Бесплатный фрагмент - Северная звезда

СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА

«Не там Север, где холодно, а там, где ее ледяные, пронизывающие до глубин сердца глаза»

Наша безмятежная рок-группа пару лет назад написала песню «Северная звезда». Романтическую, со скандинавским северным флером и даже мистическую в мечтательной дымке. И когда я впервые взглянул в ее глаза, оказавшись на Севере, то сразу понял — кого вижу перед собой. Муассанитовые глаза будто смотрели в мою душу так пронизывающе и стремительно, что как будто бы забирали мою жизнь к себе, стирая все прошлое. Конечно, это она.

БАР «КРОВАВАЯ ЛУНА», ВЫБИТЫЕ ЗУБЫ И СМЯТЫЕ ПРОСТЫНИ

Мы сразу сели за столик и на минуту взгляд уперся в затянутое морозными узорами окно, оценивая их сказочные переливы на солнце. Когда легкое волнение удалось преодолеть, я стал рассматривать ее волшебные глаза и оценивать высокую выдающуюся мерной женской наполненностью фигуру, оценивая массивную грудь как ребенок, оказавшийся в колыбели.

— У тебя абсолютно бесстыжий взгляд, но такой прямой и твердый, как будто даже пронзительный, — кинула она.

— Я ждал тебя, хотя можешь в это не верить. Но чувство, что ты скоро появишься в моей жизни, оно меня не покидало в последнее время, — я говорил чистую правду.

— Сделаю вид, что эта сказка мне по душе, — улыбнулась она.

Бар «Кровавая луна» был наполнен самыми разными людьми и шум стоял вокруг неимоверный. Однако, нам настолько требовалось закрыться от всего того, что соседняя компания доставляла почти зубную боль своими грубыми хамовитыми выкриками. Когда мы попросили их поутихнуть, ребята в дремучих меховых шапках, видно не отошедшие с мороза, нагло огрызнулись и это сработало. Милая стремительно поднялась и рывком подбросила ногу, всадив каблук сапога в зубы ближайшей от нас морды, а я запустил кружку в голову утырка, взметнувшегося со стула. Дальнейшее напоминало ленту комикса — она пригвоздила вилкой кисть зарычавшего громилы к столу, а я приземлил барный табурет на голову выкатившего глаза в ярости придурка. Кровь, сопли и выбитые зубы рассыпались по их столу. Чтобы картинка этого вечера стала красивее, она влепила яичничу одному из посетителей в небритую харю и желток тек по щетине как лава вулкана сквозь лес. Хлопнув меня по плечу, Гретта указала глазами на дверь и мы испарились.

Ну да, это было безумное вдохновение — сели на золотого дракона судьбы и полетели сквозь сырые ночные тучи… В гостинице пахло морем и шум волн грохотал в комнате из открытого настежь окна. В сиянии луны волны шли к берегу облаками и солоноватая пыль, кажется садилась на кожу. Нет, в воздухе не стояло электричества, а вздымался сам морской дьявол. Гретта быстро разделась и нежная представительная фигура тронула фундаментальной простотой правильных линий.

— Ты — икона, Гретта, но я не молюсь, а каюсь, — вымолвил я в бешеном волнении, впившись в ее алые губы и, схватив ее белые волосы.

— Он, она и сатана… Слышал такую сказку?, — у нее даже глаза засмеялись.

— Даже не думаю, а уже и не до того. Сияние не хочу пропустить, — говорить уже не хотелось.

Я схватил руками простыни, как будто боясь упустить всю мощь Вселенной, которая сейчас крутилась на мне, сверкая мириадами звезд. Блаженство не кончалось и стало самой ночью — в ней я и заснул, утопая в грудях ребенком и наглым выскочкой. Утро принесло смех, потому что постель потеряла пристойный вид, напрочь сбившись в урагане Любви.

