Бесплатный фрагмент - Стефано Дионизи

I Italiano vero

Стефано Дионизи (Чампони) родился в 10 часов утра 1 октября 1966 года, в Риме, в семье истинных итальянцев — Марии и Марио. Дед Стефано обладал для нашего времени почти невероятной профессией — он был портным.

«Я очень боялся темноты, — рассказывает Стефано, — и начинал спрашивать себя, почему мой дедушка, умерший недавно, никогда не придет и не навестит меня. В действительности я был напуган мыслью обнаружить его перед собой и превозмогал ужас возможного объятия. Но он не пришел. В глазах ребенка факт, что Бог не услышал его молитвы, представлял большую несправедливость. Это заставило меня сомневаться в воскрешении, и я подумал: „Если дедушка не явился, значит, когда я умру, я тоже стану мертвым навсегда“ и продолжал повторять это внутри себя тысячу раз, до тех пор, пока не понял вечность смертельных событий».

Это короткое, но такое яркое воспоминание демонстрирует сверхчувствительность нашего героя, которую он не утерял по прошествии многих лет. Глаза того испуганного мальчика и сейчас замечают журналисты: «Стефано Дионизи — меланхоличный мужчина с лицом мальчика… лицом, которое останется таким до конца его дней».

Стефано имеет мужество откровенно признаваться и в страхе темноты, и во многих других своих страхах: в 2015 году он написал книгу об одном из самых трагических периодов своей жизни — «Корабль дураков». Это один из немногих источников, используемых нами при создании этой книги, содержащей откровения Стефано, помимо интервью, данных им в разные годы, преимущественно итальянским СМИ.

Естественно, что как и у любого другого настоящего итальянца, у Стефано есть дяди, тети и племянники, но о них он или никогда не говорит, или говорит вскользь, в связи с какими-нибудь событиями. Например, после страшного теракта в Париже, произошедшего 13 ноября 2015 года, в одном из интервью Стефано с искренним состраданием к пострадавшим рассказал, что в концертном зале «Батаклан» в тот момент находился и его родственник.

В своем откровенном признании в психической болезни, доставшейся ему по наследству от отца, он говорил о своей родной тете, закрытой в психиатрической больнице с диагнозом «шизофрения», и о дрязгах дядюшек из-за наследства, оставшегося от деда.

В своей книге Стефано много внимания уделил своему рано умершему брату Фабио. И хотя эта смерть пришла раньше появления на свет самого Стефано, она сыграла немаловажную роль в формировании его определенных комплексов и глубоких психологических переживаний: «Фабио родился до меня, с пороком сердца, теперь, вероятно, поддающимся лечению, но который унес его в двадцать восемь месяцев. Моя мать всегда говорила, что маленький овал его лица и экзотические глаза наверняка сделали бы его самым красивым среди нас, братьев». По рассказам матери, Фабио унаследовал голубой цвет и восточный разрез глаз от своей бабушки».

То страдание, которое пережили родители Стефано, настолько сокрушило их, что в семье не говорили о бессмысленных попытках спасти ребенка и Стефано не знал никаких деталей медицинских перипетий, связанных с этим. В итоге подробности этой трагедии навсегда стерлись из его сознания благодаря психологическому механизму приспособления и выживания. Но со временем у Стефано созрела идея, что надежды, раньше возлагаемые на Фабио, стали изливаться на него, и мать подсознательно всегда предоставляла ему большую свободу, как если бы кроме своей жизни он мог бы прожить и жизнь своего брата.

Вообще, Стефано размышляет о смерти слишком часто для человека, у которого уже есть продолжение — многочисленные образы в кино, книга и сын. В его рассказах о смерти родственников, знакомых или соседей по больничной палате можно заметить страх неизбежной смерти, рожденный в тех неизведанных глубинах, которые сам Стефано называет «темными переулками сознания».

Такое красивое явление природы, как закат, вызывает у него ассоциацию с концом всего: «Я говорил ей …, что встречал смертоносные закаты, повторения которых меня тревожили. Я видел закаты на востоке, в пустыне, на затерянном острове, в горах Атлантики, сильнее всего меня волновали их невероятные цвета, и моя мысль витала вокруг того, что все имеет конец». И даже о дремоте Стефано говорит, что это состояние, «в котором жизнь нам дарит что-то очень похожее на смерть, возможно, чтобы легче принять ее».

Стефано помнит самую первую смерть, с которой ему довелось столкнуться, и это не была смерть родственника. Соседка сверху не нашла ничего лучшего, как попросить мать Стефано отправить мальчика посидеть с ее умершим мужем до тех пор, пока не приедет машина скорой помощи. Таким образом, Стефано пришлось сторожить «спокойно сидящего в кресле человека, со склоненной на сторону головой, задушенного инфарктом».

Затем ему пришлось пережить смерти близких родственников, которые глубоко врезались в память: «Мне случалось на протяжении многих лет ухаживать за пожилыми родственниками, и я помню, как они вдыхали мир, чтобы в итоге остаться с неподвижными лицами, напряженными в усилии последнего вздоха. Когда моя бабушка умерла, я был отправлен в морг, чтобы отдать вещи для одевания. Один из мраморных столов с серыми прожилками, какие использовались на кухнях в девяностые, был занят телом моей обожаемой бабушки, прикрытым белым покрывалом. Находясь в разреженных лучах, сочившихся из мутного окна, я ощущал ужас этого своего вынужденного путешествия, которое без цветка или какого-то другого родственного предмета усиливало ощущение смерти. Бросив конверт с одеждой и обувью, я кинулся к выходу, оставляя в памяти о моей бабушке тот инфантильный побег».

Перешагнув свой сорокалетний рубеж, Стефано не перестает размышлять на тему смерти, подходя к ней уже по-философски: «Мы обманываемся возможностью не думать о смерти, легко живем, просим ее, насколько это возможно, не вмешиваться в наши проекты, но она каждый раз все сильнее испытывает человеческую силу и выносливость. Как если бы ты мог отыскать в ее страхе и собственных сожалениях способность к регенерации». И в своих раздумьях Стефано пришел к выводу, что окружающий мир не требует от него «ничего другого, как просто быть живым».

Голос Стефано окрашивается теплыми нотами, когда он говорит о матери и бабушке, об их безграничной любви к нему, подчеркивая, что такие отношения встречаются нечасто: «Я сделал спонтанное сравнение с моей матерью, которая… всегда была очень щедрой со мной», «Любовь моей матери, на мой взгляд, огромная и безусловная. Она просветила меня в становлении в роли отца, научила тому, как важно тратить себя на родных». О матери Стефано пишет, как о «заботливой» женщине, но в то же время говорит о ее порой резких суждениях в отношении людей и жизненных ситуаций, подчеркивает ее авторитарность и крайний рационализм. Он настолько ее обожает, что даже простые материнские объятия могут наполнить его безграничной радостью и легкостью.

Судя по ощущениям Стефано, его детство и юность нельзя назвать безмятежными. Себя он называет «брошенным ребенком». Удивительно, как после некоторых историй он вообще остался жив, сам связывая это с небесным заступничеством брата Фабио. Себя в возрасте от 12 до 18 лет Стефано воспринимает как «маленького мальчика», и чувство одиночества или, скорее, незащищенности способствует этому.

Вопрос веры для него, видимо, является одним из наиболее важных. Не раз он признавался в своем полном атеизме: «В моем доме нет ничего духовного. Мои юношеские путешествия никогда не были поиском границ души. У меня одна превалирующая рациональность, я атеист и пессимист».

Стефано рассказывает, что перестал веровать в бога в возрасте десяти лет, до этого он был просто образцовым алтарным мальчиком и участвовал в религиозных обрядах, например, в пасхальных благословениях. Позже, уже в психиатрической клинике, к нему вернутся мысли о боге: «Я нуждался в помощи, и если люди не могли мне помочь, я готов был обратиться к Богу… Я хотел быть услышанным в духовном измерении, которое могло пролить свет на серию негативных событий моей жизни. Остальные в реальном мире, казалось, не поймут меня… Обычно мы цепляемся за Бога, когда терапия, кажется, больше не работает, и есть элементарная потребность надежды, я просил исповедовать меня капеллана клиники, хотел совета, что приблизил бы меня к Тайне».

Священник, к которому обратился Стефано, отказал ему в исповеди после того, как узнал, что тот пришел из психиатрического отделения и не исповедовался двадцать три года. Ощущение быть отвергнутым церковью именно в тот момент, когда тебе действительно необходима ее поддержка, могло спровоцировать окончательное решение больше в нее не возвращаться.

Но на самом деле, в глубине души Стефано трепетно и потаенно думает о Боге и о том, что он в силах избавить человека от тяжелых последствий содеянных грехов. И, в конце концов, все же вновь возвращается туда: «Я поспешил, потому что милосердие Бога огромно и любой совершенный мною грех был бы оправдан. В тотальной исповеди, в которой я нашел бы себя, было отпущение грехов, как минимум, хотелось надеяться на это… и пора было начинать примирение с Богом. Я не молился столько лет, исповедовал атеизм, однако вновь обратился в ломбард возможности спасения».

Родители Стефано развелись, когда мальчику было четыре года. Уход отца из семьи стал для него той точкой X, которую можно считать отправной для многого, а главное, для развития психической болезни Стефано, с которой он вынужден сражаться долгие годы.

