Бесплатный фрагмент - Становление

Заманчивое приглашение

Иногда казалось, что человек со всем должен справиться один. От этого становилось грустно.

Но он не был один! С ним все время кто-то разговаривал!

— Кто ты?

— Я — твой самый важный, настоящий друг.

— Тогда почему я не чувствую наполненности от тебя (а только от других)?

— Пустота не может зарядиться от пустоты.

— И что мне делать?

— Иди со мной. Слушай меня. Делай, что говорю я. Чувствуй меня.

— А если я не хочу никуда ходить? Если мне надоели эти путешествия, то что?

— Это значит, тебе итак уже хорошо (с собой). Тогда не надо ничего делать.

— Мне хорошо, — (задумчиво), но мне интересно. Я — за тобой!

— Только помни, мы направляемся не к цели, не за смыслом. Ни зачем. Мы путешествуем туда, где нам нужно вместе быть.

И они отправляются в сказку. Впереди хорошо, уютно, спокойно. И там есть главное, свое. Ведь клад лежит не там, куда копал, а здесь, откуда бежал.

И они идут. Кажется, что один, а на самом деле, вдвоем. Думается, что скучно, а на самом деле интересно. А просто вот так, идти вместе хорошо.

— Путеводители — твои потребности, — говорит друг. — Но не пустые ритуалы, в которых раньше свое важное искал. А настоящие, человеческие ценности: добро, тепло, щедрость, счастье, гармония, наполненность и удовлетворенность. — Какие замечательные спутники! Еще не реализовавшись /в тебе/ полностью, они уже освещают дорогу!

— Как приятно идти по этой дороге, — подумает путешественник. — Я не хочу больше напрягаться, — обратится путник к собеседнику.

— А мы идем, когда нам хочется идти. И останавливаемся, когда желаем отдохнуть. Мы делаем то, что желаем делать сейчас. Можно бросить в любой момент. Свернуть с дороги, уйти с пути. Здесь можно делать все, что хочешь ты!

— Возможно, тебе мой вопрос покажется неуместным…

— Запомни, — вдруг резко перебил спутник, — я твой самый настоящий друг. То, что ты говоришь, или даже ошибаешься — сейчас очень важно для тебя. А я умею это услышать, понять.

— Куда мы идем?

— Я думаю, что мы учимся жить. То есть, направляемся никуда. Кому-то даже может показаться, что мы на месте стоим.

И даже хочется задуматься. Зачем много звуков, где нужна тишина.

— Мне кажется, — вдруг продолжил рассказчик, что нам стоит найти в себе то, что ты искал у других: свое добро, свою радость, свой интерес, свои особенности, свои увлечения. Но это все должно быть такое, чтобы больше никогда и ни в чем не нуждаться. А даже наоборот, насытиться и остальным отдавать.

Вкус жизни

— Дай попробовать?

— На!

И они кусают большое сочное яблоко. Молча жуют, не разговаривают. Потому что хочется наполнить весь рот этой вкусностью и жевать ее, пока не растворится. А как только закончится, сразу положить еще, и обязательно полный рот, чтобы фруктом насытилась каждая клеточка. Как буд-то голодный. Как буд-то яблока никогда не ел! И приятно молчать, удовольствие получать. И нет в этом напряжения. Болтают ногами, смотрят по сторонам, немного причмокивают (иногда не чавкать не получается). Наслаждаются сладкой мякотью, брызгающим соком, спелым солнышком. И уже яблоко закончилось, а так явно во рту держится нежная сладость.

— А теперь побежали!

И они бегут по полю с зеленой травой под солнечным небом, на котором нет ни единой тучки. Им стрекочут кузнечики, шелестит трава, их ступни держит твердая земля. Витает цветочный аромат. Порхают бабочки, летят птицы. И воздух, теплый, наполненный летом, обволакивает мягким ветерком. А тело, живое, послушное тело, бежит, двигает конечностями, дышит. Оно еще может бежать и дышать.

— А, может быть, дождь?

И небо не хмурится, оно улыбается. Оно дает грибной дождик, в котором видно солнышко и радугу. Теплый, летний, дождик. Тот самый, от которого не хочется прикрываться зонтиком. Они подставят лицо и ладони — чтобы больше впитать, и будут так стоять. А потом закружатся как та девочка, что виделась в мультике или в фильме или в жизни. И будет здорово! Потому что это самый лучший на свете дождь. Потому что ты его смог почувствовать.

Соленость во рту и сладость внутри, бархатность на коже, твердость в ногах, движения в кончиках пальцев, аромат ветра, обволакивание воды — все мелькает в красочных картинках — ощущениях. Вот он вкус жизни! А его так много! Сразу и не перечислишь! И он все время, всегда есть. Это ты не обращал раньше внимания.

— Скажи мне, как тебе удается так дать мне почувствовать?

— Я здесь и сейчас в своей жизни нахожусь. Просто чувствуй сам все, что можно увидеть, потрогать, услышать или прикоснуться в этом моменте. И в этом живи. Не уходи в другое.

Добрые дела

Нет, это не те дела, за которыми ты гонялся раньше, чтобы что-то получить. Сегодняшние — совершенно пустые, бессмысленные (для тебя), а иногда даже неприятная суета, которая реализуется только для других. Ты — лишь исполнитель. Но не безликий, как думалось раньше, а настоящий волшебник. Потому что творишь то, что по настоящему нужно другому человеку. Ты даришь ему самую нужную на свете радость. Ну и ладно, что кажется, в ней нет тебя. И не твоя эта радость, а только для других. Ты сначала сосредоточишься (чтобы хорошо исполнить). Потом увидишь улыбку на лице того, кто просил. Искреннюю, настоящую, а не прикрытую стыдливую благодарность, как раньше. В нее поверишь. Потому что сам знаешь: то, что делал, было важно. И радостью наполнишься, не чужой, а своей. Потому что знаешь, что радость доставил я, — понимаешь?

Вот бери и делай эти дела. И не спрашивай больше, зачем. В конец тоннеля света нет. Гоняться не зачем. Тоннеля тоже нет. Грустить тоже не о чем.

Сигнал

Люди в тысячу раз больше хлопочут о наживании себе

богатства, yежели об образовании своего ума и сердца,

хотя для нашего счастья то, что есть в человеке,

несомненно, важнее того, что есть у человека.

Артур Шопенгауэр

В последний путь ты с собой не заберешь ни деньги, ни признание, ни славу

ни других людей. Ты заберешь только себя. — Кто ты есть?

— Сигнал, сигнал, я вижу сигнал, — он бежит к советчику как буд-то за помощью. — Что я должен еще сделать (чтобы мне было хорошо)?

