Бесплатный фрагмент - Умом Россию не понять — 2

О воспитании

— Какого хрена ты тут сидишь? — жарко дыша перегаром, к Павлу обратился Страхов — местный трудовик.

Павел обвел взглядом праздничную вечеринку. Вроде все проходило, как и должно было. Раскрасневшиеся с блестящими от выпитого спиртного глазами, дамы. Редкие, просто редчайшие мужчины терялись на женском фоне. Таковы уж реалии современной школы.

— А куда мне податься? — недоуменно произнес Павел.

Он достаточно свободно располагался среди женщин своего методического объединения, заинтересованно приглядываясь к Александре Юрьевне. Очаровательная женщина. Павел собирался познакомиться с ней поближе. Вообще несколько странно ее так называть. Саша или Шура ей подходило гораздо лучше. А еще лучше — Сашенька. Павел покатал в уме имена. Нет, все-таки…

А тут этот трудовик. Какого… этого самого… его принесло?

— Пойдем за наш столик, — Страхов неопределенно махнул рукой, — поговорить надо.

Павел пожал плечами и медленно поднялся из-за стола, успел уловить обеспокоенный взгляд Сашеньки, или Саши. Еще не определился. Для этого все-таки надо познакомиться ближе. Промелькнул под ногами несколько замусоренный уже пол. Приблизился стол, занимаемый методобъединением трудового воспитания. Павел мельком удивился, что Страхов оставался за столом в полном одиночестве. Не из-за этого ли он и пригласил его к себе. Скучно, наверное, одному наблюдать за чужим весельем. Николай Андреевич грузно бухнулся на скрипнувший стул. Забулькала, наливаемая в стакан, водка. Страхов шумно выдохнул, поднял стакан на уровень глаз, внимательно всмотрелся сквозь прозрачную жидкость. Шумно заглотил. Захрустел на крепких зубах малосольный огурчик. Где он его только достал, в марте-то?

— Ну, коллега, у меня педстаж двадцать четыре года… — замедленно проговорил трудовик, наливая очередную порцию спиртного.- Армейскую службу засчитали. Вы меня удивили безмерно.

— Чем это? — Павел внимательно посмотрел на собеседника.

— Педагог — это ВОСПИТАТЕЛЬ, а учитель — это ходячий магнитофон.- Страхов назидательно поднял указательный палец, — Педагог отвечает за учеников, а учитель — нет. Учитель: рот закрыл — рабочее место убрано. Понятно, что ученики — а они не дураки — чувствуют разницу и ведут себя соответственно. Увы… хороший педагог — большая редкость.

Павел недоуменно перебирал в уме, чем он вызвал такое замечание. Вроде до праздника они не общались. Не связано ли это с тем, что Павел пришел в школу по просьбе Василия Сергеевича, на замену. Неожиданно вспомнилась часто слышимая фраза: «Учитель от Бога». У многих народов учитель — это наставник, мастер, а педагог — просто раб, ведущий отпрыска знатного семейства на занятия. На мгновение вспомнился старый университетский прикол: «Из меда выходят медики, а из педа -…» По губам молодого человека промелькнула едва заметная усмешка. Павел быстро согнал улыбку с лица. Только бы Страхов не заметил. Зачем зря обижать человека? Поискал глазами Сашеньку.

— Учителю, в общем, обижаться и возмущаться не пристало: как он к ученикам, так и они к нему.- продолжал между тем Николай Андреевич, — Учитель и не обижается. Все всё понимают. Он их послал молча, они его послали вслух… исключительно по юношескому максимализму… нормально. Обычное дело. Но! Он же им напакостил! Пару поставил… хотя мог бы и трояк. Все понимают, что учителю на учеников и их знания насрать — так зачем пакостить?

— Значит, ты ни за что им всем тройки рисуешь? — Павел намеренно перешел на ты.

Однако, собеседник не заметил этой вольности. В стакан снова хлынула прозрачная жидкость. Павел передернулся, стараясь сделать это как можно более незаметнее.

— Мой педстаж начался в армии… — прохрустев очередным огурчиком, продолжал Николай Андреевич, — с подчиненных, которые были и старше, и опытнее, и, наверное, умнее меня. Это учитель может бегать и жаловаться, а у нас было конкретно: не умеешь руководить — работай сам.

— Но ведь эти ребята, — Павел запнулся, — Из-за которых…

— Насчет трудных… это самый благодатный материал… по крайней мере, они яркие и активные личности. И те, с которыми я в своё время работал, вместо того чтобы сколоться, спиться или сесть в тюрягу сегодня рулят городом и управляют собственными предприятиями. И меня они НИКОГДА не посылали, не посылают и не будут посылать.

— Все когда-то бывает в первый раз, — еле слышно пробормотал молодой человек.- А что ты сделаешь, если все-таки пошлют?

— Можно относился к аферистам, бандитам и разного рода прихватизаторам по-разному… — говорил трудовик, не обращая ни малейшего внимания на слова Павла, — одни их страсть как не любят, другие обожают… я же вижу в них людей, способных делать Выбор… и действовать. Мне вообще нравятся люди, способные действовать и добиваться результата. Даже мелкий воришка делает выбор между «жить красиво» и «всю жизнь топтать зону», а вот большинство сделать даже такой выбор и действовать — не могут. Они сидят и ждут, когда щастье само их найдет… и плюются в сторону тех, кто чего-то добился. Мол, гады!!! воры!!! сволочи!!! Но на большее, чем лай из подворотни они не способны. Увы, мне ближе воры, чем пустолайки.

— А сам, случайно, не из их числа? — Павел обеспокоенно посмотрел по сторонам, полагая, что этот разговор может затянуться.

— Я посчитал нужным рассказать молодым и горячим пацанам, что если уж ты собираешься делать Выбор, то его нужно делать осознанно… точно понимая последствия своего Выбора и своих действий. А пустолайки мне не нравятся. Только вот их «выбор» в пользу красивой жизни приводит к тому, что у кого-то сломаны рёбра, хребеток, разбиты коленные чашечки, а то и вовсе в сырой землице… Хорошо хоть Вы им не мешали этой самой «красивой жизни» добиться, а то и не познакомились бы…

— Бей противника, и все у тебя будет ОК?