Путь к примирению с отцом был долгим и мучительным. Он стал не просто дорогой к соединению отца и сына, не видевшихся двадцать пять лет, а верным направлением к исцелению душевной болезни Стефано.

Теперь он откровенно признается, что толчком, побудившим его позвонить папе, стало рождение его собственного сына Майло. Мальчик явился своего рода символическим подарком для отца в глазах Стефано, который всю жизнь мучился чувством вины. По необъяснимой причине Стефано принял на себя всю вину из-за развода родителей.

Но что за человек был отец Дионизи — Марио? На протяжении долгого времени сам Стефано знал о нем лишь благодаря своим детским воспоминаниям и воспоминаниям матери, которая «как всегда гневно» рассказывала ему об отце. В частности, один из рассказов касался военного детства Марио, с той поры получившего привычку всегда обедать с куском хлеба в руке. «Мой отец часто говорил, что ему немцы не сделали ничего плохого, напротив, в одиннадцать лет, во время оккупации, он жил в Риме, в квартале Триест. Однажды, проходя по тротуару, он встретился с бритым солдатом, вооруженным штыком. Заметил на земле завернутый в узле хлеб и стал приближаться, восхищенный фигурой героя-бойца и подталкиваемый голодом. Солдат убрал штык и с улыбкой подарил ему половину буханки. В общем, немцы с точки зрения моего отца, обладали чувствами», — пишет Дионизи в своей книге.

После того как Стефано сумел отыскать и решился набрать номер телефона Марио, их отношения стали складываться практически заново, с нуля. Итак, они не виделись двадцать пять лет, и их первая встреча произошла по инициативе Стефано, в квартале Трастевере. «Я столкнулся с тучным, устало прохаживающимся человеком. Мы обменялись прохладным поцелуем в щеку. Я изучал черты его лица, потом сфокусировался на глазах и узнал в нем себя. В первый раз я видел, будто в зеркале, свои глаза, которые улыбались… Тем днем я отыскал свой взгляд в его, позволившем мне почувствовать себя более уверенно».

Они отправляются на общественном транспорте в ресторан, выбранный Марио. Свои чувства смущения и напряжения Стефано будет прятать за тщательным обращением со столовыми приборами и короткими, незначащими фразами. А что же отец? «Папа смотрел на меня, как если бы я был веточкой на ветру, и избегал с определенной осторожностью тем, которые могли бы коснуться его ответственности за произошедшее».

Марио ничего не знал о Стефано, о его проблемах, о его госпитализациях, даже фильмов, в которых тот снимался, не видел ни одного. Но Стефано не осуждает отца: «Я не видел его двадцать пять лет и не мог требовать его участия в моей жизни или понимания моих страданий».

Как же горько узнать, пройдя через панические атаки, испытав на себе укол «бомбы», сваливающей с ног, периоды изоляции в психиатрической клинике, что источник твоей болезни — отцовские гены. И невозможно представить чувств того, кто услышал от родного отца, что ты «ошибка», что тебя не должно было быть и «родовое проклятие» следовало бы прервать, отказавшись от продолжения рода.

Циклотимия — так называется болезнь, которой страдал Марио, и которая имеет свойство передаваться по наследству. «После смерти моего отца я нашел медицинские сертификаты того времени, когда ему было сорок лет, освобождавшие его от ответственной работы, потому что он не выдерживал стрессовых ситуаций… Моя мать рассказывала, что когда я был маленький, однажды он пытался покончить с собой при помощи газа».

По словам Стефано, Марио очень рано вышел на пенсию, и поэтому жизнь его складывалась непросто. Однако он обладал замечательным качеством — находить выход из трудных ситуаций. Он был предприимчивым и общительным. Для того чтобы иметь средства к существованию, придумал сдавать свой дом 55 кв. м. в аренду, а самому поселиться в съемной комнате общежития. Он стал жить в римской провинции Лавинио, маленьком курортном местечке на море, в 55 минутах на поезде от вокзала Термини.

У Марио было много знакомых иностранцев различных этносов: арабов, румын, индийцев. И благодаря этим знакомствам он приобщился к тайнам национальных кухонь разных стран: «Папе, настоящему римлянину, придерживающемуся своих кулинарных традиций, так сильно нравились ароматы, что он рассказывал мне о специях, как настоящий эксперт этнической кухни».

Если Марио ничего не знал и, похоже, не желал ничего знать о своем сыне, то Стефано непостижимым образом впитывал в себя все, что касалось жизни его отца. Он знал даже то, что больше всего на свете папа любил летний ветер и сияние звезд.

Они стали встречаться, сначала изредка, затем чаще. Изначально главной целью этих отношений должно было стать знакомство Марио со своим внуком Майло. Стефано устроил их встречу в одном из отелей Лавинио, где решил провести неделю с бывшей женой и своей матерью. Он знал также то, что отец любит умиротворяющее купание, и постарался найти гостиницу с двумя большими частными бассейнами, чтобы доставить ему как можно больше удовольствия, но «он находился там в самые жаркие часы, и я заметил, как его естественно образовавшийся интерес к внуку немного погодя исчез».

За время пребывания в отеле разговоры внутри этой распавшейся семьи касались внутрисемейных проблем. Марио интересовался жизнью своей бывшей жены, та припоминала все плохое и хорошее, что некогда связывало их, а когда речь зашла об их сыне Стефано, Марио безапелляционно заявил, что их отношения обречены на банкротство, что виновата в этом дистанция, разделившая их много лет назад.

Что чувствовал Стефано, невольный свидетель разговора? Тот, кто сделал все для того, чтобы восстановить их порванную связь, желавший во что бы то ни стало преодолеть эту дистанцию? Он молча удалился и сделал вид, что занят какими-то своими делами. Рядом, завернутый в большой, африканской расцветки парео, спал его маленький сын, которого привезли с другого берега океана, и Стефано в очередной раз подумал о том, что «противостоял бы аду, лишь бы присутствовать в жизни своего сына Майло».

Мать, чуткая и любящая, глубоко и болезненно переживала ситуацию, ведь именно ей приходилось сражаться за здоровье Стефано, находиться рядом с ним во время его госпитализаций и осознавать, откуда пришла эта трагедия в их семью. «Ты не должен чувствовать себя плохо, — говорит она Стефано, стоя на балконе и глядя на уходящего домой Марио, — все это сделал он».

Весь вид Марио говорил о том, что ему «все нипочем», но и тогда Стефано не осудил отца, пытался преодолеть чувства злости и разочарования: «Я не хотел доводить до столкновений с моим отцом, вновь медленно сближался с ним, зная, что его время уже истекает. А когда стал видеться с ним чаще, чувство вины, которое я испытывал и которое тяготило меня… ослаблялось».

Но все же поведение и слова Марио настолько больно ранили Стефано, что он на какое-то время потерял способность дышать. Предательство отца обернулось для Стефано регулярными ночными кошмарами: «Возвышающийся над площадью неподвижный лев готов атаковать с высоты колонны; зомби осаждают дворец. Они двигаются медленно, угрожающе. Природа принимает различные формы, деревья и земля оживают, как в сказке. Бороться за спасение ребенка от ярости зомби, которые толкутся в сетях парка развлечений. Мчаться в бесконечность, чтобы прибежать к кому-нибудь или получить удар ножом в живот и, пока истекаешь кровью, осознавать неумолимое приближение смерти. Чувство падения в колодец…».

Кошмары вынуждают Дионизи прибегнуть к помощи психоаналитика, который бесподобно интерпретирует сны. Каждый раз психоанализ относит врача и пациента к образу Марио: «Уход моего отца стал разрушительным для меня, потому что когда я был ребенком, я связал это с собственной виной. Мы поняли, что симптомы преследования возникли благодаря этой травме».

После встреч с Марио, Стефано и врач анализировали поведение отца и чувства, которые переживал сын. Благодаря семи лет подобной терапии Стефано удалось в какой-то мере преодолеть последствия той детской травмы и победить порожденных ею монстров.

Марио стал сам звонить Стефано раз в неделю, и они встречались для того, чтобы вместе попробовать каких-нибудь деликатесов в ресторане, который выбирал Марио. Во время их бесед Стефано замечал суровый вид отца и думал о том, что «привилегия быть единственным из детей, который может его видеть, имеет свою цену», он также понимал, что отцу ничего не стоит вновь исчезнуть из его жизни. Но этого не произошло.

Однажды в апреле месяце Стефано был приглашен на обед в дом Марио, который располагался на улице Солнца. Целью встречи было знакомство с невестой отца, украинкой, поставившей приборы прямо на пластик стола. Во время беседы, происходившей за обедом, Марио безапелляционно заявил, что Стефано должен ему помочь решить квартирный вопрос, так как он собирался переехать в дом побольше, а разницу в цене должен был компенсировать Стефано, при этом все права наследования имуществом, по всей видимости, переходили в руки украинки. Ко всем неприятностям этого разговора добавился еще компьютер Стефано, который отец потребовал в подарок для сына своей пассии. Но Стефано был готов к ударам, он знал, что поведение и слова Марио ранят его еще не раз.

Сложно в это поверить, но сыновняя любовь преодолеет все эти неприятные моменты, и Стефано отдаст свой компьютер, поможет поменять машину на новую и перебраться в большой дом. Увы, нам неизвестно, насколько долго Марио мог наслаждаться новым циклом своей, теперь комфортной, жизни. Вилла с садом, оранжевым диваном, огромным плазменным телевизором и немецкая машина быстро оказались брошенными Марио, потому что он скончался.

