Бесплатный фрагмент - Такое вот кино

1

Я оперлась на ручку чемодана и раздражённо выдохнула. Ненавижу вокзалы и аэропорты. А уж процесс ожидания меня просто убивает. Не радуют даже мысли о скором отдыхе, солнце, море и полном «релаксе», как Ленка выражается. Двоюродная сестрица, кстати, стоит рядом со мной, листает журнал, и надо признать, что выглядит, куда бодрее меня. Она это тоже подметила, ещё минут сорок назад, и теперь время от времени пихает меня локтем в бок и требует улыбаться и радоваться жизни. Хоть бы сказала, чему именно мне радоваться. Можно подумать, что я в Испанию лечу отдыхать. А, между прочим, нет. Я еду, это уже по выражению моей мамы: «настраиваться на новую счастливую жизнь». Правильно, что ещё остаётся, если мужчина, которого ты любишь, которого любила Бог знает сколько лет… сколько там прошло с седьмого класса?.. неделю назад женился. По любви, на красавице, которая готовится ему ребёнка родить. Уже готовится, кстати! Никакой морали, честное слово. Это попросту вульгарно: выходить замуж беременной и при этом в белом платье. Ведь правда?

Я этим вопросом всех вокруг замучила, все родные и друзья устали кивать и со мной соглашаться, но я раз за разом их спрашивала. Я знать хотела, быть уверенной, что Вовка ошибся, и что моё мнение разделяют все вокруг. Конечно, я не могу сказать, что у нас с Вовкой были идеальные отношения, мы раз пять расставались, а вот мирились только четыре, причём первой всегда я просила прощения, и сейчас мне это покоя не давало. Запоздало чувствовала себя глупой прилипалой, обманутой в лучших чувствах и ожиданиях.

Ленка снова меня в бок пихнула, и я вздрогнула, очнувшись от своих невеселых мыслей. Сестрица у меня миниатюрная, можно сказать, что тощая, и её пихания острыми локотками приносили довольно болезненные ощущения, даже мне, ведь я килограмм на пятнадцать была её тяжелее. Но надо сказать, что и выше на голову. Она лет с шестнадцати, со своим ростом метр пятьдесят, в лицо мне смотрела, задрав голову. Я же примерно в том же возрасте, оказываясь рядом с Ленкой, начала комплексовать. Рядом с ней чувствовала себя едва ли не гоблином. У меня и с ростом все в порядке, метр семьдесят, и грудь с попой на месте. И как бы я ни старалась похудеть, они никуда не исчезали, я всегда была девушкой в теле, так сказать. Как папа говорит: кровь с молоком, и при этом радуется чему-то, словно, глядя на меня, за породу нашу счастлив. Я его счастья не разделяю, но и поделать с этой самой породой ничего не могу. Только обидно немного, что моя родная сестра, Дашка, породой в маму нашу пошла, и внешность имела практически модельную. Я всю свою юность потратила на то, чтобы похудеть до её размера, но ничего не вышло. Если я худела глобально, выглядела страшно, грудь и попа никуда не девались, а лицо было осунувшееся и несчастное, как бы я ни улыбалась и ни старалась казаться счастливой. Намучавшись, в конце концов, я решила с природой не спорить, и теперь с гордостью (ну или почти с гордостью) носила далеко не сорок второй размер одежды, как у Дашки и Ленки, и пыталась свыкнуться с сыпавшимися на меня со всех сторон мужскими не слишком приличными намёками. И ведь невдомёк сильному полу, что меня их подмигивания и пошлые ухмылочки совсем не радуют, и никакой это не комплимент! И внешность свою я иногда просто ненавижу. Свой четвертый размер груди, крутые бедра и кукольное лицо. Помнится, когда мы с Вовкой расстались в первый раз, нам тогда по девятнадцать было, я долго ревела в подушку и требовала, чтобы папа дал мне денег на пластическую операцию. Папа, кстати, у меня замечательный, весь вечер тогда просидел на стуле у моей постели, успокаивал, а когда про операцию услышал, серьёзно так поинтересовался:

— И что именно ты собираешься изменить?

Я тогда призадумалась не на шутку, в итоге выдохнула:

— Всё, — и заревела ещё горше. Вот как жить?

— Хватит вздыхать, Тань, посадку объявили, — сообщила мне сестрица, складывая журнал. И ткнула пальцем в нужном направлении. — Нам туда!

Ленка, при всей её миниатюрности, характер имела решительный, а в экстренных ситуациях превращалась в полководца. И отпуск в Испании, также был её идеей. Узнав о моей печали и хандре, она тут же взяла ситуацию в свои руки, и не успела выдать идею об отдыхе у моря, как на следующий день уже позвонила и сообщила о том, что взяла на работе отпуск и заказала путёвки.

— Так что, собирай вещи и приезжай ко мне в Москву. Послезавтра вылетаем!

Пока я мялась и сомневалась, родители, не на шутку обеспокоенные моим состоянием, сами упаковали мне чемодан, сунули меня в папину служебную машину и отправили восвояси. Когда автомобиль отъезжал, я в окно на родителей посмотрела, и мне показалось, что они вздохнули с облегчением. Хоть бы подождали, пока я со двора выеду!

И вот я уже в аэропорту, прохожу паспортный контроль, уныло смотрю на таможенника, а думаю всё о Вовке. А как я могу о нём не думать? Любая бы на моём месте…

Ночью, лёжа рядом с Ленкой на её диване, в однокомнатной «хрущёвке», мы обсуждали мою рухнувшую личную жизнь. Правда, это я называла её рухнувшей, а сестрица была настроена куда оптимистичнее.

— Мне твой Вовка, вообще, никогда особо не нравился, — говорила Ленка в темноту. — Ну, что это за мужик, который столько лет девушке голову морочит?

— Он не морочил, — попробовала возразить я. — Просто у него характер…

— Да какой у него характер! — презрительно фыркнула Ленка. — Откуда ему взяться? Его характер зовут: мама.

Я села на постели, секунду размышляла — зареветь или нет, и, в конце концов, только пожаловалась:

— Она красивая. По-настоящему красивая, понимаешь? Он так на неё смотрит. Я видела…

— Кто? Мама его?

— Да нет же, эта!.. — Я закончила расстроенным вздохом: — Жена. А я осталась ни с чем. Она худая, вся такая аккуратненькая.

— Вот родит, и посмотрим, какая она худая, — злорадно хмыкнула Ленка. Иногда она любила заняться злопыхательством.

Я одёрнула футболку на полной груди. Попыталась представить Вовкину жену толстой, не смогла, и легла, обречённо закрыла глаза.

— Самое паршивое, — проговорила я негромко спустя пару минут, — то, что он на самом деле в неё влюбился. Он никогда не смотрел на меня так, как на неё. А мне так хотелось…

Сестрица повозилась рядом, закуталась в одеяло, и довольно флегматично проговорила:

— Ну и фиг с ним. Найдёшь себе получше.

Спорить я не стала, повернулась к Ленке спиной и осторожно вытерла слёзы.

В самолёте, сев на свои места, сестрица первым делом отыскала в своей сумке шоколадный батончик и по-родственному предложила мне половину. Я попыталась сделать вид, что про шоколад ничего не слышала, даже отвернулась, но как только Ленка зашуршала упаковкой, повернулась к ней. Мы сидели, жевали «сникерс» и наблюдали за людьми, занимавшими свои места. В кресле, через проход от нас, сидел молодой мужчина и, кажется, спал. Я поэтому и обратила на него внимание. Десяти минут не прошло, как мы в самолёте оказались, а он уже спал, откинув голову на подголовник и приоткрыв рот. Ленка, заметив мой интерес, на мужчину тоже уставилась, жевать стала медленнее, а потом вдруг локтем меня толкнула. Я удивилась.

— Что?

Она посмотрела на меня, покачала головой, и, в конце концов, мы вместе рассмеялись.

В проходе появилась стюардесса, к спящему пассажиру наклонилась, что-то негромко ему на ухо проговорила, а тот взял да и ухватил её за… поняли, в общем. А она не смутилась, не возмутилась, только поторопилась руку его от своего бедра убрать, и поспешила дальше. Я наблюдала. Через Ленку перегнулась и смотрела, как мужчина сонно вздохнул, потянулся, словно не пять минут дремал, а часов пять, сел ровно и, наконец, глаза открыл. Огляделся. Почесал в затылке и зевнул. А потом улыбнулся, заметив мой интерес. Сонный взгляд тут же стал оценивающим, мужчина нахально подмигнул и поинтересовался:

— Летим?

Я нахмурилась, огорчённая тем, что он поймал меня за рассматриванием. И чего я в нём такого интересного для себя усмотрела? И на всякий случай построже ответила:

— Нет, на собаках едем. — И откинулась на спинку своего сидения, посоветовав себе не обращать внимания на весёлое хмыканье.

В общем, не полёт, а сплошное расстройство. Стюардесса, та самая, шаталась мимо нас туда-сюда, не забывая каждый раз приостановиться рядом с любимым пассажиром, или хотя бы кинуть на того кокетливый взгляд. А тот уже не спал, но выглядел усталым и измотанным, и даже на флирт отвечал как-то вяло, но всё же отвечал, что лишний раз доказывало, что всем мужикам только одно надо. Правильно мне бабушка говорила когда-то! Правда, я тогда ещё не до конца понимала, что же именно им надо и, помнится, не на шутку этим выражением была озадачена. Когда Ленка отлучилась в туалет, мне представилась возможность без помех поразглядывать соседа. Мне не нравилась вальяжность, с которой он в своём кресле сидел, вытянув ноги, не нравилась манера тянуть руки, куда не просят, у всех на виду, ничуть этого не стесняясь. Не нравились русые коротко стриженные волосы (я, вообще-то, жгучих брюнетов предпочитаю), не нравилась его помятая футболка и его ботинки… кажется, дорогущие, если я хоть что-то соображаю в моде и ценах. По моему мнению, вот такие представители противоположного пола, ничего ценного и значимого из себя представлять не могут. У этого субъекта на лице всё написано: он летит на курорт не отдыхать, а кобелировать. Прямо в самолёте сей процесс начал.

Он голову откинул, глаза на меня скосил, но не улыбнулся, а принялся разглядывать. Как бы нехотя. Взгляд скользил по моему лицу, опустился к груди, там подзадержался, отчего я неуютно заёрзала, а затем сразу переместился на мои колени.

— Девушка, вы когда-нибудь ездили на собаках?

Я не сразу нашлась, что ответить. Поэтому лишь одарила его колючим взглядом.

— А я ездил. Это не слишком комфортно, надо сказать.

— Да? Всех собак во дворе собрали? — Вот кто просил меня затевать с ним разговор?

Он улыбнулся, услышав мой ответ.

— Почти… — Он развернулся в кресле. — А, вообще, я серьёзно. Могу рассказать.

— Спасибо, не надо.

— Почему? Интересный рассказ. Мой друг, институтский, уехал на север, работать, вроде бы. — Я глаза на него скосила, и он тут же пояснил: — Он потом там женился, а это уже не работа, согласись. Так вот, отец у его жены жил где-то в тундре…

Я нервно кашлянула, попыталась отвернуться от него, намекая, что продолжение этого рассказа меня не слишком интересует, а заодно выглянула, пытаясь понять, куда Ленка провалилась. Она, к счастью, как раз возвращалась. Села на своё место, поняла, что прервала разговор и заинтересованно глянула на меня. Я гордо отвернулась и попыталась вжаться в спинку сидения, словно надеясь за сестрицей спрятаться. Но куда там! Моя попытка даже за попытку сойти не могла.

— Что, не хотите слушать про тундру?

Ленка заинтересовалась, пригляделась к парню, и кивнула.

— Я могу послушать, всё равно заняться нечем.

Удивительно, но эти двое на самом деле нашли общий язык и проболтали весь полёт. Я поначалу прислушивалась, а потом плюнула. Кажется, Ленка к парню прониклась и даже глазки строить пыталась, а тот увлечённо болтал с ней, и про меня позабыл, слава Богу. Я же листала журнал и раздумывала о том, почему я такая мямля и не смогла воспротивиться Ленке и родителям, когда они задумали развеять мою грусть-тоску. Когда я вернусь, всё равно окажусь рядом с Вовкой и его беременной женой, они же живут через дом. И как, спрашивается, меня спасёт отпуск в Испании?

— А подружка твоя немногословна, — услышала я в конце концов. Услышала, но головы не повернула. А новый знакомый продолжил с явным намёком. — Прямо Царевна-Несмеяна.

Ленка кинула на меня многозначительный взгляд, потом зачем-то пояснила:

— Вообще-то, это моя сестра.

— Ещё скажи, что близняшка!

Тут я уже не выдержала, журнал закрыла, а на мужчину взглянула холодно.

— Может, хватит?

Он смешно вытаращил на меня глаза.

— Что?

— Нести чушь.

— Да какую чушь? Не похожи же!

— Мы двоюродные, — сказала Ленка.

Мужчина покивал, а сам ко мне с усмешкой приглядывался, а затем и обратился:

— Вот видишь, как всё просто? Два слова, и совсем необязательно рычать.

— Я не рычу, — в негодовании выдохнула я, и посмотрела на сестрицу. — Когда мы уже прилетим?

Та взглянула на часы на своем запястье.

— Ещё час.

— Я знала, что ждать от этого отпуска хорошего, нечего.

— Да ладно тебе ворчать, — шепнула мне Ленка.

— Кстати, меня Сашей зовут, — сообщили справа.

Сестрица тут же развернулась в ту сторону и даже руку для рукопожатия протянула.

— Лена, — мурлыкнула она.

А я фыркнула и промолчала.

Когда самолет приземлился и пассажирам разрешили подняться со своих мест, в проходе возникла некоторая заминка. Ленка рюкзачок свой на плечи надела, я же сунула журналы в свою сумку, попыталась застегнуть молнию, но та, как на грех, застряла, я дёргала её, дёргала, по сторонам не смотрела, пока меня кто-то за талию не прихватил. Я дёрнулась от неожиданности, через плечо оглянулась, а увидев нового знакомого, сурово сдвинула брови. Тот покачал головой.

— Не надо так страшно на меня смотреть. Ты посреди прохода стоишь.

— Что не даёт некоторым повода меня лапать.

— Да где?.. — Он, кажется, всерьёз оскорбился.

Я гордо расправила плечи, плюнула на не застёгнутую сумку и направилась к выходу, кивнув Ленке. Мне не терпелось расстаться с новым знакомцем, раз и навсегда. Не люблю беспардонных и невоспитанных. А ещё больше бабников не терплю!

Еще раз мы встретились в багажном отделении. Саша на меня посматривал со сдержанной усмешкой, а разговаривал принципиально только с Ленкой. Правда, помог нам с транспортёрной ленты чемоданы снять, за что я его тихо поблагодарила.

— Ну, девчонки, хорошо вам отдохнуть. — Быстрый взгляд на меня. — С душой. Приятно было познакомиться.

— Надо было спросить, где он остановился, — запоздало проговорила Ленка, глядя Саше вслед. А затем обратилась ко мне с укором: — Что ты взъелась на парня? Чем он тебе не угодил?

— Он бабник, — авторитетно заявила я.

Ленка рассмеялась.

— А-а, так это из-за того, что он от тебя глаз не отводил?

Я в удивлении качнула головой.

— Причём здесь это? И он не от меня глаз не отводил, а на грудь мою пялился. А ты знаешь, что я этого терпеть не могу.

Ленка на мою грудь тоже посмотрела, с некоторой тоской, после чего по-сестрински заявила:

— Если бы я могла, я бы у тебя половину забрала. С удовольствием.

Я примирительно подхватила ее под руку.

— А я бы тебе отдала, не пожалела бы.

Мы рассмеялись и поспешили к выходу из аэропорта, где нас должен был ждать автобус.

Отель нам понравился. Огромная территория, всё красиво, удобно, а наличие двух бассейнов Ленку просто в восторг привело. И до моря рукой подать. Когда мы ждали лифт, сестрица без конца крутила головой, оглядывая просторный холл, а после заявила, что ради этого мига можно вкалывать весь год, лишь бы на две недели все оставили её в покое в этом раю.

— И нужно срочно устроить свою личную жизнь, — добавила она уже в лифте, глядя вниз через стеклянные двери.

— На две недели или замуж?

— На две недели, конечно, — удивилась она.

Я усмехнулась.

— Что ж ты Сашу этого в оборот не взяла.

— Нет, это не моя история. У него же на лице всё написано было.

— Правда? — ахнула я. — А когда я тебе об этом сказала, ты меня назвала злой и черствой.

Мы из лифта на нужном этаже вышли и отправились по длинному коридору искать свой номер.

— Я не говорю, что он бабник. Хотя, бабник, конечно. Просто он так на тебя смотрел, что сразу ясно, какой тип женщин он предпочитает. — Она провела ладошкой по своему худому бедру. — Я под этот типаж никак не подхожу.

— Да уж, меня от его масляного взгляда до сих пор передергивает, — негромко проговорила я, протягивая сестре ключ от номера.

Ленка пропустила меня в номер, придержав дверь, а сама в некотором удивлении поинтересовалась:

— Хочешь сказать, что тебе это не льстит?

— Когда на меня всякие придурки пялятся? Нет, знаешь ли, не льстит. Воспитанный мужчина никогда себе такого не позволит. Он, наоборот, защитит…

— Ну да, — недоверчиво хмыкнула Ленка. — Защитит, чтобы самому больше досталось.

Я оглянулась на неё через плечо и предупредила:

— Стукну сейчас.

Когда я позвонила родителям, чтобы сообщить, что мы благополучно долетели, и похвалила отель и номер, те искренне порадовались и пожелали нам с Ленкой хорошо отдохнуть. Я пообещала не расслабляться и отдыхать, до полного изнеможения, выслушала от папы наставления: далеко не заплывать, долго не загорать и, конечно же, ни с кем сомнительным не знакомиться и не водиться («Ты знаешь, какой уровень преступности в Испании?»), я телефон выключила и первую минуту сидела на краю кровати в задумчивости. Папа в своём репертуаре. Наверняка, уже в интернете этот самый уровень испанской преступности посмотрел и маму поругал за то, что та совсем не заботится о детях, раз заранее этот факт не прояснила. Отправила ребенка в самую гущу криминального разгула!

— Что папа сказал? — поинтересовалась Ленка, разбирая свой чемодан. — Предостерегал?

Я кивнула. Глянула на неё.

— Требовал ни с кем знакомств не сводить.

Ленка фыркнула.

