Бесплатный фрагмент - Мои любимые сказки — 3

Часть первая: О цветочках-лепесточках

О любопытном кабачке

— Я кто? — воскликнул Плодик, вылезая из цветка.

— Я кто? — закричал он в ухо проползающей рядом Гусенице.

— Пока никто! — заворчала Гусеница.

— А кем буду? — не унимался Плодик.

— Не кричи, дай подумать! — отмахнулась Гусеница, и, усевшись на листик клубничного кустика, начала энергично двигать челюстями. Она поедала листик, на котором сидела. Обглодав один, Гусеница переместилась на другой.

— Подумала?! — нетерпеливо спросил малыш и ткнул Гусеницу в бок.

— О чём? — удивилась Гусеница.

— Я кто?! — взвизгнул Плодик. — Ты обещала подумать!

— Когда я ем, — чавкая, заметила Гусеница, — я глуп и нем. Ты тоже глуп! Поэтому жди, когда я наемся, надоеда!

— Я надоеда?! — возмутился Плодик — Никакой я не надоеда, я любопытничаю. Разве это плохо? Я хочу знать, кто я! — он обиженно топнул ножкой и потянул плеть, на которой рос. Плеть легко вытянулась.

— О! — радостно воскликнул Плодик, — Так можно облазить весь огород!

За полдня непоседа продвинулся на целый метр и упёрся в забор. На заборе сидел Воробей. — Я кто?! — спросил Плодик птичку.

— Ты то? — Воробей озадаченно почесал пёрышком за ушком, — Ты не птица!

— Почему? — огорчился он.

— Летать не умеешь! — строго сказал Воробей и для убедительности чирикнул.

— Ну уж, не умею! — воскликнул Плодик, поднапрягся и вместе с плетью подпрыгнул на верхнюю кромку забора, крепко зацепился за неё, — Вот и летаю!

— Зачем за собой верёвку таскаешь? — спросил воробей, указывая на плеть, — брось её, она летать мешает!

— Не могу! — огорчённо вздохнул малыш, — Эта верёвка — моя материнская ветка. Она меня кормит. Я без неё не вырасту…

— Правда? О, тогда понятно! — радостно воскликнул Воробей, — Если без верёвки передвигаться не можешь, я знаю кто ты!

— Кто?! — спросил Плодик, затаив дыхание.

— Ты, ты, ты троллейбус! Вот кто ты! — ликующе закричал воробей. — Он тоже не может двигаться без верёвки. Только его верёвка называется провода. Если его рожки от проводов отрываются, он стоит и никуда не едет, не может. Сам видел!

— Не болтай ерунды! — послышался суровый голос из высокой травы на грядке, — Где ты, Воробей, видел троллейбусы на заборе? Чудак!

На дорожку выкатился игольчатый шарик. Шарик развернулся и оказался Ёжиком.

— Троллейбусы на банановые коробки похожи, только большие! — со знанием дела сказал вновь прибывший собеседник. — А этот маленький, зелёный, без окон, без дверей.

— Так, ещё не вечер! — ухмыльнулся Воробей, — Подрастёт, окна и двери прорежутся. Троллейбусы не сразу большими становятся. Они где-то из чего-то вырастают. Как мыслишь?

— Кто его знает, может, ты прав, — немного подумав, ответил Ёжик. — Я ведь с иголками тоже не сразу рождаюсь.

— Ты что, не хочешь быть троллейбусом? — деловито спросил воробей у Плодика. — Растёшь быстро. На забор взлетал, ростом был с меня. Сейчас в два раза больше ежа. Если так пойдёт, уже к вечеру станешь троллейбусом. Натянут твою верёвку между двумя столбами и будешь людей возить. Красота!

— Раз ты троллейбус, — вступила в разговор, неизвестно откуда взявшаяся Ворона, — слезай с забора, сломаешь! На чём мы сидеть будем? Давай, давай, слезай!

Плодик, прогревшись на солнышке, действительно подрос. Стал тяжёлым, попытался спрыгнуть, да не смог. Ус, отросший от плети, так крепко зацепился за забор, что не дал ему спуститься.

— Какой он троллейбус! — завопил снизу Червяк, — Он усами за забор цепляется. Где вы видели у троллейбусов усы, грамотеи?! Он рыба — сом! Вот такой сомище сожрал с крючка на удочке моего брата. Даже не поперхнулся! Караул! Спасайся кто может!

От воплей Червяка все, кто был рядом, разбежались в разные стороны.

Плодик остался висеть на заборе один. К вечеру следующего дня он ещё больше подрос. Плеть, на которой он висел, напряглась и стала потрескивать.

— Только бы ночь продержатся, — грустно подумал Плодик и тихо всхлипнул. — Завтра разберусь, кто я есть. Решу, что делать дальше. Если я сом, то надо реку искать, а если троллейбус — придётся выбираться на дорогу…

— Сам то, как думаешь, кто ты есть? — услышал он голос ночной птицы Совы, — Кем бы тебе хотелось быть?

— Мне бы хотелось быть кабачком! — печально улыбнулся Плодик. — Семечко, из которого выросла моя плеть, рассказывало, как хорошо быть кабачком. Сколько вкусных блюд можно приготовить из кабачка и что в каждом кабачке обязательно найдётся семечко, которое на следующий год опять посадят в землю. Из него опять вырастит кабачок. И так всегда! Значит, кабачок живёт вечно! Я тоже хочу жить вечно.

— Хочешь быть — будь! — строго сказала Сова и полетела по своим делам.

— Легко сказать «будь»! — засыпая, подумал он, — Однако, стоит попробовать!

Утром в сад на прогулку вышел мальчик. Увидев на заборе увесистый плод, закричал:

— Дедушка, смотри, какой кабачок на заборе повис, спелый уже!

Дедушка со всех сторон осмотрел огромный Плод и восхищённо заметил:

— Любопытный какой! На забор залез, молодец! Неси, внучок, его на кухню, к бабушке. Она из него кабачковую икру сделает, а семечки пусть на следующий год оставит. По всему видно, хороший сорт.

— Я кабачок! — возликовал Плод. — Захотел стать и стал! Спасибо тебе, мудрая Сова!

О червивом яблоке

— О-ё-ё-ёй! — кричало Яблоко. — Вылезай немедленно из меня, гадкий Червяк! Тебе что, других яблок не хватает? Бесстыдник! Я и так самое маленькое на дереве! Спасите! Кара-у-у-ул!

Червяк не обращал внимания на крики Яблока. Ел себе и ел. Когда наелся досыта, вылез на солнечный свет, сердито проворчал:

— Чего орёшь, глупое! Спасибо должно сказать, что я тебя попробовал. Вон сколько спелых яблок под дерево нападало. Хозяева вечерком в руки грабельки возьмут и скинут падалицу в яму на перегной.

— О-ё-ё-ёй!! Лиходей, ход во мне прогрыз! — не унималось Яблоко. — Я хотело в варенье попасть, в сахарный сироп. Хотело закарамелиться. А теперь что? Только на перегной! Изверг! Злодей!

— Прекрати истерику! — совсем разозлился Червяк, — Пока ты на ветке висишь, никто тебя в яму не отправит. Лучше силы береги. Уцепись покрепче, авось и тебя на вареньице пустят.

В это время к яблоньке подошли бабушка с внуком:

— Сашок! — обратилась бабушка к мальчишке. — Сорви яблок мне на компот.

Внучок ловко вскарабкался на дерево, прихватил с собой корзинку, уселся на самую толстую ветку, огляделся:

— Бабунь, а какие яблоки рвать покрепче или поспелее?

— Рви с красненькими бочками, — отозвалась бабушка. — Потряси яблочко около уха, если зёрнышки гремят, как в погремушке, значит, готово — его и бери!

Внучок ловко рвал с веток яблоки, укладывал в корзинку, когда набрал почти полную и потянулся за следующим воскликнул:

— Бабунь, смотри какое яблочко ладненькое, жалко, с червоточиной!

Бабушка приподняла за уголки фартук, сделала из него гамачок:

— Сашок, бросай яблочко в фартучек, я им полюбуюсь!

— Оно червивое! — разочарованно отозвался внучок.

— Бросай, бросай, — настаивала бабушка.

Бабушка поймала яблочко, потёрла его о фартук. Повернула червоточиной на солнышко. Червячок прогрыз мякоть плода насквозь, и через этот ход в яблоко заглянуло солнце.

— Ах ты, умница какой! — улыбнулась бабушка, — пустил солнышко в яблочко!

— Ты о ком? — слезая с дерева, удивился внук.

— Как о ком?! О червячке! — бабушка присела на садовую скамейку и продолжала рассматривать яблоко. — В моём детстве мама мне говорила: «Не то яблоко вкусное, что красивое, а то, что червячком и солнышком отведанное. Такое яблоко молодильным называется. Червячок не дурачок, он кислое и горькое есть не будет! Ты, доченька, червячковый ход пальчиком закрой и вокруг пальчика объедай». Ох, и вкусные те детские яблочки были, — печально улыбнулась бабушка, — Очень вкусные!

— Бабунька! — засмеялся мальчишка. — Червячка съесть не боялась?! И почему молодильные?

— Червячок не дурачок! — повторила, прищурившись, бабушка, поглядывая на солнышко через дырочку в яблоке. — Ему трудиться не лень, он давно в другое яблоко утёк. Давай мы с тобой это яблочко в сахарный сироп положим. До Нового года оно засахарится и украсит праздничный торт. Тогда поймёшь, внучек, почему молодильное….

Как сказали, так и сделали. Украсили сахарным яблоком новогодний торт.

Под бой курантов в Новогоднюю ночь папа разрезал торт на шесть частей — себе, маме, Сашке, сестрёнке, бабушке с дедушкой. Каждому досталось по кусочку торта и сахарного яблочка. Внутри плодика червячковый ход заполнился густым сладким сиропом. Сироп застыл, превратился в карамельную палочку.

— Смотри бабушка! — закричал Сашок, когда сахарная палочка из яблока выпала и звякнула о блюдечко. — В нашем с тобой яблочке солнечный лучик спал!

Мальчишка взял сладкую палочку положил в рот, почмокал:

— Ух ты! — улыбнулся Сашок, — теперь я знаю, какие яблочки зовутся молодильными — те, в которых солнечные лучики спят.

О злом перце

Новый день пришёл на землю с рассветом. Солнышко проснулось и отпустило свои лучики поиграть на верхушках деревьев, постучаться в закрытые бутоны цветов, поваляться в капельках росы. Сорванцы — лучики любили пору рассветной тишины, когда нет ещё людского гама, машинного шума. В это время они были особенно веселы и шаловливы.

Один из таких весельчаков случайно залетел в небольшой огородец рядом с аккуратненьким дачным домиком. Залетел и сразу же запутался в кустиках болгарского перца. Запутался потому, что грядка, на которой росли кустики, была небольшая, но густо посаженная. Кустикам было тесновато, вот они и жались друг к дружке.

— Ай, как вы хороши! — восхитился лучик красивыми толстокожими плодами сладкого перца — Замечательно!

