затем переходя на тонкие плечи.

— Что ты делаешь… — Эрика еле слышно простонала. — Давай на кровать, у меня сил уже нет. — Она повернулась к нему лицом и взглянула в бесстыжие зелёные глаза.

— Какая ты нетерпеливая. — Дин гладил её по талии и медленно снимал с девушки платье. — Красавица… — Выдохнул парень ей в ухо, снова переходя на шею и оставляя на ней засосы, которые завтра непременно проявятся багрово-синим цветом. Но сейчас Эрике было на это наплевать. Её волновали только чувства — нежное внимание от практически незнакомого парня, про которого она точно слышала, но не могла вспомнить, от кого; острые клыки на собственной шее, томное дыхание и тянущий узел внизу живота.

Платье окончательно слетело, и Эрика осталась в одном кружевном нижнем белье. Вслед за платьем полетела мантия и футболка Дина.

— Тебя ветер не сносит? — Эрика улыбнулась, глядя на выпирающие рёбра парня.

— Не смотри на худобу. — Дин провёл пальцами по щеке Эрики, а через пару секунд он ловким движением руки расстегнул нежно-розовый кружевной бюстгальтер девушки. Опустившись ниже, он целовал её в живот, постепенно спуская трусики. Эрика, не сдерживаясь, простонала. Поднявшись, он подхватил её под бёдра и осторожно посадил на кровать. Холодная постель заставила девушку вздрогнуть, но от мыслей о происходящем тело била уже совсем иная дрожь. Парень не стал долго медлить, и разделся догола, и повалил девушку, рьяно целуя в губы. Дин руками скользил по её изгибам, целовал её в шею, тонкие и острые ключицы, не думая останавливаться. Он накрыл нежную белую грудь, часто вздымающуюся, ладонью, мягко сжимая её, боясь навредить.

Каждое движение передавало дикую страсть, непреодолимое желание завладеть, сделать своей.

Эрика нетерпеливо извивалась в его руках, подобно змейке, выгибалась, словно жаждущая кошка, поддавалась движениям его обкусанных губ, на которых остался вкус терпко-сладкого вина. Казалось, он усыпал поцелуями каждый сантиметр её кожи: осторожно кусал мочку уха, целовал ложбинку меж грудей, оставлял засосы на шее и ключицах.

— Какая ты сладкая, принцесса… — Прошептал Дин на ухо девушке. Его голос загрубел и стал хриплым от страсти. Эрика в ответ лишь невнятно мямлила, целуя пухлыми губами его шею. Не существовало больше ничего — только спальня, они вдвоём и перемешавшиеся с феромонами парфюмы.

Эрика томно выдохнула, закатив глаза от удовольствия, впилась острыми длинными ногтями в его плечи. Звуки исчезли, растворились, словно сахар в чашке с горячим горьким кофе.

Живот сводило от чувства наполненности. Эрика с каждым движением стонала громче. Её сладкий томный голос опьянял парня. Чувство внизу живота накалялось всё сильнее, заставляя больше выгибаться, двигаться навстречу.

Её доверие к нему сводило с ума. Он чувствовал, как быстро растёт напряжение и понимал, что они оба скоро избавятся от тяжелого тлеющего чувства, каким бы сладким и нежным оно не казалось.

Такое приятное чувство, грязное греховное желание, преисполненное чистой нежностью и дикой страстью — сплошное противоречие. Эрику пробрала дрожь во всём теле — и она тут же расслабилась. В уголках чёрных глаз скопились слёзы удовольствия, она тяжело дышала, ноги слегка тряслись. Ещё пару движений и Дин вышел из неё, тут же падая рядом. Он победно улыбался, хотя у самого тряслись пальцы рук. Они переглянулись взглядами и, улыбнувшись, блаженно прикрыли глаза, прижимая друг друга к себе.

Дин с утра еле встал с кровати. Эрика лежала, прижавшись к нему. Голова раскалывалась, тело покрылось гусиной кожей — всё-таки, в Бергене в разы холоднее, чем в Осло, и с этим фактом пора свыкнуться. Он осторожно встал, пытаясь не встревожить сон девушки, прикрыл её одеялом — Эрика тут же сладко улыбнулась, свернулась подобно маленькому котёнку клубочком. Дин с удивлением для себя обнаружил свои вещи аккуратно сложенными на стуле.

— И когда ты успела прибраться? — Дин прошептал больше себе, нежели девушке. Он оделся, шатаясь: вчерашнее выпитое вино дало о себе знать. Крадучись, парень вышел из комнаты, легонько прикрывая дверь.

На диване спал Хэльвард, а рядом с ним лежала Сандра, уткнувшись ему в грудь. Хэль был без футболки, но хотя бы в штанах, а девушка была полностью одетая. Дин прошёл на кухню и резко вздрогнул — там сидел Лаврецкий, прихлёбывавший кофе.

— Чего испугался? — Фенс поставил кружку на стол с лязгом. — Чайник недавно вскипел.

— Спасибо. — Дин взял кружку из шкафа и заварил себе некрепкого чаю, насыпав туда три столовых ложки сахара.

— Не слипнется?

— Даже мало. — Сайфер потёр глаза. — Не выспался нихрена, я сегодня точно кому-то снился, сил нет.

— Ага, мне. В порнухе, в нижней позиции. — Фенс усмехнулся.

— Я только сверху. — Дин взял кружку и сел напротив друга. — Выезжать надо часа через два. Потом будет поздно, запалят.

— Да ну, суббота, Орлы явно после вчерашнего подыхают.

— Тогда по какой причине ты не спишь в пять утра?

На улице было ещё темно. Небо лиловое, с синим подтоном. Тускло светит луна, освещает тесную кухоньку, на которой пахнет кофе и газом.

— А, ну так это… Я не ложился… — Фенс почесал затылок. Его густые белые волосы рассыпались кудрями по лицу.

— Ты что, всю ночь напролёт трахался?

— Не совсем. Знаешь, вчера такая ситуация произошла…

— Рассказывай.

