Бесплатный фрагмент - Вересковый венок. Из мрака

Вересковый венок

Тэн Цилиан и Йенет Май познакомились в возрасте чуть за двадцать. Он начинал карьеру оперативника в Департаменте Обзо­ра, она работала там же младшим помощником аналитика, оба были молоды, исполнены сил и верили, что могут все.

Служебная необходимость заставила их встречаться. Сходное отношение к жизни сделало эти встречи менее формальными, физи­ческая привлекательность превратила дружбу в роман.

Йенет была красива, умна и обладала способностями псио­ника. Ее телесная пластика смотрелась безупречно, темные кудри окаймляли свежее лицо, а реплики никогда не раздражали Тэна — возможно, подруга немного читала его мысли.

Внезапное увлечение довольно скоро превратился в более се­рьезные отношения, а потом — в обоюдную привязанность. Взяв отпуск одновременно, Йенет и Тэн проводили его вместе, путеше­ствуя по континенту с юга на север, пока не добрались до имения старшего брата девушки, Кассия Мая, который охотно подружился с ее избранником.

Конец северной весны в тот год выдался довольно теплым. Торфяные болота подсохли, вода в реке прогрелась, а закаты отлива­ли старинным золотом. Кроме купаний в этой самой реке, пикников и стрельбы по тарелкам, компания развлекался и настоящей охо­той — отстреливали слишком дерзкий волчий молодняк. Стремясь насытить жажду крови, подросшие хищники приходили с пусто­шей, и Кассий Май ругался, когда находил за оградой истерзанные, распотрошенные туши овец.

В день, который послужил отправной точкой событий, Ци­лиан, Май и его сестра с утра уехали на торфяники, прихватив с со­бой маленькую свору из трех гончих. Охота, впрочем, не удалась, и беглый волк-подранок словно растворился среди низких болотных кустов и редких окон стоячей воды.

— Он все равно умирает, — сказала Йенет, пси-способности ко­торой позволяли ощущать признаки жизни, и в этот миг иррацио­нальная жалось к загнанному зверю коснулась души Цилиана.

Рыжие спины собак какое-то время мелькали на пустоши, по­том животные в скрылись в зарослях приземистых болотных со­сен. Их лай вскоре прервался чередой коротких визгов.

Кассий с ружьем на изготовку всмотрелся в пейзаж, кратко, но беззвучно выругался, а потом добавил:

— Похоже, там скрывалась взрослая стая. Эти волки только что загрызли моих псов.

— Может, доберемся туда и проверим? — предложил Цилиан.

— Не стоит. Пешком рисковано, а если поедет, утопим в тряси­не машину. Эй, Йенет! Залезай на заднее сиденье, возвращаем­ся, пока нас самих не загрызли.

Джип развернулся, оставляя грязную колею и поехал, перева­ливаясь через кочки. Возможно, болота обладали аномальной ак­тивностью, их аура вызывала легкую тоску, которая временами нака­тывала на участников охоты. Уникомы не работали, еще через пол­часа Май заметил, что прибор навигации тоже отключился. Джип, завывая мотором, проехал еще сотню метров, а потом заглох.

— Вот ведь чертово место! Вылезаем, привал и обед.

Йенет легко спрыгнула на сухой торф. Цилиан вытащил из ба­гажника миниатюрный раскладной стол и три раскладных брезенто­вых стула. Май, впрочем, беззаботного настроения не разделял и старался не расставаться с ружьем.

Торфяник в этой своей части оказался поразительно красив — его почти сплошь покрывал ковер из низкорослого рододендрона, который некоторые называют вереском. Пурпурные цветы вблизи источали одуряющий запах. Йенет нарвала их, сплела венок и опу­стила его на свои темные блестящие волосы.

— Корона победителя, — сказала она без улыбки.

Тень падала на глаза, в кудрявых прядях застряли мелкие ле­пестки. Глядя на девушку, Цилиан ощущал одновременно влече­ние, восхищение и пронзительную непонятную тоску, как будто не­видимый таймер уже начал свою работу, и эта весна могла не по­вториться.

— Осторожно. Запах местных цветочков вызывает галлюцина­ции, — с коротким смешком сообщил Кассий Май, открывая коробку с обедом. — Держитесь-ка от него подальше, ребята, а то крышу со­рвет.

После этого очарование момента несколько увяло. Йенет скорчила брату гримасу. Тэн вернулся к столу и наскоро съел холод­ные бутерброды. Кассий Май, который так же быстро распра­вился со своей порцией, уже открыл капот, но неисправности не на­шел. Тогда он боком, не обращая внимания на раздавленный мура­вейник, пролез под джип, но и там не обнаружил ничего странного.

— Аномальные штучки, земля здесь «светится». Возьмем толь­ко ружья и по сумке на каждого, дойдем пешком до хутора, поищем там упряжку лошадей, вернемся и оттащим машину метров на сто. Столкнем ее с аномального пятна.

— Гроза вообще-то собирается, — заметила Йенет, не оборачи­ваясь и доедая яблоко. — Пока не пошел дождь, давайте, сделаем фото. Все втроем. На память. Навсегда.

— В аномалии не получится.

— Как знать.

Она вытерла пальцы салфеткой, вытащила из рюкзака крошеч­ного дрона и слегка подбросила его вверх. Удивительно, но миниа­тюрный кибер все-таки взлетел и прицелился в людей объективом. Цилиан обнял Йенет, а левую руку положил на плечо Мая. Коротко сверкнула вспышка, запечатлев мгновение реальности. Еще через секунду вдали сверкнула настоящая молния, а потом раскат грома разорвал небо.

…К хутору на краю болота они вышли почти под вечер, кута­ясь в непромокаемые плащи и поскальзываясь на мокрых кочках. Крошечное поселение на первый взгляд казалось заброшенным, присутствие жизни выдавал лишь монотонный печальных звук — не­что среднее между воем собаки и человеческим рыданием.

Это и впрямь оказался человек — женщина неопределенного возраста устроилась на куче соломы, обняв согнутые колени тощими руками. Половина ее лица распухла и посинела, левый глаз превра­тился в узкую щель.

— Вам, наверное, нужна помощь? — спросил ошарашенный Ци­лиан.

