Бесплатный фрагмент - Улыбка фортуны, или Карамболь без правил

Комедия «Улыбка фортуны, или Карамболь без правил»

Часть 1

Этот год был не самый удачный. Не было уверенности в завтрашнем дне — какое оно будет завтрашнее дно? Российская экономика пробила его, и интенсивно расширяла дыру. Валились цены на нефть, и семимильными шагами бежал, куда то доллар и все ждали Нового года и маленького чуда, которое могло случиться. Ведь с голубого экрана не могли врать постоянно.

У русского человека помимо дорог и дураков, есть еще скрытые две проблемы: доработать до Нового года и постараться не умереть до Рождества. С боем курантов открывалась священная русская неделя Айвран-вдрабадан, отмеченная официальными выходными. Но особо радостный народ, бывало, продолжал праздновать до Старого Нового года с небольшими перерывами для восстановления здоровья.

В лаборатории технических испытаний на ПО «Прометей» 31 декабря считалось рабочим, но уже к трем часам торжественная часть закончилась и народ разбрелся, собираясь маленькими кампаниями, доставая из тормозков припасенные продукты и дешевое спиртное.

Если в прошлом году была надежда на конец света, то нынче к Новому году пришлось-таки готовиться по полной программе! Недостаточное количество спиртосодержащих напитков являлось общей бедой и местным обычаем. На Новый год заводской спирт пить было не принято, но на пожарный случай, в сейфе стояла двухлитровая канистра. На ней для маскировки, было красным написано «Клей БФ-2».

Бригадир наладчиков, Николай, уже пребывал в хорошем подпитии и предлагал очередной тост с любовью поглядывал на своих подопечных в белых халатах, собравшихся за праздничным столом. Впрочем, полуразобранный английский вибростенд Shore Western, назвать столом можно было с большой натяжкой.

— Мы все любим три вещи: водку, женщин и когда они вместе. Но сидим одни! Увы!

— Коля! Новый год!!! Повеселее давай! — крикнул кто-то нетерпеливый.

— Так вот, братцы мои!!! Други мои! — его слегка пошатнуло, — тихо, тихо. Все нормально. Родился еще один тост. Давайте выпьем за наших хо-ло-стя-ков! Жениться следует хотя бы для того, чтобы узнать, почему этого не следовало делать.

Все знали, что собой представляла жена бригадира. Такая здравица могла прозвучать только из души человека заезженного жизнью, обстоятельствами, тремя детьми и старой машиной.

— А разве есть такие?

— Кто он счастливчик — холостяк?!

— Это за Краснова что ли? За Шурика?

— Да нафиг! Женить его и точка!

— Нам довольные рожи не надо!

Раздались нестройные возгласы изрядно принявшей на грудь кампании.

— Да мы бабам безразличны, — в сердцах крикнул Толик, — Что у нас на душе творится, их не интересует. Им лишь бы через борщ в постель затащить. А мужик потом страдает…

— Мужику жена, как рыбе велосипед, — ляпнул кто-то и раздался смех.

— К чертям любовь — несите водки!

— Пусть пьет полный стакан, если бригаду уважает.

Симпатичный, коротко стриженный молодой человек, сидел немножко особняком, как бы спрятавшись за камерой соляного тумана. Легкий нос горбинкой не портил его лица, а голубые глаза с длинными ресницами, придавали налет романтики. От слов обращенных к нему он немного стушевался.

— Ребята вы что?! Я не пью.

Бедный Саша! Он не знал простой истины — никогда нельзя заявлять на вечеринке, что ты непьющий. Смысл жизни всех присутствующих тут же сведется к тому, чтобы напоить товарища.

— А зачем из коллектива выделяться.

— Мужики, ведь кольцо надевается всего лишь на палец! Раз бригадир сказал, надо под козырек.

— Я столько не осилю, — с расширенными глазами сказал Саша, — провожая глазами подвинутый к нему граненый стакан, — на три раза растянуть… и то не знаю.

— Водку пить не люблю. Но ведь люди старались, делали…

— Ха! На три!

— Так и дурак сможет!!!

— С кем работаем!

Раздались подзадоривающие крики развеселившейся кампании.

— Увольте мужики. Не осилю, — промолвил Александр, поднимая щедро налитый стакан и глядя на прозрачную маслянистую жидкость в просвет окна.

— Когда-то надо начинать. Или слабак?

Все выжидающе уставились на него. Это последнее слово, словно ударило обухом по голове и резало без ножа.

— Нет, это беспредел! — промолвил он, поднося стакан ко рту и делая недовольную гримасу.

— Пей! Пей!

— Пей до дна, Пей до дна, — хором начали скандировать товарищи по работе, после первого глотка.

— Вот молодец! Наш человек! Давно бы так!

Саша поискал глазами по столу.

— Дайте ему закусить.- Раздались одобрительные крики.

С приближением Нового года в России, проходила повальная мандаризация населения, но ЛТИ она обошла стороной.

— Огурец соленый — растение семейства закусочных. Рекомендую! С грядки! — предложил, понизив голос, Николай, — употребляется преимущественно вовнутрь.

На втором этаже включили музыку, а в железную перегородку постучал начальник ЛТИ. Не заходя, он посоветовал особо не задерживаться и не шуметь. Наладчики относились к обслуживающему 24 цеху, и это подчеркивалось. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку… если нечто разрешено сотрудникам ЛТИ, то оно совершенно не обязательно разрешено остальным.

— Да понятно! — пробурчал бригадир недовольно косясь на железную стенку, — ну не оставлять же, что принесли. Он был уверен: если после пьянки осталось спиртное, значит, внутри коллектива существуют проблемы.

— Наливаем! Шурик молодцом держится, ему двойную, как всегда!

— Коля! Прекрати! — взмолился Александр, с укором глядя не него. — Ребята, может, хватит пить?

— Мы уже заканчиваем. Скоро бухать начнем! А тебя раскусили. Придуривался, что трезвенник.

Саша пил, ему наливали, он опять пил, в конце пошел плохо разведенный спирт. А это уже была тяжелая артиллерия. Мысли путались и мешались. Почему-то в голове всплыл шутливый плакат со свадьбы друга «Женился сам, останови товарища».

— Слу-Слушай Коля! — пересел он поближе к бригадиру, — зач-чем вы меня так накачали. Как я через эту… как ее… проходную пойду. Я почти не уплтоебляю, а ссссег-годня как дурак нахлестался! Это т-ты виноват.

Николай посмотрел на него оценивающе.

— Да! Ну и рожа у тебя Шарапов. Лучшая освежающая маска — лицом в винегрет. Но его нет.

— Чего, Т-ты о чем?

— Язык у тебя заплетается, значит больше не наливать

— Ког-г-о наливать! К-кто меня домой пота-щит?

— А ты ложись здесь. Поролон я принесу, как король устроишься. Утречком бодрый, веселый, пошагаешь восвояси.

— Не могу. У меня с-свидание.

— С резиновой куклой? — язвительно заулыбался Коля.

— Да ну тебя. С д-девушкой.

— Ты поссорился с резиновой куклой? — захохотал бригадир.

— Коля. П-прекрати. Т-ты пошляк. Тебе по должности это не положено.

— Бригадир это разве должность? Я ничего не добился, зато сам!

— Все равно не с-смешно, во всяком случае, мне. Мы с Нас-стей договорились Новый г-год встречать у нас. Мама н-наготовит и с-сказала уйдет, мы б-будем вдвоем.

— А, это та белобрысенькая! — он подложил Саше ломтики домашнего сала.

— Сам ты этот… тот… белоб- белоб-рысенький. Я м-между прочим — он сделал многозначительное лицо и придвинулся ближе, — хотел с ней на Нов- нов-вый год… ну это …пог-говорить серьезно… ну может быть…

— Закусывай. Достойный выбор. Достойный. Я шучу. Конечно очаровашка. Мы с ребятами тебя не бросим. Будь спок! Доставим в лучшем виде. Только ты больше не пей. Разошелся жених! Не остановить!

— Да т-ты что. Я в-вам давно говорю. У меня уже глаза не видят. Туман! А вы насели.

— Пока совсем не развезло, собирайся, Толик с Вадиком тебя проводят. Пацаны дело есть! — махнул он рукой наиболее трезвым из гуляк.

Как прошли проходную, Александр помнил смутно. Впрочем, девушки из военизированной охраны в Новый год, на все закрывали глаза, а вот дальше, сознание фиксировало урывками. Автобус. Руки друзей. Знакомый подъезд, домофон и черный провал. Саша не помнил, почему он вышел обратно из подъезда, а не поднялся в квартиру? Может, плохо стало, на воздух захотелось? Или по другой причине, но друзей уже не было. Он с трудом добрался до лавочки, сел, а потом и прилег. Пара прохожих пытались добудиться его. Да где там! Спустя полчаса, когда он основательно продрог, к нему подошли двое сержантов из патрульной машины полиции.

— Про этого передавали? Живой? — спросил один из сержантов, невежливо толкнув незадачливого перебравшего гражданина. Александр глухо, прохрипел, поднял голову и тут же опустил ее на промерзшие брусья.

— Кто празднику рад — накануне пьян! Совсем лыка не вяжет! — сказал брезгливо второй, что был помоложе и меньше ростом.

— Как наше дежурство, обязательно геморрой приключится!

— Привыкли нам звонить. Пусть скорую вызывают.

— Что он не поднимется?

— Штраф с него точно не возьмешь. Ткни его еще палкой под ребра.

— Поч-чему штраф! Поч-чему? За что! — промычал бессвязно молодой человек.

— А ты говоришь не возьмешь. Нам тут сто метров. Палку срубим.

— Я т-т-тут живу, я рядом. Я стёкл как трезвышко, — попытался встать Александр, и ему это с трудом удалось.

— Сам дойдешь?

— Обя-обя- обязательно, даже заплетык не языкается!

— Палкоруб, я согласен, только если что, ты машину мыть будешь, — сказал один из служителей порядка своему коллеге.

— Да пошел ты сержант, знаешь куда.

— Да пошел ты сам туда сержант. Я Петровичу за этот вызов мозг вынесу. Он у меня еще попляшет скотобаза.

— А к-куда вы меня ведете?

— В машину голубчик.

— Мне до-домой надо, там неве- неве-ста моя скоро придет.

— Вначале к нам, потом домой. И не вздумай даже чихнуть по дороге. Пять минут. Понял?

— П-понял. П-понял.

Отделение полиции на «Богданке» встретило их жиденькими гирляндами у входа, неумело размалеванной стенгазетой внутри, запахом сапог и ваксы. У задержанного молодого человека, забрали небольшую сумму денег, сотовый телефон и поместили в «обезьянник». В тепле его разморило, Саша прилег на скамейке у входа, и голова его отключилась. В таком состоянии его случайно увидел заместитель начальника полиции Рогданов проходивший мимо.

— Подожди! Кто это у вас тут лежит? — промолвил он, приблизившись вплотную к прутьям решетки, и как бы что-то восстанавливая в памяти. — Дежурный, ко мне. Фамилия вот этого?

— Да он лыка не вяжет!

— Кто его привез?

— Седьмой экипаж. Сержанты Петухов и Сичко. Был вызов. Он еще на ногах стоял, а тут отключился.

— Блин! Вы что, совсем бараны! Головой думать надо. Сюда их быстро.

— Есть! Товарищ подполковник. А что случилось?

— Я сказал быстро.

— Они обедают в машине, сейчас позову.

Спустя полминуты перед его очами предстали, недоумевающие и испуганные словами дежурного, сержанты.

— Ваша работа?

— Так точно! Так точно! — отчеканили полицейские, сжавшись от нехороших предчувствий.

— Глаза то вам зачем, олухи царя небесного? На концерте, посвященном дню полиции в ДК Горького, были?

— Обязательно! Так точно!

— Это же сын прокурора района Бушуева. Вы ему случайно не поддали на радостях?

— Нет! Нет. Что вы! Товарищ подполковник, — затараторили сержанты с большим облегчением, и даже переглянувшись, улыбнулись.

Начальник полиции, проследив их реакцию, удовлетворительно хмыкнул.

— Смотрите у меня! А то головы вам не сносить. Короче, везите его домой в Тихий поселок, за «Космосом»… Бородинская… номер точно не помню, у дежурного узнаете. Сдадите из рук в руки, вежливо, предупредительно. Все поняли?

— Так точно! Так точно!

— Выполнять! А Бушуеву я сам отзвонюсь, объясню ситуацию. Место, откуда брали, напомните?

— Напротив Театральной 27, у третьего подъезда, лежал на скамейке.

— Какого хрена его туда занесло? Ладно, это не наше собачье дело. Там есть, кому разобраться. Чего стоим? Бегом, за дежурным, ключами. О выполнении доложить.

— Есть! Есть!

Сержанты резво сорвались с места.

Сразу за стадионом начинался сосновый бор и, проскочив лог, дорога уходила вправо. На Бородинской плутать не пришлось. Прокурорский коттедж отличался внушительными размерами. Полукруглый фасад, огражденный эффектной колоннадой из черного мрамора, был снизу отделан диким камнем, а стены зеленоватым керамогранитом. К главному входу вела дворцовая лестница. К ней примыкала терраса, открывающая вид на засыпанный снегом бассейн и сад.

На звонок вышла полная женщина с седыми прядями волос и в фартуке, очевидно домохозяйка.

