Бесплатный фрагмент - Утренник

Действующие лица

ПЕЛИКАНОВ Николай Евгеньевич, 53 года, директор дома культуры. Бывший военный, женат, крупный, носит усы. На утреннике — Дед-Мороз.

ЕРМОЛАЕВА Екатерина Петровна, 37 лет, заместитель директора по культурно-массовым мероприятиям. Замужем, крупная дама, похожая на кустодиевских купчих. На утреннике — Снегурочка.

ТОКАРЕВА Зинаида Вячеславовна, 35 лет, заведующая библиотекой. Семейное положение — «всё сложно», субтильная меланхоличная дама. На утреннике — Лисичка и Сестрица Алёнушка.

ФАМ ЛЕ ТИН (ВАЛЕНТИН), 40 лет, художник и декоратор. Вьетнамец, женатый, многодетный. На утреннике — Зайчик и Братец Иванушка.

БЕРГМАН Андрей Сергеевич, 45 лет, режиссёр. Разведён, очень худой и высокий, носит бороду. На утреннике — Иванушка-дурачок и Иван-царевич.

СОМИНА Ольга Ивановна, 35 лет, бухгалтер. Не замужем (разведена в третий раз), фигуристая дама, одевается дерзко. На утреннике — Баба-Яга.

ШИФЕР Наум Наумович, 57 лет, завхоз. Женат, небольшого роста, лысый, с хитрым выражением лица. На утреннике — Кощей Бессмертный.

КОРНИЛОВ Лев, 27 лет, киномеханик. Холост, носит эспаньолку. На утреннике — Браконьер и Стрелец.

ГУСЁК Игнат, 30 лет, ди-джей. Полный, похож на негритёнка пухлыми губами и курчавыми волосами. Холост по причине нетрадиционной ориентации. На утреннике — Медведь и Чудище Лесное.

МЕДУНИЦЫН Руслан Владимирович, 45 лет, начальник Управления культуры района. Чиновник с внешностью комсорга.

АВТОР криминальных романов / АВТОРША гламурных романов (может играть один и тот же актёр).

Действие происходит в одном из провинциальных домов культуры незадолго до Нового года.

Действие первое

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Кабинет Пеликанова. Рабочий стол, на нём — компьютер. Большой стол со стульями для заседаний. Диван. Стеллаж с кубками, вымпелами, грамотами и т. п. Стол для заседаний завален книгами, видимо, только что распакованными — на полу валяется обёрточная бумага, обрывки верёвок. За рабочим столом сидит Токарева, она что-то делает на компьютере. У большого стола стоит Фам Ле Тин, он разбирает книги.

Фам Ле Тин (берёт очередную книгу, диктует). Дзелом Сэлин… Сэлиндзел, «Над плопастью во лзы».

Токарева (стучит по клавиатуре). Сейчас, подожди… Это у нас пойдёт в зарубежную литературу двадцатого века… Готово… Дальше, Валентинчик.

Фам Ле Тин (откладывает эту книгу, берёт другую). Лобелт Хай… Хайнлайн, «Звёздный десант»…

Токарева. Это ещё что такое?

Фам Ле Тин. Книзка.

Токарева. Я понимаю, что книжка. Что за автор?

Токарева встаёт из-за стола, подходит к Фам Ле Тину. Он протягивает ей книгу. Токарева одной рукой принимает её, другую как бы невзначай кладёт Фам Ле Тину на плечо. Тот отодвигается, Токаревой приходится убрать руку с его плеча.

Токарева (читает). Роберт Хайнлайн… Впервые слышу (Перелистывает несколько страниц.) Я так и знала! Опять Пеликанов фантастику назаказывал!

Фам Ле Тин. Фантасика — интелесно.

Токарева. Да это вообще не литература! Это бульварщина, примитив для тупых сопляков и мужиков-неудачников! Так же, как и детективы! Нет, детективы ещё читают глупые бабы.