ЛАТИНСКАЯ ПОСЛОВИЦА

Мы, конечно, не были котятками, но и демонами тоже. И свою жизнь рассказывали друг другу, между прочим — нам не особо надо было, ведь все уже и так сложилось и все было абсолютно понятно. Гретта была женщиной немалых высот, немало для этого пожертвовавшей. Она организовала предприятие по блокировке кредитных требований, прикладывая неординарные и даже творческие методы. Грубо говоря, когда кто-то не мог или не хотел возвращать финансы, но получал требования, связанные с угрозой жизни и здоровью, вот тогда появлялась она. В итоге, один из яростных кредиторов захлебывался в собственногом говне, другой — летел за машиной, привязанный на веревке, спотыкаясь, волочась, стираю лицо в месиво и давясь дорожной пылью. А с кем-то Гретта просто ужинала и этого объяснения хватало.

Я, уволившись из армии, хотел чистоплотной жизни, не замешанной на крови, но это было крайне сложно. Поэтому непрестанно приходилось возвращаться к старым связям и вновь и вновь устраивать свой денежный вопрос грязными методами. Как будто я ушел с войны, а она меня не покинула. Как будто я не мог жить без этого как без воздуха. Так и носился ураганом по стране, силой решая разные вопросы. И эти, картинки, боже, одного говнюка посадил в детскую коляску и запустил по скоростному горному шоссе (жена, которую он часто избивал в пьяном беспамятстве, основательно попросила), другой — летел кувырком с лестницы своей виллы, вымаливая прощения у кинутых на деньги друзей…

Одним словом, когда мы с Греттой раскрылись друг другу, то это даже не вызвало удивления. Есть одна латинская пословица — Abyssus abyssum invocat (Бездна взывает к бездне).

ЛАЙНЕР ЛЕТИТ НА ЮГ

Как дикие звери находят добычу так и мы с Греттой нашли друг друга и не отпускали со спокойствием и достоинством понимая, что искать больше и не надо. Чтобы наши дела не рисовали темную атмосферу, мы просто оставляли их за порогом наших встреч.

— А давай полетим в жаркую, страну, куда-нибудь к океану?, — она это не спросила, а утвердила всей яркостью лучезарной улыбки.

— Не вижу препятствий, это прекрасная мысль, возможно и самое прекрасное время для нас, — я как будто видел это во сне.

— Купим билеты, обо всем пожалеем потом, — отрезала и погладила меня по волосам.

В самолет мы взяли два маленьких рюкзака и настроение Jazz. Девятичасовой перелет из Москвы до Бангкока не предполагал легкой дороги и поэтому час мы летели, прижавшись друг к другу щекой, а остальные восемь отмеривая разные шутки друг другу. Популярный актер, проходя мимо наших кресел, вспыхнул: «Вы просто идеаль, а давайте…". гретта хлестнула его взглядом и он как ошпаренный удалился. После этого я искренне, по-детски написал ей на листочке и прошептал в ухо:

Я в глазах твоих словно в море,

Чтобы чаще Господь замечал.

Все прекрасно и вольному воля.

Возвращаюсь к началу начал.

Тишина и шептанье Вселенной,

Запах милый и голос родной

И мой дух бесконечно блаженный

Потому что Богиня со мной.

Потому что я чувствую небо,

Когда рядом и гладишь меня

И, конечно же, где бы я не был

Все сильнее я день ото дня.

Все просторнее мысли и планы,

Основательно, без суеты

И прошел все в дороге капканы.

Теперь Ты, бесконечное Ты…

Гретта, шлепнула меня по щеке и подняла бровь: «Да ты спишь, детка!», навалившись статной грудью и заглядывая смешливо в глаза. Спал ли я тогда? Больше бы таких снов, да больше беспробудного единения…

Когда мы добрались до океана и поехали на трехколесном мотороллере вдоль береговой линии, она завела музыку и, сняв с себя весь верх, начала изящно подпевать, виртуозно отхлебывая шампанское из бутылки на проигрышах. На одной из остановок рядом с джунглями, Гретте на волосы села ярко бардовая бабочка в фиолетовых пятнах и эта картинка осталась в моей памяти символом этих счастливых дней. Если ты любишь океан и если ты любишь, то совпадение происходит необычайное. Одна стихия сливается с другой и редкие всплески эмоций сравнятся с этим сочетанием. Сливаться в океане под луной — первобытное и первозданное, рассказывающее о самой сути человека и его природных великих началах…

— Давай ограбим банк, детка, в конце-концов, это будет памятным приключением, — сказала она как-то вечером, когда мы изрядно попраздновали в ресторане.

