Бесплатный фрагмент - Терпкий вкус крови

Терпкий вкус крови

Жуткая находка

Рыбак, отправившийся на горную речку за пресноводной рыбой, нашел это тело случайно. Убитая — женщина лет тридцати была сброшена в расщелину среди скал.

Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть наступила в результате вскрытия сонной артерии жертвы острым металлическим предметом. Кроме того, с потерпевшей совершили половой акт уже во время агонии, когда из перерезанного горла фонтаном била кровь.

Даже в патриархальном Приморье случаи изнасилования последнее время — не редкость. Гораздо реже изнасилованных убивают. Еще реже случается, когда в мертвом теле практически отсутствует кровь.

Личность убитой удалось установить довольно быстро. Ею оказалась 32-летняя Галина Некрасова, временно не работавшая, в прошлом — экономист. Соседи и подруги Галины заявили, что женщину мало заботило положение, в котором она оказалась после сокращения ее должности в одной из небольших фирм. Галина знакомилась с мужчинами «демонической» внешности, пропадала с ними на день-два, затем возвращалась усталая, но довольная и, отдохнув денек, вновь выходила на охоту. Поэтому ее очередному исчезновению никто не придал значения. Вместе с тем, показанные свидетелям фотографии уже отбывших сроки наказания местных насильников и лиц, находящихся в федеральном розыске за это преступление, результатов не дали.

Искавшие убийцу и насильника следователи тогда еще не знали, что расследуемое ими преступление имеет 20-летнюю историю.

В затерянных в донецких степях городке Шахтерске жила семья Юрленко. Сын — Коля учился в школе. Родители, как подавляющее большинство жителей, работали на шахте. Когда Коле исполнилось 12 лет, он почувствовал, что между отцом и матерью творится что-то неладное. С широкой супружеской кровати мать почему-то переместилась на маленький диванчик и спала там отдельно. На недоуменный вопрос сына: «Почему?» — она лишь раздраженно махнула рукой.

Юрленко-старший после этого ушел в загул, о котором говорил весь город. Он принялся «крутить любовь» с местными алкоголичками, готовыми на все за бутылку дешевого вина.

В один из погожих майских дней отец привел во двор очередную знакомую — бомжиху по имени Валентина. Уединившись в сарае, «сладкая парочка» зазвенела стаканами. Неоднократно до этого следивший за отцовскими утехами Коля подкрался к постройке и прильнул глазом к щели в досках. Мальчик видел, как осушив стакан вина, бомжиха сняла не первой свежести трусики и повесила их на вбитый в стену гвоздь, лихо обхватив ногами таз отца, заизвивалась на нем. Кончив, Валентина соскользнула с Юрленко-старшего.

— Не хочу больше! — прошамкала она.

— Я еще не кончил! — гневно произнес тот. — Лезь назад!

— Да пошел ты, урод! — попыталась вырваться из объятий Валентина.

— Сука! Ты будешь делать все, что тебе прикажут! — отец выдернул из подставки с инструментом остро заточенный нож и приставил его к горлу женщины.

Та с визгом забилась и напоролась на лезвие.

Коля видел, как из раны хлынула кровь, а бомжиха захрипела, закатив глаза. Отец, не обращая внимания на агонию, со сладострастными стонами насадил на себя Валентину. Внезапно шахтер насторожился. Прервав половой акт, он выскочил из сарая и схватил Колю за шиворот:

— Подглядывал, гаденыш?

Юрленко-старший втащил сына в сарай и ткнул лицом в кровавую рану. «Лижи кровь, тварь! А то я тебе „репу“ снесу!» — приказал он. Мальчик заработал языком, втягивая в себя еще теплую солоноватую жидкость. Внезапно страх сменило состояние легкого опьянения. В этот момент отец пинком вышвырнул Колю из сарая.

— Подъем, крыса! — пнул он Валентину и только тогда понял, что женщина мертва.

Засунув труп в старый мешок из-под картофеля, шахтер закопал тело на огороде. Его задержали по «горячим следам». Кто-то из соседей видел, как Юрленко-старший «хоронил» труп, и донес в милицию. Учитывая деликатность дела, следователи не стали допрашивать Колю. Отца осудили за убийство по неосторожности и отправили отбывать наказание тоже на шахту, только на север необъятной в те годы страны.

Через месяц после суда уставшая от слухов и кривотолков мать нашла работу на одной из сибирских шахт и поменяла с сыном место жительства.

Первые жертвы

Юрленко-старший сгинул в колонии — оттуда написали, что погиб в результате взрыва метана. А Колю с того самого памятного дня преследовало воспоминание: неестественно выгнутая шея, рана на ней и терпкий, солоноватый вкус крови.

