Бесплатный фрагмент - Топология российской нации

Предисловие

Гайдуков Владимир Николаевич, кандидат философских наук

Союз науки и религии в формировании и развитии «СД-модели Л. Болотовой»

Сегодня Россия на переходе. Она обретает своё новое лицо, в котором должно просиять её вечное лицо. Как мне думается, в этом общий смысл новой книги Л.В.Болотовой.

Я полагаю, что потенциометрическая «СД — модель Болотовой» может сыграть важную роль в формировании нового образа России, как у россиян, так и за рубежом. Этот образ должен быть способен преодолеть русофобию.

С другой стороны, формирование неожиданно нового образа России, образа России третьего тысячелетия, ориентированной на глобальный успех, в том числе связанный с преодолением русофобии — важный инструмент формирования российской нации. Методологически важно понять, что российская нация может вырасти только из нового образа России, который должен первоначально обрести некое энтелехийное значение.

Словосочетание «потенциометрическая модель», в данном случае, происходит от слов потенциология, потенциометрия. Это виды деконструкции чего-либо на предмет изучения, анализа и синтеза потенциальных возможностей.

Политики и учёные оперируют давно устаревшими утопическими образами России, доставшимися ещё с 19 и 20 века. Это похоже на моральное преступление. Утопическое в образе России должно быть преодолено. Должен остаться один образ-образ великой русской свободы.

У тверитян, в Великом княжестве Тверском в 13—15 веках был образ «великой тверской свободы». Это и был образ русской нации, образ идентичности, который был отвоёван у Орды неоднократно, начиная с Бортеневской битвы. Этот образ потом исчез в складке истории по ряду обстоятельств, в том числе потому, что был демонтирован Москвой, с переписыванием истории Руси под воздействием имперского комплекса и социального невротизма этой столицы.

Тверь, как столица русских, русской нации (не России), возвращается в историю усилиями группы пассионарных людей, ведущих работу по формированию нового образа России. В эту группу «нового возвращения», несомненно, входит и Л.В.Болотова.

Потенциометрическая «СД — модель Л. Болотовой» возникла эвристическим путём в результате генерализации результатов весьма странных интеллектуальных операций, произведённых в разное время, разными людьми, включая апостола Фому.

Ряд моментов развития потенциосферы модели связан непосредственно с перестройкой в СССР, что крайне немало важно для её дальнейшей интерпретации и развития.

Завершилась некая большая мыслительная эстафета. Можно утверждать, что в её основе лежит энтелехийная причинность, открытая Аристотелем. Поэтому увлечение автора книги — Л.В.Болотовой философией Аристотеля не случайно.

Философия Аристотеля задаёт определённую модель человеческих возможностей, человеческой потенциологии, поэтому способна послужить методологической основой для взаимодействия науки и религии, общества и христианской церкви, европейского просвещения и православия, а также для проведения необходимой интеллектуальной игры на сближение Запада и Востока, Запада и России. Последнее весьма актуально в современных условиях.

«СД-модель Л. Болотовой» основана на идее анализа имён собственных, на их онтологическом превосходстве, первенстве перед именами нарицательными, на которых основана обычная наука. Современная русофобия наглядно показывает столкновение имен собственных: «Россия — Европа», «Россия — Украина» «Россия — США», «Россия — Грузия». При этом происходит своего рода «выгорание» имён нарицательных, характеризующих указанные отношения. Становится очевидной их бессмысленность. Привычные понятия, имена нарицательные, возникшие века назад, лишаются постепенно смысла. Их использование становится похожим на абсолютное сумасшествие. Свою роль сохраняют устойчиво только имена собственные, как своеобразный костяк, мировое древо. Все имена нарицательные хаотизируются. Они ничего не отражают. Таково состояние эпохи после ухода Советского Союза, как катехона удерживающего.

Конечно, в указанном плане Л. В. Болотова не случайно положила в основу своей СД-модели имена собственные.

В христианском человековедении существует потенциосферный образ человека, рождённого прежде всякой твари. Этот образ несёт всякий человек, и связан он с именем собственным. Проявляет он себя в литургии. По мысли П.А.Флоренского имя собственное — новый высший род слова, которое ни каким конечным числом слов и признаков развёрнуто быть не может. То есть, это новый высший род слова, содержащий в себе бесконечность, некий образ «Большой жизни». Значит, этот образ несёт и «СД-модель Л. Болотовой», несёт, так сказать, «образ неизвестной теологии».

В принципе, любое собственное, личное имя потенциометрически, кодово соотносимо с множеством общих категорий — имён нарицательных.

Каждый человек имеет имя собственное, личное, ему известное и свою, часто неизвестную ему, систему имён нарицательных, категорий и общих понятий, которыми он характеризует свой мир и которыми мир может характеризовать его самого. В человековедении каждый человек может быть постигнут одновременно как уникум со своим именем собственным и универсум, с только ему присущим набором имён нарицательных. Имена нарицательные стяжаются в имя собственное и как бы разбегаются от него. Идёт взаимопульсация имени собственного и имён нарицательных.

Сила, потенциал имени собственного в том, что оно связано с авторством. Сам же автор — это звено иерархии. Его отношение с высшим автором мироздания непосредственно и свойственно только ему. В этом заключена его неизвестная ему теология. Должность автора относится к высшим «должностям» мира.

Понятие авторства показывает, что источник социальной практики, социального целеполагания обнаруживается не в социальной среде как таковой, а происходит из надсоциальной персональной целостной природы человеческого авторства, связанного с именем собственным. Другими словами, субъектом повседневной или исторической практики выступает не рациональный, а целостный, трансрациональный человек, человек антиномически соединяющий рациональное и иррациональное в нечто третье, третью альтернативу.

К особым достоинствам настоящей книги Л.В.Болотовой, в которой дальнейшее развитие получает СД-модель, можно отнести следующие вопросы:

Во-первых, как полагает Болотова, «новый миропорядок должен строиться на доверительных и понятных взаимоотношениях между людьми, на основе нравственно-этических норм, на которых живёт вся Вселенная».

