На высочайшую вершину мира, тихо спавшую под низкими звёздами, медленно наползал очередной восход Солнца. Вечно снежные, вечно надменные и холодные Гималаи, ставшие выше, чем были прежде, существенно поменяв свой вид, но не потеряв своего величественного великолепия, тянулись остроконечными белыми пиками к далёким и таким низким звёздам. Восток неба уже принялся менять цвет под напором первых настырных лучей светила в кристальном и морозном воздухе, предвещая скорое появление источника жизни. Это было то редкое затишье, когда над Джомолунгмой не выл леденящий ветер, и снежный буран не сбивал с ног.

Внезапно заснеженная, ещё тонущая во мраке площадка на самой высокой точке Земли, озарившись многочисленными пляшущими лучами ручных фонарей, наполнилась весёлой молодёжью в кислородных масках. Начав расставлять поодаль от места выхода множество ракет для фейерверка, парни и девушки поглядывали на часы, ожидая момента наступления двадцать третьего столетия. Окончив приготовления, молодые земляне, без умолку смеясь и общаясь между собой, озорно прыгали на вершине, согреваясь.

Взмыл в тёмно-тёмно синее, только начавшее светлеть небо разноцветный, яркий и оглушительный салют, оповещая всех о наступлении Нового Века по всемирному времени, а ребята вторили каждому залпу восторженными возгласами. Этот грандиозный фейерверк с самого высокого места планеты был виден за многие сотни километров, ведь атмосфера обители людей к тому времени смогла полностью очиститься, перестав быть ядовитой и мутной. Человечество, сумев возродить Землю, вздохнув полной грудью родной воздух, вступило в следующее столетие.

Тщательно убирая за собой мусор после красочного фейерверка, ребята приметили под оплавившимся снегом часть комбинезона со знаками отличия лейтенанта Космических Войск…

1. ВЫПУСК

— Сегодня, 15 июля 2189 года, я, Рачковский Михаил Петрович, выпускник Академии Астронавтов, перед лицом своих товарищей, всего земного человечества и множеством ещё неоткрытых миров во Вселенной, торжественно клянусь…

Была вторая половина дня. Где-то там высоко-высоко над куполом висели плотнейшие тёмно-серые облака, и шёл густой кислотный дождь, почти не давая свету Солнца проникнуть к земле. Ровные и стройные ряды выпускников Академии стояли перед старым пятидесятилетним зданием учебного заведения, выстроенного поблизости от уцелевшего, в числе немногих, старинного корпуса МГУ имени Ломоносова после Великого Землетрясения. В стенах филиала Академии астронавтов курсанты провели предыдущие четыре года своей жизни. Юноши и девушки были в одинаковых серо-голубых лётных комбинезонах и чёрных пилотках на головах. На пилотках в лучах ярких прожекторов сверкали голубые кокарды, изображающие планету Земля. Кромку кокарды окаймляла надпись, являющаяся девизом всех астронавтов Земли, независимо от страны их выпустивших: «С миром для всей Вселенной!» Каждый из выпускников выходил на центр плаца и под ярким светом мощных прожекторов, перед объективами многочисленных телеголографических камер, на глазах огромного количества руководителей и преподавателей Академии, родственников выпускников и чиновников из Всеземельного Управления Делами Космоса наизусть произносил текст торжественной клятвы астронавта.

Это было давней традицией, перенятой и унаследованной у прежних военных училищ. Сам текст клятвы астронавта, не претерпевший изменений за прошедшее столетие существования Академии, напоминал смесь присяги военного и клятвы Гиппократа. В словах, которые произносили завтрашние покорители Вселенной, говорилось о принципах гуманности и миролюбия. Выпускники клялись перед всеми в верности идеалам добра и человечности.

— …В какой бы обитаемый мир я ни вошёл, я войду туда для пользы его живых существ и земного человечества, будучи далёк от всякого злонамеренного, неправедного и пагубного в отношении этого мира…, — продолжал чётко и громко говорить текст торжественной клятвы Михаил.

Он стоял по стойке смирно и, гордо вскинув голову, произносил обещание Вселенной служить исключительно во благо. Миша выделялся среди своих однокашников гигантским ростом, богатырским телосложением и очень кротким нравом. Сокурсники из-за этого называли его за глаза «наш котёнок». Однако «котёнок» мог выпустить когти и показать твёрдость характера в отношении к работе и к товарищам, всегда был требователен к себе и окружающим коллегам, как настоящий профессионал. Он был отличником учёбы, начитанным и воспитанным парнем, за что его вообще-то недолюбливали, ведь «котёнок» не позволял себе лень и разгильдяйство, в то время, как его сокурсники порой балбесничали и отлынивали от занятий, теша свою молодую горячую кровь гулянками и тайными нарушениями дисциплины.

Вот последний из выпускников прочёл клятву, и очередная плеяда высококлассных астронавтов пополнила армию земных первопроходцев и исследователей других миров. Раз в четыре года на всех пяти обитаемых континентах планеты Земля в один день одновременно все филиалы Академии Астронавтов выпускали не более тысячи новых астронавтов. Это были лучшие из лучших. Молодые и дерзкие, сильные и целеустремлённые, смелые и отважные астронавты, благодаря которым открыты уже два удивительных мира, пригодных для жизни человека вне Земли. Помимо этих двух, активно заселяющихся людьми колоний, астронавты Всеземельного Управления Делами Космоса обнаружили множество обитаемых и необитаемых планет с богатейшими ресурсами, так необходимыми истощённой старушке-Земле. Однако нигде не было обнаружено даже намёка на разумную цивилизацию.

Всевозможные формы растительной и животной жизни дали огромную базу для исследований биологам, безумно радуя их. За минувшие лет семьдесят человечество привыкло к новым видам пищи с других планет, научилось получать и использовать новые полезные материалы, которых никогда не было прежде на Земле. Это стало особенно актуально, потому что производство продуктов в колыбели человечества сошло почти к минимуму, и пищу, по большей части, импортировали из других колоний.

— Здравствуй, сынок!

— Здравствуй, мама, как ты сегодня себя чувствуешь? — Миша говорил с матерью по голографической связи своего коммуникатора.

— Всё хорошо, сынок, сегодня лучше, — отвечала из голограммы женщина, лёжа на больничной койке, — поздравляю тебя с выпуском из Академии! Я видела, как ты произносил текст клятвы. Ты большой умница, я горжусь тобой!

