Бесплатный фрагмент - Внуковедение — не наука, а опыт любви

Посвящаю своей бабушке Ираиде

в честь 110-летия со дня
ее рождения

Наследие — это пафос
или необходимость?

Тема наследия возникла передо мной неожиданно… На тренинге, которых в моей жизни было достаточно, ведущая буднично и просто сообщила следующее задание: записать мысли о том, какое наследие для семьи, для мира, для себя останется после тебя…

Я была в группе «самая старшая из присутствующих здесь дам». Кому, как не мне, надо было начинать «разливать чай»… Я громко ойкнула, потом хихикнула и замерла в позе барсука с намерением чихнуть. Что-то я тогда точно написала, держа хорошую мину при плохой игре. Слово «наследие» прочно засело между двумя извилинами мозга. Что это для меня? Зачем? Как?

В какой-то момент я поняла, что мое наследие — это тексты о тех, кто жил до меня для тех, кто будет жить после, и обо мне, живущей сейчас. Будут ли читать — неважно.

Когда мамы не стало, я стала все чаще натыкаться на вопросы, ответы на которые мне до боли стало интересно узнать…. Но уже не от кого… Вместе с мамой и бабушкой ушли ответы. Оказывается, всему свое время… Мне важно знать! Эх, если бы было что почитать…

Мне важно узнать, что чувствовала мама, когда у нее появились внуки. Как страдала моя бабушка, когда мы с ней не вылезали из больницы в моем грудничковом детстве. Как бабушка пережила уход дедушки… Да мало ли тех событий, о которых есть только сухие факты или устный пересказ. Это и есть наследие семьи.

От деда сохранилось четверостишье, написанное им самим на обороте моей студийной фотографии в два года, в день рождения:

Пройдут года… Меня забудет внучка.

Забудет мою ласку и привет…

Забудет ласку, забудет сказку,

Что ей рассказывал когда-то дед.

Через полгода после этой фотосессии деда не стало… Я его не помню. Но!

Знаете, меня до слез трогают эти строчки корявым почерком вот уже шестое десятилетие. Текст живой, он с эмоцией от деда с тремя милыми орфографическими ошибками! Наследие от деда.

Разбираюсь дальше с понятием наследие… Что такое след? Это отпечаток чего-то на чем-то… Например, валенка на снегу, краски на поверхности, зарубки на дереве… Того, кто сделал след, здесь нет, осталось то, что видно другим.

Значит, наследие — результат деятельности, который виден другим через года. Этим результатом можно пользоваться или нет. Но знать о нем необходимо. Вот, пожалуй, главное слово найдено. Наследие — информация!

Я до недавнего времени хранила оставшуюся от бабушки алюминиевую миску, в которой бабушка варила мне кашу с пенкой. Такой каши я не ела больше никогда! Я давно не пользовалась миской, просто, когда занималась очередным расхламлением и натыкалась на нее, в сердце всплывали воспоминания о бабушке.

Это не наследие и не наследство. Памятная для меня вещица. А детям об этой миске вспоминать нечего… Седьмой переезд миска не пережила и исчезла…

Трудно сохранять в современном мире то, что не используется в жизни. Квартира превращается в мемориальный музей. А в музеях не живут…

Конечно, это лишь моя точка зрения. В каждой семье по-разному относятся к реликвиям…

Другое дело тексты или фото. Не так часто встречаются видеоролики или записи прямых эфиров. А ведь это как раз текст и образ в моменте…

Хочу представить, как будут веселиться следующие поколения, разглядывая, например, наши девайсы и автомобили на снимках. Вот ради этого снимаю много и не стесняюсь своего возраста. Жалею, что поздно поняла…

Наследие ли это? Как минимум история семьи, которой смогут воспользоваться следующие — вослед идущие. Могут и не вспомнить, конечно. Но зачем мне париться, решая за них? Мое дело оставить след… О тех, кто уже не сможет сам.

Родилась я в прошлом веке…

Я родилась 15 апреля 1954 года. Конечно, не помню день недели, но для этого существует дорогой Google. Оказывается, в этот день был четверг, 12-й лунный день на растущей Луне. Имеет ли это значение? Настоящий астролог, вероятно, смог бы расшифровать то, что мне было предназначено судьбой…

Но… моя судьба уже 64 года как случается и происходит. А мне необходимо сейчас описать состоявшуюся часть, историю жизни, которая, надеюсь, еще будет продолжаться.

С этой даты начинается отсчет моих лет, событий, достижений и промахов.

Первые пять лет я почти не помню сама, а только пересказы мамы и бабушки. Особенно много знаю от бабушки, потому что с рождения и до моих 27 лет мы жили вместе. А потом она ушла, ушла из жизни, не сумев побороть рак…

Детство мое — это прежде всего бабушка! Ираида. Рая. Ира. А для меня всегда Бабуль. Ежедневно 24 часа в сутки 365 дней в году она часть моего детства. А мама… Мама, Серафима Андреевна, и Ленин — «близнецы братья, кто более матери-истории ценен». И еще мамина, абсолютно любимая, важная для Родины работа.