— Ага! А зачем мы тогда приехали? Личную жизнь устраивать.

— Не знаю, не знаю. Я приехала на солнышке погреться.

— Через два дня тебя от солнышка и моря затошнит. Ты напьёшься и пойдёшь в разнос.

Я решила возмутиться.

— Я напьюсь?

Сестрица довольно ухмыльнулась.

— Так папы рядом нет, Тань.

Я руку в бок упёрла, призадумалась, затем прошла на балкон, вдохнула полной грудью, глядя на искрившееся в лучах солнца море, и улыбнулась, ощутив заряд бодрости и позитива.

— Папы рядом нет, — повторила я. И тут же оживилась: — Кстати, у меня новый купальник!

Ленка тут же сникла.

— Не сомневаюсь, — пробубнила она.

Следующие три дня мы адаптировались и свыкались с мыслью, что мы в отпуске, мы одни и сами себе хозяйки. Спали едва ли не до полудня, потом спускались в ресторан, а затем шли на пляж, где проводили несколько часов в неге, в своё полное удовольствие. Пили коктейли, поглядывали по сторонам, выбирая подходящую жертву для чар сестрицы, а когда понимали, что рассуждения и мечты становятся чересчур пылкими и жаркими, смеясь над собой, отправлялись купаться. Я даже как-то успокаиваться начала. Здесь, в Коста дель Соль, реальная жизнь казалась чем-то далёким. Всего за три дня я привыкла лежать на пляже и отгонять от себя мысли, которые ещё совсем недавно непередаваемо огорчали. Под ярким испанским солнцем можно было притвориться, что все огорчения я себе надумала, что всегда в моей жизни будет море и тёплый песок, а не проблемы и беды. Теперь уже рада была, что не смогла воспротивиться сестре и поехала с ней в Испанию. И, вообще, Ленка замечательная. Ради меня отпуск выпросила и отправилась меня возрождать из пепла. Так что, теперь я её должница, и вполне могу поддержать Ленку, если та попросит моей помощи в попытке очаровать какого-нибудь заезжего принца. От всей души желаю ей женского счастья, пусть и на две недели. В конце концов, номер у нас с двумя спальнями.

К концу второго дня у Ленки появился поклонник. Приятного вида немец, лет тридцати пяти, который был покорен чистым немецким произношением моей сестрицы. Та болтала без умолку, я даже порой морщилась оттого, как гладко у неё получалось тараторить на незнакомым для меня языке. У Ленки был настоящий талант к языкам, иногда мне начинало казаться, что когда она начинает скучать, то для развлечения не книги читает или фильмы смотрит, а штудирует новый разговорник, и тут же всё запоминает. Этот талант и помог ей, в конце концов, найти в Москве работу. Сестрица трудилась личным помощником директора одной солидной компании. Я, кстати, с этим «директором» однажды познакомилась. Приехала неожиданно, а он у Ленки на кухне сидит, без пиджака и рубашки, зато обутый, и кофе с бутербродами пьёт. Ленка, конечно, принялась врать, что они среди дня за важными документами заехали (нашли место важные документы хранить — однокомнатная «хрущёвка» на окраине Москвы), а потом Олег Петрович случайно облил рубашку кофе и теперь они её сушат. Я тогда презрительно хмыкнула, совершенно не оценив Ленкину изворотливость, а когда Олег Петрович свою идеально чистую рубашку надел и уехал, сестре заявила, что это жутко пошло — спать с собственным шефом, к тому же прочно женатым. Сестра тогда гордо отмолчалась, но если исходить из того, что начальник с неё разве что не пылинки сдувает и отпуска даёт по первому требованию, на работе её ценят. И Ленка только изредка отмахивается от меня, совершенно безнадёжно, когда я о шефе её заговариваю. Подозреваю, что она в него тайно влюблена. Но влезать в это, а уж тем более давать сестре советы, я не спешу. Какие от меня советы? Я в своей жизни запуталась, как в паутине. А Ленка, как мне кажется, куда разумнее и рассудительнее меня. Сама разберется, а уж если совсем паршиво станет — скажет. И уж тогда я постараюсь помочь.

Фред, так звали немца, вчера вечером пригласил нас в ресторан, и мы очень мило посидели, послушали живую музыку, и даже потанцевали. Со мной Фред общался по-английски, и я собой очень загордилась, когда смогла, не сбиваясь, поддержать беседу на чужом языке. Всё-таки не зря на курсы ходила и деньги потратила, хотя на работу, на которую я надеялась устроиться, владея английским, меня так и не взяли.

— А он прикольный, — сказала мне Ленка, не забывая улыбаться своему поклоннику.

— Кто? — не сразу поняла я, и спустила темные очки на нос.

— Он. И деньги у него есть, своя типография. Может, сам печатает?

— Фред?

— Да тише ты, — шикнула на меня сестрица. — Он же здесь сидит, имя своё услышит.

Я губы поджала.

— Тогда прекрати обсуждать его в его присутствии.

— Так он не понимает ни слова!

— Зато я понимаю. И мне неловко.

Ленка насмешливо фыркнула.

— Подумать только.

Я перевернулась на спину, оглядела людей вокруг. Мы уже час нежились на солнышке, я чувствовала, как приятное тепло расходится по всему моему телу, проникает в каждую клеточку, заставляя расслабиться, даже шевелиться не хотелось. Ленка сидела рядом, повернувшись ко мне спиной, и снова с Фредом своим что-то увлечённо обсуждала. Кажется, им на самом деле было о чем поговорить, второй день ни на минуту не замолкают. Даже завидно, немного.

Я аккуратно поправила купальник на груди, ногу одну в колене согнула, а потом осторожно выглянула из-под очков, когда заметила молодого парня, что оглянулся на меня через плечо. Хотела предупредить его, чтоб вперед смотрел, а не то споткнется, но тут приметила девушку. Ее лицо мне было смутно знакомо, я невольно проводила её взглядом, отметила, как здорово на ней смотрится крошечное бикини. Не то что бы позавидовала, на мне купальник тоже здорово сидит, не зря вон некоторые оборачиваются, но эта девушка была похожа на модель с обложки журнала. Грациозная, лёгкая, улыбка на губах соблазнительная. А я пыталась вспомнить, откуда же мне знакомо её лицо. Скорее всего, она из нашего отеля, сталкивались в ресторане или в холле, но что-то мне подсказывало, что нет. Она остановилась у самой кромки воды, словно высматривала кого-то, а потом и рукой помахала. А я едва в голос не застонала, когда увидела человека, которому она машет. Ну, надо же, а? Мне даже прикрыться нечем! Не за Ленку же, в самом деле, прятаться. Да и поздно, Саша, с которым мы в самолёте летели, из воды вышел, воду с лица рукой вытер, и сразу к девушке — обнял, губами к её щёчке приложился, а руку на привычное место — на её задницу. Стюардесса! Не зря он её в самолёте лапал.

Я не сразу сообразила, что наблюдаю за ними поверх очков. А ведь следовало поостеречься, лежала я (глупо так звучит: я лежала перед ним…) совсем недалеко, и, конечно же, как только Саша голову повернул, меня и увидел. И, наверняка, понял, что я за ним и его девушкой с увлечением наблюдаю. Его брови взлетели вверх, а взгляд прошёлся по всему моему телу, и я вновь остро пожалела, что прикрыться нечем. Хоть бы газетку, что ли, какую. А этот гад ухмыльнулся, мне отсалютовал, и вместе со своей зазнобой направился в сторону. Девушка буквально висела на нем и, кажется, всерьёз млела, а я Сашу разглядывала. К тому же, такая возможность представилась, когда он ко мне спиной, занят и раздет! Кто бы удержался. Но разглядывать я всё же старалась с возмущением. Что мне до его фигуры, бицепсов и трицепсов, раз он гад и бабник? Но, признаться, экземплярчик не дурён собой… Хотя, разве бывает иначе? Знает, что хорош, вот и дурит бедным девушкам головы. А та, что рядом с ним сейчас, вообще, несчастная, судя по всему, так в облаках и витает, и на землю не спускается никогда. Не успевает, видимо.

— Пойдём, искупаемся? — предложила Ленка.

Я странно кашлянула, как-то смущённо, на сестру посмотрела, вдруг поняла, что меня жаром окатывает раз за разом, и торопливо поднялась.

— Пойдём.

Пока шли к воде, мой взгляд сам собой переместился в ту сторону, в которую наш с Ленкой новый знакомый ушёл. Оказалось, он не так уж далеко от нас устроился, лежал сейчас в шезлонге и пиво дул. Я как только его увидела, тут же отвернулась, и решила, что не буду сестрице сообщать, кого недалеко углядела, а то я ее знаю, она общаться кинется, а мне с этим типом разговаривать не о чем. Как позже выяснилось, сглупила я. В том смысле, что не сказала Ленке о Саше до того, как мы в море вошли. Потому что когда мы с ней из воды выходили, этот негодяй сам перед нами возник, с такой паскудной ухмылочкой. Вот не скажешь никак по-другому. Стоит, руки в боки, и нас разглядывает.

— Привет, девчонки.

— Сашка! — заорала сестрица так, будто всю жизнь его знает, и я на долю секунды подумала, что она на него всё-таки напрыгнет. Но нет, удержалась. — Ты тоже тут!

— Ну так, меня тянет. Как выясняется.

Я подошла, стараясь не думать о том, как я смотрюсь в мокром купальнике, и игнорировать взгляды этого нахала.

— Не слушай его, он тут свой полёт отрабатывает.

— А ты уже всё заметила, — съехидничал он, улыбаясь.

— А чего тут замечать-то? Я твою девушку знаешь как узнала? По твоей руке на её заднице.

— Мою руку или её задницу узнала?

Я нос презрительно наморщила и отвернулась. А Ленка нас попыталась урезонить:

— Хватит вам, что вам неймется? — Толкнула Сашу в бок. — Ты тоже в нашем отеле живёшь? А мы тебя не видели эти дни.

— Я утром сюда перебрался. Тот мне не понравился.

— Что, в том отеле за нравственностью постояльцев следят? — невинно поинтересовалась я.

— Хочешь перебраться туда?

Ленка встала в позу, приглядываясь к нам. Затем смешно мотнула головой.

— Ой, что-то будет. Я чувствую.

Я дико глянула на неё, а потом покрутила пальцем у виска. И сообщила:

— Я возвращаюсь в отель.

— Саша! — послышался требовательный женский голос.

Он обернулся через плечо, но тут его Ленка под руку схватила и вроде бы похвастала:

— А у меня тоже улов.

— Поздравляю. А твоя сестра девственница?

Я уже успела сделать шаг от них, и знала, что он специально произнес это громко, чтобы я услышала, с трудом удалось сдержаться, чтобы не вернуться и не пнуть этого самоуверенного придурка. Но с собой справилась. Что меня, мама с папой не воспитывали? Папа вот всегда мне говорит: держись подальше от сомнительных типов и идиотов. Тем более, когда два в одном… Вот так и поступлю — буду держаться подальше.

— Она… развелась недавно, — услышала я голос сестрицы. Возвращаться, чтобы оттащить её от этого типа я не стала, прошла к своему шезлонгу и сдернула с него полотенце.

Ленка в номере появилась спустя полчаса, я как раз успела душ принять и устроиться на постели в своей спальне, чтобы дух перевести. Даже музыку включила, а как только услышала, что дверь номера хлопнула, задёргала ногой в такт, имитируя бодрость и довольство. Сестрица в дверях моей спальни остановилась и посмотрела насмешливо.

— Ты чего сбежала?

— Я не сбегала. Просто ушла в номер, а то еще перегреюсь.

Она хмыкнула, разглядывая меня.

— А мне кажется, ты уже перегрелась. Как Сашка в поле зрения возник, так и закипела. Жаль свистка у тебя нет, как у чайника, не то всё побережье в курсе было бы.

Я возмущённо вытаращила глаза.

— Сдурела? Зачем мне этот детина неотёсанный? Он, вообще, не в моём вкусе!

— По мне, так в этом и суть. У нас же отпуск, Тань, мы на курорте, а ты теряешься. Да и он не против. Так и жрет тебя глазами. Воспользуйся возможностью, разгони тоску, сразу жить станет веселее, вот увидишь.

— Лена, он неандерталец.

— Да с чего ты взяла? Нормальный мужик.

— У него из всех инстинктов только животный.

— А тебе от него что-то другое нужно? На две-то недели?

— Он с девушкой, — напомнила я, надеясь, что сестра от меня отстанет. Но не тут-то было, Ленка лишь рассмеялась.

— Я тебя умоляю! Поговорила я с ней… — Она только рукой махнула, а потом хитро заулыбалась и принялась подтанцовывать под музыку, а после и подпевать начала, и всё с намёком: — Я знаю пароль, я вижу ориентир!..

Я подушкой в неё запустила, Ленка из комнаты выскочила, но запела громче:

— Я верю только в это — любовь спасёт мир!

Я не сдержала улыбки, на постели вытянулась, а когда поняла, что внутри что-то подозрительно трепещет, музыку поторопилась выключить. Не хватало только курортного романа!

2

Вечером, в ресторане, мы с Сашей еще раз столкнулись, но не общались, лишь обменялись взглядами и приветственными кивками. Хотя, это Ленка была приветлива и кивала, а я села за стол, причем спиной к новому знакомому. Проигнорировала взгляд сестрицы: та всё поняла по-своему, и теперь снова начнёт меня морально препарировать, как только такая возможность представится. Кажется, она накрепко вбила себе в голову, что Саша мне понравился, и это для меня лучший вариант отвлечься от проблем, что дома остались. Я, улучив момент, всё же обернулась через плечо, чтобы взглянуть на этого «принца», и заодно на девушку-стюардессу небесной красоты рядом с ним полюбовалась. В вечернем свете она ещё эффектнее выглядела, этого невозможно было не признать.

— Ты теряешь время зря, — сказала мне Ленка несколько часов спустя, выйдя на балкон, где я дышала свежим воздухом. Мне, наверное, стоило взять с нее пример, потому что Ленка ненавидела тормозить и раздумывать, и всегда действовала решительно. Вот и сейчас ко мне вышла, оставив в своей спальне наверняка обалдевшего от настигшего его счастья, Фреда. На часах было два часа ночи, даже немец утомился и, по всей видимости, уснул, а сестрица решила проявить женскую солидарность и ко мне вышла. Единственный вопрос: как узнала, что я не сплю? Неужели я настолько предсказуема? Грустно…

— Мне только двадцать пять, — вяло отозвалась я и допила одним глотком мартини. Последний бокал уже явно был лишним, в голове гудело, но я всё равно потянулась за бутылкой.

— Из них десять лет ты потратила на Вовочку, и ещё год на страдания из-за его предательства. Но, вообще, я не об этом. Я об отпуске.

— А-а.

Ленка на перила облокотилась и глянула вниз с десятого этажа. А когда услышала моё протяжное восклицание, с подозрением покосилась.

— Напилась?

— Немножко, — призналась я.

— Правильно, — фыркнула сестрица, — потому что тебе кроме этого нечем заняться.

— Хватит толкать меня на скользкую дорогу разврата, — проворчала я. — Не то я на тебя папе пожалуюсь.

— Да дядя Паша сам скоро тебя замуж выдаст, ты дождёшься. За какого-нибудь своего сотрудника, подходящего по возрасту и интеллекту.

Я в бокал заглянула и в задумчивости проговорила:

— В Вовке он разочаровался.

— Ещё бы. Тот дочку его не оценил! Нормальная реакция для отца.

Я согласно покивала, правда, легче мне не стало, совсем.

— Может, тебе в Москву переехать? — неожиданно предложила сестрица, и, кажется, воодушевилась, даже нос вздёрнула, поглядывая на меня с превосходством и важностью. — А что? Поначалу у меня поживёшь, а потом найдёшь работу…

Я кротко глянула на неё.

— Лен…

Та даже руками всплеснула.

— Ну что?!

— Если я уеду, родители сойдут с ума. Дашка вон тоже в Москву сбежала, и не звонит неделями, у неё личная жизнь ключом бьёт, а если ещё и я…

Сестрица потёрла кончик носа, потом неожиданно усмехнулась.

— Я тебе говорила, что Дашку видела? На прошлой неделе, что ли…

— Нет, не говорила. — Я отчего-то насторожилась. Наверное, оттого, что с моей родной сестрой никогда не знаешь, чего ждать. Бабушка говорит, что она с раннего детства в бесконечных поисках приключений на свою голову. Хотя, не на голову, конечно, но если выражаться яснее и прямолинейнее, чего Дашка, если уж совсем честно, достойна, тогда мне становится стыдно — родная кровь всё-таки.

Ленка от перил отошла и шлёпнулась в соседнее со мной плетёное кресло, ногу на ногу закинула. Снова хмыкнула.

— В ресторане. Мы с Буровым ужинать ходили, после работы, — поспешно добавила она, будто оправдываясь, а я нетерпеливо кивнула. — Ну, и Дашку я видела, в компании интересной. Кажется, у неё новый роман, и ведёт она себя вполне уверенно. Может, замуж выйдет?

— Может, — пробормотала я. — Наверное, это хорошо.

— Она тебе не рассказывала?

Я отрицательно покачала головой. С Дашкой мы не слишком близки, и свои секреты она мне поверяет очень редко. Мы даже в детстве вечно дулись друг на друга, правда, я уже не помню из-за чего. С сестрой мы погодки, Дашка младше на полтора года, но по характеру и желанию пробиться к невиданным вершинам, она меня на сто очков уже обскакала. Она, в отличие от меня, и не думала в институт поступать, о чём родителям ещё в шестнадцать лет сообщила. Не хотелось ей учиться. Ей хотелось в столицу, хотелось красивой жизни, а потом непременно замуж за олигарха. Папа с мамой её ругали и наставляли на путь истинный, а я посмеивалась, не веря, что её мечтам суждено сбыться, из-за чего мы с ней окончательно рассорились. По окончании школы Дашка поступила на курсы секретарей, получила, по моему мнению, совершенно бесполезные корочки, и устроилась с ними на работу в какую-то канцелярию на мизерную зарплату. Проработала там два года, а потом в один день собрала вещи и уехала со своим парнем в Москву. Родители тогда за голову схватились, но она слушать ничего не хотела, и лишь пообещала звонить. И вот уже три года в Москве живет, домой приезжает изредка, причем каждый раз с новым спутником, которого называет женихом. Сколько у неё этих самых женихов было, уже и не припомнить. И вот теперь ещё один нарисовался. Но в упорстве моей сестре не откажешь, это факт. По-прежнему старается, ногтями цепляется за свою мечту — жить припеваючи в столице. Ну, что ж, флаг ей в руки.