Женщина вскинула изуродованное лицо и сначала помотала го­ловой, а затем, передумав, кивнула.

— Не люблю просить, но вы, вроде, человек неплохой и точно не трусливый. Эсон выгнал меня за ограду и грозится убить сыноч­ка. Если сумеете, заберите из дома Алика, до самой смерти буду благодарна.

— Эсон ваш сожитель?

— Мой законный муж, чтоб он сдох. У него старая контузия и не в порядке голова.

Женщина выглядела как крестьянка, одевалась как крестьянка, но говорила с легким столичным акцентом. Ее жизнь на заброшен­ной ферме в компании психопата сама по себе выглядела загадкой, но на головоломки уже не оставалось времени.

— Ваш супруг вооружен? — коротко спросил Тэн.

Женщина молча кивнула.

— Чем?

— Пистолетом-излучателем. Еще в чулане валяется дробовик, но он давно уже сломан. Только, пожалуйста, не стреляйте в Эсона. Я не какая-нибудь стерва и не прошу отправить его в могилу.

— То есть, вы хотите, чтобы мы сунулись под выстрелы вашего мужа и не защищались. По-моему, несколько нечестно.

Изуродованное лицо женщины исказилось еще сильнее.

— Ничего я уже не хочу… — мрачно бросила она. — Только спа­сти сына и чтобы отца не убивали у него на глазах.

— Не вздумай вмешиваться, — вполголоса посоветовал Цилиану Май. — Это дело в юрисдикции криминальной полиции, а не твоего департамента. Найдем место, где работает связь, вызовем их, пус­кай разбираются.

— К тому времени здесь появятся трупы.

— Не твоя ответственность. Жить надоело?

Словно последний аргумент в споре, со стороны дома послы­шалось жужжание. Луч насквозь прожег ветхий забор и опалил тра­ву. В корявом унылом сосняке всполошились птицы.

— Ваш муж, похоже, пьян, — вполне логично предположил Тэн Цилиан.

— Да, много выпил.

— В доме только одна дверь?

— Есть вторая, со стороны сарая.

— Не плачьте. Я зайду с тыла и успокою этого человека без стрельбы.

— Даже не думай, — снова зашипел Кассий Май. — Тэн, ты пло­хо знаешь местных, они ссорятся и мирятся, смотря по перемене погоды. Если тебя убьют, эта женщина будет выгораживать мужа и поклянется, что ты ворвался в дом силой.

Цилиан приник к дырке в заборе, рассматривая деревянный дом и полузасохшую яблоню с неряшливым птичьим гнездом на толстой ветке.

— Этот человек пьян и стреляет как попало, я, пожалуй, рискну.

— Вот как? Ну ты дурак, шурин.

Цилиан не отреагировал на грубость Мая, он сам не вполне понимал, что его гонит вперед — интуиция, сострадание, тоскливая аура торфяных болот или простой азарт охоты на человека.

Дождь тем временем прекратился, зато подул не по-весеннему леденящий ветер. С востока медленно наползали кучевые облака. Йенет приблизилась и заглянула Тэну в глаза. В ее собственных черных словно смоль радужках плавали характерные для псиоников серебристые искры.

— Давай, я узнаю твое будущее, — предложила она. — Так мы поймем, насколько сильна опасность.

Тэн не сразу сообразил, как ответить. Он не хотел обижать де­вушку, но к пророчествам псиоников всегда относился скептически.

— Не надо, Йени, не трать себя попусту.

— Ничего ужасного, я потрачу себя совсем чуть-чуть.

Кассий только хмыкнул.

— Лучше отговори своего парня от глупостей, — пробурчал он, но сестра даже не обернулась.

Она отбросила на спину капюшон дождевика, отряхнула капли воды с кудрей, взяла ладони Цилиана в свои миниатюрные руки, переплела пальцы так, что подаренное Тэном кольцо врезалось в кожу им обоим.

Ментальный контакт походил на легкий удар током.

Глаза Йенет закрылись, но Тэн не зажмурился, наблюдая за сменой выражений на ее побледневшем лице…

Через минуту Йенет освободила пальцы и отступила назад, длинные густые ресницы сделались влажными.

— Ты может идти. Все будет хорошо.

Цилиан в знак благодарности коротко кивнул и повернулся спиной к опешившему Кассию Маю.

— Ну, ладно. Пожелайте удачи.

Он обогнул двор, добрался до сарая и, перемахнув через огра­ду, оказался на крыше этого старого строения, затем спрыгнул на землю, пересек двор и толкнул покосившую дверь дома, покрытую облезлой голубой краской.

Внутри дома стоял полумрак. Одна из четырех комнат пустова­ла, во второй, спиной к дверному проему, сидел мужчина средних лет, одетый в рабочий комбинезон и рубашку с закатанными рука­вами. Хозяин дома подпирал голову руками и, казалось, погрузился глубокую в апатию. В полуметре от расслабленной руки, на деревян­ном столе, лежал излучатель.

Цилиан прикинул, не оглушить ли противника ударом по за­тылку, но Эсон уже обернулся и беззлобно ухмыльнулся углом рта.

— Слышал, как ты вошел, братан — хрипло сказал он. — Тебя, наверно, послала Юнна, моя жена. Пожаловалась на разбитое лицо. Полицию вызывать будешь?

— Нет. Но ребенка нужно отдать матери.

— Вот так и ловятся дураки, — Эсон снова усмехнулся. — Пойди, передай суке Юнне, то, что она и так прекрасно знает — Алик мой сын, а не ее.

— В каком это смысле?

— В прямом. Юнни ему мачеха. Я был дурак и, овдовев, же­нился на псионичке. Хотя, конечно, выбор был небольшой, мало ка­кая баба согласится жить в глуши на краю болота.

— Болото и глушь — не причина избивать жену.

— А что оставалось делать? Юнна — злая, набитая желчью тварь. Того и гляди, прикончит меня во сне.

— Для ее озлобления, наверное, существуют причины, — заме­тил Цилиан, осторожно приближаясь еще на шаг.

— Причина тут одна, моя женщина — ведьма. Она ковырялась в будущем и вбила себе в голову, что я когда-нибудь ее придушу. В те славные времена я еще обожал свою Юнни, но она каждый день тра­хала мне мозг… тут и добряк взбесится, а я, знаешь, совсем не до­бряк.

