Бесплатный фрагмент - Special Forces: Stories

Вступительное слово

Спасибо вам, игроки. Вы оживляете мир нашей игры своими историями. Каждый из вас уникален.

Спасибо тебе, Алиса, за чудесные иллюстрации.

Спасибо тебе, читающий, что решил почитать эту подарочную книгу. Она многое значит для нас.

1478 год. Персия, Багдад. Михалоглу Шахин Исмаил-Бей.

Почтенный Али Реза был лучшим лекарем Багдада. Никогда, даже в ранней юности, он не искал богатства и почестей, а потому никогда не хвалился своим умением. Однако люди, обязанные ему жизнью, передавали имя лекаря из уст в уста, молва о нём расползалась по улочкам Мадинат-ал-Мудаввара, пока не дошла до ушей мертвеца.

Мертвец пришёл после заката, когда почтенный Али Реза неторопливо брёл домой, постукивая посохом по неровным камням мостовой. У левого бока звякала при каждом шаге набитая склянками полотняная сумка, ныли колени, обещая скорую перемену погоды, а потому старик часто останавливался, чтобы перевести дыхание, и смотрел на небо.

Звёзды казались совсем близкими — сверкали прямо над головой, будто драгоценные камни в сокровищнице шаха. Казалось, руку протяни — и достанешь одну, спрячешь в карман, унесёшь домой, чтобы любоваться украдкой. Мертвец подошёл, встал рядом и тоже стал смотреть вверх.

— Красиво-то как, — бесхитростно сказал Али Реза. За всю жизнь его ни разу не тревожили ночные грабители: лекаря берегла то ли удача, то ли его уважаемая профессия. Незнакомец совсем его не напугал. — Жаль, что я стал таким старым. Скоро умру и не смогу больше любоваться на звёздное небо.

— Всё в руках Аллаха, милостивого и милосердного, — задумчиво отозвался мертвец. — Кто знает, почтенный ходжа… может, Он дарует вам ещё тысячу лет жизни?

Али Реза грустно улыбнулся и покачал головой.

— Мне шестьдесят восемь лет, юноша, — сказал он, потому что голос у незнакомца был молодым, да и ему, старику, все люди моложе сорока казались юными. — Всё, конечно, в руках Его, но мне не верится, что люди могут жить вечно.

Мертвец проводил старика до самого дома. По дороге они много говорили, и старый лекарь был приятно удивлён познаниями собеседника: тот был хорошо образован, цитировал поэтов и трактаты Ибн-Сины. Беседа развлекла почтенного ходжу, и Али Реза пригласил незнакомца войти в его дом, выпить чая и разделить скудное угощение. Незнакомец усмехнулся, но учтиво поклонился и приглашение принял. Он сел с хозяином за стол, но не притронулся ни к предложенной ему лепёшке с мёдом и изюмом, ни к ароматному травяному напитку.

— Вы ведь нарочно меня ждали? — вдруг спросил Али Реза. Разглядев получше своего ночного гостя, он заметно встревожился: тот выглядел совсем нездоровым. Молодое лицо было бледным и усталым, под глазами залегли тёмные круги, а рука, которой лекарь коснулся с разрешения незнакомца, была холодной, как камни мавзолея Зумруд-хатун. Чуткие пальцы врача искали пульс, но не находили… раз, другой, третий. Али Реза отодвинулся и оглянулся в сторону двери.

— Не надо бежать, — тут же сказал гость и улыбнулся. Улыбка была недобрая. — И бояться не надо, почтенный ходжа. Я пришёл к вам за помощью, потому что слышал: в Багдаде лучше вас лекаря не найти.

— Я не знаю, смогу ли помочь, — судя по виду «юноши», гробовщик ему был нужнее, чем врач, но старик не посмел произнести этого вслух. — Мне и беглого осмотра довольно, чтобы увидеть…

— Я мёртв, — невежливо перебил гость. Улыбка медленно переродилась в кривую усмешку. — Или должен быть мёртв после того, что со мной сделали. Однако я хожу, говорю и даже могу пить ваш чай, — в подтверждение своих слов незнакомец на мгновение приложил чашку к губам, — а значит, не всё потеряно. Возможно, почтенный ходжа, моё состояние обратимо. Возможно, что это болезнь, просто редкая и неизученная, о которой не знал даже великий Ибн-Сина. А значит, и от неё может быть лекарство.

Несмотря на свою учёность, Али Реза был суеверным человеком. Он знал множество страшных историй о мертвецах, похороненных не по обряду и потому обречённых скитаться по свету, и о проделках лукавого Иблиса, который любит глумиться, посылая мороки честным и праведным людям. Чашка запрыгала в худых старческих пальцах, расплёскивая содержимое на потёртый ковёр. Мертвец перегнулся через стол, вынул чашку из дрожащих рук лекаря и поставил рядом с собой.

— Не надо бояться, — повторил он мягко, как будто успокаивал испуганного зверька. — Я здесь не для того, чтобы навредить вам, почтенный ходжа. Я всего лишь ищу помощи и совета мудрого человека — такого, как вы.

Али Реза поправил съехавший набок тюрбан.

— Никогда не слышал о том, чтобы мёртвым помогало лечение, — заметил он, протянул руку и забрал свою чашку назад. Руки всё ещё немного дрожали, но лекарь почти поборол слабость. Несмотря на испуг, Али Реза был заинтересован. Он не раз брался врачевать больных, от которых отказались другие лекари, и заставлял смерть отступить. Теперь напротив него сидел человек, то ли живой, то ли мёртвый, а может, то и другое сразу, и просил о помощи. Быть может, всё же стоило попробовать…

— Я ничего не могу вам обещать, — наконец природное любопытство победило, и Али Реза сдался. — Я попробую изучить вашу… болезнь, но она может быть неизлечима.

— Если вы проявите рвение, почтенный ходжа, — ночной гость снова улыбнулся, вроде бы довольно, но старому лекарю и эта улыбка не понравилась, — Аллах вознаградит вас за ваши труды. Если же нет…

Пауза вышла довольно зловещей, но Али Реза уже решил не бояться.

— Что тогда будет? — спросил он.

— Полагаю, ничего, — усмехнулся ночной гость. — От вашего лечения я всё равно не умру.

Было видно, что немудрёная шутка кажется ему смешной.

— Ну что ж, — сказал старый лекарь, приглаживая седую клочковатую бороду и устраиваясь на ковре поудобнее. Разговор обещал быть долгим. — Расскажите мне, что с вами случилось. Всё как есть, без утайки.

