Бесплатный фрагмент - Три шага до Мрака

Глава 1.
Пробуждение

Наступило то время года, когда утро становится похожим на утро.

Я лежала на парте и смотрела в окно, где солнце цепляло первыми лучами голые ветви деревьев. Весна на календаре и настоящая весна никогда не приходят в одно и то же время.

Кто-то вежливо ткнул меня в плечо.

— А?

— Алиса, я был бы очень признателен, если бы ты объяснила мне третью задачу из геометрии.

А, это Лёша. То есть Алексей Вадимович. Лёшей его только про себя получается называть.

Не отрывая головы от столешницы, я нашарила в рюкзаке тетрадь и закинула её за спину.

— Просто спиши, а?

— Алиса, но ведь это будет потом на контрольной, и я не смогу решить…

Вот же зануда…

Лучший ученик школы. То есть, по оценкам, может, и не лучший. Но в глазах всех преподавателей — идеальный.

В школу приезжает депутат, представители других школ, вузов, проводится олимпиада, — нужное подчеркнуть, — и наш Алексей Вадимович идёт выполнять роль свадебного генерала. То есть идеального школьника. Только у него при любых обстоятельствах будут всегда начищенные туфли, выглаженная форма и затянутый аки удавка галстук. Каждый, мать его, божий день.

Подозреваю, он психопат. Душит там котят по ночам. Или ещё чем запретным балуется.

— Алиса, извини, я не буду списывать. Это неспортивно.

А ещё он единственный, пожалуй, кто не сокращает моё имя.

Я выпрямилась. Ладно, так уж и быть.

— Хорошо, давай объясню.

Я открыла тетрадь на последнем выполненном задании. Задачка и правда была любопытной, я вчера потратила на неё целых двадцать минут. Двадцать минут чистого удовольствия решения головоломки!

— Здесь надо воспользоваться не только соотношением углов, но и системой уравнений…

— О! Кажется, я понял!

Ну, я ж говорила: не самый-самый умный, но умный.

— Всё, могу убрать? — я помахала тетрадью.

— Да! — всё, Лёша уже рисует пирамиду в тетради, высунув язык.

Лёгкое чувство удовлетворения от того, что смогла помочь однокласснику, на мгновение осветило общее депрессивное состояние.

На секунду я забыла, что всё тлен.

Потянулась и оглянулась назад. Всегда сижу за первой партой: это удобно для того, кто хочет учиться.

Сзади было что-то странное.

Я зажмурилась и села нормально. Глупости какие-то.

Снова обернулась. Проморгалась.

Я была уверена, что там сзади кто-то сидит, но…

Звонок меня испугал и отрезвил. Я продолжала смотреть в глубь класса и не видела.

— Алиса?

— А!

— Встань, пожалуйста, — Николай Юрьевич смотрел на меня с лёгкой укоризной.

— О… — я подпрыгнула со своего места. Совсем крыша едет! — Извините.

За спиной пролетел смешок. Открыто надо мной не смеются. Всем бывает нужна геометрия. Или алгебра. Или информатика.

Урок начался, а я будто зависла в мыльном пузыре.

…Что было после того, как Лёша понял суть задачи?

Тёмная макушка была прямо передо мной. Он мой сосед по шкафчику? Кто он?

Но… раньше же тут была Олеся. С другой стороны, хорошо, что не она.

У меня никак не получалось сфокусировать на нём взгляд. С чего бы это? О! А вот на его белые кеды смотреть совсем не тяжело.

Белые…

Кеды…

Я зажмурилась. Что за день? Как утро не задалось, так и вечер напрягает глюками.

Открыла свой шкафчик, чтобы взять одежду. Бросила на пол рюкзак и достала ботинки. Краем глаза отметила, как сосед-брюнет поднял мой рюкзак с пола и повесил на створку моего шкафчика.

— Спасибо! — пропыхтела я, распрямляясь.

Точно, я вспомнила! Его зовут… кажется, Марк. Я поёжилась и поспешила натянуть парку. Дурацкая школа. На первом этаже всегда дубак, в любую погоду, даже весной.

Так, кто же мой сосед по шкафчику?

Я ведь только что вспоминала его имя. Подняла глаза: высокая фигура в чёрной парке чуть сгорбившись шла по коридору к выходу из школы.

Его зовут Марк. Не знаю зачем, но мне нужно это помнить.

Если бы я кому-то рассказала, меня бы, наверное, приняли за сумасшедшую: весь вечер я специально пыталась думать о Марке.

И это было чертовски сложно.

Словно каждая мелочь вокруг меня только для того и была создана, чтобы отвлекать.

Утро встретило больной головой и мутным состоянием. Вчера я что-то пыталась не забыть…

А сегодня лишь завтрак, автобус, дорога, школа.

Гвалт коридора заложил уши. Слава всем богам, мне осталось находиться здесь всего полгода!

Я открыла свой шкафчик и, мгновение подумав, повесила рюкзак на створку. Озарение нахлынуло так внезапно, что я пошатнулась: я вспомнила, что именно забыла.

Марк вчера точно так же повесил мой рюкзак.

Но где он?

Створка шкафа ещё не успела захлопнуться, когда я уже бежала со всех ног по лестнице на третий этаж. Он же сидел на задней парте, около окна!

— Эй, Марк! — крикнула я, влетев в класс.

Те десять человек, что уже были тут, удивлённо обернулись.

— Лиска, ты чего разоралась?

Я смотрела на камчатку, но там было пусто. Что ж, время ещё есть. Подожду.

— Да ничего. Привет всем! — поджала губы и села на своё место.

Лёша уже был тут.

— Алиса, ты кого-то потеряла? — мне показалось, или он нахмурился?

— Что-то пока сама не пойму. — Я пожала плечами и обернулась к девочкам за спиной. — Вера, Ада, вы Марка сегодня не видели?

— Кого? — Верка вылупилась на меня, как будто я сказала что-то неприличное.

— А, Марка? — Ада спокойно выкладывала тетради из сумки и выравнивала по высоте ручки: всё должно лежать в строгом порядке! — Нет, ещё не видела.

Я расстроилась?

С чего бы мне вообще переживать? — Мы и словом-то с ним ни разу не обмолвились!

…Марк не пришёл ни на первый урок, ни на второй.

К третьему уроку я решилась: когда учитель отошёл во время перемены, я заглянула в классный журнал и сфоткала страницу с телефонами учеников. Да, плохо, стыдно и вообще фу.

Но что поделать?

Я кусала губы и смотрела на клочок бумаги, куда переписала его номер.

Ходила по своей комнате туда-сюда.

Я знаю его полгода, но почему должна звонить? …Погоди-постой. Полгода? Ещё сегодня утром я не могла вспомнить о том, что он вообще есть. Что за…

Ноги в тапочках мерили вытертый по углам ковёр. Надо бы уже выкинуть это убожество. Но его покупала мама, когда у нас ещё было очень туго с деньгами. И узор такой родной. Ещё поживёт.

Подняла голову к потолку, выдохнула. Сжала телефон у груди и тихо порадовалась, что сейчас одна дома. Будь кто-то ещё рядом, я бы ни за что не решилась позвонить.

Ф-ф-ф-фу-уф. Наберу номер, вызов, и…

У меня что, уже был в списке контактов его телефон?

Марк Бейло́.

Где-то на заднем плане подсознание отмечало, что гудки вообще-то уже идут. Я приложила трубку к уху, мысли расползались как тараканы от света.

Видимо, записала телефон, когда… когда-то… Или просто синхронизировалось откуда-то! Да, разумеется! Просто из какого-нибудь общего чата… так ведь бывает?

Я уже жалела, что решилась позвонить. Зачем звонить, когда можно просто написать? Не было бы так неловко!

Гудок.

Ещё гудок.

И ещё.

— Да, слушаю.

— Привет! Это Алиса! — выкрикнула я. В горле пересохло, голова стала пустой и звонкой, сердце стучало в ушах. — А… тебя сегодня не было… и… — Я перехватила ртом воздуха. — И поэтому я решила позвонить, чтобы передать домашку, столько всего назадавали, алгебру вот надо сдавать уже завтра! — скороговоркой выпалила я.

Повисла пауза, я даже отняла трубку от уха, проверить — не прервалась ли связь.

— О.

— Да, вот я…

— Спасибо, Алиса, — выдох. — Это очень неожиданно.

Я нервно рассмеялась. Действительно, дёрнул же чёрт.

— Не думал, что кто-то заметит моё отсутствие.

— Ты мало с кем общаешься, вот я и решила выручить. Просто!

Я диктовала задания, мне показалось, что Марк записывал его дольше, чем мог бы.

— Эм… ну, спасибо.

— Ты будешь завтра? — надеюсь, никакой надежды в голосе не прорезалось?

— Вероятно, — уклончиво отозвался он.

— О. Ясно. Ну, пока.

Мне ничегошеньки не ясно.

Яркие картинки заполнили сознание.

Марк должен был бы произвести фурор или хотя бы вызвать интерес. Появился среди учебного года, занял свободное место, словно оно всегда его и ждало, ни с кем не общался, ему отвечали взаимностью.

Не вступал в компании.

Не участвовал в потасовках.

Оставался в стороне от буллинга и травли.

Приходил, уходил, внимательно смотрел в учебники и на преподавателей.

Не доставал телефон. Что-то читал.

Он…

Так, всё, хватит. Я встряхнулась и кинула телефон на кровать.

Ты, мать, зациклилась на странном парнишке. Не надо так.

У нас обычная школа. Хорошая, но не из тех, за приём в которую родители готовы брать ещё одну ипотеку.

В окружении берёз и тополей, её здание желтело на фоне рассвета. Я посмотрела на серое небо и поправила капюшон. Это будет ещё один день, который я проживу по давно заведённому расписанию.

Это странно, но после вчерашнего звонка на душе стало легче. И путаница в голове прошла. Да, я немного знаю Марка. Обычный одноклассник, недавно перевёлся, вот и вся история.

И снова шкафчик, лестница, класс математики.

Сидеть на первой парте хорошо по ряду причин: можно заработать баллы лояльности у учителей и почти не читать учебники — я успеваю услышать и записать всё необходимое и так. Своими делами, конечно, не заняться, но были б они у меня, дела эти.

Я едва успела сесть, когда…

— Привет!

— Ой! — дернулась и едва не свалилась со стула.

Марк удержал меня за рукав форменного пиджака, уголок его рта дёрнулся.

— Ты испугал меня! — я смотрела на него снизу вверх. Из-за солнца толком не было видно черт его лица. Тёмные волосы, торчащие в разные стороны, делали парня похожим на дикобраза.

— Извини, пугать не хотел, — у него мягкий голос. — Спасибо, — он кивнул.

— За что? — вроде это он только что удержал меня от позорного падения.

— Что позвонила вчера. Спасибо.

Я непроизвольно улыбнулась.

— О! Не за что. Обращайся.

Марк усмехнулся и покачал головой.

— Буду иметь в виду, — и ушёл в конец класса.

Вживую говорить с ним было проще. Удивительно, но никто словно и не заметил нашего короткого диалога. Хотя обычно любое общение между мальчиками и девочками, если те не были закадычными друзьями, вызывало нездоровый интерес.

Ада и Вера щебетали за соседней партой. Алексей Вадимович рядом протирал очки и раскладывал свои многочисленные тетради. Олеся в укороченной форменной юбке показывала новое движение, которое они разучивали в клубе танцев. Обыденность закладывала уши. Я поморщилась и обернулась.

Марк смотрел в мою сторону.

Что?

Марк смотрел в мою сторону? Он же никогда ни на кого не смотрит!

До начала урока оставались считанные секунды, и я решилась. Не понимаю, что мной двигало?

Симпатия?

Любопытство?

Одиночество?

Жалость?

В три шага я подошла к его столу.

— Где сегодня обедаешь?

Лицо Марка вытянулось, серые глаза смотрели прямо в мои.

— Я думал, как обычно… — протянул он. — То есть, в столовой. Да, в столовой.

— Круто. Поедим вместе, ок? — господи, да что я несу!

— Да-вай, — он запнулся и кивнул.

Звонок застал меня за его партой. Только сейчас внимание одноклассников сфокусировалось на мне.

Что, Алиса, тебя удивляло отсутствие оного? Шёпот пролетел по аудитории, и я, каким-то чудом не запнувшись о рюкзаки, стоявшие в проходе, шлёпнулась на своё место.

Я понимала всё, что говорил преподаватель, и вместе с тем не понимала ни слова.

Он же всего лишь… А кто он?

Ещё утром мне казалось, что он появился в школе полгода назад. А сейчас — что я знаю его лет пять.

И почему мне казалось, что наконец-то мои мозги заработали как надо?

Едва урок завершился, я, скидывая вещи в сумку, обернулась к девочкам:

— Ада, а ты хорошо знаешь Марка?

Я очень старалась держать свой голос в узде. По-моему, не вышло.

— Кого, прости? — она поморщилась.

— Марка Бейло! Вот же он! — Я указала на спину парня, который уже выходил.

— А, Марка… Да не особо. Он же… Хотя мы и учились вместе с начальной школы, нет, я ничего не знаю о нём.

Какая к чёртовой бабушке начальная школа?

— Что? — тупо переспросила я. — Разве он не перевёлся к нам полгода назад? Или около того?

— Алиса, ты перегрелась? — Ада вскинула брови и взяла в руки сумку. — Да я его мелким помню.

— Вот как, — ничего умнее я сказать не смогла. Окинула взглядом золотящийся в солнечных лучах класс.

