Бесплатный фрагмент - Ветер веял…

Ветер веял…

Далёкое-близкое

Лестница в облако

По шажочку, по ступеньке

Кто наверх идёт, кто — вниз.

Стоп!

Передохнём маленько

И опять ступаем

В жизнь.

Спуски, лестницы, подъёмы.

В гору тяжело идти.

Тянет нас к вершинам, кроме

Тех,

кто спит в своём пути

И не видит мир высокий,

Не стремится к небесам

И не ждёт чудес с Востока,

Всё сверяя по часам.

Восхожденья и паденья,

Год за годом новый шаг.

Падают, летят каменья,

И не дремлют бес и враг.

Виртуальные высоты:

Крылья ищут высоту,

Забываешь, где и кто ты,

И ныряешь в пору

Ту,

Где гладки крыльца ступени,

Стёрся в мамин дом порог,

Яблони цветут, сирени

В мае каждый

Божий год

Да с иконы Спас печальный

Цепко проникает в грудь,

Шепчет

Или это чайник

Провожает в дальний путь…

Вроде движешь по равнине.

Нет — по лестнице идёшь,

Несмотря на снег, лавины,

Ветер, солнце, грозы, дождь.

Мы взбегаем по ступеням,

Иногда прыжками.

Скок!

В синяках уже колени,

Бьётся сердце,

Колет бок.

Обопрёмся о перила,

Оглянуться нету сил…

Жизнь — что облако уплыло,

Смерть — как пропасть без перил.

Ветер веял…

Ветер встретил вечер.

Свечи

В хатах белых люди жгут.

Добрые витают речи,

Смех и радость

там и тут.

Ветер вдруг поверил

в вечер —

У народа мир и лад.

Мы обнимемся за плечи,

Не скрывая нежный

взгляд.

Ветер веял. Светел вечер

Той планеты круглый год,

Где летит любовь

как кречет

И милует север тот.

Ветер ничего не весит,

Вечный носит лёгкий знак.

Наши утопив печали,

Времени бежит река…

Успеть бы

По горней двигаюсь тропе,

Воинственные снегопады сзади.

Подняться к ангельской толпе

Никто не гонит, Бога ради.

Я сам иду, почуяв срок,

Успеть бы выправить мотивы

И мысли, что оставил впрок,

Чуть прояснить в тумане лживом.

Туда ли я стремлюсь во мгле,

Свалюсь не раз ещё с обрыва.

Мы варимся в добре и зле,

И одиночки лишь счастливы.

Взбираюсь круче — холод мне,

Но звёзды и Луна здесь ближе

И солнце ярче. В вышине

Уже я Значимое вижу…

След

За дальностию лет

остался лишь огонь.

Он тот же, что печной,

каминный.

Горит вечерний свет,

заречный он,

Холодный в осени и в зиму.

Неслыханно в обед

пылает летний жар,

В макушку лета звук

полынный,

Забытый скрип карет

Земной покинул шар,

Согнувший под Луною спину.

Не кончится куплет,

когда искрит костёр,

Он согревающий и

горько-дымный.

За дальностию лет

след жизни стёрт,

И толком ничего не видно.

Надежда

Часто мир в надеждах тонет —

Нет, не достигает Рая.

Издаём глухие стоны,

От предательства рыдаем.

Разум разрушают страсти,

И душа пощады просит,

Плачет обречённо осень,

И приходит лишь ненастье,

Но смывает наважденья,

Разливая лужи грусти.

Замораживая чувства,

Душу лечит только время,

Что с весной опять проснётся,

В льдинках непременно тая,

И звенит капель на солнце —

Вновь надежду привлекает.

В годах, закрытых поволокой

Веранда, сад, дорожка, пруд,

Тропинка убегает к речке,

Природный и обычный труд,

Дымок из побелённой печки

И лань из розовых кустов —

Совсем не пуганная живность,

А на ветвях и из листов

Крылатая порхает дивность.

Поют деревья и трава,

Ручей сбегает к водоёму,

На языке — Любви слова,

И ты еду готовишь в доме.

В муке лицо, в глазах экстаз,

Румяные пылают щёки —

Хотелось мне увидеть нас

В годах, закрытых поволокой.

