18+
Стёртые воспоминания

Объем: 168 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Глава 1. Катерина

«Я живу в достатке — достало всё!» — так думала Катерина, выбежав из кафе, и заметалась по набережной, не зная, что ей предпринять. Она не обращала внимания на красиво падающие снежинки, отражающиеся в воде фонари, походившие на ёлочные шарики, на начинавшиеся сумерки, которые в её городе в это время были с утра и до вечера. В чашу Катерининого терпения и понимания упала последняя капля, буря негодования, злости, обиды накрыла девушку с головой. Пока она обедала, ей позвонил муж и озвучил свои желания:

— Ты же знаешь, я в творческом простое, настроение ниже плинтуса, поэтому предлагаю никуда не ходить и отметить новый год дома. С традиционным шампанским, «шубой» и «оливье». Ну, может быть ещё бутербродики с икрой. Только ты и я. Зачем нам этот ресторан? Дома лучше.

Катерина задохнулась от возмущения. Зачем она покупала вечернее платье? Она хотела в красивом платье, в туфлях на высоченных каблуках почувствовать себя королевой бала. Расслабиться от работы и домашних дел в атмосфере праздника. Где тебе всё принесут, уберут, развлекут, где музыка, смех, развлечения. Катерина так ждала этот корпоратив, чтобы быть на нём красивой, счастливой, беззаботной.

А шампанское, «шубу» и «оливье» готовить ей? Сначала надо купить продукты — она знала, что её муж даже не шевельнётся, чтобы сходить в магазин — денег у него, как всегда нет. Творческий простой же! Готовить опять ей, а времени ни на что не хватало. Конец года, надо сдавать журнал, закончить статью, купить ёлку, продукты, приготовить… Она с радостью согласилась провести новый год, организованный редакцией, в ресторане, чтобы ничего не делать дома, отдохнуть в праздничной атмосфере, потанцевать и оказаться в сказочно-волшебном мире Нового года. Нет у неё времени на всю эту предновогоднюю суету. Да и желания не было. Достал муж, достал любовник, достала свекровь, достала мама, достали подруги. Все, словно сговорились, и ждали от Катерины действий, праздника, развлечений. Всем что-то было надо от неё. И никто, никто не спросил:

— Катя, а как ты хочешь провести Новый год?

Её муж патологически, обречённо не приспособлен к жизни. Куда она смотрела, выходя за него замуж?! Ведь говорила мама:

— Катюша, творческие люди хороши в необязательных отношениях. Пообщались — разошлись. Встретились — пообщались. Для семьи это непригодный вариант.

Ох, как мама права! Она всегда оказывалась права, поэтому Катерина часто бунтовала и поступала вопреки маминым нравоучениям. Потому что надоело, потому что она давно выросла и у неё своя жизнь. Ей хотелось самой совершать ошибки и исправлять их. Совершала ошибки она самозабвенно, от души с размахом. С исправлениями хуже. Можно сказать никак. Приходилось мысленно, скрипя зубами, соглашаться с мамиными нравоучениями, а на яву изображать счастливую женщину, у которой всё идёт по плану. И не важно, что план дурацкий, никто же не знает какой он был на самом деле. Как она устала от маминого вторжения в её личное пространство!

Катерина остановилась, опёрлась на перила и стала смотреть на воду. Течение размывало отблески фонарей, превращая точки в тире, словно азбукой Морзе переговаривались фонари с рекой. Покой и никакой суеты. Тёмная вода, застывшие лёгким льдом берега, отблески фонарей и снежинки, тающие в воде.

Мама… Мама любит читать нотации, поучать жизни и всегда знает, как надо поступить. У неё в запасе пятьсот пятьдесят вариантов правильного развития событий и примерно столько же претензий на единственный поступок — а мама считала «проступок» — дочери. Мама давала советы, требовала отчёта о выполнении её советов. Даже если её не просили, она всегда имела в запасе истории из серии: «А вот у Марии Ивановны дочка… далее шла поучительно-положительная история, а в конце — Зато живёт счастливо».

Мужа Катерины мама не принимала никак. Это недоразумение, которое по её мнению должно было закончиться ещё в прошлом году. Но по какой-то трагической нелепости продолжалось, и при каждой встрече мама на это указывала. И так из года в год. Кате надоели мамины упрёки, и слушала она её в пол-уха, думая в это время о чём-то своём, чтобы не раздражаться. Где-то очень глубоко в душе она с мамой согласна. Не клеится у них счастливая семейная жизнь.

Когда-то давным-давно, когда Катерина встретила своего будущего мужа и безумно в него влюбилась, она считала, что это то самое счастье, о котором пишут и говорят. Девушка бегала на его репетиции. Всегда находилась рядом, когда выступала его группа. Ей нравилась атмосфера праздника, мигающие огни рампы, музыка, которую написал он. Катя очень гордилась своим мужем, у неё было ощущение причастности к богеме. Посмотрите, завидуйте — это моя жизнь!

А между этими праздниками у неё работа в редакции, где она писала статьи, и заветная мечта написать книгу. На книгу времени не хватало, девушка делала наброски, записывала пришедшие мысли, но собрать всё это в книгу не успевала. У неё была папка, куда складывались листочки с заметками, мыслями, словами, но даже перенести всё это в компьютер у Кати не было времени.

Писала Катерина редко — всегда чего-то не хватало — времени, вдохновения, тишины, одиночества. Постоянно надо бежать с мужем куда-то, где он должен показать себя, чтобы не потеряться в музыкальном мире. Его выступления, концерты собратьев по музыке, репетиции. Это отнимало много времени. А потом, когда муж отдыхает от трудов праведных или с похмелья, надо его накормить, одеть, спать уложить. Силы и желание быть музой своей второй половине медленно, но верно истощались. Катерину начали тяготить тусовки, выступления, шум толпы, ей стало не интересно ходить с мужем. Она словно отбывала повинность: надо идти. Кому это надо? Наверное, мужу. Девушка желала покоя, обычной семейной тишины и ужина вдвоём на кухне и писать не по заданию редакции, а своё, заветное. Вместо этого у них в доме всегда находились какие-то люди, которые приходили, как к себе домой, сидели, пили и пели до утра, оставались ночевать.

Катерина отдавала всю себя, свою энергию, оптимизм, а обратной отдачи не получала. Нет у неё источника вдохновения, восполнения своих сил и энергий, она медленно догорала, как давно зажжённая свеча. Катя должна понимать и поддерживать своего мужа, и это главная задача Катерины в этой жизни. Так считала свекровь.

Свекровь — это фильм ужасов по роману Стивена Кинга: «Остров свекровищ!». Она всегда и всем не довольна. Катерина по её мнению всё делала не так. Работала больше мужа, зарабатывала больше его — и это почему-то считалось недостатком. Готовить и убирать не успевала, а если и успевала, то делала это плохо. Особенно готовить Катерина не умела и никак не хотела учиться у неё — матери мужа, который привык к маминой пище. По мнению свекрови, Катя должна жить и дышать им, её желания в счёт не шли. Их не должно быть, потому что она замужняя дама. Катерине казалось, что она даже дышит не так. Семью ни во что не ставила, пропадала на работе, карьеру она там, видите ли, строит! Не такую жену она хотела своему сыночке. И здесь Катерина не соответствовала чьим-то идеалам. Катерина на все нападки свекрови, сделанные с улыбкой и приторно сладким голосом, молчала, улыбалась, кивала головой. В её душе клокотала буря, ураган. Девушке хотелось крикнуть, кинуть тяжёлым камнем в лицо слова:

— Оставьте меня в покое! Не лезьте в нашу жизнь! — Это литературный перевод. На самом деле это были слова дворового жаргона с примесью мата.

Любовник. Здесь прямо индийско-турецко-мексиканский сериал. Как Катерина вляпалась в эту историю и почему она продолжается до сих пор, девушка не могла ответить даже себе.

У любовника в прошлом, до Кати, времени произошло горе всей его жизни — первая жена его бросила. Это была большая любовь, общее дело, дружная семья. Но его жена однажды вдруг нечаянно застукала его с другой. Бывают в жизни мужчины моменты, когда он не может контролировать себя и свои желания. Это тестостерон или нечистоплотность отношений — трудно сказать. Жена его дама серьёзная, авторитетная, даже авторитарная и принципиальная. Никаких компромиссов, разбирательств, оправданий, обещаний! Развод. Окончательно и бесповоротно. Как только любовник Катерины ни пытался вернуть свою жену. Если бы нужно было слетать на Луну, чтобы вернуть супругу — он бы сделал это. Но… брак расторгнут, бизнес поделён, жены нет. Эта травма, наверное, так и не зарубцевалась у Катиного любовника.