— Ты же знаешь, если похвалиться нечем, она мне ничего не расскажет.

— Если мужик водит тебя в такой ресторан — уже есть чем хвалиться, поверь.

Я рассмеялась.

— Да? Тогда ты мне хвались про своего Бурова, я разрешаю.

Ленка вдруг засмущалась и отмахнулась от меня.

— Ну тебя.

Перед тем, как разойтись спать, мы с ней ещё выпили, у меня в голове все закружилось, и я поняла, что всерьёз опьянела. Все печали отошли на задний план, мне хотелось смеяться и веселиться, устроить душе праздник, как говорится. Ленка с трудом уговорила меня пойти спать, пообещав, что на завтрашний вечер даст своему Фреду официальный выходной, и мы с ней уйдём в загул.

На пороге своей комнаты я приостановилась, схватилась за косяк, чтобы в сторону меня не вело, а сестрице призналась:

— Я никогда не уходила в настоящий загул.

— Вот мы этот пробел и восполним. Иди уже, Тань. И спи — не шастай больше никуда, — строго приказала она мне.

Я икнула.

— Обещаю.

Наутро мне было не по себе. Не скажу, что голова болела или тошнило, но состояние было не ахти. Я провалялась в постели до одиннадцати, потом приняла холодный душ, и пару минут стояла в ванной, прижавшись лбом к прохладной кафельной плитке. Мысленно обозвала себя пьяницей, и от стены, наконец, отлепилась.

Ленки в номере не было, я осторожно в её спальню заглянула, увидела переворошённую постель, прислушалась, а потом, взяв в своей комнате шляпу, из номера вышла. Странно, но настроение было приподнятым, утреннее недомогание меня оставило. Я даже улыбнулась испанцу, с которым ехала в лифте, но когда он ко мне обратился, поторопилась сбежать, как только лифт остановился, и двери открылись. А в холле увидела стюардессу, она бодрым шагом направлялась в сторону выхода, причем вместе с чемоданом. Я остановилась, проводила её взглядом, потом принялась оглядываться, ожидая увидеть Сашу. Должен же он проводить любимую девушку, в конце концов? Но его видно не было, а девушка, спешащая к выходу, показалась мне несколько напряжённой.

— Поругались? — усмехнулась Ленка, когда я рассказала ей об отъезде стюардессы.

— Не знаю, не знаю… То есть, мне не интересно.

Ленка улыбнулась Фреду, а мне сказала:

— Сегодня гуляем, да? Ты не забыла?

— Не забыла. Но сейчас мне уже не так весело, как ночью.

— Так еще не вечер. Будет весело, Тань. Я-то знаю.

Я спорить не стала, и вечером мы с сестрицей из номера вышли при полном параде. Я аккуратно поправляла вырез декольте, а Ленка опасно покачивалась на высоченных шпильках.

— Едем в город, — сообщила она мне.

— Ты уверена? — усомнилась я в правильности этого решения.

Сестрица же удивилась.

— Конечно. Для кого, по-твоему, мы всё это делали? Для тех, кого уже четвертый день в плавках и без наблюдаем?

Я промолчала, но в душе моей уже поселилось беспокойство. И в такси я садилась с дурным предчувствием. Даже то, как таксист косился на нас в зеркало заднего вида, мне не понравилось. Но в баре, после первого бокала «мартини» стало значительно веселее. Вокруг люди, у всех хорошее настроение, музыка играет, незнакомая и заводная, хочется танцевать, и чтобы появившаяся легкость никуда не уходила.

— Познакомимся с кем-нибудь?

— Нет! — решительно отказалась я, наблюдая за тем, с каким интересом Ленка по сторонам посматривает.

— Да почему?

— Потому что тут преимущественно испанцы. Как ты с ними знакомиться собираешься? Я по-испански пять с половиной слов знаю.

— Я двадцать, больше и не нужно.

— Ленка!

— Да ладно тебе. — Она замахала кому-то и радостно заулыбалась. Я застонала чуть слышно.

В баре мы провели больше двух часов. Перезнакомились, кажется, с половиной посетителей. Ленке двадцати знакомых слов по-испански, на самом деле, было более чем достаточно. К тому же, с её талантом, к концу вечера она с легкостью болтала на чужом языке, и, кажется, её неплохо понимали. Мы веселились от души, даже за коктейли платить перестали, потому что нас без конца угощали. В итоге, мы неплохо набрались, хохотали без конца и обнимались с красавцами-испанцами. По крайней мере, мне казалось, что они все, как один — красавцы. Увлеклись немного, и, в итоге, пришлось спасаться бегством, что, кстати, в нашем состоянии было сделать не так просто. Когда из бара вырвались, нас так в сторону повело, что мы едва в ближайших кустах не оказались. Снова засмеялись, остановились у фонарного столба, обняв его с двух сторон, и принялись решать серьёзную задачу — как нам в отель вернуться.

— Как здесь подзывают такси? Свистом? — Ленка сунула два пальца в рот и попыталась свистнуть, но вышло дурацкое шипение. Я руку её от лица отвела.

— Ты плюёшься, — пожаловалась я.

Ленка шикарно взмахнула рукой.

— Эй, человек!.. Человек! Машину мне!

— Такси, — поправила я. — Как по-испански «такси»?

Сестрица призадумалась, даже лоб нахмурила. После чего пожала плечами.

— Не знаю.

Мы дружно вздохнули и стали разглядывать столб. Отпустить его и отойти даже на шаг, было страшно.

— Лен, мы напились, — сообщила я ей, в конце концов.

— Я чувствую. Башка едет…

— Ты всё, — заворчала я. — Давай ещё один, давай ещё один!..

Сестрица голову повернула, стала разглядывать улицу, залитую огнями. Мимо нас шли люди, кто-то просто шел по своим делам, другие поглядывали на яркие неоновые вывески, а некоторые и на нас внимание обращали. Лично мне было стыдно, но отлепиться от этого столба я никак не решалась.

— Танька, ты в стиптиз-баре была?

— Где?

— Стриптиз видела?

Я призадумалась, надолго. Потом головой покачала и серьёзно заявила:

— Нет. Никогда.

Ленка меня за руку схватила.

— Пошли, посмотрим. Как там всё… — Она попыталась красиво изогнуться, но вовремя опомнилась. — Я тоже не видела. Жуть, как интересно.

В общем, мы пошли смотреть стриптиз. Две пьяные дуры. Охранник в дверях заведения на нас взглянул с удивлением, но спорить не стал, в зал пропустил. В первый момент меня музыка оглушила. Я замешкалась, заморгала, пытаясь привыкнуть к полумраку, царившему в зале, а Ленка всё тянула меня вперёд. Мы сели за столик, шикарно заказали бутылку шампанского, а потом уставились на подиум с шестом, вокруг которого, подобно гимнастке, девушка под музыку крутилась. И так ловко у неё получалось…

— Ух ты, — выдохнула сестрица. — Это как она так?.. — Она голову на бок склонила. — Блин…

А мне вдруг смешно стало. Я рот рукой зажала, а потом замолкла, когда с девушки лифчик упал, и мужчины в зале одобряюще загудели. Я вдруг с удивлением поняла, где мы находимся. Трезветь, что ли, начала? Правда, ненадолго, до первого бокала шампанского.

— Тань, а я так тоже могу, смотри. — Ленка приняла что-то изображать руками, а когда ей официант подмигнул, застыла в нелепой позе. — А, вообще, мне здесь нравится, — сообщила она минут через двадцать. Наблюдала за девушками, пыталась подтанцовывать, и уже пару раз пресекала попытку познакомиться от одного седого джентльмена. — Понятно, почему мужикам тут, как медом намазано. Интересно, у них мужской стриптиз есть? — Сестрица повернулась ко мне и игриво поинтересовалась: — Может, мы с тобой не то заведение выбрали?

— У тебя ночью был свой стриптиз, — пыталась воззвать я к её совести. Поднялась еле-еле, держась за стол. Ленка забеспокоилась.

— Ты куда?

— В туалет хочу.

Она засмеялась.

— А тут есть женский туалет?

Я её слушать не стала, и отправилась на поиски туалетной комнаты. Кстати, женская уборная тут тоже была, чистенькая, но маленькая. Я первым делом подошла к раковине и намочила руки прохладной водой, приложила их к щекам, вздохнула, понимая, что если мы доберемся сегодня до отеля, то завтра нам будет очень плохо. А ведь до него, на самом деле, еще добраться нужно. Пожалуй, пора прекращать разгул, пока мы не вляпались в какие-нибудь неприятности, забирать Ленку и ловить такси.

Пока я шла через зал, меня дважды пытались остановить. Кажется, посетителей этого заведения мало интересовало — работаю я здесь или полюбопытствовать зашла. И, вообще, у всех мужчин вокруг были масляные, ищущие взгляды, да и девушки, щеголявшие едва ли не в бикини, на меня странные взгляды кидали. Я также заметила девушек, исполнявших приватный танец. Они томно извивались, стоя над клиентами, одна даже обнажённой грудью по лицу своего мужчины провезла, а тот, кажется, совсем разомлел, потому что раскинул руки в стороны, и, вроде бы, не подавал признаков жизни. Мне резко здесь разонравилось. Точнее, меня сковала неловкость. И это в состоянии алкогольного опьянения! Как нас, вообще, сюда занесло?

Одна девушка очень уж старалась, это даже мне, человеку в таких делах несведущему, это понятно было. Бёдрами крутила, нависла над мужчиной, улыбалась чересчур зазывно, а рукой гладила его по груди. Я приостановилась посмотреть. Не потому что танцем увлеклась или девушка мне приглянулась (упаси Господь), просто этого мужчину я даже по затылку узнала. Сама не знаю почему, но глянула — и тут же узнала. Хотя, чему я удивляюсь? Где этому бабнику еще вечера проводить, тем более в отсутствие стюардессы?

Черт меня дёрнул к нему подойти, но так захотелось посмотреть, что за фортеля выделывает ручка стриптизёрши, что Сашка так улыбается довольно. Он сидел ко мне спиной, только голову на подголовник кресла откинул, глазки закатил, улыбался, но стоило мне пару нетвердых шагов в его направлении сделать, как он глаза вытаращил. Кажется, выругался, стриптизершу оттолкнул и тогда уже ко мне повернулся.

— Ты что здесь делаешь?

— Стриптиз смотрю, — честно ответила я.

Я наблюдала, как он достает из кармана банкноту и уверенным движением сует её за резинку стрингов девушки. Та капризно надула губы, но чаевые её порадовали, и она, не споря, пошла прочь, завязывая лифчик бикини. А Сашка с кресла поднялся, приглядываясь ко мне с недоверием.

— Что, нравится это дело? — спросил он, наконец.

— Тебе, судя по всему, больше.

— Ну, это не так удивительно, как твой случай.

— Бабник, — презрительно выдохнула я, гордо развернулась и пошла в том направлении, в котором, как мне казалось, находился наш с Ленкой столик. Сделала шагов пять, после чего меня решительно развернули в противоположную сторону, и я без возражений пошагала туда. Никак не получалось сосредоточиться, я моргала то и дело, но перед глазами плыли странные круги, а в ушах только музыка звучала, мешая думать.

— Что вы обе здесь делаете? — услышала я возмущённый Сашкин голос. Опустилась в кресло, и вздохнула с облегчением. А он потянулся через стол, за моей сумкой, как выяснилось. — Да ещё пьяные! Нашли место напиться!

— Так мы не здесь напились, — оправдывалась Ленка. — А в баре напротив. Там такие классные ребята отдыхают, такие щедрые…

— Ну да, ну да. Лен, вставай.

— Сашка! — вдруг заорала сестрица, и я вздрогнула. — Это ты что ли? А ты что здесь делаешь?

— Очень своевременный вопрос, — съехидничал он, а потом взял меня под локоть и попытался поднять. — Весь кайф мне сломали, а теперь вопросы задают.

Я всё-таки поднялась, уставилась в его лицо и ещё раз заявила:

— Бабник.

Он улыбнулся. Его губы были так близко, что я невольно ощутила волнение.

— Зато ты, как я выяснил, не девственница. Мне уже полегчало. Так, девчонки, дружно встали, дружно держимся за меня и двигаем на выход.

— А счёт?..

— Черт… — Он полез в карман за бумажником, для чего ему пришлось отпустить Ленку, и та снова плюхнулась в кресло. Я же осталась стоять, держась за Сашкину футболку. Я стояла, не качалась, и собой гордилась.

— Мы хотели мужской стриптиз, — заныла сестрица, когда Сашка пытался засунуть на заднее сидение такси. — Чтобы всё, как в кино. Чтобы Тарзан…

— Ага, Тарзан и Чита… — пропыхтел он, и вовремя пригнул Ленкину голову, чтобы она не ударилась, когда садилась. — Навязались на мою голову, кайфоломщицы. — Посмотрел на меня, а глаза смеялись.

— Таня, — взвыла Ленка из автомобиля. Я полезла на заднее сидение, каблуком зацепилась за выбоину в асфальте, а когда шлепнулась на сидение ничего себе при этом не повредив, стукнула Сашку по рукам, которые оказались едва ли не на моей груди. Тот рассвирепел, сунул мне в руки наши сумки, а сам сел на переднее сидение. Назвал таксисту отель, а когда тот кивнул, и машина тронулась с места, к нам повернулся. Ленка к тому моменту уже устроила голову на моем плече и успокоилась, а я жалела, что не могу сделать того же, чтобы с Сашкой не разговаривать. А он ещё так смотрел на меня, разглядывал с любопытством и, не скрываясь, посмеивался.

— Зачем ты поперлась в таком платье на стриптиз? Нового опыта захотелось?

— Чем тебе мое платье не нравится?

— Да наоборот, нравится. — Этот гад уставился на мою грудь, затем ухмыльнулся.

Я только головой покачала и отвернулась к окну. Правда, подивилась вслух:

— Какой же ты… бабник.

— Что ты пристала к этому слову? Не бабник я, а нормальный мужик.

— Нормальный? — Я снова к нему повернулась. — Не успела твоя стюардесса улететь, ты уже стриптизершу щупаешь, а теперь на мою грудь пялишься. И это называется — нормальный?

— К твоему сведению, да. Почему нет? Я приехал отдыхать. Молодой, красивый, неженатый…

— Моя тётя венеролог, она всегда так описывает своих пациентов — молодые, красивые и неженатые.

Сашка поторопился сплюнуть через левое плечо.

— Да типун тебе на язык. Я очень ответственно отношусь к своему здоровью.

— Я заметила.

— И нечего иронизировать.

— Не ир… рини… — Захотелось выругаться в полный голос, особенно на Сашкин смех. Но язык у меня заплетался, и глаза, если честно, закрывались. Ленка вон уже спит и даже сопит. Хорошо ей.

— Итак, она звалась Татьяной, — начал он с выражением, а встретив мой взгляд, пыл поубавил. За ухо себя пару раз дернул, при этом разглядывал меня, хорошо хоть, ниже лица его взгляд теперь не опускался. — Почему я тебе так не нравлюсь?

— Мне кажется, я уже не раз это объясняла.

Он усмехнулся.

— Потому что ты считаешь меня бабником?

— Не люблю таких.

— Ты меня просто плохо знаешь.

— И слава Богу.

— Нет, это даже обидно.

— Приехали, — с облегчением выдохнула я, заметив огни отеля впереди.

— Вашу руку, мадам, — насмешливо проговорил Саша, когда распахнул заднюю дверь, и протянул ко мне руку. Я хотела ее оттолкнуть, но потом испугалась, что силы свои переоцениваю, и решила так сразу не отказываться. Правда, поторопилась отстраниться от мужчины, как только поняла, что твердо стою на ногах. А вот Ленку Саша из такси вытащил, подумал, подумал и подхватил мою сестрицу на руки. Хотя там и подхватывать-то особо нечего, она весит меньше хорошего барана. Вот меня бы попробовал подхватить… Досадливо поморщилась и поспешила за Сашкой, мечтая, наконец, добраться до постели и уснуть мертвым сном. И пусть мне завтра будет плохо, но я буду лежать в своей постели, и никто меня не будет дергать. Ленка тоже будет страдать похмельем. Вот только выпроводить Сашку из номера оказалось не так-то просто. Он отнес Ленку в её комнату, положил на кровать, я поторопилась туфли с нее снять, окинула взглядом её хрупкую фигурку на постели, и решила, что если сестрица завтра проснётся в мятом платье, то это будет ей хорошим уроком. Надо меньше пить!

Мне самой безумно хотелось добраться до кровати. Я даже туфли с ног скинула, как только вышла из Ленкиной комнаты. Прошлепала босиком в маленькую гостиную, между нашими спальнями, поискала глазами графин с водой, и только тогда заметила нашего спасителя, который стоял на балконе и смотрел вдаль. Если честно, я немного растерялась. Почему-то думала, что мавр сделал своё дело, и как хороший человек оставил пьяных девушек в покое, а он — нет, остался, в ожидании награды, видимо.

Саша обернулся, когда услышал, как я краем графина о бокал неосторожно звякнула. С большим интересом наблюдал за тем, как я жадно пью, после чего посоветовал:

— Забери его к себе в спальню.

Я жестом попросила его замолчать.

— Не говори мне ничего.

Он усмехнулся. Облокотился на перила, окинул меня заинтересованным взглядом.

— Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты росла послушной девочкой.

— И почему не ошибешься?

— Заметно, что тебе не хватает опыта в подобном виде отдыха.

— Что уж тогда о моей сестрице говорить, — пробормотала я, но Саша услышал и неожиданно возразил:

— А не скажи. Знаешь, почему она там лежит?

— Потому что напилась.

— Вот именно. А ты осторожничаешь. Ты думаешь о последствиях.

Я руку в бок упёрла, вдруг оступилась, но поторопилась выпрямиться.

— То есть, мне тоже надо было там лежать? Ты бы двоих не дотащил.

Он в номер вошёл, улыбнулся как-то особенно озорно, а когда сделал следующий шаг, я невольно отступила. Указала рукой на дверь.

— Иди к себе. — Кинула взгляд на часы, и ужаснулась: — Три часа?

— Профессионалы раньше шести не расходятся.

— Я не профессионалка, — отозвалась я, не подумавши. Голову повернула, потому что Сашка за моей спиной оказался, а когда он рассмеялся, нахмурилась. — Ты мне не нравишься, — призналась я.