В слабом голосе говорившей матери, Миша подметил едва различимые нотки досады. Зная истинные причины этих ноток, он решил не дать матери развить их в очередные уговоры уйти из астронавтов.

— Спасибо, мама! Всё будет хорошо, ведь меня распределили в экипаж к самому Да́ко.

— Когда?

— Я узнал это практически перед присягой. Это же здорово, мама! Это легендарный командор!

— Я рада за тебя, — её голос был совсем грустный.

— Мама, я сейчас к тебе перемещусь…

— Мишка! — крикнул Андрей в толпу выпускников, заметив возвышавшегося богатыря, когда торжественная церемония была окончена, и люди стали расходиться, — у тебя какие планы на вечер и на ночь, до утра? Может, рванёшь с нами?

Андрей был давним другом Михаила. Они подружились ещё на первом курсе, но это сложно было назвать дружбой. Полная противоположность Мише, Андрей был коренастый, невысокого роста, юркий и подвижный парень, с быстро бегающими глазами почти чёрного цвета. Поняв и оценив умственные способности этого гиганта, осознавая его полезность для себя, Андрей откровенно пользовался Мишиной добротой и безотказностью. Он так выстроил свои отношения с Мишей, что тот и не догадывался, как его откровенно эксплуатируют. Отличник Рачковский выполнял за Андрея задания по различным учебным дисциплинам, украдкой помогал на тестовых испытаниях, прикрывая и, порой, отдуваясь перед преподавателями Академии за своего друга. Он искренне считал, что друзей надо выручать и всячески им помогать, абсолютно не замечая односторонность такой дружбы.

В ответ всегда весельчак, балагур и откровенный балбес, выезжающий за счет Миши, Андрей не раз пытался склонить и склонял безотказного и полезного ему отличника к разного рода вечеринкам и посиделкам, гулянкам и откровенным пьянкам. Не слишком любя шумные и хмельные компании, «наш котёнок» иногда поддавался настойчивым уговорам своего друга и всякий раз жалел об этом. Вот и на этот призыв Андрея Михаил захотел было ответить отказом, ведь он сказал маме, которая всё ещё была с ним на связи, что сейчас переместится к ней, но природная скромность и застенчивость не дали ему сразу в который раз сказать «нет». Впрочем, новоиспечённый астронавт и сам, сбросив тяжёлый груз после сдачи серьёзных итоговых испытаний и экзаменов, хотел отдохнуть и развеяться, и мать заметила, почувствовала это материнским сердцем.

— Мишуля, иди с друзьями, ведь это твой день, развлекись. Успеешь ещё ко мне. Давай не отказывайся!

— Ты не против? — Миша заметно повеселел. — Я завтра обязательно буду у тебя. Пока, мама!

— Пока, сынок, только пообещай мне, что будешь хорошим мальчиком и не будешь шалить, — лукаво улыбнулась мать чуть печальной улыбкой.

— Обещаю, мама, я же уже не маленький. Ну, пока, обнимаю! — Миша обнял обеими руками голографическое изображение матери.

— До завтра, Мишуля!

Миша отключил связь и вопросом на вопрос бросил поверх толпы:

— А куда, Андрюха?

— Куда, куда? — пробубнил себе под нос Андрей, находясь в окружении весёлых однокашников, желающих устроить бурную вечеринку по случаю выпуска из Академии, — вечно отнекивается, вот увалень…

Потом добавил громче, чтобы Михаил услышал:

— На пляж, Миша, в Бразилию! Давай с нами! Будет весело! Туда многие выпускники рванут со всех филиалов!

— На пляж? Да, вы что все, сдурели? Какой пляж? Какая Бразилия? — Миша уже подходил к Андрею и весёлой компании. — Ребята, берег океана? Открытый воздух и океанская вода это же опасно!

— Не дрейфь, Мишель, — весело отозвался Вадим, ещё один сокурсник Михаила, любивший иной раз подшутить над добродушным гигантом, — ну дыхнёшь разок, другой кислотным испарением Атлантики, ты же теперь настоящий астронавт и столкнёшься ещё и не с таким в неизведанных мирах. Тебе должно быть всё нипочём!

Компания засмеялась, а Андрей взял за огромную руку своего друга:

— Да не слушай ты этого болтуна, — затем, отводя Мишу от Вадима, добавил, но, акцентированно говоря в сторону весельчака, — это ультрасовременный и безопасный пляж Копакабана, там чистейший воздух и воссозданы джунгли. Давай, Миша, не упрямься, тёплый песок, настоящая морская вода, зажигательная самба, томные креолки и жгучие бразильцы… кому что… Ну, рванули?

— Рванули! Рванули! — дружно загудела компания.

— Ладно, — сдался Миша, веселея и широко улыбаясь, — уговорили, стервецы. Но если будет, как в последний раз было, я же тебя первого, Андрюша, в бараний рог и согну. Лады?

— Да, лады, лады…

Весёлая компания выпускников, сняв свои чёрные форменные пилотки и аккуратно сложив их в специальные карманы на комбинезонах, двинулась в ближайшему хабу порталов подпространства. Пройдя пропускной пункт, предъявив виртуальное разрешение на суточную увольнительную, каждый выпускник с восторженными возгласами выбегал за территорию Академии и дожидался остальных. Мишу чуть задержали на КПП, возникла заминка с его увольнительной. Пришлось связываться с командиром отряда, который лично дал добро на суточный отпуск Михаила.

Метрах в ста от ограды Академии, ближе к вычурному зданию МГУ находилась гряда зияющих порталов. Через круглые, чуть больше человеческого роста дыры в пространстве выходили и входили люди. Абсолютно чёрные, обрамлённые переливающейся лиловой окантовкой, круги выделялись на фоне окружающего города. Позади каждого входа в подпространство находилась небольшая будка кубической формы с генератором отрицательной энергии. От этой будки к краям портала тянулись короткие ярко-огненные спицы, словно держащие этот проход в пространстве. Вереница порталов пролегала в обе стороны примерно на двести метров. Горящая над каждым порталом надпись, указывала точку выхода. «Москва, Манежная площадь», «Большой Сочи, парк Ривьера», «Нью-Йорк, угол Пятой авеню и 42-ой улицы», «Рио-де-Жанейро, пляж Копакабана» и прочие общедоступные направления были окружены зелёным ореолом. Туда беспрепятственно можно было перемещаться сколь угодно раз. Некоторые порталы светились жёлтым или красным ореолом, и над ними горели лишь цифры, обозначающие направления, известные только посвящённым. К общедоступным направлениям подходили люди и исчезали в чёрной густоте раскрытого подпространства.