Мама после моего рождения, по тогдашним законам СССР, вышла на работу, как только ребенку исполнилось два месяца. Как поступила бы любая настоящая коммунистка.

Осталась со мной бабушка. Ослабленный недоношенностью и дизентерией мамы во время родов мой восьмимесячный организм то и дело сбоил… Бабушка со мной, часто на скорой помощи, попадала в больницу для лечения очередной моей хвори.

Дедушка Андрей еще был жив, работал парторгом городской больницы. Мама трудилась на заводе инженером. Вскоре стала начальником цеха и пошла без оглядки по карьерной лестнице.

Отец к этому времени ушел из первой семьи, где у него росли двое детей, и недолго пожил с нами. Потом первая жена, вооружившись поддержкой парткома, месткома и профкома, вернула беглеца в семью, заодно добившись исключения его из партии.

В скором времени у нее обнаружилось заболевание мозга. Ей сделали трепанацию черепа, спасли от смерти, но не от инвалидности с перекошенным от пареза лицом.

Дальнейшая судьба отца была решена этим фактом. Возраст детей требовал присмотра, да и состояние жены тоже. Дочь, я знаю, звали Татьяной. Она старше меня на пять лет. Еще был и старший сын отца, но о нем мне известно только то, что он погиб в молодости, оставив семью с детьми… Став взрослой, я пыталась найти их контакты через интернет, но мне было это не под силу. А может, не так велико желание?..

Параллельная вселенная моего внука

У нас с внуком 55 лет разницы. У меня с бабушкой — 53 года. Я вышла на пенсию с точки зрения государства, но раскручивала свой бизнес, который организовала в 50 лет. Моя бабушка была домохозяйкой много десятилетий после войны.

В день выписки внука из роддома сократили с работы моего мужа. И он

оказался «усатым нянем», лучше которого, на мой взгляд, быть не могло…

Дочь через год вышла на работу ради карьеры ТОП-менеджера крупной иностранной корпорации. Отец внука проживал уже в другой семье, устав от ребенка. Хватило его всего на четыре месяца… Так мы и зажили в двух домах на восьми сотках нашей дачи.

Я видела своего отца в осознанной жизни один раз в конце 10-го класса.

Миша за 11 лет своей жизни получил от жизни больше… Примерно раз в год встречи на день рождения.

Все, что мог дать Мише мужчина, ему дал дед.

Интересно, что внук вспомнит о нас спустя 60 лет?..

А дальше было вот что…

Итак, я отвлеклась от момента рождения уже слишком далеко.

Где мы жили тогда, я не помню, но знаю по рассказам бабушки. Первые воспоминания о доме у меня остались в виде смешных ощущений какой-то игры с мужчиной. Сидела очень высоко, боялась, и мне было щемяще весело!

Когда с бабушкой я обсудила это событие, она сказала, что это играл так со мной дедушка. В нашей одной комнате в коммуналке мы делали ремонт, а мебель вынесли в коридор, нагромоздили по стене почти до потолка. Дедушка запихивал меня высоко на матрасы! Именно это ощущение восторга я вспомнила, когда бабушка рассказала мне это в первый раз. А сейчас помню уже только свой пересказ.

Ощущение ушло. Осталась память о событии.

Бабушка уверяла меня, что дед любил меня безумно! Хотя сам факт беременности мамы без официального статуса жены осуждал. Бабушке пришлось самой исправлять пошатнувшиеся отношения в семье. Какой силы бури носились тогда в атмосфере семьи, история умалчивает…

В детстве я не помню разговоров о папе и дедушке, который умер в мои три с половиной года. Видимо, от меня факт похорон скрыли тогда. Дедушка не перенес операции по удалению рака, и хоронили его из больницы, в которой он работал. Только венок стоял дома в день похорон. Говорят, я совсем маленькая, плясала возле таких необычных цветов, бормоча: «Ах, какой красивый гроб…» Видимо, слово «гроб» как-то зацепилось за ухо из разговора взрослых… А бабушка плакала, пряча от меня слезы, тяжело переживая всю абсурдность ситуации…

Много лет спустя она поведала мне об этом. В 1957 году ей было всего 56 лет… И следующие 25 лет жизни она прожила вдовой, посвятив себя внукам, мне и младшему братику, названному в честь дедушки — Андреем.

На той коммунальной квартире я смутно помню Таню-Матаню, которую боялась из-за крикливого голоса и носа крючком, как у Бабы Яги в моей книжке. Соседка Матаня жила вдвоем с незамужней дочерью, возраста моей мамы. И мое детское озорное присутствие, вероятно, их злило и раздражало. Думаю, что в те послевоенные годы непросто было создать семью, а родить ребенка без мужа осуждалось… Зависть и безысходность рождали раздражение решительностью моей мамы.

Почему я именно это помню, хоть и слабо? Наверно, меня все время просили не шуметь или что-то в этом духе, и грозили этой старой теткой. Может быть, именно поэтому во мне до сих пор есть эдакое «неудобство», оглядываться, чтобы не дай бог не причинить беспокойства своим поведением?