***

Говорить всё как есть Шахин (а то был именно он) не собирался. Он начал свою историю с момента, как изменился, и постоянно опускал детали, которые могли напугать старика. Зачем лекарю знать, сколько людей убил вампир в голодном безумии, сколько бед натворил, всего лишь пытаясь понять, что с ним стало. И что гость прибыл из империи Османов, тоже говорить не следовало. Персы издавна не жаловали турок точно так же, как живые боялись мёртвых. Али Реза мог простить гостю, что тот слегка неживой, но то, что он воевал под знамёнами Фатиха, точно бы заставило его указать Шахину на дверь. А уходить Шахин не хотел. Только не сейчас.

Ему понравился этот старик — умный, наблюдательный и наивный одновременно. Али Реза доверчиво впустил в свой дом чудовище, которое могло перетереть его хрупкие кости в порошок и выпить кровь в три глотка, но Шахин не чувствовал своей власти над этим человеком, власти сильного. Напротив, он ощущал его власть над собой: от успеха или неудачи этого старого слабого человека зависела его судьба. Это было странное ощущение, тревожащее, но Шахин не жалел о том, что попросил лекаря о помощи. Впервые с тех пор, как он покинул эльфийскую Рощу, у него появилась надежда.

«Исцеление» вампира затянулось на многие месяцы. Днём Али Реза обходил больных, словно совершая обязательное паломничество, а вечером запирал ставни и двери и искал лекарство от смерти. Он изучал кровь Шахина в свете пламени, смешивал её с травами и горькими эликсирами, а утром выносил на солнце и изумлённо наблюдал, как она с шипением испаряется под яркими лучами. Он наблюдал вампира голодным и сытым, записав в своих дневниках, что напившийся досыта убыр ничем не отличается от человека. Турок безропотно глотал пилюли и микстуры, в глубине души понимая, что это бесполезно. Понимал это и сам Али Реза, с каждой неудачной попыткой становившийся всё более грустным. Он, поначалу принявший вызов с азартом настоящего учёного, начал осознавать, что болезнь Шахина — если это вообще болезнь — ему неподвластна.

Турок начал терять терпение. Давить на лекаря не имело смысла, запугивать его — тем более, но он видел, что у старика пропадает желание продолжать поиски лекарства. Али Реза привык бороться за живых, лечить раненых, отгонять смерть от их изголовья — и в этом он видел своё призвание. Но как он мог бороться за того, у кого была лишь видимость жизни? Убыр мог быстро залечивать раны, поднимать страшные тяжести, бегать, обгоняя ветер… но всё же, человеком он не был, и самим Али Резой уже не ощущался как человек. Чем больше старый лекарь узнавал о сущности Шахина, тем меньше ему хотелось того спасать. Он нашёл в себе силы сказать об этом открыто.

Шахин выслушал его, поблагодарил за честность и ушёл. Как показалось старику, навсегда. Но лекарь ошибался. Ибо в тот миг мертвец потерял надежду, а значит, снова обрёл над слабым человеком власть.

***

Звёзды в ту ночь были особенно хороши. Али Реза, тяжело вздыхая, пытался одолеть крутой подъём на горку. Ещё две улицы — и покажется родной дом. Внучка Зайнаб обещала напечь лепёшек. «Может, и мяса принесёт, — думал старик, — вот славный тогда будет ужин!»

В глубине души Али Реза радовался, что Зайнаб не попалась убыру на глаза. Он нутром чувствовал, что тогда непременно случилась бы большая беда. Кто знает, на что способен разъярённый кровопийца? Убыр сильно злился в последнее время, хоть и старался это не показывать. Али Реза представлял его гнев как угли, которые продолжали тлеть даже под толстым слоем пепла. Представлял — и вздрагивал каждый раз. Нет, как хорошо всё-таки, что убыр ушёл!

Тяжёлая рука опустилась лекарю на плечо.

— Хорошая ночь, почтенный ходжа, — сказал Шахин, глядя на побелевшее от страха лицо старика. Как мало в этот раз ему потребовалось, чтобы испугаться! — Я знал, что снова встречу вас здесь. Всё бродите тут один… неужели совсем не боитесь воров?

Али Ходжа упрямо потряс головой.

— Уходи, убыр, и больше не возвращайся. Аллах свидетель, я сделал для тебя всё, что мог! Больше ни один человек сделать для тебя не в силах.

Шахин усмехнулся.

— Вы правы, почтенный. Возможно, в этом была моя ошибка. Как вы могли понять меня, не испытав то, что испытал я? Как могли вы лечить мою жажду, никогда не испив ни глотка крови? Если бы вы были, как я, если бы думали, как я, и видели мир моими глазами… быть может, вы бы больше сочувствовали мне. Тогда вы бы мне помогли.

— НЕ ПОДХОДИ! — выкрикнул Али Реза, выставляя перед собой сумку, как щит. — Всевышним заклинаю, не подходи! Да покарает тебя Аллах, да поразит Он тебя громом небесным…

— Замолчи, старик, — теперь в голосе Шахина не было прежнего спокойствия. И почтительности тоже не было. — Теперь я заставлю тебя усердней искать лекарство.

У убыра были тёплые руки. Мертвец схватил живого за плечи — будто между двумя камнями зажал — и встряхнул как следует.

«Кого ты загрыз? Кого?! — захотел крикнуть Али Реза, но не смог, крик замер в горле от ужаса. — Зайнаб, неужели это Зайнаб?..»

Это последнее, что он подумал, прежде чем клыки впились ему в горло, раздирая кожу.

И наступила темнота.

Автор: Xuanzang

Тина Кендрик

— И что это? — не без удивления спросила Кейси, глядя на черную кошку в руках Тины. Кошка с таким же удивлением разглядывала Кейси единственным зрячим глазом, второй же был подернут дымкой бельма.

— Это Полночь, — объяснила Тина, погладим темную кошачью голову. — Представляешь, около месяца провожала меня до учебы и каждый вечер встречала. В нашем районе сейчас крыс начали травить, ну и кошек заодно. Жалко. К себе взять не могу, сама понимаешь, общага. А вот ты снимаешь. Может, возьмешь?

— Ладно, проходите. Спрошу у Ирмы, будет ли она против, — Кейси посторонилась, пропуская гостей. Кендрик с кошкой сразу же направились в ее комнату. Жилище Кейси было просторным и светлым, с минимумом мебели: только раздвигающийся диван, шкаф с небрежно вываливающийся одеждой и письменный стол, где среди кипы распечаток прятался ноутбук. Большие окна без растений, зато с подушками: удобное место для чтения. Стены пестрели множеством плакатов с феминистской символикой или любимыми рок-группами, радужным флагом и полароидными фотографиями. Над столом висела пробковая доска, утыканная совместными фотографиями с Тиной и списками дел, число которых часто уходило за двадцать.