Физика и история прошли по краю сознания. Я что-то записывала, слушала учителей, но…

— Эй, Алексей Вадимович, — я повернулась к Лёше и зашептала, пока учитель крепил карту к доске. — Сколько лет ты знаешь Марка?

— Кого? — он непонимающе уставился на меня, поморщился и, сдвинув очки, потёр переносицу. — А, ну да, Марк. Года два или около того.

Лёша — педант, идеальный ученик и эталонный зануда — не смог точно сказать, когда у нас появился Марк Бейло?

Волосы на голове зашевелились.

Кто-то однозначно сошёл с ума. Но точно ли это я?

Я сглотнула и поборола дрожь в руках.

— Он не особо общительный… — протянула я. — С ним никто не дружит…

— Почему ты так решила? — Лёша нахмурился. — Думаю, это личный выбор каждого, открываться или закрываться для общения.

Это было на него не похоже. Обычно Алексей — добрый самаритянин, который не брезгует общением ни с одним человеком.

— Марк тебе не нравится? — Не, ну а чего ходить вокруг да около! Я сразу задаю все вопросы.

Лёша отвёл глаза. Блин, сейчас учитель уже закончит с картой возиться!

Но приятель всё так же задумчиво молчал.

— Мне его не в чем упрекнуть, — дипломатично заметил Алексей. — Но я не жажду с ним общаться. — Он демонстративно перевернул страницу учебника и сделал вид, что читает.

Я отвернулась и тоже уставилась в учебник.

Пора прекращать спрашивать о Марке у одноклассников.

Ответы пугают меня.

Я снова жалела — уже о том, что предложила пообедать вместе. Дура ты, Алиса. Возомнила себя матерью Терезой, решила, что кому-то ты со своей дружбой и помощью нужна.

Прийти в столовую я решилась не сразу. На сердце было тяжело, как будто и вправду влезла не в своё дело. Поправила сумку на плече, пригладила волосы. Затея бессмысленная, но попробовать выглядеть чуть менее лохматой стоит. И нырнула в водоворот школьного обеда. Не глядя по сторонам, взяла поднос и подошла к раздаче. Подняла голову — и увидела спину Марка. Он был прямо передо мной! Пустой поднос вывалился из рук. Да что ж со мной такое!

— О, ты пришла, — он обернулся как будто ничего и не случилось. И только на мгновение вытянувшееся лицо выдало его удивление.

Марк поднял поднос с пола и протянул мне.

— Думаю, стоит взять чистый. А я сяду туда, — он показал на один пока ещё свободный столик.

Но ведь нет никакой гарантии, что, когда очередь дойдёт до него, там по-прежнему будет пусто!

Вслух я сказала лишь:

— Хорошо.

Поменяла поднос, вернулась в очередь, взяла… что-то не глядя. Оказались гречка и стручковая фасоль.

Когда подошла к столу Марка, я почти не удивилась. Действительно, парень один сидел за столом на шестерых и спокойно ел.

— Привет, — это вырвалось машинально. Нет ничего глупее, чем здороваться снова! Уши загорелись.

Он кивнул и гостеприимно указал на стул напротив.

Едва я сунула в рот вилку с гречкой, он спросил:

— Чего ты хочешь от меня?

Я ослышалась?

— Что, прости?

Серые глаза в обрамлении густых чёрных ресниц смотрели на меня с подозрением.

— Ты что-то хочешь от меня? — повторил он с нажимом.

Теперь горели не только уши, но и всё лицо.

— Нет.

— Тогда зачем? — он подпёр щёку кулаком и продолжил ковыряться в спагетти.

— Я просто… решила помочь.

— Зачем?

— Зачем я решила помочь?

— Да.

— Ну… я… м-м…

Какой сложный вопрос! Действительно, зачем? Наверное, я просто не хотела, чтобы кто-то был так же одинок, как я. Только с чего я взяла, что Марку это надо?

— Я подумала, — медленно проговорила я, — что никто другой с тобой не свяжется. В смысле, не позвонит!

— Значит, решила, что ты особенная? — парень прищурился.

— Нет, — я вжала голову в плечи. И увидела корешок книги, торчащей у него из сумки. Чёрный срез, кожаный переплёт, серебристая окантовка. Потрёпанная, с парой десяток закладок. — Ой, а что это?

Марк окинул меня оценивающим взглядом.

— Книга. — И закрыл сумку.

Я пожала плечами, изображая безразличие. Ну-ну, просто книга у одноклассника, память о котором у окружающих разная. Который то слишком галантен, то слишком груб. Да ну его к черту.

Я закинула в себя остатки на редкость безвкусного обеда, кивнула Марку на прощание и встала с места.

— Зови обедать в другой раз. Это забавно. — Сказал одноклассник.

Он что, издевается?

Его непроницаемое лицо разрезала улыбка.

Толпа мурашек пробежала от спины к затылку.

— Угу.

Если насчёт Леши я все ещё сомневаюсь, то этот парень точно псих.

Снежинка упала на лицо, едва я вышла за порог школы. Зима то отступала, то снова возвращалась. Я засмотрелась на небо и не сразу заметила фигуру в чёрной парке.

— Привет.

Серьёзно? Опять?

Он оторвался от колонны и подошёл ко мне.

— И в третий раз привет, — пробормотала я. После «потрясающей» совместной трапезы ни малейшего желания продолжать общение не было.

Марк смотрел на меня пристально, испытующе. Чёрные прямые волосы выбивались из-под рыжей вязаной шапки, зелёный клетчатый шарф был таким узким, что видно было белый ворот рубашки.

— Я подумал, что приятно просто поговорить с кем-то. И решил, что не хочу дожидаться следующего обеда. Или искать другой повод.

— А ты прямолинеен, — я криво улыбнулась.

В эти дни было слишком много Марка. Так много, что я уже устала думать об этом. Вышла, прогоняя лишние раздумья и эмоции, смотрела на небо, думала о том, как буду писать доклад. А тут снова он.

— Я иду домой. Обычно езжу на автобусе. Тебе в какую сторону?

Мгновение — и его взгляд стал холодным и колючим.

— В какую сторону мне — это неважно. Но я подумал, что было бы неплохо поговорить.

— О чём?

— Почему ты вообще позвонила вчера?

— Просто… решила, — что-то я не понимаю, к чему он клонит. Мы же уже, вроде всё выяснили? — Я решила, что мне надо тебе позвонить. Подумала, что никто другой этого не сделает. А быть одному… я не хочу, чтобы ты был как я.

— Но ты же ведь на самом деле вовсе не одиночка. Но постоянно говоришь и показываешь, что ты сама по себе. — Это был не вопрос. Он говорил уверенно.

Я отвела взгляд, сунула нос в шарф и пошла к автобусной остановке. Марк последовал за мной.

Мы шагали, снег ложился на плечи и тут же таял. Фонари уже горели, но темнота ещё не укрыла город.

— Быть одному плохо. — Наконец, выдавила я, когда поняла, что ещё десяток шагов, и придётся попрощаться. Уже был виден автобус.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я не привыкла быть одна. Но… так вышло. Отец мотается по командировкам последние полтора года, с мамой мы видимся редко, с лучшей подругой я… мы… я больше не могу с ней общаться, даже говорить — больше не могу. Я постоянно одна. А видеть кого-то одиноким — это очень больно. И вот мой автобус.

— Погоди, — он схватил меня за руку. — Пойдём лучше пешком.

Я тупо смотрела как автобус подъехал, двери открылись, закрылись, и он, чихнув, уехал прочь.

— Да, пошли.

Тут… не то чтобы далеко.

Но и недостаточно близко. Есть время поговорить. Как же я устала не говорить!

— В обед ты нервничала, — и снова утверждение.

— Да? — Я искоса посмотрела на него. — С чего ты взял?

— Когда я перевёлся в вашу школу, ты помнишь?

Я открыла было рот. И тут же закрыла. Правильного ответа не было. Я точно знала, что это произошло не больше полугода назад. Это было в ноябре. Да. Но вместе с тем я знала, что мы учились с начальной школы. Это были смазанные картинки, как старые школьные фото моих родителей, как чьи-то чужие воспоминания. А Ада и Лёша дали сегодня разные показания. И будто бы вообще с трудом соображали, когда я задавала им вопросы о Марке.

— Боюсь, что если я отвечу то, что думаю, ты посчитаешь меня чокнутой.

— Думаю, это и будет самый правильный ответ.

Я снова посмотрела на него. Марк отвернулся, сунул руки без перчаток в карманы и сделал вид, что рассматривает вывески магазинов, которые мы проходили.

Я снова поёжилась.

— Я живу не в городе, а в пригороде, в небольшом посёлке. Он довольно закрытый, такой, знаешь, для своих.

— Ты в секте? — теперь я по-настоящему испугалась.

Он усмехнулся в шарф.

— Секта? Нет, никакой религии. И никакого принуждения, если что. Личный выбор. — Марк бросил на меня короткий, будто бы робкий взгляд.

— Поэтому ты и говорил, что неважно, в какую сторону после школы?

— Да. Я просто звоню, и меня забирают.

Я ещё раз окинула одноклассника взглядом. Обычные шмотки. Не брендовые, но и не самые дешёвые. Хорошая сумка, но без изысков. Хорошо подобрано, гармонично. Пожалуй, по-взрослому. Если даже он из обеспеченной семьи, то шифруется. А если нет, то… не понимаю тогда, в чём соль.

— И что, в какой бы части города ты ни был, приедет майбах с водителем и заберёт тебя?

— Алиса, ну и фантазия у тебя. Какой еще майбах?

— Да откуда я знаю, на чём катают мажоров, — фыркнула я и ускорила шаг.

Марк снова поравнялся со мной.

— Через пару недель будет экскурсия в заповедник. Ты едешь?

Я задумалась. Изначально идея поехать выглядела неплохо. Но провести все выходные с одноклассниками — удовольствие ниже среднего.

— Я отказалась.

— А я поеду, — Марк улыбнулся. Кажется, впервые за сегодняшний день его улыбка была настоящей.

— Окей, рада за тебя.

— Но общаться ни с кем не хочу. Это только академический интерес. А экскурсий там будет всего пара.

— Тяжело тебе придётся.

— Не тяжелее, чем в любые другие дни.

— Я подумаю, и, может, поеду тоже, — пробормотала я.

— Да, хорошая мысль. А далеко ещё идти? — Он огляделся по сторонам.

— Ещё квартала три, потом направо — и ещё два.

Я снова скосила взгляд в его сторону. Марк смотрел в небо.

— Что ты любишь читать? — анкетные вопросы всегда выручают, когда не знаешь, о чём спросить.

— С чего ты взяла, что люблю?

— Ты постоянно читаешь, — я нахмурилась. — Как ни посмотрю, постоянно в книгах.

— Ты любишь быть одна?

— Нет! — я сказала быстрее, чем подумала. — Но…

— Если человек чем-то постоянно занимается, не значит, что он это любит. Вопрос в другом — какова его цель.

Не уверена, что поняла, о чём он…

— И какова твоя цель?

— Узнать как можно больше.

— Зачем?

— Чтобы стать умным.

— Зачем?

— Чтобы поддержать семью.

— Зачем?

Он посмотрел на меня с уважением.

— Обычно на семье все сдаются. Потому что дела семьи — это нечто приватное, да?

Да, наверное, действительно, не стоило лезть так глубоко, да ещё и в первый нормальный разговор с человеком, о котором я ничего не знаю.

— Наверное… да. Но ты же готов ответить. Верно?

— Да. Потому что у нас семья — это нечто иное, — он вздохнул.

— У вас? В смысле?

— У нас это… скорее бизнес.

— Прости, но я что-то не понимаю, — я потёрла лоб. — Как это семья — бизнес?

— Это когда в семье не держат тех, кто не приносит ей дохода.

— Ого, — я огляделась по сторонам. — Знаешь, мы почти пришли. Думаю, дальше я сама. А ты вызывай свой майбах. — Я не удержалась и снова фыркнула.

Марк рассмеялся.

— Я буду очень рад, если завтра ты вспомнишь наш разговор.

— Почему это я должна его забывать?

Он достал из кармана руку.

— Пока. — Он помахал мне. Его рука показалась мне озябшей.

— У тебя есть перчатки?

— Забыл.

Я сняла свои.

— На. Они тёплые, тянутся и вполне себе унисекс. Держи.

Пальцы, которые коснулись моих, и правда были холодными.

— Пока, — я развернулась и пошла домой, сунув руки в карманы.

За один день я успела заинтересоваться, насмерть перепугаться, излить душу и отдать свои любимые перчатки.

Алиса, нет, ну ты точно дура.

Глава 2. 
Бунт

Дома было тихо. И будет так ещё несколько часов. Потом придёт голодный папа, упадёт на диван с ноутбуком и просидит там до глубокой ночи. Иногда мы разговариваем. Обсуждаем с ним политику, историю или религию. Иногда он пытается учить меня высшей математике — и я выключаюсь где-то через секунд тридцать.

У нас неписаный закон: не мешать друг другу жить и уважать личное пространство.

Я закинула в духовку заранее замаринованную курицу и поняла, что единственное значимое дело на сегодня — прорешать ту самую алгебру. Задача минут на тридцать.

А до ночи целых шесть часов.

Стиснула телефон в руке.

Невыносимо хотелось позвонить. Рассказать, поделиться, поплакаться, рассмеяться, выслушать в свой адрес колкости и в шутку надуться. Но сердце замерло от одной мысли. Я просто не могу больше с ней говорить, перехватывает горло.

Я даже не смогла ей толком объяснить, почему так. Вместо этого написала письмо и передала в школе.

Это было так больно, что я просто не могла выдавить ни звука, не распуская соплей.