— Бог ты мой! Бог ты мой! Что с ним!? — запричитала женщина, глядя на двух полицейских, которые поддерживали практически бездыханное тело молодого человека.

— Ваш? Узнаете? Напился мать, подобрали. Но по адресу доставили.

— Боженька милостивый… А машина!? — страдальчески спросила Ксения Петровна.

— Не было никакой машины, — пожали они плечами и переглянулись.

— Ладно, помогите затащить в дом, пока мать с отцом не приехали, может, удастся привести его в порядок, а то Евгений Николаевич очень крут бывает.

Сержанты вспотели, пока доставили свого подопечного на второй этаж, в ванную комнату.

— На скамейку укладывайте. Спасибо. Спасибо, миленькие, тут уж я сама.

Сержанты, устало, козырнув, ушли, а женщина принялась за работу. Быстро раздела молодого человека. Принесла таз. Посадила его, наклонив голову в низ, и введя два пальца в глотку, легко надавила на корешок языка, пытаясь вызвать рвоту у «страдальца». Но не тут то было. Только спустя почти полчаса мучений, влив в него два литра подсоленной тепловатой воды, ей удалось частично освободить желудок. Юноша задышал спокойней, начал вяло реагировать на происходящее.

В это время, на первом этаже послышался шум. Приехало семейство Бушуевых: Татьяна Михайловна и Евгений Николаевич. Они были немного возбуждены, так как собирались сегодня лететь в Испанию, встречать Новый год. Прокурор, несмотря на это, пребывал в хорошем расположении духа, шутил, поторапливал супругу и изредка поглядывал на часы.

— Слушай Таня, твой мальчик нас не подведет? Время поджимает.

— Он такой же мой, как и твой, — неуверенно парировала супруга.

— Ты же его балуешь?!

— А ты даже от армии не отмазал, с твоими-то возможностями. Отец называется.

— Это принцип. Настоящий мужчина должен быть защитником, а не слюнтяем.

Ксении Петровне, слушавшей перепалку родителей, пришлось, наконец, рассказать правду об их отпрыске, который без чувств отдыхал в ванной.

— Да-а! Красавец! Ничего не скажешь! — возмущался Евгений Николаевич.- Вот!!! Вот! Твое воспитание!

Мать молчала, замерев с прижатыми к груди руками.

— Однако! Незадача! Опозорил! Ну, это потом! — продолжал прокурор, сжимая кулаки, — это еще будет разговор. Обязательно будет. Он следовал принципу: помощь психолога — это, конечно, хорошо! Но просто поорать матом — гораздо дешевле… и он не стесняясь, отпустил еще несколько непечатных выражений.

— Евгеша, посмотри какой он бледный. Даже похудел, кажется. Или постригли его, как попало, — промолвила мать, отделяясь от стены. Она взяла руку сына, — а ладошки холодные совсем.

— Прекрати нытье, думай лучше как нам его везти, иначе наш план сорвется.

— Может, он специально напился, чтобы не ехать? — предположила Татьяна Михайловна, — он же говорил, что не горит желанием встречаться.

— Ну, уж дудки! Этот номер у него не пройдет. Николаю Федоровичу я обещал устроить все в лучшем виде. Так что кровь из носу, а поднимайте, и будем транспортировать его на встречу лучезарному счастью.

— Боюсь и ему, и нам тяжело придется.

— Ничего! Ничего! Мы потерпим. А он молодой.

— Ты ради погон готов поступиться здоровьем сына.

— Причем здесь я? Мне по большому счету родство с Николаем Федоровичем по барабану. Он начальник УВД, я прокурор, неизвестно кто круче стоит. Конечно, тандем неплохой. Как жизнь повернется? Но, прежде всего, я думаю о нем. Это его жизнь, его выбор, да и девочка, надо признать, не уродина, а просто конфетка, не знаю, что он рожу воротит. Я бы ее съел не задумываясь.

— Я тебе съем. Я тебе точно съем.

— Ладно, шутки в сторону. Через полчаса выезжать, а 31 декабря, пробки. А тебя Ксения попрошу, снежка в тазике принеси, натри щеки этому сорванцу, мы так в армии делали. Жуть как в чувство приводит, и начинайте одевать.

***

Во второй половине дня, изредка проглядывавшее из-за туч солнце, скрылось окончательно. Ветер прекратился и пошел хлопьями снег.

Незадолго до описываемых событий, при подъезде к городу, случилась авария. Столкнулись большегрузная фура, с китайской HOWO, перевозившей щебень с местного карьера. В потоке машин, застряла и серебристая БМВ седьмой модели. Водитель ее, Александр Евгеньевич, молодой человек 25-ти лет, рискнул перед поездкой заграницу отправиться покататься на снегоходе в комплекс отдыха под названием Пухтолова гора.

Там он задержался, уповая на сильный мотор «семерки», а обстоятельства сложились неудачно. На приморском шоссе недалеко от Сестрорецка, образовалась пробка. Триста лошадей под капотом уже битый час уныло дремали, ограничиваясь поддержкой тепла в салоне, а изменений не предвиделось. Но, как водится, беда одна не приходит. У него вдобавок разрядился телефон, а одиннадцатиразрядные номера родителей, на память, он не помнил.

— Черт. Черт! Черт! — поругивался он, в бессильной злобе, поколачивая ребрами ладоней, по рулевому колесу. — Сколько можно!

Он наверно в двадцатый раз вылез из автомобиля и вышел на обочину. Посмотрел в даль. Казалось, колонна машин намертво примерзла к асфальту. Только легкие дымки слегка сотрясали корпуса обездвиженных авто, поднимались и растворялись среди падающих хлопьев снега.

Посмотрев в очередной раз на часы, Александр понял, что теперь спешить, уже бесполезно! «Самый хороший учитель в жизни — опыт! Берет, правда, дорого. Но, блин, объясняет доходчиво! — подумал Александр, — это кошмар». Когда надежды ушли, стало легче. «Значит не судьба! Испания отменяется. Кто-то там, наверху, распорядился по-своему. Предстоял нелегкий разговор с родителями, но все-таки это его жизнь».

***

В этот час, водитель служебного Мерседеса, доставил прокурора и его семейство в аэропорт Пулково, по новой дороге, на которой еще местами стояли блоки и предупреждающие об опасности знаки. Ее недавно ввели в эксплуатацию, и многие водители ездили по старой трассе. Время оставалось достаточно. Он помог препроводить страдальца в VIP зал, а потом и к стойкам регистрации. Саша был в полуобморочном состоянии и не реагировал на происходящее, только едва передвигал ноги.

При прохождении паспортного контроля, могли возникнуть сложности, но потрясти своими полномочиями, прокурор не решился, боясь огласки. Пришлось, тупо, забыть в паспорте сына зеленые американские бумажки.

После небольшой заминки, их со скрипом пропустили и даже вежливо помогли занять места в салоне первого класса.

— Все летим! Хорошо хоть с Николаем Федоровичем в разные рейсы попали. Этого я больше всего боялся, — радостно приговаривал прокурор, приходя в радушное расположение, от удачно проведенной операции по посадке.

— Угробим мы его Евгеша! — промолвила жена.

— Ничего, ничего! Это он сам себя. А эта, на паспортном контроле. «Пьяный. Буйный!» Какой он буйный? Не в том состоянии.

— У них же инструкция, — мягко увещевала Татьяна Михайловна.

— Инструкция… Да! Все прогнило. На всех уровнях. Прокурор дает взятки. Докатился. И, ведь как ни странно, не боятся, берут.

— У тебя же на лбу не написано.

***

Вернемся в Санкт-Петербург. В скором преддверии Нового года, город помаленьку начал освобождаться от мучительных пробок. Александр очнулся от сигналов машин. Оказывается, он задремал. Дорога впереди была свободна. Триста кобылок, как бы отряхивая оцепенение, весело взвились в одном прыжке, стрелка тахометра легла, и БМВ лихо рванул, поджигая резину на ведущих колесах.

Впрочем, спешить уже было некуда.

Серые громады домов, размеренно поплыли за окном. В вечерних сумерках, ярче вспыхивали рекламные щиты. Зоопарк покидали последние посетители, и начинали уже увозить на грузовике нераспроданные елки и пихточки.

Родные пенаты встретили его тишиной. Тихо падал снег, лениво поскуливала соседская овчарка Молли. Дома его, понятно, не ждали. Александр открыл сдвижные ворота. Опорные катки застучали по рельсе. На шум выглянула Ксения Петровна, и от неожиданности, буквально остолбенела, не в силах вымолвить ни слова. Александр приветливо помахал ей через окно рукой, но она не изменилась в лице. Ее удивлению не было предела, когда она увидела заезжающую во двор БМВ Александра и его самого живого и здорового. Женщина стремглав спустилась со второго этажа и раздетая, выбежала из дома.

— Ужас! Ужас! Вот это номер, — всплеснула она руками, — ничего не понимаю!

— Петровна! Оденься! Что с тобой! На тебе лица нет? — с непонимающей улыбкой, промолвил Александр, закрывая с пульта ворота. Его забавляла реакция женщины. Он ее такой никогда еще не видел.

— Одеться? Одеться! Что одежда!

— Ты так из-за моей сорвавшейся поездки переживаешь?

— Просто кошмар! Вы?

— Ну, я, а что такого? В чем дело? — еще больше развеселился Александр, не понимая, что так беспокоит пожилую женщину.

— Трезвый? За рулем!?

— А что должен быть пьяным? Ну, ты даешь Петровна. Да ни в одном глазу еще сегодня!

— И вы не улетели?

— Как видишь! Задержался. Только что вернулся с поездки!

— Да нет же! Нет! Этого просто не может быть!!! А где машина была?

— Ну, со мной, где еще, она могла быть, — засмеялся Александр.

— Вы как бы здесь и как бы там… Они там, и вы… вы с ними.

— Петровна! Хватит уже!! Все загадками говоришь?

— Ой! Мне таблеточку надо выпить. Неважно становится. Наверно давление. Такие потрясения, в моем возрасте, трудно выдержать.

— Да, погоди, … говори уж суть, заинтриговала ты меня.

Домохозяйка, придерживая руки на груди, подробно рассказала о событиях предшествовавших его приезду. Александр слушал ее с плохо скрываемым недоверием и, наконец, криво усмехнулся.

— Все точно? Это не месть?! Не розыгрыш моего папочки за опоздание!? Не он тебя надоумил такое мне сказать.

— Да что ты! Окстись!

— С него станется.

— Клянусь, чем хочешь! Святой богородицей, всеми силами небесными, и чертями в аду! Рассказала как на духу.

— О-о-охренеть! — почесал голову молодой человек. — Давно?

— Часа два как.

— Да! Дела. Улетели с моим паспортом, неизвестно с кем, — он закачал головой, как от пронзившей его зубной боли.- Мало того, я не успел им роуминг подключить. Как теперь с ними связаться, ума не приложу. Ну а этот, точно сильно похож.

— Просто одно лицо. У меня даже тени сомнения не возникло.

— А голос? Иногда лица похожи, а голоса разные?

— Он ничего не говорил, только мычал. Откуда мне знать.

— Весело, весело провожаем старый год, — усмехнулся Александр, поигрывая брелком от ключей.

хххх

В это время, в дежурную часть РОВД, пришла девушка с прямыми русыми волосами и длинной челкой, что прикрывала ее лоб и почти достигала ресниц. Ее широко открытые глаза были встревожены, и вопросы она задавала быстро, скороговоркой, проглатывая окончания слов.

— Скажите, пожалуйста! Скажите. Пропал молодой человек. Александр Краснов. Вы что-нибудь, знаете об этом?

Упитанный капитан, неохотно отставил кружку с чаем, прожевал бутерброд с ветчиной.

— Когда это случилось? Вы кто ему будете?

— Я Настя, в общем, невеста. Исчез сегодня, часа четыре назад.

— Девушка, Новый год все-таки! Мы не бюро находок. Не морочьте голову, найдется ваш жених. Загулял наверно. К товарищам зашел.

— Мне сказали, что его забирала машина полиции. Он наверно у вас, посмотрите.

— Как фамилия еще раз?

— Краснов.

Дежурный неторопливо провел толстым жирным пальцем вниз по журналу.

— Нет, не значится.

— С Театральной 27.

— Не значится, — с раздражением повторил дежурный, вновь подвигая чай к себе.

— Вот фотография, взгляните.

— И что! Это ваш жених? — удивленно вскинул брови капитан, с интересом и недоверием осматривая девушку наклонившись над конторкой.

— Да! А почему вы спрашиваете? — встревожилась девушка, заморгав ресницами, — вы его знаете?

— Предположим. Папины сыночки! Золотая молодежь, черт бы их побрал! Дайте, еще поближе взгляну, — он приблизил любительский снимок к самому носу, — ну точно! Был у нас сегодня. Подождите, списки посмотрю. Верно, забирали его с Театральной, но только мы его отпустили и даже домой отвезли.

— И где же он?

— Дома наверно отсыпается.

— Нет его там.

— Что-то вы гражданка путаете.

— Нет, это вы путаете. Я только оттуда, — настаивала на своем девушка, — мама его утверждает, что с работы он не приходил, и никто его не привозил.

— А вы не допускаете, что вам просто не говорят гражданочка, — бархатным голосом доверительно сказал дежурный, — ведь он был в таком неприглядном состоянии, не приведи господь увидеть. Вот и щадят ваши глазки, скрывают жениха в сильно уставшем виде. А сдали его тепленьким, из рук в руки, по устному распоряжению подполковника Рогданова. Заметьте, кстати, редкая честь ему была оказана.