Фам Ле Тин. А мне дедетивы тозе нлавятся.

Токарева. Валентинчик, ну зачем ты их читаешь? Ты же у нас такой умный, такой хороший. В тебе дремлет тысячелетняя азиатская мудрость. Как ты можешь восхищаться откровенной макулатурой?

Фам Ле Тин. О вкусах не сполят.

Токарева. А я буду, буду спорить! Потому что я пока ещё заведую библиотекой, и моя обязанность — формировать у наших читателей хороший литературный вкус. А Пеликанов в который раз действует через мою голову! Заказывает новые книги и даже не считает нужным поставить меня в известность!

Фам Ле Тин. Потому и не поставить, сто ты с ним много сполис.

Токарева. Нет, потому, что он меня не уважает! А знаешь, почему не уважает? Потому что Пеликанов осознаёт свою необразованность и комплексует из-за этого. К тому же он бывший военный, привык командовать. «Звёздный десант»! Ну конечно, что он ещё мог заказать? Десанты, звездолёты, эти… как их… пластыри…

Фам Ле Тин. Пластыли? Мозоли заклеивать?

Токарева. Да не помню я это слово… Не пластыри, а… Из них ещё стреляют в твоей фантастике.

Фам Ле Тин (смеётся) Не пластыли, Зина, а бластелы.

Токарева. Вот, даже ты мне замечания делаешь. (Садится за рабочий стол, прикладывает руки к вискам.) Никто меня здесь не любит, все только издеваются и смеются надо мной.

Пауза. Фам Ле Тин невозмутимо перебирает книги, Токарева исподтишка наблюдает за ним.

Токарева (не выдержав). Валентинчик, ну скажи хоть что-нибудь!

Фам Ле Тин. Сто ты хоцес услысать?

Токарева. Пожалей меня, а?

Фам Ле Тин. Позалею тебя, а.

Токарева (вздыхает). Я понимаю, тебе и своих забот хватает. Ты счастливый, у тебя есть семья, пятеро детей.

Фам Ле Тин (гордо поправляет). Сестело.

Токарева. Даже шестеро. Ты, наверное, очень хороший отец и верный муж.

Фам Ле Тин (ехидно улыбается). Не, я весь на холосего отца потлатился, на велного муза меня не хватило.

Токарева. Ты хочешь сказать, что ты изменяешь жене?!

Фам Ле Тин. А сто? Изменяю, да.

Токарева. И ты так спокойно об этом говоришь?

Фам Ле Тин. И сего? Зене моей сказес? Она по-лусски не понимает.

Токарева (вздыхает). Да, идеала не существует. Ладно, бросай это дело. Сегодня напомню Пеликанову, чтобы вызвал мастера починить мой компьютер. Потом запрусь в библиотеке и буду потихоньку заносить в каталог. Всё лучше, чем дома в одиночку сидеть.

Фам Ле Тин. Видис, ты Пеликанова лугаес, а он тебя за свой компютел пустил.

Токарева (взорвавшись). Да! Вместо того, чтобы починить мой компьютер, он, видите ли, решил проявить великодушие! Позволил мне поработать в его кабинете! Просто, чтобы лишний раз меня унизить, чтобы я пресмыкалась перед ним!

Фам Ле Тин. Сто такое «плесмыкалась»?

Токарева (машет рукой). Ничего хорошего.

КАРТИНА ВТОРАЯ

На сцене появляется Корнилов.

Корнилов. Привет!

Токарева (меланхолично). Здравствуй, Лёва.

Фам Ле Тин, демонстративно не замечая Корнилова, старательно перебирает книги.

Корнилов (Фам Ле Тину). Чего не здороваешься, Фанфан-Тюльпан?

Фам Ле Тин (сухо). Доблое утло.

Корнилов (передразнивает). Доблое, доблое! Ну, когда ты меня к себе в гости позовёшь, в Ханой?