— Это не самая лучшая идея, милая! Не банк, а банкиров или того смешнее, — предложил я.

— Правомерно и даже интереснее, — согласилась она.

Жирные коты, отдыхающие в Тайланде — явление повсеместное, но найти именно тех, кто бы заслужил нашего живого интереса, помогла беспроигрышная интуиция. Вот они тащатся по улице, обвешанной гирляндами проституток, пуская слюну в полупьяном обмороке и разнузданно, внушая только омерзение, пыхтят, рассматривая товар. И это они же ведут себя как хозяева мира, отчитывая какого-то доходягу-таксиста и размахивая лапами на тщедушных тайцев. Два таких кожаных мешка мы и цапнули.

— Господа, минуточку внимания, это вам понравится, — Гретта подняла руки, обращаясь к грузным заплывшим персонажам.

— Вы нас хотите пригласить, дама?, — два холодца с красными глазами поплыли в ее сторону.

— не уверена, что у вас есть обеспечение, но чем черт не шутит, жизнь сегодня все хуже и хуже, а уезжать отсюда в снега никак не хочется, — она безупречно исполняла роль и сети были расставлены широко.

— Мы тебя вдвоем и еще двух возьмем, пожалуй!, — откуда у таких упырей был неуемный оптимизм — только догадываться.

Так что, порывшись в стайках ночных бабочек, наводнявших улицу, наши «зайчики» как милые сели в микроавтобус, прихватив двух трансвеститов. Выкручивая руль на очередном повороте, я смотрел в зеркало заднего вида на это полувменяемое шапито и когда яркие пятна фонарей высвечивали салон, наюлюдал эту гротескную картину снова и снова. Величественная Гретта, с достоинством, смотревшая на дорогу — до дурного веселые и манерныйе трансы и вопящая дурным голосом парочка «ночных охотников».

Так уж получилось, по нашей, конечно же воле, что не «пельмени» развлекались с трансами, а ровно наоборот. Примерно через пару часов бунгало, куда мы привезли всю честную компанию, наполнилось смирением и наши жирные пассажиры были выдоены на деньги до самого остатка. Довольные трансы получили свою долю, тучные упыри, отходя от ужаса пережитой ночи, стали приходить в себя, а мы, довольные всеми совершенными нам за ночь переводами, покинули экзотическую площадку, кончно же, прихватив с собой эксклюзивные кадры, которые обеспечивали молчание и смирение клиентов.

— Мы с тобой идеальная команда, не так ли, детка?, — этот вопрос я уже задал за обедом в обветшалом придорожном кафе.

— Мы с тобой бриллиантовый дуэт, милый, — глаза ее как всегда смеялись, облизывая меня.

Океан, знаете, творит с людьми чудеса, расстворяя все печали в своей бесконечной теплой глади. Он, помноженный на любовь даже в своих хмурых штормах, обрывает все нити с плохим из прошлого и дает неиссякаемую надежду, что все состоится. Все самое лучшее, что ты только хотел получить в этом мире.

БАФФАЛО БИЛЛ И СВЕТЛЯЧКИ

Когда ты ничего не боишься и теряешься в неге, то и с осмотрительностью происходит неладное. Так уж получилось, что наши «пельмени» не стали мириться с происходящим, а заявились к местным «уравнителям» и заказали наши души. В тот день мы были весь день на океане и говорили с солнцем. К вечеру, погружаясь в машину, заметили за собой хвост, не сильно, впрочем, озаботившись. Но вот ночью, когда разразилось, получили все производные, связанные с потерей бдительности. нашу дверь в океанском домике не вышибали, а открыли так тихо, что даже летучие мыши, казалось бы, не услышали. Они вошли, встали возле кровати и зажгли фонарь.

— Поднимайтесь медленно, тихо и не дергайтесь, — прозвучал англосаксанский бас.