Друг берет в руки бумажку и ее читает:

— Дааа. Ну так это и есть, брат, то, что ты должен отдать. Здесь чек. Он сигнализирует. Ты должен деньги отдать, да. Вот просто взять и потратить бессмысленные деньги. Направленные не на то, чтобы позиционировать или восхвалять тебя, и не на удовлетворение твоих удовольствий (в них вообще удовольствий нет!), а на что-то пустое, совершенно для бесполезное. В них нет тебя. И ничего хорошего, только твоего. Да. Это — твои деньги. И ты их отдашь на кого-то другого. На его позиционирование, например. На его успех. На его радость. На его потребность в деньгах. Например, потому, что так надо. Или положено. Или кто-то попросил (для удовлетворения его потребностей). И этот кто-то тебя не поблагодарит. Он тебя даже не увидит. Тебе не будет чужого «спасибо».

— А зачем я должен это сделать?

— А ты не должен. Не хочешь и не делай.

— Но, зачем?

— А просто для того, чтобы освободиться от этой тяги внутри. От гнетущей жадности, не дающей на то, что нужно только другим людям. Например, тебе эта тяга, которая не дает только чужим, но требует только тебе, надоела. Она не умеет просто так подарить, не ожидая ничего взамен. Она, прежде чем сделать, думает: а где есть в этом я? Если я чувствую (за счет других) себя в этом добрым щедрым человеком, то отдам деньги. А если никто никогда и ничего мне не скажет, он только нагло пользуется мной, то я ничего не дам! И она так думает, так говорит, так она тянет. И ты не умеешь отдавать. Зато умеешь ожидать: «а что будет взамен?»

— Нет, ты мне объясни, что значит, уметь отдавать?!

— Ну, например, это когда нет тяги или обиды там, где тебе кажется, что незаслуженно у тебя взяли. И даже нет этого чувства «незаслуженности». Потому что твоя чаша полная. Надо — бери. Если есть — я тебе дам еще. А самому мне ничего не надо.

— А если моя чаша вовсе не полная?!

— Тогда тем более ее опустоши! Чтобы наполнить самому! И не нуждаться больше ни в чем.

— Но тогда получается, я не хорошо себе сделаю, а плохо!

— Не хочешь, не делай, — после недолгой паузы заключил друг, глядя на его сомнения. Я не буду больше объяснять. Готовность (бесконечная замученность от собственных потребностей и ожиданий) или есть или нет. Я ее в тебя не заселю.

Лучик

По веселому лесу бежал веселый заяц. Здесь было такое место, в котором каждый мог друг друга видеть и разговаривать. И даже зайцы. А так как ему было дозволено все, то он решил почитать японский стишок. Но, чтобы было понятнее, придал ему русское название:

Лучик!

(поклонился)

…Его нигде ты не найдешь!

Мелькнет, и быстро потеряешь!

Каждый жаждет.

Найди в себе?

Посмотрел на ошалевшего от полного непонимания медведя, с круглыми глазами и открытым ртом, и с важным видом подытожил:

— Не расшифровываю!

Потом дальше убежал.

Хорошо

Хорошо, это когда не так радостно, чтобы до потолка прыгать. А спокойно — приятно. Но так, что хочется продлить это наслаждение. Например, когда ты получил все, что тебе нужно, — и теперь лежишь: хорошо… Или, чая зеленого напился так, что аж мозг расслабился и не думает ни о чем, отдыхает. А тело слегка покачивается от такой мягкости. Или после бани на летней террасе вечерний пейзаж наблюдаешь, а комары не кусают, и не тревожит ничто…

Хорошо…

Или всем надо бежать на работу, а на улице осень, и идет промозглый дождь. А дома — уютный камин, кресло — качалка и клетчатый плед. А ты, конечно, в кресле перед камином сидишь и качаешься. Смотришь, как огонь веселыми огоньками освещает дождливые сумерки.

Хорошо…

Или на улице морозная зима. Снег вокруг пушистый, чистый, белый, холмами и сугробами лежит. А ты вышел на улицу в одной дубленке и шапке набекрень (наспех одетой) и смотришь на звезды. А их там бесчисленное множество — бери, сколько хочешь! Небо чистое, ясное. Или нет, звезд не видно. Зато идет снег и блестит в свете фонарей. И под ногами хрустит. И ты смотришь, как завороженный, и ни о чем не думаешь! Потому что, хорошо… А потом станет холодно, — конечно, ты же в сапогах на голую ногу! В избушку забегаешь, а там потрескивают дрова в печке, и тепло. Оно растекается по всему телу, наполняет.

Хорошо…

Или лето настало, жара такая, что Сибирь хуже курорта. И ты бежишь на речку со всех ног. А потом плюхаешься в воду и кажется, что от жары в воде шипишь. И пар как буд-то от тебя идет. А свежая прохладная вода качает на волнах. И ты лежишь, качаешься вместе с ней, и уходить не хочется.

Потому что жить хорошо…

Наедине с собой

Нет, это не то гнетущее, беспросветное безрадостное одиночество — смерть, что было раньше. А совсем другое. Это когда ты сам дал себе такую возможность, или ситуация выгодным образом сложилась. И ты теперь с собой. Нет навязанных раздражителей и картинок — чужой воли и воображения извне. Зато есть собственные мысли. Мнения, суждения. Собственный мир. Фантазии, блуждания. И во всем этом, конечно, свое наслаждение.

Ты идешь и смотришь. Что в твоем мире сегодня происходит? Какие, может изменения? Или что лично тебе издалека передать хотят? Или что-то новенькое в недрах блеснуло. Хочется поближе подойти. А оно не пустит: не созрел.

Торопиться некуда. Ты посидишь. А что? Да, раньше так не бывало. Казалось, так сидеть, значит, ничего не делать. Может, и значит. А может, и нет. Разве путешествовать по самому близкому, понятному, собственному миру — так плохо? Нет, не плохо. А просто в прошлом не умел.

Все отдельно и смешалось вместе. Яркое, сочное, живое. Много желтого. Этот цвет освещает. И голубого, воздушного, как небо! И белого — чистого. Мимо бегут фантазии — сказки. Дают что-то красочное, свежее, свое. Можно нырнуть в свою фантазию, поплавать, покупаться, а потом, обновленному, как буд-то помолодевшему, вынырнуть. Вытереть насухо кожу и дальше пойти.

А там новые идеи. А может быть, желания. Но не те, что в далеком прошлом, существуют лишь в придуманном мире. А они есть, они здесь и сейчас. Лишь наклонись, да бери. Каждое сверкает своей радостью: «Хочешь, она станет твоя?». Что-то возьмешь, другое оставишь. Это нормально.

— Что это такое (которого я совсем не знал в прошлом)? — спросил человек.

— Ты просто начал делать то, что хочешь делать прямо сейчас, — ответил невидимый голос.

— И от того мне так волшебно?

— Полагаю, да.

Находка

Сверкает, но не дает прозрачную легкость, а тянет чем-то навязчивым, резким и острым как нож. Кажется, что лучи — не обволакивают нежным светом, а вонзаются острием в действительность. Как какой-нибудь бриллиант, что не дает добро людям, а тянет. Вытаскивает все самое яркое, плохое.

Герой подходит поближе и рассматривает:

— Что это такое?