— Зоя Васильевна лгать не будет. Все-таки вы, не договариваете. Куда то его задевали и юлите как уж на сковороде. Я пойду к вашему начальству.

— Да бросьте вы дурочку валять! Мне что, больше дел нет, как ваши амурные дела разбирать, — вспылил дежурный и пролил чай пол. При этом, он ловко убрал ноги в последний момент.- Черт! Все из за вас! Подождите, — он порылся в коробке, — вот гляньте, это его телефон?

Девушка открыла заставку на сотовом, глянула в записную книжку.

— Точно он! Я вам говорю это его мобильник, — уверенно сказала она, возвращая сотовый дежурному.

— Значит все верно. Привозили, увозили, вот и адресок у меня имеется — Бородинская 14.

— Вы ничего не путаете? Я его впервые слышу?

— Гражданочка, — уклончиво сказал дежурный, отводя глаза в сторону, — Рогданов распорядился. Начальству видней. Отвезли, вежливо сдали из рук в руки, там уж сами разбирайтесь. А мне работать нужно. Вы мне мешаете. Кстати, увидите свого подопечного, пусть за сотовым зайдет, если он ему еще нужен.

Попрощавшись, девушка и на бумажке, для верности, чиркнула улицу и номер дома и, выйдя на улицу, остановила такси.

— На Бородинскую, пожалуйста?

— Улицу? — спросил таксист.

— Нет, блин, битву… Опаздываю немного, — с иронией нервно бросила Настя с неприязнью оглядывая водителя.

Таксист развеселился.

— Без вас не начнут. Садитесь красавица.

Он доставил Настю в адрес и с милейшей улыбкой содрал с нее, по случаю праздника, два счетчика.

— Уж извиняйте. Сегодня все так! Я еще по божески! С Новым годом!

Оказавшись перед незнакомым, подсвеченным со всех сторон прожекторами особняком, который поражал своими размерами, девушка оробела и долго не осмеливалась позвонить. В который раз она сверяла написанные готическим шрифтом на изящной табличке, название улицы и номер дома, со своей запиской. «Что-то они там точно напутали!» — пронеслось у нее в голове, но делать было нечего, и она нажала кнопку звонка. Включился фонарь, зажужжала видеокамера, и с зарешеченного динамика донесся, чуть надтреснутый, голос немолодой женщины.

— Вы к кому?

— Я с милиции, то есть с полиции, — поправилась торопливо девушка.

— Чем обязаны. Удостоверение покажите?

— Нет, я там не работаю, меня сюда послали, мне нужен Саша.

— Саша? Хорошо. Подождите, я узнаю.

Слышно было, как женщина с кем-то советовалась, прикрывая микрофон. Наконец сухо щелкнула магнитная защелка электронного замка.

— Что вас там держать. Тут во всем, разберемся. Пожалуйста, заходите, — сказала она.

Двор был неплохо освещен фонарями. Взору девушки предстали тщательно почищенные, извилистые дорожки из потертого сланца. Они были окаймлены вечнозелеными туями в человеческий рост. Справа располагался гараж на три машины с вертикальными подъемниками и засыпанный снегом бассейн. Венчали все — две голубые ели у входа, отделанного черным мрамором. Настя с опаской прошла по двору и, открыв массивные двери, решительно шагнула в дом. Очутившись в просторном холле, девушка осмотрелась. Стены помещения были покрыты плиткой из армянского травертина с «ноздреватой» текстурой, а плинтус и галтели на границе с потолком были из тонковолокнистого полудрагоценного оникса. Это была редкая разновидность кварца с узором.

— Тук! Тук!? — сказала она, не дождавшись хозяев, — Где вы там!? — повторила она, спустя минуту, пребывая в одиночестве. По винтовой лестнице небыстрым шагом спустилась немолодая женщина склонная к полноте. Одета она была по-простому.

— Иду. Иду. Ноги у меня. Артрит. Здравствуйте. Рассказывайте?

— Вот посмотрите у меня записано «Бородинская 14»? — девушка вручила бумажку.- Я ищу Сашу.

— Сашу? — недоверчиво оглядела она девушку.- А что за вопрос, если не большой секрет. Вы его давно знаете?

— В общем да! Мы учились вместе, только он на два года старше.

— Странно. Никогда не слышала о вас, — улыбнулась она, — Ох уж и Александр! Прямо Штирлиц!

— Саша пригласил меня встретить Новый год. Я согласилась, готовилась и тут такое. Я о нем беспокоюсь.

— Ну что же, молодежь, есть молодежь! Родители за порог. Наверно решил сделать новогодний сюрприз. Ну, я могила. Сами понимаете. Проходите в ту комнату.

— Подождите, подождите, — остановила ее девушка, — очень странно, что он находится именно здесь. Он не должен тут быть. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Конечно.

— Как он себя чувствует? Сегодняшние события не сильно… выбили его из себя.

— С кем не бывает. У всех бывают неудачи, черные дни. Расстраивается, конечно, но виду не подает. Думаю, вы затем и пришли, что бы поддержать его в трудную минуту. Проходите.

Настя не преминула воспользоваться приглашением, и очутилась в большом помещении, служившем гостиной. Она была отделана чуть скромнее. Черно-зеленые, с крупными светлыми вкраплениями, гранитные плитки сочетались с полом, на котором лежал пурпурный кварцевый порфир. В глубине, по центру, стоял камин со стеклянными дверками и верхними ушами, для выхода теплого воздуха. Огонь в камине почти потух, и красные угли слегка подернулись пеплом. Освещение было приглушенным и создавало атмосферу таинственности и неопределенности.

Переводя взгляд, Настя вдруг наткнулась на стройного молодого мужчину, который находился в глубине помещения и стоял к ней спиной. Он снимал со стены, развешанные там, в изобилии, старинные доспехи, полукруглые топоры на длинных ручках, шпаги, мечи и, подержав в руках, возвращал их на место. Одет он был в подобающую одежду. На плечах у него красовался просторный плащ красного цвета, с крестом на спине, на голове длиннополая шляпа с пером.

— Простите, — робко напомнила о себе Настя, обращаясь к незнакомцу, — Новый год скоро, я наверно не ко времени… вы не подскажите… я ищу… мне вот тут дали адрес…

Незнакомец, со звоном воткнул в ножны очередной артефакт и обернулся.

Настя неожиданно увидела Александра.

— Саша?! — невольно вырвался у нее недоумевающий вопрос.

— Саша, — односложно промолвил молодой человек, и приветливо улыбнулся.

Настя постаралась сдержать эмоции. В соседней комнате попугай подхватил скрипуче и напевно: «Саша… аша».

— А я думала, как всегда врут наши блюстители порядка. А они сочиняют только на половину.

— Какую половину?

— С адресом не обманули. Но что ты находишься в неприглядном состоянии, не приведи господь тебя увидеть? И что сдали тебя тепленьким, из рук в руки, — … … девушка сделала длинную паузу, подбирая слова.

— Врут? — помог ей молодой человек, делая участливо, скорбное лицо.

— Поклеп возводят. Выглядишь ты даже лучше чем обычно.

— Спасибо, что в этом плохого?

— Конечно ничего. Просто удивительно. Мама тебя потеряла, звонила бригадиру… Тот голову пеплом посыпает, винится, не доглядел. По словам бабушек, днем тебя вели под руки друзья. Ты света белого не видел и абсолютно никакой был.

— Так и? — улыбаясь одними глазами, заинтересовано сказал Александр.

— И позор семьи — тебя сморило. Нашел где прикорнуть, прямо перед своим подъездом, — она сделала пару шагов вперед, что бы лучше рассмотреть его. — Удивительно! Это тот человек, который несколько часов назад, спал на скамейке, … на морозе. Потом, его привезла полиция в невменяемом состоянии и поместила в камеру. Потом, непонятно почему, им вдруг очень интересовалось начальство, и его привезли сюда. И, наконец, как по мановению волшебной палочки, он трансформировался. И он уже не мятый, не таблетки пьет…

— Не обвязывает голову полотенцем… — в тон ей, промолвил Александр, — дальше, пожалуйста…

— Такое ощущение, что ты вообще не в одном глазу сегодня.

— А может это, правда.

— Ну, хватит заливать!

— Верить, не верить — дело добровольное.

— Была такая игра, веришь, не веришь. Значит, соседи врут, в полиции врут, а ведь ты там, в журнале даже записан.

— Я?

— Ну, ни я же! И сотовый телефон у дежурного остался… сама в руках держала, кстати, забрать тебе надо при случае.

— Мне не отдадут.

— Отдадут, паспорт нужен только.

— Зачем мне чужие вещи?

— Что значит чужие, … ты такой богатый, разбрасываться готов, … я не поняла.

— Скоро самый любимый праздник! И удивительная девушка под Новый год?

— Кто?

— Передо мной удивительная девушка!!!

— Что-то ты раньше мне такого не говорил. Из тебя клещами слов не вытянешь.

— Боялся.

— А теперь?

— Теперь нет!

— Неужели так водка на людей действует. Раскрепощает? Это же, сколько надо выпить? Шарики за ролики поставить!

— Передо мной удивительная девушка стоит, и я не знаю, что ей сказать.

— Ладно, подлизываться. А ты миленько устроился! Я с ног сбилась, ношусь по городу с высунутым языком. На такси разорилась. По двойному тарифу рассчитали. А он развлекается.- Она показала рукой на развешенные на стене оружие и доспехи.

Александр продолжал улыбаться и ничего не отвечал.

— Хоть бы матери позвонил. Зоя Васильевна извелась.

Только тут, Настя заметила недавнюю знакомую: женщину с добрым лицом. Она наверно давно зашла в комнату и внимательно с нескрываемым удивлением глядела на них. Она хотела вступить в разговор, и что-то сказать, и уже открыла рот, но Саша подал ей предупреждающий знак, и она сразу оставила эту попытку, потупив глаза. При этом, молодой человек продолжал загадочно улыбаться и молчать.

— Это смешно!? Я говорю смешные вещи!? — начала помаленьку выходить из себя Настя.

Пожилая женщина, вдруг не сдержавшись, прыснула смехом, и, прикрыв ладонями лицо, быстро вышла в соседнюю комнату, оставив их одних. Настя озадаченно замолчала, не понимая, что происходит.

— Можно я задам один вопрос, только, пожалуйста, не удивляйтесь. Договорились!?

— До-го-во-рились! — по слогам протянула Настя, совсем сбитая с толку.

— Как вас зовут милая барышня?! — вдруг ошарашил ее Александр, видимо давно вертевшимся на языке вопросом.

— Что!? Что?! — растерялась Настя, — это что за цирк!!! — Она оглянулась вокруг, но никого больше не было. — Мне послышалось Саша, или ты решил вновь со мной познакомиться!?

— Видите ли, прелестная незнакомка, все, что я вам сейчас скажу, будет звучать очень странно, для вас. — Он опять заулыбался одними глазами.- Присядьте.

— Ничего. Я постою, — решительно отказалась Настя, пребывая в нетерпении.

— В это трудно поверить, может даже невозможно. Как бы вам это объяснить! — Он привычным жестом взъерошил волосы на голове. — Но еще час назад, примерно такие же чувства испытывал и я, когда Ксения Петровна, мне поведала о том, что здесь произошло.

— Саша! Не смешно. — Настя обиженно поджала губы.- Хватит, пожалуйста, твоих витиеватых речей и кривляний. Скажи просто. Я пойму. Мы ведь всегда понимали друг друга.

— Посмотрите, … или посмотри на меня внимательно, — не обращая на ее слова ни малейшего внимания, продолжил юноша.- Ничего странного не находите?

— Нет! А что я должна заметить?

— Ну, в лице, прическе, одежде? Ничего не изменилось?

— Не считая одежды.

— Плохо! Плохо! Плохо, — скороговоркой выдал он тираду и начал усиленно тереть виски.

— Говори толком.

— Ну, вот все это тогда, — он сделал круговое движение обоими руками, — дом, домработница, ну что там? … Машину в гараже могу показать, больше даже не знаю, что предложить, у меня фантазия кончилась. …Это не наталкивает вас на мысль, что перед вами не ваш Саша, а другой человек.

— Я думала ты серьезное, что скажешь, наконец!

— Это абсолютно серьезно!

— Разыгрываешь? Или подружку себе богатую завел? Так и скажи. Полагаешь, шмотки ею купленные напялил и я в любую ахинею поверю?

— Блин! Ну что тут сделаешь! — всплеснул молодой человек в отчаянии руками.

— Стоп! Эврика! Вам фамилия Бушуев… о чем-то говорит?

— Впервые слышу.

— А если я, вам сейчас, свое водительское удостоверение покажу, с фотографией, честь по чести, на эту фамилию, вы поверите?

Он открыл встроенный шкаф, достал кожаную куртку-косуху с изображением головы лошади на спине.

— Сейчас, сейчас! Так, где оно у меня? … Не понял?!!! — Он растерянно бил по карманам, — неужели в номере оставил. Во! Хохма.

— У вас с мамой машины нет! И прав у тебя тоже! Хватит заливать.

— Да что ты будешь делать! — он повесил куртку назад и подошел к двери ведущей в кухню-столовую, — Ксения Петровна, подойдите к нам. Где вы? Скажите как моя фамилия, кто у меня отец и мать?