Во-вторых, в главе 2 «Космология от Христа» настоящей книги главное внимание уделяется взаимодействию науки и христианской религии при построении «СД-модели Л. Болотовой». По сути дела речь здесь идёт о модернизации проблем взаимоотношения науки и религии, то есть модернизации научно-религиозного дуализма.

В связи со сказанным в дальнейшем нами будет обращено особое внимание на:

1). Проблему значения социального капитала в образе и в развитии России;

2). Проблему модернизации научно — религиозного дуализма.

Кроме того, нами в большей степени предполагается анализировать не текст Л. В. Болотовой, а контекст, чтобы определить место её исследования в неком тренде, габариты которого обозначились весьма недавно, в том числе и, особенно, в деятельности церкви и сопряжённых с этой деятельностью через понятие социальный капитал вопросах общества.

Возможно, что подобный подход может оказаться перспективным в плане дальнейшего понимания смыслов и интерпретации «СД-модели Л. Болотовой».

Доверительные отношения (отношения доверия), о которых говорит Болотова, в современных социальных и экономических науках определяются как социальный капитал.

Здесь следует сразу обратить внимание на то, что понятие социального капитала связано с научно — религиозным дуализмом. Серафим Саровский обращал особое внимание на то, что стяжание Святого Духа тоже есть капитал, но только благодатный и вечный. Истинная цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего, утверждал этот святой.

В связи с этим особое значение имеет образ России, развитие которого основано на социальном капитале, в формировании которого активно участвуют наука и православие.

Вообще современная социальная наука изучает три вида нефизического, нематериального капитала. Это капитал человеческий, социальный и символический. Но она не изучает капитал, связанный со стяжанием Святого Духа, имяславием Христа, на необходимость и возможность стяжания которого обратил внимание Серафим Cаровский, а значит и на возможность его изучения. Можно сказать — это четвертый вид нефизического капитала, связанного с социальным капиталом.

После распада СССР в России возник резкий, небывалый дефицит социального капитала, капитала доверия между людьми, а также людьми и социальными институтами. Дефицит социального капитала резко ограничивает социальное творчество, развитие национальной инновационной системы, возможности целеполагания стратегического планирования. Этот дефицит сдерживает формирование в России гуманистического типа отношений. Необходимо решить труднейшую историческую задачу по восстановлению разрушенного социального капитала. Это небывалая по сложности задача.

Тема книги Л. В. Болтовой — российская нация. В этом плане национальный социальный капитал можно вполне рассматривать как место самозарождения российской политической нации.

В настоящее время дефицит социального капитала в России ограничивает развитие национальных проектов и способен стать одной из ключевых причин их неуспеха.

Некоторые российские политические инстанции это понимают. «Единая Россия» при реализации нацпроектов должна сотрудничать со всеми структурами. Особенно велик потенциал некоммерческих организаций. Такое мнение высказал 1 июля 2019г. председатель партии, премьер-министр РФ Дмитрий Медведев в своей статье «„Единая Россия“ — курс на перемены», опубликованной в газете «Известия». «Нужно научиться работать со всеми, кто готов участвовать в реализации нацпроектов, в том числе с некоммерческими организациями. НКО могут сделать многое», — написал он.

Здесь важно обратить внимание на особую роль и возможности Русской православной церкви в восстановлении и развитии социального капитала России.

В настоящее время осуществляется социальная доктрина РПЦ, принятая в начале 21 века. Церковь реализует более 6.500 социальных проектов.

Социальный капитал связан с выделением социальной жизненной энергии, как важнейшего ресурса выживания живого субъекта (индивида, сообщества) во времени.

Выделение особого вида энергии — социальной энергии связано с формированием и актуализацией будущего. Жизненные силы человека в виде социальной энергии проистекают из его виртуальных миров, связанных с целеполаганием. Церковь способна участвовать в формировании социального капитала через религиозное целеполагание.

Акты целеполагания, нахождения и утверждения цели являются не чем-то выводным, а чем-то первообразным, начальным и даже изначальным. Деятельность целеполагания и целеопределения, связанная с авторством и именем собственным, есть вполне самостоятельная, а не производная ни от чего деятельность, не сводимая ни к каким иным деятельностям и из них не выводимая, как бы врождённая.

Цель связана с озарением, интроцепцией. Она не выводится, а ищется, указывается и утверждается. С этим связан догмат о непогрешимости главы католической церкви.

Все религиозные системы, все культы и религиозные акты в первооснове своей представляют не что иное, как деятельность по утверждению, провозглашению, фиксированию и закреплению в индивидуальном и коллективном сознании тех или иных целей. Эти цели исторически оказываются целями разного порядка и качества. Религия всегда практична и телеологична. В этом плане любая религиозная система разумна, служит рациональному началу и связана с обновлением человеческой природы человека. В своём первообразном качестве религия потенциометрична и потенциологична. Она представляет собой не что иное, как акт выбора из тех или иных открывающихся потенций с дальнейшей отдачей сил и средств на движение по избранному пути.

Наука, техника культура, просвещение не являются в подобном плане телеологическими системами. В них не ставится принципиально вопрос о цели, о жизни и о смерти.

Христианство — насквозь телеологическая система.

Элементы целеполагания заложены во всех частных положениях, на коих основывается вся эта система. Однако элементы христианской религиозной системы в плане целеполагания до сих пор не использованы человечеством надлежащим образом. В этом плане человечество не знает себя, или знает с глубочайшими ошибками, пробелами, дисторсией.

Впрочем, как и Россия. Не выработана соответствующая методология. Нужно сказать, что при формировании потенциометрической «СД-модели Л. Болотовой» соответствующая методология оказалась сформированной на основе идеи союза науки и религии, трансрационального антиномического единства рационально-разумного и иррационального.

Указанная идея оказалась плодотворной. Оказывается, откровения бытия могут формироваться на основе взаимодействия и антиномического единства науки и религии. Она должна сыграть свою роль как инструмент изучения, понимания природы социального капитала и, соответственно, его управления, накопления.

Из-за особой природы социальный капитал трудно поддаётся социологическим и социально-психологическим методам изучения. Метод же Болотовой можно назвать человековедческим. Он объединяет научное и христианское человековедение как нечто третье.