Он оброс бронёй, научился никому ничего не говорить, не обещать, ни с кем не ссориться. Женщины по его жизни пролетали, как мотыльки. Он никого не держал, не хранил верность, встречался и расставался легко. Пошёл мужчина по рукам. Вторая жена попалась из разряда первой — авторитарная. К тому времени Катин любовник уже устал немного от одиночества в том плане, что ему хотелось прийти в чистый дом, где ждёт ужин. За что и ухватилась его вторая жена. Она окружила его заботой, присутствовала во всех местах, где он появлялся, подружилась с его бывшими женщинами, с его друзьями. Умно и грамотно запеленала его в паутину своих чувств и прочно поселилась в его доме. Она прекрасно знала о ветреном характере мужа, о его любовных похождениях, о его безразличном отношении к ней, о том, что душа у него пуста и закрыта. Зачем ей это нужно? Какие цели она преследует? Может быть, это такая изощрённая форма любви? Знакомые любовника пожимали плечами — каждый сходит с ума по-своему.

В это же время таким же мотыльком залетела на свет любовника и Катерина, пролетая мимо по своим делам. Катерина, как всегда куда-то спешила, не глядя по сторонам, и натолкнулась на него. Он придержал её, чтобы не упала, да так и завис, держа Катю в объятиях. Они долго смотрели друг на друга, обнимаясь посередине улицы. Одновременно вздрогнули, вспыхнули и поняли, что хотят друг друга. Эта встреча оказалась случайным, нелогичным, непредсказуемым безумием.

Катерина устала от своей вселенской обязанности и виновности перед всеми. Ей нужен лёгкий флирт, внимание и всё. На этом всё. Никаких отношений, никаких появлений вместе. Пусть всё остаётся тайной. И это в полной мере устраивало как Катю, так и её любовника.

За пять лет знакомства его вторая жена уходила из-за Кати, потом возвращалась. То ли он сам её вернул, то ли она вернулась, тут версии у каждого свои. Каждый отлично играл свою роль на публику, чтобы не потерять своё достоинство. Игра в имитацию, где реальность не соответствует действительности. Счастливо-лживая семья. А Катерина оставалась единственной любовницей, которой он не изменял. Если не считать жены.

Это какая-то ненормальная связь, которую Катерина никак не могла прервать. С ним нельзя было расстаться — он появлялся вновь и вновь, от него нельзя избавиться, он не обижался на злые слова Катерины, не помогали откровенные разговоры.

Сначала Катерине хватало просто секса. Это происходило феерично, радостно и легко. Ей не нужны серьёзные отношения, встречи, совместные походы, общий быт. Это был праздник, которого Кате так не хватало. Праздник, в котором ей произносят комплименты, дарят цветы, пьют с ней шампанское и ведут милые, лёгкие разговоры. Незаметно Катерина привязалась к любовнику, ей стало мало их интимных встреч. Она хотела быть рядом. Хотела засыпать и просыпаться с ним, ждать с работы, баловать чем-нибудь вкусненьким.

— Разве тебе не хочется приходить домой, как в крепость, где тебя ждут и любят, не за твои заслуги, а просто так. И не важно, дворник ты или миллионер, не знающий куда потратить очередной миллион. Тебе разве не хочется спешить домой, где бы ты мог поделиться тревогами и радостью, мог выговориться, где тебя поймут, а не оценят, — спрашивала Катерина любовника.

Она много раз говорила об этом. Но любовник не слушал или не слышал или не хотел слышать. Он боится пустить к себе, в себя. Он давно живёт замурованный в себе, а от этого нет радости от жизни, поэтому на первом месте работа, потом Катя, а перед сном пара бокалов вина. Он так живёт, и ничего менять не будет.

— Ты тратишь свою жизнь на иллюзию семьи, иллюзию друзей, иллюзию праздника. Ты окружаешь себя людьми, а среди них очень мало твоих людей. Как ты ими пользуешься, так и они тобой. А радости нет. Как-то незаметно и у меня погасла радость, секс потерял лёгкость, вкус, свет, запах. И ничего не осталось. Пусто. Не бывает поздно, бывает — уже не надо. Я отдавала и ничего не получала, поэтому потухла, сгорела. Ты сам вершитель и разрушитель своей судьбы, — пыталась достучаться в закрытые двери Катерина.

Любовник улыбался и молчал, крепко сжимая Катю в объятиях и закрывая рот поцелуями. И Катерина смирилась и принимала его как обстоятельство непреодолимой силы. «Пусть будет, я потом как-нибудь с этим разберусь», — думала девушка.

Подруги… С этими девушками Катерина дружила с детства. Они делились своими переживаниями, семейными тайнами, грешными мыслями, развлекались и решали чью-нибудь трагедию, радовались счастью. Девушки все разные, но они были вместе, серьёзных ссор и принципиальных различий нет, возможно, это их и объединяло. Когда у кого-то из них случались какие-нибудь неприятности, Катерина неслась, роняя тапки, на выручку. Утешала, объясняла, жалела, участвовала в череде переживаний и катаклизмов. Как только жизнь подружек налаживалась, Катерина становилась им не нужна. На неё у них просто не хватало времени. Всё объяснялось и оправдывалось тем, что на самом деле они хотели, но не смогли. А, может быть, не смогли, потому что не хотели? Всех можно понять и оправдать, войти в положение. Но почему, когда у Катерины физически не было времени предоставить «жилетку» для слёз подруге, или она отказывалась от совместных увеселительных встреч, на неё обижались, обвиняли в эгоизме и нечуткости. И снова Катерина чувствовала свою вину.

Катерине казалось, что окружающие пытаются управлять её жизнью, заставляя испытывать чувство вины. Катерина берёт на себя ответственность за чьи-то отношения, за моральное и физическое состояние подруги, за встречи, походы в кино и театры и самоотверженно тянет на себе эту ношу, весело и задорно улыбаясь. Просто мать Тереза какая-то! Она может всех понять, принять, помочь вопреки своему желанию и жертвуя своим временем. Зачастую результаты её помощи остаются незамеченными, как само собой разумеющееся. Но стоит Катерине отказать — тут начинаются обвинения, манипуляции и у неё опять вырастает огромнейшее чувство вины и долга перед ними.

Девушка брела по набережной в сторону парка, вместо того, чтобы бежать на работу, выкроить время для магазина. Надоело! Люди спешили по своим делам, кто-то бежал на работу, кто-то гулял с детьми, кого-то ждали на свидание. У всех своя жизнь. Все рядом с кем-то или ждали кого-то, а Катерину ждали все, но рядом никого не было. Девушка очень остро почувствовала одиночество. Она живёт среди любимых, нужных ей людей, а поговорить сейчас ей ни с кем, нет желания. Не нашла она сегодня человека, которому бы ей хотелось выплеснуть эмоции, сбиваясь и повторяясь поделиться накопившимся грузом мыслей, обид, сомнений и не бояться быть непонятой. Катерина так и не нашла, кто же спасёт её от этого совсем не новогоднего настроения.

— Если некому меня спасти от моих же тараканов, мне надо с ними примириться… или объявить им войну, — грустно подумала Катя.

Снег казался разноцветным — под фонарями тёплым солнечным, искрящим, в тени отливал бледно-лиловыми оттенками. Он лёгким шифоном струился с неба на землю, накрывая всё вокруг праздничной новогодней скатертью. Снежинки кружились в мелодии уходящего дня, слышимой только им. Рисунок танца красив и элегантен. Катерина немного успокоилась, злые мысли вытекли из головы и сами по себе растворились под лёгким пушистым снежком.

— Я хочу опуститься снегом на большую пушистую ёлку, — думала девушка. — Чтобы висеть кружевами на ветках. Яркими новогодними шарами на ветках качаются снегири, а на макушке ели сидит красивая белобокая сорока, оповещая весь лес о наступлении нового года. Почему в природе всё так гармонично? Всё на своём месте и ко времени? Почему в людском круговороте всегда что-то идёт не так?

Катерине навстречу шёл пожилой мужчина. Снег засыпал его шапку, запутался в бороде и усах, лежал на плечах. На плече у мужчины сидел огромный чёрный ворон. Его перья переливались в свете фонарей, а глаза блестели, как два маленьких фонарика. Издали казалось, что это сам дед Мороз пожаловал в город. Катерина, забыв приличия, пристально рассматривала мужчину. Ей казалось, что в нём было что- то знакомое, родное и в то же время она понимала, что не знает его. Он очень гармонично вписался в парк, идя широким уверенным шагом по аллее. Словно он являлся частью парка, метели, заснеженных скамеек, как хозяин, обходивший свои владения. Когда мужчина поравнялся с Катериной, он произнёс:

— Здравствуй, красавица!