Лучик постучался в лениво открывающийся цветок:

— Тук — тук — тук, вылезай! Пора показаться каков ты, вылезай ленивец!

Цветок отворился, и на свет явился пупырышек, будущий болгарский перец-красавец.

— Посторони-и-и-и-сь! — закричал пупырышек. — Убери свои ветки, поросёнок, мне солнца не видно!

Тот, кого пупырышек назвал поросёнком, был уже зрелым жёлтым плодом, тяжело свисающим с такого же невысокого кустика:

— Ты чё? Ты чё? Ты чё, пихаешься?! — возмутился тот, кого назвали поросёнком. — Не успел на свет появиться, и сразу ругаться.

— — Ха-ха! — взвизгнул пупырышек. — Раз только появился, значит, за себя постоять не могу? Ещё как могу!

Вцепившись в ветку своего куста, пупырышек принялся сильно размахивать ею из стороны в сторону, задевая ветки других кустов. От сотрясения не удержался и свалился на землю сосед, созревший крупный ярко-красный перец:

— Запиши, помощь! — по-болгарски заорал упавший перец, — Гепи! Убиец!

(Спасите, помогите!) (Хулиган! Душегуб!)

— Так будет с каждым, кто на меня хоть листик поднимет! — ядовито улыбнувшись, заявил пупырышек.

Перцы притихли, грустно опустили листочки. Никому не хотелось валяться на земле, где хозяйничали злобные слизни. Слизни пожирали всё, что плохо лежало.

К вечеру пупырышек немного подрос и оформился в настоящий маленький перчик.

Остальные кусты жались друг к другу, освобождая место под солнцем недоброму овощу. Через неделю все перцы на грядке ненавидели и боялись новенького.

— Какой гадкий! — тихонько шушукались между собой перчики, — Посмотрите, он на нас даже не похож. Мы все, как один, красавцы — крупные, полненькие, сладкие! А этот растёт длинным, тощим, от ярости сморщенным. Фу, несимпатичный какой!

Услышав недовольный шёпот, перчик заворчал:

— Тихо, устал я! Спать мешаете! Лучше пошелестите листиками колыбельную песенку!

— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, — тихонько запели испуганные перцы, — придёт серенький волчок, он ухватит за бочок и потащит во лесок…

— Ах, так! — заголосил сердитый овощ. — Вы меня волками стращать вздумали?! Ну, я вас сейчас!

Перчик неистово затопал ножками, закрутил хвостиком, замахал ручками, оторвался и УПАЛ.

Утром его подобрала внучка хозяйки огорода, отнесла бабушке на кухню:

— Бабуль, смотри какой худосочный перец! Он вроде спелый красный, но будто костлявый, почему?

— Почему? Потому что горький! — улыбнулась бабушка, — Смотри, внученька, не пробуй его, весь ротик сожжёшь.

— Откуда он такой взялся?! — удивилась девочка. — Разве мы сажали злые перцы?

— Нет, внученька, не сажали, — бабушка положила перчик на самую высокую полку в шкафчике, вдруг нечаянно кто откусит — обожжётся.

— Видно, у него к посадке сердце не проснулось, — вздохнула бабушка.

— Это как?! — удивилась девочка. — Разве у семян сердце бывает?

— А как же! — бабушка присела на табуретку, рядом посадила внучку, — Помнишь, по весне мы семена в тряпичные мешочки раскладывали и к тёплой батарее привязывали?

— Помню, бабунечка! Я тогда решила, что они мокрые, и ты их сушишь.

— Нет, внученька, — улыбнулась бабушка, — я их согревала! В тёплых семенах сердечки просыпаются, семечко оживает. Весной ожившие семечки в земле прорастают, дают нам с тобой хороший урожай огурчиков, перчиков и тыковок. У этого видно сердце не проснулось. Если сердце спит, откуда доброта возьмётся? Бессердечные — всегда злые и горькие. Поняла?

— Поняла! — задумчиво сказала внучка, — Наверное, у нашего соседа Кольки сердце тоже ещё не проснулось, раз он такой злой. Все его прогоняют, никто с ним дружить не хочет…

Бабушка хитро прищурилась, с нежностью посмотрела на внучку:

— Ты его в гости к нам позови. Чаем напои. Конфетами угости. Пока вы будете мультики смотреть, я вам пирогов напеку. Авось и у него сердечко согреется. Сердце всегда на доброту и теплоту отзывается. Нашему перчику не повезло. Рядом с ним не оказалось друга с добрым сердцем. А вот Кольке повезёт обязательно!

О братьях сельдереях

В невеликом Садовом царстве в небольшом Огородном государстве жил-был король — овощ, звали короля — Сельдерей Белобокий. Сельдерей — вкуснейшая огородная трава. Всё в нем замечательно вкусно: и бородатые корешки, и витиеватые листочки, и черешки, те, что соединяют листики с корнями. Было у огородного короля три сына: старший принц — Сельдерей корневой, или Корешок, средний принц — Сельдерей черешковый, или Черешок, младшенький принц — Сельдерей листовой, или Листик. Обликом братья были совсем разные, характером тоже. Корешок был силён, крепок, во всём любил порядок и дисциплину. Черешок ловок, изгибист, характером напорист, не всякому ветру кланялся — упрямился. Листик красив, весел, смешлив, со всеми огородными обитателями дружен, к каждому в дом вхож. В летнюю пору росли братья не по дням, а по часам. Солнцем обогретые, дождями напоенные, червяками обласканные, красивые!

Позвал как-то король Сельдерей Белобокий сыновей на свою королевскую грядку совет держать:

— Вот что, сыны мои любимые, — начал король свою речь. — Скоро придёт моя пора на кухонный стол идти. Блюда разные собой украшать, людей изысканной едой угощать. Жена моя верная — королева Капуста Белокочанная, давно в засоле лежит, вкусная, хрустящая… Пальчики оближешь! Люди едят, наесться не могут. Жизнь с ней мы завидную прожили. Ни об одном дне не жалею и вам такой участи хочу. Выбирайте себе невест. Таких, чтобы гордились ими, чтобы не стыдно было на стол подать, гостей попотчевать!

— Да-а-а! — задумчиво протянул Корешок, — Задачку ты нам, отец, задал, не заскучаешь! Вчера Хрен столовый молодую жену Горчицу в дом к себе на грядку пустил, так она ему к вечеру глаза защипала. Сегодня не знает, как отделаться!

— Разве я сказал, что задача проста? — нахмурился Сельдерей Белобокий. — Думайте сыны — три дня сроку даю.

Поскакали сельдереи по грядкам, первым споткнулся Листик.

— Ой, тётушка, зачем вы ножку выставили? — спросил Сельдерей у чёрной Редьки. — Чуть нос не разбил!

— А что скачешь, как козёл? — прошамкала беззубым ртом Редька, — Остановись, отдышись, расскажи, чё в огороде делается?

— Некогда, тётушка, тороплюсь, — занервничал Листик. — Невесту в три дня найти надо, папенька — король Сельдерей Белобокий сердиться будет…

— Так, ты пры-ы-ынц? — изумилась Редька, — Считай, пришёл, невесту нашёл. У меня есть раскрасавица дочь Репа. Чем тебе не невеста?

— Ре-е-па!? — удивился Листик. — Она вроде в прошлом году замуж выходила за гостя заморского Топинамбура.

— Во-во! — залилась едкими слезами Редька. — Хорошего овоща разве Топинамбуром назовут? Деток — краснощёких редисок, по всему огороду рассадили, а удобрять, а поливать, а продёргивать не хотят. Собрал зятёк пожитки и за забор пересадился. Теперь там песни поёт, стеблями длинными колышет, Фасоль-змеюку вьющуюся развлекает, бесстыдник! Возьми Репу замуж, ну, возьми-и-и-и…

— Нет, тётушка. Мне невеста моложе нужна, стройнее. Твоя Репа больно велика, в моих хоромах не поместится!

Сказал и побежал. Редька за листик ухватилась, но не удержала — вырвался женишок.

Тем временем Корешок на грядку к свёклам попал. Попал и пропал. Свёклы юбки — листья широкие цыганские оборчатые зелёно-красные по грядке разметали, хороводы завели. Песнями Корешка завлекли. Молодой принц Сельдерей в центре хоровода уселся, сидит, от удовольствия покрякивает:

— Ух, хороши девоньки! Ух, хороши!

— Так, женись, принц! — схватилась за кафтан гостя могучая Свеклуха.

— На ком? — растерялся Корешок.

— На всех! — закричали свёколки-проказницы. — Всем табором в невесты к тебе пойдём. Неужто не прокормишь?

— Прокормить-то прокормлю, — почесал макушку Корешок, — боюсь, отец Сельдерей Белобокий выбор мой не одобрит. Всем табором с королевской грядки выгонит.

— А мы его свергнем! — блеснула глазищами могучая Свеклуха, — Тебя на трон посадим. Управлять огородом будешь, не хуже папочки. Я лично тебя всему научу. Сговорились?!

— Не-а! — деловито сказал Корешок, — Чуть что, ты и меня с королевского трона свергнешь, а сама усядешься. Не пойдёт!

— Не выпустим, не выпустим, пока не согласишься! — загомонили разом все свёклы-цыганки.

— Зря время тратите, — спокойно сказал Корешок, — видите, хозяйка нашего огорода африканского гостя в тазик на вырост посадила, Ананасом зовут. Его южное королевство более моего будет. Бегите, уговаривайте, покуда, кто другой не уговорил…

Едва свёколки к африканскому гостю кинулись, Корешок успел до другого угла огорода добежать. Там и затерялся.

Пока принцы Листик с Корешком от невест бегали, средний брат-принц Черешок наткнулся в огороде на космическую тарелку. Наткнулся и от удивления присел:

— Ничего себе! Ты откуда такая явилась? — вытаращил глаза Черешок.

Тарелка была твердокорая, большая, жёлтого цвета, с краями зубчатыми. Сама тарелка сверху напоминала половинку футбольного мяча.

— Не такая, а такой! — гордо заявил космический пришелец. — Имя моё, Кукурбита пепо.

— Откуда ты такой Кукурбита явился? С какой планеты? — удивился Черешок.

— Здешний я. Хозяйка наша весной в землю семечко бросила я и вырос, — запросто ответил пришелец.

— Почему тогда» Кукурбита пепо»? — не унимался принц.

— Так меня по научному агрономы называют, а садоводы — огородники попросту Патиссон. Я разновидность тыквы, только, конечно, лучше. Ты, Сельдерей, а по-научному Апиум, как сюда попал?

— Невесту ищу. Отец-король послал, — Черешок указал на дальнее поле за забором. — Хочу туда добраться. Думается мне, в поле прекрасные овощи живут!

— Там одни Кукумисы и Китруллисы растут. Нет на поле для тебя невест и не топчи ноги.

— Ого, что за иноземки, или опять по научному называешь!? — заинтересовался Черешок.

— По — научному, — хихикнул Патиссон. — По огородному дыни — толстушки да арбузы — пузанчики…

— Они точно в невесты не годятся, — закручинился Черешок. — Что делать — не ведаю! Где искать — не знаю!

