Бесплатный фрагмент - СССР, которого больше никогда не будет

СССР, которого больше никогда не будет.

Роман. Шан Сапаров. 1

После обеда, я неспешно вышел из дома. Я должен был купить хлеба и молока в магазине с незамысловатым названием Продмаг. Но, местные жители называли его просто гражданским магазином. В советском союзе, магазины часто называли той, улицей на которой, он находился. Была ранняя весна и с залийских гор, подул пронизывающий и холодный ветер. Я, поежившись от холода, быстрым шагом прошел пять кварталов и увидел недалеко от магазина Данияра Кипиша и Алексея Буряка. Данияр учился в школе №64 и был моим ровесником, а Алексей был моим одноклассником. Он раньше усиленно занимался дзю-до и даже занял первое место среди юниоров г. Алма-Аты. Они сидели на корточках и о чем-то оживленно говорили.

— Салам пацаны, — поприветствовал я их, пожимая им руки.

— Салам Сункар, — ответил Алексей.

— Цукер, у тебя новые шкеры! Классные, — сказал Кипиш.

— Сестра купила, — не без гордости ответил я. Кстати, среди районных пацанов у меня было прозвище Цукер-сахарок, за то что, я, всегда говорил мягко и уклончиво, уводя любую конфликтную тему в сторону. А дал мне это прозвище мой друг Сергей этнический еврей по прозвищу Колобок, заменив слово сахар на еврейский лад. Вот так я и стал Цукером. Хотя, многие считали, что это прозвище мне дали за то, что моя мама Сара — София была не чистой казашкой и имела семитские корни. Но по большому счету для меня, это, не имело никакого значения. Ибо, мой отец, был чистокровным казахом и внешне я был похож на своих сородичей.

— Мы тут взяли травки с вином. Пойдем с нами в лог. Там дунем и бухнем, — предложил мне Кипиш, поддерживая бутылку вина под мышкой куртки.

— Хорошо. Вы идите. Я вас скоро догоню, — уверенно сказал я и поспешил в магазин.

Купив хлеба и молока, я положил их в черную авоську, после спустился в лог к пацанам. Они, уже раскурив папиросу, неспешно потягивали дешевое вино.

— Будешь? — предложил Данияр, протянув мне папиросу.

— Нет. Спасибо, — ответил я.

Я не любил курить марихуану, хотя не буду врать, что не пробовал, но мне не нравился этот специфический запах и состояние умиротворения, которое наступало позже. Эдакая беззаботная эйфория, уносившая мои мысли куда-то далеко от реальности. В мир сюрреализма и безудержного смеха.

— Хлебни хоть вина брат, — предложил мне Буряк.

— No problem brother, — ответил я и, взяв бутылку, сделал пару глотков кислого, дешевого вина. Вскоре вино ударило по моей голове.

Я общался с ними, остро осознавая, что мы очень разные. Я занимался спортом и самообразованием, а они растрачивали свою юность на алкоголь и наркотики. Их родители были простыми рабочими, а мои интеллигентами. И у меня в отличие от них, была цель поступить в Университет и стать журналистом, как свой отец. А их жизнь, увы, была связана с криминалом. И в лучшем случае, их ждал тюремный срок, а в лучшем, они могли закончить свою жизнь под забором от передозировки наркотиками. Но они были районными хулиганами. И меня влекло к ним, как говорилось противоположности, притягивали друг друга. И возможно, я искал равных себе по духу людей. — Цукер, пошли с нами на Малуху? — предложил Кипиш. Его глаза стали красными и от него разило вином. Он, шатаясь, показывал рукою вниз, так местные называли Малую станицу.

— Нет, брат. Мне нужно отнести хлеба и молоко домой. Пока молоко не прокисло, — ответил я, твердо решив не подаваться на их уговоры. Помня, что прошлый раз, они, позвав меня с собой, поймали одного пацана с крепости, (так назывался соседний район, находящийся за парком культуры и отдыха имени М. Горького) и, наехав на него, после избили. Правда, слегка. Но, сути дела, это не меняло. Все же, по моему мнению, это было очень унизительно. И я тогда категорически отказался бить его. Бить того, кто был беззащитным и слабее, было выше моих сил. И вообще драки без причины мне не нравились. Но, им нужны были деньги, и это было основным мотивом для драки.

