Бесплатный фрагмент - Валерия

Посвящается Валерии С., первой читательнице моих романов, с огромной благодарностью за поддержку моего творчества и за разрешение назвать ее красивым именем мою книгу

По ту сторону жизни

Сегодняшний день казался Юстасу бесконечным. Посетители все заходили и заходили в его кабинет, и каждый непременно хотел попасть на прием к самому главному начальнику. Так они называли господина Ра. И каждому Юстас терпеливо объяснял, что прежде нужно побеседовать с одним из заместителей господина Ра, и только тогда может быть решен вопрос о встрече на более высоком уровне. Посетители обижались, но все же проходили в кабинет того из заместителей, к которому направлял их Юстас. Он решал это мгновенно, лишь взглянув на вошедшего. Именно благодаря способности быстро определять уровень развития поступившего к ним человека, Юстаса и взяли работать секретарем к господину Ра. Первое время он радовался и гордился своей работой, но потом начал скучать, слишком уж однообразным делом приходилось ему заниматься.

И этот день не стал исключением, все посетители направлялись только в шестой и седьмой кабинеты. Было всего три человека, которые попали в кабинет под номером пять, и лишь одна молоденькая девушка оказалась достойной побеседовать с заместителем господина Ра, принимавшим в четвертом кабинете.

— Что ж, — говорил себе Юстас, глядя на эту привлекательную, но по виду, не очень счастливую девушку, — возможно, именно с ней в конце рабочего дня побеседует господин Ра.

Его начальник принимал по одному человеку в день, иногда, очень редко, по два, и именно этих людей должны были выбирать его заместители с помощью молодого и неопытного секретаря Юстаса.

Обычно посетителей было не очень много, человек пятьдесят или шестьдесят, но сегодня творилось что-то невообразимое. Юстасу казалось, что прошло уже больше сотни, а в коридоре толпилось еще очень много людей.

«Землетрясение у них там, что ли, — безрадостно подумал он, — откуда их столько?»

Отправив пожилого мужчину, по виду алкоголика, в кабинет под номером семь, Юстас решил немного передохнуть. Он вышел из-за стола, размял затекшие ноги и посмотрел в окно.

Синее небо с небольшими светлыми облаками, яркое солнце и удивительно красивая радуга, видневшаяся за дальним лесом, немного примирили его с напряженным рабочим днем. Он подумал, как будет хорошо, когда он, успешно завершив этот тяжелый день, выйдет из здания Великого суда. Юстас мечтал пойти на берег извилистой речки, искупаться в прохладной чистой воде, и, смыв с себя усталость, погулять в парке со своей подругой. Он улыбнулся этим приятным мыслям и вернулся обратно на рабочее место.

Едва он успел сесть за стол, как из первого кабинета вышел Доктор Фил, первый заместитель господина Ра.

— Для меня опять сегодня никого нет? — спросил он Юстаса.

— Нет, к сожалению, — ответил секретарь.

Юстасу нравился Доктор Фил. Это был спокойный, вежливый и всегда улыбающийся человек. Он не был заносчивым или амбициозным, как некоторые другие, и всегда доброжелательно относился к молодому секретарю.

— Может быть, выглянешь на минуту в коридор, посмотришь, вдруг есть мой клиент. Рабочий день скоро закончится, а всех мы сегодня, вероятно, принять не сможем, — попросил Доктор Фил.

— Вообще-то, это не положено, — отозвался Юстас, — господин Ра всегда говорит, что должна быть живая очередь, что здесь все равны и никому не положено никаких привилегий.

— Разумеется, но может быть, сегодня ты сделаешь для меня исключение, ведь не правильно оставлять подходящего человека ждать до завтра, — спокойным и убедительным тоном произнес первый заместитель, — завтра опять может быть много народу, говорят, у них там цунами или еще что-то такое случилось. Комитет по переселению красных совсем зашивается, тоже ничего не успевают.

— Ладно, сейчас попробую, вдруг и правда найдется для вас клиент, в чем я, честно говоря, сомневаюсь. Уже месяц никого не было, — с этими словами Юстас открыл дверь в коридор.

Не так уж много народу, как ему показалось до этого, осталось около тридцати человек, вполне возможно, что они успеют принять всех сегодня. Господин Ра бывал очень недоволен, когда кому-то из посетителей приходилось ждать сутки.

Как и ожидал Юстас, везде преобладал красный и оранжевый цвет. Слева он заметил парочку желтых. И все, ничего другого. Он уже повернулся и хотел зайти в свой кабинет, чтобы пригласить следующего по очереди, как вдруг ему показалось, что в самом дальнем углу за выступом колонны мелькнул другой цвет, ярко-синий или голубой.

Нет, не может быть, неужели такая удача! Он решительно направился к источнику цвета и по мере того, как он приближался, цвет несколько раз менялся, он становился то ярко-фиолетовым, то светло-голубым.

«Странно, — думал он, — с таким мне еще не приходилось сталкиваться».

Обычно излучение было ровным и однотонным, но это не его дело, пусть заместители сами разбираются, а он направит этого посетителя в кабинет доктора Фила.

Человеком с непонятным излучением оказалась женщина, худая, изможденная, с дрожащими руками, но совсем не старая и очень красивая. Ее лицо выражало страх и надежду одновременно.

Юстас несколько секунд внимательно смотрел на нее, а потом решительно произнес:

— Пройдемте, пожалуйста, со мной.

Женщина вздрогнула и подняла на него огромные, полные слез, глаза.

— Это вы мне? — шепотом спросила она.

— Да, вам, — Юстас улыбнулся и протянул ей руку, — пойдемте.

— Куда? — ее голос дрожал.

— Не волнуйтесь, вам здесь помогут и все объяснят, — как можно спокойнее произнес Юстас, и, чтобы как-то отвлечь странную женщину, добавил, — как ваше имя?

— Имя? — переспросила она, — какое это имеет значение?

Юстас снова посмотрел на нее. Она казалась испуганной, или просто была не готова к тому, что оказалась здесь. И это было странным. Ведь все люди с фиолетовым цветом ауры появлялись у них совсем не так, как эта неуверенная в себе, дрожавшая женщина.

— Мне хочется знать, как к вам можно обращаться, — стараясь говорить будничным голосом и усиленно делая вид, что ничего необычного не происходит, сказал Юстас.

— Меня зовут Валерия, — медленно, будто с трудом вспомнив, кто она, проговорила посетительница.

— Какое красивое имя, — сказал Юстас, и, взяв ее за руку, повел к двери своего кабинета.

Из толпы послышался возмущенный гул голосов.

— Следующий по очереди, заходите, пожалуйста, — громко сказал Юстас, открыв дверь и слегка подтолкнув Валерию вглубь кабинета.

Весь вечер Юстас думал о таинственной незнакомке с удивительно красивым именем, похожим на название цветка. И на следующий день, хотя это было совершенно против правил, он не удержался и спросил первого заместителя о вчерашней посетительнице.

— Да, интересный случай, — ответил доктор Фил, — я, признаться, никогда с таким не сталкивался. Вчера с ней беседовал господин Ра, а затем ее отправили в гостевой сектор. Она пробудет там неделю, а потом департамент по развитию будет решать ее дальнейшую судьбу.

Юстасу не терпелось узнать еще что-нибудь о Валерии, но в это время мелодичный звонок оповестил сотрудников о начале работы. В этот день посетителей было немного, и к радости Юстаса преобладали люди с желтым и зеленым цветом, которых он, вежливо приветствуя, направлял к доктору Элиоту или к доктору Грину. Начался обычный рабочий день, и к обеду Юстас уже не помнил о таинственной посетительнице.

Он увидел ее снова через три дня. У него был выходной, и он гулял со своей подругой в парке. Они бродили по летнему сектору, наслаждаясь пением птиц и яркими красками цветов, растущих вдоль дорожек парка. Валерию он увидел издали, и сразу узнал по необычному сине-голубому сиянию, исходившему от нее. Она прошла совсем рядом, он успел хорошо разглядеть ее удивленные, широко раскрытые глаза. Вероятно, она была изумлена всем, что видела здесь.

Юстасу показалось, что ее взгляд выражает недоумение и сожаление, и ему вдруг стало жаль эту красивую, но, по-видимому, несчастливую женщину. В первый раз он столкнулся с печалью здесь, в их прекрасном и радостном мире. Ему захотелось хоть чем-то помочь ей. Он заметил, что она шла по парку в сопровождении двух профессоров из департамента по развитию, они что-то объясняли ей, но слов Юстас не разобрал. Когда они прошли мимо, он непроизвольно остановился и стал смотреть им вслед. Юнона, его подруга, тоже остановилась и внимательно посмотрела на него.

— Что-то случилось? — озабоченно спросила она, — что это за женщина?

И Юстас рассказал то немногое, что знал сам. Рассказывая, он краешком сознания подумал о том, что в земной жизни люди никогда не делают таких вещей, нельзя рассказывать своей подруге о том, что испытываешь симпатию к другой женщине. Но эта мысль лишь мелькнула у него и тут же ушла. Он хоть и недолго находился в этом мире, но уже успел привыкнуть к тому, что здесь все совсем по-другому, что здесь ни у кого нет чувства зависти, ревности или злости, а есть лишь любовь к каждому человеку, желание заботится о других и помогать им всеми возможными способами.

А других людей, тех которые подвержены негативным чувствам, сюда просто не принимают, их отправляют назад, на Землю, для того, чтобы они прошли все необходимые этапы развития, очистились от злобы и зависти и только тогда вернулись бы в этот прекрасный и счастливый мир, для того, чтобы остаться здесь навсегда.

— Мы должны помочь ей! — воскликнула Юнона.

— Я же просто секретарь, что я могу сделать? — возразил Юстас, — я выполнил свою работу, нашел эту женщину и отправил ее к первому заместителю. Сам господин Ра беседовал с ней. А он всегда справедлив и его решение не может быть неправильным.

— Это все так, — не унималась девушка, — но давай рассуждать логически. Если ты видел у нее фиолетовое излучение, значит, она может остаться с нами. Правильно?

— Правильно. Но это решаю не я, — опять начал оправдываться Юстас.

— Если ее не оставили сразу, а решают, что с ней делать, значит, она совершила что-то неправильное. А как ты можешь объяснить меняющийся цвет?

— Я много думал об этом. Мне кажется, что отчасти ты права. Вероятно, ее земная жизнь закончилась, когда она только-только достигла фиолетового уровня, и он у нее был еще неустойчивым, — предположил Юстас.

— Но такого не должно было случиться. Ведь за такими людьми наблюдают все эти ваши комитеты и департаменты, — возмутилась Юнона.

Она работала в сфере, связанной с животными, поэтому не очень хорошо разбиралась в системе устройства их мира. Она и в земной жизни любила возиться с котятами и щенками, а в последнем воплощении работала в ветеринарной лечебнице. Здесь кошки и собаки не болели, но им, так же как и на земле требовались внимание и уход. Этим занималась Юнона и еще несколько ее подруг. Девушки работали в комитете по обеспечению вниманием домашних питомцев, непонятно почему сокращенно именуемом КОВШ.

Для каждого животного здесь был оборудован свой собственный небольшой домик, в котором они проводили время, когда хозяева должны были куда-либо отлучаться, и не имели возможности взять питомца с собой. Кроме кошек и собак, здесь жили еще и крысы, которых Юнона очень уважала и считала умнейшими животными.

Истории всех животных, оказавшихся здесь, были примерно одинаковыми. Человек, достигший самого высокого уровня развития и имевший на момент перехода в другой мир домашнего питомца, просил своих знакомых или родственников позаботиться о своем четвероногом друге. Но либо эти люди просто выбрасывали животное на помойку, где оно очень быстро погибало от голода и страданий, либо сами домашние питомцы (в основном это были собаки, не представлявшие себе жизни без любимого хозяина) убегали из дома и умирали на его могиле. В том и в другом случае эти животные попадали в специальный отдел, занимающийся душами животных, и сотрудники этого отдела решали, разрешить ли животному остаться и жить вместе с хозяином, или вернуть его обратно на землю.

Нередкими были случаи, когда именно такие животные оказывались достойными того, чтобы комитет по развитию рассмотрел возможность воплощения его души в человеческое тело. Но все эти вопросы всегда решались комитетом строго индивидуально, исходя из множества нюансов, сопровождающих жизнь и развития каждого живого существа. Ведь всегда и везде из любого правила бывают исключения.

Вот совсем недавно Юнона рассказывала, что комитет по развитию был в полнейшей растерянности из-за того, что к ним был направлен волк, который в последнем воплощении жил с людьми и не только понимал человеческую речь, но даже мог осознанно имитировать некоторые звуки, подобные словам. Волк жил в гостевом секторе около месяца, и за все это время от него исходила лишь одна просьба, направить его в любом теле поближе к тому месту во времени и в пространстве, где сейчас живет женщина, которая была его последней хозяйкой. И в комитете не устояли, слишком уж необычным был этот случай. Этому удивительному волку было предоставлено тело новорожденного внука той женщины, рядом с которой он хотел находиться. Наблюдения за его развитием в человеческом теле показывали, что он обладает очень хорошей физической формой, и имеет все предпосылки для того, чтобы к концу жизни достичь второго, а возможно и третьего уровня развития человеческой души.

Конечно, все, в том числе и Юстас, понимали, что определение развития человеческой души по уровням, или по чакрам, является достаточно условным, но все же, это было хоть каким-то ориентиром. Вот и сейчас ему в который раз приходилось объяснять Юноне, что такое определение необходимо, иначе в их мире не будет никакого порядка. Девушка же считала, что они должны принимать всех, кто этого желает и никому не отказывать. А теперь, как поняла Юнона из сбивчивого рассказа Юстаса, власти отказываются принять женщину, обладающую самым высоким уровнем, соответствующим фиолетовому излучению.

— Если у этой женщины виден фиолетовый цвет, — не унималась Юнона, — значит, она достигла самого высокого уровня развития, и она должна остаться у нас. Но ее появление стало для всех неожиданным, за ней не наблюдали и ей не помогали. Как же такое могло произойти?

— Я не знаю, — Юстас совсем расстроился, — но думаю, что в комитете разберутся, как с ней поступить.

— Но тогда попробуй хотя бы узнать побольше, ведь так странно видеть здесь, среди нас, человека, который несчастен. Здесь все счастливы, и она тоже должна быть счастливой. Иначе, она не оказалась бы среди нас. Может быть, мы сможем помочь, — в голосе Юноны звучало сочувствие.

— Я обещаю тебе, что обязательно узнаю о ее судьбе. А сейчас давай пойдем кататься на аттракционах, если ты, конечно, не возражаешь.

— Давай, — Юнона улыбнулась, и, вложив свою маленькую прохладную ладошку в его руку, побежала вперед, таща за собой вмиг повеселевшего Юстаса.

В конце следующего дня Юстас не ушел, как обычно домой. Он решил дождаться, когда господин Ра выйдет из своего кабинета, чтобы поговорить с ним.

Прошло около получаса, когда дверь кабинета начальника отворилась, и на пороге появился господин Ра. Это был мужчина очень высокого роста, все его тело излучало силу и мощь. Длинные, почти до плеч темные волосы сплетались с густой темной бородой, в которой светились серебром седые волоски. Господин Ра был одет в узкий, плотно облегающий его фигуру темно-синий костюм, поверх которого был накинут легкий широкий плащ. Большие внимательные карие глаза, смотревшие на Юстаса, светились теплом и пониманием.

— Ты еще не ушел? — с удивлением спросил он Юстаса, — что-то случилось?

Он и впрямь был удивлен. Его сотрудники никогда не задерживались, чтобы побеседовать с ним. Это происходило только в каких-то чрезвычайных ситуациях, которые в их совершенном мире случались крайне редко.

Юстас совсем оробел и от волнения не мог произнести ни слова.

— Ну же, молодой человек, — улыбаясь, сказал господин Ра, — говорите, что вас беспокоит. У меня не так много времени, так что начинайте.

И Юстас, краснея и запинаясь, наконец-то решился спросить у своего начальника о судьбе странной женщины, которая появилась здесь несколько дней назад.

— Я понял, о ком вы говорите, — немного нахмурившись, произнес Ра, — это действительно сложный и непонятный случай. Так что же вас интересует?

— Я хотел бы знать, что с ней стало и где она сейчас, и еще я хотел бы помочь ей, если это возможно, — волнуясь и запинаясь, ответил Юстас.

Ра внимательно посмотрел на молодого секретаря.

— А вы, случайно, не влюбились ли в нашу прекрасную гостью? — иронично улыбнувшись, проговорил он.

Юстас молчал, чувствуя, что краснеет все сильнее и сильнее.

— Видите ли, молодой человек, — после небольшой паузы сказал господин Ра, — с интересующей вас женщиной произошла ситуация, с которой никто в нашем мире пока не сталкивался. Ее земная жизнь была непростой. Внимательно изучив ее историю, я бы сказал, что за один короткий земной срок она многое пережила. Она страдала, теряла родных, переезжала с места на место. Видимо, из-за этого у нее произошло очень быстрое, а, следовательно, не достаточно глубокое развитие всех необходимых уровней. Поэтому, несмотря на то, что она, безусловно, достойна остаться с нами, мы не можем ее принять.

Она еще не оторвалась от земной жизни, она вспоминает своих близких, оставшихся на земле и мучается от того, что не может быть рядом с ними. Она просто не видит и не осознает красоты и прелести нашего мира, и ей, определенно, пока рано оставаться с нами.

— Значит, ее отправят обратно в земную жизнь? — спросил Юстас.

— Нет, это было бы неправильно, — задумчиво произнес господин Ра, — ведь она, несмотря ни на что, прошла все нужные уровни развития. Отправлять ее назад обычным способом, на мой взгляд, было бы неправильно. Однако, мы предлагали ей и этот вариант. Но она все же выбрала эксперимент.

— Эксперимент? — изумился Юстас.

Он никогда не слышал ни о чем подобном.

— Да, — спокойно и основательно, словно речь шла о чем-то простом и будничном, продолжал господин Ра, — сотрудники комитета по развитию, посовещавшись со мной, предложили ей поучаствовать в эксперименте, в результате которого ее личность смогла бы восполнить недостающее развитие каждого уровня и стать гармоничной, счастливой и достойной остаться с нами навсегда.

Ей было предложено следующее: разделить ее сущность на семь составляющих, соответствующих семи чакрам, и в каждое из этих составляющих поселить свою собственную душу. То есть, это будет одновременно новая душа, но несущая в себе часть сущности нашей испытуемой.

Эти семь человек, пройдя свой земной путь, вернуться сюда, их души сольются в одну сущность, которая будет лишь ее сущностью. Она будет полностью осознавать себя, но, кроме этого, в ней будет присутствовать опыт, полученный на земле ее семью помощниками. Я пока понятно объясняю?

— Понятно, — неуверенно произнес Юстас, боясь признаться, что далеко не все понял из рассказа начальника.

— Так вот, она выбрала эксперимент и сейчас готовится к нему.

— Она еще здесь? — спросил Юстас.

— Да, она здесь и ждет момента, когда можно будет начинать.

— Разве так сложно отправить души обратно в земную жизнь, — недоуменно проговорил Юстас, — ведь комитеты по переселению занимаются этим каждый день.

— Нет, в нашем случае все не так просто. Эксперимент начнется, как только я получу с другой стороны сигнал о том, что там готовы принять новые души.

— А от кого вы должны получить сигнал? — не унимался Юстас.

