Бесплатный фрагмент - Укрощение рояля

Другие миры существуют, но только

в том, который нас окружает

Поль Элюар

Сколько лет он себя помнил, удача всегда благоволила ему. Брошенная им монета могла неизменно упасть на спор хоть на ребро, а на игральных костях всегда выпадали одни лишь шестёрки. Порядочные игроки всегда проигрывали ему в карты, а шулеры и мошенники оказывались незамедлительно выведенными на чистую воду. Он мог найти драгоценности, всего лишь прогуливаясь по улицам вечернего города. А многочисленные дальние родственники и знакомые родственников, которых он либо никогда не знал, либо с детства забыл, снова и снова оставляли ему приличное наследство.

Но это не приносило ему счастья и радости, скорее даже наоборот. Его давно уже перестали пускать в игровые дома. Среди порядочных игроков он давно приобрёл репутацию отъявленного шулера и негодяя, которого, правда, никто не сумел поймать за руку. Настоящие шулеры имели на него зуб, неоднократно пытаясь сводить счёты, и лишь благодаря тому же пресловутому везению их планам не суждено было сбываться. Все найденные им драгоценности оказывались крадеными. А родственники безвременно ушедших людей, без каких-либо видимых причин отписывавших ему всё движимое и недвижимое имущество при наличии более достойных кандидатур, подозревали в нём если не афериста, то колдуна.

Он без проблем обзаводился новыми связями и занимал выгодные места, но вскоре терял их с той же простотой, как и обретал, поскольку, узнав о его репутации, — новые знакомцы более не желали водиться с подобным авантюристом и ни в одном приличном месте не желали держать на службе нечистого на руку человека.

На самом же деле большинство из тех, кто с непреложной убеждённостью называл его подлецом и мерзавцем, гораздо больше подходило под данные ими определения. Этот дар (или, быть может, проклятье) был унаследован им от отца, а тем — от его отца, и очень может быть, что цепочка тянулась и дальше.

Как бы то ни было, мнимая удача приносила Везунчику (как его язвительно называли) только беды и страдания. И никакими силами он не мог противиться этому злому року. Хотя, быть может, это было лишь испытание, посланное ему свыше.

Он мог вспомнить разве что один случай из детства, когда с ним случилось явное невезение в милом для него деле: это тоже была, своего рода, игра, но только не азартная, а музыкальная. В тот раз его больно ударила по пальцам упавшая крышка рояля, отбив зарождавшееся было желание стать выдающимся пианистом. Со временем изначальная гибкость пальцев и способности восстановились, но вот желание как-либо реализовывать себя в этом плане перегорело как-то само собой.

Позднее он потащился на фронт, где его не брали ни вражеский штык, ни пуля; получил немало наград и медалей, но не смог сделать карьеру военного по причине очередного скандала, связанного с азартными играми. Конечно, ими увлекались все, но на подобные разбирательства «везло» именно ему. Принимая во внимание былые заслуги, его не стали наказывать сурово, но вынудили покинуть военную службу, которой он, впрочем, оплатил свой долг сполна.

Сначала он пытался повеситься — верёвка оборвалась, и он лишь больно ушибся об пол. Затем он пытался застрелиться: сперва пистолет дал осечку, а при повторной попытке лишь выстрелил из казённой части, поранив руку. Потом он бросился с моста, но добрые самаритяне своевременно выловили его из холодного городского канала и привели в чувство. Далее: он пытался заколоть себя кинжалом, но руку сковал паралич, заставивший выронить несостоявшееся орудие самоубийства. Затем он решил было броситься под поезд, но тот сошёл с рельсов незадолго до своего приближения, каким-то чудом избежав с ним встречи. В довершение Везунчик забрался на крышу здания с твёрдым намерением упасть и разбиться о мостовую: казалось, теперь он предвидел всё и никакая случайность не сможет спасти ему жизнь; но на самом деле он не мог предвидеть того, что ровно за миг перед роковым приземлением — он вдруг просто проснётся в своей постели, как будто это был всего лишь сон. И так, снова и снова, раз за разом, что-то мешало его трагическим планам осуществиться.

Осознав, что бессилен даже покончить с собой, он отчаялся ещё больше, хоть раньше ему и казалось, что дальше, в принципе, некуда. Не зная, куда он бредёт и зачем, он просто скитался по улицам, насвистывая грустную песенку: слова позабылись, остался одинокий мотив, и это почему-то напоминало Везунчику пожелтевший скелет мертвеца, освобожденный от некогда сгнившей плоти.

Конечно, он мог бродить по мрачным подворотням, приставая к всевозможным тёмным личностям, в надежде нарваться на чей-либо нож. Или обойти бордели, задавшись целью подцепить какую-нибудь жуткую заразу. Или, на худой конец, переключиться на морфий, алкоголь или опиум, доведя себя до смертельной кондиции. Но подозревал, что и эти нелепые затеи завершатся не лучше, чем прочие глупости до этого.

Со стороны могло показаться, что проблема надуманна, ведь так или иначе можно было просто переехать на новое место, начав там жизнь с чистого листа, заведя новые знакомства, жену и работу, навсегда завязать с азартными играми или, в крайнем случае, интересоваться лишь теми, в которых роль везения несущественна по сравнению с мастерством и расчетом. Естественно, всё это приходило на ум великое множество раз, но каждый раз при попытке осуществить задуманное сталкивалось с теми же трудностями, что и при попытках свести счёты с жизнью.