Бесплатный фрагмент - В банке с пауками

В БАНКЕ С ПАУКАМИ

Она потихоньку приходила в себя. Тонкий запах чего-то отталкивающе-химического, навевающего смутные ассоциации с далеким детством. Сквозь сомкнутые веки пробивается яркий розовый свет. Тишина, до звона в ушах изредка прерывается тягучими звуками падающих капель. Тело, расслабленное, как после десяти часов спокойного сна, поющее в парящей легкости, лежит на чем-то приятно жестком, сдавливающем с боков, не позволяющем рукам развернуться. Откинутая назад голова покоится в каком-то углублении.

— ПРИВЕТСТВУЮ ВАС. СИСТЕМА МОНИТОРИНГА СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ, ЧТО ВАШЕ СОЗНАНИЕ ГОТОВО К ДИАЛОГУ? — неожиданно громкий голос с жесткими механическими обертонами и неуловимым акцентом, похожим на немецкий, прозвучавший над самым ухом, окончательно разбудил ее.

«Где я?».

Распахнув глаза и опершись ладонями о края ложа, она плавно привела тело в сидячее положение. Осмотревшись, брезгливо поежилась. Что это, квест? Пустая, маленькая комната была обставлена более убого, чем в общежитиях советских времен. Голые, покрытые местами облупленной салатовой краской стены, низкий нависающий потолок с единственной голой, лишенной плафона, режущей глаз лампой накаливания, пол, выстланный старым бугрящимся линолеумом. Из обстановки в помещении был только приземистый, обтянутый бежевым растрескавшимся дерматином лежак, на котором она сидела, свесив ноги, и прикрученная к дальней стене умывальная раковина из эмалированного чугуна. Вокруг так и витал дух заброшенности и антисанитарии.

— Я ВИЖУ, ВЫ АДАПТИРУЕТЕСЬ?

Повернув голову на голос, она увидела, что звук шел из старого, затянутого рыхлой паутиной динамика, притороченного на стыке меж потолком и двумя стенами.

«Что происходит?».

— Где я? Кто вы? Что со мной? — слова давались с трудом, голос сипел, срывался, будто его хозяйка не разговаривала несколько месяцев. Осторожно, словно пациент, очнувшийся после комы, она поднялась на ноги, сделала первый шаг. Просыпающееся тело пошатывало, голова слегка кружилась.

— ВЫ ТОЛЬКО ЧТО ВЫШЛИ ИЗ ЛЕГКОГО ЗАБЫТЬЯ, ИНДУЦИРОВАННОГО НАМИ. НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ, ВАШ ОРГАНИЗМ В ИДЕАЛЬНОМ ВЕГЕТАТИВНОМ СОСТОЯНИИ. В ДАННЫЙ МОМЕНТ ВЫ НАХОДИТЕСЬ В ТОЧКЕ, ЯВЛЯЮЩЕЙСЯ НАЧАЛЬНЫМ ПУНКТОМ ПРЕДНАЗНАЧЕННОГО ПУТИ.

«Кто я?».

По мере отрезвления, ее все больше охватывало беспокойство. Вопросы плодились с каждой секундой, а ответов пока не предвиделось. В груди ритмично бухало. Щеки покрылись липким потом — явным признаком наводняющего кровь адреналина. Внутри, где-то под диафрагмой, ворочался шершавый ком.

Глубоко вздохнув, она склонилась над раковиной, повернула медный старомодный вентиль. Стайка рыжих тараканов, прятавшихся в отверстии стока, брызнула врассыпную. Подставив лицо под струю чистой холодной, отдающей ржавчиной воды, она попыталась взять себя в руки.

— У ВАС НАВЕРНЯКА ЕСТЬ ВОПРОСЫ.

С усилием закрыв подтекающий кран, она решилась спросить то, что беспокоило ее больше всего:

— Кто я? Я ничего не помню.

— ЭТО НЕ ДОЛЖНО ВОЛНОВАТЬ ВАС. ПОЛНАЯ АМНЕЗИЯ — СЛЕДСТВИЕ НАШЕГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ВАШ МОЗГ. ЭТО ВРЕМЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ. ПОВЕРЬТЕ, СКОРО ВОСПОМИНАНИЯ ВЕРНУТСЯ К ВАМ.

— Я не помню даже своего имени.

— ВАШ ПОЗЫВНОЙ: «ИО». ЭТОГО ПОКА ДОСТАТОЧНО.

— Где я нахожусь? — подойдя к единственному окошку, она увидела сквозь диагонально треснувшее стекло оживленный полуденный мегаполис под хмурой завесой безнадежной осенней непогоды. — Что это за город? Москва, Питер?

— НЕТ. БОЛЕЕ ТОГО, ЭТО СОВСЕМ НЕ ВАШ МИР. ВЫ НАХОДИТЕСЬ В ПРИНЦИПИАЛЬНО ДРУГОМ МЕСТЕ, КОТОРОЕ, ПРАВДА, ОЧЕНЬ НАПОМИНАЕТ ЗЕМЛЮ. Я БЫ СКАЗАЛ — ТОЧНАЯ ЕЕ КОПИЯ.

— Вы меня похитили?! — она с удивлением обнаружила, что сил на эмоции просто нет. Мозг охватывало апатичное осознание собственного бессилия.

— ВРЯД ЛИ ЭТО МОЖНО НАЗВАТЬ ПОХИЩЕНИЕМ. СКОРЕЕ — НЕКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ. В ТОМ, ЧТО ПРЕДСТОИТ СОВЕРШИТЬ, ПРИСУТСТВУЕТ И ВАШ ИНТЕРЕС, ПОВЕРЬТЕ. КАК ТОЛЬКО ВЫ ВЫПОЛНИТЕ СВОЮ МИССИЮ, ТУТ ЖЕ БУДЕТЕ ВОЗВРАЩЕНЫ В МЕСТО ПРЕЖНЕГО ОБИТАНИЯ.

— Кто вы? Инопланетяне?

— ВЫ СКОРО ВСЕ УЗНАЕТЕ. НЕ ТЕ ВОПРОСЫ ЗАДАЕТЕ, УВАЖАЕМАЯ ИО. В ДАННЫЙ МОМЕНТ ГОРАЗДО АКТУАЛЬНЕЕ СПРОСИТЬ: ЧТО ВАС ЖДЕТ?

— Вы говорили о какой-то миссии? — желания бороться, бунтовать, не было совершенно. Только тупая покорность и стремление поскорее покончить со всем этим. — Что я должна сделать?

— ВОТ ЭТО ПРАВИЛЬНЫЙ ВОПРОС. БУДУ КРАТОК: В ЭТОМ МИРЕ ПРИСУТСТВУЮТ ЧЕТЫРЕ ИНДИВИДУУМА, КОТОРЫХ ВЫ ДОЛЖНЫ УБИТЬ.

— Что-о?!

— НЕ СТОИТ РЕФЛЕКСИРОВАТЬ. ЭТИ ЛИЧНОСТИ ПРОСТО НЕ ДОЛЖНЫ СУЩЕСТВОВАТЬ, ЭТО АНОМАЛИЯ, КОТОРУЮ НАДО ЛИКВИДИРОВАТЬ И, К НАШЕМУ ГЛУБОКОМУ СОЖАЛЕНИЮ, СДЕЛАТЬ ЭТО МОЖЕТЕ ТОЛЬКО ВЫ. СЕЙЧАС ВАС БУДОРАЖАТ СОМНЕНИЯ, НО ПОВЕРЬТЕ, СТОИТ ВСТРЕТИТЬ ЛЮБОГО ИЗ ОБЪЕКТОВ, УЗНАТЬ ПОБЛИЖЕ, КАК ВЫ УБЕДИТЕСЬ В ИХ ПОЛНОМ НЕСООТВЕТСТВИИ ЭТОЙ ЛИНИИ БЫТИЯ, В НЕОБХОДИМОСТИ ИХ УСТРАНЕНИЯ.

— Но почему я? — только теперь начав осознавать, что все это не сон, она заметила, что ее потихоньку трясет. — Как вы это себе представляете? Я не убийца. Я обычная слабая женщина.

— НЕ МОГУ СЕЙЧАС ОТВЕТИТЬ НА ЭТОТ ВОПРОС. СКАЖУ ЛИШЬ, ЧТО ВЫ — ЕДИНСТВЕННАЯ НАША НАДЕЖДА. ДРУГИХ НЕТ. ВАМ ПРИДЕТСЯ ПРИНЯТЬ ЭТО КАК ДОЛЖНОЕ. ИНОГО ПУТИ ПРОСТО НЕ СУЩЕСТВУЕТ. СМЕЮ ЗАВЕРИТЬ, ЧТО ВЫ НЕ ТАК ПРОСТЫ, КАК ДУМАЕТЕ. КОГДА ДОЙДЕТ ДО ДЕЛА, ИНСТИНКТЫ ПОДСКАЖУТ.

Голос обволакивал, успокаивал, гипнотизировал, располагал к себе. Она вдруг осознала, что жаждет ему подчиняться, угождать.

— Как я найду их? Город, похоже, большой.

— ВОТ ЭТО УЖЕ ДРУГОЙ РАЗГОВОР. Я РАД, ЧТО МЫ ПОНИМАЕМ ДРУГ ДРУГА. ПРОБЛЕМА ПОИСКА НЕ ДОЛЖНА БЕСПОКОИТЬ РЕЗИДЕНТА. ВАШЕ СОЗНАНИЕ СНАБЖЕНО ФУНКЦИЕЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ, КОТОРАЯ ПОЗВОЛИТ ЛЕГКО ПОЧУВСТВОВАТЬ НАПРАВЛЕНИЕ, В КОТОРОМ НАХОДИТСЯ ИСКОМЫЙ ОБЪЕКТ, А ПРИ СБЛИЖЕНИИ, ТОЧНО УЗНАТЬ КАЖДОГО ИЗ НИХ В ТОЛПЕ. САМОЕ ТРУДНОЕ, ЭТО НАЧАЛО — ОТЫСКАТЬ ПЕРВОГО. ДАЛЬШЕ БУДЕТ ЛЕГЧЕ, ТАК КАК, ВСЕ ОНИ ОБИТАЮТ НЕДАЛЕКО ДРУГ ОТ ДРУГА.

Сознание как-то разом охватило ледяное спокойствие. Тело стало почти невесомым. Голова прояснилась окончательно.

— Я не уверена, что смогу…

— СОМНЕНИЯ НАПРАСНЫ. Я НЕ ЗНАЮ, КАК ВСЕ ПРОИЗОЙДЕТ, НО ФАТУМ-ЭКСТРАПОЛЯЦИЯ ПОКАЗЫВАЕТ, ЧТО ИМЕННО ВЫ — РЕАЛЬНЫЙ ЭКСТЕРМИНАТОР СУДЕБ ЭТОЙ ЧЕТВЕРКИ. ВИЖУ, ВАС ЧТО-ТО ВОЛНУЕТ?

— Да. В том мире, откуда вы меня извлекли, убийство считается грехом, страшным злодеянием.

— КОНЕЧНО. ДУМАЮ, ТАК ВЕЗДЕ. НО ПОВТОРЯЮ, ЦЕЛИ-ОБЪЕКТЫ ПРОСТО НЕ ДОЛЖНЫ СУЩЕСТВОВАТЬ. ОНИ НАРУШАЮТ ВСЮ АРХИТЕКТОНИКУ ЭТОГО МИРА, ПОВЕРЬТЕ. САМО ИХ БЫТИЕ — ПЛЕВОК В ЛИЦО ТВОРЦА. ЕСЛИ ВАМ БУДЕТ ЛЕГЧЕ ОТ ЭТОГО, СЧИТАЙТЕ СЕБЯ ИНСТРУМЕНТОМ СУДЬБЫ. СОДЕЯННОЕ ВАМИ В БУДУЩЕМ ПРОСТО НЕИЗБЕЖНО.

— А если случится наоборот? Я ведь не робот-убийца. Если кто-то из них покончит со мной?

— ТАКОЕ СТРАШНО ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ. ЭТО СТАНЕТ НАЧАЛОМ КОНЦА ЭТОГО МИРА.

Она оцепенела в нерешительности. Сюрреалистичность сложившейся ситуации мешала поверить в реальность происходящего. Сильно ущипнув себя за щеку, почувствовала резкую боль.

— ВАС ВСЕ ЕЩЕ МУЧАЮТ СОМНЕНИЯ? СОБЕРИТЕСЬ. В ДАННЫЙ МОМЕНТ ВЫ — САМАЯ ВАЖНАЯ ЧАСТЬ ЭТОГО ОСКОЛКА БЫТИЯ. ОСЬ, ВОКРУГ КОТОРОЙ ВСЕ ВРАЩАЕТСЯ. ПОРА ДЕЙСТВОВАТЬ. ВПЕРЕД!

«А, к лешему все!» — она сделала шаг к выходу и отчаянно толкнула скрипучую дверь.

Первое, что увидела девушка, именуемая Ио, выйдя из подъезда, это притулившийся невдалеке, у тротуара, среди жилых многоэтажек табачный киоск. Тут же остро захотелось курить.

Уже сделав пару шагов в нужном направлении, невольная странница почувствовала вдруг, что ее что-то настойчиво отвлекает. Еще мгновение и стало ясно: в мозгу тонким зуммером зудело острое желание поиска. Более того — явно чувствовался вектор, указывающий направление в котором находился кто-то из пресловутой четверки. Желание затянуться никотиновой палочкой пропало.

«К черту сигареты! Чем раньше закончу эту байду, тем быстрее окажусь дома, надеюсь».