— А у вас, кажется, молоко убежало, — захохотал Буряк, а Кипиш залился гомерическим смехом. Я, вспомнив фразу из мультфильма, Малыш и Карлсон, улыбнулся.

— Ладно, пацаны. Еще увидимся, — сказал я и поспешил домой. Уже темнело.

2

На следующий день после школы, я сходил на тренировки по боксу. Потом неспешно пошел домой через парк культуры и отдыха имени М. Горького. Возле кинотеатра Родина я увидел двух моих одноклассников Марат Т. И Сергея Я. Они оба были одеты в школьную форму, и я вспомнил, что сегодня они отсутствовали на уроках. Марат был невысоким и худым, а Сергей был полным и высоким. Они ели мороженое.

— О, Сункар. Ты откуда? — спросил Сергей.

— С тренировки, не видишь что ли? — сухо отрезал Марат.

— Да. Все верно. Я с тренировок, — ответил я.

В парке расцвели деревья, после зимней спячки. Пахло весною.

— Пойдем с нами в кино? — предложил Марат.

— Он на днях нашел сто рублей. Теперь, вот, мы прожигаем их, — тихо рассказала мне Сергей, заговорщическим голосом.

— Да, ладно! Нашел? — съязвил я.

— Хлебом клянусь братан! — сказал Марат. Он резко покраснел и готов был начать креститься. — Да, ладно. Верю я тебе, — миролюбивым тоном усмехнулся я, хотя понимал, что Марат, скорее всего, украл деньги из тайника своих родителей. По слухам, они были очень зажиточными людьми и торговали спиртом, где-то на складах в центральной части города Алма-Аты.

— Может, поедим? — предложил я.

— Блины с мясом и со сметаной будешь? А на десерт пломбир с дюшесом? — спросил Марат.

Я радостно закивал своей головой. После, двухчасовой, усиленной тренировки разгорался ужасный аппетит. Марат полез во внутренний карман своего костюма. Он был очень щедрым парнем. Парнем рубахой, готовым поделиться со своим ближним всем, что имел.

После сытного полдника, мы вначале сходили на сеанс индийского фильма, а после посмотрели американское кино. Вечерело. Сумерки плотнели на глазах.

— Ну, пацаны огромный рахмет. Я пойду домой, — попрощался я с ними.

— А может еще на один, последний сеанс сходим? — предложил Сергей.

— А после, поужинаем, — добавил Марат.

Я понимал, что я им был нужен как телохранитель. На всякий непредвиденный случай. Парк Горького был нейтральной полосой. И в любую минуту сюда могли придти залетные гости из центральных районов города. И хрупкий мир, мог быть нарушен по любому поводу, и в принципе, без повода. И Марат с Сергеем не хотели становиться жертвами этого перемирия. Они были обычными пацанами, далекими от районных движений. Просто им не повезло родиться и жить в самом криминальном районе города Алма-Аты. — Без обид пацаны. Мне пора домой. Завтра дел по горло, — твердо ответил им я, и неспешно пошел домой.

3

Через несколько дней я встретился с Буряком и Кипишем возле нашей школы. Они редко ходили на уроки, но как говорили директор нашей школы Зульфира А. редко, но метко. И это был тот случай, когда они пришли в школу вместе, правда вечером. Было темно. Фонари на столбах, слабо освещали темную улицу.

— Ну, что пацаны вот водка. Выпьем? — предложил Данияр, срывая позолоченную пробку с самопальной водки, которую, производили в домашних цехах предприимчивые турки в малой станице.

— Ну, тогда вздрогнем, — сказал Буряк и, взяв бутылку, стал пить прямо с горла.

После Данияр взяв бутылку, выпил водки. Я, молча приняв бутылку из рук Данияра, сделал пару глотков. Горький привкус, остался у меня во рту, отдав обжигающим теплом в области живота. Вожделенный напиток всех алкоголиков советского союза не понравился мне. Но как говорилось, дело вкуса у каждого человека, был делом индивидуальным. Вскоре хмель ударил мне в голову, легким нокдауном.

Пасмурный, темный вечер уже не казался мне таким скучным и монотонным. Душа требовала праздника.

— Закуски нету пацаны, — сказал Кипиш. — Вообще-то говорят не нету, а нет. Это я прочитал в словаре Даля, — сухо заметил я. — Да, ладно Цукер не умничай. Тебе это не к лицу брат, — сказал Буряк.