Вот ведь, расковыряла свое убеждение. А оно, и правда, во мне живо! Кстати, во время приезда в Новосибирск спустя пятьдесят лет я не просто узнала, а как-то почувствовала то окно нашей комнаты в доме, где мы жили с соседями.

С детскими яслями я не знакома. Мне их заменили палаты больницы, куда мы с бабушкой попадали регулярно. Руководство больницы смирилось с настырной бабушкой, не выгоняло ее из палаты. Взамен бабушка мыла и убирала детское отделение, а ночь проводила в подсобном помещении на старом проваленном диванчике, чтобы не разлучаться со мной, а то вдруг чего… Так прошли первые два года.

Угроза для жизни миновала, а вот частые носовые кровотечения из-за сухого воздуха и резко континентального климата Сибири происходили регулярно, порою до вызова скорой помощи… Да и простужалась я часто, пока организм набирал вес и рост до возрастной нормы.

Параллельная вселенная моего внука

Миша рос веселым активным малышом. Родившись весом 4 кг 900 г, он и дальше рос не по дням, а по часам, удивляя своим здоровьем.

Правда, опережать время не здорово. Он встал рано на ножки, что сказалось на неокрепших косточках. И у него ножки стали колесом… Заговорил, нет, начал болтать без умолку и был любимцем нашей семьи, в которой еще была жива и его прабабушка Сима.

Ножки с помощью массажа исправились, а ораторские способности развились дальше. Правда, если редкая простуда прилипала к нему, то температура зашкаливала до 40 градусов…

Мы с мужем в первый же год после его рождения поехали и приобрели апартаменты в Болгарии, чтобы внук рос на море. Как смешно, помню, он ложился в лужу с водорослями после шторма, пытаясь согреться. Он и теперь с удовольствием летает в Болгарию, которую называет дальней дачей.

Один день из жизни в детском саду

Опять же из рассказов бабушки я знала, что одна попытка «социализировать» меня состоялась. А было это так.

«Бабушка! Бабушка! Спаси меня…» — мысленно кричу я, стоя в углу. Все ребята играют, а я одна в углу за то, что не стала пить молоко с противными пенками.

Так заканчивался мой первый день в детском саду.

А начиналось все так здорово… Утром бабушка нарядила меня в платье с красивым вышитым петухом на кармане. Загляденье!

Она загадочно сказала, что сегодня мы пойдем с ней в сад, где будет много ребятишек!

Но сад оказался домом, где нас встретила тетенька и улыбнулась золотым зубом.

Детишки заняты своими играми. Я села на стульчик и стала читать свою новую книжечку. Ее вчера после работы мама принесла в подарок, потому что завтра у меня будет много новых друзей. «Почитаешь им сказку. И вы подружитесь», — посоветовала мама. Но желающих послушать меня не было.

Воспитательница, так называлась тетя с золотым зубом, забрала у меня книжку и сказала, что надо делать зарядку. Я не умела… Детишки засмеялись, когда я не смогла попасть в такт. Было обидно и стыдно… Мне казалось, что даже мой петух на кармане косит на меня неодобрительным взглядом. А бабушки все не было…

После сна все пошли полдничать. Мне было так хорошо валяться под одеялом. Да, бабушка никогда не поднимала меня насильно. Мы с ней всегда сказки сочиняли, надевая сначала чулочки, потом платьице. Тут тетя с золотым зубом выдернула меня из кровати, как морковку за ботву из грядки, и повела пить противное молоко.

Мне казалось, что я стою в углу уже неделю, а мама и бабушка все никак не шли на подмогу… Со злости на этот противный детский сад я начала грызть рукав своего нового платья, лишь бы не заплакать!

Когда наконец я услышала родной голос бабушки из раздевалки, то кинулась к ней со всей мочи. На бегу клочья сгрызенного рукава развевались, как флаг на мачте, который виден мне был через окно из угла.

Я зарылась лицом в бабушкин мягкий теплый живот. В этот момент слезы ручьем потекли по щекам…

Первый день посещения сада стал последним. Моя социализация кончилась провалом.

Больше в детский сад меня не водили.

Дальше до школы я жила, не зная слова «режим». Нам с бабушкой, вероятно, он и не был нужен. Мама дневала и ночевала на заводе, создавая будущую мощь советской электроники и зарабатывая в одиночку после смерти деда на всю нашу небольшую семью.

Мы с бабушкой гуляли, ели, читали, сочиняли сказки, играли тогда, когда нам этого хотелось. Вся моя вселенная была — бабушка, книги и наш двор. Бабушка не могла далеко ходить из-за ревматизма обмороженных в детстве ног…

Поймала себя на мысли, что TV тогда еще не было в каждом доме. А был кинотеатр в Доме Культуры имени Жданова прямо напротив наших окон. Мама с бабушкой позволяли себе ходить на новые картины по очереди, еще со времен дедушки. Почему я помню об этом? Потому что с тех пор люблю мороженое эскимо на палочке с шоколадным цилиндриком. Спустя несколько лет, научившись читать, я узнала его правильное название. А все детство это было «искино», которое мне приносил тот, кто был в кино, как подарок за то, что не капризничала.

