Бесплатный фрагмент - Тау Кита

За серебряным краем Луны
(2011—2013)

За серебряным краем Луны

Я иду, не ступая на пролитый смех.

Я печалюсь от клавиш немого кино.

Но всегда быть хорошим и добрым для всех.

Я устал. Мне уже всё равно.

И теперь по горам, по морям, по лесам

Из квадратной и чёрной ночной глубины.

Я всплываю, спешу — время бьёт по глазам —

В те края, где играли мы Вальс Тишины.

Ведь собраться — пустяк. Шорты, кеды, рюкзак.

К чёрту сайты, и галстук, и утренний смог.

Уленшпигель, и Неле, и Ламме Гудзак

Освещают мне путь за пределом дорог.

Я достигну страны, где меня ты ждала.

И сыграем мы снова наш Вальс Тишины,

Там, где спит среди вечных снегов Шангрила

За серебряным краем Луны.

Может, не нужно ждать?

Завтрашний день таился в лучах вечерних зарниц.

За прошлое я ответил сполна.

В небе стыли крики улетающих птиц.

Они выпили лето до дна.

А ты укуталась омофором, и на глаза — вуаль.

У тебя умерла последняя пара зеркал.

В них смотрелся когда-то щеголеватый мистраль.

Но теперь мир стал для них мал.

Может, не нужно ждать,

когда умрут все зеркала и время?

Может,

пора выйти на берег

к пене прибоя?

И, наверное,

нам по пути с теми,

кто остался цел

лишь потому,

что вышел из строя.

В весенний месяц нисан

Ты ступаешь по лотосам,

Не касаясь земли.

А следом за Велесом-Волосом

Плывут твои корабли.

В весенний месяц нисан

Ты привычно встаёшь на крыло.

И летишь навестить Чио-Чио-Сан

На борту её НЛО.

Мои двери выходят на пламя.

Твои окна смотрят в рассвет.

Наша любовь — между нами,

Как нацеленный в грудь арбалет.

Но когда-то нас попросил Лао-Цзы

Позабыть, что такое боль.

И любовь с той поры ведёт боль под уздцы.

Они — как текила и соль.

Так давай же уедем навечно

За правдою в Китеж-град.

Туда не приходит вечер

И там знают, «в чём сила, брат».

И когда с неба хлынет холодная сталь

Мы восстанем из звёздной пыли.

И улетим в предрассветную даль,

Где нас ждут твои корабли.

16 ри

Я шагаю по улице, кутаясь в дао,

Словно ночь — в лоскутные сны одеяла.

Моё солнце — не в небе. Оно у меня внутри.

Жизнь нас жалеет раздвоенным жалом.

И ждёт Брунгильда у двери в Валгаллу…

А до тебя, как и прежде, 16 ри.

В нынешний век я проник нелегалом.

И крою` своё Завтра по новым лекалам.

Моё сердце пускает по небу корабль зари.

Многое было, всяко бывало.

Жизнь на исходе. Осталось за малым.

Но я всё бегу, пока горят фонари.

А судьба нас влечёт на кручи и скалы,

На горы, вершины, на пьедесталы.

И зима на исходе. Вот-вот улетят снегири.

А, значит, пора встать у штурвала,

С головой окунувшись в лоскутное дао…

Ведь до тебя — каких-то 16 ри.

Чайки

С моря ветер, с моря соль.

Все играют чью-то роль…

Чайки смотрят в каплю чая.

Я скучаю

По тебе,

По раздвоенной судьбе,

По непролитым слезам,

По непрошеным глазам,

По всему, во что не верю,

По несбывшимся потерям,

По замкам и по дверям,

По далёким берегам…

(Тем, к которым не доплыл,

И когда-то не открыл…)

Чайки, небо, пароход —

Зашифрованный дресс-код.

Dol-

ce vita…

Боль

Убита.

И увита

Виноградною лозой

Неба ломкой бирюзой.