Он умер не на руках Стефано, который еще застал кровавое пятно на кафеле и опустошенные тайники. Больше всего Стефано поразили фотографии, которые он заметил на прикроватном столике отца: на них были они все, вся семья, запечатленные в разные счастливые периоды жизни. Как оказалось, мать, ничего не говоря сыну, снабжала Марио снимками родных и самых важных моментов их жизни.

Детство Стефано прошло в центре «вечного» города Рима и на берегу Тирренского моря, в городке Ладисполи, расположенном в 55 км от Рима, который сознание актера связывает с именем великого Роберто Росселини. Там Марио приобрел дом, и мальчик хорошо знал все побережье.

Сторожевая Башня Флавия, в 60-е еще окруженная со всех сторон водой, спустя десятилетия превратилась в памятник Марио, прах которого Стефано развеял над морем именно здесь, очевидно, в месте особенном и очень дорогом для них обоих. Почему? Возможно, из-за того, что здесь они были вместе — отец и сын.

Стефано замечал, что отец часто размышляет о вечном, созерцая это древнее сооружение, не понимая, как сила природы и времени так и не смогла поколебать Башню.

Для самого Стефано она стала символом незыблемого, того, что сильнее смерти. И однажды, в августе месяце, он решил проститься с отцом именно здесь. «Смерть папы предоставила мне сразу же большую свободу, и я рассматривал эту смерть как конец определенного цикла моей жизни. Конечно, было странно не плакать или находиться одному в далекой гостинице и пить, печально улыбаясь, но физическая дистанция помогла мне быстро подняться», — признается Стефано.

Несмотря на психологическую травму, которую отец нанес Стефано, он все же смог найти в себе силы простить это предательство. Отношения, разорванные волею судьбы, были возрождены благодаря необыкновенному характеру Стефано. После рождения своего ребенка он понял необходимость восстановления порванной связи и все сделал для того, чтобы снова воссоединиться с Марио. Нельзя сказать, что Стефано вновь обрел любовь отца, в многочисленных рассказах об их встречах, сквозит пренебрежение Марио и вниманием сына, и его чувствами, и даже просто его существованием.

Обладая невероятной памятью к деталям, Стефано часто драматизирует события. Например, он и сейчас отлично помнит историю с неудачным подарком от папы Марио: «… она напомнила мне о собаке-волке, которого мне подарили в детстве и который исчез, как по волшебству, несколько дней спустя с извинением, что его отравили». И спустя многие десятки лет Стефано держал в голове эту историю в качестве «верной меры вещей» в отношении своего отца.

Но все же самое трагическое сожаление у Стефано вызывает именно отсутствие отца в его жизни: «Мне также не хватало его последних слов. Я не хотел знать его сожаления или бреда, не хотел извинений за его поведение, мне хватило бы услышать, как он зовет меня по имени, тому имени, что приобретает значение, только если произносится обоими родителями, так как я, на самом деле, никогда не слышал свое».

С отчимом у Стефано сложились, по его словам, отвратительные отношения: «Он не проявлял заботы обо мне, не знал моих чувств и страданий».

И все же не беря во внимание некоторые события, его детские годы были наполнены тем, чем и должны были: Стефано помнит, как по дороге в школу старался не заступать за определенные линии на дороге, как молился перед сном, «свой» магазин марок и как они с другом однажды стащили банкноту из мешка с пасхальными подношениями, но Розовая Гронки так и осталась для них несбыточной мечтой.

В шестнадцать лет на греческом острове Стефано чудом остался жив. Довольно странная для юного итальянца меланхолия и сильнейший ее приступ толкнули парня на отчаянный шаг. Взяв машину знакомого, разогнав ее на бешеной скорости по трассе, Стефано решил сделать «большой прыжок» в никуда. Была ночь, и во мраке он слышал лишь гремящий, страшный звук мотора.

После бешеной гонки машина оказалась на дне ущелья, а Стефано, чудом оставшийся в живых, потерял сознание после того, как выбрался наверх. С переломом шейных позвонков мальчика госпитализировали в больницу в Афины, где он провел, прикованный к постели, месяц. Что толкнуло его на этот отчаянный шаг? Возможно, мы скоро узнаем — Стефано решил написать книгу о себе самом в том возрасте, который в Италии называют adolescenza, а в России «переходным».

После окончания лицея (та ступень образования, что соответствует окончанию российской школы) Стефано начал планировать свое будущее. Когда ему исполнилось восемнадцать, он выбрал поступление в университет на факультет политических наук и «сразу же стал готовиться к экзамену по современной истории, углубляясь до Ленина и русской революции».

Но в университете произошло нечто — случайность, определившая всю дальнейшую судьбу Дионизи и итальянского кинематографа. Каждый из стоявших в очереди на экзамен имел некий документ — план, которого был лишен Стефано. Не потому, что он о нем не позаботился, а потому что намеренно решил не связывать себя никакими рамками в виде расписания сдачи экзаменов. Кроме того, юноша верил, что профессора закроют глаза на отсутствие данного документа.

Но все вышло наоборот: «Меня отклонили из-за недостаточности документации. Я вышел из класса и решил, что университет для меня теперь — закрытая глава». Стефано выбрал свободу, но сильно переживал из-за произошедшего: «Учитывая мою жажду познания и страсть к учебе, я полагал тогда, что она должна происходить в университетской атмосфере». Не имея никаких представлений об устройстве жизни, Стефано вновь впал в состояние меланхолии, которая длилась несколько месяцев.

Для того чтобы иметь собственные деньги, мальчику приходилось работать и посудомойщиком, и швейцаром, и витринистом. Стефано рассказывает, как в раннем детстве в нем созрело бессознательное желание заработать большие деньги, это произошло во время просмотра популярного телевизионного комикса «Линия». Его герой — симпатичный человечек, который не говорит, а только читает стихи и время от времени поднимает табличку с надписью «Миллиард». «Ребенком я всегда испытывал счастье, прежде всего тогда, когда он поднимал эту табличку, и, возможно, это стало моей бессознательной целью», — говорит Дионизи. От момента юношеской неустроенности и до первого заработанного им миллиона пройдет всего десять лет. А пока: «В то время я добывал себе содержание, работая в разных ресторанах».

В это время юноша переживает еще одно серьезное психологическое расстройство, связанное с неустроенностью и неопределенностью: «Я отправился к психологу и описал свое сильное беспокойство из-за той пустоты, что ощущал вокруг себя; она подвергла меня тесту Роршаха, в продолжение которого стремилась углубить вопрос „папа Марио“: о моем отце, давно исчезнувшем из моей жизни».

В течение нескольких месяцев Стефано подвергался сеансам индивидуального психоанализа, после чего психолог ввела его в группу. Этот опыт оказался крайне тяжелым для сверхчувствительного Стефано, который в один момент не смог пережить психотерапевтического метода «психодрамы», используемого на сеансах. И несколько месяцев индивидуального психоанализа оказались не лечебными, но губительными для раненой души мальчика. Вместо того чтобы преодолеть ужасные тревоги и беспокойство, он впал в еще большую депрессию: «Я мчался, как сумасшедший, на мотоцикле, задевая зеркала машин, потом остановился в парке в сердце Рима, откуда мог видеть мавзолей Адриана, возвышавшийся над эспланадой Сан-Пьетро».

Стефано не знал, что делать, не имея поддержки семьи, в частности, такой необходимой для него поддержки отца. И в этой ситуации даже не экономическая составляющая имела для него большое значение. Значение имело лишь одиночество и предательство отца.

На жестком диске компьютера Стефано некогда находилась папка, полная его юношеских стихов, в которых он вновь и вновь переживал это предательство: «В одних я изображал выраженное в его глазах хищное желание схватить мою юность, в других представлял себя жертвой языческого ритуала, в третьих моя ненависть требовала его смерти. Я не хотел, чтобы он прочел их, и даже если бы это случилось, он никогда бы не понял того болезненного состояния души, которое они вызывали». Марио так никогда и не увидел эти стихи — Стефано без сожаления стер их перед тем, как отдать компьютер отцу.

Говорят, что Дионизи отмечен судьбой, а как еще расценить то, что произошло в конечном итоге всех его юношеских перипетий? «Я сидел на улице, и один человек, проходя, окликнул меня и спросил, не хочу ли я стать актером». Это произошло на улице Корсо в Риме, а прохожим был Роберто Сани, агент. Стефано ответил: «Давай попробуем». Они сделали фотографии, и Стефано записался в актерскую школу, а вскоре его кандидатуру одобрили на пробах фильма, благодаря которому юноша приобрел свою профессию.

Итак, Дионизи стал посещать Театральную школу «La scaletta» («Лесенка») в Риме и изучал актерское мастерство. «La scaletta» была в то время совсем молодым учебным заведением: основанная в 1981 году, она предлагала студентам курсы под управлением очень престижных преподавателей. Вот что рассказывает сам актер: «Мне сразу же показалось важным развиваться, не быть поверхностным, и я начал посещать школу театра La scaletta; моим маэстро был Пино Манцари, прекрасный! Спустя некоторое время школа была закрыта из-за недостаточности средств, как это часто бывает, и поэтому я брал частные уроки у Беатриче Бранко по системе Станиславского, с большим вниманием к внутренней работе».