Кристалл

На берегу златой реки

Играют нимфы — слух дивят,

А львы своих пестуют львят…

Цветных камений сундуки.

Вот изумруд! — Стекло. Кристалл.

Меж тем, в нём видится судьба:

Река, где в серебре борьба

Огней, ну а песок — хрусталь.

Не это главное — времён

Закручивает тонкий Свет,

И Ты увидишь фактум лет

Иль будешь в Мага обращён.

Не торопись, богат «прибор» —

Мерцание бежит свечи,

Мысль потеряется в Ночи,

Услышав странный приговор…

Всмотрись в магический кристалл! —

Кода-то я его читал…

Сказки

На белых ветках колдуны

Поддакивают треску ночи,

И двигаются валуны

На ту опушку, на сорочью,

Где близко подо льдом река,

У берега круты изгибы,

И древние стоят века,

Сосна, лет триста, на отшибе.

Любуется зимой заря

И гладит лучиком вершины,

А на макушке декабря

Здесь необычные картины.

В провале ночи у зимы

Секреты красоты и звука.

Чего там шепчут колдуны,

Костлявые сжимая руки?

Эльфы

Красивы эльфы и смелы,

Влюбиться могут в человека,

Потом останутся без века,

А ушки, острые, малы.

Они тонки, они сильны,

Изящно выстрелят из лука,

Печаль в глазах, в крови разлука,

Но в выборе своём вольны.

Веганы, любят свет, светлы,

В мечах куётся мощь велика,

И благородна святость лика,

Ручьи кристальны у ветлы…

Серебряный поток несли

И мудрость, тихую, без крика.

Куда их отослал Владыка?!

Ушли эльфийские послы.

Перун

Дожди и морось. Серый Царь

Вступил на трон и правит миром,

Свою разбрасывая хмарь

Под звуки погрустневшей лиры.

Холодных, влажных покрывал

Его не счесть, и воздух серый

На капельках висел и спал,

Высокой подчиняясь вере.

Суровый венценосец крут

И чёрные нагонит тучи,

Если заметит, что не чтут

Его дары, и тут уж лучше

Молиться доле в темноте —

Он молниями отстреляет,

Зажжёт сосну на высоте,

Порывом ветра погуляет

И будет близоруко зрить,

Довольный огненной проказой…

Дождь начинает длинно лить

По свыше данному приказу.

Серебряная дама

Я заснул, утомился, знамо,

Вдруг

Из капельных нитей сна

Появилась в серебряном дама,

И морозом обдало меня.

Смерть-не смерть — безликая дама.

Заглянула в душу тоска,

И из сумрачного экрана

Протянулась в блёстках рука.

В жилах кровь застыла,

Но пряный

Воздух меленько задрожал,

И в серебряном скрылась дама,

Как её сверкнувший кинжал.

Я от острия вскрикнул.

Мне рана

Грудь, растерзанную, пекла,

Но планета проснулась рано,

И от смерти душу спасла.

Серебро осветило, как пламя!

Я поднялся с болью в груди.

Словно призрак,

В серебряном дама

Разливала ситом дожди.

Икар

Тебе молчание моё

Не описать и ни к чему,

Я брал подъёмы за подъём

Настойчиво, по одному,

Упорно шёл на высоту,

Срывался, разбивался в кровь,

Но, поднимаясь, верил в ту,

Свою блестящую любовь,

Что обжигала, но звала,

Сверкала в млечной синеве…

Достал и догорел дотла,

И словом утонул в молве…

Из сказки

Горячим кофе зимний день,

Синеет дым печной

И белая на белом тень,

И аромат свечной.

Пуховый снег из белых туч

Под яркой синевой,

Блеснувший золотистый луч,

Свет солнца огневой.

Лес замер, розовый разлив

Под спящею сосной,

Контрастом холоду Земли

В камине пышет зной.

В узорах окна шепчут миф

Из сказки предо мной,

И чудятся улыбки нимф

И голос неземной…

Перед мглой

Внезапный демон в вечер мой

На синей туче отрисован,

Летящий с красною Луной,

Изранен и исполосован,

Но не повержен, бледный, злой,

Гроза, что вслед, не поспевала.