2. КОПАКАБАНА

Группа молодых весёлых астронавтов шумно подошла к порталу с надписью «Рио-де-Жанейро, пляж Копакабана» и выстроилась напротив чёрного круга в цепочку, держась за руки. Где-то посередине возвышался Миша, как-то глупо широко улыбаясь среди почуявших предстоящее веселье сокурсников. Украдкой поглядывая в сторону хвоста цепочки, он вглядывался в стоящую где-то там девушку. Тайно воздыхающий по ней уже больше полугода, Миша не только никак не мог решиться признаться в своих нежных чувствах, но даже просто заговорить с ней.

— Раз, два, три, рванули! — крикнули все и дружно потянулись почти бегом в портал.

Лишь перед самым порталом ребята размыкали руки, изолированно прыгая сквозь пространство. Ныряя в портал, человека словно обволакивало чёрное нечто и затягивало внутрь. На мгновение лишь свет померк в глазах Миши, почувствовалось кратковременное падение, и он уже стоял на белом песке, а вокруг гремела зажигательная музыка. Влюблённый Миша, стоя около портала, не смотрел на этот вечный праздник вокруг, отвернувшись от него, он высматривал, когда из портала выйдет она. Застенчивый по природе и не от мира сего Миша, увидев выпущенную обволакивающим подпространством свою пассию, вдруг почувствовал некую смелость, даже лёгкую наглость и взял её за руку, помогая сойти с выходного порожка портала на песок.

— Спасибо, Миша, — спокойно ответила девушка, тут же освободившись от его руки и отойдя в сторону.

— Извини, Света, — промямлил гигант, краснея.

Миша никогда не пользовался успехом у противоположного пола, и виной тому не застенчивость или глупая боязливость, а его собственные завышенные ожидания. Он просто хотел видеть во всех девушках чувственных умниц и тургеневских барышень, всякий раз разочаровываясь. Конечно, этому двадцатиоднолетнему парню просто не везло. На свете были, есть и ещё много будет тех правильных, хороших девушек и женщин, коими всегда восторгались настоящие мужчины из рода человеческого и которых будут впредь боготворить и превозносить. Другое дело, что на пороге двадцать третьего столетия таких прелестниц было уже почти не сыскать под герметичными куполами старушки Земли и на просторах ещё чистой пока Новой Земли.

Света, тем временем, отошла к остальным товарищам, вовсе не обратив внимания на скромные ухаживания Миши и оставив его одного. Остальные участники этой компании продолжали со смехом выскакивать из чёрного круга с надписью на португальском «Moscou. A Universidade». Как только последний московский астронавт вышел в Бразилии, все дружно подошли к пункту досмотра и допуска на пляж.

Пройдя обычную процедуру идентификации и оплатив своё пребывание здесь, двадцать молодых людей вышли на огромный пляж.

Копакабана находился на том же самом месте, как и в прежние времена, лишь с изменённым ландшафтом после Великого Землетрясения. Линия песка стала значительно бо́льшей. До катаклизма Копакабана представлял собой четырёхкилометровую полоску песка, полукругом отделявшую Рио-де-Жанейро от Атлантического океана. Теперь же это было большой песчаной почти круглой площадью больше двух километров по прямой. Материк поднялся, а океан отступил. Город, был почти разрушен, но возродился вновь, превратив пляж Копакабана в шикарный развлекательный Всеземельный центр, места́ в который надо заказывать заранее. Подобных развлекательных центров на Земле было много в разных частях, но именно Копакабана по праву считался лучшим. Весь огромный простор этого пляжа накрывал гигантский прозрачный сферический купол, позволяя Солнцу светить сквозь мутную атмосферу. Верхняя граница купола находилась столь высоко, что едва угадывалась, и гости не чувствовали, что находятся внутри этого пузыря.

Андрей забронировал двадцать мест в этом шикарном месте аж за полгода до этого. Перед церемонией выпуска он случайно узнал, что один из его однокашников срочно улетает на важное задание командования и не сможет быть на вечеринке. Ко времени выпуска некоторых отличников учёбы заранее распределяли во Всеземельное Управление Делами Космоса или, в редких случаях, в Космические Войска. Не пропадать же забронированному месту на шикарном пляже! Потому-то Андрей и решил позвать Мишу на эту вечеринку, хоть и знал, что его друг сторонился таких мероприятий.

Андрей заметил действия Миши и реакцию Светы, наблюдая со стороны за этой сценой и внутренне обрадовался, ведь он сам был не прочь приударить за хорошенькой девушкой. Он прекрасно знал, что она нравилась Мише, это было сколь очевидно, исходя из его поведения, столь и смехотворно. Его манеры были такими галантными и старомодными, что вызывали у современных представительниц противоположного пола отторжение.

— Миша, — крикнул Андрей богатырю, стоящему в стороне, — не отставай, чего ты там застрял?

Он махнул гиганту рукой, а сам, мысленно обращаясь к девушке, подумал:

— Правильно сделала, Света, нечего с этим наивным мальчиком связываться, не дорос ещё.

Все астронавты вышли на горячий песок. Дышалось очень легко. Воздух был свеж и чист. Ароматы моря, песка и цветов, причудливо сочетались с запахом еды и различных терпких напитков. Стюарды пляжа предложили ребятам переодеться в специальных кабинках, после чего строгие на вид выпускники превратились в настоящих отдыхающих в плавках и купальниках.

Ровно в центре Копакабаны находился неимоверно большой бассейн с очищенной морской водой. В воде резвились люди, слышался смех и плеск воды. По берегам этого большого озера стояли разные домики из бамбука, с открытыми барами, с разноцветными огнями и с бесчисленными бутылками, с танцевальными площадками, с извивающимися в танцах людскими телами и прочими атрибутами беззаботного и бесшабашного веселья. Кругом сновали еле одетые официантки и официанты, предлагающие всем желающим напитки и закуски.