Полночь, спрыгнув с рук Тины, принялась исследовать комнату, обнюхивая каждый закуток. Кендрик устроилась на диване, залипнув в телефон. Минут через пятнадцать к ним присоединилась Кейси с двумя чашками чая в руках.

— Поздравляю, Ирма не против, — Кейси протянула Тине кружку. — Теперь нужно купить ей лоток, корм, наполнитель и что еще там нужно кошкам?

— О, не беспокойся, я оплачу. Все-таки это моя затея.

Кейси улыбнулась, приобняв Тину за плечи. Ее светлые волосы приятно щекотали щеку и ухо. Взглядом девушка наблюдала, как без грамма стеснения и настороженности Полночь обследует шкаф.

— Говоришь, она месяц ходила с тобой до метро?

— Ага, представляешь? Каждое утро ждала меня за углом общежития и ходила со мной до метро, ну и после учебы тоже встречала. Причем ребята из общаги сказали, что к ним она вообще не подходит. Мне даже стыдно было потом в универе задерживаться, зная, что она там ждет меня.

— О, ну надо же, — Кейси беззлобно хохотнула. — Перед кошкой стыдно, а предо мной нет. Я тебя больше часа ждала, когда…

— Ну ты же в курсе, что Капур очень любит задерживать лекции. Да я и не раз извинялась перед тобой!

— Ладно, проехали. — Кейми махнула рукой и серьезно добавила. — Ты мне лучше скажи, не дала ли тебе Полночь лунную призму и не превращаешься ли ты теперь в секси-школьницу в ультра-короткой юбке и матроске?

— Разумеется я теперь несу возмездие во имя луны. Я даже встретила Такседо Маска: как всегда, покидал розочки, пафосно поговорил и исчез, оставив меня разбираться с монстрами.

Девушки рассмеялись. Тина поудобнее устроилась на диване, положив голову на плечо Кейси.

— Можно ли сказать, что у нас новый этап в отношениях: первая совместная кошка? Может быть, скоро и жить вместе будем, — протянула Кейси. Тина промолчала. Они встречались уже полтора года, и в лице друг друга нашли не только предмет обожания, но и соратниц: вместе на митинги и политические акции, феминистические встречи. Они разделяли взгляды друг друга, могли часами обсуждать все: от любимых книг и игр до научных открытий и социальных проблем. Да и молчать с Кейси было очень приятно: не раз в ее комнате Тина читала книги, сбежав от общажного гвалта, пока Кейси заполняла рабочие отчеты. Кендрик доверяла Кейси, казалась, та знает о ней все. Но жить вместе? В глубине души Тина боялась этого едва ли не больше, чем психологической практики. Корни своего страха она отыскать не могла и тщательно избегала разговоров с Кейси о сожительстве, находя очередные отговорки о материальной нестабильности.

— К слову, о новом этапе. У меня новость: Капур предложил быть его ассистенткой. Едва ли я буду сама заниматься терапией, но смогу наблюдать за процессом, помогать оформлять бумаги и прочее.

— Ого, Тина, это же отлично! Я знала, что тебя скоро заметят и оценят по достоинству.

— Не знаю, — неуверенно протянула Кендрик. — Я боюсь, что не справлюсь и разочарую его.

— Мда, Тин, я верю в тебя больше, чем ты сама. — Кейси цокнула языком, вставая с дивана. — Пойдем в зоомагазин, пока он не закрылся, купим все для нашей Полночи, а по дороге ты расскажешь мне все в подробностях!

Прошло полгода. Кендрик сидела на подоконнике, уткнувшись в книгу. За окном лил дождь, промозгло. В комнате темно и сухо, под теплым желтым светом лампы. В ногах Тины свернулась клубочком Полночь, размеренно мурлыча, а рядом за столом стучала по клавиатуре Кейси, заполняя рабочие отчеты. Уют да и только, если бы не трескучее напряжение между девушками. Кейси то и дело бросала пронзительные взгляды на Кендрик, и та знала, что разговор неизбежен.

— Тина, ты сильно занята? Нам нужно поговорить.

Кендрик, поджав губы, отложила книгу. Не так давно Капур рассказал ей об СФ, предложив обучаться в их академии. Узнав о существовании нелюдей, Тина потеряла почву под ногами. Мир, уютный и знакомый, как пижамные штаны, оказался куда опаснее и сложнее, чем она думала. Кендрик сбежала в комнату Кейси, чтобы почувствовать себя в безопасности, вернуть ощущение нормальности, но это открытие и сюда успело запустить свои щупальца: Тине никак не удавалось расслабиться и отпустить себя.

— Да, конечно. Я как раз дочитала параграф. Что такое?

— Это ты мне лучше расскажи, что такое. На мероприятия ты не ходишь, а если и появляешься, то вся загруженная какая-то. На сообщения отвечаешь долго, ничего о себе не рассказываешь. Уже и ребята заметили, что с тобой происходит что-то не то.

Тина промолчала, избегая взгляда Кейси. Полночь с мурлыканьем пересела к ней на колени, и Кендрик взволнованно запустила пальцы в короткую черную шерсть. Она бы и рада рассказать все Кейси, но не могла. Притворяться, что все в норме, тоже. Между ней и людьми, не знающими о СФ, пролегла плотная, крепкая стена.

— Слушай, — Кейси подошла ближе, взяв Тину за руку и заглянув той в глаза. — Ты всем можешь со мной поделиться, я пойму. Может быть, я смогу и помочь тебе, поддержать.

Тина вздохнула:

— Все хорошо, правда. Просто… очень устала. Учеба, дополнительные исследования, еще и практика у Капура. Слишком… много всего навалилось в последнее время.

Кендрик уткнулась лбом в живот Кейси, почувствовав, как пальцы девушки запутались в ее кудряшках, нежно поглаживая их. Но ожидаемого облегчения и близости не почувствовала. От Кейси веяло разочарованием и горечью, и Тина почувствовала острый укол вины.

— Я понимаю, — подала голос та. — Просто… ты ведь знаешь, что всегда можешь на меня положиться?

— Знаю. — Тина обняла Кейси за талию, не поднимая головы. — Я, к слову, на днях переезжаю.

— Правда? — девушка оживленно отстранилась. — А куда?

— В общежитие для аспирантов. Оно в другом здании.

Тина безбожно врала. На самом деле она переезжала в общежитие СФ: так и условия были получше, да и в кругу других студентов больше шансов научиться чему-то новому.

— Это же здорово! — протянула Кейси. — Может, устроим вечеринку в честь новоселья? Пригласим ребят, покутим, развеемся. То, что нужно, тем более, они ужасно по тебе соскучились. Или же купим бутылочку вина, свечи и отметим вдвоем, потому что, честно говоря, я по тебе соскучилась еще больше.