— Дело в том, — на удивление терпеливо продолжал объяснять господин Ра, — что мы хотим не просто выпустить души в земной мир, а создать им определенные условия, во-первых, чтобы они совпали во времени и в пространстве, во-вторых, чтобы в этот период на земле не было никаких катаклизмов. А то погибнут, только родившись. Нет, условия должны быть благоприятные, эти люди должны жить в пределах одного большого города и разница в их возрасте должна быть в пределах примерно пятидесяти земных лет.

— Так много, — Юстас загрустил, — нам придется очень долго ждать, пока эксперимент закончится.

— Нет, нет, — улыбаясь, сказал господин Ра, — те годы, за которые они успеют родиться, состариться и умереть, для нас пройдут примерно за три или четыре месяца. Там другое течение времени.

Юстас молчал.

— Вы, вероятно, не очень хорошо понимаете, как происходит общение с другой стороной? — внимательно посмотрев на растерянного парня, спросил Господин Ра.

— Если честно, то совсем не понимаю, и мне очень стыдно в этом признаться, — грустно проговорил Юстас, — я ведь работаю в таком месте, где это необходимо знать.

— Со своей работой вы справляетесь очень хорошо, но вы совершенно правы, такие вещи наши сотрудники должны знать. Так и быть, я уделю вам немного времени и мы поговорим об этом.

Итак, как всем известно, планету Земля окутывает плотное прозрачное облако. Это аура, которую имеют все живые существа, обладает этим свойством и планета. За этой прозрачной поверхностью и находится так называемая другая сторона. Именно там находятся люди и другие живее существа, живущие на земле. И там, за этим плотным прозрачным облаком существует совершенно другая жизнь.

Люди, которые живут на той стороне, нас не видят, потому что очень редко смотрят вверх, на небо, они заняты проблемами, которые считают очень важными. Они придумали разноцветные бумажки и искренне верят, что от того, сколько бумажек в их карманах, зависит счастье их жизни.

Они не могут разглядеть за прозрачным облаком другую, счастливую жизнь, жизнь без страданий и лишений, жизнь, наполненную радостью и возможностью творчества. Они бредут в темноте, не замечая ничего вокруг себя, они не слышат пения птиц, не видят красоты распускающихся цветов, их не радует сияние звезд на ночном небе. Они не понимают, что задача человека, как и любого другого живого существа, состоит в том, чтобы наиболее полно реализовать свои возможности, принести как можно больше пользы самому себе, своим близким и другим людям. Только тогда можно считать, что жизнь удалась.

Они не понимают, что главное — научиться любить жизнь и получать от нее удовольствие, испытывать радость и наслаждение от творчества. А мы наблюдаем за ними и удивляемся тому, как они живут. Наша задача объяснить людям, что быть или не быть счастливыми, это всего лишь их выбор.

Мы рады, когда видим, что и на той стороне есть отдельные личности, которые смотрят на небо чистыми, незатуманенными глазами, которым удается избавиться от искажающих зрение мутных очков, надетых на глаза большинства людей. Им удается увидеть величественный процесс внутренней жизни Вселенной, почувствовать бескрайнюю таинственную мощь, называемую Богом и прикоснуться к Высшему сознанию. Такие люди живут так, словно они бессмертны, и воспринимают смерть как естественный переход в другой мир.

Постоянного сообщения между сторонами нет, но существует тоннель или портал, по которому души ушедших с той стороны людей попадают к нам.

Мы можем лишь наблюдать за ними, а они, в подавляющем большинстве, нас не видят и не понимают сигналов, которые мы пытаемся им посылать. Лишь немногие могут общаться с нами. Но это общение очень примитивное, не такое, как здесь. Лишь попав сюда, люди понимают, что жили неправильно и стремились не к тем ценностям. Осознав это и получив определенный опыт, их души вновь отправляются на землю.

Люди, достигшие самого высокого уровня развития на Земле, остаются у нас, живут здесь и совершенствуются дальше. Прожившие у нас достаточно долгое время и решившие пойти дальше поднимаются вверх на гору, которая виднеется за облаками. Подъем труден и опасен, и не каждый может туда добраться. Те, кому еще рано, возвращаются назад, а те, кто преодолеет все препятствия, приходят к Богу и соединяются в единое мощное сознание. Это и есть окончательная цель существования каждой человеческой души.

Существует легенда, что когда-то очень давно во Вселенной не было ничего, кроме этой огромного и сильного существа, наделенного сознанием. Но потом произошло столкновение этого существа с космическим телом, прилетевшим из другой галактики. И оно разлетелась на множество мелких кусочков, которые воплотились в человеческие души и теперь стремятся вернуться обратно, в свой родной дом.

Господин Ра замолчал, мечтательно глядя на вершину горы, едва видневшуюся в дымке тумана. Она давно манит его, возможно, скоро и он попытается взобраться на эту гору и достичь конечной цели своего существования. А сейчас этот умудренный огромным опытом и достигший вершин духовного развития человек размышлял о том, насколько правильно устроено мироздание, создавшее их мир, являющийся переходным этапом между жизнью физического тела на земле и окончательным соединением души с Богом. Их мир необходим, ведь подавляющее большинство людей, находящихся здесь, еще не достигло нужного уровня развития. Они ушли с Земли, пройдя все уроки земного существования, но не полностью освободились от земных страстей и привязанностей, не достигли мудрости и полного спокойствия.

Юстас тоже молчал, боясь разрушить удивительное состояние умиротворения и счастья, охватившее его. Как многого он не знал и не понимал здесь в этом прекрасном и удивительном мире, совершенно не похожим на тот мир, из которого он совсем недавно попал сюда. Может быть, его проблема в том, что он находится здесь еще очень недолго?

Эта мысль обрадовала его, он подумал, что возможно, со временем он станет таким же мудрым человеком, как и его учитель.

— Хочешь увидеть ее? — неожиданно нарушил молчание господин Ра.

От переполнявших его чувств Юстас не смог вымолвить ни слова, лишь молча кивнул и зашагал следом за господином Ра.

Вскоре они подошли к небольшому лесочку, за которым виднелись силуэты красивых зданий. Они приблизились к большому строению, которого Юстас никогда раньше не видел. Господин Ра открыл дверь, и они оказались внутри. Посреди огромной комнаты стояла большая стеклянная ваза. С первого взгляда казалось, что она сделала из обычного тонкого стекла, но лишь только они подошли ближе, стекло стало переливаться всеми цветами радуги.

Вскоре над поверхностью вазы возникла головка обычной полевой ромашки. Совершенно обычной, с желтой серединкой и множеством тоненьких белых лепестков.

Юстасу показалось, что Ромашка внимательно смотрит на вошедших, словно изучая их. Господин Ра поднял вверх обе руки, и на мгновение закрыл нежный цветок от взгляда Юстаса. Когда он убрал руки, Юстас увидел, что белые лепестки исчезли, желтая серединка стала совсем маленькой, а лепестки соединились между собой, словно срослись, и теперь их было ровно семь, и они сияли всеми цветами радуги.

— Цветик — семицветик, — в изумлении прошептал Юстас.

— Это сущность человека развитого, — торжественно произнес господин Ра, — и эта сущность принадлежит нашей прекрасной гостье. Она превратилась в цветок и скоро семь ее лепестков улетят на Землю, где каждый из них проживет свою собственную жизнь.

Ровно через неделю, в самом конце рабочего дня, господин Ра выглянул из кабинета и знаком пригласил Юстаса войти.

— Хочешь понаблюдать за экспериментом? — с лукавой улыбкой спросил он, — я наконец-то получил сигнал с той стороны.

— О, да, конечно! — радостно воскликнул Юстас.

— Тогда приходи через два часа к подножию горы, только смотри не опаздывай.

Взволнованный Юстас пришел на полчаса раньше и с нетерпением ждал, пока соберутся все сотрудники комитета по переселению.

Наконец появился господин Ра с двумя заместителями. Они отошли немного в сторону и долго колдовали над огромной стеклянной вазой, в которой, как догадался Юстас, находился прекрасный цветик — семицветик.

Наконец все приготовления были закончены. Первый секретарь взмахнул рукой и с вершины горы прямо к ним полетел легкий ветерок. По мере приближения он становился сильнее, а достигнув места, где располагалась ваза, превратился в небольшой вихрь. Этот вихрь несколько мгновений кружил на одном месте, закрывая от глаз присутствующих и вазу и ее содержимое.

— Смотрите, — громко, стараясь перекричать шум ветра, воскликнул господин Ра, — смотрите внимательно, вон там они летят.

Юстас подошел ближе к краю казавшейся бездонной пропасти и посмотрел вниз, туда, куда показывал господин Ра.

Наконец он их увидел. Небольшие разноцветные лепестки, больше похожие на перышки летели вниз, кружась и переворачиваясь в воздухе. Ветер нес их, направляя то в одну, то в другую сторону. Сначала Юстасу казалось, что все они летят рядом, одной дружной стайкой, но приглядевшись внимательнее, заметил, что это не совсем так. Один лепесток, подхваченный ветром, отлетел немного в сторону и теперь было уже очевидно, что он первым достигнет того таинственного места, где соединяются два мира.

— Господин Ра, — прокричал Юстас, — они разлетаются в разные стороны. Что это значит?

— Это значит, что они уже не единая сущность, а семь разных самостоятельных личностей, которые выбирают новое тело для новой жизни.

Господин Ра говорил спокойным голосом, потому что порыв ветра, подхвативший лепестки, стих так же внезапно, как и начался.

Все молча стояли и наблюдали, как первым достиг своей цели и исчез в земном мире желтый лепесток. Затем, места соединения двух миров достигли сразу четыре лепестка, определись, в какой последовательности они исчезли в затягивающем их водовороте, было практически невозможно, но глазастому Юстасу показалось, что первым был все же красный лепесток, сразу же за ним, улетел синий, на одну или две секунды опередив оранжевого, а последним был яркий красивый, блестевший в лучах заходящего солнца фиолетовый лепесток, символ мудрости и духовной силы. Два оставшихся, покружив еще немного, тоже исчезли один за другим, но тут было совершенно очевидно, что зеленый опередил голубого. Уже через минуту то место, где исчезли лепестки, заволокло серым густым туманом.

Глава 1. Зачем дается нам болезнь?

По ночным, насквозь промерзшим улицам, с громкой сиреной неслась машина «Скорой помощи». Стояла морозная, не характерная для Санкт-Петербурга погода. Всю первую половину зимы шел дождь, частенько перемешивающийся с мокрым снегом, и вот теперь, в начале февраля, зима, казалось, решила взять реванш. Дороги были пустыми, и минут через двадцать после вызова врачи уже поднимались в квартиру.

Их поразила обстановка в холле, в нищие девяностые годы, им, объездившим по вызовам разные районы и видевшим людей разных социальных уровней, в таком доме еще не приходилось бывать. Сонная консьержка недовольным голосом спросила, куда и зачем они идут, и лишь нажав кнопочку нужной квартиры на своем таинственном аппарате и услышав в ответ истеричный женский голос, подтверждающий, что врачи идут к ним, впустила, наконец, бригаду «Скорой».

Дверь на пятом этаже была открыта, в проеме стоял молодой мужчина.

— Прошу вас, пожалуйста, быстрее, — срывающимся от волнения голосом проговорил он, — моей дочери очень плохо.

— Не волнуйтесь, все будет в порядке, — произнес стандартную фразу Олег Логинов, детский врач, специалист по инфекционным болезням.

По опыту он знал, что самое главное в такой ситуации — успокоить родителей. Он никогда не анализировал, из-за чего это происходит, но, проработав в детской неотложной помощи около семи лет, был уверен, что спокойное и уверенное в благоприятном исходе состояние родителей, особенно матери, гарантирует успешное лечение и выздоровление ребенка.

К сожалению, нередко ему приходилось встречаться и с другими случаями, когда истерика матери, ее стресс и нежелание помогать врачу, приводили к печальным последствиям. Особенно тяжело он переживал случай, когда от отравления погиб десятилетний мальчик. Его бригада приехала вовремя и сделала для мальчишки все необходимое. Ему стало гораздо лучше, он пришел в себя и стал звать маму. Мама, влетев в комнату, стала кричать, что ее ребенок сейчас умрет, что она не верит врачам и видит, что ее сыну нисколько не лучше. Ее сумели успокоить и вывести из комнаты, а мальчишке действительно стало хуже, и он умер, пока его везли в больницу.

Олег, хоть и был дипломированным врачом по образованию и материалистом по убеждениям, не мог не признать, что в вопросы жизни и смерти людей, помимо врачей, вмешивается еще какая-то неизвестная сила, против которой бороться бессмысленно и бесполезно. Сейчас он видел, что ситуацию можно держать под контролем, отец вроде бы адекватный, даже нашел в себе силы улыбнуться в ответ на его слова.

Он спокойными уверенными движениями осматривал больную девочку. Мать, очень красивая женщина с длинными густыми волосами и мраморной кожей сидела рядом с детской кроваткой. Бросив на нее мимолетный взгляд, он понял, что женщина в положении, на сроке примерно семь месяцев.

— Ждете еще малыша? — будничным, нарочито спокойным голосом спросил Олег.

Мать молчала, то и дело дотрагиваясь до горячего лобика девочки.

— Да, — резко ответил отец, — ждем третьего, у нас еще сын, ему четыре года.

Медсестра Галя заполняла карту.

— Фамилия?

— Куприянова, — мать отвечала спокойно, но напряженно.

— Имя, отчество?

— Валерия Сергеевна.

— Год рождения?

— Восемьдесят восьмой, ей семь лет, в первый класс ходит, — в голосе матери появились истеричные нотки.

— Свинкой болели? — спросил Олег, продолжая осмотр.

— Да, — мать заплакала, — она только что болела свинкой, но уже поправлялась, опухоль почти спала, а тут вдруг высокая температура и сознание теряет.

— Мы сына отправили к моим родителям, как только Валя заболела, — сказал отец.

— Это правильно, — машинально ответил Олег, а сам подумал, кто такая Валя?

Отец, видимо, что-то заметил по его лицу, потому что добавил:

— Мы зовем дочку Валя.

— Понятно, — Олег закончил осмотр, — ну что же, с вашей девочкой все будет в порядке, но ее нужно вести в больницу.

— В больницу? — мать встрепенулась.

— Не волнуйтесь, болезнь не опасна, но дома ее не вылечить. Собирайтесь. Наверное, вы с ней поедите? — обратился он к отцу.

— Да, конечно, — отец встал и начал собирать какие-то вещи.

— Нет, с Валей поеду я, — раздался вопль матери.

«Ну вот, начинается, — подумал Олег, — а она еще и беременна».

— Оленька, солнышко, тебе нельзя волноваться, и потом ты можешь заразиться, это инфекционная больница, — уговаривал ее муж, — ты должна думать о малыше.

Она разрыдалась.

— Не обращайте внимания, доктор. Я сейчас соберу все необходимое. Меня зовут Сергей.

— Олег, — он представился, отметив краем сознания, что этот спокойный и уверенный в себе человек нравится ему все больше и больше.

Через пятнадцать минут «Скорая» уже мчалась в обратном направлении, пугая своей одинокой сиреной редких прохожих.

Ольга Куприянова осталась одна. Закрыв лицо руками, она с ужасом думала о том, что может случиться в больнице. И повод для переживания у нее был очень серьезный. Помимо беспокойства за здоровье дочки, она боялась, что муж, присутствуя при различных обследованиях, сможет узнать тайну, которую почти восемь лет скрывала от него Ольга.

Со своим мужем она была знакома с раннего детства. Их родители дружили семьями и мечтали о том, чтобы дети, когда вырастут, поженились. Сергей был старше Оли на пять лет, и свадьбу решено было сыграть, когда невеста закончит институт. Куда пойти учится после школы, за нее тоже решили родители. Оля хорошо училась в школе, и без труда поступила в строительный институт на факультет инженерных систем. Зачем ей надо было поступать именно туда, она не задумывалась, слово отца всегда было для девушки законом, а он сказал, что, если дочь обучится дефицитной в то время специальности, то он устроит ее на работу в проектный институт, занимающийся заказами для оборонной промышленности.

Сергей никогда не ухаживал за ней, и Оля так не поняла, хотел ли он жениться именно на ней, любил ли ее. Когда она, окончив школу, поступила в институт, Сергей уже работал в лаборатории своего отца, занимался наукой и чем-то еще, в чем Оля не разбиралась. Их семьи встречались раз в неделю по субботам, только тогда она и виделась с Сергеем. Он никогда не звонил ей и не назначал свиданий, но часто рассказывал о том, как они будут жить, когда поженятся, какой у них будет дом, и где они будут отдыхать. Ему нравилось строить планы на будущее, и она всегда присутствовала в его планах.

Не задумывалась она и о том, любит ли она Сергея Куприянова. Отец сказал Оле, что она должна выйти за него замуж, потому что он умный и порядочный человек, что с ним она будет счастлива и никогда не будет ни в чем нуждаться. В семье Ольги главным всегда считалось материальное благополучие, и девушка выросла с убеждением, что лучший муж, это тот, который хорошо обеспечивает жену и детей.

Она была привлекательной девушкой, и, естественно, нравилась молодым людям. На первом курсе за ней начал ухаживать старшекурсник. Он несколько раз приглашал ее в кино, а потом признался в любви и предложил выйти за него замуж. Она ему отказала, не без удовольствия представляя себе, как он будет страдать, поджидать ее у парадной, а может быть, даже петь под ее окном серенады и умолять изменить свое решение. Но ничего подобного не произошло. Вскоре Оля узнала, что ее бывший кавалер ухаживает за другой девушкой. Ее самолюбие было уязвлено. Ей казалось, что парень был искренне влюблен в нее, и его поведение Оля расценила, как предательство. После летних каникул она узнала, что он женился. Впрочем, вскоре эта история перестала ее интересовать, потому что неожиданно у нее появился странный поклонник.

С Таней и Ирой она подружилась в колхозе, куда весь их курс отправили сразу после зачисления. Они жили весь сентябрь в холодном, деревянном бараке и работали по двенадцать часов в день. Совхозное начальство очень радовалось, когда им присылали студентов-первокурсников, им ничего не надо было платить, а работали они очень хорошо и добросовестно. Девушки старались как можно скорее выполнить норму, чтобы побыстрее закончить работу. Вечерами у них устраивались танцы, иногда они ходили в соседний поселок в кино.

Оля не удержалась и почти сразу рассказала подругам, что у нее есть жених, который старше ее на пять лет, что он сын друзей ее родителей и что родители решили их поженить, когда они были еще детьми. Она оказалась единственной девушкой на курсе, у которой был жених, и подружки, конечно, по-доброму завидовали ей. Однажды осенью, в начале второго курса, они с подругами поехали гулять в Павловск. Стояла удивительно красивая золотая осень, теплое солнце ласково подсвечивало тоненькие паутинки, висевшие в остывающем воздухе, а яркие желтые, красные и бордовые деревья щедро осыпали дорожки своими роскошными листьями.

Девушки медленно шли, смеясь и болтая об общих знакомых и о студенческих проблемах, смущенно улыбаясь изредка встречающимся молодым людям и с интересом разглядывая многочисленные влюбленные парочки. Оля, безусловно, была самой красивой из подруг, да что там, из всего их потока, а то и из всего института. Высокая, чуть полноватая, с удивительно белым цветом лица и яркими зелеными глазами, она всегда привлекала к себе внимание. Особым украшением Оли были прямые длинные волосы красивого пепельного оттенка. Она гордилась тем, что это был ее природный цвет, и никогда не красила волосы, в отличие от худенькой брюнетки Тани, которая без конца экспериментировала со своим черными волосами, пытаясь сделать и то рыжими, то каштановыми.