Фам Ле Тин. Я не из Ханоя, я из Хайфона.

Корнилов. Из айфона? У вас города в честь мобильников называют?

Фам Ле Тин молчит, продолжая перебирать книги.

Корнилов. Знаешь анекдот? Собрались как-то звери во Вьетнам и решили себе имена изменить, чтобы были похожи на вьетнамские…

Токарева. Лёва, прекрати!

Корнилов. А что, я сказал что-то обидное? Валентин, неужели я оскорбил твои национальные чувства?

Фам Ле Тин. Нет.

Корнилов. Видишь, Зиночка, всё в порядке! И вот, значит, собрались они и говорят: «Ты, медведь, будешь „муй“. А ты, заяц, будешь „зуй“. А ты, хомяк…» — «А я не поеду!»

Пауза.

Токарева. Смеяться уже можно?

Корнилов. Можно, Зиночка. Разрешаю.

Токарева. Спасибо.

Корнилов. Для тебя — всё, что угодно. Новые книги привезли?

Корнилов подходит к большому столу, берёт одну книгу.

Корнилов. «Звёздный десант», вещь! Это по тому фильму, да? Где солдаты с насекомыми воевали?

Токарева. Лёвушка, не хочу тебя огорчать, но, скорее всего, дело обстоит с точностью до наоборот. Фильм, о котором ты говоришь, был снят по этой книге.

Корнилов. Я возьму почитать?

Токарева. Потерпи немножко. Подготовлю для неё формуляр, тогда возьмёшь.

Корнилов. Ты и с мужем такая же вредная?

Токарева поджимает губы, молчит, уставившись в монитор.

Корнилов. Ах, да, я и забыл, что ты у нас девушка свободная… от мужского внимания.

Токарева вскакивает из-за стола и убегает. Фам Ле Тин смотрит ей вслед, потом швыряет книгу на стол и пружинистым шагом медленно обходит стол, приближаясь к Корнилову.

Корнилов (всерьёз испугавшись). Да ладно, ладно, всё. Тоже мне, Брюс Ли. Уж и пошутить нельзя.

Фам Ле Тин (остановившись). Иди звинись!

Корнилов. Так она, наверное, в женском туалете. Не могу же я за ней… Придёт — извинюсь.

Фам Ле Тин. Посему такой козёл ты?

Корнилов. Тебе повезло, что нет свидетелей. А то ответил бы за оскорбление.

Фам Ле Тин. Сволось! (Продолжает двигаться к Корнилову.)

Появляется Токарева.

Корнилов (отходя подальше от Фам Ле Тина, торопливо). Зиночка, извини меня, пожалуйста! Был неправ, вспылил. Считаю долгом загладить…

Токарева, не глядя на Корнилова, садится за рабочий стол.

Корнилов (деланно дружелюбно). Ребята, чего вы такие кислые сегодня? Слова им не скажи — сразу обижаются.

Токарева. Очень рада за тебя, Лёвушка, что у тебя в жизни одни сплошные радости.

Корнилов. А чего мне горевать? (Оглянувшись по сторонам, понижает голос). Я сегодня ночью «Белого рыцаря» с экрана переснял, записал на болванки. На выходных поеду в облцентр, толкану там на рынке. Хотите, вам за так дам посмотреть? Только вы меня не закладывайте.

Токарева. Я такие фильмы не люблю смотреть.

Фам Ле Тин. А я экланки не люблю смотлеть.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

На сцене появляется Ермолаева.

Ермолаева. Чего ты не любишь смотреть, Валентин?

Корнилов (торопливо). Да ничего, ничего. Здравствуйте, Екатерина Петровна! А мы тут… книжками балуемся. Вы сегодня шикарно выглядите!

Ермолаева (улыбаясь, Корнилову). Спасибо, Леонид.

Фам Ле Тин. Зласуйте, Кателина Петловна!