По кругу у самого края купола широкой полосой росли высокие пальмы и густые заросли тропических растений. Именно эти заросли создавали ощущение открытого, как прежде, земного рая. Это было иллюзией, ведь на самом деле все находились внутри герметичного пузыря, ведь теперь только под множеством подобных и можно существовать человеку на собственной планете. Среди зелёных джунглей находились бунгало, в которых, уединившись, отдыхали люди. Над каждым бунгало горел красный или зелёный огонёк на длинной мачте, заранее оповещавший о нежелательности приближения посторонних или, наоборот, приглашающий прийти и насладиться райским уютным интерьером, напитками и свежими фруктами.

Сквозь узкую полоску края купола на южной стороне открывался вид на истинный Атлантический океан. Этот вид напоминал землянам об их умирающей планете. Некогда цветущая Земля теперь представляла собой жалкое зрелище. На планете почти не осталось живых природных уголков от перенаселения, изобилия фабрик и заводов. Да, были парки и заповедники, но там практически уже не было ни животных, ни растений. Кислород в атмосфере под куполами поддерживался искусственно, а вода в мировом океане загрязнена до такой степени, что в ней не то, что купаться, ходить судам было уже невозможно. Вся вода для употребления синтезировалась. На многострадальном теле Земли проступила болезненная сыпь прозрачных пузырьков, внутри которых жили люди. Над городами и промышленными районами были натянуты гигантские прозрачные накидки или купола, выполняющие роль герметичных зонтов, защищающих от кислотных осадков и ядовитой атмосферы.

Московские выпускники вышли на Копакабану и окунулись в вожделенную и беззаботную атмосферу веселья, танцев, купания в морском озере и хмельных возлияний. Миша всегда был где-то недалеко от Светы, то смотрел, как она кружится в ритме зажигательной самбы, то глядя издали за её прогулками с подружками по густым джунглям, заливающимися разными голосами попугаев и райских птиц, а то, высматривая с берега искусственного моря за купанием девушки. Та среди прочих молодых людей из компании астронавтов весело плескалась и смеялась, а Миша на расстоянии с неприкрытым удовольствием наблюдал за ней с глупым выражением лица. Поймав как-то взгляд Миши, она пристально и укоризненно на него посмотрела так, что тот смутился, поднялся и ушёл в ближайший бар.

Астронавты встречались с другими выпускниками филиалов Академий, братались и делились с ними впечатлениями от итоговых испытаний. Каждый будущий астронавт совершил как минимум один перелёт на Новую Землю и обратно в качестве пилота-стажёра.

Чуть меньше века назад человечество, получившее возможность быстро перемещаться в подпространстве и покрывать расстояния значительно быстрее света, начало активное исследование сначала ближайших звёздных систем, а потом и дальних. Производившиеся в большом количестве межзвёздные корабли могли за каких-то четыре месяца добраться с Земли до соседней галактики Туманности Андромеды. Сотни и тысячи первых астронавтов бороздили Млечный Путь от звезды к звезде в поисках обитаемых планет. Академия Наук, прежде лишь предполагавшая наличие планетных систем у звёзд, теперь стала получать бесценную информацию и снабжать неутомимых покорителей космоса данными о потенциальных мирах, пригодных для жизни людей.

Примерно через год неутомимыми астронавтами была обнаружена первая обитаемая планета в каких-то трёх тысячах световых лет от Солнца. Простенькую планетку покрывали лишь мох или лишайник в понимании земных биологов. Там была сильно разряженная углекислотная атмосфера с небольшим количеством кислорода. Но именно это открытие планеты с живой флорой перевернуло весь научный, да и не только мир. Все люди воодушевились тому, что скоро найдётся планета с пригодными для жизни человека условиями. Это будет очень кстати, ведь экология Земли неумолимо ухудшается.

В течение трёх лет земляне грезили о новом чистом мире, пока усердные астронавты рыскали по Вселенной. И вдруг ошеломительная удача! Очередной корабль, вынырнувший около подобной Солнцу звезды на другой стороне Млечного Пути, обнаружил нежно-голубую планету, поразительно похожую на Землю. Гигантский океан, два огромных материка, кислород в атмосфере, обширные леса с зеленовато-синей листвой, огромные природные ресурсы и отсутствие разумной жизни — всё это давало возможность землянам основать свою Первую Колонию, полностью пригодную для жизни человека. Люди вздохнули облегчённо и продолжили губить родную Землю с удвоенной силой. Появление запасного дома позволило людям забросить прежний дом, перестать о нём заботиться и в нём убираться.

Человечество, уверовав в своё вселенское могущество, начало переселение в новую колонию, назвав её Новой Землёй, продолжая активно искать другие пригодные для жизни планеты. Заселение этого рая началось сотрудниками Всеземельного Управления Делами Космоса, владевшего правами на эту Колонию. Однако смена жительства стоила целого состояния для рядовых землян. Некоторые люди всеми правдами и неправдами пытались улететь туда, но грозной Таможенной Службе Галактики, подконтрольной Космическим Войскам, удавалось сдерживать незаконные вылеты с Земли. Иногда, очень состоятельные земляне, потратившие почти всё своё богатство и улетевшие на Новую Землю, начинали жить там, в чистой и девственной природе, работая пахарями или лесорубами.

Очень много, много астронавтов бесследно исчезли, пытаясь обнаружить лучшие миры. Однако ряды покорителей Вселенной пополнялись всё новыми и новыми молодыми бесстрашными людьми. Увы, почти все они жили днём сегодняшним, стараясь взять от жизни как можно больше здесь и сейчас. Будущее их не сильно тревожило, они вообще не совсем осознавали его, мало заботясь чувственно о сегодняшнем дне, плыли по течению событий в не слишком понятное будущее. Их воспитывали с целью поиска колоний для землян. Именно этот поиск, освоение, а если понадобится, то и борьба за новое пристанище были смыслом их жизни.

— Света, а ты помнишь, какие звёзды ночью там, на Новой Земле? — вдруг спросил уже изрядно хмельной Миша, подойдя к ней.

Группа астронавтов отдыхала на берегу водоёма в центре Копакабаны. Сидевшие среди прочих Андрей и Света обернулись на голос. Рядом с ними, задрав голову в уже потемневшее мутное небо поверх защитного купола, пытаясь высмотреть там звёзды, стоял Миша, чуть пошатываясь.