— Это что-то твое, — поясняет его друг, который всегда в нужный момент оказывается рядом. Он сейчас тоже смотрит и немного удивляется:

— Я, кажется, видел это раньше. Оно радовалось и прыгало, когда тебе казалось, что вызвал у людей сильную эмоцию (на что-то твое). Ты так это воспринял. Как буд-то хотел, чтобы в чужих (в окружающих) глазах сверкало отражение тебя очень сильное и очень важное. Такое, чтобы взбудоражило их мозг. Чтобы они были поражены до глубины души (тобой) и восхищены и попали на пик чувств, воздвигнутый тобой. Я не знаю, как еще это можно описать.

— Я вспоминаю себя в нем! Мне оно сильно не нравится! Это тщеславие? Такое, знаешь, «кичливое высокомерие, любовь к славе, к почитанию» (с).

— Похоже, оно, да, — задумчиво соглашается свидетель.

— Что с этим надо делать? (как избавиться). Его нужно кому-то отдать?

— Ооо, нет, кому нужно твое тщеславие! Здесь что-то другое. Пока, не ведомое нам. Оно еще не раскрылось. Не дает о себе в полной мере знать. Будет раскрывать свои ядовитые лепестки потихоньку — дабы не смести адской силой обладателя. Не торопи его. Пока стоишь рядом и чего-то просишь, оно лишь злорадно улыбается, купаясь в лучах своей силы. Пусть пока само живет (без тебя, но в тебе). Чем больше сможешь не замечать, тем слабее будет его воздействие.

Идем дальше. Оно само себя покажет.

Тщеславие

— Я не хочу дальше идти! Я хочу избавиться от него.

— Но ты все равно не знаешь, как это делать.

— Давай, посмотрим еще? Может, увидим что-нибудь? Получим какой-нибудь ответ?

— Уже не на что смотреть, — удивленно произнесет товарищ.

— Я знаю, что надо сделать! Надо поместить в него меня! И наблюдать за мной в тщеславии! Ты только помоги. Мы будем вместе со стороны смотреть. Но нужно помнить, туда попадет часть меня. Если позову, спаси.

— Ладно, давай, я с тобой!

И он бросит себя в пучину тщетной славы. Вместе притихли и смотрят:

На человеческих костях стоит ведьма. Она громко, безудержно смеется. Она отобрала у людей волю. У нее теперь всесильность, возвышение над всеми, власть. Безграничное владение. Из поверженных никто не способен теперь сам встать и что-то сделать.

— Они — жалкие тряпки! — кричит она. Поднимает безвольное тело и презрительно кидает его в сторону.

— Что это такое, откуда? — шепотом спрашивает герой.

— Это порождение зла из тебя, — отвечает ему друг. Лежит внутри зерно человеческой слабости. И если лелеять, оно прорастет.

— Так я не понимаю! Какой я? Добрый? Или злой?

— И тот и другой! Весь вопрос в том, на чем решишь сделать акцент ты!

— Мне не нравится во мне зло! Я категорически не хочу быть инкубатором для этого семени! Что с ним делать? Бороться? Может, есть что-то сильнее его?

— Нет. Сильнее его пока ничего нет. Любая борьба только раззадорит (заодно и вырастит) эту адскую силу. Ведьму нужно сжечь!

— Но как? Там же (в ней) часть меня!

— Вот и сожги эту часть. Не бойся. Ты без нее проживешь! А вот она без тебя — нет!

Подумай теперь сам, кто еще продолжает жалеть /себя/ и бояться?!

Самоценность

Однажды к разуму чувства пришли сами:

— Мы за осознанием, — сказали они. — Дело в том, что невозможно самим дойти до понимания, что происходит. Мы устали так разбираться. Нужна помощь.

— Хм, — удивился мозг. — Тут явно дело не простое. Рассказывайте, что происходит!

Чувства — они сумбурные. То несутся со скоростью ветра, то грустят, присевши на пенечке. Разные и непредсказуемые. И если бы мозг не справился со своей похожей природой, не научился спокойно быть в наблюдении, то с сегодняшней задачей бы не справился.

Но он научился. И теперь они в странном объединении наблюдали за событиями. Ум считывал чувства, а потом рассматривал их через волшебное стеклышко. И вот, что было видно:

Однажды человек решил, что у него есть вещи, которые для него не важные. Хотя, они стоящие внимания и хорошие, и даже когда-то были дорогие. Но он их не применяет! А все должно приносить выгоду. Почему дорогие сердцу вещи не могут просто какое-то время «бесполезными» постоять, — непонятно. Одним словом, побежал человек предлагать реликвии знакомым. Знакомые поддакнули, чтобы его не ранить и забрали все, что он просил. А потом забыли в дальнем пыльном углу. А он- то свое любил и берег. Теперь ценности грустили, оскверненные чужим равнодушием. То, что было важно для прошлого хозяина, оказалось совершенной никчемностью для других. Заброшенные. Грустные. Оплеванные. Не родные, не свои. Пустые. Для других — ерунда, — вот каким стали теперь все бывшие его предметы. Желая избавиться от бесполезности, он больше всего ее и получил.

— Человек узнал про чужое отношение к ценностям, которые он отдал в надежде на пользу. Что он при этом чувствовал? — спросил мозг чувства.

Герой плакал:

— Как противно, обидно, неприятно, гадко, унизительно, брезгливо теперь!

— Это ты сам сделал такими (заброшенными, оплеванными, не родными, бесполезными, пустыми) свои ценности! — прокричал человеку ошарашенный мозг. — Это ты решил, что раз «они не проносят здесь и сейчас мне выигрыш», значит, нужно кого-то найти, кому они будут дороги больше, чем тебе. Но твоя польза — твоя! И твои ценности — только твои! — в сердцах подытожил ум, — а другие тебя чувствовать и понимать не должны!

А стеклышко уже плыло и повествовало дальше:

Героиня терпеть не могла разбираться с деталями. Если она придумала идею, то не хочет ее дорабатывать. Или, собралась что-то свое продвигать, но не хочет вдаваться в подробности. Ей непременно нужно заниматься только тем, что приносит конкретную, ее пользу. А то, что нужно другим (красивое обрамление, например), она делать не будет. Они же все равно не отблагодарят. А, скорее, не заметят. А ей это не нужно.

— Так, она же, таким образом, проявляет собственное пренебрежение к своему труду! — резюмировал мозг, — Набросала «главную идею» и ждет, когда кто-то быстрее оценит ее. А где своя бережность? А где внимание к каждой детали — как проявление важного отношения?!

Другое видение коснулось третьего участника, который размышлял о том, что чувствует, когда выставляет на продажу товар, а покупок нет: люди не замечают прекрасного предложения:

— Общество не хочет видеть мое замечательную идею, — грустил творец, — а тогда я и не буду заниматься ее продвижением, — принял решение. Ведь лучше ничего не делать и не знать о том, что мир не принял твое (а он обязательно промолчит), чем еще раз убедиться в этом. — Погасил как спичку свою искру.

— Стой, зачем ты это делаешь?! — опять кричал, схватившись за голову руками, наблюдатель. — Зачем тебе чужое отношение, когда есть самое ценное, самое верное, самое дорогое, — свое?!! Зачем ты навязываешь другим свое?! Продолжаешь делать то-же самое, что и первый герой, и второй!