— В те славные добрые времена я работал в Доме пионеров руководителем кружка «Художественная резьба по дереву». Дом пионеров — это целая куча мальчишек и девчонок. И чтобы легализовать все наши проекты, мы зарегистрировали городскую ОО «РСМ» — Российский союз молодежи… комсомол уже загнулся к тому времени. А поскольку я был инициатором этой шняги, то я и стал Председателем «РСМ». Тут и со стороны народ подтянулся. Насчет мордобоя… а куда ж без него? Если проект пытаются подмять, то не ложиться же? Только ребятишки знали, что мордобой — не самый простой и надежный способ достижения Цели.

— Это понятно, — выдохнул Павел, все-таки налив водки и себе.- Нужны деньги. Именно деньги — мерило всего.

— Не смешите меня… даже двенадцатилетние пацаны поняли, что деньги — это всего лишь СРЕДСТВО достижения Цели, а не сама Цель. И я даже немножко горжусь собой, что научил их отличать цель от средства.

— То есть, получается, цель оправдывает средства.

Павел легко поднялся и отошел от столика, оставив Николая Андреевича пить в одиночестве.

Первый снег

Комната под утро наполнилась рассеянным призрачным светом. Отблеск легко и нежно коснулся щеки спящего.

Владимир Павлович медленно открыл глаза, с трудом выбираясь из объятий сна. Сон нехотя растворялся в воздухе. Неплотно прикрытые шторы позволяли осветить до недавнего времени темную комнату.

Владимир Павлович осторожно уселся на краешке кровати. Худые, покрытые густой сеткой взбухших голубоватых вен, ноги отыскали тапочки. Мужчина не спеша поднялся и тяжелыми шаркающими шагами подошел к зашторенному окну. Послушная слегка дрожащим пальцам, штора отодвинулась, явив панораму деревенского двора. Комната осветилась еще ярче серебристыми отблесками.

Глаза Владимира Павловича изумленно расширились.

— Надо же… — восторженно пробормотал мужчина, — снег…

Действительно, двор и огород скрывался под снежной пеленой.

— Дождались… — Владимир Павлович принялся суетливо одеваться, от волнения порой не попадая в рукава теплой фланелевой рубахи, — Впервые в этом году…

Он торопливо вышел на крыльцо и растерянно остановился на пороге. Шагнуть дальше показалось ему неслыханным кощунством.

Все пространство двора скрылось под тонким пушистым покрывалом первого снега. В лучах разгорающегосы рассвета яркие искорки переливались наподобии крохотных бриллиантиков. Ничьи следы не нарушали сверкающей сплошности. Еще вчера голые и неприглядные плодовые кусты и окружающие двор деревья принакрылись легкими белоснежными накидками, кое-где перечеркнутыми тоненькими черточками одиноких веточек. Стройные березки переплелись ажурным кружевом, радостно сочетаясь с белыми, слегка пятнистыми, стволами. Отдельные плакучие ветви под снежной тяжестью протянулись до самой земли, образуя сказочный портал. Казалось, чуть-чуть, и распахнется детская сказка.

Владимир Павлович устало привалился к косяку. Перед мысленным взглядом промелькнули яркие картинки детства. Слегка затуманились глаза. Толстая трость выскользнула из корявых пальцев. От удара тонкий слой снега вздрогнул и укоризненно рассыпался неопрятными комками.

Владимир Павлович тяжело вздохнул и неуклюже шагнул в темный зев комнаты.

Старик удрученно опустился на старую кровать, вытянулся во весь рост и неподвижно замер. На губах мелькнула умиротворенная улыбка. Дыхание становилось все более легким и, наконец, остановилось совсем. Голубые выцветшие глаза постепенно застыли. В них успело сохранится лишь сказочное великолепие первого снега.

Не свое дело…

В окошко заглянуло яркое весеннее солнышко. Перекликались птички. Природа просыпалась после зимней спячки. Хотелось забросить все подальше и, подставив лицо свежему ветерку, выбежать во двор… Но не тут-то было. Стоял обычный учебный день, и занятия в школе продолжались. Борис Афанасьевич с тяжелым вздохом отодвинулся от окна, возвращаясь к насущным проблемам.

Резко прозвенел звонок, призывая учителя в класс. Борис подхватил журнал и решительно направился к ученикам.

Разгоряченные после перемены лица детей настороженно встретили учителя. Борис Афанасьевич быстрым взглядом окинул притихший класс.

— Здравствуйте, друзья мои, — торжественно проговорил он, — рад, что сегодня у нас нет отсутствующих. Прошу присаживаться.

С легким шумом задвигались стулья. Скрипнули столы. Зашелестели страницы открываемых учебников.

— Нет, нет, — замахал руками Борис Афанасьевич, — не надо смотреть в учебники. Будем отвечать так.

Установилась тишина. Кто-то пригнулся ниже к парте: только не спрашивайте меня. Кто-то, напротив, откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что нисколько не боится. Кто-то продолжал украдкой подсматривать в учебник. В общем, все как обычно. Борис Афанасьевич уже привык к таким действиям учеников. Мысленно усмехнувшись, он сделал вид, что всецело поглощен изучением журнала, выбирая из числа девятиклассников ученика для ответа.

— Отвечать пойдет… отвечать, — он мгновение помедлил, — Ростислав Марков.

Мальчишка неуверенно выпрямился. Огромные глаза уставились на учителя с обидой.

— Но, Борис Афанасьевич, — виновато проговорил он, — меня же не было на прошлом уроке…

— И что?

— Я не знал, что нужно учить, — победно произнес Ростислав.

— Подождите, — прервал объяснения Борис Афанасьевич, — но вы уже несколько дней, как вышли с больничного.

— Так ведь вашего урока у нас еще не было.

— А спросить у кого-нибудь из класса? — Борис Афанасьевич обвел взглядом притихших ребят.

— Я не знал, — упрямо повторил Марков, — Меня в тот день не было…

— А где вы были, позвольте поинтересоваться?

— Болел! — заявил Ростислав с таким видом, словно этим все сказано, и данное объяснение вполне законно для того, чтобы не приготовиться.

— Поставим вопрос по-другому, — учитель потер подбородок, — Представьте, Ростислав, что вы вызвали врача.

— Ну, — неуверенно отозвался ученик.

— А врач пришел, посмотрел и заявил, — Борис Афанасьевич сделал многозначительную паузу, — что не будет вас лечить…

По классу прокатился изумленный вздох. Все взгляды уперлись в учителя.

— Почему это? — хмуро спросил Ростислав, чувствуя какой-то подвох.

По губам Бориса Афанасьевича проскользнула улыбка.

— А он сказал, что не знает такой болезни, — громко продолжил учитель, — потому что, когда ее изучали, его не было. Он болел!

— Но…

По классу прокатились смешки.