Первичный образ бытия — это «Мы» — реальность, «Мы» — бытие. Поэтому откровение бытия — есть отражение «Мы» — реальности.

«Мы» — бытие — это чудесный род или образ бытия. Оно отражает «Большую жизнь» человека и человечества. Это основа личностного, ипостасного бытия, связанного с именами собственными. Тайна «Мы» — бытия — есть тайна любви и тайна Церкви. Стяжание Святого Духа осуществляется в «Мы» — реальности, в «Мы» — бытии.

Задача Церкви быть «таинством единства», таинством «Мы» — бытия. «СД-модель Л. Болотовой» — это модель «Мы» — бытия, его отражение.

Усиление роли и участия православия с учетом уникальной способности религиозной системы к целеполаганию, в восстановлении социального капитала требует преодоления разрыва между гражданством и членством в церкви. Здесь важны мотив и призыв к значительной и открытой активизации участия православия в политической жизни и к активному вкладу в преодоление дефицита национального общественного капитала.

Идея восстановления социального капитала должна стать идеей единства, союза верующих и неверующих России, формирования российской политической нации. Именно так нужно понимать российскую нацию, как единство верующих и неверующих.

Восстановление и развитие социального капитала, формирования российской политической нации требует твёрдого, мужественного и компетентного решения православных верующих включиться в общественную и политическую жизнь страны, сохраняя при этом евангельский дух.

Нельзя отказывать христианскому устроительству государства и нации в праве считаться делом достойным христианина и находящимся в компетенции апостольской церкви.

Это обусловлено тем, что единой «родиной», истоком компетенций и государства и нации и церкви является «Мы» — бытие. Оно же является и «родиной» социального капитала. И социальный капитал и «Мы» — бытие являются отражением стремления людей к общему благу. Это и человекоцентрическое стремление людей к качеству жизни, комфорту окружающей среды, «заботе о самом себе».

Что касается проблемы модернизации научно-религиозного дуализма, то в нулевые годы 21 века начала формироваться особая ветвь науковедения, социологии как науки, связанная с идеей модернизации отношений науки и религии. В последнее время к обсуждению этой идеи подключилась Русская православная церковь в лице патриарха Кирилла. Показательно здесь то, что Патриарх Кирилл одновременно активно участвует в обсуждении современных проблем космологии в рамках отношения научной и теологической картины мира (НКМ и ТКМ). Это можно рассматривать как особое, знаковое явление, нуждающееся в отдельном исследовании.

Современные науковедение и социология науки, в частности в лице Стива Фуллера — профессора социологии Университета Уорик, г. Ковентри, Великобритания, ставит проблему модернизации научно-религиозного дуализма (см. Фуллер С. Антропная или кармическая альтернатива: модернизация научно-религиозного дуализма для XXI века // Эпистемология и философия науки, 2005, т. VI, №. 4. с. 181–191).

Каковы взаимоотношения между наукой и религией?

Этот вопрос, по С. Фуллеру, на сегодняшний день стал одним из самых злободневных как в России, так и за рубежом. Различные авторы дают разные ответы. Борьбу науки и религии Фуллер называет основной формой интеллектуальной борьбы нашей эры. По Фуллеру, исторический конфликт между наукой и религией был, скорее всего, со­циальным, чем когнитивным, т.е. он был конфликтом между государством и церковью.

Существуют или нет философ­ские основания для конфликта меж­ду наукой и религией?

В историческом плане наука с самого своего зарождения была инспирирована религиозными идея­ми, причём относящимися именно к монотеистической религии. Сама идея наличия законов природы, ко­торые человек может постичь, берёт начало в идее разумного Божест­венного плана, по которому устроен наш мир. Своим триумфом современная наука обязана монотеистической религии, которая поднимала чело­века до «образа и подобия Божия», способного к схватыванию в дета­лях и пониманию единства природы в целях её изменения в соответствии с человеческими потребностями и целями.

Концептуальное столкновение между современной наукой и моно­теистической религией касается природы человека — уникальности его существования. Опре­делённые религиозные положения, особенно положения монотеистиче­ской религии, имеют огромный эв­ристический потенциал для разви­тия научных идей. Мышление о разумном замысле, лежащем в ос­нове мира, положи­тельно влияет на контекст научного открытия. При этом монотеистическая религия, по Фуллеру, в наибольшей степени отвечает науке как космого­нической теории, представленной, например, механикой Ньютона.

С нашей точки зрения, когнитивная функция религии состоит гораздо в большем, чем просто обеспечение науки эвристически полезными идеями.

Религиозное знание — это знание субъекта о том, как ему об­ращаться со своей ипостасностью, со своим внутренним ми­ром, укрощать страсти, как распо­ряжаться собственной личностью, сохраняя её целостность и дееспособность. Речь здесь идёт именно о знании, а не о вере. Это знание о том, как веро­вать, опираясь на свою ипостасность, личностность.

Кроме того религия способна определять целеполагание в науке. Это хорошо показано в лекции «О некоторых тенденциях развития математики» выдающегося математика, академика И. Шафаревича. По Шафаревичу, религия — это высшая сфера человеческой деятельности вообще. Только религия способна задать цели математики как целого, которая изначально была частью религии пифагорейцев. Изначальная цель математики — дать путь слияния человека с божеством. Шафаревич полагал, что основная цель нашей эпохи: обрести высшую религиозную цель и смысл культурной деятельности человечества.

Возникает вопрос о причинах начала глубокой, эпохальной модернизации религиозно-научного дуализма, отражённой в трудах Стива Фаулера и других.

На наш взгляд существуют следующие причины:

Первая причина — развитие общества потребления в мире, человекоцентрически ориентированного на качество жизни, комфорт окружающей среды человека. Общество потребления, по сути дела пока неисследованное, как своего рода базис, глобально и непредсказуемо влияет на надстройку, на сознание, задавая потенциологию и потенциосферу общества, разрушая его плоский позитивизм и эмпиризм, утвержденный либерализмом как идеологией…

Общество потребления — это событие бытия, перед которым воля терпит поражение. Как перед откровением.