Я сидела тогда, оцепеневшая, отрёкшаяся от лучшей подруги, в компании ребят, с которыми раньше никогда и не дружила, — и боялась смотреть и вперёд, и назад. Спереди крутилась Олеся. Сзади — тот, кто меня предал.

По кухне уже начал плыть аромат специй, когда телефон в моей руке зазвонил.

Надо же, Вера.

— Да?

— Привет! Не хочешь выйти?

— Эм-м…

Пожалуй, я хотела выйти, побыть в компании, развеяться, отвлечься.

— Мы тут собрались втроём в кино. Го с нами?

— Ну… А что за фильм? — я нахмурилась. Надо было скорее вешать трубку, потому что ни в какое кино я не пойду.

— Да ужастик какой-то. Что? Ай! Да, Лёха меня тут толкает, говорит что не ужасы, а триллер.

Да будь хоть романтическая комедия, я бы не пошла!

— Круто вам. Я пас. За приглашение спасибо, но дел гора.

— Забей ты на дела, Лиса. Ты что, вечно прятаться будешь?.. Эй, ну ты чего толкаешься, а? — Это было сказано явно не мне.

— Ты чего несёшь, дура? Она ж со своей Олесей как с писаной торбой… — Алексей явно пытался безуспешно остановить Веру и, судя по звукам, отобрать телефон.

— Ребят, спасибо за предложение, правда. Но я не могу. — Кое-как я смогла выдавить улыбку. — Давайте на следующей неделе куда-нибудь сходим. Или пригоняйте ко мне. Не хочу никуда идти.

— А-а-атличная мысль! Ладно, мы погнали! Покеда!

Я с облегчением отняла телефон от уха. Я точно долбанутая идиотка: страдаю от отсутствия общения и отказываюсь от похода в кино с друзьями.

Друзьями?

Нет, они мне не друзья, просто одноклассники. Да, просто одноклассники, с которыми я общаюсь. Не друзья. Никаких друзей больше.

Утро было муторным.

Дорога скользкой.

А школа невыносимо мерзкой.

Алгебра была сделана только поздней ночью, и то только самые обязательные задачи. Приятного чувства хорошо выполненной работы это не принесло — так, тяп-ляп.

Я привычно заняла первую парту — и не сразу почуяла неладное: рядом не было вещей Лёши, который обычно предпочитал сидеть со мной на математике. Этот гуманитарий-заучка просяще заглядывал в глаза, когда речь заходила о точных науках. Ну, а мне не жалко было ему помочь.

Так вот этим утром на первой парте в среднем ряду, справа лежали не Лёшины вещи, а подозрительно знакомая сумка из хорошей кожи. Я обернулась: Лёша обиженно сопел прямо за моей спиной, а Ада пыталась объяснить Вере, почему та должна подвинуться.

— Привет, ребят. А что случилось?

— Да кто-то у тебя место занял, — ответила недовольная Вера. — Я предлагала скинуть вещи на соседний стол и спокойно сесть!

— Я не буду прикасаться к чужим вещам! — отрезал Алексей.

— Вера, да сядь ты уже сзади, — Ада закатила глаза.

— Я оттуда ничего не увижу!

— Отвянь!

Я отвернулась. Не сказать, чтобы я сильно расстроилась, по большому счёту, было плевать. Хотя я уже и привыкла сидеть с Лёшей… Я села на своё место и уставилась невидящим взглядом на доску.

— Привет!

Медленно повернула голову вправо и подняла глаза. Опять он!

— Привет. — Я, конечно, уже узнала эту сумку, но всё равно ещё была надежда, что он оставит меня в покое. — Ты решил, что не хочешь ждать обеда, и поэтому сядешь ко мне вот так?

— Вот так — это как?

— Внаглую, — я отвернулась.

— Если хочешь, я уйду, — он взял в руки сумку.

Я махнула рукой.

— Где хочешь, там и садись.

Марк поджал губы. Собрал свои вещи и ушёл в конец класса.

— О, место освободилось! — радостно завопила Вера и плюхнулась рядом со мной. Она как будто бы в упор не видела Марка и наш диалог.

Вчерашний день уже научил меня ни о чём не спрашивать и не удивляться, однако руки всё равно покрылись гусиной кожей.

— Лиса, ты уже сделала домашку? — Вера почти что влезла ко мне под руку. — Дай списать?

— Вер, отвянь, — беззлобно бросила я.

— Адка, дай списать! — неунывающая Вера обернулась к подруге.

— Фиг тебе.

— Лёш, а Лёш…

— Нет.

— Ну вы чё все такие, а? — Вера надулась.

Я скосила взгляд. Верка дура, конечно, но добрая.

— На, — я бросила вдоль стола свою тетрадь. Та ловко поймала.

— Спасибо, Лисичка!

— Пф, — я прикрыла глаза.

Как только Марк пропал из поля зрения, на душе воцарилось нечто похожее на покой. Ребята около меня, по крайней мере, были привычными.

Урок начался, рядом пыхтела Вера, переписывая мои примеры с логарифмами.

Я подумала ещё немного и написала классному руководителю: «Татьяна Владиславовна, я всё-таки поеду в заповедник. Извините, что долго не могла решить».

Верка всё-таки затащила нас всех снова в кино. И дома я оказалась позднее обычного.

Судя по свету в гостиной, папа был дома.

— Привет. Ты поел?

— Да. Привет.

Пока раздевалась, подбирала слова для просьбы.

— У нас выезд на два дня в заповедник. Надо заплатить за путёвку…

— Ну, вот. Опять траты. Нету денег.

— Пап, ну не дури!

— Сколько?

Я назвала сумму. Папа достал из бумажника в два раза больше.

— Да мне и не надо столько, — я растерялась. Конечно, я найду применение этим деньгам, но всё равно…

— Возьми с собой термобельё. И я дам тебе варежки, — он снова погрузился в ноутбук. — Не забудь зарядку и термос. И пенки.

— Что?

— Пенки.

— Зачем? — иногда я в упор его не понимаю.

— Вы же в лес едете.

— Ну, это скорее база отдыха, и там будут экскурсии… Это же не поход, — я стояла растерянная, с деньгами в руках. — И вообще-то сейчас март. Вряд ли кто-то предложит школьникам ночевать прямо в лесу.

— Да? Хм…

С детства не могу понять, любит меня папа или нет. Но то, что у него проблемы с выражением эмоций — это стопудово.

Я скрылась на кухне и вздохнула: мой и отцовский порядок — это два разных порядка. Кое-как помытые тарелки стояли стопкой рядом с мойкой в луже воды. Пустая кастрюля на плите с присохшими остатками бульона вниманием явно была обделена. И крошки не убрал. Ругаться бессмысленно, учить — тоже. Мама пыталась это делать почти двадцать лет. Проще смириться, чем объяснять. Он просто такой.

Наверное, будь мама рядом, я бы и поговорила, и поплакала, и рассказала.

Но слёзы, которые ещё были неделю назад, уже кончились. Я просто устала.

Машинально надела наушники, включила музыку и залезла в холодильник. Ещё чуть-чуть, и мыши придётся тут удавиться…

Музыку прервал звонок, я не глядя приняла его.

— Ты всё-таки едешь?

Чего?!

— Марк?

Я захлопнула холодильник.

— Да, я.

— Откуда ты узнал?

— Я рад, что ты едешь.

Какое самодовольство и уверенность! И как он мог узнать? Но… если бы не он, я бы не изменила решения, ведь так?

— Окей.

— Наверное, сегодня нехорошо вышло…

— Ребятам пофигу. Если вместо тебя манекен поставить, они разницы не заметят.

— Это хорошо, — голос был выверено ровным.

— Ничего хорошего. Ты же совсем один, — я осеклась.

Ох, зря я это сказала.

Он долго не отвечал.

— Увидимся завтра.

Наклонившись, я снимала ботинки перед своим шкафчиком и только собиралась сунуть левую ногу в кеды, когда ко мне подошли серые вытертые джинсы. Обувь тоже не подвела: неброские, но стильные боты из серой замши. Я подняла взгляд, и, потеряв равновесие от удивления, оперлась о соседний шкафчик.

— Ого, ты чего это?

Я уже немного привыкла к Марку за последние пару дней: его форма всегда была аккуратной, а рубашка — белоснежной, как и кеды.

И волосы. Вчера они были несколько длиннее, чем обычно носят парни в школе, но не настолько, чтобы шутить про патлатость. Сегодня же волосы были длиннее значительно. А у висков и на затылке выбриты. И дорого уложены. Есть такие укладки, которые никогда себе сам дома не сделаешь. Им место в сериалах и на подиумах.

Марк, мать его, улыбался, пока я от удивления то открывала, то закрывала рот. Этот сукин сын был действительно хорош.

В школу было принято ходить в форме. Хорошая школа в хорошем районе, и ученики должны были бы формой своей гордиться.

Мне за десять с лишним лет учёбы форма набила оскомину, и в то же время стала такой неотъемлемой частью жизни, что я даже порой впадала в ступор в выходные: а что надеть-то?

С формой всё было просто.

С личными вещами — очень сложно.

Конечно, никаких зверств типа запрета косметики или регламента о длине волос никогда не существовало… Но форменные юбка или брюки и пиджак были мастхэв. Чтобы прийти в повседневной одежде в школу, нужна была веская причина…

В нормальной ситуации вокруг Марка уже собралась бы толпа. Как если бы рок-звезда заявилась в школу. Но ребята задерживали на нём взгляд лишь на пару секунд дольше, чем обычно.

— Считай, что это бунт, — он подхватил мои грязные ботинки, засунул их в шкафчик и закрыл его. Бесчисленные феньки на одной руке с часами тихонько звякнули от резкого движения, и я невольно залипла, глядя на них. Взгляд зацепился за ещё одно украшение: на кручёном кожаном ремешке на шее болтался неправильной формы тёмный камень в простой металлической оправе.

— Бунт? — тупо переспросила я. — Прийти в школу не в форме — это уже бунт?

Взгляд невольно продолжал изучать Марка: серая футболка с непривычно глубоким вырезом и чёрная худи-мантия до колен. Я отвела взгляд, смутившись: вырез для мужской футболки был великоват. Но Марку шло.

— Это же всего лишь одежда, — буркнула я и двинулась в сторону лестницы. — О каком бунте может идти речь?

— Ты вчера обидела меня. Извинись.

— Что? — я остановилась и заглянула ему в лицо. — Когда это?

— Я не манекен. И меня не радует тот факт, что я тут как призрак.

Что-то я окончательно перестаю понимать причинно-следственные связи. Что он такое несёт?

— Что за бред? Разве это не твоё решение?

Уголок рта парня дёрнулся. То, что могло бы быть улыбкой, превратилось в оскал.

— Какой нормальный человек добровольно согласился бы на подобное?

— То есть, это… твоя… э-э… семья? — проблеяла я. — Ты говорил что-то про выгоду и полезность…

— Именно, — он кивнул и подтолкнул меня дальше двигаться по коридору.

И только сейчас я заметила, что на плече у него всё та же, знакомая уже мне сумка. Хоть что-то привычное в его облике меня успокоило.

— Садись ко мне, я подвину Лёшу, — бросила я через плечо, пока мы поднимались наверх. — На уроках я болтать не люблю, но ты хотя бы не будешь один.

Смелости узнать выражения его лица мне уже не хватило, и я галопом понеслась в сторону класса.

Мои приятели, ранние пташки, уже расселись по своим местам. Лёша сидел вполоборота на своём месте и горячо что-то обсуждал с Адой.

— …Пойми же, теория о том, что Вторую мировую начала Польша абсурден. Это не подтверждается архивами, и пакт Молотова-Риббентропа — это фактически договорённость о том, как разделить влияние между союзниками!..

Люблю обычно послушать их, да и тема дискуссионная… Но увы.

— Лёша, у меня просьба… — начала было я.

— Алексей, привет, — Бейло сам обратился к нему. В который уже раз я наблюдала, как нехотя фокусируется взгляд другого человека на Марке. — Я хочу сесть с Алисой сегодня. Ты не против? Тут есть место, — он указал на соседний ряд.

— А, Марк… — протянул Лёша. Он явно был не в восторге. — Знаешь, нет. Мне нравится сидеть тут… И почему ты не в форме?

— Сдал в химчистку и не успел забрать. — Марк уже смотрел в другую сторону. — Алиса, давай сядем здесь? — Он показал на ту парту, куда предлагал переехать Лёше только что, и сел подальше от компании.

Я одними губами сказала ребятам: «Извините», — и положила рюкзак на выбранную Марком парту.

— Ого, а вы вместе? — глаза Верки лукаво заблестели. Она переводила взгляд с меня на Бейло и обратно.

Ой, всё. Теперь она поднимет на уши всю школу. Или… Или этот ненормальный того и добивается?

Я повернулась к Марку, который с самым умиротворённым видом выкладывал учебники и тетради из сумки.

— Нет, Вера… — не оборачиваясь в её сторону, начала я.

— А что если да? — этот наглец выглянул из-за моей руки и состряпал самую омерзительно-довольную улыбку.

Да я с ним заикой стану. Что он творит, придурок?!

По всем канонам жанра весь класс должен был бы сейчас подняться на уши, подбежать и начать расспрашивать. Вместо этого все, абсолютно все, всего лишь посмотрели в нашу сторону.

— Бунт, значит, да? — сквозь зубы прошипела я, с ужасом понимая, что слухи поползут. Почему-то в прошлый раз меня это совсем не беспокоило, даже радовало. А сейчас прошиб пот. Меня использовали. Я ещё не до конца поняла, как именно, но ощущение, что это всё специально подстроено, не уходило. — Ну, и тварь же ты, Бейло.