— Я вчера, ну, когда пошёл за картами, то меня какой-то мужик окликнул, мол, что, машины обчищаешь? Я обрисовал ситуацию в двух словах, он извинился, спросил, какая это улица, мол, сам не местный, и дал визитку какую-то…

— Покажи визитку. — Остатки сна с Дина махом сдуло. Он залпом допил чай и отодвинул кружку в сторону.

— Сейчас. — Лаврецкий встал, пошарился по карманам джинсов и вынул помятую синюю визитку, протянул её другу, даже не рассматривая.

— У меня такое ощущение, что чем быстрее мы дадим по сьёбам, тем лучше будет для нас троих.

— Ты думаешь… это орловский?..

— А чей ещё? Сука, лишь бы машина целая была… — Дин накинул капюшон мантии и встал из-за стола. — Буди Хэля, пускай собирается, девчонок быстро по домам развезём и быстро укатим. — И он быстрым шагом полетел к выходу. Практически тут же хлопнула входная дверь.

На улице было до жути холодно и темно. Небо только слегка начало светлеть, свет проникал через густые мрачно-синие облака. Во всех окнах были задёрнуты шторы, нигде не горел свет. В такой момент казалось, что жизнь замедлилась или вовсе остановилась. Улицы были пусты и безлюдны, как если бы все местные жители смешались с этой глубокой ночью. Только одиночные фонари медленно мерцали на задворках, будто запуганные связью с внешним миром.

Густые как сигаретный дым облака висели тяжёлым грузом на небе. На душе было странное чувство, состоящее из неопределённости, страха, готовности сражаться и удивительного умиротворения. Несмотря на подкашивающиеся ноги, дышать получалось свободно и легко. Дин поёжился, растирая тут же закоченевшие руки. Чёрная, пыльная и грязная, но абсолютно целая машина стояла на месте. Сайфер выдохнул, подошёл поближе к «Chevrolet» и обошёл со всех сторон, заглянув в том числе под низ автомобиля. Удостоверившись, что всё нормально, он развернулся и пошёл обратно, одновременно обнимая себя за плечи — в мантии в такую погоду было до ужаса холодно.

— Господи, это было так прекрасно! — Эрика потянулась. — Может, повторим как-нибудь?

— Я не против, но у нас появились срочные дела. Извините за столь ранний подъём, нам некуда деваться.

— А что случилось? — Нора кулаком подпёрла щёку. Ярко-красной помады на её губах уже не было.

— Секрет. — Хэль прозвенел ключами от квартиры, пока девочки собирали вещи и допивали кофе. На кухне было тесно и жарко от такого столпотворения.

— Рассвет такой красивый… — Эрика протянула, задумчиво глядя в окно.

— Обещаю, он не первый на нашей жизни. — Дин приподнял пальцами подбородок Эрики. Она вздрогнула, и парень тут же убрал руку.

— Руки холодные.

— Извини, проблемы со здоровьем.

— Ничего страшного, я всё понимаю. Если б ты не сказал, я б даже не подумала, вчера вечером ты такое вытворял. — Эрика посмотрела на Дина. Тот увидел, какая лукавая усмешка проскользнула в её бездонных глазах. Лаврецкий, рассмеявшись, похлопал Дина по плечу, и Сайфер, не выдержав, усмехнулся тоже, прикрывая улыбку характерным жестом, будто бы держа сигарету около своего рта.

— Дин, не зазнавайся, не один ты вчера вытворял. Нор, как тебе?

— Да он меня затрахал! — Нора выпалила, допив кофе и резко поставив кружку на стол. Сандра закатила глаза и цокнула языком.

— Мы из-за скрипа кровати уснуть не могли. — Хэльвард подпёр рукой голову.

— Надо было присоединяться. — Фенс раскинул руки, откидываясь на спинку стула. Не удержавшись, он начал падать вместе со стулом, но Дин и Хэль вовремя схватили его за руки.

— Вот это реакция! — Нора удивлённо уставилась на ребят, переводя взгляд то с одного, то на второго, то на третьего.

— Да брось. Девчонки, вы где живёте?

— Мы с Сандрой живём в общежитии в BiO, адрес знаешь? — Нора глянула на Дина.

— Приблизительно. Эрика, а ты?

— Доккевайн, 37.

У Рэйвен разом широко распахнулись глаза. Хэль посмотрел на Дина и Фенса так, будто сказал: «а я вас всех предупреждал». Дин откашлялся, собираясь с мыслями, чтоб ответить не менее удивлённой девушке. Он хотел надеяться, что она просто живёт по этой улице, и никак не взаимосвязана с бандитами.

— Извини, это просто окраина Бергена, о тех местах нехорошие слухи ходят.

— А это не слухи. — Сандра поправила рукава футболки. — Там рядом Орлы обитают. Только нашу Эрику это никак не смущает.

— Ни меня, ни вас Орлы ни разу не тронули.

— Да конечно, а как же тот случай на восьмое марта? — Нора повысила голос. — Вспомни, рыжий этот ко мне приставал!

— А ты особо против и не была. — Эрика закинула ногу на ногу. — Хорошо, если вы все так боитесь, оставьте в центре, пешком дойду.

— Ноги переломаешь на этих ходулях. Довезу. — Дин серьёзно посмотрел на Эрику.

Дин зашёл домой. В прихожей слабо горел жёлтенький свет — лампа постепенно перегорала. Из кухни доносился резкий запах жареного лука и яиц. Кое-как, практически без сил, разулся, и пошёл на навязчивый слезоточивый аромат.

На кухне стояла у плиты Лия, готовя яичницу с луком и беконом. На столе стояла бутылка тёмного немецкого пива, уже открытая и слегка отпитая. Лия пританцовывала, её пушистые и объёмные волосы вились ещё сильнее от уровня влаги в комнате.

— Привет, ма. — Дин облокотился о косяк дверного проёма.

— Привет.

— Лук жаришь? — Дин тут же резко чихнул три раза к ряду.

— Я думаю, ответ не нужен?

— Мам, ты же знаешь, у меня аллергия на лук, я его не перено… — Дин снова расчихался, не договорив фразу.

— Знаю, но я думала, что сегодня ты домой не явишься. — Лия съязвила, продолжая мешать содержимое на сковородке. Она взяла со столешницы крышку и накрыла ей сковороду, а сама подошла к столу, взяла бутылку пива, и, облокотившись об него, отпила с горла.