— Мы бы напоили вас чаем, однако вы любите что-то другое, полагаю, — Гретта не нервничала, а спокойно, как будто ничего страшного и не происходит, встала и оделась.

— Если вы приглашаете нас в местный паб, то соответствующего вашим запросам нет, да и мы не пьем местное пойло, — мне было все-равно о чем говорить, главное — не терять самообладания.

— Нам понравилось как вы все обставили с этими русскими котами, но платят нам сегодня не за это. Так что в обмен на наше уважение будьте торопливы и меньше говорите, — мощная фигура Баффало Билла стояла скалой над нами, а его ребята вокруг не давали никакого повода поверить в чудо.

— Вы так обходительны, что это вызывает лишь умиление, — она выхватила пистолет из коробки с вещами и пальнула в лоб Баффало.

Под светом луны блеснул всплек его крови и громада упала как подкошенный на постель. Раздались автоматные очереди, в суете междометий кто-то что-то не увидел и, к счастью, напутал, так что двое из окружения наших новых друзей были обездвижены, а мы, выскочив, конвульсивно завели машину и вырвались на трассу.

— Прости, мылый, меня задели, — Гретта теряла силу голоса и, вцепившись мне в руку, судорожно стонала.

Возле джунглей, рядом с ночным шоссе я делал ей перевязку, так и не добравшись до пули в животе. Лес жил своими оглушительными тогда звуками и пел сиренады по бьющейся в агонии ее душе. Невесть откуда взявшиеся светлячки мелькали в полоумном пространстве и тогда я почувствовал, что случится, если я ее потеряю навсегда. Как будто безудержная черная дыра свистнула мне пронзительно. И оглушительный ее зов остался в ушах намертво.

— Нас спасет Ричард Байби, звони ему срочно, детка, — это было последним, что она сказала, находясь в сознании.

Ричард Байби был скор как ветер и сделал, видно, все что умел так скоро, как только было возможно. Месяц Гретта выздоравливала и это, как будто, подняло нас из бездны. Ее ледяные глаза наполнялись жизнью с каждым днем. В благоприятном развитии мы вернулись на Север.

СВЕТ МАЯКА

Вернувшись домой в ледяные широты, мы некоторое время лилеяли чудесный исход, случившийся после всего пережитого. Были полны нежности и искренней страсти, что живы.

— Так, признайся, насколько сильно ты боялся потерять меня, милый?, — она была как метель в этом высказывании и глаза ее уже не излучали обычного смеха.

— С тобой я бы потерял себя, это страшнее всего, Гретта, — я гладил ее белые волосы и наслаждался вернувшейся к ней жизни.

— Если бы со мной случилось что-то страшное, то я не оставила бы тебя, наблюдая с неба, — она кивнула в сторону звездного небесного покрывала и притихла.

Мы вышли на балкон и смотрели в сторону далекого маяка, обиваемого горами волн. Их брызги искрились в его лучах, но фонари непоколебимо горели ярким светом, все также освещая путь кораблям.

КОСТРЫ В МОРОЗНОЙ ДОЛИНЕ

Когда Гретта полностью выздоровела, мы решили больше не заниматься тем, что делали раньше. То ли возраст брал свое, то ли ценности поменялись.

— Что же мы, такие неугомонные будем делать?, — в ее глазах опять искрился смех.

— В конце-концов, мы сами по себе есть друг у друга и поэтому явно не пропадем, — что еще сказать кроме правды.

— Это точно, детка, мне всегда нравилась твоя слепая безудержная вера в нас, — Гретта так гладила меня по руке, что как будто само небо прикасалось.

самое скучное — когда наступает умиротворение. Уж не мне вам объяснять. да я бы и рад, если бы оно наступило в жизни. однако, это было невозможно.

— Поедем в тундру, к шаманам?, — она так уверенно и просто сказала об этом, как будто это была непосредственная небходимость типа той, чтобы сходить на почту.

— Конечно, поедем. если ты хочешь, — странное ее желание, конечно, насторожило.

— Ну вот и ладно, значит, поедем.