— Каррр! — каркнул ворон.

Катерина вдруг расхохоталась:

— Тепло ли тебе, девица? — сквозь смех сказала она.

Мужчина улыбнулся, достал из кармана большой оранжевый мандарин и протянул ей.

Катерина машинально взяла, поблагодарила.

— А вы знаете, что в жизни происходят невероятные истории? Когда твоя жизнь идёт своим чередом и ничто не предвещает никаких катаклизмов и вдруг, неведомо оттуда на тебя обрушивается то, чего ты никогда не ожидал, то, чего просто не должно быть. И ты стоишь перед событием и понимаешь — этого не может быть. Не может, но уже произошло. И, кажется, что то ли мир перевернулся с ног на голову, то ли ты сошёл с ума. Иногда просто быть собой — это огромный труд. И наказание. Ты съешь его сейчас и подумай. Только честно ответь себе, а спасибо потом как-нибудь скажешь, — сказал мужчина низким бархатным голосом, подмигнул и пошёл дальше.

Катерина посмотрела ему вслед, как заворожённая, очистила мандарин и положила одну дольку в рот.

— Странный какой-то. И слова чудные, сказочник, — подумала она. — Сегодня один из тысячи дней, которые будут повторяться, как близнецы, похожие один на другой. Будут меняться детали, время, погода, а каждый новый день будет похож на предыдущий. И если не изменить ход событий сегодня, завтра будет похожим на нынешний день. За зимой придёт весна, за молодостью старость, здоровье смениться болезнями, а потом все умрут. Мы мчимся по кругу, повторяя одни и те же действия, слова, поступки, как заводные куклы или марионетки в чьих-то не очень-то добрых руках. У меня нет ни цели, ни планов, ни мечты. Какая-то имитация жизни в рамках бесцельной жизни. Вот это я сказала! — подумала Катерина и положила последнюю дольку мандаринки в рот.

— А ведь я никому ничего не должна! Я не должна доказывать свою значимость, нужность, свои умения, свою правильность и соответствие ожидаемым от меня поступкам, делам. Как бы я ни старалась, я всё равно остаюсь одинокой, я закована в свои комплексы и страхи, в своё несоответствие чему-то. Чему? Тому, что ждут от меня окружающие. От меня ждут бескорыстного пожертвования своими желаниями, ради их желаний. С какой стати? Я не живу своей жизнью. Я играю не в своём спектакле. Это не моя роль. Найдётся ли хоть один человек, в пробегающем мимо меня мире, кто бы захотел остановиться и выслушать меня? Нет. У всех свои дела, а я вон та снежинка в хороводе многочисленных сестёр. Никому нет дела, где я приземлюсь, и что со мной будет дальше. Останусь ли я качаться на ветке красивая и блестящая или упаду на дорожку и меня сломает чья-то нога.

Катерина вдруг представила себя маленькой снежинкой, над которой навис чей-то огромный, страшный сапог, как вселенская катастрофа. Она вдруг поняла, что в огромной чаше её терпения и понимания больше нет места, она переполнена и переливается через край, застывая на морозе причудливыми сосульками. Катерина не стала себя жалеть, не позволит она никакому сапогу наступить на красивую изящную снежинку-Катю, она полетит… Девушка зачем-то открыла сумочку и вытащила ключи. Покрутила их в руках, вспоминая от чего эта связка, от каких дверей? И вспомнила — она так и не вытащила ключи от дома в деревне, так и носит их с лета с собой.

— Да ведь это выход! — осенило её. — Я уеду на новогодние каникулы в деревню. Мне надо побыть одной и подумать, мне надо посидеть над книгой, я просто никого не хочу видеть.

Она в который раз начала перебирать — кого ей предупредить, но тут же выбросила это из головы. Она никому ничего не должна, как впрочем, и ей никто ничего не должен. Ей начнут говорить, что она сошла с ума, что ведёт себя безответственно и лучшее лекарство от усталости это забота о ком-то. В том, что кому-то обязательно понадобится её забота, Катерина даже не сомневалась.

— Как в мультике: настроение бросить все и уехать с котом в Простоквашино, — усмехнулась она. — Людей легче сменить, чем изменить. А зачем менять кого-то, может быть сменить меня?

Глава 2. В деревню на Новый год

Катерина вернулась в редакцию в приподнятом настроении, принятое решение уехать в деревню, разбудило бабочек в животе, тараканы в голове устроили праздник, девушка испытывала лёгкое возбуждение. Она предупредила на работе, что у неё творческие каникулы, забрала ноутбук, намереваясь сесть за книгу, забежала в ближайший магазин за продуктами и уехала, никому не позвонив.

Катя ехала в деревню по пустой тёмной дороге, это был короткий путь. Как доехать до своей деревни она не помнила, хорошо, что есть навигатор. Пока на дороге встречались попутчики или встречные машины, девушка ехала спокойно, испытывая лёгкое приподнятое волнение от своего спонтанного поступка.

Спустились густые сумерки, Катю стала напрягать дальняя дорога, в голове рождался самый неблагоприятный итог поездки: сломается машина, застрянет в сугробах, не попадёт в дом. Девушка гнала от себя эти мысли и включила радио, пусть хоть новогодние песни поёт, настроение создаёт. Настроение опять не хотело становиться праздничным, в душе всё равно жила тревога, бабочки в животе оказались недолговечны и затихли, а тараканы нагоняли страшные мысли.

Стемнело, дорогу освещали только фары её машины, на границе света и тьмы кружилась фиолетовая метель, возникали причудливые тени каких-то фигур, слева и справа от дороги темнота, между деревнями фонарей вдоль трассы не было. Светло только в населённых пунктах — фонари и свет из окон освещали дорогу рваными, редкими жёлтыми пятнами. А в некоторых деревнях и свет в окнах не горел — все спят или нет никого? Жутко. Катерина ехала медленно, дорога стелилась светлой полосой среди чёрной бархатной тьмы, как луч света в тёмном царстве зимы. Деревни, повороты появлялись неожиданно. Ни попутчиков, ни на встречу — никто ей не попадался. Одинокая, пустынная дорога с одиноким автомобилем, в котором одинокая испуганная и уже сожалевшая о поездке Катя.

— Куда я еду? — думала девушка, — План у меня, конечно, самый надёжный: на месте разберусь. Добраться бы до места.

Она боролась со своими страхами, уже не так решительно настроена на поездку, уже жалела, что поддалась импульсу и отправилась в путь. Катерина давно бы развернулась и поехала назад, домой, но дорога узкая и ей казалось, что развернуться она не сможет, застрянет посреди лесов и что дальше? Это пугало ещё больше. Остаться одной на пустынной дороге… Можно позвонить и позвать на помощь… Кого? Она перебирала людей, кому можно позвонить и кто тут же примчится и заберёт её. Искала — искала, так и не нашла. Придётся объясняться, почему она поехала в деревню, зачем ей это? Что случилось? И множество других вопросов и никто не задаст главный: что с тобой произошло? Что с ней произошло — Катя ответить не могла даже себе. Это импульс, порыв, взрыв эмоций, протест. Прежде чем что-то сделать, надо подумать, но на это, как всегда, не хватило времени. Девушка убедила себя, что поступает правильно. Убеждение было, объяснений не нашлось. Так надо. Как там сказал мужчина-дед Мороз: «Этого не может быть, но уже произошло».

Она нашла много причин, по которым к ней на помощь никто не придёт. У всех будут уважительные причины. Девушка накручивала себя негативными мыслями, чтобы оправдать свой поступок. Больше всего Катерину терзало чувство одиночества, не того, что не с кем выпить кофе или сходить в кино, а то чувство тоски от непознаваемости мира других людей, что она никак не сможет целиком понять другого человека, как бы его не любила. Каждый сам по себе, в своей норке со своими чувствами и мыслями. И как бы ты не хотел это понять и принять, ничего у тебя не получится. Как ты не можешь понять другого, так и тебя никто не может понять. Это придало ей злости на всех и вся, уверенности в своих силах и она прибавила скорость.

И, о чудо! — она узнала свою деревню. Проехать три дома, затем налево поворот, проехать ещё три дома, мостик, за ним поворот направо, вдоль забора, поворот — она приехала! Ликованию не было границ. Дома! Сейчас она затопит печку, еду она купила, с ёлкой что-нибудь придумает. Катерина вышла из машины и утонула в снегу по колено.