Боль-

ше неба, выше звёзд

Между нами хрупкий мост…

Море, волны, парус, плот…

Что нас ждёт?..

Цапли

Цапли клюют наше время на ужин…

Как разглядеть тех, кто нам нужен?..

В бисере звёзд…

В каплях чудес?..

Надежды льются, как кофе в постель.

Так играй же скорее

на скрипке, Адель

Нашу роль до конца.

Пока мир не исчез.

Чест-

ное слово,

Мы прогоним метель

И

с рождества до Покрова…

Будет апрель.

И чуть-чуть…

У крыльца…

как капель…

Что-то из «Chess»…

Цапли клюют нашу память в обед…

Медью сияет и метью спешит мой брегет.

Как нам научится прощать?..

Ты вместе со мной,

Но я строю свой плот.

А ты над землёй

И улыбчивый первый пилот

Приглашает

тебя танцевать…

Пока мир не исчез.

Но там, где парит МКС,

Раздвигая солнечный свет,

Встретятся два поцелуя,

тех, что не могут уснуть,

Чтоб растворить

в омуте лет

Тот полонез

И чуть-чуть…

Окружающий бред.

Цапли с утра цедят сок хрусталя.

И чертят наш путь, начиная с нуля.

Как устоять на ногах,

когда рушится всё?

На шахматных досках расставим и-цзин.

Впишем в века свой бессмертный логин,

Видя своё отраженье

рядом с Басё…

Но — как не упасть,

когда небо плывёт по реке?

И всё, что ты строил

в течение реинкарнаций —

Всего лишь

молекула галлюцинаций…

И плавает в чашке саке…

В высоковольтных лугах

Пляшут иголки в стогах

И ветераны локальной любви просят себя обмануть…

Хотя бы немного… хотя бы чуть-чуть.

И возможно…

Что это —

самый правильный путь…

Цапли к зиме улетают на юг

Они не выносят клёкота вьюг

На улице дождь…

И куда не пойдёшь…

Попадёшь

в точку прощанья.

Я стою посредине времён —

Слева мираж, спереди сон —

Справа реал, позади — остановка дыханья.

Где эти школы,

в которых учатся счастью?..

Там ничего неизвестно о призраках власти.

И всё же… в точке прощенья.

Между осиновых

осей вращенья —

Я вижу чьи-то черты…

И неброско…

Чуть-чуть…

Посреди темноты…

Наши мечты…

Она устала быть больше целого мира

Она устала быть больше целого мира.

Ей хочется чуть отдохнуть.

Не читать Достоевского и Шекспира.

И на время — куда-нибудь…

Ей надоело считать рубли и минуты.

В её планах не значится быть хлёсткой, как сталь.

Ей хочется смотреть на лилии Ацелута.

И в звёздную даль…

Наперегонки

Когда она принимает ванну.

У меня перерыв на обед.

Потом она уходит в нирвану,

А я идут в Интернет.

Потом я пью голую прану из крана.

А она смотрит балет…

Что ж… Мы живём

На пять минут быстрее, чем мир за окном.

А с ней

Не совпадаем только в одном…

В том, что китайцам известно, как «ян» и «ин».

Ведь я люблю женщин, а она — мужчин…)

Сердце это два смайлика

Сердце — это два смайлика, сложенных вместе.

Их путь недолог, как путь жениха и невесты,

Идущих рядом,

Взявшись за` руки,

К алтарю.

Осваивающих навыки

Говорить друг другу

Каждым взглядом:

«Благодарю».

Засыпаем под вальс, а танцуем под сон…

Засыпаем под вальс, а танцуем под сон.

Безымянные звёзды качают вагон.

Он срывается в дождь, он слетает с петель,

Пьёт иссохшими окнами ночи коктейль…

А от Сцилл — до солёных шнурков Апеннин

Словно дар от Эдгара — полёт балерин.

Это феи Морганы прощальный каприз…

А вагон по-над солнцем — по радуге вниз…

А вагон нараспашку уходит в Инет.