— Смотри-ка Оля, видишь, там за деревьями идет парень, — таинственным шепотом сказала Ира, веселая толстушка с голубыми глазами и светлыми, немного вьющимися волосами.

— Где? — Оля грациозно повернула голову, но никого не заметила.

— Вон там, на параллельной дорожке, он уже давно идет рядом с нами и смотрит в нашу сторону.

Ольга, конечно же, заметила, что парень не сводит с нее глаз, и прекрасно поняла, что именно она привлекла внимание этого симпатичного, хорошо сложенного молодого человека. Она уже не помнила точно, как все произошло, но они разговорились и познакомились. Потом она не видела его около месяца и совсем забыла о нем, но однажды встретила неподалеку от своего дома. После этого ее поклонник почти каждый день провожал ее до дома, носил сумки с продуктами и выполнял все ее мелкие поручения и просьбы. Ольге было приятно осознавать, что этот, в общем-то, очень даже не глупый и симпатичный паренек находится полностью в ее власти. Ей нравилось думать, что она принцесса, а он слуга, тайно в нее влюбленный, ни на что не надеявшийся, который счастлив лишь тем, что она попросит его принести из магазина пакет картошки или проводить в дождь до метро, пронеся над ней зонт. Она не придавала никакого значения этим отношениям, рассматривая их как забаву для себя. Она не сильно удивилась, когда вернувшись после летнего отпуска, обнаружила, что ее поклонник исчез и больше не появлялся. Она совсем забыла о нем.

Прошли годы, Ольга окончила институт и вышла замуж за Сергея Куприянова. Они уехали в свадебное путешествие в Таллинн, и три дня, проведенные там, в красивом свадебном номере с огромной кроватью, полностью разочаровали Ольгу в своем молодом муже и в брачных отношениях вообще. Сергей, красивый, умный, уверенный в себе взрослый мужчина, оказался в интимных отношениях, по мнению Ольги, слишком нерешительным. У нее не было опыта сексуального общения с мужчинами, и она принимала нежность мужа за отсутствие мужественности, а почтительное к ней отношение за неуверенность в своих силах. Ей, начитавшейся глупых дамских романов, казалось, что настоящий мужчина обязательно должен быть грубым, чтобы доказать свою силу, ему непременно нужно разорвать на женщине платье, и, что он просто обязан овладеть ею, несмотря ни на что. Сергей же, попытавшись обнять молодую жену и услышав, что ей страшно, и она ничего не хочет, отступил, и сделал еще одну попытку к сближению лишь на следующую ночь. Но и тогда Ольга ничего не позволила, надеясь в душе, что он все же поймет, чего ей хочется и исполнит супружеский долг, сломив ее не слишком сильное сопротивление. Лишь на третью ночь, поняв, что он так и переступит определенных пределов, она позволила ему близкие отношения.

Секс разочаровал Ольгу. Ей хотелось эмоций, романтики, каких-то слов, а ничего этого не было. Молодой муж крепко обнял ее и тут же заснул.

На следующий день после возвращения из Таллинна, Сергей уехал в длительную командировку. А через две недели после отъезда мужа Ольга случайно встретила на улице своего давнего молодого поклонника. Он, конечно, узнал ее, потому что покраснел, опустил глаза и хотел пройти мимо. Но Оля сама окликнула его. Она была очень рада видеть его, она помнила, что парень действительно был в нее безумно влюблен, и ей очень хотелось с его помощью отомстить своему мужу за неуважительное, с ее точки зрения, отношение к ней.

Она сама напросилась к парню в гости, сказала, что любила его и переживала из-за его непонятного исчезновения. Еще она сказала ему, что вышла замуж, но отношения с мужем у нее не складываются. Он поверил, и все было так, как ей хотелось. Ей приятно было осознавать, как и тогда, несколько лет назад, свою полную власть над ним, и она подумала, что, пожалуй, она будет держать его при себе в качестве любовника. Ей тогда казалось очень крутым и модным иметь любовника. А о последствиях она не задумывалась. Но ее преданный поклонник неожиданно повел себя непредсказуемо. Он сказал, что никогда и ни за что не согласится делить ее с другим мужчиной и предложил ей уйти от мужа к нему. Он вел себя глупо и очень обидел Ольгу. Она посчитала оскорблением для себя его слова о том, что она хочет жить одновременно с мужем и с ним.

«Кто он такой, чтобы осуждать меня, — в гневе думала она, возвращаясь домой, — ну и пусть прозябает один в своей дыре, к счастью, я никогда больше его не увижу».

И действительно, больше их пути не пересеклись, однако к своему ужасу, Ольга вскоре поняла, что беременна, и что отцом ребенка является вовсе не ее муж. Она не знала, как ей быть. Однако, успокоившись и все обдумав, она решила, что Сергей вполне может поверить в то, что зачатие произошло в их первую брачную ночь в Таллинне. Так и случилось. Ольга родила здоровую девочку, которую назвали Валерией, потом на свет появился Димка, и вот теперь Ольга ждала третьего ребенка.

И лишь теперь, когда Валя тяжело заболела, и Сергей уехал вместе с ней в больницу, она сидела и дрожала от ужаса, представляя себе, что произойдет, если муж выяснит правду о рождении Вали. Вдруг ей нужно будет делать переливание крови и муж захочет сдать свою кровь, и вот тут-то врачи и выяснят, что он не родной отец. Картины, одна страшнее другой представали перед Ольгой. Наконец, она заставила себя лечь в постель и даже заснула, но и во сне ее мучили кошмары, как это часто бывает у людей с нечистой совестью.

В приемном покое больницы Валю сразу же положили на каталку и отвезли в кабинет с табличкой «Не входить». Сергей, не зная, что ему делать, сел под дверью и принялся ждать. Ему никто ничего не объяснил и ни о чем не спросил.

Минут через пятнадцать рядом с ним появился Олег.

— Я все необходимые документы оставил в приемном покое, врачи сейчас осмотрят вашу девочку и переведут в палату. Вы главное не волнуйтесь, — сказал он, присев рядом.

— Спасибо вам, — искренне ответил Сергей, — а то я тут сижу и чувствую себя муравьем в этой сложной системе.

— Это вполне естественно, — Олег улыбнулся, — сейчас к вам выйдет врач и все объяснит. Но я думаю, что в вашем случае прогноз благоприятный. Недели через две заберете вашу дочку домой. А я вынужден с вами попрощаться. Всего вам доброго.

Он встал и направился к выходу.

— Подождите, — Сергей быстро пошел за ним.

Олег обернулся.

— Извините, меня, пожалуйста, не могли бы вы оставить мне свои координаты, так, на всякий случай. Я вижу, что вы хороший врач, — Сергей на секунду задумался, — да и человек хороший.

— Конечно, — Олег опять заулыбался, — мне тоже очень приятно с вами познакомиться. Вы решительный и организованный человек. Будут проблемы, обращайтесь.

Он достал из кармана блокнот, вырвал листок, черкнул на нем несколько слов и протянул Сергею. Мужчины пожали друг другу руки, и Олег исчез за дверью с таинственной надписью «Служебный вход».

Едва Сергей успел убрать листок в карман, как из-за двери, куда увезли Валю, вышел врач.

— Вы отец Куприяновой?

Сергей кинул, попытался улыбнуться, хотя от волнения у него перехватило горло.

— У вашей дочери серозный менингит, осложнение после свинки. Это не опасно, если сразу начать лечение. Серозный менингит, самая легкая его форма, к счастью. Нам придется два раза брать спинномозговую жидкость, чтобы контролировать процесс лечения. В больнице ваша дочь пробудет около двух недель. Ей уже сделали все необходимое, завтра температура спадет. Так что не волнуйтесь, с ней все будет в порядке.

— Спасибо вам, доктор, мне можно будет ее увидеть?

— Подождите немного, сейчас ее отвезут в палату, и медсестра проводит вас.

Врач уже поворачивался к Сергею спиной, но он жестом попросил его подождать.

— Я хотел бы устроить ее в отдельной палате, если это возможно, и готов оплатить все расходы.

— Поверьте, в этом нет необходимости, — врач слегка улыбнулся, — у нас двуместные удобные палаты. К тому же одной девочке в палате будет скучно. А так дети общаются и помогают друг другу. Будет лучше, если вы купите лекарства для вашей дочери, я сейчас напишу вам список.

— Конечно, — торопливо ответил Сергей.

Доктор велел ему пройти к той палате, в которую должны были привести Валю и ждать там. Ему дали белый халат и попросили медсестру проводить его на нужный этаж.

Он сел и снова принялся ждать. Минут через пять мимо него провезли совсем молоденькую девушку. Он обратил внимание на бледное лицо и тоненькие руки, свисавшие с каталки. Девушка казалась совсем безжизненной. Чуть позади каталки шла худая пожилая женщина. Лицо ее было странного, какого-то серо-зеленого цвета, по щекам катились слезы.

«Наверное, бабушка этой девочки, — с удивлением подумал Сергей, — странно, неужели нет родителей».

Женщина села рядом с ним на скамейку, и они вместе наблюдали, как девушку завозят в палату. Вскоре из палаты вышел врач и обратился к пожилой женщине.

— Улучшений пока нет, но надо надеяться. У нас хорошая больница, надо верить, что девочка поправится. Было бы очень хорошо, если бы смогли достать лекарство, о котором я вам говорил.

Женщина закивала головой.

— Я попробую.

— Вот и хорошо, — ответил врач, — сейчас медсестра ее уложит, и вы сможете зайти.

Врач ушел, а женщина неподвижно сидела и смотрела перед собой пустым невидящим взглядом.

— Где же я достану это лекарство? — услышал он тихий шепот.

У Сергея сжалось сердце. Он вдруг подумал, что и его доченька, его Валечка могла быть на месте этой безжизненной девушки, которой не лучше и у которой нет родителей, а есть лишь пожилая бабушка, неспособная ей помочь.

— Извините меня, — обратился он в женщине, — меня зовут Сергей Николаевич. Мою дочь сейчас должны привезти в одну из этих палат, и мне тоже надо покупать для нее лекарства. Я хотел бы вам помочь. Скажите, что нужно купить.

Женщина подняла на него полные слез глаза.

— Да хранит вас бог, если вы в него верите, — прошептала она, потом засуетилась, полезла в ободранную сумочку, достала оттуда мятый листочек бумаги и дрожащими руками протянула Сергею. Он взял листок и спрятал его в карман.

— Идите домой, выспитесь, отдохните. Я завтра рано утром привезу лекарства. Как фамилия вашей внучки? — улыбнулся он.

— Даша Белоусова. Только я ее мама, совсем от горя в старуху превратилась. Дашенька уже неделю здесь, сначала было лучше, а сегодня с утра резкое ухудшение. Врачи в глаза мне не смотрят, отворачиваются, — женщина расплакалась.

Сергею вдруг стало стыдно, за свое благополучие, за свой модный новый костюм и еще непонятно за что.

— Простите меня, — сказал он, не понимая, почему у него вдруг все расплылось перед глазами, — я запомнил, Даша Белоусова, завтра рано утром лекарство будет, и поверьте мне, с ней все будет в порядке

— Вас судьба наградит за вашу доброту, — снова прошептала женщина, и к ужасу Сергея, вдруг качнулась и потеряла сознание.

Он вскочил, побежал к сестринскому посту. Маму Даши Белоусовой уложили тут же в коридоре, около нее суетилась медсестра.

Сергей побежал вниз и в коридоре наткнулся на лечащего врача.

— Скажите, что с девочкой Дашей? — торопливо спросил он.

— А Белоусова, плохо с ней. Очень тяжелая больная. Боюсь, не вытащим. И мать жалко. Одинокая немолодая, дочка единственное, что у нее есть, — доктор с сожалением развел руками.

— Послушайте, я куплю лекарства для Даши. И оплачу ее лечение. Пожалуйста, спасите ее, если это возможно, — Сергей говорил быстро и сумбурно, боясь, что его не поймут.

Врач внимательно посмотрел ему в глаза. Потом легонько пожал ему руку чуть выше локтя.

— Спасибо вам, вы порядочный человек. И добрый. Приносите лекарства, я сделаю все возможное. А может быть и невозможное.

Даша, наконец, пришла в сознание. Как некстати эта болезнь. Она здесь уже неделю, и, похоже, что это надолго. А сегодня с утра ей стало совсем плохо, все тело ломит и очень сильно болит голова. Так сильно, что невозможно ни о чем думать. Не радуют даже мысли о том, что теперь можно почти месяц не ходить в школу. Так сказал врач, когда ее сюда привезли. Только она не думала, что пролежит так долго в больнице.

Она думала, что пробудет тут дня три или четыре, а потом будет целый месяц сидеть дома, болтать по телефону с подружками, а когда мать будет на работе, она сможет пригласить в гости своего одноклассника Костю Старостина, который ей давно нравился. За неделю то того, как она заболела, он сказал Даше, что хочет с ней дружить. В тот момент, когда у нее появились мысли о Косте, голову сжал тугой обруч, и она снова потерла сознание.

Очнулась она от шума в палате. Головная боль исчезла, во всем теле появилась легкость, исчез жар, перестало ломить кости.

«Похоже, я поправилась, надо сказать об этом врачам, а то они сильно суетятся и переживают», — подумала она.

В палате находились два врача и три медсестры. Они что-то говорили друг другу и почему то звали Дашу по имени. Она заметила, что врачи какие-то странные, не похожие на тех, которых она знала. Сначала ей показалось, что они бегают вверх ногами. Потом она поняла, что они-то как раз бегают по полу, а это она, Даша находится под потолком и смотрит на них сверху вниз, поэтому врачи ее не видят.

«Вот смехота — подумала она, — они меня потеряли, а я тут».

Ей захотелось сделать что веселое и озорное, обшарив комнату взглядом, она заметила небольшое отверстие в стене и решила туда спрятаться.

«Там они меня точно не найдут».

Однако спрятаться ей не удалось. Вместо этого Даша вдруг очутилась в соседней палате. Было темно, но из-за неплотно занавешенного окна в комнату тоненькой струйкой проникал лучик лунного света. В этом лунном свете ей было все хорошо видно. В палате стояли две кровати. На одной из них лежала маленькая девочка.

«Хорошенькая», — подумала Даша и наклонилась над девочкой, чтобы получше рассмотреть ее. Но тут лучик лунного света вдруг завертелся, превратился не то в спираль, не то в пружину, и Даше показалось, что ее словно затягивает какой-то вихрь, который вдруг захватил ее целиком и потащил куда-то в неведомое ей пространство. Она словно провалилась во что-то густое и мягкое.

«Как будто в кисель», — мелькнула у нее мысль. После этого наступила темнота, и она перестала воспринимать окружающий мир.

— Скорее, — кричал врач, — она уходит.

Сестры бестолково суетились и только мешали врачу и ассистенту.

— Сколько минут стоит сердце? — спросил врач, понимая, что шансов почти не осталось.

— Есть, есть пульс, — закричал молодой ассистент Миша.

— Неужели вернулась? — в голосе врача слышалась огромная усталость.

Наконец веки больной слегка дрогнули.

— Сколько минут стояло сердце? — не унимался врач, — мозг мог погибнуть?

— Смотрите, она открыла глаза.

— Как тебя зовут? — очень строго, как показалось Даше, сказал пожилой человек с сердитым лицом.

Она смотрела на него отрешенным взглядом, плохо понимая, чего от нее хотят и молчала.

— Ты помнишь, как тебя зовут? — не унимался врач.

Его голос мешал ей, не давал впасть в то приятное чувство покоя и блаженства, которое она только что испытала.

— Даша, — неуверенно, словно спрашивая саму себя, ответила больная.

Все рассмеялись и вздохнули с облегчением.

— Я думаю, не стоит говорить матери, что девочка пережила клиническую смерть, — сказала медсестра, та самая, которая сегодня вечером помогала Дашиной маме придти в себя после обморока.

— Матери говорить не надо, а вот в историю болезни записать необходимо, у нее из-за этого могут возникнуть проблемы, — безапелляционно заявил врач.

— Ну, теперь-то она поправится, — сказала медсестра, — этот мужчина, отец другой девочки, уже привез все лекарства. Представляете, среди ночи привез, ведь нашел где-то.

И действительно, благодаря лекарствам, так вовремя купленным Сергеем Куприяновым, состояние Даши быстро стало улучшаться. Сергей несколько раз спрашивал о ней лечащего врача своей дочери, и тот заверил Куприянова, что девочка поправляется во многом благодаря и его участию. Через две недели выздоровевшую Валю Куприянову выписали из больницы, а еще через пару месяцев Сергей, глядя на веселую и благополучную дочку, навсегда забыл тяжелые дни пребывания в больнице и худенькую девочку Дашу, которой он спас жизнь.

Его жена в положенный срок родила здоровую девочку, которую назвали Наденькой. Летом их семья, теперь уже в полном составе с повзрослевшей и совершенно оправившейся от тяжелой болезни Валей, пятилетним озорником Димкой и трехмесячной малышкой переехала в новую, пятикомнатную квартиру в малоэтажном элитном комплексе, недавно построенном на северо-западе Санкт-Петербурга.

Даша заболела в конце января, через две недели после зимних каникул. Выписали ее из больницы лишь в начале марта, когда уже появились в продаже пушистые, как маленькие цыплята, тоненькие веточки мимозы, предвестники весны.

Ослабевшая девочка еле передвигала ногами, то и дело пытаясь повиснуть на маминой руке.

— Сейчас милая, — говорила обессилившая мать, — скоро дойдем до остановки.

Медленно, постоянно останавливаясь, с огромным трудом они все-таки добрались до дома. Даша с удивлением обвела глазами небольшую комнату.

— Как-то здесь стало тесно, — медленно, почти по слогам, сказала она.

— Просто ты выросла, — устало отозвалась мать, — да и отвыкла от дома.

Даша легла на кровать, почему-то показавшуюся ей большой, свернулась калачиком и мгновенно заснула. Она спала и видела себя во сне маленькой девочкой, лет пяти или шести, хорошенькой, со светлыми вьющимися волосами. Девочка эта, то есть, она, маленькая Даша, бежала по огромному полю, усыпанному ромашками и колокольчиками. Она бежала и кричала что-то, вокруг нее летали огромные, удивительно красивые бабочки. Поле это находилось на невысоком холме, а внизу за деревьями, блестела ровная гладь лесного озера. Ей было так хорошо в этом сне, она чувствовала себя настолько счастливой, что просыпаться ей не хотелось.

Даша вдруг поняла, что осознает себя во сне, понимает, что это сон, и что это странно. Еще она поняла, что ее реальная жизнь, эта бедная убогая комнатка, в которой она оказалась, не нравится ей. А нравится спать и видеть этот сон, а может быть еще и другие, такие же красивые сны. Когда ее мать, приготовившая для дочери вкусный обед, зашла в комнату, Дашенька крепко спала, улыбаясь во сне доброй, счастливой улыбкой.

Мама Даши, Любовь Андреевна растила дочку одна. Воспитывать Дашеньку она пыталась на примере семьи своих родителей. Они поженились перед самой войной, в начале июня сорок первого года, и через две недели двадцатитрехлетний Андрей Белоусов ушел на фронт. Его жене, Маше, было всего девятнадцать лет. Всю войну девушка прожила вместе со своей семьей в Ленинграде, в блокаду она похоронила почти всех своих родных, и долгожданную победу встретила со своим младшим братом Петей, единственным из всей их большой семьи, пережившим тяжелую блокадную зиму.