Параллельная вселенная моего внука

Миша пошел в сад в 3,5 года. Его разговорчивость и общительность без проблем ввели его в группу. Почему-то мы тоже поддались на крючок социализации… И тогда начались периодические простуды. Причем мы всей семьей проходили эти болячки. Правда, лето на море приводило все в порядок. Миша и дедушка практически по три месяца «оттягивались» на жарком песке Черного моря. Любимым удовольствием у внука были прыжки на резиновых стропах с батута! Как замирало у меня сердце, когда он взмывал вверх стрелой, выпущенный инструктором!

Творческая жилка досталась мне в наследство

Знаю по фотографиям, до моего рождения бабушка и дедушка занимались в самодеятельном народном театре и выступали в драматических спектаклях в том же Доме Культуры. Не знаю, было ли это редкостью в то время.

Меня театр «достал» на последнем курсе института. Занималась в театральной студии и выступала в нескольких спектаклях. А потом, когда мои дети пошли в первый класс, я сама создала театральный кружок и у них в классе. Четыре года в начальной школе мы делали выпускные спектакли. Бабушка тогда еще была жива, но очень плоха… Наших бенефисов уже не могла видеть…

Детство мое до пяти лет отмечено следующими творческими вехами. Я научилась читать, писать, считать и, внимание, играть в «очко». Причем, именно играя в эту карточную игру, бабушка научила меня счету. Тоже творческий подход!

Конечно, все мои достижения — наполовину бабушкина заслуга: она открывала передо мной дверцы неведомых дел.

После провала попытки счастья в детском саду, мы с бабушкой воссоединились и от радости продолжали делать с удвоенной скоростью кучу разных интересных дел просто так, не называя это уроками. Это была игра! Квест, как говорят сейчас.

Несостоявшаяся в «детсадовской социализации», я ни разу в жизни не испытывала проблем с общением ни со взрослыми, ни со сверстниками. Наверное, бабушке в полной мере удалось открыть мне меня, запустить мое мышление и не создавать тотального контроля. Оставалось только добавлять постоянно содержания в меру взросления.

За этим дело не стало. Книги из домашней библиотеки я «засасывала» мгновенно и без разбора. Надо сказать, книг у нас было два шкафа. Они закончились для меня быстро, еще до школы. Мозг, казалось, впитывал из воздуха новое.

Может, это произошло потому, что меня никогда не наказывали в детстве? Просто моя маленькая семья из мамы и бабушки очень любили меня такую, какая я есть.

Еще одно трепетное воспоминания из тех лет. Как я дома «форсила» в маминых «подвысках». Это были белые туфли на настоящих шпильках! Мама купила их к заводскому «Ситцевому балу» в канун Нового года. Рукодельница-бабушка сшила маме настоящее бальное платье из ситца с пышным «газовым» подъюбником, как у Людмилы Гурченко в фильме «Карнавальная ночь».

Облако розового цвета! Я в этом платье утопала по макушку, поэтому надевала только «подвыски», влезая в них прямо в белых фетровых валенках, чтобы не потерять в танце. На руках красовались связанные бабушкой белые кружевные перчатки. Маме они были по локоть, а у меня вся рука по плечо утопала в кружеве. Чтобы не соскальзывали, бабушка булавкой цепляла их к моей тепленькой жилеточке с карманом-кенгуру и вышитой на нем обезьянке Чичи.

Я, громыхая и волоча по полу туфли на шпильках, вертелась, приплясывая перед зеркалом, ощущая себя Принцессой или Золушкой на балу!

А бабушка почему-то смахивала что-то из глаза, глядя на мой феерический танец, и поглядывала украдкой на дедушкин портрет, который, сколько себя помню, всегда стоял на тумбочке у изголовья ее кровати. Как бы спрашивала одобрения у своего мужа, так ли бережет его внучку…

Много лет спустя она рассказала мне, что перед операцией, вероятно предполагая, что не вернется, он попросил ее беречь меня пуще глаза. И на моем портрете, сделанном в фотоателье, написал стих для меня, который я написала на первой странице этой книги.

Его последнюю волю она пронесла через всю жизнь. Дорогие мои мама, бабуля и дед! Спасибо вам за меня!

Параллельная вселенная моего внука

Дедушка, бабушка и внук. Такой «святой троицей» исколесили мы южную часть Европы, Южную Корею и Таиланд с дошкольником Мишей.

Внук плавал с дельфинами в Турции, был с нами на дайвинг-сафари в Египте, погружался с аквалангом в подмышке инструктора. Первый раз спустился на горных лыжах в Боровце, когда он сказал: «я сям», и поехал вниз в свои неполные три года… Сердце мое ухнуло вниз. Догнал его инструктор перед самым турникетом.

Первые буквы и первые страницы книги, настольные игры — все это было в нашей жизни. Тогда я поняла, как непросто быть бабушкой, чтобы не утопить его в подарках и не торопиться с освоением грамоты. Очень хотелось быть, как моя бабушка, но таких не бывает!

Как я стала книгочеем и азартным карточным игроком

В детстве я завидовала взрослым, что им не надо ложиться спать. Была абсолютно уверена, что бабушка никогда не спит. Потому что, засыпая, я видела через занавеску силуэт бабушки, склонившей голову к книге в свете настольной лампы.

