Бесплатный фрагмент - Ведьма

Ведьма

— Ребята, это Моргана Вайцховски. Она разделит с нами последний семестр. Пару слов о себе, Моргана?

О боги. Всегда, в любой школе есть вот такая учительница, которая даже к старшим клас­сам относится как к младшей группе детского сада, и бодро, оптимистично и дружелюбно ставит тебя в идиотское положение.

Если тебе просто не везет — ты сталкиваешься с ней в первом классе, и она остается твоей классной руководительницей на ближайшие три года. Если не везет конкретно — ты встречаешь ее где-то в середине школьной жизни, и вдруг ока­зывается, что она живет по соседству и прекрасно знает твою тетушку, что дает ей повод за­глядывать на огонек шесть раз в неделю. А если тебя зовут Моргана Вайцховски, то эта учи­тельница и есть твоя тетушка. Старшая сестра отца. Вот и выкручивайся, как знаешь.

— Вообще, я предпочитаю Морган. — произнесла девушка. И началось.

— Вайцховски… Не родственница мадам Вайцховски?

— Это моя бабушка.

— А-а-а… А ты тоже?..

— Тоже — что? Смотрю новости по хрустальному шару? Вряд ли. У меня есть телеви­зор.

Над партами пролетел смешок. Ну и отлично, кажется, на этом все закончится. Тетя Катя неуверенно улыб­нулась и чисто учительским жестом указала в класс:

— Садись, Моргана.

— Морган.

Новенькая не выбирая прошла в дальний ряд и плюхнулась рядом с существом, напоминаю­щим мокрого котенка. Существо вытащило изо рта карандаш и прошептало:

— Привет. Я Рози.

— Привет, Рози. Хочешь ириску?

Где-то впереди жизнерадостно звучал голос тети Кати:

— Так, а теперь переходим к странице 169, кто у нас там? Да, Егор?

…Марианна Вайцховски вернулась в родной город, когда ей было 45. С ворохом афиш, ин­дийскими благовоньями и картами Таро она въехала в полуразвалившийся родительский дом, и вскоре на фасаде появилась вывеска: «Эзотерические консультации мадам Вайцховски». Горожане сделали вид, что ничего не заметили, и тут же принялись замечать все. Так, абсолютно никто не видел как в понедельник утром на крыльцо поднялась престаре­лая библиотекарша, а через 10 минут вернулась, пряча что-то в сумочку. Ни одна живая душа не заметила двух старшеклассниц, прокравшихся в дом, как нашкодившие кошки. И, конеч­но, решительно никому не было дела до того, что среди бела дня, совершенно не смущаясь, к ма­дам Вайцховски приехала главврач детской больницы. После того, как на крыльце побывала большая половина города, не замечать стало уже не ак­туально, и горожане перешли к следующей ступени — принялись оживленно обсуждать. Как-то само собой выяснилось, что Мара Вайцховски — «очень умная и обаятельная женщи­на» и, хотя «все эти гадания и гороскопы, конечно, полная чушь», «в травах она разбирается ого-го». Быстро и незаметно ярко-рыжая и пышная, как пасхальный кулич, ведунья сделалась же­ланным гостем в любом доме. Она много курила, оглушительно смеялась и была удиви­тельно, до неприличия настоящей. Если города могут влюбляться, то этот был влюблен в нее, как мальчишка. А потом Марианна Вайцховски исчезла. Исчезла еще неожиданнее, чем появилась, оста­вив на столе полчашки кофе и недокуренную трубку. Ее машина осталась в гараже, вещи — раз­бросанными по шкафам, исчезли только документы и небольшая сумма денег, как раз на би­лет в какое-нибудь уютное, полусказочное местечко…

— Моргана! Ау, Моргана!

Девушка вынырнула из воспоминаний и уставилась на тетку.

— М-м-м?

— Прочти нам, пожалуйста.

Рози услужливо подвинула к ней учебник и ткнула пальцем в страницу. На несколько се­кунд класс затих. Морган вздохнула, разлепила зацементированные ириской челюсти и нача­ла чи­тать:

— V’nf «pon a mifnight dreary, wfile I ponvered weak and weary,

Over many a quaint and curiouf volume of forgotten lore…

— Эй! Привет! Я — Толик.

