Бесплатный фрагмент - Третий сон

Третий сон
I

Моя двоюродная прапрабабушка внезапно умерла. Это горе должно было давно случиться, если учесть, что исполнилось покойнице сто двенадцать лет. В нашей большой и дружной семье, где все были приличными людьми, прапрабабушка стояла особняком. Вела она жизнь замкнутую, даже скрытную, ни с кем не общалась, да к этому особо никто и не стремился. Тем более, после одного шокирующего случая. Прапрабабушка имела одну странность — иногда, никого не предупреждая, неожиданно исчезала. Поначалу все сильно переживали, искали, а она, как ни в чем не бывало, появлялась, ничего не объясняя. Ее даже показывали семейному доктору, но ничего, кроме крепкого, первобытного здоровья не нашли. А врач, как ни старался, этого не мог исправить.

Как-то, очередной раз долго отсутствуя, она появилась загорелая и довольная, в очень интересном виде — на последних днях беременности. У нас в семье так не принято, тем более, если учесть, что папа у моей прапрабабушки был раввин. Ребе Мойше Берелович. Было это очень-очень давно. Мне об этом неохотно рассказывала моя мама. Оно и понятно — такой позор! Но, как говорится, в семье не без сюрприза. Сюрприз был весом четыре килограмма, длинной пятьдесят пять сантиметров и с кожей цвета горького шоколада. Для раввина Мойше Береловича горечь была не выносимой. Само собой, ребе Мойше был очень религиозным человеком, строго соблюдал кошер, готов был умереть с голоду, но не прикоснуться к трефному, а тут такое горе! Берелович готов был провалиться сквозь землю, но это трудно сделать и поэтому он просто тихо умер в тот же день. Вся родня дружно отвернулась от роженицы и, казалось, что ее ждут трудные дни, но получилось чуть-чуть не так. И это всех близких слегка раздражало. Хотя прапрабабушка и жила тихо и скрытно, всем было ясно, что живет она в достатке, ни в чем себе и сыну не отказывая. Ребенок рос на радость маме умным и сильным, с годами кожа немного посветлела и стала цвета молочного шоколада, лицо было приятным, с правильными чертами. Мальчик, как и положено Береловичам, с детства играл на скрипке, присутствовала у него, за левым ухом, приметная фамильная родинка в виде сердечка. В нашем роду она передавалась только по мужской линии. Но имелось у него и то, что не свойственно нашим родственникам — был он очень спортивен, силен, героически смел. У нас в семье к спорту относились прохладно, одобряя и поддерживая на словах, предпочитая спортивно болеть, когда всеми этими глупостями занимались другие.

Так они и жили, ни с кем из родни не общаясь. Парень рос, учился в университете, удивлял спортивными победами и на какой-то студенческой олимпиаде метнул копье на девяносто метров. Никто не поверил. После этого события он исчез, о чем ходили разные слухи — говорили, что он куда-то переехал, или все дело в женщине.… Так все и решили. А мама нашего студента довольно равнодушно восприняла исчезновение сына, этим еще больше убедив всех, что она позор семьи. Но это ей не мешало очень даже хорошо жить — в приличном доме, в хорошем районе. Братья и сестры были так за нее рады, что некоторые даже болели. В нашей большой семье, сколько себя помню, было принято пугать детей этой богатой родственницей, мол, не будешь кушать и слушаться, придет старая ведьма и съест. Лично я верил, потому что видел ее, правда, всего один раз. На похоронах. Умер мамин дядя и собралась вся родня, старшее поколение в том числе. Она меня потрясла своим видом, я был так напуган, что больше ни на кого не мог смотреть. Было ей на момент встречи сто два года, и выглядела она так, как и положено выглядеть женщине, с фамилией Берелович. Сразу приходила мысль, что человек живет возмутительно долго, а старухе, похожей на большую черную цаплю, все было ни по чем — казалось, что жизнь к ней прицепилась, и она проклята жить вечно.