Через радиус радости прожитых лет.

Тонет смерть в зеркалах, с неба время течёт.

Но всё это ни к чёрту, не в кайф и не в счёт!..

Потому что прекрасная фея воды

Перешла через мост, где кончается «ты».

И поэтому нынче уходит в астрал…

И, возможно, что кто-то займёт пьедестал…

Даже принц Гаутама на белом коне

К ней примчит, привезёт розы в лунном вине.

И поздравит её с новым выходом в свет.

И подарит ей то, что во всём свете нет…

И фатально фата — как вода сквозь песок…

Взгляд на фату-моргану, как выстрел в висок…

Угол Лекка опасен, а Локи — смешон.

Но, кренясь по-над пропастью, едет вагон.

Засыпаем под дождь, под любовь видим сны.

Наша память храниться в карманах весны.

О, прекрасная фея, прими мой поклон…

Или, может быть, вместе… Под сон?..

Оригами

Море шуршит — ласкает песок.

Время в пуантах — с носка на носок.

Ты уходишь за ним.

Я смотрю тебе вслед.

Ты долго стояла в колодце водой.

В тебя небо роняло звезду за звездой.

Но потом ты смыла свой грим.

Ты узнала ответ.

И теперь ты скользишь разноцветным ручьём,

Открывая июнь своим личным ключом, —

По синусоиде нот.

Мне не поспеть за тобой.

Но я знаю путь более краткий.

Я вырву лист из школьной тетрадки.

И, смастерив самолёт,

Полечу по прямой.

А там — у заветной двери —

Холодно, чёрт побери!

И, вообще, ожидание — это

Оригами бессонных ночей.

Но я закончил курсы ликбеза,

Где учат быть мастером телекинеза,

И я вхожу в лето

Без всяких ключей.

А пока тебя нет

Я выполю чёрный самшит.

Ты знаешь ответ.

Но и я лыком не шит.

И я умею перевести ожиданье в режим предвкушенья.

И не оставлю надеждам надежд на крушенье.

А дальше — плевать!

Пусть будет снег или дождь!

Я могу подождать.

И я знаю: ты подождёшь.

И зря попытается вьюга

От меня спрятать блеск твоих глаз.

Ей не удастся. И мы будем вместе

Ведь если…

Мы не согреем друг друга

То никто…

Не сделает это за нас.

Я видел знаки огня…

Я видел знаки огня,

Я слышал звуки воды,

Я ощущал аромат

Терпких вечерних небес.

Ты шла вдали от меня

На каблуках пустоты

Через заброшенный сад,

Сквозь зачарованный лес.

Утром кончается срок

Годности для ойкумен.

Я пью на завтрак вино

Из невозвратных потерь.

Ты, между тем, между строк

По берегам перемен

Шла из чужого «давно»

В снова чужое «теперь».

Ты где-то рядом со мной,

Но на тебя не взглянуть.

Лишь преломляет реал

След, отражающий свет.

Ты мне помашешь рукой

И снова тронешься в путь…

Вновь нас разделит вокзал

И три пригоршни

Прожитых

Лет…

Когда я брошу курить

Когда я выйду на пенсию

И брошу курить

Я посещу Валенсию

И подниму Ариадны нить.

Я стану магистром у-шу.

Начну жить по фен-шуй.

Покорю все горы, как снежный барс.

И не раз

Слетаю к внукам на Марс…

Когда я брошу курить

Бросят гарпунить китов.

И нефть перестанут бурить,

И станет меньше голодных ртов.

И Солнце повернётся к нам

Своей истиной стороной.

И все устремятся в храм,

И возродится озоновый слой.

Когда я выйду на пенсию,

Отпущу бороду и брошу курить

Я начну выдавать лицензии

На то, чтобы говорить.

И не будет больше стрельбы,

И отпустят пленных домой.