Летом сорок пятого года вернулся с войны ее муж Андрей, от которого за все эти годы Маша не получила ни одной весточки. Но она верила, что ее любимый жив и обязательно вернется к ней. Так и случилось. И хотя муж никогда не рассказывал ей о войне, а по ночам часто вскрикивал во сне, Мария Белоусова была счастлива. Через год после возвращения мужа она родила дочку Любочку. Девочка росла здоровой, муж постепенно привык к мирной жизни и стал неплохо зарабатывать, подрос младший брат и тоже устроился на работу.

Страна постепенно восстанавливалась после тяжелого времени, жить становилось легче. Их семья в скором времени смогла купить себе кое-какую мебель и даже маленький телевизор. Потом Петр, младший брат Марии, женился и уехал жить в Крым, в город Алушту, откуда родом была его жена.

Отец умер, когда Любе было восемь лет. Они с мамой остались вдвоем. Мама, очень любившая отца, до конца своей жизни, а умерла она в возрасте пятидесяти восьми лет, так и не смирилась с его смертью. Она постоянно рассказывала дочери, каким порядочным и замечательным человеком был ее отец, как его ценили и уважали на работе и как он заботился о жене и дочери. И постепенно у Любы в голове образ реального человека со всеми его слабостями и недостатками сменился на недостижимый идеал, обладающий исключительно положительными чертами. Кроме этого, мать не уставала внушать подрастающей дочери, что таких людей, как ее отец, больше на свете нет, никогда не было и не будет. Она осуждала всех потенциальных кавалеров подрастающей дочери.

— Чего достиг в жизни этот твой Василий, — строго говорила она Любе, обсуждая однокурсника, предлагавшего сходить в кино, — вот твой отец…

И опять пускалась в бесконечные воспоминания о единственном идеальном мужчине, существующем в природе. Постепенно все окружающие Любу молодые люди, пристально рассматриваемые ее матерью, один за другим исчезли из Любиной жизни, находили себе других, менее разборчивых невест и создавали счастливые семьи. Подруги выходили замуж, у многих уже появились дети, а она так и сидела вечерами рядом со стареющей матерью и слушала рассказы о своем замечательном отце.

Любе было тридцать два года, когда у мамы случился удар. Ее продержали две недели в больнице, а потом выписали домой. Мама была полностью парализована, и ничего не могла делать самостоятельно. Любе пришлось уйти с хорошо оплачиваемой работы и устроиться в другое место, где платили гораздо меньше, но зато был свободный график. На ее счастье их семье очень помогала пожилая соседка по коммунальной квартире, она была одинокой и очень любила Любу.

Через год мама умерла, а еще через год у Любы родилась дочка Дашенька. О том, кто отец ее ребенка, не знал никто, даже соседка тетя Клава.

Всю весну Даша провела дома. Ходила она только в поликлинику к пожилому невропатологу, посещать которого ее обязали раз в неделю. Врач внимательно осматривал девочку, добросовестно стучал молоточком по худющим коленкам, заставлял закрывать глаза, вытягивать вперед руки, и указательным пальцем дотрагиваться до носа.

— До своего носа, милая, не до моего, — каждый раз повторял невропатолог, пытаясь пошутить, хотя Даша прекрасно это знала и без его комментариев.

Он объяснил девочке, что в этом учебном году ей не рекомендуется ходить в школу, учиться дома и делать уроки тоже не нужно.

— Для тебя будет гораздо лучше, если твой организм отдохнет, на лето я дам тебе направление в хороший санаторий. После этого в сентябре ты будешь уже совсем здоровой и сможешь ходить в школу. А сейчас тебе нужен полный покой, никаких подружек, танцев, шумных игр. Телевизор тоже смотреть не надо. Да и книжки читать старайся поменьше.

Даша и сама не хотела никаких развлечений. Сразу после того, как она выписалась из больницы, к ней пришли в гости одноклассники. Они принесли ей фруктов и сладостей, подружки хотели поболтать и рассказать школьные новости, а Костя Старостин, мальчик, который до ее болезни несколько раз провожал ее до дома и помогал нести портфель, улучшив минутку, предложил сходить в кино. Даша с трудом дождалась, когда они уйдут, стараясь быть вежливой и никого не обидеть, потом, сказав маме, что все еще не очень хорошо себя чувствует и ни с кем не хочет общаться, попросила позвонить одноклассникам и объяснить им, что навещать ее пока не надо.

Подруги пытались еще несколько раз встретиться с ней, но Даша оставалась непреклонной, она не подходила к телефону и никому не открывала входную дверь. Постепенно девчонки перестали приходить и звонить, и Даша, наконец, обрела долгожданный покой.

Когда настал конец учебного года, две ее одноклассницы, Катя и Наташа все же упросили Дашину маму устроить им встречу с выздоравливающей подругой. Любовь Андреевна согласилась, несмотря на то, что дочка категорически отказывалась общаться с друзьями. Она надеялась, что Даша успела соскучиться по сверстникам и, возможно, посещение девочек выведет ее дочь из состояния бездействия, в котором она находилась вот уже три месяца. Даша на удивление спокойно отреагировала на сообщение мамы о том, что к ней придут подруги. Она угостила девочек чаем с печеньем, выслушала их веселое щебетание, покивала головой в знак того, что слушает их и даже задала несколько вопросов.

Но Любовь Андреевна, присутствовавшая при этом и внимательно наблюдавшая за дочерью, заметила, что Даше совершенно не интересно то, о чем говорят ее подруги. Более того, ей казалось, что дочка вообще плохо представляет, кто к ней пришел и о чем рассказывает. Катя и Наташа, наоборот, были очень довольны визитом, перед уходом они сказали Любови Андреевне, что Даша явно поправляется, что она стала улыбаться и интересоваться жизнью класса, и что совсем скоро она окончательно выздоровеет.

— Мама, а что это за девочки? — спросила Даша, когда мать, закрыв входную дверь, вернулась на кухню.

Любовь Андреевна молча опустилась на табуретку и обхватила голову руками.

— Ты что, совсем ничего не помнишь? — посмотрев на дочь, тихо спросила он.

— Мне кажется, что они приходили сюда, давно, когда мы с тобой только поселились здесь. И ты говорила, что это мои подруги. Но у меня это все, как в тумане, — Даша говорила медленно, тщательно подбирая слова, — Я не помню, что мы здесь давно живем, мне кажется, что мы жили в какой-то большой квартире.

Любовь Андреевна тихо заплакала.

— Что же нам с тобой делать, доченька? — сказала она, гладя Дашу по голове, — ты очень изменилась, совсем другая стала, тихая, спокойная. Раньше ты была другая.

— Какая я была? Расскажи, — заулыбалась Даша, и первый раз после болезни Любовь Андреевна увидела в глазах дочери неподдельный интерес.

И она стала рассказывать. О том, что раньше Даша была непослушной и грубой, прогуливала уроки и на нее жаловались учителя, что маму часто вызывали в школу, потому что Даша со своими подружками обижала других скромных и слабых девочек. Но училась она хорошо, была способной и у нее была прекрасная память. И если бы не плохое поведение и прогулы, Даша могла бы быть одной из первых учениц в классе.

— Знаешь, мама, вот когда ты рассказываешь, я это все вспоминаю, но как будто в тумане, вроде бы это все и было, но словно не со мной, — задумчиво проговорила Даша.

— Это все от болезни, — на глазах Любови Андреевны снова показались слезы, — от болезни, будь она неладна.

— А тебе какая дочка больше нравится? — глядя на маму хитрющими глазами той, прежней Даши, спросила дочка.

Любовь Андреевна разрыдалась.

— Солнышко ты мое, — сквозь слезы говорила она, — я так тебя люблю, главное, чтоб тебе хорошо было, мне-то уж что, мне-то ничего не надо, тебя бы вырастить.

— Мамочка, дорогая, не плачь, пожалуйста, — обнимая мать и поглаживая ее по худым плечам, говорила Даша, — ведь ты сама мне говорила, что все, что ни случается в жизни, все к лучшему, вот и я из-за болезни стала лучше, я никогда больше тебя не обижу и не нагрублю, я стала совсем-совсем другой, я даже почти не помню, какой я была раньше.

— Но ведь тебе надо учиться, — немного успокоившись, сказала Любовь Андреевна, — тебе надо ходить в школу, общаться с подругами.

— Зачем? Мне хорошо дома, с тобой, — Даша опять заулыбалась, и ее искренняя и добрая улыбка солнечным лучиком озарила темную, выходящую окнами во двор — колодец комнату.

— Как зачем? — изумилась мать, — ведь ты должна быть такой, как все.

— Быть такой, как все — скучно, — тихо-тихо ответила Даша.

Олег Логинов с грустью смотрел из окна машины «Скорой помощи» на пустые вечерние улицы с редкими прохожими. Его не радовала красота и величие огромного города в это самое необыкновенное время года, в разгар белых ночей.

Когда поступил вызов, его смена уже заканчивалась, до конца рабочего дня оставалось всего несколько минут, но другая бригада еще не появилась, и Олегу пришлось ехать в центр города к пятилетнему мальчику с высокой температурой и сильной головной болью.

И вот теперь он ехал в машине и думал о том, что сегодня ему опять придется дежурить всю ночь, потому что его сменщики уехали куда-то за город и неизвестно когда вернуться на станцию. А значит, он опять не успеет домой до того времени, пока его жена Катя не уйдет на работу. Они не смогут вместе позавтракать, и Катюшка не нальет ему чашку горячего ароматного чая.

Последний месяц он работал почти все ночные смены. Наступила отпускная пора, и приходилось подменять сотрудников. Олег слыл человеком мягким и никогда не мог отказать молодым мамашам с детишками. Они пользовались его добротой и всегда умудрялись легко уговорить его.

— Вот будут свои дети, тогда поймешь нас, — говорила яркая блондинка Зина, укатившая на две недели на юг с мужем и пятилетним сынишкой.

— Ох, Олег Алексеевич, вы тоже скоро узнаете, какое это счастье — дети, — жеманно улыбалась худенькая врач-кардиолог Леночка, которая после безуспешного десятилетнего лечения от бесплодия наконец-то догадалась сменить мужа и теперь носилась со своей трехлетней дочкой, как с принцессой из сказки.

Олег счастливо улыбался, слушая намеки сослуживцев на свое скорое отцовство, и безропотно соглашался заменять их. Но через месяц бессонных ночей его радужное настроение заметно испортилось.

«Интересно, как я смогу завести ребенка, не ночуя дома, — мрачно думал он, подменяя очередную сотрудницу, — если так пойдет дальше, то моя жена скоро сбежит от меня».

Всего два месяца назад он женился и, естественно, все свободное время стремился проводить дома. Тем более, что у молодой семьи имелась собственная отдельная квартира. Мама Кати жила в другом городе, а родители Олега были людьми обеспеченными и сделали все, чтобы их любимый сын мог строить свою семью в комфортных и благоприятных условиях.

Поддавшись невеселым мыслям, Олег не заметил, как машина въехала через арку во двор и притормозила у первого от поворота подъезда. Лифт не работал, и им с медсестрой Галей пришлось подниматься на последний пятый этаж пешком.

— Плохо день заканчивается, — недовольным голосом пробурчала Галя, — и лифт не работает, и мужик какой-то ненормальный чуть с ног не сбил. Хоть бы больной был не тяжелый.

— Все хорошо, не ной, — резко ответил Олег, которому не нравился постоянный пессимизм медсестры.

Хотя он сам тоже разозлился и на испорченный лифт и на странного мужчину, который налетел на них, лишь только они вошли в подъезд. Олегу показалось, что он очень испугался, увидев их, от неожиданности он метнулся в сторону, и, действительно, налетел на Галю. Затем, пробормотав какое-то невнятное извинение, выбежал из подъезда.

— Ну вот, еще только третий этаж, — опять заныла Галя, — какие здесь этажи высокие, дом старой постройки, наверное, квартиры хорошие.

— Стой, — вдруг сказал Олег, — что это?

В одной из квартир была немного приоткрыта входная дверь.

— Ну и что, может, хозяева забыли закрыть, — Гале явно не хотелось никаких осложнений.

— Может быть, — медленно произнес Олег, — а может, и нет.

Он постучал в дверь, потом позвонил. Но из-за двери не было слышно ни звука.

— Оставайся здесь, — скомандовал он Гале, а сам, открыв таинственную дверь, осторожно заглянул в квартиру.

— Так, Галя, поднимайся на вызов и звони оттуда в милицию, а я тут подежурю. В коридоре вещи разбросаны, похоже, ограбление, — тихо сказал Олег, и быстро шагнул обратно на площадку.

Галя, с расширенными от страха глазами побежала наверх, через минуту Олег услышал звук открывающейся двери, встревоженный голос медсестры и торопливые шаги. Еще через минуту с верхнего этажа спустился полный молодой мужчина в домашнем халате.

— Я папа Павлика, — быстро и по-военному четко доложил он Олегу, — работаю в охране. Я здесь постою, а вы идите в квартиру. Жена уже вызывает милицию. Парнишке нашему вроде лучше, температура поменьше стала.

Понимающе кивнув, Олег, оставил свой пост и пошел осматривать больного ребенка. Увлекшись привычной работой, он совсем забыл про открытую дверь на третьем этаже.

Он сделал мальчику укол, успокоил мать и уже собирался уходить, когда в квартиру вошел человек в милицейской форме и отец больного ребенка.

— Это вы обнаружили открытую дверь? — обратился милиционер к Олегу, и после его утвердительного ответа, добавил, — нам надо задать вам несколько вопросов.

Отец Павлика, представившийся Андреем, любезно предложил для беседы свою кухню. Быстро ответив на все интересующие милиционера вопросы, он ушел в комнату к жене и ребенку. Олег и Галя подробно объяснили, как и почему они заглянули в квартиру, и почему вызвали милицию. Рассказали они и о мужчине, которого встретили у входа.

В этот момент в кухню зашел человек в штатском, про которого Олег почему-то подумал, что это оперуполномоченный. Он был очень встревожен и знаками попросил своего коллегу выйти. Вернулись они минут через десять очень озадаченные.

— У нас нет оснований вам не верить, — сказал Олегу предполагаемый опер, — но все же ответьте еще раз, вы точно не заходили в квартиру.

— Нет, я заглянул в коридор, увидел, что на полу в коридоре валяется то ли плащ, то ли пальто и отошел от двери. Галя все время стояла рядом и может это подтвердить. Я врач и понимаю, что нельзя оставлять лишние следы, чтобы не осложнять работу экспертов. А в чем проблема?

— Мы обнаружили в квартире убитую женщину, она была задушена. Я прошу вас еще ненадолго задержаться.

Галя охнула и закрыла лицо руками.

— А как давно она умерла? — спросил Олег, в котором тут же проснулся профессиональный интерес.

— Похоже, что она мертва не более получаса, но точнее скажет эксперт. Так что тот мужчина, которого вы встретили, вполне может оказаться убийцей.

— Может быть, он вообще из другой квартиры шел, — предположил Олег.

— Это мы выясним, когда сделаем поквартирный обход, — ответил мужчина в форме, — а вы узнать его сможете?

Олег задумался, он видел незнакомца всего несколько секунд, но решил, что сможет его узнать.

Через полчаса приехала бригада с врачом, экспертом и следователем, Олега с Галей отпустили, назначив время, когда они должны прийти в милицию для составления словесного портрета встреченного ими незнакомца.

Они пришли, долго смотрели на экран, путались и спорили друг с другом, но все же пришли к взаимопониманию и составили фоторобот. С распечатанной фотографии на них смотрел молодой мужчина лет двадцати пяти, без особых примет, стандартной, ничем не примечательной внешности. Олег понимал, что найти по такой фотографии нужного человека практически невозможно. Почти сразу их отпустили, пообещав вызвать, если понадобится помощь.

На лето Дашиной маме с помощью своей сотрудницы удалось недорого снять дачу недалеко от города, и они с Дашей переехали в маленькую уютную комнатку в чуть покосившемся деревянном домике. Большое окно выходило прямо на кусочек леса, за которым гладким зеркалом лежало тихое озеро. Песчаный пляж, на котором всегда было много народа, располагался достаточно далеко от их избушки, и Даша с удовольствием бегала купаться к покрытому травой берегу, куда от их домика вела тоненькая, вьющаяся, словно змейка, тропинка.

Пожилая хозяйка, сдавшая им комнатку, была одинокой и доброй женщиной, когда-то очень давно она потеряла мужа и дочку-подростка, и теперь с удовольствием согласилась присматривать за Дашей днем, пока Любовь Андреевна была на работе. Антонина Петровна, так звали их хозяйку, говорила, что Дашенька напоминает ей дочку.

В первый вечер их знакомства, она рассказала Дашиной маме, что дочка ее утонула, купаясь в реке, муж, бросившись спасать девочку, тоже погиб. После этой трагедии она уехала из города, из квартиры, в которой все напоминало о горе, и поселилась здесь, в заброшенной деревушке, на берегу озера. Ей хотелось тишины покоя и уединения. Антонина Петровна не хотела никому сдавать одну из двух комнатушек своего домика, но история Даши, рассказанная ей племянницей Катериной, единственным оставшимся у нее родным человеком, почему-то тронула ее сердце. И она согласилась приютить на лето больную девочку с отчаявшейся матерью — одиночкой.

Даша тоже привязалась к пожилой хозяйке, которую стала звать бабой Тоней. Любовь Андреевна могла теперь не торопиться, ей не нужно было уходить пораньше с работы, чтобы успеть на удобную для нее электричку. И, несмотря на то, что состояние Даши по-прежнему беспокоило ее, она стала замечать, что в ее душе происходят благоприятные изменения. Она вдруг увидела, как хороша природа вокруг нее, как красиво цветет жасмин под окном ее рабочей комнаты, как особенным, ласковым светом загораются глаза ее выздоравливающей дочурки. Она вдруг подумала о том, что никогда не была так счастлива, как этим теплым и ласковым летом, и понимала, что такое особенное состояние души она обрела, как ни странно, благодаря кардинально изменившемуся характеру своей дочери.

С того момента, как дочка появилась на свет, у нее не было ни одного спокойного дня. Когда Дашенька была совсем маленькой, она постоянно плакала, почти не спала ночами, зато отсыпалась днем, и изменить ее режим дня матери так и не удалось. Когда Даша подросла и стала ходить в детский сад, легче не стало. Воспитатели жаловались, что девочка злая и агрессивная, что она обижает других детей, не слушает воспитателей. Однажды во время тихого часа она подошла к мальчику Саше и сильно укусила его за руку. Люба не знала, как ей быть. Она пыталась объяснить дочке, что нельзя обижать других, но та, насупившись, смотрела в противоположную сторону и ничего не отвечала. Не оправдывалась, не говорила, что больше так не будет, а просто молчала, хотя никогда не отрицала своих поступков. Позже, в школе, она практически не изменилась. Просто, став постарше, она стала понимать, как нужно себя вести, чтобы не попадаться на проказах. Нареканий в ее адрес со стороны учителей стало меньше, к тому же училась Даша хорошо, в младших классах она была отличницей, и Любовь Андреевна немного расслабилась.