Ермолаева. Здрасьте… (Замечает Токареву.) Зинаида Вячеславовна, извините, сразу вас не заметила за монитором, здравствуйте.

Токарева (сухо). Здравствуйте.

Ермолаева (оглядывая заваленный книгами стол). Так, всё это надо убрать, и побыстрее. Скоро придёт Николай Евгеньевич, будет собрание. Так что не расходитесь.

Корнилов. Какая повестка?

Ермолаева. Он вам всё расскажет. Мужчины, отнесите, пожалуйста, это всё в библиотеку и аккуратно там сложите. Леонид, несёте личную ответственность за сохранность печатных изданий, вся надежда на вас (Смеётся.)

Корнилов. Не извольте беспокоиться, Екатерина Петровна!

Корнилов и Фам Ле Тин собирают книги, уходят.

Токарева. Там заперто, я пойду открою (Уходит вслед за ними.)

Ермолаева собирает с пола упаковочную бумагу и верёвки. На сцене появляется Сомина.

Сомина. Катюшенька, привет! Тебя чего, в должности понизили, сделали уборщицей? (Смеётся.)

Ермолаева. Ох, Олюсик, иногда и самой хочется понизиться. Надо убрать поскорей, а то скоро Пеликанов придёт, собрание будет. Ты тоже оставайся.

Сомина (помогает Ермолаевой убирать мусор). А что за собрание?

Ермолаева. Он придёт — скажет. Что-то важное, связанное с новогодними утренниками.

Сомина. А-а-а. Представляешь, ко мне вчера вечером Степан заявился собственной персоной и с во-о-от таким букетом! В поддатьи, правда. И прямо с порога на колени — бух! Не могу, говорит, без тебя, извёлся, мол, весь…

Ермолаева. Ну, а ты?

Сомина. А я ему такая: что, Стёпочка, припёрло? Наелся духовностью по самое не балуйся? (Оглядывается по сторонам.) Кстати, где наша духовно богатая дева?

Ермолаева. У себя, в библиотеке.

Сомина. А-а-а. Ну, я ему всё и выдала — и пьянки припомнила, и его школьную любовь Зину Токареву, к которой он тогда от меня ушёл.

Ермолаева. Постой, ты же говорила, что сама его выгнала?

Сомина. Выгнала сама. А что мне было делать? Ладно бы только пьянки, так ведь он в этом состоянии вздумал мне ещё и морали читать! И вкусы, видите ли, у меня плебейские, и дома в бигудях хожу да в халате, а на работу, мол, как шлюха наряжаюсь, чтобы мужиков завлекать. И ведь что самое противное: утром перед зеркалом одеваюсь, крашусь, а он как уставится на меня, похотью прямо брызжет. И ведь хоть бы накинулся, козёл, хоть бы завалил меня! Нет, знай сидит и слюни пускает. Какая баба такое выдержит?

Ермолаева и Сомина, закончив уборку, садятся у большого стола.

Ермолаева. Так чем вчера дело-то закончилось?

Сомина. Опять выгнала. Он вопит: «Я тебя люблю!», а я ему: «Действительно любишь или тупо хочешь?» «И люблю, и хочу!» — кричит. Ну, я и говорю: насчёт «хочу» ещё можно поверить, а о любви вешай лапшу на уши своей бывшей однокласснице. Спой, говорю, ей песенку из того фильма: «О, как же я люблю вас, прелестное созданье…», чтоб Зиночка твоя растаяла, как снежная баба весной. А то ведь небось в постели доска доской…

За сценой слышны голоса Токаревой и Корнилова.

Ермолаева (оглядывается). Тихо, легка на помине…

Входят Токарева и Корнилов.

Токарева (Корнилову, завершая начатый разговор). …я никогда не пойду на это, Лёва.

