Бесплатный фрагмент - Включи мозг!

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

Включи мозг!

Глава 1

Как все начиналось.

Бабушка прибавила звук телевизора и смотрела на экран с испуганным выражением лица.

— Бабуля, ты чего? Маша обняла бабушку за талию. Та вдруг охнула, схватилась за сердце, другой рукой прижала к себе Машу. Слезы потоком хлынули по лицу.

— Бабушка, что случилось? Бабушка как-то странно захрипела, закричала, оттолкнула Машу, выбежала в прихожую, схватила ключи, вывалилась на лестничную клетку и буквально упала на дверной звонок соседней квартиры. Дверь распахнулась. Соседка Роза Львовна испуганно смотрела на Софию Михайловну, которая висела на косяке двери, протягивала ей ключи и хрипела: — Присмотри за детьми. Не бросай детей. Заклинаю.

Дальше все было как в нереальном сне. Скорая помощь, бабушка на носилках, заплаканное лицо Розы Львовны. Маша никак не могла понять, почему все вокруг плачут, почему они с братом Степаном и соседом Сашей стоят на балконе и смотрят на машины скорой помощи, которые без конца приезжали и уезжали от соседних подъездов.

В детдоме Машу поселили в маленькую комнату, где на соседней койке сидела высокая худенькая девочка с медицинской маской на лице.

— Ты болеешь? Спросила Маша. Девочка отрицательно покачала головой и сняла маску.

Незакрывающийся рот, торчащие неровные зубы и жуткий шрам от губы до самого носа.

— Ты так упала? Девочка надела маску и покачала головой.

— Ты говорить умеешь?

— Да, но плохо. Меня не все понимают.

— Как тебя зовут?

— Лена.

— А меня Маша.

— Ох ты, Маша, Маша! Упрямая ты наша.

Бабушка обнимала Машу за плечи, гладила по голове и пристально вглядывалась в лицо внучки.

— И в кого ты такая упертая?

— В кого, в кого? В тебя!

Маша улыбалась. Прижималась к бабушке и обнимала ее за шею.

— Спасибо за свитер. Никто в жизни не догадается, что это самовяз.

— А то! Бабушка, в прошлом театральный художник по костюмам, заговорщицки подмигнула внучке. — Фирма веников не вяжет.

Бабушка была волшебницей. Вещи, которые она создавала, были просто шедеврами и имели фабричный вид. Молнии, пуговки, нашивки, какие-то эмблемы вышитые шелковой ниточкой — все было на своем месте.

— Значит договорились. Звонишь до занятий, в обед и перед сном.

Бабушка держала внучку за руки.

— Ты такая худенькая, такая маленькая! Зачем тебе эта гимнастика? Пекла бы пироги!

— Нет, бабуля! Не начинай. У твоих внуков должно быть высшее образование.

Бабушка вздыхала и снова вглядывалась в лицо внучки.

— Степан не сможет тебя проводить.

— Да и не надо. Наоборот, я хочу одна, сама…

С другой стороны подошла Лена. Высокая, стройная красавица с робким взглядом. Молча, взяла Машу за руку и обняла бабушку за шею другой рукой.

— Девоньки вы мои, рыбоньки. Дай Вам Бог счастья. И на Новый Год свадебку сыграем, чтоб все как у людей. Не гоже так жить.

Бабушка похлопала Лену по плечу, а та покраснела и застенчиво заулыбалась.

Ладно, бабулечка. Дай я тебя расцелую. За ручки твои золотые и за то, что ты у меня такая молодец. Маша расцеловала бабушку в морщинистые щеки, погладила их руками.

— Не волнуйся! Все будет тип-топ. Ты же меня знаешь! Бабушка кивала головой.

— И не надо меня провожать, — обратилась она к Лене. — Не оставляй бабушку одну.

К общежитию Маша подошла почти в четыре часа. Во всех окнах небольшого двух этажного здания горел свет. На высоком крыльце курили две девочки. Прямо у входа висели списки расселения по комнатам. Восемь комнат по восемнадцать-двадцать человек. Себя она отыскала в списке первой комнаты. Стрелочка на списке показывала направо, и от руки было приписано — первый этаж. На первой двери была надпись — «Кухня», напротив — «Комендант Светлова Варвара Степановна». На следующей двери никакой надписи не было, но в открытую дверь была видна стиральная машина, невысокие столы с пластиковыми тазами, натянутые под потолком веревки. Маша пошла дальше. Коридор делал поворот направо и упирался в окно, выходящее на проспект. На подоконнике сидела высоченная девица с двумя белыми косицами и рыдала в три ручья. У самого стекла стоял кокетливый торт, перевязанный красной веревочкой.

— Вот если бы папа со мной поехал, он бы сразу снял бы мне квартиру. Как можно жить в таком муравейнике? Нет, я не хочу там жить. Пусть папа приедет. Давай позвоним ему.

Напротив нее стояла невысокая субтильная женщина и извиняющимся, тихим голосом что-то говорила.

Маша толкнула высокую дверь и улыбнулась. Слово «Муравейник» на сто процентов подходило к тому, что она увидела. Ряды металлических кроватей по всему периметру огромного зала. Кровать, две тумбочки, кровать, тумбочка, кровать, тумбочка… В том месте, где должен был быть поворот стояли два шкафа, спинками друг к другу и бочком к стене. И дальше опять кровать, тумбочка, кровать, тумбочка. На всех кроватях лежали, сидели, копались в сумках и чемоданах девчонки. В центре стоял длинный стол, составленный из трех стандартных столовых столов. Вокруг стола неровными рядами стояли обшарпанные стулья.

Слева от входа, вперемешку, стояли платяные двухстворчатые шкафы. С распахнутыми дверцами, совершенно пустые, без полочек, без вешалок.

— Всем привет! Меня зовут Маша. Где тут свободно? Никто не обратил на нее никакого внимания. Одна из девчонок, что сидела за столом, махнула рукой в сторону. Маша поняла, повернулась налево, заглянула за шкафы. Там стояли две пустые койки с продавленными сетками. Она протиснулась между шкафами и уселась на ту койку, что стояла возле стены. Сетка провалилась до пола, колени взлетели до уровня подбородка, затылок ощутил холод стены.

— Потрясающе, — сказала себе Маша. Выползла из койки, кинула на кровать свою сумку и пошла искать комендантшу.

Комендантша балансировала на шатком стуле, пытаясь затолкать, на верх шкафа какую-то плоскую коробку. Маша ухватила стул за спинку: — Вам помочь, Варвара Степановна?

— Ой, помоги. Подай мне вон ту папку. Маша подала такую же коробку и наблюдала, как комендант пристраивает ее на шкаф. Наконец она спустилась вниз, присела на стул и устало посмотрела на Машу снизу вверх. Комендантша была старенькая, седенькая в больших старомодных очках.

— Чего тебе, деточка?

— Матрас и щит какой-нибудь. А то ведь сетка до пола проваливается.

— Нету матрасов. Вроде все по счету было, а вот двух не хватает. И куда делись, ума не приложу. Может, кто себе два утащил. Надо идти искать. Маша стояла перед комендантшей и молчала. Ладно, отдам тебе НЗ, есть у нас для гостей, только ты никому ни гу-гу. Скажешь, что это твой, личный, родственники дали. Маша кивнула головой и посмотрела в сторону, куда указала комендант. В углу, прислоненные к стене, стояли два тонких пружинных матраса на деревянной основе.

— Спасибо, Варвара Степановна! Если Вам что помочь, помыть или подежурить надо, я всегда готова. Иванова Маша, первая комната. Спасибо еще раз. Маша схватила первый матрас и потащила его в комнату. Матрас оказался идеальным. Точно по размеру кровати, мягким и упругим одновременно. Маша посидела на нем немного, вышла в коридор и остановилась перед зареванной девицей: — Хочешь матрас новый? За торт? Девица непонимающе смотрела на нее и хлопала наклеенными ресницами.

— Да мы его специально купили, для коменданта. Думали комнату поменьше попросить, а тут казарма. Женщина беспомощно смотрела на Машу.

— Так хочешь матрас или нет? Комендант в пять часов уйдет.

— Хочет, хочет, затараторила женщина. Маша кивнула головой, взяла торт и пошла к коменданту.

— Варвара Степановна, уж простите за наглость, отдайте нам и второй матрас. Ну не полу же спать. Маша поставила торт перед комендантшей. Та закивала головой, указала на второй матрас и продолжала сидеть на стуле.

— Спасибо! Если надо помочь, я всегда. Иванова Маша, первая комната.

— Девочки, давайте познакомимся. Вам ведь жить рядом.

— Маша Иванова. Первый курс. Гимнастика.

— Наташа Чашкина. Волейбол.

Девица была на пол метра выше Маши и в два раза крупнее. Она подхватила здоровенный баул и перешагнула порог комнаты. Женщина с трудом затащила в комнату огромный чемодан, Маша несла матрас. Наташа обреченно оглядывалась. Муравейник гудел и шевелился.

— Девочки, я опоздаю на автобус. Наташенька не плачь. Ты ведь хотела поступить. Ты поступила. Ты молодец. Ты справишься со всеми трудностями. Ты что, слабее всех этих девочек? Ну, я побежала. Будь умницей. Она чмокнула дочь в щеку и выскочила за дверь.

— Ну да. Чашкина оглядывала муравейник: — Придется выживать. Ну, папаня, погоди. Она протиснулась к своей койке, бросила на нее матрас, села и немного попрыгала.

— Ладно, хоть матрас человеческий достался. А подушку где взять? Она заглянула в тумбочку: — А вот и подушка, и одеяло. Жиденькие. Она кинула подушку с одеялом в изголовье и растянулась на кровати. Маша быстро заправила постель и тоже улеглась поверх одеяла.

Минут через десять Наташка встала, деловито передвинула шкафы, отгородив ими часть пространства перед своей и Машиной койкой. Два шкафа повернула дверками к кроватям, отодвинув их на ширину открытой дверки, два других приставила с обратной стороны. Еще один шкаф поставила боком к спинке своей кровати. Поставила внутрь свой чемодан, баул, сумку Маши: — Интересно, сколько тут шкафов на брата? Мы забили три и теперь у нас своя территория. Тут повесим шторку, будет вход. Интересно, где тут розетки? Розетки были над каждой тумбочкой, по две штуки.

— Правильно, прокомментировала Чашкина. — Для чайника, для телефона, для плойки…

Она вытащила из шкафа свой чемодан и принялась его потрошить. Сверху лежали упакованные в прозрачные пакеты три брючных костюма на вешалках. Синий, красный и белый. Наташа встряхнула пакеты, открыла дверцы одного из шкафов и зацепила плечики с одеждой на дверцу. Покопалась в своей сумочке, достала красивый блокнот, ручку и начала что-то писать на первой страничке.