Вся деревня засыпана снегом по самые окна маленьких домиков, в редких домах горел свет и шёл из трубы дым. Как же до дома дойти? Снег лежал красивый, пушистый, переливался алмазной крошкой в свете фар, свисал с веток деревьев снежными лапами, на крыше дома огромнейшая шапка. На заборе волнистым кружевом снег переливался сине-сиреневым цветом. Нереальная сказочная, засыпанная по самые окна деревня. А небо тёмно-синее, в дырочках золотых звёзд и луна, одинокая, как фонарь освещала дом, за домом сад, утопающий в пенном кружеве снега. Тени от деревьев причудливыми фигурами лежали на снегу. Морозный воздух, казалось, тоненько звенит или это звенели звёзды?

— Как хорошо! Самое лучшее место — это там где ты была счастлива. А счастлива по-настоящему, от души, просто потому, что я есть, я здесь, в деревне, в детстве. Действительно, нигде звёзды не светят так ярко и пленительно, как там, где прошло детство.

Катерина глубоко вдохнула и выпустила облако пара, огляделась. Возле дороги в снегу стояла лопата.

— Как удачно! Завтра узнаю, кто её тут оставил, — подумала девушка, взяла лопату и начала чистить себе проход к дому.

Снега много, но он был лёгким, дело шло быстро, она очистила проход до двери. Замок открылся без труда. Катерина зашла в дом, зажгла везде свет. Холодно. Подошла к печке — как же её топить? Дрова уже лежали в печке, словно здесь ждали Катерину, но они никак не хотели загораться от спички. В памяти всплыло воспоминание: дед брал газету, лучину, которой зажигал бумагу в дровах, а потом они начинали ярко пылать. Рука потянулась к углублению справа — там лежали газеты и лучины. Как бы Катя не старалась, дрова упорно не желали загораться. Катерина так увлеклась, отчаянно пытаясь добыть огонь в своей печи, что выронила горящую лучину на пол, когда услышала лёгкое покашливание за спиной. Она резко обернулась.

— Лучину то затуши. Пожара нам тут не хватало, — сказала бабка Куль.

Как звали её на самом деле, девушка не знала, это они в детстве так её прозвали за то, что она летом ходила в валенках и бархатной телогрейке, а сверху пушистый серый платок. Именно такой она и стояла сейчас перед Катериной. Бабка Куль отодвинула её от печки, ловко сложила дрова, подожгла, пламя тут же весело заскакало по поленьям.

— Так-то лучше. Скоро будет тепло. Поставь-ка чайник, я там тебе воды принесла. Есть электрический? Сейчас приберёмся тут немного.

Катерина молча кивнула. Она никак не могла прийти в себя. Этого просто не может быть. Бабка тогда, когда им было лет по 10—12, уже казалась очень старой. Ещё дед говорил, что помнит её старушкой.

— Что смотришь? — весело спросила женщина, — Я это. Я. Бабка Куль — как вы меня звали. Не тушуйся, помню я, что не со зла, а от непонимания. Вы никогда не смеялись надо мной, боялись. Да и правильно. Дети всегда чувствуют правду. Это потом их взрослый мир научит врать и приспосабливаться. Доставай из сумок что привезла. Не стой, как истукан. Ничего я тебе не привиделась и ничего не сделаю. Приберёмся, чайку выпьем, поговорим. Давно я жду тебя.

Катя молчала, слова разбегались из головы, не связывались между собой в предложения. Вопросы наскакивали один на другой, словно девушка думала на каком-то иностранном языке, зная только пару-тройку слов, и пыталась из них сложить хоть какое-то предложение.

Бабка меж тем ловко управилась с сумками Катерины, нашла веник, тряпку, уже вытирала пыль, накрыла стол, налила чай. Катя в это время подмела полы.

Выпили по чашке ароматного чая, бабка туда какой-то травки бросила, перекусили бутербродами, из привезённых Катей продуктов.

— Ты помолчи и пока не пытайся понять и думать. Просто слушай и запоминай, — заговорила бабка Куль. — Я главное должна сказать, а решать тебе. Родилась ты слабенькой, больной. «Не жилец» — сказал доктор. Но деду твоему такой расклад не понравился. Любил он тебя, ты единственная его крови осталась. Купил он твою жизнь. Теперь платит — должен был уйти из вашего мира. И всё бы хорошо сложилось, но амулет твой потеряли. Найти его ты должна сама, чтобы исправить ошибки. Во время ты приехала, девка, завтра последний день, когда свою жизнь исправить сможешь. Приходи завтра ко мне, под шубейкой своей полегче оденься — в лето пойдёшь, чтоб времени тебя хватило. Помогу уж тебе в этом. Что искать — сама должна узнать и всё сама на месте решить. Моё дело дверь тебе открыть. Не упусти свой шанс. Лопату заберу.

Бабка Куль встала, поклонилась, надела тулуп и ушла. Катерина долго сидела молча, глядя на огонь. Удивляться уже не могла, она как-то отстранённо воспринимала происходящее. В доме стало тепло, но Катерину всё равно знобило.

— Что это было? — думала девушка. — Что делать? Какое лето? Что искать? Что исправлять? Бред какой-то. Позвонить кому-нибудь, посоветоваться?

Катя взяла телефон — связи нет. Она опять себя обругала:

— Что ж я всё время хочу на кого-то свои проблемы повесить? Испугалась? Я же сама выбрала сегодняшний день. Хорошо, не весь день, его вечер. Это же мой выбор. Я опять хочу нагнать на себя тоску одиночества и ненужности этому миру и тем, кто в нём живёт? А потом сесть и как начать себя жалеть. Нет, я сама выбрала своё отсутствие в жизни моих людей. Я слишком многого жду от них, а они другие. Я сегодня задумалась и в одну секунду осознала, что устала от всего. От разочарования в людях, от пустых надежд, от пустых и громких слов, ото лжи, от лести. Устала слушать сплетни и рассказы о совершенно ненужных и незнакомых людях. Устала смотреть, как мир стал злым. Отдохну здесь. У меня сбой в системе принятия решений и восприятия мира.

Поговорив с собой строго и честно, Катерина обошла дом, сени, всё на своих местах, ничего необычного. Девушка стала вспоминать, видела ли она летом бабку Куль? В памяти ничего не осталось — видела ли, нет… Всё происходящее казалось нереальным. Она прилегла на кровать и тут же утонула в мягкой перине, стало тепло, потекли спокойные, светлые воспоминания из детства и девушку одолел сон.

Ей снился дед, она сидела у него на коленях, а он колол ей орехи и говорил:

— Пойдёшь завтра к бабке и сделаешь то, что скажет. Я очень люблю тебя и буду там тебя ждать. Не бойся ничего.

Проснулась Катерина поздно, уже взошло зимнее солнце и светило в окна, превращая комнату в сказку. За окном алмазной крошкой переливался снег.

На столе стояла банка с молоком и миска с творогом. Кто-то позаботился о ней. Катя уже устала удивляться и приняла подарки, как само собой разумеющееся. Девушка позавтракала и пошла к бабке Куль. Будь что будет! Если ей суждено умереть и отправиться к деду — видимо такая у неё судьба. Стоп! А кто сказал, что дед умер? Он исчез и признан пропавшим без вести. Дед однажды ушёл в лес и не вернулся. Его искали всей деревней, затем приезжали спасатели, его искали неделю, но так и не нашли. Может быть он жив? И мне ещё рано умирать.

— Невероятные приключения Кати в деревне, — иронизировала девушка над собой.

Катерина шла по узенькой тропинке в сторону дома бабки Куль. Снега вдоль тропинки было по колено. Хотелось, как в детстве, завалиться в снег на спину и сделать ангела, но не упала в снег, пошла дальше. Подойдя к дому, она глубоко вдохнула и вошла в сени.

— Доброе утро! — крикнула она из сеней.

— Что кричишь-то? Утро прошло — уже день, — отозвалась бабка Куль.

— Я опоздала? — спросила Катя.

— Всё всегда делается вовремя, — прошелестела бабка. — Заходи. Дед приходил? Правильные слова говорил. Не бойся, не умер он. И тебе ещё рано помирать. Запомни — ты у себя одна, сначала себя выбираешь, потом остальных. Советов не проси — обманут. Не обманет только тот, кто сам на помощь придёт.

— А что мне искать-то? Это предмет какой-то или человек? Куда идти, что делать? Я не понимаю. Я даже не верю в реальность — мне кажется, что я замёрзла и сплю. А если я заблужусь или замёрзну? Куда мне идти? К кому?