— Сколько лет вашему сыну?

— Четыре года. Не бойся, он в порядке. Спит у себя в комнате. А ты не хочешь со мною выпить?

Не дожидаясь согласия, Эсон шагнул буфету и тут же вернулся со стаканами и бутылкой.

— Овощной самогон, собственное изготовление — авторитетно добавил он.

Цилиан осторожно присел на табурет. Несмотря на спокойную беседу, ощущение близкой опасности не проходило, а только усили­валось. Он пригубил мутную сивуху и задержал глоток во рту. Хозяин, казалось, чего-то ждал, тревожно прислушиваясь к каждому внешнему звуку.

— Ты еще слишком молод, парень, — продолжал он, — думаешь, наверное, что я какой-нибудь скот. Это неправильно. Я просто хотел жить, как нормальный человек. Моя травма не моя вина. И эта сучья баба — не моя вина. И то, что у меня отнимают сына — тоже не моя вина.

Хозяин замолчал, явно насторожился и повернулся к окну. Тэн воспользовался паузой, чтобы незаметно сплюнуть паршивую вы­пивку.

— Показалось… — пробормотал Эсон и продолжил. — Ты или пей как следует и говори со мной как человек, или уноси свой зад подобру-поздорову. Алика я все равно не отдам, но стрель­бы на поражение не хочу, так что не вынуждай. Сам знаешь, болото все прикроет и любой груз примет, ваши тушки тоже. Только Юнна того не стоит

— А по закону поступать не пробовали?

— Законник, мать твою. Легавый, что ли? — Эсон витиевато вы­ругался. — Нет у меня денег на развод, да и жена его не дает, не ве­ришь — спроси у этой бабы. В конце концов она меня изведет и по­лучит все — землю, эту хибару, моего сына в придачу. Ей нужен не развод, а алиби, чтобы сделать свое черное дело.

Эсон скривился, а Цилиан украдкой посмотрел на писто­лет-излучатель. «А ведь Май ошибся, дело похоже, в юрисдикции Де­партамента. Хутор, глушь, болото с ядовитыми цветами — идеальное место, чтобы скрыться под чужим именем… Надо бы проверить эту Юнну, возможно, она в розыске за пси-преступления».

Пауза затягивалась. Тэн уже прикидывал, не забрать пистолет силой, когда снаружи, за ветхой оградой, произошло малопонятное движение, раздались сдавленный стон и предупреждающий крик Кассия Мая.

Еще через миг рука Эсона метнулась к оружию, но схватиться за рукоять хозяин дома так и не успел — освободившийся от колеба­ний Цилиан сделал это первым. Хозяин дома, впрочем, не смирился, а бросился в атаку, повалил противника и рухнул вместе с ним, вы­кручивая чужую руку.

Так они и катались по полу, пока Эсон ни обмяк, получив рез­кий удар по затылку, и только тогда Тэн сумел освободиться и хотя бы сесть на пол.

Бледная и прямая Йенет стояла, сжимая в кулаке горлышко разбитой бутылки. Кассий Май уже подобрал брошенный пистолет.

— Ну я предупреждал, что потуги милосердия плохо кончит­ся, — сумрачно сказал он.

— Надо вызвать криминальную полицию и сказать Юнне, что­бы забрала ребенка, — пробормотал Тэн, вставая и ощупывая помя­тую шею.

— Если Юнной ты называешь ту женщину с разбитым лицом, то любые слова запоздали. Она мертва, асфиксия наступила минуту назад, похоже на действие какого-то яда, — мрачно продолжил Май, а потом протянул руку и помог Цилиану подняться. — Надеюсь, ты в гостях не ел и не пил?

— Подержал во рту глоток самодельной водки.

— Уже выплюнул?

— Да.

— Набери воды во дворе и прополощи горло. Надеюсь, хотя бы колодец этот псих не отравил. Слышишь? Ребенок проснулся и пла­чет, нужно его успокоить, этим займется сестра. Отца, пока он без сознания, я свяжу лично и приготовлю к отправке в полицию.

Цилиан кивнул и в состоянии внезапной усталости вышел под серое предвечернее небо. Мертвая Юнна лежала за оградой, на­взничь, с лицом, прикрытым ее же собственным фартуком.

— Несчастная знала, что обречена, — сказал Цилиан, как только Йенет присоединился к нему.

— Да, — коротко ответила девушка.

— Ты оглушила ее мужа и спасла мою жизнь.

Йенет резко качнула головой.

— О, нет! Ты не нуждался в спасении и умрешь не сейчас, — от­ветила она, и вторая половина реплики не понравилась Цилиану ка­кой-то холодной недосказанностью.

…Компания провела на месте преступления крайне неприят­ную ночь, половина следующего дня ушла на объяснения с крими­нальной полицией сектора. Джип вытащили из аномалии только че­рез сутки, в имение вернулись за полночь.

Обсохнув, согревшись и наевшись, Кассий выглядел задумчи­вым, о безрассудстве Цилиана больше не вспоминал. Сидя у камина, он отхлебывал из бокала сухое вино.

— Есть серьезный разговор, — сказал наконец брат Йенет, види­мо, собираясь с мыслями.

— Слушаю, — бесстрастно ответил Цилиан, наблюдая, как языки огня корчатся в камине.

— Ты хороший парень, Тэн и ты мой друг, но я все же должен спросить напрямую — вы с Йени собрались жить вместе?

— Да.

— Понятно… То есть, ты хочешь на ней жениться?

— Да, как только из стажеров перейду в постоянный штат своей конторы.

— Это ваше решение точно не переменится?

— Нет. Йени уже взяла мое кольцо. Если ты против свадьбы, так бы сразу и сказал.

— Я-то не против и даже рад, вот только моя сестра — мутантка. То есть, извини — женщина с пси-способностями, если выражаться прилично. Такие, как она, живут ярко, но быстро… то есть, недолго.

— Знаю, с этим ничего не поделать.

— Значит, лет в сорок ты уже овдовеешь и снова будешь свобо­ден. Неплохо, а?

— Кассий, ты пьян.