Метро было удивительно похоже на московское. Все надписи на русском. Быстро сориентировавшись в огромной, закрепленной на мраморной стене схеме метрополитена, девушка нашла нужную ветку и, подождав минуту, села в вагон электропоезда. Внутри было очень людно, тесно. Пришлось протиснуться подальше от дверей и превратиться в одну из десятков безликих особей, уныло висящих на поручнях ритмично раскачивающегося транспорта. Поезд двигался, минуя станцию за станцией. Ждать пришлось долго, нетерпение исподволь переходило в раздражение. Она чувствовала, что движется в верном напр2авлении, но с каждой остановкой очаг поискового возбуждения в голове усиливался лишь на йоту, не торопясь сигналить о прибытии. Прошло минут сорок. Уже недалека была конечная. Сознание начинающей охотницы потихоньку отключалось, проваливалось в дремоту, как вдруг, на очередной станции, под теменем нестерпимо запульсировало.

«Вот оно, это здесь!».

Не раздумывая, она выскочила из вагона и, метнувшись к эскалатору, поднялась в город.

«Надо собраться, объект совсем рядом».

Она пока не думала над тем, что будет делать, когда найдет свою цель. Сейчас приходилось жить данным мгновением, как легавая: только слежка и ничего более.

Поиск напоминал детскую игру в «горячо-холодно». При движении в верном направлении неугомонный маячок-желание в черепной коробке разгорался сильнее, нетерпеливо подстегивая, разжигая инстинкты хищника, преследующего жертву.

Вскоре приобретенный навык привел ее к небольшому продуктовому магазинчику. Она хотела уже войти внутрь, но у входа чуть не столкнулась с пробиравшимся наружу мужчиной. Грудь вдруг обожгло холодным, зуммер истерически завизжал.

«Это он! Один из четырех».

Ио сделала кошачий шаг сторону, буквально вжавшись в стену, надеясь остаться незаметной для незнакомца, сжала челюсти и медленно досчитала до десяти, отпуская ведомого на почтительное расстояние, позволяющее стать незаметной, затеряться в толпе и в то же время оставляющее возможность не упустить мишень.

Первый найденный оказался невысоким парнем, лет двадцати пяти. Рыхлый, какой-то обрюзгший, с прилично выпирающим брюшком и небольшой, начинающей разрастаться плешью на затылке. В полупрозрачном пакете в его правой руке был виден нехитрый продуктовый запас опустившегося холостяка: чипсы, сухарики, пара бич-пакетов и пиво, много пива, литра три-четыре.

Осторожное, с соблюдением дистанции преследование длилось не более четверти часа. Вскоре парень приблизился к подъезду старой кирпичной пятиэтажки и, споро покопавшись в кармане, приложил ключ-магнитик к индикатору домофона.

«Пора!».

Ио рванула со всех ног, чудом успев проскочить в уже захлопывающуюся тяжелую дверь.

Так, лифта нет. Неторопливые шаркающие шаги слышались уже где-то на втором этаже.

Опасливо, бесшумно, как кошка, прильнув к перилам, стараясь оставаться в слепой зоне, она стала подниматься следом. Шарканье прекратилось. Послышался звякающий звук открываемого замка. Преследовательница осторожно, вытянув шею, заглянула сквозь пролет. Вот оно, его логово. Третий этаж, квартира 68. Дверь захлопнулась, скрыв мужчину из виду.

«И что дальше?».

Адрес ясен, цель найдена. Но вот как проникнуть внутрь? Начинающая киллерша была в растерянности. Что делать теперь? Может просто позвонить в дверь, прикинувшись каким-нибудь курьером или распространителем БАДов? Чушь! Он же не идиот.

Странница в два прыжка поднялась на лестничную площадку, нервно прошлась из угла в угол. Ситуация тупиковая. Уже почти отчаявшись, она получила нежданный подарок судьбы. За замкнутым входным створом послышалось грузное топанье («ну и слон!»), старенький врезной замок звонко щелкнул и лакированная дверь с табличкой «68» стала медленно, со скрипом открываться. Чуть не поскользнувшись от неожиданности, она метнулась на лестницу выше и, нагнувшись, сделала вид, что завязывает шнурок.

Из дверного проема, пыхтя и отдуваясь, вышел вразвалку хозяин квартиры, волоча за собой два черных пластиковых переполненных мусорных мешка. Одет он был уже по-домашнему: в серую футболку с претенциозной надписью «BOSS», всю замаранную какими-то жирными пятнами, измочаленные шорты ниже колен, цвета хаки и стоптанные оранжевые резиновые вьетнамки.

Пока парень возился у мусоропровода, девушка молнией метнулась в раскрытый зев квартиры и спряталась за шторами в гостиной. Однокомнатное жилище незнакомца было, мягко говоря, тесновато. Бросался в глаза совершеннейший беспорядок внутри. Незаправленная постель со скомканным одеялом и нестиранными простынями, замусоленными до цвета асфальта, куча мелкого мусора на веками не чищенном стареньком половом ковре, драные засаленные обои, местами исчерканные шариковой ручкой (поди «важная» информация), разбросанные повсюду грязные носки и более интимные предметы белья, компьютерный стол с засохшими потеками от пролитого кофе на тусклой, местами исцарапанной поверхности, до невозможности заляпанный монитор, забитая высохшими крошками клавиатура. Жутко было даже представить, что же творилось на кухне этого обиталища? Но, наибольшее отвращение вызывал омерзительный коктейль из самых невозможных запахов, смеси затхлого, кислого и подтухающего, который просто мешал дышать.

«Ну, ты и свинья, братец».

Легкий на помине «братец» громко хлопнул входной дверью и тут же рванул к включенному компьютеру.

Вскрыв огромную пачку чипсов, он извлек солидную горсть содержимого и отправил себе в пасть. Парочка картофельных лепестков при этом оказалась на полу, добавляя еще толику антигармонии в общую композицию царящей здесь энтропии. Притулившийся на самом краю стола картонный стакан, на треть наполненный полувыдохшейся колой, рисковал в любую секунду слететь на пол, находясь в опасной близости от суетливо шастающих над клавиатурой толстых, грязных, похожих на сардельки пальцев хозяина.

«Что он там пишет?» — преследовательница напрягла зрение, но не смогла разобрать. Далековато. Помешкав пару секунд, она решительно вышла из своего укрытия и сделала бесшумный шаг в сторону парня, встав у того за спиной. Молодая женщина совершенно не боялась быть обнаруженной, так как прекрасно знала подобный контингент «сетевых маньяков». Этот человек был полностью поглощен перепиской. Такой не повернет головы, даже если за спиной разразится гроза.

Бессознательно встав на цыпочки, она бросила взгляд на монитор. Толстяк вел переписку онлайн на сайте, созданном, судя по всему, им самим. В сети наш герой имел ник: sperm whale, его собеседницей была некая Алена-2004.

Пальцы порхали по клавиатуре все быстрее. Диалог развивался почти без пауз.

Алена-2004:

Привет.

Sperm whale:

Привет. Что чувствуешь?

Алена-2004:

Мне страшно.

Sperm whale:

Все боятся. Страх — наш бог.

Алена-2004:

Время кончается?

Sperm whale:

Да.

Алена-2004:

Что мне делать? Подскажи.

Sperm whale:

Мы уже говорили об этом. Ты же не маленькая.

Алена-2004:

Мне же всего 12 лет.

Sperm whale:

Твой возраст — не цифра в бумажке, а ты сама. Помни, сейчас мы делаем то, что в детстве обещали никогда не делать.

Алена-2004:

Да, понимаю.

Sperm whale:

Признавайся, что не так? Ты знаешь, от меня не может быть секретов.

Алена-2004:

Все в порядке. Просто мысли лезут всякие.

Sperm whale:

Например…

Алена-2004:

Знать бы, зачем я в этом мире?

Sperm whale:

Ты заурядность, био-отход… Номер 31. Никому не нужна. Тебя никто не любит. Ты — обуза для всех. Уродина. Судьба кита — единственный выход для таких, как ты.

Алена-2004:

Грустно.

Sperm whale:

Сегодня царапки делала?

Алена-2004:

Да.

Sperm whale:

Где?

Алена-2004:

На правом плече. Ниже нельзя. Мама увидит.

Sperm whale:

Закрой уши, никого не слушай. Режь себя. Любишь все запретное? Порезы и кровушку? Жми на нож.

Алена-2004:

Что сейчас?

Sperm whale:

Высылаю картинку. Это не просто принт. Это раржпег. У вас мало времени. Луна полная. Остались часы. Небеса спустятся на землю. А-н-т-а-н-у-м…

Алена-2004:

Котенка жалко.

Sperm whale:

Ты убила его именно так, как я сказал?

Алена-2004:

Да.

Sperm whale:

Убитое животное — лишь начало на пути к самоубийству. Нам нужно было его тело в качестве вместилища для одного из нас. Сегодня, когда взойдет луна, подобное охватит все. Нет. Твой суицид лишь спровоцирует пополнение наших рядов…

Алена-2004:

Да, я верю. Наверное, многие наши уже там.

Sperm whale:

Никто не умрет собственной смертью. Они теперь киты. Шаг дыши два шага не дыши …Корми своим дыханием мертвых.

Алена-2004:

Ты вчера говорил, что время кончается.

Sperm whale:

Да, сегодня твой последний день.

Алена-2004:

Понимаю.

Sperm whale:

Слушай сюда, школота! Ты пошла на это. Назад пути нет. Киты всплывают. Это самые умные животные, они знают, что делают. Они бросаются на берег. Это лучший выход. Всегда.

Алена-2004:

Моя подруга тоже хотела умереть. Анорексичка. После похудания, наглоталась таблеток, но ее откачали.

Sperm whale:

Почему все суицидники такие тупые? С высотки сигани. Мы же с тобой все обговорили.

Алена-2004:

Да. Я помню.

Sperm whale:

Задний ход хочешь дать? И не мечтай. Поздно. Я знаю, где ты живешь.

Алена-2004:

Нет! Я прыгну. Только родителей не трогай.

Sperm whale:

А уж это зависит от тебя.

Алена-2004:

Я все сделаю, как ты сказал.

Sperm whale:

Надо готовиться, у тебя осталось всего 120 минут. Адрес помнишь?

Алена-2004:

Да.

Sperm whale:

Имей в виду: этаж — не ниже четырнадцатого.

Алена-2004:

Да.

Sperm whale:

Перед тем, как прыгнуть, ты должна снять куртку. Не забудь.

Алена-2004:

Я помню.

Sperm whale:

Родителям, родственникам — ни слова. Улыбайся, чтобы не заподозрили.

Алена-2004:

Хорошо.

Sperm whale:

Пора кончать базар. Тебе еще собраться и доехать. Времени в обрез.

Алена-2004:

Конечно. Прощай.

Sperm whale:

Комп пока не выключай. Поглядывай иногда на монитор. Вдруг понадобишься. Но перед выходом обязательно сотри переписку и запаркуй аппарат.

Алена-2004:

Хорошо.

«Ах ты, сука!» — Ио трясло от ярости, ладони сжались в кулаки. — «Ублюдок! Она же ребенок совсем! Манипулятор хренов, повелитель умов. У тебя что, встает от этого?».

Теперь она понимала, что имели в виду ее наниматели, когда говорили, что «таких» индивидуумов просто не должно быть в этом мире.

Существо, по кличке «кашалот» открыло банку пива и жадно приложилось к всхлипнувшему отверстию. Желтая пенная влага потекла по жирному двойному подбородку, оставляя неряшливые пятна на безнадежно испорченной футболке. Парень коротко рыгнул.

Ио на цыпочках сделала два бесшумных шага назад и проскользнула на кухню. Ее заметно мутило от увиденного. Заваленная полупротухшая мойка еще добавила впечатления.

Она вдруг поняла, что сможет. Не раздумывая, странница сняла со стены висевший там тяжелый тесак и, без толики сомнения, сделала осторожный шаг к своему врагу.

Парень в это время трепался с кем-то по телефону:

— Майк, пора. Тридцать первая на подходе. Пиши адрес: Танкостроительная 37. Через 109 минут. Не опаздывай. Камеру не забудь, мне нужны качественные фото…

Это было последней каплей.

Теряющая самообладание карательница не могла больше слушать. В голове помутилось от холодной ярости. Широко, по-мужски размахнувшись, она с душераздирающим хрустом всадила ржавый тесак прямо в центр плешивого затылка виртуального серийного убийцы. Инструмент вошел в живую кость на удивление легко, погрузившись почти до половины ширины клинка.

— Ы-ххх… — жирдяй конвульсивно дернулся и свалился грузным кулем, вверх пузом, на грязный линолеум.

В области промежности мятых шорт быстро расплывалось пятно мочи, разбавляемое потоком пива, вырывающимся с бульканьем из опрокинутой бутылки. Смотревшие в потолок серые с фисташковой каемкой глаза мертвяка быстро стекленели.

«Я убийца!».

Но раскаяния не было. Она была убеждена, что поступила верно. Туда ему и дорога.

В груди было ощущение незавершенности. Что-то еще не сделано. Сознание вдруг прострелило:

«Девочка!».

Ио метнулась к компьютеру. Брезгливо отряхнув стол от многочисленных крошек, прильнула к клавиатуре. Писала от имени Sperm whale.

Sperm whale:

Алена.

Тишина.

Sperm whale:

Алена, отзовись! Срочно!

Она уже почти отчаялась. Прошло, наверное, больше двух минут, казавшихся ей вечностью, когда экране лучиком надежды вспыхнула ответная надпись:

Алена-2004:

Я здесь. Почти готова. Ты впервые назвал меня по имени. Что случилось?

Sperm whale:

Хорошо, что ты еще не вышла.

Алена-2004:

Объясни. Ничего не понимаю. Я, наверное, и вправду тупая.

Sperm whale:

Нет, ты не тупая. Ты прекрасная, умная, талантливая девочка. У тебя впереди вся жизнь.

Алена-2004:

Какая жизнь? Я же сейчас прыгаю.

Sperm whale:

Нет, ты не прыгаешь.

Алена-2004:

Не-ет?!

Sperm whale:

Нет. Я запрещаю.

Алена-2004:

Что случилось?

Sperm whale:

Все в порядке. Это была проверка.

Алена-2004:

Проверка на что?