Ах, как же вы так можете, растрачивать собственное, важное?! Это ведь и есть обесценивание! Пренебрежение! Наплевательство!

— Что ты хочешь получить от других людей?! — кричит и спрашивает запыхавшийся ум. Зачем свое навязываешь? Для чего?!!!

В суматоху видений включились чувства. Они рассказали о том, как бывает, когда просишь что-то сделать человека, и никак не можешь понять. То ли тебе не нравится, что он сделал, и тогда надо расстаться (а внутри что-то тянет к нему), то ли подходит работа, и надо продолжить контакт (а внутри что-то тянет к себе). А ты в итоге мечешься между притягиванием и желанием оторваться.

— Что это такое? Что там, за этим стоит?

— Желание реализовать себя среди других людей…

И кругом претензия:

Ты не подумал обо мне.

Ты не заметил важное, мое.

Ты пренебрег мной.

Ты сделал все не так, как я хочу.

Почему ты не хочешь стать мной?!

— А не эгоизм ли это? Мне даже слушать противно! — начал буйствовать неспокойный ум. Для усиления осознания ему полезно разозлиться. А то иногда внутренности застрянут в одном понимании, в прошлом восприятии, и не могут никак выдраться из него. Все тянут и тянут себя.

— Это значит, требовать от других людей, чтобы они мыслили как ты, хотели как ты, делали как ты, принимали решения — твои! — негодует тот, кто понял, наконец, все. Я даже не говорю сейчас, что таким образом теряешь самого себя (растворяешься в других, размазываешься мелким слоем!), так еще и навязываешь им себя! Они должны как буд-то впитать тебя, стать тобой!

Каждый должен реализовывать самого себя (а не тебя!). Никто не найдется с твоими взглядами или предпочтениями. Никто таким же образом, как ты не оценит ничего твоего. Пойми, в твоей жизни, главным образом, присутствует только один человек! Это — сам ты! Прозрей, ослепший! Прислушайся к новым словам, впусти их в самую глубину: «В своей жизни есть только я! Все, что нужно мне, лучшим образом могу сделать лишь я. Для меня имеет преимущественное значение все сугубо мое. Все важное для меня — важно. Все красивое для меня — красиво».

Но приняв свою важность для себя, нужно отдать право быть важными (для себя) и другим. Не ставь себя выше людей. Не ставь людей выше себя. Когда просишь, например, похвалу, то ставишь себя ниже того, человека, в чьем мнении нуждаешься.

Не ожидай от другого того именно, что нужно тебе. Он — это не ты. А ты — это не он. Но и не цепляйся за другого, если он сделал чуждое, что не можешь принять.

— Хм, — говорят чувства. Значит, свои ценности имеет смысл отдавать только тем, кто ценит их, так-же, как и обладатель сам. Не надо навязывать — ничего хорошего не получится. «Если кто-то, например, работает, то не для меня, а для себя. А значит, и я работаю только для себя».

Но, это еще не все! Как все это удержать в себе? Не тянуться за чужим человеком?

— Нужно дистанцироваться! Хватит сливаться с чужими. Отодвинься от них!

Отпусти, наконец, людей от себя! Ну, не хотят они с тобой быть, не стремятся приходить, не желают помогать, нет того, кто близок душой, и смог бы быть рядом, так и забудь, — не цепляйся!

— Что же мне, обратно в домик, — удивляется путник.

— Не в домик. Не прячься, живи. Но, никого совсем не жди.

— Ну что-ж, — говорит человек тому, с кем не нашел компромисса, но кто понравился ему, — мне грустно, что ты меня бросаешь. Но вместе с тобой я больше не буду бросать сам себя.

И придет снова грусть и тоска. Будет находиться рядом. Иногда тянуть и дергать, — тогда он отодвигается от нее подальше. Но полного освобождения нет. Нужно побыть вдвоем с этим чувством, прежде чем оно раскроет себя.

«Я отвлекусь. Я займусь пока своим другим делом. Оставлю в покое эту ситуацию, в сторонку отойду» — решит человек, и сделает паузу.

— Когда не думаешь, ты свободен, — напомнит человек разуму.

Незнакомец

Там вместе с тоской и грустью глубоко внутри пряталось что-то очень-очень важное, свое.

— А, помнишь, — говорило оно, ты, когда вещи то другим отдавал — не только ценность своих предпочтений пытался у людей получить. Ты хотел, чтобы они к тебе стали относиться как-то…

— Как? — оживился слушатель. Что я хотел у них получить? Я давно гоняюсь за этой тайной!

— Ты хотел у них (вещами) словно купить что-то важное… Но, я не помню, что!

И чувство замолчало. Однако, от того, что герой согласился с ним быть, не страшился больше, не сбегал, не прятался от него, а забрал к себе, оно было очень благодарно. И он ощущал такую грустную благость, которая растекалась по истерзанной душе.

— А ты молодец, — хлопнул однажды незнакомец по плечу, — в той ситуации, когда тянуло, не повелся за чужим человеком, не продолжил с ним контакт, а оборвал. Не предал меня… А я знаю, о чем твои мучения. Ты не можешь переносить, когда от тебя отказываются. И поэтому пытался навязать что-то важное свое (чтобы тебя благодарили, о тебе не забывали), поэтому тянешься хоть в какой контакт с человеком до последнего (даже отрицательное внимание можно перенести, главное, чтобы не мертвая тишина). Любое взаимодействие с конфликтующим человеком, это как возможность спасти себя. Ведь от тебя отказываются, а значит, хоронят…

— Но это уже было! Я думал, что прошел!

— Не прошел. Это очень трудный путь. Ты его преодолеваешь, похоже, этапами. Не сразу. Это нормально. Я помню, раньше опасался кругов. Думал, что это стояние на месте. Но это не стояние (я теперь точно знаю!). Это повторение необходимо для того, чтобы изменить устоявшиеся, закореневшие модели поведения. Знаешь, как приходится иногда многократно повторять себе одно-и-тоже. Здесь тоже как буд-то бы одно, да не совсем то, а сложнее, чем прошлое. Понимаешь?

— Ну, наконец-то я получил ответ на этот свой вопрос! Теперь конечно понимаю! Получается, я хожу не по кругу, а по спирали. И это не стояние, а поэтапное преодоление, да?

— Да.

— Вот, спасибо тебе, друг! Честное слово, мне самому легче стало! Но интересует еще вопрос, а что дальше делать? Раз это новый виток, то должны быть и новое осознание.

— Я тебе дам осознание. А ты сам решай, новое оно или недостаточно усвоенное старое. Дело в том, что тебе никуда (ни за кем) теперь бегать (ловить) не надо. Можно не стремиться (к успеху) ни к чему. И быть «хорошим» для людей тоже не надо. Можно делать что хочешь (в пределах своей территории) и быть таким, какой ты есть (настоящим). Терять больше нечего! Можно сказать, что самое худшее (отказ, не смотря на все твои старания) ты уже получил.