Корнилов (понизив голос). Зина, тебе что, лишние бабки помешают? (Соминой, громко). Здрасьте! Ольга Ивановна, вы сегодня просто сногсшибательны! Впрочем, как всегда.

Сомина (демонстративно закидывая ногу на ногу, кокетливо). Лёвушка, вы прямо донжуан!

Токарева (сухо). Добрый день, Ольга Ивановна. (Садится за компьютер.)

Сомина (насмешливо). Добрый день, Зинаида Вячеславовна.

Сомина встаёт с места, подходит к Токаревой, становится у неё за спиной, смотрит в монитор.

Сомина. Новые книги, да? «Над лопастью во лжи». Какое оригинальное название!

Токарева (поджав губы, сухо). Мне Валентин диктовал, могла и ошибиться. (Стучит по клавишам.)

Сомина. Валентина себе в помощники взяла? Достойная кандидатура.

Ермолаева (торопливо). Оля, ты вчера говорила, что тебе нужно поменять картридж в принтере?

Сомина. Да, да. (Отходит от Токаревой.) Новый картридж есть, только я его менять не умею.

Корнилов (с готовностью). Я поменяю, хотите?

Сомина. Лёвушка, буду вам безумно благодарна!

Токарева (тихо). Безумно — это точно.

Входит Фам Ле Тин.

Сомина. О, вот и наш новый библиотекарь-доброволец! Здравствуй, Валечка!

Фам Ле Тин. Зласе, Ольга Ивановна.

Сомина (Корнилову). Пойдёмте, Лёва.

Сомина и Корнилов уходят.

Ермолаева (Фам Ле Тину). Валентин, вы не знаете, где Гусёк?

Фам Ле Тин (помрачнев). Не знаю и знать не хосю.

Ермолаева. Что за тон, Валентин? Я просто задала вам вопрос.

Фам Ле Тин. Не зелаю слысать о Гусёке.

Ермолаева. Гос-с-споди, у вас-то что за кошка пробежала?

Фам Ле Тин. Не коска плобезала, а целый слон… в дусу нагадил.

Ермолаева (с металлом в голосе). Ваши личные отношения — это ваше дело. Я, как заместитель директора, даю вам официальное задание разыскать Гуська и привести его сюда. Задание ясно?

Фам Ле Тин (угрюмо). Куда уз ясней.

Ермолаева. Выполняйте, пожалуйста.

Фам Ле Тин уходит. Ермолаева подходит к Токаревой.

Ермолаева. Зинаида Вячеславовна, у меня сложилось впечатление, что ваши напряжённые отношения с Ольгой Ивановной плохо влияют на атмосферу в нашем дружном коллективе. Дурной пример заразителен. Видите, даже совершенно мирного Валентина проняло.

Токарева. Извините, Екатерина Петровна, но я здесь ни при чём. Поговорите на эту тему, пожалуйста, с Соминой. Она ведь, кажется, ваша хорошая подруга?

Ермолаева. Прошу вас не забываться! Это вне работы мы можем быть друг другу друзьями, врагами, да хоть волками…

Токарева (перебивает, на повышенных тонах). Хорошо, если волками! Хуже, когда двуличными Янусами какими-то! Этот ваш Корнилов мне сегодня сначала нахамил, а потом, якобы по дружбе, такое предложение сделал — меня до сих пор трясёт! Давай, говорит, ты будешь снабжать меня новыми книгами, а я их буду сканировать и выкладывать в Интернет для платного скачивания! Доходы, говорит, пополам!

Ермолаева (качает головой). Да-а, хорош! Ну, с Корниловым у меня на эту тему будет разговор особый. И, тем не менее, расшатывать коллектив какими-то странными взаимными обидами я, как заместитель директора, не позволю!

Токарева. Извините. Я сейчас приду.

Токарева встаёт из-за стола и, всхлипывая, уходит.

Ермолаева. Нет, стало просто невозможно работать! Детский сад какой-то, честное слово!