Он в остановке перед мглой

Меня не видел — тьма кричала.

С кем бился накануне он,

Кого догнать не смог, не в силе?

Чернел иссИня небосклон

И молнии уж рядом били.

В досаде нехотя он встал,

Луне лечить подставив спину,

Улыбка жёсткая в устах.

Сверкнул зрачком и разом сгинул.

Одинокая гора

Там где-то одинокая Гора,

На ней кончаются пути,

И колокол эфир взорвал:

Бежать, лететь, вперёд идти?

Невидимый дракон грозой ревёт,

Бросая молнии как стрелы,

А ветер дует и зовёт,

И гонит нас на битву смело.

Снимать не вздумай тельный образок,

Пульс бьёт решительно по жилам,

Прямой удар, один бросок

Объединят в порыве силы!

Всем не уйти — потерь не избежать,

Ведёт звезда над той горою,

Блестит металлом чудо-рать

Под солнцем ясною порою.

Высок предел сияющих вершин,

Красивы водопады с кручи,

Их водами тяжёл кувшин,

Который разбивает случай.

Дай Бог, не оступиться, не пропасть,

Вернуться, виновато озираясь —

Уж лучше умереть и пасть

Перед лицом небесным Рая.

Над горизонтом Марс завис

Над горизонтом Марс завис.

Не лгут — оранжевый и красный,

Войною притесняя жизнь,

Он и красивый, и ужасный.

Алеют ужасы и страх

Зловеще, тихо и печально,

Кому-то горести и крах,

И крик отчаянья страдальный.

Он величаво проскользнул,

Кивнув землянам из знакомых,

Тревогой душу полоснул —

Готовьтесь люди к обороне.

Насторожился божий мир

И птицы приумолкли доле,

Архангел — воин Михаил

Защиту окрылял над полем.

Витязь

Шлем витязя, как купол у церквей,

Горит на солнце позолотой,

Гроза в сведённости бровей —

Ему сейчас не до охоты.

Орда идёт, и степь в пыли,

Ржут кони, лязг телег, кибиток.

Бывалая орда — учли

Ошибки, за какие биты.

Неторопливо, до весны

Поход, неслыханный, затеян,

И засеки пройдут они,

И будет страх в умах посеян…

Он — богатырь, но он один,

И далеко друзей заставы.

Огонь сигнальный виден им,

Но не уйти от переправы,

Где тоже враг висит волной,

И тучи серые над Русью…

Спокоен витязь пред войной,

Он сгинет, но орду не пустит.

Выбор героя

Я должен следовать

Судьбе,

Идти протоптанной дорогой,

Не обращаться за подмогой

И не роптать от ран и бед,

Взывать с мольбой к Отцу-

Творцу? —

Ему б свои объять заботы…

Я от субботы до субботы

Спешу к законному

концу.

А что потом? —

Опять борьба,

За воплощеньем воплощенье,

Ряд обязательных лишений,

Которые и есть

судьба.

Иль должен допустить порыв?!

Идти наперекор устоям? —

Тьма тучами просвет закроет,

Но не на вечно —

до поры.

В ней я умчусь с надеждой

Жить,

Сражаться, гибнуть, возрождаться…

Кровь на снегу в неполных двадцать:

Бородино,

Полтава,

Сить.

Война войной…

Иду живой,

Энергии вбираю Слова

И жду, как пряник, дня Петрова,

Оттягивая (день)

Роковой.

Прощай

Война холодная на небе

Мне в душу смотрит не хитро.

Я верю в русскую победу,

Но сильный разыгрался шторм.

Слов разума не слышит тело,

И колебаний нет в душе.

Река разлуку плавно стелет,

И нет возврата мне уже.

Прощай!

Нам выпавшей дороги

Конца не видно…

Дышится легко.

Я только твой —

спроси у Бога,

Но мы не выбрали покой.

Как счастлив я, тобой любуясь,

И каждый раз,

и каждый раз

Я сладко обо всём забудусь,

Увидев свет родимых глаз.

Мы позже встретимся на небе —

Над нами чёрная гроза.