Пожилая женщина не откликалась. Он заглянул в комнату, где скрылась женщина.

— Она все неправильно поняла, — смущенно сказал он.- Наверно решила не мешать нам. Ушла домой встречать Новый год, — добавил Саша и глянул на каминные часы, — время то …уже почти одиннадцать.

Установилась долгая пауза, которую никто не решался нарушить. Молодой человек и девушка сверлили друг друга глазами. Только на кухне кричал попугай и царапал когтями клетку.

— Все? — наконец коротко промолвила Настя.

— Все! — так же лаконично ответил Саша.

— Приехали!? — с торжествующей полуулыбкой добавила девушка.

— Да, — тяжело вздохнул молодой человек.

— Нечего ответить?

— Совсем! … Права забыл в номере гостиницы на Пухтоловой горе. … Паспорт, и заграничный паспорт увез в Испанию ваш суженный-ряженный. Все одно к одному.

— За границу, стало быть… и зачем мелочиться, сразу в Испанию? — промолвила она, с нескрываемой издевкой.

— В нее родимую! В Барселону. Наверно уже приземляются, — он шутливо показал руками крылья и пророкотал, имитируя звук мотора, — скоро праздновать, начнут окаянные, а мы вот тут барахтаемся.

— Однако ты молодец Саша! — с легким одобрением и тонкой иронией, сказала девушка.- Не теряешь присутвие духа. Главное врать и не останавливаться. Чем чудовищней ложь, тем быстрее в нее поверят. …Это кто сказал?

— Не знаю? Кто то из великих. О! Вспомнил! Геббельс. Еська Геббельс.

— Чем он закончил?

— Не надо продолжать… Ой! Подождите секунду, попугай раскричался, я ему корма дам. Присядьте. Вот стульчик. Я быстро. Ну, правда, жалко птицу.

Молодой человек оперативно скрылся в соседней комнате, прежде чем девушка успела что-то возразить.

— Дур-р-рак… дуррр-ак, — заскрипел попугай, увидев Сашу и повернув голову, стал сверлить его одним глазом.

— Птаха божья, зачем буянишь?

— Дрр-ак… Шаша Дрр-ак, — раскачиваясь на жердочке, продолжал неистовствовать попугай.

— Виноват. Держи. И водички тебе… А может, ты прав на сей раз старик, верно, мыслишь! У твоего хозяина мозгов кот наплакал, — тихо пробормотал Саша… — чего я добиваюсь? … На Новый год остаться одному, в пустом доме?

Он улыбнулся, озаренный какой-то идеей, и скорыми шагами вернулся в холл.

Немой вопрос так и остался на лице девушки.

— Все! Не надо на меня так смотреть. Я сдаюсь, — миролюбиво произнес молодой человек. Он решительно снял широкополую шляпу и красную накидку. Рукой взлохматил волосы.- Прости! Пошутил, может не совсем удачно.

У него пропало с лица, то чувство легкого превосходства, которое немножко отталкивало. Он сразу стал ближе и привычней.

— Саша, как я устала! — сказала она опуская плечи.- Комик из тебя, конечно, как из меня сабля. Ты хоть бы матери позвонил. Она волнуется.

— Давай позвоню, — безропотно промолвил молодой человек, — а это… как его… может, ты наберешь?

— Ах! Да! У тебя же сотовый в полиции остался. Вот, на, говори.

— Здравствуй …мм… мама! — с трудом неуверенно промолвил молодой человек, морща лоб.

— Саша! Наконец то! Что с тобой приключилось, как ты себя чувствуешь?

— Все нормально мама, — уверенней, продолжил молодой человек.

— Тебя что в милицию, господи, полицию, забирали?

— Не по телефону. При встрече расскажу.

— Не можешь говорить? По голосу чувствую, все в порядке.

— Конечно. Не беспокойся.

— Я кушать вам приготовила, и селедку под шубой как ты просил. Вы скоро зайдете?

— Не знаю.

— Приходите, Павел Николаевич уже обзвонился, меня ждет, так что я вам мешать не стану. С Новым годом.

— И тебя с Новым годом.

Молодой человек отдал телефон, почувствовал тепло рук девушки.

— Время то, уже начало двенадцатого, между прочим, — в задумчивости сказал он.

— Я слежу, — сказала Настя, — может, объяснишь все это, — она сделала широкий жест руками, показывая на обстановку.

— А э-э-то? — протянул он, сжимая мочку уха и закатывая глаза кверху, — понимаешь, …денег не хватало, я тут устроился к одному перцу… как бы на вторую работу… печь протопить, снег почистить, машину помыть. Ну, в общем, халтурка, что скажут, то и делаю.

— А зачем скрывал?

— Да не удобно признаваться, что прислужничаю на побегушках.

— Ничего здесь зазорного нет. А где хозяева?

— За границу укатили на неделю.

— И тебе доверили?

— Ага! Может, здесь отпразднуем? — Саша широко открыл холодильник, пробежался по пустым полкам.- Не густо!

— Ты зачем лазишь там? Обнаглел совсем. Заметят?

— Да! Ерунда! У прокурора деньги, как фантики. Ими можно печку топить.

— Это что дом прокурора? — с нотками уважения, промолвила Настя.

— Да. Тебе разве в полиции не сказали?

— Не-а, там вообще ничего не добьешься.

— Мужик он не плохой, хоть и прокурор, меня уважает. Можно сказать даже любит. По настоя-я-ящему любит, — расплылся в довольной улыбке Саша.- Хочешь, говорит, ночуй! Комнату выделил на втором этаже. На БМВ разрешает кататься. Как ни будь, попробуем?

— У тебя же прав нет?

— Как нет? Есть. Просто я тебе не говорил. Сегодня они, правда, не с собой. Так получилось.

Девушка подошла со спины, прижалась к нему телом, легонько обняла.

— Ты меня Шурик сегодня сильно напугал. Не делай так больше никогда. Поедем домой. Мне здесь неуютно, я ощущаю себя чужой. Ты тоже здесь немножко чужой, не как всегда.

— Разве?

— Наверно мне кажется. Конечно, кажется! — она звонко рассмеялась, — ну поехали, а то мы точно опоздаем.

— Такси?

— А у тебя деньги есть? А то меня обобрали как липку.

— Да это не проблема. Вот ключи от квартиры, куда я дел, а то мама ушла.

— А где они могут быть?

— В полиции не могли остаться, — рассуждал он.- Подожди, есть идея! Я сейчас.

Молодой человек ускоренным шагом поднялся по лестнице. Заглянул в ванной во все углы. «Нет ничего» — Пришлось шепотом звонить Ксении Петровне домой со своего сотового и потом отключить его полностью. Одежду она спрятала на антресолях в коридоре. Ключи нашлись в нагрудном кармане. С видом победителя он спустился вниз.

— Ты с кем-то говорил? — спросила Настя.

— Тебе показалось.

— Нет, не показалось. Ты говорил тихо, но я слышала разговор, там кто-то есть?

— Нет ни кого. Честно. Пойдем, проверишь. Это я так, сам с собой, чертыхался по дороге, пока искал.

— Ты меня опять пугаешь.

— Чем?

— Когда я что-то не понимаю, мне становится страшно.

— Извини.

— Ладно, — она вымученно улыбнулась, — на, звони, заказывай машину, поедем отсюда скорей.

Саша уверенно набрал семь троек.

— Девушка, такси? Бородинская 14. Срочно! … Как нет машин!? … Все на выезде? Не бросайте нас. Три счетчика! Идет? Пять счетчиков? …Ну, сделайте что-нибудь. … В общем, заплачу сколько нужно. Нет, я трезвый, и девушка, … мы двое. Вопрос жизни и смерти, — он засмеялся.- Куда везти? Да мы покажем, здесь недалеко. Поможете? Ждем на улице. Заранее спасибо.

— Пошли собираться.

— Однако ты размахался Шурик. Меценат. Заплатим сколько надо, а позавчера у моего брата деньги занимал, это как понимать?

Молодой человек на секунду задумался.

— Заложил, однако?

— Ну не то что бы …в общем, случайно получилось, что я узнала.

— Давай отдам. Делов-то! Говорю же, прокурор подкидывает.

— Это вы с братом сами решайте.

Александр оперативно сдал дом на пульт. Уверенно назвал кодовое слово. Настя, в очередной раз, отметила про себя, изменения в манере поведения своего молодого человека. Раньше, такой свободы действий, решительности, за Сашей не наблюдалось.

Не успели они выйти, как подкатила машина, с нетрезвым пассажиром на заднем сиденье. Шофер, опустив стекло, поманил пальцем Александра, и когда тот подошел, тихо сказал, что бы слышал только он.

— Не обращайте внимания. Этот кишкоблуд на кочерге, уже загашенный. Подождет! Мне диспетчер дунула в ухо, и я загнал ноги про вас. Говорите куда вам?

Александр закашлялся, жестом показав Насте продолжить разговор с таксистом.

— Театральная 27, — звонко оттараторила девушка звонким голосом.

— Это в масть! Три тысячи отмутите? Садитесь.

— Добро! Шеф. Погнали, — промолвил молодой человек, — держи вперед.

— До Нового года еще полчаса. Канолевые, — удовлетворенно хрустя купюрами, проговорил водитель, — без шухера доберемся. Точил нет, празднует народишко, мигом доставим.

В машине, Саша сел с подвыпившим пассажиром, Настю посадил вперед. Она сняла шапочку, русые волосы водопадом рассыпались по плечам девушки, а когда она оглядывалась, глаза ее, из-под челки блестели и в полумраке, она казалось еще прелестней, чем была на самом деле. Это отметил, и пьяный гражданин и сразу оживился.

— Девушка! Вы все время смотрите на меня. Наверно я вам понравился?

Настя прыснула смехом.

— Нет! Ну, правда! Хотите стихи? Если вспомню. «Люблю тебя» …Сейчас, сейчас.

Люблю тебя и даже слов не надо,

Глаза умеют многое сказать,

Бывает, одного хватает взгляда

Чтоб человека близкого понять…

Настя, оценив выступление, весело похлопала в ладоши.

— А теперь скажите, как вас звать? — спросил подвыпивший гражданин.

— Валя! — не моргнув глазом, соврала девушка.

— Очень приятно! А я Валентин. Какое совпадение! Это судьба? Вы верите в судьбу? … А в любовь с первого взгляда?

— А вас не смущает, что рядом с вами сидит мой парень? — игриво предупредила Настя.

Он смешно поводил носом, как бы обнюхивая пространство.

— Странно. Мне всегда не везет и в этот раз тоже. Я еще принял лишнего. Извините. Вы хорошая пара. А я свадебный фотограф, — он откашлялся, — и знаете, что в моей профессии самое грустное? То, что у меня есть постоянные клиенты. Но вам наверно это не грозит. Я точно знаю.

— Благодарю вас.

— Не за что.

— Все равно спасибо. Мы уже приехали. … Вот здесь, остановите, — сказала она обращаясь уже к водителю.

Шофер резко притормозил.

— Приехали! Поэта с фотографом с собой заберете? — пошутил таксист.

— Нет! — Настя послала ему короткий воздушный поцелуй и выпорхнула из машины. — Поменьше вам постоянных клиентов!!

Пока Саша открывал дверь с домофона, обратил внимание Насти на стену дома. У двери висело фломастером написанное объявление: «Опытный Дед Мороз по вызову, от души повеселит детишек, не разочарует и одиноких мам…»

— Три дня висит, — пожала плечами девушка.

— Новый год, — улыбнулся Саша. — Еще бы повесили: «Потомственный сантехник в пятом поколении, снимет порчу с вашего унитаза, по фотографии».

В подъезде пахло бенгальскими огнями и холодцом. Александр пытался приотстать, пропуская Настю вперед.

— Ты что тянешься как хвост?

— Выходил из машины наверно ногу потянул, — нашелся, что ответить молодой человек.

Квартира оказалась на втором этаже.

— Где ключи? — спросила девушка, остановившись у железной перегородки.

Александр открыл тамбур и растерялся, там было две квартиры. Девушка стояла за спиной. Ошибиться было нельзя. Подломив ноги, он присел на корточки.

— Что с тобой? — взволнованно спросила Настя.

— Говорю же нога: возьми, открой сама.

— Давай. Левая, правая?

— Левая. Мышца, сейчас разотру, пройдет. У меня так бывает.

Девушка открыла и запустила Сашу. Их встретила мило урчащая кошка. Тепло. Тишина.

Квартира была трешка, Ленинградской горпостройки из серии, где третья комната — пенал с торцевым окном, вторая проходной зал, и кухня, на семь квадратов, граничащая с туалетом. На полу лежал зеленый, ядовитый линолеум. От времени он ссохся и вылез из-под плинтусов, обнажая не крашенную половую доску. Почти раритетные, местной фабрики «Советская Нева» обои, были в рыжих точках и сильно объедены по низу тараканами.

— Как удачно мы добрались, — промолвила Настя, пытаясь самостоятельно снять с себя, светлую, искусственную шубку. Саша предупредительно помог ей раздеться. Она проводила его удивленным взглядом. — Ты очень галантен! Что с тобой сегодня? Раньше ты это считал предрассудками?

— Раньше …это раньше! — уклончиво ответил Александр, стараясь спрятать смущенное лицо.