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

Входит Фам Ле Тин.

Ермолаева. Нашли Гуська?

Фам Ле Тин. Нет его нигде.

Ермолаева (качает головой). Всего-то месяц у нас работает, и уже вовсю прогуливает… А в туалет не заходили?

Фам Ле Тин. Я не хосю.

Ермолаева. Да я не в том смысле — вдруг Гусёк там.

Фам Ле Тин (возмущённо). Мне сто, по кабинкам лазать?

Ермолаева. Николай Евгеньевич вот-вот придёт… Куда все опять запропастились? Где Корнилов, где Ольга?

Слышен смех и болтовня. Входят Сомина и Корнилов.

Ермолаева. Наконец-то. Лев, я вас очень прошу — загляните в мужской туалет, нет ли там Гуська. Везде его обыскались.

Корнилов. Яволь! (уходит).

Входит Токарева.

Ермолаева. Рассаживайтесь, пожалуйста.

Токарева с каменным лицом садится за большой стол. Ермолаева и Сомина тоже садятся. Фам Ле Тину приходится сесть рядом с Токаревой.

Ермолаева. Чему вы так смеялись?

Сомина (понизив голос, со смехом). Корнилов поставил стул на стол и полез, чтобы достать с верхней полки картридж. Зашатался, чуть не упал и сказал, что у него страх высоты. Ну, я вместо него залезла, достала и говорю ему в шутку: «Да, Лёва, не на высоте вы оказались». А этот наглец ухмыляется и говорит: «А мне и внизу хорошо!» Он, оказывается, пялился мне под юбку, представляешь? Вот козёл!

Токарева. Долго повод придумывала?

Сомина (демонстративно не реагируя). Кого ещё ждём?

Входит Корнилов.

Корнилов. Что-то Гуська нигде найти не могу.

Фам Ле Тин. Вот видите!

Ермолаева. Это безобразие!

Гусёк входит со стороны задника. Его никто не замечает.

Ермолаева. Всё, мне это надоело! Сейчас придёт Николай Евгеньевич, будем решать вопрос о наказании Гуська рублём.

Гусёк. Пощадите, государыня-матушка Екатерина Петровна! (Кривляясь, молитвенно складывает руки.)

Все смотрят на Гуська.

Ермолаева. Здравствуйте, Игнат. И где же вы были, позвольте вас спросить?

Гусёк. Екатерина Петровна, не велите казнить! Бегал в хозяйственный за синей краской для нашего Валентинчика.

Фам Ле Тин. Я не плосил!

Гусёк. Валентинчик, прости! Я слышал, как ты вчера вечером говорил Наум Наумычу, что у тебя синяя краска закончилась, а он тебе денег не давал. Ну, я на свои купил.

Фам Ле Тин. Я не плосил!

Ермолаева. Ладно, с Наумом Наумовичем мы потом разберёмся. Игнат, садитесь, пожалуйста, сейчас будет собрание.

Гусёк садится рядом с Фам Ле Тином. Тот отодвигается. Ермолаева о чём-то тихо разговаривает с Соминой, Токарева сидит с каменным лицом, Корнилов тыкает пальцем в смартфон.

Гусёк (Фам Ле Тину). Валентинчик, не сердись!

Фам Ле Тин мрачно молчит.

Гусёк. Ты бутафорию закончил?

Фам Ле Тин (сухо). Законсил.

Гусёк. А задник с зимним лесом?

Фам Ле Тин. Законсил.

Гусёк. Может, тебе помочь с чем-нибудь надо?

Фам Ле Тин. Не надо. Спасибо.

Гусёк. Слушай, чего ты такой злой? Я тебя чем-то обидел?

Фам Ле Тин. Нисем. Плосто настлоение плохое.

Гусёк. Почему, Валентинчик?

Токарева. Игнат, ну что вы к нему пристаёте? Видите же, что человек не хочет с вами общаться.