— Что ты пишешь?

— Папаня велел сразу составить список необходимых покупок. Вот пишу — гвозди и молоток.

— Зачем тебе гвозди?

— Забью в шкаф, чтобы было куда одежду повесить.

— В этот шкаф гвозди не забить. Задняя стенка — тонкая фанера, гвозди держаться не будут.

— Интересно, а зачем нам такой шкаф?

— Надо купить тонкую деревянную палку и закрепить ее поперек шкафа, и уже на нее вешать плечики с одеждой. Вон, видишь в шкафу справа и слева есть выемки для такой палки. Она раньше там и была, да видать потерялась.

— Где же взять такую палку?

— Да в любом строительном магазине можно купить черенок для лопаты и отпилить до нужной длины. Наташа густо зачеркнула свою первую запись в блокноте и сделала новую. Затем она выставила в шкаф целую коллекцию обуви, повесила на двери две куртки, достала два комплекта постельного белья, засунула в тумбочку кучу всякого барахла.

— Давай чай пить, а то в шесть часов собрание, а кушать уже хочется.

— Давай, у меня есть пирожки.

Чашкина уже потрошила свой баул. Сунула в руки Маше новенький электрический чайник: — Будь другом, метнись за водичкой. Ты тут все знаешь!

Когда Маша вернулась, две тумбочки стояли в ряд между кроватями и представляли собой накрытый стол, заваленный всякой снедью. У Наташи было все: чашки, ложки, банка с сахаром, банка с кофе, контейнер с помидорами и огурцами, контейнер с вареными яйцами, огромный контейнер с кучей бутербродов. Она деловито воткнула чайник в розетку и посетовала: — Молока нет. А так кофе хочется с молоком. Маша достала из своей сумки бутылку молока и пакет с пирожками.

— Завтра пойдем в магазин, — деловито сообщила Наташа. — Надо купить кастрюлю и сковородку. Я из дома не потащила. Чего лишний груз таскать, если можно все купить…

Маша ела и кивала головой.

Наташка оказалась очень компанейской и коммуникабельной девахой. К ночи она уже познакомилась с половиной жильцов комнаты, заняла половину холодильника своими контейнерами и заполнила половину блокнота записями о необходимых покупках.

Каждое утро начиналось одинаково. В половине седьмого кукарекал будильник Чашкиной. Наташка всех уверяла, что иначе она не проснется. Ну, привыкла она просыпаться под пенье петуха. Петух у них горластый, орет долго и Наташка, потом уже не засыпает. Ровно в семь утра Чашкина звонила маме и плаксивым голосом жаловалась на прошедшую ночь и предстоящий день. Потом Наташка начинала уговаривать Машу сходить с ней в магазин за палками для шкафа. Вторую неделю она не могла развесить свои наряды в шкафу. В прошлые выходные она ездила домой и привезла еще два чемодана одежды. Список необходимых покупок просто зашкаливал, а одна она идти в магазин не может, т.к. обязательно купит что-нибудь не то.

Маше тоже нужно было сходить в магазин за шваброй и ершиком. Два дня назад она устроилась на работу и с понедельника, по вечерам, будет мыть пол в университете. Вчера вахтерша, Валерия Марковна скрипучим голосом рассказала ей о ее новой работе. Выдала деньги и велела купить необходимые тряпки, швабры, щетки, на всю сумму и взять товарный чек.

— Ладно, согласилась Маша, сегодня у нас вместе четвертая пара, схожу с тобой в магазин. Но с тебя обед!

— Хоть два! Папанька выделил на обустройство десять тысяч!

С последней пары хитрая Наташка ушла за пятнадцать минут до звонка, типа в туалет ей надо, и, когда студенты повалили в столовую, она уже поджидала Машу за накрытым столом.

— Ты зачем столько всего накупила? Ведь не съедим!

— Я могу помочь. За стол подсел Вовка Морозов. — Как вы так быстро успели все купить?

— Это у нас Наталья — мастер. Маша быстро ела суп.

— Я свою Наталию, узнаю по талии — пропел Вовка. Девочки, можно я у вас пирожком угощусь, а то пока моя очередь подойдет, я скончаюсь от голода.

— Можешь, но будешь должен одно желание. Наташка подвинула ему тарелку с пирожками.

— Хоть два, если с компотом. Вовка смотрел на Машу. Маша улыбалась и смотрела на Наташку: — Зачем ты купила три стакана?

— Не знала, какой выбрать.

— Врет! Это она для меня. Девочки, а давайте выпьем на брудершафт.

— Давайте! Наташка тянулась к Вовке своим стаканом. Вовка стукнул своим стаканом о Наташкин стакан и быстро поцеловал ее в щеку, повернулся к Маше и проделал то же самое.

— Маша и Наташа! Вы самые лучшие девчонки в мире! Никогда не дадите умереть голодной смертью. Я вам должен два желания, по одному на брата. Я помню. Обращайтесь. Убегаю, моя очередь на подходе. Сэ-си-бо! Он залпом допил свой компот и убежал, дожевывая пирожок на ходу.

— Как ты думаешь, к кому он клеится к тебе или ко мне? — спросила Наташка.

— К твоим пирожкам! Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, это всем известно! Маша вытащила из рюкзака контейнер и быстро перекладывала в него рис с котлетой.

— Ты что, не будешь второе?

— Нет. И ты не будешь тоже. Дома доедим. Допивай свой компот. Времени нет.

В магазине Маша предложила разделиться, сделать покупки и встретиться на выходе. Наташка заныла, что ей надо купить сковороду, а она не знает какую.

— Главное, чтобы была глубокая и с крышкой. А размер на твое усмотрение.

Встретились они через час. Маша купила огромный ершик на метровой ручке, здоровенную веревочную швабру под названием «Машка», две упаковки тряпок для пыли, резиновые перчатки и симпатичное желтое пластиковое ведро с отжимом и шваброй в комплекте.

Чашкина купила гигантскую сковороду, два электрических чайника, ножовку, две лопаты и грабли.

— Лопаты то, зачем?

— Черенков не было, пришлось купить с лопатами. Да ладно, отпилим.

— А сковородку зачем такую большую? Наверное пол метра в диаметре!

— Сорок сантиметров. С крышкой и ручка снимается, можно в духовку засунуть, я проверяла, влезает.

— Как проверяла?

— В другом отделе плиты продают, ну я и проверила.

— А зачем два чайника?

— Там распродажа. Два по цене одного. А я чайники постоянно жгу.

Глава 2

Про женскую логику.

Через два дня в общежитие пришел местный участковый. Он разыскивал по фотографии двух девушек, которые покупали лопаты в соседнем супермаркете. Машу и Наташу опознали сразу. Участковый оставил им повестки, в которых было написано, что их вызывают на осуществление допроса по находящемся в производстве уголовному делу № такой-то. При себе иметь паспорт.

В полиции их хотели развести в разные комнаты, но Наташка заявила, что без Маши говорить ни с кем не будет.

— Почему? — удивилась Маша.

— Ляпну что-нибудь не то. Засудят.

Пожилой суровый капитан переглянулся с молоденьким лейтенантом, и они привели девчонок в один кабинет. Чашкина уселась напротив молодого лейтенанта и попыталась с ним заговорить, но капитан предупредил, что разговор записывается и попросил лишних вопросов не задавать. Наташка никак не могла успокоиться и пыталась выяснить, в каком преступлении ее обвиняют. Служители закона изучали их паспорта и записывали что-то в протокол.

— Значит, проживаете в студенческом общежитии по адресу улица Николаевская дом два, а до этого где жили? Молодой лейтенант смотрел на Наташку.

— Ну там же написано, поселок Приречный, улица Лесная, дом четырнадцать. Вы мою память проверяете или думаете, что я живу по чужому паспорту? Лейтенант кивал головой и продолжал писать.

— Так, а вы где раньше проживали? — суровый капитан листал Машин паспорт.

— Ну, там же написано. Капитан прочитал, удивленно вскинул брови, показал паспорт лейтенанту. Тот глянул на Машу и продолжал писать.

— Где она раньше была прописана? Чашкина пыталась заглянуть в Машин паспорт.

— Девушка успокойтесь. Давайте в начале посмотрим кино. Это записи с видеокамер в магазине. Нам они показались интересными и мы вас отыскали. А потом поговорим.

На первой записи было видно, как Чашкина приплясывая, входит в отдел. В одной руке она держала за ручку сковороду, а в другой крышку от сковороды. Наташка размахивала руками, кружилась, махала сковородой и крышкой.

— Ты чего это делаешь?

— Да там музыка играла. Моя любимая и никого не было.

Музыка, вероятно смолкала, так как Наташка остановилась и подошла, вероятно, к зеркалу. С камеры было видно Наташку в профиль. Она поворачивала лицо направо, налево, потом сунула куда-то сковороду и стала пристраивать крышку себе на голову, как шляпу. Потом опять запрыгала, затанцевала с крышкой на голове.

— Там зеркало было, и музыка снова заиграла, — объяснила Наташка.

Видео с другой камеры показывало ряд садовых инструментов, которые стояли бесконечной стеной. Наташка вошла в кадр и медленно приближалась к камере, разглядывая садовый инвентарь. Потом она вышла из поля зрения камеры и через некоторое время снова появилась, но уже без сковороды. Она вытаскивала из стойки лопаты, грабли, тяпки, читала ценники, разглядывала инструменты, засовывала их обратно.

— Зачем вам лопаты и грабли? — спросил лейтенант.

— Так одежду повесить куда то надо. Валяется везде. Целую неделю Машу уговаривала, чтобы она со мной пошла в магазин, — пояснила Чашкина, не отрываясь от экрана.

— Так зачем вам лопаты? У вас что, субботник будет?

— Да. В воскресенье, в шестнадцать часов. Кто пропустит, того выселят из общежития.

— Вы что, деревья сажать будете?

— Нет, разбираться, кто пол мыть должен.

Лейтенант переглянулся с капитаном и выключил видеозапись, где Наташка танцевала с граблями наперевес.

— Я еще раз спрашиваю: Зачем вам лопаты.

— Могилу копать, — буркнула Наташка. Можно я выйду в туалет?

— Ответьте и пойдете. Зачем вам лопаты?

Наташка встала, уставилась на лейтенанта, как на нашкодившего щенка, и медленно произнесла: — В шкафу нет палок, а в отделе этом нет черенков. Пришлось покупать лопаты. После чего вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Мужчины уставились на Машу.

— А Вы чего молчите?

— Так Вы же меня не спрашиваете.