— Я не сделал ничего плохого. Всего лишь хотел сломать… То есть… — Он заглянул в моё лицо и замолчал.

Не знаю, что на меня нашло, но глаза за секунду наполнились слезами. Если я сейчас хоть слово скажу или услышу, разревусь. И это точно позор.

Я села на самый край стула, сцепила руки поверх тетради и принялась ждать урок. Ничего такого не случилось. Почему я вообще так отреагировала? Что за?…

Когда листок бумаги начал упорно колоть мне правое плечо, прошло уже минут двадцать от урока. Пальцы побелели от напряжения, но хотя бы слёзы уже не были на низком старте.

Я взяла из руки Марка оторванный уголок тетрадного листа: «Извини. Я не подумал. Давай поговорим».

Я перевернула бумажку и накарябала: «Это ты меня извини. Не знаю даже, что случилось».

«Ты права».

— Алиса!

Голос учителя вывел из оцепенения и шум внешнего мира обрушился на меня.

— А, да?

— Я не претендую на приватность вашей беседы, но прошу отложить её, — глаза из-за очков-половинок нашего историка улыбались.

— Извините, Николай Юрьевич. — Я скомкала бумажку, сунула её в карман и шикнула на Марка.

Едва только дозвенел звонок с урока, уже собранный Марк, стащил со спинки стула мой рюкзак, а другой рукой сграбастал то, что оставалось на парте.

— Пошли.

— Эй, погоди, ты что…

Я подобрала с пола укатившуюся ручку, смахнула с лица волосы и побежала за ним.

— Куда ты идёшь?

— Я хочу поговорить.

— Мы только тем и занимаемся, и чем дальше, тем больше ты меня удивляешь и пугаешь. Да куда ж ты так…

В актовом зале утром после самого первого урока было ещё пусто. Через пару часов тут начнутся репетиции и занятия кружков.

Мы зашли за сцену, и только тут Марк скинул с плеча мой рюкзак и бросил сверху на него книги, собранные с парты. Я подумала, что стоит всё собрать, но секунду спустя решила, что это неважно.

Перевела взгляд на него.

Лицо Марка Бейло было уставшим и пустым. Он сел на пол, опершись спиной на коробки.

— Я как будто в аквариуме наоборот. В мыльном пузыре.

Я присела на корточки напротив и скрестила руки на коленях.

— Сам я никак не могу разорвать его. Ты же видела, да? — Он провёл рукой по волосам туда-обратно, превращая укладку в воронье гнездо.

Я кивнула. Это действительно выглядело странно: даже когда игнорируют специально, обращают больше внимания.

— Я обещал себе, что справлюсь. Уговаривал, что это ненадолго. Пытался.

— А зачем? — наивные вопросы часто бьют в самую суть: так говорит папа.

— Потому что это необходимо для выживания моей семьи.

— Что именно нужно?

— Меня никто не должен знать.

— Это я уже поняла… Но, наверное, если бы кто-то из своих… ну, из твоей семьи был бы рядом, и…

— Только не надо меня жалеть, — он резко поднялся, и сейчас я как-то особенно остро ощутила, насколько он высокий.

Я поднялась следом за ним.

— Я и не планировала. Но ты же хотел поговорить, утащил меня с уроков. Значит, говори всё, что хотел. Если я решу, что ты просто нытик, даже и не подумаю тебя жалеть. Если решу, что придурок, тем более. Да и вообще чести много. И… жалость — это дурное чувство. Я могу выслушать тебя, вот это я точно могу.

— Если бы я мог всё рассказать, тебе я бы рассказал.

— Расскажи не всё, — я пожала плечами.

Он снова опустился на пол и закрутил правой рукой феньки на левой.

— Перчатки, что ты мне дала, — это лучший подарок в моей жизни. А совместный обед был самым искренним. Любой разговор с тобой — искренний.

Волосы зашевелились у меня на голове. К такому меня жизнь не готовила.

— Что за люди, с которыми ты живёшь?

— Семья моего дяди. Он довольно известен в наших кругах. Каждый член семьи на виду, каждый дорожит честью рода, чтобы вернуться… Важно соблюдать стандарты. Нет, не так. Нужно быть безупречным. Тогда, вероятно, меня не вышвырнут.

— Но сегодня ты устроил бунт?

— Да.

— Хм… но, что именно? Я кажется, понимаю, но не совсем.

Марк закусил губу.

— Прости. — Он сжал кулаки, и я увидела, как напряглась его спина, будто он готов сорваться и бежать.

— Не говори, — я покачала головой. — У всех есть тайны.

Я села рядом. Спина Марка расслабилась, он опустил голову.

Пыль плясала в луче утреннего света, верх тёмно-красного занавеса серебрился паутиной, где-то за спиной тикали часы.

Прозвенел звонок на урок, но мы даже не шелохнулись.

Марк повернулся ко мне и обнял. Запах его кожи захлестнул, перехватило дыхание.

— Спасибо, что ты помнишь про меня, — он уткнулся в мои волосы на мгновение. Непривычная дрожь прошла по телу.

Я вдыхала его запах, и руки сами собой обняли его в ответ. Почему я так просто?…

Марк положил голову мне на плечо.

Я прикрыла глаза. Появилось ощущение правильности, как во сне. Спокойствия.

Носом я ощущала пульс на его шее. Почему?…

Мысли кончились как-то одномоментно: мои губы коснулись его шеи. Запах, знакомый запах дурманил мозг.

Я, конечно, придумывала себе влюблённость в Марка, но вот только… Почему моё тело делает то, о чём я даже и не думала?

Дрожащей рукой я похлопала его по спине и вывернулась из объятий.

Держи себя в руках, дура. Ты ж сейчас как пластилиновая! Не-не-не, надо выбираться отсюда.

— Если захочется поговорить, я выслушаю. — Ощущать тепло его тела рядом было ужасно приятно.

— Нам стоит поговорить после экскурсии.

— Какая связь?

Он улыбнулся и поднялся.

— Если что, пиши. Боюсь, пришло время платить за свои ошибки, — улыбка сползла с лица, он сглотнул. — Не теряй меня. Всё будет хорошо.

Я кивнула и медленно поднялась.

А когда подняла с пола свой рюкзак, засунула в него разваленные вокруг тетради и учебники, Марка Бейло рядом уже не было.

Когда вернулась к третьему уроку в класс, всё внимание было приковано ко мне:

— Лиса, вы давно встречаетесь?

— Вы вообще замечали, какой он симпатичный?

— Да, Марк, оказывается, такой милаха, а я опасалась к нему подходить…

— Слушайте, он же хорошо играет в баскет? Да? Давайте позовём его в выходные…

— Лиса, ну, Алиса, ты же знаешь его номер? Может, поделишься? Соберёмся, сходим в кино…

— Не, ну в форме он выглядел, конечно, тоже неплохо, но…

Кажется, я начала понимать, что именно он сделал. Мыльного пузыря больше действительно не существовало. И если это так, то сейчас они начнут обсуждать его, и это значит, что совсем скоро выяснится, что он появился в школе совсем недавно, и что воспоминания о нём…

Я была готова спрятаться под партой от ощущения надвигающейся катастрофы.

Хотя… Ну вот что самое страшное может случиться, если то, что поняла я, поймут все? Решат, что он странный, не такой как все? Отправят на «Битву экстрасенсов»? Начнут ставить опыты?

Глупость.

Ничего не произойдёт. Все погудят, пообсуждают, пригласят в свои компании и будут общаться. Он странный, конечно, но не глупый. Как минимум большинству будет выгодно дружить с ним.

Однако то, что он раньше говорил о семье, не придавало спокойствия. И то, как он попрощался…

Я его не потеряла. Он же предупредил.

Его не было вчера и сегодня, в пятницу.

В субботу я не выдержала и написала: «Привет. Как дела?» Увидела, что сообщение он прочитал. Но ответа не было.

Прошли выходные.

И ещё одна неделя.

А в понедельник в школу приехала полиция.

Глава 3.
Ненужные люди

Странное сочетание: весенний школьный двор и полицейская машина.

Нервозный охранник на входе и шёпот с редкими всхлипами в коридорах.

Я, оглядываясь, прошла к своему шкафчику и, пока переодевалась, пыталась уловить, о чём говорят вокруг.

— Её нашли только вчера…

— Какой ужас…

— Вся изрезана…

— Говорят, что изнасилование…

— Нет, Аню просто убили…

— Она, конечно, была так себе…

— Нельзя так о мёртвых! Всё равно жаль…

Я поёжилась. Картина потихоньку складывалась, но выходила в целом какая-то жуть.

Класс гудел на непривычной волне всё на ту же тему. Грязное любопытство разбирало, конечно, но спрашивать не хотелось. Еще сверху накладывалось подлое чувство облегчения: среди моих знакомых в школе не было ни одной Ани, по которой я бы стала убиваться. Плохо так думать, но это правда.

— Лиса, ты в курсе, что случилось? — Верка с горящими глазами была тут как тут.

— М? — я села на привычное место за первую парту. Лёша рядом уже отмечал в тетради сегодняшнюю дату и плановую тему урока.

— Аню Степанову нашли вчера на свалке!

Внутри меня всё похолодело. Я видела её, конечно. На год младше, из неблагополучной семьи, состояла на учёте и часто прогуливала. Редкое исключение для нашей школы. Мы никогда не общались, но ком к горлу всё равно поднялся.

— Из-за чего? — выдавила я.

— А непонятно! Никаких причин! — взбудораженная Верка махала руками. — Непонятно даже, когда именно… ну, когда её убили. Её никто целых пять дней не искал даже.

Я похолодела. И обернулась.

Марк Бейло снова был в классе. Он был в форме, со своей обычной причёской, и только феньки на руке с часами доказывали мне, что я не свихнулась. Подперев рукой щёку, он смотрел в окно, раскрытая книга перед ним топорщилась неприжатыми листами.

На меня он больше не смотрел.

Я поняла, что не могу дышать.

«…пришло время платить…»

Что за чушь?

«…за свои ошибки».

Какая глупость лезет в голову.

— Ада, — я повернулась к нашей заучке номер два. — Ты не знаешь, сегодня Марк пришёл раньше тебя?

— Марк?

— Да, Марк Бейло.

— Кто это?… А, Марк! — она нехотя повернулась в его сторону и с явным облегчением отвела взгляд. — Не знаю, не слежу за этим.

…а что, он тебе нравится?

…к чему такой интерес?

…эй, Лиса, колись, почему спрашиваешь?

Что-то из этого должно было бы прозвучать, спроси я у Ады про кого угодно, кроме Марка. Но она просто замолчала, как будто вопрос был неважен.

Алиса, у тебя слишком яркое воображение, не сходи с ума!

Я поднялась со своего места и подошла к парню, который не выходил у меня из головы последние две недели.

— Привет. Давно не виделись.

Его голова дёрнулась, но обернулся он не сразу. Губы на мгновение раскрылись, он шумно вдохнул и закрыл рот.

— Да, давненько, — кивнул.

— Почему не звонил?

— Я и не обещал звонить.

— Что случилось? Ты болел?

Марк медленно кивнул.

— Ещё как.

— Шалость удалась? — я попробовала улыбнуться. — Тебе не сильно влетело?

Серые глаза будто бы стали ещё светлее.

— Мне? Нет, не сильно.

— Ладно, — повернулась и сделала уже шаг в сторону своей парты, когда он ухватил меня за край рукава. — М?

— Спасибо, — он выдохнул.

Все эти странные разговоры уже сложили в моей голове пазл. Пока я, конечно, многого не знаю, но догадываюсь, что внезапная амнезия окружающих — это не случайность. И понимаю, что Марк Бейло — тёмная лошадка, и общаться с ним может выйти себе дороже.

Но мне его по-человечески жаль.

И он мне нравится.

Да.

Я присела рядом с ним:

— Марк, я помню всё, о чём мы говорили. Я помню наш отвратительный совместный обед, перчатки, что я подарила, и твоё хамство. Я помню твой прикид и твоё заявление в классе. Помню наш разговор в актовом зале. И если даже сейчас я способна на это, значит, у тебя всегда будет друг. Когда я спрашивала о тебе пару недель назад, народ реагировал не так заторможенно. Сейчас же… — я осеклась.

— Выезд на экскурсию вечером в пятницу, да?

— Да.

— Слава маку… — он прикрыл ладонями рот и закрыл глаза.

— Что? — я поморщилась. Что за дичь мне послышалась?

— Вот и хорошо. — Марк поднял на меня глаза, и они снова были спокойными и чуть лукавыми. Он улыбался.

— Папа? — Я постучалась в дверь его спальни. — Пап, не спишь? Хочешь чай?

— Да, давай. Сейчас выйду.

— Хорошо.

Тапочки собирали пыль в коридоре. Иногда я становлюсь свиньёй. А папе важно только, чтобы вещи не были разбросаны по дому. Чистота пола и наличие пыли никак не влияет на его уровень удовлетворенности от берлоги. Поэтому мне даже почти не стыдно.

Разве что самую малость.

Я разлила по чашкам чай, бросила на стол пару конфет и села в угол на свой скрипучий стул. Батарея приятно грела бок.

— С чего это такая любезность? — папа цапнул со стола конфету и принялся медленно и будто бы безразлично её разворачивать. — Даже чай отцу налила.

— Не хотела сидеть одна.

Он поджал губы, будто раздумывая над чем-то.

— Довод.

Сел напротив меня, хлебнул чай.

— Человек — социальное существо.

Я кивнула.

— Сбивается в стаи. Хотя вполне может жить один, всё равно нужна стая. Клан. Сообщество.