— Так, что теперь? — удивился искатель.

— Не к чему идти. Других людей, среди которых мечталось найти единомышленников, поклонников, получить их внимание, стать успешным, вокруг тебя нет. Тебе больше не страшно их плохое отношение, — потому что, его тоже нет, — ведь от тебя отказались.

Отказались все. Те, к которым сам стремился. Те, с которыми пытался наладить контакт. Чуть стоило проявить себя немного больше, как сразу все разбежались. «Да, я не идеальный» — думает человек, -Я совершаю множество ошибок, не знаю, как себя вести среди людей. Но чтобы я не делал, они все равно отворачиваются от меня! Они уходят! Для себя остался один я. Мне действительно не за кем больше бегать»

Чужая жизнь

Уже известные собеседники узнали продолжение истории про девочку из шкафа. Спокойным летним вечером они присели на берегу реки, и в полной тишине негромко разговаривали.

— Расскажи мне, что с ней стало, с той девочкой, что вышла из шкафа, — с нетерпением просил маленький слушатель. — Она стала свободной?

— Девочка после того как вышла долго бродила по миру в поисках себя. Она решила, что раз вышла из шкафа, то должна и обрести что-то важное, свое. Потому что без этого важного своего и жить то невозможно. Только если вернуться обратно в шкаф. Но она туда не хотела! Терпеливо за собой шла. Это был трудный путь. Казалось, что он не закончится никогда. И никогда она не почувствует себя.

— Неужели так и будет! — в сердцах воскликнул нетерпеливый мальчик.

— Не знаю, как будет. Я рассказываю, как было. Девочка никак не могла найти себя! Как буд-то кто-то наложил на нее страшную карму: так и жить в неведении и страдании.

Однако, никто на нее проклятья не накладывал. Дело в том, что она искала себя в воображении других людей! А нужно обрести себя в своем! Вот и получалось, что и жить не живет, и умереть не умирает (конечно, очень боится). Прямо загадка какая-то!

— А она, она это поняла? Она по-другому пошла? — не сдерживал любопытство мальчик.

— Да. Однажды она это поняла. И отправилась по старым местам, с целью понять, что неправильно.

Странный лес был в ее путешествии. Чужой, в нем нельзя обнаружить себя! Долго она бродила по нему. Потом поняла, что ее в нем нет.

— А кто тогда бродил, если ее нет? — удивился смышленый ребенок.

— Она в мире есть, а вот именно в том лесу ее нет, — ответил старик.

— А как она бродила там, где ее нет?!

— А вот так! Люди умеют это делать! Пытаются пробраться туда, где им места нет! А потом долго плачут: как же это, мне в мире места нет.

А тебе не выделено пространство там, где чужое оно!

Ну да ладно, мы начали про девочку, про нее и продолжим. Лес этот волшебный был и не лес вовсе. А восприятие других людей. Поэтому и воспринимался как чуждое, не свое. Но девочка непременно хотела внедрить свое! Пыталась увидеть себя там, где ее и в помине быть не должно!

— А зачем ей было так важно увидеть себя там, где ее нет?

— А потому что по-другому она жить не умела! Она искала свою жизнь (в чужом осознании) там, где ее нет. И очень расстраивалась, что не находила ничего. Собиралась с новыми силами, залазила в дремучие дебри, а люди ее выгоняли!

— А почему люди выгоняли ее?

— А потому что она лезла в их пространство, пыталась поселиться там, где предназначено место им. Она не хотела жить у себя. Она хотела быть в них!

— Зачем пытаться залезть туда, где тебя не может быть?!

— Не знаю. Этого пока не понял никто. Даже самые большие ученые не могут разобраться, зачем человеку впиваться в чужую жизнь, вместо того, чтобы жить свою!

Девочке казалось, что, попади она в сознание других людей, как сразу обретет самую большую радость на свете. Проползая в не принадлежащую ей обитель, она еще пыталась стать там самой главной. Главнее, чем сам обладатель. И очень обижалась, когда ее за это выгоняли! Говорила:

— Ну почему люди такие бездушные! Почему они не приютят меня! Эти злые, бесчеловечные люди!

Конечно, она при этом и сама впускала в интимное пространство того, кого там не должно быть. Она даже не понимала, что это пространство предназначено только для нее. Казалось, что нет ничего своего, поэтому надо обязательно забрать чужое, — а как иначе жить? Совсем без места что ли?

Искательница намеренно дичилась тех, кто умел держать личное пространство: не давал въедаться другим, и не просачивался сам. Ей казалось, тот, кто, не пускает ее, — самый жестокий! Потому что не дает ей жить. Ей прошлой даже в голову не приходило, как неправильно требовать для своей жизни чужую! Что такое просто невозможно! Что требование чужой жизни взамен своей — гадко и омерзительно! — Нет! Даже напротив, думалось, именно так и можно обрести самое важное свое.

В чужой жизни героиня искала необыкновенно яркий взрыв эмоций. Именно там представлялась самая интересная, притягательная, волшебная судьба. И она охотилась за ней яростнее самого азартного игрока. По пути ей встречались, конечно, такие же люди. Вернее, она сама их находила и притягивала к себе. Вместе, напав друг на друга, они начинали въедаться в то, что им не принадлежало. Каждый так и норовил стать в чужом восприятии важнее самого обладателя. Требовал сделать главным в чужой жизни его. Навязывал свои интересы, желания, видения, стремления. И следил, чтобы тот, в кого просочился, непременно поставил на первое место его. Когда этого не получал, начинал ненавидеть партнера за то, что тот не дает ему жить! — Ну и что, что требовал жизнь в чужом пространстве: «Я по-другому не умею!» — как буд-то такой довод оправдывал все. Конечно, все это вызывало обоюдные недовольства. Пока требовал быть главнее один, этим же самым занимался другой. Но кому же понравится, когда у тебя отбирают то, что по праву твое. Да, ты свое не умеешь чувствовать, не осознаешь. Но природе все равно, до больного восприятия. Она требует вернуть то, что предназначено тебе. Так рождались большие ссоры. В которых главное было продолжить контакт. Продолжить, чтобы не умереть в чужом восприятии. Потому что даже самая отвратительная ругань не так страшна, как молчание.

Что есть молчание? Оно пустота, то есть, смерть. Радостно оживала эта тягучая слизь, которая толкала и толкала туда, где уже вылито столько грязи, и выльется еще. Сначала хотелось сказать «последнее» слово, которое возвысит, станет выигрышем в том плане, что заставит противника думать о тебе. Пока он думает о тебе — ты в нем живешь. Но тот, второй, стремился сделать то-же самое. А как можно заставить думать о себе? Только, задев за самое живое, за твое. И вот они задевают:

— Я главнее! Пошел вон! — а выгнать оппонента обязательно нужно. Во-первых, его правда хочется выгнать из своей жизни, потому что его хозяйничанье в ней как минимум противно, как максимум невозможно. И вообще, он гадкий тип. А, во-вторых, выгонять первому, это значит умерщвлять врага, не дать умерщвлять тебя. Это способ защиты такой: напади первым, чтобы не напали на тебя. Но «убить» никого, конечно, не получается. Более того, по-настоящему убив в своем восприятии его, ты убиваешь и себя. Ведь сам можешь жить только в нем!