— Точно, — согласился с ним Кипиш.

— Хорошо. Не буду. Что будем делать? — обратился я к ним. Легкий хмель окончательно овладел мною. Редкие прохожие проходили рядом с нами. Я подумал, что родители сейчас, возможно, сидели в гостиной и смотрели телевизор с очередной программой КПСС, где обсуждались очередные реформы в стране. И я, категорически не хотел идти домой. Меня отчасти раздражала вся эта политическая тематика по телевизору. Мне просто хотелось смотреть какие-нибудь развлекательные программы или интересные фильмы. В принципе, как и все подростки.

— Пойдем, пацаны прогуляемся по нашему району. Вдруг нам встретятся какие-нибудь залетные фраера, — предложил Кипиш.

Сколько волка не корми, а он все в лес смотрит. Это поговорка очень подходила к моим друзьям. Они просто не умели культурно отдыхать, постоянно ища приключения на свои юные задницы. Им нужны были враги, с которыми им, нужно было, обязательно сразится. И я знал, наверняка, что спроси их об этом сейчас, для чего это они делают, то они бы не дали мне вразумительного ответа. Порой в их действиях, я не видел ни логики, ни смысла. Они мне напоминали Дон Кихота с его верным спутником Санчосом Панчесом, которые пытались бороться с ветряными мельницами. Хотя стоило отдать должное, мои друзья не были благородными рыцарями, и были далеко не альтруистами. Они были уличными разбойниками, джентльменами удачи.

Мы, молча, не сговариваясь, пошли вниз в центральную часть района Татарку, а после свернув в лог, поднялись к школе №64. Там, чуть ниже мы спустились к поликлинике №2 и сели на поляне. Тем временем небо прояснилось, обнажив яркие звезды с полной луною. — Ну, вот видите, и погода уже налаживается, — заметил я. — Покурим? — предложил Кипиш и, вытащив папиросы Беломорканал, ловко и умело стал забивать косяк.

Папироса, с марихуаной неспешно передавалась между ними. Мне они не предлагали, зная, что я категорически и принципиально не курил анашу. Понимая, что это только начало для пристрастия к более сильному наркотику. А дальше, возможно их ожидал героин. Они знали, что я прав, но не хотели меняться. Возможно, это был их протест. Родителям и самой советской системе. И незаметно для себя, они стали зависимыми от легких наркотиков и дешевого пойла. Их разговоры сводились лишь к одному, где найти очередные деньги на водку и наркотики.

Тем временем, пацанов окончательно развезло от папиросы с марихуаной, и они решили разойтись по домам.

— Ладно, пацаны. Я тоже пойду домой. Пока, — сказал я и пошел по улице Шухова домой.

— Цукер! Завтра подтягивайся ко мне домой вечером. Желательно после семи часов вечера, — крикнул мне Кипиш.

— Зачем? — удивленно спросил я.

— Видеокассеты посмотрим. Мама как раз уйдет в ночную смену, — ответил он заплетающимся языком.

— Приходи. Я тоже приду, — сказал Буряк.

— Все договорились. Я обязательно приду, — крикнул я и, почувствовав нестерпимый голод, побежал домой из-за всех сил.

4

Тем временем, жизнь в нашей стране протекала без особых изменений и катаклизм. Правда, в 1986 году на Украине был взрыв на атомной станции в Чернобыле. Последствия, которого были, не менее ужасны, чем взрыв атомной бомбы на Хиросиме и Нагасаки. Но, люди объединившись одной общей трагедией стали исправлять ситуацию в силу своих возможностей. Добровольные волонтеры со всей республики поехали в Чернобыль. Хотя последствия этого взрыва, по мнению мировых ученых должны были сказываться еще на нескольких поколениях украинцев. Трагедия украинского народа была невероятна, страшна и ужасна.

Я готовился к выпускным экзаменам и старался реже ходить на тренировки, но это было выше моих сил. И вопреки, требованиям своих родителей, я продолжал тайно посещать зал бокса. Моя бабушка Кульбала мечтала, чтобы я стал имамом, священнослужителем религии Ислама. Она узнала, что в Узбекистане, в Ташкенте был открыт двухгодовой курс в Медресе. Где обучали будущих имамов. Но мои родители имели светское образование и не хотели, чтобы я стал имамом. Они соглашались с мнением Ф. Энгельса, что религия это опиум для народа. Но открыто выступать против мнения бабушки не стали. И из уважения к ее возрасту и старомодным взглядам, что старшим нельзя возражать. Они не любили конфликтов с нею. Ища других способов воздействия на ее мнение.