«Девочка стала старше, умней, стала понимать, как можно и как нельзя поступать», — думала она, глядя на дочь. Однако матери Даша всегда грубила и никогда не считалась с ней. На ее просьбы помочь помыть посуду или сделать уборку, дочка отвечала, что она не домработница и не нанималась заниматься домашним хозяйством. Если же Люба начинала говорить ей о том, что она тоже не обязана обслуживать подрастающую дочь, Даша злилась и кричала на мать. Она жаловалась на то, что они бедные, что мать не может купить ей красивую одежду, которая есть у других девочек, что живут они в коммунальной квартире и ей некуда приводить подруг. Весь этот нескончаемый поток упреков сыпался на несчастную Любу, как из рога изобилия, и она, понимая, что дочь права, и чувствуя в душе вину перед ней, замолкала, и, глотая слезы, шла мыть посуду и стирать белье.

Так они и жили до тех пор, пока Даша не заболела. Но за все время мучительной борьбы за ее жизнь, Любу постоянно преследовала только одна мысль.

«Пусть она будет какой угодно, пусть не помогает и плохо учится, пусть каждый день ругается, только бы она поправилась, только бы она жила», — думала тогда несчастная мать.

И вот теперь ее дочь стала другой, спокойной и заботливой. Теперь она спрашивала у мамы о самочувствии, делала к ее приходу салатики, мыла посуду, называла мамочкой и лезла целоваться. Люба понимала, что это странно, и, вероятно, является следствием болезни, но как же было ей хорошо, тепло и уютно рядом с этой совсем другой Дашей, доброй, нежной и ласковой, очень похожей по характеру на саму Любу.

Быстро пролетели три летних месяца, за которые девочка выросла и окрепла. Любовь Андреевна, ничего не говоря Даше, сходила в школу и поговорила с классной руководительницей. Она попыталась объяснить ей перемены, произошедшие с девочкой, но строгая классная дама не считала нужным вникать в чужие проблемы, ей очень хотелось, воспользовавшись непростой ситуацией, избавиться от трудной ученицы.

— Она пропустила всю последнюю четверть, — высокомерно глядя на маленькую и худую Любу, сказала она, — теперь либо пусть сдает весь пропущенный материал, либо идите к директору и договаривайтесь, чтобы ее оставляли на второй год.

— Как на второй год? — попыталась возмутиться Любовь Андреевна, — Дашенька ведь хорошо училась, без троек.

— Я от вашей дочери столько натерпелась, — уже повышенным тоном заговорила учительница, — если не хотите неприятностей, идите к директору и пишите заявление, чтобы ее по состоянию здоровья оставили на второй год.

— Но ведь Дашенька очень изменилась, поверьте, она совсем другой стала, — снова начала объяснять Любовь Андреевна, однако классная руководительница уже не слушала ее.

Она молча повернулась спиной к несчастной матери, давая понять, что разговор закончен, и скрылась за дверью с внушительной надписью «Учительская».

Вечером Любовь Андреевна заговорила об этом с дочкой.

— Мамочка, я совсем не хочу ходить в школу, — сказала Даша.

— Как же так, доченька, тебе надо окончить школу, получить аттестат, потом учиться в институте. Так все делают.

— Но мне не хочется.

— Так что же, ты будешь целый день сидеть одна? — Любовь Андреевна все еще пыталась уговорить дочь, хотя понимала, что ее девочке действительно было бы лучше здесь, дома, чем в сложном и агрессивном мире, из которого она так неожиданно выпала.

— Я буду готовить обед, я могу ездить навещать бабу Тоню, продукты ей отвозить, помогать ей дом топить, — быстро, почти скороговоркой затараторила Даша, — ну мамочка, ну миленькая, ну разреши мне не ходить в школу. Давай купим мне книжек, я буду их читать и учиться сама. Ведь так можно, я знаю. Мне доктор говорил, что можно освободить меня от школы по состоянию здоровья.

Любовь Андреевна не спала всю ночь, раздумывая, как ей поступить. Наутро она пошла в поликлинику и, переговорив с доктором, наблюдавшим Дашу, получила от него со справку, в которой было написано, что Даша Белоусова, четырнадцати лет, по состоянию здоровья может быть переведена на домашнее обучение.

Задача с семью неизвестными

Рабочий день закончился неожиданно. До конца приема оставалось еще около часа, но Юстас, выглянув в коридор, увидел там лишь одного посетителя. Пожилой мужчина, неопрятный, с опухшими глазами и красным носом, производил впечатление алкоголика.

Однако цвет его ауры говорил о другом. Она была ярко-голубой, блестящей и переливающейся, словно весеннее небо, освещаемое солнечными лучами.

«Как часто внешность бывает обманчивой», — подумал Юстас и подчеркнуто вежливо пригласил мужчину пройти в приемную.

Он зашел и тут же опустился на стул, стоящий у двери. Взгляд его выражал растерянность и недоумение.

— Я где? — хриплым голосом произнес он, — это что, больница?

— Нет, это не больница, — ответил Юстас, привыкший к подобным вопросам, — вы не волнуйтесь, сейчас с вами побеседуют и все объяснят.

— Я денег был должен, — вдруг быстро заговорил он, — занимал на лечение жены, а отдать не смог. Вот он меня и стукнул по голове. Странно здесь все как-то.

Он огляделся по сторонам.

— Я, честно говоря, думал, что умер. Туннель какой-то помню, — продолжал посетитель уже более спокойным тоном, — а тут у вас все культурно, как в гостинице.

В эту минуту распахнулась дверь под номером три и невысокий, полноватый доктор Грейм уже заинтересованно разглядывал своего первого за сегодняшний день посетителя.

— Добрый день, — проговорил он, — мы рады вас приветствовать. Меня зовут доктор Грейм.

— Доктор? — переспросил посетитель, — значит, я все же в больнице?

— Нет, вы не в больнице, а я не доктор медицины, это мое научное звание. Проходите в мой кабинет, и я все вам объясню.

Мужчина поднялся и, все еще недоверчиво озираясь вокруг, вошел в широко распахнутую дверь.

— Ты уверен, что не ошибся? — строго спросил доктор Грейм у Юстаса, — что-то не похож он на человека с творческим потенциалом.

— Нет, я не ошибся, — обиженно ответил Юстас, — у него сильная и яркая пятая чакра.

— Ладно, пойду беседовать, — хмуро ответил он и вошел в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

Юстас выглянул в коридор и убедился, что он действительно пуст. Значит, сегодня посетителей больше не будет. Юстас решил воспользоваться вынужденной передышкой. Он уселся в кресло и, закинув ноги на стол, стал смотреть в окно.

Тут же к главному входу подъехала большая красная машина, похожая на пожарную.

Из здания вышел доктор Редман и, вручив водителю карты своих сегодняшних пациентов, начал выводить их по одному из здания и усаживать в машину. Сегодня их было немного, около пятнадцати человек.

Неожиданно открылась дверь кабинета господина Ра, и он появился на пороге. Юстас вскочил с кресла, но, не сумев удержать равновесие, упал на пол.

Быстро поднявшись, он, совершенно сконфуженный, предстал перед смеющимся начальником.

— От работы отлыниваешь? — отряхнув запачкавшийся рукав секретаря, спросил господин Ра.

— Нет, что вы, — испуганно пробормотал Юстас, — просто посетители закончились.

— Неужели? — удивился господин Ра, — такое нечасто бывает.

В этот момент открылась третья дверь, и в приемную зашел доктор Грейм.

Кивнув головой в сторону Юстаса, он с улыбкой произнес:

— А парень-то наш молодец! Я признаться, не всегда с ним соглашался, но он ни разу не ошибся.

От смущения и удовольствия щеки Юстаса сделались пунцовыми, а начальники принялись с энтузиазмом обсуждать интересный случай — того самого мужчину с голубым свечением, только что направленного к доктору Грейму.

Этот человек оказался очень талантливым художником. С юности он был увлечен живописью и посвятил этому всю свою жизнь. Писал сам, работал в художественных школах, занимался со студентами, помогал талантливым людям. Но, как любой действительно творческий человек, денежных накоплений не имел, все, что зарабатывал, тратил на путешествия или на организацию выставок.

Но затем случилось несчастье, тяжело заболела его жена. На операцию и лечение требовалась большая сумма денег. Он продал все, что у него было, квартиру, дачу, но денег все равно не хватало. И ему пришлось влезть в долги. Операцию сделали, жена поправлялась, а он, по-сути, превратился в бомжа. Жилья нет, денег нет, помощи ждать неоткуда. Казалось, что весь мир ополчился против него.

— Я объяснил ему, — продолжал доктор Грейм, — что это было его испытанием. И то, что он не озлобился, а, наоборот, продолжал искать какой-то выход из создавшейся ситуации, дало ему возможность быстрого перехода на более высокий уровень. Но в текущей жизни он уже не мог совершенствоваться дальше, поэтому и был убит. Насильственная смерть ведь тоже является испытанием и возможностью роста.

— И как он сейчас себя чувствует? — спросил господин Ра.

— Лучше, — ответил Грейм, — успокоился, расслабился. Говорит, что никогда не предполагал, что существует мир, подобный нашему. Только из-за жены переживает.

— Это понятно, — улыбнулся Ра, — проводи его ко мне, я поговорю с ним. И надо поискать ему хорошее место для следующего воплощения.

Доктор Грейм кивнул и скрылся за своей дверью.

Господин Ра выглянул в коридор и, убедившись, что новых посетителей не появилось, подошел к окну и, подобно Юстасу, стал с интересом наблюдать за отправкой в комитет по переселению оранжевых небольшой партии пациентов доктора Арнольда.

— Ну что ж, рабочий день заканчивается, — произнес господин Ра, поворачиваясь к секретарю, — сейчас поговорю с этим художником и освобожусь.

Юстас удивленно смотрел на начальника и не знал, как реагировать. С чего вдруг этот заслуженный и всеми уважаемый человек по-дружески беседует с ним и рассказывает о своих планах. Значит, он, Юстас, хорошо работает и достоин уважения не только заместителей, но и самого господина Ра.

— Послушай, а ты свободен сегодня вечером? — вдруг спросил начальник, по-прежнему глядя в окно.

— Если что-то нужно…, — пролепетал секретарь, — то я, конечно, смогу задержаться.

— Нет, нет, что ты, ничего не нужно. Просто сегодня меня пригласили на просмотр, и я подумал, что тебе это тоже может быть интересно.

— На какой просмотр? — спросил удивленный Юстас.

— Помнишь, месяца полтора назад мы начали проводить эксперимент?

Конечно, он помнил! Он просто не сообразил сразу, о каком просмотре идет речь! Значит, все получилось, и теперь есть возможность наблюдать за теми людьми, в телах которых поселились лепестки цветика-семицветика.

— Так вот, — продолжал господин Ра, — там у них возникли какие-то непредвиденные обстоятельства. Надо сходить посмотреть. Пойдешь со мной?

— О! Конечно пойду, если можно… — обрадовался Юстас.

— Можно, — начальник похлопал его по плечу, — подожди меня здесь, в приемной, минут через пятнадцать я освобожусь.

Юстас едва поспевал за господином Ра, который широко шагая, направлялся к огромному куполообразному зданию, располагавшемуся в западной части парка.

Молодой секретарь никогда не подозревал о существовании этого здания. Перед входом был разбит большой парк, а вокруг росли высокие деревья, постностью закрывающие здание от посторонних взглядов.

— Это называется «Бесконечная библиотека», — махнув рукой в сторону дома, сказал господин Ра.

Они зашли внутрь. Юстас заметил, как его начальник нажал какую-то кнопку и перед ними распахнулись стеклянные двери. Они зашли в маленькую комнатку, господин Ра снова нажал какую-то кнопку, двери закрылись, и комната поехала наверх.

— Так это лифт, — догадался Юстас.

— Да, лифт, — ответил Ра, — нам надо подняться на самый последний этаж.

— А что это за здание? — робко спросил секретарь.

— В понимании современных людей это что-то, похожее на кинотеатр, — усмехнулся начальник, — здесь собраны записи, которые отображают жизнь любого человека, живущего в любое время и в любом месте. Эти записи можно изучать, как угодно. Можно смотреть фильм, можно почитать книгу, а можно просто послушать рассказ. Кроме этого есть возможность даже поучаствовать в происходящих событиях.

— Как это? — изумился Юстас.

— Это очень просто! Но, конечно, есть ряд условий. Нельзя ни во что вмешиваться, и наблюдатель не будет виден тем людям, которые живут и действуют в то время. Это так же, как и просмотр кино, только ты ходишь по их земле, чувствуешь запахи, наблюдаешь.

Лифт остановился и они вышли в коридор, который оказался настолько узким, что по нему с трудом мог пройти только один человек.

— Это сделано специально, — пояснил господин Ра, — пока мы здесь идем, нас изучают. Это делается для того, чтобы лучше понять, кто мы такие и чего хотим. Главному хранителю доложат о нас, и он сможет подготовить нужную информацию.

Наконец коридор закончился, и они очутились в светлом просторном холле, украшенном развешанными на стенах картинами с изображением природы.

Посреди холла стоял пожилой человек, с длинными седыми волосами и такой же длинной бородой.

Увидев вошедших, человек дружелюбно улыбнулся и приблизился к ним.

«С виду он совсем старый, — подумал Юстас, внимательно разглядывая человека, — а глаза молодые, живые и очень красивые».

— Приветствую вас в библиотеке вечных знаний, — произнес человек, — я главный хранитель библиотеки. Можете называть меня Архипиус.

— Добрый день, уважаемый хранитель, — поклонившись, поприветствовал старика господин Ра.

— Здравствуйте, — тихо произнес Юстас.

Хранитель, знаком предложив гостям следовать за ним, привел их в помещение, напоминающее обычный зал кинотеатра, не очень большое, но довольно просторное.

Он усадил посетителей на лучшие, по его мнению, места, отошел к стене и, шевеля губами, начал читать надписи на огромных бабинах.

— Так хранятся записи жизни людей на земле? — шепотом спросил Юстас у начальника.

— Видимо, да, — с улыбкой ответил Ра, — но не переживай, в этом ведомстве во всем порядок и все на учете, так что нам покажут именно то, что нам нужно.

И действительно, вскоре в помещении погас свет и на большом экране замелькали какие-то фигуры.

Сначала Юстас мало что понимал, но постепенно происходящее все больше и больше захватывало его.

Видимо, Архипиус включил возможность присутствия зрителей, потому что очень скоро Юстас почувствовал и пронизывающий холодный ветер, и запах медикаментов и тонкий аромат духов красивой женщины.

Действие настолько захватило его, что когда экран замелькал и погас, он еще долго сидел, не понимая, что произошло, и как он оказался здесь, в обычном кресле небольшого полутемного зала.

— Неожиданно, да? — спросил господин Ра, глядя на растерянного секретаря.

Юстас не успел ничего ответить, потому что к ним подошел главный хранитель и попросил на несколько минут покинуть помещение.

— Это просто небольшой антракт, — смущенно улыбаясь, произнес он, — я приглашу вас, как только разыщу продолжение.

Они вышли в холл и сели за столик у окна.

— Сложная ситуация, — задумчиво проговорил господин Ра, — и мы никак не можем на нее повлиять. Можем лишь наблюдать и делать выводы.

— А что произошло? — решил все-таки выяснить Юстас, — я признаться, не очень понял, что там случилось.

— Ты видишь их ауры? — спросил Ра.

— Нет, не вижу, — признался секретарь, — вижу лишь серые прозрачные очертания вокруг фигур, примерно от пяти до десяти сантиметров.

— Видишь ли, все эти люди и есть те самые лепестки, отправленные нами на землю. Но мы не знаем, кто есть кто. И как это определить, пока не понятно.

— Надо смотреть на их жизнь, на их поступки, — неуверенно произнес Юстас.

— Я тоже так думал, но они нарушают общепринятые принципы человеческой жизни, — глубокая морщина пересекла обычно гладкий лоб господина Ра, — Ведь насколько я понял, девочки в больнице поменялись телами.

— Вот как! — воскликнул Юстас, — а я и не догадался.

— По-видимому, это так, — все еще хмурясь, продолжал Ра, — и, скорее всего, это была вынужденная мера. Старшая девочка умирала и не могла вернуться в свое тело. Поэтому внедрилась в первое попавшееся.

— И это оказалось тело другой нашей подопечной?

— Возможно!

— И что теперь будет? — спросил Юстас.

— Будем наблюдать! Ведь ничего другого нам не остается.

— Но ведь там есть люди, которые не имеют отношения к нашим лепесткам. Мы это сможем как-то определить?

— Конечно. Именно поэтому мы здесь. Будем приходить, смотреть, обсуждать. Главное, мы должны убедиться, что они набирают недостающий опыт. Наша цель — дать им возможность жить на земле до тех пор, пока они полностью не реализуются в пределах своего уровня развития.

— Понятно, — ответил Юстас, хотя ему мало что было понятно.

Но он надеялся, что слушая господина Ра и наблюдая за происходящим на земле, рано или поздно сумеет разобраться в сложившейся ситуации.

— Видишь ли, — Ра обеспокоенно посмотрел на Юстаса, — я рассчитывал, что с твоей помощью мы сразу определим, кто есть кто, но пока, как оказалось, это невозможно. Интересно, почему ты не видишь ауры?

— Наверное, из-за того, что передо мной не живой человек, а лишь его изображение, — предположил Юстас, — А для чего нам нужно определять это? Разве нельзя просто дождаться, когда их жизнь закончится, и они вернуться к нам?

— Теоретически конечно, можно, — господин Ра задумался, — но дело в том, что все люди, те, которые отвечают за соответствующие чакры, не являются совершенными. Иначе нашей гостье не понадобился бы этот эксперимент, она и так была бы гармоничной личностью.

— Значит, эти люди должны за текущую жизнь полностью развить свою чакру?

— Да, они должны добрать то немногое, чего им не хватало. Или многое.

Голос господина Ра вдруг стал серьезным и взволнованным. Казалось, какая-то мысль, только что пришедшая к нему, тревожит и беспокоит его.

— Знаете, что мне не нравиться? — словно уловив опасения начальника, неожиданно воскликнул Юстас, — Вряд ли человек, который отвечает за красную чакру, добрый и порядочный. Боюсь, что его нужно опасаться!

— Почему ты так считаешь? — Ра с интересом взглянул на молодого секретаря.

Юстас смутился.

— Я каждый день вижу многих людей с разными уровнями развития, — мямля и заикаясь, он пытался объяснить свою точку зрения, — и мне кажется, что когда раскрыта только самая нижняя чакра, и то недостаточно, то этот человек, мягко говоря, ограниченный.

— Ты и прав и не прав, — снисходительно улыбнувшись, заговорил Ра, — дело в том, что само по себе раскрытие или не раскрытие чакр не делает человека хорошим или плохим. Согласись, есть люди не очень умные, но добрые и отзывчивые, простые и не образованные, но душевные. А есть умные, но хитрые и подлые, которые ради выгоды или чего-то другого готовы украсть и даже убить. Понимаешь?

— Не очень, — на этот раз честно признался Юстас.

— Видишь, ли, — терпеливо начал объяснять господин Ра, — Первая чакра, Муладхара, очень важна. Не зря ее называют корневым энергетическим центром. Через нее энергия Вселенной поступает в земные слои. Она создает основу для жизнедеятельности физического тела человека, отвечает за развитие инстинкта выживания, развивает в человеке инстинкт самосохранения. Она помогает ему бороться за выживание в мире. Если чакра здорова, человек уверен в своих силах. Он чувствует связь с окружающей природой, с землей, он наполнен жизнью, интересуется всем, что находится вокруг него, развивается. Такой человек спокоен, его жизнь стабильна.