Никто из них этого не знает. Они участвуют в страшной схватке, без конца унижая друг друга, извергая отвратительные оскорбления и обиды, отвергая и отрицая факт существования друг друга. И все это — страшная засасывающая сила, в которой нет как буд-то выхода.

Таким людям кажется, что их жизнь заключается в успехе, — там, где они «завладели» сознанием множества других людей. Путники все никак не могут понять, что ни в успехе, ни в чужих осознаниях свою жизнь они не найдут, потому что там ее нет. В бегах и поисках иллюзорного счастья обретения себя, они теряют настоящего себя и настоящую жизнь, которая проходит здесь и сейчас только в собственном восприятии. И нигде она больше быть не может.

Но выход есть. Для того чтобы все это закончить, нужно просто стереть из своей головы абсолютно все, что связано с противоположной стороной. Нужно учиться жить в своем восприятии, а не чужом. А это нелегкий труд, я тебе скажу.

— Боже мой, какой кошмар! — опять не сдержался мальчик. — А она, она поняла все это! Она перестала так делать! Она ушла из этой жизни, в которой невозможно жить?!

— А я пока не знаю, — улыбнулся старик. Ей теперь нужно оторваться. А отрываться очень, очень, очень больно. Но пока этого не сделаешь, себя в своей судьбе не обретешь.

Уроки?

— Здравствуйте, уважаемые студенты, — начинает профессор. — Я вижу, вы изучаете книгу о том, как достичь то, что написано в книге. Но, не кажется ли вам, что для того чтобы чего-то от себя получить, нужно уже что-то делать, а не вольготно читать, — профессор многозначительно поправляет очки.

После недолгой паузы, он снова обращается к невидимой аудитории:

— Вот что вы, госпожа студентка уже начали делать для того, чтобы успешно водворить полученные знания в жизнь?

— Я, — отвечает миловидная девушка, уже делаю практическую дипломную работу.

— Ну, что-ж, похвально! — восхищается профессор. А теперь расскажите нам, в чем состоит Ваша задумка?

— Мой новый проект заключается в продвижении вязанных платков для женщин. Это изделия ручной вязки (у меня пока нет возможностей для программной вязальной машины), но очень дорогие…

— Постойте, — предостерегает наставник. — Вы осознаете, что очень дорого лишь за ручную вязку никто платить не будет?

— Да, конечно! Я же раньше даже работала PR — менеджером, — парирует рассказчица. За дорого можно продать хорошую идею. Моя идея заключается в том, что пряжа для вязки подбирается очень мягкая и из натуральных материалов (шелк, шерсть, хлопок). Но здесь главное, даже не идея, а ее подача!

Я себе сказала: есть несколько составляющих для реализации собственного дела.

— Должна быть ключевая идея. Я ее вам уже обозначила. Когда есть идея, которую необходимо развернуть и подать, хорошо подходит сайт. Я занялась созданием на эту тему сайта.

Но, нужно понимать, что симпатия — это свободная воля человека. Я готова к тому, что идея может не пойти. Однако, есть уверенность: то, что нравится мне обязательно понравится и другому человеку.

— Для любой, даже самой замечательной идеи необходим соус, то есть, контекст ее подачи. Мягкость — ассоциация — объятия мужчины, — это соус, который придумала я.

— Очень важна и форма подачи. Мое исполнение подразумевает затрагивание подсознательных потребностей человека. Я делаю на это главную ставку! Исполнение: теплый и мягкий платок, это руки (объятия) любимого мужчины. Это я буду реализовывать в рисунке. Рисунок, кстати, должен быть простой, без лишних деталей, но яркий, образный. Если я говорю о работе через подсознательные потребности, значит, я должна в полной мере использовать «язык» подсознания.

— Пути продвижения. Это у меня на стадии проработки. Знаю только одно. Использованные варианты должны обеспечивать точное, максимально эффективное попадание в цель! Иначе, зачем все это делать?

Самое главное, что я для себя решила. Каждый из этапов и шагов продвижения должен в хорошем смысле шокировать. Привлекать внимание, выдирать из привычной реальности. Если моя реклама будет похожей на все, то она и сработает как все (то есть, не даст результата). Она должна быть не как все.

Это пока все, что я хотела сказать.

— Мне очень интересно стать свидетелем Ваших успехов. Вы позволите?

— Да, конечно! Мы еще встретимся!

Я ем — и это моя жизнь?

— Так это я ем, сама, а не какая-то моя часть! — приходит вдруг осознание.

— Но у меня теперь есть новый опыт! Я восприняла бытие, как процесс, который происходит здесь и сейчас, каждый день.

Кроме того, я полна решимости формировать судьбу, как хочу.

И что вдруг узнаю? Что моя жизнь в огромной части состоит из еды! Вот это да! Вот это я сделала себе… реальность. И знаете, что!? Мне это не нравится!

Ведь что тут стало понятно: не есть и есть, — это одно и то же. Это жить! Только в одном случае жить — постоянно есть, а в другом случае жить — разумно дозировать свои потребности (и похудеть).

«А пока что, в постоянном перекусывании моя жизнь — это еда» — как оно, а?!

Так героиня стала напоминать себе, при каждом позыве: «есть и не есть — это одно и то же». Но, и это оказалось, еще не все. Пришло лишь избавление от постоянного желания перекусить. А яркие эмоции от еды, нежелание от них отказаться (при противоречивом желании стройной фигуры!) — остались.

— Как странно. А я то, думала, будет один и самый верный рецепт. Ведь, речь всего-то — о еде! Люди берут и худеют. В 20 лет, раз и сбросила вес. А вот теперь приходится копать…

Тоска

От нее не избавилась в прошлой части. Но хотя-бы теперь не стало напряжения. Выброшена тяга. Осталась, как буд-то одна она. Иногда ее было видно. Она тихо входила в открытую дверь. Обладательница больше не пугалась. Даже привыкла к ее посещениям.

— Привет, — говорила гостье. Знала, что придет.

Та не отвечала, но давала знак: видит, приветствует тоже. Не было в этом знаке доброты. Но и злости тоже не было. Скорее, какая то странная собачья преданность. Неслышно садилась в сторонке. Занималась чем-то своим, но при этом не забывала время от времени поглядывать на хозяйку.

— Может, ты хочешь что-то важное во мне открыть? Например, то, что ищу в людях или в мужчине, — с надеждой спрашивала девушка.

Тоска слышала ее. Но, не отвечала. Бросала все тот-же мимолетный взгляд и снова погружалась в свое занятие.

— Что я вижу в этом взгляде? — иногда размышляла девушка. Вроде не обида. А больше похоже на намек. На просьбу подумать. Словно поругаешься с человеком, и он надеется, что ты, наконец, свои ошибки сам поймешь. Именно, в нем надежда! Только грустная, как буд-то передает, что я должна ее спасти. То есть, не выгнать тоску, как раньше это делала, а спасти. Вот, как интересно! А я думала, это ее задача мне помочь.