После службы в армии Николай пошел работать на шахту, поступив одновременно на заочное отделение Горного института. В годы его учебы незаметно догорела от рака мать.

— Совсем один ты, сынок, остался. Жениться тебе надо! — сказала она перед смертью.

Жениться Николай был не прочь. Да только предмет его влюбленности еще со школы — Таня поспешила выйти замуж. Валера — ее муж, когда началась приватизация государственной собственности, много чего нахапал. Колю, ставшего с годами Николаем Сергеевичем, Валера держал как хорошего специалиста, неплохо и своевременно платил ему. Николай Сергеевич, молча, ненавидел «благодетеля» за то, что тот опередил с Таней, и тайно желал ему смерти. Ждать пришлось недолго — тихо подобравшаяся к Валере лучевая болезнь быстро загнала его в гроб.

Спустя сорок дней после валериных похорон Таня сама пришла в квартиру Николая Сергеевича.

— Не могу оставаться на вилле, — сказала она. — Мне там все противно!

— Выходи за меня замуж! — выпалил вдруг Юрленко и заговорил еще что-то о своей любви.

— Извини, Коля, но я тебя никогда не любила, — прервала его Таня. — Другом ты всегда был прекрасным, а в постели я не могу даже нас представить…

— Постой! Так быть не может! Я столько лет тебя ждал! — потянул ее к себе Юрленко.

— Не надо! — оттолкнула его вдова и направилась в прихожую.

Перед глазами Николая Сергеевича закрутились, словно в калейдоскопе, картинки из его детства и остановились на валином трупе и окровавленной ране. Не отдавая себе отчета, он взял со стола нож для резки бумаги и воткнул его в горло пытавшейся открыть замок вдове. Та, брызнув фонтанчиком крови, повалилась на пол. Юрленко бросился на бившуюся в агонии Таню, впился губами в рану и принялся втягивать в себя еще горячую кровь. Его охватило вожделение, и он овладел умирающей.

Ночью Николай вывез тело и, упаковав его в набитый камнями мешок, столкнул в отработанную шахту, еще при коммунистах заполненную водой.

Юрленко немного «потаскали» по поводу внезапного исчезновения вдовы, но потом оставили в покое. Он продал свое имущество и навсегда покинул Сибирь.

Николай Сергеевич купил себе небольшой домик в горах, на полпути между крупным портовым городом и местом, где он работал механиком — одной из шахт Приморского угольного бассейна. Оттуда открывался прекрасный вид на Японское море и долину реки Сучан.

Как только дом был приведен в порядок, Юрленко вышел на промысел. Ирина сама с ним заговорила. Николай Сергеевич сразу понял, что имеет дело с сексуально неудовлетворенной, жаждущей новых ощущений искательницей приключений. Она без колебаний согласилась отдохнуть с новым знакомым в романтическом местечке. На подержанной японской машине они быстро доехали до жилья Юрленко. Он оставил даму на балконе полюбоваться видами и принялся открывать шампанское.

— Как прекрасно! Такое чудесное место и шампанское! — положила Ирина руки на плечи Юрленко, подставляя губы для поцелуя.

Она ждала этих поцелуев и ласк, ждала того, что столь нежно вошло в нее. Впадая в сладкое забытье, Ирина не услышала щелчка, с которым выбросилось лезвие ножа. Она даже не почувствовала сделанного на ее горле надреза и жадных губ, прильнувших к ране…

Юрленко встал на рассвете. Он присыпал тело камнями в одном из горных ущелий и, как ни в чем не бывало, отправился на работу.

«Сладкая» гибель

В поисках жертв Николай Сергеевич колесил по барам и ресторанам. Он не заходил дважды в одно и то же заведение, чтобы не быть опознанным персоналом. Видя призывно поглядывающую на мужчин одинокую даму, Юрленко присаживался рядом с ней и заводил разговор. Искательницы приключений быстро «западали» на высокого, хорошо одетого молодого мужчину, щедрость, с которой он заказывал им дорогие напитки, расплачивался с официантами и барменами. Потом они «балдели» от красот открывавшихся с балконов уютного домика. Дальше все шло по обкатанному сценарию: шампанское, поцелуи, постель, удар ножом в горло впадающей в оргазм женщины, бьющая фонтаном кровь, возбуждение от ее вида, секс с извивающейся в предсмертных судорогах несчастной. После следовало сожжение одежды и сумочки убитой в печке, вывоз мертвого тела в какое-нибудь ущелье. Единственным, что сохранял Юрленко, были паспорта его жертв. Он любил разглядывать их фотографии. Кроме того, в тайнике Николай Сергеевич хранил снятые с убитых украшения — опасался, что по ним смогут определить личности погибших и выйти на него.