— Нет, не получится. — Тина ненавидела себя за то, что расстраивает сейчас Кейси. — Там вообще очень строго с посещениями, никого нельзя в гости. Все пишут диссертации, сама понимаешь…

— Ладно, ничего страшного. — в голосе Кейси сквозила горечь. — В следующий раз обязательно покутим.

Прошло два месяца как Кендрик совмещала учебу в академии СФ и аспирантуру на психологическом факультете. Честно говоря, удавалось все с трудом: высокая нагрузка, обилие новой информации, да и стресс никто не отменял. С прежней компанией Тина почти не виделась. И дело не столько в новых сокурсниках, сколько в нежелании постоянно врать и притворяться. С Кейси тоже не удавалось толком увидеться в последнее время: все их встречи были рваными и пропитанными недоверием. Вчерашним вечером Тина получила гневное сообщение Кейси и едва уговорила девушку встретиться. Они сидели в сквере на скамейке в отдалении друг от друга.

— Что случилось? Ты вчера толком не объяснила, — голос у Тины прозвучал заранее виновато. — Почему мы встречаемся здесь, а не у тебя?

— Я не хочу видеть тебя в своем доме.

Вот оно как… Молчание грузом повисло между ними. Тина разглядывала пальцы, не зная, что сказать. В груди заныло, в горле собирался горький ком.

— Я вчера думала встретить тебя возле универа после пар. — выплюнула Кейси. — Ну, ты же в последнее время такая занятая, чтобы встретиться со мной. Думала, после учебы хоть поговорим, выпьем кофе вместе…

Тина поморщилась: она знала, куда все шло, но не решалась оправдываться.

— Тебя я, конечно же, не встретила, зато пообщалась с твоими одногруппниками. — Кейси резко подняла голову, пытаясь поймать взгляд Тины, но безуспешно. — И я узнала удивительные вещи. Ты, оказывается, учишься по индивидуальному расписанию из-за стажировки Капура, а еще никакого общежития для аспирантов не существует.

Они опять замолчали. От Кейси исходил гневный жар, Тина похолодела внутри.

— Ты так и будешь молчать.

— Кейси, я… — голос провонял виной. — Я не могу тебе всего рассказать.

— Да, ты не можешь мне все рассказать, — все больше распалялась Кейси. Она уже вскочила на ноги, нервно расхаживая взад-вперед вдоль скамейки. — Ты не можешь мне рассказать, не можешь встретиться, игнорируешь мои сообщения, не приходишь на акции, ты даже свою кошку не навещаешь, а она недавно болела, между прочим! Ты знаешь, когда мы только начинали, я думала: «вот оно». Общая компания, интересы, цели. Но сейчас я этого не чувствую. Откровенных разговоров ты избегаешь, как избегаешь вообще всего, что нас связывало. Я даже не знаю, как говорить с тобой теперь. Ты лжешь и лжешь постоянно!

Тина сжалась, губы ее задрожали, глаза защипало. Она судорожно в голове подбирала слова, чтобы успокоить девушку, но в голове пустота. Кендрик тонула в своей беспомощности и вине.

— Кейси, я… Я исправлюсь. — жалко проронила она. — Дай мне еще один шанс.

Кендрик ненавидела клишированных мудаков из дешевых мелодрам, но сейчас даже говорила их невыразительными, затертыми фразами.

— Шанс? Хорошо, — голос Кейси — раскаленный металл. — Хорошо, тогда скажи мне, где ты сейчас живешь?

— Прости.

Пару минут девушка испепеляюще смотрела на Тину, после развернулась и зашагала прочь. Кендрик одиноко разрыдалась в сквере.

Всю ночь Тина не могла уснуть. Она хотела объясниться с Кейси, но та не брала трубку, а во всех приложениях Кендрик оказалась в черном списке. Она пыталась связаться с ней через друзей, но те упорно советовали не впутывать их, и по их сухим сообщениям Тина сообразила, что они отнюдь не на ее стороне. Кендрик отчаянно хотела остаться с Кейси: та была для той ниточкой, что связывала с беззаботной жизнью нормального человека, не сотрудничающего с СФ. Поразмыслив, Тина пришла к выводу, что сожительство поможет спасти их отношения. Через неделю поисков она наконец-то подыскала подходящую квартиру в доме, как из мультсериала «Эй, Арнольд»: из красного кирпича, старенький, с большими окнами, разве что без стеклянного потолка. Внутри квартирка была вполне уютной: широкие подоконники, много места, разве что мебель старая да выцветшие обои в цветочек, зато какой книжный шкаф. Хозяйка — приветливая старушка, да и цена умеренная. Украсив квартиру воздушными шариками и плакатом «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ», Тина поспешила к Кейси. Дверь ей открыла Ирма.

— Привет, Тин, — удивленно глянула она на пришедшую. — А Кейси нет.

— Да? Жаль. Я могу ее тут подождать?

— Ты не поняла, она тут больше не живет. Переехала дня три назад в другой город. Сказала, что устала от Нью-Йорка.

Что-то оборвалось внутри. Тина растерянно улыбнулась, не зная, что делать дальше. Ирма сочувственно покачала головой:

— Мне тоже жаль. Еще ваша кошка, Полночь, сбежала. Кейси нашла ей новых хозяев, но, когда выносила вещи, она юркнула под ногами и скрылась. Я развесила плакаты в сквере, но пока никто не позвонил.

Тина кивнула, как во сне:

— Спасибо, что рассказала.

Голос прозвучал хрипло. Она медленно спустилась вниз, воткнув в уши наушники, включила слезливые песни и медленно зашагала в сторону сквера. Вечером там было довольно оживленно: обжимающиеся парочки, играющая детвора, одинокие старики, кормящие голубей. Найдя пустую скамейку, Тина легла на нее, уставившись в небо. Она чувствовала, что тонет, а в душе пустота. Уже смеркалось, как девушка почувствовала, как что-то ткнулось ей в локоть. Повернув голову, она увидела темную кошку с бельмом на глазу. Резко села: а вдруг это фейбл или ведьмин фамильяр? Кошка доверчиво терлась о ее плечо. Кендрик устало закрыла лицо руками:

— Боже, я схожу с ума. Это просто моя кошка, — она любовно погладила темную шерсть. — Привет, Полночь. Хочешь жить со мной?

Вместо ответа Полночь внимательно глянула в глаза Тины, медленно моргнув.

Автор: Hungry Dinosaur

17 июля 2004 года. Камата Хикэру

В маленьких деревнях все самобытно. Здесь нет больших франшиз магазинов, нет огромных торговых центров, сложно купить что-то с отметкой особенного бренда. Даже круглосуточные магазины, растекшиеся по всей стране, редко заползают в места, спрятанные среди лесов и рек. Может, будет парочка магазинов в расцветке, знакомой всей стране, но остальные подчиняются местным правилам и особенностям, диктуя особенный колорит и каждую такую деревню делая уникальной и непохожей на остальные.