— Я почти трезв, а ты подумай как следует. Йени моя единственная сестра, и я не хочу несчастья для вас обоих…

Дальше Май говорил совсем уж путано, но в конце концов уго­монился и утром за завтраком держался как ни в чем ни бывало.

Еще через сутки Цилиан и Йенет вдвоем уехали в Порт-Кали­нус. Тэн вернулся на службу и погрузился в обычную рутину Депар­тамента, связанную с расследованием мелких и средних пси-пре­ступлений. Впрочем, пережитый на болотах опыт не забылся, а про­должал тревожить его душу, словно шрам неудачно зажившей раны. После странного пророчества, совершенного под шум дождя, лю­бовь Тэна к Йенет не то, чтобы ослабела, но окрасилась в тревожные тона, хотя он и сам не понимал причины.

Девушка тоже словно бы отдалилась. Общее жилье они так и не сняли, встречи становились все реже, а проведенное вместе вре­мя — короче. Это могло стать поводом для ревности, но Цилиан всего лишь тяготился новым непрошеным чувством вины. Лето между тем перевалило за середину.

* * *

Катастрофа случилась под вечер, в конце обычного рабочего дня, и началась она с банальной на первый взгляд аварии электросе­ти. В пирамидальном здании Департамента, полыхнув напоследок, вдруг разом угасли лампы, потемнели мониторы, отключились кон­диционеры, все ярусы штаб-квартиры разом погрузились в серова­тый полумрак. Решив выяснить, в чем дело, Цилиан выбрался из кабинета с карманным фонариком в руке. Пятно света заметалось по стенам, позволяя разглядеть озабоченные лица собравшихся в кори­доре техников и офицеров. Клеть лифта застряла между этажами — оттуда доносились нехорошие крики.

— В чем дело, коллеги? Авария?

Тэну не ответили. Он вытащил уником, пытаясь дозвониться до отдела Йенет, но эфир мертво молчал, вероятно, отключились ре­трансляторы связи. Молчаливая безликая охрана в тяжелой пси-за­щите уже блокировала двери лестничных клеток.

— Да вашу ж мать… — ошарашенно прошептал Вазофф, полу­приятель-полузнакомый Цилиана, которого колотила нервная дрожь. — Плохи дела, Тэн, — еще тише добавил он. — Я выглядывал в окно, главный выход перекрыт, и будь я проклят, если понимаю, кто все эти люди.

— Где наш шеф?

— Фантома не видели с самого утра. Заместитель по безопасно­сти только что прошел к нему в кабинет.

— То есть, шеф у себя и вызвал заместителя по безопасности?

— В том-то и дело, что нет! Я еще утром заметил, что Фантом едет на лифте в подвалы. С тех пор он не возвращался, ты же зна­ешь, как я люблю присматривать за порядком коридоре.

«То есть подглядывать, кто кому пошел, и сплетничать», — подумал Цилиан, но вслух такое не произнес. Дого­ворить они уже не успели. Дверь кабинета отворилась, двое мужчин в бронежилетах и глухих пси-шлемах выволокли и метнули на пол бесформенный черный куль, а потом, так же молча развернувшись, скрылись.

Цилиан посветил фонарем. На стальных плитах пола ничком лежал человек. Спина его обуглилась под ударом излучателя, рва­ные клочья серого мундира осыпались тонким пеплом. Кто-то из офицеров повернул голову мертвеца, ухватив ее за выбившиеся из под легкого шлема курчавые волосы.

— Зенит, заместитель шефа по внутренней безопасности, — ска­зал Тэн враз охрипшим голосом.

Вид сожженного тела Зенита оказался таким пугающим, что одна из практиканток забилась в истерике.

— Похоже, у нас мятеж, а я просто менеджер и на такое не на­нимался, — пробормотал перепуганный Вазофф.

— Кажется, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я.

— Слушай, отстань! — на этот раз почти что взвизгнул Вазофф, теряя остатки самообладания. — Всему виной выродки-псионики, такие же, как твоя Йени. Когда нас всех тут начнут убивать, можешь попросить, чтобы тебя не трогали, раз ты с ней трахаешься. Все-все, не возражай! Я ухожу и закроюсь в кабинете, а ты катись к черту!

Атмосфера паники оказалась заразительной. Перепуганные люди и впрямь бросились в кабинеты, по тем, кто поскользнулся и упал, впопыхах прошлись ногами.

Цилиан замешкался, пытаясь закрыть Зениту глаза, и его грубо ткнули в спину.

— Эй, полегче! Что, припекает, не терпится под трибунал?

Тэн понимал, что вооруженных людей лучше не дразнить, но не сдержался и тут же поплатился за опрометчивость. Его не застре­лили, но побили прикладами и кулаками. Скрутили, обыскали, за­брали уником и фонарь, затем протащили по коридору, и швырнули в полутемную комнату.

Цилиан сплюнул кровь из разбитой губы, перебрался к стене, ощупал ребра, которые по-счастью уцелели, и потрогал лицо. Ле­вый глаз уже начал заплывать.

Комната оказалась одним из помещений архива, в ней уже ско­пились другие арестованные неудачники. Скудный вечерний свет едва проникал через окно. Товарищи по несчастью или угрюмо мол­чали или переговаривались шепотом, двоих не просто избили, а се­рьезно ранили — эти безмолвно лежали навзничь.

Тэн прислушался. В утробе гигантского здания трещали пи­столетные выстрелы.

— Это наши ребята из оперативного отдела отстреливаются, — раздался чей-то хриплый голос.

— Думаете, прорвутся?

— Не знаю, не уверен, многих застали врасплох.

— Откройте! — закричал кто-то, у кого сдали нервы.

Человек принялся колотить в запертую снаружи дверь, в конце концов она отворилась, и пинок тяжелого ботинка отправил крику­на на пол. Ствол армейского излучателя просунулся в щель между створками, невидимый, но смертоносный луч для острастки прошел над самыми головами. Дверь захлопнулась, лязгнул замок. Специ­альная обшивка стен под ударом луча сначала задымилась, но почти сразу же погасла. Цилиан распахнул окно, чтобы выпустить гарь. Получивший пинок сотрудник некоторое время корчился на полу, пытаясь восстановить дыхание.

— Я узнал этого мутанта. Надо же… Еще вчера работали вме­сте… — прохрипел он, отдышавшись. — Если выживу — убью.