— Незнание закона не освобождает от ответственности! — назидательно произнес Борис Афанасьевич, — присаживайтесь, Ростислав. Ставлю вам два. Но, пока только у себя в черном списке. И если…

— Я обязательно выучу к следующему уроку, — торопливо проговорил Марков, тяжело опустившись на стул.

Дальше урок продолжался в обычном порядке…

На следующий день в школу заявилась возмущенная мама Ростислава.

— Как вы смеете так спрашивать моего сына? — напустилась она на учителя.

— А что случилось? — удивленно спросил ее Борис Афанасьевич.

— Вы не должны были спрашивать ребенка.

— Это почему?

— Мальчик пришел после болезни…

— И что?

— Он не должен отвечать в такой ситуации, — она тут же поправилась, — вы не должны были…

— А ваш мальчик рассказал вам про врача? — поинтересовался Борис Афанасьевич.

— Это про того, кто отказался лечить? Это совсем разные вещи! — гневно возразила мама.

— Вполне адекватная ситуация, — пожал плечами учитель, — абсолютно соответствующая произошедшему.

— Вы — плохой педагог, и не умеете учить детей!

— Что тут за шум? — на пороге директорского кабинета появилась Антон Евлампиевич — директор школы.- Пройдемте в мой кабинет.

— Ваш учитель, — выпалила женщина, — совершенно не умеет преподавать!

— А вы знаете, как это делать? — спросил Борис Афанасьевич.

— Поясните, что происходит, — Антон Евлампиевич пригласил обоих участников невольного конфликта присесть.

— Ваш Борис… э… Афанасьевич, — вновь вскипела мамаша, — не должен был вызывать моего мальчика к доске. Он только-только пришел с больничного.

— А что вы скажете? — обратился директор к учителю.

— Для чего дети приходят в школу? — спросил Борис Афанасьевич и тут же сам и ответил, — в первую очередь, научиться отвечать за свои поступки. Раз он пришел на урок, \то он должен быть к нему готов.

— Но он после болезни, — снова затянула свою песню мамаша.

— Стоп! — резко проговорил Борис Афанасьевич, — вот, вы кем работаете?

— Я? — опешила женщина и сразу как-то сникла, — Я — токарь!

— А что вы скажете, если я буду вам советовать, — терпеливо разъяснял учитель, — как правильно установить, например, резец или закрепить шпиндель…

— Я вам покажу, что вы неправы, — уверенно заявила женщина.

— Ну, я мог бы и поспорить с этим, — произнес Борис Афанасьевич, — у меня все-таки есть и техническое образование. Но не в этом суть, — отмахнулся он, — а в деле преподавания я такой же специалист, как и вы в своем деле. И попрошу мне не мешать качественно делать свою работу.

Женщина сникла и, торопливо попрощавшись, покинула кабинет.

— Да, вы дипломат, Борис Афанасьевич, — удивленно протянул директор, пожимая руку учителю…

Конференция

Сергей подготовил ребят к участию в конференции по проблемам археологии. Оказалось, есть и такая обязанность у руководителя кружка во Дворце Творчества Юных. Пятеро мальчишек и девчонок отлично показали себя в исследовательской работе. Их и решил выдвинуть руководитель кружка на поездку.

— Ну, что ж, ребята, — торжественно объявил Сергей Павлович, — нам предстоит отправиться в Уфу для участия в конференции. Поедут, — он поименно назвал предстоящих участников. Завтра покупаем билеты и послезавтра выезжаем. Да, не забудьте предупредить родителей. Завтра у меня должно быть письменное разрешение на вашу поездку. А сейчас — живо по домам.

Мальчишки поспешно выскочили из кабинета археологии. Затихающе прошлепали по лестнице подошвы ботинок.

Сергей остался один заполнять необходимые бумаги.

Скрипнула открываемая дверь. В кабинете появился другой руководитель подобного кружка, но не от Университета, а от Пединститута — Андрей Михайлович Белянов.

— Ну, что подготовил выступающих? — с некоторой иронией произнес он, поглаживая рыжую бороду.

Отвечать Сергею не хотелось. Как-то не сложились между ними доверительных отношений. Но и отмалчиваться — не совсем правильно. Все-таки Андрей Михайлович какой-никакой, но начальник: руководит секцией кружков с исторической направленностью.

— Да, — с некоторой заминкой ответил Сергей.

— И сколько? — поинтересовался Белянов.

— Немного, — отозвался Сергей Павлович, — пятерых.

— М-да… пятерых, — пробормотал Андрей Михайлович, — мы… с Натальей Борисовной тоже пятерых направляем. Так что поедем вместе.

«Этого мне только не хватало», — подумал Сергей, но вслух ничего не сказал. Он с трудом заставил губы растянуться в приветливой улыбке.

— Замечательно! — бодро ответил он, — вместе проследим за ребятами.

— Х-м… — задумчиво протянул Белянов, — там увидим.

И вышел в коридор.

— Увидим, так увидим, — пожал плечами Сергей.

Уфа встретила участников конференции солнечными деньками. Вовсю раскрывались почки, наполняя воздух весенним ароматом. Снег почти полностью стаял, оставив после себя многочисленные мелкие лужицы, в которых весело плескались воробьи. Голуби степенно вышагивали вокруг, деловито выискивая что-то в трещинах асфальта. Солнечное настроение наполняло Сергея и его команду. Так вышло, что расселились две команды из одного учреждения в разных комнатах. Сергей регулярно навещал своих подопечных, мало интересуясь воспитанниками руководителей-конкурентов. Все-таки их двое на такое же количество ребят. Им всяко легче уследить за ребятами.

Наступил день непосредственно конференции. Выступления сменялись выступлениями. Сергей особенно переживал за своих выступающих. Ребята старались изо всех сил. Кто-то выступил лучше. Например, Севка увлеченно рассказывал о последних раскопках могильника эпохи железного века, а Колька оповестил о технологии изготовления кремневых орудий на материалах из древнего городища. Кто-то несколько растерялся и немного скомкал выступление, хотя во дворце выступал вполне достойно. Особо выделилась Марина: она почему-то решила прочитать доклад по-английски.

— Все хорошо, ребята, — постарался приободрить подопечных Сергей, — вы все большие молодцы.

Насколько Сергей заметил, но и Андрей Михайлович также совсем неплохо подготовил своих выступающих.

Конференция закончилась вполне успешно. Пермской делегации вручили благодарственное письмо на имя Белянова. Видимо, все-таки он считался руководителем делегации.

— Чух-чух, чу-чух, — приговаривали колеса поезда, — Чух-чух, чу-чух.