В 1985 году Дионизи получил свой университетский диплом актера и отправился в путешествие: в конце восьмидесятых он переезжает в Нью-Йорк. В Америке Стефано изучает английский язык, в течение года работает официантом в ресторане в Бэй-Ридж (Бруклин), доставляет заказы греческого ресторана недалеко от Мэдисон Сквер Гарден. Знание английского языка стало весомым плюсом, и таких знатоков среди актеров в восьмидесятые годы в Италии нашлось бы немного.

На самом деле непросто найти способ реализовать себя в переполненном мире развлечений — кино и телевидения, и где действительно трудно определить степень таланта актера, но это не случай Стефано Дионизи. Карьера его развивалась просто неудержимо, а его талант был усилен великими профессионалами. «Страсть к актерству родилась в подростковом возрасте, — говорит Стефано Дионизи, — в этом ремесле я всегда обожал возможность вклиниться в тысячу ролей, тысячу жизней, разрывая себя на куски. Можно носить чужую одежду в течение нескольких месяцев и, если делаешь хорошо свою работу, возбуждать, заставлять мечтать и размышлять своих зрителей, которые и есть самые настоящие и требовательные судьи. Должен сказать, что мне очень повезло играть роли, которые всегда учили меня и оставляли что-то во мне».

II Старт

В 1985 году в Италии проходил Референдум, и девятнадцатилетний Дионизи позировал для рекламной кампании Коммунистической партии «Vota comunista». А затем кандидатуру Стефано одобрили на пробах телевизионного фильма, «по счастливой случайности», как говорит он сам.

«В двадцать лет я был уже полностью оторван от семьи», — рассказывает Стефано Дионизи. «Я хотел работать оформителем витрин, жил в Нью-Йорке год и возвратился в Рим в возрасте разгула гедонизма, я был убежден, что с витринами все пойдет прекрасно. Однажды я сидел на улице Корсо, и один тип предложил мне сделать фотографии и подумать об актерстве. На пробы в театральную школу я пришел с Аполлинером, и еще я говорил на английском, что в конце 80-х в Италии почти никто не мог. Я был счастливчиком и со школы работал с Мазелли, Поццеззере».

Профессиональный дебют Дионизи на телевизионном экране приходится на 1986 год. В мелодраме «Роза» («Rose») производства Италия-Швейцария он снимается вместе с Валери Перрайн под руководством режиссера Томазо Шерман. Автор сценария — Эннио де Кончини.

Валери на тот момент было 43 года, и она уже была обладательницей нескольких наград за лучшую женскую роль: «Оскара», «Золотого глобуса», Британской академии и Каннского фестиваля. Партнерша Стефано досталась, без сомнения, опытная и талантливая. Несомненно и то, что подбор актеров выполнен великолепно. Создается ощущение, что не актеров подбирали на роли, а роли писались специально под них — Стефано и Валери. А не это ли доказательство полного и безоговорочного успеха?

Фильм с первых кадров кажется типичным детективом, с преследованием и шпионажем, а затем оказывается чистейшей и простой love-story между возрастной американкой и двадцатилетним римлянином. Определенную часть экранного времени солирует прекрасно сохранившаяся фигура Розы (Валери) — антиквара и космополита, заключенного в эмансипированной женской сущности. Эта, еще красивая женщина, похоже, давно поставила на себе крест, полностью отдавшись работе. В Рим она приезжает, чтобы оформить очередную сделку, телефон ее не умолкает ни на минуту, и свое немногое свободное время она предпочитает проводить, лежа в кровати гостиничного номера. Встречи с подругой детства, страдающей от скуки семейной однообразной жизни, вылазки в ночные заведения с давним другом — все это для Розы кажется не развлечением, а досадной необходимостью.

Во всех перемещениях по городу женщину неотступно сопровождает неизвестный на мотоцикле. Мнимым шпионом-преследователем оказывается молоденький итальянец Стефано, без памяти влюбившийся в необычную американку.

Затем последует интригующий визит Розы в полицейский участок, где она впервые, глаза в глаза, увидит своего преследователя. После чего — пара коротких разговоров, мимолетная обида парня на равнодушие Розы по отношению к нему — и женщина сдастся. Она давно не имела отношений с мужчинами, но не утратила опыта, поэтому в их дуэте будет вести она, лишь однажды позволив парню самому выбрать место для вечернего выхода в свет.

Некоторые критики замечают, что не было такой уж большой необходимости во «фронтальном и заднем плане» обнаженного Дионизи, но если так решил режиссер, а актер непринужденно справился с этой сложной даже для опытного актера задачей…

Дионизи на удивление свободно держится перед камерой и совсем не выглядит дебютантом. В кадре, где они присутствуют оба, такие разные — блондинка и брюнет — с равным вниманием следишь за обоими. Особенно забавны сцены, где Стефано и Роза начинают говорить одновременно, и каждый раз он предоставляет ей право «первого голоса». В этих моментах они словно перетягивают внимание зрителя на себя, но никто не может победить в этом соревновании.

Возможно, с другой ролью Стефано справился бы не с такой легкостью, ведь ему не приходится изображать кого-то совершенно другого. Он играет практически самого себя — ему тоже двадцать, живет в Риме, и даже имя его не поменялось. Смотришь на Стефано — героя фильма и начинаешь верить, что эта история вполне могла случиться в реальности, что проблемы, которые волнуют героя, могут быть и проблемами большинства молодых итальянских парней, и даже что отчаянный характер Стефано в фильме принадлежит самому Дионизи. Но ведь мы знаем случаи, когда актер сам творит роль и строит характер своего героя, в таком случае дебютант оказался на удивление талантливым.

В фильме много планов Вечного города — Рима, на фоне которого идеальный профиль и вся красивая фигура Стефано выглядят очень гармонично. Он здесь в своей среде, и это не мог не отметить оператор Лучиано Товоли, сделавший несколько потрясающих картинок со Стефано на фоне панорамы Рима с узнаваемым куполом Святого Петра.

Фильм был снят в восьмидесятые и сейчас отчетливо видна пропасть прошедших сорока лет. Особенно в том, как поменялась мода. Подруга Розы носит кажущиеся теперь старушечьими платья с подплечниками, а ведь ей всего сорок! Сама Роза часто меняет наряды и каждый раз это дефиле: брючные костюмы, классические юбки-карандаши, шпильки — все всегда в классической строгой манере, но… брюки, пояс которых достигает талии, сейчас выглядят как что-то невероятно устаревшее. На Стефано все самое модное, что можно было представить в 80-е: широкие джинсы, мотоциклетная куртка, будто на несколько размеров больше, магнитофон на плече. Все это переносит нас в давно ушедшую эпоху. С тех пор изменилось многое, разве что, кроме вечного Рима и вечной моды на блондинок.

С первой роли Стефано определится его главное амплуа: ему великолепно удаются трагические сцены. И сколько бы ни утверждал он сам и не повторяли многочисленные журналисты, на Дионизи нет ярлыка «плохой». Возможно, многочисленные проекты, в которых он предстает в роли отъявленного злодея, просто чаще показывают на TV, чем те, в которых Стефано в полную силу раскрывает свой талант драматического актера?

В «Розе» на семидесятой минуте фильма из уст Стефано прозвучит слово «трагедия», и с этого момента он начнет распускать свои крылья, словно бабочка. Это слово, произнесенное им с некой усмешкой, кажется кодом, несущим в себе смысл всей истории. С этого слова фильм перестает быть поверхностной историей любви.

Уже в следующем кадре появится мать героя. Вышло так, что об этой, в чем-то порочной связи первой узнает именно мать Стефано, а не одна из подруг Розы. Казалось бы, это должно спровоцировать скандал, навлечь позор на голову сорокалетней женщины, связавшейся с двадцатилетним парнем, годящимся ей в сыновья, но…

«Вам это кажется правильным?» — «Я не знаю, правильно это или нет, но знаю, что это прекрасно». Они ровесницы. Мать Стефано боится лишь одного: она не хочет, чтобы эта женщина ранила ее сына. «Что вы намереваетесь делать?» — спрашивает она Розу, а та отвечает: «Ничего! Жить этим моментом, здесь, сейчас». — «А что произойдет потом, когда вы уедете?» — «Он вернется к вам». Роза убеждена, что они — опытные женщины, знают если не все, то уж гораздо больше юного Стефано.

Все кажется простым для Розы, все ей понятно заранее, и все ею уже спланировано, поэтому она уверена, что произошедшее не принесет ей большого несчастья. Она живет счастливым моментом, наслаждается красотой места, в котором находится, и красотой человека, с которым находится. В какой-то момент ей даже захочется поделиться своими эмоциями с подругой, и именно тогда Роза получает первый удар: Стефано говорит о желании иметь сына. На женщину мгновенно наваливается тяжесть всех ее сорока лет. Между любовниками впервые вспыхивает ссора, но невозможно поверить, что герой может так просто сдаться.

Конечно, нет. Стефано не отпускает Розу обратно в Нью-Йорк, отменив ее регистрацию на рейс, тем самым выиграв лишний день с ней. Стефано готов на все ради своей любви: даже переехать в Америку, чтобы быть с любимой. Наконец, осознав всю глубину его чувства, Роза впервые кажется растерянной. Накануне задуманный ею план, поддержанный и разыгранный, как по нотам, с матерью Стефано, вроде бы сработал. Он разозлился на них обеих и ушел в неизвестном направлении, помахав на прощание по-итальянски — рукой к себе и бросив короткое «увидимся».