— Хорошо. Теперь Вы, объясните, зачем вам лопаты? Капитан пристукнул ладонью по столу. Маша от перепуга начала заикаться: — У нас в общежитии шкафы без палок, а одежду вешать куда то надо. Вот мы и пришли в магазин.

— За лопатами?

— Нет! За черенками. Но черенков не было. Вот Наташа и купила лопаты.

Лейтенант уставился на Машу: — Девушка, милая, объясните нам связь между вашими шкафами и лопатами!

— Ну, в шкафах нет палок. Понимаете?

— Нет, не понимаем. Лейтенант мотал головой.

Маша показала руками: — Ну, палки в шкафу, на них одежду вешают на плечики. Палок нет. И мы решили купить черенки для лопат, отпилить их и установить в шкаф, вместо этих палок. Черенков не было, и Наташа купила лопаты.

— Значит, Вы пришли в магазин за черенками, но черенков не было и Вы купили лопаты!

— Да!

— Так бы сразу и сказали.

— Так мы Вам так и говорили…

— А вот Вас вообще в кадре нет. Почему? Вы где в это время находились?

— Я покупала швабры.

— Вместо черенков?

— Нет, чтобы пол мыть.

— На субботнике?

— На каком субботнике?

— Который у вас будет в воскресенье, в шестнадцать часов. Кто пропустит, того выселят из общежития.

— Нет. Я покупала швабры для мытья пола.

— Сколько вы их купили?

— Ну, получается, три штуки. Две швабры и ершик на длинной ручке.

— Чтобы отпилить и установить в шкаф?

— Нет, чтобы пол мыть.

В этот момент вернулась Наташа и уселась на свое место. Лейтенант повернулся к ней: — И все же я не понимаю. Зачем вы купили две лопаты и грабли?

— Чтобы закопать и разровнять.

Наташка склонила голову набок и, не мигая, смотрела на молодого человека.

— Девушка, ну хватит шутить. Мы поняли, что вместо черенков вы купили лопаты. Но почему разные?

— Я не могла выбрать.

— У них что, черенки разные?

— Нет, черенки одинаковые!

— Ну, так купили бы то, что дешевле!

Наташка привстала, хлопнула ладонью по столу и зашипела: — Да они все по одной цене! Вот я и не могла выбрать. И купила все разные!

— Хорошо. Хорошо. — примирительно закивал лейтенант. — Вы выбрали лопаты и куда пошли?

— За пилой.

— Зачем вам пила?

— Труп расчленять, — буркнула Наташка и снова уселась на стул.

— Чей труп?

— Ваш! — Наташка опять уставилась на лейтенанта.

Тут вмешалась Маша: — Ну, неужели не понятно? Пила нужна, чтобы отпилить черенки нужной длины.

— Так, девушки, — лейтенант промокнул салфеткой вспотевший лоб и взял в руки какую-то бумагу. — Два дня назад, в супермаркете Столица, в отделе Сад-Огород был обнаружен труп молодой девушки. Смерть наступила в результате удара тупым предметом по голове. Это могла быть лопата или сковорода.

— Вы на что намекаете? — Наташка от возмущения привстала. — Вы думаете, это я ее по голове шарахнула? Зачем мне это надо?

— Ну, может, Вы ее случайно ударили. Танцевали, были в неадекватном состоянии, размахивали сковородой или лопатой, вот и ударили.

— Я в неадекватном состоянии? Вы что имеете в виду? — Наташка, опять вскочила и нависла над ним.

— Но, согласитесь, Вы очень странно выглядите на этих записях. Лейтенант инстинктивно отклонился немного назад.

— Интересно, а как бы Вы выглядели, если бы танцевали со сковородой? И никого я не ударяла. Там вообще никого не было. Пустой отдел и музыка играет. — Наташка уперлась руками в бока.

— Нам для экспертизы нужно изъять у вас сковороду и лопаты.

— Да, пожалуйста! Сковорода до сих пор в коробке лежит, а вот лопаты тю-тю, на помойке. Ручки отпилили и в шкаф установили, а остатки выбросили.

— Так, секундочку, Вы хотите сказать, что улик нет?

— Нет! Сковорода есть, а улик нет!

Тут опять вмешалась Маша: — Я лопаты не выбросила. Лежат в моем шкафу, в пакете.

— Ты сохранила улики? — возмутилась Наташка. Меня же теперь засудят!

— Ты что, ее убила?

— Никого я не убивала! Зачем ты сохранила улики?

— А чего выбрасывать хорошие лопаты. Я их брату отвезу. В хозяйстве пригодятся.

— Правильно! В хозяйстве пригодятся, а меня засудят.

— Но ты же никого не убивала!

— Но ты же улики не выбросила!

— Стоп! Стоп, девочки! Сейчас мы поедем в ваше общежитие и изымем улики.

В общежитие ехали на белой милицейской машине. Наташка уговаривала водителя включить мигалку, и приставала к молодому лейтенанту: — Товарищ лейтенант, Вы что больше всего цените в женщине, красоту или ум?

— Декольте.

Чашкина помолчала немного и сделала вывод: — Значит красоту.

В общежитии суровый капитан пригласил в понятые комендантшу. Несколько девчонок удивленно таращились на лопаты, которые разглядывал капитан.

— Вы с них даже бумагу не сняли.

— А зачем? Отмерили, отрезали, убрали в пакет. Они же в смазке какой-то.

— А сковорода, почему в коробке? Вы же танцевали со сковородой без коробки.

— Так на кассе заменили. Сказали, что товар с витрины брать нельзя, надо было взять такой же, но в коробке. Девочка сбегала и заменила. Наташка смотрела на капитана преданными глазами. — Там внутри точно такая же сковорода.

— Так Вы танцевали с этой сковородой или с точно такой же?

— А какая разница?

— Мне нужна та сковорода, с которой Вы танцевали.

— Так эта точно такая же!

— Не такая! На ней нет ваших отпечатков!

— Так давайте поставим.

— Зачем?

— Так ведь Вам нужны отпечатки?

Лейтенант сунул сковороду Наташке в руки,

— Вам и декольте не поможет!

Жизнь первого курса малиной не назовешь. С раннего утра лекции, тренировки, опять лекции. Муравейник жил своей нелегкой жизнью, провонял потом, зарос грязью и не подчинялся уговорам коменданта отмыть холодильник и составить график дежурства. У девчонок пропадали вещи, деньги, продукты из холодильника. На воскресенье в каждой комнате было назначено общее собрание, на которое должны прийти кураторы групп, ректор, или проректор, или декан. Всем быть, за непослушание — выселение. На собрании декан убеждал, уговаривал, угрожал, просил навести порядок, потом сел на стул и сказал, что не уйдет до тех пор, пока в комнате не выберут старосту. Старостой комнаты быть никто не хотел, жребий бросать тоже никто не хотел. Через пол часа декан пообещал прибавку к стипендии аж тысячу рублей тому, кто согласится стать старостой. Все уставились на Машу. Все знали, что она из детдома, живет на стипендию, постоянно подрабатывает и жутко экономит на всем. Машка вздохнула, вышла вперед и согласилась, при условии, что каждый житель комнаты подпишется под правилами проживания, которые она предложит и будет неукоснительно их соблюдать. Декан выдохнул, сказал, что пойдет на собрание в соседние комнаты и вернется через час. Всех интересовали правила, которые придумает Маша.

— Правило первое — прямо сейчас делимся на три группы по шесть человек и выбираем старшего — он будет отвечать за всех шестерых. Народ пошумел, но разделился довольно быстро.

— Правило второе — в холодильнике три полки, в морозилке три полки, на дверке три полки. У каждой группы строго своя полка. Продукты храним только в подписанных контейнерах или в пакетах. Каждому сделать бирки на липучке и приклеивать их к бутылке молока, к коробке с яйцами и т. д. За порядок в холодильнике на своей полке отвечает старший по группе. Не подписанные продукты прилюдно изымаются из холодильника.

— Правило третье — разуваемся в коридоре, в комнате ходим в тапочках. В коридоре выделим три шкафа для обуви. Я похлопочу, чтобы в них сделали полки, старшие по группе купят замок и обеспечат всех ключами.

— Правило четвертое — график мытья пола. Пол моем по очереди, в каждый день вечером, перед сном. Чемоданы убрать в шкафы, на шкафы. Стулья держим на столе в перевернутом виде. Поел, попил, отзанимался, встал — подними стул. Сегодня пол моют первые четыре человека — я и еще три желающих, т.к. грязи много. С завтрашнего дня по одному — выйдет два раза в месяц, можно мыть вдвоем, тогда получится чаще.

— И, наконец, последнее. Давайте уважать друг друга. Говорим потише, пропотевшую одежду не развешиваем в комнате, сразу стираем и сушим в сушилке. Я предложу декану установить в сушилке камеры наблюдения, чтобы отслеживать, если пропадают вещи. Звонки на телефоне ставим на минимум громкости. Уходишь из комнаты последний — не поленись, открой все форточки.

Народ единогласно проголосовал «За» с одной маленькой поправкой. Пол решили мыть через день

Через три дня в общежитие пришел курьер и вручил Маше и Наташе новые повестки, в которых было написано, что их повторно вызывают на осуществление допроса по находящимся в производстве уголовному делу № такой-то. При себе иметь паспорт.

Чашкина возмущалась: — Чего туда ходить? Ни одного интересного мужчины нет, одни старики. Я специально в туалет ходила, чтобы проверить!

Но при этом одела свой любимый пуш-ап и долго выбирала кофточку с подходящим декольте. Вместо кроссовок обула модные ботинки на высоком каблуке.

Суровый капитан отдал Маше пакет с лопатами и сказал, что на них ничего не обнаружили.

— Ну, правильно, — вмешалась Чашкина. Я же в перчатках была.

— В каких перчатках — заинтересовался капитан.

— Так в резиновых!

Капитан куда-то позвонил и в кабинет пришел знакомый лейтенант.

— Где Вы взяли перчатки?

— Так с собой принесла.

— Зачем?

— Так чтобы следов не оставлять. Я же вечно во что-нибудь вляпаюсь, а потом все кругом заляпаю.

— То есть, Вы заранее все продумали и приготовили перчатки?

— Конечно. И принесла их с собой.

— Ну и зачем Вы ее убили?

— Кого?

— Ну, девушку эту.

— Да никого я не убивала!

— Но ведь перчатки же принесли и все заранее продумали!

— Печатки принесла. Все заранее продумала, но девушку не убивала!

— Так зачем Вам перчатки?

— Чтобы не заляпаться и следов не оставить!

— И куда Вы потом дели эти перчатки?

— Так Маше отдала.