Лысый парень размером с небольшой гардероб подлетел сзади и дружески хлопнул но­венькую по плечу. Новенькая с размаху врезалась в идущую навстречу девушку.

— Поаккуратнее!

— Извини. Я тут знакомлюсь с Толиком.

— А-а. — девушка ослепительно улыбнулась. — Тогда все нормально, не парься. Я Танюха, если что.

— Очень приятно. — Морган развернулась — Толик, прошу как человека, никогда больше так не делай. По крайней мере, со мной. Парень мелко захихикал.

— Извини. Ты оказалась легче, чем я думал. Пойдем, кофе попьем? Морган кивнула. Ее тут же подхватили под руку и понесли в сторону столовой.

— Эй, минутку!
На этот раз это была высокая, худая девушка с идеально заштукатуренным длинноносым лицом.

— Так ты ведьма? — спросила она.

О, ну надо же.

— Я не ведьма. — голосом Морган можно было рубить дрова. — И моя бабушка — не ведьма. Она консультант по вопросам эзотерики. Да, я знаю, что способности передаются через поко­ление, и нет, мне ничего не передалось. Я не умею гадать по руке, у меня нет Таро, и как вы­зывать духов я тоже не в курсе. Еще вопросы есть? Нет? Прекрасно.

Морган схватила Толика и потащила его дальше по коридору, пока Носатая не пришла в себя.

— Впечатляет. — сказал Танюхин голос откуда-то сбоку.

— Большая практика. — буркнула Морган. — Кто это такая?

— Нелли. Директорская дочка. — ответил Толик. — В основном безвредна.

— В основном?

— Ну, на самом деле та еще заноза в заднице… — признала Танюха — Мы пришли. Зани­майте столик, я займу очередь. Будем есть и сплетничать.

— Ну, и как ты там?

Мамин голос звучал из трубки, будто из другого измерения. Морган вздохнула. Как? Все нормально, если не считать того, что кое-кто из класса почти между собой назы­вает ее ведь­мой и при любом удобном случае пытается развести на погадать. Те, кто не называют, прав­да, тоже пытаются, но как-то более… дружелюбно, что ли. Нелли, носатая заноза в заднице, твердо вознамерилась стать ее личной занозой. Рози при­гласила в гости, ведь «моя бабушка когда-то была подругой твоей бабушки, и она хоте­ла с тобой познакомиться, и она почти ни­куда не выходит, и, ну пожалуйста…» Но это были мелочи. Самым худшим было другое. Она нашла фотоальбом. Это был ее десятый день рождения, и она сияла так, что даже теперь, глядя на фотогра­фии, приходилось жмуриться. На ней было яркое зеленое платье, сшитое по взрослому фасо­ну, и огромный зеленый бант. В руках она держала только что подаренную блокфлейту в вы­шитом чехле. А рядом стояла бабушка. И тоже сияла. Это бабушка придумала и сшила для Морган платье. И прическу тоже ей делала она. Де­вушка помнила, как бабушка осторожно перебирала жесткие и непослушные волосы, брызга­ла на них мятной водой и приговаривала: «Никогда не стригись коротко. Будешь мучиться, бу­дешь материться, расческу сломаешь, но не стригись. Не поддавайся на провокации». Шесть лет. Шесть лет от нее не было вестей. Морган захлопнула альбом и убрала по­дальше. Телефонная трубка ждала.

— По большому счету, вполне сносно, — ответила Морган.

Дом был очень большим. Когда-то старик Вайцховски строил его так, чтобы в нем могли жить, не мешая друг другу, его дети и внуки. Большая кухня с деревянной мебелью пол­нилась голосами и запахами, которые хватали за нос и тащили к столу и голодных, и сытых. Здесь в любое время суток были люди — готовили, болтали, смеялись, плакали или просто молча сидели рядом и смотрели, как в духовке румянится пирог. Гостиная тоже была, но ей редко пользовались по прямому назначению. Домашние называли ее Тихой комнатой, потому что здесь после обеда отдыхали старики. Комнату переименовали в Кошачью, когда малень­кая Мара притащила домой толстую трехцветную кошку. Трехцветные счастье приносят, ска­зала девочка. Вскоре кошка принесла шестерых котят. Страшненьких, несуразно пятнистых, и, как выяснилось позже, очень шустрых. В течение двух недель кошки завладели обоими креслами, а затем и гостиной, и на всякого, кому взбредало в голову туда заглянуть, взирали с королевским высокомерием.