Событийность, связанная с обществом потребления выскальзывает за пределы определений, не поддаётся идентификации. Считается, что в 1980 год — переломный год холодной войны — государственная форма превратилась в безотказно работающий на обслуживание нужд общества потребления механизм. Общество потребления окончательно победило с появлением персональных компьютеров, когда, по С. Фуллеру, кремний победил углерод в целеполагании. Именно в 1980 г. была создана та повседневность, в которой мы живем. Началась неумолимая конвергенция, постановка всех технологий, всех способов добычи информации на службу быта. Быт странно соединился с бытием.

Общество потребления связано с искусством бытия. Оно вырабатывает подлинную технологию бытия, осознанной ритуализации жизни. Оно предполагает сознательное освоение материи как одного из возможных образов, являющих жизнь. Вековая догма о «мёртвости» материи свидетельствует о том, что человек ещё недостаточно жив. Общество потребления снимает вековое отчуждение между институционализированным официозом «бытия» и примитивной обыденностью «быта».

Качество жизни и комфорт среды человека — главные концепты общества потребления. Общество потребления действует как охватывающая система, включающая связи государства, религии, науки и искусства.

Часто общество потребления путают с идеологией потребительства. Но это не идеология материалистического потребительства, когда высшей целью жизни становится прославление личности и эгоцентрическое удовлетворение личных потребностей. Речь идёт о человекоцентрической идеологии развития и идеологии человекоцентризма, заботы человека о себе самом, к которой призывал Сократ афинян. Она противостоит всяческому оскорблению человеческого достоинства.

В связи со всеобщим и неделимым характером прав человека возникает и право на качество жизни, на комфорт окружающей среды.

Человекоцентричность — это требование к качеству окружающей среды.

В «век железа» крайне трудно вообразить и обеспечить подобный параметр жизни человека в виду тотальной антиэкологичности железа. Не случайно астрологический знак железа, его Дух — это Марс. Видимо, подобное станет возможно в век титана.

Вторая причина, на наш взгляд, тесно связанная с первой, — это начало эпохи антропоцена.

Антропоцен — неформальный геохронологический термин, который обозначает геологическую эпоху с уровнем человеческой активности, играющей существенную роль в экосистеме Земли.

В 2016 году учёные всего мира договорились назвать новую «главу» — эпоху в истории планеты Земля — «Антропоцен» (от слова «антропос» — человек). Это время, когда влияние человека на планету стало заметным в геологическом масштабе времени. Недавно, в 2019 г. официально признано наступление новой геологической эпохи. Рабочая группа исследователей Международной комиссии по стратиграфии (ICS) проголосовала большинством голосов за признание наступления антропоцена — новой геологической эпохи в истории Земли, связанной с деятельностью человека. В 1950-е годы, по мнению ряда учёных, произошло совершенно уникальное событие в истории Земли — закончилась предыдущая геологическая эпоха голоцена и началась новая. Эпоха антропоцена, как утверждает ряд ученых, началась с момента создания атомной бомбы, то есть в 1945 г. Любопытно и то, что апокрифическое Евангелие от Фомы, на которое опирается Л. В. Болотова при создании своей СД-модели, тоже было открыто в 1945 г.

Таким образом, обнаружение Евангелия от Фомы как бы открыло собой новую геологическую эпоху планеты Земля, эпоху «Большой жизни» общечеловеческой «семьи» планеты Земля. Можно полагать, что человечество меняет свой статус и начинает действовать по поручению Земли, обретая свою «Большую жизнь».

Нет сомнения, что понятие «анропоцен» станет врождённой идеей человеческого бессознательного, подобно тому, как стала врождённой идея естественных прав человека, задающая особую — новую систему координат, систему отсчёта для рассмотрения мировых событий и явлений.

Учёные долгое время не желали признавать очевидного — появления этой эпохи. Имело место даже её коллективное отрицание.

Почему же наблюдалось и наблюдается нежелание признать очевидное?

Причин тому несколько.

Во-первых, это слепая вера в прогресс и развитие или, другими словами, в способность человечества бесконечно увеличивать объём доступных ресурсов, а также глубокая убеждённость в том, что наука и технологии смогут решить все проблемы и избавить нас от негативных последствий развития, таких как загрязнение окружающей среды и т. п.

Во-вторых, немаловажную роль играет интенсивное лоббирование со стороны влиятельных заинтересованных сторон, получающих выгоду от такого хода событий. Наконец, следует отметить «захват» общественного сознания средствами массовой информации, которые в рамках идеологии потребительства вызывают неуемную жажду индивидуального потребления с целью повышения комфорта, получения признания окружающих или выделения из общей массы.

Удивительно, что эти вопросы, несмотря на то, что от них зависит будущее всего человечества, долгое время считались прерогативой естественных наук и не рассматривались с точки зрения антропоцентричных по своему определению гуманитарных и социальных наук. Однако, появление понятия «антропоцен» накладывает на социальные дисциплины обязанность изучить и объяснить, как человеческие общества смогли спровоцировать в функционировании экосистем Земли перемены такого масштаба, и какие последствия эти перемены могут иметь для будущего планеты.

Гуманитарным и социальным наукам необходимо выработать и освоить новые инструменты и знания, необходимые для поиска ответов на насущные вопросы новой эпохи, среди которых природные катастрофы, возобновляемые источники энергии, истощение природных ресурсов, опустынивание, экоцид, повсеместное загрязнение окружающей среды, миграция, социальная и экологическая несправедливость и многое другое. Своё слово должны сказать мировые религии, особенно креационисткой, антропоцентристкой направленности. Здесь следует обратить внимание на особую экологичность православия, в том числе на наличие в нём идеи Восстановителя, способного противостоять Разрушителю как врагу и убийце человечества от начала и преодолеть его в перспективе.

Незаметно для себя человечество оказалось не просто перед лицом глобальных вызовов современности, но и в новой системе отсчёта, в новой геологической эпохе, которую назвали антропоценом. Эта геологическая эпоха в значительной мере исключает возможность дальнейшего развития методом проб и ошибок. Наиболее важное следствие заключается в том, что на повестку дня выдвигается грандиозный инженерный проект, типа «Планета Земля как космический корабль», связанный с созданием предпосылок для поддержания на планете условий, необходимых для жизни на Земле. У человечества может появиться Общее Дело в смысле Н.Ф.Фёдорова, связанное с развитием отношений родства, «Мы» — бытия.