Не доведётся, а вот мне бы

На миг пропасть в твоих глазах.

Слов разума жизнь не хотела,

Доверилась своей судьбе.

Душа моя не слышит тело

И в высоту берёт разбег.

В овраге

На бранном поле тишина

И изредка людские стоны.

Вновь удивляется Она,

Земля в кануне похоронном.

Стемнело. В «занемоге» спят

И раненные, и живые,

Да филины во тьме вопят

На лихолетья роковые.

«Не снять кольчугу. От травы

Тепло сейчас — она в кровище,

Боль жжёт пробитой головы,

Но вражеские смяты «тыщи»!

В конце послышались «Ура!»

И топот бешенной ватаги.

Неужто выгнали вчера

Врага, а я лежу в овраге?

Светает, холодно в груди,

Лежать нет сил, зияют раны.

Какие битвы впереди,

Не важно — биты басурмане.

Над бранным полем хладный дух,

Пар кое-где, луч солнца ранний,

Потери — страх — один из двух,

Простите, я уже не встану…»

Вернулся

Застрял на лунной высоте,

Кружусь вокруг Земли,

дурачусь.

Луною сорванным листком

Возникну.

Воздух чист,

прозрачен.

Кораллы беленной травы

И лапы елей иней

хватит.

Как нежно снегири правы,

Поющие над тёплой

хатой.

Проснусь в звенящей тишине,

Зелёные ползут узоры,

А наваждения в окне

Выглядывают

из моих историй.

Огонёк

Серыми дождям сдавлен,

Темнотою околдован,

Огонёк увижу дальний,

Там на страже чёрный ворон.

Клювом мудрости исполнен,

Он не каркает, а грозен,

Он — последний жизни воин,

У него застыли слёзы.

Очи строгие, избавлен

От мольбы и состраданий,

Был рождён под Ярославлем,

Жил у волхва, видел дани.

Ворон чёрный без седины,

Знаю, зришь, огнём исполнен,

Подожди меня — не сгину —

Грозные бушуют волны…

Удар

Сверкают звёзды на разлуку.

Волхвы убиты!

Визг и шум,

Царь поднял для сигнала руку

И взмахом подал знак на штурм.

Раздался лязг и топот лавы,

Свист тысяч выпущенных стрел,

На крики жуткие оравы

Падение убитых тел.

Крутые стены, башни-туры

И рвы заполнены водой,

Священники читают суры

Над многочисленной ордой,

Но поздно, сметены ворота

И тьма ворвалась во дворец,

Резня, убийства. Позолота

Поблёкла, и в крови венец…

…По голове удар, и сразу,

Сонм звёздочек из глаз,

из рун…

Эпохи, времена и сказы

Невольно будоражат ум.

Тьма и свет

Тьма наступала и огонь.

Герой вступился —

Пал герой,

Стелились гарь и дыма вонь,

Защитники теряли строй,

И мир теней мелькал вокруг,

Туда сходили дети Ра.

Изранен родственник и друг,

И доживём ли до утра?!

Тьма обступила.

Бьётся муж,

Богатыри стоят стеной,

А женщины в кристаллах стуж

Любовью делятся земной

И неземной,

Встают в ряды,

Ласкает раненных слеза,

Живой и неживой воды

Льют родники, и льёт гроза…

Молитвой звёзд сомлела тьма,

Огонь борьбы возвысил Свет,

А утро солнечного дня

Всходило и гасило бред…

Карма

Знакомые пушки гремят

За рекой,

Там дождь и сверкают

Зарницы,

Бог благословляет

Державной рукой,

И молнии бьют

Из десницы.

Знакомые ветры

За звёздной

Горой

Завинчиваются

Для смерча…

Покажут значения

Карты Таро —

Маршрут напечатают…

Вечный,

Невидимый,

Хитрый,

Случайный

И злой,

Он — путь твой,

Меняющий

Лица,

А Бог не мешает —

Дрожащей рукой

Тебе освещает

Темницу.

Узник

Темница, высоко окошко,

В решётке толстой серость туч,

Прохладно, но к своей рогожке

Привык, ловлю от солнца луч.