— Вышвырну всех вон! — ворчал старик Вайцховски — Вот подрастут, и вышвырну к черто­вой матери!

Получилось по-другому. Пятерых котят разобрали соседи, друзья и дальние родственники, а оставшийся, самый озорной, ушел сам. В доме воцарилась тишина, и гостиная снова пере­шла во владение стариков. Грозный дед Вайцховски, как и раньше, после обеда занимал свое любимое кресло-качалку. Он то хватался за книги, то принимался раскачиваться, глядя в сте­ну и вроде бы погрузившись в раздумья, пока, наконец, не вскакивал и не отправлялся бро­дить по дому. В его жизни чего-то не хватало. И вот, однажды, когда вся семья собралась за столом, он, грозно и немного смущенно покашливая, произнес:

— А почему бы нам — кхм-кхм! — не завести кота? Муська, кажись, скучает.

Домочадцы переглянулись, и, пряча улыбки в тарелки, дружно закивали. Так в доме по­явился наглый полосатый котище.

Когда через тридцать пять лет Марианна Вайцховски вернулась в город, дом практически развалился. Она выбросила старую мебель, оборудовала себе закуток для «эзотерических консультаций» и начала приводить все в порядок. Несмотря на стабильный доход, денег ка­тастрофически не хватало. Тогда Марианна поставила в Кошачей гостиной кровать, откопала на чердаке два старых кресла и пустила постояльца.

Впервые Морган столкнулась с ним на второй день после приезда. Она неслась вниз по лестнице, опаздывая в школу, и тут увидела прямо по курсу длинного худощавого парня с пу­стой птичьей клеткой в руке. Парень открывал дверь бывшей гостиной. В последний момент он успел вжаться в стену, и девушка пролетела мимо.

— Прошу прощения! — крикнула она на бегу.

— Аминь! — откликнулся сосед.

Морган обернулась, но он уже исчез в своей комнате.

«У Наташки сегодня девичник. Пойдешь?» Морган отложила записку и задумалась. Девичники ей, в общем-то, нравились. При усло­вии, что блюдца использовались исключительно по назначению, а карты были игральные или географические. Правда, такие девичники ждали ее только лет через десять, да и то если повезет…
В лоб врезался бумажный комок. «Вообще-то, это даже не вопрос» Особое очарование Танюхи заключалось в том, что даже с ее почерком невозможно было спорить. «Аминь» — написала Морган и мстительно прицелилась в Танюхин затылок.

— Я тоже пойду. — прошептала Рози — Хочешь, пойдем вместе, я тебе дорогу покажу?

— Угу.

Рози засветилась.

— Отлично!

Ровно в шесть она возникла на крыльце дома Вайцховски. На ней была длинная желтая юбка в цветочек и малиновая блузка с золотыми пуговицами. Волосы Рози завязала ядерно-зеленым бантом с блестками.

— Выглядишь… впечатляюще. — резюмировала Морган.

— Серьезно? — Рози даже растерялась — Я как-то об этом не думала.

Морган попыталась представить, о чем можно думать, надевая ЭТО, и ощутила легкий приступ паники. Девушки двинулись вдоль по улице.

— Вообще, я обычно не задумываюсь, как выгляжу. — говорила Рози — Одеваюсь так, как мне удобно, или просто что под руку подвернется. Когда была жива мама, она меня постоян­но ругала за это, говорила, что девочка должна следить за собой… А мне сначала было не­когда, потому что вокруг слишком много всего, чтобы думать еще и о том, как бы не запач­кать платье, или насколько эта кофточка подходит к моим глазам… Да и маленькая еще была… А сейчас… Ну, девочки обычно прихорашиваются, чтобы мальчикам нравиться, а мне еще давно сказали, что у меня с этим ничего не получится, так что…

— В каком смысле — не получится? — перебила Морган. От голоса Рози в голове начинало немного гудеть.