Время, отведенное Розе в Италии, неизбежно подходит к концу. Финальная сцена прощания героев в аэропорту. Крупным планом отчаяние в глазах Стефано. Он уверен, что через три месяца он приедет в Америку, но эти три месяца для него — «слишком много». Чувства Розы глубоко спрятаны за темными очками. Она уходит, ни разу не оглянувшись. От ее прямой спины, затянутой в белоснежный пиджак, веет холодом, и кажется, вся она — Снежная королева, погубившая Кая. И лишь на последней минуте она снимет свой черный платок и темные очки, чтобы вновь сделаться Розой — веселой, отчаянной, авантюрной, красивой и совсем молодой — той, которую полюбил Стефано.

Музыкальный фон — мелодия и песня «La vie en rose» («Жизнь в розовом свете») — является ключом к пониманию чувств главных героев. Эту песню исполняла Эдит Пиаф, но в фильме использован вариант в исполнении Луи Армстронга, чтобы усилить именно мужскую часть дуэта Розы и Стефано. Его чувства к Розе не только ярче и сильнее, но само отношение героя к этой любовной истории, так неожиданно приключившейся, намного серьезнее чувств самой Розы.

На титрах, под звуки джазовой мелодии, невольно начинаешь размышлять о том, чем же кончится эта история, будет ли у нее продолжение или нет. А это, наверное, и есть показатель отличного кино.

Удивительным образом Стефано испытывает тягу к путешествиям, особенно, его влечет Восток, и он предпринимает несколько поездок в Индию с 1987 по 1991 гг. Путешествия Дионизи расценивает как «нечто вдохновляющее». На протяжении всей жизни он перемещается с одного континента на другой, из одной экзотической страны в другую, еще более поразительную: Африка, Индонезия, Индия, Атлантические острова, Америка.

Восток в понимании каждого из нас — это средоточие мудрости, накопленной там веками, но Стефано решительно отвергает, что едет туда за медитацией и духовными поисками: «В моем случае нет ничего духовного. Это касается также и моих юношеских путешествий. Никаких поисков границ души. Одна превалирующая рациональность, я атеист и пессимист».

В 1989 году Стефано принимает участие в съемках итальянского сериала «Танцевать запрещено» («E proibito ballare») режиссера Пупи Авати. «Комфортная обстановка. Рассеянный свет, маленькие круглые столики со столешницами из мрамора, любезное обслуживание, в глубине — сцена с семью молодыми участниками оркестра, играющего американскую музыку, которая вызывает в памяти джаз золотого времени. Музыка для прослушивания в заведении „Ал + Ал“ и танцевать запрещено». Это сериал, наполненный маленькими историями жизни. 65 серий, по 25 минут каждая, выходили на центральном телевидении RaiUno с 3 октября в семь часов вечера. Пупи Авати рассказывает: «Два дня с половиной на серию, две серии в неделю… 50 миллионов за серию».

Сериал оправдывает свою стоимость, потому что, по словам режиссера, «говорит о нашей реальности и принадлежит нашей культуре. Мы не хотим поднимать остросоциальные темы, но рассказываем о внутреннем, приходящем из наших газет», а еще: «Меня привлекает идея работать с таким количеством молодежи, мне нравится быть с ними, мне это необходимо». В общем, для первого канала Италии проект имел большую важность, как и для Дионизи, начинавшего свой актерский путь подобно многим другим с участия в сериалах.

1989 год отмечен для Стефано съемками в самом популярном телевизионном фильме о борьбе итальянских правоохранителей и судебных органов с сицилийской мафией — «Спрут-5» («Piovra»), в двух сериях — «Il cuore del problema» («Суть проблемы») режиссера Луиджи Перелли.

Этот сериал шагнул далеко за пределы Италии и имел огромную популярность в СССР в период с 1986 по 1991 гг. Но для советских телезрителей интерес к фильму был почти полностью утрачен с гибелью комиссара Каттани в конце четвертой части. Однако можно встретить ярых российских поклонников сериала, однозначно определивших пятую часть как «самую лучшую» и «самую интересную».

В пятой части фильма Стефано Дионизи появляется в роли сына полицейского Ликката, которого играл знаменитый итальянский актер Витторио Медзоджорно.

Фильм снимали во Франции, Австрии, Германии, Италии. «Спрут-5» открывает зрителям новую веху в истории о комиссаре Каттани, которого, увы, больше нет: он убит руками мафии, но его дело не закрыто. Коллеги комиссара не останавливаются и продолжают вести войну с бандитами. Над телом погибшего комиссара Каттани его сотрудница и любовница Сильвия Конти поклялась найти убийц и отомстить, однако добраться до верхушки мафии будет непросто, а главари — Карриди и Эспиноза — кажутся совершенно неуловимыми.

Замороженное дело принимает неожиданный оборот, когда к нему присоединяется полицейский Давиде Ликката, имеющий давние счеты с мафией, от рук которых он когда-то немало пострадал. Благодаря ловкости и смекалке он вступает в клан знаменитого главаря мафии, являющегося непосредственным заказчиком убийства комиссара. В итоге команда во главе с Сильвией Конти и полицейским Ликката сумеет поймать всех убийц и покарать их.

Давиде Ликката был вынужден 20 лет назад убежать в Америку, скрываясь там от преследования мафии, оставив свою жену Марту и новорожденного сына Стефано. Он возвращается на Сицилию и начинает свое расследование.

Его сыну Стефано уже двадцать лет, и он студент университета. Ему предстоит стать героем, спасшим многие жизни, а пока, как и в предыдущем фильме, Стефано не играет, а проживает свою собственную трагедию: мальчика, брошенного отцом. Каждая фраза, произнесенная с экрана героем по имени Стефано, относит нас к настоящему Стефано, проговаривающему свои реплики с такой страстью, что невозможно не поверить в его искренность.

Вот эпизод, в котором измученная злодеями мать Стефано Марта, обессиленная, лежит на постели, юноша привязан к стулу, Давиде прикован наручниками к оконной раме, все они ждут смертельной расправы, которая неминуемо случится с минуты на минуту. И в этой жуткой атмосфере мы видим крупный план лица Дионизи, трогательного в переживаемом им испуге. Мальчик начинает свою речь, стараясь подбодрить родителей: «Тренер говорит, что победа, прежде всего, в голове, что надо смотреть на что-то, что за финишной чертой, и к этому стремиться, но эта вещь за финишем должна быть для тебя важнее всего на свете». Отец спрашивает: «И что для тебя важнее всего на свете?». Мы можем ожидать любого ответа на этот вопрос, кроме того, что произнесет Стефано: «Обнять тебя».

Здесь невольно заплачешь — настолько глубоко трогают за душу эти простые и неожиданные слова, да и весь облик по-настоящему страдающего Дионизи.

Кто бы мог подумать, что в эту минуту он переживает собственную драму?! И лишь спустя тридцать лет он сознается в этом, написав книгу «Корабль дураков», рассказав в ней об истоках своей психической болезни, о болезненном для него предательстве родного отца.

Стефано непостижимым образом удается передавать разные и сильные эмоции: испуга, отчаяния, надежды и любви одновременно, и при этом минимумом средств. Его выразительное лицо каждый раз помогает ему быть выше всех присутствующих в этот момент на экране. Забываешь о трогательной Марте, о беспомощном Давиде, а смотришь только в эти выразительные глаза Дионизи.

Сценарий определил для него далеко не ведущую роль, но силой собственного таланта или, возможно, какого-то другого личного качества, Стефано превращает ее в главную. Да, он станет героем ради своего отца. Ему во что бы то ни стало важно доказать, что он — герой. Ему важно, чтобы его полюбил самый близкий на свете человек — его отец. Даже если придется расстаться с жизнью, Стефано готов на все. И он совершит подвиг.

Тано Карриди намеревался сбежать в Африку, чтобы избежать ареста, но прежде чем исчезнуть со сцены, он попытается взорвать центральную станцию Палермо, заложив там руками своей психически больной сестры Марии портфель с бомбой.

Наверное, многим зрителям памятна финальная сцена, где Сильвии, полицейским эскорта, Давиде и, главное, Стефано удается предотвратить то, что обернулось бы массовым убийством невинных людей. Мальчик, пробегающий стометровку за 11 секунд, побеждает в захватывающей гонке со временем, тем самым становясь для всех спасителем.

Бесконечно долго Стефано с опасным кейсом в руках будет бежать прочь от вокзала. Одиннадцать секунд спринтерской дистанции режиссер растянул на добрых три-пять минут, но этот, кажущийся наивным, ход прощаешь ему безоговорочно, потому что на Дионизи в кадре можно смотреть бесконечно.

Вот он увязывается вслед за отцом, схватившим дьявольский чемоданчик с бомбой, догоняет всю свиту бегущих полицейских, друзей Ликката, не отстающую Сильвию, наконец, самого отца. Обессиленный Давиде падает и уже безоговорочно передает кейс Стефано. Это очень трогательная сцена: отец, собственноручно отдающий сына в жертву. Давиде не уверен, что мальчик сможет это сделать — унести бомбу на безопасное расстояние, при этом оставшись в живых. В глазах Давиде больше отчаяния, чем надежды. Но… Стефано справился.