Бабушка рядом на страже! Страхи отступали. Я засыпала.

Утром, открыв глаза, я снова видела бабушку и ощущала ее ладонь на лбу. Нет ли температуры?

Иногда из-за нежелания спать даже упрекала бабушку: «Даааа, тебе-то хорошо! Спать не надо!» Бабушка садилась на край моей кровати и почесывала мое тельце… Сон наваливался неожиданно. Никакие тайские и релакс-массажи не могут сравниться с волшебными руками бабушки!

---

Когда спала мама, мне даже в голову не приходило. Она уходила гораздо раньше моего подъема, а зачастую приходила позже, чем меня укутывал сон. Вот только в выходные я видела, что мама спит до завтрака, а рядом на ее кровати валяется обязательная книжка. Тогда мне казалось, что книжка скучная, раз мама заснула, не дочитав.

Бывало, ночью я просыпалась, захлебываясь носовым кровотечением, и видела, как бабушка от своей лампочки, рядом с которой сидела, тяжело вставала из кресла и семенила ко мне, на ходу закрывая книжку, загнув угол странички, на которой ее застало мое пробуждение.

Бабушка была завзятым книгочеем! Я унаследовала ее качество. А как же иначе? Ребенок, как маленькая обезьянка, копирует все, что видит и слышит, что происходит в семье.

Вот и мое воспитание не было исключением. Я много читала всю жизнь, пожалуй, за исключением последних 10 лет. Много работала, как мама. Правда, в «период капитализма» уже на себя.

Иногда я просматриваю немногие книги, сохранившиеся с той поры, и вижу загнутые уголки… В этот момент ощущаю прикосновения бабушкиной ладони ко лбу и слышу тяжелую шаркающую походку. Книги сохранила именно поэтому — в них моя память, моя бабушка.

Теперь сама в роли бабушки применяю бабушкины уроки к своим внукам. Я дарю им книги по поводу и без и вожу их в свой любимый книжный «Библио-Глобус».

Ребята нашего двора

Года в четыре или ближе к пяти маме дали новое жилье поближе к заводу. Мы переехали в комнату в другой коммуналке. Да, так жило большинство семей. Пятиэтажные хрущебы только начинали шествие к коммунизму. Отдельных квартир еще очень не хватало.

Я забыла наконец про страшный страх, Таню-Матаню. Взамен получились соседи: громогласная тетя Юля-хохотушка, пышнотелая красавица, и ее муж, весельчак и выпивоха, не помню его имени.

Вот тут началась моя вольница! Квартира находилась на первом этаже. Двор был образован внутри четырех домов по сторонам прямоугольника. Да и я уже подросла! Бабушка не только отпускала меня одну гулять с появившимися друзьями, но иногда поручала сгонять в магазин в соседнем подъезде за хлебушком. И только ее родной голос из форточки звал меня домой обедать: «Леныыыычка! За стол!».

Тогда было совсем другое время. В голову не приходило сидеть и охранять своих детей у песочницы, тупя в смартфон. Помню, наша квартира даже не закрывалась. Я с разбегу толкала плечом дверь и вваливалась в коридор, на ходу снимая верхнюю одежду. Понятие своего ключа на веревочке на шее у меня в детстве не существовало.

Двор моего детства! То, что я называю малой родиной. Летом лужайка и заросли кустов позволяли нам, малышне, носиться в салки, прятки и казаков-разбойников. Чем не дача!

Зимой же на месте лужайки возводилась снежная горка с длинным выкатом. Ее строили родители всем двором, а заливал регулярно усатый дворник.

Нашему ребячьему счастью не было конца! Оторвать нас поужинать родители были не в силах. Веселье бушевало даже в морозы, которые не редкость в Сибири.

Правда, один год снега было мало. От жестоких морозов трескался голый асфальт. Родители сообща построили деревянную горку, еще лучше прежней. Тогда и взрослые стали кататься вместе с нами! Новый год встретили всем двором на украшенной цветными фонарями горке. Я не просто помню, я это чувствую мурашками по коже, когда встречаю в праздничной новогодней Москве такие горки.

Хорошо помню свой первый туалетный стыд. Он связан именно с горкой. Желание еще-еще-еще разок прокатиться задавило насущную потребность пИсать.

На очередном спуске я просто налила в штаны, смеясь и визжа от восторга! Сидеть в теплой луже было неприятно… Но я не знала, как встать и что делать дальше… Подбежала подружка постарше меня и, узнав о проблеме, стала засыпать меня снегом. В суматохе никто не обратил внимания на такую нашу игру. Я не разревелась и в первый раз со своей «бедой» обошлась без помощи бабушки.

Конечно, я тут же помчалась домой «уничтожать улики». Бабушка совершенно спокойно отреагировала на событие: «Бывает. Дело житейское».

Только сохнущие теплые шаровары с начесом два дня напоминали мне о происшествии. И ведь помню до сих пор. Наверное, я тогда становилась из малышки девочкой…

Бабушка за это время сшила новые роскошные шаровары, трикотажные, васильковые. Правда, куда-то делась ее теплая кофта такого же цвета, и она стала кутаться в теплую шаль. Я только потом догадалась о судьбе «родственницы» моих штанов.