Нет развлечений — всё удумал

Давным-давно десятки раз,

Здесь шорохи и лязги шумны

Который день, который час.

Я в башне — воет ветер слышно,

Стихи пишу, иначе, смерть,

Надсмотрщику читаю вирши,

А тот, что камень — тих и тверд.

Египетская ночь

Быстро зарево ложится

На пески, жарой пролиты,

Пирамиды и гробницы

Спят, вниманием забыты.

Тени в чреве очернятся,

Сфинкс воспрял — зрачки в глазницах,

С вечностью спешит обняться

Нила мутная водица.

Ночь. Египет в тьме пылится,

Звёзды не слепят прохожих.

Не утихнет враз столица —

Бродят тайны древне-божьи…

Базилевс

Узоры на стенах и вензеля,

Удобно мне на троне — враз желанья,

Кому-то там возделывать поля,

А я …чуть обозначу дланью,

И слуги бросятся исполнить мига блажь,

А хоровод наложниц заневолит,

И уплывёт рассудок верный наш

За эти стены, город, поле.

Загадки власти вовсе не понять

Не будь у власти. Слуги лестно врут,

Кого-то я казню опять,

Кому-то плаху отзовут.

Чалма, что продолжает жаркий мозг

Сверкает изумрудом в троне,

Течёт и утекает тихо воск,

Я прячусь в сумрак оборонный.

Ещё Софийский храм — Христоса дом,

Потом придёт весть от Аллаха,

Пока же есть печаль с икон —

Печаль Востока в падишахе.

Жару на улицах не отменить,

И девушки — в улыбках жемчуга,

Хочу с женитьбою повременить…

Как кстати на тарелочке нуга

И виноград, и дыня на меду,

Задумчив танец миленьких девиц,

И тоненькую, ту, я уведу,

Что смотрит из-под длинных влёт ресниц.

Шелка кругом, она парит в шелках,

Восток — не Запад, мудр и тонок,

Любовью в опытных руках

Нельзя унизить; голос звонок.

Смеётся в неге трепетная лань,

Дрожит в истоме тело жрицы,

Мы позабудем утра рань,

Пусть счастье разожжёт девицу.

Прохлада ночи нас не остудит,

У нас родится гениальный малый,

Который нас спасёт и оградит

В годах от царствия усталых,

Придёт ислам — на стенах вензеля,

Узоры хитрые и линий вязь.

Потоки, завихрения, поля —

Минутой жизнь как будто пронеслась.

Палач

Красиво ты взошла на эшафот,

Все обалдели, тайно воздыхая,

Она — красавица и, зная наперёд,

Не укрывалась, взгляды ублажая.

Как будто не видала никого,

Смотрела прямо (светятся кудряшки)

И зажимала с рваным рукавом

Какой-то образок мольбы вчерашней

И улыбалась… В маске зрил палач.

Он был могуч, мечом играя,

Стоял спокойно, плачь-не плачь,

Толпа роптала, обмирая.

Напротив казни ратуша и трон,

Священник, судьи, местная элита,

Ну и, конечно, самый главный — Он,

Ему при жизни статуя отлита.

Он созерцает исподлобья акт,

Ухмылка мстительная: «Отказала — вот!»

И пальцем отбивает кресло в такт

Литаврам, окружавшим эшафот.

И поднял руку — спрянула толпа,

А воздух в круге стал звенящим,

И у позорного столба

Она сорвала крест Хранящий!

Палач взмахнул, сверкнул кинжал!

Все ахнули — палач упал.

Короткий стон, в крови помост,

И он тянулся на погост.

Она метнулась — прорезь глаз,

Знакомый блеск сияет в них,

Сорвала стоном маску враз —

Под нею был её жених…

Заголосили, шум и гам

На площади в пылу густом,

С ладони выпал крест к ногам,

Вмиг превратившись в красный ком.

И с криком, выхватив клинок,

Она вонзила в грудь себе…

Кровь тонкой струйкой в ручеёк

Стекала тихо, по судьбе.

Босфор

Совсем без зелени Стамбул,

Мечети, минареты,

Надземный источает гул

Из тысячи секретов.