— Я как-нибудь переживу. Прими холодный душ, возьми в спальню воды и ложись спать. Не забудь шторы задёрнуть, а то твой завтрашний день начнётся плохо.

Я натянуто улыбнулась.

— Ты просто кладезь знаний.

— У меня опыт большой.

— И почему меня это не удивляет?.. — Я отправилась вслед за Сашкой, чтобы запереть дверь номера, а он вдруг обернулся, посмотрел на меня, а пальцем зацепил вырез моего декольте и потянул на себя. Я рот от удивления открыла, но вместо того, чтобы нахала от себя оттолкнуть, на палец его уставилась.

— Скажи мне «спасибо».

— Спасибо тебе, — сказала я, стукнув его по руке. — За то, что не удержался и меня облапал.

Сашка рассмеялся.

— Я ещё даже не начинал.

Я его от себя оттолкнула.

— Иди уже. — И поторопилась захлопнуть дверь. Послал же Бог помощничка. Я вырез на платье поддёрнула, всё ещё ощущая кожей мужское прикосновение, головой тряхнула, пытаясь избавиться от смущения, и, прихватив с собой графин с водой, ушла в свою спальню.

Утром, если час дня можно назвать утром, меня разбудила Ленка. Шлепнулась на мою постель, звякнула графином с водой, а через полминуты тяжело задышала, пытаясь отдышаться. И тогда уже легла рядом со мной.

— Тань, — позвала она после паузы.

Мне очень не хотелось открывать глаза, но знала, что сестрица не отстанет, и поэтому отозвалась невнятным угуканьем.

— Как мы в отель попали?

Я перевернулась на спину, глаза потёрла и, наконец, их открыла.

— Лена, это просто безобразно, напиваться до такой степени.

— Да ладно… И так фигово, а ты ещё мораль читаешь. Мы ведь вернулись… Значит, мы молодцы.

Я посмотрела на неё, отметила неестественную бледность, и решила её разочаровать:

— Это я вернулась, на своих ногах, хочу заметить. А тебя Сашка на руках до кровати нёс.

— Правда? Надо же… молодец какой.

— Он не молодец, он абсолютно развратный тип. — Я положила на лоб ладонь и пожаловалась: — Как голова болит.

— А у меня на платье пятно странное. — Ленка не глядя потерла свой живот. — Интересно, от чего…

— На самом деле интересно? — язвительно поинтересовалась я, и с кровати поднялась. Точнее, села для начала, секунду помедлила, прислушиваясь к себе, и после этого уже спустила ноги на пол. Кажется, я жива.

В номере мне не сиделось. И если Ленка, приняв душ, снова повалилась в постель, то я решила спуститься к бассейну. Смысл в номере сидеть? Что тут голова болит, что там болеть будет, но там всё же приятнее — свежий воздух, солнце и вода, пусть и в бассейне. Но в одиночестве я и получаса не провела. С удобством устроилась в шезлонге, надела темные очки и почти дремала, не обращая внимания на людей вокруг, но потом на соседней шезлонг кто-то сел и на меня уставился. Нагло так, пристально, и я не выдержала, глаза открыла и посмотрела.

— Как самочувствие? — поинтересовался Сашка.

— Голова болит.

Он протянул мне бокал с пивом.

— На, полегчает.

Я сомневалась пару секунд, а потом решила, что Сашка всё-таки эксперт в этом вопросе, и бокал приняла, хотя, если честно, я не фанат пива. Но сегодня оно мне понравилось, я сделала несколько больших глотков, и только Сашка меня остановил.

— Стоп, стоп. Не увлекайся, а то опьянеешь. — Бокал у меня забрал и стал сам пить. Потом на своём шезлонге разлёгся, крякнул от удовольствия. Не знаю почему, но он меня раздражал. Именно тем, что ему всегда было хорошо и удобно. Он жизнью наслаждался, а я от вида его довольной физиономии напрягалась.

— Ты всегда один отдыхать ездишь?

Он прохладный бокал на живот себе поставил, а когда я вопрос задала, удивлённо посмотрел.

— Нет, конечно. Тебе просто повезло в этот раз.

Я отвернулась от него.

— Лучше бы я не спрашивала.

— Ленка твоя как, жива?

— Опять спит.

— Правильно.

Он лежал, закинув одну руку за голову, потягивал пиво, а я была уверена, что из-за стекол темных очков, мои ноги разглядывал. Я даже края парео постаралась стянуть.

— А вы откуда приехали? — спросил Сашка, когда я лишила его занимательного занятия.

Я не сразу ответила, не зная, стоит правду сказать или нет, и, в итоге, соврала. Не то чтобы хотела это сделать или чего-то опасалась, просто машинально назвала название соседнего областного центра, тоже расположенного недалеко от столицы. И тут же поинтересовалась:

— А ты?

— Москва, — запросто отозвался он.

Я едва слышно хмыкнула.

— И почему я не удивлена?

— А почему ты не удивлена? — переспросил он.

— Наверное, потому что ты похож на москвича.

— Сейчас ты скажешь, что терпеть не можешь москвичей, — догадался он.

А я плечами пожала.

— Да нет, почему…

— Потому что ты всё во мне терпеть не можешь. И я не понимаю почему. Обычно женщины от меня в восторге.

— Вот видишь? Значит, ты можешь не расстраиваться из-за одной ненормальной.

Сашка рассмеялся.

— Наверное, — согласился он. Поднялся, поставил пустой бокал на землю, потом с хрустом потянулся. — Поплаваем?

Я головой покачала, стараясь смотреть в сторону, а не на него.

— Нет, я не очень хорошо себя чувствую и, вообще…

— Что?

Он так смотрел на меня с высоты своего роста, разглядывал, ухмылялся, что я, не сдержалась, и пихнула его ногой. Вскользь, правда, насмешила Сашку, а потом наблюдала за тем, как он к бортику бассейна направляется. Идет и оглядывается, видимо, девушек в бикини разглядывается. Невыносимый тип. Но в шортах смотрится очень даже… Я поторопилась глаза отвести. Это странно, но сколько бы я не говорила себе, что Сашка — невозможный тип, как раз такой, от которых меня папа обычно предостерегает, но наше с ним общение вызывает странное волнение во мне. И разглядываю я его исподтишка. Сама себя ругаю, понимаю, что он только этого и добивается, но сестрица всё же права — что-то в нём меня притягивает. Наверное, именно наглость. Иногда и у хороших девочек случается затмение, и их тянет к плохим мальчикам. Но мне ведь не нужны неприятности? Или в отпуске неприятностей не бывает, на то он и отпуск?

К вечеру мы с Ленкой оживились и даже проголодались. Она позвонила своему Фреду, который сознался, что потерял нас и даже беспокоиться начал, и согласилась с ним поужинать. Мы встретились в ресторане, сестрица выглядела довольной и при встрече временного возлюбленного поцеловала, при виде этой картины я закатила глаза и отвернулась. Присела за столик и стала смотреть на сцену, на которой, как оказалось, проходил конкурс караоке.

— Как можно ужинать в такой атмосфере? — удивилась я вскоре, и поморщилась. — У неё совершенно нет слуха, а она петь вызвалась.

— Не все относятся к себе так критично, как ты, — усмехнулась Ленка, и помахала рукой Сашке, который только что вошёл в зал. Он был в одиночестве, а зная его нахальство, я совсем не удивилась, когда он уверенно направился к нашему столику и без разрешения присел рядом со мной.

— Вы уже заказали?

Я в полной безнадёге протянула ему меню. Подождала, пока Ленка его с Фредом знакомила, затем отдала папку. И тут же отвернулась, снова стала смотреть на сцену. И не сразу поймала себя на мысли, что Сашка с Фредом по-английски разговаривает, причем, совершенно не напрягаясь. Подозрительно на него покосилась. Он заметил и удивлённо вздернул брови, как бы спрашивая, что меня заинтересовало. А через некоторое время повернулся ко мне, руку на спинку моего стула положил и поинтересовался:

— Ты петь умеешь?

Я глянула на него поверх бокала с вином, после чего решительно покачала головой.

— Нет.

— Совсем? — растерялся он.

Я сладко улыбнулась.

— Уверена, что до твоих вокальных данных мне далеко.

Сашка хмыкнул.

— А я хорошо пою.

Я с сестрой переглянулась и указала на этого нахала рукой.

— Что я говорила?

Ленка махнула на нас рукой.

— Хватит вам пререкаться. — Затем обратилась к Сашке. — Поёт она на самом деле не очень.

Я возмутилась.

— Лена!

А Сашка рассмеялся, причем весьма довольно. А я пожелала ему приятного аппетита, когда официант перед ним тарелку поставил, и от всей души понадеялась, что он не подавится.

Петь Сашка всё-таки пошёл, я назвала его выпендрёжником, а он пообещал петь для меня.

— Ты посмотри, что делает, — сказала я сестре, а та, погладив Фреда по щеке, мне негромко сказала:

— Таньк, переспи с ним.

Я уставилась на кольцо на своём безымянном пальце. Повертела его. Ленка, наблюдая за мной, продолжила:

— Это самый верный вариант для тебя. Вернешься домой, зная, что на свете есть другие мужики, кроме твоего Вовчика.

Я на стуле развернулась, посмотрела на Сашку, который выравнивал для себя микрофон. Потом вдруг голову поднял, и взгляд мой поймал. Указал на меня пальцем, усмехнувшись. Я уже говорила, что ненавижу самоуверенных, безбашенных и бессовестных типов? В Сашке все эти качества сошлись, впервые подобный экземпляр встречаю. И он сам себя называет нормальным мужиком, полностью нормальным, во всех смыслах. То есть, по Сашкиному мнению, порядочные, трезвомыслящие и интеллигентные мужчины в этом мире перевелись. Об этом я сестре и поведала, когда мы с ней в туалет вышли, и она снова принялась нашёптывать мне на ухо всякие непристойности.

— Ты опять не о том думаешь, — прервала меня Ленка. — Какое тебе дело до его моральных качеств? Тебе же не замуж за него выходить. А всё остальное он умеет очень хорошо, поверь моей интуиции.

Я даже рассмеялась. Ленка с такой уверенностью рассуждала о Сашкиных сексуальных способностях, что тот, услышав, наверняка бы порадовался. Но в итоге я пожаловалась:

— Не могу я так.

— Ага, — хмыкнула сестрица и наклонилась ближе к зеркалу, начала губы подкрашивать. — Тебе по любви надо.

Я прислонилась к стене, взгляд в пол опустила.

— Наверное.

— Ну и дура.

Я усмехнулась, но совсем невесело, и повторила тише:

— Наверное.

Из ресторана мы уходили порознь. Ленка с Фредом ушла, якобы на романтическую прогулку, но я заподозрила сестрицу в умысле, она, наверняка, специально оставила меня с Сашкой наедине. Я еще вслед ей посмотрела, выразительно так, но эта негодяйка даже не обернулась, только ручкой мне сделала. Немца своего под руку подхватила и ушла с ним с ним в темноту, в сторону пляжа. А мы с Сашкой у бассейна остались. Я смотрела в ту сторону, в которой Ленка со своим ухажёром скрылась, а Сашка на меня смотрел. И улыбался. Улыбался так, словно тоже всё понимал. И ждал развития событий. Ему, кажется, искренне любопытно было, как я себя поведу. Я под его взглядом немного занервничала, руку машинально подняла, чтобы до кулона на груди дотронуться, была у меня такая привычка — украшения теребить в момент волнения, но я вовремя опомнилась и руку опустила. На Сашку посмотрела. Тот стоял, сунув руки в карманы брюк, разглядывал меня, склонив голову на бок, и усмехался.

— Чем займемся?

— Даже и не знаю, — проговорила я негромко. — Ты сегодня программу, явно, перевыполнил. Даже спел. Что ещё?

— Вот и я думаю. Чем ещё мне тебя удивить?

— Ты бы меня удивил, если бы удержался от очередной пошлости. Я пойду в номер. — Я шаг в сторону сделала, а он меня обратно развернул.

— Тань.

Кажется, он впервые меня по имени назвал. Вроде, что странного, когда человек обращается к тебе по имени, да? А я удивилась. И обернулась на него, взглянула растерянно.

— Как мне заставить тебя расслабиться? Ты всегда на чеку. Это черта характера или жизненный опыт сказывается?

— И то, и другое, наверное.

Он как-то незаметно для меня придвинулся, подбородок мне приподнял и принялся меня разглядывать, как экспонат в музее.

— Когда вы уезжаете?

— В следующую субботу.

— И кто тебя дома ждет? Бывший муж?

Сашка водил пальцем по моему лицу, легко, едва касаясь, но это не давало мне сосредоточиться. Даже в горле запершило от волнения. Я старалась отворачиваться, но получалось, что я только хуже делаю — то одну щеку ему подставляю, то другую. Услышав про бывшего мужа, я немного удивилась, но потом вспомнила, что Ленка напридумывала, пытаясь объяснить мою чрезмерную осторожность и нежелание общаться. Ну что ж, правда в её словах есть, Вовка почти что муж, и уж точно теперь бывший.

Мимо бассейна прошли люди, я обернулась, а Сашка меня в сторонку отвел. Всего на пару шагов, а нас темнота, как покрывалом накрыла. Я постаралась освободиться от его рук и отступить на шаг, хоть на шажочек.

— Никто меня не ждет, — ответила я на вопрос. — Ты доволен?

— Нет. Почему я должен быть доволен этим? Но ты такая смешная. — Он на самом деле усмехнулся, а потом прижался лбом к моему лбу. Его дыхание коснулось моих губ, и это было до безумия странно — мужское дыхание на моём лице. Дыхание чужое, незнакомое, горячее. От Сашки пахло коньяком и корицей. Между прочим, от моего яблочного пирога, который он бессовестно съел, хотя попросил только попробовать. Что это за мужчина, который на третий день знакомства ест из моей тарелки? С кем только судьба не столкнет, честное слово. Но его замечание о том, что я, видите ли, смешная, задело.

— Почему?

— Потому что страдаешь из-за какого-то идиота, который тебя не оценил.

— Ну, я не настолько уверена в себе, как ты, конечно.

— И зря. — Сашка вдруг поцеловал меня, коротким быстрым поцелуем, я даже среагировать не успела, а он уже отстранился. — Хочешь, я тебя научу себя любить?

Я засмеялась.

— Меня будет обучать сам мастер?

— Вот видишь, ты сама все понимаешь.

— Ненавижу бабников, — успела проговорить я, прежде, чем он меня поцеловал.

3

Ленка подошла ко мне и протянула высокий стакан с коктейлем. Присела на соседний шезлонг, бросила выразительный взгляд за мою спину, а потом опустила на глаза темные очки. Правда, не скрываясь, усмехнулась.

— Он спит?

Я посмотрела на Сашку, который лежал на шезлонге за моей спиной, на животе, одна рука была безвольно опущена и касалась теплого песка. Я окинула мужскую фигуру изучающим взглядом, после чего безразлично пожала плечами.

— Вроде.

— Не сплю, — сообщил Саша, вот только глаз так и не открыл. Щекой прижимался к подголовнику шезлонга, и лишь вздохнул, прежде чем спросить: — Обед скоро?

Ленка не на шутку развеселилась.

— Ты проголодался, бедный? Ну да, ну да, надо же откуда-то силы черпать. — Она закинула ногу на ногу, покрутила в руке стакан, разглядывая листья мяты на дне. — Кстати, сегодня я вас ночевать не пущу. Или сама к Фреду уйду. Это просто невозможно.

Я непонимающе нахмурилась, а сестрица, без всякого стеснения, пожаловалась:

— Ну, правда. Всю ночь — то он стонет, то ты. Я всерьёз подумывала среди ночи из номера убраться.

Я глаза на Ленку вытаращила, и, не обращая внимания на смех за спиной, показала ей кулак.

— Ты что говоришь-то? — шикнула я.

Ленка скривилась.

— Тебя бы на моё место.

— Ей и на своём хорошо, — веско заметил Сашка.

Я глянула на него через плечо и поинтересовалась:

— Ты, кажется, спал? Вот и спи.

— Я есть хочу. Как я могу спать? — Он глаза открыл, на спину перевернулся, а сам на меня поглядывал, со значением. Я даже хмуриться начала, не понимая, что его так веселит.

— Ты доволен, да?

— Да.

Я к сестре повернулась.

— Лен, вот зачем ты при нём такие вещи говоришь? Ему ведь только этого и надо. Бабник.

Сашка выглянул из-за моей спины.

— Скажи ей наконец, что я не бабник.

Ленка приспустила очки, невинно моргнула, глядя на меня, и сообщила:

— Он не бабник.

— Ага. Он профессионал. Как это называется? Кобель?

Ленка рассмеялась, а Сашка поднялся и несильно сдавил широкими ладонями мою шею. Встряхнул слегка, а потом поцеловал в щёку.

— Злая ты женщина, Татьяна.

Отвечать я не стала, а Сашка меня отпустил и потянулся, потом зевнул. Головой покрутил, оглядываясь.

— Пойдёмте уже в ресторан, я есть хочу.

Надо признать, что я начала входить во вкус. Иногда украдкой наблюдая за Сашкой, ловила себя на мысли, что не раскаиваюсь. Хотя, помнится, в первое утро, проснувшись рядом с ним, на полном серьёзе схватилась за голову. Себя не узнавала, если честно. Я, по своему характеру, не склонна к авантюрам. А такой человек, как Сашка, сам по себе авантюра. С ним нельзя рассчитывать на что-то серьёзное. Но Ленка права: для курортного романа он вполне подходит. Легкий по натуре, веселый, заводной, в нужный момент нежный и настойчивый одновременно — мечта, а не любовник. И я себе буквально приказала: не смей раскаиваться. Тебе же хорошо, так за что себя можно винить? Нужно взять от этого отпуска всё, что возможно.