— Я же в Бергене не навсегда. — Дин уже утирал слёзы с щёк, тут же шмыгая носом.

— Будешь много бандитам болтать — навсегда там и останешься.

— Мам! — Дин взволнованно на неё посмотрел, выискивая в ярких зелёных глазах ответ, но видел там только серьёзность, которая не предвещала ничего хорошего.

— Что «мам»? Ты думал, я не знаю, куда ты каждые выходные катаешься?

— Не каждые.

— Молчать! — Лия впервые повысила голос на сына. — Ещё перечить мне будешь! Дин, я всё понимаю, переходный возраст, у тебя тяжёлый характер и нрав, но ты пойми, какому риску ты подставляешь себя и свою семью!

— Я риску подставляю только себя и своих друзей. Они не виновных не трогают.

— Это они тебе так сказали? — Лия раздражённо на него смотрела.

— Да, это их принцип.

— Хорошо, и как вы называетесь? Тоже птички какие-нибудь?

— Рэйвен.

— И я понимаю, что ты у нас Ворон?

— Да. — Дин устало кивнул головой. — Мам, пожалуйста, давай хоть ты нотации читать не будешь? — Дин умоляюще на неё глянул. Глаза всё ещё слезились от лука, и цирконовые слёзы катились по румяным от холода щекам. Его худое лицо исказил страх. Лия же грубо на него смотрела, прожигая малахитовыми глазами. В этот момент казалось, что сына она ненавидит и готова его убить.

— Хорошо, Дин, я нотации читать не буду, сядешь в тюрьму — значит сядешь. Или у нас Робин Гудов не сажают?

— Я тогда просто сообщил в полицию. Ты думаешь, я при владельце притона набрал номер местного отдела?

— Не язви. Тогда как нарыли на тебя, скажи мне, пожалуйста? Просто совпадение?

— Это долгая история.

— Будь добр, объясни. — Дин вздрогнул, когда на его плечо легла ладонь Каспера. Во время разговора с матерью он и не услышал, когда с работы пришёл отец.

— Отец, я… — Парень замялся, пытаясь подобрать слова. Каспер мягко подвёл сына к стулу, заставив его сесть. Дин поджал губы, склонил голову, сложив руки в замок.

— Давай, рассказывай, не стесняйся, я тебя слушаю. — Каспер сел за стол и внимательно посмотрел на младшего сына. Когда Лия поставила на стол тарелки с едой, Каспер произнес слова благодарности и аккуратно сжал её руку. Лия села следом, но еда в рот не лезла.

— Понимаю, мне с самого начала рассказать?

— Уж утрудись. — Каспер приступил к еде, переводя взгляд с блюда на юношу.

Дин тяжело вздохнул. Руки вмиг похолодели, хотелось укутаться во что-то потеплее, выпить — и уже не важно чего — чаю, водки или яду, лечь спать, и, проснувшись понять, что всё это был жуткий сон.

— В мае этого года мы, я, Фенс Лаврецкий и Хэльвард Нильссен, поехали в Берген отдохнуть и погулять. Мы собирались идти в парк, но Фенс, глядя по карте, уверил, что есть путь короче. Мы свернули и пришли не к парку, а к какому-то заброшенному зданию. Мы думали, что залезем на второй этаж и посмотрим свысока, как нам проще будет дойти до этого парка, потому что дорога всё-таки есть. Оказалось, что это не просто заброшенное здание, а притон. После этого я позвонил в полицию и сообщил об этом, мы дождались полицейских, и когда оформили протокол и нас отпустили, мы поехали домой, потому что, естественно, уже ни до каких парков было. После этого мы направились к тому притону, чтобы посмотреть, а чист ли он, потому что мы наслышаны о подкупности бергенской полиции. Действительно, здание было пустое, только в тот момент, как мы уже собирались уходить, нас подсторожил мужчина, который, в последствие, как выяснилось, владелец этого притона и ещё с десяток таких же, а ещё по совместительству криминальный авторитет и лидер ОПГ Орлы. — Дин собирался встать, но Каспер усадил его на место, держа за плечо.

— Продолжай.

— Я хотел воды попить.

— Ничего страшного, потом попьёшь.

— Естественно, он о нас знает, потому что ему в полиции сообщили, кто мы такие. Мы оттуда убежали — а толку.

— А они не растерялись и воспользовались логикой: «хочешь победить врага — думай как враг» и создали свою ОПГ! — Лия ударила кулаком по столу.

— Вот как, значит. И бессменный лидер у нас ты? — Каспер приспустил очки на переносицу. Дин, громко сглотнув, нервно кивнул.

— Судя по всему, ещё и бессмертный.

— Ну, бессмертность мы проверим. — Каспер отодвинул тарелку подальше, на которой осталось немного еды. Дин испуганно на него глянул. Он смотрел то на мать, то на отца, и ни в чьих глазах не мог найти ответа. — Скажи, ты хоть раз преступил закон?

— Нет! Я никого не убивал, не пытал, наркотики не употреблял и не распространял, единственное, что я сделал за этот период — неоднократно превышал скорость.

— Что ж, ты не врёшь, и это хорошо. Но не думай, что эта ситуация тебе с рук сойдёт. Я поговорю с вашим деканом, попрошу давать в разы больше заданий и Хэльварду, и Фенсу.

— А мне? — Дин вскинул одну бровь выше другой. От того, что он сидел полусогнувшись, у него выбилась чёлка, которую тут же пришлось поправлять назад.

— А с тобой будет отдельный разговор, я думаю, тут нужны совершенно другие меры. Завтра на пары не идёшь, остаёшься дома.

— Но…

— Никаких «но». — Отрезала Лия. — Впервые соглашусь с Каспером, что тебе нужны более жёсткие меры.

— Останешься дома, подумаешь над поведением. А я подумаю, что с тобой сделать. — Каспер встал из-за стола, поцеловал Лию в макушку, надменно глянул на Дина, и вышел из кухни. Взгляд Дина бегал по всей комнате. Осознание начинало приходить только сейчас.

— Чай будешь?

— Если можно…

— Можно. Я никогда не была так зла на тебя, как сейчас. — Лия сказала это больше себе, чем сыну, стоя у раковины и наливая воду в чайник.