«Теперь ты в меня веришь?» — вот главное, что хочет услышать спасшийся мальчик. В глазах его — боль и слезы того, кто невыносимо долго и мучительно ждал ответа на свой вопрос. Отец обнимает его — своего героя, увы, но это лишь экранная сцена. Дионизи так и не дождется ответа от своего настоящего отца Марио.

«Сожми, папа, так, чтобы мне стало больно», — сквозь слезы боли и радости повторяет экранный герой Стефано, и, зная личную трагедию Дионизи, становится понятен источник той силы начинающего актера, с которой он настолько легко справляется со сложными сценами.

Итак, «Спрут-5» стал очередной ступенью Дионизи к вершинам кинематографического Олимпа.

В 1990 г. на телевизионные экраны вышел сериал с участием Дионизи — «Скорая помощь» («Pronto soccorso») режиссера Франческо Массаро, а 15 февраля 1990 г. полнометражный фильм Франческо Мазелли «Тайна» («Il segreto»), где Стефано Дионизи играл роль одного из возлюбленных очаровательной Настасьи Кински, получившей за свою роль «Золотой глобус» в номинации «Лучшая актриса». В этом фильме снимается и Кьяра Казелли, с которой у Стефано сложатся долгосрочные рабочие и личные отношения, но пока это в отдаленном будущем.

Тем временем актер становится востребованным, и в этом же году его можно увидеть в очередном фильме, на этот раз — в романтической картине режиссера Петера дель Монте «Следы влюбленной жизни» («Tracce di vita amorosa»). Это довольно необычный фильм, представляющий из себя четырнадцать маленьких эпизодов, которые выхватывают краткие моменты жизни нескольких персонажей вне контекста их прошлого и будущего. Фильм содержит оригинальную идею, несмотря на некоторые отсылки к Ромеру и Кесьлевскому.

Эпизод, в котором снимался Дионизи, не был указан рецензентами в числе лучших эпизодов фильма, видимо, по причине своего незамысловатого сценария: средних лет женщина зашла в косметический супермаркет, чтобы купить подарок для своего мужа. Во время покупки она замечает молодого воришку (Стефано Дионизи) за работой и невольно становится его соучастницей. В какой-то момент она почти решилась рассказать о том, чему стала свидетельницей, одной из продавщиц магазина, но что-то остановило ее. Скорее всего, жгучий взгляд наглых и красивых глаз парня, без стеснения обращенных прямо на нее.

Он знает, что она — свидетель. Она растеряна, смущена, затем испугана настолько, что с ненужной ей блузкой скрывается в примерочной. Когда из соседней кабинки, словно гладкие змеи, перевешиваются черные капроновые чулки, синьора вступает в игру. И хотя эта игра навязана ей незнакомцем, похоже, что она приходится ей по вкусу. Не колеблясь, дама надевает ворованные чулки, словно подписывая контракт об участии в игре и неразглашении тайны. С этой минуты они — соучастники. Сюжет длится семь минут, в течение которых героиня лишь однажды обратится к герою словом: «Осторожно!» По сути, это полностью немое кино, если не брать во внимание короткие диалоги между женщиной и продавщицами. У Стефано роль без слов. Стоит ли объяснять, какой величиной таланта должен обладать актер, играющий подобные роли? Дионизи, которому всего 20 с небольшим, уже владеет всеми средствами выразительности. Самое главное его богатство — это глаза. В них по желанию актера отражается любая гамма чувств, эмоций, скрытых мыслей. Его взгляд — то темный, то лучистый, настолько говорящий сам по себе, что нет нужды в словах.

Кульминацией сюжета становится опасный момент, когда к воришке приближается охрана магазина, но тот уже успел избавиться от того, чем были забиты его карманы: все похищенное уже покоится в сумочке синьоры.

Она, прижимая свою сумку к груди, опасливо озираясь, словно завороженная, следует за высокой фигурой красивого парня. Он по-джентельменски откроет ей дверь, и они уйдут вместе, оставляя зрителям свободу додумывать, чем окончится их безмолвное знакомство.

Такой маленький эпизод и, казалось бы, такая незначительная роль, но Дионизи отдается ей на все сто процентов, впрочем, как всегда.

Среди фильмов 1992 года с участием Дионизи наиболее известны «К югу» Паскуале Поццеззере, «Письмо из Парижа» Уго Фабрицио Джордани и «Итальянская суббота», но критики безапелляционно заявляют, что все это еще не было для актера прорывом в карьере.

В 1991 году немецкий режиссер американского происхождения Шерри Хорманн сняла фильм «Leise Schatten», 27 февраля 1992 в Германии прошел его премьерный показ. Стефано Дионизи играл вторую главную роль в фильме, Пола — мужа мятущейся жены, матери троих детей, которая тяготилась двенадцатилетним браком и мечтала о море и каком-то прорыве в своей устоявшейся жизни. Актриса Анн-Гизель Глясс за роль Линды была удостоена Приза немецкого кино за лучшую женскую роль, также фильм был удостоен награды от Filmfestival Max Ophüls Preis как лучший иностранный фильм.

Среди фильмов, оставшихся глубоко в сердце, Стефано называет «К югу»: «Я был парнем, влюбленным в девушку, потом убитым при ограблении, — роль, которую я любил, потому что режиссер предоставил мне максимум свободы, дав мне возможность внести свое в личность персонажа».

8 августа 1992 г. состоялась премьера драмы режиссера Лучано Мануцци с участием Дионизи и Кьяры Казелли «Итальянская суббота». В фильме одновременно развиваются несколько сюжетных линий, в каждой из которых — свои главные герои.

Первая — это история Роберто, босса автосалона и автомастерской, заядлого картежника. Из-за начавшейся игры в покер ему некогда забрать Даниэль (Изабель Паско), свою подругу, из аэропорта, и он посылает за ней механика Рикки (Стефано Дионизи). Сам влезает в растущие долги, проигрывая трем другим счастливчикам, поднимающим ставки.

Пока Роберто играет в карты, молодые люди вместе проводят время. Даниэль, хотя и не сразу, но все-таки смогла соблазнить Рикки. А автовладелец проигрывает все свои лучшие экземпляры машин. Чтобы спасти босса от банкротства, Рикки готов пожертвовать своей жизнью. «На спор» он обещает на машине пересечь опасный перекресток на полной скорости, при этом оставшись в живых. Но, увы, рядом с ним оказывается Даниэль, сыгравшая роковую роль в этом споре. Она в страхе тянет ручной тормоз, машина останавливается прямо посередине дороги…

Вторая история о Марине (Франческа Нэри) — стриптизерше, которую наняли два мальчика. Она должна выступить перед сорванцами в здании бывшей колонии, теперь заброшенном. Изначально Марина, видя двух несовершеннолетних, пытается отказаться, но затем решает рискнуть и берет немалый задаток. Во время шоу появляются разгневанные матери мальчишек, угрожающие стриптизерше. Девушка бежит в сопровождении своих нанимателей, Мауро и Маттео, по лесу, затем они оказываются в ночном клубе, около отеля, где находят того, кто смог бы их подвезти. Наконец, на заправке они похищают у владельца его авто и несутся по ночной трассе…

Третий эпизод посвящен Энцо (Массимо ди Катальдо) и Николо (Алессандро Джаннини). В ночном клубе, не без наркотиков и выпивки, завязываются знакомства. Так, неожиданно, в машине у парней оказываются Анджела (Кьяра Казелли) и Виоланта (Ивонна Шу). Наркотики, бешеная погоня за еще одной машиной, в которой Никола усмотрел свою бывшую девушку Линду.

Все машины оказываются на одном перекрестке. Там, где все три истории сплетаются в один драматический эпизод.

Неизбежная авария, в которой выживают все, кроме Рикки — единственного честного и непорочного героя. Ужаса добавляют отчаянные вопли Даниэль, потерявшей любовь и испытывающей чувство вины.

«Этим вечером — никакого попкорна» — таким мог бы быть слоган к фильму «Итальянская суббота». Если начало истории кажется несколько расслабленным, под стать Марине, отлеживающейся в номере отеля в ожидании встречи с заказчиком, то развитие событий происходит настолько стремительно, что до самого финала вряд ли удастся отвлечься от экрана.

Если возможно сравнивать такие разные роли ведущих персонажей, то герой Стефано, в отличие от остальных, сразу же вызывает симпатию. Каждый одержим каким-то пороком: развратница Марина, игрок Роберто, маленькие сутенеры Маттео и Мауро, наркоманка Анджела. Невольно начинаешь искать червоточину и в Рикки, но проходят минуты фильма, а ее все нет, даже когда наступает ночь и все людские пороки выползают наружу, на соблазнительный поцелуй Даниэль парень отвечает: «Слушай, друзья не делают этого».

Даниэль обнаруживает свой порок, тщательно скрытый, в середине фильма: она — искусительница. Если ей не удалось получить от Роберто того, зачем она ехала к нему из Парижа в Италию, она готова взять это у другого. Этим другим оказался Рикки. С ним тоже не так просто, девушка понимает это, но не сдается. Она надевает маску закадычного друга, с которым можно и пива выпить, и девочек подцепить. Но за каждым ее взглядом чувствуется опасность, будто Даниэль пропитана ею насквозь.