Но все когда-то кончается, и вот мы сидим в нотариальной конторе. Братья и сестры покойницы давно благополучно вымерли, хотя и дальних родственников интересует судьба любого наследства. Все в ожидании оглашения нервничают, чешутся, прикидывают свои шансы и шансы родственников. Многих я вижу впервые — слышать слышал, а вижу в первый раз, вот очередной двоюродный праправнук пытается искренне плакать и рассказывать собравшимся, какая светлая душа была у покойницы, какая потеря для семьи, какое несчастье… Истерика мгновенно прекратилась, когда вошел перекормленный нотариус, на блестящем лице которого блуждала плохо скрываемая ехидная улыбка.

Старая ведьма обманула всех. Все свое движимое и недвижимое имущество, счета, акции она завещала какому-то фонду защиты природы, спасения и восстановления лесов, в каком-то конкретном месте, которое никак к Береловичам не относится. Когда огласили сумму, в которую оценивается все состояние покойницы, крикливый праправнук Моня, на небритом лице которого не высохли еще честные слезы, рухнул под ноги родни. Собравшиеся даже не заметили потери, все были в оцепенении. Выдержав театральную паузу и насладившись зрелищем, нотариус сообщил, что есть еще одно распоряжение. Все замерли. Воскрес мертвый от горя праправнук Моня. Как насмешка прозвучала последняя воля усопшей. Она завещала мне, не самому близкому и видевшему ее всего один раз родственнику, свой туалетный столик. Я даже не сразу понял, что речь идет обо мне, а когда сообразил, подумал, что это шутка, недоразумение…. Но на таких мероприятиях не шутят. Осмотрелся, увидел лица родни и понял, что это правда. Рядом икал Моня, с лицом человека, покончившего с собой путем употребления серной кислоты в большом объеме. Убив нас туалетным столиком, нотариус добавил, что к нему прилагается небольшая сумма. Смешная на фоне наследства. Собравшись силами, мне удалось спросить, можно ли столик оставить фонду, а деньги — себе? Оказалось, что нет. Я почувствовал легкую неловкость перед собравшимися и предложил неожиданную часть наследства, в виде туалетного столика, Моне. Но он был так убит горем и напуган моей щедростью, что неожиданно начал креститься, отчего раввин Мойше Берелович перевернулся в гробу. Что поделать, деньги, хоть и не большие, были мне нужны, тем более я на них не рассчитывал. Мне тогда приходилось много работать, а как известно, чем больше работаешь, тем меньше денег.

Справившись с волнением, от неожиданного приобретения и тяжелой потери, я вернулся домой, а там меня уже ждала служба доставки. Решительные грузчики подозрительно настойчиво и быстро занесли столик, похожий на те, что стоят в гримерках, оставили в центре комнаты, поспешно бросили несколько небольших коробок, которые, оказывается, к нему прилагались и, едва дождавшись пока я распишусь в бумагах, быстро удрали. Слегка озадаченный непонятной робостью крепких парней, я обошел наследство размышляя — сразу выбросить или познакомиться с ним поближе. Ничего не решив, включил телевизор, на большом экране которого возник очередной сериал. Крепко пьющий и умеренно берущий взятки полицейский, строго стоящий на страже закона, старательно пытал подозреваемого. Его напарник играл роль доброго полицейского и был не жестоким, а простым, тихим, улыбчивым наркоманом. На следующем канале кокетливые мужчины устроили праздничное шествие, по случаю победы их кандидата на выборах мэра, радость была прервана рекламой средств от диареи. Бодрый голос за кадром обещал мгновенное решение проблемы. Полистав каналы, я остановился на новостях. Показывали наводнения, пожары, орущих террористов, обещавших всем неверным отрезать головы, а чтобы никто не сомневался, они это и сделали с пленным японским туристом-пенсионером. Бедолага стоял на коленях, одурело вращал глазами и пытался понять, чем он, рыбак с острова Хоккайдо, мог так разозлить живущих в пустыне арабов. Устав от жестокости, безвкусицы и пошлости, потоком льющейся с экрана, я занялся коробками. Из любопытства.