---

Параллельная вселенная моего внука

С моим внуком произошла похожая история. Мы поднимались в горы на Семь озер в Болгарии. Внизу было тепло, мы с мужем не сообразили взять с собой запасную одежду. Внук был уже большой — семь лет!

На высоте еще не весь снег стаял. Стояли большие лужи. Мишина активность, конечно, и здесь на бегу загнала его в лужу просто плашмя на живот. Все пришлось снять и выжать. Спуск предполагал еще часа полтора…

Я сняла свою флиску, под которой была только майка и обернула ею внука. Флиска мужа послужила Мише прообразом штанов, в рукава которой он просунул ноги.

Какой смешной и неуклюжий был Мишка! А мы в майках-алкоголичках на бретельках прибавили ходу, чтобы согреться и не заболеть.

Наши флиски от такого употребления не пострадали, как бабушкина кофта. Но как тут не поверить, что история повторяется дважды: один раз в виде трагедии, другой — в виде фарса.

Кто такой Гагарин?

Сейчас даже трудно себе представить, что кто-то не знает о Гагарине. Даже иностранцы знакомы с этой фамилией. А тогда, в 1961 году…

Я еще не ходила в школу. Весна, только-только заявившая о себе ярким солнцем и подтаявшими ноздреватыми сугробами, звала нас, дошколят, пускать бумажные кораблики по бурным ручейкам от таяния снега.

Мы носились вдоль ручьев, болея за свои кораблики, замерзшими ладошками подгоняя воду, если кораблик застревал между снежными глыбами. Какие там скачки на ипподроме?! Это даже сравниться не могло с нашим «дерби корабликов»!

Вот в разгар корабельной гонки вдруг услышали голос чьей-то мамы из форточки нашего дома: «Человек в космосе!!!»

Мы были малы и, наверное, слабо понимали все величие события. Но голос так ликовал, что мы невольно подхватили: «Урррррааа!» и картаво орали: «Гагааааалин!»

Хорошо помню, как плакала мама от счастья, обнимаясь с бабушкой, вернувшись домой значительно раньше, чем обычно. И мы пошли с ней гулять, туда, где народу было, как на демонстрациях. Повсюду смеялись на улицах люди! А вечером у нас дома собрались гости, долго спорили о том, когда полетит человек на Луну. Даже разрешили мне не ложиться спать вовремя, как на Новый год!

Неразрешимый для меня вопрос, как на такую маленькую Луну можно наступить двумя ногами, свалил меня в сон. Я так и уснула на диване за спиной у взрослых, а слоники на полочках спинки дивана позвякивали, шатаясь, когда кто-нибудь резко вставал.

С тех пор Гагарин, Ленин и мама для меня означали одинаково великие слова. Это правда.

С годами слова разделились. Я стала их воспринимать по-разному. Но Гагарин никогда не потерял для меня своего блеска и недостижимости.

Немногие слова живы во мне с неизменным с детства смыслом на протяжении долгой жизни.

Даже такие, казалось бы, простые, как дружба, любовь, помощь, доброта в разные периоды меняли смыслы. Это, наверное, пробивалась мудрость вместе с опытом.

Для меня однозначно, что новогодняя елка может быть украшена на макушке только алой звездой. Это правило из моих первых детских картинок и неубиенно никаким новомодным дизайном! Я с удовольствием разглядываю оригинальные елки и украшения, отдаю должное полету фантазии авторов, но моя елка — со звездой. Она может не стоять в доме, а встретиться в городе, в чужом окне с вечерним освещением, но у меня все равно екнет сердце — моя! Вот каковы причуды подсознания…

Так же и Гагарин всплывает в голове вместе с глыбой ноздреватого сугроба, слепящим солнцем, журчанием ручейка и весенним праздником счастья.

---

Параллельная вселенная моего внука

У внука другой фетиш, как и у любого миллениала — айфон. Хоть его создание и принесло новую эру развития человечества, но такого грандиозного праздника, как с полетом в космос на земле не было. Вряд ли внук вспомнит первый день обладания новой игрушкой — айфоном… Скорее, он не помнит той жизни, когда у него телефона не было, как дедушка читал ему на ночь книжки, как мы осваивали счеты и мучились над таблицей умножения, как я пела ему колыбельные из репертуара Окуджавы…

Наступило лето и Лукоморье стало явью

Мы получили новую двухкомнатную квартиру! У нас с бабушкой появилась отдельная комната-спальня-кабинет-мастерская! Мы могли теперь допоздна читать или болтать о своем, о девичьем, делиться секретами, не боясь огорчить маму нарушением режима.

Вот только одно было плохо — четвертый этаж… Бабушке с больными ногами преодолевать пролеты было трудно… Она практически перестала выходить во двор гулять со мной. Ее наблюдательным пунктом стал балкон. Представляете, б-а-л-к-о-н! Об этом я не мечтала даже во сне. Ведь балкон был во дворце королевы Елизаветы, я видела его на фотографии, которую привез из командировки мамин сослуживец. Наш балкон был поменьше раз в двадцать и без вензелей, но был!

