Бесплатный фрагмент - Созвездие Козерога

Иронизмы

К читателю

Прочти меня! Я графоман до пят.

Я у столба позорного распят.

И ты меня распни, ещё раз пни.

Ну хочешь — два, а лучше даже три.

(Бог любит троицу).

И хоть нельзя казнить,

Но и помиловать меня нельзя тем боле.

Лишь только птицы не живут в неволе,

А я на воле не могу, пойми.

А я хочу не находить покоя,

С тобою быть, пожизненно с тобою.

Вбивай в меня иголки и гвозди,

Но только никуда не уходи.

Смотри, я графоман уже по пояс.

И то ли ещё будет впереди!

Прочти меня, пожалуйста, прочти!

Житейское

Я не пишу стихи, они приходят,

Стоят за дверью, просят: отвори,

Мол, на дворе такая непогода!

Мы ненадолго, лишь поговорить.

Я не держу стихи, они уходят,

Не оглянувшись, ночью, в никуда.

И я кляну бродяжьи эти морды,

И жду: когда же явятся, когда?

Одностишища

*Остановись, мгновенье! Мы отстали.

*Возможно, счастье было так возможно.

*Всё будет хорошо! Но не у вас.

*Казнить нельзя, помиловать тем боле.

*С моей харизмой — море по колено.

*Служить бы рад, но не служить — вдвойне.

*Я был неправ. А ты усугубила!

*А поутру они почти проснулись.

*Чем больше букв, тем меньше пониманья.

*Рождённый ползать — может не летать.

*Я памятник себе воздвиг не тем, чем надо.

*Собака Павлова подсела на рефлексы.

*Когда отдать врагу захочешь ужин — зови меня.

*Слова, слова, слова… Как много в этом звуке!

*И снова бой! Когда же перемирье?!

*Минздрав предупреждал: мечтать не вредно!

*Коль хочешь жить — умей везде втереться!

*Что ни сосна — то кедр! Кругом подстава!

*Полцарства мне, карету… и попить!

*Держать в шкафу скелеты негуманно.

*Пегасу легче, если муза — с возу.

*Я вас любил. Чья очередь теперь?

*Дразнить гусей при гусях — моветон.

*Куда в столь поздний час уходит детство?!

*Мартышкин труд мне с детства тошен, Дарвин!

*Что?! Горе от ума?! Глупеть, глупеть, глупеть!

*Нет правды на земле, в метро и даже выше.

*Вы мне писали? Сами и прочтите.

*И дым Отечества на сладкое, гарсон!

*Всё будет хорошо! Оно вам надо?

*И снова бой! И снова нет патронов!

*Умом Россию не понять! Так и живём.

*В краю медведок — урожаи нонсенс.

*Мне ядерная физика милее, чем бытовая химия, порой.

*Расширь жилплощадь: вон скелет из шкафа!

*Откуда в этом мире оптимисты?!

*Кто, ежели не я?! Но вы стояли раньше.

*Кто много видел, ходит к окулисту.

*Дай волю чувствам и ищи лазейку!

*Толстому снились лошади и Анна.

*Я странен? Ах-ха-ха! Ты догадалась, теперь — молись!

*Когда б ни мухи с комарами, чтоб я ел?!

*Недотыкомка серая, почему ты не красишься?

*Нет! Не рождаются блондинками, отнюдь!

*Ну почему опять ты не ушла? А я так ждал!

*Ребята! Не Москва за нами!

*Уж полночь близится, а Золушки всё нет!

*Хрустальный башмачок не подлежит обмену.

*Мечты сбываются. Сбыт мечт доходен.

*Ирония судьбы — быть в полночь в бане.

*Не надо нас пугать последним днём:

мы первого ни разу не видали!

Неправильный день

Я встретил нынче Высший Разум,

Непогрешимый идеал.

Как на последнюю заразу

Он на меня с небес взирал.

Хотелось проскочить мне мимо,

И не вступать с ним в диалог,

Но он воздвиг препон незримый,

Который я пройти не смог.

Стою. Не знаю, что мне делать,

Как провинившийся школяр.

Душа сбежала, бросив тело,

И грудь объял великий жар.

— Ты человек или букашка? —

Спросил господь, надев очки.

И тут мне, правда, стало страшно:

«Неужто трудно различить?»

— Да, человек! Венец природы!

Творенье дум твоих и рук.

Рождён для счастья и свободы. —

Но он прервал меня: «Для мук!

Иди страдай, не знай покоя.

Моли, чтоб разум твой прозрел,

И смог отринуть всё земное,

И выбрать ангела придел».

Он скрылся. Молния сверкнула,

И грянул гром, и свет померк.

— Господь, за что мне эта хула?

Пересоздай меня в четверг!

Про любовь

Люблю катание на лыжах,

На горных, и на тех, что ниже;

Прогулки пешие по парку,

Свою собаку (дойч овчарку),

Всех кошек, птичек и жуков,

Свободу от любых оков.

Люблю озёра, лес, луга,

Уснувшие на них стога;

Концерты, выставки, театр.

Люблю московский наш Монмартр,

Арбатских улочек уют.