В тот вечер Юрленко познакомился с двумя подругами. Они ему очень понравились. Женя и Вероника отказались ехать в гости поодиночке. Однако Николая Сергеевича это не смутило. Он решил «побаловаться» с одной, а другую оставить в резерве. На тот случай, если будет лень ехать за очередной жертвой. Юрленко решил начать с блондинки Жени, усиленно подпаивая брюнетку Веронику. Та, действительно, ненадолго «сломалась» и вздремнула на диване в гостиной. Проснувшись среди ночи, женщина решила узнать: где подруга? В спальне на втором этаже она увидела жуткую картину. Бездыханная Женя лежала на покрытой клеенкой кровати, а новый знакомый, вставив шланг в рану на ее шее, цедил кровь в большую пивную кружку. Встрепенувшись от крика Вероники, он сделал к ней несколько резких шагов. Женщина схватила пустую бутылку из-под шампанского и обрушила ее на голову Юрленко. Тот со стоном осел, а Вероника, вооружившись тяжелым напольным подсвечником принялась, не помня себя, колотить Юрленко. Женщина лупила его, пока он не затих, свернувшись на полу. Вероника выбежала из дома и сломя голову побежала от страшного места. На пересечении дорог стояла полицейская машина, рядом с ней курили два патрульных.

— Я сейчас человека убила! — выпалила она.

— Поедем, посмотрим, — принял решение, выслушав ее рассказ, старший наряда. — Дорога упирается в этот участок, других выездов отсюда нет. Никуда он не денется.

Перегородив машиной дорогу на одном из поворотов неподалеку от дома Юрленко, милиционеры стали ждать вызванного подкрепления из РОВД. Внезапно послышалось надсадное урчание мотора, и из-за поворота выехал «жигуль» Николая Сергеевича, едва не врезавшись в милицейскую машину.

— Проверка! Выйти из транспортного средства! — навели автоматы на резко затормозившего водителя милиционеры. — Предъявите ваши водительские права! Паспорт, другие документы имеются? Откройте багажник!

— Да Юрленко — я, местный житель. Вот — права. Мне к врачу надо… — еле ворочая языком, сказал вылезжий из машины, покрытый синяками и ссадинами Николай Сергеевич.

— Открыть багажник! Немедленно! — приказал милиционер.

В багажнике лежала мертвая, завернутая в пластик Женя.

Николай Сергеевич не запирался. Он рассказал обо всем, показал места «захоронения» своих пяти жертв, тайники, где он прятал паспорта и украшения убитых им женщин. Юрленко не чувствовал ни страха, ни угрызений совести. Просто, он понимал, что игра проиграна.

— Я всегда считал женщин виноватыми передо мной, — заявил Юрленко на допросе. — Уступи мать бурному темпераменту отца — он бы не погиб на зоне. А моя жизнь сложилась бы иначе. Хотя бы потому, что я бы не узнал вкуса крови. Не предай меня Таня, — моя жизнь сложилась бы по-другому. Может быть, создав с ней нормальную семью, я забыл бы вкус крови. Вероятно, я не чувствовал бы себя ущемленным женщинами, их коварством, вероломством, стяжательством. Человеческую кровь можно заменить кровью животных… Чем заменить чувство униженного достоинства? Тем, что отбираешь достоинство у поверженного противника. Отбираешь вместе с жизнью. При этом осуществляешь с ним, то есть с ней, половой акт и пьешь ее кровь. Она умирает и ничего не может поделать… С такими ощущениями мало что может сравниться. Впрочем, вам этого не понять!

Ночью, свив из наложенных на него бинтов удавку, он повесился на спинке койки.

— Столько народа в камере, а никто не видел и не слышал, как у вас под боком человек удавился? — недоверчиво спросил у подследственных сотрудник СИЗО, когда выносили тело Юрленко.

— Да разве это — человек? — вырвалось у кого-то из сокамерников.

Крутые братья

Выстрелы в Агдаме

Сентябрь в Азербайджане жаркий. После пятничной молитвы народ спешит подальше от мечети с ее раскаленной площадью — в прохладу дома или тень сада. Не торопятся уходить лишь нищие: их работа в самом разгаре.

Так было в ту пятницу и в Агадме. Авторитет Сулейман Каримов всегда поручал раздачу милостыни охране. Лишь одного удостаивал он своим вниманием.

— Эй, одноглазый! — сунул Каримов долларовую бумажку безногому парню с обезображенным ожогами лицом.