И без исключения все рабы

Перестанут считать этот мир тюрьмой…

Когда я выйду на пенсию и брошу курить

Я пойму, в чём смысл жизни, и как ты была тогда грациозна…

И, наверное, я узнаю, как нужно правильно жить…

Но, может быть…

Будет немного поздно…

Между ударами сердца

Машинист дальнего поезда

Отдал мне руль и ушёл в кино.

Ему внезапно сказала: «да»,

Та, которую он не видел давным-давно.

Он обмотался кашне, и поднял воротник,

И зашагал туда, где весна.

Надеясь, что шипы новых вериг

Вырвут его из сна.

А я вёл поезд, не торопясь,

Между закрытых дверей.

В полнолуние ты выходила на связь

Из кафешантанов и монастырей.

Я вёл поезд между ударами сердца.

И стаями хищных секунд.

И одни из нас умирали за тридцать сестерциев.

А другие — за пролив Моонзунд.

Я видел, что ночь сложена из кристаллов света

И из зыбких фантомов льда.

В кораллах тьмы спали мотыльки ответов,

Как ряска на коленях пруда.

Волосы забытых созвездий

Оплетали окна купе.

Я вёл поезд… Но всё стояло на месте…

А звёзды неба сгребал крупье.

И вся перекатная голь

Ты, как всегда, оденешь что-то вечернее.

И умоешься вереском.

Закроешь свою почту: ternii —

Сherez. com.

И пойдёшь гулять

По ночному городу,

Иногда мне помахивая рукой…

Глядя в глобальную сеть…

Но мне некогда. Я отпускаю седую бороду,

Ведь

Я выращиваю беса в ребре…

И не буду

Следить

За тобой…

Я всегда говорил,

Что ты самая лучшая

В мире девушка.

Ты отвечала: думай, пожалуйста,

Думай себе на здоровье.

Я не стану Господу жаловаться,

Но ты не поверишь, как

Я хочу через все лабиринты кротовьей

Норы

Выбраться в новый мир.

Где не будет

Затянувшейся

У меня на шее

Нашей игры…

И когда в верхнем мире зацветёт опунция

Я буду думать нам на здоровье.

Это гораздо лучше, чем думать на боль…

И со мной, бесспорно, будут согласны

Все непрерывные функции…

И вся перекатная голь.

Герда

Она заплетает в косы цикорий,

Ромашку и васильки.

Она играет токкату

Заката

С морем

В четыре руки.

А все, кто был раньше и прежде

Не сходят с её орбит.

И не теряют надежды,

Что их джокер не бит…

А он, не разбирая дорог

Шёл по просторам страны.

Его вел за руку Сварог

От Хабаровска до Костромы.

Он нёс в рюкзаке

Клавиши звёзд.

Он срывал с небес

Спелый норд-ост.

И грустил о всех погибших в бою.

А, засыпая,

Иногда напевал: «оnly you».

А в её косы

Заколоты грозы.

Её пудра — лунная пыль.

В её дом заходят матросы,

Когда попадают в штиль.

И она всем наливает чая.

И улыбается всем.

И лишь украдкой немного мечтает,

Что непременно разыщет Кая

В саду хризантем.

Что ж… Он спешил к ней, как только мог

Она снилась порой, даже когда он не спал.

Но когда он ступил на её порог

То её не застал.

Ведь она заплетала в косы клевер,

Мяту и зверобой.

А её поезд давно шёл на север,

Где бьётся о льды прибой…

Женщины — это меч самурая

Женщины — это меч самурая —

Отражение красок утра.

У каждой из них есть отмычка от рая,

Украденная у Петра.

А — честно: Пётр нарочно

Роняет ключи там и тут,

Чтоб влюблённым было несложно

Отыскать для себя приют.

Женщины — это тайна.

Что там — Святой Грааль?

И потому не случайно

Мы за ними уходим вдаль.

А — честно: даль — это чудо

В те дни, когда нам по пути…

Мне об этом рассказывал Будда

И подталкивал в спину: лети!