И там, где толпами снуют,

И там, где ни одной души —

Все варианты хороши!

Люблю мучное, фрукты, сласти.

Люблю прийти на помощь: «Здрасьте!»

Люблю подчас затеять спор,

Люблю душевный разговор,

Пожатье крепкое руки,

Когда встречают не в штыки…

Люблю великое и малость,

Хочу, чтоб всё тебе досталось

В подарок нынче, просто так.

Ведь мир не купишь за пятак.

И благодарности не надо.

Но черкани уж, коли рада

Мне пару слов. Не про любовь.

Gaudeamus

На перилах наверху

нацарапал кто-то

Ради смеха чепуху —

месть от идиота:

«Синим пламенем гори,

наш любимый МГИАИ!»

Но любовь не скроешь бранью

и не скрутишь в рог бараний.

Между строк читалось явно

в этой надписи забавной:

«Ни в Москве, ни в мире <– Будто?>

нет прекрасней института!

Сотню лет ещё живи,

Наш любимый МГИАИ!»

Про alma mater и enfant terrible

В институте — анфилады,

В институте — полутьма.

Я для лба ища прохлады,

Прислонюсь к колонне — на…

…на мои тепло и дрожь,

горе-радость, правду-ложь.

Мастер-мистер-бургомистер,

Я люблю науки храм,

Я люблю бредовых истин

Набивать себе в карман.

Я люблю считать ступеньки,

По квадратикам ходить,

А потом послать всё к феньке,

Повернуться и забыть…

…и забыть и бить баклуши,

не спасайте наши души.

Жил на свете человечек

Жил на свете человечек.

Средних лет. Не крокодил.

Дети были.

— Были дети?

— Нет, он их не заводил.

Пёс встречал его у двери.

— А встречал ли?

— Не встречал.

Потому как человечек

Всяку тварь не привечал.

Вот любовь бы он с порога

не отправил ни за что!

Вдруг звонок: «Привет, Серёга!

Это я. Жду у метро».

Саша — бывшая коллега.

Девушка его мечты.

От любви к такой — калекой

станешь, перейдя на «ты».

Саша! Боже! Он не сможет

с ней беседу поддержать.

Ну чего он ей предложит?

По проспекту пробежать?

«Извини, я не здоров.

Кажется, температура.

Жду визита докторов,

На столе кругом микстура…»

Вот и всё. «Амур пердю».

Не написанный роман.

Не пролиться слёз дождю.

Не сказать: «Тобой я пьян».

Жил на свете человечек.

— Жил?

— Ну, может, и не жил.

Потому что в целом свете

лишь покоем дорожил.

Столица ветров

Я — столица ветров Раздолбаевск.

Здесь на вынос мозги и на внос.

Я грешу и отчаянно каюсь,

Мой девиз — удалое «авось».

Я воздвиг пирамиды Мавроди,

Чтобы сыпалась манна с небес,

И бумажный кораблик отходит

Ежедневно на поле чудес.

Я не жну, не пашу — только сею.

Из семян вырастает сорняк.

Мне обидно за нашу Расею,

За дороги, за клич «сам дурак».

На семи-то ветрах неуютно,

Но держу я по ветру свой нос.

И когда-нибудь (вдруг завтра утром?)

Я отвечу на главный вопрос:

«Кто повинен, и что же мне делать?» —

И рубаху рванув на груди,

Ненакачанный и бледнотелый,

Всей планеты пойду впереди.

Гордиев узел

«В этом мире я только прохожий…» (Сергей Есенин)

В этом мире я — Толька. Насколько

Анатолиев узок мой круг?

Рубиконы, узлы, конки, койки,

Ног сплетение, лебеди рук.

Нет, в Аркадии лучше. Армада.

Корабельные мачты скрипят.

Не ходи, дорогая, не надо

на сегодняшний бал-маскарад.

Я порой просыпаюсь СаАди

(мне не нравится быть СаадИ).

Бриз морской мои волосы гладит,

И безбрежная синь впереди.

А намедни я был Николаем.

Злые люди вели на расстрел.

Но герои ведь не умирают,

Вечность, вера, любовь — их удел.

Чьи же шрамы не исцелимы?

На какой я сейчас войне?..

Жили-были во мне, жили-были

Ричард Львиное Сердце и Грэй.

Никогда уж не стать мне собою,

Никогда не схватиться за нить,

Чтобы Гордия козни расстроить,

Чтобы узел судьбы разрубить.

Червь сомнения

Кто я? ужли не гений?

Гений не я? А кто же?

Внешне почти Есенин,

Только чуть-чуть моложе.

Духом второй я Байрон,

Вечный пленник свободы.

Сзади маячит Тауэр,

В спину свистят лорды.

Равен Наполеону

Волей своей железной.

Битву при Ватерлоо

Не проиграю, честно.

Мне бы парить от счастья,

Петь соловьём песни,

Миру кричать: «Здравствуй!»

Но есть одно «если».

Червь изнутри гложет.

Петли ходов душат.

Что же мне делать? Что же?

Если ответ нужен.

Нет никаких пропорций.