— Прости меня, если сможешь. — Дин понуро склонил голову и ушёл из кухни. Он дошёл по лестнице до своей комнаты, волочась. Зайдя вовнутрь, и увидев кромешную тьму, он не включая свет и не раздеваясь, упал на кровать и глухо разрыдался.

Всего лишь один поворот не туда стоял утраченного доверия всех близких людей.

Глава 15

Дин всё утро пролежал на кровати, даже не встав, чтобы попить чаю. Еда не лезла — сразу начинало тошнить, а пить чай без ничего он не мог. Обходился лишь одной водой, которой набрал два литра в бутылку, чтобы лишний раз не заходить на кухню, тревожа в воспоминаниях вчерашний день. Мать с утра ласково с ним поздоровалась — и парень удивился этой перемене. Отца он с утра не застал — тот пораньше уехал в университет договариваться. Оставалось надеяться, что он взял академический отпуск, чтобы тот не вылетел из престижного вуза. Друзья, как назло, не звонили — видимо, с ними тоже проводили профилактическую беседу.

Артур тревожился и Дин это видел. Несвойственная ему неуклюжесть проявилась в разлитом кофе — да ещё прямо на свитер. Под глазами отёчные серые мешки — видимо, всю ночь не спал. Он не спрашивал ничего про вчерашний вечер — хотя мог бы, со всей его дотошностью. С утра он только поздоровался, спросил о самочувствии, но младший знал, что Вернер собирался спросить далеко не это. Просто не смог подобрать слов. Сейчас Дин переживал не за себя, а за товарищей и брата.

В сотый раз он нарезал шагами комнату. Вот стол с компьютером, вот книжный шкаф, вот фотографии в рамках на полке, вот кинжал, спрятанный за этими рамками. Он бродил, как будто стараясь запомнить здесь каждый миллиметр. Ключи от квартиры забрали вчера. От машины сегодня утром. Он смотрел из окна, но вместо гор устремил взгляд на свою «ласточку». Запылившаяся после того вечера, хранящая остатки воспоминаний, которых, может, у него скоро и не останется. Мозгом пытаясь остановить бессмысленную панику, душой понимал — нет, просто так не отделается. Запомни всё, что тут было. Что тут есть. И не думай о том, что тут будет.

На лестнице послышались шаги. Не тяжёлые, тревожные, со страхом ступающие, будто с трудом даётся каждый шаг. В дверь легёнько постучали. Артур.

Дин подошёл к двери, открывая её. И он был прав — Артура всего трясло, но он пытался не подать виду. Он спрятал руки в карманы тёплых клетчатых брюк — потому что ладони потели. Дина самого внутри трясло не меньше. Но он уже научился прятать свой страх. В этот момент он мысленно передал привет Орлам.

— Ты будешь есть? Ты с утра просто ничего не ел, я переживаю за тебя.

— Я со вчерашнего дня ничего не ел. В рот не лезет. Но если ты будешь есть — я присоединюсь.

— Хорошо. — Артур прикрыл глаза. — Дин, на кухне тебя ждёт отец. Ему нужно поговорить с тобой, просил передать.

— Хорошо, тогда пойдём? — Дин даже выдавил из себя улыбку, не веря самому себе.

— Пойдём. Дин, я утром…

— Я всё понял, Артур, не переживай на счёт этого. Я тоже тебя люблю, братец, ты слишком много для меня значишь. — Дин посмотрел на брата, но тот отвёл глаза. Нет, ему не казалось, в братских зелёных глазах сверкали слёзы, которые он старался сдержать. Щёки залились краской, он шмыгнул носом, но сдержался, не ответив ничего.

На кухне Каспер сидел, читая газету. Лии дома не было. На кухонном столе лежала маленькая стопка бумаг в прозрачном файле. Пахло горьким кофе. Артур подлил себе кипятка в кружку с чаем, и сел подальше, у окна.

— Привет. — Промолвил тихо Дин, садясь на стул. Каспер оторвался от газеты, свернул её в трубочку и отложил в сторону.

— Привет. В университете я договорился с деканатом, взял тебе академический отпуск на полгода.

— На полгода?.. — Дин изумился от новости. — Подожди, на полгода, это же до апреля!

— Да, до апреля. Если ты не знаешь, академический срок на меньший срок не берётся. А теперь читай. — Каспер пододвинул лежащие на столе документы поближе к Дину.

— Что это? — Дин взял документы и достал их из файла. Быстро пробежав глазами по строчкам, он увидел название документа — «информированное добровольное согласие на госпитализацию…» — и дальше он читать не стал. Руки вмиг похолодели. — Какая ещё госпитализация?

— Осведомляйся и подписывай. Других вариантов у тебя нет, дома ты валяться не будешь эти полгода.

— Я не буду подписывать. — Дин положил документы на стол, но поймав на себе грозный взгляд отца, взял их обратно. — Объясни мне, хотя бы.

— Я тебе напоминаю, что пару месяцев назад тебе поставили диагноз «неврастения», которая прогрессирует с каждой неделей, потому что от лечения ты в итоге отказался. Мы обсудили вчера с Лией произошедшую ситуацию и пришли к решению, что находиться в медицинском учреждении под моей ответственностью тебе будет в разы безопаснее, нежели учиться или пребывать дома. Я повторюсь: других вариантов у тебя нет. Не подпишешь добровольное согласие — уедешь по принудительному. Вопросы будут ещё? — Взор его серых глаз пробирался во все потаенные уголки души.

— Да, будут. Меня смогут посещать друзья?

— Это будет зависеть от твоего поведения.

— Ну за… шибись теперь. — Дин исправился на полуслове, но в этот же момент приступил к документам, начиная их внимательно читать, водя ручкой, тоже лежавшей в файле, по бумаге.