Обе пермские команды ехали домой в разных вагонах.

Сергей Павлович с ребятами проводили время в беседах, интеллектуальных играх.

Через некоторое время Матвей убежал к знакомым из команды Андрея Михайловича.

— Сергей Павлович, — потрясенно заявил он вернувшись, — а ни Андрея Михайловича, ни Натальи Борисовны с ребятами нет.

— Как нет? — всполошился Сергей, — они что там одни едут?

— Ага, одни!

— Никуда не уходите, — приказал Сергей и поспешно направился в соседний вагон.

Действительно, ребята тоскливо расположились на вагонных полках в полном одиночестве, без обоих руководителей.

— А где? — изумленно спросил Сергей, — Где Белянов и Кыласова, — он машинально назвал сопровождающих только по фамилии.

— Так, они вдвоем вышли, — отозвались ребята, — еще на предыдущей станции.

— А вы?

— Наталья Борисовна сказала, что вы за нами присмотрите.

А я почему ничего об этом не знал?

Ребята неопределенно пожали плечами.

— Ну-ка, — скомандовал Сергей, — перебирайтесь в наш вагон. А то до Перми еще ехать пару часов.

— Не-а, мы тут.

— Но я же не могу бегать из вагона в вагон.

— И не бегайте. Идите к своим. Мы и вправду сами доберемся.

Сергей вернулся обратно.

— Ребята там действительно едут одни, — проговорил он, — А Андрей Михайлович и Наталья Борисовна…

— Не переживайте вы так, — успокоительно махнул рукой Севка.

А Колька добавил:

— У Белянова и Кыласовой… это… любовь.

— Чух-чух, чу-чух, — продолжали петь колеса поезда, — Чух-чух, чу-чух.

Сергей все оставшуюся дорогу метался между вагонами, пока поезд благополучно не добрался до Перми.

До дому ребята добирались самостоятельно.

На следующий день Сергея вызвала к себе директор Алевтина Васильевна.

— Это что же получается, Сергей Павлович? — строго выговорила она.

— А что случилось-то? — непонимающе произнес Сергей.

— Почему вы детей оставили одних?

— Я оставил?

— Да, вы, — Алевтина Васильевна помахала в воздухе листком бумаги, — вот, Андрей Михайлович на вас заявление написал. Об оставлении детей без присмотра.

Сергей опешил. Но говорить же о том, что этот самый Андрей Михайлович бросил детей, чтобы со своей… побыть наедине…

Квартиранты

Вадим напряженно думал. Квартира в частном доме висела напрасным грузом. Заниматься домом и огородом не было ни желания, ни сил.

— Хорошо бы сдать ее на время квартирантам, — то и дело говорил мужчина, — какое-никакое, но подспорье при невысоких-то зарплатах.

— Только вот где найти этих самых квартирантов? — каждый раз сокрушенно отвечала супруга Дарья, — кто пойдет жить в такие условия, где удобства, что называется, во дворе, где печное отопление, нет ни газа, ни водопровода.

— Действительно, — соглашался Вадим, — это, конечно, не современный дом. Но, опять же, можно и плату не особо завышать. И к тому же огород…

Так и не находилось никого. Время шло, а дом продолжал пустовать. Вадим почти ежедневно ездил с другого конца города присматривать за квартирой: мало ли чего. Частенько и после работы заглядывал. Измучился весь.

Угрюмый сидел мужчина за столом в обеденной зоне библиотеки.

— Чего такой грустный? — спросила его Юлия Сергеевна — женщина-библиотекарь из читального зала, — проблемы, что ли какие?

— Да, понимаешь, Юля, — почему-то захотелось выговориться Вадиму, — ищу кому бы сдать жилье на время.

— Я подумаю, — отозвалась Юлия и отошла в сторону.

«Странно, а она-то тут при чем?» Но вслух мужчина ничего не сказал. Он молча допил кофе и вернулся к рабочему месту художника в библиотеке.

На листках постепенно вырисовывались покрытые голубоватым инеем деревья. Яркими грудками полыхали на веточках пухлые снегири. Изломанным строем расположились буквы. Вадим взглянул в окно. Небеса заволокло грязными тучами. Вот-вот и посыплет снег, все больше и больше наращивая сугробы.

Часы равнодушно пробили пять раз. Конец смены. Мужчина быстро собрался и направился домой. Они с Дашей собирались пройтись по магазинам.

1

Звонок мобильника прозвучал неожиданно.

— Вадим, это я, — прощебетала в трубке Юлия.

Даша, услышав женский голос, напряглась. Темные глаза ее еще больше потемнели. Она внимательно прислушивалась к разговору.

— Я нашла возможность решить твою проблему, — тараторила библиотекарь, — моя хороша подруга поссорилась с мужем и теперь ищет квартиру. Ты не мог бы показать жилье? Она не будет вам мешать…

— В смысле? — нахмурилась Дарья, уловив последнюю фразу, — А чего это она…

— Но мы же сами хотели найти квартирантов, — прикрыв трубку рукой, отозвался Вадим.

— Что значит, не будет мешать?

— Откуда я знаю, — отмахнулся мужчина.

— Ты что молчишь? — снова прозвучал Юлин голос, — Согласен? Или как?

Вадим переглянулся с супругой.

— А когда показывать?

— Давай, сегодня вечером, — бросила Юлия и отключила мобильник.

— Поедешь со мной? — Вадим с надеждой спросил Дарью.

— Ты уж лучше сам. Все-таки твоя знакомая…

Вечером Вадим поспешил к месту предполагаемой встречи. Приехал загодя. Порядок навести, чтобы потенциальный съемщик заранее не испугался. Первым делом приволок в избу дров. Хоть и квартирант предполагаемый, а все равно вроде как гость. Негоже гостя в нетопленном доме встречать. Чиркнула спичка. Скукожились берестяные полоски, свертываясь от невидимого поначалу пламени. Робкий огонек перекинулся на полешки, набрал силенок, весело затрещал. Вадим удовлетворенно некоторое время наблюдал за топящейся печью. Неожиданно вспомнилась поговорка, что бесконечно можно смотреть на огонь, плещущуюся воду, и на то, как другие работают. Коротко усмехнулся. Рука сама собой вытащила из пачки сигарету. Сизый дым послушно направился в дымоход. От печи полыхнуло жаром.

— Еще немного и протопится, — удовлетворенно протянул Вадим, выбрасывая докуренную сигарету в печь.