— Беги в дальний угол огорода, — посоветовал Патиссон, — в том углу грядочка заветная имеется, опрятненькая, на ней невесту найдёшь. Братья твои давно туда поскакали…

Так и вышло. Черешок прибежал последним. Грядка действительно была удивительная: высокая, чистенькая, без сорняков. В аккуратных бороздках в три ряда росли овощи. В первом ряду: боярыня Петрушка листовая по имени Кудряшка, в последнем боярыня Петрушка корневая, по имени Беляночка, а в центре грядки росла краса и гордость огорода, девица Морковь. Девица-красавица косы длинные по земле расстелила, сама изнутри солнечным светом так и искрится, так и светится.

— Ах! — от восторга вскрикнул Черешок. — О такой невесте всю жизнь мечтал! Пойдёшь за меня замуж, Оранжевое чудо?!

— Пойду! — весело ответила Морковка. — Тем более, имя моё ты сразу угадал — Оранжевое чудо, значит — судьба! Сестёр моих, петрушку Кудряшку и Беляночку, за себя твои братья замуж берут. Вот и ладненько!

Пришли братья Сельдереи к отцу под руку со своими невестами. Король Сельдерей Белобокий невест осмотрел, оценил, улыбнулся:

— Хороши невесты! Да, и вы, сыны мои, не промах, горжусь вами! Принимайте Садовое царство Огородное государство. Про народ грядочный не забывайте, от врагов: мух, слепней, гусениц — защищайте. Тлю с огорода взашей гоните. На следующую весну хозяюшка моё семечко в землю посадит, свидимся.

С тем и ушёл. Братья Сельдереи с жёнами стали жить-поживать, добра наживать, огородом править. Царствовать.

О Чесночино

— До чего я хорош! — сказал, приосаниваясь, молодой чесночок, увидев своё отражение в маленькой лужице, оставшейся после полива огорода. — Стрелочку немного подправлю, и будет совершенно замечательно!

Чеснок закрутил в замысловатый кренделёк горделиво торчащую семенную стрелку, оглядел соседние грядки:

— Как?! — подбоченясь, спросил красавец у разомлевших на солнце соседок.

— Пригож, пригож! — закряхтела толстушка-свёкла, расталкивая боками пухлых подружек, — куда прёте, окаянные! Зажали со всех сторон, дышать нечем.

Грядка действительно была засеяна плодами сверх меры. Одна свёкла налезала на другую, пихалась, отвоёвывая у соседки жизненное пространство.

— Мы не виноваты! — раскричались свёколки, — хозяюшка нас густо посадила, проредить поленилась. Растём, друг другу мешаем!

Из-под листика на небольшом кустике показалась краснощёкая головка ягодки клубнички

— Что, правда, то правда! — отозвалась клубничка. — Безобразие! Посадила меня хозяйка рядом с самодовольным индюком, мучаюсь страшно!

Услышав слово «индюк», встрепенулись безразлично клюющие пшеничное зерно куры:

— Где индюк, где индюк?! — загомонили птицы.

Им ужасно надоел зануда — петух. Они обрадовались даже индюку — какое-никакое разнообразие! Индюки, конечно, напыщенны и глуповаты, зато смешливы. Что ни скажешь, от всего в восторг приходят, хихикают.

— Ходит, важен и надут, на носу висит лоскут, — заквохтали куры и разбежались по двору в поисках нового постояльца.

— Ох, какие глупенькие! — важно вступила в разговор крупноплодная сортовая смородина. — Мне думается, что индюком наша молодая леди-клубничка называет господина Чесночино!

Чеснок крякнул от неожиданности, уж что-то, а на индюка он совсем непохож.

— С чего это я, сударыня, индюк? Ника-а-а-кой я не индю-ю-юк! — оторопело, промолвил чеснок.

Клубничка упрямо топнула ножкой, затрепетала листиками

— Вы индюк, милейший! Дурно пахнете малосольными огурцами, извините! Деревенский простецкий дух! Моему носу невыносимо, невыносимо, невыносимо…

Чеснок недовольно поморщился

— Ошибаетесь, леди, это огурцы в рассоле пахнут мною! Здорово, вкусно пахнут!

Клубничка прикрыла носик листочком, запыхтела

— Нашёл чем хвастаться! Задыхаюсь, задыхаюсь! Быстро отвернитесь от меня, малосольный король!

От недовольного пыхтения клубники проснулась и пришла в движение большая, обвитая огуречными плетями, шпалера:

— Эвон как! — возмущённо закричали огурцы, — Малосольные огурчики ей не по вкусу. Ну-ка, Чесночино, дыхни на неё, пусть завянет!

Клубника с перепугу спряталась под листик. От волнения у юной леди запершило в горле. Однако, Чесночино ласково поглядел на молоденькую клубничку

— Глупая она, потому что молодая. Жизни не знает. Зато краснолица, сладкотела. А аромат какой?! Лучше спелого навозца пахнет. Не буду её обижать!

— Эта пигалица лучше навозца пахнет?! — вступил в разговор разволновавшийся помидор. — Навоз для нас — жизнь! Неправ ты, Чесночино, неправ! Лучшее в мире удобрение сравнил с недоспевшей ягодой.

— С чего это я недоспевшая?! — откинув листик, возмутилась клубничка. — Ты, пузан, — ягода ткнула усиком в сторону помидора, — только с одной стороны покраснел, а я со всех сторон красавица. Сладкая! У самой слюнки текут…

— Тихо, тихо! — попыталась утихомирить говорунов сортовая смородина. — Накличете на себя и на нас беду! Услышат ягодные мухи — прилетят и всех понадкусывают. Тебя, помидор, тоже не пощадят, всю шкурку тебе хоботками продырявят.

— Ох, дурьи башки! — тихо пробурчал пробегающий мимо ёжик, — вы в ножки чесноку поклонитесь, спасибо ему скажите, что он рядом растёт. Защищает вас от мух, от слизней да от бабочек — плодожорок.

Сказал и растворился в высокой узаборной траве, как будто его и не было. Минутную тишину взорвал возмущённый шелест ветвей сортовой смородины:

— Чтобы я, королевская смородина, душн` ому Чесночино в ноги покла-а-а-а… — договорить она не успела, потому что услышала нарастающее сердитое жужжание.

— А-жу, а-жу, а-жу-жу! — в садовый огородик влетала стая ягодных мух.

— Кара-у-у-ул! — закричала смородина и свернула листики.

— Спасите, помогите! — завизжала леди клубничка.

— Черт бы вас побрал! — заворчал, укрываясь ветвями, помидор.

— Живым не дамся! — взревел крыжовник, выставляя вперёд, острые как вилка, шипы.

Морковки, свёколки и другие корнеплоды поплотнее ввинтили свои тельца в землю на грядках. Их мухи не трогали, но всё равно боязно! Пусть улетит мушье племя, тогда и погреются на солнышке.

— Ну-ужж, ну-ужж, ну-ужж, всё равно найдём! — жужжали мухи, за обе щёки уплетая созревшую смородину.

— Сделай что-нибудь, истукан! — заголосила смородина, потрясая оставшимися ягодками. — Чесночино, помоги-и-и-и!

— Если я распылю свой запах, — не торопясь, деловито молвил чеснок. — Вы, сударыня, вы, молодая леди-клубника, и все остальные запахните моим совсем примитивным деревенским духом!

— Быстрей! — прыгая на плодоножке, захлюпала носом клубничка.

— Быстрей, быстрей! — закричали все остальные обитатели грядок.

Чесночино приосанился, приободрился, раздулся и дунул на все четыре стороны злющим чесночным духом.

— У-ю, у-ю, у-ю! — завыли мухи, кубарем выкатываясь из огорода, — противогазы наденем и вернёмся! Ждите!

— От моего духа противогазы ещё не придумали! — вслед им засмеялся чеснок.

До самого вечера на огороде стояла густая тишина. Обитатели приходили в себя от переживаний и страха. На самом закате из-под листика выглянула леди клубничка.

— Дорогой, сеньор Чесночино, — ласково залепетала ягодка. — Не могли бы вы, если вам нетрудно, посадить рядом со мной ещё одно своё зёрнышко, а лучше два или даже…

— Ты, часом, не поглупела! — заголосила объеденная со всех сторон смородина.

— Два ей или даже… А всем остальным что? Вы, дорогой сеньор Чесночино, свои семена на всех по справедливости распределите, всех уважьте. На одном огороде растём, дружить должны. Мы постараемся вам не мешать, самые лучшие местечки в саду выделить…

— Дух мой, что ли лучше стал? — хитро прищурясь, спросил чеснок, — Или вы к нему принюхались?

— Замечательный у тебя дух! — заговорили с разных уголков огорода овощи, фрукты и ягоды. — Нам он очень нравится, а мухам и всякой нечисти — нет. Это замечательно! За-ме-ча-тель-но!

О глупой тыкве

Толстушка — тыква вольготно разместилась на своей длинной, гибкой ветке прямо в середине садово-огородного участка. На участке тыква слыла большой модницей и умницей. Модницей, потому что каждое утро, умывшись росой, разглаживала своё оранжевое оборчатое платье, украшала себя белыми цветами, добытыми на своей же плети, той самой длинной гибкой ветке, на которой росла. Плеть — матушка не возражала — более одной большой тыквы ей не прокормить. Остальные цветы рождались пустоплодными и ни для чего, кроме украшения, не годились.

— Пусть доченька порадуется, пусть покрасуется, — думала матушка — плеть, — Она у меня умница, красавица…

— Моя голова, — самодовольно говорила толстушка Тыква, — самая разумная голова садовая. Все мысли по полочкам разложены, в зёрнышки упакованы, каждому могу мудрый совет дать. Прибегайте, не ленитесь, мудрой Тыкве поклонитесь!

Каждый день на огороде набиралось немало желающих получить совет умной Тыквы.

У Морковки корешки чешутся — почему?

— Муравьёв прогони! — говорила Тыква. — Эти неугомонные топтуны домишки свои рядом с тобой нарыли, ползают туда-сюда, щекотят.

— Как их выгонишь? — сокрушалась Морковка. — Они настырные, не уходят!

— У Чеснока листиков попроси, вокруг себя разложи, — советовала Тыква. — Сразу сгинут, не любят они чесночного духа.

У смородины листья сохнут — почему?

— На самом солнцепёке растёшь, солнышко нежные листики жжёт! — пеняла смородине Тыква. — Пересаживайся в тень под дерево. Поливайся часто, но помалу, чтобы ноги не замокли, не простыли…

Петрушка редкая и чахлая — почему?

— Потому что под сосной живёшь, глупая! — негодовала Тыква, — Под сосной от опавшей хвои земля кислая. На кислятине всё плохо растёт. Петрушкин корень богатую плодородную почву любит. Поменяйся местами со щавелём, он кислятник — и тебе, и ему хорошо будет.

Так, и жужжал вокруг мудрой Тыквы с утра до ночи ягодно-фруктовый и овощной народец, если бы однажды Тыква не возгордилась и не закапризничала.