— Мне? — удивилась Маша. Когда?

— Ну, когда мы пилили эти чертовы лопаты. Распилили и я их тебе отдала.

— Зачем? У меня же свои есть. Я специально купила.

— Так, перебил их капитан. Давайте по порядку. Вам зачем перчатки? — спросил он у Наташки.

— Чтобы не заляпаться и не оставить везде отпечатков.

— А Вам зачем перчатки?

— Чтобы пол мыть. Я пол мою в перчатках!

Лейтенант закрыл глаза, два раза глубоко вдохнул через нос и медленно выдохнул через рот.

— Так, начнем все с начала.

Он смотрел на Наташку.

— Вы принесли в магазин перчатки, зачем?

Наташка тоже вдохнула — выдохнула, уперлась руками в бока и медленно проговорила: — Я перчатки в магазин не приносила. Я их взяла у Маши.

— Где?

— В ведре! Она их купила, чтобы пол мыть!

— Она их купила, чтобы пол мыть, а Вы их взяли, чтобы не оставить следов?

— Да. Лопаты были в смазке, и я не хотела заляпаться.

— Получается, что вы встретились у кассы. Взяли у Маши перчатки, вернулись в отдел и убили эту девушку.

Наташка подскочила: — Да сколько раз Вам повторять? Я никого не убивала! Там вообще никого не было!

— Хорошо, — сказал лейтенант. Давайте посмотрим еще одно видео.

На видео в начале, шли какие-то помехи, а потом появилась Чашкина. Она опять танцевала, но без сковороды и без лопат. Потом она остановилась, уставилась в камеру, помахала рукой и опять начала танцевать и что-то говорить. И запись оборвалась.

— Вы здесь поете?

— Нет. Здесь я разговариваю с тем придурком.

— С каким придурком?

— Ну, который сказал: «Внимание! Вас снимает скрытая камера!»

— Вы же говорили, что в отделе никого не было!

— Да. Никого не было. Только тот придурок на лесенке.

— На какой лесенке?

— Ну такая, складная лесенка для рабочих. Лампочку вкрутить, или потолок покрасить.

— Ну и что он делал?

— Он сидел на лесенке и чинил камеру.

— Он сидел или стоял на лесенке?

— В начале, стоял, а потом сел.

— Сел и сидя чинил?

— Нет. Сел и стал на меня смотреть.

— А Вы?

— А я танцевала.

— Но Вы же с ним говорили. О чем?

— Ну, я не помню. У Вас же есть специалисты, которые читают по губам, вот пусть и расскажут Вам, о чем я там говорю.

— Ну, хорошо. А что было потом?

— Музыка закончилась, и я пошла на кассу.

— То есть к моменту записи на эту камеру Вы уже выбрали лопаты и грабли?

— Ну, наверное, выбрала. Я уже не помню.

— А мужчину этого запомнили?

— Конечно. Мужчин я лучше запоминаю.

— Сможете его описать?

— Да что там описывать! Маленький, плюгавенький. Для меня мужчины меньше, чем метр восемьдесят, не существуют. Вот у Вас какой рост?

— Сто семьдесят восемь, но это к делу не относится.

— Прямо как у меня. Маловато, конечно. Каблуки не наденешь, а я люблю на каблуках ходить. Женщина на каблуках всегда чувствует себя обалденно красивой. Наташка встала и прошлась по кабинету, покачивая бюстом.

— Я где-то читала, что каблуки придумали мужчины, чтобы женская пятая точка выглядела сексуальней. Наташка повернулась к лейтенанту спиной и повертела задом. Лейтенант вытаращил глаза и, казалось, потерял дар речи. Зато капитан заинтересованно спросил: — Девушка, как Вы думаете, зачем мы Вас сюда вызвали?

— Так мы ведь сами пришли.

— Правильно. Вы пришли, потому что мы Вас вызвали. Спрашивается, зачем?

Чашкина растерянно посмотрела на капитана, потом на Машу и выдала: — Я не помню зачем, но я знаю точно: — Я никого не убивала.

— А зачем тогда перчатки одевали? — спросил лейтенант. Чашкина посмотрела на него уничижительным взглядом и медленно произнесла: — Мы пошли на крыльцо пилить лопаты. Они были в смазке. Я надела перчатки, которые взяла у Маши в ведре, чтобы не запачкаться, и не оставить отпечатков. Что тут непонятного?

Лейтенант раскрыл рот и замер в ступоре.

Не зря говорят, что женская логика оставляет неизгладимый след в мужской психике.

Когда они подписывали лист протокола, Чашкина вдруг произнесла: — И больше меня сюда не вызывайте! Сами приходите, если Вам что-то от меня надо!

Глава 3

Подработка.

Месяц назад Маша встретила в вестибюле университета молоденькую беременную уборщицу. Узнала, когда та идет в декрет, расспросила ее про график работы, про зарплату, и упросила куратора группы помочь ей получить эту работу. И вот уже третью неделю, по вечерам, Маша мыла полы в университете. Работы было много: две аудитории амфитеатром на сто восемьдесят человек каждая, длинный коридор между этими аудиториями от вестибюля, до боковой лестницы, большой спортивный зал на пятом этаже, две раздевалки и два соседних туалета мужской и женский. Маше выделили каморку под боковой лестницей, где она хранила свои ведра, швабры и тряпки. Платили за это двенадцать тысяч в месяц, что было в два раза больше, чем они получали со Степаном за работу дворником в Доме офицеров. Маша отказалась от вечерних пробежек, отказалась помогать Степану в Доме офицеров и за первые пять дней работы выработала четкий алгоритм своих действий. В каморке она переодевалась в старую одежду, надевала резиновые сапоги, прорезиненный фартук с огромными карманами, рассовывала по карманам тряпки для пыли, бутылки с химией, хватала ведра, швабру, тряпки и тащила все это на третий этаж. В аудитории надо было обработать химией и протереть все поверхности столов и откидных сидений, подоконники, кафедру и огромный стол преподавателя. Выгрести весь мусор из столов и вымыть пол. Маша закрепляла на талии большой мешок для мусора, хватала тряпку и начинала протирать столы и сиденья. Идешь в одну сторону, выгребаешь мусор из столов в мешок, протираешь столы, подоконник, идешь обратно, протираешь все откидные сиденья. И так пятнадцать рядов вверх, и через проход, пятнадцать рядов вниз. Да еще перетаскиваешь ведро с водой, в котором полощешь тряпку. Потом протираешь зону преподавателя и моешь весь пол. В первое время она тратила на аудиторию почти два часа. А теперь приноровилась, рассовала по карманам кучу тряпок, щедро поливала из пульверизатора поверхности столов, сиденья, подоконники и пол. Бегом вверх-вниз, собрала мусор, все протерла, форточки открыла. И опять вверх-вниз со шваброй. На аудиторию уходило чуть больше часа. Главное — промочить все углы и не жалеть химии. Маша убирала две аудитории, коридор между ними и поднималась на пятый этаж.

В вестибюле туалета разводила целое ведро какой-то едкой химии и щедро поливала из пульверизатора весь туалет. Унитазы, писсуары, стены и двери кабинок, зеркала и раковины. Затем все это повторяла во втором туалете и, возвращалась а первый туалет. Брала в руки огромный ершик, посыпала чистящим порошком и натирала особо грязные места туалета, присоединяла к крану раковины шланг, включала на полный напор горячую воду и щедро поливала стены, двери, унитазы. Пар клубами поднимался вверх, вода стекала по кафелю вниз, к утру все было сухо и чисто.

Спортзал на пятом этаже мыть было сложнее, потому что он часто был занят почти до десяти вечера, а то и позже. Правда протирать раствором лавки, шведские стенки и маты не нужно, это делали студенты перед своей тренировкой. Маша оббегала зал по кругу и оттаскивала от стены длинные лавки. За второй круг, по периметру зала выливалось два ведра воды с хорошей порцией вонючей химии. Еще круг по периметру со шваброй, промыть угол между полом и стеной, вымыть примерно метр пола от стены и задвинуть ногой лавки на место. Потом оставалось таким же образом вымыть остальную часть зала. На все уходило больше часа времени и шесть ведер воды. К концу работы Маша была вымотана, как после хорошей тренировки. Спасал горячий душ в душевой при спортзале. Со временем, Маша утащила из спортзала в свою каморку два стареньких мата и оборудовала себе тайное лежбище. Здесь она частенько проводила время в ожидании, пока освободится зал или в промежутке между занятиями. Сменила замок на двери и держала свое убежище в строжайшей тайне от всех.

В пятницу надо освободиться пораньше. Пятница — это святое. Домой на субботу и воскресенье. Стирать, отдыхать, до обеда спать. Бабушка и Лена будут кормить вкусняшками.

К шести вечера Маша вымыла все на третьем этаже и притащила свои ведра и тряпки на пятый, но спортзал опять был занят. Правильно! В университете проходит чемпионат по спортивным играм между факультетами. И Наташка вчера про это говорила, и на игру приглашала. Маша заперла в каморку свои швабры и решила немного посмотреть, как играет Наташка. Из второго спортзала выбежала стайка незнакомых девчонок, что-то бурно обсуждая. Следом выплыла возбужденная Наташка.

— Ты видела, как мы их мочили?

— Да я не успела. Только, что подошла. Хотела игру на телефон снять, а вы уже отыграли.

— Сфотографируй нас! Наташка обняла соседних девчонок. Маша сделала несколько снимков.

— Мне надо брату позвонить, он обещал за мной заехать.

— Да мне тоже надо бежать. Пока! До понедельника!

Наташка побежала в раздевалку, а Маша подошла к окну и села на подоконник. Камера на телефоне никак не хотела отключаться. Она переключалась из режима фото в режим видео и наоборот, и не реагировала на нажатия кнопок. Маша потрясла телефон и снова начала нажимать на кнопки. Телефон был старенький, часто глючил, а батарея плохо держала заряд. Вот и сейчас, изображение приближалось, удалялось, а камера не хотела отключаться. Вдруг телефон загудел и на экране появилось изображение разряженной батареи.

— Черт! Надо срочно позвонить Степану, пока телефон совсем не скончался. Маша начала судорожно нажимать на кнопки, но телефон прогудел еще раз и окончательно вырубился.

— Эй! Ты что тут снимаешь?

Незнакомый парень вышел из мужской раздевалки, которая находилась как раз напротив окна.

— Да ничего я не снимаю! Телефон разрядился, а надо брату позвонить. Он обещал за мной приехать.

Парень выхватил телефон у нее из рук, попытался его включить, посмотрел на потухший экран и вернул телефон Маше. После чего, молча, развернулся и скрылся в раздевалке.