— Да благословит тебя Аллах, Сулейман! — подхватил тот деньги парой оставшихся на руке пальцев и осекся.

Сулейман внезапно дернулся, на секунду застыл и повалился, разбрызгивая вокруг себя кровь. Поначалу охрана Каримова даже не поняла, что к чему. Затем бросилась к уже бездыханному Сулейману и напоролась на очереди сразу двух автоматов.

— Откуда они взялись? — закрутил головой, выхватывая пистолет, командир охранников. — Где они? Достать!

Пуля впилась ему в висок, опрокинула на труп Каримова. Охранники залегли, пытаясь определить, кто стреляет. Это удалось лишь, когда со стоянки машин отъехали неприметные бежевые «Жигули». Стреляя на бегу, охранники устремились к автостоянке. Колеса их «Джипов» были проколоты.

— Вон отсюда! — вышвырнули они из видавшей виды «Волги» перепуганного хозяина.

В ускользавшей от погони машине зорко наблюдали за преследователями. Как только автомобиль с ними поравнялся со стоявшим на узкой улочке проржавевшим «Запорожцем», из него вырвалась огненная волна, накрыла людей Сулеймана. Услышав грохот взрыва, парень, сидевший в «Жигулях», выбросил в окно миниатюрный пульт.

— Вот и отомстили этому шакалу за смерть отца, матери, старшего братишки… Куда мы теперь? — обратился он к водителю. — В Баку или в Махачкалу?

— Зачем в Баку? Как раз на Бакинском шоссе нас будут перехватывать. И на Махачкалу путь закроют. В Грузию уходить будем. Оттуда самолетом на Украину, потом в Россию.

— Значит, погуляем в Москве, братишка?

— Нет! В Москве полно людей, работающих на клан Каримовых. Придется «лечь на дно» где-нибудь в российской глубинке.

Без оружия — не мужчина

По кавказским понятиям человек без оружия — не мужчина. Поэтому, едва прибыв в Россию, братья Курбановы — Ибрагим и Гасан — купили пару пистолетов Макарова. Затем на перекладных добрались до Брянска. Оттуда — до районного центра на пересечении дорог, ведущих в Россию из Украины и Белоруссии.

После покупки билетов в Россию и оружия денег от проданных еще в Грузии «Жигулей» осталось совсем немного. Курбановы попробовали поискать работу у земляков-азербайджанцев, торговавших на небольшом рынке, но те морщились при виде непрезентабельного вида братьев и посылали их куда подальше.

Такой же облом получился, когда Ибрагим с Гасаном попытались снять квартиру. Наконец, удалось договориться с полупьяной женщиной лет тридцати. Дело близилось к вечеру, и позарез была нужна крыша над головой. Таня, как назвалась новая знакомая, просила за комнату в домике на окраине городка немного денег. Зато потребовала купить много выпивки, чтобы «отметить прописку» и доставить ее домой на такси.

Когда пиршество было в разгаре, в дом заглянул неопрятный мужик — ровесник Тани. Отрекомендовался Виктором, сказал, что живет по соседству. Ему налили стакан водки. Затем хозяйка, начавшая строить глазки Ибрагиму, выставила соседа из дома. Правда, братьев не покидало чувство, что Виктор не ушел восвояси, а находится где-то поблизости.

Прошло немного времени, и Таня заявила, что пора спать. Она потащила в спальню Ибрагима. Тот вопросительно глянул на брата:

— Пойдешь с нами, Гасан?

— Нет, братишка, я устал с дороги. Развлекайся!

Оставшись наедине, Гасан еще раз осмотрел пистолет, проверил комплектность патронов в обойме. Едва он перезарядил оружие, как сквозь несшееся из-за стенки повизгивание Татьяны услышал скрип двери. Затем кто-то громыхнул пустым ведром в сенях. Осторожно ступая, вошедший приблизился к комнате, снятой братьями, тихонько потянул на себя дверь. Гасан, поставив пистолет на взвод, притворился спящим. В помещение появился Виктор. Сжимая в руках увесистую колотушку, он на цыпочках крался к Курбанову. Когда сосед был уже в двух шагах от Гасана, тот выстрелил. Виктор охнул и повалился навзничь. На шум прибежал Ибрагим. Он склонился на несколько секунд над соседом, хрипевшим в луже крови, и вернулся в спальню. Таня пыталась открыть окно. Увидев братьев, она схватила со стола кухонный нож и, направив его на Курбановых, прижалась к стене.

— Успокойся! — сказал Гасан. — Если бы мы хотели тебя убить, уже бы пристрелили. Значит, искали квартирантов, а потом на пару с соседом «грохали» их?