Бабка Куль засмеялась:

— Защебетала! Много вопросов задаёшь, а ответов у меня нет. Сама должна понять, сама найти. А что это — мне не ведомо. Я и так тебе лишнего наговорила. Я должна просто дверь открыть. Не замёрзнешь, в лето идёшь. Иди. Теперь всё от тебя зависит.

Она подошла к огромному во всю стену зеркалу в золочёной или бронзовой раме с завитками, вензелями, листьями и гроздьями. Зеркало старинной работы, и лет ему много, стекло потемнело, бабка провела морщинистой рукой по правому краю рамы. Прозвучал дверной колокольчик и зеркало стало медленно открываться внутрь дома.

Катерина, не мигая, смотрела на происходящее и никак не могла смириться, что это всё наяву с ней. Зеркало медленно распахнулось, как дверь, и перед девушкой предстал тёплый весенний лес, зеленела трава, новорождённые листочки нежной зеленью радовали глаз, слышен шум деревьев, щебет птиц. В избу ворвался тёплый лёгкий майский ветерок, неся все запахи весны.

— Иди, — подтолкнула бабка Катерину в спину и снимая с неё шубку. Дом твой топить буду, ёлку поставлю. Жду 31 декабря новый год встречать. Время здесь для тебя остановится, сколько бы ты там не находилась. Когда ты вернёшься, здесь будет сегодняшний день, — и закрыла за спиной Катерины зеркало-дверь, мягко приглушённо прозвенел колокольчик.

— Это плохая идея, но я попробую, — пробормотала девушка.

— Я подожду, мне спешить некуда. Вернёшься ли? — тихо прошептала Бабка Куль.

Глава 3. Дорога куда?

Катерина оглянулась. За спиной стоял красивый, украшенный резными белыми наличниками дом, похожий на сказочную картинку. Он совсем не походил на старый, покосившийся домик бабки Куль. В открытых окнах слегка волновались кружевные занавески. За резным палисадником цвела сирень. Прямо от крыльца вела дорожка дальше через лес, окружавший дом. Неожиданное, непредсказуемое, того, чего просто не может быть в её жизни, произошло. Происходит прямо сейчас и здесь. Девушка оказалась настолько ошеломлена, удивлена, что не могла воспринимать случившееся адекватно. Шелестели деревья, только что распустившейся листвой нежно-салатового цвета. Мягким ковром расстилалась трава, из которой то тут, то там выглядывали первоцветы. Щебетали птицы. Катерина удивлённо озиралась по сторонам, потрогала траву, деревья, листья, подставила лицо тёплому весеннему ветру — всё казалось настоящим, реальным. Куда ей идти? Что искать? Что делать? Катя оглянулась — у домика нет ни двери, ни крыльца, ставни закрыты, палисадника и сирени нет и никаких признаков жизни или обитания дом не подавал.

— Если есть тропинка, надо идти по ней, выбора нет, других дорог нет, назад пути нет. Что ж, вперёд, — подумала Катя, обернулась ещё раз на домик и… домика не было. Стояла из серых досок старая лесная сторожка для охотников, чтобы укрыться от дождя.

— О как, — только и смогла сказать Катя. — Я не страдаю безумием, — попыталась утешить себя девушка. — Я им наслаждаюсь, — вынесла вердикт.

И она шагнула по тропинке. Дорога прямая, лёгкая, лес светлый, листья бросали кружевную тень на тропинку, пока ничто не пугало, кроме неизвестности — что дальше, куда приведёт её эта дорога? Солнце взошло выше, пейзаж не менялся — деревья, тропинка. Сколько времени прошло Катерина не знала, часы и телефон остались в деревне. Захотелось пить, никакого журчания воды она не слышала, что делать — не знала, как долго идти, куда, где конец её путешествия, к кому или чему она идёт? Девушка решила присесть — отдохнуть и, если получится, немного подумать. Хотя думать ей не о чем, настолько происходившее являлось не реальным, походило то ли на сон, то ли на бред. Она нашла местечко под ёлкой рядом с тропинкой, посмотрела вокруг, запомнила в какую сторону идёт и присела.

И тут она увидела, что по её следам по тропинке несётся огромный волк. Тёмно-серая шерсть на холке дыбом, пасть открыта, глаза горят. Казалось, что он летит над тропинкой, едва касаясь её лапами, он надвигался со скоростью «Сапсана». Катерина от неожиданности упала с дерева, на котором сидела, отползла за ёлку. Спрятаться от этого чудовища негде, тело парализовало, голос пропал. Это конец начала путешествия, сейчас она проснётся… Не просыпалось, она видела и чувствовала, что животное держит свой путь прямо на неё. Спасения нет. Паника, страх, досада, решимость — именно в такой последовательности — в доли секунды чувства сменяли друг друга.

— Умирать, так с музыкой, — крикнула Катерина. — Прогулялась девочка по лесу и встретила серого волка, а тот её съел! Тут и девочке и сказочке конец! — громко и отчаянно сказала она.

А что вы хотите? Вы знаете, как вы будете себя вести в стрессовой ситуации? Нет. Не ожидая от самой себя, трусливая Катя расхрабрилась, решительно встав посредине тропинки, для устойчивости расставила дрожащие в коленях ноги, пристально, широко открыв глаза, посмотрела на зверя, вытянула вперёд руки, словно пыталась остановить животное своими ладонями.

Она почувствовала какую-то силу в теле, ноги перестали дрожать, появился жар в руках, которые словно упёрлись в стену, горящих глаз своих она не видела, но почувствовала, что, как говорится: «глаза метали молнии». Катерине показалось, что между ней и волком образовался водоворот горячего, обжигающего воздуха и… животное зависло в воздухе, а в лесу словно выключили звук. Стало тихо-тихо, ни одна травинка, ни один листок не шевелились, птицы не пели, даже солнце, как будто подёрнулось пеленой. Ни один звук не доносился до Катиных ушей, как в бункере. Хотя в бункере Катя никогда не была.

Катерина смотрела на зверя, тот на неё. Что делать дальше девушка не знала. Она заметила, что волк как-то странно себя ведёт, он медленно открывал и закрывал глаза и как будто улыбался, шерсть опустилась, глаза не горели. В голове зазвучали слова тягучие, медленные, словно их говорили по буквам: «я-д-р-у-г-о-п-у-с-т-и-р-у-к-и». Катерина резко опустила руки, зверь неуклюже упал на тропинку, природа ожила, защебетали птицы, зашумели деревья. Включился звук. Девушка стояла и смотрела, как зверь медленно к ней приближается, подошёл, сел рядом, как собака и посмотрел прямо в глаза.

— Привет, — прошептала она, потому что не знала что делать.

— Привет, — сказал волк, подтолкнув носом к её ногам Катеринин рюкзак.

И тут Катя хлопнулась с высоты своего роста ни группируясь, ни подстраховываясь, как стояла, так и упала на спину.

Сознание медленно возвращалось. По звукам она поняла, что не проснулась, она всё ещё чёрт знает где. Девушка не хотела открывать глаза. Боялась. В животе было пусто, как в барабане. Очень неприятное ощущение. В голове метались, наскакивая друг на друга мысли и никак не хотели сложиться в приличные слова.

— Это сон. Это сон, — повторяла она себе. — Я сейчас проснусь и всё будет по-прежнему, — уговаривала себя мысленно девушка.

Открыла глаза. Лес, тропинка, волк. Не сон.

— Я сошла с ума. Печально. Но с этим как-то надо жить, — попыталась утешить себя Катерина. — Это галлюцинация.

— Очнулась. Возьми в рюкзаке воду, — сказал волк.

Катя слабо улыбнулась, рядом лежал рюкзак. Села, подтащила к себе рюкзак, открыла. В нём вода, пирожки, какая-то одежда. Выпила воды, зажмурилась, потрясла головой, приоткрыла глаза. Ничего не изменилось.

— Нынче народ какой-то нервный, — проворчал зверь. — Не бойся, я тебе на помощь Анфисой прислан. Пропадёшь ты одна, а так я помогу.

«Говорящие волки, дверь в лето, вечно живая бабка Куль…» — промелькнуло у Катерины мысль, а вслух сказала:

— Ага. А в чём поможешь? Кто такая Анфиса?

— Во всём! — гордо сказал зверь. — Анфиса тебя в этот мир отправила. Зови меня Шарик.

Девушка расхохоталась на весь лес. Отсмеявшись и вытерев слёзы, она спросила — откуда такая кличка.