Лишь море дарует покой,

Когда ветра в отгуле,

Меж стен Босфор течёт рекой,

А чайки — в карауле.

Две части света стерегут

И путь морской в Тавриду,

Полуденное солнце жжёт

И гонит тьму из вида.

Стамбул возлёг на берегу,

Сковал собой округу,

А в Золотом стоят рогу

Кораблики друг с другом.

Константинополь и Стамбул,

Царьград, седая Троя —

На каменном его горбу

Всегда от бед устроит

И уничтожит, и спасёт

В разврате и молитве,

И белым облаком несёт

На следу (ю) щие битвы.

Свет Востока

В мечети шейха красота

Повисла — Божья благодать,

Небесная видна верста

И каждому своя звезда,

К Всевышнему ведёт канва

(Лишь образ Сущего и вязь!),

Охватывают кружева,

И отступают боль и грязь.

Мозаика и высота:

Молитва просится из уст,

Нисходит вязко доброта,

И твой сосуд уже не пуст,

И счастлив древний Исфахан,

Его коснулась Божья длань,

В мечети шейха свят Иран

И умирают гнев и брань…

Неяркий свет и простота

Узор искусный отразят.

Дни пронесутся и лета,

Но в восхищении глаза…

Господа

Поэту слова не давали,

И замер мир, потух фонарь,

Застыл, читающий Тропарь,

И всюду Чёрные сновали.

У Чёрных этих тьма ножей

Да деньги в поясных карманах,

Они тебя засудят рьяно,

Проткнут и бросят на меже.

Поэту зажимали рот:

Перо, бумага — блажи рая!

Избитый и толпой облаян,

Он двигался на эшафот.

Поднялся и в последний миг

Обвёл всех взглядом без ума,

И поклонился. Плахи тьма

Шатнулась, убивая лик.

«Суровый век, поганые года», —

Оправдывались люди тихо…

Без Мысли веселилось Лихо,

И восседали господа.

Царица Та-Ма-Ра

Царица Тамара огнём

Жжёт сакли, сея войну,

Витязи длинным мечом

Озолотили казну.

Правителю нужен закон,

В горах непокорен люд,

Но мысли её далеко,

Не видят цепей и пут.

Дышит наследница гор

Розами и мечтой,

Что пронзает простор

Молнии быстротой…

Волны бьются в скалу,

Где Демон с ветрами ревёт,

Не подчинён никому,

Лишь Тамару зовёт.

А, та, шелками горя,

Плывёт, тонка и легка,

Придворные говорят —

Знойный мираж Песка.

***

Себя же на троне являя,

Духом и статью сильна,

Она судьбой управляет.

Царица Тамара Она!

Коварны ласковый голос,

Взгляд горячее вина,

А чёрный с отливом волос

Не распускает она.

Сочувствует Демон подруге,

Завистников ширится тьма,

Волнения здесь и в округе,

Пощады не терпит молва.

Царица грозна и в чертогах

Повелевает одна,

Смело! Но за порогом

Её не слышит страна.

«Зачем мосты и дороги?

Спокойствия нам. Тишину!» —

Закоренели тревоги,

Сбрасывая новизну.

Тамара не кажет вида,

Не шевельнётся бровь,

Правнучке от Давида

Ещё незнакома Любовь.

Дева жестка и жестока,

Но не гордится она,

Что вовек одинока,

Предназначенью верна.

Тамара давала обеты,

Не спрашивай лексикон,

Церковь ей молит приветы,

Грузия — низкий поклон.

Горят над страною зарницы,

Но помнит её народ —

Святой, православной царицей

История назовёт.

P.S. А доля поэта иная,

Поэту претит мишура,

И МаРа Та принимает

Благословенье Пера.

Отрывки из поэмы «Царица Тамара»

***

Ты вся сегодня неземная,

Небесный дух спустился вниз.

Красива! Что красива зная,

Ты правишь сотней колесниц.

На теле шёлк, как пух златой.

Ты и златая колесница

Коней, несущихся в запой,

Летите в поле белой птицей!

Гипноз разящего меча —

Смятенный враг обмяк ногами,

Но побежал, «Аллах!» крича,

Валясь, запнувшись, очагами.