— Уже не болит? Нога прошла? Садись, я тут сама похлопочу.

Впрочем, беспокоиться не пришлось. Зоя Васильевна постаралась на славу.

Праздничный стол был великолепен. Слева теснились: зимний салат, шпроты, на аппетитно поджаренных кусочках бородинского хлеба, мясные нарезки; справа, горкой лежали куриные ножки в тесте, холодец, маринованные опята, а по центру салат «Селедка под шубой», в глубоком овальном блюде. У зажженной елки, поддерживали общий строй, бутылка шампанского и пятизвездочный молдавский коньяк «Белый аист»

Александр удовлетворенно хмыкнул, сразу захотелось что-нибудь незаметно украсть, но он сдержал себя.

— Хочу такую работу как у деда Мороза! — сказал он мечтательно. — Сутки через год — Как прошел Новый год?

— И зарплата тоже раз в год. Сколько время? Ага, уже без пятнадцати, включай телевизор, — распорядилась Настя. Молодой человек начал возиться с пультом. Каждому с детства известно, что вещь, обмотанная синей изолентой, будет служить вечно. Включив его кое-как, он не смог найти нужный канал.

— Что с тобой? — удивилась Настя, — дай сюда. Ты зачем в программирование полез?

Тут раздался звонок в дверь и молодой человек с облегчением, отдав пульт, пошел в коридор.

Отворив дверь, он на пороге увидел необъятных размеров бабку. Она с каменным лицом, сверлила его поросячьими глазками и смотрела, как бы мимо его.

— Здрасте! — на всякий случай, неопределенно пробормотал Александр.

Не отвечая на приветствие, бабка, довольно бесцеремонно отодвинув его, ступая слоновьими ногами, прошла на кухню.

— Что зенки пялишь?! Проспался? За горчицей я.

Открыв холодильник, она привычным жестом сгребла баночку, так же прихватила с блюдца, небольшой соленый огурчик и с хрустом оправила его в рот. На обратном пути, бабка по-хозяйски, зашла в зал и как одноглазый пират, здоровым глазом, осмотрела его убранство, приготовленные закуски, и даже взяв вилку, ковырнула один салат, пытаясь понять, что там внутри. В конце, подняв бутылку коньяка, она, шевеля толстыми одутловатыми губами, посчитала звездочки.

— Пять!

— Что? — не понял Саша.

Не обращая внимания на его реплику, бабка так же внезапно удалилась, как и пришла. Саша, подняв брови, посмотрел на Настю.

— Да! Степановна. Чему ты удивляешься. Цербер в юбке. Всех манят звёзды! — засмеялась девушка. — Вот и она засмотрелась на коньяк… Ей и горчица не нужна. Скучно одной, детей поразогнала, кто ж с ней жить то будет.

Началось новогоднее поздравление президента. Александр скривился и убавил звук.

«Конечно. Давайте все начнём с себя, — подумал он. — Мы со следующего понедельника будем окурки в урну бросать, а вы перестанете воровать миллиарды из бюджета».

Даша достала, неведомо откуда, прозрачную коробочку. В ней был браслет для часов фирмы Tissot. Красивый и блестящий он был закреплен так, будто змея перед прыжком.

— А это приложение! — сказала девушка, подав исписанный красивым, каллиграфическим почерком, листок от которого пахло цветочными духами. Лицо ее выражало лукавство и одновременно затаенный страх, спрятанный в глубине голубых глаз.

Мой милый, была я одинока до тебя,

А теперь наверно одинокая вдвойне.

Зачем-то ненавижу всех вокруг себя

Одно желание — побыть наедине.

Не ухмыляйся, это знаю невозможно!

Ты будешь исчезать, меня терять!!!

Для тебя быть рядом, очень сложно

И легче меня другом называть.

Как жаль! Что боль останется со мной!

Печально, я смирюсь со званьем друга,

Но ведь теперь душа страдает хромотой…

Не в силах мы порвать кольцо у круга.

Как только Александр закончил читать, она нервно засмеялась и неуклюже попыталась выхватить свое послание.

— Дурацкие стихи? Скажи, глупость несусветная!!! Давай их сожжем, прямо тут, в старом году и забудем навсегда.

Саша аккуратно спрятал листок в карман и совсем неожиданно запел с хитрой улыбкой на лице.

— «Во-от эта улица… вот этот дом… Во-от эта де-е-евушка, … что я влюблен…»

— Ну, скажи что-нибудь! — нервно перебила его Настя.

Он привлек ее к себе.

— Девушки — такие трогательные существа, так бы трогал и трогал… — он убрал волосы с ее лба. Поцеловал в него и добавил тихо, совсем тихо. — Ты не представляешь, какие это замечательные стихи. Это музыка для моей души. Настя, отстранившись, удивленно посмотрела на него. Не шутит ли он. Но у него было такое искреннее и доброе выражение лица, которое не оставляло возможности усомниться, что молодой человек говорит искренне.

— Странно! — промолвила она.

— Это наверно лучший подарок, что дарили мне в жизни! — он привлек ее сильней и поцеловал в губы, долго, мучительно долго и чувственно, немного разворачивая ее голову по оси, так, что у нее не хватило дыхания.

— Задушишь, — смущенно пробормотала девушка, пряча глаза.- Странно! Конечно, я ничего не поняла. Но ты прямо дрожал. Неужели мои дурацкие стихи, тебе так понравились?!

— Но-овый год на-астает! — слегка пропел он, беря ее за руку и как бы закруживая девушку в вальсе, — Вы о-откройте ва-аши две-ери. Но-овый год на-астает…!

— А мой подарок! Ты не примеришь? Где твои часы?

— Мы проспим Новый год, — не отвечая на вопрос, торжественно сказал Александр, — а мой ответный презент обязательно будет, но не сейчас. Я открываю шампанское. Давай бокалы, лед. Есть в этом доме лед?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивилась Настя.

— Черт с ним! Все равно не успеем. Куранты. Скорей! Держи ровней.

Хрустальный звон фужеров. Золотистое шампанское! Мелодичным звоном аукнулась тишина.

— Ура!

— Ура-а-а!

— Иди ко мне! — нежно позвал Александр.

Они вновь поцеловались. Мучительно долго ненасытно, так, что Настя уронила бокал, с остатками шампанского не удержав его в ослабевшей руке. Звон разбитого стекла наполнил комнату.

— Начинается! — освободившись от губ Саши, с совершенно пьяными, раскосыми глазами, прошептала она, и в изнеможении села на стул.

— Как будто ты куда-то ушла? — предположил Александр, глядя в ее милое, расслабленное лицо.

— Я здесь. Голова закружилась, — издалека, промолвила девушка.

— Не понял?

— А? Это я. Фулюганю!? — показала она пустую руку, в которой недавно держала бокал.

— Это к счастью!

— Ты так считаешь. Может быть. Может быть! — в задумчивости, еще раз, повторила девушка, и как-то по-новому глянула на Сашу, голубыми бездонными глазами.

— А ты сегодня разошелся!

— Неужели!?

— Да точно я тебе говорю! — она потрогала губы, украдкой посмотрела в зеркало трельяжа, — сумасшедший как в последний раз.

— Может в первый!?

— Ага! Конечно! — Девушка засмеялась.- Если так хочешь! Может первый. Так тоже бывает. Пусть будет даже нулевой. Надо собрать осколки. Неудобно.

— Чепуха.

— Принеси совок и метелку.

— Думаешь, я найду.

— Ты совсем в доме ничего не делаешь?

— Да! Просто не охота идти, — Александр привлек девушку к себе, посадил на колени, погладил щекой ее плечо.

— Ладно, я сама, — мягко отстранившись, сказала Настя.

Она быстро сбегала, прибралась. По пути позвонила в коридоре.

— Але! Верка! … С Новым годом. Новым счастьем. …Да! Спасибо. Да сотовый садится, последнее деление осталось, вот с городского… Нашла! Представляешь в Тихом поселке. Да не скрывался он. Состояние нормальное. Потом все расскажу. … Потом сказала.

Саша, еще убавив громкость телевизора, подошел к неплотно закрытой двери и сделал вид, что рассматривает развешанные на стене картины. С этой позиции можно было слышать разговор и на том конце провода, оставаясь незамеченным.

— Сидим! Да! Кино смотрим, — сказала Настя.

— Не скучно вам?

— Представь себе, нет.

— Я так и думала, — промолвила ее собеседница, — ну а что, наш план сработал, решилась, прочитать стихи?

— Сама не насмелилась. Ему дала.

— Ха! Труханула? Это тебе не шубу в трусы заправлять. И как? Получила эффект?

— Только совсем не тот, который мы думали.

— Слушай, это практически признание в любви. Татьяна Онегина открытым текстом?! Что он такой козел, даже не сказал в ответ что любит? Значит, психологи все врут?!!! Ему точно лучше в друзьях оставаться. Мужики все такие сволочи. А я сразу предупреждала.

— Ну почему же. Он сказал, но очень странно. Короче я ничего не поняла.

— Говори громче.

— Я не могу громче. Не поняла, говорю. Сказал, что это самый лучший подарок в жизни.

— А что это значит?

— Вот и я голову ломаю, что он имел в виду. Ну ладно давай заканчивать, а то он там один.

— Сердце лифчик рвёт на части, где ты бродишь моё счастье?! … Ты там сильно не целуйся?

— Тебя не спросила.

— И глупостями… Ни-ни-ни!!!

— Все. Привет. Я пошла.

Девушка вернулась. Саша, как ни в чем не бывало, уже сидел на диване и смотрел телевизор.

— Да Верке позвонила, у нее же нога сломанная. Сидит дома, одна, …скучает.

— А я думаю, куда ты пропала? Давай, наконец, поедим. Я так проголодался.

— И я! И я! Такого мнениЯ-Я! — игриво напела девушка, и глаза ее засветились.

— Ух! Как вкусно, — попробовав салат, оценил Саша, — Нас тут ждали.

— Да!!! Знаешь, как приготовить заливного осетра?

— Ну откуда же мне знать?

— Берешь минтая и заливаешь, что это осетр, — засмеялась раскатисто девушка.- Слушай надо Муську покормить. Муся… Муся. Что кормом? Или со стола?

— Да дай вон колбаски.

— Муся! Молодец! — она погладила подошедшую кошку, — вот мне всегда интересно было понять, кто определяет, что корм для кошек стал еще вкуснее?

— Ты что-то увлеклась. Может, коньячка попробуем?

— Давай, только мне совсем немножко, — приложила палец к губам, девушка.

— А мне уже все равно. Противоядие выработалось. Вот ты мне про заливного осетра, а знаешь мужскую маску для лица: Берется лимончик. Режется на тарелочку. В рюмочку наливается коньячок. Коньячок выпивается, лимончик съедается… И… ТАДААААМ — Лицо блаженно улыбается и свежеет… на глазах.

— Это точно! — Девушка засмеялась.- А помнишь, неделю назад, ты мне обещался что-то такое сказать, или предложить, как пробьют куранты, и наступит Новый год?

— Так это было неделю назад.

— Ну да!

— Наверно все-таки водка так просто не проходит, — многозначительно и невнятно изрек Саша, уминая куриную ножку в тесте, с хрустящей корочкой.

— Ну, правда скажи! — с капризными нотками, настаивала девушка.

— Правду и говорю. Зачем мне сочинять? — стоял на своем, молодой человек.

— Так нечестно! Хоть намекни. Маленькую щелочку сделай, — она смешно сложила пальцы.- Я пойму.

— Врачи были правы. Нейроны погибают без-воз-врат-но, — откладывая косточку, протянул по слогам Александр.

— Тогда отдавай мои стихи, — обиженно сказала девушка.

— И стихи не отдам. Буду учить наизусть …тренировать отмирающие клетки, — назидающе и высокопарно заключил молодой человек.

— Один ноль. То есть у меня ноль, — горестно вздохнула Настя.

— Мы к нему единичку спереди приставим. Вот посмотришь! Будет отличная циферка, — с улыбкой, обнадежил Саша.

Молодой человек опустился на диван и попросил девушку присесть рядом. Они сели и обнялись. Он неторопливо гладил ее волосы, дул на них, целовал в лоб, ресницы и они продолжали разговаривать.

— Ты знаешь, Саша, мне сегодня так хорошо, как не было давно.

— Возможно, я не самый лучший человек в мире. … Наверно это коньяк? Медики утверждают: пять рюмок коньяка, снижают риск плохо встретить Новый год вдвое. Думаю им можно верить.

— Не-е-ееееет… не коньяк.

— Шампанское?

— Не угадываешь. Просто ты рядом и мне, … ну не знаю, как сказать. А еще знаешь что…?

— Просто теряюсь в догадках.

— Когда мы там были сегодня, … ты ведь меня почти убедил, что ты — это не ты!!! Представляешь, какая я дура! Вот мама говорит, что я доверчивая. Теперь сама вижу.

— Поверила?

— На грани была. Думаю, достанет сейчас права, или что еще, и конец! Придется верить.

— Наивная и глупенькая!

— Такая и есть. Ну а ты, артист, оказывается. Не ожидала.

— Я и сам от себя не ожидал.

— А зачем ты это делал? Испытывал меня?

— Да! Это было страшное испытание, после которого я собирался тебя съесть, — молодой человек сделал угрожающий жест руками с растопыренными пальцами и зарычал. — Р-рыыы-Ры-у

— Я его прошла?