У входа в спортзал висел график игр. Маша поизучала этот график и поняла, что две недели подряд ей придется мыть свой зал практически по ночам. Еще она обратила внимание, что оба зала плотно расписаны на субботу и воскресенье.

— Интересно, а кто моет спортзалы по субботам и воскресеньям? Маша воткнула зарядное устройство в розетку и уселась напротив Валерии Марковны.

— Так я. Я тут вахтер на пол ставки и уборщица на полторы. Вестибюль этот мою, лестницы и гардеробы все мои. А когда их вымоешь? Только поздно вечером или ночью. Ну и по выходным оба спортзала. Живу я тут рядом, когда ночью приду, вымою, а когда и утром, перед занятиями. Марковна разглядывала старую мужскую куртку, лежащую пред ней на столе.

— Вот ведь зараза. С мясом все разодрал. Ведь новая, считай куртка. В прошлом году покупала. А он за зиму разъелся и вся одежда мала. Новую покупай. А где ж я ему возьму новую.

В комнату заглянула девчонка: — Валерия Марковна, я за телефоном.

— Ах! Да! Да! Марковна встрепенулась, достала свой телефон. Ну, говори номер. Девчонка продиктовала номер телефона, Марковна набрала его на своем телефоне и из стола зазвучала мелодия. — Твой? Подозрительно спросила Марковна.

— Мой. Мой. Закивала девчонка. Серебристый такой, с яблочком сзади. И чехол такой красный с золотой кисточкой.

— За вознаграждение, как договаривались.

— Да! Да! Вот! Девчонка выложила на стол большую шоколадку и тысячную купюру.

Марковна смахнула вознаграждение в ящик стола, достала из стола телефон и отдала девчонке.

— Твой? Не теряй больше! Девчонка схватила телефон и ускакала.

— Вот. Даже спасибо не скажут. Хорошо, что не разрядился. А то неделями ищут.

Маша разглядывала разодранный в плече рукав куртки, оторванный с мясом карман и выдранные пуговицы.

— Вот. Растолстел паразит. Напялил на себя. На все пуговицы застегнул, и руки в карманы засунул. Ну, спрашивается, если видишь, что мало, зачем на пуговицы застегивать. Носи так. Нараспашку. Нет! Напился. Нарядился. Упал. И ведь новая совсем куртка. В прошлом году отнесла в мастерскую штаны укоротить, так две недели делали и полторы тыщи заплатила. Да за эти деньги можно новые штаны купить. Нет, эту куртку в мастерскую нести нельзя. Дешевле новую купить.

Маша разглядывала у куртки швы.

— Если растолстел, надо швы распороть и запас немного выпустить. И пуговицы переставить. Попросторнее будет. А в рукава надо ластовицу вшить, чтобы рукам посвободнее было.

— А ты что, в этом разбираешься?

— Да. Я целый год на портного училась. Потом бросила, в универ поступила. В принципе могу починить. За вознаграждение. Как договоримся. Машка с улыбкой смотрела на Валерию Марковну.

— Ой, Маша, давай договоримся. Давай, я за тебя сегодня вечером твой спортзал вымою, а ты в понедельник приди пораньше и с утра, вместо меня за воскресенье вымоешь. А за куртку вот. Она вытащила из стола шоколадку и купюру и положила перед Машей на куртку. Если сможешь, почини пожалуйста. А то ведь в мастерской, сама знаешь. Маша кивнула головой, быстро свернула куртку, завернув в нее и шоколадку и купюру.

— В понедельник приду с утра мыть зал и принесу куртку.

— В понедельник? Так быстро? Договорились. В понедельник приходи пораньше, я скажу Петровичу, он тебя впустит, а я к восьми буду.

Глава 4

Вам письмо.

В понедельник, в шесть утра Маша пританцовывала на остановке и прикидывала: — В семь она будет в универе и до восьми постарается вымыть спортзал. К восьми придет Марковна, Маша выпьет с ней чаю, отдаст ей куртку и пойдет на лекции.

Белый конверт на полу своей каморки Маша заметила не сразу. Он лежал почти у стены, под дверью со стороны петель. Внутри был маленький пакетик с белым порошком и листок бумаги. На листочке синей пастой было написано: 380 — 1000р. Маша испугалась и почему-то сразу решила, что 380 — это номер аудитории. Она как раз и убирала две соседних аудитории 380 и 381 на третьем этаже. Маша заперлась изнутри и положила конверт на место. Быстро переоделась, схватила свои ведра и швабры, заперла каморку и помчалась мыть спортзал. Вернулась через час. Конверт, по прежнему, лежал на своем месте. Маша переоделась, взяла свой рюкзак, куртку для Марковны и спустилась вниз. Валерия ахала, разглядывая куртку, поила Машу чаем, подсовывала ей бутерброды и постоянно выбегала из бытовки, чтобы отдать ключи очередному преподавателю.

Маша ела бутерброды, кивала Марковне и думала о конверте. По утрам она полы не мыла. Сегодня был первый раз. Дальше мысли путались.

За окном, выходящим во внутренний дворик университета, возле мусорных баков, стояла полицейская машина и трое полицейских в форме что-то измеряли на асфальте.

— Что это они делают? Спросила она у Марковны и взяла яблоко.

— Ой. Всплеснула руками Валерия. Ты же не знаешь. У нас тут девочка упала из окна. С пятого этажа. Насмерть разбилась.

— Какая девочка? — испугалась Маша. Наша? Спортсменка?

— Спортсменка, но не наша. У нас тут городской чемпионат по волейболу, потом будет по баскетболу. Все спортзалы расписаны на месяц вперед. Народ туда-сюда все выходные. А девочка упала в пятницу. Совсем поздно. Игра последняя закончилась почти в одиннадцать вечера. Меня уже допрашивали. А я ничего не видела. Я телевизор смотрела. Все спортсмены и зрители кучками уходили. Кто там, в душевой задержался, я не видела. Я хотела сериал досмотреть и пойти мыть эти залы. А тут мигалка, скорая, милиция. Девочка то была в короткой спортивной форме, прямо с игры, не переоделась. Ужас. Никто ничего не видел. В раздевалках ни души. Она упала между стеной и мусорными баками и лежала там какое-то время. Петрович все парадные двери запер и вышел во двор покурить. А там она. Он ее тоже не сразу заметил. Поздно. Темно.

— А откуда она упала?

— Так в том то и дело! Из окна мужской раздевалки! И никто не видел, как она упала. Тут полицейские всю ночь топтались. Собирали все записи с видеокамер. У меня забрали журнал выдачи ключей от аудиторий.

— А журнал то им зачем?

— С собаками приходили. Оказывается, некоторые аудитории открыты были, и там что-то нашли. Кто говорит шприцы, кто порошки, кто ампулы. Мне в пятницу вечером мыть пол не разрешили, утром мыла. Хотели даже соревнования отменить, но не отменили. Собаки обнюхивали все аудитории, все туалеты, гардероб и асфальт под окнами.

— А у нас на ночь все аудитории закрываются? Спросила Маша у Валерии Марковны. Ведь никого нет! Чего их закрывать?

— Что ты! Что ты! Замахала руками Валерия. — Обязательно все закрывать надо. Сторож должен ночью все двери проверить. В этом году с этим очень строго. Распоряжение сверху. В связи с угрозой терроризма и распространения наркотиков.

В комнату заглянул мужчина лет сорока.

— Появилась ваша уборщица? — спросил он у Марковны.

— Да. Да. Вот она. — закивала Валерия Марковна.

— Машенька, это следователь. Он с нами со всеми беседовал. Вот и с тобой тоже хочет побеседовать.

— У Вас паспорт с собой есть? — спросил мужчина у Маши.

— Да.

— Пройдемте со мной.

Следователь привел ее в читальный зал библиотеки. Зал был почти пуст. В каждом углу зала сидел человек в штатском и беседовал со студентом.

— Бутусов Сергей Константинович, — представился следователь и попросил паспорт.

У Маши затряслись руки. Она вдруг обнаружила у себя в руке недоеденное яблоко. Растерялась. Никак не могла расстегнуть свой рюкзачок. Потянула не за ту веревочку и затянула узел. Узел никак не хотел развязываться. Следователь внимательно следил за ней.

— Почему Вы так нервничаете?

Маша пожала плечами. Она раскрыла, наконец, рюкзак и теперь лихорадочно искала свой паспорт. Паспорта нигде не было. Маша начала выкладывать на стол все содержимое рюкзака. Пакет с кроссовками. Пакет со спортивной формой. Пакет с полотенцем и бельем. Большая косметичка. Маленькая косметичка. Контейнер с бутербродами. Бутылка с водой. Термос. Два яблока в пакете. Две толстые тетради. Паспорта не было. Маша похлопала пустым рюкзаком по столу и растерянно спросила: — А где мой телефон? Следователь заинтересованно смотрел на нее.

— Где Ваш телефон?

Маша во все глаза смотрела на следователя?

— Позвоните мне. Вдруг я его потеряла?

Следователь вздохнул, достал из внутреннего кармана пиджака свой телефон.

— Диктуйте.

Маша продиктовала свой номер телефона. Следователь пощелкал кнопками и прижал телефон к уху. Маша затаила дыхание. Из рюкзака донеслись еле слышные, непонятные звуки. Следователь и Маша уставились на рюкзак.

— Ой! — охнула Маша. — Я совсем забыла. Это ведь рюкзак Лены. Мы вчера поменялась. В моем рюкзаке шов совсем разошелся, и я взяла рюкзак Лены. Вернее она меня заставила. Маша лихорадочно заталкивала в рюкзак все свое имущество. Имущество в рюкзак не помещалось.

— Девушка, паспорт где?

— Ах! Да! Маша перевернула рюкзак спинкой к следователю, отогнула широкий кант, который опоясывал весь рюкзак по кругу, и показала следователю скрытую под кантом молнию. — Вот. Я совсем забыла, что все сложила в этот карман. В моем рюкзаке кармана не было. Она запустила руку в карман и вытащила целую кучу предметов — паспорт, тонкий плоский кошелек на молнии, телефон и студенческий билет.

— Вот. Маша положила все предметы перед следователем и принялась заталкивать в рюкзак свои пакеты.

— Та-а-к протянул следователь, изучая паспорт. — Интересно. Вы были зарегистрированы в детском доме? Сейчас зарегистрированы в общежитии по улице Николаевской, дом два. А Валерия Марковна сказала, что Вы на выходные ездите к родителям. Как это понимать?

— Я езжу в квартиру родителей — Пролетарский проспект 128. Там живет мой брат со своей девушкой и бабушка. А прописалась в общежитии. Мне так удобнее. Ближе добираться до учебы.