— Ты так назвала, — обиженно сказал Шарик. — Помнишь, с дедом за грибами ходила и в лесу волчонка нашли, это я. Мать моя погибла, а я маленький, несмышлёный, голодный, ты уговорила деда взять меня с собой. Кормила с соски, играла со мной. Я у вас сторожевой собакой работал. А потом дед ушёл. Меня Анфиса взяла, служу ей и деду… Не путай меня, я теперь с тобой, пока все свои дела не переделаешь. Да, и с даром поосторожней.

— С каким даром? — удивилась Катя.

— Вот те раз… — вздохнул Шарик. — Ты ж меня остановила. Ты умеешь останавливать время. Просто так баловаться им не надо, дар всегда ограничен, в нужный момент может закончиться.

— А зачем он мне? — спросила девушка.

— Для помощи. Например, старушка дорогу переходит, а на неё машина летит, не свернуть ни машине, ни старушке. А тут ты. Руки подняла и остановила машину, а старушка дальше пошла и не заметила, что ты её от смерти спасла. А сейчас садись мне на спину, прокачу немного.

Катерина взяла рюкзак, села на спину волка-Шарика и молча поехала на нём. О чём спрашивать волка, она не знала, а тот тоже молчал. Она отдалась воле случая, да и с Шариком ей спокойно, не таким уж и страшным он оказался, большой только.

Она вспомнила ту историю с волчонком. Как дед отговаривал её, а она маленькая, лет пяти, настояла на своём. Уж очень ей стало жалко щеночка, понимала она, что погибнет, не выживет один. Она вспомнила их игры, как он следовал за ней по пятам, как радовался, когда она приезжала к деду.

День катился к закату, лес закончился, впереди расстилалось поле с разнотравьем. Запах от трав поднимался пряный, сильный. От тихого ветерка трава колыхалась лёгкими волнами, как море, жужжали на все лады невидимые глазу насекомые. Далеко за полем, в низине виднелся посёлок. Все дома утопали в цветущих садах.

— Нам туда, — сказал Шарик.

Девушка молча согласилась. Выбора у неё всё равно нет. Наяву ли это всё, в горячечном бреду или во сне? Катерина не знала.

— Если я сомневаюсь в происходящем, может быть ещё не всё потеряно, и я не сошла с ума? — задавалась вопросами Катя. — Я уже попала в эту историю, надо идти до конца. Вход бесплатный, а чем за выход платить?

Глава 4. Муж

Муж Катерины — Сергей, не дождавшись от неё звонка, слегка удивился такому поведению Кати. Обычно она всегда перезванивала. Он полежал на диване, допил пиво, пощёлкал каналами телевизора, проверил холодильник, вышел покурить на балкон, набрал ещё раз Катю:

— Номер абонента недоступен или вне зоны действия сети, — прозвучало в телефоне.

— Чёрт! — Разозлился он. — Куда она пропала? Опять сидит на совещании, отключила звук, а я тут позабыт-позаброшен.

Последнее время Сергей находился в скверном настроении. Работы нет, денег тоже, мать спонсировать отказалась. Висеть на Катиной шее удобно, но это не может продолжаться вечно. Что ему делать он не знал.

День медленно тянулся. Квартира не убиралась, ёлка не наряжалась. Обед не готовился, холодильник пуст. День медленно, но верно переходил в сумерки. Ожидание тянулось медленно, нудно, тоскливо и Сергей начал злиться.

— Где она может быть? Говорила, что день короткий, придёт пораньше и займётся подготовкой к Новому году.

Он думал о безответственности Катерины. О том, что она думает только о себе, о своей работе, о своих подругах, обо всех, кроме него. Он выскажет ей всё в лицо, глядя в её зелёные глаза. Зачем ему такая жена, которая не думает про него? Сергей задумался об их отношениях. Прежнего огня у Кати уже не было. Она не интересовалась его делами. Они жили, как соседи, закончились вечерние чаепития с беседами о планах, обсуждениями о прошедшем дне. Он сам виноват. Находясь в своём застое, его раздражали рассказы жены о работе, о подругах. Ему нечем было делиться, а жаловаться на свою жизнь не хотелось. Сергей несколько раз прерывал её:

— Надоело слушать одно и то же!

Вот так и закончились разговоры, остался быт.

— Может быть развестись? Он дома, её всегда нет, дела у неё какие-то, а до меня руки не доходят.

Он музыкант, творческий человек, ему нужна Муза. А Катю больше не интересует его музыка, она перестала ходить с ним на тусовки. Домашние посиделки стали реже, ей, видите ли, вставать рано, а он с друзьями ей мешает. А что уж говорить про репетиции. Где репетировать, если дома нельзя? Поэтому и работы нет. Хорошо они летом заработали на фестивале! Деньги потратили на оборудование, инструменты, а потом застой. Играть приходится только в выходные в кафе. Больше никуда не зовут. Вот и сидит целыми днями в квартире.

— Сколько можно лежать на диване? — возмущалась Катерина.

— Неужели так сложно меня понять? У меня творческий простой, кризис, я ищу себя, — оправдывался её муж.

— Работать водителем дивана всю жизнь невозможно! Замени диван хотя бы на троллейбус! — злилась Катя.

— Скажи ещё — иди в такси работать, — горячился Сергей.

— Да хоть в такси. Всё заработок, чем твои копейки. — Катерина всё чаще стала упрекать его в бездействии.

Мужа одолевали не совсем лестные мысли о своей жене, об их жизни, потом он решил, что уйдёт к маме и пусть она тут как хочет, пусть празднует одна. А вдруг она пошла на корпоратив? Да нет, он же только завтра. Вон и платье в шкафу. Мысли Сергея незаметно перескочили на то время, когда они познакомились. Какая девчонка была! Весёлая, задорная, всё успевала, везде с ним ходила, а он играл, глядя на неё и для неё. А теперь…

Вдруг от порыва ветра распахнулась балконная дверь, занавеска парусом надулась в открытом балконе, ветер уронил рамку с их свадебным фото, где он смотрит на неё влюблёнными глазами, а она, запрокинув голову задорно хохочет. Рамка упала на пол, и стекло разлетелось на мелкие осколки.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — разозлился муж.

Сергей закрыл балкон, начал убирать осколки, поранился, кровь крупными каплями потекла на фото. Он стал искать пластырь, перекись, обрабатывал и заклеивал палец, собирал пылесос, подойдя к фотографии, он сначала не понял, что произошло. А когда поднёс её ближе, обнаружил, что на фото он один. Катерина с фотографии исчезла.

— Что за фокусы? — Сергей крутил фотографию, рассматривал со всех сторон — один, вместо Кати нечёткое расплывшееся серое пятно, как фон.

— Что за чёрт? — произнёс муж, пожимая плечами. — Это же наша фотка…

— Да ничего удивительного — ты её потерррял, — прокаркал ворон, стоящий на пороге балконной двери.

Сергей приземлился на пятую точку на пол, выронив фото. «Я же закрыл дверь…»

— Дуррррак! Карр! — каркнула птица, и вылетел на улицу.

Сергей побежал к зеркалу, внимательно рассмотрел отражение. На него смотрел молодой симпатичный парень, кудрявые волосы по плечам, слегка взлохмаченный и бледный. Померил температуру, давление, проверил, сколько пива он выпил, ущипнул себя. Всё как обычно. Боясь признаться себе в произошедшем — не приснилось ли. Нет вот разбитое стекло, пылесос, капли крови на фото, он набрал маму.

— Да, сыночка, — ответила та.

Сергей не знал о чём ему говорить. Ну не говорить же о том, что его ворона обозвала дураком. Может быть это чья-то убежавшая, то есть улетевшая учёная птица.

— У тебя всё хорошо, мама? — спросил он дежурной фразой. — Где Новый год отмечаешь?

— Ты же знаешь, мы отмечаем у Самсоновых. А ты хочешь присоединиться? Твоя жена ничего не приготовила к празднику? — ядовито спросила мать. — Тебе нужен какой-нибудь материнский совет.

— Не особенно.

— Слава богу, а то у меня сегодня его нет.

— Да, да, всё хорошо, — соврал Сергей. — Пока, мам.

