Бесплатный фрагмент - Судьба?

Судьба поставляет нам только сырой материал, и нам самим предоставляется придать ему форму

(Мишель Де Монтень)

2018

Неприметный частный домик, в черте города Краснодар, был окутан тишиной. В комнате с белым и низким потолком, белеными стенами, со столом, кроватью и шкафом, на полу, облокотившись на кровать, сидел я. (Это место в определённом кругу называлось склепом).

Рядом со мной стояла полная окурков пепельница, несколько коробок красного дешёвого вина. За окном лил осенний холодный дождь. Была глухая ночь. Из динамика доносилась композиция известной группы. Взгляд мой был устремлен в одну точку, а мысли были далеко.

Я на мгновение пришёл в себя, глотнул вина, прикурил очередную сигарету, затянулся и, мысли вновь понесли меня по рекам времен.

«Я жду тебя под белым ливнем…

Счастливый финал для жизни, которая заканчивается в бесконечности.

Я жду тебя под белым ливнем…»

(Группа 6000000000себя — Я жду тебя под белым ливнем)

2014

Два, ноль, один, четыре,

Год возвращения домой.

Мне двадцать три, но почти уже четыре,

Ночью была метель, той короткою зимой.

Как странно, — заметил я,

Так было и пять с лишним лет назад.

Только тогда, я уезжал,

Была метель и сильный снегопад.

Как будто бы кто-то там,

Среди иных и высших измерений,

За мною тихо наблюдал,

Зная, что я оценю сие явление.

Которое утешит зуд в душе,

Воспоминания нагонит,

Чтобы было легче на жизни вираже,

Порадует и наверное успокоит.

Поезд пришёл поздно ночью,

Такси, заснеженная трасса, метели вой.

Тогда я убедился точно,

Что самая длинная дорога — домой.

Мы шли с отцом по снежным барханам,

Отец таинственно молчал.

Дома нас нервно ждала мама,

Нас ветер подгонял.

Я ощущал горькое чувство вины,

И сладкое чувство свободы.

Я знаю, слёзы отцов не видны,

А если и видны, то как в пустыне дождевые воды.

И я тоже не знаю, что говорить иногда.

Уууу, пап! Почему все так происходит?

Но и молчанием поддержишь не всегда.

Уууу, пап! Теперь этот рассвет уходит.

Метель оборвала свет,

Пурга сугробов намела.

И со свечою в темноте,

У двери мать меня ждала.

Теплом обдало лицо,

В груди отозвалось что-то.

Я дома! С матерью, отцом,

И пока, не надо мне ещё кого-то.

Ночь, скупая беседа при свечах,

Родители немного постарели.

Тихая радость в глазах и слезах,

Вяло, но посидели.

Утро вечера мудренее,

Надо отправляться с дороги отдыхать.

В комнате прохладно, окно заинело,

И метель завывает, не даёт спать.

Тревожные мысли, тяжёлые думы,

И снег бьёт крупою в окно.

Совесть накинулась и душит словно Пума,

Голоса и картинки смешались в одно.

Навязчивый стук, кто-то тычет пальцем…

Конечно же, в спину. Плевать!

Укрылся с головой одеяльцем,

Крик утонул в гортани. Спать.

Надо мной нависло видение, как будто десятки людей тычут в меня пальцем и кричат: «Ты преступник! Ты преступник!»

Вы судьи? Идите все на@й! Не лезьте мне в душу!

***

В марте, ранней весной,

На свадьбу в кругу друзей,

Позвал меня друг мой,

Друг мой Диана, друг юности моей.

Крепко с ней дружили, чудили, гуляли,

Иногда целовались, под орехом впотьмах.

Ах, две тысячи седьмой, забот не знали,

Ох, всего не вспомнить, но было ништяк.

Но пришло время, оно всё меняет всегда,

Друг мой вышла замуж, я был этому рад.

И знал, что дружбы нашей звезда,

Станет тусклее, но не уйдёт в закат.

Я вернулся домой, в комнату свою,

И перенесся на семь лет назад.

Вот сижу я на полу, пью вино, пою,

А за окном ночь и снегопад.

Я жгу свечу, чтобы не спать,

Жду рассвет и новый день.

Потом срываюсь и иду гулять,

По пустынным улицам, словно тень.

Мы были близкими друзьями,

Были разногласия, но это не в счёт.

Все те дни, всегда будут с нами,

Всё это, к сожалению, с нами умрёт.

Сколько времени с тех пор утекло.

Уууу, Ди! Почему всё так происходит?

Дружба — очень хрупкое стекло.

Уууу, Диана! Теперь этот рассвет уходит.

***

Вот я переношусь в две тысячи седьмой год, мы сидим в моей комнате, говорим о чём — то, горят свечи, играет тяжёлая музыка. Как давно это было.

***

А вот и тёплые деньки пришли,

И птиц весёлых доносился крик.

И таял снег, весне дорогу! Весна!

Лучше весны может быть только юность и любовь,

Так сказал однажды Стивен Кинг.

И жизнь приобретает новый смысл,

Всё расцветает, всё оживает, всё пахнет, всё поёт.

И в голову иные лезут мысли,

И дымом от костров над крышами они повисли,

В нежно-розовый закат в окно комнаты течёт.

Ах, сколько дум я написал,

В этой маленькой комнате.

И вот одна из них,

Когда-нибудь, вы непременно о ней вспомните.

***

Наполнен мой стакан

И рвутся в окно тени.

Ночь расставила капкан

В голове моей Есенин.

В магнитофоне Виктор Цой,

Лечит от мигрени.

Под желтою луной

Пляшут деревьев тени.

Завтра снова день придет

И сожжет дотла эту ночь.

И мои иллюзии с собой унесет

Он далеко и прочь…

Вот снова пришла ночь

И я слышу знакомый мотив

По крыше бьет дождь,

Виктор Цой жив!

На стене висит плакат,

А на экране фильмы.

Старая Игла, Ворон, Брат

Давно затертые до дыр.

Исчезают ночи тени

И стакан пустой.

До ночи мой друг Есенин,

До ночи Виктор Цой.

***

2014

Ночные песни насекомых, ветра, птиц,

Как прекрасен май, на границе с июнем.

Так и хочется каких-нибудь бесстыдств,

На природе, под светом лунным.

Эти в голову и лезли мысли…

Уууу, мам! Почему всё так происходит?

Мысли предательски зависли…

Уууу, мам! Этот рассвет уже уходит…

В телефоне я контакт наладил,

С подругой давнею своей.

Ей тридцатого мая исполнялось девятнадцать,

И было у неё двое маленьких детей.

Жизнь не сложилась, муж… мудак,

Девчонка молода, сама ещё дитя.

Но судьба решила и вот так,

Встретились мы с Галей, пять с лишним лет спустя.

Свобода играла мной,

Не верил я тогда в любовь.

От страсти кипела кровь,

Но к чувствам не был я готов.

Нам с ней было несомненно хорошо,

Но пора было идти дальше.

Этот рассвет прошёл,

Меня ждала глава под названием Саша.

Тычинки — пестики, огонь, халатики…

Уууу, Галь! Почему всё так происходит?

Чулочки, трусики, страсть, вино и бантики.

Уууу, Галь! Теперь этот рассвет уходит.

«И жить! И больше не просить у времени взаймы!»

(Tracktor Bowling — Время)