Sperm whale:

На волю к жизни. Ты ее почти провалила, почти смирилась. Так нельзя. Запомни, надо бороться, надо жить, никогда не сдавайся, не слушай тех, кто пытается управлять тобой. Ты — личность. Живи для себя и своих близких. Жизнь — это не страдание, а радость.

Долгая пауза.

Алена-2004:

Я не буду прыгать! Я не хочу.

Sperm whale:

Молодец! Впитывай жизнь!

Алена-2004:

Мы больше не увидимся?

Sperm whale:

Нет. Никогда. Прощай.

Алена-2004:

Прощай.

Ну вот, дело сделано.

Даже не удостоив казненного взглядом, словно Немезида, опьяненная свершившимся возмездием, она рванула из квартиры.

Вечерело. Небо заволокло свинцовым облачным покрывалом. Над головой — ни одной птицы. Воздух заметно повлажнел. В атмосфере парили микроскопические капельки влаги, которая вот-вот должна была превратиться в промозглую изморозь. Пахло озоном.

Запахнувшись поплотнее, она зашагала вперед (направление не важно, маячок подскажет). В груди все еще клокотала неутихающая ярость:

«Ну и тварь. Детей! Да как таких земля носит?».

Минут через двадцать сигнал сработал.

«Не может быть!» — брови удивленно поползли вверх. Ее очередной целью была девочка, лет десяти-двенадцати. Ребенок уныло раскачивался на висячих качелях опустевшей детской площадки, метрах в семидесяти от наблюдательницы.

В голове была полная каша. Киллерша бессильно опустилась на скамеечку и тупо уставилась на объект №2. Чем это создание могло кому-то помешать. Это же не закомплексованный психопат, мстящий всему миру. Она посмотрела на свои ладони. Разве поднимется рука на такое. Дети безгрешны.

На площадке, тем временем, появился еще один персонаж — мальчик лет семи-восьми. Ребятишки быстро нашли общий язык, скооперировались и оживленно о чем-то болтали. Девочка-тинейджер что-то увлеченно рассказывала малышу, делая движения рукой в направлении заброшенной местности за унылой недостроенной девятиэтажкой. Парнишка кивнул, и парочка двинулась к пустырю.

«Что они задумали?» — она тихим шагом, стараясь быть незаметной, пошла следом.

Дети ловко пролезли в дыру наспех сколоченного дощатого ограждения заброшенной стройплощадки, миновали огромную груду песка, попутно, с хохотом, скатившись с нее кубарем, перепачкавшись от ботинок до волос, и влезли на огромные, лежащие на боку деревянные строительные козлы.

«Эта же штука вся в заусенцах!».

Спрыгнув вниз, парочка стала карабкаться на штабеля так и не использованных при строительстве, частично поломанных бетонных плит. Мальчишка при этом чуть не сорвался вниз.

«Ах бесята! Куда ж вы лезете?» — девушка всерьез встревожилась. — «Там же арматурины торчат. Так и покалечиться недолго».

Она чуть не рванула на помощь, но ситуация уже поменялась. Ребятишки спустились на относительно ровный участок, усеянный битым стеклом, и подошли к краю торчащего из-под земли круглого каменного отверстия. Трудно было сказать, что это: заброшенный колодец или выход недостроенной канализации. Но ясно было одно: уж сейчас-то малышам угрожает серьезная опасность.

Не на шутку встревоженная, она, молча, чтобы не спугнуть, быстрым шагом пошла в их направлении, спотыкаясь о разбросанные кругом кирпичи и другие стройматериалы.

Дети склонились над гулким отверстием, что-то оживленно обсуждая. Девочка приобняла пацана за плечо.

Еще одно, неуловимое движение…

И тут вдруг женщина осознала: еще секунда, и малолетняя преступница столкнет мальчишку в бездну.

— Сто-о-ой!!! — она орала, переходя на бег, понимая, что от силы внушения ее голоса зависит жизнь человека.

Подействовало.

Девчонка воровато отпрянула в сторону, будто ее застали за поеданием праздничного торта. Малыш испуганно насупился, губы скривились, на огромных глазенках навернулись две крупные капли.

— Тебя… — подбежав, она никак не могла отдышаться, — тебя как зовут, мальчик?

— Сергей.

— Не бойся, Сережка, — Ио по-матерински привлекла его к себе, погладив ладошкой по щечке. — Разве родители не говорили тебе, что нельзя забредать в такие места без старших?

— М-м.

— Твой дом далеко?

— Нет, вот он, — мальчишка заметно взбодрился и показал на ближайшую жилую высотку.

— Помнишь свой адрес?

— Да. Кубанская 8, четвертый подъезд, квартира 93, — выпалил пацан, хорошо заученную фразу.

«А родители-то молодцы. Научили».

— Один домой дойдешь? Сможешь?

— Да, конечно. А как же Лара?

— А мы с ней немного посекретничаем по-девичьи. Не волнуйся. Ты только осторожнее. Никуда не залазь и не сворачивай, сразу к маме. Понял? Я все вижу, — она сделала грозное лицо.

— Ага!

— Ну, дуй!

Малыш деловито поковылял домой.

Преследовательница взглянула на свою цель. Та стояла, как на подиуме: руки за спиной, подбородок поднят, бледное лицо казалось узким из-за щек, наполовину скрытых растрепанными прямыми светло-русыми волосами, в серых с ореховой окаемкой глазах выражение ангельской невинности.

— Так значит, тебя Ларисой кличут?

— Я не люблю, когда меня так называют, — юная преступница насупилась, — зовите меня — Лара.

— А мне совершенно по барабану, как тебе нравится. Не строй тут из себя паиньку. Признавайся, что ты пыталась сделать?

— Ничего особенного. Мало ли что вы видели? Может быть вы пьяная, или под наркотиками.

— Изворачиваешься, мерзавка. Кончай заниматься демагогией. Я только что своими глазами видела, как ты пыталась убить ребенка. Только не вздумай отрицать, я не слепая.

— Ведь не убила же.

— А если бы я не успела?

— Ну и не стало бы тогда щенка, — глаза малолетней стервы были холодны, как лед.

У девушки отвисла челюсть. Неприкрытый цинизм собеседницы и ее равнодушие к чужой жизни, шокировали:

— Ты, наверное, не понимаешь, что такое смерть? Может этот мальчик тебе не нравился? Ты ему хотела отомстить за что-то?

— Нет, я его сегодня впервые увидела. И все я прекрасно понимаю. Повидала уже смертей этих.

— Ну ты и… Да ты хоть знаешь, что тебе за это…

— Нет, это ты чего-то не понимаешь, — нагло перейдя на «Ты», пацанка презрительно, совсем по-взрослому, скривила губы. — Ну и что ты сделаешь? Прочитаешь нотацию? Выпорешь? Отведешь в полицию? Ха! Была я там уже много раз. Меня отпустят через пять минут. А знаешь почему? Мне одиннадцать полных лет. По закону, я не достигла возраста уголовной ответственности. Даже за самые тяжкие преступления. Так что не беспокойся, лапочка, могу убивать сколько хочу.

— Ты хочешь сказать…

— Да, я это уже делала.

— Т-ты убивала?

— Ой, какие мы чувствительные! — парадоксальным образом, инициатива в разговоре переходила к младшей. — Этот был бы третьим, если бы ты не вмешалась, лапочка.

Ио остолбенела. В облике невинного отрока перед ней стояло чудовище. Не просто стояло — издевалось, глумилось. В циничном беззастенчивом злом взгляде не было ничего, кроме осознания абсолютной безнаказанности и вседозволенности.

«Господи! Как такое может существовать? Я понимаю — взрослые, но чтобы ребенок… Да это выползень из преисподней. В этой твари зло сидит изначально, с рождением. Она наслаждается чужим страданием и своей неприкасаемостью».

— Не называй меня «лапочкой».

— А то что, к ментам отведешь? — мерзавка расслабленно откинулась на край колодца Ее короткая клетчатая юбчонка задралась от налетевшего порыва ветра, обнажив тощие, бесстыдно раздвинутые бедра.

С омерзением путница отвела взгляд от несовершеннолетней убийцы, рассеянно шаря глазами, пока ее внимание не привлекло каменное жерло напротив. Это был ряд вкопанных в землю бетонных колец. Метров двенадцати в глубину. На дне — ни капли воды, только россыпь камней и каких-то железяк.

— Нет. Какая к бесам полиция? Это тебя точно не исправит.

Ио приблизилась, глядя на существо, по имени Лариса, как на мелкое, но чрезвычайно опасное насекомое, которое необходимо уничтожить.

Еще шаг.

Девчонка хмыкнула, но, посмотрев в глаза собеседницы, вдруг увидела там свой приговор. Вызывающая усмешка тут же сползла с лица ребенка-убийцы. В ее взгляде, самоуверенно-наглом мгновение назад, появился бессильный ужас. Она все поняла:

— Я…

— Время беседы прошло. Настало время возмездия, — слова вырывались из горла сухими плевками, будто их произносил кто-то другой. Не медля более ни секунды, охотница легонько толкнула ребенка в грудь.

Тело девчонки, будто тряпичная кукла, перемахнуло через край колодца, и, устремилось, было, вниз, но маленькое существо, по обезьяньи извернувшись, отчаянным рывком вцепилось в рукав своего палача:

— Не надо-о-о! Я жить хо…

— Ах, ты… Тебе, видно, сам дьявол помогает.

— Я больше не буду!!!

— Ну, уж нет. Таких, как ты не изменишь, — рефлекторно подавшись назад, женщина с каким то животным омерзением стряхнула с руки повисшую обузу. Рукав треснул по шву. — Лети в Ад.

— А-а-а-а!!! — и влажный хруст на дне.

На улице вовсю сеял мелкий нудный холодный дождик. Ветра не было. Вечерело. На низком, затянутом тучами небе, сквозь туманную кобальтовую пелену пробивалось размытое пятно круглой луны, окруженной синеватым гало. Сизые, однотипные силуэты городских кварталов щерились нерегулярно освещенными проемами окон. Город как будто вымер. Вокруг — ни души.

«Что за район? А живут ли здесь люди вообще?».

Путешественница по чужому миру зябко поежилась. Кожаная куртка, плотные джинсы и дорогие кроссовки спасали от непогоды. Только волосы оставались незащищенными.

Невдалеке, украшенные радужной неоновой иллюминацией, призывно сверкали витрины гипермаркета. В желудке заурчало.

«Вот туда мне и надо», — нащупав в кармане бумажник, даже не подумав, принимают ли здесь русские рубли, легко перепрыгивая многочисленные лужи, она зашагала к оазису изобилия.

Местечко было жутковатое. Всю округу озарял ненадежным мерцающим светом только один уличный фонарь. Дождь, казалось, усилился. Захотелось покинуть уличную хмарь. Поскорее домой, в теплую постельку, к бормочущему телевизору.

«Что за дрянь?».

Обонятельные луковицы вдруг залило гнусное зловоние, даже на глаза навернулись слезы. Она проходила мимо ряда переполненных мусорных баков, один из которых лежал на боку, рассыпав содержимое по тротуару. Нога поскользнулась на какой-то гнили, но равновесие удержать удалось, хоть и с трудом.

Неожиданно рядом раздался отчетливый шорох. По спине обильной волной хлынули мурашки, вперемешку с холодным потом, сердце в груди бухнуло и ушло куда-то ниже колен.

Огромный лохматый кот неопределенной расцветки в иррациональной тишине выскочил из бака, держа в зубах что-то отвратительно склизкое, и скрылся в сумерках.

«Господи!» — остановившись, она схватилась за грудь. — «Ну какой я ангел возмездия? Меня обычный-то мурлыка в ужас повергает».

Нервно хихикнув, Ио хотела, было, сделать шаг, но вдруг почувствовала, что сзади кто-то стоит. Маяк в мозгу, установленный неведомыми кураторами, мгновенно просигналил: «Это он, один из четырех». Обернуться назад просто не было мужества. Страх тоже вроде бы кончился. Все эмоции высосал поганый кошара.

Еще секунда, и к горячей, влажной от изморози шее прикоснулось холодное острое лезвие.

— Дернешься, прирежу на месте, — голос был мужской, сиплый, с придыханием, как у возбужденного онаниста.

— Чт… — язык отказывал. Поперхнувшись, она едва не закашлялась. — Что вам надо?

— Не оборачивайся. Иди со мной, тут рядом.

— Я буду кричать.

— Ну конечно, — мужчина хихикнул, по хозяйски обхватывая ее свободной рукой за талию, прижимая к себе. — Куда тебе? Ты сейчас и цыпленка-то не перепищишь. Давай вперед.

Путь и в самом деле оказался недолгим. Третий дом слева, ближайший подъезд, тесный лифт, 8 этаж. Когда распахнулась добротно сделанная железная дверь квартиры маньяка, пропуская жертву внутрь, девушке показалось, что ее проглатывает какое-то исполинское чудовище.

— Не разувайся, ничего не снимай. Это моя прерогатива, — усмехнувшись, человек отстранился, убрав ланцет. — Проходи.

Обернувшись, она, наконец, увидела своего врага. Это был высокий худощавый, можно даже сказать — тщедушный тип лет тридцати пяти. Коротко стриженные редкие белобрысые волосы от дождя казались русыми. Слегка впалая грудь подчеркивала выраженную сутулость, правое плечо заметно ниже левого. Только прямой греческий нос и рельефный подбородок не вызывали отталкивающего впечатления.

Серые, с фисташковой каемкой глаза похитителя смотрели как-то холодно, отстраненно. Она вдруг поняла, что таким взглядом смотрят на собственную вещь, нет — на уже мертвого человека.

«Он уже все решил!» — где-то под сердцем заворочался колючий ком. Собравшись с духом, охотница, ставшая вдруг жертвой, пискнула:

— Что вам надо от меня? Кто вы такой?

— А ты еще не поняла? — во взгляде бандита удивление конкурировало с торжеством. — Ты что, телевизор не смотришь? Там каждый день вещают про маньяка-клинера. Столько жути нагнали. — он самодовольно хмыкнул и легонько подтолкнул ее в гостиную.