— Интересно. Насколько я знаю, получить место в общежитие нелегко. Многие иногородние студенты снимают жилье, а Вы местная и проживаете в общежитии.

Маша пожала плечами.

— Я сирота. У меня льготы.

— А Валерия Марковна не знает об этом.

— Нет, я не посвящала ее в подробности моей жизни.

— Понятно. Следователь переписывал в протокол данные паспорта.

Маша, наконец то, запихала все свои вещи в рюкзак и теперь жевала яблоко и смотрела на следователя.

— Вы, наверное, уже слышали, что у вас тут произошло?

Маша кивнула головой.

— Расскажите о том, как Вы провели пятницу.

Маша пожала плечами.

— Как обычно. С утра занятия по расписанию. У нас было три лекции. Тренировки не было. В два часа закончилась последняя лекция, и я пошла к Марковне за ключами от аудиторий, которые должна мыть. Ключи еще не принесли, поэтому я сидела, пила чай и ждала ключи.

— Кто принес ключи?

— Преподаватель. Я его фамилию не знаю. Он у нас не читает. Зовут Олег Владимирович. Он принес ключи от 380 аудитории. Я их сразу забрала, и пошла мыть эту аудиторию.

— Вы взяли ключи у преподавателя?

— Нет. Преподаватель сдал ключи Валерии Марковне, а она потом уже отдала их мне.

Следователь кивал и что-то записывал в протокол.

— А от 381 аудитории Вы где ключи взяли?

— Я когда притащила свои ведра к 380 аудитории, то заглянула в 381. Там наш куратор Давид Давидович как раз заканчивал, он мне ключи и отдал.

— А откуда он знает, что именно Вы там моете пол?

— Так он мне и помог устроиться на эту работу. Я его попросила. И я часто получала ключи от преподавателей. Расписание составлено постоянное. Редко, что меняется.

— Хорошо. Вы вымыли все на третьем этаже и что потом?

— Потом я пошла на пятый этаж и закрыла все ведра и швабры в подсобке. Мне надо было вымыть второй спортзал, но там уже было много народа, и я знала, что играть будут допоздна.

— Вот с этого момента поподробнее. Там было много народа. Может Вы кого-то узнали?

— Там были наши девочки с курса, мы в комнате вместе живем.

— Правильно. Следователь придвинул в себе какой-то список. — Сосредоточьтесь и назовите фамилии или имена тех, кто там был.

— Да я толком и не разглядела. Там народу много было. Все ходили туда-сюда. Когда я подошла к залу, игра как раз закончилась, и наши девочки выскочили мне навстречу. Мы поболтали немного с Наташей Чашкиной, они побежали в раздевалку. У меня телефон разрядился, а мне надо было позвонить брату, и я пошла к вахтершам телефон подзарядить. А потом брат за мной приехал.

— Назовите имена или фамилии тех, кого запомнили.

— Маша перечислила несколько фамилий.

Следователь кивал головой и что-то отмечал в своем списке.

— Я хотела их сфотографировать, но телефон глючил и совсем разрядился.

— Так Вы сфотографировали кого-нибудь?

— Нет. Я дома потом посмотрела, но ни одной фотографии не нашла.

Глава 5

Признание.

Следователь почти час расспрашивал Машу о системе получения и сдачи ключей, о том, как она моет аудитории, раздевалки и туалеты. Как собирает и куда выбрасывает мусор. По минутам высчитывал порядок и время уборки туалетов. Маша устала. Съела свое яблоко, выпила всю воду, а следователь все спрашивал и спрашивал.

— А не попадались ли Вам в мусоре шприцы или упаковки от лекарств?

Маша отрицательно качала головой.

— А не замечала ли Маша чего-нибудь странного во время своей работы? Может кто из студентов ей примелькался?

Маша отрицательно качала головой и вдруг на секунду замерла, уставившись на следователя.

— Что? Что Вы вспомнили?

Маша задумчиво смотрела в стол.

— Не молчите. Рассказывайте! — вдруг раздраженно прикрикнул на нее следователь.

— Обычно, я поливаю весь туалет химией и перехожу в другой туалет, там все поливаю, а потом возвращаюсь в первый туалет и из шланга поливаю горячей водой стены, зеркала, кабинки, пол. Так вот, когда я только начинала работать, на меня однажды наорал незнакомый парень. Я поливала стены, а парень выскочил у меня из-за спины, что-то орал и что-то поднял с мокрого пола, засунул к себе в карман и убежал.

— Что он поднял с пола?

— Сейчас я думаю, что это были такие маленькие пакетики, которые плыли в потоке воды. Парень их выловил и убежал.

— А потом Вы видели этого парня?

— Нет. До этого видела два или три раза. Он сидел на подоконнике переходе.

— Один сидел?

— Да. Один.

— Опишите его.

— Высокий. Под два метра, как мой брат. Спортивный. Я еще подумала, что он волейболист или баскетболист. Славянская внешность. Волосы темные, почти черные. Короткая стрижка. Глаза светлые. Симпатичный. Но орал зло и больше я его не встречала.

— А если встретите, узнаете?

Маша пожала плечами: — Узнаю. Наверное.

— А почему Вы подумали, что в воде плыли маленькие пакетики? Может это была просто бумага.

Маша уставилась на следователя. Она размышляла, рассказать ему про конверт под дверью или нет. Следователь выжидательно смотрел на Машу.

— Ну, говорите, о чем Вы еще вспомнили?

Маша молчала.

— Поймите, лучше рассказать все то, что знаете, сейчас. Если все это выплывет потом, оно будет свидетельствовать против Вас. Как сокрытие информации.

Маша нервно крутила в руках огрызок от яблока.

— Ну, хватит терзаться. Говорите, — с усмешкой приказал следователь.

Маша вдруг размахнулась и закинула огрызок в большой горшок с цветком, который стоял поодаль, возле окна. Следователь инстинктивно повернулся, пытаясь проследить полет огрызка, но не успел.

— Попала? — сердито спросил он у Маши.

— Попала, — обреченно ответила Маша. — Я ведь спортсменка…

— Ну, тогда выкладывай.

Маша вздохнула и медленно, короткими фразами, рассказала ему про свою находку.

— Сегодня утром. В каморке где я переодеваюсь и храню свои швабры, я нашла конверт. Он лежал на полу под дверью. Я его, в начале, не заметила. Переоделась. Повернулась и увидела. В конверте лежал маленький пакетик с белым порошком и маленький листок бумаги. На листочке было написано: 380 — 1000р. Я почему-то сразу подумала, что это наркотик и надо в 380 аудиторию принести 1000 рублей. Я испугалась. Положила конверт на место, и пошла мыть спортзал. Когда вернулась, конверт все еще лежал на своем месте. Я опять переоделась, взяла свои вещи и пошла к Марковне.

— И все ей рассказала?

— Нет. Я не знала, что делать, но Марковне решила не говорить. А она сама стала мне рассказывать про девочку, которая упала с пятого этажа. И тут Вы пришли.

— И где этот конверт?

— Так там наверное и лежит.

Следователь резко встал. — Пойдем. Покажешь.

Маша подхватила свой рюкзак и побежала за следователем.

В коридоре он притормозил.

— Куда?

Маша повернула направо, добежала до конца коридора и одним махом взлетела на пятый этаж по боковой лестнице.

— Вот. Она топталась у двери своей каморки и смотрела на следователя, который, отдуваясь, поднимался следом за ней.

— Я думал, что ты решила от меня сбежать.

— Зачем? Какой смысл? У Вас мой паспорт. Открыть? Маша держала в руках ключи от каморки.

— Стоп! — остановил ее следователь. Он взял ее за руку и подтянул к подоконнику. — Посидите. Не топчите. Хотя… Он махнул рукой и достал телефон и заговорил в трубку.

— Серега, ты еще не уехал? Мне нужна твоя помощь. Да. И Лизу захвати. Мимо библиотеки, до конца коридора, а там по лестнице на пятый этаж. Жду.

Он убрал телефон, присел на подоконник и попытался заглянуть под дверь каморки.

— Вы хотите сказать, что конверт из под двери не выглядывал? — спросил он у Маши.

Маша пожала плечами, — не заметила, наверно не выглядывал.

— Значит, или конверт предназначался Вам или человеку, который знал, что надо наклониться и нащупать конверт.

— Не знаю. Маша опять пожала плечами.

— Или тому, у кого есть ключи. У кого есть ключи?

— Только у меня. Тут, вообще то, два замка. Навесной замок был сразу. Ключ от него мне дала Марковна и велела оставить себе, так как у них есть второй ключ. А внутренний замок не работал и ключей от него не было. Но мне брат заменил второй замок, и я стала запирать каморку на два замка.

— Зачем? Кому нужны ваши тряпки и швабры?

— Ну,… Маша замялась — мне иногда приходилось долго ждать, пока спортзал освободится, вот я и оборудовала там себе лежаночку. И закрывалась изнутри. Иногда даже спала. А что? Тихо. Тепло.

По лестнице поднимались кинолог с собакой и женщина с чемоданчиком. Маша подтянула ноги на подоконник и обняла колени.

— Не бойтесь. Лиза не кусается. Мужчина и женщина переглянулись и засмеялись. Они стояли на верхней ступеньке лестницы и смотрели, как собака деловито обнюхала Сергея Константиновича, Машу, сделала круг по лестничной площадке и уселась около двери в каморку.

— Однако? Кинолог снова переглянулся с женщиной, а та поставила свой чемоданчик на подоконник, прямо у Машиных ног. Достала оттуда огромную лупу на ручке и внимательно рассмотрела пол перед дверью. Потом надела перчатки, посыпала пол черным порошком и снова стала рассматривать все через лупу.

Маша достала телефон, посмотрела время, вздохнула.

— Лекция начнется через десять минут. Вы меня не отпустите?

— Нет. Я Вам выдам справку, что вы пропустили занятия по уважительной причине.

— Да мне справка особо и не нужна. Просто эту лекцию лучше не пропускать. Потом, на экзамене можно подзалететь. Преподаватель такой. Своеобразный.

Женщина с лупой изучала замочную скважину.

— У кого ключи?

Маша отдала ключи. Женщина посмотрела на ключи через лупу и открыла дверь. Конверта на полу не было.

— Он был! Честное слово был! На полу. Возле стены. Женщина рассматривала пол у стены, светила фонариком, посыпала пол порошком. Мужчины молча наблюдали.

Эксперт вошла в каморку, походила там и вынесла на лестничную клетку Машину сумку.

— Сумка ваша?

— Да!

— Что в ней?