— Как там много их, и от них светло по ночам, — задумчиво говорил Миша, растягивая слова.

— Звёзды, как звёзды, — почти безразлично и чуть раздражённо ответила Света, переглянувшись с остальными, — просто там атмосфера чище и прозрачнее.

— Да, это понятно, но ты смотри, — Миша мечтательно бубнил, глядя в ночное небо, — каждая из этих звёзд нам знакома, но мы их почти не видим из-за мглы, окутавшей Землю, а там они такие близкие, такие яркие и прекрасные! Вспомни, Света! Звезда Новой Колонии находится ближе к ядру галактики, чем Солнце, поэтому Млечный Путь занимает всё ночное небо и светится очень ярко. Это удивительно! Светящийся туман из звёзд. А сколько там ещё неоткрытых миров у этих звёзд, и эти миры могут быть лучше этого старого. И там можно вот так сидеть под открытым небом у настоящего моря, а не под колпаком. Там можно дышать чистым воздухом, а не искусственно очищенным, смотреть на звёзды и не думать ни о чём вообще, когда рядом такая чудесная девушка. Света, это имя, как свет звезды… ты прямо вся сияешь…

— У-у-у, да ты, оказывается, напился, дружок, — Андрей встал и начал оттеснять Мишу в сторону, немного заискивающе и снисходительно, — пойди-ка лучше во-о-он в то бунгало за высокой пальмой, оно пока свободно, если верить зелёному фонарику и хорошенько проспись. Не приставай к девушке.

— А чего это ты тут раскомандовался, Андрюша? А? — обиженно спросил Миша, не желая отходить.

— Давай, давай, — Андрей продолжал теснить гиганта, не слишком успешно.

— Света, а ты что скажешь? — легко вывернувшись от тщетных потуг Андрея выпроводить его, обращаясь к девушке, спросил плохо соображавший Миша.

— Я думаю, — ответила почти зло Света, — что тебе надо уйти отсюда и прямо сейчас.

— Ты? … Меня? … Да, как же так? … Я думал, что ты…

— Мне не интересно, что ты думал, поэтому уходи, ловелас-неудачник!

Тут Света очень неприятно рассмеялась, слегка закинув назад голову, глядя на всех и найдя у своих друзей поддержку. Дружный издевательский смех сокурсников был, для Миши, как холодный душ. Если бы у «нашего котёнка» была шерсть, то она встала бы дыбом от этого жуткого смеха.

Её слова и насмешки ребят произвели настолько сильное воздействие на Мишу, что он, глотнув, как рыба воздух, выпучил глаза. Андрей продолжал его тянуть за руку в сторону пальмы. Внезапно развернувшись и сбив с ног Андрея, лишний в этой компании, мало разбирая дорогу, поплёлся к бунгало, скрывающемуся в густых джунглях. Музыка и веселье продолжились на пляже с удвоенной силой этой наступившей ночью, а шумная компания выпускников совершенно забыла про Мишу.

3. ГОРЕ И ГНЕВ

Проснувшись в бунгало, когда было уже светло, протрезвевший Миша стал припоминать, как тут очутился. Вокруг чудесно пахло свежим бамбуком, какими-то цветами. Проникающий сквозь узкие щели в бамбуковой крыше мутный солнечный свет, расчерчивал пространство уютного бунгало светлыми и тёмными неровными полосками. Снаружи слышалась тихая музыка и отдалённые голоса людей.

Проявившиеся постепенно в памяти события вчерашней ночи, привели Мишу со страшно гудящей головой, к осознанию, что отношения со Светой окончились, даже не начавшись. Она ему очень нравилась, и его чувства к ней были искренними. Он хотел, он думал, что и со стороны неё чувства могут быть взаимны. Но его вновь отвергли, вообще без шансов. Его обуяла такая горечь, такая обида, что он едва справлялся с подступившими эмоциями. Мечтая прежде предложить Свете записаться в один экипаж на какой-нибудь корабль и вместе бороздить просторы Вселенной, искать другие миры. Миша готов был даже отказаться ради этого от престижного распределения к легендарному командору. А теперь мечтам конец, она оказалась такой же, как все.

У него замутило в животе, голова закружилась, и, вскочив с постели, богатырь, шатаясь, вылетел из бунгало, чуть не сорвав бамбуковую входную дверь с петель. Тут же под большой пальмой Мишу стошнило.

— Зачем же я так напился ночью? — спрашивал сам себя Миша.

Умом понимая, что надо прекратить изводить себя, что всё его поведение выглядит, по меньшей мере, глупо, в душе он никак не мог смириться с очередным фиаско. Желая проветриться, этот выпускник с гудящей от похмелья головой поплёлся вдоль зарослей в тени, не стремясь выйти на песок. На бредущего среди буйной тропической растительности выпускника лились пения птиц и свет мутного Солнца, протискивающегося через листья и ветки верхних ярусов джунглей. Постепенно голова Миши прояснялась и он, начиная успокаиваться, приходил к правильному выводу, что его чувства к Свете придуманы им, она совершенно другая, вовсе не такая, какой он себе напредставлял, ведь внешность очень обманчива.

— Михаил Петрович! — внезапно зазвучал в ухе вызов незнакомым мужским голосом, — Михаил Петрович! Ответьте!

— Я слушаю, — ответил Миша, и коммуникатор автоматически открыл канал связи.

Остановившийся посреди джунглей Миша был только в плавках, поэтому голографическая связь была недоступна, но ушной коммуникатор, управляемый собственным голосом и особыми мысленными командами, был у каждого жителя Земли.

— Здравствуйте, Михаил Петрович! — раскатистый и густой баритон говорил участливо и очень вежливо с лёгким акцентом. — Вы на Земле?

— Здравствуйте, — Мишу напряг этот голос и тон, — да, я на Земле, слушаю вас.

— Я дежурный врач индоностралийской клиники химических…

— Что-то с мамой? — тревожно перебил своего собеседника Михаил. — Что с ней? Говорите быстрее!

— Я сожалею, но вынужден вам сообщить, что пять минут назад ваша мама скончалась…

Дальнейших подробностей внезапно полностью осиротевший Миша уже не слышал. Тяжело дыша, опёршись рукой о ствол какого-то дерева, богатырь тихо рыдал.