— Нет. Видишь живая и здоровая.

— А ты бы съел, это точно, — закивала головой Настя.

— А я, тащусь… ну просто очень обожаю, есть молоденьких девушек.

— Видать, ты их, где-то пробовал и не раз, — с лукавинкой в глазах, поинтересовалась она.

— Это ты о чем, — сделал вид, что не понимает Саша.

— О вашем аппетите?

— Ннн-ну, … мы людоеды всегда недоедаем. Какие крошки упадут со стола, мы и рады, радешеньки.

— Шурик, ты не ответил на мой вопрос?

Саша задумался. Мало обладать остроумием — нужно ещё уметь избегать его последствий.

— А мы на провокации не поддаемся. Мы застенчивые людоеды. Медали и подвиги, нам не к лицу.

— Спасибо!

— А за что?

— Сам пойми. Что не ешь, что попало. Принеси шампанское, пожалуйста.

Они выпили. В ход пошли фрукты. Они ели одно яблоко по очереди, кусая и давясь от больших кусков. Это было смешно, кто больше откусит.

Саша, в очередной раз, наклонившись, укусил не яблоко, а поцеловал Настю в изгиб руки у локтя и начал осыпать поцелуями руку, все выше и выше. Девушка с лукавой усмешкой, косила глазами и продолжала, есть яблоко, как ни в чем не бывало. Дойдя до плеча, он забрался под маленький погончик трикотажной кофточки, зубами вытащил бретельку бюстгальтера. Настя сделала удивленные глаза и покачала головой.

— Это что мы там нашли?

От запаха близкого женского тела, в голове как после бурного вальса, у Саши закружилась комната. Слегка откинув девушку на диван, он, то нежно целовал ее губы, то жадно, ртом задирал у нее кофточку.

С ее плеч, спускался на узких полосках, бюст-невидимка из прозрачной лайкры и нейлона. Небольшая грудь девушки, была удивительно нежна и прекрасна. Это был взрыв, это было откровение. Чарующий полет в другие галактики и неизведанные миры!

Почти прозрачные чепчики, для белых близнецов, отороченные вискозой, были слегка малы и поднимали ее стоймя вверх. Розовые, нежные соски, сдавленные нейлоновой тканью, раскосо смотрели по сторонам и от их вида, закипала кровь, слегка подрагивали мышцы лица. Бешенные, быстрые молоточки забили в виски молодого человека. Их барабанная, бешеная дробь отключала остатки сознания. Саша, не снимая бюстгальтера, поймал ртом нежный розовый сосок, потом второй. Разом вспотевшие ладони, тонули в ее сомкнутых коленях, под грубой юбкой.

— Саша! Подожди! — с прерывающимся дыханием и нежностью в голосе, промолвила Настя, — Подожди милый! Ты же знаешь, мы всегда останавливались, — сказала она, стараясь с усилием поднять его голову.

— И в этот раз!?

— Конечно милый! — в голосе ее появились умоляющие нотки, — оставим, все как было. Дружба одноклассников, «одношкольников» или как хочешь, ее назови — не всегда любовь. Сам понимаешь! Эту глупость, мы потом себе никогда не простим, — она ласково гладила его короткую стрижку.

— Ты в этом уверена?

— Уверена? — переспросила она, — Не знаю, в чем я уверена. Боже мой. Ты сегодня превзошел себя. Что-то исчезло. Будто преграда, мешавшая нам, ушла. Я чувствую тебя, а ты наверно меня, и ничего нам не мешает. Нет! Все! Все. Отпускай меня.

— Почему?

— Я же тоже не железная, милый. Пойдем лучше еще выпьем, покушаем. Ты остынешь. Я приду в себя.

Девушка, отвернувшись, медленно накрыла кофточкой грудь, предварительно поправив слезшие немного чашечки бюстгальтера. Выражение лица ее, было задумчиво-мечтательное. Потом она завела за спину руки, проверила замок между лопатками.

— Не смотри на меня, — на лбу у нее собрались морщинки, и вся она казалась печальной.

— Почему!

— Не хочу! Пойдем за стол, — промолвила она грустно и очень тихо.

Они выпили еще немножко. Но еда не шла.

— Ты знаешь, сегодня, — сказала девушка, чуть прикрывая глаза и улыбаясь, — я хочу называть тебя «Милый». Ты не против? Ты, конечно, не против. А знаешь почему? Новый год. Праздник! Елка. Огни. Шампанское, и все, что я так любила с детства!

— Ты забыла про слово «чудеса»

— Чудеса? Были такие. Но они прошли. Разве в нашем возрасте бывают чудеса?

— Еще как бывают.

— В новогоднюю ночь!?

— Именно. Надо только верить.

— Я верю милый!

Настя встала, подошла к черному окну. У соседнего дома, веселая компания, расчистив снег, подожгла петарды. В небо полетели красно-зеленые салюты, которые высоко в небе распускались дивными цветами и золотым дождем сыпались вниз. Девушки и молодые люди обнимались и кричали «Ура». Все были счастливы или так казалось.

Наконец компания ушла. Только желтые мутные фонари светили тусклым, неярким светом. А на улице шел снег. Саша подошел, обхватил ее сзади, и потом обнял ее за грудь. Она не оттолкнула его руки, положила ему голову на плечо.

— Так хорошо! Просто невыносимо хорошо! — сказала Настя мечтательно и как бы издалека. Она положила свои ладошки, на его, и перебирала пальцы.

— Да! — сказал Саша, целуя ее за ушком и путаясь в прядках волос.

— Так прелестно, что кажется, это не надолго и сейчас разрушится. Когда все замечательно, начинаешь зачем-то судорожно искать подвох. Это же глупо? Правда? — она засмеялась, — ты что-то хочешь мне сказать?

— В общем, да. Долго собирался.

— Говори милый. Я вся во внимании.

— Есть день святого Валентина. Не зря он покровитель влюбленных. И когда хотят привлечь внимание любимой или любимого, дарят валентинки. Есть два вида подарков: которые нафиг не нужны, и которые фиг кто подарит.

— Это точно! Думаю не о браслете идет речь, — засмеялась Настя.

— Конечно, нет. В этот чудесный новогодний день хочется… сделать тебе подарок. Мне очень дорого стало твое имя… Валентина! Валечка, Валюша! Правда, он не здесь. Потерпи немножко, что бы это было тебе настоящим сюрпризом!

— Что!!!! что!!!! — Девушка резко повернулась, глаза у нее округлились.

— Ну! Подарок просто не со мной! — с немного виноватым лицом, уточнил молодой человек.

— Что ты сказал!? — еще более резко, спросила Настя, и краска бросилась ей в лицо.

— Не со мной!

— Нет! Как ты меня назвал?

— Валей! Ну, Валя, Вале-ечка, Вал..Валюш, — растерянно начал заикаться Александр на последних словах.

— Какая я тебе Валюша!? Что значит Валюша? — слегка отталкивая его в грудь, с вызовом почти крикнула Настя.

— А-а! А-а! … это! Ну это? — залепетал, не находя нужных слов, молодой человек.

— Что это?

— Ничего.

— Что это было?

— Наверно неумная шутка! — захлопал глазами Александр.

— А если правду сказать?

Наступила долгая пауза. Казалось даже телевизор в напряжении замер, и немые музыканты играли на беззвучных инструментах, а артисты, просто открывали рот.

— Ты же сама сказала, что тебя зовут Валя.

— Я кому сказала? Первому встречному?

— Ну, ему в машине.

— Мне пошутить нельзя. Что за ересь ты несешь? — девушка резко отошла к столу. — Ты кто?

— Саша.

— Это понятно… А я тогда кто?

Длинная пауза вновь повисла в воздухе. Александр почувствовал, как его пробило потом и неприятные капли выступили на лбу.

— В общем… это… наверно водка с утра, — оживился Саша, хватаясь за эту версию как за соломинку.

— Будем считать так, только не принимай меня за идиотку. … А я смотрю и то, не то, и это странно, — стала припоминать она, — ну конечно, как лохушка последняя.

Он подошел к столу с виноватым и растерянным лицом.

— Извини… ой! Извините, — поправился он, переходя на «Вы»

— Бог ты мой! Что творится!? Неужели, такое может быть на самом деле!? Налей-ка мне коньяка.

Саша немного плеснул в бокал из-под шампанского.

— Больше, еще.

Девушка выпила залпом. Села на стул, вяло отправила в рот кусочек холодца. Оперлась на стол локтями и зажала голову руками. Так продолжалось довольно долго. Коньяк начал расслаблять сознание.

— А что случилось!? — смущенно и немного наигранно, пробормотал Саша, — поцеловались несколько раз и все.

— Я не сумасшедшая, все происходит в реальности. Мне просто очень больно. Мне сейчас больно. Я была не с тобой. Я очень домашняя и ручная. Ты воспользовался …обманул меня.

— Я же предлагал познакомиться еще там, в доме. Вас как зовут на самом деле? Вы меня слышите?

— Зачем тебе это знать? — глухо, не убирая рук, пробормотала девушка.

— После… всего что, случилось, … думаю, было бы справедливо, … да и Новый год.

— Дурацкий Новый год. Дурацкая елка. Дурацкий стол… и я лохушка! Ох, и лохушка. Раскудахталась. Милый мой… милый! … — она помолчала, — а Саша где?

— В Испанию улетел. Честное слово. Не по собственной воле, правда. С моими родителями. Кто же от такой девушки уедет. Я бы в жизнь не уехал. Он, как бы я. А я, как бы он.

— И зачем?

— Встречать Новый год по каталонски! Его там будут знакомить с Дашей, с которой, должны были познакомить меня.

— Интересно. А зачем так сложно и далеко. Вы сами не можете выбрать себе невесту? Или это новая мода?

— Она дочь начальника УВД. Очень нравится отцу. Само знакомство не навязчивое, просто встреча праздника вдали от Родины.

— Вот и все! Все хорошее не может продолжаться долго. Это я знала всегда. Не люблю сцен прощания, — сказала девушка вдруг громко и в пустоту, — новогодняя ночь приказала долго жить — чудеса испарились. … Сказки конец. … Снегурочка остается одна. … Пора и честь знать.

— Куда вы пойдете?

— Глупо знаю, но все, же пойду. Найду куда, — она помолчала.- Короче куда глаза глядят.

— А вы не могли бы побыть еще немножко, — с мольбой в голосе промолвил Саша.

— Зачем. Все же и так понятно, — грустно и потерянно улыбнувшись, проговорила Настя.

— Прошу вас. Жутко не хочется прощаться на такой ноте.

— Налейте себе коньяка, — сказала она, не меняя тональности.

— С удовольствием, а зачем?

— Зачем пьют коньяк? Странный вопрос. …Мне тоже немножко. Пьют, что бы забыть, что бы не так ощущать неловкость и глупость положения, — она криво усмехнулась. — Разбитый фужер — к счастью. А разбитое счастье — к рюмке.

— Вам немножко?

— Да чуть-чуть. А себе больше. А то я маханула уже. Не хочу казаться хуже, чем я есть, хотя все это уже блажь? Лучше — хуже: какая теперь разница.

Они выпили. Настя старалась не смотреть в сторону Александра.

— Давайте забудем происшедшее, как дурной сон, — предложила она.

— Это был чудесный сон! Можно было не просыпаться. Разве не так?

— Не говорите ерунды.

— Двадцать минут назад, вы называли эту ночь лучшей, … самой чудесной в жизни.

— Тем сильнее падение. Хотя вам, наверно, этого не понять.

Саша, ломая пальцы рук, встал, нервно прошелся по комнате и сел поближе.

— Не надо ко мне приближаться, — равнодушно сказала Настя, отворачиваясь к окну.

— Почему.

— Хотя бы потому, что мы незнакомы. А я от таких субъектов, привыкла держаться подальше.

— Ах да! Да-да! Это правда. Знакомство произошло наполовину. Так в чем же дело! Это от вас зависит. Тем более вы знаете, мой адрес, были у меня дома. «Как вас зовут, — ну, правда, — моя прелестная фея?»

— Фея, фея от котофея. Какая из меня фея? Ладно, все равно узнаете. Меня зовут Настя. Мы учились вместе, как вы наверно уже догадались, «одношкольники», но Саша на два года старше. И уже почти год, мы вместе.

— Вместе? Или рядом?

— А вы про стихи? Ну да! Конечно, вы же, как клещ прицепились, присосались и теперь все тайны выведали. Соглашусь, не все гладко у нас. Но вас это совершенно не касается. Не обольщайтесь и не надейтесь.

— А я не обольщаюсь.

— Вот и не обольщайтесь.

— И не надеюсь.

— Правильно и не надейтесь.

— Просто подойду и поцелую.

— Моментально, вот этот салат вам в голову прилетит, — девушка подвинула салат с крабовыми палочками поближе, под правую руку.

— Как строго! Это ваш приговор? Вам же нравилось?

— А вы что хотели? Приговор, но не мой. Это было давно, в другой жизни. Буду очень жалеть, что ошиблась. Просто долго ждала. Показалось! Проехали и забыли. Договорились? И договор дороже денег.

— Говорят, воспоминания — это единственный рай, из которого мы не можем быть изгнаны. Я с вами не договаривался, ни о чем. У меня как он был, лучший вечер в жизни, так и остается.

— Скажете тоже? Прямо лучший?

— А зачем мне врать.