— Ну… В смысле, мне никогда не будет с ними везти. Буду оставаться с разбитым сердцем и сплошным разочарованием. Что-то вроде этого. Вот я и…

— А кто тебе это сказал? Моя бабушка?

— Что ты! Нет, конечно! Твоей бабушки тогда уже здесь не было. Это цыганка. Они проез­жали через наш город, вот я и попросила мне погадать.

Морган расслабилась. Ну, слава богам…

— Слушай, а ты действительно в это веришь?

— Ну-у… — Рози смутилась. — Сначала не верила. А потом это подтвердилось. Я… мне один мальчик нравился. Я решилась с ним поговорить, ну просто поговорить, не об отношениях, а так, чтобы он узнал, что я есть. Ну и… ничего не получилось.

— А ты… как-то подготовилась к этому разговору?

— Я прочитала учебник по шахматам. Ему нравились шахматы. И волосы покрасила.

Морган попыталась даже не улыбнуться. У нее почти получилось. Положение спасла на­летевшая сзади Танюха:

— Привет, девчонки! Еле плететесь! Давайте-ка шевелитесь, а то там сейчас все слопают, придется напиваться. Come on!

Первые два часа все шло хорошо. За окном потихоньку темнело, бутылки пустели, разго­воры становились все более бредовыми и оживленными. Как-то сами собой появились свечи, карты и блюдца. Морган внутренне поморщилась, потом отвесила себе мысленную оплеуху за снобизм и приняла участие в общем веселье. Когда девчонкам надоело вертеть блюдце и они перешли к гаданиям по ладони, она уже хохотала громче всех.

— О! Морган! А ты почему не при делах? Ну-ка, давай-ка, предскажи мне будущее!

Танюха подскочила и сунула ей под нос перемазанную чернилами руку. Морган энергично замотала головой.

— Не-не-не, я сегодня не в голосе.

— Ну ты же Вайцхо-овски… — протянула с дивана Нелли. — Это у тебя в крови!

Морган открыла рот…

— Сейчас у нас в крови один сплошной алкоголь! — вклинилась Танюха. — Ты, Нелька, вин­ная бутылка, а я вообще кастрюля глинтвейна. Давай, Морган, погадай кастрюльке, мне хо­чется еще посмеяться.

Морган сдалась.

— Ну, так, что же в твоём кастрюльем будущем… Ага! Я вижу молодого человека…

— О-о-о!

— Блондина.

— Хм-м…

— Нет, шатена. Точно! Ну так вот, шатен. Это кто-то из твоих знакомых, но не друзей. Мо­жет, твой сосед. Или кто-то из школы.

— Ага-а! — Да. И ты ему очень нравишься. Но он стесняется, и первым к тебе ни за что не подойдет. Ты должна дать ему понять, что он тебе тоже интересен.

— Вот оно как. А там, случайно, не написано, кому я отдала своего Павича?.. Третий месяц не могу вспомнить.

Морган покачала головой:

— Нет, это, похоже, в другом томе.

С дивана послышалось недружелюбное фырканье. Морган отпустила руку Танюхи, про­шествовала к Нелли и властно схватила ее ладонь.

— Я вижу очень большой конфуз, который случится с тобой в ближайшее время. Он про­длится несколько секунд, но говорить о нем будут до конца семестра.

— Чрезвычайно остроумно. — сказала Нелли.

— Верь мне. — Морган подмигнула — Я же Вайцховски.

Из кухни, как кролик из шляпы, появилась Рози.

— Девочки, я тут сделала чай, но мне не хватает рук. Помогите кто-нибудь?

Танюха схватила гадалку за рукав и утащила на кухню.

— Знаешь, что мне в тебе нравится, Морган?

Танюха, Рози и Морган возвращались с вечеринки вместе. Как любые подруги, которым не хочется расставаться и есть о чем поболтать, они смогли найти общую дорогу, хотя и жили в разных концах городка.

— М-м-м? — промычала Морган. Ее челюсти в этот момент как раз боролись с очередной ирис­кой.