— Угу. У нас вся школа как сборище кланов.

Папа кивнул, прожевал конфету и принялся скручивать фантик.

— Проблема, когда человек — умный. Понимает, вроде, что это просто инстинкт, наследство австралопитеков. И вроде понятно, что никто тебе и не нужен. А жить одному — никак. И даже чай не попить, — он усмехнулся.

— Но Робинзон Крузо… — я решила вступиться за свою любимую историю.

— Посмотрел бы я на господина Крузо, случись такое на самом деле, — папа поцокал языком. — Он бы сошёл с ума за столько лет.

— А как же Пятница?

— А Пятница его спас бы. Возможно. Но…

— Папа?

— М?

— А что если я нашла Робинзона Крузо? Но только ему нельзя уплывать с острова. А я — Пятница.

Папа редко смотрит на меня пристально. Обычно он слишком поглощён своими мыслями, работой или многочисленными увлечениями.

— Кто это?

— Имя тебе ни о чём не скажет. Наверное… — я засомневалась. У меня засосало под ложечкой. Вот и тест. Как далеко распространяется влияние «мыльного пузыря» Марка? — Это Марк Бейло, одноклассник. Ты помнишь его?

Папа спрятал глаза за чашкой и после паузы покачал головой.

— Это твоя мать — любитель ходить на родительские собрания. Я знаю только твою Лесеньку.

Вот всегда он так.

Я — бестолочь, Алиска и безнадёга.

А какая-то левая девица обязательно будет Юленькой, Ирочкой или Машенькой. И вроде уже почти не обидно. Но поэтому мама и ушла.

— М-м, ясно, — ни черта мне было не ясно.

Сначала мне казалось, что неделя тянется целую вечность.

А потом она внезапно кончилась, и я уже судорожно скидывала вещи в сумку, пока папа стоял в прихожей и ждал меня с самым раздражённым видом.

— Давай-давай! Поторапливайся!

— Пап, ну заведи пока машину, я сейчас!

— Пока я не увижу, что ты собрана, даже не подумаю спускаться.

Взмокшая, я перебирала в голове список необходимых в поездке вещей, и вывалилась из своей комнаты с сумкой наперевес.

— Взяла бы мой рюкзак… — галантно предложил папа.

— Что? Твою столитровку драную? Да ни за что!

— Пф, ну и мучайся. Я пошёл.

— Пап, помоги с сумкой!..

— Так и быть.

В последний момент я вспомнила, что забыла взять зубную щётку и расчёску, запихала их в карман, закрыла на автопилоте дверь и, перепрыгивая через ступеньки, поскакала вниз по лестнице.

Когда подбежала к папиному хэтчбеку, он уже был готов трогаться.

— Пап, довезёшь меня до «под варежкой». Там класс собирается.

Он кивнул и усмехнулся.

— Прошло сорок лет с момента, как я сам учился в школе, а «варежка» всё еще остаётся «варежкой».

— Приятно, что есть что-то, что не меняется, да?

— Лиска, будь аккуратна.

— Что?

— Я не могу запретить тебе пить, курить и матом говорить. Это твой личный выбор. Просто имей в виду, что глупости могут быть опасны.

Вот за это я люблю своего отца. Он говорит только самое важное. И не читает нотаций, никогда.

— Хорошо, папа. Спасибо.

«Под варежкой» — под памятником советской индустриализации — уже собралась большая часть класса. Классный руководитель, Татьяна Владиславовна, перекрикивала гомон:

— Никакого алкоголя! Увижу, что кто-то курит, тут же сообщу родителям! Вести себя прилично! Пассажирам не докучать и…

Похоже, предупреждение про алкоголь уже запоздало: рюкзак Димы Лазова явно топорщился бутылками, а подозрительно тяжёлый пакет заметно оттягивал руки Коли Алексеева.

— Мы все едем в плацкарте, ехать недолго, всего девять часов. Ровно чтобы перекусить и выспаться. Все взяли с собой еду?

Я охнула, и вспомнила, что именно забыла. Бутерброды так и остались на кухне.

Обернулась по сторонам: Лёша уже стоял в толпе одноклассников, Вера с Адой не поехали. И чуть в стороне ото всех — руки в карманах длинной парки — был Марк Бейло. Похоже, сегодня его вообще в упор не видели.

Я помахала ему рукой, он, словно не веря, тоже на секунду вытащил одну руку из кармана. А после поспешно вернул её на место и натянуто улыбнулся.

— Татьяна Владиславовна, — я подняла руку и попыталась перекричать гомон. — Татьяна Владиславовна! Все едут в плацкарте, да? В одном вагоне?

— Что? Ох, — она с трудом вырвалась из оцепления ребят и поправила на голове красный берет. — Ну и черти… Что ты хотела, Алиса?

— Все едут в одном вагоне, да?

Она кивнула, и, словно только сейчас что-то вспомнив, цокнула языком.

— Точно. Ты же последняя записалась. Билеты тогда уже кончились, поэтому ты и ещё кто-то едет в другом вагоне.

— Да, я вот и решила уточнить, — я достала свой билет. Купе.

— Поэтому и вышло дороже, — она виновато поджала губы. — Ты ездила раньше в поезде?

— Да, было пару раз. Ещё когда маленькой была, — я кивнула. Идея ехать в одиночку меня нервировала. Но что поделать. Назвался груздем…

— Не переживай. Какое у тебя место? Второй вагон, седьмое место. Хорошо, — она поспешно сфотографировала мой билет. — Посадка долгая, я помогу.

— Татьяна Владиславовна, не стоит, — Марк оказался за моей спиной. — У меня тоже купе, мы едем вместе. Я много раз ездил на поезде, раз сто. И мне уже есть восемнадцать, так что всё нормально. Под мою ответственность.

Никогда. Никогда раньше я не видела такого взгляда нашего классного руководителя. Удивление. Расстройство. Облегчение. Снова удивление. Она открыла рот… Мне показалось, сейчас она скажет: «А ты кто?»

— О, Марк, вот кто ещё в купе. Точно, — она прочистила горло. — Под твою ответственность, значит. Ладно.

Она внимательно посмотрела на меня, будто спрашивая: «Всё точно хорошо?»

— Ладно, — повторила она. — Класс! Шагом марш на платформу!

От такого резкого перехода я чуть не подпрыгнула.

Я пристроилась в конце наших нестройных рядов. Марк шёл чуть поодаль.

Мои воспоминания о вокзале и поездах были пропитаны запахом сомнительных пирожков и пота. Где-то в закоулках вокзала отзвуки этих запахов по-прежнему продолжали жить — но признаю, сейчас он выглядел куда презентабельнее, чем десять лет назад.

Проверка вещей.

Подземный переход.

Подъём на платформу.

Серебристый поезд, припорошенный железнодорожной пылью.

Второй вагон. И молчаливый Марк в чёрной парке рядом.

Мы зашли в купе, сняли рюкзаки и сели друг напротив друга. Он смотрел на меня, всё также не доставая руки из карманов.

— Привет, — пробормотала я. Мы околачивались рядом друг с другом добрые полчаса, но так и не перекинулись даже парой фраз.

Он кивнул.

— Что с тобой такое? Раньше ты был более живым.

Он кивнул снова.

— Прости, но я ничего не понимаю.

— Завтра.

— Что завтра? — меня это начало раздражать.

— Завтра ты всё поймёшь. И когда поймёшь… — Он выдохнул, встал, снял с себя парку и повесил на притаившиеся в углу плечики. Повернулся к своей сумке и начал доставать вещи, чтобы переодеться.

— Придурок. — Я скинула свою куртку прямо на сиденье, зашвырнула в угол шапку и демонстративно скинула ногами ботинки. Да этому Робинзону Крузо, похоже, нравится страдать! Ну его к чёрту!

Я подложила под голову рюкзак и демонстративно легла к нему спиной, прямо поверх своих шмоток.

Он выключил свет, вышел и закрыл за собой створку купе.

Шуршание и запах чистого белья вырвали меня из дрёмы. Я повернулась и с удивлением обнаружила, что лежу на заправленном одеяле. Марк спиной ко мне разбирался со своим местом.

Я резко села, от чего голова немного закружилась.

— Марк?

— М? — он не обернулся, продолжая упаковывать подушку в наволочку.

— Спасибо. И… извини.

— Принято.

Сейчас бы чаю выпить с бутерами… Эх.

— Я тоже ничего не взял.

Я что, вслух это сказала?

Он, наконец, закончил обустраивать своё гнездо и обернулся ко мне. В мягком свете ночника что-то блеснуло на его лице.

— Эй, что это с тобой? — Я резко встала, расстояние между нами сократилось, но сейчас меня это не взволновало. Я протянула руку к его носу.

— А, ничего, бывает. — Он сел на свою полку, закрыл левой рукой нос и рот, правой нашаривая что-то в сумке.

— Это что, кровь?

Марк Бейло кивнул.

Я подозрительно уставилась на него. Высокое давление? Ударился? Перенервничал?

— Усбагойся, — он, наконец, нашёл бумажные салфетки и привычным движением воткнул одну из них в кровящий нос. — Завтра всё будет…

— Ты задолбал! Завтра-завтра-завтра! Объясни сегодня, что за чертовщина творится вокруг тебя?

— Я тебе разве что-то должен? — он зло уставился на меня. — В каких мы отношениях, что я должен тебе что-то там объяснять?

— Ну слава богу!

— Что?

Я рассмеялась. Честное слово, никогда раньше я так не радовалась чьему-то хамству!

— Если говоришь гадости, значит, с тобой точно всё окей. Пойду зубы почищу.

Обернулась в поисках своей куртки — зубная щётка должна быть в кармане. Куртка аккуратно висела в ногах.

— Я уж испугалась, что ты унылый кусок дерьма. Но нет, — улыбнулась от уха до уха. — Ненавижу кого-то утешать дольше пяти минут. Сходишь за чаем?

— Даже и не подумаю, — буркнул он.

Пока занималась вечерней гигиеной, окончательно проснулась и успокоилась. Ни один наш разговор не получался нормальным. И видеть Марка подавленным было действительно тяжело, особенно на контрасте с его попыткой бунта.

А ведь что-то произошло.

Я застыла с зубной щёткой в зубах.

Его шалость точно удалась. Я помню, это было как информационная бомба.

А потом его слова про ошибку. Он пропал. Это убийство. И всё стало как раньше.

Волосы на голове поднялись дыбом. Бр-р-р. Я сплюнула зубную пасту и прополоскала рот.

Какая. Глупость.

Или нет?

Надо просто спросить. Да? Простой вопрос: «Марк, а ты кто?»

Школьник последнего года обучения.

Нет, не то.

«Ты убил Аню Степанову?»

Ну, что за чушь в голову лезет!

«Почему тебя никто не помнит?» — но и этот вопрос неправильный. Его как бы помнят.

Я внимательно вгляделась в своё отражение, поморщилась. Хочу ли я знать ответ?

Вздохнула и вышла из туалета.

Марк лежал с книгой в руках. На столике стояли два стакана в подстаканниках с уже заварившимся чаем и пара сэндвичей. Ну вот, а я только зубы почистила…

Я убрала зубную щётку, села на краешек постели и положила руки на колени.

— Слушай, у меня есть вопрос. И я хочу услышать честный ответ.

Бейло повернул голову в мою сторону.

— Почему ты в школе как призрак, которого не должны замечать?

Он внимательно смотрел на меня не мигая. Пауза затягивалась. Парень, не отрывая от меня глаз, медленно вложил между страниц закладку и положил книгу рядом с собой.

Мне внезапно стало холодно, руки покрылись гусиной кожей под толстовкой. Но взгляд я не отвела. Мне действительно важно это было знать.

— Пей лучше свой чай, женщина.

— Я не женщина!

— А кто? Мужчина что ли? — он вздохнул и сел. Взял чай и сэндвич. — Ешь.

Это была наша вторая совместная трапеза. Как и в прошлый раз, кусок не лез в горло, только сейчас из-за незаданных вопросов.

Когда в стакане оставался последний глоток, я не выдержала:

— Ты так и не ответишь на мой вопрос?

Марк отставил в сторону свой стакан и швырнул упаковку с крошками на столик. Зло посмотрел на меня.

— Я не имею права говорить обывателю о том, почему всё так, — мне послышалась тень превосходства. — Но у меня есть подозрения, что ты имеешь право знать. Проверить это я смогу только завтра. Однако всё говорит о том, что ты — не обыватель.

Э-э… Что? Обыватель? Мещанка что ли? Что за…

— Поэтому я скажу тебе сейчас то, что ты хочешь услышать. А завтра — то, что должна услышать, если мои подозрения подтвердятся. Идёт? — он сел и положил руки на колени.

Пожалуй впервые я ощутила, что рядом со мной не просто Марк Бейло, не одноклассник, парень, приятель или друг. Что рядом со мной молодой и довольно опасный мужчина. Внезапная смена восприятия ошеломила меня. А ведь всего несколько дней назад он благодарно обнял меня, и я чувствовала себя почти что его покровителем.

Я медленно кивнула. Липкий страх против воли поднимался откуда-то от живота к горлу. Из носа Марка снова потекла струйка крови.

— На земле есть одно редкое растение. Оно живёт только там, где нет солнечного света, но достаточно влаги. Это растение вырабатывает ядовитые споры. Если человек оказывается заперт с этим растением достаточно надолго, его тело начинает гнить. Не сразу. Нужно чтобы концентрация была высокой, и времени должно прийти прилично, не один день. Таких людей, для кого споры этого растения ядовиты, — подавляющее большинство. Это обыватели. А есть те, кто в ходе эволюции, случайно, научился с этим растением жить бок о бок. И получать от него… некую пользу.