— Я не местная, издалека.

— Ну, это не проблема. Я уж постараюсь тебя проинформировать по этому вопросу по полной программе, — убийца холодно ухмыльнулся, — ты уж поверь.

— Я…

— Хватит. Садись, — он грубо швырнул похищенную в глубокое кресло и ловко пристегнул ее правую кисть наручником к подлокотнику, положив ключик в кармашек пижонской клетчатой жилетки.

«Вот и все», — паника захлестывала Ио. — «Ну как я могла бы убить его? Долбаный куратор! Это он меня сейчас прикончит».

Нескладный, угловатый, чем-то напоминающий арлекина субъект молча стоял напротив, как будто чего-то ожидая. Бросив быстрый взгляд на него, она так и не поняла, наслаждается ли он ужасом жертвы, или борется с собой.

«Нельзя молчать! Надо говорить. Хоть что-то. Отвлечь его».

— Вы надругаетесь надо мной? — девушка обомлела от своих слов. Более провокационного и побуждающего вопроса нельзя было и придумать. — «Что я несу?! Дура!».

— Хм, пожалуй ты и вправду издалека, — на этот раз парень с трудом сдерживал смех. — Я не насилую избранных. Я их очищаю. Потому меня и зовут клинером.

— Избранных?

— Да, ты — избранная.

— Вы так называете своих жертв?

Лицо маньяка скривилось:

— «Жертва» — неправильный термин. Ты и подобные тебе подлежат очистке. В вас много мерзости: похоть, алчность, гордыня, зависть. Всего не перечислишь.

— И как проходит очищение?

— Избавление от грязи, катарсис, приходит через боль, — глаза собеседника возбужденно заблестели. — Только настоящее страдание может освободить от скверны.

— Вы, похоже, религиозны?

Хозяин квартиры впервые громко расхохотался:

— Я абсолютный атеист. Будь бог на свете, разве он допустил бы все это? — он развел руками. — Я есть бог, только я делаю этот мир чище.

Успокоившись, взглянув на нее с каким-то свежим любопытством, как на новую редкую диковинку, он произнес:

— Ну, а сейчас подожди немножко. Будет весело.

Оставшись одна, пленница стала затравленно оглядываться. Роскошная комната была заставлена мебелью, но нигде не было видно ничего, чем можно было бы защититься. Да и учитывая стесненное положение, дотянуться она могла лишь до журнального столика, стоявшего справа. Правда, на нем не было даже увесистой пепельницы (похоже, садист следил за своим здоровьем). На бликующей стеклянной поверхности лежал лишь раскрытый блокнот с какими-то записями и дешевая прозрачная авторучка трубочкой фирмы «Bic».

Извернувшись (левой рукой за правый подлокотник) она схватила ручку и спрятала в карман.

— А вот и мы, — герой теле-новостей вкатил в комнату хирургическую тележку, на которой сверкала нержавеющей сталью целая коллекция разнообразных остро отточенных инструментов, созданных только для одной цели — расчленения человеческих тканей.

«Господи!!!» — Ио зашлась в панике. Впервые она по-настоящему почувствовала реальность смерти. — «Только не показывать страха, эта сволочь именно этого ждет. Так я смогу отсрочить экзекуцию».

«Все это не по-настоящему. Это мне сниться», — она закрыла глаза, плотно сжала челюсти, едва не скрипнув зубами, и постаралась поймать за хвост ускользающее самообладание. Похоже, это почти удалось.

Парень, казалось, был разочарован реакцией пленницы:

— Ты онемела? Сказать ничего не хочешь?

— Хочу спросить, — она прямо посмотрела чистильщику в глаза. — Как вы пришли к этому?

Хозяин, казалось, замешкался. В его взгляде явно прослеживалась внутренняя борьба. Выдохнув, он плюхнулся в соседнее кресло:

— А почему бы и не поговорить перед сладеньким? Не знаю, как ты, а я точно никуда не спешу. Что конкретно тебя интересует?

— Расскажите, как вы стали таким?

— Ты, правда, хочешь услышать?

— Да.

— Все просто до банальности, — его вдруг, как прорвало. Было видно, что этот одинокий волк ни разу ни с кем не делился подобным. Мне не очень повезло с детством. Мамаша проститутка-алкоголичка. Я никогда ни получал от нее ничего хорошего. Зато с малых лет помню, как она трахалась в нашей спальне с мужчинами. Иногда сразу с несколькими, и всегда — с разными. Грязная сука! Вот тогда у меня и зародилось отвращение к сексу. Спасибо, мамочка! — он судорожно сглотнул.

Затаив дыхание, плененная странница смотрела на него, как на исповедующегося.

— Ну что ты глазами хлопаешь? — похититель скрипнул зубами и продолжал. — А папочка? Точнее — отчим. Когда моя родительница связала свою жизнь с этой гнидой, мне было двенадцать. Этот козел ежедневно приходил домой вдребезги пьяным и каждый вечер избивал меня до синевы. Пару раз я даже попадал в больничку. Конечно, приходили менты, но «любящие» родители все объясняли просто: упал с лестницы, навернулся с велосипеда. Все так и продолжалось. Я долго терпел, но когда силы кончились совершенно, чет в четырнадцать, убежал. Слонялся по улицам пару дней, без еды и крова. Стало совсем тяжко, но под вечер второго дня мне сказочно повезло, в кавычках. Юного голодающего бродягу приютил одинокий хозяин особнячка. Обогрел, отмыл, накормил. А ночью, когда я уже был в постели, этот хряк привязал меня к постели, зафиксировав так, что я не мог двинуть ни рукой, ни ногой, и приступил к чудовищным бескровным пыткам. Он это делал долго неспешно, смакуя каждое действие. На момент, когда он закончил я был в полубессознательном состоянии. Вот тут, этот упырь сделал роковую ошибку: решив, что я совершенно запуган, сломлен, он «милостиво» развязал меня и отправился к себе. А когда мой «благодетель» заснул, утомленный и довольный, я пошел на кухню, взял разделочный нож и перерезал ему горло, от уха до уха. Вот так все и началось. Ты удовлетворена?

Наступила тишина. Слышно было только, как тикают дорогие маятниковые напольные часы в углу.

— У тебя много было же… — узница осеклась, — очищенных? — она поняла, что впервые назвала своего мучителя на «Ты».

Человек-клинер поднялся с кресла подошел к хирургическому столику, любовно окинул взглядом находящийся там арсенал, выбрал стилет с лезвием сигмовидной формы, оценил чистоту режущей грани и бочком уселся на левый подлокотник кресла пленницы.

— Не считал, но, думаю, на второй десяток пошло.

— А ты пробовал жить как… ну, по-обычному? — Ио с удивлением обнаружила, что ее разрывают амбивалентные чувства: сердце колотилось с частотой пулемета, подстегиваемое переполненной адреналином кровью, и в то же время в ее душу вкрадывалась жалость к этому человеку, психика которого просто не выдержала чудовищного детства. Что это? Стокгольмский синдром?

— А ты пробовала не ходить в туалет? Ты понимаешь, что это идет изнутри, это переполняет тебя, с этим невозможно бороться и это должно, наконец, прорваться, как нарыв. После каждого очищения становится легче, но ненадолго. Вскоре все начинается сначала.

— Может быть, тебе стоит обратиться к врачу?

— Вот еще! Меня все устраивает, — он легким, грациозным движением сделал тонкий, совершенно безболезненный надрез на левой щеке несчастной. Горячая липкая кровь тонкой струйкой потекла по нижней челюсти, роняя тяжелые капли на воротник. — Пойми, детка, человек, находящийся перед тобой имеет великую цель. Он делает этот мир чище, ближе к совершенству, которое, увы, недостижимо. Я уникален. Разве стоит это исправлять? Если ты найдешь золотой гвоздь, ты же не будешь перекрашивать его, чтобы придать вид железного?

С трудом сдерживая подступающую откуда-то изнутри крупную дрожь, она свободной рукой легонько прикоснулась к локтю мучителя, и, подняв глаза, поймала его блуждающий влажный взгляд:

— Ты страшно одинок. Если б согласился, я могла бы стать твоим другом. Тебе нужна помощь.

Его лицо исказилось в гримасе внутреннего страдания. Сдавленно зарычав, он вскочил, отшатнувшись от девушки, как от прокаженной, выронил звонко звякнувший инструмент и вдруг подался вперед, опершись руками на подлокотники ее кресла и приблизив свою физиономию вплотную к лицу пленницы (почувствовался даже запах чего-то кофейно-мятного изо рта агрессора).

— Ты думаешь, что особенная?! — голос, вырывавшийся из его глотки, стал вдруг визгливым, каким-то детским. — Думаешь, ты первая пыталась обработать меня, вкрасться в доверие? Все вы грязные, изворотливые, способные на любую низость, ради выживания.

Квази-чистильщик задохнулся от эмоций, и продолжил, по-прежнему нависая над ней:

— Считаешь, что манипулируешь мной, хитрая стерва? Нет, это я играю с тобой, как кот с мышью. Поверила моей байке про несчастное детство? Так вот знай, не было ничего, ни развратной матери, ни жестокого отчима, ни соседа-педофила. Это легенда для легковерной малышки. Я жил в благополучной, во всех смыслах, семье, ни разу не столкнувшись с жестокостью, или насилием.

Сделав небольшую паузу, он набрал в легкие воздуха и продолжил:

— Вы — серенькие, обыкновенные людишки. Ваш мозг не может принять и осознать того, что делаю я. Поэтому вы ищете всяческих оправданий подобным мне: неблагополучное детство, скотское обращение и тому подобное. Дескать, только фатальное сочетание ужасных условий могло породить чудовище в плоти человека. Ваше робкое, стиснутое рамками социума сознание не может принять того, что иногда появляются люди, избранные, которые жаждут чистых жестоких поступков просто так, без видимых причин, что они таковы по природе своей, такими родились. И не надо тут псевдонаучной гуманистической психологической белиберды. Я хочу очищать этот мир и я буду это делать.

Он орал все истеричнее, склоняясь все ниже.

Мелкие капельки слюны социопата летели в лицо несчастной вместе с его надрывными криками.

«Сейчас, или никогда!» — она выдернула из левого кармана руку, сжимающую хрупкую авторучку и резко, без размаха, воткнула ее острием в самое горло маньяка, чуть ниже адамова яблока. Крики тут же прервались, перейдя в тихое сдавленное сипение, мужчина резко отшатнулся, схватившись руками за шею и шлепнулся на филейную часть, с грохотом опрокинув столик с инструментами для вивисекции. Еще пара натужных свистящих вздохов и хищник, вдруг превратившийся в жертву, повалился набок. Его физиономия стала лиловой.

Судя по всему, пишущий инструмент пробил дыхательное горло. С торчащего наружу обломанного трубчатого конца выползали раздувавшиеся пузыри розовой пены.

«Надо что-то делать. Если он поднимется, то точно убьет меня».

Пленница вспомнила про ключик от наручников. Не обращая внимания на задыхающегося, синелицего, скребущего руками упыря, она потянулась к кармашку его жилетки. Тщетно. Раненый сделал попытку встать.

— Не-е-ет! — она дернулась, что было сил и, с грохотом повалив кресло, упала рядом с мучителем. Ловко достав ключ, девушка одним точным движением сняла наручники (и откуда взялась сноровка, руки совершенно не дрожали).

Все происходило как в тумане. Сомнений не было. Жить должен только один из них. Она, будто во сне, поднялась на ноги, совершенно спокойно выбрала самый большой из раскиданных по полу режущих инструментов и без малейших колебаний, с хакаюшим звуком, вонзила его по самую рукоятку в грудь распростертого психопата. Кровь, тонкой алой струей брызнула ей на брючину.

Еще секунда, и негостеприимный хозяин, в последний раз дрыгнув ногой, затих навеки.

Окинув взглядом разгромленную комнату, Ио прислушалась к себе: все идет верно, ни малейшего раскаяния, или намека на рефлексию. Только ледяное спокойствие и твердая убежденность в правильности произошедшего. Куратор прав: таким не место в этом мире.

«Хватит. К лешему охоту на людей. Мне надо отдохнуть».

Ресторанчик полюбился ей с первого взгляда. Вроде бы ничего особенного, выдающегося, ничем не примечательное двухэтажное здание в стиле британского палладианства с небольшим портиком, опирающимся на шесть миниатюрных колонн. Но было в зашторенных окнах заведения, полуоткрытой массивной двери, фонаре над входом, источающем мягкий желтоватый свет, что-то теплое, уютное, домашнее. Так и хотелось нырнуть внутрь, зайти надолго, может быть, скоротать целую ночь. Верилось, что там тебя ждут с миской горячего супа и радушной улыбкой.

Женщина чувствовала, что последняя цель где-то рядом. Но бросаться на поиски не хотелось свершено. Слишком много моральных и физических сил было потрачено в последнее время. Азарт погони первых часов вынужденного вояжа сменился отупляющей апатией, желанием укрыться понадежнее и не высовываться.

Решение напрашивалось. Промозглый монотонный непрекращающийся мелкий дождик не оставлял альтернативы.

Зябко поежившись, она робко шагнула внутрь.

Интерьер кабачка не обманул ожиданий. Казалось, путница попала в западноевропейское бистро начала XX века. Уютно, не броско, со вкусом. Спокойное приглушенное освещение, темно-коричневый, бликующий пол старого паркета, стены тускло-бежевого цвета, с еле просматривающимся тонким раппортом, маленькие, на две персоны, столики в зале и роскошный, во всю стену бар.

Народу внутри было немного. Парочка влюбленных, выбравших дальний, самый слабо освещенный закуток, да одинокий бородатый мужчина лет шестидесяти напротив тлеющего камина, по-сибаритски смакующий рюмочку кальвадоса с ломтиком камамбера.

В углу, почти полностью скрытый барным витражем, седоватый пианист извлекал из своего инструмента чарующие спокойные звуки. Похоже, что-то из Шопена.