— Хватит меня в бока толкать. Покоя хочу! — возмутилась Тыква.

Сказала и прогнала всех, кто пришёл за советом:

— Брысь, от меня, брысь!

— Зачем пихаешься?! — ахнул огородный народец. — Мы к тебе с миром идём, в ножки тебе кланяемся, а ты пихаешься! Нехорошо!

Обиделись и ушли. Целый месяц лежала Тыква одна — одинёшенька, никто к ней не подходил, никто не разговаривал, даже в её сторону не смотрел. Тыква заскучала. Начала прихорашиваться, новые бусы из гороха и фасоли на себя навешивать, громко вздыхать — старалась интерес к себе возобновить. Да куда там — всё попусту! Никто внимания не обращал. Тыква обиженно надула губы, на весь мир озлобилась. Сама была виновата, но вины своей признать не хотела. Хотела, чтобы всё было по-старому. Чтобы прибегали, не ленились, мудрой Тыкве поклонились. Любила Тыква внимание и восхищение. Однако, время шло, и про Тыкву забыли…

Однажды к ногам забытой Тыквы упало маленькое яблочко, червивое, гусеницами обглоданное.

— Зачем червяков кормишь?! — глядя на упавшее яблоко, пробухтела Тыква Яблоне. — Нечисть всякую в саду разводишь!

— А что делать?! — печально спросила Яблоня.

— Старая стала, из ума выжила, — зло выругалась Тыква. — Сбрось плоды, червяки сами уйдут!

Дерево вздрогнуло могучим стволом, затрясло ветвями — все яблоки сбросило.

— Ай-я-я-яй! — запричитала соседка Груша. — Зачем ты это сделала, глупая?! Что подумают хозяева-садоводы — огородники? А подумают они, что не можешь ты больше плоды выкормить и вырастить. Спилят тебя!

Утром к Яблоне подошла хозяйка сада-огорода, всплеснула руками, но дереву не пеняла.

— Ничего, ничего…, — сказала хозяйка. — Отдохни, Яблонька, этот годок, а на следующий урожай дашь. Старенькая стала, но любимая. Яблоки у тебя вкуснейшие…

Тыква пуще прежнего раздосадовалась, взялась искать, на кого злобу выплюнуть, увидела Огуречную плеть, накинулась:

— Зачем все цветки разом раскрыла? — зашипела Тыква. — Пчелы — дармоедки всю пыльцу пожрали, щёки наели. Напьются пыльцы здесь, а мёд к себе в ульи уносят. Хоть бы угостили, жадины!

Огуречная плеть с перепуга все цветки закрыла. Пчелы пожужжали, пожужжали и улетели в другой сад.

— Охо-хо! — вздохнула Груша. — Что ты наделала, матушка Огуречная плеть? Пчелы цветки твои опыляли, в них огурчики завязывались. Теперь пустая стоять будешь, без деток.

Больше на ворчание Тыквы никто внимания не обращал, стороной обходили. Все протоптанные к Тыкве огородным народцем тропинки заросли сорной травой. Тыква хоть и огромная, да разве сорную траву победишь? Она всё собой заполонит…

— Глупая ты, Тыква! — как-то попеняла ей Груша. — Повинись перед соседями. Хорошие добрые слова скажи. Они не злые, всё простят!

— Замолчи, старая коряга! — набросилась Тыква на Грушу. — Не нужны мне твои советы. Я здесь самая умная! У меня голова на огороде самая большая. Тебе-то и думать нечем, разве что грушками-гнилушками…

— Ну-ну! — тихо сказала Груша и отвернулась.

Сколько бы лето ни стояло, а уходить, всё равно пора пришла. Хочешь, не хочешь, место осени всё равно уступать надо. Пришла пора урожай собирать. Хозяева ягоды, фрукты, овощи собрали: по сараям и погребам на зимнее хранение разложили. За Тыквой пришли в последнюю очередь, уж очень большая была! Отец с сыном подогнали к оранжевой Тыкве садовую тележку, приподняли и удивились — она оказалась очень лёгкой. Тыкву перевернули. У самого хвостика чернела огромная дыра. Это мышки — землеройки всю мякоть внутри Тыквы съели, одну твёрдокорую оболочку оставили. Посокрушались хозяева-огородники, и на помойку пустую тыквенную голову свезли.

— Жалко Тыкву! — чирикнул молодой воробышек с кромки забора. — Глупая, пустая голова…

— Не потому глупа, что голова пуста, — поправила воробышка мать-воробьиха, — А потому, что друзей не сохранила. Когда настоящих друзей рядом нет, всяко тебя съесть рад…

О крыжовнике и его шипах

Давным-давно, в незапамятные времена, рос на земле необычайной красоты куст. Назывался куст Крыжовником. Был он высок и строен. Многие деревья завидовали Крыжовнику:

— Смотрите! — говорили они. — Вроде куст кустом, а выше нас ростом!

Весной на Крыжовнике распускались цветы. Цветом красные, величиной с чайное блюдечко. Краси-и-и-вые! Когда цветы опадали, на их месте появлялись ягоды: сочные, крупные, больше яблока. Люди ягоды в вёдра собирали, очень хвалили. Крыжовенное варенье получалось царское, джемы сладкие с кислинкой, даже мармелад из крыжовника варили — деток баловали.

Куст радовался — ягоды его по вкусу людям пришлись! Каждую весну старался куст больше цветов распустить и ягод наплодить.

Но нежданная — негаданная пришла к Крыжовнику беда. Задумались люди — почему такая красота только в саду растёт? Пусть дом украшает! Стали ветки крыжовника ломать, букеты в домах ставить, глаз радовать! Ломали куст не щадя. За лето Крыжовник старался молодые ветки отрастить, закрыть раны новой юной корой. Но приходила весна, и всё повторялось сначала. Долго терпел Крыжовник, никому не рассказывал о своей беде и боли. Но однажды всё-таки поделился с задушевным другом ёжиком. Каждый год, как бы куст ни обирали, сохранял он для друга ежа десять крупных ягод: для него, его жёнушки — ежихи, по одной ягоде четырём дочкам и четырём сыночкам. Ёжик благодарил крыжовенный куст тем, что гонял зимой из-под его ветвей мышей и не давал грызунам кору со стволов объедать. Ему, единственному другу, и пожаловался крыжовенный куст на свою беду:

— Не понимают они, — плакал Крыжовник, — если все ветки сломать — ни цветов, ни ягод не будет! Из чего тогда делать царское варенье, детям мармеладки?! Нет больше сил, поломанные ветви отращивать. Засохну скоро, друг!

— Негоже, приятель, в уныние впадать, — тихонько прошептал Ёжик. — Ветви твои ломают из-за пригожих цветов. Всем хочется ими любоваться, а бегать к тебе ленятся. Смотри, у картошки цветы невзрачные мелкие жёлтенькие с синими глазкам и её никто не трогает. Распусти на будущую весну такие же и тебя в покое оставят.

Крыжовник так и сделал. Следующей весной цветов с чайное блюдечко не показал. Показал цветочки мелкие, беленькие с длинными жёлтыми тычинками. Покрутились люди вокруг крыжовенного куста и ушли восвояси без букетов, раздосадованные. Зато когда на Крыжовнике появились большие красные ягоды, тут уж они душу отвели, до самой макушки по стволам скакали, весь куст изломали.

— Ой-ё-ё-ёй! — плакал Крыжовник, жалуясь другу — Ёжику, — ещё хуже стало! Раньше тоненькие ветки ломали, а теперь за стволы принялись…

Тут не выдержал и вмешался в разговор виноград. Он зрел рядом на соседней шпалере:

— Зачем ты глупый, крупные ягоды на кусте плодишь? — возмутилась виноградная кисть. — Такие ягоды под силу только деревьям выращивать! У них ветки крепкие, как железные — не сломаешь. Посмотри на меня — гроздь крупная, ягода мелкая, невзрачная. Пока не созреет, никто не позарится. А уж когда созрею — аккуратненько срезают, тихонечко в дом несут, чтобы не осыпалась.

Ёжику не нравилась зелёная виноградная ягода. Очень нежная была, стоило её на ежовые иголки нанизать — она тут же лопалась и соком изливалась. Домой Ёжик приносил одни пустые прозрачные мешочки. Жена — ежиха ругалась. Не хотелось Ёжику, чтобы у Крыжовника такая ягода была. Но что поделаешь? Приятеля жалче…

— Давай, дружище, — грустно сказал Ёжик, — на следующую весну ветви высоко не выгоняй. Ягоду понеказистей уроди. Может, отстанут от тебя, не будут ломать…

— Мне ягоды не жалко! — пуще прежнего заплакал Крыжовник. — Я её для людей выращиваю. Пусть рвут на здоровье — детям на радость! Зачем ломают?

Ежик вокруг крыжовенного куста долго кругами ходил, думу думал:

— Придумал! — воскликнул ёжик. — Ты ягодки вкусом ещё слаще сделай, кожицу поплотнее, цветом пожелтее, саму помельче, как у винограда. Развесь их на веточках в рядок, как янтарные бусинки.

Куст совета друга послушался. Следующей весной, как только отцвели его белые цветки, развесил крыжовник ягодки, словно янтарные слезинки, по всей длине веток. Ёжик куст вокруг обежал, остался доволен:

— Совсем другое дело. Куст невысок, ягод вдоволь, висят красиво, как новогодняя гирлянда. Мне нравится!

К созревшим ягодам прибежали люди. Осмотрели новый куст, удивились — куда старый делся?! Ягод отведали, ещё больше удивились — ягоды лучше прежних! Веток с куста наломали, отправились другим людям показывать, какой у них диковинный куст вырос!

— Всё! — грустно сказал Крыжовник. — Засыхаю! Людей не переделаешь. Видно, участь моя такая…

Ёжик не дал другу договорить, зло топнул ножкой

— Вот я им покажу, бесстыдникам! Вот я им устрою, негодникам! Забудут, как кусты ломать!

Сказал и убежал. Прибежал со всем своим семейством: сам Ёжик, его жёнушка — ежиха, четыре дочки и четыре ёжика — сыночка. Выдернули они из своей шкурки по десять иголок и крыжовенному кусту отдали. Носи на здоровье!

С тех пор, каждую весну, зацветает крыжовенный куст неказистыми цветами. К середине лета радует сочными сладкими, как янтарные бусы ягодами. У каждой ягодки страж стоит: крепкий, острый шип. Всем, кто аккуратно лакомство собирает, крыжовенный куст рад. Тем, кто со злом пришёл ветки ломать — вот вам занозу в палец!

С ёжиком куст по-прежнему дружит. Сколько бы ягод ни уродилось, для ёжика и его семьи всегда у крыжовенного куста янтарные бусинки припрятаны.