Внешность ангела и дьявольская суть — довольно расхожий образ для героинь драматических картин, но здесь это доведено до абсолюта. Каждый раз, видя ее притягательное лицо, ждешь чего-то плохого. Становится страшно даже не тогда, когда Даниэль требует остановить машину и исчезает в грудах песка на ночном пляже под аккомпанемент бушующего моря, а тогда, когда она бросает взгляды на сидящего рядом с ней в машине Рикки. Понимаешь, что она уже замыслила что-то, что грозит ему опасностью.

Даниэль — девушка босса, и Рикки не может оставить ее одну без присмотра в чужом городе, она знает это и ведет себя как капризный ребенок: то просит отвезти ее в аэропорт, то приказывает остановиться, потому что проголодалась, то хочет совершить прогулку по городу и т. д. Наконец, все эти бесцельные передвижения на машине кончаются тем, что Рикки ищет ее, затеявшую игру в прятки на пляже, в то время как она уже приготовила ему ловушку в машине. И, соблазнив парня, Даниэль снова усядется на колени к Роберто.

Фильм кончается бешеной погоней и катастрофой. Николо вновь в объятиях своей бывшей, Линды, но какой ценой… Рикки стал единственной жертвой той мясорубки, что приключилась на смертельном перекрестке. Роль, которую играет Дионизи, на сто процентов трагическая. На протяжении всей карьеры ему не раз приходилось изображать смерть героя, и этот фильм не стал исключением.

В роли Рикки Стефано не говорит никаких особенных вещей, не делает ничего оригинального, ему, кажется, не приходится что-то особо изображать. Обычный парень в модной куртке, на голове копна черных растрепанных волос, детская подкупающая улыбка, искренний взгляд. В простоте — совершенство. Что-то неуловимо трагическое сквозит в безупречных чертах молодого актера. Сложно представить его в легкой комедии или мелодраме со счастливым концом. Очевидно, что режиссеры часто делали ставку на эту особенность натуры Дионизи, и каждый раз оставались в выигрыше.

В 1993 году вышли еще 3 фильма с участием Стефано Дионизи: «80 миля» («80 mq»), «Бунтарка» («La ribelle»), «Тысяча синих пузырьков» («Mille bolle blu») и эпизод в телевизионной программе «Quelli che… il calcio».

«Бунтарка», стоимостью в два миллиарда и восемьсот миллионов, была продуктом Пьетро Валсекки и Камиллы Нэсбитт. Валсекки заявил фильм как очень значительный: в нем принимали участие молодые, отличные актеры — Стефано Дионизи, Лоренца Индовина, Лаура Бэтти и Пенелопа Круз.

«Бунтарка» вышла 20 августа 1993 г. и участвовала в конкурсе Фестиваля Локарно. Фильм был снят по книге Аурелио Гримальди, написанной двумя годами раньше. «Это непростая история, я написал три версии. Думаю, что сценарий другой, более живой и немного американизированный. Для „Бунтарки“ использовалась статичная камера, мне хотелось фильма холодного и простого», — говорит Гримальди.

Энца (Пенелопа Круз) из большой семьи, где нет отца, а есть усталая мать. Энце 16 лет и со своей сестрой Розарией, которой 17, она попадается на краже кошелька в супермаркете. Обе заканчивают в исправительном учреждении, где должны провести время за учебой вплоть до своего 18-летия под присмотром сестер-монахинь. Но Энца, не желая там оставаться, ищет всевозможные пути выхода. Возможно, как вариант, завести жениха и получить документ о сожительстве, который поможет освободиться. Она влюбляется в Себастьяно (Марко Леонарди) — первого парня, посмотревшего на нее с интересом и желанием. Но он не желает иметь с ней ничего общего, кроме секса.

Затем Энца встречает Франкино (Стефано Дионизи) и влюбляется в него уже серьезно. Парень нежный и уважительный. Оставаясь у него на ночь, Энца убедилась, что он и пальцем не притронется к ней без ее согласия. Франкино живет с бабушкой, которая уже не встает с постели, и парень в отсутствие родителей ухаживает за больной. Он представляет ей Энцу как свою невесту, что для девушки явилось полной неожиданностью.

Девица увлеклась парнем, который был полной противоположностью грубому и недалекому Себастьяно. Но, как и в любой романтической истории, неизбежны проблемы, и Энца их находит: Розалия заходит на короткое время в квартиру Франкино, чтобы найти там свою сестру. Узнав об этом визите, Энца воображает, что у них приключилась связь, и устраивает побоище.

Одинокая, несчастная, беременная Энца пытается найти утешение и поддержку у одной из монахинь, но пустые разговоры с ней никак не могут решить образовавшихся проблем. Энца стоит перед сложным выбором — избавиться от ребенка или рассказать о нем Франкино и потерять его любовь, или же продолжать жизнь одной, как и раньше, в противоборстве всему и всем, но свободной. Возможно, Энца выбрала бы последний вариант, но Франкино ни за что ее не оставит. Парень находит ее в квартире подруги и со слезами на глазах умоляет вернуться. Стефано досталась простая в плане сюжета роль, но непростая в плане эмоций. Спустя десятилетия он признается, что всю жизнь ему достается играть плохих парней, и это — лукавство актера, просто роли плохих ему, похоже, нравятся больше: с ними не так просто справиться, как с ролью, подобной этой.

Франкино 22 года, Стефано в кадре выглядит совсем юным. Все те же длинные кудри, челка, падающая на лоб, модная одежда, словно на два размера больше, и неизменный скутер. Он естественно выглядит в кадре, когда сидит с девушкой в кафе, когда лежит на диване с газетой, когда стоит посредине комнаты перед Энцой с полными слез глазами и повторяет «я тебя люблю». Его спортивная фигура требует кадров, снятых где-нибудь у моря, и режиссер использует это. Дионизи таинственным образом связан с водной стихией — он пловец и чувствует себя как рыба в воде.

Хороши крупные планы, позволяющие в полной мере погрузиться в эмоции, которые переживает актер. К сожалению, «Бунтарка» предоставляет не особенно большое поле для деятельности Дионизи. Иногда даже кажется, что роль Себастьяно ему подошла бы больше.

Весь фильм оставляет ощущение подросткового кино, затрагивающего проблемы молодежи. Для Стефано участие в нем оказалось очередной, не особо значительной и яркой ролью, снова «хорошего» парня.

«Тысяча синих пузырьков» — наполненный метафорами фильм Леонэ Помпуччи 1893 г., полная тезка популярной песни Мины 1961 г.

Действие фильма разворачивается летом 1861 г. в Риме, в одном из больших кондоминиумов в центре города, в районе Прати рядом с Пьяцца Маццини. Двор-колодец, плоская крыша с развешенным для просушки бельем, распахнутые окна и балконы, сквозь которые приоткрываются судьбы тех, кто населяет дом, и над всем этим царят полновесные, огромные Луна и Солнце.

Семья Блази с мальчишками-сорванцами, которые ждут полного солнечного затмения, семья Каличчиотти в ожидании свадьбы Эльвиры, семья Росси в ожидании похорон отца, слепой музыкант Гуидо в ожидании дня, когда можно будет снять повязку с прооперированных глаз, и Антонио, который кажется единственным, кто ждет бесцельно.

Режиссер дает нам возможность заглянуть за каждую дверь, познакомиться с каждым из персонажей, вплоть до его тайных и не всегда чистых мыслей и желаний. А еще — узнать Италию, в ее жарких солнечных днях, белых кружевных скатертях и мужских сорочках, развешенных на ветру, алюминиевых тазах и черно-белых телевизорах с рекламой чулок «Omsa», в ее коротких штанишках на пуговицах и голых коленках мальчишек, оккупировавших крышу дома, в мячах, попадающих в окна чужих квартир, за которыми встречаются страсть и плотские утехи.

Кульминацией становится солнечное затмение, реально произошедшее в феврале месяце и увековеченное в фильме «Затмение» Антониони. Во мраке, опустившемся средь белого дня на город, юный Антонио (Стефано Дионизи) пытается переубедить Эльвиру (Стефания Монторси) отказаться от ее поспешной свадьбы.

Его трогательный и искренний голос наполняет непонятно откуда взявшуюся тишину. Затмение может стать той чертой, за которой останутся все ошибки, навсегда. «Почему?» — вопрос Антонио звучит, словно предсмертный стон. У Эльвиры есть всего несколько мгновений, чтобы решить.

Солнце возвращается, и жизнь кондоминиума вновь течет своим привычным руслом. Одного забирают в полицию, другой снимает повязку с глаз, третий моет ноги в тазу, мальчишки с закопченными стеклышками в руках толкают друг друга, свадебный кортеж почти сбивает с ног несчастного влюбленного. Эльвира еще пожалеет о своем выборе (голос за кадром расскажет в конце фильма о том, что с мужем она разведется и назовет своего сына Антонио), но сейчас продолжается праздничный день ее замужества.

Вернувшееся солнце осветило полные слез и отчаяния глаза Антонио — единственного в этом мирке, для кого все закончилось. Но благодаря доброму сердцу авторов сценария — Филиппо Пики, Леоне Помпуччи и Паоло России — все сложилось как нельзя лучше: парень уехал в Милан, женился, завел троих детей и занялся публикацией своих рассказов. Да, все в добрых традициях итальянского кино. В 1994 г. фильм получил награду «Давида Донателло» за лучший дебют в режиссуре.