Правда, я думала, что через день-два мы с Сашкой разбежимся в разные стороны, уж он-то точно поспешит найти себе новое развлечение, но, как ни странно, мы, на самом деле, подружились, если можно сказать такое о людях, которые спят вместе. За неделю ни на одну экскурсию не съездили, хотя, отправляясь в Испанию, я целый список мест составила, в которых хочу побывать. Но как можно куда-то успеть, если засыпаешь под утро, а просыпаешься к обеду? Да еще Сашка три вечера подряд пытался научить меня правильно пить текилу, и поэтому наутро я была не транспортабельна, во всех смыслах. Зато вечера мы проводили весело, каждый вечер как последний, словно завтра на работу, и надо успеть отдохнуть на год вперед. Надо признать, первый раз за всю жизнь я так отдыхала. За один вечер мы могли зайти в пару-тройку баров, а потом закончить вечер в клубе, и это не считая посещения ресторана перед всем этим. И Фред, не привыкший к такому алкогольному и моральному разгулу, в последнее время выглядел усталым, что сказывалось на личной жизни моей сестрицы, за что, видно, мне и доставалось от неё ехидства в полной мере. Сашка, в отличие о Фреда, развлекаться не уставал. Сразу видно — у человека большой опыт. Иногда я только смеялась, наблюдая за ним, но, признаться, приходилось постоянно поддерживать себя в тонусе, чтобы соответствовать. Но я, видно, была в ударе, потому что сама себя не узнавала, и «подвиги» я совершала с легкостью, а главное, с большим желанием веселиться.

Несколько раз я всерьёз задумывалась о том, кто Сашку в Москве ждет. Исподтишка разглядывала его безымянный палец правой руки, пытаясь понять, есть на нём след от обручального кольца, которое он снял перед тем, как в самолет сесть, или он не врет и на самом деле не женат. Сашка мне в первую ночь поклялся, что чист. Так и сказал:

— Зуб даю. — А насторожило меня то, что на следующий день зуб у него заболел. Я еще так на Сашку глянула, что тот поклялся вторично: — Это просто случайность.

Иногда, задумываясь, поверить не могла, что у меня действительно курортный роман. Никогда не думала, что способна на подобное безумство. Свести настолько близкое знакомство с чужим, незнакомым человеком, с одной единственной целью — хорошо провести время, а потом, спустя неделю, две, расстаться и не увидеться больше никогда. Для меня отношения всегда были очень важны, я знала, что их надо строить, над ними надо работать, а курортный роман — это что? Чистой воды эгоизм.

В последние несколько дней я старательно прислушивалась к себе, но, кажется, глупости я сделать не собиралась. Сашка, конечно, классный: видный, веселый, разумный, и хотя бабник, но не сволочь. И, судя по всему, человек он состоятельный, иначе с такой легкостью деньгами бы не разбрасывался. Но влюбиться в него, при всех его положительных качествах, а уж тем более беря во внимание огромное количество отрицательных, что, порой, бывает куда более притягательнее, я не собиралась. И, слава Богу, я вам скажу! К тому же, всё-таки он не в моём вкусе. В том смысле, что я слишком разумна, чтобы выбрать в спутники жизни кого-то на него похожего. Родители бы точно с ума сошли, решили бы, что я окончательно отчаялась найти положительного, воспитанного и уравновешенного молодого человека, в будущем которого можно быть уверенной. Они мечтали о таком зяте, ну а я, собственно, чтобы не отставать и подпитывать их надежды и чаяния, о таком муже.

Вчера, подшофе, я Сашке зачем-то разболтала об этой совершенно нормальной, на мой взгляд, женской мечте. Мы лежали в постели, Сашка голову рукой подпёр и задумчиво хмыкнул.

— Мне не нравится твоя мечта, — сказал он, наконец.

— Конечно, не нравится, — вроде бы удивилась я. — Был бы ты женщиной, ты бы меня понял.

— Хочешь сказать, что все женщины о подобном мечтают?

— Думаешь, нет? Об идеальном мужчине все мечтают, это точно.

Сашка моргнул, потом окинул меня долгим взглядом. Хмыкнул. А следом сунул руку под одеяло и прихватил меня за бок. Я завозилась, попыталась отодвинуться, но он был сильнее и проворнее. К тому же, я щекотки боюсь, что он уже выяснил и вовсю этим пользовался, негодяй! В итоге я оказалась посреди постели, без одеяла, и хохочущая. Да, кажется, Ленка права, и вели мы себя вчера шумновато…

— Но сейчас же ты не думаешь об идеальном мужчине, я прав?

Я руки освободила, и обняла его за шею.

— Во-первых, — начала я вкрадчиво, — нельзя всю жизнь прожить, как мы последнюю неделю, а во-вторых, ты тоже кое в чем идеален.

Он нахально ухмыльнулся.

— Так вот в чем дело?

Я кивнула и негромко взвизгнула, когда он меня за ухо укусил.

— Хоть что-то, — сказал Сашка, перестав терзать моё бедное ухо. — Признание заслуг. — Пару секунд вглядывался в моё лицо, а после вдруг сказал: — Мне кажется, у тебя был хреновый муж.

— Почему?

— Я бы, на его месте, тебя давно испортил. Тебе это идет.

Я даже не поняла, как реагировать на это заявление, а Сашка ничего и не требовал, поцеловал, и я решила, что лучше всего сделать вид, будто ничего не слышала. Хотя, эти слова отчего-то запали мне в душу.

Когда-то в юности, лет в пятнадцать, мы с Дашкой развлекались тем, что составляли планы на свою будущую жизнь. Не в том смысле, что серьёзные: куда мы учиться поступим или в каком возрасте выйдем замуж и родим первого ребенка, а совершенно хулиганские, на мой взгляд, списки, которые ни в коем случае нельзя показывать родителям, иначе они с ума сойдут от беспокойства и, скорее всего, заранее поставят на будущем своего потомства крест. Конечно, вот скажи моему папе, что я в пятнадцать лет всерьёз раздумывала о том, что хочу заняться любовью с любимым человеком на пляже, под звездами и под шум волн. Или научиться танцевать стриптиз! Не всерьёз, конечно, но, как в кино, в нужный момент выйти, и сразить всех мужчин в зоне видимости наповал. Папа бы точно за сердце схватился. Особенно, из-за моих желаний, почему-то меня всегда воспитывали с особым усердием, уж не знаю, с чем это связано. Но к чему я всё это говорю? К тому, что все эти списки я давно выкинула — и из памяти, и из ящика своего стола. А вот после знакомства с Сашкой вспомнила о них. Наверное, потому, что именно с ним я осуществила сразу несколько пунктов. Кстати, про пляж тоже, но об этом не надо, об этом немного стыдно, нас тогда почти застукали… Но в эту неделю меня не оставляли удивительные ощущения, я чувствовала себя необъяснимо свободной, от всех запретов и предрассудков. Словно я — не я, и все правила и запреты дома остались.

Но Сашка плохо на меня действует, это факт.

Зато насколько уверенно я чувствовала себя, входя с ним в зал ресторана или ночного клуба. Он держал меня за руку, и я ни о чем не переживала и не беспокоилась. Даже о том, как мы потом до отеля доберемся. Всегда добирались, и это была заслуга именно моего благоверного. Ему всегда удавалось контролировать ситуацию, что меня безмерно удивляло. Чувствовались в нём не дюжие организаторские способности. Я даже заинтересовалась и решила полюбопытствовать, но Сашка лишь рассмеялся и сообщил, что он миллионер.

— Я же серьёзно, — обиделась я.

— И я. Что, не похож?

Я отвернулась от него, не собираясь с ним спорить и участвовать в его играх, а он меня обнял, и мы вместе направились к входу в ресторан. Вот такой он тип, совершенно сомнительный, к тому же выдумщик. Разве можно его всерьез воспринимать? Нельзя, конечно, но когда я ему в глаза смотрела, то очень хотелось. Мечты, мечты… О таких, как Сашка женщины легенды слагают. Они появляются внезапно, нарушают покой, и исчезают также быстро, оставляя после себя приятные воспоминания.

— Танька, посмотри на меня. — Сестрица за подбородок меня схватила и заставила смотреть ей в глаза. — Ты соображаешь?

Я руку ее оттолкнула.

— Более чем. В чём дело?

— В том, что не надо тебе так на него смотреть.

Я залпом выпила полстакана воды, что поставил передо мной бармен. Делала глоток за глотком, а сама время тянула, чтобы на Ленку не смотреть. Нужно было достоверно изобразить недоумение.

— А как я на него смотрю?

Ленка страшно вытаращила на меня глаза.

— Вот так. Это нехорошо. Не нужно нам повторения истории с Вовчиком.

Теперь уже я удивилась.

— С ума сошла? Это же Сашка!

— Вот именно, — кивнула сестрица, и, кажется, вздохнула с облегчением после моего восклицания. Снова начала пританцовывать и попросила себе ещё один коктейль. — Это Сашка, и ты не думаешь в него влюбляться.

— Нет, конечно.

— Хорошо, так держать. А то я тебя знаю…

На это заявление я решила никак не реагировать, к тому же подошёл виновник Ленкиного беспокойства, для начала поцеловал меня, а потом допил воду из моего стакана. Браво поинтересовался:

— Чего стоим?

— Танцуем, танцуем, — возразила Ленка и ловко влилась в толпу веселящихся людей.

— В чем дело? — поинтересовался Сашка, продолжая смотреть мне в лицо.

Я покачала головой.

— Нет? — переспросил он. — Я видел, как она…

Я обняла его за шею, на цыпочки приподнялась и поцеловала его в губы. Всё для того, чтобы отбить у него желание выяснять подробности женских разговоров. От Сашки пахло текилой, он немного раскраснелся, но взгляд ясный, и сам он был бодр и полон сил, словно время не перевалило за полночь, и мы не отплясывали в этом клубе уже два часа.

— Ленка пьяная, — проговорила я ему на ухо.

Он заинтересованно вздернул брови.

— А ты?

— И я, — не стала я отнекиваться. — Но чуть-чуть.

— Чуть-чуть, — проговорил он мне в губы, передразнивая. И я рассмеялась, когда он развернул меня в танце.

В один из вечеров я даже решилась спеть в караоке. Насмотрелась на Сашку, наслушалась сестрицу, и решила, что я пою не хуже неё, просто стесняюсь и зажимаюсь больше. А когда это исправлять, как не во время этого отпуска? Возможно, мне больше не представится такой возможности, возможно, я больше никогда не решусь. Когда я заявила, что тоже хочу спеть, Ленка не на шутку удивилась, но отговаривать не стала, наоборот зааплодировала, как только я поднялась. Я показала ей кулак, она успокоилась, а вот Сашка захохотал. Ему пришлось дать подзатыльник. Недолго мудрствуя, я выбрала известную песню, которую с юности обожаю, меня даже не смутило то, что она на английском. Но, как мне кажется, слова знают даже те, кто по-английски ни словечка не понимает. А уж я, с годичным курсом изучения за плечами, неужели не спою? Всех сражу своим произношением и вокалом заодно, я настроена на победу. Сашка улыбался, глядя на меня из зала, потом кулак вверх поднял, в знак поддержки. Почему-то мне не стыдно было перед ним опозориться. Перед всеми стыдно, а перед ним нет. Поэтому я приказала себе на него не смотреть, чтобы не рассмеяться ни с того, ни с сего, обводила взглядом посетителей бара и пела, радуясь тому, что голос не дрожит. Правда, на Сашку всё же глянула, причём в такой момент песни, в который обычно хочется пустить слезу и в томлении прижать руки к груди. И поэтому, как только музыка стихла, поторопилась рассмеяться, чтобы все не подумали, что я всерьёз растрогалась. А когда Сашка встретил меня на полпути к столику и подхватил, приподняв от пола, я, смеясь, пропела ему в лицо, повторяя, первые строчки из «Касабланки».

— Я молодец? — И сама себя поторопилась похвалить: — Я молодец!

— Я даже не ожидала, — призналась поражённая Ленка. — Ты, оказывается, петь умеешь.

— Я много чего умею, — решила я повредничать. — Саш, подтверди.

— Подтверждаю, — с готовностью отозвался он. — А чего не умела, я её всему научил.

Я повернулась к нему, возмущённая, а этот гад рассмеялся.

— Что? Я комплимент тебе сделал!

— Не заметила.

Но всё когда-нибудь заканчивается. И наша неделя прошла быстро, я даже не заметила, как время пролетело. Приближалась суббота, день нашего с сестрицей отъезда, и я начала задумываться о том, как нам с Сашкой проститься. Совершенно не представляла, как это делается. Собрать вещи, сказать «прощай» и уехать с лёгким сердцем? Или ещё «спасибо» ему сказать, за приятное времяпрепровождение. Я даже подумала у Ленки совета попросить, но что-то меня остановило. Наверное то, что Ленку я знала хорошо, и примерно представляла, что она мне посоветовать может. А еще точно знала, что воспользоваться её советом не смогу, воспитание не позволит. Так что, я уж как-нибудь сама.

К тому же, я мысленно негодовала из-за Сашкиного спокойствия. Его ничто не волновало, и спал он спокойно, в буквальном смысле. Это немножко обижало. Не должно было, но я чувствовала неприятное жжение в душе. Недовольство собой, ситуацией, и подозревала его в бездушии и огромном опыте прощаний подобного рода. Но с собой ничего поделать не могла, и приглядывалась, присматривалась к нему, и то, что видела, мне не слишком нравилось. Может, и к лучшему побыстрее расстаться, разъехаться в разные стороны, чтобы мне больше не пришлось изводить себя мыслями о том, как все это будет и что мне нужно будет сделать и сказать.

— Хочешь, съездим завтра на экскурсию? Куда ты там хотела?

— Я уже и не помню, — призналась я, чем вызвала его смех. Обняла за шею, чтобы взглядом с Сашкой не встречаться, и стала смотреть на стремительно темнеющий горизонт. Мы гуляли по пляжу, к вечеру он совершенно опустел, и нам никто не мешал. Прохладный песок холодил мои ноги в открытых босоножках, да и ветерок подул прохладный, и я к Сашке прижалась, не боясь показаться чересчур трепетной и сентиментальной.

— А ты вспомни, — посоветовал он.

— И ты встанешь в восемь утра, чтобы поехать со мной в другой город?

Сашка отстранился, чтобы в лицо мне взглянуть. Удивился.

— Конечно. Если надо, я встану и в семь… и в шесть.

Я только улыбнулась.

— Какие жертвы.

Он наклонился, поцеловал меня.

— Ты заслужила.

Я рукой по его коротким волосам провела, задумалась, о том, о чем думать мне не следовало, и поторопилась вдохнуть поглубже, чтобы сбросить с себя отрешённость.

— Замерзла? Пойдём в номер.

Сашка жил в двухкомнатном «люксе» двумя этажами выше нашего номера. Мы почти каждую ночь проводили здесь, мне нравился номер, нравилась просторная ванная комната с круглой ванной, нравился вид с балкона, гораздо больше, чем из своего номера, но именно в этот вечер я оглядывала интерьер, словно впервые здесь была. Или запомнить пыталась. К Сашке приглядывалась, мысленно гадая и даже дивясь тому, что судьба нас свела. При обычных обстоятельствах я никогда бы не обратила на него внимания, я всегда ждала от мужчин серьёзности и обстоятельности, а Сашка… Сашка — это Сашка. И от этого почему-то было неимоверно грустно.

Я наблюдала за тем, как он раздевается, рубашку снял, как только мы в номер вошли, потянулся и даже зевнул. А я на диване устроилась, босоножки с ног скинула, и ноги под себя поджала. Расправила подол платья на коленях, а потом улыбнулась, когда поняла, что Сашка на меня смотрит.

— Так что насчет завтра?

Он стоял надо мной, уперев руки в бока, а я, чтобы скрыть от него свои мысли, на диване вытянулась, думаю, получилось соблазнительно, потому что Сашка ухмыльнулся.

— Не хочу никуда ехать, — сказала я. — Хочу поваляться в постели и полениться в последний день отпуска.

— Тоже верное решение.

— В конце концов, не в последний раз я в Испании. Надеюсь. В следующий раз приеду осматривать достопримечательности.

Он на край дивана присел, и мне пришлось чуть подвинуться. Смотрел на моё тело, а не в лицо, затем ладонь на мой живот положил.

— Меня пригласишь?

Я выдержала паузу, вроде, подыгрывая ему, а на самом деле всерьёз раздумывая. Но, в итоге, покачала головой.

— Нет. На тебя ведь никакой надежды. Ты опять будешь меня портить, а я думаю, что свою долю испорченности получила.

Сашка усмехнулся.

— Я не совсем согласен, но… кто я такой, чтобы спорить, правда?

— Правда, — негромко отозвалась я, когда он наклонился ко мне и прижался губами к моему плечу. Всё-таки Ленка права: я безнадёжна. Я всегда умудряюсь нажить проблем, и настырно ищу выход из заведомо безвыходного положения. Короче, не умею расслабляться и получать удовольствие. Вот и с Сашкой так получилось. Четко понимая, что он мне не нужен в реальной жизни, что не в моём вкусе, и мне, вообще, без него проблем хватает, мне всё равно вздумалось пострадать из-за того, что по истечении суток мы расстанемся и больше никогда не увидимся. Сашку вот ничего не беспокоит, ему нужен секс, моя улыбка и подтверждение того, что он «самый-самый». Я каждый раз говорила ему это смехом, но Сашка был доволен и на насмешку в моём голосе внимания не обращал.

— А ты когда уезжаешь?

— Не знаю, у меня пока отпуск.

— Отчего? — как бы между прочим поинтересовалась я.

— От работы, Тань. Прекрати дурацкие вопросы задавать. — Сашка ремень расстегнул, потом замер, раздумывая, следом руку ко мне протянул. — Пойдём в постель.

Это лишь эпизод в моей жизни. Я раз за разом себе об этом напоминала.

Утром я проснулась от Сашкиного голоса. Немного запуталась в одеяле, побарахталась, наконец сумела перевернуться на другой бок, на часы взглянула и закрыла глаза рукой. Десять утра. Поехали на экскурсию!.. А, я же отказалась.

Я приподнялась на локте и посмотрела на Сашку, который сидел на краю кровати, ко мне спиной, и разговаривал с кем-то по телефону. Кстати, я впервые видела его с телефоном. Его всю неделю никто не беспокоил, поэтом я и пришла к неутешительному выводу, что он бездельник и болтун. Люди, занятые важным делом, так надолго оторваться от работы не могут. Я искренне в это верила.

— Да не буду я, Вась. Я же говорил… Я перед отъездом обо всем договорился, и тебя, кстати, предупреждал, а ты мне теперь по ушам ездишь. Ой, ладно! — Сашка презрительно фыркнул. — А то я тебя плохо знаю. — Потом усмехнулся. — Нет, а я-то чего? Завьялова заставь, а то его бережёшь, а на мне ездишь. — Сашка одной рукой шею потёр, а потом вдруг обернулся на меня. Растянул губы в улыбке, хотя нечто такое в его глазах мелькнуло, что навело меня на мысль, будто он не слишком доволен тем, что я слышу его разговор. Но игриво подмигнул, и вернулся к разговору. — Вась, я постараюсь. Да, я хорошо постараюсь. Ты же меня знаешь… Тебе не стыдно? — вроде бы поразился он словам собеседника. А я ещё про себя удивилась, что он подобным тоном с каким-то Васей разговаривает. На Сашку это было не похоже. А он тем временем нащупал под одеялом мою ногу и погладил. Я ногой дёрнула и снова опустилась на подушки. Как-то нерадостно мне было этим утром: этот телефонный разговор, Сашка загадочный и враз ставший чужим, всё мне не нравилось.