Его отличают напористость, грамотное преодоление конфликтных ситуаций. Человек спокойно принимает важные решения, берет на себя ответственность, добивается поставленных целей и задач.

— То есть это тот идеал, которого должен достичь человека, который ответственен за красную чакру? — уточнил Юстас.

— Именно так, — ответил Ра, — и нам обязательно нужно понять, кто этот человек. Мы должны убедиться в том, что жизнь дает ему возможность для этого развития.

— А как мы сможем это определить? — спросил секретарь.

— А вот подумай сам, — усмехнулся начальник, — какими качествами, по твоему мнению, обладает человек с недостаточно развитой корневой чакрой?

— Если, как вы сказали, чакра отвечает за инстинкт выживания, — Юстас ненадолго задумался, — то, возможно, он сильно сконцентрирован на материальном.

— Правильно! — воскликнул Ра, — ты молодец, делаешь большие успехи. Действительно, такого человека не интересует ничто духовное. Его приоритетами становятся только еда, секс и получение денег.

Такие люди сосредоточены лишь на своих потребностях, интересы других людей ими, как правило, вообще не берутся в расчет.

Они нетерпеливы и не всегда могут просчитывать последствия своих поступков. Они вспыльчивы и агрессивны, частенько пытаются навязывать, свои желания другим людям. И если им не идут навстречу, то у них могут проявляться вспышки неконтролируемого гнева, в особо тяжелых случаях доходящие даже до физического насилия.

— Не очень приятный тип, — задумчиво произнес Юстас, — но мне кажется, что пока подобного человека нам не показали. Все люди, с которыми мы успели познакомиться, не производят впечатления эгоистов или нетерпеливых агрессоров. Хотя…

Юстас замолчал.

— Говори, не стесняйся, — сказал господин Ра, — я специально позвал тебя на просмотр, чтобы знать твое мнение. У тебя нестандартный взгляд на вещи и хорошая наблюдательность.

От смущения и удовольствия щеки Юстаса порозовели.

— Я подумал, что, тот человек, которого мы сейчас обсуждали, ну тот, который должен развить Муладхара- чакру, способен на убийство. И раз убийство произошло, то, возможно, преступник, как раз и есть один из наших лепестков.

— И его поисками займутся те люди, которых мы увидели, — добавил Ра, — а мы будем наблюдать и вычислять убийцу вместе с ними. Какой же ты молодец!!!

Господин Ра ободрительно похлопал Юстаса по плечу, отчего молодой секретарь совершенно растерялся.

— Да я…, — промямлил он, просто предположил.

— Не смущайся, — улыбаясь, ответил Ра, — ты еще очень молод и совсем недавно находишься в нашем мире, но уже достиг многого. Ты прекрасно работаешь, редко ошибаешься, а сейчас проявляешь себя как очень проницательный человек. Я думаю, что тебя ждет быстрый рост и прекрасные перспективы. Ты можешь еще что-то сказать по поводу личности убийцы?

— Ну, пока очень мало информации. Но я попробую. Поскольку женщина была убита у себя дома, можно предположить, что убийцей был кто-то из ее близких, возможно, родственник. Если, это, конечно, не банальное ограбление.

— Тогда что это? Ревность? Месть?

— Все может быть, — Юстас неуверенно пожал плечами, — известно много случаев, когда убийцами являются люди с психическими отклонениями, которые не отдают себе отчета в совершенных ими действиях. Мне кажется, что здесь не простой случай. Иначе, зачем убийца оставил открытой дверь в квартиру. Наоборот, закрыл бы, чтобы тело нашли не сразу.

Господин Ра удивленно смотрел на своего помощника.

— Ты очень грамотно анализируешь ситуацию. Я бы сказал, профессионально.

Юстас снова покраснел от смущения.

— Я в последнем воплощении работал в клинике судебной медицины, — сказал он, — так что всякого насмотрелся. И надеюсь, что смогу помочь в расследовании.

— Конечно, сможешь. Если не будешь давать волю эмоциям.

— Я постараюсь, — с готовностью ответил Юстас.

Господин Ра посмотрел на часы.

— Что-то антракт затягивается, — сказал он, — наверное, Архипиусу не так просто разыскать для нас именно то, что нужно. В следующий раз ограничимся только одним сеансом.

— Я еще хотел спросить, — робко произнес Юстас после небольшой паузы.

— Да, конечно, раз уж мы вынуждены здесь сидеть…

— По поводу Ольги, — Юстас снова покраснел, — она очень привлекательная женщина, но не очень-то порядочная. Не может ли она быть красным лепестком?

— Ольга? — удивленно повторил Ра, — нет, я не думаю. То, что она один раз в жизни изменила мужу, вряд ли похоже на агрессию или навязывание своей воли. Скорее, она может отвечать за вторую чакру.

— За Свадхистану? Но почему?

— Потому что именно нарушения в оранжевой чакре, которая считается сексуальным энергетическим центром, провоцируют неправильные представления о взаимоотношения полов. А это влечет за собой невозможность проявления истинных чувств, исчезает чувство радости от каждого прожитого дня, разрушается способность выражать себя. Все это вместе взятое приводит к скучной, безрадостной жизни, к хронической усталости. Для того, чтобы компенсировать то, чего ему не хватает, человек начинает искать заменители чувств. Так возникает привязанность к деньгам, к комфорту, к приключениям, лишь бы как-то разнообразить скучную обыденную повседневность. Отсюда и поиск половых партнеров только для снятия сексуального желания, без чувств и привязанностей.

Кроме того, неуравновешенная сексуальная чакра приводит к напряженности и неуверенности. Это может вылиться в показную браваду. Человеку важно доказать самому себе, что он привлекателен в глазах противоположного пола. Согласись, это похоже на Ольгу. Ее роман не был результатом сильной любви, ей просто хотелось немного развлечься. И с мужем разводиться она не собиралась, ее устраивала стабильность и материальный достаток. Замуж она же не по любви выходила.

Господин Ра усмехнулся.

— Да, действительно, похоже, — задумчиво ответил Юстас, — но что же тогда получается? Что Ольга не распущенная женщина, а просто несчастная. Она изменяла мужу потому, что не сумела найти истинную любовь?

— Совершенно верно, — ответил Ра, — если человек поступает, с нашей точки зрения, плохо и непорядочно, это говорит лишь о том, что внутри он глубоко несчастен. Таким людям нужно помогать. Собственно, этим мы с тобой и занимаемся.

— Тогда, давайте для начала считать, что одного человека мы вычислили, — воскликнул Юстас, — осталось шесть. Уже легче.

— Легче, — согласился Ра, — но не намного. Тем более, что мы можем быть и неправы. Пока еще очень мало информации. Мы решили, что обе девочки, Даша и Валя, являются нашими лепестками, но пока не понятно какими. Ольгу пока отнесем к Свадхистане, а неизвестного нам убийцу — к красной чакре. Согласен?

— Согласен, — кивнул головой Юстас.

— Ну что же, будем смотреть дальше, тем более, что за нами уже пришел наш уважаемый Архипиус.

Оглянувшись, Юстас увидел улыбающегося седовласого хранителя, который махал им рукой, предлагая пройти в зал.

Глава 2. Она умерла молодой

О таинственном убийстве, невольным свидетелем которого он стал этим летом, Олег Логинов вспомнил лишь спустя полгода. Закончилась его смена, и он направлялся домой. Подойдя к выходу, он заметил человека, смутно показавшегося ему знакомым.

— Вы меня не помните, Олег Алексеевич? — человек резко шагнул в его сторону.

— Кажется, видел вас где-то, а вот где не помню, — Олег остановился и внимательно посмотрел на говорившего.

— Меня зовут Антонов Кирилл, я оперуполномоченный двадцать пятого отделения. Мы с вами встречались этим летом, я тогда выезжал на убийство Ирины Шабановой.

— Да, да конечно, я вспомнил. У меня очень хорошая память на лица. Чем я могу вам помочь? — сказал он, внимательно рассматривая молодого опера.

Олегу нравился Кирилл. Это был молодой, лет двадцати семи — тридцати, высокий светловолосый парень с голубыми глазами и длинными, как у девушки, ресницами. Мужественность его лицу придавал сломанный нос и небольшой шрам, пересекающий правую щеку.

Олег прекрасно помнил, что полгода назад этого шрама не было, а вот нос видимо был сломан давно, в подростковом возрасте, потому что после перелома еще продолжал расти. На это обстоятельство Олег обратил внимание еще тогда, полгода назад и теперь, внимательно разглядывая собеседника, решил, что не ошибся.

— Вы можете уделить мне полчаса времени? — Кирилл выглядел озабоченным.

— Конечно, — ответил Олег.

Они дошли до ближайшей пельменной и устроились в уголке, подальше от разношерстной нетрезвой компании, наполнявшей почти все небольшое помещение.

— Извините, но я без предисловий. По тому убийству была проделана большая работа, но убийцу мы так и не нашли. Было несколько подозреваемых, однако доказать ничего не удалось. Дело приостановили. Сейчас муж убитой просит меня продолжить расследование частным образом и готов заплатить за это хорошие деньги. Но у него есть условие. Он согласен сотрудничать и предоставить информацию, которую он, якобы скрыл от следствия, при условии, что человек, который будет заниматься этим делом, никаким образом не будет связан с органами милиции. Я хочу предложить эту работу вам.

— Мне? — изумился Олег.

— Да, вам. Вы умный и наблюдательный человек, к тому же врач, вы были на месте происшествия, видели человека, который, возможно, связан с преступлением, и к милиции вы не имеете никакого отношения. Заказчику вы понравитесь, я уверен.

— Ну, предположим, — Олег замолчал.

«Почему бы и нет, — думал он, — может быть, я и справлюсь. В конце концов, ведь интересно поиграть в Шерлока Холмса».

— Послушайте, Кирилл, а вам-то это все зачем? Отказали бы и все, — добродушно улыбнувшись, спросил он.

Кирилл задумался. Он долго молчал, смешно морщил лоб и беззвучно шевелил губами. Казалось, он пытается как можно правильнее ответить на этот вопрос.

— Понимаете, — наконец заговорил он, — во-первых, очень жалко мужа убитой. Так получилось, что я оказался тем человеком, который сообщил ему о смерти жены. Поверите, он у меня на глазах превратился в старика. Вошел такой бодрый, улыбающийся, уверенный в себе, мужчина приятной наружности, этакий Жан Море в пожилом возрасте, а через десять минут я увидел поседевшего, сгорбленного старика с трясущимися руками и потухшим взглядом. Эта картина у меня до сих пор перед глазами стоит, никогда не видел такого в своей жизни. Мы с ним потом много разговаривали, интеллигентный дядька, читал студентам лекции в институте, книжки писал, кандидат наук, собирался защищать докторскую диссертацию. Женился он восемь лет назад, жена была моложе его на четырнадцать лет.

— Понятно, — прервал затянувшуюся паузу Олег, а во–вторых?

— А во-вторых, он не отстанет, — очнувшись от задумчивости, бодро продолжал Кирилл, — он звонит мне каждый день и спрашивает, нашел ли я подходящего человека. К тому же, он хорошо обеспечен, и вы сможете заработать приличную сумму. Ну а самое главное, интересно ведь докопаться до истины. Я вам, чем смогу, буду помогать, и клянусь, что ни одно слово, сказанное вами, дальше меня не пойдет. Так что все условия господина Шабанова будут в точности выполнены. Ну, так как, согласны?

— Я должен подумать, — не очень уверенно сказал Олег, в душе уже зная, что согласится.

— Конечно, — радостно отозвался Кирилл, и, поняв по взгляду Олега, что эту партию он выиграл, протянул ему небольшой листок.

— Здесь мои координаты, звоните. И спасибо за то, что уделили мне время.

Олег был человеком ответственным и добросовестным, и, если уж брался за порученное дело, то подходил к нему очень серьезно. К этому его с детства приучили родители. Отец Олега, Алексей Иванович Логинов, был известным и очень уважаемым в своих кругах профессором медицины. Его специальностью была кардиология, он занимался научными исследованиями, и многим пациентам удалось спасти жизнь благодаря искусственным сердечным клапанам, изобретенным и усовершенствованным Логиновым-старшим.

Мать, Людмила Олеговна, тоже была врачом. Ее специализацией были заболевания системы кровоснабжения и она, так же, как муж, достигла в своей сфере достаточно высоких показателей. Работала Людмила Олеговна в гематологической лаборатории, где исследовали заболевания, которые влияют на производство крови и ее компонентов, изучали пробы крови и костного мозга, а также занимались исследованиями в области онкологии.

Родители Олега главным для себя всегда считали работу и научную деятельность, поэтому не торопились заводить детей. Олег родился за месяц до того, как его матери исполнилось сорок лет. Алексей Иванович был старше своей жены на пять лет, и свое позднее отцовство воспринимал, как чудо. Неудивительно, что мальчик вырос в доброй, любящей семье, получил хорошее образование и, к радости родителей, пошел по их стопам. В юности Олег увлекался психологией и юриспруденцией, после окончания школы раздумывал, куда ему поступать, но авторитет отца сделал свое дело, и парень пошел учиться в медицинский институт. Но увлечение детективами осталось.

Наверное, поэтому и согласился Олег Логинов поучаствовать в расследовании убийства. Прежде чем идти на встречу с Михаилом Викторовичем Шабановым, он тщательно проанализировал все, что было известно по этому делу.

Ирине Шабановой на момент смерти было сорок два года. Все знакомые и родственники отзывались о ней, как о хорошем и добром человеке, не обидевшем в своей жизни и мухи. Замуж за Михаила Викторовича она вышла в возрасте тридцати двух лет, до этого в браке не состояла и детей не имела. Прожили они вместе около девяти лет. У Михаила Викторовича от первого брака был единственный сын, Николай, тридцати трех лет. Со своей первой женой, Шабанов-старший отношений не поддерживал, они развелись, когда сыну было всего три года, она вскоре снова вышла замуж, и мальчика воспитывал отчим.

Михаил Викторович работал преподавателем в институте. Жил он один, занимался наукой, женщины считали его привлекательным и он, конечно же, заводил романы, но серьезных отношений не возникало. С сыном он стал общаться, когда тот окончил школу. Шабанов, имея связи в приемной комиссии, помог сыну с поступлением. К женитьбе отца Шабанов-младший отнесся равнодушно, однако с Ириной поддерживал хорошие отношения и всегда тепло о ней отзывался.

Это были почти все сведенья, которые касалось семьи Михаила Викторовича. Как и предполагал Олег, Николай Шабанов заинтересовал следствие в первую очередь. Его несколько раз вызывал следователь и долго допрашивал, но никаких улик, подтверждающих его причастность к убийству жены отца, выявить не удалось. Версия об убийстве из-за наследства отпала, так как Михаил Викторович все свое имущество завещал сыну, и Николай знал об этом. У Ирины наследников не было, да она и не претендовала ни на что, потому что имела свою квартиру, в которой в настоящее время проживала ее пожилая мама.

К тому же у Николая было безупречное алиби, подтвержденное свидетелями. Во время трагедии он был в отъезде. По заключению врачей смерть Ирины Шабановой наступила в промежутке от десяти тридцати до одиннадцати тридцати часов вечера, а обнаружено тело было в одиннадцать часов сорок пять минут. Ирина была задушена. На ее шее были отпечатки, указывающие на то, что душили ее руками, и что она сопротивлялась. Тело было обнаружено в самом конце длинного коридора, очевидно, она убежала туда, после того, как открыла входную дверь и получила сильный удар в лицо. После того, как Ирина умерла, убийца пошел в ванную комнату и вымыл руки, потом вытер их, бросил полотенце на пол и ушел.

Было предположение, что Ирина знала убийцу, потому что все ее знакомые утверждали, что она никогда не открыла бы дверь неизвестному, тем более вечером, тем более, когда была одна. Следствием была выдвинута версия о том, что у Ирины был любовник, который убил ее из ревности. Однако никаких данных, подтверждающих эту версию, найти не удалось.

Изучив дело об убийстве по материалам, предоставленным ему Кириллом Антоновым, Олег, готовясь к первой встрече с Михаилом Викторовичем Шабановым, имел достаточно четкую картину преступления. Он, обладая аналитическим складом ума, любил раскладывать все события по полочкам, и сейчас у него уже появились определенные выводы. Олег не сомневался, что Ирина была убита человеком, которого хорошо знала, человек этот был мужчиной, физически сильным, не старым и, как решил Олег, психически неуравновешенным. Об этом нигде в материалах следствия не упоминалось, и Олег пришел к такому выводу сам. Он был врачом и знал, что задушить человека руками очень сложно, и физически и морально. Ирина была женщиной среднего роста, не полной, но здоровой и крепкой. В ее крови не было найдено ни алкоголя, ни снотворного, ни каких-либо лекарств.

Судя по беспорядку в коридоре, она сопротивлялась и очень активно. Убийца не мог быть уверен на сто процентов, что сможет ее убить. Она наверняка кричала, звала на помощь, ее могли услышать, соседи могли вызвать милицию. Убийца сильно рисковал. Если бы это было запланированное преступление, совершенное из корысти, из мести или по другой причине, его, наверняка, обставили бы по-другому, более надежно и безопасно. В конце концов, ее могли задушить с помощью какого-либо приспособления.

Нет, Олег был убежден, что убийство было спонтанным, и ему сложно было представить нормального, психически уравновешенного человека, набросившегося на женщину и задушившего ее голыми руками. Это не было ограбление, так как по утверждению мужа убитой, из квартиры ничего не пропало. Кроме того, ему казалось, что он понимает, почему Шабанов-старший нанял частного сыщика и отказался сотрудничать с милицией. Причина, с точки зрения Олега, могла быть только одна: он подозревает в преступлении своего сына. А раз так, значит, у него есть на то основания. Но он не уверен в этом, поэтому и обратился за частной помощью. Он хочет знать это точно, но выдавать сына, похоже, не собирается.

После таких умозаключений, личность Михаила Викторовича Шабанова все больше и больше интересовала Олега, и он с нетерпением ждал назначенного дня, чтобы встретится с ним.

Наступила зима, приближались новогодние праздники, но лишь теперь, почти через полгода после смерти тети, Юра Анисимов начал физически ощущать опустошение и боль из-за ее отсутствия, из-за невозможности увидеть ее и поговорить с ней по душам, как это часто бывало в детстве.

Он съездил на кладбище, немного посидел у могилы со скромным памятником и фотографией, совершенно не похожей на живую Ирину и, замерзнув, медленно побрел к выходу. На глаза его, то ли от чувства утраты то ли от морозного воздуха, навернулись слезы, и он шел по кладбищу, ничего не видя вокруг себя и ни на что не обращая внимания.

В памяти Юры его тетя Ира навсегда осталась молодой, красивой и веселой. Она была младшей сестрой Юриной мамы. Когда он родился, Ире было всего шестнадцать лет, и она всегда общалась с ним на равных, словно была его старшей сестрой, а не теткой.

Ирина, по мнению Юриных родителей, была взбалмошной и ветреной девушкой, хотя хорошо училась и без труда поступила в институт. Она училась на филолога. Что это такое, Юра не очень понимал, а его отец, серьезный и строгий мужчина с военной выправкой и громким голосом, всегда говорил, что Ира занимается дурью. Но для маленького Юры, все, что ассоциировалось с Ирой, было очень веселым, привлекательным и хорошим, даже само слово «дурь» имело в его понимании положительный смысл.

У Иры было много поклонников. Но она ни за кого не хотела выходить замуж.

«Они все глупые», — смеялась она, когда ее спрашивали об очередном кавалере.