1994 и 1995 годы ознаменованы самыми блестящими ролями Дионизи, сыгранными в фильмах, вошедших в историю мирового кинематографа: «Отец и сын», «Согласие Перейры», «Фаринелли. Королевcкий голос».

Говорят, что Дионизи — фетиш режиссера Паскуаля Поццеззере, вместе они снимали «На юг», «Отец и сын», «Жизнь, которая придет», телевизионные серии «История — это мы», первую главу саги Рулли и Петралья, завершающейся «Лучшей молодежью» Джордана. На вопрос, как родились отношения между ним и Паскуалем Поццеззере, Стефано отвечает: «Он познакомился со мной на съемках „Секрета“ Мазелли и вспомнил обо мне, когда снимал свой первый фильм „К югу“. Он обращается ко мне, когда считает, что я подойду на одну из ролей». Несомненно, их творческий тандем каждый раз приносит невероятные плоды.

Фильм «Отец и сын» (1994) получил премию «Давид Донателло» за лучшую режиссуру и лучшую операторскую работу.

Драма поднимает во все времена крайне актуальную тему — проблемы отцов и детей. Привычный нашему взгляду образ дружной многочисленной итальянской семьи разбивается на мелкие осколки. Семья, о которой пойдет речь в фильме, могла обитать в какой угодно стране: Италия, Россия, США, Швеция — везде, где есть противостояние детей и их родителей. И поэтому атмосфера фильма окутывает необъяснимым ощущением, что все это было, есть и будет всегда, что проблемы, рассказанные героями, никогда не найдут своего разрешения, так и оставшись вечными.

Эта история происходит в Генуе, куда в 60-е приехал Коррадо (Микеле Плачидо), южанин 50 лет, чтобы работать на большом предприятии. В настоящее время он — ночной смотритель в порту и живет со своей второй женой Анджелой, от которой имеет дочку Анну. Его старший сын Габриэле (Стефано Дионизи) возвращается с военной службы, не имея никаких перспектив. Отец устраивает его на фабрику, но, отработав на погрузчике не больше пары смен, сын окажется уволенным. Парень и не пытается справляться со своим вспыльчивым характером и ненавистью к той работе, которую по воле отца ему приходится выполнять на фабрике.

Отец, с таким трудом устроивший сына на работу, не понимает легкости, с которой Габриэле относится к произошедшему. Между отцом и сыном растет непонимание, порождая семейные конфликты. Габриэле опьянен свободой, ничегонеделанием до той поры, пока не осознает, не без помощи Анджелы, что сидеть на шее отца недостойно. Тогда быстро находит способ заработать, и тот факт, что этот способ преступен, его не волнует. Он угоняет машины и оказывается в тюрьме. Отец до глубины души переживает драму сына.

Судьба парня летит под откос с той скоростью, с которой он привык мчаться на своем мотоцикле по улицам города. Похоже, ему все равно, что станет с ним завтра. Его грызет чувство одиночества, и нет никого, кто мог бы утешить и разделить с ним его переживания. На самом деле, это заблуждение Габриэле: в своем максимализме он не замечает ни любви отца, ни заботы Анджелы, ни влюбленности Кьяры.

В игротеке Габриэле знакомится с Валерией, с которой завязывает странную связь. Девушка больше нужна Габриеле, чем он ей. Валерия не скрывает своего к нему равнодушия, иногда даже подчеркивает его, как в случае с бывшим, встреченным ею случайно в клубе. Габриэле готов ради нее на все и видит в ней спасение своего собственного будущего, как ни странно, потому что сама Валерия — это «перекати-поле».

У девушки уже готов план следующего приключения: она собирается уехать из Генуи, в которой ей тесно, в Америку и предлагает Габриэле следовать за ней. Но у юноши нет денег на подобное путешествие. Валерия загоняет парня в угол: или они уезжают вместе, или она едет одна. Габриэле в отчаянии, он не хочет сдаваться и решает ограбить дом отца, украсть хранившиеся в квартире украшения своей матери, но Коррадо является как всегда неожиданно и вовремя.

Отец и сын сцепились в драке, Габриэле бросается к двери, чтобы уйти навсегда, бросая отцу, что тот больше никогда его не увидит. Тогда Коррадо прибегает к крайнему средству, чтобы остановить его — стреляет из пистолета. Габриэле съезжает на пол и в изумлении начинает рыдать, высвобождая всю ту злость, что пожирала его, и, наконец, понимая, что отца к этому выстрелу подтолкнуло отчаяние.

Фильм, построенный на простом конфликте родителей и детей, почти весь состоит из оптических метафор: корабли, городской трафик, электричка, служащие завязкой сюжета, — символы движения и стремления вырваться за границы. С первых кадров вместе с Габриэле погружаешься в тесный, будто замкнутый, мирок города, и шестая по величине в стране Генуя кажется унылым болотом. Еще не вернувшись домой, Габриэле уже хочет уехать отсюда. Но не в этом ли заключается мечта самого Коррадо, когда он с теплотой вспоминает свою прошлую жизнь на юге, откуда ему пришлось переехать за оказавшейся совершенно иной жизнью? И мотоцикл Габриэле — тоже символ. Символ свободы, которая для него является единственно важным в жизни. Это понимаешь, глядя на то, с каким рвением парень избавляется от своей военной формы и с каким нетерпением ждет встречи со своим мотоциклом, предпочитая увидеть его прежде, чем своего отца.

От Габриэле можно ждать чего угодно — и преступных автоугонов, и неподчинения, но неожиданными становятся его отношения со сводной сестренкой Анной. Именно к ней он мчится в день своего возвращения домой и по-настоящему тепло и любовно относится к ней на протяжении всего фильма. В трогательной заботе о ребенке проявляется совершенно другой Габриэле, не известный никому из его окружения — ни родителям, ни друзьям.

В доме отца Габриэле, словно в гостях, его комната занята маленькой Анной, и ему постелили на раскладушке, как временному гостю. По всей видимости, после смерти матери Габриэле свою жизнь Коррадо построил заново, и в ней не нашлось места для ставшего взрослым сына. Анджела по этому поводу переживает сильнее родного отца юноши, а Коррадо, пытаясь искупить собственное чувство вины, делает сыну подарок — часы. Устройство на фабрику — тоже жест сродни подарку, и когда Габриэле так легко расстается с ним, Анджела торопится с упреком: «Так ты платишь своему отцу?»

В доме установлены правила, озвученные Анджелой: все должны зарабатывать на благо семьи. В этом нет ничего странного или несправедливого, но парня они бесят. Почему? Да потому что семья Коррадо — не его семья. Несмотря на устроенный в честь его приезда ужин, несмотря на подаренный (старенький, из починки) хронометр. В семье Коррадо за любовь надо платить, и лишь любовь маленькой Анны достается Габриэле совершенно безвозмездно. Как ультиматум звучат слова Анджелы: «Если хочешь оставаться с нами, то подчиняйся правилам». Несмотря на откровенную безапелляционность Анджелы, Габриэле не обижен на нее, он признается Валерии, что в их семейных конфликтах, по всей видимости, виноват он сам, и что Коррадо хорошо рядом с такой женщиной, как Анджела.

Фабрика — тоже символ. Символ власти. Габриэле с его свободолюбием просто физически не может стать одной из ее бесчисленных безголосых машин: «Эта фабрика — дерьмо с дерьмовыми людьми». И какой же унылой и ужасающей выглядит она из окон квартиры Коррадо!

И Габриэле в поисках свободы оказывается в компании Валерии. У нее, по мнению парня, идеальная жизнь — ни дома, ни семьи, ни каких-либо правил. Естественно его желание быть с ней, подражать ей, но в действительности между ними нет ничего общего, кроме судьбы потерять родного человека в раннем детстве и остаться недолюбленными детьми.

Конфликт вспыхивает внезапно и не на пустом месте. Кто является зачинщиком конфликта? На первый взгляд, это вспыльчивый, совершенно без тормозов Габриэле, но нет — это Коррадо, такой правильный, не любящий риска, живущий по правилам. Чья вина в том, что несчастен Габриэле — не отца ли, который способен любить сына лишь в том случае, если он будет полностью соответствовать его представлениям о хорошем сыне?

Фильм «Отец и сын» о том, как важно любить человека таким, какой он есть, как важно говорить ему об этом как можно чаще, если ты не отваживаешься обнять и приласкать собственного сына, даже если он уже вырос. Анджела, в отличие от Коррадо, видит в Габриэле ребенка. «Он еще мальчик и нуждается в тебе», — говорит она мужу, убеждая навестить сына в тюрьме, но для отца это невозможно. Кажется, он не в состоянии простить сыну того, что в его правильную жизнь ворвалось такое несчастье. А еще большую обиду ему доставляет то, что Габриэле не такой, как он. На самом же деле они одинаковые — отец и сын. Единственное различие между ними — это свобода Габриэле.

Дионизи справился со своей задачей на все сто процентов, он уверенно держится в кадре рядом с таким монстром, как Микеле Плачидо, совершенно не уступая опытному актеру в профессионализме. Стефано естественен, гармоничен. Умело пользуется всеми профессиональными приемами. И можно говорить о том, что с этого момента Дионизи полностью овладел собственными возможностями, которыми природа одарила его на редкость щедро.