С Васей Сашка распрощался, тепло и, я бы даже сказала, сердечно, телефон свой кинул на постель, ближе к своей подушке, а сам ко мне полез. Руками обхватил, потискал, пощекотал, добившись моего смеха, на руках подтянулся, поднимаясь надо мной и наклоняясь к моему лицу, чтобы поцеловать. Потом нырнул ко мне под одеяло. Я глаза закрыла, млея от его настойчивости, обняла, провела ладонью по его небритой, колючей щеке. Сашка целовал меня с чувством, со страстью и с каким-то особым пылом, закинул мою ногу себе на бедро. А когда поцелуй прервал, посмотрел на меня и сообщил:

— Кажется, я сегодня уезжаю.

Я моргнула. Если честно, в растерянности, и даже до конца не поняла, что он мне сказал. Только рука безвольно с его плеча соскользнула, сердце странно ёкнуло, но я всеми силами постаралась сохранить спокойное выражение на лице.

— Сегодня?

— Да, вечером. Я уже билет заказал. — Он смотрел на мои губы, пальцем их обвел, после чего игриво подмигнул мне. — Отпуск закончился, Танюш.

Мне хватило сил кивнуть.

— Кажется, да. Завтра вечером я буду дома. Даже не верится.

На самом деле не верилось. Когда Сашка в душ ушёл, я осталась лежать, ощущая полное бессилие и вялость. Даже пережитое удовольствие не бодрило. Слышала шум воды в душе, и смотрела в потолок. Что мне теперь делать? Как себя вести? Бодро и весело? Но это на меня совсем не похоже, боюсь, что разыгрывая безразличие, я себе лишь наврежу. А может, прямо сейчас сказать Сашке «прощай» и уйти, ничего не объясняя? Он же сам сказал: отпуск закончился.

Дура я, что с ним связалась! Ленка всё!..

Мне было бы гораздо легче, если бы я от него уехала. Если бы он меня провожал, смотрел вслед такси, а я придумала бы ему печаль и тоску по мне. Мне было бы так намного легче! А Сашкины поспешные сборы меня раздражали. Спустя час мы спустились в ресторан, позавтракали, потом на пляж сходили. За час, что мы провели у моря, Сашкин телефон, кажется, не замолкал. Его словно прорвало. Или он его отключал, поэтому тот всю неделю и молчал? Я ещё не один раз слышала имя этого Васи, который требовал от Сашки что-то для меня неведомое, но срочно.

— Он твой начальник? — в итоге не выдержала и поинтересовалась я. Перевернулась на бок, приподнялась на локте и на Сашку посмотрела. Тот сидел на песке, раздумывал о чём-то, голую грудь почесал. Когда услышал мой голос, голову повернул.

— Кто?

— Вася этот.

Что-то Сашку развеселило в моих словах, он сначала разулыбался, а после и рассмеялся.

— Нет. Но мы вместе работаем. Иногда. — Сашка потянулся ко мне и быстро поцеловал в нос. А затем сообщил, глядя в глаза. — К тому же, Вася — это девушка. Василиса.

Я возмущённо фыркнула.

— И почему я не удивлена?

Он смешно вытаращил на меня глаза.

— Почему? — Потрепал меня по коленке. — Не ревнуй, Васька замужем за страшным человеком. Только сумасшедший решится позариться на его жену.

Я руку его оттолкнула, и сообщила строгим голосом:

— Я не ревную. Просто любопытно, кому ты с такой готовностью докладываешь о своих делах.

— Есть такие люди, — проговорил он в сторону, и снова о чём-то задумавшись. Отпуск, по крайней мере, для него, на самом деле закончился. А мне остаётся только наблюдать и ждать минуты прощания.

— Ты расстроилась? — спросила меня Ленка за обедом. Смотрела на Сашку, который отошёл к бару и теперь о чём-то весело переговаривался с барменом. Я тоже на него смотрела, пальцем по краю бокала водила, потом плечами пожала.

— Какой смысл мне расстраиваться? Всё так, как и должно быть. Разве нет?

— Наверное. Я вот завтра тоже Фреду ручкой махну и вернусь к Бурову.

— Ты хочешь к нему вернуться?

— У меня пока выбора нет. Кстати, вы с Сашкой телефонами обменялись?

— Нет.

— И правильно. Ни к чему.

— А ты с Фредом?

— Я знаю адрес его электронной почты. Если надумаю — напишу.

— А мне, значит, запрещаешь?

— У тебя другой случай. Ты будешь мучиться, страдать, ждать… Уедет и Бог с ним, Тань.

Я кивнула. Я была с сестрой согласна. К тому же, я уверена, что это здесь, на курорте, на отдыхе, Сашка представляет собой ценный экземпляр, а в реальной жизни не будешь каждый вечер проводить в барах и клубах, заниматься любовью до утра, а потом спать до обеда, ни о чем не беспокоясь. И что-то мне подсказывало, что тогда с Сашкой трудно будет. Его привычки, большинство из которых вредные, никуда не денутся, и с ними нужно будет как-то мириться. А я мириться не готова, я о другом мечтаю. Всегда мечтала. О стабильном будущем рядом с надёжным мужчиной. Ну, почему мне такой не встретился в Испании?

Вещи Сашка собрал быстро. Просто побросал их в чемодан, проверил наличие паспорта и билета, похлопал себя по карманам, после чего минут пять искал по номеру мобильный. Его я нашла, покрутила в руке, затем посмотрела на открытую дверь ванной комнаты, откуда слышалось Сашкино ворчание, не удержалась и коснулась пальцем сенсорного экрана. Тот мгновенно отозвался, вспыхнул и явил моему взгляду фотографию Милы Йовович. Я едва слышно хмыкнула, зубами скрипнула, после чего громко сообщила:

— Я нашла!

— Вот ты молодец.

— Не кидай его куда попало, он между подушек диванных провалился.

Сашка подошёл, рядом со мной сел, телефон в карман сунул, а сам на меня смотрел. Пытливо так, разглядывал, после чего поинтересовался:

— Чем займёшься по возвращении?

— Буду работу искать.

— Хорошее дело. С новыми силами?

Я с готовностью кивнула. Он подбородка моего коснулся, большим пальцем очертил мою нижнюю губу, щурился почему-то. Мне очень хотелось отвернуться, но я не осмелилась, только глаза опустила.

— Тань, нам было хорошо вместе. — Сашка улыбнулся. — Кстати, я понял, что будет хорошо, ещё в самолёте.

— Врёшь.

— Честное пионерское. — Он взял меня за руку, поднял её и поцеловал в запястье. А сам с меня глаз не спускал. Но я не волновалась, не млела от его прикосновений и ласк, мне наоборот прекратить всё хотелось, а ещё лучше сбежать. Мне не нравилось это прощание. А Сашка ещё и пообещал зачем-то: — Всё у тебя будет отлично. Только Ленку слушай. Хоть иногда.

— Чтобы она меня окончательно испортила?

— Ну, думаю, до «окончательно» тебе ещё очень долго. Но иногда отвлекаться надо. А то ты слишком любишь думать и анализировать, когда-нибудь взорвёшься.

Меня раздражало, что он мнит из себя знатока моей души, в конце концов, он обо мне ничего не знает, и какая я на самом деле — тоже не знает. Для того, чтобы узнать человека — мало с ним спать. Но мне опять же не хватило смелости это сказать, глядя Сашке в глаза, не хотелось портить последнюю встречу. Да и к чему? Он не знает меня, и не узнает никогда. В этом и есть изюминка наших отношений.

Я ответила на поцелуй, потом на ещё один, но затем я Сашку оттолкнула. Он хотел секса напоследок, на прощание так сказать, но для меня это было слишком.

— Когда тебе номер сдавать?

— Через полчаса.

— Ну и отлично.

Он всё понял и отодвинулся, правда, усмехнулся. И повторил за мной эхом:

— Отлично. — А позже, когда мы из номера выходили, сказал: — Я могу оставить тебе свой номер.

Я вроде бы удивилась.

— Зачем?

Сашка понимающе усмехнулся.

— Не нужен?

— Нет. Звонить-то я не буду.

— Жить — штука странная, Танюш.

— Не настолько.

Пока в лифте спускались, молчали. Это было странно, мы раньше никогда не замолкали, а уж тем более неловкости не чувствовали, а сегодня всё шиворот навыворот. Я даже порадовалась, увидев сестру в холле. Она Сашку на прощание обняла, расцеловала, словно он родным человеком был, и расставились они надолго, но не навсегда, а я за ними со стороны наблюдала полным скептицизма взглядом. У меня внутри всё бурлило, я злилась, но не могла понять, на кого именно — на себя или на Сашку. Перед тем, как в такси сесть, он ко мне подошёл, а я краем глаза заметила, что Ленка поторопилась убраться подальше от нас, видимо, чтобы не смущать, меня в первую очередь. А Сашка стоял передо мной, руки в карманы лёгких брюк сунул и на пятках качнулся. Несколько секунд меня разглядывал, а потом сделал шаг, придвинул меня к себе.

— Тань, всё ведь хорошо? Это была классная неделя. — Наклонился ко мне и коснулся лбом моего лба.

— Да.

— Да?

Я растянула губы в улыбке.

— Не переспрашивай меня. Ты же знаешь…

— Раздражает, знаю. — Подбородок мне пальцем приподнял и поцеловал. Поначалу едва коснулся губами моих губ, даже отстранился, но потом вроде одумался, и поцеловал по-настоящему. А когда отодвинулся, я так и осталась стоять с закрытыми глазами. Почему-то в этот момент я себя ненавидела. А Сашка попросил: — Будь умницей. — И пошёл к такси. Я поняла это только, когда глаза открыла, и поняла, что его рядом уже нет. Махнула рукой на прощание, потому что он на меня обернулся, а когда машина отъехала, тихо и несчастно поинтересовалась у самой себя:

— Ну почему я должна была его провожать? Судьба у меня такая, что ли?

Последний вечер мы с Ленкой провели скромно. Сходили в ресторан поужинать, а после устроились на балкончике своего номера, в плетёных креслах и с бокалами вина в руках. Смотрели на небо, на море, дышали особым отпускным воздухом, и по большому счету молчали. А утром сходили на пляж, попрощаться с морем, искупались в последний раз, а затем отправились в номер, собирать вещи. Я всеми силами старалась не думать о Сашке. Как он долетел, к кому и вспоминает ли обо мне, или всё оставил здесь, в Испании, а в самолёт сел с лёгким сердцем, без всяких сожалений. А вот у меня они есть. Вряд ли я ещё когда-нибудь осмелюсь повторить сей опыт, как выяснилось, а точнее, подтвердилось: я не способна на лёгкие, бездумные отношения.

— Вот и всё, — сказала Ленка, когда мы устроились в самолёте. Достала из сумки шоколадный батончик, разделила его по-честному, и протянула мне половину. — Отпуск всегда быстро кончается, — пожаловалась она мне.

Я кивнула, хотя не была с ней согласна. Мне прошедшая неделя годом показалась. Я посмотрела в иллюминатор, и вдруг поняла, что хочу домой. На самом деле хочу, я соскучилась и кое в чём запуталась, а разобраться в себе можно только дома.

Чёрт с ним, с этим отпуском!

4

Родной город встретил проливным дождем. Я из такси вышла и тут же промокла до нитки. К тому же, таксист попался абсолютный хам, не чуткий и не вежливый, помогать мне совершенно не собирался, даже носа из машины не высунул, и поэтому мне пришлось самой доставать чемодан из багажника. Я все на свете прокляла, пока дотащила его до подъезда, и только за дверью вспомнила, что забыла в машине шляпу. Выглянула на улицу, но автомобиля уже и след простыл. Оставалось только сплюнуть с досады. Хорошо хоть дома никого не было, я не была настроена общаться, если честно. Но родители, видимо, успокоились, как только отправили меня в Испанию, и поспешили вернуться на дачу, где проживали круглый год и лишь изредка появлялись в нашей городской квартире. Сейчас я была рада тишине. Полет, дорога от Москвы — меня попросту вымотали. Больше всего хотелось принять душ и лечь спать. Где-то посреди пути от столицы я пожалела о том, что не приняла приглашение сестрицы остаться на ночь у нее, но сейчас, добравшись до родного дома, была рада. Чемодан бросила у дивана в гостиной, скинула с ног насквозь промокшие босоножки и тяжело опустилась в кресло. Глаза закрыла. Дома. Я дома! Вот и приехала из Испании, а ведь, помнится, десять дней назад уезжала с тяжелым сердцем и с таким чувством, будто навсегда уезжаю. А точнее, сбегаю.

Не успела я перевести дух, как зазвонил телефон. Я недовольно покосилась на него, нехотя потянулась за трубкой.

— Слушаю.

— Ты дома! Слава Богу! — Мама, кажется, всерьез обрадовалась. — Я уже переживать начала. Ну как дела? Все хорошо? Как долетели? Как ты доехала?

— Мама, — я попыталась вклиниться в ее монолог. — Я за тобой не поспеваю, — пожаловалась я.

— Потому что я волнуюсь! И папа волнуется, — уверенно заявила она, но тут же исправилась: — Правда, он еще на работе.

Я усмехнулась.

— Конечно.

— Ты попала под дождь?

Я пригладила сырые волосы.

— Вымокла немного.

— Немедленно прими горячую ванну. И чаю выпей!

— Вообще-то, я есть хочу.

— Тогда поешь, — согласилась мама, а когда я поинтересовалась, что у нас в холодильнике, в задумчивости промолчала.

— Пиццу закажу, — благосклонно отозвалась я.

— Расскажи мне про Испанию. Что ты там видела? Я подумываю папу в отпуск туда завлечь. Стоит?

Я в смущении потёрла кончик носа, после чего принялась сочинять на ходу, пытаясь не думать о том, что стыдно врать родной матери.

— Конечно, стоит, мам! Очень красивая страна. А сколько там достопримечательностей! Мы столько всего посмотрели… с Ленкой. Столько всего, что я совершенно запуталась в названиях. Но зато привезла тебе путеводитель! — вдруг вспомнила я. — Он с фотографиями. Посмотришь и решишь. Но съездить стоит. Кстати, когда у папы отпуск?

— Когда он решит, что выдохся. Не знаешь, что ли? Познакомились с кем-нибудь? — совсем другим тоном поинтересовалась любопытная мама.

— Что ты имеешь в виду?

— Людей, Таня. Женщин, и мужчин, конечно, тоже.

— Да так… Мы были заняты. Экскурсии, экскурсии… — Я ужасная дочь, это точно. — А все свободное время на пляже проводили. А у нас дождь, — тяжеловесно перевела я разговор на другую тему, точнее, попыталась это сделать.

— Да уж, третий день льёт. Но ты какая-то загадочная. Точно ничего от меня не скрываешь?

Я скрестила пальцы.

— Нет.

Услышала, как мама недоверчиво хмыкнула.

— Ладно, я приеду завтра и допрошу тебя, как следует.

Я мысленно приуныла, но что могла сказать? Не приезжай? Поэтому отозвалась, как послушная дочка:

— Хорошо, мама.

Распрощавшись с матерью, я заказала пиццу, узнала, что доставка будет только через полчаса, и решила, что за это время вполне успею принять душ. Чемодан так и остался в гостиной, только чуть накренился, привалившись к дивану, видно тоже устал, но я его проблемы была не в состоянии решать. Через полчаса встретила курьера из пиццерии, завернутая с ног до головы в махровый халат, расплатилась, заперла за ним дверь и прошла на кухню. Из коробки вкусно пахло, пицца была горячая и на вид аппетитная — моя любимая, с салями и огурчиками. Я включила чайник, присела на стул у кухонного окна и, взяв из коробки кусок пиццы, принялась жевать, слушая кряхтение закипающего чайника и глядя за окно, на пасмурное небо и капли дождя, упруго бьющие по асфальту. Вдруг стало не по себе, даже чуточку тоскливо. Невольно задумалась о том, чем бы мы в это время занимались в Коста дель Соль, с сестрицей, с её Фредом, с Сашкой. А сейчас я сидела одна в большой квартире, и это была моя жизнь. Именно такая, с пониманием того, что и завтра никто не приедет и ничего не изменит. Мама, конечно, наведается, задаст мне сто и один вопрос, а потом поспешит к папе, кормить его ужином. А мне снова нечем будет заняться. Конечно, можно поехать к родителям и пожить с ними… сколько захочу, но суть в том, что я не хочу. Я хочу чего-то нового, а не одиночества.

За всеми этими мыслями, я не заметила, как умяла три куска пиццы, и из-за этого опять же расстроилась. Я из тех женщин, которые свои проблемы заедают, как бы банально это не звучало. Мне срочно нужно придумать какую-нибудь цель, чтобы времени на дальнейшие страдания и тоску не осталось. Как назло, словно подслушав мои мысли, мимо моего дома прошёл Вовка: широко шагал, перескакивал через лужи и придерживал чёрный зонт, который рвало ветром из его рук. Конечно, он и понятия не имел, что я за ним из окна наблюдаю, он торопился домой, к жене, а я даже со стула привстала, чтобы проводить его взглядом до угла дома. Конечно, в своих мечтах, все прошедшие с нашего расставания месяцы, я рисовала себе, что в один прекрасный день Вовка одумается, придёт ко мне и будет на коленях умолять его простить. Мне на самом деле этого хотелось. Но он не пришёл. А уж когда я узнала о беременности его суженой, то и мечтать перестала. Стало ясно, что если Вовка и одумается когда-нибудь, то это уже ничего не изменит.