Некоторыми учёными полагается, что антропоцен несёт человечеству новые, невиданные ранее перспективы для развития.

Люди могут достичь новой стадии эволюции, уже постбиологической, когда из представителей органической природы они превратятся в электронных и потенциально бессмертных существ, что сломает лежащие перед человечеством барьеры и позволит ему распространить своё влияние далеко за пределы Земли.

Антропоцен предполагает формирование отношений нового гуманизма, включающего такую критику человеческой географии, через которую индивиды и сообщества, иерархия метасубъектов должны создавать местности и события, соответствующие присвоению уже не просто их труда, но и их истории в целом.

По признанию некоторых учёных — футурологов, в антропоцене, когда человек делается главной силой перемен в мировой экологии, обнаруживает себя некая «Большая жизнь человечества». В антропоцене человечество задумывает заменить естественный отбор собственными разработками и распространить жизнь за пределы органической сферы в неорганическую. Тогда органическая сфера и человек становятся «низшей формой жизни», в плане иерархии метасубъектов. Исчезают основания придавать особое значение человеческой жизни, после того как компьютеры, существа нечеловеческой природы станут умнее и могущественнее людей и превзойдут человека, вступив с ним в соперничество. У человека, видимо, нет такой уникальной магической искры, которой не смог бы обзавестись искусственный интеллект. Тогда детище европейского просвещения и научной революции — гуманистическое поклонение человеку теряет смысл (см. Харари Ю. Н. Homo Deus. Краткая история будущего. /Юваль Ной Харари; (пер. с англ. А. Андреева). — М.: Синдбад, 2019, стр.90, стр. 120). Становится более понятной мысль Блеза Паскаля, что «Человек бесконечно преодолевает человека», т.е., что у человека существуют бесконечные онтологические просторы. Основы подобной идеи заложены в христианстве, в формуле «Азмь есмь-ты еси», являющейся одной из формул «Мы» — бытия.

Третья причина — это конец эпохи либерализма, смерть либерализма. 29 июня 2019 г. завершился саммит развитых стран «Большой двадцатки» (G20) в Осаке. Одной из тем обсуждений вокруг саммита стала фраза президента Путина об «окончательном изживании» либеральной идеи в современном мире, высказанная в интервью для газеты Financial Times 27 июня перед саммитом. 29 июня на пресс-конференции по итогам саммита G20 Владимир Путин раскрыл два аспекта кризиса «либеральной идеи» — экономический и социальный. По мнению президента России, либеральная идея «пережила свою цель», когда общественность выступила против иммиграции, открытых границ и мультикультурализма. Либеральная идея устарела. Она вступила в противоречие с интересами подавляющего большинства населения. Есть явный перегиб, по словам В. В. Путина, заключающийся в том, что либеральная идея начинает «поедать сама себя». Миллионы людей живут своей жизнью, а те, кто продвигает эти идеи, живут в своей парадигме.

С либерализмом, как это не парадоксально может показаться, расправилось человекоцентричное общество потребления. Либерализм обществу потребления не нужен. Пожалуй, это один самых существенных парадоксов современности, свидетельствующий о полном непонимании того, что такое, собственно, общество потребления, которое не имеет никакого отношения к идеологии потребления.

Общество потребления категорически нельзя путать с идеологией потребления, родившейся в рамках либерализма и поддерживаемой либеральными СМИ. Либерализм перенёс свой минус-имидж на общество потребления.

Между тем у общества потребления наличествует свой абсолютно деловой, прагматический имидж. Оно отражает такой человекоцентрический прагматизм человечества, который весьма далёк от утопизма и не вполне пока известен утопически ориентированному человечеству. Но работает он как новый движок человечества, вполне заменяющий утопизм. Например, именно общество потребления, проведя «офисные революции», создало в развитых странах Запада современное «государство услуг», «сервисное государство» в 80е — годы 20-го века, а в нулевые годы 21-го века стало создавать его в России. Скорее всего, именно оно поведёт к Луне и Марсу космические корабли в проектах Илона Маска и подобных.

Возможно, что основной целью новой эпохи станет провозглашённое академиком И. Шафаревичем обретение высшей религиозной цели и смысла культурной деятельности человечества, а, значит, и смысла эпохи европейского просвещения. И это станет новым шагом общества потребления, новым шагом человекоцентризма, если находится в парадоксальной системе отсчёта, связанной с ними.

Общество потребления, как охватывающая система, развивающе влияет и на характер науки и на характер государства и на социальное поведение церкви. Меняются отношения между ними. Поле диалога науки и религии и государства начинает проходить процесс неожиданной модернизации. При этом религия не может дистанцироваться от политики и экономики. Она должна стратегически устремляться к некому синтезу. И даже способствовать развитию светского гуманизма, в том числе через социальные проекты церкви, способствующие наращиванию социального капитала в обществе.

31 января 2019 года в Большом зале Государственного Кремлёвского Дворца состоялся торжественный акт, посвящённый 10-летию Поместного Собора Русской Православной Церкви и Патриаршей интронизации. Патриарх Кирилл обратился к собравшимся со словом. В своём выступлении он обратил особое внимание на взаимодействие науки и религии. Была выдвинута идея союзничества церкви и науки в интересах повышения качества жизни людей. Работники научной сферы и священнослужители должны сотрудничать, чтобы помогать людям. «Научный атеизм» советского времени ушёл в прошлое, Поэтому никакого разделения религии и науки быть не должно, заявил патриарх Кирилл. Нужно избегать их искусственного противопоставления. Священник, психолог, психотерапевт должны каждый заниматься своим делом, а сообща — помогать человеку. Важен успех их взаимного действия. При этом необходимо использовать опыт лучших практик Церкви. Как известно, Русская православная церковь координирует и патронирует сегодня свыше шести с половиной тысяч социальных проектов, тем самым ощутимо подкрепляет усилия государства и общества на этом направлении.