Гусёк. А я не с вами разговариваю.

Токарева. А я с вами!

Гусёк. Какое вам дело до нашей беседы с Валентином?

Токарева. Большое. Ведите себя прилично, умерьте, пожалуйста, свой напор.

Ермолаева и Сомина замолкают и прислушиваются к их разговору.

Гусёк (повышая голос). И на что же вы намекаете, позвольте спросить, говоря о напоре? Вас не устраивает моя ориентация? Может быть, вы не считаете меня полноценным человеком?

Ермолаева. Так, так, так, это что ещё тут у нас за разборки? Игнат, вы чего шумите?

Сомина (язвительно). Ух, какие страсти! Похоже, у Зинаиды Вячеславовны нашёлся… соперница!

Токарева вскакивает и убегает.

Гусёк. Ольга Иванова, гомофобия вам не к лицу.

Ермолаева. Да что же за день такой сегодня?! Оля, перестань! (Встаёт и уходит за Токаревой.)

КАРТИНА ПЯТАЯ

Входят Пеликанов, Шифер и Бергман.

Пеликанов. Здравия желаю!

Все здороваются.

Пеликанов. Ну что, все в сборе? (Оглядывает присутствующих.) А где Екатерина Петровна и наша библиотекарша?

Корнилов. Сейчас придут.

Пеликанов. Так, внимание, сидеть всем здесь, никуда не расходиться! Сейчас ещё одна дамочка подойдёт, я её встречу… (Выходит.)

Бергман садится за стол. Он выглядит расстроенным, время от времени украдкой прикладывается к фляге, которую достаёт из-за пазухи. Шифер подсаживается к Корнилову.

Шифер. Лёвушка, а у меня до тебя дело есть. Не очень для тебя приятное.

Корнилов. А что такое, Наум Наумович?

Шифер. Жалятся на тебя из кинопроката. Говорят, фильмокопии из нашего клуба приходят все в царапинах. Ты кинопроекторы-то чистишь, смазываешь?

Корнилов. А как же, всё по инструкции!

Шифер. И ещё говорят, что часто возвращаешь рулоны с обрывами и не перемотанные на начало.

Корнилов. Да поклёп это! Ну, может, когда какую часть и забыл перемотать.

Шифер. Впрочем, скоро всё это уже не будет иметь значения. Нам выделили деньги на модернизацию, и Пеликанов затеял замену старых плёночных проекторов на новый, цифровой. Так что ставку киномеханика придётся сократить. Там же только и надо будет, что запускать диск с фильмом. Уж больно жирно для целой ставки!

Корнилов. Ч-ч-чёрт! А меня куда?

Шифер. Я же сказал — пойдёшь под сокращение. Поговори с Пеликановым, может, он что-нибудь для тебя придумает. Например, уборщиком сделает (Противно смеётся.) Или будешь на рынке экранками торговать — теми, что успел сделать. С цифрой-то левый сеанс не устроишь, там всё компьютер фиксирует!

Входят Ермолаева и Токарева. Токарева с каменным лицом садится на своё место.

Ермолаева. Здравствуйте, Наум Наумович!

Шифер. Доброго утречка, Екатерина Петровна! Я тут Лёву в известность поставил относительно его будущего…

Корнилов. А вы знаете, что я могу подать в суд?

Ермолаева. Разумеется, можете. Заодно расскажете там о сканировании библиотечных книг.

Корнилов (злобно смотрит на Токареву). Каком ещё сканировании?

Ермолаева. Потом поговорим.

Входят Пеликанов и Авторша.

Пеликанов. Ну, наконец-то все в сборе. Легче призывников собрать, чем интеллигенцию, ей-богу. Рассаживайтесь согласно местам.

Ермолаева, Шифер и Корнилов садятся.

Пеликанов (Авторше). Садитесь, прошу вас.

Авторша садится на торце стола. Пеликанов садится на другом торце.