О ягоде ежевика и её желании стать деревом

Странно, зачем ежевике становиться деревом? Чего ей не хватает? Растёт себе и растёт. Кустик поднимает невысокий с длинными, как ёжик, колючими ветками. Ягод даёт много. Вку-у-у-сных — пальчики оближешь! Ягодки все сочные, сладкие, похожие на собранные в кучку черные бусинки. Ветки Ежевика выкидывает длинные, по земле ползает, как змейка кусачая. Уединение любит, толчеи да сутолоки не терпит. В тот уголок сада, где ежевика по земле расползается, никто из хозяев — огородников ступить не смеет — шипов остерегается. Наступишь на такой: подошву прокусит, ногу ужалит, долго потом болит. Зная такой ежевичный нрав, садоводы — огородники ежевику дальше забора не пускают, обрезают беспощадно. На заборе пусть растёт, а дальше — ни-ни!

И всё же, что ей не хватало?

Всю весну, лето и осень Ежевика растёт, цветёт, ягодами обрастает. Крепче всех дружит она с солнышком, больше всего любит его деток — солнечных зайчиков. Они, озорники, по листьям скачут, щекочут, с ягодками в прятки играют.

— Мы по веткам скок, да скок, поищи меня, листок!

Ягодки ежевичные от смеха краснеют, сладостью наливаются.

Весна-лето-осень проходят быстро, в играх и веселье. Когда наступает зима, начинаются для Ежевики трудные дни. Боится она морозов! Вымерзает в суровые зимы до самого корня. И весной приходится Ежевике тяжело трудиться: вместо замерших веток выращивать новые. Ягодами ежевичные кусты, после суровых зим, радуют только к глубокой осени. Хозяева сада обижаются на Ежевику за позднюю ягоду. А что поделаешь? Как горю поможешь?

Думали садоводы, думали и придумали — стали ветки в неглубокие канавки укладывать, пожухлой травой укутывать, землёй присыпать. Тепло стало Ежевике в таком укрытии, мороз её не вымораживал. Весной зацветала она полной веткой, ягоды давала рано. Но вы-то сами представляете, как плохо было Ежевике в этой канавке без солнечного света, без синего неба, без озорных зайчиков одной во мгле лежать. Страшно! Одиноко! Бр-р-р! Завидовала Ежевика деревьям:

— Никто их на зиму в тёмные ямы не кладёт, света белого не лишает, — всхлипывала Ежевика, — Сосед Абрикос хвалится, говорит, что в искристом инее он ещё краше, чем летом в зелёных листиках.

Всю зиму плакала Ежевика в своём укрытии, и ещё целых три зимы плакала, затем две зимы думу думала и, наконец, решила:

— Лей слёзы — не лей, никто не увидит, — сказала себе Ежевика. — Самой надо приспосабливаться, на зимнее солнышко выбираться. Снега-то я отродясь не видела. Говорят, белый он, холодный. Крас-и-и-ивый! Не хочу больше по земле стелиться. Хочу быть деревом!

Как только весенняя капель по крышам домов застучала, вынули хозяева ежевичные ветки из укрытия и к забору прикрепили. Зацветай на здоровье!

— В этом году, — подумала Ежевика, — я вас всех удивлю!

Подумала и выкинула длинную ветку, шипом в землю воткнулась, корешками проросла. Только пошла не по земле, а вверх к солнышку устремилась.

— О-го-го! — возрадовалась Ежевика. — Вот и я деревом стала! Дел то с Гулькин нос. Встань на дыбы — вот тебе и дерево! Ни к чему тебе, Абрикос, ветки передо мной от гордости выгибать. Я теперь тоже дерево!

Абрикос только хитро улыбнулся и кроной обиженно покачал. Однако, недолго радовалась Ежевика. Первый слабый ветерок её к земле сразу и пригнул.

— Ну и что?! — вскинулась Ежевика — Я опять встану! Дел-то с Гулькин нос!

Выпрямилась, ветку вверх выбросила, напряглась.

Ветерок потрепал-потрепал ежевичные листочки, и отступился.

— Ага! — возликовала ветка. — Победа! Теперь я точно — дерево! Никакой ветер мне не помеха.

— Это мой внучок, легкий Ветерок, с тобой силушкой мерился, — улыбнулся могучий Ветер Ветрович. — А ну-ка с сынком моим, большим Ветром, померяйся!

Дунул большой Ветер на ежевичную ветку, вмиг к земле прибил, ещё и землёй присыпал, окаянный! Полежала ежевичная ветка, подумала, уступать не стала. Собрала все соки, напыжилась и встала, спину выпрямила.

— Шипов моих, Ветер Ветрович, ты ещё не пробовал! — взъярилась Ежевика. — А если обдеру?!

— Ух ты, пигалица! — улыбнулся могучий Ветер, — Не к лицу мне с проростком тягаться. Одним пальцем могу тебя переломить, но не буду. Славы мне это не прибавит. За смелость и упорство хвалю, расти пока!

Ежевика страх выдохнула, плечи расправила, гордо огляделась

— Знай наших!

Только и сейчас недолго стояла, медленно начала набок заваливаться. Поток талой воды корни её оголил, от земли оторвал. Слабым корешкам ухватиться за землю сил не хватило.

Прилегла ежевичная ветка на бочок и призадумалась:

— Оказывается, не просто деревом стать. Мощи сначала надо набраться. Корни укрепить, кору на стволах вырастить, затвердеть.

Всю весну и всё лето вгрызалась ежевика корнями в землю. Сколько молодых корешков обломала, не счесть! Ветки открытому солнцу подставляла, нежную кожицу до твёрдой коры жгла. Больно было, терпела, очень хотела деревом стать. И всё-таки сколько не старалась в полный рост выпрямиться так и не удавалось. Гнули её к земле неугомонные ветры.

— Неужели не встану?! — стонала Ежевика, — Неужели сил не хватит?!

К концу лета увидела ежевичная ветка рядом с собой мальчика, хозяйского сына

— Мамочка, посмотри, у нас тут деревце растёт, только кособокое какое-то, слабенькое, — озаботился мальчуган. — Как бы его выпрямить?!

— Где? Покажи! — попросила мама.

— Тут, тут, смотри вот тут! — мальчишка показал пальчиком в густую траву.

— Ах ты, маленькое — всплеснула руками матушка. — Нужно ему помочь. Колышек рядом поставить, к колышку стволик привязать. Пусть растёт, мужает.

— Что это за деревце? — удивлённо спросил мальчуган, — Каким ветром его сюда занесло?

— Каким ветром не знаю, сынок, — мама оглядела деревцо со всех сторон, — Жить ему сильно хочется. Видишь, как упорно к солнышку стремится. Назовём его…, — мама слегка призадумалась, улыбнувшись, спросила сына, — растёт оно тут? Тут! Значит, звать его мы будем Тутовником! Не возражаешь, сынок?

— Не возражаю! — радостно отозвался мальчик. — Смотри, на нём ягодка на Ежевичку похожа.

— Похожа сынок, — разглядывая ягодку, ответила мама, — только ежевички на кустиках растут, а это дерево. Значит, и ягодки у него не ежевички, а тутовинки.

Ежевичная ветка новому имени обрадовалась. Тутовник, так тутовник. Так тому и быть!

— Спасибо вам, люди! — обрадовалась пока ещё Ежевика. — Вы ко мне с добром и я вам сторицей отдам, ягодой царской. Шипы уберу, царапаться перестану, я ведь теперь дерево!

С тех пор во многих садах растут тутовые деревца. Растут быстро, на радость хозяевам. Урожаем радуют. Ягоды на них сладкие, сочные, на собранные в кучку черные горошины похожи. Варенье из тех ягод — пальчики оближешь! Как говорят, долг платежом красен, ещё говорят.

— Терпение, и труд всё перетрут! Было бы желание…

Сказка о садовой тропинке

Что интересного может быть в жизни садовой тропинки? Да ничего! Лежи себе и лежи в самых удобных местах сада, показывай направление движения садоводам-огородникам от одного куста к другому, от дерева к дереву, от грядки к грядке. Ан, нет! Разные бывают тропинки и жизнь у них тоже разная.
Бывают мощённые диким камнем, выложенные плиткой, засыпанные морской галькой, а бывают как эта, засеянная травой. Днём тропинки работают с усердием: бегают по ним хозяева и их гости, дети хозяев и дети гостей. Бегают в тяжёлых ботинках и лёгких босоножках, иногда проходят в болотных и кирзовых сапогах. Здесь уж как погода подскажет. По нашей тропинке чаще ходят босиком. Траву боятся примять. Осторожно ходят, бережно. Каждые две недели стригут на тропинке траву специальной машинкой, чтобы гуще росла, чтобы сорняк не пробивался. Не любит мягкая тропинка сорной травы. Злая она! Недобрая. Особенно чертополох. Колючки разбросает, беда! Хозяйский ребёнок однажды пятку наколол, плакал, клял тропинку. А при чём здесь она? Это хозяева недосмотрели, вовремя сорняк с корнем не вырвали. Любит тропинка, когда за ней ухаживают. Когда стригут щекотно, но весело. Когда поливают, земля под тропинкой дышит, по саду разливается запах свежести. Иногда, после полива над тропинкой загорается радуга. Ночью снятся тропинкам сны: каждой свой. Той, что засыпана морской галькой, грезиться МОРЕ! Синее, бескрайнее с бурями и ураганами, с вечно дерущимися друг с другом волнами-хулиганками. И конечно, ей видятся русалки. Эти весёлые девчонки любят в свободное время, когда и ветры, и море успокаиваются, поиграть в «блинчики». Кинут камешек вдоль поверхности воды и смотрят сколько раз он нырнёт и сколько раз вынырнет. У кого камешек-блинчик чаще нырял-выныривал тот и победитель. Тому в награду причитается красивый жёлто-коричневый прозрачный камень с букашкой внутри. Зовут такой камешек — ЯНТАРЬ!
Тропинка, мощённая диким камнем, видит боевые сны: камнепады, извержение вулканов, огонь, горы и скалы. Именно они рождают дикий камень. Горы любят покой и не позволяют людям покорять свои вершины, упираются. На самых настойчивых обрушиваю камнепады. Дикие камни — их боевые воины. С грохотом и воем засыпают они дороги пришельцев.. А тропинка, уложенная красивой цветной плиткой, спит без сновидений. Ей нечего вспоминать. Сварили её из песка и глины, как варят кашу. Слепили, как лепят куличики в песочнице и уложили на тропинку — вот и вся история.

Наша травяная тропинка не спит вовсе. Некогда ей спать. Да и не хочет она! Ведь именно ночью происходят самые невероятные истории. Вчера, например, на тропинке появилась ежиная семья. Сам ёж, его ежиха и пятеро детишек ежат. Детишки ежата играли в догонялки, а ёж с ежихой гоняли от деревьев мышей. Любят пройдохи ободрать с молодых деревцев кору. Саженцы после этого плохо растут, сохнут и умирают. А на рассвете, когда на траве появляется роса, кормит тропинка птиц завтраком: тут тебе и семена, которые на неё обронили цветы с клумбы и росная водица.

Однажды прямо в середине тропинки появился странный росток. Сам невелик, а листья длинные востроносые. Жалобно трепетал малыш на ветру, боялся. Думал вырвут его хозяева с корнем. Хозяйка, действительно рассердилась, не к месту поднялся росток в самой серединке тропинки. Побежала за совком, чтобы убрать ненужное растение.