И около таких магазинов всегда стайками ошиваются дети, сжимая в кулаках заветную мелочь, полученную от родителей на мороженое и прочие небольшие конфеты. Ведь на улице лето — пора влажных солнечных дней, громко стрекочущих цикад, искрящейся в солнечных лучах реки и пыльных дорог.

Небольшая точка минимаркета, из тех, что продают абсолютно все, начиная от зубной пасты и кончая хот-догами, находилась посреди длинной улицы деревеньки Хиноэмата. У дверей гостеприимно сияли огоньками автоматы, выполненные в известных красных цветах бренда одной газировки, а рядом стоял еще один, местный, торгующий по обыкновению различным чаем, соком и кофе в баночках. Над дверями висела приветственная надпись, а сквозь раздвигающиеся прозрачные створки видны были полки и холодильники, каким-то чудом игры в Тетрис расставленные на небольшой площади. Самый простой магазин, на удивление пустой для послеобеденной неги летнего дня.

Но все события происходили рядом. А точнее, прямо за углом, в тени одного из домов, скрываясь от вездесущего жаркого солнца.

— Да не хватит тут… — уверенно качала головой девчушка, поправляя за ухо упрямую прядь, что каждый раз падала на лицо.- Точно говорю, не хватит.

За углом дома происходило серьезное дело. Подставив ладони так, чтобы соорудить небольшой плацдарм, трое ребятишек скрупулезно пересчитывали серебристые монеты йен, высыпаемые из простого тряпичного кошелька. Металл тихо звенел, перекидываемый пальцами с одной стороны на другую. Губы шепотом отсчитывали числа.

— Двести тридцать… Двести восемьдесят, — выдохнул Хикэру, недовольно поджимая губы и глядя на россыпь мелких монет в собственных ладонях. Подельники согласно вздохнули, переводя взгляды на не слишком уж и большое богатство, умещающееся в их руках.

— Говорила же, что не хватит, — самодовольно фыркнула Чие, единственная девочка, так похожая на маленького воробушка, в сплоченной родственными узами команде из трех человек. Точнее из трех детей возрастом около восьми-девяти лет.

— Двадцать йен не хватило… — печально выдохнул Нобу, пухлый мальчишка с аккуратно подбритыми висками. Именно он держал в руках кошелек и отвечал за аккуратное перекладывание монеток из своих рук в чужие.

— Неплохо, что хотя бы это нашли, — попытался подбодрить всех Хикэру, мотая лохматой копной волос и улыбаясь своей команде. Команде под названием «Дети клана Камата». Хотя на самом деле, конечно, названия у них не было. А если бы и было, то явно не такое.

— Я больше в реку не полезу! И так чуть не упала, — сразу предупредила Чие, недовольно фырча и скрещивая руки на груди. Именно она была главным и чуть ли не единственным источником добытых денег — с хорошим зрением и отличными умениями дипломатии. Первое помогало найти блестящие монетки в пыли асфальтированных улиц и быстро несущихся водах мелеющей летом речушки, а второе — выторговывать у иногда доброй матери не хватающие деньги.

Парни, не смеющие спорить с источником дохода, вздохнули еще грустнее.

— Ну, купим тогда что-нибудь еще! — Хикэру тут же улыбнулся, стараясь подбодрить друзей и сжимая в ладони насчитанные монетки.- Там наверняка есть еще вкусное. А мороженое в следующий раз…

Нобу поник, глядя на магазин со всеми своими нереализованными надеждами. Все же им не так легко давались деньги, каждая монетка была отличной добычей и путем к заветным, но запретным сладостям и снекам. И как назло, то самое мороженое, на которое они втроем копили с самого начала весны, сегодня подорожало с двухсот пятидесяти йен до трехсот. И мелочи уже не хватало. Чие ободряюще похлопала троюродного брата по плечу.

— Да, наследник прав. Давайте лучше купим какую-нибудь газировку, или вроде того. В такую жару мороженое бы быстро растаяло, — девочка улыбнулась, стараясь хотя бы такими доводами развеселить брата. Тот снова вздохнул, уже в последний раз кидая унылый взгляд на угол магазина, а потом согласно кивнул. Ведь жизнь не стоит на месте, а не стоит отказывать себе в запретном удовольствии только из-за проклятой инфляции.

— А что тогда взять?.. — протянул задумчиво Нобу. С ассортиментом той части магазина, в который яркими пятнами пестрили обертки различных закусок, снеков и сладостей, они были знакомы мало. Покупками в клане Камата занимались взрослые, из тех, что были свободнее, а потом разносили их по маленьким семьям в соответствии с запросами. Покупалось все самое простое, не особо изысканное, обычное и привычное для деревенского жителя. Конфеты и прочее считали баловством, которое может вредно сказаться на детях, а оттого сладкое подавалось только на праздники. Но в году не так уж и много праздных дней, а оттого трое отпрысков клана шли на страшные, по их мнению, преступления. Копили деньги и сами покупали себе то, что хотят.

Естественно, под покровом тайны и общего секрета.

— Можем зайти в магазин и выбрать прямо там, — предложил Хикэру, с воодушевлением кивая. На миг все задумались, все же, опасливо было вот так просто заходить в магазин в деревушке, где все друг друга знают и могут совершенно не со зла рассказать семье об акте незаконных покупок. Но еда манила сильнее.

— Тогда ты будешь покупать, — буркнул Нобу, глядя на наследника клана Камата. Чие согласно кивнула, больше, конечно, не из-за боязни, а из чистой веры, что лидер должен быть везде первым. Даже в страшных ситуациях.

— Конечно! — Кэру гордо выпятил грудь, как бы показывая всю свою смелость и находчивость, естественно присущую ему, как отпрыску своего рода и оммедзи. Иначе ведь и быть не может.

Двери автоматически открылись, разнося по маленькому магазинчику приветливую мелодию. За прилавком стояла немолодая женщина, читающая какой-то журнал, и она лишь бросила в сторону вошедших незаинтересованный взгляд. Дети постоянно терлись около магазина, и ничего удивительного в очередных маленьких покупателях для нее не было.

Не тратя время на любование зубными щетками пяти цветов и тридцатью марками пива, дети торопливо добежали до скромного угла, полностью заставленного полками с разнообразными вредными, но очень вкусными вещами. Пакеты вздымались вверх, как волны цунами, вот-вот грозясь рухнуть на впечатленных их мощью неумелых покупателей. Нобу удивленно приоткрыл рот, задирая голову так, что еще немного и упал бы на спину. Ведь столько разноцветных, полных разнообразных вкусов, украшенных сотнями маскотами и картинками, вещающими о самых интересных, острых, незабываемых и достоверных вкусах упаковок они не видели никогда.