— Живыми нас не выпустят.

— Не истери.

— А то что?

— Хватит! Только ссоры между своими нам не хватало…

Тэн прекратил слушать перебранку, снова сел на пол и уронил голову на скрещенные руки. Последние потрясения оказались на­столько неожиданными, что мысли его смешались, и способность рассуждать вернулась лишь после получасового мертвого оцепене­ния.

«По что там болтал Вазофф — мятеж дело рук псиоников? Он намекал, будто Йени в нем замешана, но какой в этом смысл? Пси-способности — всего лишь биологическое отличие. Бунт сенсов про­тив нормаментальных — все равно, что война рыжих с блондинами, то есть, на первый взгляд, такая же чушь».

Тревога мешала сосредоточится. В рассуждениях не хватало какой-то важной, но неизвестной Цилиану детали.

— Что будем делать? Есть какие-нибудь идеи, коллеги? — спро­сил он, обращаясь к соседям справа и слева.

— Идеи? Идея та, что нам, кажется, ………, — отозвался грузный пожилой мужчина в коричневой робе техника. — Уникомы отобрали, начальник службы безопасности убит, все знание захваче­но ребятами Ролана.

Роланом звали первого аналитика Департамента, невзрачного и вечно бледного человека, с широкой лягушачьей улыбкой на тонких губах. Ролан симпатии не вызывал, но опасным тоже не казался. «Внешность обманчива», — подумал Цилиан и осторожно потрогал отекшую скулу.

— Чего он хочет? Есть какая-нибудь информация?

— Он — щенок– психопат.

— Допустим, но мятежи — не вечеринки. Даже психопаты не устраивают их просто так.

— Точно. Веселого тут мало. Ролан, вроде, переживал, что сильно изнашивается на свое работе псионика. Говорил, каждое, применение способностей сокращает ему жизнь. Парню понятно объясняли — увольняйся и не применяй, но он не мог. Подсел на это свое могущество, как алкоголик на пойло. Ну вот, допрыгался — в конце концов ему сорвало крышу.

Крошечная деталь мозаики, беззвучно щелкнув, встала на ме­сто. Тэн молча кивнул и отвернулся.

«Я знал, что Йенет медленно умирает, как и Ролан, как и остальные сенсы. Май тоже твердил, что она не доживет до старо­сти, — размышлял он, прижимаясь к металлической обшивке в по­пытках охладить пылающую голову. — Так происходило всегда. Обычный порядок вещей, грустно, но естественно. Я собирался остаться с Йени до самой ее смерти и думал, что это честный посту­пок, а это оказался роковой промах. Йени не хотела доживать в моей компании, она стремилась жить по полной, и Ролан обещал ей… Не знаю, что, но это что-то сбило ее с толку».

От таких выводов смятение охватило Цилиана. Он мысленно перебирал небольшие, прежде не замеченные детали — внезапное охлаждение без ссоры, там слово, здесь взгляд, оборванный спор, вопрос без ответа. «Она мне не доверяла и страдала молча», — этот вывод напрашивался сам собой.

— Что ты дергаешься и вздыхаешь, приятель? — хмуро спросил все тот же пожилой техник. — Боишься? Сбежать собрался? Отсюда не уйти, все мы — заложники. Ставлю пять против двух, что в городе сейчас беспорядки, там орудуют дружки нашего аналитика и прочая мутантская сволочь.

— Как вас зовут?

— А это имеет значение? Старший ремонтник Тамик.

— Я — стажер Тэн Цилиан, и мне нужна ваша помощь. Хочу спуститься вниз по внешней стороне здания. Сеть пси-наблюдения в городе наверняка рухнула. Если ее не восстановить, к ночи начнутся повальные грабежи. Кто-то должен сообщить властям, что здесь происходит.

— Понятно. У тебя родные в городе остались?

— Невеста — в этом здании. В западном городском секто­ре — отец и мать.

— Фью! — Тамик присвистнул. — Сочувствую, конечно, но стены снаружи гладкие будто лед. До земли почти сто метров. Ты разо­бьешься.

— Киберы-мойщики стекол ведь не разбиваются.

— Ты не понял. Наша штаб-квартира построена в форме пира­миды — так уж постарался архитектор. Обычные киберы-мойщики тут не годились, мы сделали модель, которая лазит по наклонной стене и не портит стекло. Они двигаются по рамам на специальном крепеже.

— Рамы прочные, должны выдержать мой вес.

— Да, но чем ты собрался цепляться? Когти отрастил? Хотя… если очень хочется сделать глупость, проще спуститься по веревке метров на десять. Потом закрепишь ее заново — спустишься снова, и так до уровня грунта.

Остальные заложники, слушая их разговор, уже начали обора­чиваться. Все, кроме техника Тамика, оказались ровесниками Высо­кий черноволосый парень, которого звали Арди, встал и перебрался поближе.

— С Роланом и вправду творилось что-то странное, — заметил он. — Новый засекреченный проект нашего аналитика, говорят, не удался. Еще были какие-то личные проблемы, но я в них не лез.

— Это не объясняет, откуда взялись вооруженные парни, — воз­разил ему сосед в униформе с оторванным рукавом.

— Подкупленные предатели всегда найдутся.

Тэн решил не слушать. Чужие догадки уже стали пустой ше­лухой лишенных смысла слов. «Я обязан выбраться наружу, остано­вить это сумасшествие любой ценой, пока для Йени не стало слиш­ком поздно».

— Понадобится веревка. Можно разрезать и использовать што­ры. Кто-нибудь готов мне помогать?

— Я помогу, — согласился Арди.

Еще двое заложников тоже поднялись с мест. Вчетвером они быстро обшарили стеллажи архива, сбрасывая на пол папки с бума­гами и коробки с чипами, пока не разыскали ножницы и канце­лярский нож. Арди принялся резал ткань на полосы, а техник — скручивать веревку. Цилиан подошел к окну.

Этим вечером бриз со стороны бухты пах не солью моря, а ед­кой гарью — вдали, пятная горизонт дымом, полыхал пожар. Улицу далеко внизу засыпало битым стеклом. Осколки словно алмазы сверкали под лучами заходящего солнца, и Тэн вдруг понял, на­сколько сильно боится высоты.