Это было радостное и беспечное время, время счастливого Юриного детства, наполненного летними вечерами на даче, бабушкиными блинами с вареньем, велосипедными путешествиями с соседскими мальчишками.

И вот эта замечательная жизнь их семьи оборвалась в одно мгновение. Отец Юры купил автомобиль. По тем временам это было равносильно чуду. Чтобы приобрести машину, нужно было или иметь полезные знакомства в соответствующих инстанциях или проработать на каком-нибудь значимом предприятии много-много лет. Юрин отец работал в организации, которая выполняла оборонные заказы, и руководство часто распределяло автомобили между своими заслуженными сотрудниками. Но относительно молодому инженеру, хотя и очень перспективному, каким был отец Юры, в ближайшем будущем ничего не светило. Поэтому новенький Москвич белоснежно-белого цвета достался пенсионерке Людмиле Ивановне. Однако приобретение машины не принесло пожилой женщине счастья. Сын, для которого она купила машину, поехал отмечать это радостное событие с друзьями. Обмывали они машинку на природе, на берегу озера, и, выпив изрядное количество спиртного, полезли купаться. Что там произошло, так никто толком и не узнал, однако трое из восьми друзей, в том числе и сын Людмилы Ивановны, утонули.

Немного придя в себя, она решила продать машину. Отец Юры оказался единственным на тот момент платежеспособным покупателем, сделка была быстро оформлена и Юрина семья оказалась счастливой обладательницей почти новенького Москвича. В августе, когда в Ленинграде пошли дожди, Юрин отец решил поехать с семьей в Крым. Они быстро собрались в дорогу, и неторопливо проехав через всю европейскую часть страны, за четыре дня добрались до места. Это последнее незабываемое лето, проведенное на Черном море, навсегда осталось в памяти у десятилетнего мальчика. Высокий стройный отец, играющий в волейбол на пляже, красивая загорелая мама в ярко-красном купальнике, купающаяся в пенящихся барашках волн и он сам, весь черный от южного ласкового солнца, неожиданно вытянувшийся и повзрослевший.

— Смотри-ка, как Юрка вырос, — с гордостью глядя на сына, говорил маме отец, — скоро девчонки будут засматриваться.

И вот вся эта сказочная поездка и размеренная счастливая жизнь вдребезги разбилась на обратном пути, когда в их небольшую машинку на огромной скорости врезался грузовик. Как потом установило следствие, водитель грузовика был сильно пьян и даже не заметил легковушку, размеренно и неторопливо ехавшую ему навстречу. Отец умер мгновенно, успев среагировать и развернуть машину, подставив себя под удар. Мама прожила две недели, и умерла в больнице, так и не придя в сознание. За жизнь Юры, который пострадал меньше всех, потому что спал на заднем сиденье, врачи боролись почти месяц. От удара он вылетел из машины, получив сотрясение мозга и множество переломов. Ира, сразу повзрослев, фактически заменила мальчику мать. Она не отходила от его постели, пока он находился в больнице, приносила лекарства, фрукты и сладости. От выздоравливающего Юры долго скрывали гибель родителей, боялись за его здоровье.

Юра плохо помнил тот, самый страшный день в его жизни. Ира сидела на краешке кровати, гладила его по голове и плакала.

— Ты уже большой и совсем взрослый, — сквозь слезы говорила она племяннику, — и больше нельзя скрывать от тебя правду. Мамы и папы больше нет, мы с тобой теперь одни, и должны заботиться о бабушке.

Немного помолчав и посмотрев на реакцию Юры, который, похоже, пока не осознал Ириных слов, она продолжала.

— Бабушка совсем больна, у нее инфаркт, и она тоже в больнице, — грустно сказала она.

Когда Юру наконец-то выписали, была уже поздняя осень. В свою квартиру он не вернулся, а переехал к Ире. Ему приходилось ухаживать за бабушкой, которая стала совсем слабой и беспомощной. Ира много работала, чтобы обеспечить семью и домой приходила лишь ночевать. Юра ходил в магазин, готовил еду, кормил бабушку, мыл посуду и делал уборку в квартире. Учился он не очень хорошо, может быть из-за того, что времени для того, чтобы приготовить домашнее задание, у него совсем не было. Но учителя его жалели и, понимая ситуацию, ставили не вполне заслуженные четверки напополам с тройками.

Шло время, которое, как известно, лечит. Не старая еще бабушка все же сумела оправиться от тяжелого удара и, пройдя несколько курсов лечения и побывав в кардиологических санаториях, стала чувствовать себя намного лучше. Постепенно она начала выходить из дома, общаться с соседями, ходить в магазины и взяла на себя часть домашней работы. Ирине удалось устроиться на хорошо оплачиваемую работу, которая находилась совсем недалеко от дома и жизнь их небольшой семьи постепенно стала налаживаться. У Юры появилось больше свободного времени, Ира вечерами много занималась с ним, помогая с уроками, и к концу восьмого класса Юра стал одним из лучших учеников. Он унаследовал от отца логический ум, стремление к систематизации и порядку, а от матери и тети интерес к филологии, истории и другим гуманитарным наукам.

Юре было всего шестнадцать лет, когда он впервые влюбился. Ее он увидел в парке, она медленно шла по дорожке в компании других девушек, и от ее плавной походки, от медленного грациозного поворота головы, от мимолетного взгляда, которым она лишь скользнула по его лицу, у него внутри все перевернулось. Он ничего не мог поделать с собой, он шел за ней, словно привязанный, одновременно желая и боясь попасться ей на глаза. Она была похожа на Сикстинскую мадонну с картины Рафаэля, только взгляд ее был более смелый и уверенный, а улыбка веселой и жизнерадостной.

Он так и шел сзади до тех пор, пока девушки не заметили его, и, к его счастью и удивлению, сами познакомились с ним. Им, очевидно, было скучно, а Юра, несмотря на свой юный возраст, был высоким и симпатичным парнем. Потом они все вместе, одной большой компанией, нагулявшись, вернулись в город. Ему удалось узнать, в каком они учатся институте, и он, галантно проводив подруг до станции метро, ушел, не став навязывать им дальнейшее знакомство. Он, конечно, понимал, что вряд ли сможет привлечь внимание красивой и уверенной в себе девушки, к тому же старше его на целых четыре года, но не видеть ее он не мог. Два раза в неделю он приходил к входу института, где она училась, и, спрятавшись за углом соседнего дома, ждал, когда она пройдет мимо. Затем он шел за ней до метро, и, довольный, уезжал. Как-то раз он решил поехать за ней до ее дома, чтобы узнать, где она живет. Но на этот раз он был не очень осторожен, и девушка заметила и узнала его.

— Привет, — очаровательно улыбаясь, сказала она, — а я тебя помню, тебя зовут Юра, мы познакомились, когда гуляли в парке. А ты меня помнишь?

— Да, я тоже тебя помню, — мучительно стараясь не краснеть и не заикаться, пробормотал Юра.

Чтобы оправдать свое появление здесь, ему пришлось соврать, что он живет неподалеку. Ему даже показалось, что она обрадовалась этому. Потом они стали иногда встречаться, сначала якобы случайно, а потом договаривались и гуляли вечерами во дворе. Юра был счастлив просто видеть ее. Иногда ему удавалось подержать ее за руку, раскрыть перед ней тяжелую дверь подъезда или донести сумку с продуктами.

Их редкие встречи все же протянулись до конца весны. Юра окончил школу и поступал в институт, а его любимая, сдав сессию, уехала на все лето отдыхать на море.

Он не знал, когда она должна была вернуться, и в последние недели августа все вечера проводил у ее подъезда, надеясь, что она появиться. Но ее все не было. В сентябре, их, первокурсников, отправили на месяц в колхоз, и вернулся он в город уже в начале октября. В первый учебный день, он, сразу после занятий, поехал к ее дому и ждал до позднего вечера. Лучше бы он ушел и не дождался. Она пришла поздно и не одна, ее провожал красивый, взрослый мужчина и они вместе вошли в подъезд. Юра ждал еще час, но мужчина так и не вышел. Он не помнил, как вернулся домой, не помнил, как прошла эта ночь.

Утром бабушка и тетя заметили, что с парнем твориться что-то неладное, и Ира уговорила его не ходить в институт и остаться дома. Она уложила его в постель, напоила горячим чаем, долго трогала его лоб, а потом заставила принять какие-то таблетки. К вечеру у него поднялась температура и, врач, которого вызвала обеспокоенная Ирина, диагностировал грипп в тяжелой форме, и даже хотел отправить Юру в больницу, но бабушка не разрешила. Весь месяц, который он пролежал дома сначала с высокой температурой, а потом ослабленный, с низким давлением, бабушка сидела рядом с ним, поила чаем с малиной, кормила с ложечки куриным бульоном и не разрешала читать книжки и смотреть телевизор.

Когда Юра начал поправляться, Ирине, человеку чуткому и понимающему, все же удалось вызвать парня на откровенность. Он плакал и стеснялся своих слез, но все же рассказал Ире свою печальную историю. Как год назад встретил в парке девушку, похожую на Мадонну Рафаэля, как подружился с ней, как ждал, когда она вернется. И о последнем событии тоже рассказал.

— Ты еще совсем молодой и многого не понимаешь, — внимательно выслушав племянника, начала говорить Ирина, — ты полюбил и это прекрасно, ты стал другом этой девушки, ты помогал ей и оберегал ее. Но это не значит, что она обязана тоже любить тебя, понимаешь? Она живой человек, у нее своя жизнь, и если она выбрала другого мужчину, а не тебя, то это ее выбор.

— Я это понимаю, я знаю, что не нужен ей, да она и не знает о том, что я люблю ее, — в голосе Юры вдруг появились нотки радости, — погоди, Ира, какой же я дурак, ведь она не знает, что я люблю ее, а если бы знала, то может быть…

— Может быть, а может и не быть, — Ирина прервала его, — послушай, Юрочка, неужели ты думаешь, что она, встречаясь с тобой почти год, не поняла, что ты в нее влюблен? Конечно, поняла. И тебе не нужно бежать сейчас к ней и рассказывать о том, как сильно ты ее любишь. Это заблуждение всех мужчин. Поверь мне, мой мальчик, женщина всегда, я повторяю, всегда знает, когда мужчина в нее влюблен. Так что постарайся эту историю принять, как урок в твоей жизни. Первая любовь редко бывает счастливой, но ее надо прочувствовать и пережить.

От разговоров с тетей Юре становилось легче, словно отогревалась душа. Она понимала это и старалась, как могла, облегчить парню трудный период его жизни. И даже теперь, когда прошло уже много лет, он вспоминал то время, казавшееся ему тогда тяжелым и безрадостным, как самое светлое, насыщенное и счастливое. Полуночные разговоры с тетей Ирой, споры о смысле жизни или о превратностях любви впервые пробудили в нем интерес к философии и к познанию тайн человеческой психики.

Позже он стал считать, что толчком для его дальнейшего образования и развития послужил именно тот период его болезни. Каждый вечер тетя Ира садилась к нему на краешек кровати, читала стихи или отрывки из своих любимых романов, а потом они обсуждали поступки героев и анализировали, почему так поступил тот или иной человек. По словам тети Иры, выходило, что любой поступок, совершенный человеком, правильный.

— Значит, он в тот момент просто не мог поступить иначе, — говорила она.

— Но так можно оправдать любые поступки, — не соглашался Юра, — а как же воры, или убийцы.

— Конечно, нельзя оправдывать преступника, но любого человека важно понять, — Ирина пыталась втолковать свою непростую мысль племяннику, — конечно, красть плохо, это все понимают. Но, что, если человек, будучи очень голодным, украл кусок хлеба? Ты же сможешь понять, почему человек это сделал?

— Наверное, смогу, — неуверенно отозвался Юра.

— А теперь немного о любви, — в глазах Ирины мелькнули хитрые искорки, — вот, ты переживаешь из-за того, что девушка, в которую ты влюблен, предпочла другого? Так?

— Ну, предположим, так, — уныло согласился Юра.

— Но ведь если ты этого человека любишь, то ты должен принимать и уважать его желания, независимо от того, соглашаешься ты с ними или нет, понимаешь ты их или нет. Ведь любовь влечет за собой уважение к потребностям другого человека. Любя кого-то, ты можешь не всегда соглашаться с этим человеком, но ты должен принимать его, не пытаясь изменить.

— Когда ты говоришь, то все очевидно и понятно, а когда я начинаю думать о своей конкретной ситуации, то опять запутываюсь, — с грустью проговорил Юра.

— Тогда давай распутываться, — весело согласилась Ирина, — ты полюбил девушку, и ты хочешь, чтобы она была счастлива, и чтобы все у нее в жизни было хорошо. Это совершенно естественное желание каждого человека, чтобы люди, которых он любим, были счастливы. Только вот счастье все понимают по-разному. Для тебя счастье, это быть рядом с твоей любимой, помогать ей, поддерживать ее, затем, возможно, создать общую семью, завести детей. Так?

— Ну, предположим, так.

— А ты подумал о том, что счастье для нее? Ведь в своих мечтах ты исходишь из своего собственного представления о счастье, а она, возможно, хочет от жизни совсем другого.

Ирина замолчала и с доброй улыбкой посмотрела на Юру. Он отвел взгляд и ничего не отвечал.

— Тебе надо научиться жить собственной жизнью, независимой от жизни других людей, — продолжала Ирина, — не нужно ждать, что появится какой-то человек, благодаря которому ты будешь счастлив.

— Но ведь все живут именно так, — возразил Юра, — находят другого человека, влюбляются, создают семьи и живут счастливо. Как же без другого человека?

— И много ты видел таких счастливых семей? — с иронией спросила Ирина.

— Не знаю, но я думал, что так правильно. Но, наверное, ты права, нельзя зависеть от другого человека, — Юра задумался, — как мне жить дальше, подскажи, я сделаю так, как ты меня научишь.

— Продолжай любить, без любви жить нельзя, но постарайся понять, что она ничего не должна тебе, она живет, так, как комфортно ей. Живи сам полной жизнью, и другим позволь жить так, как они этого хотят. Но никогда не забывай о себе. Мы часто тратим столько сил, беспокоясь о чужих делах, что в результате нам не хватает времени, чтобы позаботиться о своих собственных. Перестань ждать чего бы то ни было от других людей, просто принимай и себя и их такими, какие они есть, без всяких оговорок.

И постарайся стать счастливым независимо от обстоятельств, стань счастливым сам по себе, внутри себя и тогда вся твоя жизнь, каждая ее минута будет наполнена смыслом и радостью. К тебе будут тянуться люди, они увидят внутренний свет, который будет исходить от тебя. Я, наверное, слишком сложно все это объясняю, но, повзрослев, ты поймешь, что я была права, и это единственная возможность стать счастливым.

Теперь уже Юра слушал Ирину, как зачарованный. Ее слова складывались в его сознании в какие-то причудливые нити, которые, словно дурманом, окутывали его, и ему казалось, что вот еще чуть-чуть, и он поймет тайный смысл ее слов, поймет ту мудрость, которую понимает его тетя, и которую еще только предстоит понять ему.

— А почему ты не выходишь замуж? — вдруг спросил он Ирину.

Она густо покраснела и долго ничего не ответила. Юра смутился, поняв, что поставил ее в неловкое положение.

— Извини, — сказал он, — я, похоже, сболтнул лишнее.

— Нет, что ты, я просто удивилась, что ты об этом спросил.

Она немного помолчала.

— А как бы ты отнесся к моему замужеству?

Юра совсем смутился.

— Ну, я как-то не думал об этом, но, наверное, отнесся бы положительно. Потому что, если ты решишь выйти замуж, то это обязательно будет хороший и добрый человек.

— Ладно, спи, поздно уже, — опять покраснев, сказала Ирина, — потом поговорим об этом.

Она вышла замуж через полгода после этого разговора и переехала жить к мужу. После замужества Ирины, Юра редко видел ее, и они мало общались, но, несмотря на это, она осталась самым близким для него человеком.

И вот теперь ее не стало. Ее нет, и никогда больше не будет. Нелепая, бессмысленная смерть забрала ее, молодую, красивую, жизнерадостную. Юра направился к выходу с кладбища, и не заметил тучного пожилого мужчину, медленно идущего ему навстречу. Он шел, опустив глаза в землю, так же, как и Юра, не видя ничего вокруг себя. Его не радовал первый свежий, только что выпавший снег, не радовало приближение Нового года. Он шел на ту же могилу, от которой только что ушел Юра. Он нес небольшой букет белых гвоздик, которые любила его жена. Каждый раз, приходя на кладбище, он давал себе слово, что непременно, чего бы это ему не стоило, найдет убийцу своей любимой и не успокоится до тех пор, пока не отомстит за ее смерть.

Олег Логинов сидел в той самой квартире, где полгода назад произошло убийство Ирины, и разговаривал с хозяином.

Михаил Викторович Шабанов был невысоким мужчиной крепкого телосложения. Его темные, чуть волнистые волосы лишь немного были тронуты сединой, а волевое лицо с запавшей на переносице морщиной производило на собеседника впечатление, что пред ним умный и образованный человек. Пережитое горе выдавали лишь глаза.

Лишь взглянув на Шабанова, Олег подумал, что это человек с мертвым потухшим взглядом. Однако, держался он спокойно и непринужденно, на все вопросы отвечал подробно и доброжелательно. Олег усмехнулся про себя, вспомнив, как охарактеризовал Михаила Викторовича молодой опер Кирилл, господин Шабанов был действительно очень похож на легендарного французского киноактера Жана Море.

После того, как гостеприимный хозяин проводил его на кухню и угостил каким-то диковинным чаем, Олег посчитал необходимым немного рассказать о себе. Он помнил слова Кирилла о том, что Михаил Викторович не хотел раскрывать часть информации сотрудникам милиции. Поэтому он долго и подробно рассказывал о том, где он родился, где учился и почему решил стать врачом.

Шабанов внимательно слушал и кивал головой.

— И сколько же вам сейчас лет? — спросил он гостя, тактично дождавшись, когда тот закончит свой рассказ.

— Мне тридцать три года, — отрапортовал Олег.

— Это как раз тот возраст, когда человеку хочется попробовать свои силы в разных областях жизни, — задумчиво заметил Михаил Викторович, — насколько я понимаю, вы хороший врач, вас уважают коллеги, но у вас, возможно, уже пропал тот острый интерес к своему делу, который был в начале вашей профессиональной деятельности.

— Пожалуй, вы правы, — удивился Олег.

— Я думаю, что именно поэтому вы и согласились заняться расследованием, — улыбнулся Шабанов, — подумайте, возможно, вам стоит сменить род деятельности. У вас логический склад ума, нестандартный взгляд на вещи, да и медицинское образование, к тому же.

— Ну, что ж, наверное, пора переходить к делу, — после небольшой паузы, и, как показалось Олегу с неудовольствием, медленно проговорил Михаил Викторович.

Вероятно, ему была неприятна предстоящая беседа, и он бессознательно оттягивал время, рассуждая о посторонних вещах. Олег не столько понял, сколько почувствовал огромное чувство горя и безысходности, которое каким-то липким, темно-серым облаком исходило от хозяина квартиры и постепенно заполнило все пространство небольшой уютной кухни. Находиться здесь стало некомфортно. Шабанов, очевидно, тоже почувствовал это.

— Пойдемте в комнату, — отрывисто сказал он, — я покажу вам фотографии Ирины и расскажу о ней.

Он глубоко вздохнул, с трудом поднял свое грузное тело и медленно, словно нехотя переставляя ноги, побрел в комнату, жестом приглашая Олега следовать за ним.