— Мягко, мягко стелете, но слышать приятно, — она впервые после ссоры улыбнулась, — и что же особенно понравилось… как под кофточку наверно залезли?

— Вы нежная, веселая, очаровательная. Вы бесподобная! Необыкновенная! Нет не то. Слова не те. Нет таких слов. Их наверно еще не придумали. Вы не столько даже красивая, как моя. Вы родная и я вас чувствую, у меня реально дрожат колени, когда я вас касаюсь. Это ток. Электричество.

— Надо признать, вы не плохо осуществили план ГОЭРЛО. Браво!

— Я говорю правду! — обиделся Саша.- А вы смеетесь! Бывает, ну может не любовь с первого взгляда. В это я тоже не верю, а, такое как сегодня. Я посмотрел на вас в доме, и такое ощущение, что где-то уже видел, представлял, создавал у себя в голове.

Мне трудно объяснить это словами. Наверно какая-то искра пробежала. Наверно потому, что нет обычной закрытости, отчуждения. Вы бы точно вели себя по-другому с незнакомым человеком. А может и вообще, встреча бы закончилась, не успев начаться. Возьмем обычное состояние. Сколько нужно времени, что бы придти к той откровенности доверию, что возникла у нас? Возможно, на это ушли бы недели месяцы. А тут все спрессовалось, я увидел вас без этой личины и скорлупы.

Девушка помолчала, и, смотря исподлобья, добавила:

— Прошло только несколько часов. Это так мало, что верить в это, ни в коем случае нельзя, ни вам, ни мне. Новогодняя ночь, один миг в жизни. Искра, фейерверк. А мы за окном. А огни там.

— Это вы за окном Настя. Вы сами поставили это непроницаемое стекло, которым отгораживаетесь от меня.

— Я то вас, не обманывала.

— Но вы же, ко мне приехали.

— Я же не нарочно. А все остальное зависело от вас.

— Я честно хотел вас предупредить, как вы помните и сразу объяснить. Но потом какой-то бес вселился в меня и я понял, что если скажу, как есть, потеряю вас. У меня не будет ни единого шанса. А вы мне понравились. Наверно видели, рот не закрывался. Вы околдовали меня. Простите, ну или хотя бы не судите строго. Просидели бы вы этот вечер дома, одни, было бы лучше?

— У меня мама. Вдвоем не так скучно.

— И я бы провел его один, — Саша вздохнул.- А так судьба. Как можно отказаться. Новогодняя ночь. Два одиночества.

— А вы рады! — съязвила она, — безусловно, я понимаю вас. Вы ничего не теряете, парни никогда ничего не теряют. Везет вам.

— Пусть будет так. А вам? Вы печалитесь?

— Люди прирастают, женщины больше этому привержены, мечтают, строят планы.

— А может это тупик?

— Этого никто не знает.

В это время раздался телефонный звонок. Настя вышла в коридор, и слегка прикрыв дверь, сняла трубку.

Саша выдвинулся на прежнюю позицию у проема двери.

— Вера ты? Что ты названиваешь постоянно? Скучно сидеть?

— Наська! Клёвая стрижка у тебя! Проспорила?

— Не поняла.

— Ну, ты молодец я тебе скажу!

— Что ты имеешь в виду?

— Как вы классно целуетесь, просто Голливуд отдыхает! Я просто умираю от зависти!

— Верусик! Однако! Сознавайся! Ты что подсматриваешь в чужие окна? И как ты умудрилась… так далеко?

— Да я же у Лешки морской бинокль выпросила, и делать нечего, вами любуюсь. Мне с четвертого этажа прямо как на ладони видно.

— Ох, бессовестная! — задохнулась от возмущения Настя, — Ничего себе!!! Я приду, знаешь, что тебе сделаю!? Вторую ногу сломаю!

— Ха! Ломай! Ломай! А я все высмотрела! Опоздала! Главное в этой жизни — успеть обвести себя… мелом! Шикарная у тебя кофточка! Бабушкина? Из сундучка? И без нее ты ничего.

— Ах! Наглая! — прошипела Настя, прикрывая трубку руками, — Н-у-у-у… погоди. … И на второй ноге гипс молотком обстучу.

— Слушай, а на диванчике-то, вы классно покувыркались. Видела бы ты свое лицо. Такая матрона… и тает, и тает, чуть вся не вытекла без остатка… у меня даже что-то в животе защекотало. Везет же некоторым!

— Ты чего орешь! Хоть ты и сволочь, но порядочная. Говори тихонько!

— Головку ему наглаживает, наглаживает, а у него шарики из орбит чуть не выскакивают.

— Все сказала!? Калека недобитая! Я человека убить не могу, но список, на всякий случай, составлю…

— Слушай Настена, я только не поняла… смотрю, ты коньяк так по взрослому охлобучила, думаю, ну вот сейчас веселуха пойдет, а вы как пришибленные? Что-то спорите, спорите. Поторопился он что ли? Ты это-то, … скидку делай, они мужики все такие.

— Ой, Вер не знаю. И не ругались, и вообще это ни при чем. Тут такое! … Никто не поверит, и сама бы не поверила.

— Неужели это может быть и с нашими пацанами! Он что голубой? Прямо как в кино! Он сознался?

— Да не голубой. Здесь другое.

— А на импотента вообще не похож?!

— Короче, это не Сашка Краснов.

— То есть как?!!!!!! Заливаешь мать! Хватит разыгрывать. У меня диоптрии в бинокле хорошие.

— А вот так! Я сама офигела, но только это точно не он. Очень похож, ну просто вылитый Краснов, но не он. Ладно, заканчиваем.

— Ой! Ой! Миленькая, Хорошенькая! Не бросай, пожалуйста, трубку. Настюша, это правда, не Сашка?

— Чем хочешь, клянусь!

— Честно! Честно!? Ты там крестики в карманах не держишь?

— Сказала же — да! Еще раз — да! … Да! …Сколько раз тебе повторять!

— Ой-Ой! Я сейчас напрудю прямо в штаны! И что дальше?

— Не знаю.

— А как он тебе это сказал? Слушай Настена, приходите ко мне. Ну, правда, на минутку. Пожалуйста. Прошу, пожалуйста. Приходите. Одним глазком поглядеть, потрогать.

— Штаны поменяла? Можешь забирать его себе и делай с ним что хочешь, мне все равно.

— Приводи, там посмотрим, еще локти кусать будешь, … ее величество Анастасия вторая.

— У меня нет мании величия. Великие люди ей не страдают. Все! Привет, колченогая красотка.

— Разошлась! Чмоки, чмоки. Жду.

Саша ретировался. Настя зашла в комнату с лицом полного безразличия. Она не смотрела в сторону молодого человека, высматривая в соседнем доме светящиеся окна.

— Что-то грустно стало! Вы не находите Настя? Новый год. Жизнь продолжается. Давайте лучше еще выпьем.

— Есть повод? А за что?

— Вот за то, что эту ночь мы запомним на всю жизнь!

— Это непременно, — она грустно улыбнулась, — уж про этот Новый год, — она подхватила вилкой большой кусок ветчины, — мы и детям расскажем.

— А на брудершафт слабо? — предложил, осмелев, Саша и бесовские искры вспыхнули в его в глазах.

— С чего бы вдруг? — в тон ему, так же живо, без запинки, ответила девушка.

— Так за знакомство!!! — с веселым задором, продолжил Александр.

— Обойдетесь! — поправила она челку, — И так бесплатным кредитом пользовались.

Молодые люди выпили. Саша придержал ее руку.

— Можно хоть ручку поцеловать?

— Какой вы скромный, смотрю, стали, после того самого, … вас уже и ручка устраивает. Целуйте, что ж с вами поделаешь.

Александр томно поцеловал. Поклонился.

— А что мы не танцуем. За вечер ни разу не возникло желание потанцевать?

— Вам не до танцев было, пока вы не прокололись.

— Это точно! И прокололся я не хило, и не до танцев было, когда такая девушка меня с ума сводила.

— Так и сводила? А сейчас?

— Сейчас тоже, но она кремень, и вина моя безмерна, так что пойдемте, я вас приглашаю, — он вновь взял ее за руку, поцеловал в кончики пальцев.

— Ну, вы и фрукт?!

— Лучше быть фруктом, чем овощем.

— Разумеется, вы страшный обманщик, и этого не заслуживаете, судя по всему, … ну да ладно, я очень люблю эту музыку.

— Это будет музыка нашей встречи, — торжественно сказал молодой человек, — запомните.

— И музыка расставания, — подытожила девушка, лукаво улыбаясь кончиками губ, — прощальное танго, что бы ни уходить по-английски.

— Вы уходите?

— Уже половина третьего. Я бы сразу ушла, как обнаружился ваш обман, но мы договорилась с мамой, что я побуду до трех. Она не соглашалась, мы даже повздорили немножко. Вот! — Настя поправила челку, сделала попытку улыбнуться, — Приходить раньше, это куча вопросов. … Поссорились? Не поссорились? Почему? ачем? Что я буду рассказывать ей, что провела ночь неизвестно с кем, да еще и привела чужого парня в Сашину квартиру. Что бы она с сердечным приступом слегла?

— Но ведь потом все выяснится?

— А возможно я не догадывалась. Вы же могли доиграть роль до конца?

— Может быть, может быть, …А Саша?

— Надо меньше пить. И не бросать невест на произвол судьбы. Я честно ноги сбила, пока его искала по полициям и чужим домам.

— И возможно нашли свою судьбу.

— Помолчите, пожалуйста. … Не обольщайтесь. Не надо утрировать. Пока судьба строит мне… — она сделала смешную рожицу, показав язык, — Ой! какие страшные гримасы.

— Прямо жутики! Такие страшные, что вы полвечера их отличить не могли… и хвалили.

Неожиданно в квартире раздался звонок. Звонили в дверь. Саша и Настя замерли, остановив движение в танце.

— Кто это, может быть? — спросил Александр.

— Ты же хозяин этой квартиры. А я гостья.

— Ну, вы же меня сюда привели, подстрахуйте, пожалуйста. Взгляните одним глазком, чтобы я не стоял истуканом.

— Хорошо. Иди, открывай, я рядом побуду.

Открыв дверь, Саша увидел мужчину лет пятидесяти под шафе и женщину, которая смотрелась чуть моложе.

— Саша! Сыночек! Мы шли мимо, видим свет в окне, решили проведать вас буквально на минутку. Не помешали?

— Что ты м-м-мама, — преодолевая внутреннее сопротивление, с трудом, выговорил Александр, — заходите. Выпьем по бокалу шампанского. Новый год же.

— Правда, не помешали? Тогда мы зайдем. Павел Николаевич, проходите. А ты, какой нарядный сегодня! Тебя и не узнать совсем. А скрывал от матери.

Саша помог раздеться, провел их в зал.

— Настена, дай я тебя обниму.- Зоя Васильевна прильнула к ней.- Девочка моя. Как вы тут. Он не хулиганил?

— Мама! Что за вопросы, — шутливо перебил ее Саша, — Настена, можно вас поцеловать, что бы маму успокоить.

Он игриво обнял девушку, повернул к себе. Она уперлась руками, но, сломив ее сопротивление, он приблизил ее голову и поцеловал, нежно и продолжительно.

— Нахал! — чуть слышно прошипела Настя, — пользуешься положением.

— На том и стоим! — с обезоруживающей улыбкой пробормотал Александр, — а ведь классно получилось Настена. Не хуже чем в прошлой жизни. Попрошу, что бы мама подольше не уходила.

— Ну, уж дудки, — опять свистящим шепотом, сказала девушка, возмущенно сверкая глазами.

Мама влюбленными глазами смотрела на них, давно держа принесенную с кухни, дополнительную, пару бокалов.

— Ну что, где шампанское?

— Сейчас, сейчас, — Александр разлил золотистую жидкость в фужеры, бросил льда. Пузырьки весело побежали вверх, лопаясь и брызгаясь на поверхности новогоднего напитка.

— За что пьем молодые люди!? — не смотря на изрядную долю алкоголя, торжественно, хорошо поставленным голосом, спросил Павел Николаевич и приосанился, поправляя рыжую богатую бороду.

— За Новый год, за маму, за очень милую, добрую и красивую девушку Настю! — продекламировал одним духом Саша.

— За счастье! — поддержала тост Зоя Васильевна и прослезилась, — ну вот, слезы у меня на первом месте. Павел Николаевич, пошли.

— Ну, Зоя! Не успели прийти, — возмущался он. — Послушай Саша, — отозвал он его в сторонку, — есть четыре правила счастливой семейной жизни: Надо найти женщину, которая хорошо готовит и убирает. Надо найти женщину, которая зарабатывает много денег. Надо найти женщину, которая любит заниматься любовью. Надо, чтобы эти женщины никогда не встретились! — раскатисто захохотал он.

— Так! Паша! Ты чему сыночка моего учишь? — краем уха уловив последние фразы, возмутилась Зоя Васильевна. — Совсем рехнулся. Идем. Пошли. Все-все. Нас уже нет. Не будем мешать.

— Мама, вы нам совсем не мешаете, — с нотками отчаяния, сказал Саша, пытаясь вновь прижать девушку к себе, — напротив, вы помогаете нашему счастью.

Но Зоя Васильевна была мудрой женщиной.

Настя с милой улыбкой провожала Зою Васильевну с Павлом Николаевичем и при этом отчаянно, но незаметно шпыняла тычками в живот, Александра.