Хотя и не могли предположить, что в будущем это профессия (имама) будет очень популярна и приносить баснословную прибыль. Одурманивание своей паствы станет очень выгодным занятием. Все зависело от моральных принципов будущего имама. — Ты должен отучиться в Медресе и стать имамом, — твердо сказала мне бабушка как то за ужином. Ей тогда недавно исполнилось семьдесят лет. Это была маленькая, пожилая женщина с сухим сложением тела. Но с твердым и сварливым характером. Для своих лет, она легко передвигалась, словно молодая женщина. И только клубок морщин на ее лице, выдавал ее немолодой возраст.

Несмотря на свои недостатки, она беззаветно любила меня. Со своей странной любовью.

— Зачем? — спросил у нее я.

— Чтобы в нашей семье, хоть кто-то стал святым. Стал имамом. Знатоком священного Корана. Ну, и похоронил меня со всеми почестями, — ответила она.

— А зачем, чтобы тебя похоронить, мне нужно обязательно стать имамом? — не унимался я.

— О Аллах! Что за бред ты несешь? — возмущенно сказала она.

— Ну, почему обязательно бред? Ты можешь себе представить? Мне нужно будет уехать в другую страну. Жить там два года и учить арабские слова. И их транскрипции. О, мой Бог, — раздраженно протянул я.

— Вот я думала, хоть кто-то в этой семье станет имамом. А теперь вижу, что и ты не хочешь быть имамом. А твоя мать? Я, думаешь, не замечаю, как она приносит эту колбасу кяфиров со свининой. И сама видела как-то. Что говорить? Течет в ней ее кровь, кровь этих бухарских евреев и потому, делает все мне назло. А ведь Бога то не проведешь. Так и скажи ей, — сердито проговорила она, заваривая густой, черный чай. Я без удовольствия доел ее суп, эдакой смеси казахского бульона с украинским борщом.

— Бурда, — подумал я про себя, улыбнувшись бабушке. — Чай попей внучок, — заулыбалась она. — Нет, не хочу. Супом сыт бабушка, — ответил я, понимая, что бабушка не сдаться просто так. И будет навязывать мне свое мнение, относительно моего будущего. Я же видел свое будущее иначе.

5

На следующий день с утра начался сильный дождь. Но, к обеду неожиданно закончился. А после темные тучи, рассеявшись, открыли чистое, синее небо с палящим мартовским солнцем.

— Сегодня вечером будет весенний бал, — сообщил мне Дима С.

— Хорошо. Я приду, — ответил я. Помня, что обычно дискотека начиналась в школе в шесть часов вечера, а заканчивалась в девять. К вечеру я, надев джинсы и тонкий пуловер, натянул на ноги кроссовки Adidas, и пулей рванул в школу. Подходя к школе, я услышал грохот музыки звучащей из больших колонок.

— Хм, пацаны значит, уже настраивают колонки, — весело подумал я.

Девчонки и пацаны из старших классов собирались внутри школы. За углом школы я увидел пацанов. Я поспешил к ним. Это был мой одноклассник Саша К. и Валера Б. из параллельного класса. Они курили сигареты и оживленно разговаривали. Я, молча, поздоровался с ними.

— А какой ему могут дать срок? — спросил Саша у Валеры.

— Незнаю. Я честно не помню, как называется это статья правильно. Не могу правильно сформулировать ее, — ответил он. — Гоп-Стоп что ли? Статья 145. Так это, грабеж с применением насилия не опасного для жизни или здоровья потерпевшего, либо с угрозой применения такого насилия, — автоматический сказал я, влезая в их разговор.

— Да, ты что? Круто! Я даже незнал что это статья 145, — ответил с ухмылкою Саша К.

— Так кого закрыли то? — спросил я у них.

— Кента твоего Буряка. Отжал кроссовки Adidas у какого-то залетного фраера с крепости. Они его кажись, с Кипишем поколотили хорошенько, а после отобрали кроссовки. Терпила к ментам ломанулся, так они его по базам вычислили. Прикинь? Вот чудо техники, — сказал Валера Б.

— А Кипиша? — тихо спросил я.