— Михаил Петрович, Михаил Петрович! — голос врача возвращал безутешного парня в реальность. — Я глубоко сочувствую вашему горю, но вы сможете переместиться к нам через час? Мы к этому времени выполним все необходимые формальности.

— Да …, — рассеянно говорил Миша, — да, конечно, я уже иду к вам…

— Не торопитесь, жду вас через час в палате вашей матери. Простите, что сообщил вам горестную весть.

Это был сильнейший удар судьбы, хоть Миша и понимал неминуемость такого события рано или поздно. Врачи не давали никакого прогноза, а болезнь то отступала, то возвращалась с удвоенной силой, но неуклонно ухудшая состояние мамы. Невозможно подготовиться к такому, даже зная, что это неизбежно. Человеку свойственно всегда надеяться на лучшее, вопреки логике и разуму. Неизбежное неизбежно!

Взяв себя в руки, Миша тряхнул головой, жалея лишь о том, что пошёл с друзьями на эту никчёмную вечеринку.

— Что проку в моём присутствии здесь? — корил себя мысленно гигант, продолжая неспешно идти в направлении выхода с пляжа, — лучше бы я был там с мамой, может быть и не случилось бы непоправимого. Поддался я на её уговоры…

Впереди послышались тихие голоса. Беседовали двое, но слов было не разобрать. Тихо бредущий в печали по джунглям Миша машинально приостановился, вслушался и начал различать речь.

— … Ну, и дал вчера котёнок, с чего он так надрался?

— Да, всё понятно, он просто сохнет по тебе, но кто бы мог подумать, что настолько.

— Ты же его друг, неужели не знаешь, кто ему мил?

— Друг? Света, о чём ты? Котёнок мне друг? Да не смеши!

— Ну, ты же сам, Андрюша, от него не отходишь все годы учёбы в Академии.

— Я? Да, всё просто, он же кладезь знаний, его очень удобно иметь под боком. Преподаватели его любят и заслуженно, а я всегда рядом и пользуюсь этим. К тому же сам котёнок наивный дурачок, не понимает, что нужен был он только для учёбы. Зря я его сюда пригласил.

— Ты, прав, зря…

— Зря?! Значит, я наивный дурачок?! Котёнок?!

Миша, услышав разговор о себе, чувствуя безумное горе потери матери, с криком кинулся напролом сквозь трещащие под напором его могучего тела заросли к Андрею со Светой, сидящих прямо на траве, под каким-то кустом и смотрящих на большое озеро, в котором отражалось мутное Солнце. Тут же смолкли заливающиеся разноголосые птицы в джунглях. Миша вовсе не замечал, как ветки больно царапают его неприкрытое тело. Света и Андрей сразу вскочили и повернулись на звук.

— Значит, ты мной всё это время пользовался, Андрей?! А я… я тебе верил, что ты мой друг!

— Погоди, Миша, — начал было оправдываться Андрей, понимая, что этот котёнок всё слышал.

— Никакого погоди!!! — сузив глаза и сжав огромные кулачищи, уже заорал Миша, его личное горе вырвалось из него в виде ярости, и он неосознанно начал срывать его на своих знакомых, — ага, я понял, вы все нарочно так сговорились! Значит, это вы так решили? Воспользовались моей наивностью и неопытностью, моей добротой ко всем?

— Миша, — вставила Света, — не нужно так кричать, мы прекрасно слышим тебя.

— А тебя вообще никто не спрашивает! — огрызнулся красный от злобы Миша на свою бывшую зазнобу, которую, к тому же ещё и приревновал к Андрею, ведь она была с ним наедине.

— А чего это ты на меня орёшь? — Света метнула на него злой взгляд. — Ты, ничтожество! Наивное и глупое ничтожество!

В силу присущей Мише природной интеллигентности, что крайне редко встречалось у молодых людей конца двадцать второго века, этот гигант всегда был мягким и «пушистым» в общении с людьми, сокурсники не слышали от него ни единого бранного слова и втихомолку, за глаза потешались над ним за это. Он никогда ни на кого так не кричал, тем более не орал, как сейчас. Обстоятельства впервые по-настоящему задели его за живое, за самое нутро, за самую душу. Внезапно навалившиеся на Мишу весть о смерти матери и истина в отношении однокашников, привели его нервную систему к срыву.

Света развернулась и резко пошла прочь.

— Миша, ты чего сбрендил? Света тут причём?

— А что это ты так её защищаешь? Ага, вы спелись!!! Ну, пусть!!! Мне теперь всё равно!!! Ты больше не сможешь воспользоваться моей добротой, не помогу никому из вас впредь ни в чём!!! Никогда!!! Не увидите меня больше!!!

— Наш котёнок выпустил коготки, — буркнул под нос Андрей, но Миша услышал это.

— Котёнок?!!! — зеленея от ярости и крика, орал Миша. — Если человек добрый, если он никому не делал в жизни гадости, то им можно пользоваться, его надо называть за спиной уничижительно «котёнком» и глумиться?! Вы все тут бесчувственные и безнравственные людишки!!! Уж лучше остаться на всю жизнь одиноким и без друзей, чем испытывать такое унижение!!!

— Миша, погоди…

— А чего погоди?! Хотел получить диплом за счет меня? Вот, получил! Теперь доволен?

— Мишка, да ты не так всё понял…

— Пошёл ты знаешь куда? Знать тебя больше не знаю, — уже тихо сказал Миша, обиженно махнул на Андрея огромной ручищей и быстро зашагал в сторону выхода с пляжа Копакабана.

— Миша!

— Да, иди ты…, — зло буркнул, не оборачиваясь, гигант, желая как можно быстрее покинуть это мерзкое место.

— Эх, котёнок, ты наш наивный добрый котёнок, — покачивая головой, проговорил почти шёпотом Андрей и проводил взглядом этого обиженного.

Прекрасно понимая, что Миша, по сути, прав, что нельзя пользоваться людской наивностью и добротой, Андрей и предположить не мог, что Миша всё узнает. Про смерть матери этого богатыря Андрей не знал, сделав не совсем верные выводы из всего его поведения.