— Ого-о… — протянула Чие с придыханием, окидывая взглядом все великолепие марок и брендов. — Как много…

— Ага, — согласно кивнул Кэру. А затем житейски перевел взгляд чуть ниже, на аккуратно подписанные ценники. Красные цифры и черные иероглифы переплетались между собой, предлагая новую математическую задачу. А именно ту, в которой на фиксированную сумму надо купить как можно больше всего да повкуснее.

— Надо взять самую большую! — деловито предложил Нобу, хватая с нижней полки гигантскую пачку чипсов с крабовым вкусом и завлекательным маскотом в виде крабика в морской фуражке. Пачка зашуршала, обхватываемая руками посередине, но все равно свисла своей большой длиной вниз.

— Она стоит пятьсот йен, положи, — громко прошептала Чие, кивая на ценник с неподъёмной для них суммой. — Надо взять несколько маленьких, чтобы у каждого была своя!..

Нобу с сожалением положил свою добычу обратно, вздыхая по абстрактности денег, и решил сначала смотреть на цены, а потом уже на продукты. Потому что так мир разочаровывал немного меньше.

— И не острых… Они пальцы красят как перец. Папа узнает и всех нас… — Кэру не стал продолжать, на усмотрение каждого оставляя то, что его отец может придумать в качестве наказания. Родственники понятливо вздохнули. Строгость патриарха была всем известна, и все уже хоть раз испытали на себе его вспыльчивость и угрожающую справедливость. Поэтому от ярко-красных, завлекающих узорами перца и огня пачек пришлось отвернуться.

Да и какое удовольствие есть что-то острое в и без того жаркий день.

Выбор все же предстоял сложный. Перебирая пачки с милыми человечками и существами, ребята, путем отказа и согласия, а также точных математических подсчетов, постепенно набирали необходимое и вписывающееся в финансы количество вкусной еды. Небольшие пакетики с умеренными вкусами поручали держать Нобу, как герою отряда с самым большим размахом рук. Чие внимательно считала, сколько йен у них осталось, вычитая стоимость каждого одобренного продукта, а Хикэру, как лидер, старший, наследник и просто самый высокий, доставал продукты с полок. Командная работа, натренированная многочисленными упражнениями, помогала даже в таком бытовом занятии.

— Все, двести восемьдесят, — под финальный отсчет сестры Кэру снял с одной из самых высоких полок еще одну маленькую пачку и аккуратно положил ее сверху на небольшую горку их покупок в руках брата.

— Много, — довольно кивнули друг другу трое ребят. Осталось лишь оплатить добычу, а потом, найдя в многочисленных полях, лесах и берегах маленьких озер или же реки укромное место, все тщательно употребить. И не забыть избавиться от улик, конечно же, в местных мусорных баках. Не хватало еще, чтобы потом духи леса или воды наябедничали в отместку за оставленные бумажки.

Храбрящийся Кэру, забрав и еду, и деньги, вывалил все на прилавок у кассы. Женщина со вздохом посмотрела на добычу, укоризненно покачала головой, а потом принялась пересчитывать не полезные покупки. Взрослые, конечно, не одобряли такие походы за покупками. Но и подозревать не могли, как редко отпрыскам из уважаемой и старинной семьи Камата доводится побаловать себя. А потому в таких вопросах Кэру, Чие и Нобу успешно притворялись, что общественного мнения не существует.

Не обремененные больше звенящими монетами и шуршащими банкнотами, но зато держащие в руках пакеты с долгожданной добычей, юные оммедзи быстро бежали по длинным улицам родной деревни. Обувь стучала по асфальту, совпадая с перестукиванием сердца.

Солнце уже перевалило за самый жаркий полдень, постепенно сбавляя силу слепящего света, и все живое начало выползать из укромных уголков. Трещащие только в глубине лесов цикады вспархивали на деревья, шевеля блестящими спинами, птицы робко заводили свои песни. Люди, до этого остающиеся при кондиционерах и вентиляторах, наконец вспомнили о вечерних обязанностях и стали выползать из крепостей прохладных домов. И только леса и горы вокруг не обращали внимания на погоду, в любое время суток продолжая радовать тех, кто умеет смотреть, своим величественным видом.

Укромное место около небольшого пруда, с видом на огромную, поднимающуюся к самым небесам гору, покрытую зеленью листвы, обычно пустовало. Лишь изредка, обычно по утрам и вечерам, тут мог кто-то гулять или возвращаться с уборки собственных небольших огородов. А в остальное время местечко было предоставлено всем, кто достаточно внимателен, чтобы его обнаружить. И дети Камата считали себя достаточно внимательными.

— Уфф!.. Богатство! — Нобу с гулким хлопком воздуха открыл первую пачку, наугад выуженную из пакета. Сразу запахло сыром, и под ложечкой засосало от предвкушения и воодушевления.

— И не говори, — Чие довольно захрустела чипсами с интригующим вкусом барбекю, стараясь не накрошить на одежду и не создать дополнительных улик.

— Как фкуффно-о-о, — Кэру торопливо набивал рот воздушными рисовыми снеками со вкусом морепродуктов и васаби, даже не замечая таких мелочей, как оглушительный хруст, перебивающий слова друзей. Все тихо захихикали, но и сами старались не отвлекаться от важного дела поглощения запретных плодов.

Пакеты быстро растормошили, передавая друг другу манящие упаковки, чтобы потом непременно залезть пальцами в чужие и перепробовать все купленное. Что-то было особенно интересным, взрывающимся на языке усилителями привычных вроде бы вкусов, что-то напоминало изготавливаемые дома несложные закуски к саке. Хоть некоторые и казались не особо вкусными, а точнее безвкусными, но выбора у них не было. Да и стоит ведь попробовать все, чтобы понять, что нравится. И, став совсем взрослыми, самому себе разрешать покупать то, что хочется.

Постепенно еда кончалась. Нобу с сожалением слизывал с пальцев крошки последних, очень вкусных чипсов с креветками, заглядывая внутрь пачки с надеждой, что там что-нибудь да осталось. Чие вытряхивала последние сушеные горошины со вкусом чеснока, внимательно прислушиваясь к бултыханию внутри твердой упаковки. А Хикэру складывал в белые пластиковые пакеты все смятые упаковки, коленями придерживая последнюю тройку оставшихся рисовых печений с беконным вкусом.

— Эх, быть счастливым вечно нельзя, — очень философски вздохнул младший брат, все же не находя из ниоткуда волшебным образом взявшихся чипсов в своей пачке и передавая ее Кэру. Тот кивнул, сминая голубую упаковку и засовывая ее в пакет.