Зашуршал по доскам пола веник, собирая накопившуюся со временем пыль. Хлопнула чистая скатерть, опускаясь на стол. Скрипнули передвигаемые стулья. Щелкнул пульт телевизора. Комната постепенно приобретала впечатление жилого помещения. Медленно растекалось по комнате тепло. Мирно тикали настенные часы.

Вадим машинально отметил время. До предполагаемого визита оставалось еще что-то около двух часов. А в доме уже царил почти полный порядок.

— Как раз печка успеет более-менее протопиться.

Прожужжал видик, принимая кассету. Но, не тут-то было. Внутри видеомагнитофона что-то щелкнуло, и кассета остановилась на полпути. Вадим попытался протолкнуть кассету дальше. Она упрямо не хотела двигаться. Вадим предпринял попытку просто вытащить кассету обратно, но и тут неудача. Кассета застряла достаточно плотно, и ни туда, ни сюда.

Пришлось оставить тщетные попытки.

Вадим снова поглядел на часы. Слишком медленно тянется время.

— Может просто посмотреть телевизор? И, черт с ним, с видиком.

Но и телевизор наотрез отказался работать.

Громко и равнодушно тикали часы.

Гости все не появлялись. Вадим ухватил с полки книгу, но чтение не захватывало.

— Самое последнее дело — ждать и догонять, — буркнул мужчина, откладывая книгу в сторону.

Вадим поднялся, прошел к печке, сочувственно скрипнули половицы. Пламя в печи уже совсем почти догорело. Оставалось немного времени, и можно уже закрывать трубу.

И ни Юли, ни ее подруги, готовящейся снять комнату.

Наконец, дрова догорели. Лязгнула задвижка трубы.

Посетители не появлялись.

Вадим неуверенно вышел на крыльцо. Ночь спустилась на город. Лишь отдельные огоньки в далеких окнах мерцали в темноте.

Полетела в сугроб очередная сигарета. И тут, словно по заказу, тренькнул мобильник.

— Встреть меня, — проговорила трубка странным Юлиным голосом.

Вадим вышел за ворота. Посреди дороги, замысловато петляя, вышагивала Юля. Рука женщины размахивала пивной бутылкой.

— А вот и я! — провозгласила Юля.

— А где подруга? — недоуменно спросил Вадим.

— Она? — женщина икнула, — она помирилась… с… мужем. И теперь…

— Я напрасно ждал, — сплюнул в сторону Вадим.

Юлия протянула мужчине пиво.

— Вы… пей!

— Мне пора домой, — бросил Вадим, вместе с Юлей подходя к дому.

Щелкнул выключатель, погрузив дом в темноту. Скрипнул в замке ключ.

Мужчина и его спутница вышли к остановке.

— Ну, вот, — досадливо проговорил Вадим, — как я теперь доберусь домой?

Он неприязненно посмотрел на женщину.

— Не… парься, — запинаясь произнесла она, протягивая Вадиму смятую банкноту, — вот… тебе на такси…

— А ты?

— А меня… муж… увезет.

— Муж?

— Он… там… за углом… — и женщина, пошатываясь пошла прочь…

2

Со следующего дня Юлия лишь молча кивала издалека, не осмеливаясь подойти ближе к Вадиму. Может, стыдилась, а может еще что?

Постепенно все подзабылось. Но проблема от этого не стала менее актуальна.

Через некоторое время страсти вокруг сдаваемой квартиры несколько поутихли. Вадим продолжал работать. Тем более что книжные выставки в библиотеке следовали одна за другой. Художник прямо разрывался на части, пытаясь успеть сделать все и сразу. О квартире просто думать было абсолютно некогда.

— Ну, как дела, Вадим Эдуардович? — вопрос подошедшего директора библиотеки застал художника врасплох.

— Все нормально, Василий Борисович, — ответил Вадим, вытирая выступивший на лбу пот, — рисую вот…

— А почему вы не пользуетесь возможностями компьютера?

— Это как?

— Ну, не мне вас учить, — пожал плечами Василий Борисович, — подойдите к Михаилу, он вам все и объяснит.

Вадим, не откладывая решения в долгий ящик, направился в Информационный отдел библиотеки.

— С чем пожаловали? — поднял Михаил голову и взглянул на подошедшего художника.

— Говорят, можно оформление для стендов через вас заказывать.

— А то! — жизнерадостно отозвался программист, — предыдущий художник все у меня делал, — и заметив недоуменный взгляд, добавил, — Мы с ним все картинки и буквы через принтер печатали. Так и работали.

— Ух, ты! Здорово! Сейчас притащу материалы. Сделаешь?

— Легко! Тащи!

Вадим повернулся к выходу.

— Подождите, Вадим… э… Эдуардович, — вдогонку позвал Михаил, — до меня тут кое-какая информация дошла.

— Ну, и что за информация? — резко обернулся художник.

Михаил помялся, старательно отводя взгляд.

— Говори уж.

— Не знаю, как и сказать, — пробормотал Михаил, — в общем, Юля, из читалки, сказала, что ты… вы…

— Ладно уж, давай на ты.

— Юля сказала, что ты искал квартирантов.

— Было такое дело.

— Нашел?

— Пока нет, — насторожился Вадим, — а в чем дело.

— Сестра у меня из области на время приехала в город. В командировку, на учебу. Повышение квалификации. Месяца на два-три. Пустишь?

— А не обманешь? — подозрительно спросил Вадим, вспомнив ситуацию с Юлией.

— Да, ты что! — возмутился Михаил, — сейчас я ей звякну и сразу после работы пойдем смотреть твои хоромы.

Мария, сестра Михаила показалась Вадиму девушке вполне даже искренней и добропорядочной.

— Я — медсестра, — представилась она мужчине, — поживу тут у вас во время курсов. Плату буду передавать через Мишку.

— Хорошо, — отозвался Вадим, — держите ключи.

С радостным чувством исполненного долга Вадим добрался до дома.

— Получилось! Мне удалось на время сдать квартиру, — поделился он новостью с супругой.

— Какой ты у меня молодец, — обрадовано воскликнула Дарья.

Звонок Михаила раздался совершенно неожиданно под вечер.

— Что за фигня? — возмущенно кричал в трубку Михаил.

— Что случилось?

— У тебя пробки в доме вышибло! Машка опять ко мне перебралась. А у меня жена, дети.

— А что я-то могу сделать?

— Делай же что-нибудь. А то всей нашей договоренности — конец.

Вадим спешно собрался. Исправить незначительную поломку оказалось совсем не сложно. Через несколько минут все пришло в норму. Автомат включился. Лишняя линия, вызвавшая короткое замыкание, отсоединена от проводки.