Я не помню, переживала ли я расставание с прежними друзьями. Появились новые и огромный пустырь перед домом, где проходили те же игры. А бабушка с балкона так же призывно звала меня обедать: «Леныыыычкаааа!»

Самодельные самокаты были почти у каждого. И легендарный самокатный отряд носился по асфальтированным дорожкам. О велосипеде приходилось только мечтать, как сейчас о «Майбахе», например.

При слове велосипед у меня с детства начиналась сладкая истома… Подруге подарили велик «Школьник», двухколесный, черного цвета… Совершенно фантастическая вещь, которой больше ни у кого не существовало в целом дворе!

Мы занимали очередь и катались, платя дань его хозяйке, Ниночке, в виде куска белой булки с подсолнечным маслом и посыпанным сверху сахаром.

Не в каждой семье бывали белые булки, ибо в Новосибирске в эти годы за хлебом приходилось отстаивать очереди. Давали в руки по две единицы: кирпич серый и кирпич черный, под названием буханка.

Для того чтобы прокатится с ветерком один круг вокруг двора приходилось делать заначки для Ниночки.

А когда мне исполнилось 10 лет, я окончила третью четверть третьего класса, как обычно на отлично. И сбылась вековая мечта всего человечестваааааа! Мне мама купила велик «Орленок»! Двухколесный! Со звонком! После школы он ждал меня на пороге квартиры, сверкал блестящим рулем, а на руле была прикреплена табличка «Ленин». В смысле МОЙ!

И самая большая неприятность — в Новосибирске 15 апреля еще лежал снег и были редкие проталины с ручейками… Тест-драйв состоялся только через две недели. Гоняли на нем всем двором! Даром!

Интересно, а если вдруг мне подарит внук «Майбах»? Буду ли так радоваться? Наверное, нет… На нем ведь табличку «Ленин» некому будет догадаться прикрепить…

Здоровье мое от казачьей вольницы неуклонно улучшалось, я бегала наравне со сверстниками, сбивая мосластые колени при падении… Одна проблема все-таки меня не отпустила, носовые кровотечения не кончались… Надо было ехать на теплое соленое море, чтобы влажный морской воздух подлечил слизистую носоглотки.

Не было бы счастья, да несчастье помогло — говорит русская пословица. И мы с мамой отправились на Черное море. Других морей в СССР рядовым гражданам не было известно. Вернее, из курса географии знали, что есть еще Средиземное, но оно воспринималось так же, как и Лунные моря-кратеры, теоретически.

В краю магнолий плещет море…

Бабушка в спешном порядке нашила нам с мамой пляжных нарядов. У меня был костюмчик с трусами-фонариками и новая панамка. Тогда еще даже слово «бейсболка» было неизвестно.

Я помню, как провожать нас с мамой на вокзал пришел чуть не весь мамин цех, которым она к тому времени руководила. Мы сидели в ресторане вокзала Новосибирск-главный. Меня занимал вопрос: а где тот, который не главный?

Люди говорили тосты, желали нам удачи, обсуждали эту поездку, как событие международного масштаба. Меня поставили на стул возле стола, и я читала стихи Пушкина про Лукоморье, мое любимое. В свои семь лет к школе я знала наизусть все его сказки. И Лукоморье, конечно, было рядом с морем. Так я мечтала!

Наверное, это была, так называемая, отвальная по случаю отпуска. Чай, не каждый «на юга» ездил аж из самого сердца Сибири! А я ждала встречи с Лукоморьем, и дубом, и котом с золотой цепью, не очень представляя, какого роста витязи прекрасные, и где потом они сушат свои одежды, выйдя на берег…

Трое суток в поезде и все тяготы взрослому очень непросто пережить. А мне было достаточно читать любимые и новые книги и ощущать рядом маму, что нечасто случалось из-за работы. О бабушке я, конечно, скучала, особенно когда мама гасила свет в купе и поезд отбивал колесами мне колыбельную вместо бабушки. Каждое утро писала бабушке новое письмо, как мы с ней договорились. Это была первая разлука с бабушкой и первая серия писем. Как жаль, что многочисленные переезды они не пережили…

---

Параллельная вселенная моего внука

Своему внуку я начала писать письма, когда он был еще малышом. Описывала события и его проказы. Пока у меня в ящике тумбочки лежит эта стопка запечатанных конвертов. Я писала их для него взрослого. Может быть, они сохранятся. Может быть, ему будет прикольно прочесть «привет из далекого прошлого» о нем и о жизни.

Вторую серию писем я начала в его 10 лет, когда совершенно неожиданно из него полез пубертат…

Я посылала ему их по электронной почте в надежде его заинтересовать и отвлечь от бесконечных гаджетов. Но… после пары писем, на которые он односложно «спасибкнул», я поняла, что это ему не интересно. Эта серия закончилась в зародыше…

Море поразило меня раз и навсегда! Я и сейчас не могу дождаться очередной встречи с этим огромным пространством, пугающим и завораживающим.

---

Мы отдыхали в Лазаревском, возле Сочи, в частном секторе. Люди моего поколения наверняка помнят те «скворечники» для сна и «гостиные» под виноградной лозой во дворе. Но тогда лучше ничего для меня не могло быть!