Самое трудное в нашем расставании было привыкнуть к отсутствию этого человека в своей жизни. Ленка права, я отдала Вовке десять лет. Да даже больше! Мы учились в параллельных классах, и я влюбилась в него с первого взгляда, как только увидела на линейке первого сентября, когда перешла в седьмой класс. Как оказалось, Вовка перевелся к нам из другой школы, и хотя жил недалеко от моего дома, мы до этого момента почему-то не встречались. Зато для меня эта встреча стала судьбоносной. Ленка с Дашкой надо мной посмеивались, поддразнивали, а я продолжала грезить о нём, о нашей любви и будущей счастливой жизни. И это всё при том, что Вовка до десятого класса о моём существовании и не подозревал. Он всегда был симпатичным, я бы даже без лишнего стеснения сказала — красивым, и отбоя от девушек у него не было, еще со школы. Я же никогда неземной красотой не отличалась, к тому же, без конца комплексовала и худела, и поэтому любила Вовку издалека, ни на что особо не надеясь. Со стороны наблюдала за тем, как он общается с моими одноклассницами, и по-черному тем завидовала. Но, в конце концов, судьба нас всё-таки свела, на подготовительных курсах в институт. Встретились, выяснили, что Вовка всё же знает, как меня зовут, и сели за одну парту. Помнится, я на первом занятии сидела в полуобморочном состоянии, не веря, что предмет моих мечтаний совсем рядом — только руку протяни, и даже разговаривает со мной, рассказывает что-то, а я лишь бездумно киваю и улыбаюсь. Парой мы стали далеко не сразу, но всё равно как-то неожиданно для всех окружающих. Для моих родителей появление Вовки ознаменовало начало новой эры — дочка выросла, а вот для Вовкиных друзей его выбор показался весьма странным. Но и это прошло со временем. Мы хоть и ссорились порой, скандалили, но не расходились, и, в конце концов, все смирились, и иначе, как единое целое, нас не воспринимали. Родители — и мои, и его, — всерьёз ждали, когда мы объявим о приближающейся свадьбе, да и я ждала, что скрывать-то, но у Вовки постоянно находились какие-то причины и доводы, чтобы подождать и на мне не жениться. Ленка обвиняла меня в отсутствии гордости и характера, говорила, что нужно взять Вовку… за одно место, чтобы не отвертелся, и сделал, наконец, важный шаг. Ведь где это видано, шесть лет ходить вокруг да около, и не жениться? А мне не хотелось заставлять. Мне хотелось, чтобы он сам захотел, чтобы понял, насколько сильно я его люблю, насколько хочу сделать его счастливым, и что семья — это не страшно и не рано, мы ведь уже институт успели закончить. Вовка это на самом деле понял, вот только не со мной. Не успел он устроиться на новую работу, как на него снизошла великая любовь, вот только мне он об этом сообщить как-то позабыл. Наверное, по привычке продолжал приходить ко мне, что-то обещать, кивать, слушая мои наставления, а потом в один прекрасный день сообщил, что женится, но не на мне, а на какой-то непонятной Олесе. И ещё так трогательно попросил:

— Прости.

Вот так я и осталась неудел. Была я девушка занятая, почти замужняя, и в один день превратилась в брошенную и несчастную. Не скажу, что я с Вовкой была особо счастлива, особенно в последние три года, но он был родным, близким и понятным, и все наши проблемы воспринимались, как само собой разумеющееся, и у меня мысли не возникало, что что-то идет не так. Я готова была бороться и проблемы решать, но это я была готова, а он — нет, попросту не захотел. У него появилась Олеся, и с неё он пылинки сдувал. Иногда мы сталкивались на улице, всё-таки живём рядом, и мне приходилось отворачиваться, хотя и понимала, что нужно одарить бывшего возлюбленного убийственным взглядом и гордо прошествовать мимо, но у меня никак не получалось. Вот Ленка или Дашка, они бы смогли, точно. А я дефектная, что ли?

— Чем собираешься заняться? — спросила мама, когда приехала следующим утром. — План составила?

— Нет, — покаялась я и вытянула босые ноги, провела ступнями по мягкому ворсу ковра. — Но что его составлять, мам? Нужно искать работу. Нужно разослать резюме, расписать свои идеи. А идеи у меня есть!

— Это очень хорошо. — Мама прогуливалась по нашей гостиной с таким видом, будто не дома находилась, а в гостях. Оглядывалась и хмыкала время от времени. Потом присела за стол, придвинула к себе вазочку с вареньем и поднесла ложку ко рту. А я невольно пригляделась к ней. Мама у меня красивая, и молодая, я очень ею горжусь. Папе повезло, это без сомнения, и самое главное, что он это понимает, и жену старается баловать. Единственное, что в маме меня смущает, так это то, что с тех пор, как мы с Дашкой достигли определённого возраста, она всеми силами старается стать нам подругой. А выходит у неё не очень, материнское беспокойство всё равно вылезает на первый план, смешивается со стремлением сгладить наши отношения дружбой, и получается полная ерунда. Не знаю, как Дашке, а мне совсем не хочется с мамой откровенничать, а уж тем более, когда она начинает лезть в душу. Делает это заведомо лёгким тоном, а мне всё равно хочется покраснеть и убежать. Но и маму стараюсь поддерживать, понимаю, что она изо всех сил старается быть в курсе радостей и тревог своих дочерей, пусть те и выросли, но она стремится оставаться для нас главным советчиком и тихой гаванью. Разве это не достойно уважения?

— А может мне податься, как Вовке, в рекламу? Как думаешь, мам?

Та ложку облизала, а сама нос сморщила.

— Ты же не любишь рекламу.

— Зато есть люблю, и желательно не один раз в день.

— Прекрати! — Мама легко отмахнулась. — У нас папа есть. Когда мы женились, он клялся, что мечтает лишь об одном: содержать меня и наших детей всю оставшуюся жизнь. И заметь, у него неплохо получается.

Я рассмеялась.

— Но мне же стыдно!

— Ты творческая личность, Тань, тебе нужно вдохновение. Ты же говорила, что хочешь поработать над одним проектом…

— Но это опять: ждать у моря погоды.

— У тебя денег нет?

— Есть пока…

— Вот и замечательно. Лучше расскажи мне про отпуск. Не поверю ни за что, что вы там ни с кем не познакомились. Зная нашу Ленку!

Я поневоле улыбнулась.

— Это точно. Она уже на третий день выбрала себе постоянного поклонника.

— А ты? — Мама не на шутку заинтересовалась, и наградила меня тем особенным взглядом — смесь женского любопытства и материнского беспокойства, от которого мне и хотелось краснеть.

— Ну, мам…

Она ткнула в меня пальцем.

— Так, ты уходишь от ответа, смущаешься, значит, кто-то у тебя появился!

— Как появился, так и растворился в неизвестности. Мама, это было в другой стране!

— Курортный роман? — ахнула она, а на меня кинула незнакомый взгляд, изучающий. Мама прищурилась, а я поторопилась нахмуриться и пока по-хорошему попросила:

— Не смотри на меня так.

— Откуда он?

Я помедлила с ответом, но знала, что мама не успокоится. Легче рассказать. Придумать что-нибудь, чтобы успокоить, а потом заверить, что курортные отношения абсолютно меня не волнуют.

— Из Москвы.

— Молодой, красивый?

— Что есть, то есть, — признала я, правда, весьма неохотно.

— Вот видишь! А я тебе говорила, что эта поездка пойдёт тебе на пользу. А папа не верил! Вы обменялись телефонами?

— Нет, конечно.

— Почему «конечно»?

— Потому что курортные романы заканчиваются на курорте. Разве нет?

Мама развела руками.

— Откуда мне знать? Я всегда отдыхать езжу с твоим папой.

— Тебе везёт.

— Это, конечно, спорный вопрос, но… Ладно, главное, что в твоей жизни случилось что-то, а вернее, кто-то, кроме этого мелкого пакостника.

Я согласно кивнула. Просто для того, чтобы не спорить. Родители так и не смогли простить Вовке предательство. Столько лет считали его зятем, а когда он отколол номер с женитьбой на чужой девице, не на шутку обиделись за меня. И всё ещё ждали от него объяснений и полноценных извинений, хотя я и говорила, что мне это совершенно не нужно. Толка от его извинений, если он потом к жене беременной вернётся, а меня только в дурацкое положение поставит.

К реальности я вернулась довольно быстро, оставив воспоминания об отпуске в прошлом. Она сама меня догнала и пнула. Деньги стремительно заканчивались, у папы просить гордость не позволяла, и я решила, что пора искать серьёзную работу. Даже если и в рекламе. А что? Я вполне могу потерпеть, некоторое время, пока не стану знаменитым дизайнером интерьеров. Конечно, мысль о том, что придется придумывать интерьеры для мебельных каталогов, меня в тоску вгоняла, мне хотелось работать для людей, творить, радовать окружающих своим творчеством, но пока никто не спешил доверить мне свои дома и квартиры. За всю мою карьеру, правда, хочу заметить — недолгую, мне удалось воплотить в жизнь лишь два своих проекта, и то это были конкурсные работы. Но меня хвалили и пророчили большое будущее, которое, видимо, задерживается где-то и не спешит свершиться. Вот и приходится мне о рекламе задумываться всерьёз. Кстати, есть у меня где-то визитка, что мне вручили с предложением о работе. Вот только было это год назад, но я так и не позвонила, была окрылена похвалами, полученными после удачного открытия кафе, и уверена, что в дальнейшем мне по мелочам размениваться не придётся, заказы пойдут один за другим. Надежды не оправдались, а воспользоваться номером телефона на визитке гордость не позволила. Но теперь, думаю, гордость надо попросить помолчать, если она не хочет вместе с хозяйкой с голода умереть. Мои финансовые дела находятся в плачевном состоянии, даже мой отпуск в Испании папа с мамой оплатили. Вот до какой степени всё плохо. Может, не отмахиваться от предложения Ленки в Москву перебраться? Если в родном городе с работой не сложится, так и придётся в столице счастья искать.

В поисках работы прошли две недели. Я рассылала резюме, распечатывала дипломы и грамоты, и пока ещё не теряла надежды, и до рекламных агентств дело ещё не дошло, но каждый день проверяя электронную почту и не находя ответов, впадала во всё в большее уныние; и на всякий случай наметила ходы к отступлению, то есть несколько агентств, предложения о работе от которых я могу принять с благосклонностью и смирением. Правда, в этом списке не было самого крупного городского агентства, в котором вот уже полгода трудился Вовка. Туда меня и медовым пряником не заманишь.

Ленка моими успехами в поиске работы тоже сильно интересовалась и звонила через день, в ожидании результата. А когда понимала, что порадовать мне её пока нечем, приказывала не унывать и знать себе цену.

— Нельзя продавать себя задёшево, — поучала она меня. — Иначе они и будут к тебе относиться, как к дешёвке. А ты — талант, так им и говори!

— Обязательно скажу, — усмехалась я. — Городской уникум.

— Главное, правильно себя подать, — презрительно фыркала Ленка, которая свято верила в то, что наглость — второе счастье. С этим я спорить не осмеливалась, проблема в том, кому в какой мере этой самой наглости отмеряно.

— Приезжай на выходные, — позвала она меня позавчера. — Сходим куда-нибудь, проветримся.

— Не знаю, — засомневалась я.

— Купим тебе обалденный деловой костюм. В нём тебя на любую работу возьмут!

— На обалденный у меня денег нет, — пожаловалась я, потому что сама идея мне пришлась по душе.

— У меня есть, — успокоила Ленка. — Потом отдашь, с первой зарплаты. Приедешь?

Я сомневалась ещё пару секунд, но потом согласилась.

— Приеду. Дашку навещу заодно.

— Вот, посмотрим, кого она на этот раз заарканила.

Надо сказать, что сестра, Дашка то есть, а не Ленка, нашему визиту не слишком обрадовалась. Её заметно перекосило, когда она нас на пороге узрела, но в квартиру впустила, совести, видимо, не хватило выгнать. О чём ей Ленка торжественно и сообщила, перед этим похвалив за сдержанность. Надо сказать, что мне к тому моменту было абсолютно всё равно — рада Дашка моему приезду или нет. Я настолько устала, что просто рухнула в кресло и тут же туфли с ног скинула. Всё-таки пятичасовая поездка из родного города в Москву (это считая полуторачасовую пробку на въезде!), а потом эпопея с магазинами в поисках сногсшибательного костюма, меня заметно утомили, я попросту обессилила. О чём Ленке и сообщила, пытаясь намекнуть, что к Дашке я уже совсем не хочу, а хочу в ресторан, в тот итальянский ресторанчик, в котором мы ужинали в прошлый раз, и где подают изумительную карбонару. Но Ленка была непреклонна. Её разобрало любопытство, а это очень серьёзно. Она хотела выведать у Дашки все подробности и сделать это немедленно, даже посмотрела на меня с обидой, когда я на ресторан намекнула.

— Я и так долго жду! А тебе не интересно разве? Эх ты, она твоя сестра родная!

Стало немножко стыдно, но скорее от Ленкиного тона, а не от слов. И я согласилась. А как только увидела тоскливое выражение на Дашкином лице, снова пожалела о том, что не настояла на ресторане.

— Могли бы и позвонить, — проворчала Дашка. — Вдруг бы меня дома не оказалось?

— Поэтому и не позвонили. Когда звоним, тебя дома никогда не оказывается, и ты об этом заранее предупреждаешь.

Дашка презрительно фыркнула. Затем присмотрелась к нам повнимательнее.

— Какие-то вы странные… Загорелые.

Я глаза закатила, а Ленка важно подбоченились.

— Так испанские пляжи — это тебе не хухры-мухры.

— Вы в Испанию ездили?

— Звонила бы почаще родителям, знала бы, — съязвила я, а сама уставилась на вечернее платье сестры, что висело на приоткрытой дверце шкафа. Надо сказать, что квартира у Дашки не очень, не смотря на загадочного «крутого мужика», о котором мне Ленка все уши прожужжала. Как жила Дашка в съёмной однокомнатной «хрущёвке», так и живёт до сих пор, и трудится всё там же — обыкновенной секретаршей мелкого пошиба, хотя и врёт время от времени, что заделалась фотомоделью. Ленка, если сравнивать, вперёд вырвалась: и квартира, пусть и маленькая, ей принадлежит; и роман у неё с шефом, кажется, серьёзный, жаль только, что он женат. Что-то мне подсказывает, что Ленка не отказалась бы за Бурова замуж сходить.

Дашка после моих слов скривилась.

— Мне они вряд ли путёвку оплатят.

Я вспыхнула.

— С чего ты взяла, что это они?.. Я сама…

— Ври кому-нибудь другому.

— Дашка, расскажи о своём новом ухажёре, — не утерпела двоюродная сестрица. Уселась за стол и нагло долила в пустой стакан остатки апельсинового сока из графина. Дашка всегда пила только свежевыжатые соки, не жалела на это времени, и говорила об их пользе всегда назидательным тоном, чем меня жутко раздражала. — Я вас в ресторане вместе видела. А ты даже не подошла, — с обидой закончила Ленка.

— Я была несколько занята, если ты не заметила, — едко проговорила Даша. Присела на диван и закинула ногу на ногу. Выглядела вызывающе и в то же время, торжествующе. Я заподозрила неладное.

— Ты замуж собралась?

— Ну хоть кому-то надо в этой семье замуж выходить. А не только ждать у моря погоды.

Я не стерпела, нахмурилась, обдумывая возможный ответ, ничего достойного не придумала и лишь пробормотала:

— Посмотрим, посмотрим…

Дашка фыркнула.

— Тань, в этом вся твоя проблема: ты все и смотришь, и смотришь. Вместо того, чтобы действовать.

— Действовать? На аркане в загс тащить?

— Сама не потащишь, так и останешься стоять посреди улицы. Так хочешь?

— Что ты к ней пристала? — решила за меня Ленка вступиться. — Ты сама еще не больно развыходилась.

— А ты вообще молчи, со своим Буровым.

— Тань, скажи ей, а?

— Что? Я тебе говорила, что нам не нужно было приходить. Она вся из себя, нового поклонника нашла, а толку, как всегда, ноль.

— Это от тебя толка ноль!

Я с кресла поднялась, на сестру взглянула с превосходством и сообщила:

— К твоему сведению, у меня роман!

— Вовка от жены сбежал? — с некоторым пренебрежением подивилась Даша. — Быстро он, однако.

— Это не Вовка.

— Всё интереснее и интереснее. Ну-ну, и что за принц?

Я в легкой панике глянула на Ленку, а та вдруг заважничала, выпрямилась, плечи расправила, сразу мою идею поняла. И уже вместо меня, прежде чем я успела решиться, выдала жареный факт:

— Москвич, молодой, красивый. Зовут Александром. Думаешь, она просто так приехала?

Дашка наигранно всплеснула руками.

— Я в шоке.

— Между прочим, это правда, — встряла я, устав от насмешек и подколок родной сестры. — Мы в Испании познакомились.

— Да? И ты ему объяснила, сколько лет ему придётся изображать из себя трепетного рыцаря? А потом — непременно жениться!

— Можно подумать, что ты замуж не хочешь! Только и делаешь, что всем своим «женихам» мозги крутишь, а они все сбегают от тебя, никто ещё не женился!

Мы с сестрой замерли, в гневе глядя друг на друга, совсем как в юности. В душе сплошные претензии и обиды.

— Женится.

— Не женится, — попыталась обуздать я её самолюбие.

— Спорим?

— Вот ещё!

— Спорим, что женится? А ты со своим курортным принцем пролетишь. Как всегда, впрочем.

Я руку в бок упёрла. Если честно, раздумывала. В том, что я с «принцем» пролетаю — уже свершившийся факт, а вот на то, что и сестра останется не удел в очередной раз, поспорить как раз можно. Только нужно выяснить каков будет приз.

— Если я выиграю, отдашь мне свою машину, — выдвинула Дашка условие. — Ты всё равно ею пользуешься три раза на году. А мне пригодится.

Ленка попыталась возразить.

— А тебе зачем? Тебе муж купит.

Даша одарила её едким взглядом.

— А я хочу.

— А я что получу? — заинтересовалась я. Ленка дёрнула меня за руку, видимо, предостерегая, но я не вняла совету. Смотрела на Дашку и с нетерпением ждала ответа. Та пожала плечами, оглядела свою маленькую комнату, будто выискивая достойную компенсацию. И тогда я придумала сама: — Отдашь мне бабушкины жемчужные сережки.

— Вот ещё!

Я ядовито улыбнулась.

— Они мне всё равно идут больше. К тому же, ты же не собираешься проигрывать?

Ленка печально покачала головой, а когда мы покинули Дашкину квартиру, и за нами с силой захлопнулась входная дверь, пожаловалась:

— Ты всерьёз обменяешь машину на сережки?

— Ты забыла, как я езжу? Это будет акт милосердия, по отношению к окружающим. — Я хлопнула ладонью по кнопке вызова лифта, и усмехнулась. — К тому же, машина оформлена на папу, вот пусть она с ним и договаривается потом.