— Нет. Тот терпила не опознал его. А Буряк не стал сдавать его. Они же будущие воры в законе. Кстати, видели, недавно вышел фильм Воры в законе? Хороший фильм. Так вот, сдавать друг друга им западло. Понимаешь же, сам Сункар. Или как там тебя пацаны кличут Цукер! — сухо ответил он.

— Ты Валера бы язычок свой поджал. А не то, не ровен час, укорочу я его тебе немного. Или давно не получал, — с угрожающими нотками сказал я.

— Да, ладно пацаны будет вам. Не будем ссориться, — миролюбиво, предложил Саша, понимая, что допустили вольность, за которую им, возможно, придется ответить.

— Ладно, братан Цукер. Без обид, — униженно попытался замять конфликт Валера.

— Для кого и Цукер, но не для тебя. Понял? Вали давай, — сказал я. Валера спешно ушел в школу. — Да, ладно Сункар. Что ты завелся? — спросил Саша. — Не люблю когда, кто-то слишком много берет на себя. Начинает умничать. Дерзить, — злобно просипел я, слегка задрожав от злобы. Но, злость это была скорее из-за ситуации, в которую попал мой никудышный друг. Ведь теперь ему грозил реальный тюремный срок. По жизни Буряк был хорошим и отзывчивым человеком, но пошел по кривой дорожке. Возможно, на его поведение повлиял развод его матери с отцом. Потом в их доме появился отчим. Эдакий смазливый франт с юридическим образованием.

— Вот, пусть теперь вытаскивает Буряка с тюрьмы, — злобно подумал я. Темнело. Холодный весенний ветер стал бить по лицу и телу.

— Хм, погорячился я, что не надел куртки, — невесело подумал я. Я зашел в школу, и, свернув налево, пошел в зал физкультуры. Обычно там проходили дискотеки. Грохотала музыка. Пацаны и девчонки энергично танцевали. Я задумчиво сел на длинную скамейку. Вскоре в зал зашел Андрон, он же Андрей М. Он раньше учился в школе №99, а после окончания восьмого класса ушел в ПТУ. Он был очень серьезным пацаном и был старше нас на два года. Мог в случае чего постоять за себя, словом и делом. Мы с пацанами подошли к нему.

— Там Светка дает за школой. Всего пять рублей. Кто ее хочет? — сухо спросил он у нас.

— Ты что заделался сутенером что ли? — сухо съязвил я.

Андрон сердито посмотрел на меня, но смолчал. После, осклабился. Он точно знал про мои боевые навыки и не хотел идти со мной в прямую стычку. Был не тот случай и не тот момент. Его дерзкие глаза, улыбаясь, говорили мне, еще столкнемся.

— Ну, что же, давай. Я буду ждать, — дерзким взглядом ответил я.

— Нет, я не сутенер, а крыша, — улыбнулся он. Это было новомодное западное слово, которое со временем войдет в обиход нашего народа. — Ок. Считается, — улыбнулся я.

Дешевое пойло и продажные девки, меня не интересовали. И я, потеряв всякий интерес, ушел домой.