Нет ничего вне ада.

Стану я, знать, пропойцей,

Или же выпью яда.

Если бы муза была музыком

Музык явился как-то мне, уже под утро.

Хотелось выставить его, что было б мудро.

Но я подумала: а вдруг он некий Будда?

Вдруг вдохновение вселит и веру в чудо?

Однако ж гость не помышлял о разговоре,

Втихую завтрак мой сожрал и начал спорить,

Внушать: поэзия, пойми, не бабье дело.

Мужчина — Бог, мужчина — Дух, ты только тело.

Чтоб впредь не слышал от тебя — «свеча горела»,

Три буквы «к» — твой потолок, твои пределы.

И там на кухне не греми, давай потише!

Не видишь, что ли, чёрт возьми! Музык твой пишет!

Такие сказки

Хочешь сказку от дурака

Колобка-Ваньки-Емели?

Слепили его — в ход пошла из сусеков мука —

Испекли, да сразу не съели.

Положили к окну остудить, чтоб

Не обжёг руки, губы и душу,

А ему — хлоп блажь какая-то в лоб,

Он прыг-скок да из дома наружу.

Катится по тропке, скачет на горбунке,

На печке барином вдоль по Питерской едет,

Иногда отдохнёт чуток на пеньке,

Но долго нельзя — вишь, волки по следу

Спешат за ним. Для того ли по свету бёг,

Чтобы хищники энти им отобедали?

Он же Ванька-Емеля плюс Колобок,

А не какой-нибудь грёбаный крендель.

Он продолжит со стаей игру в салки-прятки,

И, может, чьих потрохов отведает.

И вот, значит, катится так, что сверкают пятки,

И вдруг — встречает медведя.

У проруби

А щука твердит: отпусти меня, отпусти!

— Ну, нет, — говорю ей в ответ. — Не могу, прости!

Уж очень люблю заливное из вас, из щук.

И речь человечья твоя — это ж просто трюк?

Она округляет глаза и шипит: дурак!

Неужто совсем не желаешь волшебных благ?

Чтоб вёдра шагали в горку на счёт «ать-два»,

Чтоб сани из леса сами везли дрова?

А вот ещё бонус — личная печь-самоход.

Лежишь и командуешь: влево, вправо, вперёд.

И возит она тебя за рубеж, по Руси.

На ней же, прикинь, весь мир можно исколесить.

А хочешь царевну в жёны? Почёт и уют?

И тут я от счастья: дай лобызну, говорю.

И чмокнул её в рыбьи губы, от всей души.

Плыви, говорю, золотая, на дно чеши!

Она отвечает: ну нет, не могу, прости!

Теперь, говорит, иль женись или в монастырь.

И я разбежался — и в прорубь вниз головой.

Не надо мне было болтать со щукою той.

Лосиный остров

В девушек влюбляться банально просто.

Да пошла б любовь эта тупо к чёрту!

Розовые пони — Лосиный остров.

Мимо урны брошу от чувств обёртку

С надписью «кис-кис», сбоку бантик.

А потом на землю для муравьишек

Выплюну ириску: «вкусняшка — нате» —

И отчищу зубы от вредной пищи.

Бабочки на фантиках, будто козы,

Усиками-рожками тычут — жуть-то.

— Ладно, не пугайте. Зачем так грозно?

Я же несерьёзно. Всё только шутка.

— Мальчик-раскрасавчик, ты нашим будешь.

Забодаем, сладенький, защекочем. —

В граде Китеж коконы строят кукиш.

В топях да болотах — кикимор кочки.

Я пока не пойман, не заарканен

И твержу: «Влюбляться — банально, пошло!

Розовые пони с глазами ланей.

Ничего-то, лошадь, вы их не плоше».

Ускачу на сивке, на сером волке,

Ни одной царевне не дамся в лапы,

Потреплю лошадку по жёсткой холке:

«Выручай, товарищ, достали бабы».

Чук-и-Гек

У Чука есть братец Гек, а у Гека — Чук.

Чук старше на год, запаслив и деловит.

А Гек — любитель игры в индейцев и чукч,

Большой фантазёр, растяпа и даже пиит.

У Чука и Гека два папы, а мамы нет,

Точней говоря, один из пап за неё.

Но это для всех огромный такой секрет,

Кто выяснит вдруг, Чук с Геком скажут: «враньё».

Папули-один нет дома: уехал в Сибирь

С хозяйкой медной горы их отец на «ты»,

Синюшка готова ему подчас пособить

В работе и в жизни, и в поисках разной руды.

Полгода уже он в тайге. На носу Новый год.

Да вырваться папе в Москву сейчас не судьба.

Но не было б счастья, несчастие помогло:

Извечная Чука и Гека вражда-борьба.

Короче, на днях от папы пришло эсэмэс:

«Аврал. Не приеду. И вы ко мне ни ногой».

Но Чук в телефон по привычке мамин залез,

А Гек по привычке пытался отнять его.

В итоге все едут к папе в Сибирь, в тайгу.

И Гек по дороге песни соседям поёт

Про чудищ лесных — Кощея и Бабу-ягу,