— Главное быть счастливым сейчас! — уверенно сообщила Чие, вытряхивая последние горошины на ладонь и залпом съедая их. Мальчишки фыркнули, молчаливо соглашаясь с, как всегда, резкой, но правой на слова сестрой.

Затолкав весь мусор в пакеты и завязав их, чтобы ничего ненароком не вывалилось, а заодно пробурчав что-то насчет того, что лидеру не пристало этим заниматься, Хикэру раздал последние оставшиеся рисовые крекеры. И мечтательно откинулся на мягкую траву, довольно прикрывая глаза.

— Где-то через полчаса вечерние тренировки начинаются… — хрустнув крекером, напомнила Чие. Мальчишки разочарованно замычали, прося не напоминать об обязательном расписании их жизней, повторяющимся изо дня в день. Потому что после счастья снеков и закусок хочется на миг представить, что всего остального в жизни просто нет.

— Нам теперь… Опять до осени копить, — вздохнул Нобу, проводя ладонью по волосам и в три укуса уничтожая свою последнюю печеньку. У него с терпением, особенно в таких деликатных делах, было плохо.

— Зато там у меня день рождения. Купят то-о-орт, — мечтательно протянула сестра, прищуриваясь и подставляя лицо под жаркие солнечные лучи. Хикэру довольно закивал, потягиваясь на траве. Ветерок трепал траву и волосы, позволяя наслаждаться спокойным днем и недолгим отдыхом.

— А к ноябрю накопим на мороженое, — согласно добавил Нобу еще один пункт в план «Обязательно надо сделать», который у них длился практически до бесконечности и состоял, по большому счету, из различных детских мечт.

Ненадолго все затихли, наслаждаясь приятной погодой и свежестью, что незаметно приходила со стороны маленького озерца. И в этой тишине откуда-то со стороны города раздался смешанный звук человеческих голосов, не различимый, но прекрасно узнаваемый. И слишком громкий, чтобы не мешать окружающим пребывать в единении с природой и съеденной едой.

— Что это шумит?.. — недовольно нахмурился Кэру, приоткрывая один глаз. Голубые небеса ответа не дали, но сидевшая рядом девочка начала оглядываться. И достаточно быстро нашла нарушителей спокойствия.

По тропинке, что вела со стороны домов города в сторону озерца, шли старшеклассники. Подростки лет семнадцати, запертые в маленькой деревне с огромными амбициями, а оттого и готовые делать что угодно. Начиная от хулиганства на улице и кончая откровенным вандализмом по ночам. И дети помладше их справедливо опасались.

Но Хикэру не боялся никого и ничего. Потому что он Камата, а значит самый лучший и самый сильный среди всех, кто вообще живет на земле. Ведь так говорит отец, мать и все остальные взрослые, постоянно его окружающие. Даже его друзья так говорят. А значит это правда.

Нобу неуютно заерзал, оборачиваясь на стремительно приближающуюся компанию хулиганов. Портить хороший день стычкой со старшими не хотелось, но и стыдливо убегать было выше сыновей и дочерей клана оммедзи. Пусть и небольшого, забытого в дебрях лесов.

У приближающихся старшеклассников с собой был ящик пива, веселое настроение и желание посидеть в укромном месте без навязчивых свидетелей. И не в один из этих пунктов девятилетние детишки не вписывались.

— Эй, мелочь! — крикнул один из тех, что шел впереди. Чие недовольно нахмурилась, отворачиваясь опять на озеро, но все же осторожно коснулась ладонью руки все еще лежащего на траве Хикэру. Лохматый старший брат обеспокоенно приподнял голову, глядя на стремительно приближающуюся компанию.

— Давайте, убирайтесь отсюда, — миролюбиво и уже немного пьяно махнул рукой один из старших, щеголяющий обесцвеченными волосами, так похожими на солому. Хикэру вздохнул, окончательно садясь на траву, а потом и вовсе вставая. Не ожидавшие внезапного, хоть и слабо выраженного противостояния старшеклассники немного притормозили. Тот, что шел первым и держал пачку банок с пивом недовольно хмыкнул.

— Не слышал, что ли, лохматый? Улепетывайте отсюда, — уже немного агрессивнее заметил старшеклассник. Но Камата уперто сделал шаг вперед и остановился на месте, даже не собираясь слушать каких-то там хулиганов. Которые явно редко сталкивались с настолько дерзкой и непуганой малышней.

— Ах ты, мелкий пиз!.. — замахнулся парень, готовый отвесить непослушному ребенку подзатыльник. Но Хикэру нагнулся, уворачиваясь от простенького удара, а затем просто изо всех сил толкнул старшеклассника в живот.

Сил у него, хоть и тренированного, но все же обычного ребенка было не так уж и много. Их хватило лишь на то, чтобы заставить взрослого и коренастого парня отшатнуться назад, выравнивая положение тела в пару шагов. Он даже не упал. Но для злости хватило и этого.

— Эй, ты чего толкаешься, мелюзга! — обиженно вскрикнул беловолосый, протягивая руку, чтобы схватить непослушного мальца за волосы или ворот футболки. Но его ладонь поймали, больно выкручивая слабыми на вид пальчиками девчушки, так похожей на растрепанного воробушка. Не ожидающий такого старшеклассник взвыл, сдавленно матерясь и вырывая руку из чужой хватки.

— Да я вас сейчас!.. — очнулся первый, замахиваясь уже ногой и метя прямо по Кэру. И попадая по Нобу, что в последний момент выдернул наследника из-под удара, заслоняя широкой спиной. Дети кубарем покатились по траве, все же не выдержав силы удара. Чие толкнули туда же, пользуясь ее маленьким ростом и отвешивая удар по голове.

— Эй!!! — громкий оклик заставил толпу старшеклассников, уже занесших кулаки и ноги для того, чтобы немного воспитать наглых детишек, притормозить. Торопливым бегом к поляне у озера приближался взрослый мужчина, гневно размахивающий рукой. — Отойдите от детей!

Старшеклассники оглянулись, а потом, побросав все вещи и планы мести девятилеткам, помчались прочь. Мужчина ускорился, будто надеясь догнать вмиг протрезвевших хулиганов, но затем махнул рукой на них и остановился около валяющихся на траве детей.

— Наследник, Вы как?! — первым делом метнулся он к Кэру, шумно сопящему и потирающему спину и локоть. Он отделался легче всех, просто ударившись об землю при падении и получив немного синяков от упавшего сверху Нобу. И мужественно терпя боль, лишь хмурясь и морща нос в попытках успокоить дыхание.