Промокшая странница замерла в нерешительности. Перекусить? Вряд ли. Обилие обрушившегося накануне негатива напрочь испортило аппетит. Может выпить? Ну, уж нет. Ее ждет еще один враг. Не стоит затуманивать и без того усталый мозг. Вот взбодриться не помешает.

Она присела за стойку бара.

— Что пожелаете? — бармен, чернявый длинноволосый красавец с коротко стриженой эспаньолкой буквально гипнотизировал незнакомку миндалевидными оливковыми глазами.

— Я… — она заметно смутилась, — капучино, пожалуйста.

— И…

— Сигарету.

Мужчина элегантно пододвинул вскрытую пачку, сноровисто зарядил кофейный аппарат и услужливо поднес дорогую зажигалку к губам незнакомки:

— Вы у нас впервые?

— Да.

— Очень надеюсь, что вам тут понравится, — парень гостеприимно, как-то по-домашнему протянул маленькую чашку ароматного напитка. На рыхлой кофейной пенке был искусно выведен орнамент из двух букв: «ЛГ». — Угощайтесь.

— Спасибо, — посетительница сделала крохотный глоток, — прекрасный кофе, маэстро.

— Вы мне льстите. Меня зовут Марк. Желаете еще что-нибудь?

— Мерси, Марк, — она полуулыбнулась, — пока ничего.

— Заметно, что вы нездешняя. На дворе ночь. Вам есть, где переночевать?

— Мм… — гостья осеклась, чуть не поперхнувшись напитком. Так далеко она не планировала свое пребывание в этом мире.

— Наш ресторан совмещен с хорошим отелем, этажом выше. Парочка комфортабельных номеров еще вакантна. Если решите бросить якорь у нас — дайте знать.

— Гм. Я подумаю.

— Ну что ж, отдыхайте. Не буду вас больше отвлекать. Если захотите поужинать, или что-то еще, обращайтесь.

— Спасибо.

Допив кофе, она слегка затянулась недокуренной сигаретой. Тонкие нити дыма плыли перед глазами, клубились, расслабляя, завораживая, удивительным образом гармонируя с меланхоличными пассажами неведомого пианиста. «Ну, точно Шопен». Пусть дождь, холод, непогода, но вокруг маленький кусочек комфорта. Ее охватила блаженная кошачья нега. Какие, к чертям, задания? Хотелось думать только о приятном.

«Может и впрямь, взять номер и — на боковую?».

Входная дверь бесшумно распахнулась, и в ресторан вошел объект №4: ослепительной красоты женщина лет тридцати, в старомодной, но удивительно гармонирующей с ее внешностью шляпке и черном кожаном плаще, мокром от дождя. Прелестницу сопровождал невзрачного вида мужчина предпенсионного возраста в роговых очках.

«Ну, вот и поспала…» — устало скривившись, Ио досадливо погасила окурок в пепельнице. — «Судьба уже сама меня находит. Никуда не денешься. Интересно, какой же у тебя грешок, Афродита? Кушаешь на завтрак маленьких детей, или пускаешь под откос поезда на сон грядущий?».

Парочка, тем временем, уселась за столик у окна. Мужчина неразборчиво буркнул заказ подскочившему официанту и вперил пылающий взгляд в свою спутницу. Та холодно улыбнулась, неторопливо закурила и прошептала что-то.

— Ты! — гневный возглас очкарика вышел неожиданно громким. Все присутствующие испуганно обернулись.

Леди, напротив, сидела как каменная, легко выдерживая испепеляющий взор собеседника. Тонкая черная сигарета в опущенной руке исходила сизым дымком.

Мужчина захлебнулся, проглотив рвавшиеся наружу эмоции, достал из нагрудного кармана увесистый конверт, презрительно швырнул его на столик и пулей вылетел из заведения. Дама взяла упаковку двумя пальчиками за уголок и грациозно опустила в сумочку. Не к месту подоспело заказанное шампанское с двумя хрустальными бокалами.

Красотка, задумчиво глядевшая в пространство, вдруг резко подняла голову и метнула острый взгляд прямо в переносицу Ио. В ее серых, с ореховой каймой глазах удивительным образом сочетались два неприкрытых чувства: холодный расчет и жгучая страсть.

Отшвырнув недокуренную сигарету прямо на пол, незнакомка поднялась, и решительным шагом приблизившись к клиентке у бара, бесцеремонно села рядом:

— Здравствуй.

— Привет, — от неожиданности голос дал «петуха».

— Ты нездешняя?

— Да. Это так заметно?

— Возможно, тому, кто умеет смотреть. Меня зовут Эмма.

— Я — Ио.

— Хм. Древнегреческая нимфа? Сдается мне, твое имя такое же «настоящее», как и мое. Выпьем?

— Да, пожалуй. «Иначе я к ней не подберусь».

— Выбирай, что хочешь. Я сегодня угощаю. Мне тут привалил неплохой кушик. — собеседница ехидно скривила губы.

— Пожалуй, шампанское.

— Ну, ты как школьница. Эй, Марк, шампанское, гранатовый сок и абсент. Только не надо этих фокусов с поджиганием. Просто принеси бутылку.

Выпив, девушки очень быстро сошлись. Ио больше слушала, а ее собеседница болтала. Причем, откровенность признаний возрастала пропорционально объему принятого алкоголя.

— Слушай, нимфа, — Эмма понизила голос, — а чего мы с тобой тут торчим? Здесь ушей… — она бросила неприязненный взгляд на парня за барной стойкой. Поднимемся ко мне? Я тут, наверху номер снимаю.

«Да, так, пожалуй, будет лучше», — скиталица сделала паузу для приличия. — Пошли.

— Эй, Марк, дай-ка ключик от пятого… И выпивки еще принесите.

Номер оказался роскошнее, чем она ожидала. Через минуту товарки уже расположились за миниатюрным столиком.

— Гм, подруга, — красотка пьяно икнула, — а ты знаешь, что у тебя на брючине кровь? Причем свежая, похоже.

— Да. Пришлось сегодня одному Дон-Жуану в нос зарядить?

— А ты мне нравишься, как подруга, — Эмма громко захохотала, хлопнув соседку по плечу. — Были б такие среди мужиков…

— Не везет?

— Моя жизнь… слишком уж часто в ней гадили эти кобели. Если сложить все, что пришлось мне вытерпеть от них, получится приличная куча дерьма. Брр! — собеседница гадливо содрогнулась. — Нет, может и есть среди них достойные, но мне попадались только грязные, похотливые, тупые, эгоистичные скоты. Что с них взять, кроме денег? — она пьяно икнула. — Денег? Я сегодня видела, как ты…

— Конверт? Да-да. Все просто. Цепляешь мужчинку (с нашей внешностью это не проблема), только обязательно женатого и не бедного, флиртуешь с ним, доводишь до точки кипения и тайно делаешь пару компрометирующих снимков с помощью знакомого фотографа. Затем шантаж со всеми вытекающими. Будешь смеяться, но большинство раскошеливается. Собственно, на это я и живу.

— Да уж, заплатишь, коль не хочешь, чтобы жена узнала.

— Ха! Я потом женам все равно фотки высылаю. Пусть получают, что заслуживают, кобели!

Ио смотрела на собеседницу и не могла понять, что с ней не так. Она разительно отличалась от первых трех. Те — просто не имели право на жизнь. А эта? Не убийца, не циничная садистка. Да, не ангел, конечно. Пусть шантажистка. Но таких же полно. Она не изверг рода человеческого.

И, тем не менее, всеми фибрами своей оголенной души охотница понимала, что №4 — такая же аномалия, как и предыдущие цели. Создание, сидевшее напротив — чужое в этом мире, как муха в супе. В смазливой девице было что-то не просто извращенное, но противоестественное, несовместимое с окружающим. Вселенная отвергала это существо. Внутреннее чувство призванной кураторами девушки заходилось в крике — уничтожь ее, «такое» не может существовать.

Тем временем, порядком захмелевшая Эмма хищно взглянула на соседку и сдавленно зашептала:

— Ладно — самцы. Думаешь, бабы лучше? Куда там… Готовы отдаться любому за что подороже. И если проститутки хотя бы не скрывают этого, то остальные… Любая сучка, как бы прилично не выглядела, в какой бы элитной среде не обитала, мечтает только об одном — продать себя подороже: за особняк с бассейном, яхту, брюлики, роль в кино и прочее. А с виду-то… ну просто ангелочки. Только скажи, какая разница: отдаваться каждому за плату или только мужу за шикарную жизнь? И в том, и в другом случае — это продажа тела за блага существования. Конечно, так проще, чем самой добиться чего-то. Как это называется? Па-ра-зи-тизм. Да че говорить? Знаешь, не хуже меня: все вы — потаскухи! Вот потому-то мужиков я просто кидаю на бабки, а вас… сейчас узнаешь…

— Вот как?! А ты у нас — единственная такая, гордая одинокая мстительница, — дивясь своей смелости, Ио сплюнула в сторону и бросила. — Кому мстишь-то? Всему роду человеческому?

— Кончай базарить, — неуловимым движением достав из белья стилет (и где хранила-то?), Эмма подалась вперед, — время сладенького…

— Да ты психопатка! Опомнись!

Впав в болезненно экзальтированное состояние, фурия напротив уже не слышала криков «подруги». Она вдруг задрожала в предвкушении расправы, покрывшись гусиной кожей, и, высунув язык, медленно провела им по узкому лезвию орудия убийства.

«Пора!» — совершенно не думая, на одних инстинктах, она ударила коленом по подбородку маньячки, зубы которой с лязгом сомкнулись, разрывая влажные ткани ее языка.

— А-а-а!!! Хука! Хто хы схехаха? — человеконенавистница, отброшенная на пол судорогой боли, царапала дорогой палас, ломая наманикюренные ногти. Из раззявленного рта, украшенного полуоткусанным вываливающимся языком, ритмичными толчками хлестала ярко алая кровь.

«Вряд ли она умрет от кровотечения. Надо действовать».

Девушка двумя руками схватила увесистую декоративную кварцевую пирамиду, стоявшую на полке книжного шкафа и шагнула к корчащейся жертве.

— Хы хто? Пхекхати! — Эмма буквально захлебывалась брызжущей кровью.

Не говоря ни слова, Ио размахнулась и с силой опустила сверкающее орудие на череп жертвы. Пирамида вошла в голову с противным хрустом, круша кости и разрывая ткани. Раненая женщина захрипела.

«Что теперь?» — она стояла, сцепив ладони перед собой, опустошенно глядя на конвульсивно дергающееся тело. — «Миссия выполнена?».

«Не может быть!».

Прошло уже больше минуты, а жертва все еще проявляла признаки жизни. Израненная шантажистка агонизировала, но продолжала дышать: хрипло, прерывисто, захлебываясь сочащейся кровью.

— Да сдохни ты, наконец! — Ио, уже не контролируя себя, схватила с кровати большую шелковую подушку и придавила ей лицо умирающей, навалившись всем телом.

Она приходила в сознание. Сквозь сомкнутые веки пробивается слепящий белый свет. Слышны пикающие звуки какого-то электронного устройства. Чем пахнет? Да, это запах больницы. Тело гудит, как после физической работы. Слегка чешется щека.

В одно мгновение она вспоминает все и, распахнув глаза, вскакивает с кровати. Белоснежная хрустящая простыня с крахмальным шуршанием падает на кафельный пол.

— Ну что ж, вот вы и пришли в себя, уважаемая, — знакомый мужской голос с легким немецким акцентом, только, на этот раз без механических обертонов.

Это и неудивительно. Перед ней стоял живой человек, мужчина лет шестидесяти, невысокий, лысоватый, весь какой-то нескладный.

— В-вы? Вы куратор? Тот, с кем я говорила до задания?

— Да, прекрасная леди, — мужичек хихикнул. — Позвольте представиться: Шлаузен Рудольф Германович.

«Ну, теперь хотя бы акценту объяснение нашлось».

Она осмотрелась вокруг. Можно было бы сказать, что это типичная больничная палата, если бы не обилие светящихся, мигающих аппаратов, развешанных по стенам.

— Можно вопрос, Рудольф Германович?

— Разумеется. Хотя, учитывая, сколько мы с вами пережили в последнее время, зовите меня — Рудольф, или Руди.

— Я, вроде бы, выполнила миссию. Все четверо мертвы.

— Да милая. Вы прекрасно справились.

— Хочу спросить: сейчас я на Земле, или по-прежнему там?

— Я держу слово, милочка. Вы на своей родной планете.

— Можно…

— Конечно, — перебил профессор. — Думаю, у вас ко мне множество вопросов. Не переживайте, я отвечу на все. Через полчаса, а может и раньше, вы все поймете. Даю слово.

— Хорошо, — поправив оранжевую пижаму, девушка встала с кровати, найдя босыми ногами услужливо приготовленные тапочки. — Кто я такая, как меня зовут?

— Вы — Людмила Горт, уроженка города Москвы, незамужняя, временно безработная (по причинам, о которых узнаете немного погодя).

— Что это за задание, что за мир, в котором я была и, наконец, зачем мне надо было уничтожать этих… существ?

— Вот так, сразу с главного, — Шлаузен кашлянул. — Тут в двух словах не объяснишь. Начну с того, что, с материальной точки зрения, вы не были в другом мире. Вы все время находились на Земле.

— Так я и думала. Господи! Так я убивала настоящих людей?! Землян? Зачем вам нужен был этот обман?

— Чтобы продолжать конструктивный разговор, я должен представиться, как специалист, так вам будет понятнее. Я доктор медицины в области психиатрии.

— Поздравляю, и что?

— Вам знаком термин «диссоциативное расстройство идентичности», которое называют так же «расстройством множественной личности»?

— Раздвоение личности? Что-то подобное видела в кино.

— Именно, Людмила. Это очень редкая психическая патология, при которой ментальное «Я» человека разделяется на несколько совершенно разных эго-состояний. Эти «гости» могут иметь разный пол, возраст, национальность, темперамент, мировоззрение и т. д. При этом, они никогда не функционируют вместе, одновременно. В определённые моменты в человеке происходит «переключение», и одна квази-личность сменяет другую. Причем, ни одна из психо-персон не может вспомнить, что происходило, пока была активна другая.