Сергей задумался. А ведь это не Катя виновна в их разладе. Она тащит на себе работу, дом, терпит нападки его матери, с улыбкой принимает наставления своей мамы. А кто он? Неудавшийся музыкант. Ведь предлагали ему работу — преподавать, отказался. И мама там что-то говорила о месте в её фирме. Не согласился — учитель, не престижно, а программист из него такой же, как балерина. Зато престижно не работать, на шее жены сидеть. Бросит его Катя, если уже не бросила, кому он нужен, кроме своей матери. Да и той навряд ли нужен сын лоботряс. Она будет его пилить изо дня в день, больше будет некого. Катерина опять будет во всём виновата. Ему от безделья уже вороны говорящие мерещатся. Сергей снова набрал Катин номер:

— Абонент вне зоны действия сети…

Надо чем-то заняться, решил сходить в магазин за продуктами, чего не делал уже много лет. Бродя среди толпы разномастных людей, складывающих в корзины с полок товары, он подумал, что надо было бы сначала список составить. Ходил между полок, складывая продукты сначала на один салат, потом шёл по второму кругу, складывая продукты на другой салат. В магазине он провёл три часа. Вышел с огромными пакетами и довольный самим собой — Катя обрадуется. Не такой уж он и бесполезный.

Придя домой, он с удивлением заметил, что много времени провёл в магазине — так вот где пропадает его жена! Выгрузив продукты в холодильник, он забрался в интернет, чтобы посмотреть рецепты, поставил вариться овощи, достал ёлку, нарядил, намыл полы. От домашних дел его отвлёк стук в окно, на подоконнике сидел ворон и стучал клювом в окно.

— Что тебе надо? Улетай! — замахал на него Сергей.

Птица стукнула клювом ещё три раза и улетела. Сергей посмотрел на часы — первый час ночи. Как быстро летит время. А ему казалось, что дни тянутся бесконечно длинно и нудно, а тут не успел ещё все дела переделать, а уже ночь. Ему стало неприятно от самого себя и той жизни, что он вёл. Он ещё раз набрал Катин номер, но в ответ услышал:

— Абонент вне зоны действия сети…

— Они жили долго и счастливо, пока не узнали, что другие живут дольше и счастливей, — уныло произнёс Сергей.

Он прилёг на диван, ожидая прихода Кати и незаметно заснул. Снился ему ворон, который сидел на телевизоре и вещал скрипучим голосом:

— Такую девку угррробил, дуррррак! Посмотррри на себя. Ты ж никто. Сидишь на шее у женщины, ещё и помыкаешь. Потрррудился сегодня? А это всё на Катерррине, а она ещё и ррработает. А ещё и мамочку твою слушает. Черррвя ей в глотку, чтоб молчала, — картавила птица.

Сергей вздрогнул и проснулся в поту. Утро, жены нет, телефон вне зоны. На её работе сказали, что у Катерины творческие каникулы. У него началась паника, может быть, что-то случилось, она его бросила, произошла авария. Он позвонил в полицию — приходите через три дня. Чтобы чем-то себя занять, начал готовить салаты — сегодня Новый год. Звонить подругам и её маме Сергей не хотел, боялся, не знал что сказать. Зачем всех пугать, может быть сейчас всё объясниться, Катя вернётся, они пойдут на этот чёртов корпоратив, как она хотела.

Не объяснилось, не рассосалось — жена так и не появилась. Сергей сидел в новогоднюю ночь один перед телевизором, перебирал свою жизнь. Не весело ему стало от этих мыслей, он узнавал себя другого, какого не хотел видеть, не знал или не хотел знать. Второго числа он пойдёт в полицию и напишет заявление о пропаже жены. Как разговаривать с её мамой, со своей матерью, с подругами Сергей не знал. Как-то нелепо — он не знает где Катя. Она всегда ему звонила и докладывала о своих перемещениях, а тут молчание. А может быть она у мамы? Или у одной из подружек? Просто ушла от него и не поставила в известность. Она же разозлилась на его предложение остаться дома в новогоднюю ночь. В ресторане, наверное. Придёт утром и всё будет по-прежнему.

Он решил, что сам никому звонить не будет. А сейчас ему оставалось ждать с самим собой, выворачивая себя наизнанку. Это неприятно. Он сам себя не уважал. Творческий кризис, простой — как упоительно Сергей жалел себя, несостоявшегося музыканта. Позволил себе раскиснуть и валяться на диване за счёт женщины. Какой молодец! Группа существует, они играют в кафе, у них есть постоянные посетители, фанаты. Что ещё надо? Славы? Поездок по стране? Надо сказать честно — до поездок и гастролей они не доросли. Ну, если только по области. Но этим надо заняться, заявить о себе. Надо хоть с чего-то начать. Их уровень кафе, рестораны, бары. Но это тоже реализация. Или продолжать или закончить. Заканчивать желания не было. Денег мало, так надо соглашаться на преподавание или ещё что-нибудь подыскать. Да хоть мать попросить, пусть к себе пристроит. Она предлагала летом, только он гордо отказался. Надо её попросить, пусть думает, что он раскаялся и она, как всегда права. Ребята ведь где-то работают. Днём работа, вечером кафе. Полежать и пожалеть себя будет некогда? Належался уже. Мрачные мысли роились в голове Катиного мужа, но им не скажешь «цыц», они не разбегутся. Сергей, видимо сейчас принимал главное решение своей жизни. А принимал ли?

Глава 5. Любовник

Есть ещё один человек в городе, который не мог не думать о Кате. Любовник, она его так называла и никогда по имени. Катерина вообще нестандартная, странная, не вписывалась в его представление о женщинах, об отношениях. Девушка притягивала его к себе, как магнит. Он ничего не мог с собой поделать, он думал о ней постоянно, как приворожённый, её образ возникал в самые неожиданные моменты. Катя никогда ему не звонила, а он каждый вечер, освобождаясь от дел и прячась от жены, набирал её номер, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

Любовник был человеком деловым, публичным, его дни проходили в поездках, звонках, встречах, его знал весь город. Про себя он говорит: «Я женат на работе». И это соответствовало действительности, тут он ни капельки не лукавил. Единственное, чему он отдавался сполна, что находилось у него на первом месте — работа. Личная жизнь… Личная жизнь осталась в прошлом, Катин любовник её убил, растоптал, сломал. По глупости, по самоуверенности, по легкомыслию. Что будет, если уронить хрустальный бокал? Он рассыплется на множество мелких осколков. Что будет, если уронить с виду крепкую, но такую хрупкую любовь? Она рассыплется на множество мелких обид. Можно склеить? Можно, но шрамы останутся, прочности не будет и красоты тоже. Склеить можно, только уже не надо. Вот так. У каждого есть преступление, в котором он раскаивается, но облегчения от этого нет. Катин любовник давно понял, что сам во всём виноват, но исправить свою ошибку, нет — преступление — он не смог. Не дали ему ни последнего слова, ни испытательного срока. Его вычеркнули из жизни большой жирной чертой. Это он так думал. А может быть, ему так нравилось или было удобно так думать?

— Если меня отвергли, это не значит, что я плох? Я же остался таким же, — думал в то время отвергнутый муж, а ныне Катин любовник. — Покажите мне «нормальных людей», «нормальные семьи», «нормальные отношения», на которые все ссылаются! Всё продаётся и всё покупается. Мы все торгуем собой. Кто-то телом, кто-то мозгами, кто-то трудом, кто-то душой.

Так пытался в то время восстановить себя бывший муж — нынешний любовник Катерины, меняя женщин, запивая тоску и боль вином, уходя в работу, не жалея себя — день прошёл и хорошо. Что дальше — даже не задумывался. Он жил сегодняшним днём, не принимая всё близко к сердцу. Он бежал по жизни, пытаясь быть во всех местах и сразу. Бежал по замкнутому кругу — работа — женщины — вино — работа. От кого и куда бежал? И он прекрасно понимал, от кого бежит — от себя. Чтобы не было времени думать. Этим побегом он раздувал пожар в своей душе, чтобы сжечь там всё и забыть навсегда. Ему нравилась такая жизнь, менять в ней он ничего не хотел. Отношения это труд, а трудился он только на работе, на остальное ему не хотелось тратить силы и время.

А потом он столкнулся с Катериной. Она упала в его объятия посередине улицы. Случайная встреча и он улетел, даже не понял сам, как это произошло, но девушка крепко зацепила его. У любовника в этот момент что-то кольнуло внутри, вспыхнуло, шевельнулось давно забытое чувство.

— Она будет моей, — самоуверенно подумал он.

Он не признавался даже себе в чувствах к девушке, гнал от себя любые проявления нежности и трепет сердца. Он никого не может и не хочет любить. Он не умеет любить, убеждал себя любовник.