— Готово, — объявил Тамик, умело закрепляя веревку. — Слушай внимательно, парень, два раза повторять не стану. Спускаешься без страховки, на десять метров, потом вот этой моей отмычкой открываешь окно. Дальше просто ждешь на подоконнике. Я кидаю вниз веревку, ты ее принимаешь и опять крепишь. Выбери какую-нибудь скобу внутри здания, веревку сверни вдвое. Как только спу­стишься — потянешь за один конец, веревка упадет следом. Снова за­крепишь ее… ну, ты понял, так до самого грунта. В общем, удачи. Перчатки возьми, а то останешься без мяса на пальцах.

Цилиан сел на подоконник и натянул на руки чужие перчатки из прочной кожи. Через миг он висел под стремительно темнеющим небом, на стометровой высоте, удерживая свой вес руками и стара­ясь не смотреть вниз. Тэн не знал, что это окажется настолько слож­но. Самодельная веревка растягивалась и потрескивала. Небольшой уклон стены помогал, но не слишком, попытки найти опору для ног зачастую кончались ничем — ботинки скользили по гладкой поверх­ности. На уровне следующего этажа Цилиана напором воздуха при­жало к стеклу. Внутри темного здания он видел светлые пятна фо­нарей, слышал искаженные звуки голосов.

Один из мятежников, наверняка сенс, возможно, даже телепат, присел на подоконник в оконной нише. Цилиан очутился всего в полуметре от чужого затылка и попытался не думать, но паниче­ские мысли являлись сами собой, словно вода, которая утекает из пригоршни. Тогда он крепче сжал веревку, уже готовый к разобла­чению, но в этот миг на висках противника едва-едва блеснул об­руч пси-защиты.

Такие приспособления неплохо защищали от ментальной ата­ки, но обладали побочным эффектом — мешали пользоваться соб­ственными способностями.

Цилиан понял, что спасен. Он быстро-быстро стравил верев­ку до следующего этажа, повиснув на одной руке и упираясь ногами в раму, кое-как вскрыл ближнее окно, после чего, обесси­ленный, рухнул в проем.

Этот этаж Пирамиды оказался тихим и безлюдным. Воздух здесь до сих пор отдавал привкусом озона — так бывает, когда стре­ляют из излучателей. На обшивке пола, в скудном свете, там и сям виднелись проплешины оплавленного металла. Кое-где поблески­вали гильзы — именно здесь лояльные оперативники Департамента оказали мятежникам самое сильное сопротивление.

— Вечная память братьям, — прошептал Тэн, не решаясь произ­нести обычное «покойтесь с миром».

Он вернулся к окну и отыскал прочную скобу, способную вы­держать вес человека. Небо над Порт-Калинусом стремительно тем­нело. Цилиан вскинул голову и понял, что не видит техника Тами­ка, лишь тусклый мрак и едва проступившие звезды.

— Эй! — позвал он, рискуя оказаться замеченным, но все равно не получил ответа. Веревка внезапно шевельнулась, но не упала вниз, а резко пошла вверх, Тэн машинально попробовал схватить ее, не успел и едва не сорвался в черную пропасть улицы.

«Нас предали и разоблачили. Плану конец».

На размышление оставались доли секунды. Он спрыгнул с подоконника внутрь здания и поспешно закрыл за собой окно. Мощ­ный луч чужого фонаря некоторое время шарил по наружной стене, сверкнул бликами, а потом исчез. Цилиан постоял, безмолвно при­жимаясь к стене, перед тем, как скользнуть в темноту.

* * *

В этой темноте он блуждал довольно долго, ориентируясь в основном на ощупь и натыкаясь на блокированные двери. Лестнич­ную площадку перегородила прочная решетка системы безопасно­сти, но один из кабинетов, наоборот, зиял проемом грубо выломан­ной двери. Под огнем излучателей мебель внутри превратилась в уг­ловатое месиво потекшего пластика и покореженной арматуры. В самом дальнем углу, на загаженном полу скорчилась сутулая чело­веческая фигура. Мужчина был мертв. Его убили относительно не­давно, аккуратно угодив лучом прямо в область сердца. Ни оружия, ни документов на теле не оказалось, только миниатюрный и неза­метный чип-ключ в правом нагрудном кармане рубашки.

Цилиан забрал чип и вернулся к лестничной клетке. Чуда не произошло, решетка не открылась, ключ и замок явно не подходили друг у другу. Тэн уже собирался двинуться дальше, но под влияни­ем минутного импульса снова вернулся в разгромленный кабинет, обошел груду сломанной мебели и обследовал стену.

…Сейф скрывался под настенной панелью, чип легко подо­шел к разъему, толстая дверца, щелкнув, открылась…

Цилиан, чье зрение уже кое-как адаптировалось к мраку, перебрал содержимое. Папки с жирным грифом «секретно» вернул на место, пистолет проверил и сунул за пояс, включил и попытался настроить уником приоритетной связи.

«По правилам связаться с руководством и доложить, о слу­чившемся, да вот только кому? Наш шеф, видимо, убит. Для мини­стра внутренних дел я слишком мелкая сошка, и все же попробо­вать стоит».

Связь явно глушили, хотя и не вполне удачно — «интеллект» уникома работал, кое-как отфильтровывая помехи. Цилиан попытал­ся связаться с Фантомом, подождал, вслушиваясь в шелест и непо­нятный гул, но ответа не получил. В Министерстве внутренних дел, несмотря на поздний час, ему повезло чуть больше.

— Слушаю, — раздался причудливо искаженный голос.

— На связи стажер Департамента Обзора, Тэн Цилиан. У нас экстренная ситуация, «красная тревога». Разрешите сделать доклад лично господину министру.

— На связи искусственный интеллект аппарата министерства вну­тренних дел, — раздался все тот же тусклый голос. — Простите, ма­стер Цилиан, у министра сейчас не приемные часы, но я могу запи­сать вас на дневное время, ближайший срок — через неделю.

— Дело не терпит отлагательства. Еще раз повторяю, «красная тревога».

Искусственный интеллект помедлил, словно испытывая чело­веческие колебания, и в конце концов снова заговорил сиплым от помех голосом:

— Из-за участившихся случаев обмана такого рода сообщения нужно верифицировать личным кодом.