— Зачем вы мне это говорите, Рудольф?

— Дело в том, Людочка, что это ваш диагноз.

— Что-о?!

— Увы. Ни один пациент с подобным заболеванием никогда не признает существование своих «соседей». Повторяю: они просто не встречаются, не знают друг о друге.

— Объясните все по порядку, профессор. У меня каша в голове. Я сумасшедшая?

— Хорошо. Пациенты с подобным диагнозом были неизлечимы, до недавнего времени. Более того, частенько они были социально опасны. Эго-состояния, знаете ли, всякие бывают. Именно поэтому, во все времена общество относилось к таким людям крайне негативно. В первобытную эпоху подобных вам забивали камнями, в Средние Века сжигали на кострах, в более поздние времена их ждала виселица, топор, электрический стул, в лучшем случае — пожизненное заключение.

— Как я понимаю, Рудольф, с недавнего времени что-то изменилось?

— Да. В нашей лаборатории, под руководством вашего покорного слуги, — немец церемонно поклонился, — было сделано открытие. Психика — очень тонкая штука. Мы поняли, что в этой области невозможно исправить извне то, что поломано внутри. Внешние инвазивные и психоинвазивные методы слишком грубы, они больше вредят, чем помогают.

Шлаузен возбужденно прошелся по палате:

— Представьте, душенька, что в вашей квартире (мозге) беспорядок, а вы пытаетесь его устранить с помощью экскаватора, стоящего на улице. Ни к чему хорошему это не приведет, в худшем случае — к поломке дома (тела). Так не проще ли навести порядок изнутри, используя человека, который там живет (то есть — ваше сознание). Это будет более эффективно и менее травматично.

— Пока все понятно, доктор. Но можно все-таки поближе к моему случаю.

— В вашей больной голове «проживало» пять независимых личностей. Три из них были совершенно социопатичны. Под их контролем ваше тело успело натворить много бед, включая убийства.

— Не может быть! — девушку скрутил приступ панической атаки. — Я не могла…

— Вы — нет, безусловно. А вот другие эго-состояния — еще как могли. Следственным органам стоило больших усилий выследить вас (ваши внутренние соседи очень уж хитры). Но из полиции вы, после первой же психиатрической экспертизы, прямиком попали к нам. К счастью. На вас я и опробовал свой метод.

— Метод? Объясните, наконец. Я пока еще не совсем понимаю.

— Проанализировав и систематизировав тот винегрет, что творился в вашей голове, в первую очередь мы вычислили основную, доминантную личность, то есть вас, отсеяв остальные эго-состояния. Затем именно вашу личность — Людмилу, погрузили в глубокий гипнотический транс, в котором ваше сознание, с нашей помощью, инстинктивно создало окружающую среду, альтернативную реальной. Этот мир олицетворял ваше сознание. И в нем находились враги, личности-паразиты. Был только один путь избавиться от них — вы, точнее ваша психо-персона, должна была сама уничтожить незваных гостей в этом мире, то есть — в своем же сознании. Все произошедшее было реальным только для вас.

— И у меня, похоже, получилось это?

Людмила подошла к зеркалу. С той стороны стекла на нее смотрела очень красивая черноволосая женщина лет тридцати, с тонким, с горбинкой носом, пухлыми чувственными губами, подсыхающим свежим порезом на щеке и огромными серыми глазами с фисташковой окаемкой.

— Да! — голос ученого торжествующе возвысился. — Вы — мой первый успех. Теперь вам больше ничего не грозит. Я только хочу спросить, на всякий случай. Вы точно уверены в кончине всех объектов?

Люда в красках вспомнила четыре смерти: тесак, разваливший череп, падение с 12-метровой высоты на камни, нож в сердце, по самую рукоятку, жуткая черепная травма с последующим удушением.

— Пожалуй, Рудольф. Ну как они могли выжить в таких ситуациях?

Девушка почувствовала вдруг свинцовую усталость. В глазах мелькали серые мушки. В последние минуты на нее свалилось слишком много. Она вяло опустилась на кровать:

— Руди, оставьте меня, пожалуйста. Давайте продолжим нашу беседу в другой раз.

— Конечно Людочка. Отдыхайте.

Дверь палаты мягко закрылась и в ту же секунду что-то у нее в мозгу прошептало:

«Нимфа…».

ЭКСПАНСИЯ

Генеральный командующий первым ударным галактическим флотом вечной и несокрушимой чанторианской империи Гурранахх-Кайт-младший, потомок и действительный глава блистательного рода почкующихся лиловых чатр южного Клаанга, был в прекрасном расположении духа. Более того, свалившаяся на него новость наполнила все пять сердец повелителя чувством юношеского азарта и жаждой действия. Приняв максимально торжественную позу, он проквакал:

— Я не ослышался, майор? Повторите, что вы сейчас сказали.

— Великий бахтуу, все верно, — стоящий перед ним бравый служака вытянулся в струнку, все три легких под прозрачной грудной мембраной сокращались в едином ритме, что было верным признаком высочайшего почтения, макушечный гребень позеленел от возбуждения, — только что космосенсорами нашего флагмана обнаружен новый обитаемый мир, нуждающийся в приобщении к шлейфу Великого Гнезда Чантора, да пребудут над ним вечные и неугасимые светила.

— Координаты?

— Система расположена на северо-восточном краю нашего звездного облака, в секторе синего Хаашта, за четвертой спленической туманностью. Искомая планета — третья по счету от местной звезды — желтого карлика последовательности лотоса.

— Данные верны?

— Полученные сведения перепроверены четырежды. Ошибка исключена, господин.

Головные педипальпы командующего флотом перламутрово заиграли всеми цветами радуги. Вальяжным движением щупальца он отослал офицера прочь.

«Ну, вот и свершилось», — единственный фасеточный глаз владыки мечтательно втянулся в грудную мякоть. Долгие годы поиска, рысканья по всей Галактике наконец-то дали результат.

Да, это было трудно. Кто же знал, что планеты с параметрами, удовлетворяющими запросам метаболизма чанториан так редки в их звездном облаке. На памяти командующего это первая подобная находка. Великолепный шанс отличиться! Если он присоединит очередной, пятьдесят третий мир к владениям несокрушимой чанторианской империи, то их лучейшество, несравненный император Каввонакт Сорсо XXI (да дарует всевышний Гранг девяносто девять бесполых перерождений тысячам его икринок) приблизит к себе верного Гурранахха, а возможно, назначит его своим правым щупальцем. Да, так и будет. Что может помешать великой миссии мудрого бахтуу?

«Хватит мечтать. Пора действовать!».

Командор решительно нажал тумблер внутреннего коммуникатора:

— Всем ячейкам первого ударного галактического флота. Говорит флагман-адмирал. Мы немедленно направляемся к обнаруженному планетарному объекту. Галактические координаты точки прибытия: 67-00-811. Дальнейшие распоряжения будут отданы позднее. Да пребудет с нами несравненный император Каввонакт Сорсо XXI под сенью всевышнего Гранга!

Первый ударный галактический флот империи Чантора состоял из единственного корабля. А в большем и не было нужды. Это было несравненное чудо военной техники империи, основанное на новейших научных достижениях лучших умов Великого Гнезда и их сателлитов. Флагман первого флота был просто всесилен. Он один мог легко развеять в прах десяток вражеских эскадр, или превратить в пыль целую планету (такое бывало, и не раз).

Пискнул динамик коммуникатора:

— Командор, мы на месте.

Повелитель бросил взгляд на восьмиугольный обозревательный монитор. Планета была как на ладони: зелено-голубая сфера, окруженная видимой дымкой белесой атмосферы.

— Геобиологи, доложите обстановку.

— Данный мир соответствует Программе Приобщения по всем трем пунктам: а) состав атмосферы идентичен чанторианской;

б) на поверхности мощный слой гидросферы;

в) имеется широко распространенная белковая жизнь.

— Дополнительная информация?

— На планете обнаружены признаки разумной жизни второго класса категории С.

— Ну, это не проблема.

Потомок южного Клаанга мечтательно забулькал. Да, это великолепная находка. Он действительно выиграл в этой лотерее судьбы. Ему уже грезилась сладкая жизнь при императорском дворе. Дело остается за малым: полная стерилизация разума на планете и колонизация нового мира с дальнейшим его приобщением к шлейфу Великого Гнезда Чантора. Но вначале, согласно уставу, необходимо провести предварительную разведку объекта на его поверхности.

— Старпом, говорит генеральный командующий первым ударным галактическим флотом вечной и несокрушимой чанторианской империи Гурранахх-Кайт-младший, — речь повелителя была максимально торжественной, соответственно историческому моменту. — Приказываю начать снижение флагмана к поверхности планеты. Посмотрим поближе, что это за мирок.

— Слушаюсь, адмирал.

Дымчато-голубой шар на экране стал распухать, увеличиваться. Вот он уже заполнил весь монитор. Стали различимы отдельные детали континентов.

Вновь пискнул коммуникатор:

— Командор, позвольте поинтересоваться, какова основная цель нашей разведки?

— Местный разум. Хочу посмотреть поближе.

— Разумная жизнь сосредоточена на суше. Куда прикажете садиться, бахтуу-эфенди?

— Снижаемся на самый крупный материк, в зоне терминатора. Так, так, ниже. О всевышний Гранг! Что это?! — Фасеточный глаз командующего от удивления вылез наружу.

— Несравненный господин. Судя по тому, что мы видим, размеры живых существ на этой планете просто колоссальны, фантастичны! Ничего подобного мы не встречали ни на одном из исследованных миров. Не понимаю, как они могут существовать при заданном уровне гравитации? Это какая-то аномалия!

— Тем не менее, это не отменяет нашей великой миссии. Мы видим просто груды мяса, не более. Нам они не соперники, хотя, конечно, такой феномен требует дополнительного изучения, — головные педипальпы Кайта-младшего побелели, что было признаком крайней сосредоточенности. — Видите, там, внизу, у водораздела двух малоподвижных особей? Судя по всему, это представители местного разума, так сказать. Снижаемся на тушу одного из них, надо произвести забор генетического материала. Его лучейшество императора Каввонакта Сорсо, безусловно, позабавит информация о таких диковинках.

— Слушаюсь, великий бахтуу. Приступаем.

Теплый июньский вечер, тихий багровый закат, берег извивистой речушки, кузнечики тренькают, легкий влажный ветерок шелестит кронами ракит над головой. Казалось, что может быть лучше. Но настроение у Лешки стремительно падало. Такое долгожданное первое свидание с Леночкой неумолимо приближалось к фиаско. Все не заладилось с самого начала. То ли настрой у девушки был не тот, то ли в нем самом что-то было не так, но рандеву не складывалось.

«И зачем она со мной пошла, спрашивается?».

Прелестница сидела рядом, на скамеечке, надув губки и делая вид, что пристально изучает облысевший одуванчик у себя в руках.

Лешка уже жалел, что потащился на каникулы в эту деревню к тетке. Отдыхал бы в городе с друзьями. А тут еще не в тему вспомнился висяк по высшей математике, в сентябре ждет пересдача в универе. Если не сдаст — в армию загребут.

Сдавленно вздохнув, Алексей сделал очередную попытку приобнять нимфу за талию, но тут же получил решительный отпор.

— Прекрати! — Леночку вдруг прорвало. На веснушчатом лице девицы даже в полумраке проявился яркий румянец. — Что ты за кавалер такой?! Сидишь весь вечер, молча, как сыч. Только лапать пытаешься. Разве так ухаживают? Хоть бы рассказал чего, или стихи почитал.

Леха воспрял:

«Точно! Стихи надо. Девчонки это любят. Че там у нас в школе на литературе было?». Он напряг память. Но, как назло, в замутненную тестостероном голову горе-ловеласа не лезло ничего, ни из классики, ни из современной поэзии.

В зарослях осоки напротив раскатисто заквакала лягушка, насмехаясь над положением незадачливого ухажера.

У левого уха что-то жужжало. Он отмахнулся, но надоедливое насекомое не улетало. Наглая тварь спикировала на щеку юноши и больно укусила.

— Ах ты! — Парень с размаху дал себе пощечину и, схватив агрессора, поднес добычу к глазам.

«Странно», — букашка была без лапок и крыльев. А еще юноше показалось, что ее тело состоит из тончайшего металла. — «Да ну, фигня какая-то», — он гадливо раздавил существо между пальцами, незаметно вытер ладонь о штанину и обреченно посмотрел на силуэт недотроги в багряных лучах.

«Эх, а будь я героем, или знаменитостью, она смотрела бы на меня совсем другими глазами», — с тоской подумал спаситель человечества.

РИСТАЛИЩЕ

Я, Кодар Рон Кессхи, лорд и владетельный князь Тарраготан, гражданин великой державы Таххменидов, покорившей десятки планет, потомок гордого рода низвергателей птерорептилоидов, старший в ветви Кессх, гранд-боец высшего класса, чемпион своего мира по поединкам системы сао. Я прибыл сюда, на нейтральный планетоид Каррах, столицу Галактического Содружества Могучих для того, чтобы сразиться с равными себе сильнейшими сынами других миров.

Нас ждет Состязание. Так происходит всякий раз, когда Странники открывают новый мир.

Казалось бы, именно нашедший должен владеть планетой. Так и бывает, но только не в случае Странников. Это особая раса, древняя и великая. У них нет своей Родины, нет пристанища. Да они и не нуждаются в нем, не представляют себе оседлого существования. Вся их жизнь — скитание, от звезды к звезде, в поисках всего нового, неизведанного. Им не ведомы понятия собственности, обладания, алчности, захвата. Единственный мотив, что движет ими — любопытство, жажда информации. Найдя что-то новое во Вселенной, они жадно познают это, изучают и тут же теряют интерес к находке, дарят ее Галактическому Содружеству Могучих, которые должны решить, кому достанется подарок. Для этого и был рожден Великий Турнир.