Олег вышел от Шабанова через три часа, узнав, пожалуй, все, что знал сам Михаил Викторович.

Сначала хозяин долго, механическим, словно неживым голосом рассказывал Олегу об Ире. Об ее привычках, характере, о подругах и сотрудниках.

Слушая его, Олег понял, что это и есть та официальная информация, которую он предоставил милиции. И рассказывает это все Михаил Викторович, как заученный и зазубренный текст, без эмоций, пауз и без своего личного отношения.

Все это Олег уже знал, все это было в деле, а ему надо было разговорить хозяина и узнать то, чего он не рассказал не только представителям власти, но и вообще никому.

Олег спросил о сыне, но и здесь ему не удалось узнать ничего нового. О Николае Шабанов — старший рассказывал долго, винил себя за то, что не принимал участия в его воспитании, а стал общаться с ним, лишь когда мальчик вырос.

Олег терпеливо слушал, задавал вопросы и постепенно тон хозяина стал другим, более доверительным и живым.

— Видите ли, Олег, — говорил Михаил Викторович, — Коля вообще-то был очень неглупым и способным парнем, и учился он неплохо, но характер у него был конфликтный. В школе, он, видимо, сильно досаждал учителям, потому что, несмотря на неплохую успеваемость, ему дали такую характеристику, с которой в семьдесят девятом году поступить в престижный институт было просто нереально.

Написали, что не желает по-настоящему трудиться, занимается неровно, прикладывает усилия лишь тогда, когда лично заинтересован в результате. Еще что-то о слабой дисциплине, прогулах и опозданиях.

Поэтому, я, естественно, помог сыну с поступлением, но близко общаться мы стали, лишь, когда ему исполнилось семнадцать. Сейчас ему тридцать три года, он был женат, но почти сразу разошелся с женой, и где-то растет моя внучка, которую я никогда не видел.

Михаил Викторович замолчал и долго смотрел прямо перед собой, словно сомневаясь, говорить или не говорить горькую правду этому, в общем-то совершенно не знакомому, парню.

Олег встал с кресла и не торопясь прошелся по комнате. Потом резко остановился и, повернувшись лицом к Шабанову, тихо спросил:

— Михаил Викторович, почему вы думаете, что это сделал ваш сын?

Шабанов вздрогнул и поднял на Олега затуманенные болью глаза.

— Я… я не знаю, я не уверен. Понимаете, после того ужаса я понял, что не могу с ним общаться, мне почему-то стало страшно оставаться с ним вдвоем. У меня нет никаких доказательств, только мои личные ощущения.

— Вы остановились на том, что никогда не видели свою внучку, — тактично проговорил Олег, понял, что пауза опять затягивается.

— Да, да, — растерянно проговорил Михаил Викторович, — так вот, Коле сейчас тридцать три года. Ваш ровесник, но у него пока ничего в жизни не сложилось. Я, конечно, понимаю, что тридцать с небольшим, это не возраст для мужчины, но я не вижу в нем, какого-то стержня, что ли. Но и это не главное.

Меня всегда поражали в нем цинизм и полное отсутствие каких-либо моральных принципов. Понимаете, я никогда не считал себя высоко моральным человеком. Мне нередко приходилось совершать поступки, за которые потом было стыдно, я часто обманывал женщин, и далеко не всегда был кристально честным с друзьями. Случалось, что брал взятки от абитуриентов, а молодых девушек, которые плохо учились и не могли с первого раза сдать экзамен, приглашал на пересдачу за город, ну и все такое. Коля же ничего такого не делал, но меня беспокоило то, что он считал подобные вещи совершенно нормальными, естественными и не подлежащими осуждению. Сначала я не придавал этому особого значения, но затем, когда мы стали часто встречаться и разговаривать на разные темы, его позиция вырисовывалась все четче и четче.

Если коротко, то суть можно выразить так. Хорошо и правильно то, что хорошо для меня. Если мне хорошо, то это правильно, а все остальное не важно. Не важны другие люди, они лишь винтики в сложной системе создания комфортных условий для меня. Он презирал других людей, считая их непрактичными дураками. Тех людей, которые в чем-то помогали ему, были добрыми и отзывчивыми, он презирал еще больше, за глупость и веру в добро. Мы с ним часто разговаривали о смысле жизни, о политике, и он высказывал нестандартные и оригинальные мысли. Он, безусловно, умный и образованный человек, но в нем, если так можно выразиться, совершенно отсутствует духовная составляющая. Он никогда никого не любил и легко расстался с девушкой, на которой женился. И даже никогда не пытался увидеть свою дочку.

Меня пугало то, что он очень тепло принял Иру. Я, честно говоря, переживал, сообщая сыну о новом браке, не знал, как он это воспримет. Иногда у меня создавалось впечатление, что он любит Ирину, что он только одну ее и любит. Для того, чтобы это понять, надо было знать Иру. Ее нельзя было не любить. Она была очень светлым, солнечным человеком. Для нее не существовало плохих людей, она никогда никого не осуждала. Для нее все были очень хорошими, а если и совершали неправильные поступки, то лишь от того, что их к этому вынудили обстоятельства.

— Понятно, — сказал Олег, чтобы как-то разрядить обстановку, потому что Михаил Викторович снова замолчал и отвернулся к окну.

— Значит, вы считаете, что ваш сын, этакий безнравственный современный молодой человек, познакомившись с вашей женой, изменил свой взгляд на жизнь?

— Не совсем так, — Шабанов заволновался, — он, как мне кажется, решил, что раз Ира поддерживает его и не осуждает, то, значит, он живет правильно. И поскольку Ира была практически единственным человеком, который принимал его жизненную позицию, то, следовательно, для него она становилась тоже хорошим человеком. Немного сумбурно, да?

— Нет, нет, я понимаю, что вы хотите сказать, — Олег задумался, — А, скажите, если бы Ирина вдруг изменила бы свое мнение и осудила за какой-то поступок вашего сына, это могло бы разозлить его?

Михаил Викторович долго молчал. Олег не торопил его, он понимал, что, пожалуй, сумел озвучить не высказанные мысли Шабанова-старшего, которые беспокоили его и не давали жить дальше.

— А вы будете хорошим детективом, — хозяин овладел собой настолько, что сумел улыбнуться Олегу, — вы ухватили суть моих сомнений. Да, это так, он мог бы разозлиться и, причем, очень сильно. Он не всегда мог контролировать себя.

— Даже так?

— Да.

— Что ж, Михаил Викторович, — тон Олега снова стал деловым, — мы с вами можем сейчас строить любые гипотезы, но ведь вы наверняка знаете, что у Николая алиби, что он был в деревне и не уезжал оттуда несколько дней. К тому же я сам столкнулся с молодым мужчиной, который выбегал из подъезда, когда мы приехали к больному. Его так и не смогли найти. Эти факты как раз говорят в пользу вашего сына.

— Это все я знаю, — голос хозяина был уже очень уставшим, и Олег понял, что на сегодня разговор уже надо заканчивать, — поэтому я и обратился к вам. Я один не могу решить эту задачку, а решить ее я должен.

— Я понимаю. Посоветуйте, с кем из родственников или друзей ваша жена была наиболее близка. Мне нужны люди, которые хорошо ее знали и могли бы рассказать о ней.

— Да, да, конечно, — Михаил Викторович, казалось, испытал облегчение от того, что этот неприятный разговор подходит к концу и заметно оживился.

— У нее были две близкие подруги, их опрашивали в милиции и их адреса вы легко найдете в деле, а я бы вам посоветовал обязательно пообщаться с ее племянником Юрием.

Олег насторожился. Нигде в материалах дела не было ни слова ни о каком племяннике.

— Получилось так, что я никогда не видел этого Юру, хотя он был для Иры очень близким человеком, — продолжал Шабанов, — это сын ее старшей сестры. Его родители погибли в автокатастрофе, когда мальчику было всего десять лет. Он остался жить с тетей и бабушкой, матерью Ирины, хотя у его родителей была своя неплохая квартира. Так что Ира, хотя была тогда совсем еще молодой девушкой, фактически заменила мальчишке мать.

— Как же так получилось, что вы не знакомы с ним? — удивился Олег.

— Попытаюсь объяснить, хотя, признаться, я и сам не понимаю, как это получилось, — Михаил Викторович на минуту задумался, — видите ли, Ира была очень тактичным человеком, ей казалось, что ни мне, ни Юре не доставит удовольствия общение друг с другом, а знакомить нас просто так, для галочки, не считала нужным.

Я, знаете ли, человек достаточно замкнутый, я не люблю шумные компании, бесполезное общение и пустой треп. Я предпочитаю проводить вечера дома, читать книги, смотреть фильмы. Еще, я предполагаю, что она боялась, как бы Юра не стал относиться ко мне негативно, ну из-за какой-то подростковой ревности, что ли.

— Так, что же, он и свадьбе у вас не был? — изумился Олег.

— А знаете, у нас и свадьбы-то не было, в общепринятом значении этого слова. Мы расписались в обычном ЗАГСе, без гостей и свидетелей, и уехали на два дня в Выборг, у меня там свой дом. И мы были очень счастливы, нам хотелось побыть вдвоем, и совершенно не нужны были пьющие, падающие лицом в салат гости.

При этих словах на губах Михаила Викторовича появилась мягкая, нежная улыбка, казалось, что покинувшая его жена была где-то рядом, и он чувствовал ее присутствие, и от этого душа его смягчалась, из нее уходило чувство горечи и невосполнимой потери.

Теперь Олегу нужно было разыскать этого Юрия Анисимова, родного племянника Ирины, потому что Михаил Викторович понятия не имел, где живет родственник его жены, где и кем он работает.

— Об этом наверняка знает мать Ирины, — сказал Шабанов-старший.

Чем больше Олег раздумывал об этом таинственном племяннике, тем все более странным казались ему это дело. Ну ладно, предположим, парень не был на свадьбе, предположим, Ирина не знакомила его с мужем, но неужели, он не пришел на похороны. Ведь не мог же он не знать, что его любимая тетя умерла. Но в деле не было адреса племянника. А вот адрес матери Ирины был.

Кирилл сказал Олегу, что встречаться с ней не имеет смысла, это старая, больная женщина, которую совершенно подкосила трагическая смерть ее дочери. Похоже, что она слегка тронулась рассудком и говорила совершенно невразумительные вещи.

Тем более, внук, которому сейчас около двадцати пяти лет, должен был поддерживать свою бабушку и часто навещать ее.

«Странная семейка, — думал Олег, — очень странная».

Поразмышляв, Олег решил не ходить к матери Ирины, чтобы лишний раз не беспокоить несчастную пожилую женщину, а попытаться найти Юрия по тем данным, которые у него имелись. Он правильно рассудил, решив, что в милиции есть база данных, по которой, зная имя, фамилию и год рождения человека, можно узнать и все остальные сведения. Ему опять помог Кирилл, который тоже заинтересовался внезапно появившимся племянником. Он-то и разыскал все данные, касающиеся Анисимова Юрия Валерьевича, одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения.

Олег быстро подсчитал, что в год, когда Ирина вышла замуж за Шабанова, парню было восемнадцать лет, в общем-то, уже достаточно взрослый и самостоятельный молодой человек. Положив в карман бумажку с адресом Юрия, Олег пошел разыскивать его.

Шабановы жили у станции метро «Петроградская», квартира Юрия оказалась совсем недалеко, в самом начале улицы Савушкина, рядом с метро «Черная речка». Олег не очень хорошо знал северные районы города, но, изучив карту, понял, что это две соседние станции метро и от одного дома до другого можно легко добраться пешком.

Он поймал себя на мысли, что неосознанно ищет улики, которые говорили бы о виновности Юрия. Слишком необычно было поведение этого таинственного племянника. Никто его никогда не видел, хотя жил он практически рядом и Ириной и ее мужем, не приходил на дни рождения, не появился даже на похоронах.

Олег не знал, что он скажет этому Юрию и как построит беседу с ним, у него не было никакого плана. Он, безусловно, отдавал себе отчет, что если племянник Ирины причастен к ее убийству, то он своим визитом может спугнуть его, но, несмотря на то, что разум говорил ему о преждевременности этой встречи, ноги сами несли его к дому неизвестного ему и крайне подозрительного Юрия Анисимова.

Олег решил положиться на свое внутреннее чутье и не сопротивляться. Лишь только он позвонил в старую обшарпанную дверь, она тут же распахнулась, словно хозяин только и ждал, когда к нему кто-нибудь придет.

— Здравствуйте, — с приятной улыбкой поприветствовал его молодой парень с лохматой шевелюрой, — проходите, пожалуйста.

— Извините, — вежливо сказал Олег, — мне нужен Юрий Анисимов.

— Это я, — улыбаясь еще шире, сказал хозяин, — проходите, не стесняйтесь.

Олег вошел и остановился на пороге, внимательно разглядывая Юрия.

Высокий, худой, немного нескладный парень с добродушным простым лицом. Яркие синие глаза смотрели на вошедшего спокойно и уверенно. Олег не заметил, что молодой человек обеспокоен или удивлен неожиданным визитом. Светлые, почти соломенные волосы густой, давно не стриженой копной свисали на лоб, закрывая почти половину лица.

Олег поймал себя на мысли, что ему непонятно почему нравится этот доброжелательный спокойный молодой человек, кроме того, у него возникло странное чувство, что они когда-то встречались. Он был уверен, что уже видел этот прямой и бесхитростный взгляд глаз, похожих на васильки в поле, и эту худощавую немного сутулую фигуру. Но где и когда он видел парня, Олег вспомнить не мог.

Он заметил, что Юрий тоже внимательно разглядывает его.

— Проходите на кухню, — снова пригласил его хозяин после небольшой паузы.

Олег прошел, огляделся и присел на небольшую табуретку, любезно предоставленную ему хозяином.

Юра уселся напротив и вопросительно уставился на Олега.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он, и тут же, словно смутившись своей кажущейся бестактности, добавил, — извините, может быть, вы выпьете чаю.

— С удовольствием, — неожиданно для себя самого ответил Олег.

Пока Юра хлопотал около плиты, Олег продолжал исподтишка разглядывать его, пытаясь вспомнить, где же и при каких обстоятельствах они могли встречаться раньше.

— А я вас помню, — неожиданно сказал Юра, — вы врач.

— Да, я врач, работаю на скорой — удивился Олег, — я тоже сижу, смотрю на вас и не могу вспомнить, где я вас видел раньше.

— А я вспомнил. Это было летом, в июне. Вы входили в парадную, а я выходил, — просто и непринужденно ответил Юра.

Олега словно ударили электрическим током. На секунду перед глазами предстала картина, вот он открывает дверь, и навстречу им выбегает мужчина, задевает медсестру Галю, она вскрикивает, он бормочет «Извините» и быстро исчезает. А может и не быстро, этого Олег не мог видеть, потому что они вошли в подъезд и не смотрели вслед тому мужчине. Это уже потом Олег решил, что тот человек был связан с убийством, поэтому, увидев людей, испугался и убежал. А может быть, он и не убегал вовсе, а просто спокойно ушел.

— Да, да, — медленно, стараясь контролировать каждое свое слово, сказал Олег, — я теперь тоже припоминаю тот день.

Итак, он нашел того человека, которого так и не удалось найти милиции, того, чей фоторобот, переругавшись, составляли они с Галей. Нашел, и что дальше. Предполагалось, что этот Юра должен что-то знать, он должен был каким-то образом быть связан с преступлением, но тогда почему он так себя ведет, зачем признался, что помнит Олега, ведь мог бы промолчать. А эта его доброжелательность и искренность, простота в глазах.

Неожиданно Олегу стало страшно, он вспомнил о том, что большинство психически неуравновешенных маньяков и серийных убийц производят в быту очень приятное впечатление, о них отзываются, как о добрых, общительных людях, и эти их качества как раз и помогают им заманивать свои жертвы в любые, удобные для убийц места. Он приподнялся со стула, и почувствовал, что у него дрожат колени. Не от страха, а от сознания, что вот сейчас настал решающий момент и надо действовать. Он должен сделать что-то, чтобы не просто задержать преступника, но и доказать его вину, а это значит лишь одно, он должен стать некой приманкой, на которую обязательно должен повестись маньяк и попытаться убить его, Олега. И вот тогда он сможет доказать его причастность к убийству.

В глазах у Олега потемнело, он увидел, как Юрий поворачивается к нему лицом, а в руке у него блестит огромный нож.

Тем временем где-то

Внезапно наступила темнота, и, снова, как и после предыдущего сеанса, Юстас не сразу пришел в себя и понял, что сидит в удобном кресле зрительного зала рядом с господином Ра.

— На сегодня просмотр закончен, — проговорил Архипиус, — я подготовлю все необходимое для следующего раза и сразу же сообщу вам.

— Огромное спасибо, — господин Ра пожал руку хранителю и быстро направился к выходу. Юстас едва поспевал за ним.

Когда они вышли на улицу, было уже темно. Редкие звезды ярко светились на фоне темно-синего неба, а чуть ниже, у линии горизонта виднелся полукруг светло-голубого цвета. Именно так в это время суток выглядела планета Земля.

— Кажется, что она совсем близко, — медленно проговорил господин Ра, когда они вышли с территории парка и направились к центральному району.

— Красивое зрелище, — восхищенной необычной картиной, отозвался Юстас, — я редко бываю на улице в это время.

— Да, сегодня мы запозднились, — улыбнулся начальник, — но ничего страшного, ведь завтра выходной.

— Точно, — воскликнул секретарь, — а я и забыл. Вообще забыл, кто я и где нахожусь. Очень сильно погрузился.

— Я это заметил, поэтому и увел тебя из зала побыстрее. Глубоко погружаться нельзя. Чтобы решить проблему, мы должны быть отстранены и смотреть на все со стороны, без эмоций.

— Как же можно смотреть без эмоций! — воскликнул Юстас, — какой-то подонок зверски убил молодую, прекрасную женщину и ему это сошло с рук! Как же мы можем быть отстранены? Мы должны вычислить и наказать его!!!

— Вот и давай вычислять, — подчеркнуто спокойно произнес Ра, — только логически, основываясь не на чувствах, а на фактах.

— Хорошо, — по тону Юстаса было понятно, что соглашается он лишь формально из уважения к начальнику, поскольку в душе у него по-прежнему продолжали бушевать страсти.

Он готов был прямо сейчас, не заходя домой, ринутся в комитет по переселению, и, захватив с собой первое попавшееся под руку холодное оружие, переместится в нужное время и место, чтобы собственноручно покарать злодея-убийцу.

— Успокоился немного? — спросил господин Ра, подойдя к секретарю поближе и слегка придерживая его за локоть.

Юстас молча кивнул.

— Тебя беспокоит то, что мы отсюда, сверху наблюдаем за происходящим злом и несправедливостью и никак не реагируем на это? — как можно мягче и тактичнее спросил господин Ра.

— Да, конечно, — воскликнул Юстас, — как же мы можем допустить такое?

— Видишь ли, ведь все в мире происходит не просто так. А в нашем эксперименте и подавно. Жизнь каждого из людей-лепестков необходима для того, чтобы развить ту чакру, за которую он ответственен. Нельзя считать, что убийца — плохой человек. Просто здесь и сейчас у него такая задача, он, так же, как и другие, должен помочь нашей гостье гармонизировать себя. В этом и есть суть эксперимента.

— То есть, вы считаете, что можно оправдать убийцу? — не переставая возмущаться, спросил Юстас.