Ссылаясь на философа Ивана Васильевича Киреевского, патриарх Кирилл обратил особое внимание на взаимодействие европейского Просвещения и Православной Церкви. Православная церковь, взаимодействуя с европейским Просвещением, призвана дать ему высший смысл и последнее развитие. Согласно патриарху, замечательный философ писал по этому поводу следующее: «Одного только желаю я: чтобы те начала жизни, которые хранятся в учении святой Православной Церкви, вполне проникнули убеждения всех степеней и сословий наших, чтобы эти высшие начала, господствуя над просвещением европейским и не вытесняя его, но, напротив, обнимая его своею полнотою, дали ему высший смысл и последнее развитие» (И.В.Киреевский «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России»). По мнению патриарха, эта задача и сегодня стоит на повестке дня. А решение её позволит и обогатить науку, и улучшить жизнь людей.

Хотелось бы обратить внимание на сходство поставленной патриархом задачи с идеей обретения высшей религиозной цели и смысла культурной деятельности человечества академика И. Шафаревича, предполагающей религиозное освящение культурной жизни всего человечества, то есть, по сути дела, новую евангелизацию. Очевидно единство взглядов философа, патриарха и великого ученого-математика.

Прозвучавшая из уст патриарха доктрина похожа на начало крупной «игры» на сближение Запада и Востока, Запада и России.

При этом нуждается в корректировке классическая модель эпохи Просвещения, в которой преобладает представление о неограниченности человеческих возможностей. Это затянувшееся, передающееся по эстафете представление, никак не сопоставимо с реальностью.

В тотально просвещенном обществе теряется коллективная память и общность воображаемых пространств. В пустые пространства воображения устремляется технократия, не заполняя их.

Тезис европейского просвещения, согласно которому разум есть последнее основание прав человека и институтов, является менее универсальным, чем он сам утверждает. В нём природа становится противоположностью разуму, совершенно ему чуждой. Законы мышления можно рассматривать как врождённые идеи. Существует уровень сознания, где законы разумного мышления перестают носить абсолютный характер. Они становятся условными, относительными, если речь заходит о «мироневместимых» истинах Откровения, не поддающихся лобовому «оразумлению», так как врождённая идея разума сама зависит от истин Откровения. Несомненно, существует неочевидная модель и практика, способная связать разум и истины Откровения. Это литургия храмовая и внехрамовая.

В России уже была попытка связать европейское просвещение и православие, идею разума и истины Откровения. Это учение Н.Ф.Федорова об Общем Деле и о литургическом методе.

Безусловно, существует диалектика европейского просвещения, на которую целесообразно опираться при анализе взаимодействия европейского просвещения и Православной церкви. Эта диалектика проявляется в двойственности европоцентризма. Видимо в основе игры на сближение Востока и Запада методологически должен лежать здоровый европоцентризм, тесно связанный с европейским просвещением.

Европоценризм — это наследие просвещения. Европоцентризм обладает свойством самореферентности. Он обратим против себя самого, как акт самокритики, и в этом его универсальность.

Превосходство европоцентризма не в диктате, а, вообще говоря, в акте самокритики, самоснятия в том, что он позволяет поставить себя под вопрос, а также в самотрансценденции, способности вобрать в себя иное. Универсальность европоцентризма включает в себя способность двигаться за предел любой исторически данной и политически закреплённой системы ценностей. Но русофобия и предел.

Наша историческая Российская государственность, к сожалению, не имеет достаточно древней традиции научного знания. Если заглянуть ещё дальше в историю, то мы увидим, что на Руси отношение к образованию, особенно в духовной среде, изначально было отрицательным. Когда князь повелел отдавать детей в книжное учение, матери плакали по ним, как по мёртвым, сообщает нам летописец в произведении «Повесть временных лет».

Из обозначенной патриархом Кириллом миссии православия по приданию европейскому просвещению высшего смысла и последнего развития по сути дела должно возникнуть третья альтрнатива — новое просвещение, новый гуманизм, способные противостоять рискам дегуманизации человечества, рискам анропологической катастрофы.

Церковь находится одновременно и в обществе, и вне общества. Она в мире сём, но одновременно не от мира сего. По патриарху Кириллу, надо очень серьёзно задуматься над тем, как преодолеть искусственный разрыв между жизнью общества и церковными традициями Древней Церкви христиан, которая в свою очередь не боялась включать в свою традицию то лучшее, что имелось, например, в понятийном аппарате философии, находках и открытиях классической греческой и римской культуры. В связи с этим крайне важно развивать самый активный диалог Церкви с миром культуры, а также существенно расширять поле взаимодействия Церкви и представителей науки. Это связано с заботой о людях.

Концепция связи науки и православия, предложенная патриархом Кириллом, вполне соответствует тренду поиска ценностей новой цивилизации, который разворачивается в науке. К примеру, С. Фуллер утверждает, что 21-й век будет отмечен союзом западной науки с библейской религией. Этот союз он именует формированием «антропной перспективы». Она связана с идентификацией социальных наук как религии гуманизма. Монотеистам и позитивистам в рамках союза верующих и неверующих необходимо мессиански объединиться для реабилитации коллективного гуманистического проекта. Решающая часть этого проекта состоит в том, чтобы рассматривать участие в науке как гражданскую обязанность, а может быть, и как религиозное служение. «Антропная перспектива» Фуллера представляет, по сути, вид нового гуманизма новой цивилизации. Новому гуманизму, рождающемуся в эре антропоцена, в рамках «антропной перспективы» предстоит обосновать место человека разумного, гомо сапиенс в мире, связанное с осознанием им своей особой ответственности за людей и природу и необходимости рациональной реализации этой особой ответственности.

Определяя вопросы интеграции православия и европейского просвещения, патриарх Кирилл определил, по сути, исторические габариты русской мечты и русской идеи.

Взаимодействие православия и европейского просвещения может стать путём, способом парадоксального осуществления самого сокровенного предназначения православия. Интеграция православия и просвещения способна стать началом грандиозного мировоззрения, которому уже суждено себя обнаружить. Это мировоззрение обнаруживает себя с созиданием в Москве в парке «Патриот» грандиозного храма Вооруженных сил России, христианизирующего Священную войну и Победу. Это мировоззрение обнаруживает себя и в «СД-модели Л. Болотовой».