— Ладно, переживёт, остынет, — думал он, — повзрослеет, наконец, и поймёт, что мир далеко не такой добрый и радужный, он злой и жестокий. Чем быстрее он осознает это, тем лучше будет для него, и тем быстрее он перестанет быть «котёнком» и станет настоящим мужчиной, прекратив вести себя, как мальчик.

Миша шёл на выход с пляжа, ненавидя весь мир, всех своих сокурсников, которым он много раз помогал по учёбе, искренне думая, что он интересен всем, как начитанный и много знающий курсант, как человек, как личность. Его внезапное горе заставило посмотреть на всё по-иному, но Миша сделал неправильный вывод, приравняв всех своих бывших друзей и однокашников к нравственным уродам.

4. РЕШЕНИЕ

Тем временем, Миша спешно переоделся в свой комбинезон астронавта. Не говоря никому ни слова, направился вон из этого места и через несколько переходов подпространственных хабов вышел в холле клиники в Канберре.

Находившаяся в глубине материка Индоностралии большая клиника стала последним пристанищем мамы Миши, давно лечившейся там от тяжёлого недуга. Великое Землетрясение объединило всю Индонезию и Австралию в один новый материк, а Канберра оказалась почти в центре него. Раз в три-четыре дня сын приходил к больной матери, если был на Земле, и каждый день несколько раз разговаривал с ней по связи.

Всё прошло буднично быстро. Дав сыну несколько минут на прощание с телом матери, его оставили одного в специальном зале ожидания, где меньше, чем через час выдали узкий плоский контейнер с прахом. Никто не сказал ни слов утешения, ни слов поддержки, разве что дежурный доктор, сообщивший о смерти родного человека, сказал ещё раз стандартную фразу соболезнования.

Выйдя вновь в холл клиники, Миша, минуя пару тройку хабов порталов подпространства, оказался между зданиями МГУ и Академии. Быстро пройдя КПП, он направился прямо на приём к командованию и прождал в приёмной около получаса.

Всё это время, сидя на стуле, Миша нервно теребил пальцы, тряс коленями, уставившись в одну точку на полу. Секретарша изредка вскидывала на гиганта свои ресницы, с любопытством наблюдая за огромным выпускником, не удостоившим её даже взгляда.

Миша знал, что в течение трёх суток с момента выпуска, каждый бывший курсант мог прийти на приём к ректору Академии в том случае, если автоматическое распределение чем-то не устраивает нового астронавта. Зная заранее о распределении в Всеземельное Управление Делами Космоса на лучший корабль, Миша, тем не менее, желал теперь перейти в Космические Войска. Это был его спонтанный порыв после событий последних часов. Он понимал, что это, по меньшей мере, не совсем разумно, ведь отличник учёбы и профессиональной подготовки резонно рассчитывал на лучшее место.

Наконец, ректор освободился, и секретарша молча указала Мише на дверь, приглашая войти. Еле заметно брезгливо морщась при виде напомаженной симпатичной секретарши, выпускник встал, достал из нагрудного кармана форменную пилотку, надев её на голову, и подошёл к двери. Войдя к ректору, астронавт перешёл на строевой шаг, прошагал на центр кабинета, остановился и отдал честь.

— Здравия желаю, господин ректор! — чётко произнёс Михаил.

— Здравствуйте, астронавт Рачковский, — сидя за своим столом, ответил ректор, — у вас ко мне есть дело?

— Если позволите, Афанасий Георгиевич!

— Слушаю вас, присаживайтесь ближе, — разрешил ректор, — вольно, астронавт, теперь можно, теперь мы коллеги.

— Афанасий Георгиевич, — начал излагать суть своего обращения к руководству Михаил, продолжая стоять перед ректором и говорить официальным тоном, — я благодарен командованию и лично вам за столь перспективное распределение после окончания Академии. Служить на «Дельта-500» под началом самого Дако это большая честь. Ведь именно этот экипаж открыл для нас Вторую Колонию несколько лет назад. Несмотря на это, я прошу рекомендовать меня в Космические Войска.

— Вот тебе раз, — весьма по-свойски отозвался ректор, — Космические Войска? Зачем они вам? — и затем, более внимательно посмотрев на Рачковского, спросил. — Михаил, что с вами? На вас лица нет.

Миша стоял по стойке смирно и не смотрел Афанасию Георгиевичу в глаза, а поверх него на стену.

— Прошу удовлетворить мою просьбу, господин ректор! — чётко отрекомендовался астронавт.

— Миша, пожалуйста, — по-отечески участливо попросил Афанасий Георгиевич, — присаживайся.

— Извините, я постою.

— Да, что же с тобой такое? Я тебя знаю с самого первого курса, ты никогда не был таким. Что стряслось? Ну, отдохнул на Копакабане, ну, повеселился, выпил, чувствую, что не мало выпил, — лукаво говорил ректор, — но что же за повод так круто менять свою карьеру?

— Я осознал, что пригожусь больше там, — говорил, не шелохнувшись, Михаил, скрывая факт личной трагедии, — моя подготовка позволяет служить в Космических Войсках, к тому же, дело защиты землян от потенциальных угроз во Вселенной меня очень прельщает. Прошу удовлетворить!

— Ну, как знаете, астронавт Рачковский, — тон ректора сменился с участливого на сухо-деловой.

Афанасий Георгиевич откинулся на спинку кресла, потянулся к коммуникатору спецсвязи и, дотронувшись до экрана, произнёс:

— Полковника Бровченко, Министерство Обороны Земли!

Потом он произвёл ещё какие-то манипуляции и стал ждать ответа. Михаил стоял неподвижно посреди кабинета и смотрел всё также в одну точку на стене выше головы ректора. Курсант-выпускник сам не до конца понимал, что делает, ведь служба на «Дельта-500» — мечта многих, если не всех выпускников Академии. Но после сегодняшних вестей Миша не мог, не хотел, отказывался служить бок о бок со своими сокурсниками, теперь это было невыносимо. Он вдруг люто возненавидел их всех, без исключения. В Космических Войсках нет ни женщин, ни, за редким, очень редким исключением, выпускников Академии Астронавтов, вот там ему самое место. Но главным в решении Миши было давнее нежелание матери, чтобы он служил астронавтом. Она всегда противилась этому, и на то были веские причины. Небольшой контейнер с прахом матери, находящийся во внутреннем кармане комбинезона стал причиной решения. Сын сам пожелал исполнить волю матери, сам искренне этого захотел. С такими мыслями Миша и пришёл к ректору со своим прошением.