Женщины — многоточье.

Они с рассветом хмелеют от рос.

Они гадают на бабочках ночи.

И на закрытых глазах берёз.

Они — тёмные стороны света,

Они — добрые грани зла…

Они словно любовь без ответа —

Что с шипами, но так нежна…

Она видит, что в небесах богов…

Она видит, что в небесах богов

нет отражения истины.

И что Кали оскалилась —

держит в руках

рога священных коров.

Её звездолёт под парами.

Миг —

отойдёт от пристани.

— Ты едешь?

Но он не знает —

Пожимает плечами…

— Нет, не сегодня… Счастливой дороги…

Просто быть только одним из многих

Он не готов.

Когда нам надоест рок-н-ролл

Вчера был декабрь, сегодня — июль.

Время меняется каждые тридцать минут…

И падает снег…

Небо изрыто следами от пуль.

По слякоти рыщет звёздный патруль.

Но ты до сих пор там, где не ждут;

Где память замедлила бег.

У белых снежинок свой рок-н-ролл,

А звёзды слушают джаз.

Каждому Фродо — свой Смеагол.

Каждому что-то своё… Им не до нас…

Моя шляпа с плюмажем — слегка набекрень.

Твоё имя укутано флёром небес.

Мы родились с тобой в Троицын день.

Нас вскормило своим молоком

Чудо-юдо озера Несс.

Так пойдём же! Зачем нам праздничный стол?

Мы допьём наши чаши потом —

Не сейчас…

Когда звёздам наскучит их джаз,

А нам — рок-н-ролл…

Напьюсь?..

Пастельные тона

Постель… Она…

Полутона Плутона,

Леонардова Мона —

Лиза.

Париж — чемоданы — виза…

Но зачем мне Джоконда?

Я хотел к королеве — в Лондон…

И потому остаюсь.

Злюсь…

Напьюсь?..)

Двое молчат

За окном море и звёзды.

В комнате полумрак.

Из плеера — едва слышно —

Англоязычный блюз.

Он и она.

Два бокала. Столик. Коньяк.

Хриплый голос —

Что-то о «love» и «snooze»…

Бокалы налиты,

Но нетронуты. Разве до них?

Двое молчат.

Но между ними

Будто бы нить.

Он прочитал в своей жизни

Семь тысяч книг,

Но…

Ни в одной не было сказано,

Как поступить.

— Потанцуем?

Она кивает в ответ.

А хриплый голос —

Что-то твердит о «pendulum watch».

Только они оба знают,

Что грядущего нет.

А есть этот вечер.

И блюз.

И ещё — эта ночь.

Рыба-меч

Каждый вечер я выбираю пламя для свеч.

Чтоб разглядывать твои глаза в облаках.

А потом иду в порт, где меня ждёт рыба-меч.

Что пасётся поблизости — в подводных лугах…

Она говорит со мной

голосом Кришны.

Она читает

что-то из Фета.

А потом умолкает,

чтоб мне было слышно,

Как

прорастает

сквозь сумерки

лето.

Каждый путь

не пуст,

но условен.

Об этом читал я

в свидетельствах смерти.

И если бы Каин

по знаку был Овен

Всё б по-другому

было,

поверьте.

Но всё вышло так,

а не иначе.

И рыба ныряет

к подводному лугу.

Она опечалится,

но не заплачет.

Что делать?

Вселенная

ходит по кругу…

Лимонный ломтик луны — так зыбко…

Из года в год…

А пламя свечи к твоей новой улыбке

Так не идёт…

Мохито

Я пью в портовой кофейне мохито.

Со мной Пьер Безухов и Аэлита.

Мы болтаем о вечности. И «Рио-рита»

Обнимает летний бульвар.

А путь, пройдённый нами когда-то,

Шепчет о том, что акуна матата,

Ведь тот, кто был оловянным солдатом,

Умеет держать удар.