— « Ну вот и окончилась моя недолгая жизнь!! — грустно подумал малыш и приготовился умирать.

Неожиданно накрыли его, крохотные ручки, будто крышу поставили:

— «Не трогайте деревце! Оно моё!» — сурово произнёс мальчик. И тогда тропинка поняла — ей нужно подвинуться. На следующее утро хозяева увидели, как тропинка изогнула спинку и обняла собой росток. К концу лета он подрос, стал похож на деревце.

— Что же мы здесь выращиваем? — спрашивали, удивляясь хозяева участка и, сами себе говорили, — а кто ж его знает? Время придёт, увидим.

На следующий год поняли — это деревце ПЕРСИК! Оказалось, внучок съел в прошлом году сочный спелый красавец персик, а косточку бросил на тропинку. Трава закрыла косточку от посторонних глаз и она проросла.

— Вот! — сказала хозяйка участка, — это деревце для нас сохранила наша тропинка. И чем выше становилось дерево, тем дальше отодвигалась тропинка. Она любовалась своим деревцем. А как же не любоваться? Ведь оно в саду было самым красивым!

Часть вторая: О простых вещах

О «картофельном» Клубеньке

Полинка гордо вышагивала по базару рядом с мамой. Сегодня её взяли заготавливать картошку на зиму. Мама спрашивала дочку, нравится ли ей цвет картошки. Полинка не понимала, при чём здесь цвет? Важен вкус, однако, гордилась тем, что мнение её было решающим. В этот раз они купили целых три мешка картофеля. Один с янтарно-жёлтой, другой с красной, а третий (по настойчивой просьбе Полинки) с сиреневой картошкой. Этот мешок был самый дорогой. Мама ворчала, но дочку уважила. Картошку высыпали в погребе в три разных ящика. Когда в ящик высыпали сиреневый мешок, из самой середины выпал странный клубенёк. Он был вовсе не сиреневый, а розоватый.

— Ну что за жулики! — рассердилась мама. — В самый дорогой картофель положили такой несимпатичный клубень. Как чистить этакого уродца?!

Она в сердцах бросила картофелину в другой ящик. Клубенёк, действительно, выглядел не совсем обычно. Он был похож на медвежонка. К большому шарику прилепился маленький шарик, а по бокам ещё четыре совсем малюсеньких шарика. Полинка раньше видела сросшиеся картофелины, но чтобы так причудливо — первый раз.

Клубенёк упал в ящик с белой картошкой и сразу услышал недовольный шепоток:

— Почему обязательно к нам?! — загалдели белые клубни. — Разве мы достойны такого соседства? Он нам всю компанию портит!

Стоило маме с Полинкой уйти из погреба и потушить свет, белые клубни не на шутку разбушевались. Начали толкаться боками, всячески обзываться:

— Ты гадкий, гадкий, уходи немедленно! — кричали они.

Самый большой белый клубень так поддал медвежонку упругим боком, что тот перелетел в ящик с красной картошкой. Эти тоже не церемонились с новичком:

— Мы отборный картофельный сорт! — кричали они. — Пусть уродец, чучело огородное убирается прочь!

Отборные картофелины так пыхтели, что Клубенёк выскочил из ящика сам. Ему было страшно холодно и одиноко лежать на полу в подвале. Он совсем уже собрался замёрзнуть и заснуть навсегда, когда в подвале зажёгся свет. Это Полинка спустилась за картошкой.

— Ой, медвежонок, ты почему валяешься на полу? — девочка подняла клубень, положила его на деревянную полку. — Лежи здесь. Оставляю тебя на семена. Придёт весна, мы с папой и мамой обязательно поедем на дачу. Сама посажу тебя в землю.

Родители Полинки всегда сажали немного картофеля, чтобы на отдыхе нечасто ездить в город за овощами. Клубеньку было одиноко, но безопасно. Никто его не пихал, не ругался, а главное, не смеялся над ним.

— Придёт время, — думал Клубенёк, — разделит меня Полинка на маленькие клубеньки-деляночки, посадит в землю. Я вам докажу, какой я уродец! Вырастет из меня по большому ведру картошки: сладкой, рассыпчатой. Будут люди мою картошечку есть и нахваливать!

С этими мыслями дожил Клубенёк-медвежонок до весны, до самой посадочной поры.

Весной мама выделила Полинке грядку у самого дома.

— Сажай клубенёк рядом с дачей, — сказала она. — Правда, цветки у картошки неказистые, маленькие, голубенькие с жёлтой серединкой, но всё равно пусть растут здесь. Бабушка всегда здесь сажала. Говорила: «Раз картошка всех нас кормит, пусть на самом видном месте и растёт». Теперь это только твоя грядка. Посмотрим, какую картошечку ты вырастишь!

Ко времени посадки на клубнях пробились маленькие росточки. Полинка аккуратно разделила Клубенёк на части-делянки, оставила на каждом по три хороших проростка. Так сажала бабушка.

Как только, клубни-делянки попали в землю, сразу начали прорастать корешками.

— Скоро, скоро на наших корешках появятся новые молодые картофелины, — радовались клубеньки-делянки.

Но время шло, картофелины не появлялись. Даже совсем наоборот. Бока клубеньков увеличивались, толстели, превращаясь в большие, настоящие клубни-корни. Проростки, вырвавшись на поверхность земли, мужали, крепли, становились тугими сильными стеблями. Каждый выходной Полинка с родителями приезжала на дачу. И каждый выходной Полинка с мамой удивлялись:

— Что за растение такое родилось? Листья резные, стебли могучие, высокие. Совсем на картошку не похоже. Может, это новый сорт?

Так и решили — это новый сорт!

Но больше всего удивлялись сами клубни. Не просто удивлялись, а горевали. Они-то знали, что никакой картошки под ними не развивается.

— Выдернут нас с позором, как сорняков, засмеют! — тихо плакали клубеньки, а потом решили: — Исправить ничего нельзя. Чему быть — того не миновать! Будь что будет!

Это «будет» наступило очень скоро.

На корнях картофельные клубеньки так и не завязались, а вот на рослых стеблях распустились ЦВЕТЫ! И не просто цветы, а цветы невиданной красоты! Огромные, как пирожковые блюдца, похожие на оранжевое солнце, игольчатые ёжики. Их было так много, что куст превратился в новогодний салют. Цветы любовались друг другом, радовались каждому прохожему, заглянувшему в сад. Поворачивали свои симпатичные мордочки к солнышку и трепетали:

— Посмотрите! Посмотрите, какие мы красавцы!

Больше всего они ждали приезда хозяев дачи, особенно Полинки.

— Батюшки! — воскликнула мама, приметив над забором новое чудо. — Батюшки! Это георгины! Вот так сюрприз!

— Ге-ор-ги-ны?! — изумилась Полинка, она впервые в жизни видела такое диво.

— Ге-ор-ги-ны? Ге-ор-ги-ны! — пропели под землёй клубеньки. — Вот мы кто! Георгины! Вовсе не сорняки. Как же вы не узнали нас сразу?

Георгины цвели всё лето и всю осень. Соседи подходили к Полинке, просили поделиться удивительными клубнями. Полинка обещала.

Когда ударили первые морозы, клубни выкопали, высушили, поделились ими с соседями, а оставшиеся бережно завернули в масляную с дырочками бумагу. Каждый уложили в подвале на отдельную деревянную полку.

— Видишь, доченька, — сказала мама Полинке, — оказывается, неважно что сначала ты не похож на других. Важно, что потом другие захотят быть похожими на тебя!

О электрической Лампочке

Сколько месяцев Электрическая Лампочка провела в магазине, она не помнит. Много! Не покупал её никто, и всё.

— Ты старой модели: электрическая! — посмеивались люминесцентные лампочки. — Сейчас уже не выпускают люстры с такими лампочками, как ты. Древность! Отсталость! Невежество! Темнота! Висеть тебе в задрипанном подъезде с облупленной краской.

Висеть в задрипанном подъезде, Лампочка не хотела. Опасно было висеть в таком подъезде. Лампочка слышала, как одна старушка жаловалась продавщице:

— Денег не хватает менять лампочки, бьют и бьют их рогатками хулиганы. А в темноте жить боязно! — старушка плаксиво причитала, продавщица ей сочувствовала.

— Вот, оказывается, что! — догадалась Электрическая Лампочка. — Им не хватает денег, поэтому меня не покупают. Зря важничают люминесцентные лампочки, вовсе я не древность, найдётся и для меня гнёздышко. Как только денежки появятся, меня обязательно купят. Ведь правда? — и сама себе отвечала: « Правда!» С этой надеждой и жила.

Она даже присмотрела для себя подходящую люстру. Люстра висела на потолке в этом же отделе магазина под названием «Свет» среди множества других осветительных приборов. Люстра была особенной, похожей на букет. И цветы в ней тоже были особенные, из разноцветного стекла: лилии, розы и маленькие желтые кувшинки.

Лампочка хотела гореть в кувшинке. Каждый день она представляла себе, как купят эту необыкновенную люстру, а вместе с ней и её. Повесят в гостиной над огромным столом. За столом соберутся люди, станут рассказывать увлекательные истории. Лампочка тоже будет принимать участие в беседах — она будет слушать. А что вы улыбаетесь? Слушать — это великое искусство. Может быть, уметь слушать даже важнее, чем уметь разговаривать. А слушать Лампочка умела!
Ещё чуточку помечтав, она засыпала в магазинном ящике, чтобы проснуться пораньше и с нетерпением ждать своего покупателя.

Покупатель пришёл перед самым закрытием магазина. Дело в том, что Лампочка не могла гореть сама по себе. Она могла загореться только тогда, когда её железное брюшко ввинчивалось в железное гнёздышко под названием цоколь. Перед продажей умение гореть у лампочек проверяла продавщица. И в этот раз она также взяла Лампочку, ввинтила её в проверочный цоколь. Лампочка загорелась и в ту же секунду увидела покупателя, вернее, покупательницу.

— Боже мой, неужели меня отдадут этой женщине? — огорчилась Лампочка. — Она толстая, самодовольная, у неё брезгливое выражение лица! Не могут гости этой дамочки за столом под люстрой рассказывать удивительные истории. Не отдавайте меня ей, не отдавайте! — закричала Лампочка.

К несчастью, продавщица не услышала отчаянного крика Лампочки, она мило беседовала с покупательницей.

— Мой сынуля — проказник, — женщина жеманно сложила ручки домиком и продолжала мурлыкать. — Перебил все осветительные приборы в коридорах школы. Директор возмущается. Я объясняла ему, что никогда ни в чем не могу отказать сыночку! Совсем недавно мне удалось порадовать моего мальчика новой бамбуковой рогаткой. Ему же надо её опробовать! Посему заверните мне сорок лампочек…

Продавщица была счастлива. Такая удача! В конце рабочего дня продать столько товара, сколько не продавалось за неделю. А Лампочка, утонув в огромной сумке покупательницы, загрустила: неужели на ней будут испытывать новую рогатку?