Когда сегодня утром от неё пришло сообщение, он обрадовался. Катерина писала ему иногда милые глупости, от которых становилось приятно — думает о нём. Радость оказалась короткой. «Деньги, что ты мне перечислил на подарок, я переслала твоей жене с припиской — ты просила оставить ХХ в покое, так что его подарок пересылаю тебе». Любовник разозлился и решил не звонить этой девчонке. Но обещания себе не сдержал и через несколько часов перезвонил. Но теперь Катя не отвечала на звонки, он даже написал ей, но сообщение не дошло: «Абонент вне зоны действия сети…». Он уже в сотый раз слышал эти слова вместо её милого «аллёё». Сначала он решил переждать и позвонить позже. Подумаешь, не первый раз она пытается с ним поссориться. Успокоится и возьмёт трубку.

О разборках с женой он не думал, она знала о том, что у него есть любовница, она даже пыталась поговорить с Катериной и выяснить отношения. Но об этом любовник узнал от Кати, а не от своей жены, та молчала, не обостряя обстановку.

А что он знал про Катерину? Ничего. Она упоминала маму, подруг, имён которых он не знал, работу в редакции, а чем она там занималась? Она всегда на связи, но оставалась загадкой. И ощущалась вдалеке, как возле, дыша в объятиях вольно, как волна. Наваждение.

Любовник в очередной раз набрал Катю и опять абонент вне зоны действия сети.

— Всё-таки она меня бросила, — подумал с досадой любовник.

А что он хотел? Катя его женщина, настоящая. Он нужен ей, только он, её не интересовало его положение, состояние. А она нужна ему. Нужна, только зачем?

— Ты говоришь, я тебе нужна? — спрашивала она, — для полного счастья или для ровного счета?

А он даже не говорил ей, что она нужна ему, принимал её как должное, никуда не денется. И стоит только ему бросить её, она будет за ним бегать. Но тут он врал себе и прекрасно это понимал. Любовник знал, что Катерина не умеет прощать. Он знал, что делает ей больно, не принимает решений, отвечает своим излюбленным «Не знаю» или «Всё будет хорошо». «У кого?» — уточняла Катя, но он не мог ответить, потому что хорошо будет ему, а не его женщинам. Это он знал точно, но не скажешь же об этом глядя в её зелёные глаза? Трус? Трус. Она же принимает его таким, каков он есть. А он самонадеянно думает, что всё так и будет продолжаться, но где-то на задворках разума понимал, что всё может закончиться вдруг и сразу, в любой момент. И боялся этого. Катерина не добивалась его, не бегала за ним, она просто с ним спала.

Это ещё не конец, удобно думать, что он наступит завтра. Любовник всё понимал и знал, но принимать решения, выбирать, начинать сначала он боялся. Он боялся ответственности, боялся предательства, разборок с женой, осуждения многочисленного окружения, с которым надо будет объясняться. Его устраивал ход событий, а про чувства и мысли других он не думал. Гнал эти мысли из своей головы или запивал вином. Любовник не хотел менять ход событий, прилагать усилия, брать ответственность за свои поступки. Не хотел. Или боялся? Или ему всё равно? И то, и другое, и третье. Но он чётко знал, чтобы слова не расходились с делом, необходимо молчать и можно ничего не делать. Ты же ничего не обещал! Значит, ничего не должен.

Катин любовник вышел из офиса, собираясь ехать на встречу, на зеркале машины сидел ворон — иссиня-чёрный, огромный. Птица смотрелась в зеркало, подняла голову, пристально посмотрела на него.

— Каррр! — громко каркнул. — Ррработаешь?

Любовник споткнулся и остановился. Вокруг никого, кроме заснеженного города, нечищеных дорог и дворника, убирающего снег.

— Кыш! — махнул он ворону, подходя к машине.

А тот даже не шевельнулся, смотрел в глаза любовнику своими чёрными бусинами, наклонив голову влево и сказал:

— Катерррина тихо закрррыла за собой дверррь. Входа к ней уже не будет. Ты для неё ррразбился насмерррть.

Сказать, что любовник удивлён — ничего не сказать, он застыл и замёрз, как вон та большая сосулька, свисающая с крыши. Он стоял как зачарованный — говорящий ворон, говорит о Кате. Он замахал руками, прогоняя птицу. Та не испугалась, продолжала смотреть на любовника.

«Она ведь говорила об этом», — тоскливо думал любовник. Катя много чего говорила. Она любила порассуждать, а ему нравилось её слушать. Как в такой маленькой, красивой головке помещается столько мыслей, идей. Но он просто получал удовольствие, он заряжался от неё, а потом жил на этом заряде до следующей встречи. Она удобна для любовника, ей не нужна помощь, её не надо завоёвывать, она ничего не просила. Ему самому хотелось доставлять ей удовольствие, делать подарки, дарить цветы. Ему нравился вспыхивающий свет в её глазах, улыбка, делающая её моложе, нежнее, её искренняя радость.

Любовь и счастье — это состояние, которое он испытывает рядом с Катериной. Эта химия работает не со всеми, эта химия работает только с ней. Для Катиного любовника близость — это сегодня, потому что завтра может не случиться, никто не ответственен за завтра. Получать удовольствие от общения друг с другом надо здесь и сейчас, не обесценивая этот момент тревогами и мечтами за иллюзорное будущее. А о будущем Катин любовник не задумывался.

Он — умный, прагматичный человек и он это всё понимал, только действий с его стороны никаких не происходило. Может быть, он боялся, что Катя не захочет с ним идти рука об руку, то ли сам не вышел из страхов после развода. А может быть ему всё равно — он один, но рядом с кем-то. А кто это — какая разница. Не эта, так другая.

— Трррус. Проворрронил, — каркнула птица, клюнул легонько зеркало три раза и улетел.

Любовник отмер, подошёл к машине, осмотрел зеркало — целое.

— Зеррркало ему доррроже, — услышал сверху.

Катин любовник вздрогнул.

— Наваждение. Надо меньше пить, вместо белочки уже вороны приходят, — подумал любовник.

Он никого не любил. Он никого не позволял себе любить. Катин любовник использовал людей: новую жену — потому что она позаботится о доме и пище насущной, Катю — потому что это бесценный источник энергии. Ему так удобно, и делать и менять он ничего не собирался. А если кого-то не устраивает — двери всегда открыты, выход прямо.

Романтика, любовь и страсть — это прекрасно. Но если путать их с сексом, можно надолго остаться без него, это глупо и вредно. Поэтому у любовника был секс. А если придёт романтика и любовь, она застанет его в постели с… хорошо бы с Катей, но всегда можно провести рокировку. И это опять являлось подстраховкой — чтобы не открывать дверь в свою душу. Там и души-то уже не осталось. Пепелище, по которому даже ветер не гуляет — не дай бог, всколыхнёт сгоревшие чувства. Неужели он и правда — трус? А может быть, ему только кажется, что это он принимает решения, а на самом деле другие. Его «я живу здесь, сегодня, сейчас» с Катей не работало. Рядом с ней он понимал, что не получает удовольствия от сегодняшнего дня, если в нём нет Кати. На деньги не купить отношения, потерянных людей, потерянную любовь. Деньги помогают тосковать с удовольствием, лучше переживать депрессию в особняке, чем в шалаше. Страшно просыпаться по утрам и не знать ради чего ты живёшь, мучительно придумывать дела и нырять, как в холодный омут, в работу, чтобы заглушить мысли, чувства, желания.

— Что Катерина говорила? Секс потерял вкус, цвет и запах… — вспомнил любовник. — Не бывает поздно — уже не надо…

Что он делает со своей жизнью? Чем он замещает живые отношения и чувства? Пришло понимание, что по настоящему он жил в прошлом, а сейчас и здесь он доказывает себе, что счастлив от этой жизни. А, может быть, просто врёт себе?

Молчавший телефон Кати почему-то беспокоил любовника, ему не нужны лишние хлопоты, но Катерину он не хотел терять. Не мог объяснить даже себе, просто хотел, чтобы она не исчезала. Возвращаться к женщине нужно максимально быстро. Так быстро, чтобы она не успела понять, что ей хорошо и без тебя. А как быстро вернуться, если телефон не отвечает, а адреса у него нет?

Как маленький ребёнок он твердил себе: «не хочу! Не хочу!» Как же с ней встретиться? Он считал, что при встрече страсть захлестнёт их и Катя отступится от своего решения уйти. И всё будет идти хорошо, но, возможно, мимо. Ну как отказаться от любимого блюда? Любовник очень боялся привязаться не только к Катерине, но и к любой другой женщине. Он ценил свободу. Свободу отношений без обязательств, свободу действий и мыслей. Правда в его мыслях окончательно, нагло и без разрешения поселилась Катерина. Жена любовника зачем-то всё это терпела. Может, ей нравилось быть потерпевшей?

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.