Победа полная! — Она

Метает искры, щёки жаром,

Шатры горят, и в свете дня

Рать тушит частые пожары.

Никто не скрылся, словно гурт

Татары, персы, турки, греки —

Рабы теперь, от страха мрут,

Нажива губит человека.

Тамара знак даёт рукой

Со свитой мчит на пир законный…

Студёной с брызгами рекой

Кура неслася между склонов.

Царица

Спадают волосы на грудь,

Царица смотрит вожделенно.

Вдох затаился у Вселенной,

Молочный проливая путь.

Она идёт — молчат слова,

Лишь слышен цокот оглушённый,

Затмила взглядом обронённым,

И ты как зелена трава.

Но в восхищенье мир вокруг,

Она же в тайне не мгновенной —

Сознание слепит нетленно

Тот витязь, проскакавший вдруг.

Кто он?! На Ней златой наряд,

И лучшие блестят каменья!

Царица смотрит вожделенно

На выстроившийся парад…

Опять

На повороте сих времён

Тобой хочу быть очарован.

Кружит над нами

Чёрный ворон,

Возмездием вооружён,

И молнии

С пяти сторон,

И ангел с лучезарным взором.

Последний всплеск! Мы пропадём,

И я кончиной буду скован,

Тебя спасая,

Уготован

Потоп великий под дождём,

Но счастья миг мы украдём

Под нашим возведённым кровом.

Дух с тела. В мире неземном

Я буду ждать

На пике горнем

И любоваться шторма воем,

И думать только об одном,

Как обниму тебя потом,

Опять

Предельно очарован…

Прощание

Расчёсывая гриву дней,

Отмаливаюсь от грехов.

В дубраву вековых стихов

Пущу уж загнанных коней,

Нырну в волнения реки

Безвремений…

В тиши

Озябну частотой глуши,

Не формируя чувств полки.

Очнусь от пустоты тебя:

Куда пропала как мираж?

В сердцах сломаю карандаш,

Последней клеточкой любя.

Твоей божественной яви

Сдаюсь,

И снам повелевать,

Но, листьями устлав кровать,

Моих вибраций не словить.

Я на себя грех не приму —

Святые бьют в колокола,

Хоть раздевайся догола

И белую стели скамью.

Сгорает век в закате дней,

Твой образ уношу в груди.

Ах!

Вот мои идут дожди —

Они прощанию верней…

В любви

Любовь хрупка на облаках

В воздушных грёзах голубых.

Мы часто — глупые рабы

Её.

В Её святых руках.

В Её невидимом плаще

Причина жизни… вообще

С обманом искренним в стихах.

В стихах поэта страсть и боль,

Не позволение забыть

И обещания любить

До гроба.

Правды соль

Никто не знает — так дано:

Не суждено и суждено,

Жгут искры в перекрёстке воль.

Любовь ведёт ударом бурь,

Несбыточных даёт надежд

И вырывает из одежд

Тела,

И словно бродит дурь

В крови, мятут энергий «Чу».

В переизбытке чувств кричу

И обнимаю дней лазурь…

Живица

Ты идёшь. Перелетают птицы

Рядом, впереди и за тобой.

Судный бой,

Он, видимо, случится —

Прозвучит на паузе гобой.

Ты прекрасна — белая страница

И ничья в улыбчивый покой,

А с тоской

Не стоит торопиться.

Ласково ещё взмахни рукой.

Ты моя. Раздумий вереница

Приведёт в тупик на пустыре.

В январе

Я превращусь в синицу,

Не склюю рябину во дворе.

Ты увидишь. Писком повторится

Зов крылатый, слышим на заре,

На горе

Сосна хранит живицу,

Где Любовь застыла в янтаре.

Небесный звук

На знании эпох, наук

Мои теряются года,

Лишь вспыхивает иногда

Прозрение —

Небесный звук

Слов, затерявшихся во мгле.

Они печалят разум мне

И радуют нежданно вдруг.

Вдруг я меняюсь от зари,

Вспылаю от девичьих глаз.

Мне сверху будто бы указ

Писать.