— Все хорошо, Такаши-сан… — пробурчал мальчик, недовольно потирая грязный от падения на траву локоть. Взрослый мужчина, один из клана Камата, недоверчиво поджал губы. Но все же, пробежавшись взглядом по вроде целому ребенку, перевел его на остальных пострадавших. Тоже скорее просто обиженных, нежели действительно получивших какие-либо отметины. Не считая пары синяков.

— Что вы тут устроили? — строго нахмурился Такаши. — Вечерние тренировки начались, а вас нет. Драка с простыми людьми… Если нечем заняться, сидите в особняке!

Дети виновато понурили головы. Хоть их и воспитывали в атмосфере возвышения себя только за счет счастья родиться в нужной семье, преимущественно это касалось существ. Они были грязью, чернью, отбросами, недостойными жить. Но люди, самые обыкновенные, такими не признавались. Могли быть жертвами, просящими защиты у клана, могли быть его сообщниками или врагами. Могли случайно спутаться с существами, породив полудемонов, но лишь от своей наивности и незнания. С простыми людьми, и особенно жителями деревни, Камата поддерживали нейтралитет, выступая защитниками. А не зачинщиками драк.

— Они напали!.. — пискнула Чие, массируя ушибленную голову. На нее бросили недовольный взгляд, и Хикэру поспешил вмешаться. Тем более начал стычку все равно он.

— Это правда, они напали на нас первыми. И хотели, чтобы мы ушли… — уверенно кивнул наследник, пытаясь выглядеть также серьезно, как и взрослый. Такаши перевел на него чуть недоуменный взгляд.

На несколько секунд темные глаза застыли, глядя друг на друга и словно пытаясь без слов договориться о чем-то. Тишина снова воцарилась у озера, не нарушаемая даже звуками со стороны города или громким дыханием сидящих рядом людей.

Старший сдался первым, отстраняясь и громко хмыкая.

— Из-за такой ерунды, боги… — отвел он взгляд, вздыхая и как бы сетуя на торопливую и вспыльчивую молодежь. — Вставайте. Нужно вернуться и скорее начать тренировку.

Такаши сам встал с колен, отряхивая мимолетно испачкавшуюся одежду. На глаза ему попался пакет с разноцветными обертками улик и прочий сор, который побросали улепетывающие старшеклассники. Закатив глаза и начав бурчать что-то про не уважающую природу молодежь, мужчина торопливо все прибрал. Забота о родной деревне начиналась с малого, а целая, нераскрытая упаковка пива в хозяйственных руках вообще лишней никогда не будет. Дети, убедившись, что их улики также приняли за чужой мусор, шкодливо переглянулись и первыми пошли в сторону родного поместья.

— Спасибо, что прикрыл. И что помогла… — пробормотал Кэру тихо, чтобы не услышал шедший в паре шагов позади старший. Нобу и Чие улыбнулись в ответ, стараясь спрятать полученные в краткой, яркой, но весьма неудачной битве синяки.

— Ну, ты же наш наследник, — шутливо фыркнул младший брат, поправляя растрепавшиеся волосы, в которых запутались травинки.

— И друг! — добавила сестра, пытаясь делать вид, что вовсе не пострадала от не очень уж и слабого удара прямо по голове. Хикэру неловко улыбнулся в ответ.

— Вместе навсегда?..

— Конечно!

15 августа 2009 года. Камата Хикэру

Обон — праздник поминовения усопших — для кого-то давно уже стал просто фестивалем с фонарями. Со вкусной едой, что продавалась в парках и на главных улицах. С яркими юката, пестрящими цветами на девушках и строгостью полос и клеток на парнях. С цветными лентами, традиционной музыкой и барабанщиками, что из года в год выстукивают похожие мелодии. С танцем вокруг ягура, который иногда плывет своей рекой по паркам до самой реки. С жаром кончающегося лета, с потоком комет, что падают с небес, с плывущими по воде фонарями. Без скорби, без боли, без траура по родным и любимым. Просто праздник для малышни.

Но все же были и те, кто чтил его чуть грустную сторону. Храмы ломились от местных прихожан, желающих принести подношения алтарям и купить особые фонари. Чтения стихов из буддистских мантр слышалось то тут, то там, стоило только ближе подойти к кумирням и прислушаться. Все колумбарии были переполнены приехавшими издалека детьми, родителями и близкими родственниками, желающими вновь встретиться с умершими, точнее, с их образами, и поделиться своими успехами, неудачами и историями. Праздник будто делился на две части — на ту, что пестрит танцами и фонарями, и на ту, что пахнет благовониями и холодом праха.

В семье Камата Обон отмечали также, как и во многих семьях оммедзи. С почитанием умерших предков, с рассказами о достижениях семьи, о том, как растут дети, как женятся сыновья и в какие семьи уходят за мужем дочери. С возжиганием палочек благовоний перед фото, с чтением мантр и обязательным спуском к реке, по которой вплавь пускали фонари. Вместе со всей деревней, будто нормальное, уважаемое семейство. Вот только к чему вспоминать семейные традиции семьи, к которой уже не относишься?..

Кэру молча стоял около одного из храмов, что уже не так обильно пестрил прихожанами. Ветер шелестел в талисманах, что висели вокруг для защиты от злых и мстительных духов в подобную ночь, легко приглаживал тонкие струйки дыма, поднимающиеся от только что зажженных благовоний. Люди выходили из храма, тихо переговариваясь, вспоминая умерших и качая головами. И отпускали печали, направляясь к паркам, где праздник распускал свои цветастые крылья танцев, фонарей и улыбок. В животе свело от голода, заставив болезненно поморщиться и вдохнуть глубже.

Он наконец-то добрался до Токио. Пусть до одного из самых крайних районов, пусть это спокойные, жилые районы, а не вышки офисов и торговых центров, которыми славится столица, но все же он тут. Как и мечтал некогда в тишине, наедине с собою. Вот только представлял это как триумфальный въезд претендента на обучение в Академии СФ, а оказался тут на правах бездомного оборванца с именем и фамилией, которых даже не существует.

Да еще и в Обон. Праздник, в который существа могут точно также скорбеть по ушедшим, а могут возвращаться с той стороны, держа в руках фонари, что для них по воде отправили родственники и простые люди. И пусть многие из них были лишь тенями, отпечатками хороших некогда людей, кто-то приходил из тьмы с фонарем в руке с не самыми добрыми намерениями. А он здесь, беззащитный, открытый со всех сторон и не знающий, куда пойти. Будто судьба смеялась над ним, продолжая махать веером и нагонять неудач.

Хикэру сжал кулаки, легко мотая головой. Нечего думать о плохом, от этого мира не станет легче или приятнее. Если уж сегодня Обон, то он должен помолиться предкам и попросить совета у них. Пусть жизнь течет так, как обычно. Это всегда помогает успокоиться.