Информированное добровольное согласие на виды медицинских вмешательств, включённые в Перечень определённых видов медицинских вмешательств, на которые граждане дают информированное добровольное согласие при выборе врача и медицинской организации для получения медико-санитарной помощи

Я, Дин Каспер Сайфер, 12 «декабря» 1969 г. рождения, зарегистрированный по адресу г. Осло, ул. Акер Брюгге, д.53, кв.28, даю Информированное добровольное согласие на виды медицинских вмешательств, включённые в Перечень определённых видов медицинских вмешательств, на которые граждане дают информированное добровольное согласие при выборе врача и медицинской организации для получения медико-санитарной помощи, утверждённый Приказом Министерства здравоохранения и социального развития (далее — Перечень), для получения медико-санитарной помощи в частный медицинский центр «Perfektum».

Медицинским работником Каспером Вернером Сайфером в доступной для меня форме мне разъяснены цели, методы оказания медицинской помощи, связанный с ними риск, возможные варианты медицинских вмешательств, их последствия, в том числе вероятность осложнений и летального исхода, а также предполагаемые результаты оказания медицинской помощи.

Я имел (а) возможность задать интересующие меня вопросы персоналу медицинского центра перед медицинским вмешательством. Согласно моей воле, мне даны полные и всесторонние разъяснения о характере, и возможных осложнениях медицинских манипуляций, а также о том, что предстоит делать мне (представляемому) во время их проведения.

Мне разъяснено, что я имею право отказаться от одного или нескольких видов медицинских вмешательств, включённых в Перечень, или потребовать его (их) прекращения, за исключением случаев, предусмотренных в рамках закона «Об основах охраны здоровья граждан».

Я удостоверяю, что текст моего информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство мною прочитан, мне понятно назначение данного документа, полученные разъяснения меня удовлетворяют, что подтверждаю своей подписью.

_____________ Дин Каспер Сайфер

(подпись)

_____________ Каспер Вернер Сайфер

(подпись)

«03» октября 1989 г.

(дата оформления)

Дин сильнее сжал ручку. Ещё раз посмотрел на отца, перевёл взгляд на Артура. Их взгляды пересеклись. Во взгляде одного боль. Во взгляде другого — тревога. В глазах и одного, и другого, проскользнул серый цвет, сравнимый только с моросящим дождём или туманом на болоте. Каждый понимал — не конец, но его начало. Только разум эти мысли не принимал.

— А если я не имел права отказаться, то что, можно будет потом договор оспорить?

— Дин, я не держу, хочешь — прямо сейчас поезжай в Берген к Орлам, пускай они с тобой разбираются.

— К Орлам?! Дин, ты…

— Только сейчас узнал, что ли? Да меня тогда хоть сейчас в шпионы.

— Ты в армию не годный, какие тебе шпионы? — Каспер усмехнулся. — Дин, пойми, я за тебя переживаю точно так же, как и Лия, я не хочу, чтобы тебя убили. Я тебе никогда не желал зла и не желаю. Поэтому, Дин, пойми, так будет лучше. Для тебя же самого.

— На дне я мог и дома отлежаться, тебе просто не терпится упрятать меня куда подальше за мои выходки.

— Ну что ты такое говоришь. — Каспер говорил абсолютно спокойно, ровным тоном, будто не услышал издёвки. — Я никогда этого не хотел сделать.

— Да что ты? — Дин вспылил, собрался вскочить на ноги, но Каспер в ту же секунду положил руку ему на плечо, усаживая на место. — Я прекрасно помню, как ты обещал устроить мне экскурсию по всем врачам в «Перфектуме», уж скажи, что такого не было!

— Ну, тихо, успокойся. Такого не было. Да, я говорил, что записал тебя к неврологу, но не более. Уж тем более про «экскурсии» ничего мною сказанного не было.

Дин непонимающе смотрел на отца.

— Дин, я тоже ничего такого не помню. — Артур осторожно вклинился в диалог. — Может, тебе приснилось? Тебе же часто кошмары снятся…

— Нет, это было наяву, мне не приснилось. К нам тогда Фенс и Хэль приходили на ужин, а потом ты меня выгнал, — Дин посмотрел на отца, — и мы уехали на мою квартиру. Разве это было не так? — Он уже сам начал сомневаться в своих воспоминаниях.

— Да, действительно, мы с тобой в тот вечер поругались. Только это было из-за моего позднего приезда. — Каспер продолжил говорить спокойно, периодически качая головой. — Дин, я не первый раз за тобой это замечаю, может, всё-таки ляжешь?

— Что именно «это»? — Младший Сайфер сжал кулаки. И без того белые пальцы побелели ещё больше. Может, ему правда бредится?

— Ложные воспоминания, которые ты не отличаешь от настоящих. Сейчас пару неделек полежишь, я же тебя не на полгода загоняю, подлечишься, нервы в порядок приведёшь, хорошо?

Дина трясло изнутри. Дышать стало трудно — и он вдыхал неровно, маленькими глоточками, этот тяжёлый, пропитанный страхом воздух. Артур, завидев за братом тремор, поднёс ему стакан холодной воды — младший взял, осушил посудину в три глотка, и резким движением подал обратно, кивнув в благодарность.

— Хорошо. — Произнёс он еле слышимо. — Я подпишу. — Дин оглянул документ и оставил свою подпись в нужном месте. Подпись получилась рваная и угловатая. Юноша передал бумагу отцу.

— Во втором образце ещё распишись, пожалуйста. — Каспер быстро расписался, убирая документ обратно в файл. Дин коротко кивнул и снова расписался. Каспер повторил процедуру и со вторым согласием. — Вот и всё. Даю тебе полтора часа на сборы — возьми одежду, средства личной гигиены, документы. Посуда не нужна, полотенца тоже — в центре выдадут комплект. — Каспер глянул на часы. — У Лии обед через полчаса, она тебя отвезёт.

— Надеюсь, в палате не один буду, иначе сдохну со скуки.

— В одноместной будешь жить. Тебе особые привилегии. Не переживай, будет тебе чем заняться, не заскучаешь. — Каспер взял документы и встал со своего места. — Если что, пускай Лия звонит, я могу быть на обходе. — Он направился в прихожую, обулся и вышел из дома.

Дин уткнулся лицом в ладони. Артур сел поближе к нему, испуганно на него глядя. Дину так хотелось его оттолкнуть, остаться в этой кухне одному — пускай гложут дурные мысли, он будет с ними сам. Но брата оттолкнуть не получилось.