Наконец, появилась голограмма полковника.

— Здравствуйте, Афанасий Георгиевич, — скрипучим голосом приветствовал ректора военный.

— Здравия желаю, Валерий Николаевич.

— Поздравляю вас с очередным выпуском! — весьма весело ответил полковник. — Что-то вы в этом году не балуете нас новобранцами, из других филиалов сейчас приходят много славных парней, а от вас ни одного бойца. Мало достойных?

— Вот на эту тему я вас и побеспокоил, Валерий Николаевич. Видите ли, передо мной стоит выпускник Рачковский, отличник учёбы, крепкий физически…

— Но вас, Афанасий Георгиевич, что-то беспокоит? — спросил полковник, чувствуя по тону ректора, что связался с ним руководитель Академии не спроста.

— Знаете, мы его уже без конкурса распределили на «Дельта-500».

— К Дако? — вставил военный. — Это дорогого стоит, к нему так просто с академической скамьи не попасть, значит, ваш курсант очень толковый.

— Я об этом ему так и сказал, — говорил ректор, а в голосе чувствовалась тень разочарования, — но он прямо сейчас стоит передо мной и просит рекомендовать его в Космические Войска.

— Да? — удивлённо скрипнул Валерий Николаевич. — Ну-ка, дайте, пожалуйста, на него посмотреть.

Цветное голографическое изображение полковника повернулось всем телом к Михаилу. Астронавт увидел перед собой суховатого коренастого человека средних лет с тонкими плотно сжатыми губами, с орлиным пронзительным взглядом почти чёрных глаз из-под тонких бровей. Военный мундир старшего офицера Космических Войск был безупречен, всем видом своим указывая на человека с железной волей и непробиваемым характером.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — громко приветствовал Михаил военного, ещё сильнее напрягшись в стойке смирно.

— Вольно, боец! — сказал полковник, явно любуясь этим гигантом и пытаясь скрыть от руководителя Академии предвкушение маленькой победы от того, что может заполучить такого бойца. — Я ознакомился с вашим личным делом, Афанасий Георгиевич только что мне его передал. Михаил Петрович, вам известно, что вы будете пока лишь стажёром, иными словами, рядовым солдатом?

— Так точно, товарищ полковник!

— И вы не будете сожалеть, что не стали кадровым астронавтом на престижном корабле «Дельта-500»?

— Никак нет, товарищ полковник!

— Совсем оглушил, — чуть скривился в скупой улыбке Валерий Николаевич, — не так громко, солдат. И последний вопрос, что вас сподвигло изменить решение и подать прошение в Космические Войска?

— Я хочу служить Земле, товарищ полковник, хочу защищать землян от возможного посягательства на нашу цивилизацию извне, защищать с оружием в руках, а если потребуется, то пасть во имя Земли!

— Похвально, солдат, — сказал полковник, не сильно впечатлившись патриотической тирадой новобранца, он повернулся обратно к ректору и продолжил, — Афанасий Георгиевич, вы сами всё слышали, думаю, что вопрос на этом решён. У вас возражения есть?

— Да, в общем, нет, — тон Афанасия Георгиевича был раздосадованным, хоть он это и пытался тщательно скрыть, — Михаил пригодится в войсках, его выучка будет вам отличным пополнением.

— Значит, решено! — полковник вновь развернулся к Михаилу. — Отныне вы солдат Космических Войск, поэтому, новобранец Рачковский, приказываю вам прибыть ровно через сутки с личными вещами в отметку «68—49», доступ вам будет открыт через двадцать три часа от нынешнего момента времени.

— Есть! — громогласно рявкнул Миша, вытянувшись в струну. — Благодарю вас, товарищ полковник!

— Жду, — снова развернувшись к ректору, Валерий Николаевич попрощался, — всего хорошего, Афанасий Георгиевич, спасибо за бойца.

Голограмма полковника исчезла, а ректор поднял на Мишу разочарованный взгляд.

— Ну, ты доволен? Миша, сынок, зачем тебе дались эти вояки? Ты же очень умный парень, ты исследователь, а не солдафон. Может, передумаешь?

— Уже всё решено, назад пути нет! — чётко и без тени сомнения сказал Михаил.

— Хорошо, я уважаю твоё решение, но прошу тебя зайти ко мне завтра за час до визита к полковнику.

— Извините, это ни к чему, — твёрдо говорил новобранец.

— Пусть, но пока ты в моём распоряжении ещё сутки, поэтому я тебе приказываю, Миша, раз ты просьбам и уговорам не внемлешь, пойти к себе в кампус и хорошенько выспаться. Вот потом и решишь заходить ко мне или нет.

— Прощайте, — коротко бросил Рачковский и развернулся на каблуках кругом.

— До свидания, Миша, до завтра.

5. ВОСПОМИНАНИЯ

Новоиспечённый солдат Космических Войск бодро вышел из кабинета ректора, даже не взглянув на секретаршу, которая проводила его томным вздохом. Чеканя шаг, воодушевлённый своим решением, выполняющим волю матери, и удачным разговором с полковником Бровченко, Миша шёл по коридорам Академии к себе в кампус. Он желал всецело отдаться службе в армии, выбросить из головы всю эту чушь о поиске и открытии новых миров и начать с беспрекословного исполнения приказов старших по званию. А первым приказом в его теперь новой, как он считал жизни, был приказ Афанасия Георгиевича как следует выспаться.

Придя в свою комнату, где находилась парочка его соседей однокашников, он сухо поздоровался с ними, скинул свой комбинезон и удалился в душ. Он даже не ответил им на вопрос, как оно там было на Копакабане. Миша хотел как можно быстрее забыть о произошедших событиях с ним за последние сутки.

Стоя под тугими струями горячего душа, он словно смывал с себя всю прежнюю жизнь и прежние неверные решения. Отныне Миша будет другим человеком, теперь он солдат, защитник Земли, а не простой астронавт, рискующий сгинуть не понятно, за что и неизвестно где на просторах Вселенной. Со службой в войсках всё просто и понятно.

Он стоял и стоял под душем, пока не постучали в душевую.

— Эй, Мишка, — стучал в дверь один сосед по комнате, — хватит плескаться, ты что, девушка так долго мыться?

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.