Так повелось. В целях предотвращения войн и усобиц за желанную добычу устраивается соревнование. В нем участвуют лучшие бойцы сильнейших галактических рас, претендующих на сокровище, которое, после многих боев, и получает победитель в полное владение. Это верный способ расширить сферу влияния и могущество своего вида, добавить добрую часть нового к великим бенефициям своей державы. Турнир важен и гуманен, он предотвращает грандиозные кровопролития, забирая вместо этого жизни малой горстки участников состязания, всех, кроме одного.

Участие в этом редком событии — честь для меня, радужная мечта любого воина.

Все готово к началу.

Сейчас — торжественное открытие. Стою в тесном сумрачном вестибулюме. Рядом Учитель, давно ставший самым близким мне существом, роднее даже двух моих матерей. Это выдающийся таххменянин, научивший меня многому, его стараниями я добился всего, что имею. Он будет помогать мне мудрым советом перед каждой дуэлью.

Слышу трубный звук. Учитель ободряюще освобождает вторую пару глаз. Влажные фасетки играют фиолетовым в полумраке преддверия. С душераздирающим скрипом входная створка ползет вниз и я, щурясь от потока рвущегося внутрь света, делаю шаг вперед, оказываясь на арене, окруженной беснующимися толпами зрителей.

Это обширное круглое поле, окруженное гладкой отвесной стеной, над которой возвышаются, нависают трибуны, переполненные разношерстной публикой, жаждущей кровавого зрелища. В центре манежа небольшое треугольное озеро, заполненное чистейшей водой. Знаю, что глубина его велика. Вершины всех углов водоема продолжаются прямыми бороздами, упирающимися в стену. Эти линии делят поле круга битвы на три равных сектора: первый — зеркально ровный участок, выстланный каменистым монолитным покрытием из обсидиана, без трещин и стыков, второй — клочок земли, густо покрытой колючей черной травой, третий — белая зыбь сухого сыпучего песка. На ровных берегах озерца стоят три высохших мертвых дерева. Их искореженные ломаные ветви тянутся ввысь, внушая гнетущую оторопь, напоминая о тщете жизни.

По периметру круга выстроились доблестные участники Великого Турнира. Все мы разные, каждый — чемпион своей расы, имеющий особые достоинства. Смотрим друг на друга, сдержанно оценивая потенциал конкурентов, выискивая слабые стороны. Нас шестнадцать. Это хорошее число, позволяющее обеспечить идеальную структуру соревнования на выбывание по этапам.

Сверху разносится голос спикера. Не прислушиваюсь к речи. Знаю, он оглашает правила, которые мне прекрасно известны. Все просто. Жребием бойцов разбивают на восемь пар, которые поочередно бьются друг с другом насмерть. Победители проходят в следующий этап, где их ждут повторные дуэли. Так до тех пор, пока не останется сильнейший. Схема простая: 16 — 8 — 4 — 2 — 1. В ближайшее время это место примет пятнадцать жизней, даруя триумфатору целый мир, богатый ресурсами и землей.

Парад закончен. Жребий брошен.

Сижу в своей келье, внимая наставлениям Учителя, планирующего стратегию и тактику предстоящей схватки. Он настраивает меня на поединок, говорит о сильных сторонах и уязвимых местах кенсотианина, который достался мне в соперники. Наставник прав, как всегда. Уверен, его советы и на этот раз помогут мне.

Время пришло.

Я вновь на ристалище. Напротив, по ту сторону водоема, синей горбатой громадой возвышается воин планеты Кенсот. Его вид устрашающ. По массе, он в 5—6 раз тяжелее меня. Грузное, бронированное, покрытое шершавыми костными пластинами цилиндрическое бесхвостое тело опирается на три пары коротких, мускулистых, заканчивающихся узкими копытами ног. Массивная голова на толстой, короткой, почти отсутствующей шее венчается единственным тупым угрожающим отростком с расширением на конце — что-то, вроде тяжелого рога, только не колющего, а ударного типа. В единственном глазе страшилища, утопленном в глубокой щели, меж роговых щитков, нет проблеска ни единой мысли, только жажда боя. Даже не верится, что это — разумное существо, представитель одной из могучих цивилизаций Галактики.

Звонко звучит гонг, знаменующий начало поединка. В уши врывается доносящийся с трибун возбужденный, нарастающий гул беснующейся толпы, превращающейся в единый, экзальтированный, жаждущей смерти организм.

Бешено взревев, чудовище галопом бросается в мою сторону, широко обегая озеро, подернутое мелкой сонной рябью. Центробежная сила заносит тяжеловесное тело, привлекая его к краю арены, к самой стене. Роговые пластины бронированного панциря жестко чиркают по вертикальному бетонному ограждению, издавая леденящий душу скрежет и рождая мириады искр.

В моих сердцах ни капли страха. Безмерная сила приближающегося соперника не пугает. Подобная мощь, если она не поддержана опытом и тактикой, опасна только для неискушенных, или трусов. Я давно понял — не это решает исход поединка. Главное — разум, холодный и расчетливый и воля — несгибаемая и неистощимая.

Стою на месте, предельно концентрируясь и поднимая внутренним усилием скорость своей реакции на высший уровень. Мышцы мелко гудят в сладостном предвкушении борьбы, пульс медленный и ровный.

Вот недруг минует каменистое покрытие и вступает в границы травянистого сектора, где нахожусь я. Телепатически сливаюсь с его сознанием и не слышу ни единой расчетливой мысли, только жадное желание убить. Это радует.

Он все ближе и ближе. Уже слышу дыхание монстра. От трехтактного галопа содрогается твердь под моими ногами.

До столкновения остаются секунды. Прислушиваюсь к себе, отметаю даже малейший намек на чувства, они неуместны — только сухое, наполненное покоем сознание.

Туша все ближе. Пора! Делаю прыжок в сторону, и пышущее жаром массивное тело проносится мимо. Противник резко тормозит и ловко разворачивается мордой ко мне. Из глотки атакующего раздается разочарованный рык. Уж он-то уверен, что впереди легкая добыча. Новый рывок и снова гора мощи летит навстречу. Вновь приходится уворачиваться. С досадой убеждаюсь, что конкурент более прыток, чем хотелось бы. Это будет трудный бой.

Поединок продолжается уже достаточно долго.

Мой оппонент далеко не свеж. Его тело лоснится от пота, движения уже не такие резкие, хотя скорость бросков по-прежнему пугающе стабильна. Но и я чувствую приближающуюся усталость. В какой-то миг допускаю механическую ошибку: утомленная нога скользит, и я совершаю прыжок не той амплитуды, что рассчитывал. Боец из Кенсота делает ловкое движение головой и его роговой таран врезается мне прямо в грудь, кроша литую броню из сверхпрочного витеаса. Удар столь силен, что на секунду мое сознание мутится.

Забытье недолгое, хвала Хатосу. Прихожу в себя на краю арены. Гудящая от шока голова опирается о стену, возносящуюся далеко ввысь. Торжествующий монстр приближается, встает на дыбы, нависает надо мной. Из единственной ноздри вырывается струя горячего влажного пара, смрад которого ловит мое обоняние. Вся туша налита животной силой, мышцы скручены готовой разрядиться энергией, передние ноги занесены в замахе. Вот-вот они обрушатся вниз весом всей исполинской громады, дробя кости, превращая тело бывалого таххменианина в кровавое месиво. Слышу ликующий рев врага, уже торжествующего победу.

Удар!

Уворачиваюсь в самый последний миг. Широкие заостренные копыта обрушиваются рядом, с чудовищной силой сокрушая дерн, поднимая сухие облачка пыли. Перекатываюсь вправо, ловко встаю на ноги и плавно ухожу в сторону.

Хватит. Заигрался. Так и до беды недалеко. Пора вспомнить план, предложенный Учителем.

Не оглядываясь, бегом бросаюсь к границе сектора. Впереди уже белеет равнина кварцевой крошки. За спиной слышится топот и жадное сопение. Еще прыжок и я уже на песчаной площадке. Обе ноги тут же погружаются по колено в сухую горячую массу. Опираясь правой парой рук, освобождаюсь из сыпучего плена и, встав на карачки, быстро ползу вперед, вовремя уворачиваясь от летящей на меня опасности. В ту же секунду, совершив последний прыжок, противник приземляется на только что покинутое мною место всей колодой своего тела. Его вес слишком велик для рыхлой песчаной топи. Все шесть ног тут же полностью погружаются в зыбучую массу, по самое брюхо. Все, он в ловушке! Утробно взвыв, кенсотианин, собрав все силы, делает сумасшедший рывок. Бочкообразная грудь поднимается над поверхностью, правая передняя нога освобождается по колено. Нет, это еще не конец. Надо действовать быстро, иначе будет поздно. Не теряя ни секунды, бросаюсь к недругу. Еще в полете прыжка вижу его уязвимое место, о котором говорил наставник: ромбовидную щель между парными шейными и лопаточными пластинами. Концентрируя все силы в едином рывке, по системе сао, с размаху вонзаю сомкнутые острия своей правой верхней клешни в цель. Сопровождаемая чудовищным хрустом разрываемых тканей, моя конечность погружается в плоть по самый локоть. Слышу яростный предсмертный рев, затем тихое недоуменное утробное ворчание плененного конкурента и… тишина. Смерть настигла его так быстро, что он не успел осознать поражения. Только поверженная, уже лишенная души бездыханная масса судорожно дергается, не желая расставаться с остатками вегетативной жизни.

Вмиг наступившее безмолвие бьет по ушам и через мгновение взрывается ликующим океаном шума кровожадной публики.

Сладостный отдых. Я лежу в бурлящей мелкими пузырьками ванне каррахского олеума, наслаждаясь кратким покоем между циклами битв. Вязкий волшебный раствор обволакивает тело, массируя усталые мышцы, исцеляя мелкие раны и ушибы, полученные в поединке.

Рядом Учитель. Его лицо хмурится. Он недоволен моим танцем сао. Указывает на ошибки. Напоминает: самое страшное, это недооценить противника. Говорит, что путь к вершине еще долог. Пройден только первый этап турнира, осталось еще восемь претендентов, сильнейших из сильных. Надо помнить об этом.

Я соглашаюсь. Гордость от победы сменяется стыдом. Душа рвется в следующую драку, разум клянется не делать промахов, не позволять воле расслабляться.

Время второго этапа.

Я вновь на арене. На этот раз мой оппонент — шихту, лучший от своей расы. Это существо, примерно моего роста и комплекции, но совершенно иного обличия. Насекомое. Располагается в своей родной стихии — на песке. Легкое, пожалуй, даже изящное, ажурное, сплошь утыканное хитиновыми шипами, ярко-оранжевое тело опирается на четыре членистых конечности. Две верхних заканчиваются устрашающими, похожими на пилы, сегментами, края которых усеяны множеством острых одинаковых зубцов. Маленькая, снабженная десятком глаз голова, спереди венчается треугольным выступом, из которого, я знаю, может мгновенно выдвигаться тонкий гибкий хоботок, заканчивающийся ядовитейшим жалом.

Конкурент умен и опытен. Не бросается вперед, очертя голову. Выжидает. Чувствуется, что несколькими часами ранее он уже оборвал чью-то жизнь.

Пора.

Делаю шаг навстречу. Он тоже оживает. Маневрирует вправо-влево. Только не вперед. Все верно: заманивает меня на свою песчаную зону, где у него будет безусловное преимущество. Достойный игрок.

Знаками межгалактического языка жестов объясняю, что его старания напрасны. Покидаю каменисто-стеклянный сектор, скользкий для его острых нижних конечностей (где был бы приоритет у меня) и приглашаю на нейтральную территорию — уже привычное мне с прошлого поединка травянистое поле. Он осторожно семенит, по широкой дуге, опасливо обходя воду, и вдруг делает молниеносный скачок прямо на стену. Ну и проворен! Для меня не новость, что шихту прекрасно перемещаются по вертикальным поверхностям. Это безусловное его превосходство. Ползет надо мной, прицеливается.

Замираю в ожидании. Нервы напряжены до предела.

Еще один прыжок и недруг уже на дереве над моей головой. Четко слышу его эмоции. Он понимает, что находится в более выгодном положении. Я — мишень.

Так не пойдет. Надо срочно менять ситуацию. Что-то побуждает меня принять верное решение: я делаю рывок и весом всего своего корпуса бросаюсь на сухой лоснящийся ствол. От напора нелегкого тела растение ходит ходуном, мотая моего антагониста из стороны в сторону. Еще удар, еще. Амплитуда колебаний увеличивается. Держаться ему все труднее. Вот шихтианин повисает на двух конечностях. У меня уже болят оба левых плеча. Последний натиск и сорвавшийся, наконец, неприятель падает рядом, на дистанции поражения. Делаю стремительный бросок, но не тут-то было. Он, тут же вскакивает на ноги и наносит молниеносный выпад своей левой зубчатой секирой, почти доставая меня. Уворачиваюсь, зная, что такой «инструмент» способен рассечь любой доспех, известный мне. Бросок, еще один, и вот я не успеваю: издавая зубодробительный скрежет, «пила» вскользь задевает мою правую ногу, легко вскрывая синтетическую броню и рассекает живые ткани.

Туше!

Боли не чувствую, не до этого сейчас. Мозг ищет решение. Силы примерно равны. Реакция инсекта не уступает моей, пожалуй, даже немного превосходит. Но мне известны его слабости: шихту очень легок, его масса раз в десять меньше моей (только бы достать) и главное — эта раса страшно боится воды, это не их среда.

Стремительное насекомое наседает. Еле успеваю уходить от его выпадов. Сейчас преимущество на стороне оранжевого.

Во время очередной атаки врага резко пригибаюсь, ныряя вниз и хватаю, наконец, его переднюю ногу. Хитин скользит, но я держу крепко. Тут же резко дергаю, боец рушится, как подкошенный. Не выпуская добычу, одним движением поднимаюсь и, напрягая все свои немалые силы, делаю рвущий мышцы бросок, отправляя невесомое насекомое в долгий полет в центр арены, прямо в озеро.