— Вещи мои. Постиранные. Постельное белье. Продуктов немного. Я же на выходные домой ездила. А утром на троллейбусе прямо сюда. В общежитие не заезжала. Сумку здесь оставила. Вечером пойду в общежитие и заберу. Маша хотела встать, но ее остановил кинолог.

— Сидите, — он запустил собаку в каморку. Собака быстро все обнюхала, вернулась на лестницу и уселась около Машиной сумки.

— Будем смотреть. Женщина посмотрела на Сергея Константиновича, а тот достал телефон и приготовился снимать. Девушка, подойдите поближе. Посмотрите внимательно, — Эта сумка Ваша?

— Да!

— Она была так застегнута?

— Да.

Криминалист раскрыла молнию на сумке.

— Вещи Вы так складывали?

— Да. — растерянно сказала Маша.

— Лиза, где? Спросила женщина у собаки.

Собака деловито потыкалась носом во внутренности сумки, потом уткнулась носом в боковой карман и замерла.

— Молодец! — похвалила собаку женщина.

— Что в кармане?

Маша пожала плечами, — Да вроде пустой.

Карман был большой и широкий, во всю длину сумки и запирался на одну магнитную кнопку. Женщина пинцетом дернула карман около кнопки и заглянула вовнутрь. Потом пинцетом вытащила из кармана перчатку, за ней вторую перчатку, а затем белый, сложенный пополам конверт.

— Это Ваши вещи, — спросила она у Маши.

Маша вдруг заволновалась и занервничала.

— Перчатки мои. А конверт вроде тот самый что под дверью лежал. Только как он там оказался? Конверт не мой.

Женщина ловко положила конверт ребром на свою ладонь, открыла его пинцетом и, придерживая за край, показала в камеру содержимое пакета. Маша заглянула вовнутрь.

— Да! Это тот самый конверт.

— Вы его держали в руках?

— Да. Я его открыла, вытащила записку, прочитала и засунула обратно. Пакетик я не трогала, и конверт положила на место.

— И в какое время все это происходило? — спросил следователь.

— В начале седьмого. Когда я приехала, сторож Иван Петрович курил на улице. Он знал, что я приеду рано и поджидал меня. Он запер за мной дверь, и мы вместе подошли к стенду с ключами. Я взяла ключ от второго спортзала, а он складывал к себе в ладонь ключи от туалетов. Он собирался их все обойти и открыть. В этот момент по радио как раз передавали сигналы точного времени. Я побежала сюда, а Петрович остался внизу.

— То есть, он не знает про конверт?

— Нет. Никто не знает. Я никому не говорила. Когда я вернулась в комнату для персонала, Валерия Марковна уже была, а Петровича не было.

— А когда Вы уходили мыть спортзал, Вы эту комнату на два замка запирали?

— Нет. Только на висячий замок. Но я замок закрыла ключом. Иногда я просто вешаю замок и все.

— Девушка, как Вас зовут? — спросила женщина.

— Маша Иванова.

— А меня Елизавета Владимировна. Мне нужно снять у Вас отпечатки пальцев, чтобы отделить их от других отпечатков, если такие найдем.

Маша послушно кивнула и подставила ей свои пальцы.

Елизавета Владимировна быстро проделала все необходимые манипуляции и сказала: — Маша! Здесь две Лизы и два Сергея. Вы можете встать между нами и загадать любое желание. Оно наверняка исполнится.

Маша встала в центр лестничной клетки, сжала ладони в замок, прижала их к груди и быстро проговорила:

— Пусть эта история побыстрее закончится. Пусть все будут живы, здоровы и счастливы.

Потом повернулась к Сергею Константиновичу:

— Отпустите меня на лекцию. Я приду в любое, удобное для Вас время. Куда скажете.

— Ладно. Я вас сейчас отпущу, но ключи оставлю себе и сумку вашу запру в этой кладовке. После лекций Вы пообедаете и позвоните мне. Мы договоримся о встрече. Последний номер на Вашем телефоне — это мой.

Сергей Константинович пригласил ее в отделение полиции на завтра к девяти утра и сообщил, что Маша может забрать свою сумку. Ключи от ее кладовки он оставил у дежурного полицейского на входе. Она покажет ему свой паспорт и получит свои ключи. Маша олимпийскими темпами намыла свою территорию, предупредила Марковну, что придет утром мыть свой спортзал, и, уже в семь вечера, сидела в общаге напротив Чашкиной.

Глава 6

Про хахаля.

— Маша, давай пиццу приготовим, а то куча всяких огрызков в холодильнике собралась.

— У меня пирожки есть свежие.

— Да я целый день пирожки жую. Давай лучше твою пиццу.

— Ну, давай.

Наташка шустро вытащила их холодильника контейнер с остатками хлеба, сунула его Маше.

— Два яйца хватит? Больше нет.

— Хватит. И молоко, если есть. И масло, какое есть.

На кухне Маша поставила на плиту огромную Наташкину сковороду и налила на нее масло. Вытряхнула на разделочную доску весь подсохший хлеб и быстро искромсала его на мелкие кубики, ссыпала в миску, добавила два яйца, немного молока и сунула Наташке: — Мешай.

— Маш, ну как у тебя так быстро все получается?

— В голове четкий план, тогда все быстро. Маша быстро и тонко порезала остатки колбасы, две сосиски и натирала на терке сыр. А есть помидор или кетчуп?

— Сейчас. Наташка рванула в комнату. Маша выложила на сковородку хлебную смесь, разровняла ее в тонкую лепешку, сверху рассыпала колбасу, тонкие кружки одинокого помидора и сыр. Закрыла все крышкой и убавила огонь под сковородкой. Все, накрывай на стол.

Они сидели на кухне, ели студенческую пиццу и запивали Наташкиным кофе.

— Не понимаю, как можно постоянно жить по плану?

— Но ведь ты тоже живешь по плану.

— Я? Изумилась Наташка.

— Конечно. Твой первый пункт плана — поступить в университет, выполнен.

Наташка гордо кивнула головой.

— Следующий пункт какой?

— Найти хахаля!

— Кого? Маша поперхнулась кофе.

— Хахаля, а потом выйти замуж! Но хахаль должен быть городской! Я в деревне жить не хочу!

— Ну, вот видишь, какие у тебя грандиозные планы, только в начале, надо университет закончить.

— Ты что? Наташка покрутила пальцем у виска. — Мама сказала, что мужа надо искать пока учишься, потом будет поздно. Всех приличных мужиков разберут.

— И где ты собираешься его искать?

— Вот! В этом и состоит основная проблема. Мама говорит, что по злачным местам искать не надо, ничего путного там нет. Надо в начале внимательно посмотреть по сторонам, может кто уже рядом с тобой и вздыхает по тебе.

— Ну и как? Посмотрела?

— Посмотрела! Вокруг нас с тобой постоянно крутится Вовка Морозов.

— Ну, так в чем дело? Хороший парень и он городской.

— Я никак не могу понять, кто ему больше нравится я или ты.

— Так спроси его.

— Так уже спрашивала. Говорю: — Вовчик, ты к кому клеишься? Ко мне или к Маше? А он — К вам обеим, кто первый клюнет, на той и женюсь.

— Ну, так вперед! Скажи ему прямым текстом — Вовчик, женись на мне.

— Да неудобно как-то. И потом, я не очень люблю боксеров, вечно лицо в синяках и рост у него, как у меня. Мне хочется мужа высокого и красивого.

— Ну, тогда просто замути с Вовчиком, погуляй с ним. Сама ведь говорила, что надо опыта набираться, вот и набирайся. Тебя ведь замуж никто не гонит. Подвернется хахаль высокий и красивый, поменяешь Вовчика на него.

Утром предстоял поход к следователю. Маша быстро вымыла спортзал и уселась в комнате для техперсонала поджидать Валерию Марковну, но на работу вышла другая вахтерша, словоохотливая хохотушка Валентина Владимировна. Маша пила чай и слушала «последние новости». Оказывается, вчера вечером приходил заместитель ректора по хозяйственной части, собирал всех вахтеров и сторожей. Ругался. Читал новые инструкции. Университет огромный. Полицейские нашли несколько точек вероятной закладки наркотиков, отсматривают видео. Уже составлены списки подозрительных студентов. Будут проверять весь техперсонал, особенно тех, кто работает вечерами и ночью. Валентина понизила голос и почти шепотом рассказала, что девочка, которая разбилась, оказывается студентка мединститута. И, вроде бы предъявила кому-то претензии, в применении допинга. Якобы какая-то команда, после перерыва стала играть уж очень хорошо. Они, медики, выражают протест и требуют анализ крови на допинг. Валентина захлебывалась от информации. Одновременно пила чай, выдавала ключи от аудиторий, записывала фамилии преподавателей в журнал, и говорила — говорила — говорила. Оказывается, у полиции много претензий к новому электрику и инженеру по видео. Половина камер не работает, много записей плохого качества, так как не все лампы освещения работают. В гардеробе много народа, мало света. Короче, нарушений выявили огромное количество. Все получат по шапке.

Когда прозвенел звонок на первую пару, Маша сорвалась с места и, почему-то, не призналась Валентине, что ее вызвали в полицию.

Отделение полиции было рядом, но осень стояла слякотная, кроссовки моментально набухли от воды. Ноги сразу заледенели, и по телу побежал озноб. Пришлось вытащить из рюкзака вторую пару кроссовок, которые предназначались для тренировок. Эти кроссовки были более новые, на тонкой резиновой подошве. Маша их берегла и при каждом удобном случае меняла на чешки.

Она сидела в коридоре перед нужным ей кабинетом и копалась в своем рюкзаке, выискивая сухие носки, когда дверь кабинета распахнулась.

— Здравствуйте. А что Вы делаете? — удивленно спросил Сергей Константинович, наблюдая, как Маша стягивает с ног мокрые носки.

— Ноги промочила. Замерзла. Надо переодеться, а то заболею. Она уже натянула сухие носки и растирала руками ступни. Я сейчас. Где у вас туалет? Руки помыть надо. Маша уже прыгала в сухих кроссовках, одновременно запихивая в пакет мокрую обувь и носки.

— У вас ведь это обувь для тренировки?

— Ну, да. Сегодня тренировку прогуляю. Только бы до общаги добраться. Вы ведь мне напишите освобождение от занятий на весь день? Маша робко улыбалась и смотрела на следователя. Тот машинально кивнул и указал направление к туалетам.

Маша ушла, а следователь рассматривал пухлый рюкзак на стуле и пакет с мокрыми кроссовками, который сиротливо стоял на полу. Приткнувшись к ножке стула.