Новый гуманизм нужен церкви для решительной схватки с крайностями трансгуманизма, способными привести к расчеловечиванию человека. Это отражено в ряде выступлений патриарха Кирилла. Но, с другой стороны, трансгуманизм — это продукт европейского просвещения и современной науки. Одним из основоположников трансгуманизма считается Н.Ф.Фёдоров.

Призыв патриарха Кирилла к освящению русским православием европейского просвещения, к модернизации связи науки и религии можно рассматривать как призыв к новому овладению исторической жизнью, к разогреву «холодного» общества, замедлившего свою историческую составляющую согласно концепции «конца истории» Ф. Фукуямы.

Необходимо преодолеть дефицит историчности.

История, которую необходимо породить в городах в эпоху антропоцена, в них ещё не рождена. Хотя сила исторического отсутствия здесь уже начинает действовать, создавая новый ландшафт и призывая к союзу религии и науки, который способен преодолеть дефицит историчности, обеспечить новое овладение исторической жизнью. Возрастает интерес к эпохам просвещения и возрождения.

Появление доктрины освящения русским православием европейского просвещения в современных условиях похоже на озарение, переход в новую систему отсчёта через явление идеи, которая ранее пребывала в скрытом, не проявленном или дремлющем состоянии. В этом плане патриарх Кирилл совершает деяние в том смысле, в каком это слово использовал Шпенглер. Для Шпенглера деяние проникнуто энергией исторической направленности и совершается теми людьми, для которых настоящее не мгновение, а эпоха, через неё они становятся причастны всей истории, а эпоха раскрывает себя через их личность.

Деяние патриарха Кирилла, без сомнения, является духовной инициативой, берущей начало в дарах Святого Духа, тех дарах, которые время от времени Святой Дух изливает на церковь. В харизме единства науки и церкви, церкви и европейского просвещения, которая может быть дарована только Духом Святым, содержится провиденциальный ответ, даваемый Святым Духом на вызовы 21 века, вызовы эры антропоцена. Святой Дух пытается раскрыть в человеке и человечестве, в науке, в религии новые свойства способности и измерения, характерные для следующего мирового периода. Например, способность человека к евхаристии. Она может быть раскрыта и реализована и у учёного.

В этом плане особый интерес представляет концепция Алексея Нестерука о «новом патристическом синтезе богословия и науки» и о космически-литургическом измерении науки (см. Нестерук А. Логос и космос: Богословие, наука и православное предание/ Пер. с англ. (серия «Богословие и наука»). — М., Библейско-Богословский институт святого апостола Андрея, 2006, стр. xxii-xliv).

Пути воплощения единства религии и науки, по А. Нестеруку, должны напоминать церковное таинство евхаристии, в которой происходит соединение с будущим веком. Это означает что «к самому научному познанию следует подходить как к евхаристической активности». Истина соединена с идеей литургического опыта. Разделённость между богословием и наукой может быть преодолена, если богословие и наука восстановят присущее им отношение к евхаристии, понимаемой в космических терминах как возношение человеком творения Богу через искусство, науку и технику. Научную деятельность можно интерпретировать как космическую евхаристическую деятельность («космическую литургию»). Науку, таким образом, можно воспринимать как вид религиозного опыта, обусловленного наличием космически-литургического, евхаристического измерения науки.

Богословие и наука имеют много общего, если они поняты в контексте существования человечества как богообщения. Признание учёного, что он занимается евхаристической работой, может привести к освобождению природы от её подчинённости деятельности технологического человека. По А. Нестеруку, космически-литургическая функция науки связана с человекоцентризмом, с религиозным долгом человека быть в центре бытия, центре божественного творения. Центрирование человека творением, диалектикой творения, авторством, именем собственным определяет свойства деятельности учёного как «космической литургии».

Следует добавить, что идея нового патристического синтеза русскими богословами — эмигрантами первой волны в Париже была поддержана патриархом Тихоном в 20-е годы 20-го века. Возможно, эта идея имела для Тихона большой политический смысл, в связи с необходостью исторического примирения церкви с социализмом, как порождением европейского просвещения и науки. Возможно, Тихон понимал глубинную основу отношений церкви с революцией и с большевизмом как следствие нерешённости проблемы освящения европейского просвещения русским православием. В подобной логике политический метод патриарха Тихона пока не исследован. К сожалению, не было личной встречи Тихона и Ленина. Не было их диалога. Очень жаль. Им — этим двум мощнейшим интеллектам и опытнейшим людям — было о чём поговорить: о православии и просвещении. Хотя практически идея примирения красных и белых была озвучена Тихоном сразу после заключения большевиками Бресткого мира с Германией. Тихон фактически выступил как политик, государственный деятель, а не пастырь. Но Ленин не вступил с ним в диалог.

Ранее идея обретения литургического измерения науки и техники была выдвинута Н.Ф.Фёдоровым в рамках доктрины Общего Дела. К сожалению А. Нестерук не ссылается на Н. Фёдорова. Наука и техника вводятся Фёдоровым в план богочеловеческого дела и становятся орудиями спасения человеческого рода. С развиваемой им точки зрения и наука и техника не только не являются фактами внерелигиозными или безрелигиозными. Наоборот, они вводятся, должны быть введены в самое сердце религии, во внехрамовую литургию (Общее Дело). Наука и техника находятся в роли прислужниц торгового класса, в роли поставщиков комфорта и удобств, но, по Фёдорову, религионизированным науке и технике может быть поставлена иная, высочайшая, значительнейшая цель — всецелая победа человека над всяческим распадом и гибелью, присущими природе, совершенным выражением которой является смерть, которая должна быть побеждена.