— Можешь обратно отправлять свою сестру…

Прошел месяц. Подошло время оплаты.

А Михаил словно потерялся. Не идет и не идет. Пришлось Вадиму самому напомнить о своем существовании.

— И где твоя сестра? Пора бы и денежки принести, — заявил Вадим.

— Машке у тебя не понравилось, — нахально заявил Михаил, — поэтому она сказала, что платить не будет.

— Как так? — растерянно произнес Вадим, — прожила месяц, а платить…

— С чего ты взял, что она жила в твоей развалюхе?

— Да, мы с супругой как-то заходили дом попроведать, — медленно произнес Вадим, — по всему было видно, что твоя сестра там действительно жила…

— И что?

— Тогда вы с Машкой хоть ключи-то верните…

На следующий день Михаил заявился в кабинет художника и, демонстративно бросив ключи на стол, удалился…

3

Вновь приближалась зима. Дни становились все холодней. Со дня на день ожидалось выпадение снега. Плодовые деревья в огороде старательно сбросили пожухлые листья. Лишь густые грозди ягод черноплодки сиротливо отягощали тонкие веточки. Подсохли и посерели затесавшиеся среди кустов малины длинные крапивные стебли. По небу плыли бесконечно серые не то тучи, не то облака. Дом казался донельзя жалким заброшенным. Вадим уже перестал надеяться на благоприятный исход задуманного по сдаче квартиры…

— Привет, Вадик! — голос в трубке прозвучал неожиданно.

Звонила двоюродная сестра Оксанка. Само по себе довольно странный звонок: не так-то часто они и общались.

— Здравствуй, — настороженно проговорил Вадим, — случилось что?

— Нет, ничего. Просто давно не общались.

Вот именно, давно. Чего ее сейчас-то вдруг расперло. Но вслух этого Вадим не сказал. Мало ли что.

— Как у тебя дела? — задала вопрос Оксана, — все хорошо?

— Да, вроде бы, — уклончиво ответил мужчина, все еще не понимая, к чему она клонит.

— У тебя же вроде дом где-то пустовал?

«Ах, вот оно в чем дело. Дом чем-то ей приглянулся».

— Ну, есть, конечно, а в чем, собственно, дело?

— Сдавать не пробовал?

— Сдавать? Да, вроде, не собирался, — Вадим не решился рассказать о недавних неудачных попытках найти квартирантов, — мы сами с Дашей там огородом пользуемся.

— А может, передумаешь? — в голосе Оксаны прозвучала просительная нотка.

— Может и передумаю. А тебе-то что за забота. У тебя ж, у самой жилье неплохое. И дом, и квартира.

— Понимаешь, — замялась женщина, — мне бы подругу куда пристроить.

— Я подумаю…

— Но это же шанс, — воскликнула Дарья, услышав про Оксанино предложение, — может, хоть на этот раз, что и получится.

— Может и получится.

Вадим решительно набрал Оксанин номер.

— Я принимаю твое предложение, — только и сказал он.

Подруга Оксаны Светлана показалась супругам вроде вполне адекватной женщиной.

Вадим старательно объяснил ей, что и как.

— Не переживайте, — отмахнулась Светлана, — я жила в частном доме. Справлюсь.

На том и порешили.

Светлана заселилась в избу, освободив Вадима с Дарьей от какой-либо заботы по поводу дома. Все-таки не совсем чужие люди. Прошел месяц. Светлана исправно внесла очередной платеж. Супруги вздохнули облегченно.

Прошел второй месяц. На этот раз Светлана не особо и спешила с деньгами. Прождав несколько дней, Вадим с Дарьей решили навестить квартирантов: мало ли что.

Увиденное поразило обоих. Вместо одной Светланы в квартире разместилось несколько человек. Целая семья с детьми.

В доме царил форменный бардак. Порядок, может и не столь успешно поддерживаемый Вадимом, нарушен был самым банальным образом.

— Что это? — потрясенно спросила Дарья.

— Мама скоро заплатит, — пообещала высунувшаяся из комнаты молодая мамаша с ребенком на руках, и тут же скрылась обратно.

Вадим тут же позвонил сестре.

— Оксана, ну-ка расскажи что-нибудь об этой Светлане, — попросил он, — чего это вдруг ты ее ко мне направила.

— Света, — замедленно ответила Оксана, — не совсем адекватный человек. Какое-то время она жила у меня и расхозяйничалась, словно у себя дома…

— И что?

— А у тебя все равно дом простаивает, и она вас никак не затронет.

— А ты видела, что она тут устроила.

— Света все оплатит, — заверила Оксана.

Прошел еще один месяц. Ситуация не улучшилась.

Дарья с Вадимом вновь наведались к постояльцам. На этот раз их встретила сама Светлана.

— Вот что, дорогие мои, — проговорила она, протягивая ключи, — у нас тут возникла небольшая проблема.

— Какая? — подозрительно спросил Вадим.

— У нас отрезали электропроводку.

— Как это?

— Пришли из Пермэнерго, — пожала плечами женщина, — и отрезали линию. Так что мы съезжаем.

И Светлана, подхватив какие-то вещи, скрылась за поворотом…

Вадим и Дарья прошли в комнату и ужаснулись. Оставленные многочисленные книги значительно поуменьшились в количестве. На стеллажах появились значительные прорехи. Потерялась почти вся коллекция открыток. Собранные материалы, которые Вадим не успел перенести из дома, оказались разбросанными в беспорядке во дворе. Большая часть их оказалась совершенно непригодной для использования…

— Больше не будем пускать никаких квартирантов! — решительно заявил Вадим…

Альбина

В городе вовсю развернулась весна. Весело перекликались птицы, встречая солнышко. Солнце, приветливо наполняло воздух теплотой. Снег стыдливо скукожился и потемнел, растекаясь еле заметными ручейками. С крыш вытянулись полупрозрачные сосульки, осыпая землю редкими каплями. Стоящая под окнами яблоня сверкала чудом сохранившимися яблочками-дичками, изредка скоблясь веточками прямо по оконному стеклу.

Альбина стояла у окна, наблюдая за невесть откуда прилетевшими разноцветными свиристелями. Хохлатые пташки уютно расположились на яблоневых веточках, старательно склевывая блестящие красные яблочки. Ярко-желтые кончики хвостовых перьев птичек словно светились в лучах солнца.

Долго наслаждаться прекрасным весенним пейзажем Альбине не удалось. В комнате появилась Валентина Марковна — мать женщины.