Ленка почесала кончик носа, затем хмыкнула.

— Умно. А сережки тебе на самом деле больше идут.

— Да.

— А где ты возьмёшь парня?

— Какого парня? — не на шутку растерялась я.

— На Сашкину роль.

Я отвернулась от неё.

— Можно подумать, что можно найти копию. Другого такого бабника на свете нет.

Ленка вошла в кабину лифта, привалилась к стене, и призадумалась, сложив руки на груди.

— Не знаю, я бы на твоём месте попыталась придумать, как Дашку вокруг пальца обвести. И машину при себе оставить, и сережки заполучить.

Я поневоле призадумалась, но надолго меня не хватило, отмахнулась в итоге.

— Ладно, посмотрим.

Вернувшись из Москвы, я прямиком отправилась на дачу, навестить родителей и рассказать им о Даше. Мама, узнав, что я к ней собираюсь, настоятельно попросила меня вызнать все подробности. Вызнать я, конечно, ничего не вызнала, но сделала вид, что с заданием справилась. Поведала родителям то, что они хотели знать, успокоила их. Я всегда так поступала. Потому что с сестрой по-другому не получалось. Не буду же я рассказывать им об очередном ухажёре и мечте стать замужней дамой, о походах в ресторан, о дорогущем вечернем платье, на которое она, без сомнения, всю свою зарплату потратила, и теперь живёт неизвестно на что. Нет уж, пусть всё это Дашка им сама рассказывает, если захочет, а после выслушивает наставления и слова переживания. Мне чужие проблемы не нужны, у Дашки никогда в запасе ни слова благодарности нет. Вместо этого я похвасталась матери обновкой, покрутилась перед ней, а потом рассказала, в какой конторе собираюсь счастья попытать.

— Чем чёрт не шутит, да, мам?

— Конечно. Я давно тебе говорила, что не нужно скромничать. Нужно брать быка за рога. Нужно прийти к ним, показать все свои дипломы и награды, а затем сделать им одолжение, согласившись на работу.

Отец показался в дверях гостиной, облизал ложку после варенья, меня оценивающим взглядом окинул, после чего показал поднятый вверх большой палец.

— Здорово выглядишь.

Я отцу улыбнулась, после чего повернулась к зеркалу и на себя посмотрела. Себе я, на самом деле, нравилась. Одёрнула зауженный короткий пиджачок брючного костюма.

— Это точно… Хотя, если бы я в костюме за такие деньги выглядела плохо, это было бы совсем грустно.

— Сколько ты потратила? — живо поинтересовался отец. — Я дам тебе денег.

— Нет, — решительно отказалась я. — Пусть это будет стимулом. Долг-то надо отдавать.

— А жить на что будешь?

— На зарплату, — браво отрапортовала я. — На бензин, чтобы поехать на собеседование, мне хватит, а дальше я буду жить на зарплату. — Я снова покрутилась перед зеркалом, и проговорила себе под нос: — Заработаю кучу-прекучу денег, и куплю себе пять таких костюмов. Мне очень нравится.

На предстоящее собеседование у меня были большие планы. Я воспитывала в себе уверенность, мысленно сочиняла речь, меняла местами предложения в ней, и время от времени добавляла некоторые факты из своей биографии. Долго раздумывала, стоит ли на самом деле брать с собой грамоты и дипломы, даже Ленке по этому поводу позвонила, посоветовалась. В итоге, мы пришли к общему мнению: взять, но сразу в лицо предполагаемого работодателя ими не тыкать; вести себя скромно, но уверенно; кстати, мама советовала добавить нотку снисходительности, уверяла, что именно так ведут себя профессионалы — они всё знают лучше всех, даже лучше начальства. Я не была уверенна, что мне этот фокус удастся, но на всякий случай заготовила несколько фраз и профессиональных терминов, чтобы если уж бить, то наверняка. Я должна всех поразить. Если хочу расплатиться с Ленкой за этот костюм. До сих пор при воспоминании о цене, у меня легкий мандраж начинается. Бывают же такие цены, честное слово! Сплошные нервы.

Но дело не только в деньгах, меня сам проект заинтересовал. Создание туристического центра, этакий стол справок, для многочисленных российских и иностранных туристов нашего старинного города и всей области. Чтобы люди могли зайти, поговорить со знающими людьми, получить информацию, просмотреть каталоги, заказать гостиницу, билет на все виды транспорта, выбрать экскурсию, нанять экскурсовода. И всё это в одном месте, без всякой путаницы с переводом и плохим обслуживанием. Для этой цели в самом сердце города даже было построено специальное здание, небольшое, но примечательное, с куполообразной стеклянной крышей; разговоров на эту тему велось много, предложений была масса, требований к туристическому центру ещё больше, но прежде чем открыться, владельцы-основатели хотели создать внутри особую атмосферу. Даже конкурс проводили на одном из городских сайтов, пытались зацепить стоящую идею, но, видимо, ничего из предложенного их не устроило, вот и кинули клич более опытным дизайнерам. Я не сразу, но решила попробовать поучаствовать, к тому же, и идеи у меня были. Оставалось прийти, озвучить свои замыслы и выиграть главный приз. Пару раз у меня получалось, так чем черт не шутит? Вдруг пришло и моё время? Если личная жизнь не складывается, то должно везти во всём остальном. Вот и проверим.

Утром среды я была во всеоружии. Собеседование было назначено на одиннадцать утра, но проснулась я в семь. Лежала в постели, таращилась в потолок и повторяла про себя заготовленную для презентации речь. Пыталась понять — забыла я что-нибудь, или все в порядке? Потом посоветовала себе успокоиться. А ещё решила не отвечать на телефонные звонки. Знала, что мама с Ленкой не утерпят, позвонят, хотя я и просила их этого не делать, будут давать советы и желать удачи. Вот и не отвечала, решив, что сама позвоню им, когда всё закончится. Ехать решила на машине. Конечно, в центре с парковкой проблема, но в то же время, если я приеду на автомобиле, своём сверкающем новизной «Рено», это придаст мне особой уверенности. А ещё можно шикарно выложить ключи на стол, когда меня пригласят в кабинет. Автомобиль я водила не слишком уверенно, надо признать, но зато аккуратно и осторожно. Машину мне папа подарил на двадцатипятилетие, я не просила, если честно, и увидев подарок, прямо скажем, обалдела, зато папа был собой горд, и я спорить не стала. К тому же, права у меня были, Вовка побеспокоился об этом еще два года назад, когда один из его приятелей устроился инструктором в школу вождения. Грех было не воспользоваться ситуацией, правда? Он мне так и сказал тогда. Я честно откатала все часы, а потом сдала теорию — с первого раза, между прочим, а вот с практикой оказалось немного сложнее. Настолько, что я всерьёз заявила, что на фиг мне всё это надо, машины-то у меня всё равно никогда не будет. Видимо, папа тогдашнее моё возмущение воспринял по-своему, будто я расстраивалась по этому поводу, вот и подарил машину. Нет, сам автомобиль мне очень нравился! Стильный, небольшой, юркий, но сам процесс вождения несколько напрягал, расслабиться за рулем у меня не получалось, и поэтому я старалась часто за руль не садиться и далеко не ездить. Чисто по магазинам, чтобы сумки не таскать. Я даже на дачу к родителям ездила либо на такси, либо на папиной служебной машине. Но всё равно, в некоторые моменты, было приятно почувствовать себя автовладельцем. Вот как сейчас, например.

Только выйдя из подъезда, я ощутила, что все взгляды прикованы ко мне. Ещё бы, я показалась на улице в шикарном костюме, который сидел на мне, как перчатка; с лаковой сумочкой; с тубусом, в котором дожидались своего часа эскизы презентации; и деловым шагом направилась к новенькому автомобилю, помахивая ключами, затем небрежно нажала кнопку на брелке сигнализации. «Рено» приветливо мигнул фарами и, мне даже показалось, что как-то зримо взбодрился. Хозяйка про него вспомнила! Я улыбнулась соседке с первого этажа, что махнула мне рукой, проходя мимо, а потом аккуратно села на сидение. Захлопнула дверь и положила руки на руль. Я совершенно спокойна, сегодня самый обычный день. И у меня всё обязательно получится.

«Я пришла вам отдаться. Возьмите меня на работу», мелькнула в моей голове дурацкая мысль, я усмехнулась, посмотрела на себя в зеркало заднего вида и осторожно коснулась нижней губы, поправляя контур помады.

Всё шло хорошо. Я без проблем и происшествий доехала до центра города, мне даже никто ни разу в гневе не посигналил, и ехала я быстро, километров семьдесят в час, чем саму себя удивила. Наверное, папа прав: уверенность приходит с опытом, нужно больше практиковаться. Возможно, когда-нибудь я даже полюблю водить, и стану, как героини из кино: подкрашивать губы, не сбавляя скорости; подпевать радио, постукивая пальцами по рулю и вольготно елозить на сидении, и перестану беспокойно поглядывать на спидометр. Я буду нестись вперёд, и наслаждаться этим…

Но это если и будет, то не скоро, в данный момент я кружила по узким центральным улочкам, пытаясь сообразить, куда можно свернуть, а где и припарковаться. Людей здесь было мало, старые особняки дореволюционной постройки почти все выкуплены под офисы и конторы, и простых жителей здесь увидеть было делом удивительным. Хотя, ещё лет пятнадцать назад… Но об этом в другой раз, на пересказы всех отцовских историй мне сейчас времени не хватит.

Я крутила руль, внимательно смотрела по сторонам, но места для парковки не было. Все обочины были заставлены автомобилями, довольно плотно. Так как в самом центре города стоянка была запрещена, все старались съезжать на эти улочки, чтобы здесь бросить машину: и недалеко, и спокойно. Вот мне бы ещё такое местечко найти! Когда мне показалось, что нашла, и даже обрадовано нажала на газ — случайно, кстати — откуда ни возьмись вывернул черный «джип» и моё место занял. Я кулаком по рулю стукнула, принялась впопыхах разворачиваться, потому что сзади неодобрительно засигналили, когда я надолго перегородила дорогу, пытаясь втиснуться, как мне казалось, в узкое пространство. Вот не люблю я такие щекотливые ситуации! Смотрела вперёд, смотрела назад, чтобы не зацепить чужой автомобиль, всё сильнее выворачивала руль, чтобы дать другим проехать, попала колесом в какую-то рытвину, машину тряхнуло, и я немного подскочила на сидении. Чертыхнулась себе под нос, нажала на газ, чтобы из ямы выехать, немного запуталась, и, в итоге, в первый момент мой «Рено» подался назад, а не вперёд. Ещё один толчок, я даже не поняла, что это, думала, на поребрик наехала, но потом кто-то закричал, засигналил, и я замерла в плохом предчувствии. На всякий случай, даже руки от руля убрала. Ну его…

Машина, что мимо ехала, остановилась, стекло со стороны водителя опустилось, и он что-то мне крикнул. Я подумала немного, потом тоже стекло опустила.

— Что вы говорите?

— Говорю, смотри, что у тебя сзади, курица!

— А что у меня сзади?

— Человек у тебя сзади!

Я похолодела. Обернулась, посмотрела: никого. А мужик из «вольво» продолжал орать. Именно поэтому я дверь открыла и вышла. Обошла машину. На асфальте на самом деле был человек, но он не лежал, а сидел. Ко мне спиной. На вид: молодой мужчина, одет в лёгкую джинсовую куртку, но что всерьёз насторожило — он за голову держался. Я перепугалась до ужаса. Осталось только завопить. Совершенно не знала, что делать. Все, кто мимо ехал, останавливались и на меня смотрели. А я руками развела, потом опомнилась и поинтересовалась:

— Извините… Извините, я вас сбила? Или вы сами упали? — тихо и с надеждой поинтересовалась я.

Мужчина выпрямился, плечи расправил, но они тут же снова поникли, а потом, как мне показалось, он рот себе рукой зажал. Я снова к нему обратилась:

— Эй, вы как себя чувствуете? Это я вас сбила? Извините меня… Я пыталась развернуться, а тут так тесно… Совсем вас не заметила, честно. — Словно ему от моего «честно» легче могло стать.

Моя жертва ДТП странно повела головой, потом он обернулся и посмотрел на меня. Я же рот открыла, и глаза на него вытаращила. Немая сцена длилась несколько секунд, после чего я поинтересовалась неожиданно строгим голосом:

— Что ты делаешь у моей машины? — В тот момент я не сомневалась, что Сашка это специально сделал.

Он глаза закатил, снова схватился за свою щёку и болезненно скривился. Я тут же вспомнила, что он жертва, и вновь перепугалась:

— Я тебя сбила? Ты головой ударился? О поребрик? Тебя тошнит?!

— «Скорую» вызвать? — поинтересовался кто-то сердобольный из остановившихся машин. А я на Сашку с подозрением воззрилась. Он почему-то молчал, и это сильно беспокоило, я бы даже сказала — приводило в ужас.

— Вызвать? — переспросила я.

Он едва заметно потряс головой, потом махнул рукой в сторону машины и начал подниматься. Я стояла и наблюдала. Не то чтобы мне не хотелось ему помочь, я всей душой этого желала, и должна была в этой ситуации, но Сашка шлёпнулся прямо в придорожную подсохшую лужу, и весь вымазался в грязи, особенно снизу, а мне до сих пор не давала покоя цена моего костюма, и поэтому я малодушно посторонилась и лишь брезгливо сморщилась, глядя на его джинсы и низ пиджака. Наверное, он знал, о чём я думаю, потому что грязным локтем оперся на багажник моего «Рено», оставив некрасивые разводы, наконец, открыто взглянул на меня, и в его глазах было столько претензии и недовольства, что я поневоле снова принялась оправдываться:

— Я случайно. — Снова указала рукой на дорогу. — Я пыталась развернуться, а они сигналят и сигналят! Почему ты так на меня смотришь? — Обратила внимание на его ладонь, по-прежнему прижатую к щеке, и на полном серьезе поинтересовалась: — Ты язык прикусил?

Сашка продолжал таращиться на меня, буравил взглядом, но сам продолжал опираться на мою машину, словно его с трудом ноги держали. Но все же покачал головой. Автомобили за его спиной тронулись с места, и я, если честно, вздохнула с облегчением. Машинально принялась отряхивать его пиджак, но грязь прочно въелась в светлый материал.

— Как ты вообще здесь оказался? — принялась я выговаривать ему от волнения. — И, главное, под моей машиной, в такой день! И хватит на меня таращиться, скажи уже что-нибудь. Или это не ты?

Сашка сурово сдвинул брови, а потом отнял от щеки руку, второй он продолжал держаться за автомобиль, но другой весьма удачно продемонстрировал мне кулак. Я слегка занервничала, а когда он указал пальцем куда-то за мою спину, обернулась и прочитала в некоторой прострации:

— Стоматология… А, то есть у тебя наркоз, и я не виновата? — Обернулась и снова наткнулась взглядом на кулак, теперь он был ближе, я чуть носом в него не ткнулась. — Не надо мне угрожать. Я могу вызвать тебе «скорую». — Он мотнул головой, отказываясь. — Нет? Могу отвезти в больницу. — Мне кажется, что он прислушался к себе, потому что выдержал паузу. Но в итоге снова отказался. — А где твоя машина?

Сашка развел руками, а я начала злиться.

— И что мне с тобой делать?

Но как ни крути, я была виновата. К тому же, Сашкин вид внушал мне опасения. Взгляд у него был мутный, он молчал, и хватался то за щеку, то за бедро, и поэтому я решила его спасать. Иначе потом умру от угрызений совести. Я еще разок спросила его про автомобиль, но поняла, что Сашка, скорее всего, добирался к стоматологу своим ходом. Кажется, ему вкололи большую дозу лидокаина, даже взгляд был мутный. Пришлось усаживать его в свою машину, правда, для начала застелить сидение газетками, чтобы не испачкалось. Сашка наблюдал за моими действиями с интересом и, в тоже время, с легким презрением. Я опять решила его урезонить.

— Хватит на меня так смотреть, я тебе серьезно говорю, — пропыхтела я, помогая ему сесть. — Ты вращаешь глазами, а это страшно.

Он гордо отвернулся. А когда я села на водительское место, призадумалась.

— И куда мне тебя везти? В больницу?

Сашка рот открыл, поворочал языком, но сказать так ничего и не смог. Судя по выражению его лица, был сильно расстроен этим фактом. Видимо, ему было, что мне сказать. Я мысленно приуныла, и решила, что нужно его чем-то задобрить. А то, чего доброго, сдаст меня в полицию.

— Я отвезу тебя к себе. А когда ты обретешь способность мыслить и разговаривать, отправишься домой. — Я повернула ключ в замке зажигания, на Сашку покосилась. — Видишь, какая я хорошая?

Он в тоске разглядывал испорченный пиджак, а после моего вопроса зыркнул, точнее, попытался, но мутный взгляд всей силы его возмущения передать не мог, Сашка это знал, и поэтому в бессилии закрыл глаза и откинул голову на подголовник кресла.

5

Было нечто странное в том, что я распахнула перед своим курортным увлечением дверь квартиры, словно в свою жизнь его впускала. Эта мысль меня несколько напугала, я застыла на пороге собственной квартиры, наблюдая за Сашкой. Но тот даже не потрудился окинуть взглядом незнакомую прихожую, прошёл в гостиную, снял пиджак, а сам рухнул на диван, как только до него добрался. И взвыл, поспешив перевернуться на бок, видимо, ушибленное бедро всё-таки давало о себе знать. Я же замерла за его спиной, руку в бок упёрла и раздумывала. Почувствовав мой взгляд, Сашка с настороженностью покосился. Голову повернул и я, наконец, разглядела припухлость на его щеке.

— Скажи честно, ты ведь соврал мне?

Он глаза вытаращил, а я пояснила:

— Про жену. Иначе за что тебе такое наказание.

Он снова мне кулак продемонстрировал. Это было жутко невежливо, если принимать во внимание, что я его спасаю, и в данный момент он на моём диване сидит, вытянув ноги и позабыв разуться, но ничего другого я от него, если честно, и не ждала. К тому же, он по-прежнему молчал, чем лишь подогревал мои подозрения. Мне нужно было отвлечься от нежданной встречи, на которую я никак не рассчитывала, и, взглянув на часы и немного посомневавшись, я решила.

— Сиди здесь, — сказала я ему. — А я ещё успею на собеседование. Наверное. — И не упустила возможности пожаловаться: — Если бы ты знал, какой день ты мне испортил!