— Это наркотик?

Марк криво усмехнулся.

— Наркотик? — он заржал, и моё оцепенение спало. — Если тебе так проще понять, то считай это наркотиком. Если власть, деньги и сила — это наркотик, то да.

— И что дальше? Что там с этим растением? — я нетерпеливо елозила на одеяле.

— Завтра.

— Ах ты ж гад! — я запустила в него подушкой. И куда делся страх? Это же Марк! Странненький, конечно, но вполне понятный. Вроде.

Он ловко поймал подушку и швырнул её на место.

— Спи. Я обещаю, что завтра всё расскажу.

— А если нет? — я поджала губы, но всё-таки залезла под одеяло.

— Если нет? — Марк на мгновение задумался. — Тогда и этот разговор ты тоже не вспомнишь.

— Что? — я попыталась подняться.

— Алиса, спи!

Веки отяжелели в считанные секунды. Мне показалось, что и из второй ноздри у него пошла кровь…

— Через двадцать минут ваша остановка!

Я открыла глаза и повернула голову: Марк спал почти лицом в подушку, тёмные волосы закрывали глаза, рука с часами и феньками покачивалась в такт движения поезда.

— Уважаемые пассажиры, пожалуйста, просыпайтесь! Через двадцать минут ваша остановка!

Он просыпался медленно и будто бы мучительно. Перевернулся на другой бок, скинул с себя одеяло, перевернулся снова, смяв под собой и одеяло и простыню.

— Подъём, — тихо сказала я.

Марк Бейло открыл глаза и уставился на меня.

— Ты. Фу, блин…

— Что, тебе снился кто-то получше? — я фыркнула.

— Нет, мне снился кошмар с тобой.

А вот это уже действительно обидно.

— Заселяемся и выходим через десять минут! — непривычно растрёпанная Татьяна Владиславовна отдавала ошалевшим после поезда школьникам указания. — Девочки — корпус номер шесть, мальчики — корпус девять.

— Ах-ах-ах, шестьдесят девять!..

— Играем сегодня в бутылочку?

— А бутылочка-то найдётся?

— Что? Где играем?

— Э, Димон, это игра не для тебя!..

Я огляделась вокруг. Турбаза в заповеднике была ещё наследием Советского Союза. Интересно, в корпусах душ есть? Или хотя бы горячая вода?

Цифра шесть, изъеденная временем и лишаем, была написана на разбухшей от влаги табличке. А сам корпус был скорее просто деревенской избой. Эх, нет тут душа, как пить дать… Я уже потянулась к ручке, как меня оттеснила компания наших див.

— Я первая займу место! — Наталья Борзова отпихнула меня в сторону.

— А я рядом с тобой, — Олеся не отставала от своего лидера.

— Занимайте что хотите, только дайте пройти, курицы, — пробормотала я и оттеснила отставших от заводил див.

— Алиса, эй, а ты куда?

— Туда же, куда и вы, — огрызнулась я.

Внутри было… неплохо. Лучше, чем я ожидала. Бревенчатые стены делали уютной даже весьма скромную обстановку. Я кинула рюкзак на первую попавшуюся на глаза кровать. Олеся избегала моего взгляда, Наталья игнорировала, а остальные трое спорили за места поближе к солнцеликим.

Я вышла и вздохнула. Ночка в этой компании обещает быть не самой приятной. Господи, ну и на черта я поехала? Всё из-за этого придурка…

Татьяна Владиславовна пыталась, стоя на ветру с сумочкой в руках (и зачем ей в лесу сумочка?) поправить макияж. Удивительная женщина. Не сказать, чтобы очень строгая, и дистанцию умеет держать, уважает учеников, всегда подтянутая, в безупречных строгих платьях… Но лес — это точно не её стихия. Как она вообще решилась на подобный подвиг?

— Татьяна Владиславовна, вы хоть выспались?

— А? Алиса… — она вздохнула и закатила глаза. — Надо просто пережить этот день. И ночь. И ещё один день.

— Как вы вообще решились?

— Софья Алексеевна затеяла всё это. И должна была тоже ехать с нами, но буквально накануне попала в больницу с пневмонией. Сейчас вот переживаю, чтобы никто тут друг друга не поубивал…

— Лично я обещаю вести себя хорошо, — я шутливо подняла руку. — Нужна помощь?

— Нет, не стоит, — она убрала зеркало в сумочку и повесила её на сгиб локтя. — Просто проследи, чтобы у девочек всё было спокойно и чтобы все спали в своём корпусе.

«Миссия невыполнима! Лучше сразу раздайте презервативы, чесслово!»

Я натянуто улыбнулась.

— Сложновата задачка.

— Спасибо за честность, — она вздохнула. — Класс! — господи, когда она так кричит с ходу, я икать начинаю! — Сбор!!

Мы шли уже больше часа. Было красиво, да.

А ещё зверски грязно и мокро. Половина класса отстала, Татьяна Владиславовна с самым страдальческим видом плелась где-то в конце, а в начале шеренги (где каким-то чудом оказались мы с Марком) бодро шествовал экскурсовод.

— И вот мы подходим с памятнику неолита! Здесь были найдены останки, которые датируются десятью тысячами лет! Вместе с ними были орудия, наконечники, а также найдены следы пыльцы. Здесь были уникальные захоронения, которые говорят о высоком уровне культуры этого племени… Сейчас мы зайдём с вами в пещеру, где и были найдены останки. Осторожно, здесь крутой спуск!…

Марк придержал меня за рукав.

— Мы пришли.

— Что?

— Мы спустимся вниз.

— Но я не хотела заходить! — запротестовала я. Если сейчас снаружи так холодно и мерзко, даже думать не хочу, какой дубак внутри пещеры, да ещё и где-то внизу.

— Ты хочешь узнать правду? Да или нет? — Он повернул моё лицо так, что наши носы едва не соприкоснулись.

Я сглотнула. И кивнула.

Пещера была совсем небольшой. Пол был вытоптан, а в углу позорно торчала жёлтой крышкой пластиковая бутылка. И здесь мусор…

Марк снова потянул меня за собой, теперь уже за край освещённого участка.

— Нам надо спуститься гораздо ниже, — прошептал он и взял меня за руку.

Я беспомощно оглянулась на одноклассников — меня словно накрыл тот же самый купол равнодушия, который всегда прятал Марка.

Спуск был ровным и сухим. Проторённым даже. Но не было ни звуков, ни мусора. Я как-то запоздало поняла, что мы идём в кромешной тьме, однако у меня не возникает проблем с тем, чтобы знать, куда ставить ноги. Прохладная рука Марка помогала оставаться спокойной.

Ну, даже в самом худшем случае, что со мной случится?

Он… убьёт меня?

Мне показалось, что он вздрогнул и мгновение спустя обернулся.

— Алиса… чтоб тебя…

— Что?

— Просто иди, если хочешь знать.

— Да-да.

Я выбросила мысли из головы. Как минимум, это будет интересным воспоминанием, а как максимум — целое приключение!

Когда мне начало казаться, что эта пещера никогда не закончится, Марк остановился.

— Смотри. И дыши.

Глава 4.
Ядовитые желания

Светлячок вознёсся под своды пещеры, и я забыла как дышать.

Потом чихнула.

А потом села. Тёмно-синее облако лежало на дне пещеры. Оно цеплялось за ноги и стремилось подняться вверх по телу.

Я опасливо вдохнула — и не почувствовала ничего плохого. Голова была свежей. Даже спёртый воздух как-то удивительно легко и приятно наполнял лёгкие. Здесь было гораздо теплее, чем снаружи, и это не поддавалось никакой логике.

Обернулась на Марка и обомлела. Я никогда не видела его таким. Он стоял, распахнув куртку и расставив руки в стороны, с закрытыми глазами. И улыбался так, будто встретил лучшего друга или родителей после многолетней разлуки. Туман, эта синяя пелена, поднималась вдоль его тела, тянулась к нему. Я бросила взгляд на свои руки: ко мне она тянулась тоже, но меньше. Я прикрыла глаза. Ну, что ж, похоже, я не обыватель, что бы это ни значило, и сегодня услышу правду.

Прошла, наверное, пара минут, как мы оказались здесь, и я поняла, что что-то изменилось. Прислушалась к собственным ощущениям, но так и не смогла толком понять, что именно.

Глубоко вздохнула, сконцентрировалась. И вспомнила смешные практики, которым меня пыталась научить мама года три назад. Тогда она ещё надеясь сохранить брак с отцом и искала способы успокоить своё сердце. Сердце в итоге победило, но бесполезное знание о том, как искать ауру, у меня зачем-то осталось.

Я откинула мысли и обратилась внутренним зрением в сторону Марка.

— Ё-о-о-о… — и закрыла рот ладонью. Что-то мне подсказывало, что чёрные всполохи в ауре — это не к добру.

Марк, удивлённый, обернулся на меня. Я покачала головой и выдавила улыбку.

— Ты рыжая.

— Ну, я ж Лиса.

— У тебя такая тёплая аура. Рыжая и коричневая.

— А у тебя малиново-чёрная, — я сглотнула. — Расскажешь?

Он сел рядом со мной.

— Я жалею, что пообещал рассказать. И жалею, что притащил сюда. Но надо нести ответственность за все свои поступки. Это очень длинная история…

— Ты делал что-то дурное?

— Да.

— Ради чего?

— Ради семьи.

— Зачем?

— Ты уже задавала этот вопрос, — он усмехнулся. — Всё ради того, чтобы вернуться в лучший город на Земле, на Лысую Гору. Там этого, — Марк зачерпнул ладонью споры, и они исчезли, впитавшись в его руку, — столько, что каждый может быть достойным магом. Каждый день. Пользоваться своими способностями безгранично, жить долго, быть сильным.

— Долго… жить? — я запнулась. — А сколько тебе лет?

— Восемнадцать, — он пожал плечами.

— Точно?

— Я никогда не жил на Лысой Горе и поэтому мало чем отличаюсь от обывателя… — он досадливо поморщился. — Я вынужден зубрить магию только в теории, и только иногда, в счастливые дни, как этот, я становлюсь тем, кем мог бы быть. Если бы только мой дед не был чёртовым предателем!

Марк закрыл глаза и лёг в туман.

— Слава Мраку, — выдохнул он.

В моей голове теснилось так много вопросов, что я молчала. Лысая Гора? Маги? Теория магии? Семья предателя? Как же они тогда живут — меж двух миров?

Кажется, я начинаю понимать, пазл действительно складывается: Марк должен быть полезным своей семье, учиться, возможно, стать значимым человеком, но не обрастать личными связями, потому что цель в том, чтобы вырваться. Вырваться или ворваться?

— Как насчёт того, чтобы перекусить? — всё так же, не вставая, спросил Бейло.

— Что? — у меня никак не вязалась эта пещера, этот синий туман, Марк, представший передо мной в свете магического светлячка над головой, и такое обыденное действие, как перекус.

Он сел и выверенным движением рук прямо в воздухе начертил что-то, напоминающее абсолютно симметричный иероглиф, который слабо светился тусклым серым. Сияние продлилось долю секунды.

Рядом с его ногой шлёпнулся рюкзак. Он вытащил из него термос и бутерброды.

Я не верила своим глазам. Одно дело всякая эзотерическая хренотень. И совсем другое…

— Т-ты…

Марк победно посмотрел на меня и поманил к себе термосом. Привычность этого движения немного меня успокоила.

— Ты создал всё это?

В сумрачном освещении выражение его лица было тяжело разобрать. Кажется, он пытался изобразить величие. Но потом усмехнулся и прыснул в кулак.

— Извини, обманывать тебя — как разыгрывать трёхлетку. Ну, как ты себе это представляешь? Создать? Из ничего?

Я поморщилась. Чёрт бы его побрал…

— Я просто не стал брать свой рюкзак с собой, оставил в корпусе, а сейчас перенёс. Заранее залил термос и прикупил поесть.

Лицо загорелось. Ну и дура ж я.

— Ты не дура.

— Что? Так ты действительно читаешь мысли?

— Ты слишком громко думаешь. Пока ты среди обывателей, в этом нет ничего страшного. Но твои мысли такие яркие, да еще в месте силы, да в метре от меня, и думаешь ты обо мне…

И много я надумала за это время? Я сейчас сгорю со стыда!

Марк коротко рассмеялся.

— Закрывай свои мысли. Иначе это может быть опасно.

— Все маги читают мысли?

Марк кивнул, наливая чай в крышку от термоса.

— Многие. Почти все. Поэтому все маги умеют скрывать свои мысли и эмоции. Это одно из самых важных умений. Да и некоторые обыватели, кстати, тоже. Я слышу тех, кто хочет, чтобы их услышали. Никаких потаённых желаний или скрытых мотивов я не пойму.

Протянул мне чай, я взяла крышку, коснувшись его пальцев — впервые на моей памяти его руки были тёплыми.

— И как закрыть свою голову? — я сделала робкий глоток: чай был обжигающе горячим.

Бейло потянулся ко мне и резким движением натянул мне на волосы капюшон. Чай выплеснулся из кружки на пальцы. Блин, горячо же!

— Просто представь, что ты её закрываешь, и думай, о чём ты думаешь.

— Вот так просто?

— Ну да. — Он забрал чашку из моих рук и сделал глоток чая.

— Кое-чего я не понимаю, — тихо сказала я. — Всё-таки почему тебе так важно оставаться незаметным?

Марк ответил не сразу.

— На самом деле есть и другие пути: можно просто не ходить в школу, а заниматься домашним обучением. Есть много способов избавиться от лишнего внимания. Надо и быть в обществе, и быть вне его.