Однако дело обернулось иначе. Лампочка попала вовсе не в школьные коридоры, а в уличный фонарь, освещавший школьный двор. Фонарь висел высоко на столбе. Чтобы вкрутить в него Лампочку, школьный дворник притащил большую деревянную лестницу. Лампочка сначала испугалась высоты, потом огляделась и решила:

— Мне отсюда видно всё. Значит, буду вперёдсмотрящий, как на корабле!

Прошло время. Лампочке нравилась её новая работа. Днём она наблюдала за гомонящими во дворе школы ребятами. Болела за школьную футбольную команду, гоняла надоедливых мух. Они, проказницы, так и норовили обсидеть её блестящее тельце. Ночью освещала двор. Ночью Лампочка становилась на школьном дворе главной, заметной и уважаемой.

Однажды вечером, когда в школе шли занятия второй смены, Лампочка увидела, как старший школьник обижает младшего и решила вмешаться. Она поглубже ввинтила своё железное брюшко в гнёздышко и начала мигать. Лампочка мигала так настойчиво, так тревожно, что директор школы выглянул из окна. Старшеклассника строго наказали, вызвали в школу родителей.

С этого дня Лампочка встала на стражу порядка в школьном дворе. Чуть что — сразу мигать! Друзей у защитницы появилось много. Не давала Лампочка обижать маленьких и слабых, гонять по двору кошек, бить камнями собак!

Но и врагов появилось не меньше. Поэтому почти каждую ночь кто-нибудь из школьных хулиганов пытался разбить её камнем. Лампочка научилась уворачиваться. Ей помогал фонарный столб, на котором она висела и ветер, с которым она дружила. Камни тоже не хотели разбивать Лампочку: что она им сделала плохого?

Настал день, когда в школе объявили о больших спортивных соревнованиях. Ребята весело толкались у грузовой машины, помогали выгружать из неё футбольные мячи, коробки с настольным теннисом, лыжи, лыжные ботинки, а главное — золотые, серебряные и бронзовые Кубки чемпионов. Кубки были очень красивые. У ребят загорелись глаза, каждому из них захотелось завоевать такой кубок. Каждый из них мечтал стать чемпионом. Ребята с удовольствием переносили привезённый инвентарь в кладовую на втором этаже школы. Все были заняты, поэтому никто не заметил, как сквозь щель в заборе за ними наблюдают чьи-то насторожённые глаза. Они горели недобрым светом на лице коренастого мальчишки в чёрном комбинезоне. Но этого никто не замечал кроме… Кроме Лампочки! Когда машину разгрузили и она выехала со школьного двора, мальчишка быстро ушёл.

Вернулся он поздно ночью. Тихонько перелез через забор, а потом, цепляясь за выступающие кирпичи, пополз по стене школы. Добравшись до окна кладовой, мальчишка ловко взломал его и исчез в темноте. Вскоре на землю полетел большой тёмный мешок.

— Вор, вор! — поняла Лампочка.

Она собрала все свои силы и начала мигать. Мигать ярко, яростно, как мигают лампы пожарной машины.

Сторожиха бабушка Даша, встрепенувшись от легкого сна, поняла, о чём кричит Лампочка. Она прибежала вовремя, тихонько встала у выброшенного мешка, поджидая, когда мальчишка спустится.

— Это ты! — удивилась бабушка Даша, схватив воришку за шиворот. — Разбитых рогаткой лампочек тебе мало?

Бабушка Даша высыпала содержимое мешка на землю. Это были Кубки чемпионов!

— Ты решил сорвать соревнования? — поняла бабушка Даша. — Зачем? Что тебе сделали ребята?

— Они не любят меня! — закричал мальчишка. — Они считают меня маменькиным сынком.

— Они не знают тебя, мальчик, — огорчённо сказала бабушка Даша. — За тебя всегда и везде кричит твоя мама. Верни кубки на место. Завтра будут соревнования, где ты сможешь себя показать. Станешь чемпионом — будут уважать…

Ах, как расстроилась Лампочка. Так расстроилась, что охнула и ПЕРЕГОРЕЛА!

Утром дворник приставил деревянную лестницу к фонарному столбу и полез менять неработающую Лампочку.

— Не надо её выбрасывать, — попросила бабушка Даша. — Отдайте её мне. Она заслужила спокойную старость. Она будет помогать мне штопать носки.

Лампочка поняла: век её окончен.

Теперь каждый вечер, сидя у телевизора, Лампочка закутывалась в дырявый носок и помогала бабушке штопать. Иголка её не колола, только нитка слегка щекотала. Закончив работу, она тихо засыпала в зачиненном носке.

— Хорошую жизнь я прожила, — думала Лампочка. — Грех жаловаться!

Ей было хорошо, тепло, спокойно. Мухи её тоже больше не кусали.

О Спичке

Скажите, кто-нибудь жил в одной квартире с пятьюдесятью сёстрами? Нет?

А наша героиня Спичка жила. Ну, конечно, не в квартире, а в спичечном коробке. Хотя сестёр у неё было много, но все они были, как одна, глупенькие и вредные. Главной мечтой их жизни было БЛЕСНУТЬ! Загореться так, чтобы всем было заметно и завидно. Выпорхнуть, как птица из коробки, и сиять. Сиять всю долгую, яркую жизнь.

Поэтому когда коробок открывался, все спички замирали. Они ждали, кто будет следующий, чья очередь выходить в большую жизнь…

Наша Спичка лежала на самом дне коробка и, услышав скрип открывающегося спичечного домика, думала:

— Если там, в большом мире, так хорошо и свободно, почему ничего не слышно о тех, кто уже покинул коробок?

Никто из её сестёр не знал ответа на этот вопрос. Не любили они задумываться. Поболтать — это да! А думать — тяжёлое занятие, оно им ни к чему. Не имея ответа на свой вопрос, Спичка начинала бояться, бояться неизвестности. Этот страх загонял её ещё глубже, на самое дно коробка.

Просто лежать и бояться было скучно. Спичка стала мечтать! Мечтать о друге! О настоящем друге, с которым можно разговаривать, думать о будущем, путешествовать. Почему путешествовать? Потому что Спичка была сделана из дерева корабельной сосны. Ствол могучей сосны пошёл на изготовление мачты для большого парусника, а из сучьев настрогали спичек. Поэтому путешествия были заветной мечтой Спички!

Среди своих сестёр друга спичка найти не могла. Она была совсем на них непохожа. Ну не хотелось ей сиять и гореть просто так. Ей хотелось загореться для кого-нибудь, во имя чего-нибудь. Вот для друга — другое дело, но кто же будет дружить с простой спичкой?

Дни проходили за днями, они были похожи один на другой. Спичка почти всё время спала. Просыпалась, когда открывался коробок. Вздрагивала, боялась, дрожа всем своим маленьким спичечным тельцем, но, после того как очередная претендентка на счастье исчезала, успокаивалась. Немного помечтав, засыпала. И всё-таки настал день, когда спичке НАДОЕЛО бояться. Надоело, и всё тут!

— Я же мечтаю о ДРУГЕ, а кому нужен друг ТРУС? — подумала Спичка.

Теперь с каждым днём она стремилась становиться смелее. Она старалась не вздрагивать, когда открывался коробок, а просто зажмуриваться.

Следует заметить, что коробок, в котором жила Спичка, лежал в кармане куртки старого смотрителя маяка. Маяк стоял на высоком холме у моря. Не было ни одной ночи, чтобы в нём не горел огонь. Огонь указывал путь заблудившимся кораблям. В любую погоду старый смотритель поднимался по крутой лестнице на самый верх маяка, заливал керосин в лампу, чиркал спичкой и зажигал огонь.

Однажды на маяк привезли новую, электрическую лампу, очень мощную и яркую. Старую, керосиновую велели выбросить за ненадобностью. Старик не любил выкидывать старые вещи, всегда оставлял их на всякий случай. Новая лампа была удобной. Теперь старику не надо было наливать керосин из большой бочки. Поджигать фитиль. Надо было просто нажать кнопку. Маяк вспыхивал ярким светом.

Спички остались нужны смотрителю только для трубки. Раз в день он курил трубку, точнее, раз в ночь. Он зажигал маяк, наливал в большую со щербинкой кружку чай и закуривал трубку.

Какое же это было удовольствие — покурить любимую трубку! Он хотел бы курить чаще, но его сердце было немолодо, и старик старался его беречь.

Одна трубка за ночь — одна спичка. Спичка знала: скоро она покинет свой почти пустой дом.

В один из ненастных дней спичек в коробке осталось только три. Сердце Спички ёкнуло:

— Пришёл мой черёд!

Может, из-за ветра, умудрявшегося завывать даже в кармане тёплой куртки смотрителя, может, из-за шума моря, бьющего солёной волной по подножью маяка, но Спичке было неуютно и тревожно. Наступила ночь. Шторм усиливался. Старик зажёг маяк, насыпал заварки в любимую кружку, налил кипяток. Как всегда, взял в руки трубку. Славно пахнет пряный табак!

Коробок открылся.

— Не сейчас! Не сейчас! — затаила дыхание Спичка и подальше отодвинулась к стенке домика.

Старик взял соседку, чиркнул ею о коричневый бочок коробка, пламя вспыхнуло и… О нет! Нет! Нет! ПОТУХЛО! Коробок открылся вновь. В руках старого смотрителя оказалась наша Спичка. Он посмотрел на неё, повертел и почему-то положил обратно, взял другую, прикурил трубку.

Неожиданно раздался глухой хлопок, а за ним — звон осыпающихся стеклянных крошек. Новая электрическая лампа испугалась воя ветра, упала на пол, превращаясь в мелкие осколки. Теперь море и берег были одного цвета — цвета НОЧИ! Темнота, вцепившись в шторм, сделала своё дело: смешала сушу и воду в клубок чёрного СТРАХА. Там, среди волн, кувыркался маленький учебный кораблик. На нём будущие капитаны выходили в море набираться опыта. Сейчас моряки, как могли, боролись с рассерженным морем. Но оно не хотело угомониться. В команде был юнга, совсем ещё мальчишка. Он рос на море, любил его, но таким свирепым видел впервые. Парнишка испугался, не за себя — на берегу его ждала мама!

Старый смотритель увидел в темноте огни корабля. Он видел их, а моряки огонь маяка — нет. Корабль несло на скалы.

Старая керосиновая лампа! Вот что могло спасти его. Лампу надо было зажечь во что бы то ни стало! Старик открыл коробок и охнул: в нём осталась всего одна спичка!

Спичка не спала, она ждала, когда в её домик ворвётся ветер. Никогда ещё она не чувствовала такого холода, такой ледяной мороси.

— Вот теперь ПОРА! — решила Спичка.

Старик чиркнул ею о бочок коробка. Злой, промозглый Ветер лизнул пламя и почти потушил его.

— Ну уж НЕТ! — сердце Спички готово было остановиться от ужаса. — Столько ждать и потухнуть? Ну уж НЕТ!