Поворачиваю голову на высокий истеричный клекот и вижу, как нескладное, стремительно чернеющее существо плюхается в воду, беспомощно перебирая бесполезными в этой среде членами. Его дыхательные трахеи мгновенно заполняются смертельной влагой и, несмотря на небольшую массу, тело побежденного медленно погружается в темнеющую бездну.

Усиленный аппаратурой голос куратора, объявляющий победителя, тонет в ликующем реве обезумевшей толпы.

Снова ванна. На этот раз олеум нужнее: рана на ноге оказалась серьезнее, чем я думал. Правда, местный медик успокоил меня, заверив, что чудо-эликсир сделает свое дело задолго до того, как начнется следующий раунд.

Учитель рядом, как обычно. Его голос заметно мягче:

— На этот раз ты все сделал, как надо. Правильно выбрал момент и ударил в слабое место.

— Спасибо, высокомудрый. Уже известно, кто мой следующий партнер по битве?

— Да Кодар. Лучший воин культуры Делоа.

— Что можешь сказать о них?

— Делоане — особый соперник, наши давние конкуренты в освоении новых территорий. Они процветают. Ты должен помнить, что их цивилизация на сегодня является сильнейшей из пяти рас, возглавляющих Галактическое Содружество Могучих. Именно им принадлежит наибольшее количество колонизированных планет. Если победа в Турнире достанется их представителю, они сделают еще один шаг, приближающий обитаемое сущее к великой беде.

— Господин, прости за скудоумие, я не совсем уразумел твои слова. Нам что-то грозит?

Учитель досадливо скривился. Его плечи устало обвисли:

— Пойми. Природа управления живыми системами в нашем мироздании устроена так, что она не терпит единовластия. Вспомни историю нашего родного Таххмена. В прошлом у нас были темные времена: много войн и крови. Многие пытались захватить власть над миром. Но никогда не было так, чтобы на планете главенствовало единственное государство. И это хорошо. Но если появляется один правитель, не имеющий достойных соперников, то со временем он пьянеет от безнаказанности. Некому его одернуть. Постепенно превращаясь в тирана, он будет творить все, что заблагорассудится. К сожалению, я знаю такие примеры из истории других рас. Такое единовластие всегда заканчивается великими бедствиями. Нельзя допускать подобного. Если же хозяев несколько, и их силы примерно равны, это великое благо для Ойкумены. Суди сам: ты не будешь творить открытого непотребства, если на тебя смотрят сильные соседи. Многополярный мир — это лучшая система сосуществования. Это равновесие сил, которое является гарантией недеяния зла, залогом благополучия.

— Кажется, понимаю.

— Вот так и в Галактике. Большая Пятерка, правящая всем обитаемым, контролирующая силы друг друга, ведет нас к прогрессу и процветанию. Вспомни сам, как давно не было крупных межзвездных войн. Но есть опасность нарушения равновесия. Реальна угроза того, что Делоа укрепятся настолько, что приберут к рукам всю власть. Это будет катастрофа, начало конца. Запомни: в Содружестве Могучих не должно быть единого хозяина.

— Теперь я понял, о, саои.

— Прекрасно. Надеюсь, что завтра ты сделаешь все для того, чтобы не допустить этого.

— Завтра?

— Да. Сегодня боев уже не будет. Впереди ночь. Но нам еще рано отправляться в скитания по полям сновидений. Соберись, тебя ждет серьезный тренинг.

— Что я должен делать, Учитель?

— Тебе надо знать: главное природное оружие Делоа — мощнейший пси-удар, парализующий жертву. Но такое возможно только на близком расстоянии. Тем не менее, тебе придется приблизиться к нему, чтобы убить. И еще: во время боя, этот свой козырь твой партнер по поединку сможет применить только один раз (они тратят на это слишком много энергии). Считаешь это их недостатком? Увы, опыт показывает, что одной попытки, как правило, хватает для победы.

— Ты можешь подсказать, как с ним бороться?

— Давно предвидя эту дуэль, я добился как-то тайной встречи с вождем могони — вассалов Делоа. Это было непросто, но, после долгих возлияний с этим рептилоидом мне удалось выведать тайну техники борьбы с делоанином в одиночном поединке.

— В чем же она?

— Путем глубокого аутотренинга могони научились блокировать метальную атаку своих сюзеренов. Эта методика очень необычна, но чрезвычайно проста в освоении. Как только ты закончишь лечение, мы займемся этим.

Впереди нелегкая ночь.

Третий тур. Осталось всего четверо.

Я снова в круге ненависти, жаждущем крови. Напротив, в каменном секторе — противник. Однажды я уже встречался с его сородичами, но, тем не менее, душа моя содрогается от омерзения, при виде этого создания. Это длинное, змееобразное существо со скользким, очень рыхлым слизистым телом бледно-серого цвета, украшенным продольной линией контрастно-черных пятен. На голове совершенно неразличимы какие-либо анатомические образования, кроме ритмично раскрывающегося слюнявого беззубого рта.

Несомненно, физически он значительно слабее меня, если не брать в расчет его нематериальное преимущество.

Как только звучит гонг, разумная тварь прытко минует камень и соскальзывает в воду.

И все. Больше никаких проявлений активности. Я даже не вижу своего оппонента.

Стою в ожидании. Среди публики нарастает разочарованный ропот недовольства.

Время идет.

И тут я вспоминаю один из пунктов правил: «Если дуэлянты ведут себя пассивно, не вступают в схватку, то, по истечении установленного времени победа присуждается представителю той расы, которая стоит выше в иерархии Галактического Содружества Могучих. Проигравший подлежит умерщвлению».

Цивилизация делоа на самой вершине этого чертового рейтинга. Моему сопернику некуда спешить. Сейчас он в глубине. Ждет очередной дармовой победы. Надеется получить свое, не приложив усилий. Вполне возможно, что и двух предыдущих несчастных он одолел именно таким образом. Вода — их стихия. Кто рискнет к нему сунуться?

Вот так! Мое естество воина охвачено гневом. Это подлая тактика, недостойная будущего победителя. В ту же секунду даю себе слово, что этот «герой» не получит первенство в Турнире.

У нас с Учителем есть стратегия на этот счет. Безумная, но, надеюсь, действенная.

Вперед!

Издав громкий боевой клич рода Кессхи, я бросаюсь в воду. Напрягаю свои ментальные способности, зондируя врага. Тот начеку, уже отреагировал. Поднимается из глубины. Он удивлен моим поступком, опасливо приближается, готовится к удару. Делаю вид, что не вижу его (такой окрас в водной сини и вправду почти неразличим). Ожидая нападения в любой момент, внутренне сосредотачиваюсь и ставлю ментальный блок. В ту же секунду следует сокрушительный пси-разряд. Он не достигает цели, Учитель старался не зря. Делаю вид, что отключился. Мое тело безвольно расслабляется, совершая при этом якобы судорожное движение, максимально приближающее меня к берегу. Соперник бросается ко мне, хватая раззявленной пастью за ногу. Его цель очевидна — утащить меня на дно, утопить.

В тот же миг сграбастываю его двумя руками, крепко, не вывернется, и второй парой конечностей помогаю себе выбраться на берег, не забывая о добыче. Отчаянный рывок, и мне удается это. Падаю на песчаную поверхность. Влажное, слизневатое тело вяло извивается в руках, как мерзкий внутрикишечный паразит. Потратив ментальный заряд, он бессилен. Меня охватывает гадливое презрение. Хилое существо совершенно не готово к честной борьбе, привыкнув побеждать по-подлому.

Жалкий червь вяло дергается в крепких объятьях, весь облепленный белой крошкой. Сухой песок быстро вытягивает из пленника влагу, без которой его жизнь немыслима. Слизняк слабеет на глазах. Перевернувшись, подминаю его под себя, перехватывая головной конец поближе. Считаю. Вот оно, слабо различимое под слоем налипшей массы, четвертое пятно. Именно здесь, судя по словам наставника, находится его второй мозг, обеспечивающий все жизненный функции. Освобождаю одну руку и, легким движением, без замаха, пронзаю нужное место насквозь. Острая клешня проходит легко, как сквозь масло. Побежденный тут же замирает, влекомый холодными полями смерти.

Отшвыриваю прочь полувысохшее тело. Разочарованно усмехаюсь. Убить его оказалось легче, чем малое дитя.

Дело сделано.

Вновь напротив меня мастер сао. Это наша последняя беседа перед решающим боем.

— Учитель, я не ожидал, что пройду так далеко. Скажи, мне по силам победить в Турнире?

— Все возможно. Перед всеми, с кем сражался до сих пор, у тебя было весомое преимущество.

— Разве?

— Да. Ты знаешь, на арене четыре зоны: камень, песок, трава, вода. Обрати внимание, у каждого из твоих бывших партнеров была слабость, фобия к одной из этих сред: первого и третьего сгубил песок, второго — вода. Твоя же природа универсальна, можешь сражаться на всех четырех площадках. В этом твоя сила.

— Чего же боится мой главный соперник?

— Я не знаю.

— Как?! Господин, мне кажется, ты знаешь все.

— В этом-то и проблема, — учитель глухо вздохнул, — твой финальный партнер по битве — терранин.

— Не слышал о таком.

— Немудрено. Это представитель относительно молодой расы, которая относительно недавно появилась в зоне внимания Галактического Содружества Могучих. Проблема в том, что мы ничего не знаем об обитателях Терры. Мне неизвестны их слабости, хотя уверен, что таковые есть. Единственное, что знаю: это очень динамичная цивилизация, которая сама, без помощи Странников, колонизирует новые миры, расширяя свою империю. Они молодые, но активно осваивающие космос, подбирающие все, что плохо лежит. Как саранча. Многие считают опасной эту экспансию, полагают, что рост их влияния имеет такие темпы, которые скоро позволят им войти число высших культур Большой Пятерки, превратив ее, тем самым, в шестерку. Как видишь, они уже участвуют в Турнире, а ведь совсем недавно о них еще никто не слышал.

— Тебе известно о них хоть что-то?

— Говорят, что это один из немногих разумных видов в Галактике, не обладающий телепатией.

— Разве такое возможно?

— Возможно все. Правда не уверен, можно ли извлечь выгоду из этого факта?

— Что же нам делать, мудрейший.

— Сведения о сынах Терры закрыты пред нами. Поэтому я ничем не смогу помочь. Всему, что мог, я уже научил сына Рона. Сейчас тебе придется полагаться только на свой опыт, разум, волю, сообразительность, силу. Ну, а теперь — вперед! Я верю в победу.

И снова арена. Решающий поединок, определяющий судьбу найденного мира. Небо над циркулумом озаряют сказочной красоты огни фейерверков, знаменующих начало финала. Такого рева толпы я еще не слышал. Смотрю напротив, и фасетки моих глаз краснеют от изумления. Судя по всему — примат. Передо мной стоит существо, в полтора раза уступающее мне в росте и раза в четыре — по массе. Его, лишенная какой-либо защиты бледная кожа, совершенно лысая. Только на черепной части круглой головы заметны короткие темные волосы. Всего одна пара глаз, тонкая шея, тщедушный торс. Нет никакого природного вооружения (жалкие зубы и когти не в счет). Стоит вертикально на двух ногах, вторая, верхняя пара конечностей сжимает рукоятку металлического обоюдоострого клинка. Я впервые вижу партнера, применяющего искусственное оружие. Хотя, что еще ему использовать?

Взираю на него со всей серьезностью, пытаясь оценить степень опасности. Менее опытный боец ухмыльнулся бы, расслабился, предчувствуя легкую победу над заметно более слабым конкурентом. Но только не я. Понимаю, что этот воин, несмотря на внешность, в последние двое суток убил трех выдающихся, искушенных в ближней борьбе противников. Значит, он достоин стоять здесь, бороться за приз фантастической ценности. Уверен, у него есть козырь в рукаве, возможно и не один. Что-то внутри подсказывает: он очень опасен. Понимаю, нельзя кидаться вперед, очертя голову. Здесь нужна разведка.

Шепчу себе: «Будь бдителен Кодар Тарраготан».

Звучит гонг.

Глохну от воя беснующийся публики и нового залпа пиротехники, делаю шаг вперед.

Тут же получаю сокрушительный ментальный удар. Что такое?! За всю свою жизнь бойца я не встречал настолько злое существо. Его жажда убийства зашкаливает. Глаза горят бешенством, рот искривлен ненавистью. Мое сознание будто наталкивается на гранитную скалу несгибаемой воли конкурента. Рефлекторно посылаю ответный импульс угрозы. Еще раз. Никакого эффекта. Ну конечно, еще учитель упоминал, что он не телепат. Поражен таким оборотом. Выходит, то, что я считал своим преимуществом, превратилось в недостаток. Ментальная слепота гуманоида надежно защищает его. Мои пси-атаки бесполезны, он просто не слышит их, в то время, как мой мозг горит от его небывалой ярости.

Ясно. Теперь знаю об одной его сильной стороне. Битва еще не начата, а первый раунд уже за соперником.

Ничего. Посмотрим, что покажет бой.

Для начала попробую проверить оппонента на живучесть в разных секторах ристалища. Раньше такая стратегия срабатывала. Мы сходимся на каменистой поверхности. Здесь ему комфортно. Боя на близком расстоянии, где у меня было бы несомненное преимущество, не получается. Прыткий недоросток уворачивается от ударов, умело держит дистанцию, хотя сам, при возможности, делает стремительные выпады, пытаясь достать меня своим оружием.

Загоняю его на песок. Безрезультатно. Легкое тело на относительно широких ступнях не вязнет, скользит по поверхности. Так, теперь трава. Уже лучше. Нежная незащищенная кожа его ног покрывается ссадинами, колотыми ранками от жесткой растительности, но упрямцу все нипочем. Будто не замечает.

С таким надо похитрее. Каждое мое движение, каждый ход, должны сопровождаться какой-либо уловкой.