— Но зачем? — Я по-прежнему не понимала. Конечная цель оставалась неясной.

— Я люблю твою дотошность, — парень улыбнулся. — Всё ради выгоды… Ты знаешь, мы можем заночевать здесь.

— Что? — это что-то новенькое, я отодвинулась от него.

— Здесь мне настолько хорошо, что я не хочу уходить, — он снова лёг на спину. — А другие придут сюда только завтра утром.

— Другие?

— Да, другие маги. Это хорошее место, достаточно мощное и относительно недалеко. Обычно я езжу в места поближе, но там крохи, игра свеч не стоит, хватает только для обучения. А этого хватит на два-три дня.

Я поднялась.

— Пошли отсюда. — ещё немного, и меня замутит. Слишком много всего. Марк — маг, который скрывает свою сущность ради выгоды своей семьи… — Только последний вопрос: зачем ты привёл меня сюда?

И что мне теперь делать с этим знанием?

— Извини, — он встал рядом со мной.

Эгоистичный мальчишка. Вот ты кто, Марк Бейло.

Он кивнул. Я вздрогнула.

— Ты был один всё это время, а тут подвернулась я. Да?

Он снова кивнул и поморщился, отводя взгляд.

Я вздохнула и обняла его. «Ты не один».

— Ты права, надо идти, — он мягко отстранил меня и собрал рюкзак. — Только еще пять минут, ладно?

Я пожала плечами. Пять минут погоды не сделают. Класс всё равно давным-давно ушёл.

— Я еще не всё собрал, — он показал на свои руки, к ним всё еще ластились синие споры. — Надо ещё немного, тогда я почувствую себя почти нормальным.

Я кивнула. Вокруг меня то, что Марк назвал мраком, вело себя индифферентно. Наверное, дело в том, что я только-только узнала?

Поднимались молча. Путь наверх показался мне гораздо быстрее, чем вниз. Марк отстал и то и дело оборачивался назад.

Его мания казалась нездоровой. Это действительно наркотик.

---

Едва мы оказались на поверхности, телефон одноклассника зазвонил.

— Здравствуй, дядя.

— Ты совсем ополоумел тащить во мрак какую-то девку?

С той стороны орали так, что я услышала каждое слово. Я отступила. Не хочу ничего слышать. Марк отвернулся.

— Откуда?

— …

— Что мне теперь сделать?

— …!

— У меня нет ингредиентов с собой…

— …!

— Потом будет слишком поздно.

— ……

Его плечи поникли, Марк бросил на меня короткий взгляд.

— Хорошо, дядя. Когда мы вернёмся, я приведу её.

Я предпочла сделать вид, что этого звонка не было. Слишком всё… неправильно.

Когда мы вернулись в турбазу, растерянный классный руководитель бегала между ребят и кого-то искала. Мне стало стыдно. Ладно Марк, про него никто и не вспомнит, но я ж сама обещала…

— Татьяна Владиславовна! — я помахала рукой.

Она почти сразу заметила меня, и плечи её облегченно опустились.

— Алиса! Ты где была?

— Мы с Марком отстали в пещере, когда вышли, никого уже не было. И вот вернулись обратно. По пути, правда, немного заплутали.

Марк рядом кивнул.

Классная переводила взгляд с меня на него и обратно.

— Не ожидала от тебя такого. Будь любезна больше не проваливаться сквозь землю, — она скрестила руки на груди. Её красная сумочка покачивалась на сгибе локтя, берет сбился, а к пальто прицепилась хвоя.

— Я… постараюсь.

Если б она знала, как была близка к истине!

— Идём? — Марк тронул меня за рукав.

— Угу.

— Ты же не хочешь эту ночь провести среди фурий? — он говорил спокойно, но глаза смеялись. — Или куриц? Ты же так их про себя называешь, ага?

Признаю, иногда чтение мыслей — это полезная фича.

— Не хочу, но вариантов не особо много.

— А если найду вариант? В купе вдвоём спалось неплохо.

— Эй! — я пихнула его в бок. — Не переоценивай свою привлекательность, волшебный мальчик.

Он усмехнулся.

— Но признай, тебе тогда понравился мой прикид.

— Укладка была слишком, — буркнула я.

— Как будто я для себя старался.

Я закатила глаза.

— Да, ты прав, компания куриц меня не привлекает. И, будь моя воля, я бы предпочла сейчас вообще оказаться дома…

Взгляд Марка стал по-настоящему задумчивым.

— Эй, о чём ты думаешь?

«Я думаю, что мог бы тебя отправить домой, но тогда вся эта поездка пропадёт впустую. Либо придётся отправлять тебя одну».

Я остолбенела. Что? Я услышала это не ушами?

«Ага. Чтобы ты услышала меня, приходится полностью снимать защиту и буквально орать про себя свои мысли».

Марк тяжело вздохнул и, наклонившись, опер руки на колени.

— Блин, это реально тяжело. Как слона перетащить, — пробормотал он. — На фиг такие фокусы.

— Д-давай уж лучше по-старинке, а? И о чём это ты насчёт отправить меня домой.

— Я могу телепортировать нас с тобой домой. Но это вычерпает весь мой резерв и даже больше. — Досада была такой явной, что я невольно улыбнулась.

— Ты говоришь о том, что совершенно невозможные вещи тебе всего лишь тяжело даются. Марк, ты слишком строг к себе.

— Всё в сравнении, Алиса, — он сунул руки в карманы и пошёл прочь. Сделал несколько шагов и обернулся. — После отбоя в нашем корпусе будут играть.

— Во что? — я нахмурилась. — Никакие настолки с собой не брали… вроде.

— Куча половозрелых товарищей в одном месте почти без контроля и с запасённым алкоголем. Вывод настолько очевиден, что даже как-то неинтересно… Ну, так что, ты придёшь?

Самым разумным было бы сказать: «Нет». И спать, пока наши мальчишки будут распускать перья перед нашими же курицами. А потом я поймала взгляд Марка — если я не приду, он будет один.

Да чтоб тебя!

— Я подумаю. Наверно, зайду.

Формат поездки не оставлял места красивым вещам — только самые практичные и тёплые. Поэтому после ужина, когда был объявлен отбой, но, разумеется, никто и не собирался спать, единственное, во что я могла переодеться для ночных игрищ, это безразмерная толстовка по колено и тёплые легинсы.

Пожалуй, это было впервые в моей жизни: осознанно делать глупости.

Я приехала сюда из-за него и из-за него же иду играть. Я шлёпнула себя по лбу. Не влюбилась, значит? Жалеешь? И куда тебя еще занесёт с твоей жалостью и потребностью быть нужной?

Дура, дура, дура.

Я вышла из корпуса — и столкнулась взглядом с Марком.

— Ну уж извини, что ты меня жалеешь.

Он что, был тут, ждал, чтобы проводить, услышал все мои мысли?..

О, чёрт.

Извини! Извини пожалуйста!

— Марк, извини!

— Я то манекен, то придурок, то унылое дерьмо, которое только и надо, что жалеть, — он обернулся в мою сторону. — Я как-то жил без тебя всё это время и дальше проживу. Иди во Мрак со своей жалостью и одиночеством!

И… я заревела? То ли от обиды, то ли от злости на саму себя: что не в состоянии держать язык за зубами.

Обычно я как-то умею удерживать слёзы, переключаться. Недавно вообще казалось, что больше никогда плакать не смогу.

Слёзы текли и текли, я не могла успокоиться. Рыдания были запрятаны так глубоко и так долго, что сейчас все они вырывались наружу непрекращающимся потоком.

Я сама наделала глупостей, сама оттолкнула свою взбалмошную, но такую дорогую подругу, я сама обрывала почти все контакты с мамой, сама не рисковала рассказывать что-то Аде с Верой, сама позвонила Марку, сама… Кого мне винить, кроме себя?

Признать по-настоящему, что влюбилась с первого же телефонного разговора? Или ещё раньше?

Признать, что была потрясена его бунтом? Что была в восторге от того, что он сказал: «А что если да?»

Признать, что я едва не растаяла в его руках, когда он тогда обнял меня?

Признать, что чай был таким вкусным? Что я оценила его заботу в поезде?

Признать, что самое важное для меня — это честность, а он был честным, всегда, настолько, насколько только мог…

Кто-то затолкал меня обратно в пустой корпус, обнял в темноте и гладил по волосам. Глубоко дышал рядом. Успокаивал своим запахом.

— Что-то у меня нет настроения играть сегодня. Не хочу прикасаться ни к кому, кроме тебя.

Я закивала в его объятиях. Никакого желания, полностью согласна.

Он подвёл меня к моей кровати и усадил на неё, сам сел рядом.

— Ты считаешь, что я рассказал тебе о магии всё. Но это не совсем так. И это то, что я хотел бы от тебя скрыть. Возможно, я сейчас сделаю самую большую глупость в своей жизни. Но дядя уже заинтересовался тобой, и я искренне считаю, что информация — это самое сильное оружие. Ты действительно должна знать обо мне максимум, чтобы понимать, во что вляпалась по моей вине.

Не хочу ничего слушать! То, что я узнала, и так слишком! Маги! На земле есть маги? Они… наверное, они и есть те, кто на самом деле правят этим миром? А сами всего лишь мечтают вернуться на свою землю обетованную. И потому всё так? Поэтому «а после нас хоть потоп»? Потому что…

Марк положил руку мне на голову.

— Меня пугают твои аналитические способности, Алиса. Если ты будешь думать в таком ключе и не научишься скрывать свои мысли, моя семья действительно может тебе навредить. И я ничего не смогу сделать.

Я вздрогнула и, всё ещё плача, свернулась калачиком. Казалось, что в комнате ужасно холодно. Марк накрыл меня одеялом. Потом подумал и накинул сверху ещё мою куртку.

— Думаю, у тебя есть один способ выпутаться из этого. Но прежде всё-таки выслушай меня. У меня нет сил тебе врать.

— Что… ты… не маг вовсе, а фокусник? — всхлипывая, пробормотала я.

— Увы, нет, — он криво улыбнулся. — Думаю, ты уже давно сложила два и два. Просто не хотела себе признаваться.

Я зажмурилась. И сжалась ещё сильнее.

Не хочу ничего знать!

Молчи!

Не хочу слушать!

— Посмотри на меня! — Марк встряхнул меня, убрал с лица волосы. — Посмотри на мою ауру!

— Ч-чёрная и… малиновая, и ещё зелёная, синяя, красивая… И снова чёрная. — Прохныкала я.

Он держал моё лицо и медленно говорил:

— Это было моё не первое убийство. Это было осознанно. Ради семьи и будущего. Именно из-за таких практик нас и изгнали, но семью это не остановило. Я не могу вырваться, это куда хуже секты. И я сам виноват — сам надорвал нить заклятия. А чтобы восстановить его, мне бы в жизни не хватило своих сил.

Моя истерика пошла на второй заход. Самообман перестал работать.

Пожалуй, я всё поняла сразу. В тот самый день. Полиция, новость, Марк, которого все снова игнорировали.

Я уронила голову на его плечо. Убийца? Он? Да его же разрывает на части от боли и ужаса до сих пор!

— Бейло — некроманты. Это и сильная, и слабая наша сторона. Нам никогда не вернуться на Лысую Гору законным путём. Даже среди других отщепенцев мы отщепенцы. Изгои. Мы недостаточно сильны, чтобы взять власть силой. Мы в ловушке. И я сделал тебя своим сокамерником.

— Ты не… не… сделал ничего плохого!

— А вот и стокгольмский синдром подъехал. Считай, что завтрашний день — это последний спокойный, привычный день твоей жизни. А потом мы вернёмся, и… Я пока не знаю, что именно будет. Но… Просто приготовься.

Я потянула его за собой на кровать, легла и закрыла глаза. Если я сейчас окажусь одна, сойду с ума.

Марк обнял меня, вдохнул запах моих волос.

Я выдохнула… и отключилась.

Утро было солнечным. На мгновение показалось, что мне все привиделось, приснилось… А потом я поняла, что Марк обнимает меня.

Ой. Ёй.

Я украдкой оглядела комнату: пара постелей так и остались заправленными, ещё трое одноклассниц спали.

Буду верить, что в темноте никто нас не заметил.

— Марк! — зашептала я. — Проснись! Тебе надо уходить!

— М-м-м… — он только сильнее обнял меня.

— Марк, твою ж… А ну проснись! — я ткнула его локтем.

— Чего дерёшься?

— Тебе надо уходить, иначе выйдет бунт номер два.

Он резко открыл глаза. Закрыл их, вздохнул.

— Ты права. И не права.

— В смысле?

— Я же «волшебный мальчик». Вот и скастовал невидимость на ближайшие шесть часов, ещё когда прилёг с тобой. В запасе есть ещё полчаса.

— Точно? И тебя никто не видел?

— Девочки вернулись два часа назад и включали свет. Думаешь, нам бы удалось так спокойно поспать, если бы меня тут увидели?

— Сомнительно… — протянула я.

Он кивнул и снова закрыл глаза.

— А зачем меня обнимать?

— Удобно.

— Не «ты мне нравишься» или «ты такая милая»…

— Замолчи, а? — он прислонил голову к моему плечу.

Я прикрыла глаза. В моей жизни уже случались подобные моменты совместного пробуждения. И теперь я жалела об этом. С ним было бы лучше…

Я слишком громко подумала!

И поняла, что Марк Бейло улыбается. Хотя я даже не видела его лица.

— Итак, класс! Сегодня запланирована ещё одна экскурсия, а затем обед и на поезд.

Вздох отчаяния прошёлся по ребятам. Татьяна Владиславовна оглядела опухшие лица и поджала губы.