— Артур, я так боюсь. — Единственное, что удалось ему произнести, с трудом подняв голову. В зелёно-серых глазах мелькал такой ужас, который невозможно было не увидеть.

— Вот твоя палата, проходи, осматривайся. — Каспер зашёл в комнату вместе с сыном. Дин осмотрелся, поставил спортивную сумку с личными вещами, засунул руки в карманы мантии и глубоко вздохнул.

— Неслыханная роскошь.

Палата была оформлена в стиле обыкновенной комнаты: стены выкрашены в белый цвет; стояла одноместная кровать с таким же белым комплектом постельного белья, рядом с ней небольшая прикроватная тумба, на которой стояли часы с будильником, кулер с тёплой и холодной водой, небольшая кружка, напротив же был открытый шкаф с полочками и вешалками для одежды.

— Питание три раза в день, ходишь сам в столовую, завтрак с 9 до 10, обед с 13 до 14, ужин с 19 до 20. Чай сколько захочешь, всё в столовой. На процедуры за тобой будут приходить. Сегодня отдыхай, завтра с утра пойдёшь сдавать кровь на анализы. Прошу тебя, пожалуйста, не переругайся со всеми, с кем сможешь, убедительная просьба. Две недели полежишь, подлечишься, над поведением подумаешь заодно — и домой поедешь.

— Отлично, две недели без учёбы, книг, ночных поездок по городу, надеюсь, плесенью не покроюсь — сам помнишь, аллергия у меня.

— Прекрасно помню, уверяю, мхом не порастёшь. Зубы свои показывать не будешь — получишь дополнительные привилегии.

— И какие же? — Парень сел на кровать. — Перестану быть позором семьи? Или, может, получу доверие?

— До таких привилегий тебе как до Ленинграда пешком, не заслуживаешь. — Тон отца резко переменился.

— Ого, не знал, что человеческое отношение надо заслужить. — Дин встал с кровати, подошёл к столу, повернувшись к отцу спиной. Каспер поджал губы и сжал кулаки от злости.

— Может, тебе прямо сейчас напомнить, в какую передрягу ты влип? Сказать, какой опасности ты подвергаешь нас? Или ты у нас взрослый и самостоятельный, сам догадаешься? — Каспер язвил в ответ. Дин, не выдержав, развернулся и подлетел к нему.

— А может, тебе стоит напомнить, что Артур у тебя любимый и единственный сыночка, а я всегда для тебя ничтожеством был? Конечно, Артур же выбрал правильную профессию, у него правильные принципы, правильные планы на жизнь, правильный характер, а я урод моральный, так ведь? — Дин выпалил это на одном дыхании. Каспер, гневно прожигая его взглядом, резко ударил сына по щеке. Дин присел на кровать, оскалившись от боли, резко схватившись ладонью за левую щёку.

— Я тебе ещё раз повторяю: не смей показывать свой характер. Поверь, тебе точно не понравится, когда я начну проявлять свой. — Каспер говорил это абсолютно спокойно, как будто ничего и не произошло. — Здесь тебе с рук не сойдёт устраивать концерты, если потом не хочешь лежать в пятой палате.

— Да хоть в десятой, ты прекрасно знаешь, что просто так ты меня не сломишь. — Процедил сквозь зубы Дин. — Всё равно выход найду, и на тебя, и на твою организацию найдётся ещё управа. — Парень глянул на отца, подобно волку — злобно, исподлобья, нахмурив чёрные брови.

— Я тебе найду управу, щенок! — Каспер вышел из комнаты. Следом щёлкнул замок — значит, дверь закрыта на ключ. Дин встал, поправил волосы, осторожно дотронулся до щеки, понимая, как сильно она болит.

— Меня даже Орлы ни разу не тронули! — Он махнул рукой и пошёл заправлять кровать через силу. Как только он с этим окончил, сразу упал на мягкий матрас, и, глядя в потолок, заснул с тяжёлыми мыслями.

Глава 16

— Всем понятно? — Дэвид встал со своего места, оглядев присутствующих тяжёлым взглядом.

— Так точно. — Раздался в ответ хор мужских низких голосов. Стрела прихватил чёрный пиджак со спинки стула и вышел из комнаты, как следом его догнал Змей, схватив за локоть.

— Что надо? — Симменсон остановился, выдернув локоть из хватки.

— Дэвид, поговорить надо. Наедине. — Змей вжал шею в плечи, нервно хрустел пальцами, его волнение можно было почуять за версту. — Это срочно.

— Раз наедине — значит наедине. Пойдём, поделишься. — Они вдвоём пошли в одну из комнат, и Дэйв сразу запел комнату на ключ изнутри.

Комнатка была маленькая, узкая, с небольшим стеклянным окном с тяжёлой рамой, с которой уже слезла краска; здесь стояла одна крохотная кровать, а напротив неё — трюмо с зеркалом. Где-то на стенах тоже облупилась зелёная краска, а с потолка угрюмо свисала лампочка.

Змей сел на кровать, сцепив руки в замок. Он сильно склонился, избегая взгляда Стрелы. Дэвид же опёрся о трюмо, сложив руки на груди.

— Ну, что хотел сказать?

— Тут такое дело…

— Яйца не мни, у меня помимо тебя дела есть.

— Недавно ты Эрику отпустил с подружками погулять. Огорчать не хочу, но там не только подружки были.

— Что?! — Дэвид резко поднял Змея с кровати за грудки. — Откуда информация?

— Куцый видел сам, как Эрика вместе с подружками поднимается на Розенбергсгатен, а с ними ещё три парня.

— Куцый где? — Стрела наконец отпустил Змея, тот пошатнулся, но не упал.

— На Хансона, 28. Только позволь мне тебе до конца рассказать. Или ты, кажись, торопился?

— Не доёбывай. Рассказывай.

— С компанией Эрики были не абы кто, а Дин Сайфер и ко.

— Змей, если это розыгрыш…

— Это не розыгрыш. Куцый видел его машину, у которой тёрся «белобрысый лохматый мелкий пацан», машина — чёрная «Chevrolet Impala’69», номера — «ST 96696», ничего не напоминает?

— Хорошо, видел он Лаврецкого, а кого-нибудь ещё?