— Так! Одного раза достаточно! — сказала она с нескрываемым торжеством, как только за ними закрылась дверь.- Разошелся. Еще ему под занавес захотелось. Бесстыдник: и мама его не смущает.

— На-а-астена! Ну, как же так, — пролепетал молодой человек.

— А вот, между прочим, чем руки распускать, ты бы подумал на досуге, откуда у вас с Сашей такое сходство?

— То есть ты намекаешь что…?

— Все возможно.

— И что это действительно, может оказаться моя настоящая мама? Это полный бред!

— Как сказать! Как сказать! — в сомнениях, сказала девушка, — может и бред.

Александр задумался, налил себе коньяка. Один, без тоста выпил.

— Ну, что мне одной идти, или ты меня проводишь, …покоритель чужих сердец? — с поддевкой, спросила девушка.

— Обязательно! Куда идем?

— Куда? «Куда идем мы с Пятачком… большой, большой секрет», … не решила еще сама, забежать к Верке, или сразу домой.

— А Верка ничего? Все при ней?

Если тебя герой-любовник, сломанная нога и гипс не смущает, то все остальное в порядке.

— Тогда чего ждем. Когда мы женских ног пугались, даже сломанных. «Наш паровоз вперед лети,… у Верки… остановка…", — с воодушевлением и задором пропел Александр, — Посмотрим, посмотрим, что за Верка, а то и переметнемся ненароком. Тут у нас шансов, судя по всему, нет, и не предвидится, … — он бросил многозначительный взгляд в сторону девушки.

— Давай шуруй!! Скатертью дорога! Никто плакать не будет. Нам вот сюда, в этот дом, второй подъезд.

— Я люблю тебя жизнь…, — пропел он с настроением, — но не вижу, что это взаимно!

— Заливается. Соловей. Взаимность ему подавай, — беззлобно ворчала Настя, пока они поднимались.

Вера встретила их с радостью и сияющими глазами. Она была уже изрядно навеселе. На лице у нее блуждала предвкушающая улыбка, от близкого прикосновения к тайне.

Саша повесил куртку на вешалку у входа, а они прошли в гардероб и уединились.

— Ты чего такая сердитая? — осведомилась хозяйка квартиры.- С метлы упала?

— А ты чего, как блин на пасху, сияешь? — тихонько сказала Настя, отдавая шубу в узкой кладовке, приспособленной для верхней одежды.

— Вас ждала. Молодцы, что зашли Наська! А то я от скуки опухла, выпить не с кем. Одна давлюсь! С телеком чокаюсь. Прямо хохма. Представляешь — хотела отправить SMS: «Я беременна!» на случайный номер.

— Совсем крыша едет?!

— Не послала же! У меня бывают задвиги. Но лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой, воспитанной мышью. Давай сейчас чуть-чуть вздрогнем и пойдем на лоджию, покурим, ты мне все там и размаячишь. Договорились?

— Ладно, только, чур, фотку сделаем? Ты на костылях с морским биноклем. В «Одноклассниках» на страничку поставлю с надписью: «Одноногий пират Вермонт!!!» Вот наши поржут!

— Сдурела что ли!

Девчонки раскатисто рассмеялись.

— Так, барышни! Где вы там? Ау!!! — из зала крикнул Саша.

— Сейчас, сейчас! Идем, — сквозь смех, бросила Настя.

— Ну, а слушай, — понизив голос, почти шепотом, спросила Вера, — вы точно в контрах? Мне глазки то, нельзя строить?

— Что хочешь, делай! — с отчуждением промолвила Настя.

— А что ты обижаешься. Тебе двоих арканить не жирно будет? — повела плечами Вера, украдкой поглядывая в зал.

— Да, пожалуйста… пожалуйста, — замахала руками Настя, — мне абсолютно все равно.

— Что бы потом не это! … По мне так, он даже очень ничего! И прикид у него не слабый, я тебе скажу. Джинсы Кельвин Кляйн, кардиган модный, а куртка глянь, ты глянь лейбл… да ты посмотри… Wellensteyn представляешь, сколько такая стоит? У меня интуиция знаешь, как развита?

— Фи-и-и!

— Ну да. Я вот заметила — интуиция сначала поддакивает, а потом, сука, отнекивается… Ладно! Веди себя хорошо… а я пошла вести себя плохо.

Они вышли из гардеробной, и, отвернувшись, друг от друга, направились к заскучавшему молодому человеку.

— Вот они красавицы! — встретил их Александр, — насекретничались!?

— Даже не начинали, — промолвила Настя с каменным лицом, — знакомься это Вера.

— А это вы? … — он сделал строгое, значительное лицо.- Говорят, вы поезд на полном ходу останавливали?

— Мы девушки сильные: и мусор вынесем, и мозг, если нужно… Шутка! — засмеялась она. — Молодая, красивая, стройная, нежная, с прекрасными глазами, хорошо готовлю, голова не болит… Никого не ищу… Так… Хвастаюсь…

— Оч. приятно! Саша! Кстати, молодой человек, находящийся в свободном полете, — сказал он шутливо о себе, в третьем лице, и посмотрел на Настю. Девушка сделала вид, что не услышала.

— Вы есть хотите?

— Да только из-за стола.

— А поздно. Предупреждать надо было. Жизнь продолжается, планета кружится, пельмени варятся. У меня крепкого нет, а шампанского мало. Давайте портвишок… Массандра. Из папиных арсеналов? Будете? — предложила хозяйка квартиры, — папа меня конечно потом к стенке поставит. Да и бог с ним. Совру что-нибудь. Не впервой. Он меня любит.

Она ловко и быстро управлялась на костылях и чуть не бегом шныряла на кухню и обратно. Вино оказалось неплохим, почти сразу повторили.

— Какой вкусный салат, Верунчик!

— А как же! Сама купила!!

— Купила? У тебя хоть капля совести есть?

— Есть, тебе че, накапать.

Вера включила музыку на домашнем кинотеатре. Зал наполнился звуками танго. Настя танцевала с хитринкой в глазах, и как стойкий оловянный солдатик, сохраняла дистанцию.

— Скажите? …Я не близко? — участливо интересовался Саша, — ваша честь, случайно, не будет затронута!?

— Ничего. Ничего! Наша честь в полном порядке. Мы контролируем ситуацию, — в тон ему, язвила девушка.

— Да не всегда-то, вы ее и контролируете!

— Ошибки молодости. С кем не бывает. Клоны, дроны, … заполонили близлежащее пространство. Хорошо хоть отделалась легким испугом.

— О! Это да! — он сморщил лоб, придавая лицу серьезность.- Вы были, особенно предусмотрительны! Человек-паук ничего не добился.

— Однако, вы язва и интриган Алексанр.

— Д-а-а! Ну а кто это ценит в наше время!?

После третьего тоста, на быстрый танец вышла Вера и стала выделывать кренделя загипсованной ногой, будто заправская плясунья. Она махала ею, как белой кочергой, делала немыслимые па, и получалось у нее это органично и азартно.

— А что, здорово! — одобрительно сказал Александр, — прямо профи!

— Верка! Сумасшедшая! Упадешь и все вдребезги! — улыбаясь, увещевала ее Настя.

— Настеха! Что уж! Нам уж! Выйти замуж. Один раз живем, побушлатиться нельзя! Новый год!

Девушка уже была явно навеселе. Она пила по полной, тогда как гости по половинке. Все медленные танцы проходили безальтернативно. Хозяйка квартиры, от нетерпения, постукивала костылем по полу, ожидая реакции от соседей снизу.

— Джинсы спадают, а лифчик жмёт — вот он женский рай, — сказала на ушко Вера Насте, и они засмеялись.

— Что за секреты в нашей маленькой кампании, — нахмурился Александр.

— Отдать бы подругу замуж! Сил нет, больше ее выходки терпеть! — сказала шутливо Настя.

— Ха! Уже не нравится?! Я злобу в свой адрес встречаю со смехом. … Я знаю, что зависть — примета успеха, — продекламировала звонко Вера и залилась смехом, заражая остальных.

— Успех несомненный! — подбодрил хозяйку молодой человек с нотками искреннего восхищения.

— Потанцевать бы!? — мечтательно промолвила она, закатывая глаза, — да с моими четырьмя ногами не получится.

— Почему не получится, — сказал неожиданно Александр и широко улыбнулся, — давайте попробуем?

— Вы Саша серьезно? А как?

— Беритесь за мою шею, … так… ноги сюда, — он с трудом подхватил ее на руки, — и вперед!

— Вы удержите меня!? Вам точно не тяжело!? — шептала она на ухо ему, при этом, как бы невзначай, ласково и упруго прижимаясь грудью.

— Терпимо.

— А я, оказывается, так люблю, когда меня на руках носят, всю жизнь мечтала. И надо было ногу сломать, что бы этого добиться. У каждого события есть две стороны. Никак не могу определиться, чего мне сейчас больше всего хочется: того, что приносит вред здоровью, … вызывает зависимость… или подрывает моральные устои, — она засмеялась.- А от вас так приятно пахнет. Что у вас за парфюм?

— Гуччи спорт.

— Я так и подумала, вы спортсмен? — сказала девушка, беря мочку его уха и слегка сдавливая кончиками пальцев.

— Отчасти да! Щекотно!

— А я думала сделать вам приятно!

— Это вам почти удалось. Мы очень близки друг к другу.

— Вы находите? Как вам мало надо! Так и хочется, почему-то вас укусить. Д-р-р-р, — она скрежетнула от нетерпения зубами. Чувствую себя как кошечка в подъезде: всем нравлюсь, но никому и на хрен не нужна.

— Значит, вы кошка, которая гуляет сама по себе?

— Почему же по себе, я по полу, по земле стараюсь, не всегда правда удачно, получается? — засмеялась она.- Как вы думаете, меня полюбить можно?

— Я думаю, да.

— Так чего же никто не любит? Сына рожу, дом есть! Завтра лопату куплю, дерево посажу — и все, я мужик! А хочется быть женщиной. Ох! Пить совсем нельзя! Ладно, ставьте меня, а то Настена пропилит во мне дыру. Вы же все-таки с ней пришли, — с сожалением промолвила девушка, привычно вкладывая руки в костыли.- Э-э-эх!! «Где мои шестнадцать лет!!!? На Большом Каретном! Где меня сегодня нет…» Пойдем Настена, на лоджию. Постоим, свежим воздухом подышим, подымим.

— Это вы куда? Курить? — удивился Александр?

— Да! Мы будем пытаться убить в себе лошадь, — с вызовом бросила Вера, доставая пачку Мальборо.

— Я не хочу! — сказала Настя, следуя за ней.

— А что так кисло!? Что случилось!?! А-а-а, — протяжно и многозначительно ухмыльнулась Вера, — понятно все с вами. Девочка-пионерочка!?

— Я давно хотела бросить!

— Рассказывай, рассказывай, а он не курит?

— Не видела. Наверно нет.

— Так ты говорила, тебе плевать на него. Давай по одной? — она покрутила сигареткой у нее перед глазами, — тест на зрелость, нет, ошиблась, полиграф? Детектор лжи!?

— Прекрати.

— Иногда, некоторым личностям, так и хочется корону на голове поправить, …лопатой! Значит втрескалась!? — Решительно заключила Вера.- И ничего больше не сочиняй.

— Абсолютно не втрескалась. Ни капельки не втрескалась, что за намеки?! Не нужен он мне, врун несчастный, авантюрист и к тому же бабник, пусть идет на все четыре стороны.

Вера, отставив костыли, широко открыла окно. Облокотившись на подоконник, она чиркнула зажигалкой, наполовину высунувшись за ограждение. Кругом светились окна. В каждой квартире маленький мир, большие и маленькие радости, огорчения.

— Регулярно здороваюсь с бабушками у подъезда, поэтому считаюсь самой вежливой стервозой в доме, — закашлявшись, засмеялась Вера, — и когда курю на лоджии, никогда не выбрасываю окурки вниз.

— Чистюля?

— Не-а! Боюсь, что окурок занесёт ветром в какое-нибудь окно, а потом начнется пожар, чего-нибудь рванет, задохнутся не бог люди, начнется следствие и тогда уж точно мама узнает, что я курю.

— Логично! Но тогда ты будешь не об этом страдать красавица. А вообще сплюнь.

— Сплюнула. Да! Ты так и не рассказала мне эту историю. Про своего кавалера, и Краснова? Где он? Наш товарищ? Товарищ на все времена!

Настя, вкратце, поведала о перипетиях последнего дня старого года.

— Во! Дела! Отпад! … Просто кино и немцы! — сказала Вера, и потянулась, — О-о-ох! К-а-ак я завидую тебе Настюха. Как завиду-ю-юю, ты бы знала… Почему мне то не везет!? Близнецов нет, ноги ломаю, …угнать что ли, у тебя, твой порожняк? Что бы гипс вдребезги! …Я вот тоже чувствую, меня кто-то любит, но, сука, тайно…

— Так ты быка за рога?

— Если бы? Это мечты Наська. … Что вы домой?

— Наверно! Маме в три обещала, а уже половина четвертого, так не хочется, что бы эта ночь заканчивалась! Сколько событий произошло… как полжизни прожила!

— Ну, что девочка-пионерочка, телеграфируй, кого выберешь. Не промахнись. В смысле не пробросайся. Знай, что конкурентки, еще те гадючки, не дремлют.