— Ты чего это к стеклу-то прилипла? — ворчливо проговорила она, — того и гляди твой Сергей заявится, а у тебя обед не готов.

— Да, да, конечно, — засуетилась Альбина, отправляясь на кухню, — сейчас все будет.

Щелкнула электрозажигалка. Зашипел выходящий газ. Вспыхнуло голубоватое пламя. Звякнула опущенная на горелку сковородка. Смачно плюхнулось на сковородку мясо. Зашкворчало, забулькало и забрызгалось масло. По кухне потек аромат готовящейся пищи…

Скрежетнул в замке проворачиваемый ключ. Шумно отворилась входная дверь.

— Меня собирается кто-нибудь встречать? — раздался заплетающийся голос мужа Альбины.

Стукнули о стену сброшенные с ног башмаки. Звук тяжелых шагов неожиданно громко прозвучал в комнате. Дзинькнули стеклом доставаемые бутылки. Стукнул о столешницу стакан. Булькнула наливаемая в стакан жидкость.

— Алька, закусь тащи! — скомандовал Семен, усевшись на стул возле стола, — и поживей!

Альбина торопливо поставила перед мужем сковородку.

— Ешь!

— Ты как с мужем разговариваешь?

Резкий удар кулаком отбросил женщину в сторону.

— Фу! — шумно выдохнул Семен, прикладываясь к стакану.

Осоловелые глаза отыскали лежащую на полу женщину.

— Чего разлеглась? Живо поднялась, и…

Он снова выпил, не закончив фразу. Отлетела под стол пустая бутылка. Глухо хлопнула пробка второй…

Снова наполнился стакан. Дернулся кадык, проталкивая очередную порцию водки. Заскрежетала по сковородке вилка, подбирая последние крошки.

— Давай еще!

Альбина проскользнула на кухню. Уткнула лицо в ладони.

— Сколько это может продолжаться? — прошептала женщина.

Прокатилась в комнате и вторая опустевшая бутылка.

— Эй, Алька, — крикнул Семен, — быстро сбегай до магазина. За пузырем!

— А тебе не хватит?

— Перечить будешь? — Семен пошатываясь вошел в кухню, — я кому говорю! Бегом за пузырем!

Прозвучала звонкая пощечина. Голова женщины дернулась. На щеке появился ярко-красный отпечаток ладони. Альбина выскочила из квартиры, успев лишь подхватить пальто с вешалки.

— Да, что же это творится, — приговаривала женщина, поспешно спускаясь по лестнице, — изо дня в день одно и то же.

Ноги сами собой несли Альбину все дальше и дальше от дома. Протопали туфли по ступеням крыльца. Скрипнула дверь отделения милиции.

Дежурный в звании лейтенанта лениво поднял глаза на вошедшую.

— Чего надо? — он демонстративно зевнул.

— Я хочу заявить на мужа! — решительно заявила Альбина.

— В чем дело? — дежурный равнодушно повертел в руках карандаш, — рассказывай!

— Он, — женщина на мгновение запнулась, — он… меня избивает.

— Да? И как часто? — в голосе его послышался вялый интерес.

— Постоянно! — выпалила женщина.

— Послушайте, женщина, — недовольно пояснял лейтенант, — и чего вы хотите?

— Посадите его, — взмолилась Альбина.

— За что? — пожал плечами дежурный.- Не вижу причин…

— Но он же бьет меня.

Зашелестели переворачиваемые листки журнала.

— От вас нет ни одного заявления на этот счет.

— И что это значит?

— Ничего. Но для того, чтобы даже задержать его, нужно не менее трех заявлений. И обязательно с подтверждением из судебно-медицинской экспертизы.

— Но…

— Идите домой, — отмахнулся лейтенант, — и не мешайте работать.

— А как же муж, который…

— Не убил же, — буркнул дежурный, — вот ежели что… тогда и обращайтесь. А сейчас, идите домой, разбирайтесь сами.

Альбина медленно-медленно направилась обратно. Глухо металось по подъезду эхо, провожая каждый шаг женщины.

С легким шорохом отворилась дверь. Скрипнули доски пола. Прошуршала пальто, опускаясь на крючок вешалки.

Женщина осторожно прошла в комнату.

Прокатилась под ногами пустая бутылка из-под водки. В квартире густо пахло перегаром. Альбина брезгливо поморщилась. Семен, развалившись на диване, смачно похрапывал, отправляя в воздух неприятные ароматы. Рука мужа бессильно свешивалась почти до пола.

Альбина уселась напротив спящего.

В голове шевелились странные мысли.

«В милиции помочь не смогли, или просто не захотели. А если самой исправить положение? И навсегда освободиться от ставшего ненавистным мужа».

Женщина невольно огляделась по сторонам. Не услышал ли кто.

«А, впрочем, что тут можно услышать?»

Альбина пристально смотрела на Семена. С тяжелым вздохом отвернулась. Блуждающий взгляд осмотрел комнату. Взор женщины упал на большую пуховую подушку.

— Вот, он, шанс, — еле слышно проговорила Альбина.

Она подтянула подушку ближе к себе.

Мягкий квадрат уютно устроился на коленях женщины. Ладонь бережно гладила слегка шершавую мягкую поверхность.

— Все просто, — уговаривала Альбина сама себя, — сейчас прижму его голову подушкой… и…

Она бережно держала подушку за углы.

— Еще немного, и…

Альбина зажмурилась и помотала головой, стараясь отогнать непрошенные мысли. Но мысли никак не хотели покидать голову женщины.

— Нужно только решиться, — проговорила она, крепко сжимая невольно оружие, — нужно решиться!

Женщина прижала подушку к себе. Она приподнялась со стула и шагнула вперед.

Руки с подушкой замедленно поднялись над спящим Семеном.

— Сейчас нужно резко опустить подушку, — с показной решимостью произнесла Альбина, — и все кончится навсегда. Этот человек никогда больше не поднимет на меня руку.

Она секунду помедлила и решительно опустила руки.

— Что ты делаешь? — вскричала Валентина Марковна, ухватив Альбину за руку.

— Я… это…

— Даже и не вздумай! — Валентина Марковна с силой оттащила дочь от дивана, — о детях подумай!

— О детях? — спохватилась Альбина, — причем тут дети? Они все равно сейчас в школе…

— А если с тобой что случится? С кем они останутся, если ты…

— Но Сергей…

— Ничего, справимся как-нибудь, — со вздохом отозвалась Валентина Марковна, — но если тебя закроют, то и детям…

— Это точно, — Альбина растерянно опустила подушку.