— Никого больше. Но он поставил пару камер, одну в подъезде, другую на внешнем подоконнике на окне, на первом этаже, и там чётко видно, как они выходят утром из подъезда, и Эрика, и подружки её, и Сайфер, и Лаврецкий, и Нильссен. Все записи у Куцего есть. Я сам не поверил сперва, Дэйв… — Взгляд Змея долго ни на чём не задерживался, а бегал туда-сюда. Дэвид стоял, сжимая пальцы в кулаки.

— Шалава, блять… — Дэвид ударил кулаком по трюмо. — Подружек её найти сможете?

— Сможем. — Змей быстро кивнул.

— Тогда найдите и спросите, как всё обстояло в тот день. Пускай поедут Швед и Кот. Хорошо выбивать умеют. А ты с Ястребом займись поиском этой блядской хтони, которая у меня девушку перед моим же носом уводит. Сука! — Дэвид обрушил пару ударов в стену — на этом месте краска сразу осыпалась, оголяя белую известь. С костяшек полилась кровь. Змей кивнул и, с трудом отомкнув дверь, вышел из комнаты.

Дверь, которую девочки с общежития никогда не замыкали за ненадобностью, резко выбили с ноги. В комнату зашло два парня — один ещё совсем молодой, рыжий, низкий, с горбатым кривым носом, а другой — достаточно взрослый мужчина массивного телосложения, с коротко остриженными светлыми волосами.

На всю комнату раздался женский визг. Три девочки, сидевшие на полу, обложив себя учебниками и тетрадями, прижались друг к другу.

— Нора Берге здесь? — Спросил рыжий паренёк, достав из внутреннего кармана косухи «Glock 19».

— Здесь. — Нора подошла сзади, положив руку на плечо рыжему. — Слушай, как там тебя, Рэйли…

— А чести по фамилии тебе немного будет? — Крупный мужчина взял её за руку и резко вывел вперёд себя.

— Швед, как-то грубовато. — Она потёрла запястье и села на стул, закинув ногу на ногу. — Девочки, выйдите, мне надо поговорить с серьёзными дядечками.

Девочки, переглянувшись, очень быстро вышли, оставляя Нору наедине с бандитами.

— И что же от меня хотите? Девочек вон, напугали… В чём причина такого визита?

— Три дня назад вы с Эрикой ходили гулять. Не расскажешь, случаем, обстоятельства прогулки? — Швед наклонился над Норой, сжав ей плечо рукой.

— А Кот тут ради какой цели? — Сандра кивнула на рыжего паренька, который оглядывал кровати.

— Да никакой цели нет, ищу кровать, на которой тебя ебать удобнее будет. — Грубо ответил ей Кот и подошёл к ней. — Ну, любимая моя, говорить будешь? Ты-то права, мы дядечки серьёзные… — Он провёл большим пальцем ей по шее. — Нас только слушаться надо.

— И что же Эрика такого сделала, что допрашиваете аж меня?

— Ты нам зубы не заговаривай. — Кот резко схватил её за подбородок. — Будешь много базарить — будешь много ртом работать.

— Да если б долго, милый. — Нора лукаво улыбнулась. — Что ж, раз спрашиваете, значит нужно.

— Какая умная девочка, ты посмотри. — Кот любовался образом Норы — яркой красной помадой на пухлых губах, чёрным смоки-айс на веках, острыми и дерзкими стрелками, хвостом, в который были собраны её блондинистые волосы, яркой малиновой блузкой с рукавом в три четверти и юбкой, длиной чуть выше колен.

— В тот вечер мы пошли на Брюгген, полюбоваться закатом, в кафе зайти, в «Стикерс», например. — Нора положила ладони на колени. — Уже собирались зайти, но к нам такие мальчики подкатили, вы себе и представить не можете!

— Да что ты, рыбка моя?

— Вам бы поучиться манерам у парней из Осло.

— Осло, значит?

— Да. Три парня, один шатен, роста твоего примерно, Швед, ну, правда, он тоще раза в два, наверное… Второй блондин, ниже чем ты, Котик. А третий как Змей, наверное, высокий, худой, волосы чёрные, с чёлкой, кучерявый весь. Такой вежливый, такой вежливый!

— И вы им в знакомстве не отказали, конечно же?

— Нет, как таким отказывать. Сандра не хотела, ну разве что. Я с белобрысым была, а Эрика с высоким, он машину ещё вёл. Как у Ястреба, или почти такая же. Тоже чёрная, длинная, всё, я больше не разбираюсь. Вот блин девичья память, ничего не помню… А! Шатена звали Хэль, белобрысого Фенс, вот герой-любовник… А чёрноволосого Дин.

— Всё на духу выпалила, чё, подружку свою совсем не любишь? — Швед усмехнулся.

— А смысл мне врать, если вы наверняка всю правду уже знаете? Мне жить хочется. А помирать от бандитской руки тяжело как-то. — Нора переводила взгляд то на одного, то на другого.

— Не, я поражаюсь, насколько надо себя не уважать, чтоб якшаться с ословскими, тем более с этими пидорасами, но как надо любить жизнь, чтоб выпалить всю правду. — Кот погладил Нору по щеке. — А теперь, солнце, ещё один вопросик. Он наклонился к ней и говорил шёпотом прямо в ухо.

— Валяй.

— Где живёт Сандра Бьорнсон?

Нора назвала адрес другого корпуса бергенского университета и номер комнаты, в котором жила подруга. Парни, переглянувшись, кивнули и мигом вышли из комнаты в общежитии. Как только дверь захлопнулась, Нора, тяжело вздохнув, уткнулась лицом в ладони.

Чёрный тонированный «Saab turbo 99» медленно и плавно катился по узкой бергенской улице. За рулём сидел Швед, максимально сконцентрированный на дороге. Кот же, находясь рядом, на пассажирском сидении, не мог усидеть спокойно и вертелся из стороны в сторону. В итоге он достал пачку сигарет из бардачка и закурил, высунув руку с сигаретой в окно.

— Ты чё дерганный такой? — Спросил Швед, не отрываясь от дороги. — Ты и так у старших не в почёте.

— Я не в почёте?! — Кот вспылил окончательно. — Я в прошлом месяце от Стрелы лично похвалу слышал!