Она собрала все силы и вспыхнула так ярко, как вспыхивают сто спичек разом. Фитиль в лампе загорелся мгновенно. Старик вновь повертел спичку в разные стороны, подумал и не выкинул её, а положил обратно в коробок.

Огонь маяка высветил на море спасительную световую дорожку.

— Берег там! — закричал юнга.

Учебный корабль не разбился о скалы. Он вернулся домой.

Утром юнга пришёл на маяк. Мальчишка давно знал смотрителя, он часто приходил к нему слушать рассказы о море.

— Спасибо, дедуня, ты спас нам жизнь!

— Не я один, внучек! — старик вынул из кармана обгоревшую Спичку. — Без неё я не зажёг бы маяк. Последняя была, а загорелась на ветру, как сотня спичек. Возьми на счастье.

Юнга достал из кармана жестяную коробочку из-под леденцов, вытряхнул из неё остатки конфет и положил Спичку туда. Ей сразу понравилось лежать в тёплом кармане бушлата юнги, вдыхать оставшийся запах леденцов, слушать, как бьётся сердце её нового ДРУГА.

Прошло время, юнга вырос и стал капитаном — военным моряком. Прошёл всю войну. Спас многих людей. Победил многих врагов. Не раз был ранен. Каждый раз, оказавшись в госпитале, капитан открывал жестяную коробку, вынимал обгоревшую Спичку и что-то тихо говорил ей.

Когда моряк вернулся с войны, у него появилась семья. Родился сын, потом внук. Малыш любил перебирать дедушкины медали и ордена. Особенно любил заглядывать в старую жестяную коробочку из-под леденцов. Она так приятно пахла конфетами! В ней лежала заветная волшебная Спичка. В том, что Спичка волшебная, малыш был уверен. Ведь не может такой герой, как его дед, хранить среди орденов простую обгоревшую спичку.

Дед тоже иногда брал Спичку в руки. Тихо разговаривал с ней, наверное, жаловался на погоду (ныли старые раны) и всегда возвращал её в заветную душистую коробочку. Спичка засыпала, она была совершенно счастлива.

О Покрышке

СКОРОСТЬ!!! Вот что любила Покрышка переднего колеса спортивного автомобиля.

СКОРОСТЬ!!! Вот что любил молодой хозяин автомобиля.

Днём он работал продавцом канцелярских товаров в супермаркете. Продавал цветные карандаши, пластилин, скрепки, кнопки, много разной полезной мелочи. В его отделе трудились только девушки. Он был среди них один. Девчонки часто говорили ему:

— Не мужское это дело — продавать карандашики. Мужчина должен заниматься мужскими делами, рискованными, опасными.

Юноша не спорил, не оправдывался. Он знал: когда придёт вечер, девчонки разбегутся по домам, подружкам, вечеринкам, а он придёт в гараж, где и начнётся его настоящая жизнь. Здесь, в гараже юноша преврашался в волшебника. Из старых, никому не нужных деталей он собирал автомобили. Его машины получались редкой красоты и качества. Покупатели месяцами стояли в очереди, терпеливо ждали, когда настанет их черёд забрать новое, созданное юношей чудо. Парень легко расставался с готовой машиной, потому что завтра он приступал к новой, ещё лучшей. Только первый, созданный им автомобиль, юноша решил никогда не отдавать. На создание его ушли годы и любовь, которая жила в его сердце.

Когда в город приходила ночь и город пустел, юноша выгонял из ангара МУСТАНГА (так он называл любимую спортивную зелёного цвета машину). МУСТАНГ тихо крался по ночному городу. Тихо выезжал на загородную трассу и здесь его дикое сердце начинало гулко стучать. Машина превращалась в ракету. Казалось, четыре реактивные турбины несли автомобиль всё дальше, дальше. разрывая встречный ветер.

— ВОТ ЭТО ЖИЗНЬ!!! ВОТ ЭТО СКОРОСТЬ!!! Кто, девчонки, из ваших знакомых ребят может отважиться на такое? — думал юноша.

— ВОТ ЭТО ЖИЗНЬ!!! — кричала Покрышка на колесе автомобиля. — ВОТ ЭТО СКОРОСТЬ!!!

Так, продолжалось не один год, но однажды…

— Кажется, пришлёпывает колёсико, — прислушался юноша. — Надо менять покрышку.

Утром следующего дня он загнал свой автомобиль в ремонтный ангар.

— Поменяй, друг, покрышку на правом переднем колесе. Вздыхать начала, капризничать… Вероятно, устала. Боюсь, не лопнула бы на большой скорости, — попросил хозяин Мустанга незнакомого Покрышке человека.

Человек работал в ангаре механиком, в его обязанности входила смена покрышек на автомобилях.

— Она ещё совсем неплоха, — сказал механик, осмотрев Покрышку. — Может, послужить…

— У моего Мустанга должно быть всё самое лучшее! — оборвал юноша механика. — Поменяешь ты? Или ехать в другое место?!

— Две секунды, — засуетился человек (ему не хотелось терять заработок). — Сейчас быстренько сковырнём!

— Ну уж нет! — заволновалась Покрышка. — Какой ты, однако, весельчак! Так я тебе и далась! — Покрышка изо всех сил вцепилась в диск колеса.

Весельчак долго возился с упрямой Покрышкой, ковырял её злыми железками, бил молотком. Покрышке было больно, но она не сдавалась.

— Что ж ты так прицепилась, старая рухлядь?! — юноша со злостью пнул колесо ногой.

— Предатель! — задохнулась от горя и гнева Покрышка.
Больше ей незачем было сопротивляться. Она вздохнула и соскочила с диска.

Механик поменял старое колесо на новое. Покрышку бросил в багажник автомобиля:

— Выбросишь за городом на обочину дороги. Мне некуда девать этот хлам!
Хозяин Мустанга так и сделал — выбросил Покрышку на обочину дороги далеко за городом.

Старая Покрышка одиноко лежала на краю дороги и равнодушно провожала взглядом автомобили.

— Хлам! Хлам! Хлам! — горько билось её сердце. — Никому не нужен этот хлам! Лучше бы меня разрезали на мелкие кусочки!

Покрышку заносило грязью, песком.

— Ещё немного и меня не будет, — решила Покрышка, закрыла глаза и больше их не открывала.

Прошла мокрая осень, холодная зима, наступила весна. Солнышко протёрло глазки, стало веселее смотреть на землю. Дорога почти высохла. Сквозь трещинки в асфальте повылезали зелёные росточки. По дороге бежала лошадка с повозкой. На повозке сидели девчушка лет семи и её отец. Они везли красную глину. Отец решил перебрать печку в своём дачном доме.

— Папка, смотри, покрышка! Давай возьмём. Она мне нужна. Давно хотела такую, — зашумела девчушка.

Отец достал лопатку, подрыл, вынул, отряхнул Покрышку, положил её на повозку:

— Нужна? Получай!

Покрышку выгрузили на садовом участке. Её долго мыли и чистили щёткой. Покрышке было щекотно.

— Ха-ха-ха! — взвизгивала она от удовольствия. — Какая я чистая, какая я гладкая, какая я красивая, наконец! Где же, где тот автомобиль, на колесо которого меня поставят?!

Покрышка обвела глазами участок перед дачей. Автомобиля не увидела. Только в самом дальнем углу ела сено лошадка.

— Неужели меня поставят на колесо телеги? — ужаснулась Покрышка, однако, подумав, решила: — Пусть будет так, зато я не буду хламом, буду нужной вещью, буду приносить пользу!

Как оказалось, никто и не думал ставить Покрышку на колесо телеги. Её вымыли, высушили и стали КРАСИТЬ! Девочка принесла кисточку и банку с золотой краской. Она старательно красила, закрашивала каждую трещинку. В конце своей работы удовлетворённо обошла Покрышку вокруг:

— Папка, посмотри, какая красота!

— Красота! — похвалил дочку отец. — Пусть высыхает.

Покрышка не могла взять в толк: зачем это нужно людям?

На следующий день девочка прикатила Покрышку в самый центр двора, маленьким ведёрком начала носить в неё землю. Она засыпала землю в центр Покрышки, слегка утрамбовывала почву кулачком. Земля всё сыпалась и сыпалась, пока не наполнила Покрышку доверху. Затем девочка ладошкой подправила поверхность земли вровень с бочками, удовлетворённо хмыкнула:

— Теперь можно сеять!

— Сеять! — нахохлилась Покрышка. — Что такое «сеять»?! Никогда не слышала такого слова.

Девочка вынула из кармашка сарафана цветной пакетик, надорвала его, высыпала на землю семена, полила семена водой из лейки, ещё раз присыпала землёй.

Покрышка пребывала в недоумении. Она ничего не понимала. Ни одна умная мысль не приходила в её мудрёную голову.

Прошло три дня. Солнце грело позолоченную Покрышку. Девочка каждый день поливала её водой из лейки. К концу третьего дня внутри Покрышки стало что-то происходить: там кто-то шевелился. На поверхности земли появился маленький росток. Цветом росток напоминал ей цвет любимого спортивного автомобиля.

— Неужели, — растерялась Покрышка, — во мне растёт цветок?! Его корешки шевелятся, мешают мне спать.

Рядом с первым ростком появились другие. Они дружно вытягивались и превращались в небольшие кустики. На концах их веточек закраснелись шарики.

Шарики взорвались все одновременно, выпустили на свет невероятной красоты лепестки. А запах! Какой приятный исходил от них запах! Никогда так не пахло от её спортивного автомобиля.

Над оградой участка показалась голова соседки. Голова побежала по кромке забора, остановилась прямо напротив Покрышки. Любопытная старушка рассматривала соседскую диковину.

— Внученька! — позвала старушка девочку. — Никак не разберу, что у тебя там такое красивое?

— Вы заходите, бабушка, — пригласила девочка. — Это моя новая клумба!

— Ах, какая замечательная КЛУМБА! — изумилась соседка. — Какая ты придумщица, девочка.

— Теперь я КЛУМБА! — почти заплакала Покрышка.

Соседка ходила вокруг диковины, восторженно причитала. Потом позвала других соседей. Они тоже причитали и тоже любовались новой клумбой.

— Удивительно… — думала Покрышка. — В моей прошлой жизни мною так не восхищались.
Никогда мне не говорили, что я красавица! Никто не протирал меня тряпочкой. Ну и что? Буду клумбой! Зато теперь меня любят все!

Покрышка успокоилась, перестала думать о колесе и автомобиле. Ей понравились цветы, они подружились.

Только вскоре рядом с ней появилась вторая покрышка, и всё повторилось сначала. Её мыли, сушили, красили, насыпали землю, сажали в неё цветы.

— Кем ты была, подруга? — спросила Покрышка-клумба.

— Я левая передняя с колеса спортивного автомобиля, — ответила та.

— Отлично! — обрадовалась Покрышка-клумба. — Нас уже две! Передние колёса обуем, дождёмся двух задних и ПОЕДЕМ!

Покрышка аж зажмурилась, предвкушая удовольствие: дорога, скорость, опасные повороты, визг колеса.