6

Прошло несколько дней, как до меня дошли слухи о том, что Кипиша посадили. Говорили, что он отобрал магнитофон Сони у одного городского хлыща возле Фрунзенского РОВД. И приняли его опера прямо на автобусной остановке 60-десятого маршрута. Вот так легко и просто Буряк с Кипишем ушли на небольшие сроки в места не столь отдаленные для малолетних преступников. После я услышал еще одну новость, которая всполошила весь наш район. А именно то, что Олега П. задержали сотрудники правоохранительных органов в алкогольном опьянении и убили во время допроса. Он был на два года старше меня и был психически не очень уравновешенным. И я понимал, что он своим дерзким и неадекватным поведением мог запросто и непроизвольно вызвать гнев у оперов. Тем более, опера искали парня, отобравшего у женщины сумку с деньгами. И когда они объезжали наш район, то увидели пьяного Олега, который, к тому же, еще забивал косяк. Вот так, за не имением настоящего преступника, они решили повесить это дело на Олега. Но видимо это был тот редкий случай, когда коса нарвалась на камень. Я-то знал, что Олег никогда не принял бы на себя дело, тем более, которого он не совершал. Но ведь в советское время нераскрытых дел не должно было быть, поэтому опера применили свой излюбленный и безотказный метод. Метода шантажа и побоев. Но поняв, что перегнули, а точнее забив его до смерти, они подкинули окровавленное тело подростка возле нашей школы №53. И во Фрунзенском РОВД повис очередной глухарь. Но искать убийц трудного подростка, тем более сироты, алкоголика и наркомана особо никто не старался. И просто создавали вид поисков. Все знали и понимали, кто убийца Олега, но молчали. Гласность и перестройка была крайне опасна в коридорах силового ведомства. И директор нашей школы, и депутат верховного совета КазССР, тоже не решилась поднимать этот щекотливый вопрос, понимая, что последствия этого резонансного дела, могли быть крайне непредсказуемы и нежелательны. Да и у оперов, могли быть высокие покровители из ЦК. Тем временем в стране активно заработал сухой закон М. Горбачева, но для подпольщиков нашего района, он не стал преградой, лишь подняв цену на сырье в несколько раз дороже. И самопальная водка по спекулятивной цене стала активно продаваться на каждом углу малой станицы прозванной в народе Порт-Артуром. В продуктовых магазинах Алма-Аты в открытом доступе продавались бразильские сигары и сигареты «Camel». Но люди их почти не покупали. Все искали дефицитные сигареты «Казахстан» с черным фильтром. За пепси-колой в стеклянных бутылках стояли очереди в основном из детей и подростков. Жвачки «Love is» тоже были нарасхват. Капиталистические продукты питания советские люди скупали пачками, изживая в себе ненависть к загнивающему западу путем поедания их продуктов. А барахолка с импортными шмотками по выходным была забита местными жителями, которые, скупали их по баснословным ценам. Несмотря на приближающуюся инфляцию и продуктовый кризис. Время шло. И советские люди чувствовали своим нутром, что их ждут глобальные перемены. В худшую, либо лучшую сторону это, увы, никто тогда еще незнал. Но время брежневского застоя безвозвратно ушло в небытие.

7

Вечерело. Кроваво-красный закат уходил прочь. Наступала ночь. Звезды ярко мерцали на темном небе. Одинокая луна осветило город Алма-Ату. Я, неспешно выходя из дома, увидел родителей сидящих в гостиной за просмотром итальянского сериала Спрут-2.

— Хм, интересно, но некогда, — подумал я, вспомнив этот легендарный сериал, трансляция которого впервые прошла в СССР три года тому назад.

Я устроил вечерний променад по улицам Татарки. Но, не встретив знакомых ребят, решил сходить в парк культуры и отдыха имени Горького. Дойдя до кинотеатра «Родина», я присел на деревянную скамейку и, достав пачку сигарет, закурил. В парке было безлюдно, изредка навстречу шли молодые ребята с девушками. Я в гордом одиночестве курил сигарету, размышляя о своей жизни. В это время ко мне подошли две девушки азиатской внешности. Они были немного старше меня.

— Закурить не дашь? — спросила одна из них меня.

Это была высокая и стройная девушка, в черной, короткой юбке и кожаной куртке.

— Одета по моде, — подумал я, внимательно разглядывая ее фигуру.

Вторая была толстенькая, и маленькая ростом.

— Нет, проблем. Бери не жалко, травись, — сказал я, подав ей, сигарету со спичками. Волосы у нее были красно-рыжего цвета, а прическа типа каре.

— Красивая, — промелькнуло у меня в голове. Возможно, мой юношеский тестостерон был перезаряжен и требовал свой разрядки. — А как зовут тебя? — спросила она.

— Сункар! А тебя? — ответил я.

— Сауле! — сказала она, запыхтев сигаретой.

— Красивое имя, впрочем, как и ты, — сказал я.

— Спасибо, Султан, — сказала она.

Я снисходительно улыбнулся ей. Подружка отдернула ее.

— Его зовут Сунгат, — поправила она Сауле.

— Мимо, — подумал я, внутренне, улыбаясь.

Да что там, я хохотал, внешне, не показывая им даже улыбки.

— Может, пивом угостишь красавчик? — обратилась Сауле ко мне.

— Без проблем. Пошли, — предложил я. Мы вышли из парка Горького, где у входа стояла пожилая русская бабушка, пугливо озираясь по сторонам.

— Пиво есть? — спросил я у бабушки.

— Есть. Жигулевское, — сухо ответила она.

— Три бутылки, — сказал я, протянув ей деньги.