Девушка снова начинала рассматривать ее. Выгнанная, отверженная, но не сломленная. Грустная, но не убитая. Не хочет больше унижений. Поэтому не просится обратно.

Иногда тихая гостья пропадала. Казалось, как буд-то и нет ее вовсе. Казалось, что жизнь наполнялась радостью. Но это не была свобода. Уходя, тоска всегда что-нибудь свое забывала. А героиня никак не могла решиться выбросить вещицу. А это значит, что тоска обязательно вернется обратно — за своим.

Однажды в очередных размышлениях, девушка поняла, что тоска напоминает ей саму себя!

— Ведь именно я сейчас нахожусь в таком же состоянии. Я отверженная, в одиночестве, перестала упрашивать людей не бросать меня. Перестала бояться. Учусь не отказываться ни в чем от себя. Принимаю все порывы и ошибки. Я перестала стирать сообщения, на которые нет ответа (хотя пока это очень трудно). Я перестала пытаться забыть то, где показалось «вызвала чье-то недовольство». Я учусь принимать всю себя. Каждый шаг, каждую частичку, каждое слово, каждая мысль — моя. Потому что именно принятия ищу в глазах окружающих.

Это не тоска! Это я сижу, отделенная сама от себя, тихо в уголочке. Иногда ухожу, чтобы дать себе частичку радости. Вот откуда собачья преданность! Вот, почему немая просьба: «подумай». Однажды девушка не пустила ее. Увидев, что собирается исчезнуть, крикнула:

— Подожди! — не пропадай.

Ты — моя.

Принадлежность себе

По сказочной дорожке, окруженной яркими цветами и красочными птицами, шла девочка, которая вчера жила в шкафу. Она уже стала взрослой женщиной. Но путь ее продолжался. Читатель удивится: неужели столько лет прошло, а героиня все идет? На самом деле прошло совсем не много лет (по сравнению с целой жизнью). И «девочка» на самом деле была не ребенком, а застрявшей взрослой. Поэтому, когда начала занимать свои позиции зрелость, время очень быстро пробежало. Казалось, в непрерывном движении, наверстывается то, что не было сделано раньше.

Красивая, статная, но еще не достаточно стройная фигурка теперь была хорошо видна. Потому что не пряталась. Свободные движения не сдерживались комплексами или стеснительностью. Даже наоборот, было неимоверно приятно проявлять во всем себя. Обладательница что-то рассказывала, но как буд-то не себе, а тому, кто хотел присутствовать. И было слышно ее монолог:

— Мои дела — это значит, только мои, — говорила она. — Вот даже не знаю, как это объяснить. Не то, что раньше, — с оглядкой на других. А даже наоборот, — вообще без других. Мое — это то, где есть одна я. Это полное, безусловное владение.

Казалось, что героиня не просто говорит, а наслаждается новыми ощущениями. Произносит вслух, — словно впитывает, чтобы усилить воздействие, закрепить то, что было не ведомо раньше. Не упустить ни одной детали, потому что все, что произносят ее уста, — теперь важно. Важно, правда, лишь для нее. Не известно, как это воспринимается кем-то еще. Но разве теперь это имеет значение?

— И уже не хочется куда-то торопиться, бежать, чтобы отдать — поделиться. Нет. Все наоборот. В собственные ощущения прихожу только я. Это моя отрада и обитель. Здесь я — когда меня нет среди других (наверное, всегда). Сюда я пришла, выгнанная из чужих сердец. Так зачем же я буду отдавать последнее, то, где могу жить, не прося больше ничего и ни у кого. Нет среди людей больше моего приюта. Его и раньше там не было. Но я искала. Нашла вот здесь. — В самой себе.

Незримому свидетелю становится видно, как вокруг героини укрепляется еле различимая раньше граница. Оболочка становится прочнее. Как буд-то больше настоящая, чем раньше. Сквозь нее уже не просачивается важное, «мое».

— Я не жду здесь больше никого, — улыбаясь, объясняет обладательница. — Ничего не отдаю пока, но и не прошу. Словно мой мир сам отделился от других. Но это не шкаф! Я всех вижу, ничего не боюсь, я снаружи, я присутствую в жизни, а не прячусь. Просто сохраняю целостность свою. Собираю по крупинкам то, что растеряла раньше. И как бы ни было плохо, беру к себе.

Это очень больно — отделяться от других. Легче жить в шкафу и не делать лишних шагов. А я теперь своей дорогой иду, натыкаюсь на самое страшное и плохое, но мне это нужно. Я должна прорваться на свободу, добиться своего, научиться и начать полной своей жизнью жить. И хоть получается это не сразу, а по маленьким крупиночкам, и каждая — с большим трудом, а все равно я это сделаю. Потому что хочу.

— Каждый день по маленькой крупиночке я собираю себя. Я не просто по этой дороге иду. Я подбираю разбросанные куски. И каждый дается мне с трудом. Кусок плачет. И по старинке просит чужое. Я беспощадно отрываю! Частичка страдает и думает, что ей будет еще больнее. Я не уговариваю никого. Потому что решаю я. Сказала: «Ко мне», — значит — ко мне. И вестись больше не буду.

И вот, когда с одной стороны чувствуется боль, то с другой стороны, пропорционально ее действию, образуется волшебное ощущение, которое можно назвать: «я вся принадлежу только себе».

Только я обладаю самой собой. И все, что в моей границе есть — только мое. Только я здесь полный правитель. И только моя воля важнее всего здесь. Только мои порывы и все остальное, мое.

И там чувствует героиня еще гордость (за саму себя) и благодарность (самой себе) и достойность…. И еще много чего. Но работы впереди еще много.

Это только начало.

— А что будет в конце? Не в конце всего пути, а в конце этого маленького отрезка времени, который ничтожен по сравнению с целой жизнью? — включается вдруг невидимый слушатель.

— А в конце будет то, что задумал я! — отвечает путник, который, оказывается, здесь есть.

— И то, что задумала я! — кричит та дама, которую раньше уже встречали.

— И то, к чему иду я, — уверенным твердым голосом заключает тот юноша, который скромно заявлял о себе в начале.

— А откуда вы теперь это знаете? Ведь раньше думали, что надо научиться просто так, без всего жить? А? — вопрошает невидимый свидетель.

И кто-то оборачивается на пути к мечте и очень внушительно и отчетливо проговаривает:

— А просто наша задача была: научиться жить. А по мере того, как учишься, — понимаешь, как автоматически не важным становится остальное все.

Туманное будущее

Оно предстоит в абсолютной брошенности. Исход неминуем в любом случае. Только если ты изо всех сил угождал другим (чтобы не выкинули), в ущерб своим интересам, а все равно оказался покинутым, то ничего нет у тебя. Ведь себя не взял — предал. А так невозможно жить.