Среди промозглой тьмы что она искала? Взошли на пригорок и послышалась команда главного шамана. Застучали бубны. Среди мерзлой тундры зажглись огни.

— Ты знаешь кому они молятся? Тооруму. Мужу верхнего мира. Он все рассудит и разберет, — она так серьезно об этом говорила. как будто сама жила в этой стихии.

— Гретта, зачем тебе это, откуда это в тебе?, — мне было в действительности непонятно.

— Знаешь, что такое Любовь, детка? Это когда человек смог полюбить другого настолько, что отпускает, чтобы ничего не испортить, — от неумолимости было некуда скрыться.

После молитвы она была какая-то поникшая и призналась, что всегда любила Север и была дочерью его духов. Я не мог понять — то ли она не готова на счастье, то ли я где-то сплоховал. Но в моем случае выбирать не приходилось. Стало понятно, что готовится решение, которое вряд ли меня утроит.

СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ

В этот день она оделась празднично и сияла как Богиня. Попомниете мое слово — она и была Богиней. В этот день она хотела сказать мне что-то очень важное и я это чувствовал. Итак, за обедом, налив мне белого вина и прямолинейно вцепившись глазами в мои, она и начала.

— Я пойму если тебе будет больно, я пойму, если ты не сдашься, но, уверуй, я не пойму, если ты не отступишься, — она даже не поднимала глаз.

— Гретта, ты о чем, что происходит?

— Сейчас ты выйдешь из этого дома и мы больше никогда не встретимся. Почему? Потому что, если мы и дальше будем вместе я разлюблю тебя. А я не хочу. Я хочу любить тебя вечно, как бы противоречиво это все не звучало, — сегодня ее глаза горели как у дьявола.

— Гретта, кажется, я понимаю о чем ты говоришь. И, знаешь, я даже думал как-то над этим, — я поцеловал ее в губы и полный горечи вышел собираться.

Когда моя машина отъехала от дома, небо зажглось. Цвета и краски играли, а моя душа была в растерянности. Она была права, но мое сердце надрывалась. Сияние неба меня не радовало. Пронзительно горящая звезда на краю горизонта, конечно влекла, тем более, что не отпустила, однако машина шла по тому пути, который был ей назначен…

ЭССЕ

МОЯ ЖЕНА — СТЮАРДЕССА

Турбулентность для человека земного — состояние в высшей степени беспомощное. Когда Вас трясет без умолку так, что душа не успевает гнездиться в теле и готова выпорхнуть в любую секунду, знайте — ее глаза, наполненные радостью, наблюдают за гримассами на вашем лице. Самолет в эти минуты для нее будто коробка с кубиками для ребенка. Как будто это она встряхивает коробку… Восторженно наблюдая, какие фигуры выстраиваются из кубиков. Какие эмоции высекают воздушные ямы на лицах людей. И куда только пропадает вся непоколебимость и мускусность показных франтов в дорогих костюмах? И откуда только этот задор у щупленьких серых мужичков? В эти самые мгновения она ваш Бог, точнее, ангел. Пока вы справляетесь с нахлынувшими эмоциями, моя жена готова действовать. Она понимает это превосходство и наслаждается им до последней капли.

На земле она порядком скучает без чего-то похожего. Встреча со мной, предвещавшая поначалу мощный дриблинг, стала абсолютной невисомостью. Ведь со мной невозможно на что-то расчитывать. Безумная безответственность и наплевательство. Гори все огнем и будь что будет! Каждый день как последний. И вот оно дьявольское совпадение — когда вселенная моей души была распахнута во всем своем великолепии (я уже ничего не ждал от этого мира), она в него отчего-то бесконечно верила с простой святостью маленькой девочки. Нельзя было не очароваться такой непоколебимой открытостью. И не пытаться хоть как-то защитить ее от царившего вокруг злого хаоса. Подобно стрижу, эта маленькая небесная принцесса, уворачивалась от дурного в этой жизни и совершала в облаках своих грез какие-то немыслимые кульбиты. Казалось порой, что земное ее не касается. Как будто она так и живет в тех синих просторах…