— Два-семь-десять-три, сорок шесть, це, двенадцать.

— Код верен, личность установлена по голосу. Извините, но вы сейчас пользуетесь чужим каналом связи. Уровень допуска не поз­воляет вам объявлять «красную тревогу». Обратитесь к вышестоя­щему офицеру.

— Не могу, все они мертвы или захвачены мятежниками, — отве­тил Цилиан, изо всех сил стараясь не сорваться на ругань.

— Мертвы? Такой ситуации нет в моих деловых протоколах.

— Тогда просто соедините меня с любым человеком из аппарата министерства. Можно даже с охраной.

— Сейчас министерство полностью безлюдно. Приходите зав­тра утром, я постараюсь разобраться в ситуации.

— Слушай, железяка! Нас блокировали в Пирамиде. Тут мятеж, возможно, я до утра не доживу.

— Искренне сочувствую, но не знаю, как выправить эту ситуа­цию. Ответьте, пожалуйста, на двадцать вопросов, это поможет улучшить алгоритмы моей работы.

Обозленный Цилиан придавил кнопку отбоя. «Будь проклят этот кибер-бюрократ. В здании министерства людей сейчас нет, сбе­жала даже охрана, значит, дела в столице совсем плохи». Он поис­кал канал связи с президентом Бартом, но не нашел, видимо, мерт­вый владелец уникома не обладал такой привилегией.

Следующий звонок Тэн сделал в квартиру родителей, набрав номер по памяти. Он терпеливо ждал, но не получил даже автома­тического ответа — похоже, связь с гражданскими кварталами Порт-Иллири полностью прекратилась.

Оставалось поговорить с Йенет, но этому мешали охватившие Тэна сомнения. Он верил ей, и вместе с тем не верил, словно при­вычный образ распался на две несовместимые части. Веских причин для обвинений не было — лишь слухи, сплетни и биологические раз­личия, которые делали их двоих существами разной природы. Логи­ческих причин для доверия, впрочем, тоже не существовало — лишь такие эфемерные материи, как уже прошедшая весна, вереск на бо­лотах и кольцо Тэна, которое еще оставалось на пальце девушки. Этой ночью вера и логика пришли в противоречие, и в этом заклю­чалась слабость склонного к анализу Цилиана…

Он быстро набрал номер и через несколько секунд услышал знакомый ровный голос.

— Младший аналитик Май на связи.

Под влиянием секундного импульса Цилиан промолчал, хотя пауза странно затягивалась.

— Это ты? — на этот раз голос девушки звучал вопросительно, в нем появились легкие, едва заметные интонации тревоги.

В динамике раздавались и другие звуки — чужие люди в той же комнате то ли спорили, что ли ссорились.

— Да, это я, — ответил наконец Тэн, сообразив, что разумнее не называть себе по-имени.

— Плохо слышно, поговорим попозже.

Связь резко прервалась. Цилиан машинально сдавил в кула­ке крепкий корпус уникома, но смирился — оставалось только ждать. Ответный звонок пришел не сразу и грянул в тишине будто сигнал тревоги.

— Ты в порядке, Тэн? Не ранен? — быстро спросила Йенет.

— Цел, пытаюсь выбраться наружу. Как ты сама? Свободно го­ворить можешь?

— Могу. Я пока что в безопасности, Ролан верит в мою лояль­ность, но это не надолго. Я сломаюсь, как только он прикажет кого-нибудь убить.

— Он что, заставляет это делать?!

— Да-да-да!

Тэн на миг оцепенел. Потом устыдился своих недавних сомне­ний. Йени осталась прежней, она ничуть не изменилась, и лишь его, Цилиана, излишняя мнительность наделила ее чертами вероломства.

— Уходи оттуда. На котором ты ярусе?

— На восемнадцатом.

— Я сейчас на двадцать седьмом. Решетки лестниц открыть су­меешь?

— У меня в кармане ключ.

— Разблокируй их и жди меня, спущусь до восемнадцатого, дальше пойдем вместе. Будь осторожна, отбой.

…Решетка лестницы вскоре открылась, ждать пришлось совсем недолго. Держа оружие наготове, Цилиан спускался так быстро, как только мог, с учетом жесткой необходимости не поднимать лишнего шума. На уровне девятнадцатого этажа он остановился, осмотрелся и прислушался. Мертвая тишина сменилась гомоном, лязгом две­рей, грохотом тяжелых предметов, возможно, ящиков со снаряжени­ем. Чуть тлело аварийное освещение.

— Йени?

— Я здесь, уже жду тебя.

Она появилась из полумрака лестничной клетки — безоружная, в офисном костюме и без пси-защиты. Цилиан смотрел на совер­шенное лицо девушки, прежние сомнения полностью отпали и те­перь казались ему нелепыми.

— Сумеешь прикрыть нас от пси-атаки?

— Конечно. Можешь на меня положиться.

Они вместе пробежали четыре лестничных пролета.

На уровне пятнадцатого яруса Цилиана охватила сильная и внезапная усталость. На уровне четырнадцатого он понял, что едва держится на ногах. На уровне тринадцатого почувствовал, что уже не держится, и сел на пол.

Тэн не понимал, что происходит. Мысли ворочались на ред­кость вяло. Даже удивление и отчаяние выглядели какими-то тусклыми. Рука безвольно разжалась, пистолет-излучатель выпал.

— Йени, помоги мне, — позвал Цилиан, но не получил ответа.

Девушка словно бы бесследно исчезла, а вместо нее появились две плотные мужские фигуры.

Один из незнакомцев обезоружил и обыскал Цилиана, второй надел на него наручники и бесцеремонно направил фонарик в зрач­ки. Веки опустить не получилось — они не слушались.

— Парень спекся. Хорошая, качественная пси-наводка. Без травм, без крика.

— Добьем прямо сейчас?

— Не надо лишней инициативы. Ролан приказал — сначала при­вести к нему.

— Простого стажера? Зачем он нужен…

— Не твоего ума дело.