Накатывающие на гальку волны, теплая соленая вода, невиданные в жизни фрукты и мама круглосуточно! Я даже бабушке реже писала письма, хоть и обещала, так все было классно! Мы часто ходили по вечерам в летний кинотеатр, а по дороге собирали опавшую перезрелую желтую алычу. Ее хватало на весь сеанс кино.

А колюче-пушистые персики покупали на углу булочной у одного и того же дедушки с культей вместо ноги. Мама говорила, что он не инвалид, а солдат. В мою жизнь пришли скупые рассказы мамы о войне. Наверное, я выросла, и мама смогла мне доверить свою боль. О том, что было с бабушкой во время войны, я узнала спустя еще некоторое время…

На набережной этого курортного городка каждый день мама баловала меня газировкой с сиропом, сердито шипящей, пока девушка с белыми наколками в волосах и в фартуке с оборками наливала мне стакан через край. Конечно, я сразу захотела стать продавцом газировки, так похожую на принцессу. Желание идти в космонавты развеялось как дым…

Там на набережной я впервые попробовала сахарную вату и постреляла из настоящей «духовушки»! Обычные курортные удовольствия, но только не для меня. Это же было мое Лукоморье-е-е-е!

Одно неприятное происшествие все-таки было в Лукоморье… Я в том возрасте не умела плавать. В море я входила с мамой за руку поначалу, но потом перестала бояться. Мама для подстраховки купила мне детский спасательный круг!

Это само по себе стало событием. Красивый ярко-желтый с дельфинчиком по окружности — это по нынешним меркам, как собственные водные лыжи или гидрокостюм! Мама помогла мне надеть его на талию, а резиновым жгутам по окружности мы не придали значения, мол, для красоты…

Я бултыхалась возле мамы по пояс в воде, значит, маме по коленку было. Мама стояла ко мне спиной и разговаривала с приятельницей. В какой-то момент не знаю, как я оказалась вниз головой в воде. Безумно болтая руками, я пыталась выправить свое положение, но круг держал меня под водой, не давая освободить ноги и выскочить из воды. Тот еще спасатель…

От испуга я попыталась кричать, но только нахлебалась воды. Страх меня парализовал. В этот момент какая-то неведомая сила перевернула меня, и я оказалась в объятиях мамы! Спасена! Рыдая, кашляя и сморкаясь, я прилипла к маме, казалось, навсегда…

По воспоминаниям мамы она через несколько секунд выдернула меня из головоногого положения, услышав за спиной непривычные бульканья. Но мне показалось, что я умирала от страха вечность! Потом мы поняли, что надо надевать резиночки на плечи, предотвращая переворот.

Страх воды продолжался у меня еще долгих четыре года. Плавать я научилась в 10 лет сама на речке-переплюйке, когда мои друзья уже умели плавать «сочинским брассом», т. е. по-собачьи, а я все мочила попу рядом.

Параллельная вселенная моего внука

Несколько секунд под водой — и потеря четыре года… Непозволительный опыт! Со своим внуком мы исправили ошибку: он научился держаться на воде в три года. Это, конечно, нельзя было назвать плаванием, но как минимум бесстрашная непотопляемость на время, необходимое для вмешательства взрослых. Сейчас внук плавает быстрее меня! Зато я могу дольше. Участвуем вместе в триатлонах. Без внука я переплыла Босфор. И если он когда-нибудь решит сделать подобное, я постараюсь быть с ним в этом азартном приключении.

Чернильница-непроливайка и опоздание к началу школы

Еще одно вкусное воспоминание. Запахи южного лета. Фантастическая ночная красавица, распускающая свои цветы после захода солнца, дурманящая запахом. Магнолия, парафиново-лаковая императрица, сочинский парк «Дендрарий» с тонким запахом кипариса, где мы с мамой гуляли целый день, читая на табличках заморские названия растений.

Ракушка, привезенная домой, весь год шумела мне в ухо о море. Чернильница-непроливайка белая фарфоровая с синей надписью на боку «Лена! Учись отлично!» напоминала мне о длинной набережной и усатом веселом грузине-гравере. Образ бабушки померк перед такими картинами, запахами и вкусами…

Но тут пришло письмо от бабушки. Целая страница текста, исписанная печатными буквами, чтобы мне было можно прочесть самой. И ни одной точки…. Она как всегда сочинила для меня сказку о маленькой девочке и огромном море-океане, которое баюкало девочку, заворачивая ее в свои ласковые волны… Почему-то я до сих пор помню эту метафору, а когда мне не спится, мысленно заворачиваюсь в волну…

Мы с мамой вдруг обнаружили, что у меня закончились носовые кровотечения! Вот что дало Лукоморье!

Я вылечилась, а мама неожиданно заболела пневмонией, и ее положили в местную больницу…

Два дня я жила у хозяйки одна, пока не прилетела на мое спасение, как думаете кто? Бабушка! Бабушка, которая годами не выходила из дому из-за больных суставов. Бабушка, зрение которой на тот момент было минус семь диоптрий.