А вечер падает в окна,

Стучит по крышам домов.

С соседнего столика Блок нам

Прислал бутылку pernod.

Он знает, что смешивать вредно

Яичницу и Божий дар,

Но в нашей конюшне стоит конь бледный.

И мы можем держать удар.

Знаешь… Завтра на музыку

Я положу твои старые письма.

Как надоело быть узником

Концептуализма!..

А потом всё, что нас разделяет

Зашвырну во вторую память.

Ведь памяти

пламя

сжигает

И даже может расплавить…

Между тем, Аэлита и Пьер

Улыбаясь, идут через сквер.

Они внезапно решили, что вместе

Сложат остатки судьбы.

Ну а я, соблюдая у-вэй,

Слежу за движением дней,

Наблюдая единство сиесты

И вечной борьбы…

Седьмой этаж

По крыльцу — да в разбитую дверь,

По ступенькам — седьмой этаж.

Город спит. Он давно заслужил весны.

Мне б хотелось прожить без потерь,

Но впереди семь чаш.

Давай будем вместе читать словарь тишины.

Ты меня, конечно, не ждёшь —

Смотришь седьмой сон.

И пусть в каждой чаше заварен чай со слезой.

У судьбы в руках засапожный нож.

Но я поставлю семь жизней на кон.

И в семи разноцветных мирах ты будешь со мной.

Отраженья

Недосказанная нежность

Нас несказанно лелеет

Жизнь легка, как неизбежность

И светла, как ласки феи.

Сколько можно — круг за кругом

Двигать символы движенья?

И, не глядя друг на друга,

Видеть только отраженья?

И касаться зыбкой тени?

И искать следы и вздохи?

И, мечтая об измене,

Воспевать конец эпохи?..

День завис. Ползёт по стёклам…

Всюду шорохи забвенья.

И везде — по лужам блёклым

Отраженья… Отраженья…

Солнце морей

Всё! Хватит! Довольно! Скорее!

Выходим за рамки дверей!

Камины нас больше не греют.

Нас приветствует солнце морей.

Нас ждут островерхие горы.

И возгласы: «Полный вперёд!»

И вина, погуще кагора.

И женщины — слаще, чем мёд!

И Марса крутые каньоны!

И зарытый пришельцами клад!..

Но я всё стою на перроне…

Мне нужен твой взгляд…

Не грусти…

Позвони мне из сна —

Я хочу услышать твой голос…

Ночь на то нам дана,

Чтоб ценили мы солнце в пути.

За окном — золотая весна.

Вот и морось перемололась.

Всё воздастся сполна.

Не грусти…

Счастлив тот, у кого

Долг украшен желаньем.

Я прошу у тебя одного —

Не поворачивай вспять!

Устремись грёзами ввысь!

И вспыхнет свет воздаянья.

Всё вернётся опять.

Улыбнись!..

Из Китежа в Аркаим

По этим путям шёл когда-то трамвай

Из Китежа в Аркаим.

И все, кто хотели, ехали в рай.

Ведь — не хлебом одним…

А теперь тут поле — розы по пояс,

Камыш да чертополох.

И без графика мечется призрачный поезд,

Всех застигая врасплох.

Я вышел чуть свет и — по следу трамвая,

Чрез ночь — напрямик.

У меня за спиною — меч самурая

И плазменный дробовик.

У меня в ладанке — память со светом,

Во фляжке — вера и ром.

И я помню: здесь поблизости где-то

Раньше стоял твой дом.

Ты была проста, как огонь в очаге,

А меня грело вино.

Я хотел пройти эту жизнь налегке,

Да видно, не суждено…

Моя поморская кровь холодна.

В ней — соль да шуга.

Но если выпьешь её до дна.

Растают снега.

Тут рельсы выгнули спину дугой,

А деревьям снится Господь.

Небо не греет свет над тайгой —

От солнца только ломоть.

Но морок отсеялся решетом.

И вот — тропа на виду.