— Ты настоящая. — сказала Танюха. — Не в смысле — настоящая подруга, или, там, настоящий человек. Просто ты не стараешься казаться. Я вот — я всегда стараюсь казаться заводной, ве­селой, иногда, когда говорю с Толиком, стараюсь казаться начитанной. В общем, я стараюсь быть кем-то другим. А ты — нет. Ты это всегда просто ты, вся целиком, такая, как есть. Вся в реальности, ни сантиметра в иллюзии.

— Мпф… Тьфу, чертова ириска! — Морган еще покатала во рту конфету, чтобы скрыть сму­щение, и, наконец, произнесла. — Так вот. Не совсем так. Вся целиком настоящая — это когда ты — открытая книга. Когда все могут прочесть в тебе, что у тебя на душе, даже если ты это­го не хочешь. Например, тебе плохо, грустно, а все это видят. Тебе не хочется, чтобы все это видели, и ты прячешься, ты начинаешь казаться. Казаться веселой, позитивной, сильной, ты все можешь, весь мир у ног твоих и прочая белиберда… А под всем этим тихонько воешь. Со мной такое было… Да со всеми было. С этого, наверное, и начинается ненастоящесть. С того, что есть те, от кого нужно прятать себя настоящую. Чтобы просто не приставали.

— Знаешь, мне кажется, вы говорите о разных настоящестях. — задумчиво протянула Рози. — Та­нюхина ненастоящесть добрая, она… как это? В общем, это даже не ненастоящесть, а жела­ние быть чуточку лучше. Это идеал, к которому ты, Тань, стремишься. Вот ты хочешь казать­ся веселой и начитанной, ты же над этим работаешь, читаешь, что-то все время приду­мываешь, всех удивляешь и радуешь. Тебе от этого хорошо, и всем вокруг — хорошо. А твоя, Морган, ненастоящесть, она очень нехорошая. С ней нужно осторожно обращаться. Чтобы возле тебя всегда были люди, с которыми можно ее сбросить и просто поплакать, или пору­гаться. Потому что когда человек так ненастоящий, он на самом деле не от других прячется. Он прячется от себя. От того себя, которого можно увидеть в других, если им не все равно, что с тобой происходит. Он просто боится увидеть себя слабым и растерянным. Сдать пози­ции, как говорила твоя бабушка. Ты, кстати, очень на нее похожа, я вот только сейчас это по­няла.

Морган рассмеялась:

— Рози, это не моя ненастоящесть, это общая, всечеловеческая. Я просто привела пример, по­тому что Танюха меня совсем засмущала. Мы все настоящие и в то же время не совсем настоя­щие, это нормально. Мы просто пытаемся быть. Правильно быть, как надо. Если ты меня понимаешь.

— Понимаю.

— И на бабушку я совершенно не похожа. Разве что рыжая тоже.

— Да нет, я не…

— Девчонки, подождите.

Танюха остановилась. Подруги проследили за ее взглядом. Немного впереди, у следующе­го перекрестка, сидел на корточках и что-то делал с велосипедом худощавый мужчина в се­ром плаще. Брови Морган изобразили немой вопрос.

— Давайте подождем, пока он уедет. — почти прошептала Танюха. Девочки спрятались за газетным киоском и наблюдали, как человек поправляет цепь. На­конец он выпрямился, подхватил с земли пустую птичью клетку, прыгнул на велосипед и уехал.

— Ну, и что это было? — вопросила Морган.

— Просто… он мне не нравится. — пояснила Танюха. — Он меня пугает.

— Почему?!

— Ну-у… Он появляется только по ночам, утром или днем его не встретить. У него всегда с со­бой эта дурацкая клетка, всегда пустая. Он ни с кем не общается, ни с кем не дружит, и вооб­ще, не понятно, чем занимается. Никто даже не знает, как его зовут.

— Да уж… — Морган ухмыльнулась — Не иначе, это потому, что его зовут Адский Демон из Преисподней. Это мой сосед.

— Как это?

— Да вот так. Он снимает комнату у нас в доме. Еще у бабушки снимал. Я его даже помню. Когда маленькая была и мы сюда приезжали, он периодически мелькал на заднем плане.

— Ну, тогда скажи, как его зовут. — сказала Рози. — А то, боюсь, Танька лопнет.

Морган задумалась.

— Понятия не имею. — изрекла она наконец.