Мягкий шлепок прозвучал в комнате…

***

Альбина ушла от Семена только через год…

Конкурентоспособность…

Грмгорий зашел в социальные сети с некоторым интересом. В последнее время в интернете развернулась настоящая борьба за возвращение к временам СССР.

Главный посыл к этому выглядел так, что тогда, в те прошедшие времена, все было просто замечательно.

В сети активно проталкивалась навязчивая мысль, что товары, выпускаемые в СССР, отличались высочайшим качеством и обладали повышенной конкурентоспособностью.

Григорию, работавшему в те времена инженером-конструктором в КБ Автомобилестроения, сразу вспомнился давний случай.

***

— Зайдите ко мне, Григорий Валентинович, — голос начальника Отдела Общего Машиностроения звучал на редкость благожелательно.

Григорий поспешно отошел от кульмана. Скрежетнула железная дверь, ведущая в коридор из помещения бюро. Мелькнула доска победителей соцсоревнования, на которой с некоторых времен поместилась и фотография самого Гринория. Молодой инженер скользнул взглядом по своей фотографии. Ноги приблизили Григория к двери кабинета начальника.

— Вызывали, Леонид Михайлович?

— Да, заходите. У меня к вам есть своеобразное задание, — Леонид Михайлович некоторое время помолчал.

Григорий терпеливо ожидал продолжения.

— Дело в том, что мы должны дать ответ на один вопрос, поставленный перед нашим отделом директором завода.

Он замолчал, пытливо вглядываясь в подчиненного.

— Какой вопрос? — не выдержав, переспросил Григорий Валентинович.

По губам начальника промелькнула еле заметная улыбка.

— Вы должны подготовить статью на тему: «Почему наша автомобильная продукция обладает низкой конкурентоспособностью в мире».

— А это на самом деле так?

— Вот вы самостоятельно и ответите на этот вопрос, — проговорил Леонид Михайлович.

— А как же…

— Это задание в приоритете! — оборвал возражение подчиненного, — Статья должна быть готова к концу рабочего дня. А сейчас можете идти, — добавил он, погружаясь в разложенные на столе бумаги.

Григорий удрученно вышел из кабинета.

— Вот так вот, — подмигнул Григорий своей фотографии.

В комнате автобюро Григорий устроился за столом. В голове зашевелились мысли.

— Как подойти к поставленной задаче?

Молодой инженер выложил перед собой лист бумаги. Брякнулась рядом авторучка. Неоконченный чертеж с кульмана сочувствующе посмотрел на человека.

— О чем задумался? — подошел к Григорию коллега.

— Да вот проблема вырисовалась, — обернулся к нему Григорий, — нужно как-то обосновать низкую конкурентоспособность нашей продукции. А как?

— Сходи в цех, — пожал плечами коллега, — проведи конструкторский надзор. Может, что и найдешь…

…Вернувшийся из цеха, Григорий ближе подвинул листок. Авторучка стремительно запорхала по бумаге, выводя ровные строки.

«Почему у нашей продукции низкая конкурентоспособность? Этот вопрос интересует практически все слои советского общества, — старательно выводил Григорий, — Главная проблема заключается в том, что рабочие большей частью работают, что называется, спустя рукава. На участках наблюдается грязь. в амортизаторную жидкость в таких случаях могут попадать металлические опилки, что несомненно ведет к ухудшению работы данных изделий. Рабочие на замечания не реагируют. Кроме того, зачастую можно видеть, что гайки в изделиях элементарно забиваются молотком, а не закручиваются, как это положено».

Григорий остановился. В голове мелькнула непрошеная мысль: «А стоит ли о таком писать в статье для директора завода? Об этом достаточно написать в отчете о конструкторском надзоре».

Смятый листок кувыркнулся в мусорную корзину.

Григорий задумался. Что же тогда писать?

Зашелестел новый лист.

Снова побежала по нему авторучка.

«… Главная проблема заключается в том, что существует некоторое попустительство со стороны начальства. Вот, например, есть такой не то слесарь, не то токарь, не то рабочий какой другой профессии. Этот рабочий нет-нет, но прикладывается к рюмочке. На работу зачастую приходит в пьяном виде! Но его никто не выгоняет: вроде как у него руки „золотые“. Вот и трудится данный рабочий ни шатко, ни валко. А приструнить его некому. Так все и идет…».

Григорий перевел дыхание.

— Вроде неплохо получилось, — удовлетворенно пробормотал молодой инженер.

— Что там у тебя получилось? — заглянул через плечо коллега.

— Смотри, — Григорий протянул ему листок с написанной статьей.

— Я написал, — Григорий решительно вошел в кабинет начальника отдела.

— Уже? — недоуменно поднял голову Леонид Михайлович.

Он аккуратно подхватил поданную рукопись и сразу погрузился в чтение.

Гринорий напряженно ждал ответа начальника.

— Так не пойдет, — начальник отдела хлопнул ладонью по столу, припечатав листок.

— А что не так?

— Не надо описывать пьяниц, — весомо заявил Леонид Михайлович.

— Но это же правда, — пытался возмутиться Григорий.

— Геннадий Валентинович, — прервал начальник, — придется переписать.

— Но про что тогда?

Леонид Михайлович задумался.

— Напишите, например, что в цехах грязно… что… гайки, например, забивают. В общем, что-нибудь подобное… Сами сообразите…

***

Григорий старательно описал данный случай в соц. сетях.

И какого же было его удивление, когда один из оппонентов ему ответил, что ничего подобного на советских заводах не было. А советская продукция расходилась на ура по всему миру. Что не было никакой низкой конкурентоспособности советской автомобильной продукции.

Самого же Григория обвиняли в незнании производственных проблем. И кто? Тот, кто про заводы слышал только из парадных сообщений телевидения…

Лифт…

Никита медленно шел по улице. Мерно постукивала по подсохшему тротуару опорная трость. А вокруг расцветала весна. По ясным небесам медленно проплывали редкие пятнышки белоснежных облаков. Редкие сугробы почернели и постепенно оседали под ласковым, но еще не очень жарким апрельским солнышком. На газоне робко появились узенькие стрелочки свежей травы. Деревья стояли словно окутанные нежной зеленоватой дымкой предраспускающихся почек. На ближайших к дороге деревьях почки стремительно набухали, раскрывая клейкие чешуйки радостного медового цвета. На веточках вербы появились пушистые комочки.

— Скоро вербное воскресенье, — радостно подумал мужчина, — а там и до лета недалеко.