— Я и не надеялась на ваше разумное поведение. Однако у нас есть программа, и мы будем ей следовать. Итак, музей археологии и этнографии, ещё одна прогулка и поезд.

— А поесть? — встрял Лёша. Кто о чем, а этот вечно про пожрать…

— А, может, поспать? — никогда бы не подумала, что наша классная такая язва. — Топаем!

Понурая толпа двинулась за руководителем. Марк, словно появившись из воздуха, уже стоял рядом.

— Привет. Как насчёт двинуть музей и снова зайти в пещеру?

Я окинула его презрительным взглядом.

— Ещё одна доза?

— Ты просто не понимаешь!

— Остынь, — я отвела взгляд. Да, перегнула, признаю. — Археологический музей я не пропущу. А потом можно в пещеру. И следить за временем, — я постучала пальцами по руке, где обычно носят часы. — Тик-так.

Лицо парня посветлело.

— Сегодня я научу тебя паре заклятий.

Я вздрогнула.

То, что я не обыватель, в моем сознании ещё не успело сложиться в осознание того, что я маг.

Вот. Дерьмо.

Теперь я начинаю понимать, что действительно вляпалась.

Глава 5.
Warning!

Повторный спуск в пещеру уже казался чем-то обыденным. Марк привёл меня к ней с другой стороны — и я окончательно поверила: его слова о том, что он много раз бывал здесь раньше, — не пустое бахвальство.

На этот раз около пещеры никого не было, и, если бы не экскурсионные таблички, можно было представить, что мы в затерянном в тайге месте. Тихий скрип сосен, редкое пение птиц, посеревший весенний снег — и жерло пещеры.

В этот раз, когда мы спустились в самый низ, он просто шагнул в дымку и глубоко вздохнул.

Пытается держать себя в руках, получая новую дозу?

— Ты сказал вчера, что этого хватит на два-три дня. Сегодня спустились снова, значит, получается суммарно уже четыре-пять дней или даже чуть больше?

Марк покачал головой и повернулся в мою сторону.

— Если бы все было так просто, тогда никто бы не мечтал о Лысой Горе.

Я вопросительно наклонила голову.

— У тебя есть, допустим, любимая кружка, миллилитров триста.

— Четыреста, — машинально поправила я.

Бейло усмехнулся.

— Допустим. Но в кружке есть дырочка: из неё постоянно, медленно вытекает вода. Это и есть мои 2–3 дня. И ещё ты можешь отпить от неё. Воды в ней будет ещё меньше. Когда я создаю заклятие, я использую этот ресурс. Если я использую все, могу залезть в свои жизненные силы. Это очень опасно, но иногда просто нет другого выхода. И до тех пор, пока я не пополню ресурс, я фактически обыватель-эмпат.

О, кажется, я начинаю понимать…

— Когда я здесь — это как держать кружку у открытого крана с водой. А на Лысой Горе — как если бы кружка оказалась под водопадом.

— Но размер кружки — он от этого не изменится, — уточнила я.

— Именно, — Марк кивнул. — Ну, почти. Чтобы запас вырос хотя бы немного, нужно родиться и вырасти на Лысой Горе. И то не факт.

— А Лысая Гора — это не миф? — этот вопрос мучал меня со вчерашнего дня. Что если это просто морковка на веревочке? Идея о том, что есть целый магический город была невероятна.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет. Это вполне реально. Однажды я был там. Я тогда был ещё мелким, но этот город даже тогда ошеломил меня. — Он прикрыл глаза и затараторил. — У меня есть книги от деда, которые напечатаны там, иногда у дяди оказывается лысегорская пресса, я держал в руках монеты тёмной короны… — Марк вздохнул. — Лысая Гора существует, я готов в этом расписаться кровью.

— И ты хочешь туда попасть?

— Да, это моя мечта.

Интересно, а какая мечта есть у меня? Институт? Замужество? Выводок детишек? Тихая старость? Наверное, я никогда не думала о чём-то столь глобальном.

— Я обещал научить тебя, — Марк подошёл и взял меня за руку. Другой указал наверх, где, как и вчера, поблескивал серый светлячок. — Это очень простое и очень полезное заклинание.

— Крибле-крабле-бумс, — пробурчала я.

Марк закрыл мои губы пальцем.

— Это не шутки. И да, есть вербальные заклинания, но мы придерживаемся другой школы, ты должна была видеть, — он отнял руку от моего лица и движением пальца, прямо в воздухе, как художник кистью на холсте, нарисовал спираль. И поставил в центре неё точку.

Ещё один светляк загорелся, теперь чётко над нами.

— Подумай о том, что вызывало страх. Опасения или паника тоже подойдут. Прочувствуй эту эмоцию. И рисуй.

Страх?

Почему не что-то хорошее?

Страх…

— Вспомни страшилки о бабайке под кроватью. Или как боялась заходить ночью на кухню.

А об этом-то он откуда знает?

— Вспомни, когда впервые шла в школу, или когда потерялась в магазине маленькой.

Да поняла я, поняла! Хватит нагнетать!

Я размяла руки. Смешно-то как! И нелепо.

Несколько раз я изобразила что-то вроде буквы «о» в воздухе.

— Отойди. Пожалуйста. — Когда Марк буквально дышит в ухо, какой уж тут страх! Эмоции, конечно, сильные, но совсем не те.

Бабайка, значит?

— Ладно, попробуем.

Ощущение было таким, как будто я раскатала эту эмоцию на языке — и палец начертил нужную фигуру. Так, будто делал это раньше десятки раз.

Жёлтый огонёк засветился надо мной.

— Умница! А что с ощущениями? — Марк подскочил ко мне.

На секунду мне показалось, что да, действительно я будто бы что-то потратила… как будто бы стала чуть более голодной? Хотя к голоду это не имело ни малейшего отношения. Но буквально спустя пару мгновений это чувство исчезло.

— Всё хорошо. — Я уверенно кивнула. И рассмеялась. Нарисовала вокруг себя ещё три иероглифа — но ничего не произошло, страх рассеялся, а Мрак без правильной эмоции оставался безучастным.

— Ещё пару кастов разберём. Важных. — Он снова взял меня за руки. — Я очень хочу научить тебя тому, что… — Марк замолчал. — Итак, сокрытие и копирование.

— Мошенник, — фыркнула я.

— Немного, — усмехнулся Бейло.

Мы вышли из пещеры спустя ещё час. Тело переполняла эйфория.

Я маг.

Я — маг!

Я — маг!!

Не способная удержаться от эмоций, я то и дело забегала вперёд по дорожке, кружилась и орала, распугивая птиц.

— Алиса, держи себя в руках, — когда мы уже были рядом со станцией, Марк поравнялся со мной. — Обратно едем в разных вагонах, поэтому никакой практики и… хм.

— И что ещё? — я и правда туго соображала. А ещё по-прежнему тупо улыбалась.

— Никому ни слова. Если об этом узнает кто-то из обывателей, в лучшем случае придётся править его память. В худшем — избавиться от того, кто узнал.

Меня прошиб пот. Каждый божий день мне придётся врать отцу. Контролировать свои действия, слова. Создать маску, которую нужно будет держать. Теперь причина, по которой Марк отгородился от окружающих, уже не казалась мне такой уж странной.

— Вот значит как, — выдавила я.

— Извини. Если тебе будет проще, считай меня эгоистом, который затащил тебя во всё это. А прямо сейчас мне стоит отойти, внимания и так стало слишком много, — он кивнул в сторону одноклассников. — В школе тоже стоит держаться подальше. И вести себя так, словно ты не замечаешь меня, как и все остальные.

Я огляделась по сторонам и завела Марка за здание станции.

— До поезда ещё пятнадцать минут. Я подойду к Татьяне Владиславовна, покажусь на глаза и скажу, что мне надо отойти. Ты не высовывайся, у меня есть ещё вопросы…

Марк сграбастал меня в охапку.

— Прости меня. Я очень виноват, — он взял мое лицо в руки. — Сейчас ты просто пойдёшь к одноклассникам и спокойно сядешь в свой вагон. Не надо никуда бегать. Не надо привлекать внимание больше. Завтра я скажу тебе, когда мы встретимся с дядей и…

Он обнял меня так, словно мы расстаёмся на годы. Или навсегда.

…Как во сне я увидела его — на фоне новогодней ёлки мы разучивали заклинания. Если это будущее, значит, все будет хорошо. Может, я стала провидцем?

Марк гладил меня по спине.

— Ты только не переживай. Что бы тебе ни показалось, как бы я себя ни вёл, пожалуйста, знай, что…

Я поднялась на цыпочки и поцеловала его, успокаивая. Он жадно ответил на поцелуй. И спустя секунду отстранил.

— Иди.

На вокзале мы оказались в самое отвратное время — в четыре часа утра. Никто толком не поспал. Почти всю дорогу я валялась на верхней полке, слушала Лёшины рассказы о том, какие уникальные археологические находки были сделаны в заповеднике, про уникальные мутации и долю неандертальцев в современных людях. И пыталась не думать о том, что произошло.

А, может, это всё пустые байки? Страшилки? И на самом деле можно делать и говорить то, что хочется?

На шее теперь висел чёрный камень на кручёном кожаном ремешке. Совершенная физическая копия подвески Марка, которую я сама создала.

Маг-неофит. Даже не недоучка, а почти полный ноль. Сделала то, что просто невозможно, за полчаса.

Что же могут вытворять те, кто учился этому всю жизнь? Какие законы мироздания и людей они попирают ради своих целей? И если я вылезу со своими откровениями, если раскрою их, жизнь моя, конечно, станет очень яркой, но недолгой.

Или я лишусь памяти.

Или рассудка.

А в довесок потеряю всё, что имею.

Когда на кону всё золото мира и Лысая Гора в придачу, разве ж кто-то будет считаться с такими мелкими помехами, как я?

Могу ли я что-то изменить?

Можем ли мы что-то изменить?

Мне срочно нужно узнать как можно больше об этом мире. Информация. Нужно больше информации!

…А ещё больше сна.

В понедельник для тех, кто ездил в заповедник, сделали послабление и разрешили прийти к третьему уроку. Но все равно большинство раздирали зевотой рты до обеда, а кто-то, не заморачиваясь, спал на парте.

Почему люди так любят путешествия? Эти смены поясов, ночные перелёты и пересадки, попутчики, орущие дети, безвкусные обеды, подстаканники, пыльные одеяла и кондиционеры, которые дуют точно в шею, толкучка и очереди, проверки багажа и документов, беготня и такси…

Я до конца своих дней буду проводить все выходные в поезде или самолете, только чтобы получить свою магическую дозу.

Только если не…

Я не просила, чтобы папа встретил меня. Даже наоборот, настаивала, что просто закажу такси. Но он, упёртый, ждал меня ночью на вокзале. В любой другой раз я бы обрадовалась и обняла его. А сегодня стояла истуканом и только стискивала сумку.

— Привет. Как поездка?

— Привет. Нормально. Сходили в пещеру, прогулялись по лесу, сходили в музей. Всё по плану, — отрапортовала я.

— И что, неужели все вели себя хорошо и легли спать в десять нуль-нуль?

— Конечно, нет. Но я в этом не участвовала, — я поморщилась. — Устала и легла спать. Такая вот скучная у тебя дочь.

Папа открыл мне дверь машины, я села и уставилась перед собой. Он смотрел на меня чуть обеспокоенно. В такие моменты я жалею, что он никогда ни о чём не спрашивает.

— Хорошо быть молодыми. Жаль, что и это пройдёт. — Папа вздохнул, и мы тронулись.

А на Лысой Горе живут дольше…

Это не у Марка перед носом морковка, а у меня!

— Пап, завтра, то есть уже сегодня, подъём в девять. Не буди меня.

— Да хоть в одиннадцать. Можешь двинуть школу, какой в ней толк? — он пожал плечами.

Я покачала головой.

— Нет.

А вот сейчас, сидя на четвёртом, а для меня втором, уроке, я убедилась в мудрости отцовских слов. Здоровый сон, только здоровый сон — это всё, что мне нужно.

Телефон завибрировал в кармане пиджака. Пришло сообщение от Марка Бейло: «Сегодня в 17:00».

Я машинально обернулась: Марка в классе не было. Наверное, будь он рядом, нашёл бы способ иначе сообщить о встрече: я уже обратила внимание, что если была возможность написать на бумаге или сказать вслух, он предпочитал именно такой способ.

Руки задрожали, меня замутило.

Его дядя узнал, что мы спустились в святая святых сразу. И дозвонился, как только появилась связь. Как?

Почему-то позавчера этот вопрос мне не пришёл в голову. Марк должен бы знать ответ… Но почему он выглядел растерянным?

Спать мгновенно расхотелось, в голову словно воткнули раскалённый штырь, а время будто бы приостановило свой ход. Я легла на парту и постаралась взять себя в руки.

Дыши, просто дыши.

Если бы от тебя, Алиса, хотели избавиться, давно бы сделали это. Просто. Как Аню. Как это сделал…

Я поняла, что ещё секунда, и меня вывернет.

Схватила рюкзак, одним движение смахнула на него все, что попалось под руку. Кажется, тетрадь и пара ручек разлетелись в разные стороны. Лёша рядом округлил глаза, Ада с Веркой переглянулись.

— Лиска, что с тобой? — прошептала Вера.

— Николай Юрьевич, — я обратилась к учителю, борясь с тошнотой, — простите, мне что-то плохо… я… задание возьму, посмотрю… — удерживая ладонь у рта, пролепетала я. — Извините…

Ответа я не дождалась и выбежала прочь.