А если оставался самим собой, не бегал за пластмассовой «спасительной» благосклонностью людей, то в результате у себя будешь ты. А с собой можно все пройти.

Обязательно возникнет вопрос из прошлого:

— А зачем мне такая жизнь нужна (со мной никого)?

— А зачем она тебе без себя? Тем более, что все равно с тобой не останется никто.

Ты когда перестанешь страдать о том, чего нет? Хватит уже благодарить всех за то, что они тебя «еще не выгнали». — Спасения нет! Но и утопающих нет тоже!

И ты — не утопающий! Вокруг тебя ничто не закончилось. Везде и всегда полно вариантов. Для того чтобы найти нужных людей, нужно сначала научиться расставаться с не нужными! Для того чтобы появились нужные возможности, нужно уметь выбрасывать не нужные!

Притча

Однажды к Богу пришел человек:

— Почему ты не помогаешь мне? — спросил человек.

— А ты сперва впусти меня в себя, — ответил Бог.

— А как мне впустить тебя?

— Живи, как я, делай как я, руководствуйся теми же мотивами, что и я.

— Что я делаю неправильно?

— Ты слишком много думаешь о себе.

— А о чем думаешь ты?

— Я создаю жизнь.

— Куда мой путь? — после долгой паузы снова поинтересовался человек, — к тебе или к себе?

— Твой путь к божественному в себе.

— Но разве во мне уже есть что-то возвышенное?

— Еще нет. Но если ты будешь помнить обо мне во всех своих действиях и помыслах, то рано или поздно, возвысишься. Но не над людьми или кем то еще. А всего лишь над собственными страстями.

— Я молился! Но ты не слышал меня! — вдруг вскрикнул человек.

— Тебе не надо больше молиться. Тебе пора обратиться к божественному в себе, — снова прозвучал ответ.

— Что мне сейчас делать?

— Просто живи. Но помни Божественное слово.

«Сам Господь дал мне жизнь. И он теперь ждет меня» — подумал человек. И побрел своей дорогой.

Выход

Слышались равномерные шаги кого-то. Герой вскочил и побежал быстрее закрывать дверь на все замки. Потом он лег на кровати и затих: «как буд-то бы меня нет дома». Но этот кто-то не верил в новые проделки. Настойчиво и беспардонно долбил в дверь ногой:

— Открывай! Открывай и выходи!

— Я не хочу. Я только здесь себя нашел! — отвечал второй странный герой.

Незваный гость не сдался. Но стучать перестал. Сделал паузу, пока второй успокоится. Потом сказал уже спокойно, без эмоций:

— Ну, ты же сам видишь, что ничего не происходит.

Конечно, он видел и знал. Но что-то держало еще. Казалось, не все сделано. И может, произойдет само…

— Не произойдет! — услышал первый его мысли. Без тебя здесь ничего не будет.

— Но я же в реальности! — возражал противник.

— Ты? В реальности? — Не смеши меня! Ты, как ни старался, а реальность потерял! Ну, покажи, что у тебя там за планы?

— Не покажу! — трусливо сжал бумажки.

— Да ладно. Мне не интересно. Я итак знаю, что ты там себе насочинял. «Я достигну успеха». «Меня жизнь сама зовет!».

Никто тебя никуда не зовет.

— Тогда что это было?! — визжал второй.

— Это я тебя зову, — пробасил первый. — Это я тебе говорю, — хватит пребывать в своем странном внутреннем мире. Достаточно! Больше не надо! А ты вместо того, чтобы без этих грез своих начать уже просто жить, придумал нового опять себе. Насобирал воздушных шариков. Они лопаются, а ты: «я работаю над собой». Твоя работа теперь состоит в том, чтобы выбросить всю дурь из своей головы!

Пока ошеломленный слушатель замешкался, советчик толкнул дверь еще раз ногой и попал в параллельный мир. И, не смотря на то, что все знал (именно поэтому за ним и пришел), все равно поразился. — Здесь вообще не было реальности!

— Что ты хочешь всем этим сказать? — в продолжение разговора издалека прозвучал голос.

— Я хочу сказать: живи реальностью, а не сказками! — советчик пнул мыльный пузырь. Потом еще один. Потом понял: бесполезно. Их здесь кто-то продолжает плодить. — Реальность, это то, что есть, а не то, что ты успел распланировать и насочинять! Хватит бороться со всеми этими внутренними чертями! — уже с досадой продолжил оппонент. — Ты же знаешь, что в реальности их нет!

Неторопливо — уверенно шел, знал, что достигнет своего. Торопиться некуда. Где, кстати, этот, сочинитель потерялся?

— Да?! А зачем ты меня обратно возвращаешь, когда я сам ухожу, а?!

— Это был не я. Я вообще у тебя первый раз.

— Тогда ответь мне на еще один вопрос, — в голосе слышалось уже смирение. — До какого момента мне ждать?

— А ты совсем не жди. Реальность сама все покажет. Да и хватит спорить. Сам знаешь, что я прав. Сидишь там в своем внутреннем мире. Совсем про внешний забыл. А в реальности ничего не происходит (и страшного тоже). И не меняется ничего. А ты все сказки сочиняешь. Проблемы придумываешь и решаешь. Вставай, давай. Пошли жить. Да, и дверь то пока закрой. Не нужна она тебе пока.

— Внутренний мир — внешний мир — ничего этого у тебя нет, — размышлял дальше вслух советчик. — У тебя вообще ничего нет. Внутренний мир, порождение не понятно, откуда взявшихся проекций, — это то, что живет только в твоей голове. Убей это, наконец! А внешнего мира ты вообще не видел.

— Как это не видел, я вышел из шкафа, между прочим! — услышав его мысли, пропищал обладатель.

— Ну, вышел. Только не понятно, куда зашел, — пробурчал, — не в реальность ты зашел!

— А куда? — хозяин обители показался. Он на ходу заправлял рубаху в штаны — собирался.

— Да вот смотрю, пока понять не могу, — озадаченно проговорил советчик. — Я, конечно, понимал, что все так. Но плохо представлял.

Он бродил по жилищу, в котором не было выхода. Двери закрыты, окна затворены. В этой одной комнате хозяин умудрился объединить воображаемые миры. Внутренний — придуманные враги и «области для проработки» и «внешний» — тоже придуманная реальность. Воображаемое «поле для деятельности». Нет, тебе никто не мешает, реализуйся. Но, не так же!

— А как? — опять услышал его мысли.

— Ты в реальности будь! Здесь, в настоящей, а не в своей искусственно созданной связке между врагами внутри и преградами снаружи. Ты не видишь настоящей ситуации, не придаешь ей значения, думаешь: «а, это само как-нибудь преодолеется!», мол: «какое это имеет значение, когда передо мной такие грандиозные планы!» Хотя стоило бы обратить внимание на то, что по настоящему в жизни происходит. — Но, нет, ты занят. Ты героически борешься с воображаемыми врагами: «а вдруг будет так, а вдруг будет эдак!»

Трудно было остаться равнодушным к такой странной жестокой правде.

— Я не понимаю, — почти хныкал хозяин, — что не правильно?