Тэна рывком подняли на ноги и скорее повели, чем потащили. Слабость немного прошла, хотя оцепенение в мышах так и не ис­чезло. Теперь сил хватало, чтобы медленно брести, моргать, немного двигать шеей, зато пререкаться и сопротивляться совсем не хотелось. Мятежники, судя по радужкам глаз, оба псионики, дер­жались уверенно и беззаботно. Они до сих пор носили униформу Департамента и даже не потрудились убрать с нее шевроны.

— Готово, пришли.

Дверь с шипением ушла в стену, Тэн очутился в ярко освещен­ном кабинете и рефлекторно зажмурился. Его толкнули на жесткое сиденье, скрепленные наручниками запястья завели за спинку стула.

— Можете идти, — раздался голос, мужской, но довольно высо­кий, и псионики, привычно отдав честь, вышли.

Оцепенение исчезло, и Цилиан, щурясь, уставился на хозяина кабинета.

Аналитик Ролан сидел, расслабившись, и не в кресле, а на краю стола. Лидер мятежа был не стар, скорее даже молод, но уже приобрел вид без возраста, характерный для почти растративших свой ресурс псиоников. Он носил не мундир, а гражданскую одежду, был не уродлив, но приятной внешностью тоже не отличился — блед­ный, весь какой-то бесцветный, с широким тонкогубым ртом.

— Добрый вечер, — сказал Ролан и улыбнулся своей характер­ной «лягушачьей» улыбкой.

— Сейчас не вечер, а ночь, — ответил Цилиан, скорее из упрям­ства и отчаяния, чем ради истины.

— Ну-ну, не придирайтесь. Кстати, раз уж вас привели ко мне, то представьтесь и поздоровайтесь.

— Вы предатель. Так что обойдетесь без моих приветствий.

— Ого, какой лоялист! Упрямство дерзкое, и бесполезное. Ваши мысли я читаю так же легко, как плакат на стене. Вы — стажер Тэн Цилиан и только что сбежали из-под стражи. В целом поступок объяснимый, но с моей точки зрения не похвальный.

— И что теперь делать станете — убьете меня или вернете назад?

— Даже не знаю. На миг я подумал — может и в само деле выпу­стить вас наружу и отправить в властям Порт-Калинуса с моим ультиматумом… Потом решил, что смысла в ультиматумах нет.

— Конечно. Вы предали коллег и руководство. У вас руки по локоть в крови. Вас все равно уничтожат.

Ролан, казалось, не обиделся, а лишь сухо рассмеялся, широ­кая улыбка несколько увяла.

— Руки в крови? Ну, это если только выражаться фигурально. На самом деле я отвратительный стрелок и убиваю людей в основ­ном ментальным ударом — быстрым или медленным, смотря по об­стоятельствам.

— Что такое медленный ментальный удар?

— Вам лучше не знать.

— И большой список жертв накопили?

— Жертва? Еще неизвестно, кто тут нас тут жертва. Не торопи­тесь, стажер Цилиан, разговор будет не самым коротким.

Тэна пошевелил скованными руками, попытался подергаться, но эта попытка показала, что стул, скорее всего, привинчен к полу.

— Какой же вы зловредный упрямец, — заметил аналитик, про­следивший за этой попыткой. — На чем мы с вами остановились? На определении понятия жертвы?

— На том, что вы предатель.

— Ну-ну, какие громкие слова. Кстати, вы никогда не слышали про явление, которое называется «негативный эффект Калассиана»?

— Нет, — вынужден был ответить Тэн, и Ролан кивнул, подтвер­ждая, что принимает ответ.

— Конечно, не слышали, вашего уровня доступа не хватило, а ведь история интересная. Название «Калассиановский центр мен­тальных исследований» хоть о чем-нибудь говорит?

Тэн невольно задумался, удивленный выдержкой врага и странным ходом беседы.

— Был такой научный институт. Назвали, кажется, в честь спон­сора-основателя, — наконец нехотя ответил он.

— Все верно. Калассиановский центр имел два секто­ра — открытый и закрытый. Открытый чем-то походил на обычную клинику и принимал посетителей с ментальными проблемами. За­крытый занимался исследованиями… военного характера. Этот факт в конце концов и сгубил всю контору.

— В смысле?

— Забыли? Ну да, подростки редко интересуются такими веща­ми. В те годы я тоже был подростком, а заодно и пациентом клиники имени Калассиана. Агенты Иллирианской Империи подкинули в здание мину-дезинтегратор. Людям она, вроде бы, не вредила, а вот бетон, стекло и металл превращала в грязну пену. В итоге здание растаяло вместе со всеми своими секретами, а я оказался на улице весь грязный и с голой задницей, вместе другими такими же неудач­никами.

— Что же, прискорбно.

— Иронизируете, а зря. Мне вот наплевать на этот центр, ин­тересно другое… Уцелевшие обрывки информации их их базы потом без разбору свалили в систему Департамента. Они там валялись го­дами, пока я их не выудил.

— Стоящий улов получился?

— Стоящий, — скулы аналитика напряглись, скрещенные на гру­ди руки оцепенели. «Негативный эффект Калассиана» — очень интересное и строго засекреченное явление. Заключается в том, что псионики от общения нормаментальными усиленно стареют. То есть они медленно и неотвратимо умирают не от своей пси-практи­ки, а всего лишь от контактов с тупицами вроде вас.

— Что за контакты вы имеете в виду?

— Любые контакты, кроме дистанционных, то есть, в основном, присутствие и прикосновение.

— Лжете, — сказал крайне удивленный Цилиан, ощущая, как го­рит его лицо.

— Нет, не лгу. Жаль, что вы не читаете мысли, а то бы поняли, насколько я искренен. Например, эта ваша «верная» подруга, Йенет Май… Из-за эффекта Калассиана вы ее невольный убийца… Ну, не ругайтесь, не надо, не поможет.

— Где она?

— Отдыхает после того, как сдала вас, использовав ментальное принуждение. Усталость почувствовали? Внезапно ослабели в хлам? Ну вот, это оно и было.

— Не правда!

— Правда, правда…

Ролан слез со стола, пересел в кресло возле стеклянной стены и снова приняв расслабленную позу.

— Ладно, успокойтесь, о нашей милой Май и ее сомнительной морали поговорим потом. Теперь вы понимаете мои мотивы. Я хочу лишь жизни и справедливости, для себя и для остальных.