— На стул не положила, чтобы не запачкать, — машинально отметил он и вспомнил утренний разговор с дочерью, которая требовала новые сапожки. Они с женой договорились приструнить дочь, которая вдруг решила бросить свое медучилище. Она объявила родителям, что хочет снова попробовать поступить в мединститут и будет готовиться к поступлению.

Вернулась Маша, взяла свой рюкзак и махнула рукой на пакет, — пусть тут полежит. Кому он нужен?

— Нет. Нельзя оставлять бесхозные пакеты и сумки, в связи с угрозами террористов. Маша засмеялась, схватила свой пакет и прошла в кабинет.

В кабинете она пристроила свои вещички у входа и уселась на предложенный стул, придвинув его ближе к батарее.

— Вы так замерзли? Хотите чаю? Или кофе?

Маша кивнула головой. Сергей Константинович щелкнул кнопкой чайника, выставил на стол две огромные кружки, банку с кофе, пакет с молоком и тарелку с сахаром и печеньем вперемешку. Маша бросила в свою чашку один кусок сахара, насыпала одну ложку кофе, дождалась, пока закипит чайник. Налила пол чашки воды, размешала ложкой и долила до верху молоком. Обхватила кружку двумя руками и отпивала маленькими глоточками, щурясь от удовольствия.

— Маша, мы сейчас с Вами поговорим, а потом оформим протокол. Маша кивнула головой.

— Вы сирота. Ваши родители погибли в той известной аварии, когда автобус с артистами упал с моста в реку?

— Да. И дедушка мой тоже погиб.

— Сколько лет Вы провели в детдоме?

— Два года. Восьмой и девятый класс. У нас не было других родственников. Только бабушка, но она попала в больницу с инфарктом и потом ей не разрешали оформить над нами опекунство, она почти два года этого добивалась.

— А потом, после девятого класса?

— А потом надо было выбирать себе училище и осваивать профессию. Выбора особого не было. Только училище. Только рабочие специальности. Маляр, штукатур, повар продавец. Я хотела в университет, как брат, но в детдоме учат только до девятого класса, а потом в ПТУ. И я выбрала профессию портнихи. Решила, что буду как бабушка, художник по костюмам. Модельер одежды. Но там готовили швей мотористок. Мы с утра до вечера шили наволочки и пододеяльники, строчили простыни и полотенца. О десятом классе и речи не было. Бабушка возмутилась, походила по инстанциям, и я стала посещать вечернюю школу. Год не доучилась, бросила эту швейную контору и два года отучилась в кулинарном училище. Получила профессию повара. Сдала экзамены за курс средней школы и поступила в универ, как и хотела.

— По льготе, как сирота?

— Нет. Сама все сдала и поступила на общем основании, по конкурсу. Все мои льготы кончились после кулинарного училища, как только мне исполнилось восемнадцать лет. Государство вырастило, дало профессию, дальше сама. Бабушка мне только место в общежитии как-то устроила. У нее с нашим ректором какой-то блат. Кажется мама ректора и моя бабушка подруги. Я точно не знаю, но бабушка мне сказала, то если возникнут какие проблемы — иди к ректору и все расскажи. Вот я пошла и устроилась вечерней уборщицей.

— Много платят?

— Двенадцать тысяч в месяц, плюс стипендия пять пятьсот. Летом с братом поеду на стройку. Подзаработаю и куплю все необходимое. Вы мне лучше расскажите про конверт из моей сумки.

— Конверт вызвал много вопросов. Во-первых: — в пакетике синтетический наркотик кустарного производства. Из новых. Сильно разбавленный. Вес почти пол грамма. Во-вторых: — Ваших отпечатков на пакетике нет. Обнаружили два отпечатка, но пока не ясно, кому они принадлежат. В общем то все удивлены, что обнаружили отпечатки. Обычно на таких находках пальчиков нет. В третьих: — теперь придется взять отпечатки пальцев у вашей бабушки, у брата и его девушки.

— А у них то зачем?

— Как зачем? Вы ведь от них приехали в университет. В субботу и воскресенье весь университет обшарили вдоль и поперек. Две собаки работали. Много чего интересного нашли. Этого конверта не было. Сто процентов. В понедельник появляетесь Вы и появляется конверт. Откуда он появился? Уже в субботу и в воскресенье весь техперсонал университета был оповещен о происшествии и о работе полиции. Все аудитории и туалеты заперты на ключ. Ключи выдаются строго под расписку. На ночь все двери запирались. Сторожа все проинструктированы. Казалось, все вокруг чисто. Откуда появился конверт? Кто-то принес. Кто? Есть версия, что это — Вы. Вы не знали о происшествии. Вы пришли рано. Вы убираете триста восьмидесятую аудиторию, где нашли наркотики. Вы постоянно нуждаетесь в деньгах. Да и о конверте Вы рассказали не сразу. Долго размышляли. Ведь так?

Сергей Константинович произносил эти слова и внимательно наблюдал за Машей. Она явно испугалась. Отрицательно качала головой и безотрывно смотрела на него. Глаза все больше расширялись и наливались слезами.

— Не надо плакать. Тушь потечет.

Но слезы уже текли прозрачными дорожками. Маша дергала веревочки рюкзака, шмыгала носом и трясла головой.

— Вот возьмите. Следователь придвинул к ней коробку с салфетками.

Вместо «спасибо» Маша опять затрясла головой, схватила две салфетки и прижала их к глазам.

— Это не я! Клянусь памятью родителей. И дедушки. Я не приносила этот конверт. Где я могу взять наркотик? И я не крашусь.

Она высморкалась в мокрые салфетки, скатала их в шарик и кинула куда-то в рюкзак.

— Почему Вы не краситесь? Все молодые девушки красятся.

Маша оторопела от вопроса. На секунду застыла, удивленно глядя на следователя.

— Какой смысл краситься? Тренировки два раза в день. Пол мою два раза в день. Пот ручьем. Душ принимаю два, а то и три раза в день. Постоянно переодеваюсь.

— А косметичку такую огромную зачем с собой носите?

— Как зачем? Мыло, мочалка, шампунь, крем для рук, крем для ног, пластыри всякие, бинты.

— А крем для ног зачем?

— Как зачем? Ноги болят. Мозоли, ушибы. Там и массажный крем, и заживляющий, и смягчающий. Если за ногами не следить, скоро ходить вообще не сможешь. Постоянно покупать приходится и стоит все это не дешево.

— Вот. Отсюда и вытекает версия о Вашей причастности к этому конверту.

— Нет. Маша покачала головой. Это не я.

Она уже спокойно смотрела в лицо следователя и рассуждала:

— Если принять за истину тот факт, что я конверт не приносила, значит, кто-то из персонала. Кто?

— Правильно. И этот кто-то был в том крыле раньше Вас. А потом зачем-то засунул этот конверт к Вам в сумку. Попал в запертое помещение. Рисковал, вдруг Вы вернетесь. Зачем? Где взял ключ?

Маша во все глаза таращилась на следователя.

— А камеры наблюдения?

— Половина камер не работает. И, оказывается, на ночь камеры внутри помещения вообще отключают. В общем, версий несколько. Все проверяются. Сейчас я Вас отведу в другой кабинет, для составления фотопортрета того парня, что на Вас кричал в туалете. Потом Вы мне оставляете телефон и адрес проживания Вашего брата. Подписываете протокол. Получаете подписку о невыезде, и я попрошу, чтобы дежурный отвез Вас в общежитие. Вы ведь сегодня на занятия не пойдете?

— Нет. А вы дадите мне справку, что я была у Вас весь день?

— Дам. А Вы сегодня пойдете пол мыть?

— Нет. Сегодня не пойду. Надо кроссовки высушить. Позвоню Марковне и предупрежу, что завтра с утра все вымою. Приду пораньше и вымою.

Глава 7

Про Димку и про Юрика.

В общежитии Маша пристроила кроссовки в сушилку и решила выспаться. Она могла спать сколько угодно в любых условиях. Самое главное — залезть под одеяло с головой. Она оставляла маленькую дырочку для дыхания и моментально засыпала.

Разбудила ее Чашкина. Она плаксивым голосом гудела над головой:

— Маша, вставай. Ну, сколько можно спать? Я тебя пять дней не видела.

Маша высунула голову из под одеяла и, улыбаясь, смотрела на Наташу.

— Соскучилась что ли?

Они пили чай, когда в комнату ворвались две старосты Алка Захарова и Алька Егорова и направились к Маше.

— Ты сегодня пол не моешь?

— Нет. Обувь вся мокрая. Сохнет. Завтра с утра вымою. А что случилось?

— Димка Назаров в окно упал. С третьего этажа. Из триста восьмидесятой аудитории.

— Когда?

— Сегодня. После занятий. У нас в триста восьмидесятой аудитории была последняя лекция по правоведению, на весь поток. После лекции мы пошли на старостат. Сидим, и вдруг секретарша прибегает и сообщает эту новость.

— Так он жив?

— Жив. Но поранился сильно. В реанимации. Без сознания.

Алка и Алька говорили одновременно. Все девчонки собрались вокруг них. Спрашивали. Переспрашивали. Уточняли.

— Маша. Он тебя искал. В первый раз он с Вовкой Морозовым приходил. А потом один приходил, телефон твой спрашивал.

— А зачем я ему?

— Говорил, что ты должна передать ему письмо.

— Я?

Алька Егорова кивала головой и вопросительно смотрела на Машу.

— Очень странно. Никакого письма никому я не должна передавать. Ты ему дала мой номер?

— Не дала. У меня телефон сел. Он пошел искать твой телефон у других девчонок. Но это было уже после лекции. Почти все уже разошлись.

Маша не могла уснуть.

— Димка. Димка. Как же так?

Димка тоже занимался боксом и часто, вместе с Вовкой Морозовым, подсаживался к Маше с Наташей в столовой.

— Разрешите, нашему вагону с маленькой тележкой прицепиться к вашему локомотиву.

Маленькой тележкой он называл себя, так как ростом был, как и Маша, метр шестьдесят пять. А локомотивом называл Наташку, так как она была неудержима на спортивной площадке и любила командовать. Димка называл себя ботаником и всем рассказывал, что пошел в бокс, так как его били пацаны во дворе. Потом он из всех побил, но остановиться уже не может. Постоянно ощущает желание кого-нибудь побить. Димка был весельчак и балагур. Наташка его обожала, за то, что он постоянно пел ей дифирамбы.

— Натали — ты фурия, — говорил он ей. Ты вчера так мочила всех на площадке, что твои соперники скоро будут выходить на площадку в касках. Ты торнадо, ты тайфун, ты смерч.

Машу он называл — «Моя молчаливая собеседница…» и спрашивал: — И зачем ты накрутила у себя на голове такую высокую кичку? Я люблю девушек с распущенными волосами.