Ввиду актуализации идеи Н. Ф. Фёдорова сто лет спустя можно рассматривать идею евхаристического единства науки и религии как архетипическую, врождённую. Она вполне могла быть найдена и использована русским православием в 17 веке, но, по всей видимости, помешал пресловутый паралич церкви, связанный с конфликтом существующих этических кодов церкви и империи, подавляющим действием русской имперскости, начавшейся с катастрофы — раскола 1666 г и длившейся 250 лет до 1917г. По причине покорности перед государством, помещения в ситуацию мимикрии русское православие не смогло выносить новое слово, найти твёрдое основание для освящения деятельности европейского человечества. Это огромная, неизбывная вина русской империи перед историей.

Таким образом, отношением европейского просвещения и православия определён наиболее фундаментальный код существования русских, связанный с таинственным языком судьбы России. Он показывает, что история России может быть предметом потенциологии и потенциометрии. Речь идёт о поиске в русской истории нереализованных возможностей, которые не только нуждаются в реализации, но и детерменируют для нас содержание морального долга.

Речь идёт о практике инставрации.

По д. ф. н. А.Ю.Ашкерову, инставрация — это процесс, позволяющий реализовать то, что в прошлом реализовать было невозможно.

Инставрация альтернативна любым реставрационным проектам. Это расправление некой складки истории и явление того, что ушло в складку. Реализуя одни возможности, мы упускаем другие. Иногда они ждут своего часа. В любом случае часть возможностей блокируется, «закупоривается». Например, в связи с параличом церкви. Вообще говоря, из памяти человечества вытеснены высочайшие целеполагательные акты человечества как непонятные, непостижимые и не подлежащие постижению, непосильные, преждевременные, влекущие отсрочку выполнения, дискредитированные. Инставрация означает разблокировку возможностей, причём эта разблокировка осознаётся как веление долга. Это чем-то похоже на Общее Дело Н. Ф. Фёдорова, на воскрешение предков. Другого и не дано, так как предки — это события.

Инставрация раскрывает, что «то же самое — есть другое». Возвращение к прошлому оборачивается открытием ранее не реализованных возможностей. Это мышление по логике благодати, нацеленное на получение неожиданного эффекта, несводимого к любым предпосылкам его возникновения.

Событие неожиданного эффекта порывает с причинно-следственными связями, давая себя знать как бы поверх них. Это не упущенная, а обретённая возможность.

Доктрина патриарха Кирилла по освящению европейского просвещения — это врожденная, архетипическая, можно сказать парадигмальная идея. Это аналог идеи окрестить античность, в католицизме, превратить тем самым языческую античную философию в служанку христианского богословия. Будучи провозглашённой официальной церковью, эта идея кажется естественной, очевидной и необходимой как изначальная врождённая истина человечества.

Историческая задача освящения православием европейского просвещения, то есть задача оправдания европейского просвещения его практики и техники с каких-то новых и принципиально иных, не западных точек зрения, — это возможность, ушедшая в складку русской истории, пока «закупоренная возможность». Но нерешённая задача и не достигнутая цель подобного масштаба — это тягчайшая обязанность. Нереализованные в срок, они могут быть источником многих тяжких бед для церкви и православной страны.

Умом Россию не понять. Как утверждал Ф. Тютчев, для России православие и государство исторически тождественны. Значит и их беды тоже одни. А решение задачи освящения европейского просвещения следует рассматривать как решение русским православием задачи освящения всего человечества. Возможно, под эти углом зрения следует интерпретировать на самом деле так называемое Фатимское чудо в католичестве.

Идея окрестить европейское просвещение, сделать его слугой русского православия, способом выражения христианского православного вероучения кажется вполне оправданной.

Культура в любых формах может служить выражению христианского вероучения, превращаться в носителя христианского смысла. Просто нужно настойчиво работать над превращением культуры в носителя православных христианских смыслов.

Любой фрагмент жизни и культуры может быть манифестацией православной истины.

Нет культурной ситуации, в которой не может манифестироваться истина. В перспективе вполне возможна жёсткая форма дилеммы: христианизация культуры или деградация таковой. Православную христианизацию европейского просвещения можно рассматривать при этом как новую евангелизацию.

Неожиданно начинается рождение нового образа России через союз науки и религии, взаимодействие православия и европейского просвещения, братство верующих и неверующих. Доктрина патриарха Кирилла, на наш взгляд, связана с низовой мобилизацией и внутренней самоорганизацией российской нации.

Рождение нового образа России связано также с городской, муниципальной революцией, в которой непосредственное участие должна принять церковь. В царской России церковь в определённом плане играла роль и решала задачи муниципалитета.

Городская революция в России — это восстановление и развитие социального капитала, что практически невозможно без церкви, её особой муниципальной роли. Церковь отделена от государства, но не отделена от города, от муниципалитета. Опорные точки восстановления и развития социального капитала — это муниципалитеты.

Городская революция связана также с инставрацией истории России. Без этого невозможно формирование российской нации.

Как ни странно, новогуманистический образ России, рождающийся из доктрины патриарха Кирилла о взаимодействии православия и европейского просвещения и идея конца либерализма, выдвинутая президентом Путиным, выглядят как дополняющие друг друга, образующие некую концептуальную симфонию. Они, по всей видимости, образуют один тренд с пока не чёткими габаритами.

Новый образ России, как страны, способствующей союзу науки и православия, единству православия и европейского просвещения, модернизации отношения науки и религии, формированию нового гуманизма, который стала создавать церковь, в полной мере проявляет себя в книге Л.В.Болотовой.

Исследования Болотовой — некоторый вклад в новую евангелизацию с точки зрения формирования братства (а может быть Ордена) верующих и неверующих, создание которого требуется для реализации проекта патриарха Кирилла.

Констатация указанного вклада вовсе не представляется нам парадоксальной. Это просто определённый выход к решению той задачи, которая пока осталась в России нерешённой. Это задача освящения европейского просвещения. А решаться эта задача может и в среде верующих и в среде учёных.

«СД-модель Л. Болотовой» выражает единство научного и религиозного, которое должно быть воплощено в новый гуманизм, и в новое человековедение. Она отражает процессы модернизации в научно-религиозном дуализме, новогуманистическое усиление единства науки и религии, христианства и просвещения.

В процессе интеграции науки и религии в «СД-модели Л. Болотовой» наглядно видно как рождается «третья альтернатива» — некое интегральное, космологическое человековедение.