Швед резко свернул на обочину и остановил машину. Он гневно посмотрел на товарища, тот под его пристальным взглядом съёжился.

— Да он тебя бесконечно хвалить может. То, что ты в первом кругу, вовсе не означает, что ты имеешь какое-то уважение. Ты ставишь под сомнение авторитет Стрелы, Ястреба, Змея. Ты ляпнул, не подумав, зарплату тебе урезали, ты психанул, успокоился и снова всё по кругу. А они, во время твоих подростковых бунтов, решают такие схемы, которые тебе ни в одном сне не приснятся. Пока ты в приоритет ставишь себя, а не банду, да хуй тебе, а не почёт, понял?

— Понял… — Невнятно пролепетал Кот.

— Вот и думай. Тебе сколько лет? — Швед выехал обратно на дорогу, глянув по зеркалам и убедившись в отсутствии машин.

— Двадцать.

— Шестьдесят девятого?

— Да.

— Надо же, ровесником Сайферу приходишься. Вас всех, что ли, шестьдесят девятых мозгом не одарило?

— Ну что, малышка, не хочешь, значит, говорить? — Крупный налысо обритый мужчина стоял около худенькой низкой девушки, сидящей на стуле. Она гордо на него смотрела, молвила о том, что он за всё поплатится вместе со своими друзьями. Мужчина лишь усмехался. — Кот, посмотри, какая дерзкая. Как зовут-то тебя?

— Сандра. То, что я подруга Эрики, не означает, что я безоговорочно знаю, где она и с кем.

— Да где она сейчас мы сами знаем. — Молодой парнишка оскалился. — Нам очень интересно, где вы были все вместе с неделю назад. Не припоминаешь случаем? — Он подошёл к ней и сел на корточки подле неё, положив руку на колено. Девушка занервничала и хотела встать, как её тут же усадили обратно.

— Ну, тихо, тихо, маленькая, мы не обидим, если будешь хорошо себя вести, договорились? — Швед наклонился и прошептал на ухо.

— Хорошо… — Сандра всхлипнула. — Что вас конкретно интересует?..

— Три дня назад Эрика собиралась с подругами, а конкретно с тобой и Норой. Нору мы уже спросили, и она сказала, что она в этот вечер оставила вас вдвоём, а сама поехала на Розенбергарден, 79 с парнем. Скажи, к вам никто не приставал? Сама понимаешь, девичник девичником, но Дэвид на таких нервах был — трубу никто не берёт, куда пошла — не сказала… — Кот ходил кругами по кухне.

— Да, Нора уехала на Розенбергарден, но вроде не 79, а 46. К ней подкатил парень, ну, лет 20-ти, не больше, светленький, сероглазый, низкий, ну, может как я ростом. С ним ещё двое были, представились, что из Осло. Я отказалась, Эрика сказала, что у неё есть молодой человек, а Нора поехала с ними. Мы с Эрикой пошли в общежитие, вина взяли до этого, сыра, а телефон у неё в сумочке был, видимо, не слы… — Девушка не успела договорить, как ей тут же влепили пощёчину. Крупный мужчина схватил её руки и завёл за стул, тут же связывая их вощёным шнурком, что лежал в кармане косухи.

— Ох, девочки, ну раз врать не умеете, зачем берётесь? — Парень взял её за подбородок, заставляя глядеть себе в глаза. По щекам девушки катились слёзы вместе с тушью. — Швед, ты хорошо её связал?

— Да. — Швед натянул шнур на себя — Сандра тут же вскрикнула от боли.

— Ну что, моя хорошая, правду говорить будем? — Кот пальцами провёл по губам девушки. Она уловила резкий табачный запах и отпрянула. — Ну, не будем, так не будем… Волосы красивые, утюжком пользуешься? — Он отошёл, начиная рыскать по полкам, ища инструменты для пыток. Девушка нервно мотала головой в стороны. Вдруг он резко остановился, будто в его голову пришла гениальная мысль. Он взял с холодильника вскрытую бутылку вина, вынул пробку, немного отхлебнул и тут же выплюнул в раковину. Остатки вина он вылил туда же. — Какой гадостью травишься. Или вместе с Эрикой травились? — Парень набрал ледяной воды в бутылку и закрыл её обратно пробкой. Девушка с непониманием следила за его действиями, пока Швед крепко держал её за плечи — ей казалось, что если он надавит чуть сильнее, то кости лопнут от нагрузки. — Такая маленькая, поди и с парнем-то ни разу не была? — Кот провёл пальцами по её щеке, и тут до Сандры дошло, что он собирается с ней сделать. Она закричала, но Швед тут же закрыл ей рот, а другой рукой сжал шею. На щёках от туши остались грязные потёки, глаза покраснели, а всю её трясло от ужаса. Она как можно крепче стиснула ноги, но ей это не помогло — Кот одним резким движением раздвинул её колени и задрал юбку, начиная гладить промежность через колготы. Сандра беззвучно рыдала. Колготки он спустил быстро, оставив затяжки, следом он спустил трусы, резко ввёл в неё два пальца, девушка всхлипывала от боли. — Слуш, Швед, походу серьёзно ни с кем не было. Сколько тебе лет, 19? 20? Чё, принца на белом коне ждала? — Он съязвил, вытаскивая пальцы.

— Ага, а приехали бандиты на чёрном «саабе». — Швед усмехнулся и приподнял голову девушки выше.

— Ну, тут бутылкой грех, в первый раз-то, да, хорошая моя? — Кот начал расстёгивать ремень на своих брюках, как Сандра начала что-то лепетать. — Ну-ка, Швед, убери руку, сказать чё-то хочет.

— Пожалуйста… не трогайте… я всю правду расскажу, только пож… лста… не трогайте… не надо…

— Как сразу заговорила, с-с-сука, смотри, а! Ну, давай, рассказывай. — Он так и остался стоять с расстёгнутым ремнём.

— Мы пошли… гулять в центр… и к нам подош… три парня… — Она всхлипывала и говорила невнятно, проглатывая слова. — С Осло, приехали на машине… дорогой, немец… кой, что ли… нет, американской, точно…

— Чё за машина?