Искать,

Творить

Слова. Они не для себя —

Другим раздумья и судьба,

И счастие, и розмарин.

В сомнении несущих сил

Пытаю ждущие листы,

Которые читаешь ты,

Быть может.

Чувствуется пыл,

Быть может. Этого не скрыть.

Года летят, теряю прыть…

Зачем я, отрешённый, жил?

Сказочный узор

Огонь пылает. Чары гор

Висят над зеленью долин,

Рисует сказочный узор

Лежащий камень-исполин.

Дотронься — ведает рассказ

О достославных временах,

Дух, первозданный, не угас,

В тех нераскрытых письменах.

Ветра гуляют, гонят рок

По перевалам, с облаков,

Кавказский ублажая бок

И голову седых снегов,

В ущельях нарастает звук,

То реки, талые, бурлят,

Орлы, описывая круг,

Над очевидностью парят.

От солнца, воздуха и гор

Сплетается в садах лоза,

Блаженная с древнейших пор,

И радостью пьянит глаза…

Тамара

Скуп на слова порой поэт

И призадумается крепко.

Стрелой мелькнули сотни лет,

Часы отсчитывают метки,

И в серо-дымных временах

Вдруг остановка в горном храме,

Сияние в его стенах

И на плечах прекрасной дамы,

А на челе — стремлений след

Возвышенный поток желаний,

И, кажется, ей двадцать лет,

Всё впереди: любовь… обманы…

Стрела высоко — не достать,

Но как чудесно то виденье!

Заметно начало светать,

И рань сверкала в пробужденье…

Здесь созерцать решил поэт,

Чуть погостить в далёком царстве.

Его всегда чарует свет

И еле слышимое: «Здравствуй!»

Водопад

Кто видел водопад в горах,

Издалека узнает шум

И с придыханьем скажет: «Ах!»

И освежит холодный ум.

На миг задумается он

О чём-нибудь — блажен поэт,

Сожмётся череда времён,

Слов завертится менуэт.

А позовёт — мы улетим

В века далёки и чудны,

Узнаем, если захотим,

Как жили люди, кто они?

Одна — царица, тот — миджнур,

Злодеи и святые там,

А ваш любезный трубадур

Пошлёт привет иным летам…

Шумит приветно водопад,

И жажду мягкою волной

Здесь путник утолит, и рад

Водой омыться ледяной.

Вниз извергается поток,

Купают брызги чистотой —

Притронутся к душе чуток,

Сияя нежной красотой.

Он будет вслед прохладу лить —

Идти легко теперь вперёд,

И слух покоить и холить —

Запомни, путник, поворот!

Заключение поэмы

В невежестве моих потуг

Проходит жизнь, гуляет смерть,

Но невозможное посметь

Не побоюсь.

Вселенной круг

Над головой пьянит её,

И свет звезды, высокой, льёт

Смирение —

Мой враг

И друг.

Друг раны лечит и

                В вине…

Друзья-подруги знают сказ,

Как помнит облачный Кавказ

И шепчет вечерами мне

Истории,

       Что ждёт

               Любовь

В речитативе старых слов,

В восточном кружевном окне.

Восток ласкает стены гор,

Но вдруг наскакивает тучей,

Сминая аромат везучий

Лозы, плетущей

              Снов узор;

Несётся бешеной лавиной,

Водой зелёной ест долины,

И будит эхом

            До сих пор.

Царские лета

У камня

У камня серого стою,

На перекрёстке, перепутье,

Перед собой не утаю —

Я в поражении, по сути.

Кружит метель. Мне не понять,

Что дарит карма, забирает,

А текст на камне с буквой «ять»,

И кровь по жилам не играет.

Обратной нет дороги, стоп,

Замёрзну, знаю, каменюкой…

Не помню, как вернулся, чтоб

Пройти заслуженные муки.

Сорока

Зима. Ты мёрзнешь одиноко

В снегах, пропахших белизной,

По веткам прыгает сорока,

Она, как мы, не любит зной.

Ещё не натопилась печка,

И ты накидываешь плед,

А ледяным изгибом речка

Уводит углублённый след…

Ушёл казак, когда вернётся

Никто не знает, даже Бог.